Страница:
(О Господи, какая маета по этой ветке вызубренной виться, минуя города не города, а пункты населенные. Убиться охота мне приходит всякий раз, когда Мытищи проползают мимо, – желание, которое не раз, в час пиковый, в напор народных масс, казалось мне вполне осуществимым.)
Но я отвлекся. Склока между тем уже неслась под полными парами на угольях благословенных тем, звенящих в каждом ухе комарами. Уж кто-то, нависая над плечом, кричал, что лимита тут ни при чем – во всем виновны кооперативы; другой к ответу требовал жидов, а некто в шляпе был на все готов: «Стрелять!» – кричал и хорошел на диво. Уже мадам в панамке, словно танк, неслась в атаку, и прыщавый панк, рыча, гремел железками на встречу, и звал истошно лысый старовер «отца народов» для принятья мер, чтобы «отец» единство обеспечил.
А поезд наш уж нанизал на ось и Лосиноостровскую, и Лось, и где-то возле станции Перловской две нити распороли небеса, и магниевый отсвет заплясал на лицах, будто вынутых из Босха.
Когда грозой настигнут был вагон, уж было впору звать войска ООН, но дело отложила непогода: все бросились задраивать ковчег, и пьяный пролетарий-печенег пал навзничь по закону бутерброда. В Подлипках вышли панк и враг жидов – и тот, который был на все готов, «Вечерку» вынув, впился в некрологи. Панамка стала кушать абрикос, а лысый через Болшево понес свои сто песен об усатом боге. Он шел под ливнем, божий человек, наискосок пересекая площадь, вдоль рыночных рядов и магазина «Хлеб» – по нашей с ним, о господи, по общей – Родине…
А что, мой друг, идут ли там дожди, поют ли птицы и растет трава ли? Прожив полжизни, я теперь почти не верю в это – и уже едва ли поверю в жизнь на том конце земли. Нам, здешним, и без Мебиуса ясно: за Брестом перевернуто пространство и вклеено изнанкой в Сахалин. Но ты, с кем пил вчера на посошок, решился и насквозь его прошел, оставшимся оставив их вопросы, их злую тяжбу с собственной судьбой, гнев праведный, и праведные слезы, и этот диалог многоголосый, переходящий плавно в мордобой.
А мне в придачу – душу, на лотке лежащую меж йогуртом и киви, и бедный мозг с иголкою в виске, свернувшийся улиткой на листке – на краешке неведомой стихии…
ДУША. Где это я?
АРХАНГЕЛ. В раю.
ДУША. А почему колючая проволока?
АРХАНГЕЛ. Разговорчики в раю!
Занавес
ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо-о…
ПАЦИЕНТ. Плохо мне.
ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо, хорошо-о-о…
ПАЦИЕНТ. Очень плохо.
ГИПНОТИЗЕР. Это вам кажется, что вам плохо, а вам – хорошо-о-о!
ПАЦИЕНТ. Это вам «хорошо-о-о», а мне жуть как плохо!
ГИПНОТИЗЕР. Вам так хорошо, вы даже не подозреваете!
ПАЦИЕНТ. Ой! Совсем плохо стало.
ГИПНОТИЗЕР. Стало хорошо, а будет еще лучше.
ПАЦИЕНТ. Не надо еще лучше, не-ет, только не это!
ГИПНОТИЗЕР. Поздно. Сейчас будет так хорошо – вы забудете, как маму зовут!
Занавес
ГРОЗНЫЙ. Ну что, смерды вонючие? Бояре падают ниц.Извести меня небось хотите? Бояре скулят. А я вас, сукиных детей, на медленных угольях!
Бояре стонут. Медведями, что ли, затравить?
Бояре причитают. С Малютой, что ли, посоветоваться?
Бояре воют. Сами-то чего предпочитаете?
БОЯРЕ. Не погуби, отец родной!
ГРОЗНЫЙ. Ну вот: «Не погуби…» Скучный вы народ, бояре. Неинициативный. Одно слово – вымирающий класс.
Занавес
ОРЕЛ. Привет!
ПРОМЕТЕЙ. Здравствуй.
ОРЕЛ. ТЫ, никак, не рад мне?
ПРОМЕТЕЙ. Чего радоваться-то?
ОРЕЛ. Это ты прав. Я тоже каждый раз с тяжелым сердцем прилетаю.
ПРОМЕТЕЙ. Да я тебя не виню.
ОРЕЛ. Это все Зевс. Суровый, собака.
(Плачет.)
ПРОМЕТЕЙ. Ну ничего, ничего…
ОРЕЛ. Замучил совсем. Летай по три раза в день, печень людям клюй… Сволочь!
ПРОМЕТЕЙ. Ну извини.
ОРЕЛ. Ладно, чего там. У тебя своя работа, у меня своя. Начнем.
Занавес
СУДЬЯ. Подсудимый, признаете ли вы, что скушали сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника?
БАРАБЕК. Ах, не могу об этом слышать! (Падает в обморок.)
СУДЬЯ. Но уцелевшие говорят, что вы их всех съели.
