Страница:
(Ложится и засыпает.)
Пак
Крепко спи,
Не храпи.
Я сейчас
С этих глаз
Смою чары дивной силой.
(Выжимает сок в глаза Лизандру.)
Утром встав,
Сон прогнав,
Ты поймешь,
Как хорош
Взор твоей недавней милой.
Пробуждение твое
Подтвердит, что не вранье
Притча: "Каждому свое".
Милый милую найдет,
С ней на славу заживет,
Отыщется кобыла,
И все будет очень мило.
(Уходит.)
Там же.
Лизандр, Деметрий, Елена и Гермия спят.
Входят Титания и Моток; Боб, Паутинка, Мотылек,
Горчица и другие эльфы; в глубине - невидимый Оберон.
Титания
Смотри, вот грядка, вся в цветах. Присядь,
А я прилащусь к моему милуше.
Дай мне твой лобик розами убрать
И целовать твои большие уши.
Моток
Где Боб?
Боб
Здесь.
Моток
Поскребите мне голову, Боб. Где мадам Паутинка?
Паутинка
Здесь.
Моток
Мадам Паутинка, дорогая мадам, вооружитесь чем-нибудь и убейте-ка мне
этакого шмеля с красными ляжками, который на макушке у чертополоха сидит - и
засим, дорогая мадам, принесите мне его медовый мешочек. Вы при этом, мадам,
не слишком горячитесь и смотрите, дорогая мадам, чтобы мешочек не лопнул.
Мне будет очень неприятно, если вы обольетесь медом, синьора. А где мадам
Горчица?
Горчица
Здесь.
Моток
Пожалуйте ваш кулачок, мадам Горчица. Прошу вас, без церемоний, дорогая
мадам.
Горчица
Что прикажете?
Моток
Ничего, дорогая мадам; только вот помогите синьоре Паутинке поскрести
меня. Мне пора бы к цирюльнику, мадам; потому что я, кажется, удивительно
оброс вокруг лица; а я такой деликатный осел, что если меня хоть одна
волосинка щекочет, то я сейчас же скребусь.
Титания
Мой милый, хочешь музыку послушать?
Моток
У меня на музыку изрядный слух. Пускай сыграют на железках и костяшках.
Титания
Или чего бы ты хотел покушать?
Моток
Что ж, от гарнца корму я бы не отказался. Охотно почавкал бы доброго
сухого овса. Мне чувствуется, что я был бы очень рад охапке сена. Хорошее
сено, вкусное сено ни с чем не идет в сравнение.
Титания
Один мой храбрый эльф тебе достанет
Со складов белки свеженьких орехов.
Моток
Я предпочел бы пригоршню-другую сушеного гороха. Но только, пожалуйста,
пусть сейчас никто из ваших меня не беспокоит. Я чувствую предположение ко
сну.
Титания
Усни, я обовью тебя руками.
Уйдите, эльфы, разойдитесь все.
Уходят эльфы.
Так жимолость сплетается с вьюнком;
Так повилика нежно окружает
Перстнями кряжистые пальцы вяза.
О, я люблю тебя, люблю безумно!
Они засыпают.
Входит Пак.
Оберон
(выступая)
А, Робин, здравствуй! Видишь? Полюбуйся.
Я начинаю бедную жалеть.
Сейчас она сбирала на опушке
Цветы для этой гнусной образины;
Мы встретились, я стал ее бранить.
Она его мохнатый лоб венчала
Пахучими и свежими цветами;
И те росинки, что блестят в траве,
Как яркие жемчужины востока,
В глазах у милых цветиков стояли,
Как слезы, плача о своем позоре.
Когда я вдоволь пожурил ее
И кроткий внял ответ, я ей сказал,
Что требую индийского пажа;
Она, не споря, приказала эльфу
Снести его в мой царственный шатер.
Теперь он мой, и я глаза царицы
Избавлю от противного недуга.
Ты, милый Пак, сними уродский череп
Прочь с головы афинского мужлана,
Так чтобы все они, когда проснутся,
Могли домой отправиться в Афины
И вспоминать событья этой ночи,
Как образы горячечного сна.
Но я сперва царицу расколдую.
Будь такой, как ты была,
Светлым взором будь светла.
Купидонов крин багряный,
Покорись цветку Дианы.
Титания, проснись, моя царица!
Титания
Мой Оберон! О, что за небылица!
Мне снился сон, что я люблю осла.
Оберон
Вот он, твой нежный друг.
Титания
Как я могла?
О, мне противно на него смотреть!
Оберон
Молчанье! Пак, личину удали.
А ты, царица, музыке вели
Всех пятерых сковать глубоким сном.
Титания
Напев, напев, в глубины сна манящий!
Тихая музыка.
Пак
Теперь, дурак, гляделки сам таращи.
Оберон
Под эти звуки, друг, дай руку мне
И укачаем грезящих во сне.
Опять с тобою мы друзья вполне
И завтра в полуночной тишине
В чертог Тезея вступим при луне,
Даруя мир ему и всей стране.
И две четы, счастливые вдвойне,
Венчаются с Тезеем наравне.
Пак
Царь мой, слушай и приметь:
Жаворонок начал петь.
Оберон
Значит, нам пора и в путь,
Вслед за ночью ускользнуть.
Мы проворнее луны
Шар земной обвить вольны.
Титания
Да, летим. И ты, мой друг,
Мне расскажешь, как так вдруг
Вы меня застали спящей
Между смертных в этой чаще.
Уходят.
Звуки рогов за сценой.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.
Тезей
Один из вас пусть сходит за лесничим.
Мы совершили должные обряды*,
День начался, и милая моя
Должна услышать музыку собак.
Спустить их надо в западной долине,
Сейчас же; и сходите за лесничим.
Уходит один из сопровождающих.
