Вкруг этой напряженной быстроты,
В себе самой преграду находящей,
Сливаются легко в одну воздушность,
Где тонут чувства. В самом центре шара,
Склонясь на алебастровые руки,
Свернувши крылья, кудри разметав,
Забылся Дух Земли в дремоте сладкой,
Усталое и нежное дитя,
Едва лепечут маленькие губы,
В неверном свете собственных улыбок,
И чудится, что шепчет он о том,
Что любит в сновидении.
Иона
Он только
Гармонии всей сферы подражает.
Пантея
С его чела звезда струит лучи,
Подобные мечам огнисто-синим
И копьям золотым, переплетенным
С листами кроткой мирты - символ мира
Земли и неба, слитых воедино, -
Огромные лучи, как будто спицы
Колес незримых, - кружатся они
С круженьем сферы; молнии трепещут,
Летят, бегут, пространство заполняют,
Здесь косвенны они, а там отвесны,
Огнем пронзают сумрачную почву,
И грудь земли разоблачает тайны;
Виднеются без счета рудники,
В них слитки золотые, бриллианты,
Игра камней невиданных, бесценных,
Пещеры на столбах из хрусталя,
С отделкой из серебряных растений,
Бездонные колодцы из огня:
Ключи прозрачной влажности, кормильцы
Своих детей - морей необозримых,
Сплетающих свои пары в узоры -
Царям земли, вершинам гор, покрытым
Воздушностью нетронутых снегов,
Одеждою из царских горностаев;
Лучи горят, и в блеске их встают
Умерших циклов скорбные руины;
Вон якори, обломки кораблей;
Вон доски, превратившиеся в мрамор;
Колчаны, шлемы, копья: ряд щитов,
С верхушками - как голова Горгоны;
Украшенные режущей косою
Военные повозки; целый мир
Знамен, трофеев, битвенных животных,
Вкруг чьей толпы смеялась смерть; эмблемы
Погибшие умерших разрушений;
Развалина в развалине! Обломки
Обширных населенных городов,
Чьи жители, засыпанные прахом,
Когда-то были, двигались и жили
Толпой нечеловеческой, хоть смертной;
Лежат изображенья страшных дел,
Раскинуты их грубые скелеты,
Их статуи, их капиша, дома;
Объятые седым уничтоженьем,
Чудовищные формы, друг на друге,
Друг другом сжаты, стиснуты, разбиты,
В угрюмой, беспощадной глубине;
Другие сверху видятся скелеты
Крылатых и неведомых существ,
Скелеты рыб, что были островами
Подвижной чешуи, - цепей когтистых,
Гигантских змей, - одни из них свились
Вкруг черных скал, - другие, в смертных муках
Своею извивающейся мощью
Испепелив железные утесы,
Застыли в грудах праха; в высоте
Виднеются зубчатый аллигатор
И землю потрясавший бегемот:
Среди зверей они царями были
И, точно черви в летний день на трупе,
Плодились в вязком иле, размножались
На берегах, средь исполинских трав,
До той поры, когда потоп, сорвавшись
Со свода голубого, задушил их
Одеждою текучей, между тем как,
Раскинув пасть, они пугали воздух
Пронзительным, протяжно-диким воплем,
Иль, может быть, до той поры, когда
Промчался Бог какой-нибудь по небу,
На огненной комете пролетел
И крикнул: "Да не будет их!" - И вот уж,
Как этих слов, их в мире больше нет.
Земля
Восторг, безумье, счастье, торжество!
Безбрежен блеск блаженства моего!
Я вся горю, дрожу от исступленья!
Во мне для муки места нет,
Меня, как тучу, обнял свет,
Уносит бури дуновенье.
Луна
О счастливая сфера земли,
Брат, спокойно бегущий вдали,
От тебя устремляется Дух из огня,
Он певуч, он могуч, он, подобно ручью,
Проникает в замерзшую сферу мою,
Он проходит, любя, и дыша, и звеня,
Сквозь меня, сквозь меня!
Земля
Мои пещеры, долы, склоны гор,
Мои ключи, бегущие в простор,
Грохочут победительностью смеха;
Вулканы вторят им, горя,
Пустыни, тучи и меря
Им шлют хохочущее эхо.
