Страница:
Джан обошла стол и нежно прижалась к отцу.
– Как хорошо, что ты познакомил нас! Я просто без ума от него!
– Дорогая, самое главное для меня – твое счастье, – просиял сенатор.
Все шло как по маслу.
На следующий вечер, приехав домой, Дэвис обнаружил заплаканную дочь, лихорадочно бросавшую вещи в чемодан.
– Что случилось, беби? – встревожился отец.
– Я немедленно уезжаю отсюда, и чем скорее, тем лучше. И больше никогда в жизни не желаю видеть твоего Оливера!
– Погоди! Придержи коней! О чем это ты?
– О твоем любимчике, – с горечью бросила Джан. – Прошлую ночь он провел в мотеле с моей лучшей подругой. Эта дрянь едва дождалась утра, чтобы позвонить и расписать во всех подробностях, какой он великолепный любовник!
Потрясенный сенатор не находил слов.
– А может, она из зависти…
– Нет. Я звонила Оливеру. У него не хватило смелости соврать. Больше мне здесь нечего делать. Я лечу в Париж.
– Ты уверена, что правильно…
– Абсолютно.
На следующий день Джан покинула страну. Сенатор немедленно послал за Оливером.
– Ты разочаровал меня, сынок. Не ожидал от тебя такого.
Оливер тяжело вздохнул.
– Мне очень жаль, Тодд, – растерянно бормотал он, – но сами понимаете, как… как это бывает. Немного выпил, девчонка сама вешалась на меня… какой мужчина откажется от того, что само в руки плывет?
– Верно, – сочувственно кивнул Дэвис. – В жизни всякое случается.
Оливер облегченно заулыбался.
– Клянусь, сенатор, такого больше не повторится. Поверьте…
– Поздно, парень. А жаль. Из тебя получился бы губернатор что надо.
Кровь отхлынула от лица Рассела.
– О чем вы, Тодд?
– Сам посуди, Оливер, как бы это выглядело, если бы я продолжал поддерживать тебя? Подумай о чувствах Джан…
– Но какое отношение имеют выборы к Джан? Одно другого не…
– Я всем расписывал, какая это удача, что будущий губернатор станет еще и моим зятем. Но поскольку между вами все кончено… что ж, придется подумать о новых планах.
– Да образумьтесь, Тодд! Не можете же вы…
Улыбка сенатора каким-то образом стала напоминать оскал.
– Никогда не смей указывать мне, что делать, Оливер. Я тебя создал, я и уничтожу! – Оскал как по волшебству вновь превратился в улыбку. – Но пойми меня правильно, никакой неприязни, никаких обид с моей стороны. Прощай. И желаю всего хорошего.
– Понимаю, – немного помолчав, выдавил Оливер и поднялся. – Я… я очень сожалею.
– И я тоже, Оливер. Даже не представляешь как.
Едва за Оливером закрылась дверь, сенатор вызвал Тейгера.
– Мы сворачиваем кампанию.
– Сворачиваем? Но почему? Мы на коне. Дело в шляпе. Последний опрос…
– Не суетись, Питер. Делай, как тебе велено. Отмени все выступления Оливера. Считай, что он сошел с круга.
Еще две недели спустя рейтинг Рассела начал неуклонно снижаться. Плакаты постепенно исчезли, на радио и телевидении словно забыли о существовании Оливера.
– Губернатор Эддисон начинает набирать очки. Если мы хотим выставить нового кандидата, нужно поторопиться, – озабоченно доложил Питер. Но сенатор задумчиво покачал головой:
– Времени еще достаточно. Тише едешь – дальше будешь.
Именно тогда Оливер в отчаянии обратился в рекламное агентство. Джим Бейли познакомил его с Лесли, и Рассел влюбился с первого взгляда. Редкостное сочетание красоты, ума и души неотразимо влекло его. Кроме того, девушка искренне верила в Оливера и была безгранично ему преданна. В Джан временами чувствовалась некоторая отчужденность, но Оливер старался не обращать на это внимания. Зато Лесли была совершенно другой – теплой, искренней и нежной. Но все-таки иногда Оливер невольно жалел об утерянных возможностях.
«Это только первый шаг. Прослужишь один – два срока губернатором, и, обещаю, мы сумеем протолкнуть тебя в Белый дом».
«К чертям собачьим все несбыточные мечты! Я и без того буду счастлив», – убеждал себя Рассел. И все равно время от времени его изводили мысли о том, что уже никогда не сбудется.
Узнав о предстоящем венчании, сенатор спешно вызвал Питера Тейгера.
– Питер, у нас серьезные проблемы. Мы не можем позволить Оливеру Расселу пустить по ветру свою карьеру ради какого-то ничтожества.
– Не представляю, что тут можно сделать, сенатор, – нахмурился Питер. – О свадьбе уже объявлено.
Дэвис на мгновение задумался.
– Заезд еще не объявлен, верно? И сигнал к старту не дан.
Он велел секретарю соединить его с дочерью.
– Джан, у меня неприятные новости. Оливер женится.
Последовало долгое молчание.
– Я… слышала.
– И хуже всего, что он не любит эту женщину. Сам признался мне, что женится из отчаяния, потому что не знал, куда деться, когда ты его бросила. Он все еще влюблен в тебя.
– Оливер сам говорил это?
– Клянусь. Он непоправимо искалечит свою жизнь. И как ни крути, а именно ты вынуждаешь его пойти на это, крошка. Когда ты сбежала, он просто голову потерял.
– Отец… я… даже не представляла…
– На него смотреть страшно.
– Но как же мне быть?
– Ты любишь его?
– Да, и всегда буду любить. Кажется, я сделала ужасную ошибку. Сама себя наказала!
– Ну же, выше голову! Может, еще не все потеряно!
– Но он женится.
– Солнышко, почему бы нам не выждать немного? Время покажет. Возможно, он еще образумится.
Не успел Дэвис повесить трубку, как Питер возбужденно вскочил:
– Что это вы задумали, сенатор?
– Я? – с самым невинным видом удивился тот. – Ничего. Просто пытаюсь склеить разбитый горшок. Кто знает, как все обернется? Кстати, думаю, сейчас самая пора потолковать с Оливером по душам.
Сенатор не привык откладывать дела в долгий ящик, и уже в полдень Оливер Рассел появился в его кабинете.
– Рад видеть тебя, Оливер. Спасибо, что нашел время заехать. Выглядишь прекрасно.
– Благодарю, сенатор, то же самое можно сказать и о вас.
– Старость не радость, сынок, старость не радость, но, думаю, еще немного поскриплю.
– Вы зачем-то хотели меня видеть, Тодд?
– Да, сынок. Садись.
Оливер нехотя повиновался.
– У меня возникли небольшие проблемы, и потребовалась помощь адвоката. Думаю, ты сумеешь мне помочь. Одна из моих парижских компаний на грани краха. Уже назначено собрание акционеров. Я просил бы тебя присутствовать на нем и уладить все, что возможно.