Мы на гору взойдем, моя царица,
И будем слушать звучное смешенье
Собак и эхо стройное сплетенье.
Ипполита
При мне однажды Геркулес и Кадм*
Спартанских псов спустили на медведя,
В лесу на Крите. Я такого гона*
Не слышала нигде. Не только рощи,
Но небеса, ручьи, весь край сливались
В единый крик. Я в жизни не слыхала
Стройней разлада, грома благозвучней.
Тезей
Мои собаки - сплошь спартанской крови:
Брылясты, пеги; вислыми ушами
Росу с травы сметают; лучконоги;
Как фессалийские быки, с подвесом;
Не резвы, но подбором голосов -
Колокола. Стройнее гон не вторил
Ни возгласам, ни рогу ни на Крите,
Ни в Спарте, ни в Фессалии. Услышишь
Сама. Но тише! Это что за нимфы?
Эгей
Мои повелитель, это дочь моя
Уснула здесь; а вот Лизандр, Деметрий;
А здесь дочь Недара, Елена. Странно!
Что их сюда всех вместе привело?
Tезей
Они, наверно, в ранний час свершали
Обряды мая* и пришли сюда,
Услышав о намерении нашем.
Скажи, Эгей: не наступил ли день,
Когда нам Гермия должна ответить?
Эгей
Да, государь.
Тезей
Пускай ловцы трубят,
Чтоб разбудить их.
Звуки рогов и крики за сценой. Лизандр, Деметрий, Елена и
Гермия просыпаются и встают.
Здравствуйте, друзья.
Как? Валентинов день давно прошел,
А эти птицы только что сдружились?
Лизандр
Простите, государь.
Тезей
Прошу всех встать.
Вы злобные соперники, я знаю.
Откуда ж это тихое согласье,
Где ненависть настолько неревнива,
Что спит бесстрашно с ненавистью рядом?
Лизандр
Мой государь, ответ мой будет смутен,
Меж сном и явью. Только я клянусь,
Что сам не знаю, как попал сюда.
Но, кажется, - хочу всю правду вспомнить, -
Ну да, конечно, так оно и было:
Я с Гермией сюда пришел; мы с нею
Бежать хотели из Афин и скрыться
От грозного афинского закона.
Эгей
Довольно, государь, для вас довольно!
Закон, закон срази его главу!
Они побег замыслили, Деметрий;
Они хотели нас с тобой лишить,
Тебя - жены, меня - отцовской воли,
Отцовской воли дочь отдать тебе.
Деметрий
Мой государь, Елена мне открыла
Их замысел бежать вот в этот лес.
Я в ярости пошел сюда за ними,
Елена из любви пошла за мной.
И вот, - не знаю, чьей могучей волей,
Но это так, - моя мечта о Гермии
Растаяла, как снег; об этой страсти
Я вспоминаю, словно об игрушке,
Которую в дни детства обожал.
Вся вера, весь порыв моей души,
Предмет и наслажденье глаз моих -
Одна Елена. С ней я был помолвлен,
Когда еще и Гермии не знал.
Но мне она, как хворому, приелась;
Теперь, оправясь, вновь со здравым вкусом,
Хочу ее, люблю, томлюсь по ней
И буду ей отныне вечно верен.
Тезей
Друзья мои, я рад, что встретил вас,
И вы мне все расскажете подробно.
Эгей, смирись перед моею волей:
Сегодня эти две четы во храме,
Как мы, соединятся навсегда.
А так как утро потеряло свежесть,
Охоту нам придется отменить.
Я всех зову в Афины. Три четы
Увидят праздник дивной красоты.
В путь, Ипполита.
Уходят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.
Деметрий
Все кажется мне маленьким и смутным,
Как облачная цепь далеких гор.
Гермия
Мои глаза расщеплены как будто:
Я вижу все вдвойне.
Елена
Я точно так же.
И мне Деметрий кажется находкой:
Мой и не мой.
Деметрий
Уверены ли вы,
Что мы проснулись? Нет, мы спим, мы грезим,
По-моему. Неужто в самом деле
Здесь герцог был и звал нас всех с собой?
Гермия
Да, был, с моим отцом.
Елена
И с Ипполитой.
Лизандр
И нам велел идти за ним во храм.
Деметрий
Так значит, мы проснулись. Что ж, пойдем.
И по пути припомним наши сны.
Уходят.
Моток
(просыпаясь)
Когда подойдет моя реплика, позовите меня и я отвечу. Теперь мне нужны
слова: "Прекраснейший Пирам". Эй, вы там! Питер Клин! Дуда, починщик
раздувальных мехов! Рыло, медник! Заморыш! Боже милостивый, все удрали, тюка
я спал! Мне было редкостное видение. Мне был такой сон, что человеческого
разума не хватит сказать, какой это был сон. И тот - осел, кто вознамерится
истолковать этот сон. По-моему, я был... никто не скажет чем. По-моему, я
был, и, по-моему, у меня было, - но тот набитый дурак, кто возьмется
сказать, что у меня, по-моему, было. Человеческий глаз не слыхивал,
человеческое ухо не видывало, человеческая рука не способна вкусить,
человеческий язык не способен постичь, человеческое сердце не способно
выразить, что это был за сон. Я скажу Питеру Клину написать балладу об этом
сне. Она будет называться "Сон Мотка", потому что его не размотать. И я хочу
ее спеть в самом конце представления перед герцогом; и, может быть, чтобы
вышло чувствительнее, лучше спеть этот стишок, когда она будет помирать.
(Уходит.)
Афины. В доме у Клина.
Входят Клин, Дуда, Рыло и Заморыш.
Клин
А вы посылали к Мотку на дом? Неужто он еще не возвращался?
Заморыш
О нем ни слуху ни духу. Он не иначе как преобразился.