Они кричат: Проклятие всегда
Пугало нас; нам грезилась беда,
Зловещая угроза разрушенья,
Земля дрожала, и над ней
Из туч свергался дождь камней,
Живому нес уничтоженье.
Чума плыла везде, во все концы,
Соборы, обелиски, и дворцы,
И сонмы гор, окутанных лавиной,
Листы, прильнувшие к ветвям,
Леса, подобные морям,
Казались мертвенной трясиной.
О, счастье! Уничтоженьем зло
Исчерпано; растаяло; прошло;
Все выпито, как стадом ключ в пустыне;
И небеса уже не те,
И в беспредельной пустоте
Любовь - любовь горит отныне.
Луна
Снега на моих помертвелых горах
Превратились в ручьи говорящие,
Мои океаны сверкают в лучах,
Гремят, как напевы звенящие.
Дух загорелся в груди у меня,
Что-то рождается, нежно звеня,
Дух твой, согретый в кипучем огне,
Дышит на мне, -
На мне!
В равнинах моих вырастают цветы,
И зеленые стебли качаются,
В лучах изумрудных твоей красоты
Влюбленные тени встречаются.
Музыкой дышит мой воздух живой,
Море колышет простор голубой,
Тучи, растаяв, сгущаются вновь,
Это любовь, -
Любовь!
Земля
Все камни, весь гранит проникнут ей,
Узлы глубоких спутанных корней,
Листы, что чуть трепещут на вершинах;
Она проносится в ветрах,
Живет в забытых мертвецах,
В никем не знаемых долинах.
И как гроза из облачной тюрьмы
Гремит, встает, взрывается из тьмы, -
Болото мысли, спавшее от века,
Огнем любви возмущено,
И страх с тоскою заодно
Бегут, бегут от человека.
Многосторонним зеркалом он был
И столько отражений извратил;
Теперь любовь не смята в нем обманом,
Теперь душа с душой людской,
Как небо с бездною морской,
Горят единым океаном.
Ребенок зачумленный так идет
За зверем заболевшим, все вперед,
К расщелине, где ключ целебный блещет,
И возвращается домой,
Здоровый, розовый, живой,
И мать рыдает и трепещет.
Теперь душа людей слилась в одно
Любви и мысли мощное звено
И властвует над сонмом сил природных,
Как солнце в бездне голубой
Царем блистает над толпой
Планет и всех светил свободных.
Из многих душ единый дух возник,
В себе самом всему нашел родник,
В нем все течет, сливаясь на просторе.
Как все потоки, все ручьи
Несут течения свои
В неисчерпаемое море.
Обычных дел знакомая семья
Живет в зеленой роще бытия,
И новые в них краски заблистали;
Никто не думал никогда,
Чтоб скорбь и тягости труда
Когда-нибудь так легки стали.
Людская воля, страсти, мрак забот
Слились, преображенные, и вот
Корабль крылатый мчится океаном,
Любовь на нем, как рулевой,
Волна звучит, растет прибой
И манит к новым диким странам.
Все в мире признает людскую власть,
На мраморе запечатлелась страсть.
И в красках спят людских умов мечтанья,
Из светлых нитей - для детей -
Сплетают руки матерей
Живые ткани одеянья.
Людской язык - Орфический напев,
И мысли внемлют звукам, присмирев,
Растут по зову стройных заклинаний,
И гром из дальних облаков
Гремит в ответ на звучный зов
И ждет послушно приказаний.
И взором человека сочтены
Все звезды многозвездной глубины,
Они идут покорными стадами;
И бездна к небу говорит:
"И твой, и твой покров раскрыт!
Людская мысль царит над нами!"
Луна
Наконец от меня отошла
Белой смерти упорная мгла, -
Мой могильный покров
Мертвых снов и снегов;
И в зеленой пустыне моей молодой,
Обнимаясь, идет за счастливой четой
Молодая чета;
И хоть в детях твоих дышит высшая власть,
Но в сердцах у моих - та же нега, и страсть,
И одна красота.