– С удовольствием. Когда собрание? Я сверюсь со своим расписанием, попытаюсь выкроить время…
– Боюсь, придется лететь прямо сегодня.
– Сегодня? – тупо повторил Оливер.
– Прости, что пришлось побеспокоить тебя в последний момент, но я сам только что узнал об этом. Мой самолет уже заправлен и ждет в аэропорту. Поверь, все это крайне важно для меня. Тебе удастся вырваться?
– Попытаюсь что-нибудь сообразить, – задумчиво протянул Оливер.
– Я знал, что могу на тебя рассчитывать, сынок. И поверь, очень ценю твое внимание, – кивнул Дэвис и, подавшись вперед, доверительно прибавил: – Знаешь, мне не дает покоя все, что с тобой произошло. Видел последние результаты опроса? Кажется, для тебя все потеряно.
– Знаю.
– Я не переживал бы так, если бы… – Дэвис осекся.
– Если бы?
– Из тебя действительно получился бы прекрасный губернатор. И вообще, редко кому выпадает возможность сделать такую карьеру. У тебя было бы все: богатство… власть. Позволь мне кое-что объяснить, Оливер. Деньги обладают способностью легко менять хозяев и даются в руки каждому: деревенский олух может сорвать куш в лотерее, дебил – получить огромное наследство, бандит – ограбить банк. Но власть… власть нечто совершенно иное. Имеющий ее получает во владение весь мир. Стань ты губернатором штата, получишь право влиять на судьбы каждого здешнего обитателя. От тебя зависит, чтобы прошел тот или иной законопроект, который, по твоему мнению, может облегчить или усложнить жизнь людей. Когда-то я обещал сделать тебя президентом Соединенных Штатов и сдержал бы слово. Подумай об огромной власти, которую ты получил бы, став главой самой могущественной страны мира. О таком стоит мечтать, верно? Только представь себе: твои возможности безграничны. Ты можешь все. Все на свете.
Оливер молча слушал, гадая, что нужно от него сенатору. И тот, словно в ответ на невысказанный вопрос, продолжал:
– И лишиться всего этого ради какой-то сучонки! Я считал, что ты умнее, сынок.
Оливер насторожился.
– Сегодня я позвонил Джан, – как бы между прочим заметил сенатор. – Она в Париже. Остановилась в отеле «Ритц». Когда я сказал, что ты женишься, она… она не выдержала и разрыдалась.
– Я уже говорил, Тодд, мне очень жаль. Надеюсь, когда-нибудь она сумеет меня простить.
– Неужели между вами действительно все кончено? – вздохнул сенатор. – Просто поверить не могу.
– Тодд, на следующей неделе моя свадьба.
– Знаю. И ни в коем случае не собираюсь вмешиваться. Наверное, я старый сентиментальный болван, но брак для меня – самое священное, что есть на свете. Благословляю от всей души, Оливер.
– Еще раз благодарю, сенатор.
– Ну что же, ничего не поделаешь. – Дэвис взглянул на часы. – Тебе еще нужно успеть заехать домой и сложить вещи. Повестка заседания, суть дела и необходимые подробности будут переданы в Париж по факсу.
Оливер поднялся.
– Ладно. И не волнуйтесь, я обо всем позабочусь.
– Не сомневаюсь. Кстати, я заказал тебе номер в «Ритце».
Верный своему слову, сенатор приготовил для Оливера свой личный «Челленджер». Сидя в роскошном салоне, Оливер перебирал в памяти разговор с сенатором.
«Из тебя действительно получился бы прекрасный губернатор… Редко кому выпадает возможность сделать такую карьеру… Имеющий власть получает во владение весь мир… Стань ты губернатором этого штата, получишь право влиять на судьбы каждого, кто живет здесь…»
«Но мне не нужна эта власть, – убеждал себя Оливер. – Нет. Я женюсь на чудесной женщине. Мы сумеем сделать друг друга счастливыми. Очень счастливыми».
В парижском аэропорту Ле-Бурже его уже ожидал лимузин.
– Куда прикажете, мистер Рассел? – спросил водитель.
«Кстати, я заказал тебе номер в „Ритце“… Джан живет в „Ритце“. Наверное, лучше было бы остановиться в другом отеле, «Плаза-Атене» или «Мерисе». Или…»
Водитель выжидающе поглядывал на него.
– «Ритц», – велел Оливер. Он до сих пор не удосужился извиниться перед Джан. Будет лучше объясниться с ней раз и навсегда.
Он позвонил ей из вестибюля.
– Привет, Джан, это Оливер. Я в Париже.
– Знаю. Отец предупредил.
– Я внизу. И хотел бы зайти поговорить. Если ты…
– Поднимайся.
Он постучал в дверь и вошел, мучительно подбирая нужные слова. Но Джан, не давая Оливеру раскрыть рта, бросилась ему на шею и поцеловала.
– Как я рада, что ты согласился прилететь!
Оливер окончательно растерялся. Так или иначе, придется сказать правду о Лесли, но как лучше сделать это, не обидев Джан?
«Я не хотел, чтобы это случилось… Не думал ранить тебя… Я полюбил другую… но всегда…»
– Я должен кое-что сказать тебе, – запинаясь, начал он. – Дело в том…
И, глядя на Джан, такую красивую, уверенную в себе, со вкусом одетую, он снова вспомнил напутственные слова ее отца:
«Когда-то я обещал сделать тебя президентом Соединенных Штатов и сдержал бы слово. Подумай об огромной власти, которую ты получил бы, став главой самой могущественной страны мира. О таком стоит мечтать, верно?»
– В чем, дорогой?
И слова сами слетели с языка, словно помимо его воли, словно кто-то другой говорил вместо Оливера.
– Я так наказан, Джан! Каким же идиотом я был! Я люблю тебя. Пожалуйста, будь моей женой!
– Оливер!
– Ты выйдешь за меня?
– Да, любимый! – не колеблясь выпалила Джан. – Конечно, да!
Он подхватил ее на руки, понес в спальню, и через минуту они, голые, сплелись в объятиях на широкой кровати.
– Ты не представляешь, как я тосковала по тебе, дорогой!
– Я сходил с ума…
Джан прижалась к нему еще крепче и простонала:
– О Боже, я не вынесу этого… умираю… как чудесно…
– Потому что мы предназначены друг для друга.
Оливер внезапно сел.
– Давай сообщим обо всем твоему отцу.
– Сейчас? – изумленно пробормотала Джан.
– Именно.
«А мне придется объясняться с Лесли».
Джан едва дождалась, пока ее соединят с отцом.
– Оливер и я решили пожениться.