Дуда
Ежели он не придет, наше представление провалилось. Разве может оно
состояться?
Клин
Никак не может. Кроме него, во всех Афинах нет человека, который был бы
способен изобразить Пирама.
Дуда
Нет, он попросту самый мозговитый из всех афинских ремесленников.
Клин
Да, и самый благообразный. А голос у него до того сладкозвучный, - ну
прямо афериста слушаешь.
Дуда
Арфиста, хочешь ты сказать. С аферистами мы, слава Богу, не водимся.
Входит Пила.
Пила
Господа, герцог возвращается из храма, и кроме него там еще двое или
трое кавалеров и дам поженились. Если бы наше представление состоялось, мы
были бы устроенные люди.
Дуда
Эх, Моток, молодчага милый! Таким вот образом он лишился шести пенсов в
день пожизненно! Ему бы не избежать шести пенсов в день. Если бы герцог не
положил ему шесть пенсов в день за исполнение Пирама, то пусть меня повесят.
Он бы их заслужил. Шесть пенсов в день за Пирама - или ничего.
Входит Моток.
Моток
Где эти юноши? Где эти душеньки?
Клин
Моток! О степеннейший день! О блаженнейший час!
Моток
Господа, я должен вам поведать чудеса. Но не спрашивайте меня ни о чем.
Потому что если я вам расскажу, то я плохой афинянин. Я вам расскажу все в
точности, как оно случилось.
Клин
Мы тебя слушаем, милый Моток.
Моток
Ни слова обо мне. Единственное, что я вам скажу, - это что герцог
отобедал. Забирайте ваши костюмы, прочные тесемки к бородам, новые ленты к
башмакам. Всем немедленно собраться во дворце. Каждому перечесть свою роль.
Ибо, так или иначе, заявка на нашу пьесу подана. Во всяком случае, Фисба
должна надеть чистое белье; а тот, что играет льва, пусть не вздумает
стричь себе ногти: они должны торчать наружу, будто львиные когти. И,
дражайшие актеры, не кушайте ни луку, ни чесноку, потому что дыхание мы
должны испускать сладостное; и я не сомневаюсь, всякий скажет: это
сладостная комедия. Довольно слов. Идем! Прочь отсюда! Идем!
Уходят.
Афины. Дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи и слуги.
Ипполита
Мой друг, рассказ влюбленных этих странен.
Тезей
Да, но правдив едва ли. Я не верю
Всем этим старым басням, детским сказкам.
Мозг у влюбленных и безумцев пылок,
Их властная мечта объемлет больше,
Чем хладный разум мог бы восприять.
Безумец, и влюбленный, и поэт
Пронизаны насквозь воображеньем;
Безумцу больше видится чертей,
Чем есть в аду; влюбленный, столь же дикий,
В цыганке видит красоту Елены*;
Глаза поэта в чудном сие взирают
С небес на землю, на небо с земли;
И чуть воображенье даст возникнуть
Безвестным образам, перо поэта
Их воплощает и воздушным теням
Дарует и обитель, и названье.
Воображенье так легко играет,
Что если в нем забрезжит радость, тотчас
И вестник этой радости рожден;
А в темноте, страшилищами бредя,
Мы куст принять готовы за медведя.
Ипполита
Однако их рассказ об этой ночи,
Об их совместном извращеньи мыслей
Свидетельствует больше, чем о грезах,
И вырастает в подлинное нечто;
Хоть это все и странно, и чудесно.
Тезей
Вот и влюбленные, полны веселья.
Входят Лизандр, Деметрий, Гермия и Елена.
Друзья мои, да озарит вам сердце
Счастливая любовь!
Лизандр
Еще светлее
Да озарит ваш путь она, ваш стол и ложе!
Тезей
Ну, что же нам предложат: маски, танцы,
Чтоб сократить трехчасовую вечность
Меж ужином и приближеньем сна?
Где наш изобретатель развлечений?
Что он для нас готовит? Нет ли зрелищ,
Чтоб скрасилось мучительное время?
Где Филострат?
Филострат
Здесь, мощный государь.
Тезей
Скажи, чем нас потешишь ты сегодня?
Театром? Музыкой? Чем обмануть
Ленивые часы, как не забавой?
Филострат
Вот список всяческих увеселений.
С чего начать прикажет ваша светлость?
(Подает бумагу.)
Тезей
(читает)
"Сражение с кентаврами; поется
Афинским евнухом под звуки арфы".
Нет. Это я рассказывал невесте.
Там славится мой родич Геркулес.
(Читает.)
"Неистовство упившихся вакханок,
Терзающих фракийского певца"*.
Уже я видел это представленье,
Когда из Фив с победой возвратился.
(Читает.)
"Плач муз, всех трижды трех, над свежим прахом
Учености, умершей в нищете".
Какая-нибудь едкая сатира,
Излишняя на брачном торжестве.
(Читает.)
"Пространно-краткий акт: Пирам и Фисба.
Весьма трагичное увеселенье".
Пространно-краткий! Трагико-веселый!
Горячий лед и столь же странный снег.
Кто согласует эти разногласья?
Филострат
Ах, это пьеса, в десять слов длиной,
Короче всех, какие я видал;
И все-таки она чресчур пространна,
Как сказано; в ней нет ни слова кстати,
Ни одного пригодного актера.
При этом, государь, она трагична:
Пирам кончает в ней самоубийством.
На репетиции, сознаюсь честно,
Я плакал; но таких веселых слез
Еще вовеки смех не проливал.
Тезей
Кто в ней играет?
Филострат
Здешний мелкий люд,
Мастеровые с жесткими руками,
Вовек не изощрявшие мозгов;
Они в честь вашей свадьбы утрудили
Неопытную память этой пьесой.
Тезей
И мы ее посмотрим.