БАРАБЕК. А что, кто-то уцелел?
СУДЬЯ. Да.
БАРАБЕК. Ничего не знаю. Я боец идеологического фронта.
СУДЬЯ. Так вы их ели или нет?
БАРАБЕК. Были такие ужасные времена… Их съела эпоха!
СУДЬЯ. А вы?
ВАРАБЕК. Я только корову, остальных – эпоха!
Занавес
ТРЕНЕР. Здесь лыжник не пробегал?
Kолхозник. Это в синей шапочке?
ТРЕНЕР. Ага, жилистый такой.
КОЛХОЗНИК. Да раз пять уже пробегал.
ТРЕНЕР. Злой пробегал?
КОЛХОЗНИК. Ох, злой! Вас вспоминал, вашу мать и весь лыжный спорт.
ТРЕНЕР(радостно). На первое место идет, сучонок! Убегает
КОЛХОЗНИК(печально). Вот и мы тоже по району.
Занавес
– Ты откуда такой заезженный, Буцефал?
– Империю расширяли… (Умирает.)
Занавес
Диалог-фантазия
– А что народ?
– Бунтуют, государь. Чего и взять с поганцев, кроме бунта?
– Чего хотят-то?
– Хлеба.
– Дать.
– Как будто уж съели весь.
– Зады наскипидарь. Всему тебя учить… Ecm осетра.
– За скипидаром послано.
– Ну то-то! Хоть этого с запасом. Что пехота? Не ропщет ли?
– Весь день кричат «ура».
– Дать водки нынче ж. (Кушает паштет.) С валютой как?
– Валюты вовсе нет – Малюты есть.
– Да, русская земля обильна! (Доедает трюфеля.) Кто в заговоре нынче? Что притих? Неужто нету?
– Как не быть-то их? Вот список на четырнадцать персон.
– Казнить. (Пьет кофий.)
– Дыба, колесо?
– ТЫ их, мон шер, пожалуй, удави. По-тихому… (Рькает.) Се ля ви! Все крутишься… (Рыгает, крестит рот) Все для народа! Кстати, как народ?
ЧЕЛОВЕК. Осторожней, пожалуйста, здесь яма!
ПРОХОЖИЙ. Это клевета на наши дороги! Падает в яму
ЧЕЛОВЕК. Ну я же вам говорил!
ПРОХОЖИЙ(из ямы). Демагогия!
ЧЕЛОВЕК. Давайте руку
ПРОХОЖИЙ(кидаясь грязью). Уйди, провокатор!
ЧЕЛОВЕК. Простите меня, если можете.
Уходит
Занавес
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сидоров, вы взятки брали?
СИДОРОВ. Ну.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А давали?
СИДОРОВ. Ну.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И МНОГО?
СИДОРОВ. А вот сколько вам.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это немного.
СИДОРОВ. Вы у меня не один.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А кто это у вас на червонцах вместо Ленина?
СИДОРОВ. Не выпендривайтесь, а то и этих не дам.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда распишитесь вот здесь.
СИДОРОВ. Голуба, вы же знаете, я неграмотный.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А вы крестик поставьте.
СИДОРОВ. А вы – нолик.
Занавес
Гоголь. Добрый день.
РЕДАКТОР. Ну.
Гоголь. Я приносил вам вторую часть моей поэмы.
РЕДАКТОР. Фамилия.
Гоголь. Гоголь.
РЕДАКТОР. «Мертвые души» называлась?
Гоголь. Да.
РЕДАКТОР. Она нам не подошла.
ГОГОЛЬ. Я тогда заберу?
РЕДАКТОР. Не заберете.
ГОГОЛЬ. Почему?
РЕДАКТОР. Мы ее сожгли.
Занавес
ОНА. Что вы тут делаете?
ОН. Я профорг.
ОНА. Не прикасайтесь ко мне.
ОН. Я по поручению.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Тс-с-с…
ОНА. Перестаньте сейчас же.
ОН. Тщ-щ-щ…
ОНА. Я закричу.
ОН. Уже поздно.
ОНА. В каком смысле?
ОН. В смысле – ночь.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Так надо. Я профорг.
ОНА Ох… Но я же не член профсоюза!
ОН. Что ж ты раньше-то молчала, дуреха?
Занавес
ИНСПЕКТОР. К нам поступили сигналы о воровстве на вашем ракетном крейсере.
ОФИЦЕР. Воровство? На крейсере?
ИНСПЕКТОР. Да.
ОФИЦЕР. Это абсолютно исключено.
ИНСПЕКТОР. Где он у вас?
ОФИЦЕР. На пятом пирсе.
ИНСПЕКТОР. Пройдемте на пятый пирс.
ОФИЦЕР. Чего зря ходить? Мы на нем стоим.
ИНСПЕКТОР. А где же ракетный крейсер?
ОФИЦЕР. Какой ракетный крейсер?
Занавес
(Радиоперехват)
– Кабан, Кабан, я Белка. Как слышишь? Прием.
– Белка, слышу тебя хорошо. Ты где? Прием.