– Девочка моя, я на седьмом небе от счастья! Кстати, мэр Парижа – мой давний друг. Он ждет твоего звонка. И немедленно поженит вас. Я постараюсь обо всем договориться…
– Но…
– Передай трубку Оливеру.
– Секунду, папочка. Оливер, папа хочет поговорить с тобой.
– Да, Тодд?
– Ну что же, мальчик мой, ты молодец! И поступил как надо! Я очень рад.
– Спасибо, я тоже.
– Я думаю, вам лучше пожениться в Париже. А когда вернетесь домой, устроим грандиозное венчание в Калвери-Чейпл.
Оливер мучительно нахмурился:
– Калвери-Чейпл? Вряд ли… по-моему, лучше не стоит, Тодд. Мы с Лесли собирались… Почему бы не…
– Ты опозорил мою дочь на весь город, Оливер, – холодно бросил сенатор. – И надеюсь, постараешься загладить все обиды, что причинил ей. Я прав?
Последовало долгое молчание.
– Да, Тодд. Разумеется.
Гражданская церемония заняла всего несколько минут. Выйдя из мэрии, Джан робко сказала:
– Отец хочет, чтобы мы обвенчались в Калвери-Чейпл.
Рассел поколебался, представив, как, должно быть, страдает Лесли. Стоит ли ранить ее еще больнее? Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.
– Хорошо, дорогая.
Но несмотря ни на что, он так и не смог забыть о Лесли. Она ничем не заслужила такого унижения. Несколько раз Оливер пытался позвонить ей, но каждый раз клал трубку. Что он может объяснить? Как оправдаться? И не находил ответа. Наконец Рассел все-таки набрался мужества, но оказалось, что пресса уже несколько дней безжалостно терзает девушку, и от этого он почувствовал себя еще большим подлецом.
После возвращения новобрачных в Лексингтон избирательная кампания Оливера вновь набрала силу. Питер Тейгер пустил в ход все возможные приемы и уловки, и Оливер стал почти ежедневно выступать по радио и телевидению. Репортеры из кожи вон лезли, восхваляя нового перспективного кандидата, газетчики почитали за честь взять у него интервью. Он произносил речи перед толпой собравшихся в Кентукки-Киндом-Трил-парке и на заводе «Тойота» в Джорджтауне. Пожимал руки будущим избирателям на площади в Ланкастере. И это было только началом.
Нанятый Питером автобус провез Оливера и сотрудников его штаба по всему Кентукки, из Джорджтауна в Стэнфорд и Франкфурт… Версаль… Винчестер… Луисвилль…
Оливер появлялся в кентуккийском выставочном центре и на ярмарке. В его честь был устроен банкет, где подавали бергу – местное блюдо – рагу из кур, телятины, говядины, баранины, свинины и свежих овощей, тушенных вместе в огромном котле на костре.
– Как по-твоему, Лесли способна мстить?
– Конечно, нет! А даже если бы и хотела, что она может сделать? Забудь о ней.
Оливер решил, что Тейгер прав. Теперь все препятствия устранены. Нет никаких причин тревожиться. Ничто не встанет у него на пути. Ничто и никто.
В ночь выборов Лесли Стюарт сидела перед телевизором, ожидая подсчета голосов. Оливер отвоевывал у соперника город за городом. Наконец, за пять минут до полуночи, на экране появился губернатор Эддисон, чтобы произнести заключительную речь, в которой признавал поражение и поздравлял своего преемника. Лесли выключила телевизор, встала и глубоко вздохнула.
Глава 3
– Как хорошо, что ты познакомил нас! Я просто без ума от него!
– Дорогая, самое главное для меня – твое счастье, – просиял сенатор.
Все шло как по маслу.
На следующий вечер, приехав домой, Дэвис обнаружил заплаканную дочь, лихорадочно бросавшую вещи в чемодан.
– Что случилось, беби? – встревожился отец.
– Я немедленно уезжаю отсюда, и чем скорее, тем лучше. И больше никогда в жизни не желаю видеть твоего Оливера!
– Погоди! Придержи коней! О чем это ты?
– О твоем любимчике, – с горечью бросила Джан. – Прошлую ночь он провел в мотеле с моей лучшей подругой. Эта дрянь едва дождалась утра, чтобы позвонить и расписать во всех подробностях, какой он великолепный любовник!
Потрясенный сенатор не находил слов.
– А может, она из зависти…
– Нет. Я звонила Оливеру. У него не хватило смелости соврать. Больше мне здесь нечего делать. Я лечу в Париж.
– Ты уверена, что правильно…
– Абсолютно.
На следующий день Джан покинула страну. Сенатор немедленно послал за Оливером.
– Ты разочаровал меня, сынок. Не ожидал от тебя такого.
Оливер тяжело вздохнул.
– Мне очень жаль, Тодд, – растерянно бормотал он, – но сами понимаете, как… как это бывает. Немного выпил, девчонка сама вешалась на меня… какой мужчина откажется от того, что само в руки плывет?
– Верно, – сочувственно кивнул Дэвис. – В жизни всякое случается.
Оливер облегченно заулыбался.
– Клянусь, сенатор, такого больше не повторится. Поверьте…
– Поздно, парень. А жаль. Из тебя получился бы губернатор что надо.
Кровь отхлынула от лица Рассела.
– О чем вы, Тодд?
– Сам посуди, Оливер, как бы это выглядело, если бы я продолжал поддерживать тебя? Подумай о чувствах Джан…
– Но какое отношение имеют выборы к Джан? Одно другого не…
– Я всем расписывал, какая это удача, что будущий губернатор станет еще и моим зятем. Но поскольку между вами все кончено… что ж, придется подумать о новых планах.
– Да образумьтесь, Тодд! Не можете же вы…
Улыбка сенатора каким-то образом стала напоминать оскал.
– Никогда не смей указывать мне, что делать, Оливер. Я тебя создал, я и уничтожу! – Оскал как по волшебству вновь превратился в улыбку. – Но пойми меня правильно, никакой неприязни, никаких обид с моей стороны. Прощай. И желаю всего хорошего.
– Понимаю, – немного помолчав, выдавил Оливер и поднялся. – Я… я очень сожалею.
– И я тоже, Оливер. Даже не представляешь как.
Едва за Оливером закрылась дверь, сенатор вызвал Тейгера.
– Мы сворачиваем кампанию.
– Сворачиваем? Но почему? Мы на коне. Дело в шляпе. Последний опрос…
– Не суетись, Питер. Делай, как тебе велено. Отмени все выступления Оливера. Считай, что он сошел с круга.
Еще две недели спустя рейтинг Рассела начал неуклонно снижаться. Плакаты постепенно исчезли, на радио и телевидении словно забыли о существовании Оливера.
– Губернатор Эддисон начинает набирать очки. Если мы хотим выставить нового кандидата, нужно поторопиться, – озабоченно доложил Питер. Но сенатор задумчиво покачал головой:
– Времени еще достаточно. Тише едешь – дальше будешь.