Филострат
Государь,
Не стоит. Я ее прослушал всю, -
И это вздор, чистейший вздор. Конечно,
Вас может позабавить их затея.
Они долбили роли с тяжкой мукой,
Чтоб услужить вам.
Тезей
Мы посмотрим пьесу.
Всегда уместно и приятно все,
Что нам поднесено чистосердечно.
Сходи за ними. Дам прошу садиться.
Уходит Филострат.
Ипполита
Мне больно видеть слабость изнемогшей
И честное усердье посрамленным.
Тезей
Ты не увидишь этого, мой друг.
Ипполита
Он говорит, что это чистый вздор.
Тезей
За этот вздор мы скажем им спасибо,
Их промахи мы примем как подарки.
Где бедный труд бессилен, благородство
Должно ценить старанье, не успех.
Меня кой-где ученые мужи
Встречали приготовленною речью;
И всякий раз дрожали и бледнели,
В средине предложенья запинались,
Их голос с перепугу замирал,
И наконец они совсем смолкали,
Не вымолвив приветствия. Поверь мне,
Я в их молчаньи почерпал привет;
И в боязливой скромности усердья
Мне больше слышалось, чем в трескотне
Крикливого и наглого витийства.
Простое чувство и безмолвный взгляд
Без многих слов о многом говорят.
Возвращается Филострат.
Филострат
Коль вашей милости угодно будет,
Пролог готов.
Тезей
Пусть выйдет.
Звуки труб.
Входит Клин, в роли Пролога.
Пролог
В чем наша цель? Терзать ваш слух и глаз.
Мы никогда бы в жизни не посмели
Явить наш скромный гений напоказ.
Вот истинный прицел для нашей цели.
Сюда пришли мы вовсе не затем.
Чтоб вы, смотря на нас, вконец измаялись, -
Наш первый помысл. Угодить вам всем
Мы не хотим. Чтоб зрители раскаялись,
Актеры здесь. Они сыграют знатно,
И вы поймете все, что вам понятно.
Тезей
Этот добрый малый не всегда попадает в точку.
Лизандр
Он выехал на своем прологе, как на буйном жеребенке; там, где надо, он
не умеет его осадить. Вот и назидание, государь: если говоришь, говори
верно.
Ипполита
Действительно, он играл на этом прологе, как ребенок на флейте: был
звук, но никакого лада.
Тезей
Его речь была как запутанная цепь: все цело, а разобраться невозможно.
Кто следующий?
Входят Пирам и Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев.
Пролог
Синьоры, наш сюжет, быть может, темен вам;
Но, сидя до конца, вы в нем разобрались бы.
Вот этот человек, извольте знать, Пирам;
А это, так сказать, черты прекрасной Фисбы.
Сей муж, с известкою и штукатуркой, есть
Та подлая Стена, что любящих делила.
Сквозь трещину в Стене, - прискорбно
произнесть, -
Они шушукались. Вот так оно и было.
А этот, с фонарем, терновником и псом,
Являет Лунный Свет; зане при Лунном Свете
Сии любовники сходилися тайком
К гробнице Ниновой, любовь держа в секрете.
А этот страшный зверь, по имяреку Лев,
Чуть Фисба первою поспела на свиданье,
Спугнул и ужаснул влюбленное созданье.
Красавица бежит и плащ роняет свой;
Лев пачкает его своей кровавой пастью.
Является Пирам, высокий, молодой;
Он видит Фисбин плащ, который мертв,
к несчастью;
И тут, хватая меч, могучий, мрачный меч,
Плоть персей пламенных пронзает под предсердьем.
А Фисба, в стороне успевшая прилечь,
Меч тащит вон и мрет. Все прочее с усердьем
Лев, Лунный Свет, Стена и нежная чета
Изложат полностью из собственного рта.
Уходят Пролог, Пирам, Фисба, Лев и Лунный Свет.
Тезей
Любопытно знать, заговорит ли лев.
Деметрий
Государь, это не было бы даже любопытным случаем: отчего не заговорить
одному льву, если столько ослов разговаривает?
Стена
Здесь, в интерлюдии, где мы играть должны,
Мне, Рылу, выпала на долю роль Стены,
Притом такой Стены, - могу вам поручиться, -
В которой трещина иль как бы щель змеится.
Любовники, сиречь и Фисба, и Пирам,
Сквозь эту щель тайком шептались по ночам.
Вот доказательства - известка, камень, глина, -
Что я вполне Стена, а не одна личина.
А вот и щель идет, направо и налево,
Чтобы с возлюбленным могла шептаться дева.
Тезей
Можно ли требовать от известки с конским волосом более толковой речи?
Деметрий
Это самая разумная из преград, которые я когда-либо встречал, государь.
Тезей
Тише! К Стене подходит Пирам.
Возвращается Пирам.
Пирам
О сумрачная ночь, внушающая страх!
Ночь, видная всегда, как только дня не видно!
О ночь, о ночь, о ночь! Увы, увы и ах!
Да, Фисба уговор забыла, очевидно!
И ты, моя Стена, любезная Стена,
Соседственных отцов делящая участки!
Стена моя, Стена, любезная Стена,
Яви мне щель свою, чтоб я прижал к ней глазки!
Стена раздвигает пальцы.
Благодарю, Стена! Храни тебя Зевес!
Но что я вижу там? Там Фисбы я не вижу.
О подлая Стена, обманщица очес,
Я каждый камень твой кляну и ненавижу!
Тезей
По-моему, Стена, обладая чувствами, должна бы ответить каким-нибудь
проклятием.
Моток
Нет, сударь, честное слово, не должна. "Кляну и ненавижу" - это реплика
для Фисбы. Сейчас ей полагается войти, а я буду глядеть на нее в щелку. Вы
увидите, все получится аккурат, как я сказал. Вот и она.
