— Скорее сети! — крикнул он. — Здесь детёныш. Попробуем взять его живьём.
По моему знаку чёрные воины подхватили лежащие на плоту сети и связки нейлоновых шнуров и устремились в заросли. Я последовал за ними.
Детёныш оказался почти трехметровой бестией, покрытой золотисто-коричневой чешуёй. При виде окружающих его охотников он поднялся на задние лапы и приготовился прыгнуть. Но в воздухе свистнули гибкие нейлоновые лассо, и схваченный петлями молодой ящер был опрокинут на спину. Впрочем, он ухитрился разорвать часть шнуров, но тут пошли в ход сети, и мы поняли, что побеждаем. Ящер, видимо, тоже понял это. Он широко раскрыл пасть и издал тоскливый призыв, который начался свистом, а затем перешёл в кваканье.
Чёрные охотники завыли от восторга.
— Что они так кричат? — спросил я у Квали.
— Они теперь понимай, кто был голос “злой дух”.
Однако наша радость оказалась преждевременной. Откуда-то издалека, из глубины зарослей послышался ответный призыв, несравнимо более мощный — шипение и свист, сменившиеся яростным мяуканьем.
— Ещё один взрослый ящер! — крикнул Джонсон. — Быстрей!..
Пока он ещё далеко.
Негры удвоили усилия, и через несколько минут опутанного сетями и канатами молодого тиранозавра уже поволокли к берегу.
Снова послышались шипение и кваканье. Теперь ближе. Но детёныш не мог ответить. Его пасть была прочно закручена нейлоновым шнуром.
Ещё несколько усилий — и молодой ящер был привязан к бамбуковому плоту, который мы спустили на воду и взяли на буксир.
— Полный вперёд! — скомандовал Джонсон.
Гребцы яростно заработали вёслами, и через несколько минут зловонное логово осталось позади.
Мы с Джонсоном стояли на корме, держа карабины наготове. Однако третий тиранозавр так и не появился. Мы ещё раз услышали его голос, но теперь он звучал дальше.
Взрослый ящер удалялся в противоположную сторону. Мы вздохнули с облегчением и взглянули друг на друга. В разорванной одежде, перемазанные вонючей грязью, исцарапанные тростником, мы сами были похожи на ископаемых чудовищ. Но мы победили. И от этой мысли нам сделалось легко и весело.
Плоты уже выплывали на озеро. Мы положили карабины и крепко пожали друг другу руки. А в нескольких метрах от нас на бамбуковом плоту распласталось золотисто-коричневое тело молодого тиранозавра… Нашего тиранозавра.
Чёрные воины дружно взмахивали тяжёлыми вёслами и громко пели о нашей победе: все об одном, и каждый по-своему. А тростниковая чаща со своими обитателями все удалялась и удалялась и наконец превратилась в тёмную полоску на далёком горизонте.
Выходка Перси разозлила меня. Зачем ему понадобилось в пути радио? Из-за его каприза мы оказались лишёнными связи. Заместитель, навязанный мне мистером Лесли Бейзом, причинял одни лишь хлопоты. Я твёрдо решил избавиться от него при первой же оказии и подробно написать “королю американских зверинцев” о мотивах своего решения.
Но пока надо было разместить где-то молодого тиранозавра. Невдалеке от водопада находилась глубокая узкая расщелина в скале. Стены её были совершенно отвесны и настолько высоки, что ящер не смог бы выпрыгнуть оттуда. Большой плот разобрали на бревна и построили из них надёжную решётку, прочно замкнувшую выход из расщелины. Получилось подобие треугольного колодца, две стены которого были скальные, а третья представляла собой решётчатый частокол из толстых брёвен.
Бамбуковый плот с привязанным к нему ящером опустили на канатах в расщелину. Плот повис почти вертикально вдоль скалистой стены. Тогда мы освободили ящера от части сетей и верёвок. Последние путы он разорвал сам и соскользнул с плота на дно расщелины. В то же мгновение мы вытащили плот наверх. Наш пленник очутился в импровизированной клетке.
Мы думали, что он начнёт кидаться на стены и попробует сломать решётку из брёвен, но он улёгся на влажном песке в углу расщелины и лишь время от времени разевал метровую пасть и щёлкал зубами. Глаза его светились в темноте зеленовато-фиолетовым светом. Мы решили, что он голоден, и бросили ему большие куски мяса антилопы. Он не шевельнулся.
— Утомлён путешествием, — устало пошутил Джонсон, и мы поплелись к своим палаткам.
Когда я проснулся, солнце было уже высоко. Первая мысль была о ящере. Не сбежал ли из клетки, не издох ли?..
— Все в порядке, — успокоил меня Джонсон. — Сожрал мясо и ждёт ещё. Уже пробовал прочность решётки. Пришлось снаружи навалить камней.
Позавтракав, я направился к нашему пленнику.
“Детёныш” уже не выглядел так миролюбиво, как ночью. Увидев меня, он поднялся на задние лапы и, широко раскрыв зубастую пасть, яростно зашипел. Ростом он был гораздо крупнее взрослого кенгуру.
Прыгая на задних ногах, он прижимал к груди короткие передние лапы, вооружённые длинными кривыми когтями. Голова его напоминала крокодилью, но была же и её украшал костяной гребень с острыми шипами. Длина челюстей достигала метра. Массивная длинная шея постепенно переходила в расширяющийся книзу корпус. Между длинными пальцами задних лап виднелись толстые перепонки. Широкий плоский хвост служил опорой туловищу, когда пресмыкающееся поднималось на задние лапы. Это была великолепная миниатюра того чудовища, которое мы убили вчера.
Я принёс с собой киноаппарат и заснял несколько десятков метров плёнки. Ящер словно понимал, что надо позировать. Он прохаживался на задних лапах, легко прыгал по дну расщелины, разевал огромную пасть, как будто желая показать свои страшные зубы.
Чёрные охотники приволокли небольшого крокодила, которого они только что убили на берегу. Крокодила бросили в расщелину. Тиранозавр одним прыжком очутился возле него, наступил задней лапой ему на хвост и легко разорвал крокодила на куски. Через несколько минут от крокодила осталась кучка раздроблённых костей, а тиранозавр улёгся в тени скалы и перестал обращать на нас внимание.
— Пожалуй, надо поменьше кормить его, — озабоченно заметил Джонсон, — а то он вырастет раньше, чем вы доставите его мистеру Лесли Бейзу.
Назначив караульных для наблюдения за ящером, мы возвратились в палатку.
К вечеру носильщики должны были доставить из главного лагеря части металлической клетки. Я уже ломал голову над тем, как мы повезём тиранозавра в Бумба.
Однако ни вечером, ни на следующее утро носильщики не появились. Не было и Перси Вуффа. Мы подождали ещё день, и снова безрезультатно. Из главного лагеря никто не пришёл. Это становилось странным. Мне в голову лезли разные мысли. Джонсон был настроен более оптимистично.
— Куролесит парень… Пьёт там с утра до утра, — ворчал он, посасывая трубку.