Земля
Как теплое дыхание зари,
Обняв росу, живит ее кристаллы,
И золотом пронзает янтари,
И ласки дня властительны и алы,
И мчится ввысь крылатая роса,
Скитается, воздушна и лучиста,
До вечера не бросит небеса,
Весь день висит руном из аметиста, -
Луна
Так и ты лежишь, объята
Блеском радостей беспечных -
Своего же аромата
И своих улыбок вечных.
Сколько есть светил небесных,
Все тебе струят сиянье,
Из лучей плетут чудесных
Золотое одеянье.
И богатством светлой сферы
Ты струишь поток огня,
Ты лучи свои без меры
Проливаешь на меня.
Земля
Вращаюсь я под пирамидой ночи,
Она горит в лазури гордым сном,
Глядит в мои восторженные очи,
Чтоб я могла упиться торжеством;
Так юноша, в любовных снах вздыхая,
Лежит под тенью прелести своей,
И нежится, и слышит песни Рая
Под греющей улыбкою лучей.
Луна
Когда на влюбленных дрожащих устах
В затмении сладком с душою сойдется душа,
Темнеет огонь в лучезарных глазах,
И гордое сердце дрожит, не дыша;
Когда на меня упадет от тебя
Широкая тень, я твоей красотой смущена,
Молчу и дрожу, замираю, любя!
Тобою полна! О, до боли полна!
Сфера жизни, ты блистаешь
Самой светлой красотой,
Ты вкруг солнца пролетаешь
Изумрудною звездой;
Мир восторгов повсеместных
И непознанных чудес,
Меж светильников небесных
Ты избранница небес;
Притягает лучезарный,
Победительный твой вид,
Как влечет Эдем полярный
И любимых глаз магнит;
Под тобою я кристальна,
Я невестой создана,
От блаженных снов печальна,
До безумья влюблена;
Ненасытно я взираю
На тебя со всех сторон,
Как Вакханка, умираю,
Мой восторг заворожен;
Так в исполненных прохлады,
Дивных Кадмовых лесах
Собиралися Менады
И кружились в сладких снах.
О, куда бы ты ни мчалась,
Я должна спешить вослед,
Лишь бы ты мне улыбалась,
Лишь бы твой увидеть свет;
В беспредельности пространства
Я приют себе нашла,
От тебя свое убранство,
Красоту свою взяла,
От тебя мой блеск исходит,
Я слилась с душой твоей, -
Как влюбленная походит
На того, кто дорог ей, -
Как, в окраске изменяясь,
Вечно слит хамелеон
С тем, где дышит он, скрываясь, -
С тем, на что взирает он, -
Как фиалка голубеет,
Созерцая даль небес, -
Как туман речной темнеет,
Если смолк вечерний лес,
Если солнце отблистает
И на склонах гор темно.
Земля
И угасший день рыдает,
Отчего так быть должно.
Луна! Луна! Твой голос негой дышит,
Моя душа его с отрадой слышит,
И в тот же миг волна ладью колышет
Средь островов, навек спокойных.
Луна! Луна! С мелодией кристальной
Пришел покой к моей пещере дальней,
Бальзам отрады сладостно-печальной,
Для вспышек тигровых и знойных.
Пантея
Мне чудится, я только что купалась
Меж темных скал, среди лазурной влаги,
Игравшей переливами сиянья,
В потоке звуков.
Иона
Милая сестра,
Мне больно, - звуки прочь от нас умчались,
И правда, можно было бы подумать,
Что вышла ты из тех певучих волн:
Твои слова струятся нежной, ясной
Росой, как капли с влажных членов нимфы,
Когда она выходит из воды.
Пантея
Молчи, молчи! Властительная Сила,
Как мрак, встает из самых недр земли,
И с неба ночь густым дождем струится,
Нахлынуло из воздуха затменье,
И светлые видения, в чьем лоне
Бродили с пеньем радостные духи,
Горят, подобно бледным метеорам
В дождливую погоду.
Иона
Чувство слов
Дрожит в моих ушах.
Пантея
То звук всемирный!
Как бы слова, что говорят: внемли.
Демогоргон
Земля, спокойно-светлая держава,
Теней и звуков стройная краса,
Блаженная, божественная слава,
Любовь, чьим светом полны небеса!
Земля
Я слышу твой призыв: я меркну, как роса!