Пак
Крепко спи,
Не храпи.
Я сейчас
С этих глаз
Смою чары дивной силой.
(Выжимает сок в глаза Лизандру.)
Утром встав,
Сон прогнав,
Ты поймешь,
Как хорош
Взор твоей недавней милой.
Пробуждение твое
Подтвердит, что не вранье
Притча: "Каждому свое".
Милый милую найдет,
С ней на славу заживет,
Отыщется кобыла,
И все будет очень мило.
(Уходит.)
Там же.
Лизандр, Деметрий, Елена и Гермия спят.
Входят Титания и Моток; Боб, Паутинка, Мотылек,
Горчица и другие эльфы; в глубине - невидимый Оберон.
Титания
Смотри, вот грядка, вся в цветах. Присядь,
А я прилащусь к моему милуше.
Дай мне твой лобик розами убрать
И целовать твои большие уши.
Моток
Где Боб?
Боб
Здесь.
Моток
Поскребите мне голову, Боб. Где мадам Паутинка?
Паутинка
Здесь.
Моток
Мадам Паутинка, дорогая мадам, вооружитесь чем-нибудь и убейте-ка мне
этакого шмеля с красными ляжками, который на макушке у чертополоха сидит - и
засим, дорогая мадам, принесите мне его медовый мешочек. Вы при этом, мадам,
не слишком горячитесь и смотрите, дорогая мадам, чтобы мешочек не лопнул.
Мне будет очень неприятно, если вы обольетесь медом, синьора. А где мадам
Горчица?
Горчица
Здесь.
Моток
Пожалуйте ваш кулачок, мадам Горчица. Прошу вас, без церемоний, дорогая
мадам.
Горчица
Что прикажете?
Моток
Ничего, дорогая мадам; только вот помогите синьоре Паутинке поскрести
меня. Мне пора бы к цирюльнику, мадам; потому что я, кажется, удивительно
оброс вокруг лица; а я такой деликатный осел, что если меня хоть одна
волосинка щекочет, то я сейчас же скребусь.
Титания
Мой милый, хочешь музыку послушать?
Моток
У меня на музыку изрядный слух. Пускай сыграют на железках и костяшках.
Титания
Или чего бы ты хотел покушать?
Моток
Что ж, от гарнца корму я бы не отказался. Охотно почавкал бы доброго
сухого овса. Мне чувствуется, что я был бы очень рад охапке сена. Хорошее
сено, вкусное сено ни с чем не идет в сравнение.
Титания
Один мой храбрый эльф тебе достанет
Со складов белки свеженьких орехов.
Моток
Я предпочел бы пригоршню-другую сушеного гороха. Но только, пожалуйста,
пусть сейчас никто из ваших меня не беспокоит. Я чувствую предположение ко
сну.
Титания
Усни, я обовью тебя руками.
Уйдите, эльфы, разойдитесь все.
Уходят эльфы.
Так жимолость сплетается с вьюнком;
Так повилика нежно окружает
Перстнями кряжистые пальцы вяза.
О, я люблю тебя, люблю безумно!
Они засыпают.
Входит Пак.
Оберон
(выступая)
А, Робин, здравствуй! Видишь? Полюбуйся.
Я начинаю бедную жалеть.
Сейчас она сбирала на опушке
Цветы для этой гнусной образины;
Мы встретились, я стал ее бранить.
Она его мохнатый лоб венчала
Пахучими и свежими цветами;
И те росинки, что блестят в траве,
Как яркие жемчужины востока,
В глазах у милых цветиков стояли,
Как слезы, плача о своем позоре.
Когда я вдоволь пожурил ее
И кроткий внял ответ, я ей сказал,
Что требую индийского пажа;
Она, не споря, приказала эльфу
Снести его в мой царственный шатер.
Теперь он мой, и я глаза царицы
Избавлю от противного недуга.
Ты, милый Пак, сними уродский череп
Прочь с головы афинского мужлана,
Так чтобы все они, когда проснутся,
Могли домой отправиться в Афины
И вспоминать событья этой ночи,
Как образы горячечного сна.
Но я сперва царицу расколдую.
Будь такой, как ты была,
Светлым взором будь светла.
Купидонов крин багряный,
Покорись цветку Дианы.
Титания, проснись, моя царица!
Титания
Мой Оберон! О, что за небылица!
Мне снился сон, что я люблю осла.
Оберон
Вот он, твой нежный друг.
Титания
Как я могла?
О, мне противно на него смотреть!
Оберон
Молчанье! Пак, личину удали.
А ты, царица, музыке вели
Всех пятерых сковать глубоким сном.
Титания
Напев, напев, в глубины сна манящий!
Тихая музыка.
Пак
Теперь, дурак, гляделки сам таращи.
Оберон
Под эти звуки, друг, дай руку мне
И укачаем грезящих во сне.
Опять с тобою мы друзья вполне
И завтра в полуночной тишине
В чертог Тезея вступим при луне,
Даруя мир ему и всей стране.
И две четы, счастливые вдвойне,
Венчаются с Тезеем наравне.
Пак
Царь мой, слушай и приметь:
Жаворонок начал петь.
Оберон
Значит, нам пора и в путь,
Вслед за ночью ускользнуть.
Мы проворнее луны
Шар земной обвить вольны.
Титания
Да, летим. И ты, мой друг,
Мне расскажешь, как так вдруг
Вы меня застали спящей
Между смертных в этой чаще.
Уходят.
Звуки рогов за сценой.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.
Тезей
Один из вас пусть сходит за лесничим.
Мы совершили должные обряды*,
День начался, и милая моя
Должна услышать музыку собак.
Спустить их надо в западной долине,
Сейчас же; и сходите за лесничим.
Уходит один из сопровождающих.