Я решил сам отправиться утром в главный лагерь, но поздно вечером появился Перси. С ним было только пятеро носильщиков. Они принесли немного продовольствия и ящик виски. Ни клеток, ни оборудования, которого нам так не хватало. Даже радио и теодолит остались в главном лагере. Перси был свеж и чисто выбрит. Его костюм блистал ослепительной белизной. На мои вопросы он отвечал с вежливой наглостью.
— Не взял. Решил, что не понадобится. Забыл…
Услышав, что один тиранозавр убит, а другой находится в лагере, Перси шевельнул бровью и, прервав меня на полуслове, объявил, что хочет посмотреть пойманного ящера.
Я вышел из себя и грубо изругал его.
Перси задумался, словно решая, обидеться ему или не стоит, а потом пожелал мне и Джонсону спокойной ночи и отправился смотреть тиранозавра.
Джонсон пробормотал что-то насчёт заряда крупной дроби, который следовало влепить в чей-то зад, и испытующе поглядывал на меня из-под нахмуренных бровей.
— Завтра же отправлю его в Бумба, — сказал я.
— Вы с ним поосторожнее, — посоветовал старый охотник. — По-моему, он хочет спровоцировать столкновение!.. — Джонсон помолчал и неожиданно добавил: — Но в случае чего, шеф, я буду на вашей стороне.
— Завтра же его здесь не будет! — запальчиво повторил я.
— Дай-то бог, — сказал Джонсон и поднялся, чтобы идти спать.
На другое утро я объявил Перси Вуффу, что он должен немедленно ехать в Бумба, отправить корреспонденцию мистеру Бейзу и нанять пару тяжёлых грузовиков, которые выедут навстречу нашему каравану. Вопреки ожиданиям, Перси не возражал.
— Сами ждите нас в Бумба.
Он молча кивнул.
Я отдал ему письма и текст небольшой статьи, в которой был описан зуб нового вида тиранозавра, обитающего в болотах Центральной Африки. Новый вид ящера был назван Tyrannosaurus beizi ritas. Статья, так же как и письма, была адресована лично мистеру Лесли Бейзу. Слово “лично” я подчеркнул дважды.
Перси спрятал корреспонденцию в полевую сумку и вежливо ждал дальнейших распоряжений.
— С вами пойдёт Н’Кора, — продолжал я. — Он будет сопровождать вас до Бумба. Н’Кора знает обратную дорогу. Возьмите любой виллис и шофёра с помощником. Но надеюсь, на этот раз…
— Все будет лучше, чем вы думаете, — поспешил заверить меня Перси.
Я решил, что он доволен отъездом, и успокоился.
Н’Кора я незаметно для Перси дал ещё одно письмо, адресованное мистеру Бейзу с сообщением об отстранении своего заместителя. Это письмо Н’Кора должен был сам отправить из Бумба.
Затем был устроен совет, как транспортировать ящера к главному лагерю. Решено было искать путь для автомашин в объезд ущелий, пересекающих плато. Джонсон взялся разведать дорогу, а в необходимых местах устроить переправы.
Пришло время расстаться и с Квали. Молодой негр сделал для экспедиции гораздо больше, чем первоначально обещал. Он уже несколько раз напоминал мне, что в Нгоа — его родном селении — его ждут “важные дела”.
Сразу же после совета, в котором Квали принимал активное участие, я собрал чёрных воинов, чтобы торжественно вручить Квали карабин, о котором он так мечтал.
Я передал Квали заработанные деньги и уже протянул карабин и кожаный патронташ, набитый патронами, когда к нам протиснулся Перси Вуфф.
— Вы, кажется, хотите дать этому негру огнестрельное оружие, — громко заявил он. — А вы знаете, против кого он обратит его?
— Не знаю и знать не хочу, — резко сказал я. — Я выполняю своё обещание. То, что Квали сделал для нас, не может быть компенсировано никакой платой. А как он воспользуется карабином, — его дело. Здесь он у себя дома…
— Я считаю долгом серьёзно предостеречь вас, — прищурился Перси. — Здесь бельгийская территория. Вы навлечёте на экспедицию серьёзные неприятности. Когда узнают — поднимется шум.
— Никакого шума не будет, если, конечно, никто из присутствующих не захочет поднять его. За этих негров я ручаюсь, за себя и Джонсона тоже, значит…
— Я протестую! — крикнул Перси. — Как белый человек протестую! Это преступление!
Квали переводил встревоженный и недоумевающий взгляд с меня на карабин и с карабина на Перси.
Чёрные воины начали перешёптываться.
— Знаете что, идите подобру-поздорову, — тихо сказал я Перси. — Если не хотите шума здесь, сейчас. А он будет не в вашу пользу…
— Этот карабин — имущество экспедиции… — продолжал настаивать Перси.
— Хорошо, — сказал я, передавая карабин стоящему рядом Джонсону. — Имущество экспедиции останется нетронутым.
Квали сделал шаг вперёд и с отчаянием заглянул мне в глаза,
Я круто повернулся, прошёл в свою палатку и через несколько секунд возвратился, держа в руках свой собственный десятизарядный карабин с серебряной насечкой на тёмном прикладе.
— Бери, — сказал я, протягивая карабин Квали. Негр замотал головой, ещё не веря, что я отдаю ему своё оружие.
— Бери, — повторил я. — Он твой.
Джонсон усмехнулся.
— Смеётся тот, кто смеётся последним, — мягко сказал Перси. — Самым последним, мистер Джонсон, — и он повернулся, чтобы уйти.
Квали прерывисто вздохнул и осторожно принял из моих рук карабин.
— О, начальник, — прошептал он. — О!.. Квали… Спасибо.
Я протянул ему руку, и мы обменялись крепким рукопожатием. Теперь мы заключили союз взаимопонимания.
Перси перед уходом вежливо простился со мной. Мы стояли над расщелиной, в которой ящер пожирал очередного крокодила. Перси глянул на него, перевёл взгляд на меня, усмехнулся, пожал плечами и сразу ушёл.
В лагере стало тихо. Негров я послал добыть ещё одного крокодила для нашего пленника, а сам занялся проявлением киноплёнки. Потом устроился в тени и начал записывать в полевой дневник события последних дней. Я успел подробно описать охоту на тиранозавров, вид ящеров и их повадки, когда пришёл посыльный от Джонсона.
В коротенькой записке охотник сообщал, что они нашли обходной путь, но через одно из ущелий придётся построить мост. Джонсон просил прислать ему в помощь всех свободных негров и обещал, что послезавтра к вечеру машины будут в лагере у водопада.
Я отправил всех чёрных воинов в распоряжение Джонсона. В лагере со мной остался только Н’Кора, который должен был присматривать за ящером и готовить ужин.
Все шло как нельзя лучше. Я радовался, что завтра или послезавтра мы сможем двинуться в обратный путь, испытывал огромное удовольствие от мысли, что не надо ещё раз лезть в проклятые тростники, думал о возвращении на родину. Я вернусь в Польшу как первооткрыватель современных тиранозавров.
Мысленно я уже строил планы новой экспедиции в страну динозавров. Это должна быть хорошо оснащённая международная экспедиция зоологов и палеонтологов. Придётся захватить с собой моторные лодки и вертолёты.