Демогоргон
Луна, чей взгляд взирает с удивленьем
На землю в час ночной, когда она
Исполнена спокойным восхищеньем,
Увидя, как светло горит Луна!
Луна
Я слышу: я, как лист дрожащий, смущена!
Демогоргон
Цари светил, Воздушные Престолы,
Союз Богов и Демонов, пред кем
Раскинуты безветренные долы,
Пустынных звезд заоблачный Эдем!
Голос с высоты
Мы слышим твой призыв: равно мы светим всем!
Демогоргон
Герои отошедших лет, немые,
Должны ль вы были в смерти утонуть,
Как часть вселенной, или как живые -
Голос снизу
Меняемся и мы, уходим в новый путь!
Демогоргон
Вы, Гении стихийные, чьи хоры,
Умы людей звездою заменив,
Уносятся в небесные соборы,
На дне морей питают волн порыв!
Смутный голос
Мы слышим: пробудил Забвенье твой призыв!
Демогоргон
Вы, Духи, чьи дома - живое тело!
Вы, звери, птицы, рыбы, рой цветов,
Туманы, тучи дальнего предела,
Стада падучих звезд, услышьте зов!
Голос
Твой клич для нас звучит, как долгий шум лесов!
Демогоргон
Ты, Человек, мучитель и страдалец,
От древних дней обломок, глубока
Была твоя печаль, ты был скиталец,
Сквозь мрак ночной тебя вела тоска.
Все
Пророчествуй: тебе внимают все века!
Демогоргон
Вот день, избранник времени счастливый!
Его заклятьем вызвал Сын Земли,
Чтоб люди видеть счастие могли;
Любовь с престола власти терпеливой,
Победоносная, сошла
И собрала свои усилья.
Из крайней пытки создала
Благословенье изобилья.
Простерла надо всем врачующие крылья.
Терпенье, Мудрость, Нежность, Доброта -
Печать над тем, в чем скрыто Разрушенье;
И если Вечность, мать Уничтоженья,
Растворит дверь, где дремлет темнота,
Освободит змею измены
И кинет в мир чуму, как бич,
Желайте лучшей перемены,
Пошлите в воздух звучный клич;
Вот чары, чтоб опять гармонии достичь, -
Не верить в торжество несовершенства;
Прощать обиды, черные, как ночь;
Упорством невозможность превозмочь;
Терпеть, любить; и так желать блаженства,
Что Солнце вспыхнет сквозь туман
И обессилеет отрава, -
Над этим образ твой, Титан,
Лишь в этом Жизнь, Свобода, Слава,
Победа Красоты, лучистая Держава!
Написана в 1819 году.
К. Бальмонт писал: "Эта драма во многих отношениях является самым
крупным и наиболее ценным созданием Шелли. Он дал здесь свой догмат, и этот
догмат гласит о неизбежной победе Человечества над всем, что называют злом и
что, может быть, вернее было бы назвать болью. По представлениям Шелли, зло
не составляет неизбежной принадлежности мироздания. Оно может и должно быть
устранено через посредство воли... Прометей в конце концов - победитель, ибо
с ним, не боящимся самопожертвования, сливаются воедино Демогоргон, дух
Мировой Справедливости, приводящий через устранение космического
противоречия к мировой гармонии, с ним Иона, юный дух стремленья, Пантея,
дух проникновенной мудрости, Азия, дух любви и красоты; с ним принадлежащая
ему планета Земля, которая со свитоф всех своих созданий, окруженная духами
Часов, неудержимо мчится к Свету и к полной победе Света".
Предисловие.
..."Освобожденный Прометей" Эсхилла... - Заключительная часть трилогии
Эсхила о Прометее, дошедшая до наших дней в отрывках.
...это Сатана... - Шелли анализирует образ Сатаны из поэмы Джона
Мильтона "Потерянный рай" (1667), мятежника против деспотической власти
Бога.
...на горных развалинах терм Каракаллы... - При императоре Каракалле
(211-217) были воздвигнуты общественные бани (термы), руины которых
сохранились.
..."страстное желание преобразовать мир"... - Шелли цитирует
сочинение "Принципы морали" (1805) шотландского публициста Роберта Фортсита
(1766-1846).