Мы на гору взойдем, моя царица,
И будем слушать звучное смешенье
Собак и эхо стройное сплетенье.
Ипполита
При мне однажды Геркулес и Кадм*
Спартанских псов спустили на медведя,
В лесу на Крите. Я такого гона*
Не слышала нигде. Не только рощи,
Но небеса, ручьи, весь край сливались
В единый крик. Я в жизни не слыхала
Стройней разлада, грома благозвучней.
Тезей
Мои собаки - сплошь спартанской крови:
Брылясты, пеги; вислыми ушами
Росу с травы сметают; лучконоги;
Как фессалийские быки, с подвесом;
Не резвы, но подбором голосов -
Колокола. Стройнее гон не вторил
Ни возгласам, ни рогу ни на Крите,
Ни в Спарте, ни в Фессалии. Услышишь
Сама. Но тише! Это что за нимфы?
Эгей
Мои повелитель, это дочь моя
Уснула здесь; а вот Лизандр, Деметрий;
А здесь дочь Недара, Елена. Странно!
Что их сюда всех вместе привело?
Tезей
Они, наверно, в ранний час свершали
Обряды мая* и пришли сюда,
Услышав о намерении нашем.
Скажи, Эгей: не наступил ли день,
Когда нам Гермия должна ответить?
Эгей
Да, государь.
Тезей
Пускай ловцы трубят,
Чтоб разбудить их.
Звуки рогов и крики за сценой. Лизандр, Деметрий, Елена и
Гермия просыпаются и встают.
Здравствуйте, друзья.
Как? Валентинов день давно прошел,
А эти птицы только что сдружились?
Лизандр
Простите, государь.
Тезей
Прошу всех встать.
Вы злобные соперники, я знаю.
Откуда ж это тихое согласье,
Где ненависть настолько неревнива,
Что спит бесстрашно с ненавистью рядом?
Лизандр
Мой государь, ответ мой будет смутен,
Меж сном и явью. Только я клянусь,
Что сам не знаю, как попал сюда.
Но, кажется, - хочу всю правду вспомнить, -
Ну да, конечно, так оно и было:
Я с Гермией сюда пришел; мы с нею
Бежать хотели из Афин и скрыться
От грозного афинского закона.
Эгей
Довольно, государь, для вас довольно!
Закон, закон срази его главу!
Они побег замыслили, Деметрий;
Они хотели нас с тобой лишить,
Тебя - жены, меня - отцовской воли,
Отцовской воли дочь отдать тебе.
Деметрий
Мой государь, Елена мне открыла
Их замысел бежать вот в этот лес.
Я в ярости пошел сюда за ними,
Елена из любви пошла за мной.
И вот, - не знаю, чьей могучей волей,
Но это так, - моя мечта о Гермии
Растаяла, как снег; об этой страсти
Я вспоминаю, словно об игрушке,
Которую в дни детства обожал.
Вся вера, весь порыв моей души,
Предмет и наслажденье глаз моих -
Одна Елена. С ней я был помолвлен,
Когда еще и Гермии не знал.
Но мне она, как хворому, приелась;
Теперь, оправясь, вновь со здравым вкусом,
Хочу ее, люблю, томлюсь по ней
И буду ей отныне вечно верен.
Тезей
Друзья мои, я рад, что встретил вас,
И вы мне все расскажете подробно.
Эгей, смирись перед моею волей:
Сегодня эти две четы во храме,
Как мы, соединятся навсегда.
А так как утро потеряло свежесть,
Охоту нам придется отменить.
Я всех зову в Афины. Три четы
Увидят праздник дивной красоты.
В путь, Ипполита.
Уходят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.
Деметрий
Все кажется мне маленьким и смутным,
Как облачная цепь далеких гор.
Гермия
Мои глаза расщеплены как будто:
Я вижу все вдвойне.
Елена
Я точно так же.
И мне Деметрий кажется находкой:
Мой и не мой.
Деметрий
Уверены ли вы,
Что мы проснулись? Нет, мы спим, мы грезим,
По-моему. Неужто в самом деле
Здесь герцог был и звал нас всех с собой?
Гермия
Да, был, с моим отцом.
Елена
И с Ипполитой.
Лизандр
И нам велел идти за ним во храм.
Деметрий
Так значит, мы проснулись. Что ж, пойдем.
И по пути припомним наши сны.
Уходят.
Моток
(просыпаясь)
Когда подойдет моя реплика, позовите меня и я отвечу. Теперь мне нужны
слова: "Прекраснейший Пирам". Эй, вы там! Питер Клин! Дуда, починщик
раздувальных мехов! Рыло, медник! Заморыш! Боже милостивый, все удрали, тюка
я спал! Мне было редкостное видение. Мне был такой сон, что человеческого
разума не хватит сказать, какой это был сон. И тот - осел, кто вознамерится
истолковать этот сон. По-моему, я был... никто не скажет чем. По-моему, я
был, и, по-моему, у меня было, - но тот набитый дурак, кто возьмется
сказать, что у меня, по-моему, было. Человеческий глаз не слыхивал,
человеческое ухо не видывало, человеческая рука не способна вкусить,
человеческий язык не способен постичь, человеческое сердце не способно
выразить, что это был за сон. Я скажу Питеру Клину написать балладу об этом
сне. Она будет называться "Сон Мотка", потому что его не размотать. И я хочу
ее спеть в самом конце представления перед герцогом; и, может быть, чтобы
вышло чувствительнее, лучше спеть этот стишок, когда она будет помирать.
(Уходит.)
Афины. В доме у Клина.
Входят Клин, Дуда, Рыло и Заморыш.
Клин
А вы посылали к Мотку на дом? Неужто он еще не возвращался?
Заморыш
О нем ни слуху ни духу. Он не иначе как преобразился.
