Шарлотта Буше. Жажда крови

Шарлотта Буше
Жажда крови

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

   Когда тьма сгущается, выходит Носферату – вампир, подавляющий любую волю…
   Веронике казалось, что от страха она лишится рассудка. В этот жуткий момент она проклинала свое любопытство. Теперь девушка поверила, что все происходящее не запутанная сказка, а ужасная правда. И сейчас она находится на волосок от гибели. Еще мгновение, и Вероника станет кошмарным монстром, который по ночам нападает на людей…
   Когда Фукс снова рванул девушку к себе, она постаралась собрать все силы и ударила его. Но тот увернулся, и ее рука встретила только дверь в подвал. Раздался глухой стук. Фукс схватил девушку и без особого напряжения швырнул ее о стену. Вероника не удержалась на ногах, рухнула на пол и осталась неподвижно лежать.
   В голове помутилось, перед глазами поплыли круги, и она почувствовала холодные губы пастора на своей шее и укол клыков. А потом услышала непередаваемый звук, с которым Фукс всасывал ее кровь…

   Ночь была теплой, где-то нестройно пели сверчки. Сейчас, в середине июля, даже самые поздние ночные часы не приносили желанной прохлады. Наливающаяся луна висела между двумя большими облаками рваной формы, не обещавшими никакого дождя. Липкая дневная жара куполом накрывала район Рейнгау и будто прижимала всех и вся к земле. Люди спали с открытыми окнами в надежде, что ночной ветер принесет в их дома прохладный бриз. Но удушливая жара не хотела отступать.
   В маленькой деревне на берегу реки в этот поздний час вряд ли кого-то можно было встретить на улице. Последний рейсовый автобус из Висбадена приближался к Рыночной площади. В ярко освещенном салоне автобуса можно было разглядеть водителя и всего двух пассажиров.
   Когда автобус остановился и двери с шипением распахнулись, водитель обратился к одному из своих поздних пассажиров:
   – Ну, Дитер, не хочешь ли ты проводить даму до дома? А то в ваших краях в последнее время стало опасно!
   Водитель разговаривал с рабочим средних лет, возвращавшимся с последней смены. Но молодая женщина уже вышла из автобуса.
   Хельга Крюгер спешила домой. Уже полгода она работала во Франкфурте в колл-центре одной крупной рассылочной фирмы. Часы работы ее вполне устраивали, так как по вечерам муж или свекровь могли присмотреть за ее детьми.
   Время от времени девушка торопливо оглядывалась по сторонам. Хельга невольно подумала о словах водителя автобуса: за последние четыре недели здесь бесследно исчезли две девушки. Одну из них Хельга хорошо знала – когда-то они учились в одной школе. Поиски полиции и местных жителей ни к чему не привели.
   Сначала предполагали, что она сбежала с любовником, но когда бесследно исчезла вторая женщина, полиция создала специальную команду. В результате поисков в лесу нашли туфлю одной из пропавших. Все это было очень странно. Прежде в деревне не случалось никаких серьезных преступлений. А тут пропали сразу две молодые женщины…
   Местные старики тут же начали вспоминать какие-то давние истории. Мол, в деле была замешана черная магия. И все это как-то связано со старинным рыцарском замком, расположенным неподалеку от деревушки.
   Замок построили в средние века монахи, а сегодня там жили люди, увлекавшиеся эзотерикой и альтернативной медициной. Внешне все выглядело вполне благопристойно, но поговаривали, что жители замка поклоняются сатане и устраивают черные мессы. Никто из жителей деревни не отваживался с наступлением темноты подходить к замку. Да и днем все старались обходить его мрачные стены стороной.
   От всех этих мыслей у Хельги по спине пробежал озноб, хотя ночь была удушающе теплой. Наконец, из-за поворота показался ее дом. Она немного расслабилась, но шаг не сбавила.
   – Простите, пожалуйста, я ищу гостиницу «Жемчужина Рейна». Не подскажете, как к ней проехать? – услышала она мужской голос из остановившегося автомобиля.
   Хельга подошла поближе. Мужчина опустил стекло и вопросительно посмотрел на девушку. Он выглядел вполне дружелюбно, разве что был очень бледен.
   – Так вы едете не в том направлении, – ответила она. – Вам нужно вернуться по этой улице обратно, затем повернуть направо и…
   – Вы бы не могли показать на карте? – прервал ее незнакомец, – а то в темноте сложно ориентироваться.
   – Да, конечно, давайте я покажу.
   Парень открыл дверь автомобиля и разложил на руле дорожную карту. Хельга слегка наклонилась над картой и хотела что-то сказать, как вдруг почувствовала, что ее схватили за плечи, приподняли и швырнули в салон машины.
   Все произошло настолько быстро, что девушка не успела отреагировать. Она сильно ударилась лбом о стекло двери и на некоторое время потеряла сознание.
   Будто издалека Хельга слышала звук мотора. Водитель прибавил газу. Машина взвизгивала на поворотах, и девушку болтало из стороны в сторону.
   С трудом она вытянулась, но мужчина тут же ударил ее кулаком в лицо. Боль была невыносимой. Хельга застонала и обмякла. «Я должна попытаться с ним поговорить, – промелькнуло у нее в раскалывающейся от боли голове. – Может, он отпустит меня, когда я сделаю то, что он хочет».
   – Пожалуйста, отпустите меня, – прошептала она. – У меня двое детей. Я сделаю все, что вы захотите. И я не знаю, как вы выглядите, здесь так темно…
   Она замолчала, потому что мужчина рассмеялся. Это был холодный, безжалостный смех. Затем он нажал на кнопку и включил свет в салоне. В машине стало светло. Мужчина повернулся к ней и злобно произнес:
   – Ну, теперь ты увидела мое лицо. Какая досада! Теперь я не могу тебя отпустить!
   Хельга ничего не сказала. Она онемела от ужаса. Ей сразу стало понятно, что это не просто похищение. Мужчина стал выглядеть по-другому. Девушке показалось, что он вообще не был похож на человека. При свете лампы она увидела, что его кожа стала серой и дряблой, а тонкие губы приобрели голубоватый оттенок и растянулись в ехидной ухмылке. Вначале он показался Хельге молодым, а сейчас выглядел, как оживший мертвец.
   Хельга отвела взгляд, она просто не могла вынести это жуткое зрелище. А когда увидела ворота рыцарского замка, распахивающиеся перед машиной, ей стало дико.
   В этот момент девушка поняла, что бегство невозможно.