Именно тогда Оливер в отчаянии обратился в рекламное агентство. Джим Бейли познакомил его с Лесли, и Рассел влюбился с первого взгляда. Редкостное сочетание красоты, ума и души неотразимо влекло его. Кроме того, девушка искренне верила в Оливера и была безгранично ему преданна. В Джан временами чувствовалась некоторая отчужденность, но Оливер старался не обращать на это внимания. Зато Лесли была совершенно другой – теплой, искренней и нежной. Но все-таки иногда Оливер невольно жалел об утерянных возможностях.
«Это только первый шаг. Прослужишь один – два срока губернатором, и, обещаю, мы сумеем протолкнуть тебя в Белый дом».
«К чертям собачьим все несбыточные мечты! Я и без того буду счастлив», – убеждал себя Рассел. И все равно время от времени его изводили мысли о том, что уже никогда не сбудется.
Узнав о предстоящем венчании, сенатор спешно вызвал Питера Тейгера.
– Питер, у нас серьезные проблемы. Мы не можем позволить Оливеру Расселу пустить по ветру свою карьеру ради какого-то ничтожества.
– Не представляю, что тут можно сделать, сенатор, – нахмурился Питер. – О свадьбе уже объявлено.
Дэвис на мгновение задумался.
– Заезд еще не объявлен, верно? И сигнал к старту не дан.
Он велел секретарю соединить его с дочерью.
– Джан, у меня неприятные новости. Оливер женится.
Последовало долгое молчание.
– Я… слышала.
– И хуже всего, что он не любит эту женщину. Сам признался мне, что женится из отчаяния, потому что не знал, куда деться, когда ты его бросила. Он все еще влюблен в тебя.
– Оливер сам говорил это?
– Клянусь. Он непоправимо искалечит свою жизнь. И как ни крути, а именно ты вынуждаешь его пойти на это, крошка. Когда ты сбежала, он просто голову потерял.
– Отец… я… даже не представляла…
– На него смотреть страшно.
– Но как же мне быть?
– Ты любишь его?
– Да, и всегда буду любить. Кажется, я сделала ужасную ошибку. Сама себя наказала!
– Ну же, выше голову! Может, еще не все потеряно!
– Но он женится.
– Солнышко, почему бы нам не выждать немного? Время покажет. Возможно, он еще образумится.
Не успел Дэвис повесить трубку, как Питер возбужденно вскочил:
– Что это вы задумали, сенатор?
– Я? – с самым невинным видом удивился тот. – Ничего. Просто пытаюсь склеить разбитый горшок. Кто знает, как все обернется? Кстати, думаю, сейчас самая пора потолковать с Оливером по душам.
Сенатор не привык откладывать дела в долгий ящик, и уже в полдень Оливер Рассел появился в его кабинете.
– Рад видеть тебя, Оливер. Спасибо, что нашел время заехать. Выглядишь прекрасно.
– Благодарю, сенатор, то же самое можно сказать и о вас.
– Старость не радость, сынок, старость не радость, но, думаю, еще немного поскриплю.
– Вы зачем-то хотели меня видеть, Тодд?
– Да, сынок. Садись.
Оливер нехотя повиновался.
– У меня возникли небольшие проблемы, и потребовалась помощь адвоката. Думаю, ты сумеешь мне помочь. Одна из моих парижских компаний на грани краха. Уже назначено собрание акционеров. Я просил бы тебя присутствовать на нем и уладить все, что возможно.
– С удовольствием. Когда собрание? Я сверюсь со своим расписанием, попытаюсь выкроить время…
– Боюсь, придется лететь прямо сегодня.
– Сегодня? – тупо повторил Оливер.
– Прости, что пришлось побеспокоить тебя в последний момент, но я сам только что узнал об этом. Мой самолет уже заправлен и ждет в аэропорту. Поверь, все это крайне важно для меня. Тебе удастся вырваться?
– Попытаюсь что-нибудь сообразить, – задумчиво протянул Оливер.
– Я знал, что могу на тебя рассчитывать, сынок. И поверь, очень ценю твое внимание, – кивнул Дэвис и, подавшись вперед, доверительно прибавил: – Знаешь, мне не дает покоя все, что с тобой произошло. Видел последние результаты опроса? Кажется, для тебя все потеряно.
– Знаю.
– Я не переживал бы так, если бы… – Дэвис осекся.
– Если бы?
– Из тебя действительно получился бы прекрасный губернатор. И вообще, редко кому выпадает возможность сделать такую карьеру. У тебя было бы все: богатство… власть. Позволь мне кое-что объяснить, Оливер. Деньги обладают способностью легко менять хозяев и даются в руки каждому: деревенский олух может сорвать куш в лотерее, дебил – получить огромное наследство, бандит – ограбить банк. Но власть… власть нечто совершенно иное. Имеющий ее получает во владение весь мир. Стань ты губернатором штата, получишь право влиять на судьбы каждого здешнего обитателя. От тебя зависит, чтобы прошел тот или иной законопроект, который, по твоему мнению, может облегчить или усложнить жизнь людей. Когда-то я обещал сделать тебя президентом Соединенных Штатов и сдержал бы слово. Подумай об огромной власти, которую ты получил бы, став главой самой могущественной страны мира. О таком стоит мечтать, верно? Только представь себе: твои возможности безграничны. Ты можешь все. Все на свете.
Оливер молча слушал, гадая, что нужно от него сенатору. И тот, словно в ответ на невысказанный вопрос, продолжал:
– И лишиться всего этого ради какой-то сучонки! Я считал, что ты умнее, сынок.
Оливер насторожился.
– Сегодня я позвонил Джан, – как бы между прочим заметил сенатор. – Она в Париже. Остановилась в отеле «Ритц». Когда я сказал, что ты женишься, она… она не выдержала и разрыдалась.
– Я уже говорил, Тодд, мне очень жаль. Надеюсь, когда-нибудь она сумеет меня простить.
– Неужели между вами действительно все кончено? – вздохнул сенатор. – Просто поверить не могу.
– Тодд, на следующей неделе моя свадьба.
– Знаю. И ни в коем случае не собираюсь вмешиваться. Наверное, я старый сентиментальный болван, но брак для меня – самое священное, что есть на свете. Благословляю от всей души, Оливер.
– Еще раз благодарю, сенатор.
– Ну что же, ничего не поделаешь. – Дэвис взглянул на часы. – Тебе еще нужно успеть заехать домой и сложить вещи. Повестка заседания, суть дела и необходимые подробности будут переданы в Париж по факсу.
Оливер поднялся.
– Ладно. И не волнуйтесь, я обо всем позабочусь.
– Не сомневаюсь. Кстати, я заказал тебе номер в «Ритце».
Верный своему слову, сенатор приготовил для Оливера свой личный «Челленджер». Сидя в роскошном салоне, Оливер перебирал в памяти разговор с сенатором.