Чьи-то шаги прервали мои размышления. Я поднял глаза и увидел… Перси Вуффа. Его правая рука была замотана полотенцем.
— Пришлось возвратиться, — поспешно сказал он. — Меня укусила змея. Помогите.
Я быстро поднялся. В тот же момент страшный удар в челюсть свалил меня с ног. Я потерял сознание.
Придя в себя, я почувствовал, что не могу пошевелиться. Лежу на койке, связанный по рукам и ногам. Перси сидит у стола. Перед ним — недопитая бутылка виски. Возле бутылки на столе — мой пистолет.
Заметив, что я очнулся, Перси тяжело встал и подошёл ко мне.
— Профессору лучше? — его голос звучал почти ласково. — А я боялся, что удар был слишком силён.
— Что все это значит? — прошептал я.
— Я считал вас интеллигентнее, — Перси тихо засмеялся. — Охотник за динозаврами!..
— Вы сошли с ума, — крикнул я. — Н’Кора, ко мне!
— Только без глупостей, — прошипел Перси. — Зачем шуметь!.. — Он сунул мне в рот какую-то тряпку.
Однако чёрный воин слышал мой голос и появился у входа в палатку. Перси что-то крикнул ему на местном наречии. Подумать только, а я и не подозревал, что этот мерзавец знал язык банту. Страшная догадка мелькнула в моей голове. Негр переводил удивлённый взгляд с меня на Перси и опять на меня. Перси резко повторил приказание. Негр повернулся и побежал куда-то. Перси неторопливо взял со стола пистолет и выстрелил, почти не целясь. Чёрный воин без звука ткнулся лицом в траву.
— Вы сами виноваты, профессор, — сказал Перси, вырывая у меня изо рта тряпку. — Его я убивать не собирался. Впрочем, меня утешает мысль, что это пришлось сделать из вашего пистолета.
— Подлец, — крикнул я. — Что тебе нужно?
— Я зарабатываю свои пятьдесят тысяч долларов, — мягко сказал Перси. — Я мог бы проще разделаться с вами: например, столкнуть в яму к тиранозавру сегодня утром, — он замолчал, желая убедиться, какое впечатление произвели его слова. — А ведь неплохая мысль? — продолжал он, и в его бесцветных глазах засветились красноватые искры. — Впрочем, мы ещё побеседуем на эту тему, не правда ли?..
Я молчал, мучительно ища выхода. В лагере нас только двое. Джонсон в двадцати километрах, и, кто знает, не ловушкой ли была его записка. Может быть, они сговорились? Неужели я обречён?.. Или он хочет поторговаться со мной?..
— Однако вы изменились в лице, профессор, — зазвучал снова вкрадчивый голос Перси. — Вы совершенно правы; никто не придёт вам на помощь. Эта старая обезьяна Джонсон слишком глуп и… порядочен. Когда я осторожно намекнул ему в Бумба… О!.. Как он окрысился? Я едва успокоил его. Ричардс был более деловым человеком. Правда, он захотел иметь слишком много… За вас, профессор, мистер Лесли Бейз заплатит мне всего пятьдесят тысяч долларов, — Перси вздохнул, — Он будет иметь сто пятьдесят тысяч чистой прибыли и, главное, сохранит в тайне место, где водятся тиранозавры. Для торговца редкими животными такое место — сущая Голконда. А вы, профессор, обязательно разболтали бы о нем в своих дурацких статьях. Вот и этот наглец Ричардс тоже был упрям… Он пожелал иметь сто тысяч только за одну фотографию. Разве чех стоит дороже поляка? — Перси рассмеялся. — Вы ведь и не подозреваете, дорогой профессор, каким путём Ричардс добыл фотографию ящера. Вас было немало — охотников за динозаврами!..
— Мне все известно! — крикнул я, зная, что рискую немногим. — Чех убит Ричардсом в нескольких километрах отсюда. А тебя, бандит, арестуют в первом же городе Конго, в котором ты появишься.
Перси нахмурился.
— Вы действительно пронюхали кое-что, — задумчиво сказал он. — Только насчёт меня вы врёте. Улик нет и не будет… Мистер Лесли Бейз знал, кому поручить это дело… Кроме того, я везучий. Лев облегчил мне работу. Он только чуть поторопился. Ричардс был чертовски упрям, поэтому и унёс тайну с собой. Он потребовал миллион за то, что покажет это болото с тиранозаврами. Миллион, представляете! Если бы не лев, с Ричардсом тоже пришлось бы расстаться, но чуть позже… Он хотел слишком многого, да ещё требовал задатка. Вы, впрочем, задатка не требовали, но вы хотели написать толстую книгу… А мистеру Бейзу эта ваша книга совсем ни к чему… Между прочим, вашу подпись под статьёй я поместил в красивую траурную рамку и сделал соответствующую приписку. И в конверте, который вы дали Н’Кора, уже лежит моё письмо с просьбой перевести мои пятьдесят тысяч на банк в Кейптауне.
— Палач, ты убил и Н’Кора?
— Фи, профессор, вы слишком плохого мнения обо мне. Я не убиваю без крайней необходимости. Н’Кора уже трясётся на виллисе. Я отдал ему всю корреспонденцию. Это славный парень. Он подохнет, но доставит её в сохранности на почту. И как он любит вас! Он прыгал от радости, когда я объявил, что возвращаюсь помочь вам, а ему надо ехать в Бумба одному. И Квали вас любит… А между прочим, не кто иной как Квали виноват в том, что с вами произойдёт. Если бы он не показал пути сюда, а этот путь знал ещё только покойный Ричардс, вы могли бы погулять по белому свету, профессор. Едва ли нам с вами удалось бы поймать ящера там, где мы его вначале искали. Но этому Квали я отплачу… за вашу безвременную кончину. Белые не любят негров с карабинами.
Перси продолжал развязно болтать. Я и не подозревал раньше, что он такой краснобай. Мне начало казаться, что за этой болтовнёй что-то кроется, что он ещё не сказал самого главного. Может быть, не все для меня потеряно? Но, с другой стороны, зачем ему было раскрывать все карты?.. Или это игра кошки с мышью?
Вдруг я вспомнил, что в заднем кармане брюк у меня лежал складной нож. Мои руки были скручены за спиной, но пальцы оставались свободными. Я начал перебирать ими и дотянулся до заднего кармана. Нож был там. Несколько бесценных секунд ушло на то, чтобы зацепить нож пальцем. Наконец, я зажал его в ладони. Теперь надо было открыть лезвие. Это оказалось несложным. Я чуть шевельнулся. Перси бросил на меня внимательный взгляд, но не заметил ничего подозрительного. Он потянулся к бутылке и налил себе виски.