Дуда
Ежели он не придет, наше представление провалилось. Разве может оно
состояться?
Клин
Никак не может. Кроме него, во всех Афинах нет человека, который был бы
способен изобразить Пирама.
Дуда
Нет, он попросту самый мозговитый из всех афинских ремесленников.
Клин
Да, и самый благообразный. А голос у него до того сладкозвучный, - ну
прямо афериста слушаешь.
Дуда
Арфиста, хочешь ты сказать. С аферистами мы, слава Богу, не водимся.
Входит Пила.
Пила
Господа, герцог возвращается из храма, и кроме него там еще двое или
трое кавалеров и дам поженились. Если бы наше представление состоялось, мы
были бы устроенные люди.
Дуда
Эх, Моток, молодчага милый! Таким вот образом он лишился шести пенсов в
день пожизненно! Ему бы не избежать шести пенсов в день. Если бы герцог не
положил ему шесть пенсов в день за исполнение Пирама, то пусть меня повесят.
Он бы их заслужил. Шесть пенсов в день за Пирама - или ничего.
Входит Моток.
Моток
Где эти юноши? Где эти душеньки?
Клин
Моток! О степеннейший день! О блаженнейший час!
Моток
Господа, я должен вам поведать чудеса. Но не спрашивайте меня ни о чем.
Потому что если я вам расскажу, то я плохой афинянин. Я вам расскажу все в
точности, как оно случилось.
Клин
Мы тебя слушаем, милый Моток.
Моток
Ни слова обо мне. Единственное, что я вам скажу, - это что герцог
отобедал. Забирайте ваши костюмы, прочные тесемки к бородам, новые ленты к
башмакам. Всем немедленно собраться во дворце. Каждому перечесть свою роль.
Ибо, так или иначе, заявка на нашу пьесу подана. Во всяком случае, Фисба
должна надеть чистое белье; а тот, что играет льва, пусть не вздумает
стричь себе ногти: они должны торчать наружу, будто львиные когти. И,
дражайшие актеры, не кушайте ни луку, ни чесноку, потому что дыхание мы
должны испускать сладостное; и я не сомневаюсь, всякий скажет: это
сладостная комедия. Довольно слов. Идем! Прочь отсюда! Идем!
Уходят.
Афины. Дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи и слуги.
Ипполита
Мой друг, рассказ влюбленных этих странен.
Тезей
Да, но правдив едва ли. Я не верю
Всем этим старым басням, детским сказкам.
Мозг у влюбленных и безумцев пылок,
Их властная мечта объемлет больше,
Чем хладный разум мог бы восприять.
Безумец, и влюбленный, и поэт
Пронизаны насквозь воображеньем;
Безумцу больше видится чертей,
Чем есть в аду; влюбленный, столь же дикий,
В цыганке видит красоту Елены*;
Глаза поэта в чудном сие взирают
С небес на землю, на небо с земли;
И чуть воображенье даст возникнуть
Безвестным образам, перо поэта
Их воплощает и воздушным теням
Дарует и обитель, и названье.
Воображенье так легко играет,
Что если в нем забрезжит радость, тотчас
И вестник этой радости рожден;
А в темноте, страшилищами бредя,
Мы куст принять готовы за медведя.
Ипполита
Однако их рассказ об этой ночи,
Об их совместном извращеньи мыслей
Свидетельствует больше, чем о грезах,
И вырастает в подлинное нечто;
Хоть это все и странно, и чудесно.
Тезей
Вот и влюбленные, полны веселья.
Входят Лизандр, Деметрий, Гермия и Елена.
Друзья мои, да озарит вам сердце
Счастливая любовь!
Лизандр
Еще светлее
Да озарит ваш путь она, ваш стол и ложе!
Тезей
Ну, что же нам предложат: маски, танцы,
Чтоб сократить трехчасовую вечность
Меж ужином и приближеньем сна?
Где наш изобретатель развлечений?
Что он для нас готовит? Нет ли зрелищ,
Чтоб скрасилось мучительное время?
Где Филострат?
Филострат
Здесь, мощный государь.
Тезей
Скажи, чем нас потешишь ты сегодня?
Театром? Музыкой? Чем обмануть
Ленивые часы, как не забавой?
Филострат
Вот список всяческих увеселений.
С чего начать прикажет ваша светлость?
(Подает бумагу.)
Тезей
(читает)
"Сражение с кентаврами; поется
Афинским евнухом под звуки арфы".
Нет. Это я рассказывал невесте.
Там славится мой родич Геркулес.
(Читает.)
"Неистовство упившихся вакханок,
Терзающих фракийского певца"*.
Уже я видел это представленье,
Когда из Фив с победой возвратился.
(Читает.)
"Плач муз, всех трижды трех, над свежим прахом
Учености, умершей в нищете".
Какая-нибудь едкая сатира,
Излишняя на брачном торжестве.
(Читает.)
"Пространно-краткий акт: Пирам и Фисба.
Весьма трагичное увеселенье".
Пространно-краткий! Трагико-веселый!
Горячий лед и столь же странный снег.
Кто согласует эти разногласья?
Филострат
Ах, это пьеса, в десять слов длиной,
Короче всех, какие я видал;
И все-таки она чресчур пространна,
Как сказано; в ней нет ни слова кстати,
Ни одного пригодного актера.
При этом, государь, она трагична:
Пирам кончает в ней самоубийством.
На репетиции, сознаюсь честно,
Я плакал; но таких веселых слез
Еще вовеки смех не проливал.
Тезей
Кто в ней играет?
Филострат
Здешний мелкий люд,
Мастеровые с жесткими руками,
Вовек не изощрявшие мозгов;
Они в честь вашей свадьбы утрудили
Неопытную память этой пьесой.
Тезей
И мы ее посмотрим.