Л. Володарская
В себе самой преграду находящей,
Сливаются легко в одну воздушность,
Где тонут чувства. В самом центре шара,
Склонясь на алебастровые руки,
Свернувши крылья, кудри разметав,
Забылся Дух Земли в дремоте сладкой,
Усталое и нежное дитя,
Едва лепечут маленькие губы,
В неверном свете собственных улыбок,
И чудится, что шепчет он о том,
Что любит в сновидении.
Иона
Он только
Гармонии всей сферы подражает.
Пантея
С его чела звезда струит лучи,
Подобные мечам огнисто-синим
И копьям золотым, переплетенным
С листами кроткой мирты - символ мира
Земли и неба, слитых воедино, -
Огромные лучи, как будто спицы
Колес незримых, - кружатся они
С круженьем сферы; молнии трепещут,
Летят, бегут, пространство заполняют,
Здесь косвенны они, а там отвесны,
Огнем пронзают сумрачную почву,
И грудь земли разоблачает тайны;
Виднеются без счета рудники,
В них слитки золотые, бриллианты,
Игра камней невиданных, бесценных,
Пещеры на столбах из хрусталя,
С отделкой из серебряных растений,
Бездонные колодцы из огня:
Ключи прозрачной влажности, кормильцы
Своих детей - морей необозримых,
Сплетающих свои пары в узоры -
Царям земли, вершинам гор, покрытым
Воздушностью нетронутых снегов,
Одеждою из царских горностаев;
Лучи горят, и в блеске их встают
Умерших циклов скорбные руины;
Вон якори, обломки кораблей;
Вон доски, превратившиеся в мрамор;
Колчаны, шлемы, копья: ряд щитов,
С верхушками - как голова Горгоны;
Украшенные режущей косою
Военные повозки; целый мир
Знамен, трофеев, битвенных животных,
Вкруг чьей толпы смеялась смерть; эмблемы
Погибшие умерших разрушений;
Развалина в развалине! Обломки
Обширных населенных городов,
Чьи жители, засыпанные прахом,
Когда-то были, двигались и жили
Толпой нечеловеческой, хоть смертной;
Лежат изображенья страшных дел,
Раскинуты их грубые скелеты,
Их статуи, их капиша, дома;
Объятые седым уничтоженьем,
Чудовищные формы, друг на друге,
Друг другом сжаты, стиснуты, разбиты,
В угрюмой, беспощадной глубине;
Другие сверху видятся скелеты
Крылатых и неведомых существ,
Скелеты рыб, что были островами
Подвижной чешуи, - цепей когтистых,
Гигантских змей, - одни из них свились
Вкруг черных скал, - другие, в смертных муках
Своею извивающейся мощью
Испепелив железные утесы,
Застыли в грудах праха; в высоте
Виднеются зубчатый аллигатор
И землю потрясавший бегемот:
Среди зверей они царями были
И, точно черви в летний день на трупе,
Плодились в вязком иле, размножались
На берегах, средь исполинских трав,
До той поры, когда потоп, сорвавшись
Со свода голубого, задушил их
Одеждою текучей, между тем как,
Раскинув пасть, они пугали воздух
Пронзительным, протяжно-диким воплем,
Иль, может быть, до той поры, когда
Промчался Бог какой-нибудь по небу,
На огненной комете пролетел
И крикнул: "Да не будет их!" - И вот уж,
Как этих слов, их в мире больше нет.
Земля
Восторг, безумье, счастье, торжество!
Безбрежен блеск блаженства моего!
Я вся горю, дрожу от исступленья!
Во мне для муки места нет,
Меня, как тучу, обнял свет,
Уносит бури дуновенье.
Луна
О счастливая сфера земли,
Брат, спокойно бегущий вдали,
От тебя устремляется Дух из огня,
Он певуч, он могуч, он, подобно ручью,
Проникает в замерзшую сферу мою,
Он проходит, любя, и дыша, и звеня,
Сквозь меня, сквозь меня!
Земля
Мои пещеры, долы, склоны гор,
Мои ключи, бегущие в простор,
Грохочут победительностью смеха;
Вулканы вторят им, горя,
Пустыни, тучи и меря
Им шлют хохочущее эхо.