Я уже не слышал того, что он бубнил. Думал только о верёвке, стягивающей мои руки. Удастся ли её перерезать? Я весь дрожал от напряжения. Наконец верёвки ослабели. Кисти рук были освобождены. Я шевельнул локтями и почувствовал, что руки свободны. Я крепко сжал рукоятку ножа. Правда, это был простой охотничий нож, но другого оружия у меня не было. Мои ноги были крепко скручены. Я не мог рассчитывать одним прыжком очутиться возле стола, на котором лежал пистолет. Надо было ждать, чтобы Перси отвернулся. Но он заподозрил неладное. Прервал на полуслове свою болтовню и поспешно шагнул ко мне, не сводя взгляда с моего залитого потом лица.
— Вам, кажется, неудобно лежать, профессор, — начал он и хотел попробовать рукой ослабевшие верёвки.
В тот же момент я изо всех сил ударил его связанными ногами. Он тяжело рухнул на пол, увлекая за собой стол. Треснул палаточный пол, и упавшая палатка прикрыла нас.
Этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы я перерезал верёвки на ногах и выскользнул из-под брезента. Но и Перси успел подняться на ноги. Он не мог распрямиться; лицо его было перекошено от боли, но в руке у него был пистолет.
— Вот что ты задумал, — прохрипел он, делая шаг по направлению ко мне. — А я ещё хотел избавить его от мучений. Ну, теперь я прострелю тебе ноги и брошу живьём к твоему ящеру. Ха-ха-ха! — он поднял пистолет: — Смеётся тот, кто смеётся…
Последнее слово заглушил выстрел. Он показался мне удивительно далёким. Странно, я даже не почувствовал боли и продолжал крепко сжимать рукоятку ножа. И вдруг я заметил, что выражение лица Перси резко изменилось. В его глазах застыло величайшее изумление, и он медленно повалился навзничь.
Я оглянулся. Ко мне бежал Квали с карабином в руках.
Я много думал… В пустынных аллеях старого парка и за письменным столом своей маленькой комнаты снова и снова переживал события последних лет.
Разумеется, я не мог поступить иначе. Моё место здесь, только здесь — на польской земле, которая так гостеприимно встречает меня после многих лет разлуки. Я понимал это и раньше. Заговор, жертвой которого я чуть было не стал, лишь ускорил давно созревшее решение. Мистер Лесли Бейз, мы с вами враги… Мы существа разных миров — мира людей и мира динозавров. Вам нужна была Голконда. Открыв её для вас, я должен был умереть…
Первые недели после возвращения меня одолевали кошмарные сны. Среди них чаще всего повторялся один: элегантный мужчина с брюшком и золотыми зубами заходил в мою палату. Он подходил к светлому прямоугольнику, нарисованному луной на паркете, и я узнавал мистера Лесли Бейза. Он предлагал заключить контракт, уговаривал, шептал о деньгах и вдруг незаметно превращался в тиранозавра. Чудовище надвигалось, раскрывало яростную пасть; я пытался убежать, звал на помощь… Потом появлялся Квали, он прогонял отвратительную бестию, успокаивал меня, брал за руку и уводил на берег реки, поил прозрачной холодной водой. Все растворялось в тумане, и я видел дежурную сестру со стаканом в руках. Эти сны больше не возвращаются. Скоро я еду в Краков; там меня ждёт работа.
И в далёком Конго все меняется. Бельгийцы уходят оттуда. Скоро народ Квали станет свободным.
Я часто думаю о Квали. Тогда, в тот страшный день мы заключили с ним союз братства над телом застреленного Перси Вуффа. Решение пришло сразу, и оно было непоколебимым. Нам с Квали достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга. Наш уход из мира динозавров должен прозвучать как вызов этому миру. Мы не вернёмся тем путём, которым пришли сюда. И мистер Лесли Бейз никогда не получит своего ящера. Последняя работа палеонтолога Збигнева Турского в мире динозавров останется неоконченной.
Я написал коротенькую записку Джонсону. Может быть, старый охотник даже и не понял её. Затем мы закопали тело Н’Кора. К трупу Вуффа мы не прикоснулись.
Потом приступили к самому главному. Я вложил несколько патронов динамита между брёвнами, закрывающими выход из расщелины, поджёг шнур. Мы с Квали укрылись за скалами. Грохнул взрыв. Выход из расщелины был открыт. Мы ждали. Прошло несколько минут, и тяжёлые прыжки чудовища известили нас, что ящер на свободе. Словно огромная лягушка, он поскакал к реке, тяжело плюхнулся в воду и, распугивая крокодилов, поплыл в сторону озера.
Мы положили в рюкзаки немного продовольствия. Я сунул туда же киноплёнки, дневники и зуб тиранозавра, и мы ушли на север, в джунгли. Настала ночь, и откуда-то издалека донёсся насмешливый хохот. Квали остановился и прислушался.
— Гиена смеётся, — сказал он. — Наверно, над Перси Ух… Гиены всё-таки смеялись последними.
Через неделю мы добрались до берегов Убанги. Смастерили плот и на нём попытались переправиться на северный берег. На середине реки, подхваченный быстрым течением плот развалился. Нам удалось выплыть из быстрины. Квали даже сохранил свой карабин, но рюкзак с плёнками и зубом тиранозавра стал добычей Убанги.
Вдоль берега мы добрели до французского поста, и тут пришло время расстаться. Прощание было кратким.
— Куда пойдёшь? — спросил Квали.
— К себе домой. В Польшу. У меня там много дел. А ты куда пойдёшь?
— И я домой. У меня тоже много дел.
— Прощай, Квали!
— Прощай, брат мой! Приезжай опять Конго, когда мой страна станет свободной.
— А когда? — спросил я.
— Скоро. Квали идёт делать это.
Он легко прыгнул в пирогу, и чёрный собрат повёз его на южный берег Убанги.
Через несколько дней меня самолётом доставили в Конакри. Там я встретился с Барщаком. А затем — теплоход, Гдыня, Варшава… Теперь все это позади. На столе свежий американский журнал. В нем напечатана заметка о зубе Tyrannosaurus beizi ritas. Фамилия автора обведена траурной рамкой. Внизу примечание, что профессор Турский трагически погиб в когтях современного хищного ящера, В редакцию журнала уже отправлено письмо с кратким извещением, что профессору Турскому удалось спастись из когтей современных хищных ящеров. А в редакцию геологического журнала в Варшаве отослана объёмистая статья. В ней описан неизвестный людям Земли исполинский прыгающий ящер — страшный хищник, сохранившийся до наших дней в болотах Экваториальной Африки.
А ещё передо мной лежат исписанные листки — наброски планов новой экспедиции в страну динозавров. Надо только подождать немного, пока народ Квали разделается со своими недругами…
По моему знаку чёрные воины подхватили лежащие на плоту сети и связки нейлоновых шнуров и устремились в заросли. Я последовал за ними.
Детёныш оказался почти трехметровой бестией, покрытой золотисто-коричневой чешуёй. При виде окружающих его охотников он поднялся на задние лапы и приготовился прыгнуть. Но в воздухе свистнули гибкие нейлоновые лассо, и схваченный петлями молодой ящер был опрокинут на спину. Впрочем, он ухитрился разорвать часть шнуров, но тут пошли в ход сети, и мы поняли, что побеждаем. Ящер, видимо, тоже понял это. Он широко раскрыл пасть и издал тоскливый призыв, который начался свистом, а затем перешёл в кваканье.