* * *

   Узкие коридоры казались бесконечными. Хельга чувствовала, что они уже где-то глубоко под землей, но похититель тащил ее все дальше вниз.
   Здесь было влажно и холодно. Девушка продрогла в легком платье. От паники и смертельного страха лоб покрылся холодным потом. Но кое-что изменилось. Хельга почувствовала, что холод усилился. И к нему добавилось еще что-то… Запах!
   Она стала нервно оглядываться. Что это могло быть? Постепенно запах становился резче. Сладковатый, тяжелый, затхлый. От него перехватывало дыхание, и к горлу подкатывала тошнота. Девушка споткнулась и чуть не упала, но жуткий спутник крепко схватил ее и сказал:
   – Скоро ты все это полюбишь, осталось недолго…
   В этот момент она заметила, что похититель совсем не дышит!
   – Выпустите меня! – закричала она тонким голосом и попыталась вырваться.
   Она била маньяка руками и плакала. Напрасно. Похититель снова сильно ударил ее по лицу, так, что Хельга потеряла сознание…
   Когда девушка пришла в себя, она обнаружила себя на старомодном диване в комнате, которую, казалось, не ремонтировали с прошлого столетия.
   Помещение было высоким, потолок покоился на тяжелых деревянных балках. На полу один на другом лежали несколько персидских ковров. За полукруглым окном сгустилась ночная тьма. У окна стоял старинный массивный письменный стол, а перед горящим камином – кресла. Гобелены на стенах, свечи в массивных позолоченных подсвечниках и даже хрустальный графин с красным вином на столе дополняли нереальную картину.
   Прошло несколько секунд, прежде чем девушка вспомнила, как попала в эту комнату. Она внимательнее огляделась и увидела в противоположной стене массивную полукруглую дверь.
   «Может, мне удастся сбежать? – подумала она со слабой надеждой. – Может, это все лишь какое-то кошмарное недоразумение?»
   Она встала и неуверенными шагами двинулась к двери. Каждое движение отдавалось мучительной болью в голове, все кружилось перед глазами, а деревянная дверь вытягивалась вверх и вширь, как в зеркале ярмарочного фокусника.
   Едва она прикоснулась к дверной ручке, как услышала голос:
   – Куда это вы собрались, моя дорогая? Это так невежливо с вашей стороны – злоупотреблять моим гостеприимством!
   Хельга замерла. В комнате кто-то есть? Но как это возможно? Она была совершенно одна, когда пришла в себя.
   Девушка вдруг поняла, что обратился к ней не тот человек, что ее похитил. Она снова почувствовала неприятный запах, который постепенно усиливался. Запах смерти и тлена.
   Шагов слышно не было, но Хельга чувствовала, что жуткое существо приближается к ней. Она почти физически ощущала ауру зла.
   Девушка уткнулась головой в деревянную дверь и тихо заплакала от отчаяния.
   – Ну, ну, – услышала она приятный низкий голос, звучавший почти отечески, – кто это тут у нас плачет? Ничего плохого вам никто не сделает. Пойдемте, я лишь хочу, чтобы вы ненадолго составили мне компанию. Мне часто бывает так одиноко.
   Оцепеневшая от ужаса Хельга вытерла слезы и медленно повернулась.
   Перед ней стоял высокий мужчина с аристократическими чертами лица. Высокие скулы, тонкий подбородок, длинный тонкий нос и чуть полноватые губы. Это было очень привлекательное лицо, в котором главную роль играли глаза.
   Хельга завороженно смотрела в эти глаза – темные, глубокие, полные жизни…
   Девушка вздохнула. Все страхи вдруг свалились с ее плеч, она не чувствовала ничего, кроме радости от предвкушения того, что с ней должно произойти.
   – Ну, вот видишь, моя дорогая, – услышала она успокаивающий голос. – Все хорошо!
   Его губы растянулись в улыбке. Острых клыков она не заметила.
   Мужчина поцеловал ее. Это были дурманящие прикосновения, заставлявшие забыть обо всем. Она полностью отдалась своим новым ощущениям, чувствуя, как уходит почва из-под ног. Себе она больше не принадлежала. Это было горько-сладкое блаженство. Боль еще слабо пылала внутри, но весь окружающий мир словно оказался за пурпурным занавесом.
   Хельге показалось, что ее тело стало легким, практически невесомым. Больше ничто не связывало ее с прежней жизнью. Она уже не вспоминала ни о муже, ни о детях и только слышала в своей голове голос: «Теперь ты принадлежишь нам, отныне и навсегда».