Они кричат: Проклятие всегда
Пугало нас; нам грезилась беда,
Зловещая угроза разрушенья,
Земля дрожала, и над ней
Из туч свергался дождь камней,
Живому нес уничтоженье.
Чума плыла везде, во все концы,
Соборы, обелиски, и дворцы,
И сонмы гор, окутанных лавиной,
Листы, прильнувшие к ветвям,
Леса, подобные морям,
Казались мертвенной трясиной.
О, счастье! Уничтоженьем зло
Исчерпано; растаяло; прошло;
Все выпито, как стадом ключ в пустыне;
И небеса уже не те,
И в беспредельной пустоте
Любовь - любовь горит отныне.
Луна
Снега на моих помертвелых горах
Превратились в ручьи говорящие,
Мои океаны сверкают в лучах,
Гремят, как напевы звенящие.
Дух загорелся в груди у меня,
Что-то рождается, нежно звеня,
Дух твой, согретый в кипучем огне,
Дышит на мне, -
На мне!
В равнинах моих вырастают цветы,
И зеленые стебли качаются,
В лучах изумрудных твоей красоты
Влюбленные тени встречаются.
Музыкой дышит мой воздух живой,
Море колышет простор голубой,
Тучи, растаяв, сгущаются вновь,
Это любовь, -
Любовь!
Земля
Все камни, весь гранит проникнут ей,
Узлы глубоких спутанных корней,
Листы, что чуть трепещут на вершинах;
Она проносится в ветрах,
Живет в забытых мертвецах,
В никем не знаемых долинах.
И как гроза из облачной тюрьмы
Гремит, встает, взрывается из тьмы, -
Болото мысли, спавшее от века,
Огнем любви возмущено,
И страх с тоскою заодно
Бегут, бегут от человека.
Многосторонним зеркалом он был
И столько отражений извратил;
Теперь любовь не смята в нем обманом,
Теперь душа с душой людской,
Как небо с бездною морской,
Горят единым океаном.
Ребенок зачумленный так идет
За зверем заболевшим, все вперед,
К расщелине, где ключ целебный блещет,
И возвращается домой,
Здоровый, розовый, живой,
И мать рыдает и трепещет.
Теперь душа людей слилась в одно
Любви и мысли мощное звено
И властвует над сонмом сил природных,
Как солнце в бездне голубой
Царем блистает над толпой
Планет и всех светил свободных.
Из многих душ единый дух возник,
В себе самом всему нашел родник,
В нем все течет, сливаясь на просторе.
Как все потоки, все ручьи
Несут течения свои
В неисчерпаемое море.
Обычных дел знакомая семья
Живет в зеленой роще бытия,
И новые в них краски заблистали;
Никто не думал никогда,
Чтоб скорбь и тягости труда
Когда-нибудь так легки стали.
Людская воля, страсти, мрак забот
Слились, преображенные, и вот
Корабль крылатый мчится океаном,
Любовь на нем, как рулевой,
Волна звучит, растет прибой
И манит к новым диким странам.
Все в мире признает людскую власть,
На мраморе запечатлелась страсть.
И в красках спят людских умов мечтанья,
Из светлых нитей - для детей -
Сплетают руки матерей
Живые ткани одеянья.
Людской язык - Орфический напев,
И мысли внемлют звукам, присмирев,
Растут по зову стройных заклинаний,
И гром из дальних облаков
Гремит в ответ на звучный зов
И ждет послушно приказаний.
И взором человека сочтены
Все звезды многозвездной глубины,
Они идут покорными стадами;
И бездна к небу говорит:
"И твой, и твой покров раскрыт!
Людская мысль царит над нами!"
Луна
Наконец от меня отошла
Белой смерти упорная мгла, -
Мой могильный покров
Мертвых снов и снегов;
И в зеленой пустыне моей молодой,
Обнимаясь, идет за счастливой четой
Молодая чета;
И хоть в детях твоих дышит высшая власть,
Но в сердцах у моих - та же нега, и страсть,
И одна красота.