Чёрные охотники завыли от восторга.
— Что они так кричат? — спросил я у Квали.
— Они теперь понимай, кто был голос “злой дух”.
Однако наша радость оказалась преждевременной. Откуда-то издалека, из глубины зарослей послышался ответный призыв, несравнимо более мощный — шипение и свист, сменившиеся яростным мяуканьем.
— Ещё один взрослый ящер! — крикнул Джонсон. — Быстрей!..
Пока он ещё далеко.
Негры удвоили усилия, и через несколько минут опутанного сетями и канатами молодого тиранозавра уже поволокли к берегу.
Снова послышались шипение и кваканье. Теперь ближе. Но детёныш не мог ответить. Его пасть была прочно закручена нейлоновым шнуром.
Ещё несколько усилий — и молодой ящер был привязан к бамбуковому плоту, который мы спустили на воду и взяли на буксир.
— Полный вперёд! — скомандовал Джонсон.
Гребцы яростно заработали вёслами, и через несколько минут зловонное логово осталось позади.
Мы с Джонсоном стояли на корме, держа карабины наготове. Однако третий тиранозавр так и не появился. Мы ещё раз услышали его голос, но теперь он звучал дальше.
Взрослый ящер удалялся в противоположную сторону. Мы вздохнули с облегчением и взглянули друг на друга. В разорванной одежде, перемазанные вонючей грязью, исцарапанные тростником, мы сами были похожи на ископаемых чудовищ. Но мы победили. И от этой мысли нам сделалось легко и весело.
Плоты уже выплывали на озеро. Мы положили карабины и крепко пожали друг другу руки. А в нескольких метрах от нас на бамбуковом плоту распласталось золотисто-коричневое тело молодого тиранозавра… Нашего тиранозавра.
Чёрные воины дружно взмахивали тяжёлыми вёслами и громко пели о нашей победе: все об одном, и каждый по-своему. А тростниковая чаща со своими обитателями все удалялась и удалялась и наконец превратилась в тёмную полоску на далёком горизонте.
* * *
Оранжевый шар солнца уже готовился нырнуть в туман, окутавший болота, когда наши плоты причалили к берегу невдалеке от лагеря. Мы все валились с ног от усталости, но об отдыхе нечего было ещё и думать. Надо было устроить надёжное помещение для нашего пленника. Решётки металлических клеток находились в главном лагере. Часть их носильщики должны были доставить завтра к вечеру. Я боялся, что решёток не хватит, и решил вызвать главный лагерь по радио. К моему удивлению, радиопередатчика на месте не оказалось. Караульные объяснили, что “говорящий ящик” забрал с собой большой белый Ух, как они называли моего заместителя.Выходка Перси разозлила меня. Зачем ему понадобилось в пути радио? Из-за его каприза мы оказались лишёнными связи. Заместитель, навязанный мне мистером Лесли Бейзом, причинял одни лишь хлопоты. Я твёрдо решил избавиться от него при первой же оказии и подробно написать “королю американских зверинцев” о мотивах своего решения.
Но пока надо было разместить где-то молодого тиранозавра. Невдалеке от водопада находилась глубокая узкая расщелина в скале. Стены её были совершенно отвесны и настолько высоки, что ящер не смог бы выпрыгнуть оттуда. Большой плот разобрали на бревна и построили из них надёжную решётку, прочно замкнувшую выход из расщелины. Получилось подобие треугольного колодца, две стены которого были скальные, а третья представляла собой решётчатый частокол из толстых брёвен.
Бамбуковый плот с привязанным к нему ящером опустили на канатах в расщелину. Плот повис почти вертикально вдоль скалистой стены. Тогда мы освободили ящера от части сетей и верёвок. Последние путы он разорвал сам и соскользнул с плота на дно расщелины. В то же мгновение мы вытащили плот наверх. Наш пленник очутился в импровизированной клетке.
Мы думали, что он начнёт кидаться на стены и попробует сломать решётку из брёвен, но он улёгся на влажном песке в углу расщелины и лишь время от времени разевал метровую пасть и щёлкал зубами. Глаза его светились в темноте зеленовато-фиолетовым светом. Мы решили, что он голоден, и бросили ему большие куски мяса антилопы. Он не шевельнулся.
— Утомлён путешествием, — устало пошутил Джонсон, и мы поплелись к своим палаткам.
Когда я проснулся, солнце было уже высоко. Первая мысль была о ящере. Не сбежал ли из клетки, не издох ли?..
— Все в порядке, — успокоил меня Джонсон. — Сожрал мясо и ждёт ещё. Уже пробовал прочность решётки. Пришлось снаружи навалить камней.
Позавтракав, я направился к нашему пленнику.
“Детёныш” уже не выглядел так миролюбиво, как ночью. Увидев меня, он поднялся на задние лапы и, широко раскрыв зубастую пасть, яростно зашипел. Ростом он был гораздо крупнее взрослого кенгуру.
Прыгая на задних ногах, он прижимал к груди короткие передние лапы, вооружённые длинными кривыми когтями. Голова его напоминала крокодилью, но была же и её украшал костяной гребень с острыми шипами. Длина челюстей достигала метра. Массивная длинная шея постепенно переходила в расширяющийся книзу корпус. Между длинными пальцами задних лап виднелись толстые перепонки. Широкий плоский хвост служил опорой туловищу, когда пресмыкающееся поднималось на задние лапы. Это была великолепная миниатюра того чудовища, которое мы убили вчера.
Я принёс с собой киноаппарат и заснял несколько десятков метров плёнки. Ящер словно понимал, что надо позировать. Он прохаживался на задних лапах, легко прыгал по дну расщелины, разевал огромную пасть, как будто желая показать свои страшные зубы.
Чёрные охотники приволокли небольшого крокодила, которого они только что убили на берегу. Крокодила бросили в расщелину. Тиранозавр одним прыжком очутился возле него, наступил задней лапой ему на хвост и легко разорвал крокодила на куски. Через несколько минут от крокодила осталась кучка раздроблённых костей, а тиранозавр улёгся в тени скалы и перестал обращать на нас внимание.
— Пожалуй, надо поменьше кормить его, — озабоченно заметил Джонсон, — а то он вырастет раньше, чем вы доставите его мистеру Лесли Бейзу.
Назначив караульных для наблюдения за ящером, мы возвратились в палатку.
К вечеру носильщики должны были доставить из главного лагеря части металлической клетки. Я уже ломал голову над тем, как мы повезём тиранозавра в Бумба.
Однако ни вечером, ни на следующее утро носильщики не появились. Не было и Перси Вуффа. Мы подождали ещё день, и снова безрезультатно. Из главного лагеря никто не пришёл. Это становилось странным. Мне в голову лезли разные мысли. Джонсон был настроен более оптимистично.
— Куролесит парень… Пьёт там с утра до утра, — ворчал он, посасывая трубку.