* * *

   – Катрин, мне уже нужно выходить. Чем я могу тебе помочь? – молодая журналистка Вероника Бланк стояла в дверях, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и смотрела на свою подругу Катрин Бауэр.
   Та стояла у окна, погруженная в мысли, и смотрела на освещенный солнцем Грюневальд – зеленое море листвы, одно из «легких» Берлина, дарившее столь необходимый в мегаполисе кислород.
   Вероника подошла к Катрин, озабоченно положила руку на ее худенькое плечо и повторила вопрос. Катрин посмотрела на нее своими небесно-голубыми глазами, подернутыми пеленой печали.
   – Ну, что с тобой? Так дальше не могло продолжаться. Поверь мне, уйдя от Бернда, ты приняла самое верное решение. Ваш брак и так был невыносим для вас обоих. Ты должна попробовать все это забыть, провести, наконец, итоговую черту. Как думаешь?
   Она ободряюще посмотрела на Катрин. Подруги, дружившие еще со школы, были очень непохожи. Катрин – изящная блондинка, создававшая впечатление хрупкой и ранимой особы. Вероника – весьма худая, но крепкая, с короткими темными кудрями.
   Опять, как это уже не раз случалось за последние недели, Вероника чувствовала, что подругу что-то сильно тяготит. Что-то большее, чем разрыв с мужем. Это же чувство посетило журналистку, когда примерно месяц назад Катрин неожиданно появилась у дверей ее квартиры. Девушка осталась жить у журналистки, но до сих пор так ничего и не рассказала о том, что ее мучает. Видимо, не собиралась рассказывать и сегодня.
   – Ладно, мне нужно бежать. До вечера!
   Когда дверь захлопнулась, Катрин закрыла ее на засов, повесила цепочку и на все обороты провернула замок. Впрочем, этот обязательный ритуал не давал ей никакого ощущения безопасности. Когда Вероника уходила и Катрин оставалась одна, он снова возвращался, – ужас, который месяц назад заставил ее сбежать в Берлин. С тех пор не было ни одной ночи, чтобы ей не приснился Монзинген. Деревня, затерянная где-то в пфальских лесах, где ей тетка Эльза подарила дом.
   Катрин и ее муж Бернд хотели там начать все заново, после того как их сын утонул в озере Ваннзее. Они пытались пережить чувство вины и возникшую отчужденность. Но получилось все совсем по-другому. С каждым днем Бернд все больше и больше менялся и отдалялся. После появления некоего сомнительного коллеги из музыкальной академии, в которой Бернд периодически читал лекции, стало еще хуже. А затем и совсем невыносимо.
   Катрин застонала и закрыла лицо руками. Она снова вспомнила доктора Герхарда Вайса, мужчину, который хотел ей помочь и заступился за нее. С его помощью она узнала о том, что происходило в подвале старого дома. В какой-то степени она обязана ему жизнью. Вероятно, без него она бы оставалась в неведении и не заметила бы надвигавшуюся опасность.
   Молодая женщина хотела бы никогда больше не вспоминать об этом, но снова и снова представляла сцену борьбы кошмарного демона с деревенским пастором. Он, видимо, давно сделал Герхарда своим слугой…
   Катрин посмотрела на небо. Начинало смеркаться. А после тех кошмарных дней в Монзингене она не выносила темноты.
   Она села за письменный стол и попыталась поработать. Катрин была переводчицей, работа очень ей нравилась. Но она не могла сконцентрироваться. Отсутствующим взглядом она смотрела на изящный, тонкой работы золотой крестик на длинной цепочке, лежавший рядом с настольной лампой.
   Она взяла его в руки. Золотое распятие тускло блестело в свете лампы. Лишь когда на крестик упала слеза, Катрин поняла, что плачет. «Герхард, – подумала она с горечью, – Герхард, прости меня…»
   Вероника Бланк вернулась домой раньше обычного и сразу рассказала подруге о том, что ее шеф празднует день рождения и уже пригласил полгорода на масштабную вечеринку.
   – Мы идем туда вместе, – заявила она тоном, не терпящим возражений.
   Катрин посмотрела на подругу с удивлением.
   – С чего это ты вдруг решила? Мне нужно работать, я за сегодня еще ничего не сделала.
   – Значит, уже ничего и не сделаешь. Переодевайся, и мы через полчаса выходим!
   – Но Вероника, я… – начала было отнекиваться Катрин, но подруга не дала ей договорить.
   – А теперь послушай меня, моя дорогая. Я вполне в состоянии понять твои чувства. Ты все еще любишь Бернда, несмотря ни на что, и тебе очень тяжело дается расставание. Но это нормально. И нет никакого смысла в том, что ты тут прячешься от всех. Ты должна начать жить заново. Тебе надо выходить в люди.
   – Я не знаю…
   – Зато я знаю! Даю тебе полчаса, – с этими словами Вероника вышла из комнаты.
   Катрин сдалась. Возможно, Вероника права, и дальше так продолжаться не может.