«Из тебя действительно получился бы прекрасный губернатор… Редко кому выпадает возможность сделать такую карьеру… Имеющий власть получает во владение весь мир… Стань ты губернатором этого штата, получишь право влиять на судьбы каждого, кто живет здесь…»
«Но мне не нужна эта власть, – убеждал себя Оливер. – Нет. Я женюсь на чудесной женщине. Мы сумеем сделать друг друга счастливыми. Очень счастливыми».
В парижском аэропорту Ле-Бурже его уже ожидал лимузин.
– Куда прикажете, мистер Рассел? – спросил водитель.
«Кстати, я заказал тебе номер в „Ритце“… Джан живет в „Ритце“. Наверное, лучше было бы остановиться в другом отеле, «Плаза-Атене» или «Мерисе». Или…»
Водитель выжидающе поглядывал на него.
– «Ритц», – велел Оливер. Он до сих пор не удосужился извиниться перед Джан. Будет лучше объясниться с ней раз и навсегда.
Он позвонил ей из вестибюля.
– Привет, Джан, это Оливер. Я в Париже.
– Знаю. Отец предупредил.
– Я внизу. И хотел бы зайти поговорить. Если ты…
– Поднимайся.
Он постучал в дверь и вошел, мучительно подбирая нужные слова. Но Джан, не давая Оливеру раскрыть рта, бросилась ему на шею и поцеловала.
– Как я рада, что ты согласился прилететь!
Оливер окончательно растерялся. Так или иначе, придется сказать правду о Лесли, но как лучше сделать это, не обидев Джан?
«Я не хотел, чтобы это случилось… Не думал ранить тебя… Я полюбил другую… но всегда…»
– Я должен кое-что сказать тебе, – запинаясь, начал он. – Дело в том…
И, глядя на Джан, такую красивую, уверенную в себе, со вкусом одетую, он снова вспомнил напутственные слова ее отца:
«Когда-то я обещал сделать тебя президентом Соединенных Штатов и сдержал бы слово. Подумай об огромной власти, которую ты получил бы, став главой самой могущественной страны мира. О таком стоит мечтать, верно?»
– В чем, дорогой?
И слова сами слетели с языка, словно помимо его воли, словно кто-то другой говорил вместо Оливера.
– Я так наказан, Джан! Каким же идиотом я был! Я люблю тебя. Пожалуйста, будь моей женой!
– Оливер!
– Ты выйдешь за меня?
– Да, любимый! – не колеблясь выпалила Джан. – Конечно, да!
Он подхватил ее на руки, понес в спальню, и через минуту они, голые, сплелись в объятиях на широкой кровати.
– Ты не представляешь, как я тосковала по тебе, дорогой!
– Я сходил с ума…
Джан прижалась к нему еще крепче и простонала:
– О Боже, я не вынесу этого… умираю… как чудесно…
– Потому что мы предназначены друг для друга.
Оливер внезапно сел.
– Давай сообщим обо всем твоему отцу.
– Сейчас? – изумленно пробормотала Джан.
– Именно.
«А мне придется объясняться с Лесли».
Джан едва дождалась, пока ее соединят с отцом.
– Оливер и я решили пожениться.
– Девочка моя, я на седьмом небе от счастья! Кстати, мэр Парижа – мой давний друг. Он ждет твоего звонка. И немедленно поженит вас. Я постараюсь обо всем договориться…
– Но…
– Передай трубку Оливеру.
– Секунду, папочка. Оливер, папа хочет поговорить с тобой.
– Да, Тодд?
– Ну что же, мальчик мой, ты молодец! И поступил как надо! Я очень рад.
– Спасибо, я тоже.
– Я думаю, вам лучше пожениться в Париже. А когда вернетесь домой, устроим грандиозное венчание в Калвери-Чейпл.
Оливер мучительно нахмурился:
– Калвери-Чейпл? Вряд ли… по-моему, лучше не стоит, Тодд. Мы с Лесли собирались… Почему бы не…
– Ты опозорил мою дочь на весь город, Оливер, – холодно бросил сенатор. – И надеюсь, постараешься загладить все обиды, что причинил ей. Я прав?
Последовало долгое молчание.
– Да, Тодд. Разумеется.
Гражданская церемония заняла всего несколько минут. Выйдя из мэрии, Джан робко сказала:
– Отец хочет, чтобы мы обвенчались в Калвери-Чейпл.
Рассел поколебался, представив, как, должно быть, страдает Лесли. Стоит ли ранить ее еще больнее? Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.
– Хорошо, дорогая.
Но несмотря ни на что, он так и не смог забыть о Лесли. Она ничем не заслужила такого унижения. Несколько раз Оливер пытался позвонить ей, но каждый раз клал трубку. Что он может объяснить? Как оправдаться? И не находил ответа. Наконец Рассел все-таки набрался мужества, но оказалось, что пресса уже несколько дней безжалостно терзает девушку, и от этого он почувствовал себя еще большим подлецом.
После возвращения новобрачных в Лексингтон избирательная кампания Оливера вновь набрала силу. Питер Тейгер пустил в ход все возможные приемы и уловки, и Оливер стал почти ежедневно выступать по радио и телевидению. Репортеры из кожи вон лезли, восхваляя нового перспективного кандидата, газетчики почитали за честь взять у него интервью. Он произносил речи перед толпой собравшихся в Кентукки-Киндом-Трил-парке и на заводе «Тойота» в Джорджтауне. Пожимал руки будущим избирателям на площади в Ланкастере. И это было только началом.
Нанятый Питером автобус провез Оливера и сотрудников его штаба по всему Кентукки, из Джорджтауна в Стэнфорд и Франкфурт… Версаль… Винчестер… Луисвилль…
Оливер появлялся в кентуккийском выставочном центре и на ярмарке. В его честь был устроен банкет, где подавали бергу – местное блюдо – рагу из кур, телятины, говядины, баранины, свинины и свежих овощей, тушенных вместе в огромном котле на костре.
***
Рейтинг Оливера продолжал повышаться. Он не появился на публике только в день свадьбы. При виде Лесли у него от страха душа ушла в пятки. Однако все обошлось. После он, запинаясь, спросил у Питера:– Как по-твоему, Лесли способна мстить?
– Конечно, нет! А даже если бы и хотела, что она может сделать? Забудь о ней.
Оливер решил, что Тейгер прав. Теперь все препятствия устранены. Нет никаких причин тревожиться. Ничто не встанет у него на пути. Ничто и никто.
В ночь выборов Лесли Стюарт сидела перед телевизором, ожидая подсчета голосов. Оливер отвоевывал у соперника город за городом. Наконец, за пять минут до полуночи, на экране появился губернатор Эддисон, чтобы произнести заключительную речь, в которой признавал поражение и поздравлял своего преемника. Лесли выключила телевизор, встала и глубоко вздохнула.