Я решил сам отправиться утром в главный лагерь, но поздно вечером появился Перси. С ним было только пятеро носильщиков. Они принесли немного продовольствия и ящик виски. Ни клеток, ни оборудования, которого нам так не хватало. Даже радио и теодолит остались в главном лагере. Перси был свеж и чисто выбрит. Его костюм блистал ослепительной белизной. На мои вопросы он отвечал с вежливой наглостью.
— Не взял. Решил, что не понадобится. Забыл…
Услышав, что один тиранозавр убит, а другой находится в лагере, Перси шевельнул бровью и, прервав меня на полуслове, объявил, что хочет посмотреть пойманного ящера.
Я вышел из себя и грубо изругал его.
Перси задумался, словно решая, обидеться ему или не стоит, а потом пожелал мне и Джонсону спокойной ночи и отправился смотреть тиранозавра.
Джонсон пробормотал что-то насчёт заряда крупной дроби, который следовало влепить в чей-то зад, и испытующе поглядывал на меня из-под нахмуренных бровей.
— Завтра же отправлю его в Бумба, — сказал я.
— Вы с ним поосторожнее, — посоветовал старый охотник. — По-моему, он хочет спровоцировать столкновение!.. — Джонсон помолчал и неожиданно добавил: — Но в случае чего, шеф, я буду на вашей стороне.
— Завтра же его здесь не будет! — запальчиво повторил я.
— Дай-то бог, — сказал Джонсон и поднялся, чтобы идти спать.
На другое утро я объявил Перси Вуффу, что он должен немедленно ехать в Бумба, отправить корреспонденцию мистеру Бейзу и нанять пару тяжёлых грузовиков, которые выедут навстречу нашему каравану. Вопреки ожиданиям, Перси не возражал.
— Сами ждите нас в Бумба.
Он молча кивнул.
Я отдал ему письма и текст небольшой статьи, в которой был описан зуб нового вида тиранозавра, обитающего в болотах Центральной Африки. Новый вид ящера был назван Tyrannosaurus beizi ritas. Статья, так же как и письма, была адресована лично мистеру Лесли Бейзу. Слово “лично” я подчеркнул дважды.
Перси спрятал корреспонденцию в полевую сумку и вежливо ждал дальнейших распоряжений.
— С вами пойдёт Н’Кора, — продолжал я. — Он будет сопровождать вас до Бумба. Н’Кора знает обратную дорогу. Возьмите любой виллис и шофёра с помощником. Но надеюсь, на этот раз…
— Все будет лучше, чем вы думаете, — поспешил заверить меня Перси.
Я решил, что он доволен отъездом, и успокоился.
Н’Кора я незаметно для Перси дал ещё одно письмо, адресованное мистеру Бейзу с сообщением об отстранении своего заместителя. Это письмо Н’Кора должен был сам отправить из Бумба.
Затем был устроен совет, как транспортировать ящера к главному лагерю. Решено было искать путь для автомашин в объезд ущелий, пересекающих плато. Джонсон взялся разведать дорогу, а в необходимых местах устроить переправы.
Пришло время расстаться и с Квали. Молодой негр сделал для экспедиции гораздо больше, чем первоначально обещал. Он уже несколько раз напоминал мне, что в Нгоа — его родном селении — его ждут “важные дела”.
Сразу же после совета, в котором Квали принимал активное участие, я собрал чёрных воинов, чтобы торжественно вручить Квали карабин, о котором он так мечтал.
Я передал Квали заработанные деньги и уже протянул карабин и кожаный патронташ, набитый патронами, когда к нам протиснулся Перси Вуфф.
— Вы, кажется, хотите дать этому негру огнестрельное оружие, — громко заявил он. — А вы знаете, против кого он обратит его?
— Не знаю и знать не хочу, — резко сказал я. — Я выполняю своё обещание. То, что Квали сделал для нас, не может быть компенсировано никакой платой. А как он воспользуется карабином, — его дело. Здесь он у себя дома…
— Я считаю долгом серьёзно предостеречь вас, — прищурился Перси. — Здесь бельгийская территория. Вы навлечёте на экспедицию серьёзные неприятности. Когда узнают — поднимется шум.
— Никакого шума не будет, если, конечно, никто из присутствующих не захочет поднять его. За этих негров я ручаюсь, за себя и Джонсона тоже, значит…
— Я протестую! — крикнул Перси. — Как белый человек протестую! Это преступление!
Квали переводил встревоженный и недоумевающий взгляд с меня на карабин и с карабина на Перси.
Чёрные воины начали перешёптываться.
— Знаете что, идите подобру-поздорову, — тихо сказал я Перси. — Если не хотите шума здесь, сейчас. А он будет не в вашу пользу…
— Этот карабин — имущество экспедиции… — продолжал настаивать Перси.
— Хорошо, — сказал я, передавая карабин стоящему рядом Джонсону. — Имущество экспедиции останется нетронутым.
Квали сделал шаг вперёд и с отчаянием заглянул мне в глаза,
Я круто повернулся, прошёл в свою палатку и через несколько секунд возвратился, держа в руках свой собственный десятизарядный карабин с серебряной насечкой на тёмном прикладе.
— Бери, — сказал я, протягивая карабин Квали. Негр замотал головой, ещё не веря, что я отдаю ему своё оружие.
— Бери, — повторил я. — Он твой.
Джонсон усмехнулся.
— Смеётся тот, кто смеётся последним, — мягко сказал Перси. — Самым последним, мистер Джонсон, — и он повернулся, чтобы уйти.
Квали прерывисто вздохнул и осторожно принял из моих рук карабин.
— О, начальник, — прошептал он. — О!.. Квали… Спасибо.
Я протянул ему руку, и мы обменялись крепким рукопожатием. Теперь мы заключили союз взаимопонимания.
* * *
Через час Перси Вуфф с Н’Кора и Джонсон с десятью чёрными воинами покинули лагерь. Они должны были идти вместе до первого ущелья. Оттуда Перси и Н’Кора пойдут напрямик к главному лагерю, а Джонсон отправится отыскивать объезд для автомашин. Квали исчез раньше. Я даже не успел спросить у него, совсем ли он покидает лагерь.Перси перед уходом вежливо простился со мной. Мы стояли над расщелиной, в которой ящер пожирал очередного крокодила. Перси глянул на него, перевёл взгляд на меня, усмехнулся, пожал плечами и сразу ушёл.
В лагере стало тихо. Негров я послал добыть ещё одного крокодила для нашего пленника, а сам занялся проявлением киноплёнки. Потом устроился в тени и начал записывать в полевой дневник события последних дней. Я успел подробно описать охоту на тиранозавров, вид ящеров и их повадки, когда пришёл посыльный от Джонсона.
В коротенькой записке охотник сообщал, что они нашли обходной путь, но через одно из ущелий придётся построить мост. Джонсон просил прислать ему в помощь всех свободных негров и обещал, что послезавтра к вечеру машины будут в лагере у водопада.
Я отправил всех чёрных воинов в распоряжение Джонсона. В лагере со мной остался только Н’Кора, который должен был присматривать за ящером и готовить ужин.