* * *

   Издатель газеты жил на роскошной вилле в фешенебельном квартале Целендорф. Похожий на парк земельный участок заливал праздничный свет бесчисленных ламп и фонарей. Шикарные лимузины стояли вперемешку с подержанными малолитражками.
   Царила весьма располагающая, веселая обстановка, которой вскоре прониклась и Катрин. Она встретила несколько старых знакомых, общалась с ними, пила шампанское. Девушка от души смеялась, непринужденно болтала и даже танцевала.
   Не успела Катрин оглянуться, как наступила полночь. Сад заполнили огни красочного фейерверка и восторженные возгласы гостей.
   Веронике на следующий день нужно было рано приехать в редакцию, поэтому она предложила подруге поехать домой. Катрин согласилась.
   В машине Вероника сказала:
   – Ну, вот видишь, вечер был прекрасен! Это то, чего тебе не хватало. И скоро ты перестанешь плакать по Бернду.
   – Да я этого и не делаю, – возразила Катрин. Но алкоголь сделал свое дело, и впервые воспоминания нахлынули на нее, не встретив никакого внутреннего сопротивления. – Это все было так ужасно!
   Ее слова насторожили Веронику. Когда машина притормозила у светофора, она обеспокоенно посмотрела на подругу:
   – Что случилось? Он тебя бил?
   Катрин отрицательно замотала головой. А затем вдруг начала смеяться. Это был отчаянный, истерический смех, завершившийся рыданиями.
   – Катрин, когда ты два месяца назад приехала ко мне, я почувствовала, что во всей этой истории что-то не так. Но я не думала, что все настолько плохо… Может, мне поговорить со своим знакомым психологом? Вдруг тебе станет легче, если ты ему расскажешь, что произошло на самом деле?
   Катрин снова замотала головой. Она уже взяла себя в руки, вытерла слезы и инстинктивно схватилась за золотое распятие, которое она всегда носила на шее.
   – Уже все в порядке.
   – Да ничего не в порядке. Я вижу, что ты на грани срыва. И я не могу безучастно на это смотреть.
   Вероника помолчала и затем спокойно спросила:
   – Это как-то связано с распятием?
   Катрин вздрогнула и спрятала его под блузку.
   – Нет. Мне не хочется об этом говорить.
   – Я прошу тебя! Ты должна мне сказать…
   – Оставь меня в покое! – Катрин неожиданно резко оборвала Веронику. – Я не могу и не хочу об этом говорить. Ни с тобой, ни с кем-либо еще. Как ты не понимаешь?!
   – Ладно, хорошо, – Вероника обиделась, и всю оставшуюся часть пути они ехали молча.
   Перед входной дверью Катрин пристально посмотрела на подругу и сказала:
   – Не сердись на меня. Когда-нибудь я тебе все расскажу, даже если после этого ты захочешь отправить меня в психиатрическую лечебницу.
   Вероника с улыбкой покачала головой и собиралась что-то сказать, как вдруг от подъезда дома отделилась тень.
   Мужчина подошел к ним и обратился к Катрин:
   – Добрый вечер. Мне нужно с тобой поговорить, Катрин.
   Вероника недоверчиво следила за реакцией подруги. Та застыла на месте и несколько мгновений испуганно смотрела на незнакомца, затем быстро забормотала:
   – Нет, пожалуйста, нет! Все что угодно, только не это! – и в следующий момент она скрылась в доме.