Время настало. Пора.
Не плачь, моя красавица!
Развеем лучше скуку
И вместе песенку споем
О доме милом и родном
В далеком голубом Кентукки [6]
Глава 3
Сегодня у сенатора Тодда не было ни единой свободной минуты. Он прилетел из столицы в Луисрилль на один день, чтобы поучаствовать в конском аукционе. Только в этом городе на продажу выставлялись самые чистопородные лошади в стране.
– Самое главное – сохранять безупречную родословную и чистоту крови, – пояснял он Тейгеру, не отрывая взгляда от большой арены, на которую одного за другим выводили великолепных животных. Наконец, при виде красавицы кобылки, сенатор оживился. – Это Далекий Парус. Вот ее я и куплю.
Начались оживленные торги, но уже минут через десять лошадка перешла в собственность Дэвиса. Зазвонил сотовый телефон. Тейгер поднес его к уху, послушал и обернулся к сенатору.
– Будете говорить с Лесли Стюарт?
Дэвис поморщился и неохотно взял протянутую трубку.
– Мисс Стюарт?
– Простите, что беспокою вас, сенатор Дэвис, но не могли бы вы уделить мне немного времени? Я прошу о небольшом одолжении.
– Видите ли, сегодня вечером мне нужно лететь в Вашингтон, так что…
– Может, мы могли бы поговорить прямо в аэропорту? Это очень важно для меня.
Сенатор нерешительно замялся:
– Ну… что ж, если вы так просите, я, конечно, попробую что-то сделать, юная леди. Сейчас я отправляюсь на свою ферму. Хотите, встретимся там?
– Конечно.
– Жду вас через часок.
– Спасибо.
Дэвис отключил телефон и обернулся к Питеру.
– Кажется, я ошибся в девчонке. Думал, у нее больше мозгов. Ей следовало бы потребовать денег до того, как Джан и Оливер поженились.
И тут, что-то сообразив, медленно расплылся в улыбке.
– Будь я проклят!
– О чем это вы, сенатор?
– До меня только сейчас дошло, к чему такая спешка! Словно ей хвост прищемили! Мисс Стюарт неожиданно обнаружила, что залетела от Оливера, и нуждается в небольшой финансовой поддержке. Самый старый трюк в мире, со времен царя Соломона! Но меня не проведешь, я на таких штуках собаку съел!
Ровно час спустя Лесли подъехала к воротам Дач-Хилл, фермы Дэвиса. У дома уже топтался охранник.
– Мисс Стюарт?
Лесли кивнула.
– Сенатор Дэвис ждет вас. Сюда, пожалуйста.
Широкий коридор привел их к дверям большой, отделанной панелями библиотеки, забитой книгами. Сенатор, устроившись за письменным столом, перелистывал огромный том. При появлении Лесли он вскинул глаза и учтиво встал.
– Рад видеть вас, дорогая. Садитесь, пожалуйста.
Лесли уселась. Сенатор поднял фолиант повыше:
– Посмотрите-ка, что у меня есть! Замечательная штука! Что-то вроде справочника. Здесь перечисляются имена победителей Кентукки-дерби[7], всех до единого. Знаете, кто был самым первым?
– Нет, разумеется.
– Аристид, в 1875-м. Но вы, конечно, приехали не затем, чтобы рассуждать о лошадях. Насколько я понял, речь идет о каком-то одолжении?
Интересно, как она начнет выкручиваться?
«…я только сейчас поняла, что у меня будет ребенок от Оливера, и совсем растерялась… Не хотелось бы устраивать скандал, но… Я не собираюсь избавляться от ребенка, но при моем жалованье…»
– Вы знакомы с Генри Чеймберсом? – неожиданно спросила Лесли.
Сенатор Дэвис, застигнутый врасплох, лишь недоумевающе захлопал глазами.
– Знаю… Генри? При чем тут… Естественно. Но зачем?
– Я была бы крайне благодарна, если бы вы порекомендовали ему меня.
Сенатор ошеломленно уставился на нее, пытаясь собраться с мыслями.
– Именно в этом и заключается ваша просьба? Хотите познакомиться с Генри Чеймберсом?
– Именно.
– Но боюсь, он здесь больше не живет, мисс Стюарт. Переехал в Финикс, штат Аризона.
– Знаю. Я тоже улетаю туда, потому что просто не могу больше оставаться в Лексингтоне, и подумала, что было бы неплохо иметь там хоть одного знакомого. Как-то страшновато оказаться без родных и друзей в чужом городе.
Сенатор Дэвис молча всматривался в девушку. Интуиция хитрого матерого хищника подсказывала, что тут что-то неладно, но что именно?
– Вы что-нибудь знаете о Генри Чеймберсе? – осторожно спросил он наконец, боясь промахнуться.
– Нет. Только то, что он уроженец Кентукки.
Сенатор лихорадочно пытался сообразить, стоит ли соглашаться. «Красивая девушка. Ну что тут может быть опасного? Генри придет в восторг!»
– Хорошо, я позвоню.
Он потянулся к телефону и набрал номер.
– Генри? Это Тодд. С прискорбием сообщаю, что сегодня утром купил лошадку. Да, Далекий Парус. Знаю, ты положил на нее глаз, но надеюсь, не станешь держать камень за пазухой.
Послушав немного, он рассмеялся.
– Вот именно. Я слышал, ты недавно развелся. Жаль. Джессика – настоящая леди, ничего не скажешь. Она всегда мне нравилась. – Поболтав еще несколько минут, сенатор перешел к делу: – Генри, у меня для тебя приятный сюрприз. Моя приятельница завтра переезжает в Финикс. Она не знает там ни единой души, и я буду крайне признателен, если ты присмотришь за ней… Как она выглядит?
Он оценивающе осмотрел Лесли и улыбнулся.
– Не так уж и плохо. Только не разевай рот слишком широко. И не бери ничего в голову. – И, обернувшись к Лесли, прошептал: – Когда прибывает ваш самолет?
– Без десяти три. Рейс 159 компании «Дельта».
Сенатор передал Генри слова Лесли и добавил:
– Ее зовут Лесли Стюарт. Ты еще не раз поблагодаришь меня за нее. Ну, до встречи, дружище. Береги себя. Созвонимся.
– Спасибо, – выдохнула Лесли.
– Могу я еще что-нибудь сделать для вас?
– Нет. Больше я ни о чем не попрошу.
«Почему? Какого дьявола понадобилось Лесли Стюарт от Генри Чеймберса?»