Все шло как нельзя лучше. Я радовался, что завтра или послезавтра мы сможем двинуться в обратный путь, испытывал огромное удовольствие от мысли, что не надо ещё раз лезть в проклятые тростники, думал о возвращении на родину. Я вернусь в Польшу как первооткрыватель современных тиранозавров.
Мысленно я уже строил планы новой экспедиции в страну динозавров. Это должна быть хорошо оснащённая международная экспедиция зоологов и палеонтологов. Придётся захватить с собой моторные лодки и вертолёты.
Чьи-то шаги прервали мои размышления. Я поднял глаза и увидел… Перси Вуффа. Его правая рука была замотана полотенцем.
— Пришлось возвратиться, — поспешно сказал он. — Меня укусила змея. Помогите.
Я быстро поднялся. В тот же момент страшный удар в челюсть свалил меня с ног. Я потерял сознание.
Придя в себя, я почувствовал, что не могу пошевелиться. Лежу на койке, связанный по рукам и ногам. Перси сидит у стола. Перед ним — недопитая бутылка виски. Возле бутылки на столе — мой пистолет.
Заметив, что я очнулся, Перси тяжело встал и подошёл ко мне.
— Профессору лучше? — его голос звучал почти ласково. — А я боялся, что удар был слишком силён.
— Что все это значит? — прошептал я.
— Я считал вас интеллигентнее, — Перси тихо засмеялся. — Охотник за динозаврами!..
— Вы сошли с ума, — крикнул я. — Н’Кора, ко мне!
— Только без глупостей, — прошипел Перси. — Зачем шуметь!.. — Он сунул мне в рот какую-то тряпку.
Однако чёрный воин слышал мой голос и появился у входа в палатку. Перси что-то крикнул ему на местном наречии. Подумать только, а я и не подозревал, что этот мерзавец знал язык банту. Страшная догадка мелькнула в моей голове. Негр переводил удивлённый взгляд с меня на Перси и опять на меня. Перси резко повторил приказание. Негр повернулся и побежал куда-то. Перси неторопливо взял со стола пистолет и выстрелил, почти не целясь. Чёрный воин без звука ткнулся лицом в траву.
— Вы сами виноваты, профессор, — сказал Перси, вырывая у меня изо рта тряпку. — Его я убивать не собирался. Впрочем, меня утешает мысль, что это пришлось сделать из вашего пистолета.
— Подлец, — крикнул я. — Что тебе нужно?
— Я зарабатываю свои пятьдесят тысяч долларов, — мягко сказал Перси. — Я мог бы проще разделаться с вами: например, столкнуть в яму к тиранозавру сегодня утром, — он замолчал, желая убедиться, какое впечатление произвели его слова. — А ведь неплохая мысль? — продолжал он, и в его бесцветных глазах засветились красноватые искры. — Впрочем, мы ещё побеседуем на эту тему, не правда ли?..
Я молчал, мучительно ища выхода. В лагере нас только двое. Джонсон в двадцати километрах, и, кто знает, не ловушкой ли была его записка. Может быть, они сговорились? Неужели я обречён?.. Или он хочет поторговаться со мной?..
— Однако вы изменились в лице, профессор, — зазвучал снова вкрадчивый голос Перси. — Вы совершенно правы; никто не придёт вам на помощь. Эта старая обезьяна Джонсон слишком глуп и… порядочен. Когда я осторожно намекнул ему в Бумба… О!.. Как он окрысился? Я едва успокоил его. Ричардс был более деловым человеком. Правда, он захотел иметь слишком много… За вас, профессор, мистер Лесли Бейз заплатит мне всего пятьдесят тысяч долларов, — Перси вздохнул, — Он будет иметь сто пятьдесят тысяч чистой прибыли и, главное, сохранит в тайне место, где водятся тиранозавры. Для торговца редкими животными такое место — сущая Голконда. А вы, профессор, обязательно разболтали бы о нем в своих дурацких статьях. Вот и этот наглец Ричардс тоже был упрям… Он пожелал иметь сто тысяч только за одну фотографию. Разве чех стоит дороже поляка? — Перси рассмеялся. — Вы ведь и не подозреваете, дорогой профессор, каким путём Ричардс добыл фотографию ящера. Вас было немало — охотников за динозаврами!..
— Мне все известно! — крикнул я, зная, что рискую немногим. — Чех убит Ричардсом в нескольких километрах отсюда. А тебя, бандит, арестуют в первом же городе Конго, в котором ты появишься.
Перси нахмурился.
— Вы действительно пронюхали кое-что, — задумчиво сказал он. — Только насчёт меня вы врёте. Улик нет и не будет… Мистер Лесли Бейз знал, кому поручить это дело… Кроме того, я везучий. Лев облегчил мне работу. Он только чуть поторопился. Ричардс был чертовски упрям, поэтому и унёс тайну с собой. Он потребовал миллион за то, что покажет это болото с тиранозаврами. Миллион, представляете! Если бы не лев, с Ричардсом тоже пришлось бы расстаться, но чуть позже… Он хотел слишком многого, да ещё требовал задатка. Вы, впрочем, задатка не требовали, но вы хотели написать толстую книгу… А мистеру Бейзу эта ваша книга совсем ни к чему… Между прочим, вашу подпись под статьёй я поместил в красивую траурную рамку и сделал соответствующую приписку. И в конверте, который вы дали Н’Кора, уже лежит моё письмо с просьбой перевести мои пятьдесят тысяч на банк в Кейптауне.
— Палач, ты убил и Н’Кора?
— Фи, профессор, вы слишком плохого мнения обо мне. Я не убиваю без крайней необходимости. Н’Кора уже трясётся на виллисе. Я отдал ему всю корреспонденцию. Это славный парень. Он подохнет, но доставит её в сохранности на почту. И как он любит вас! Он прыгал от радости, когда я объявил, что возвращаюсь помочь вам, а ему надо ехать в Бумба одному. И Квали вас любит… А между прочим, не кто иной как Квали виноват в том, что с вами произойдёт. Если бы он не показал пути сюда, а этот путь знал ещё только покойный Ричардс, вы могли бы погулять по белому свету, профессор. Едва ли нам с вами удалось бы поймать ящера там, где мы его вначале искали. Но этому Квали я отплачу… за вашу безвременную кончину. Белые не любят негров с карабинами.
Перси продолжал развязно болтать. Я и не подозревал раньше, что он такой краснобай. Мне начало казаться, что за этой болтовнёй что-то кроется, что он ещё не сказал самого главного. Может быть, не все для меня потеряно? Но, с другой стороны, зачем ему было раскрывать все карты?.. Или это игра кошки с мышью?
Вдруг я вспомнил, что в заднем кармане брюк у меня лежал складной нож. Мои руки были скручены за спиной, но пальцы оставались свободными. Я начал перебирать ими и дотянулся до заднего кармана. Нож был там. Несколько бесценных секунд ушло на то, чтобы зацепить нож пальцем. Наконец, я зажал его в ладони. Теперь надо было открыть лезвие. Это оказалось несложным. Я чуть шевельнулся. Перси бросил на меня внимательный взгляд, но не заметил ничего подозрительного. Он потянулся к бутылке и налил себе виски.