Земля
Как теплое дыхание зари,
Обняв росу, живит ее кристаллы,
И золотом пронзает янтари,
И ласки дня властительны и алы,
И мчится ввысь крылатая роса,
Скитается, воздушна и лучиста,
До вечера не бросит небеса,
Весь день висит руном из аметиста, -
Луна
Так и ты лежишь, объята
Блеском радостей беспечных -
Своего же аромата
И своих улыбок вечных.
Сколько есть светил небесных,
Все тебе струят сиянье,
Из лучей плетут чудесных
Золотое одеянье.
И богатством светлой сферы
Ты струишь поток огня,
Ты лучи свои без меры
Проливаешь на меня.
Земля
Вращаюсь я под пирамидой ночи,
Она горит в лазури гордым сном,
Глядит в мои восторженные очи,
Чтоб я могла упиться торжеством;
Так юноша, в любовных снах вздыхая,
Лежит под тенью прелести своей,
И нежится, и слышит песни Рая
Под греющей улыбкою лучей.
Луна
Когда на влюбленных дрожащих устах
В затмении сладком с душою сойдется душа,
Темнеет огонь в лучезарных глазах,
И гордое сердце дрожит, не дыша;
Когда на меня упадет от тебя
Широкая тень, я твоей красотой смущена,
Молчу и дрожу, замираю, любя!
Тобою полна! О, до боли полна!
Сфера жизни, ты блистаешь
Самой светлой красотой,
Ты вкруг солнца пролетаешь
Изумрудною звездой;
Мир восторгов повсеместных
И непознанных чудес,
Меж светильников небесных
Ты избранница небес;
Притягает лучезарный,
Победительный твой вид,
Как влечет Эдем полярный
И любимых глаз магнит;
Под тобою я кристальна,
Я невестой создана,
От блаженных снов печальна,
До безумья влюблена;
Ненасытно я взираю
На тебя со всех сторон,
Как Вакханка, умираю,
Мой восторг заворожен;
Так в исполненных прохлады,
Дивных Кадмовых лесах
Собиралися Менады
И кружились в сладких снах.
О, куда бы ты ни мчалась,
Я должна спешить вослед,
Лишь бы ты мне улыбалась,
Лишь бы твой увидеть свет;
В беспредельности пространства
Я приют себе нашла,
От тебя свое убранство,
Красоту свою взяла,
От тебя мой блеск исходит,
Я слилась с душой твоей, -
Как влюбленная походит
На того, кто дорог ей, -
Как, в окраске изменяясь,
Вечно слит хамелеон
С тем, где дышит он, скрываясь, -
С тем, на что взирает он, -
Как фиалка голубеет,
Созерцая даль небес, -
Как туман речной темнеет,
Если смолк вечерний лес,
Если солнце отблистает
И на склонах гор темно.
Земля
И угасший день рыдает,
Отчего так быть должно.
Луна! Луна! Твой голос негой дышит,
Моя душа его с отрадой слышит,
И в тот же миг волна ладью колышет
Средь островов, навек спокойных.
Луна! Луна! С мелодией кристальной
Пришел покой к моей пещере дальней,
Бальзам отрады сладостно-печальной,
Для вспышек тигровых и знойных.
Пантея
Мне чудится, я только что купалась
Меж темных скал, среди лазурной влаги,
Игравшей переливами сиянья,
В потоке звуков.
Иона
Милая сестра,
Мне больно, - звуки прочь от нас умчались,
И правда, можно было бы подумать,
Что вышла ты из тех певучих волн:
Твои слова струятся нежной, ясной
Росой, как капли с влажных членов нимфы,
Когда она выходит из воды.
Пантея
Молчи, молчи! Властительная Сила,
Как мрак, встает из самых недр земли,
И с неба ночь густым дождем струится,
Нахлынуло из воздуха затменье,
И светлые видения, в чьем лоне
Бродили с пеньем радостные духи,
Горят, подобно бледным метеорам
В дождливую погоду.
Иона
Чувство слов
Дрожит в моих ушах.
Пантея
То звук всемирный!
Как бы слова, что говорят: внемли.
Демогоргон
Земля, спокойно-светлая держава,
Теней и звуков стройная краса,
Блаженная, божественная слава,
Любовь, чьим светом полны небеса!
Земля
Я слышу твой призыв: я меркну, как роса!