Филострат
Государь,
Не стоит. Я ее прослушал всю, -
И это вздор, чистейший вздор. Конечно,
Вас может позабавить их затея.
Они долбили роли с тяжкой мукой,
Чтоб услужить вам.
Тезей
Мы посмотрим пьесу.
Всегда уместно и приятно все,
Что нам поднесено чистосердечно.
Сходи за ними. Дам прошу садиться.
Уходит Филострат.
Ипполита
Мне больно видеть слабость изнемогшей
И честное усердье посрамленным.
Тезей
Ты не увидишь этого, мой друг.
Ипполита
Он говорит, что это чистый вздор.
Тезей
За этот вздор мы скажем им спасибо,
Их промахи мы примем как подарки.
Где бедный труд бессилен, благородство
Должно ценить старанье, не успех.
Меня кой-где ученые мужи
Встречали приготовленною речью;
И всякий раз дрожали и бледнели,
В средине предложенья запинались,
Их голос с перепугу замирал,
И наконец они совсем смолкали,
Не вымолвив приветствия. Поверь мне,
Я в их молчаньи почерпал привет;
И в боязливой скромности усердья
Мне больше слышалось, чем в трескотне
Крикливого и наглого витийства.
Простое чувство и безмолвный взгляд
Без многих слов о многом говорят.
Возвращается Филострат.
Филострат
Коль вашей милости угодно будет,
Пролог готов.
Тезей
Пусть выйдет.
Звуки труб.
Входит Клин, в роли Пролога.
Пролог
В чем наша цель? Терзать ваш слух и глаз.
Мы никогда бы в жизни не посмели
Явить наш скромный гений напоказ.
Вот истинный прицел для нашей цели.
Сюда пришли мы вовсе не затем.
Чтоб вы, смотря на нас, вконец измаялись, -
Наш первый помысл. Угодить вам всем
Мы не хотим. Чтоб зрители раскаялись,
Актеры здесь. Они сыграют знатно,
И вы поймете все, что вам понятно.
Тезей
Этот добрый малый не всегда попадает в точку.
Лизандр
Он выехал на своем прологе, как на буйном жеребенке; там, где надо, он
не умеет его осадить. Вот и назидание, государь: если говоришь, говори
верно.
Ипполита
Действительно, он играл на этом прологе, как ребенок на флейте: был
звук, но никакого лада.
Тезей
Его речь была как запутанная цепь: все цело, а разобраться невозможно.
Кто следующий?
Входят Пирам и Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев.
Пролог
Синьоры, наш сюжет, быть может, темен вам;
Но, сидя до конца, вы в нем разобрались бы.
Вот этот человек, извольте знать, Пирам;
А это, так сказать, черты прекрасной Фисбы.
Сей муж, с известкою и штукатуркой, есть
Та подлая Стена, что любящих делила.
Сквозь трещину в Стене, - прискорбно
произнесть, -
Они шушукались. Вот так оно и было.
А этот, с фонарем, терновником и псом,
Являет Лунный Свет; зане при Лунном Свете
Сии любовники сходилися тайком
К гробнице Ниновой, любовь держа в секрете.
А этот страшный зверь, по имяреку Лев,
Чуть Фисба первою поспела на свиданье,
Спугнул и ужаснул влюбленное созданье.
Красавица бежит и плащ роняет свой;
Лев пачкает его своей кровавой пастью.
Является Пирам, высокий, молодой;
Он видит Фисбин плащ, который мертв,
к несчастью;
И тут, хватая меч, могучий, мрачный меч,
Плоть персей пламенных пронзает под предсердьем.
А Фисба, в стороне успевшая прилечь,
Меч тащит вон и мрет. Все прочее с усердьем
Лев, Лунный Свет, Стена и нежная чета
Изложат полностью из собственного рта.
Уходят Пролог, Пирам, Фисба, Лев и Лунный Свет.
Тезей
Любопытно знать, заговорит ли лев.
Деметрий
Государь, это не было бы даже любопытным случаем: отчего не заговорить
одному льву, если столько ослов разговаривает?
Стена
Здесь, в интерлюдии, где мы играть должны,
Мне, Рылу, выпала на долю роль Стены,
Притом такой Стены, - могу вам поручиться, -
В которой трещина иль как бы щель змеится.
Любовники, сиречь и Фисба, и Пирам,
Сквозь эту щель тайком шептались по ночам.
Вот доказательства - известка, камень, глина, -
Что я вполне Стена, а не одна личина.
А вот и щель идет, направо и налево,
Чтобы с возлюбленным могла шептаться дева.
Тезей
Можно ли требовать от известки с конским волосом более толковой речи?
Деметрий
Это самая разумная из преград, которые я когда-либо встречал, государь.
Тезей
Тише! К Стене подходит Пирам.
Возвращается Пирам.
Пирам
О сумрачная ночь, внушающая страх!
Ночь, видная всегда, как только дня не видно!
О ночь, о ночь, о ночь! Увы, увы и ах!
Да, Фисба уговор забыла, очевидно!
И ты, моя Стена, любезная Стена,
Соседственных отцов делящая участки!
Стена моя, Стена, любезная Стена,
Яви мне щель свою, чтоб я прижал к ней глазки!
Стена раздвигает пальцы.
Благодарю, Стена! Храни тебя Зевес!
Но что я вижу там? Там Фисбы я не вижу.
О подлая Стена, обманщица очес,
Я каждый камень твой кляну и ненавижу!
Тезей
По-моему, Стена, обладая чувствами, должна бы ответить каким-нибудь
проклятием.
Моток
Нет, сударь, честное слово, не должна. "Кляну и ненавижу" - это реплика
для Фисбы. Сейчас ей полагается войти, а я буду глядеть на нее в щелку. Вы
увидите, все получится аккурат, как я сказал. Вот и она.