Даже в самых страшных кошмарах Лесли представить не могла, какую изощренную публичную пытку ей придется терпеть каждый день. В конце концов, сотни помолвленных пар то и дело ссорятся и расходятся навсегда без особого шума, но скандал с несостоявшейся свадьбой будоражил весь Лексингтон. Люди почему-то всегда беспощадны именно к брошенным женщинам. И Лесли не стала исключением. Где бы она ни появлялась, змеиные языки мгновенно начинали шипеть:
– Вот она! Та самая! Он оставил ее едва ли не у алтаря…
– Я сохранила свадебное приглашение на память…
– Интересно, куда она денет подвенечное платье?
Временами боль становилась нестерпимой, а унижение – невыносимым. Лесли больше никогда не сможет доверять ни одному мужчине. Никогда. Единственным, хотя и слабым утешением были мечты о том, что в один прекрасный день она заставит Оливера Рассела заплатить за все, что он с ней сделал. У нее пока не было никаких планов. За Оливером стоит сенатор Дэвис, а его поддержка означает могущество и деньги. Значит, выход один – стать еще богаче, еще могущественнее. Но как? Как?!
Инаугурация проходила в городском саду Франкфорта, столицы штата, рядом с громадными затейливыми цветочными «часами». Джан гордо стояла бок о бок с Оливером, пока новоявленный губернатор приносил присягу. Если он поведет себя правильно, кто знает, может, и в самом деле следующей ступенькой станет Белый дом? Отец, по крайней мере, заверил ее в этом. И Джан была готова пойти по трупам, лишь бы это сбылось. Ничто не должно стать на их пути. Ничто.
После церемонии Оливер с тестем заперлись в великолепной библиотеке Экзекьютив-Мэншн, губернаторской резиденции, величественного здания, скопированного с Малого Трианона – виллы Марии Антуанетты неподалеку от Версальского дворца.
Сенатор оглядел роскошно обставленную комнату и удовлетворенно усмехнулся.
– Все будет хорошо, сынок. Верь мне. Такого губернатора в Кентукки еще не бывало.
– Я всем обязан вам, – искренне признался Оливер. – И никогда этого не забуду.
Сенатор Дэвис решительно отмахнулся:
– Брось, Оливер. Ты здесь, потому что как никто заслуживаешь этого. Ну да, конечно, пришлось немного подтолкнуть события, но это только начало. Я слишком давно занимаюсь политикой, сынок, и многому успел научиться.
Он выжидающе уставился на Оливера, и тот послушно кивнул:
– Вы ведь поделитесь со мной, Тодд, верно?
– Видишь ли, многие люди не понимают главного, – объяснил Дэвис. – Дело не в том, кого ты знаешь, главное и основное – что именно тебе известно о знакомых и друзьях. У любого найдется свой скелет в шкафу. От тебя требуется одно – вытащить его на свет Божий, и тогда… Ты не представляешь, с какой радостью они пойдут на все, лишь бы помочь тебе. Я случайно узнал, что один из конгрессменов провел год в психушке. Другой подростком отбывал срок в исправительной колонии за воровство. Представляешь, что будет с ними и их карьерой, если все выплывет наружу? Но все это льет воду на нашу мельницу.
Сенатор открыл дорогой кожаный портфель, вынул стопку бумаг и передал Оливеру.
– Здесь все о тех, с кем тебе придется иметь дело в Кентукки. Весьма влиятельные люди, но у каждого своя ахиллесова пята. – И неожиданно весело хмыкнул: – Особенно чувствительна эта самая пята у мэра. Он трансвестит.
Оливер ошеломленно листал досье.
– Только держи все в сейфе, слышишь? Это чистое золото.
– Не волнуйтесь, Тодд. Я буду крайне осторожен.
– И вот что еще, сынок, – не дави слишком сильно на людей, от которых тебе что-то нужно, иначе они просто сломаются. Гораздо разумнее согнуть их немного, подчинить своей воле. Кстати, как у тебя дела с Джан? Не ссоритесь?
– Самое главное – сохранять безупречную родословную и чистоту крови, – пояснял он Тейгеру, не отрывая взгляда от большой арены, на которую одного за другим выводили великолепных животных. Наконец, при виде красавицы кобылки, сенатор оживился. – Это Далекий Парус. Вот ее я и куплю.
Начались оживленные торги, но уже минут через десять лошадка перешла в собственность Дэвиса. Зазвонил сотовый телефон. Тейгер поднес его к уху, послушал и обернулся к сенатору.
– Будете говорить с Лесли Стюарт?
Дэвис поморщился и неохотно взял протянутую трубку.
– Мисс Стюарт?
– Простите, что беспокою вас, сенатор Дэвис, но не могли бы вы уделить мне немного времени? Я прошу о небольшом одолжении.
– Видите ли, сегодня вечером мне нужно лететь в Вашингтон, так что…
– Может, мы могли бы поговорить прямо в аэропорту? Это очень важно для меня.
Сенатор нерешительно замялся:
– Ну… что ж, если вы так просите, я, конечно, попробую что-то сделать, юная леди. Сейчас я отправляюсь на свою ферму. Хотите, встретимся там?
– Конечно.
– Жду вас через часок.
– Спасибо.
Дэвис отключил телефон и обернулся к Питеру.
– Кажется, я ошибся в девчонке. Думал, у нее больше мозгов. Ей следовало бы потребовать денег до того, как Джан и Оливер поженились.
И тут, что-то сообразив, медленно расплылся в улыбке.
– Будь я проклят!
– О чем это вы, сенатор?
– До меня только сейчас дошло, к чему такая спешка! Словно ей хвост прищемили! Мисс Стюарт неожиданно обнаружила, что залетела от Оливера, и нуждается в небольшой финансовой поддержке. Самый старый трюк в мире, со времен царя Соломона! Но меня не проведешь, я на таких штуках собаку съел!
Ровно час спустя Лесли подъехала к воротам Дач-Хилл, фермы Дэвиса. У дома уже топтался охранник.
– Мисс Стюарт?
Лесли кивнула.
– Сенатор Дэвис ждет вас. Сюда, пожалуйста.
Широкий коридор привел их к дверям большой, отделанной панелями библиотеки, забитой книгами. Сенатор, устроившись за письменным столом, перелистывал огромный том. При появлении Лесли он вскинул глаза и учтиво встал.
– Рад видеть вас, дорогая. Садитесь, пожалуйста.
Лесли уселась. Сенатор поднял фолиант повыше:
– Посмотрите-ка, что у меня есть! Замечательная штука! Что-то вроде справочника. Здесь перечисляются имена победителей Кентукки-дерби[7], всех до единого. Знаете, кто был самым первым?
– Нет, разумеется.
– Аристид, в 1875-м. Но вы, конечно, приехали не затем, чтобы рассуждать о лошадях. Насколько я понял, речь идет о каком-то одолжении?
Интересно, как она начнет выкручиваться?
«…я только сейчас поняла, что у меня будет ребенок от Оливера, и совсем растерялась… Не хотелось бы устраивать скандал, но… Я не собираюсь избавляться от ребенка, но при моем жалованье…»
– Вы знакомы с Генри Чеймберсом? – неожиданно спросила Лесли.