Демогоргон
Луна, чей взгляд взирает с удивленьем
На землю в час ночной, когда она
Исполнена спокойным восхищеньем,
Увидя, как светло горит Луна!
Луна
Я слышу: я, как лист дрожащий, смущена!
Демогоргон
Цари светил, Воздушные Престолы,
Союз Богов и Демонов, пред кем
Раскинуты безветренные долы,
Пустынных звезд заоблачный Эдем!
Голос с высоты
Мы слышим твой призыв: равно мы светим всем!
Демогоргон
Герои отошедших лет, немые,
Должны ль вы были в смерти утонуть,
Как часть вселенной, или как живые -
Голос снизу
Меняемся и мы, уходим в новый путь!
Демогоргон
Вы, Гении стихийные, чьи хоры,
Умы людей звездою заменив,
Уносятся в небесные соборы,
На дне морей питают волн порыв!
Смутный голос
Мы слышим: пробудил Забвенье твой призыв!
Демогоргон
Вы, Духи, чьи дома - живое тело!
Вы, звери, птицы, рыбы, рой цветов,
Туманы, тучи дальнего предела,
Стада падучих звезд, услышьте зов!
Голос
Твой клич для нас звучит, как долгий шум лесов!
Демогоргон
Ты, Человек, мучитель и страдалец,
От древних дней обломок, глубока
Была твоя печаль, ты был скиталец,
Сквозь мрак ночной тебя вела тоска.
Все
Пророчествуй: тебе внимают все века!
Демогоргон
Вот день, избранник времени счастливый!
Его заклятьем вызвал Сын Земли,
Чтоб люди видеть счастие могли;
Любовь с престола власти терпеливой,
Победоносная, сошла
И собрала свои усилья.
Из крайней пытки создала
Благословенье изобилья.
Простерла надо всем врачующие крылья.
Терпенье, Мудрость, Нежность, Доброта -
Печать над тем, в чем скрыто Разрушенье;
И если Вечность, мать Уничтоженья,
Растворит дверь, где дремлет темнота,
Освободит змею измены
И кинет в мир чуму, как бич,
Желайте лучшей перемены,
Пошлите в воздух звучный клич;
Вот чары, чтоб опять гармонии достичь, -
Не верить в торжество несовершенства;
Прощать обиды, черные, как ночь;
Упорством невозможность превозмочь;
Терпеть, любить; и так желать блаженства,
Что Солнце вспыхнет сквозь туман
И обессилеет отрава, -
Над этим образ твой, Титан,
Лишь в этом Жизнь, Свобода, Слава,
Победа Красоты, лучистая Держава!
Написана в 1819 году.
К. Бальмонт писал: "Эта драма во многих отношениях является самым
крупным и наиболее ценным созданием Шелли. Он дал здесь свой догмат, и этот
догмат гласит о неизбежной победе Человечества над всем, что называют злом и
что, может быть, вернее было бы назвать болью. По представлениям Шелли, зло
не составляет неизбежной принадлежности мироздания. Оно может и должно быть
устранено через посредство воли... Прометей в конце концов - победитель, ибо
с ним, не боящимся самопожертвования, сливаются воедино Демогоргон, дух
Мировой Справедливости, приводящий через устранение космического
противоречия к мировой гармонии, с ним Иона, юный дух стремленья, Пантея,
дух проникновенной мудрости, Азия, дух любви и красоты; с ним принадлежащая
ему планета Земля, которая со свитоф всех своих созданий, окруженная духами
Часов, неудержимо мчится к Свету и к полной победе Света".
Предисловие.
..."Освобожденный Прометей" Эсхилла... - Заключительная часть трилогии
Эсхила о Прометее, дошедшая до наших дней в отрывках.
...это Сатана... - Шелли анализирует образ Сатаны из поэмы Джона
Мильтона "Потерянный рай" (1667), мятежника против деспотической власти
Бога.
...на горных развалинах терм Каракаллы... - При императоре Каракалле
(211-217) были воздвигнуты общественные бани (термы), руины которых
сохранились.
..."страстное желание преобразовать мир"... - Шелли цитирует
сочинение "Принципы морали" (1805) шотландского публициста Роберта Фортсита
(1766-1846).
Л. Володарская