Я уже не слышал того, что он бубнил. Думал только о верёвке, стягивающей мои руки. Удастся ли её перерезать? Я весь дрожал от напряжения. Наконец верёвки ослабели. Кисти рук были освобождены. Я шевельнул локтями и почувствовал, что руки свободны. Я крепко сжал рукоятку ножа. Правда, это был простой охотничий нож, но другого оружия у меня не было. Мои ноги были крепко скручены. Я не мог рассчитывать одним прыжком очутиться возле стола, на котором лежал пистолет. Надо было ждать, чтобы Перси отвернулся. Но он заподозрил неладное. Прервал на полуслове свою болтовню и поспешно шагнул ко мне, не сводя взгляда с моего залитого потом лица.
— Вам, кажется, неудобно лежать, профессор, — начал он и хотел попробовать рукой ослабевшие верёвки.
В тот же момент я изо всех сил ударил его связанными ногами. Он тяжело рухнул на пол, увлекая за собой стол. Треснул палаточный пол, и упавшая палатка прикрыла нас.
Этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы я перерезал верёвки на ногах и выскользнул из-под брезента. Но и Перси успел подняться на ноги. Он не мог распрямиться; лицо его было перекошено от боли, но в руке у него был пистолет.
— Вот что ты задумал, — прохрипел он, делая шаг по направлению ко мне. — А я ещё хотел избавить его от мучений. Ну, теперь я прострелю тебе ноги и брошу живьём к твоему ящеру. Ха-ха-ха! — он поднял пистолет: — Смеётся тот, кто смеётся…
Последнее слово заглушил выстрел. Он показался мне удивительно далёким. Странно, я даже не почувствовал боли и продолжал крепко сжимать рукоятку ножа. И вдруг я заметил, что выражение лица Перси резко изменилось. В его глазах застыло величайшее изумление, и он медленно повалился навзничь.
Я оглянулся. Ко мне бежал Квали с карабином в руках.
* * *
Я дописываю эти строки в санатории в польских Судетах. Сейчас весна. В открытое окно заглядывает свежая листва молодых берёз. Вдали, за цветущими садами и красными черепичными крышами, белеет красавица Снежка. По возвращении на родину товарищи поместили меня в этот санаторий, и я живу здесь уже несколько месяцев.Я много думал… В пустынных аллеях старого парка и за письменным столом своей маленькой комнаты снова и снова переживал события последних лет.
Разумеется, я не мог поступить иначе. Моё место здесь, только здесь — на польской земле, которая так гостеприимно встречает меня после многих лет разлуки. Я понимал это и раньше. Заговор, жертвой которого я чуть было не стал, лишь ускорил давно созревшее решение. Мистер Лесли Бейз, мы с вами враги… Мы существа разных миров — мира людей и мира динозавров. Вам нужна была Голконда. Открыв её для вас, я должен был умереть…
Первые недели после возвращения меня одолевали кошмарные сны. Среди них чаще всего повторялся один: элегантный мужчина с брюшком и золотыми зубами заходил в мою палату. Он подходил к светлому прямоугольнику, нарисованному луной на паркете, и я узнавал мистера Лесли Бейза. Он предлагал заключить контракт, уговаривал, шептал о деньгах и вдруг незаметно превращался в тиранозавра. Чудовище надвигалось, раскрывало яростную пасть; я пытался убежать, звал на помощь… Потом появлялся Квали, он прогонял отвратительную бестию, успокаивал меня, брал за руку и уводил на берег реки, поил прозрачной холодной водой. Все растворялось в тумане, и я видел дежурную сестру со стаканом в руках. Эти сны больше не возвращаются. Скоро я еду в Краков; там меня ждёт работа.
И в далёком Конго все меняется. Бельгийцы уходят оттуда. Скоро народ Квали станет свободным.
Я часто думаю о Квали. Тогда, в тот страшный день мы заключили с ним союз братства над телом застреленного Перси Вуффа. Решение пришло сразу, и оно было непоколебимым. Нам с Квали достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга. Наш уход из мира динозавров должен прозвучать как вызов этому миру. Мы не вернёмся тем путём, которым пришли сюда. И мистер Лесли Бейз никогда не получит своего ящера. Последняя работа палеонтолога Збигнева Турского в мире динозавров останется неоконченной.
Я написал коротенькую записку Джонсону. Может быть, старый охотник даже и не понял её. Затем мы закопали тело Н’Кора. К трупу Вуффа мы не прикоснулись.
Потом приступили к самому главному. Я вложил несколько патронов динамита между брёвнами, закрывающими выход из расщелины, поджёг шнур. Мы с Квали укрылись за скалами. Грохнул взрыв. Выход из расщелины был открыт. Мы ждали. Прошло несколько минут, и тяжёлые прыжки чудовища известили нас, что ящер на свободе. Словно огромная лягушка, он поскакал к реке, тяжело плюхнулся в воду и, распугивая крокодилов, поплыл в сторону озера.
Мы положили в рюкзаки немного продовольствия. Я сунул туда же киноплёнки, дневники и зуб тиранозавра, и мы ушли на север, в джунгли. Настала ночь, и откуда-то издалека донёсся насмешливый хохот. Квали остановился и прислушался.
— Гиена смеётся, — сказал он. — Наверно, над Перси Ух… Гиены всё-таки смеялись последними.
Через неделю мы добрались до берегов Убанги. Смастерили плот и на нём попытались переправиться на северный берег. На середине реки, подхваченный быстрым течением плот развалился. Нам удалось выплыть из быстрины. Квали даже сохранил свой карабин, но рюкзак с плёнками и зубом тиранозавра стал добычей Убанги.
Вдоль берега мы добрели до французского поста, и тут пришло время расстаться. Прощание было кратким.
— Куда пойдёшь? — спросил Квали.
— К себе домой. В Польшу. У меня там много дел. А ты куда пойдёшь?
— И я домой. У меня тоже много дел.
— Прощай, Квали!
— Прощай, брат мой! Приезжай опять Конго, когда мой страна станет свободной.
— А когда? — спросил я.
— Скоро. Квали идёт делать это.
Он легко прыгнул в пирогу, и чёрный собрат повёз его на южный берег Убанги.
Через несколько дней меня самолётом доставили в Конакри. Там я встретился с Барщаком. А затем — теплоход, Гдыня, Варшава… Теперь все это позади. На столе свежий американский журнал. В нем напечатана заметка о зубе Tyrannosaurus beizi ritas. Фамилия автора обведена траурной рамкой. Внизу примечание, что профессор Турский трагически погиб в когтях современного хищного ящера, В редакцию журнала уже отправлено письмо с кратким извещением, что профессору Турскому удалось спастись из когтей современных хищных ящеров. А в редакцию геологического журнала в Варшаве отослана объёмистая статья. В ней описан неизвестный людям Земли исполинский прыгающий ящер — страшный хищник, сохранившийся до наших дней в болотах Экваториальной Африки.
А ещё передо мной лежат исписанные листки — наброски планов новой экспедиции в страну динозавров. Надо только подождать немного, пока народ Квали разделается со своими недругами…