Сенатор Дэвис, застигнутый врасплох, лишь недоумевающе захлопал глазами.
– Знаю… Генри? При чем тут… Естественно. Но зачем?
– Я была бы крайне благодарна, если бы вы порекомендовали ему меня.
Сенатор ошеломленно уставился на нее, пытаясь собраться с мыслями.
– Именно в этом и заключается ваша просьба? Хотите познакомиться с Генри Чеймберсом?
– Именно.
– Но боюсь, он здесь больше не живет, мисс Стюарт. Переехал в Финикс, штат Аризона.
– Знаю. Я тоже улетаю туда, потому что просто не могу больше оставаться в Лексингтоне, и подумала, что было бы неплохо иметь там хоть одного знакомого. Как-то страшновато оказаться без родных и друзей в чужом городе.
Сенатор Дэвис молча всматривался в девушку. Интуиция хитрого матерого хищника подсказывала, что тут что-то неладно, но что именно?
– Вы что-нибудь знаете о Генри Чеймберсе? – осторожно спросил он наконец, боясь промахнуться.
– Нет. Только то, что он уроженец Кентукки.
Сенатор лихорадочно пытался сообразить, стоит ли соглашаться. «Красивая девушка. Ну что тут может быть опасного? Генри придет в восторг!»
– Хорошо, я позвоню.
Он потянулся к телефону и набрал номер.
– Генри? Это Тодд. С прискорбием сообщаю, что сегодня утром купил лошадку. Да, Далекий Парус. Знаю, ты положил на нее глаз, но надеюсь, не станешь держать камень за пазухой.
Послушав немного, он рассмеялся.
– Вот именно. Я слышал, ты недавно развелся. Жаль. Джессика – настоящая леди, ничего не скажешь. Она всегда мне нравилась. – Поболтав еще несколько минут, сенатор перешел к делу: – Генри, у меня для тебя приятный сюрприз. Моя приятельница завтра переезжает в Финикс. Она не знает там ни единой души, и я буду крайне признателен, если ты присмотришь за ней… Как она выглядит?
Он оценивающе осмотрел Лесли и улыбнулся.
– Не так уж и плохо. Только не разевай рот слишком широко. И не бери ничего в голову. – И, обернувшись к Лесли, прошептал: – Когда прибывает ваш самолет?
– Без десяти три. Рейс 159 компании «Дельта».
Сенатор передал Генри слова Лесли и добавил:
– Ее зовут Лесли Стюарт. Ты еще не раз поблагодаришь меня за нее. Ну, до встречи, дружище. Береги себя. Созвонимся.
– Спасибо, – выдохнула Лесли.
– Могу я еще что-нибудь сделать для вас?
– Нет. Больше я ни о чем не попрошу.
«Почему? Какого дьявола понадобилось Лесли Стюарт от Генри Чеймберса?»
Даже в самых страшных кошмарах Лесли представить не могла, какую изощренную публичную пытку ей придется терпеть каждый день. В конце концов, сотни помолвленных пар то и дело ссорятся и расходятся навсегда без особого шума, но скандал с несостоявшейся свадьбой будоражил весь Лексингтон. Люди почему-то всегда беспощадны именно к брошенным женщинам. И Лесли не стала исключением. Где бы она ни появлялась, змеиные языки мгновенно начинали шипеть:
– Вот она! Та самая! Он оставил ее едва ли не у алтаря…
– Я сохранила свадебное приглашение на память…
– Интересно, куда она денет подвенечное платье?
Временами боль становилась нестерпимой, а унижение – невыносимым. Лесли больше никогда не сможет доверять ни одному мужчине. Никогда. Единственным, хотя и слабым утешением были мечты о том, что в один прекрасный день она заставит Оливера Рассела заплатить за все, что он с ней сделал. У нее пока не было никаких планов. За Оливером стоит сенатор Дэвис, а его поддержка означает могущество и деньги. Значит, выход один – стать еще богаче, еще могущественнее. Но как? Как?!
Инаугурация проходила в городском саду Франкфорта, столицы штата, рядом с громадными затейливыми цветочными «часами». Джан гордо стояла бок о бок с Оливером, пока новоявленный губернатор приносил присягу. Если он поведет себя правильно, кто знает, может, и в самом деле следующей ступенькой станет Белый дом? Отец, по крайней мере, заверил ее в этом. И Джан была готова пойти по трупам, лишь бы это сбылось. Ничто не должно стать на их пути. Ничто.
После церемонии Оливер с тестем заперлись в великолепной библиотеке Экзекьютив-Мэншн, губернаторской резиденции, величественного здания, скопированного с Малого Трианона – виллы Марии Антуанетты неподалеку от Версальского дворца.
Сенатор оглядел роскошно обставленную комнату и удовлетворенно усмехнулся.
– Все будет хорошо, сынок. Верь мне. Такого губернатора в Кентукки еще не бывало.
– Я всем обязан вам, – искренне признался Оливер. – И никогда этого не забуду.
Сенатор Дэвис решительно отмахнулся:
– Брось, Оливер. Ты здесь, потому что как никто заслуживаешь этого. Ну да, конечно, пришлось немного подтолкнуть события, но это только начало. Я слишком давно занимаюсь политикой, сынок, и многому успел научиться.
Он выжидающе уставился на Оливера, и тот послушно кивнул:
– Вы ведь поделитесь со мной, Тодд, верно?
– Видишь ли, многие люди не понимают главного, – объяснил Дэвис. – Дело не в том, кого ты знаешь, главное и основное – что именно тебе известно о знакомых и друзьях. У любого найдется свой скелет в шкафу. От тебя требуется одно – вытащить его на свет Божий, и тогда… Ты не представляешь, с какой радостью они пойдут на все, лишь бы помочь тебе. Я случайно узнал, что один из конгрессменов провел год в психушке. Другой подростком отбывал срок в исправительной колонии за воровство. Представляешь, что будет с ними и их карьерой, если все выплывет наружу? Но все это льет воду на нашу мельницу.
Сенатор открыл дорогой кожаный портфель, вынул стопку бумаг и передал Оливеру.
– Здесь все о тех, с кем тебе придется иметь дело в Кентукки. Весьма влиятельные люди, но у каждого своя ахиллесова пята. – И неожиданно весело хмыкнул: – Особенно чувствительна эта самая пята у мэра. Он трансвестит.
Оливер ошеломленно листал досье.
– Только держи все в сейфе, слышишь? Это чистое золото.
– Не волнуйтесь, Тодд. Я буду крайне осторожен.
– И вот что еще, сынок, – не дави слишком сильно на людей, от которых тебе что-то нужно, иначе они просто сломаются. Гораздо разумнее согнуть их немного, подчинить своей воле. Кстати, как у тебя дела с Джан? Не ссоритесь?