* * *

   Вероника была озадачена поведением подруги. Она вопросительно посмотрела на мужчину.
   Тот пожал плечами, сдержанно улыбнулся и протянул ей руку:
   – Доктор Герхард Вайс. Мы познакомились с Катрин в Монзингене.
   – Понятно, – она коротко улыбнулась в ответ и быстро пожала протянутую руку. Его рукопожатие было уверенным и крепким, ладони – сухими и теплыми. Это Веронике понравилось.
   – Может, Катрин должна вам денег? – спросила она сухо.
   – Нет, совсем не в этом дело. Вообще-то это довольно запутанная и, прежде всего, довольно долгая история.
   – Ну, я с удовольствием послушаю, я все-таки журналистка. Подождите, я открою дверь.
   Вероника вставила ключ в замок, но он не поворачивался. Катрин заперла дверь изнутри и оставила ключ в замочной скважине.
   – Катрин, открой, пожалуйста, дверь, что это за ерунда, – с раздражением произнесла она.
   Из квартиры не доносилось ни звука. Вероника непонимающе посмотрела на Герхарда. Она вплотную подошла к двери:
   – Катрин, мне нужно с тобой поговорить.
   Не последовало никакой реакции.
   Вероника заколотила в дверь:
   – С меня хватит! Это моя квартира. Либо я сейчас вызываю слесаря, и он вскроет замок, либо ты откроешь дверь.
   Катрин не ответила.
   – Подождите, – Герхард сделал Веронике знак, попросив успокоиться.
   – У тебя еще остался мой крест? – осторожно спросил он через запертую дверь. – Крест, который я дал тебе в Монзингене?
   – Да, – нерешительно ответила Катрин.
   – О^, кей, тогда предлагаю компромисс. Ты откроешь дверь, впустишь свою подругу, и она отдаст мне мой крест. Согласна?
   – Я не знаю.
   – Он освященный, ты ведь знаешь. Если бы со мной что-нибудь случилось, я бы не смог к нему прикоснуться.
   Вероника удивленно слушала этот странный диалог. Наконец, она не выдержала:
   – Я могу поучаствовать в этом спектакле, или он только для посвященных?
   – Катрин, пожалуйста, я должен многое тебе рассказать. Давай не будем понапрасну тратить время.
   – Ладно, хорошо, – ключ в замке провернулся, и дверь немного приоткрылась.
   – Ну, наконец-то! – проворчала Вероника. – А теперь я хочу знать, что означает весь этот цирк.
   – Вот, дай ему это, – потребовала Катрин вместо ответа.
   Вероника взяла протянутое золотое распятие, подняла брови и покачала головой.
   – Что за странные игры посреди ночи!
   Герхард взял распятие и крепко сжал его. Ничего не произошло.
   – Проходите, – сказала Катрин, распахнув дверь, и отступила в глубь квартиры.
   Когда Герхард оказался рядом с ней, она обняла его и закрыла глаза. Самые противоречивые чувства нахлынули на нее, но в первую очередь, облегчение от того, что он жив и невредим.
   – Может, вы пройдете в комнату? – поинтересовалась Вероника. – Сдается мне, что теперь, когда установлено, что Герхард может без последствий взять в руки распятие, ваши отношения спасены.
   Все трое прошли в гостиную. Катрин тяжело вздохнула.
   – Я рассказала тебе не все о том, что произошло в Монзингене, – помедлив, обратилась она к Веронике. – Я не хотела рассказывать все, потому что боялась, что ты примешь меня за сумасшедшую. Но теперь я должна это сделать.
   Она посмотрела на Герхарда, который ободряюще ей улыбнулся. Вероника налила три бокала красного вина и села на диван:
   – Итак, приступим. Ночь в самом разгаре, но у меня еще есть пять часов до начала рабочего дня, – в этот момент за окном послышались глухие раскаты отдаленного грома. – А тут еще и гроза – идеальные условия для захватывающей любовной истории!
   – К сожалению, не все так просто, – ответила Катрин и беспокойно посмотрела в сторону окна.
   Герхард взял ее руку и первым начал рассказ.
   Когда он замолчал, в комнате на какое-то время воцарилась тишина, было слышно лишь, как дождь бьется о стекла и вдали грохочет гром.
   – Итак, – наконец, подала голос Вероника, – вкратце подытожим. В вашем доме в Монзингене завелся демон, вернее вампир. При этом Бернд с ним общался. И теперь этот демон овладел всей деревней, – она нахмурилась. – Немного напоминает сюжет фильма про Дракулу.
   Катрин хотела что-то возразить, но Вероника предупреждающе подняла руку и продолжила:
   – Предположим, что вы говорите правду, Герхард. Тогда почему вы сидите здесь и пьете с нами вино, если вы оказались во власти демона?
   – Я тоже хотела об этом спросить, – тихо произнесла Катрин.
   Герхард вздохнул.
   – Это была напряженная ситуация. Бернд крепко меня держал. Носферату принудил пастора столкнуть крест с алтаря, когда ты, Катрин, бросилась наружу. Это их отвлекло.
   – А что случилось потом?
   – Крест упал рядом со мной, я без труда до него дотянулся. Свет креста причинял Носферату боль, и я решил, что это подходящий момент его уничтожить. Но он смог уйти.
   – И как же ему это удалось? – Вероника не смогла скрыть иронии в своем голосе.
   – Он растворился в воздухе. Я не могу сказать, как у него это получилось, но он внезапно исчез. И Бернд тоже сбежал.
   Вероника сидела, закусив нижнюю губу.
   – Как называется эта секта, которую вы упомянули? – спросила она.
   – Темные братья. Они из Рейнгау.
   – Я что-то об этом уже читала, но не могу точно вспомнить, – Вероника сдержанно улыбнулась. – Завтра на работе посмотрю. Герхард, вы можете переночевать здесь, если хотите. У нас есть свободная комната.
   – Спасибо, – ответил он и посмотрел на Катрин. – Я должен тебе еще кое-что сказать. Ситуация в Монзингене ухудшилась.
   – А… Бернд?
   Герхард помедлил, затем чуть заметно покачал головой и предложил:
   – Давай поговорим об этом завтра.

* * *

   Катрин стояла у окна в своей комнате и задумчиво смотрела в темноту. Она никак не могла уснуть, долго ворочалась с боку на бок и в итоге решила встать. Неожиданное появление Герхарда всколыхнуло в ней все чувства и страхи, которые она старалась скрыть от самой себя. События в Монзингене снова ожили в ее памяти, словно все произошло только вчера.
   Она снова видела себя стоящей посреди старого дома, слышала жуткие звуки из подвала, чувствовала резкий запах и ощущала ауру зла.
   Катрин застонала и закрыла глаза. Нет, она не хотела об этом думать, не хотела снова переживать этот кошмар. Но от воспоминаний бежать было некуда.
   Она пошла на кухню, чтобы выпить теплого молока. Когда она снимала с плиты ковшик с молоком, сзади раздался голос Герхарда:
   – Я вижу, ты тоже не можешь уснуть.