– Кабан, я лечу за тобой, за тобой лечу! Как понял? Прием.
– Белка, я Кабан, не понял: зачем летишь за мной? Прием.
– Кабан, повтори вопрос! Вопрос повтори! Прием.
– Зачем ты, Белка, летишь за мной, Кабаном?
– Не знаю, Кабан! Приказ Хорька. Как понял? Прием.
– Ни хера не понял! Какого Хорька, Белка? Я Кабан. Кто такой Хорек? Кто это? Прием.
– Кабан, ты дятел! Как понял? Прием.
– Понял тебя. Белка. Я – Дятел. Повторяю вопрос про Хорька. Кто это?
– Кабан, сука, ты всех заманал, лети вперед молча! Конец связи.
Занавес
– Здравствуйте, товарищи североморцы!
– Здрав-ав-ав-ав-ав-ав!
– Поздравляю вас с наступлением полярной ночи!
– Уе!Уе-о!Уе-о!
Занавес
ГЕНЕРАЛ. Доктор, мне скучно.
НАЧМЕД. А вы, дуся, водочкой.
ГЕНЕРАЛ. Куда водочкой, доктор? Спирт не берет!
НАЧМЕД. А вы картишки раскиньте… Штабные учения, то-се… Некоторым помогает.
ГЕНЕРАЛ. Надоело.
НАЧМЕД. Тогда крови попейте, ласточка моя!
ГЕНЕРАЛ. Опять крови?
НАЧМЕД. Как прописано, голубчик! По Уставу.
ГЕНЕРАЛ. Да я вроде только завязал…
НАЧМЕД. А вы опять развяжите, мамуня. Войну какую-нибудь.
ГЕНЕРАЛ. Скучно, доктор!
НАЧМЕД. Тогда, мамочка моя, стреляться. По две пули перед едой.
Занавес
ЗАКОН. Так нельзя.
ЧЕЛОВЕК. Отзынь, фуфло!
ЗАКОН. Нельзя так. Статья это.
ЧЕЛОВЕК. Да пошел ты…
ЗАКОН. Ну как знаешь. (Уходит.)
Занавес
– Здравствуйте. Вы слесарь?
– Я киллер.
– А я слесаря вызывал.
– А я – киллер.
– А где же слесарь?
– Откуда мне знать?
– Странно. Присылают кого ни попадя. Ну, входите.
– Зачем?
– Ну, раз пришли…
– Спасибо, я так.
– Что значит «так»?
– Через порог.
– Что вы, через порог нельзя!
– Почему?
– Поссоримся.
– Я что-то не пойму… Вы Скворцов?
– Скворцов.
– Ну правильно! А я – киллер!
– Да понял, не тупой. Господин Киллер, не в службу, а в дружбу, сбегайте в ДЭЗ, спросите – что они там все, с ума посходили?
Занавес
Занавес
ПРИХОЖАНИН. Вот те крест. И главное: каждый день!
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. ОЙ!(Хохочет.) ОЙ, нет!
ПРИХОЖАНИН. Каждый день по два раза! ГЫ-гы.
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. А-а-ах… Ф-фу…
ПРИХОЖАНИН. А по субботам мы…
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Стой! Не могу! Прекратить! А-а-ах… (Плачет от смеха.) Но ты хоть раскаиваешься?
ПРИХОЖАНИН. То есть!
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Я отпускаю тебе, сын мой!
ПРИХОЖАНИН. Да я никуда не ухожу, папа!
Занавес
Но я отвлекся. Склока между тем уже неслась под полными парами на угольях благословенных тем, звенящих в каждом ухе комарами. Уж кто-то, нависая над плечом, кричал, что лимита тут ни при чем – во всем виновны кооперативы; другой к ответу требовал жидов, а некто в шляпе был на все готов: «Стрелять!» – кричал и хорошел на диво. Уже мадам в панамке, словно танк, неслась в атаку, и прыщавый панк, рыча, гремел железками на встречу, и звал истошно лысый старовер «отца народов» для принятья мер, чтобы «отец» единство обеспечил.
А поезд наш уж нанизал на ось и Лосиноостровскую, и Лось, и где-то возле станции Перловской две нити распороли небеса, и магниевый отсвет заплясал на лицах, будто вынутых из Босха.
Когда грозой настигнут был вагон, уж было впору звать войска ООН, но дело отложила непогода: все бросились задраивать ковчег, и пьяный пролетарий-печенег пал навзничь по закону бутерброда. В Подлипках вышли панк и враг жидов – и тот, который был на все готов, «Вечерку» вынув, впился в некрологи. Панамка стала кушать абрикос, а лысый через Болшево понес свои сто песен об усатом боге. Он шел под ливнем, божий человек, наискосок пересекая площадь, вдоль рыночных рядов и магазина «Хлеб» – по нашей с ним, о господи, по общей – Родине…
А что, мой друг, идут ли там дожди, поют ли птицы и растет трава ли? Прожив полжизни, я теперь почти не верю в это – и уже едва ли поверю в жизнь на том конце земли. Нам, здешним, и без Мебиуса ясно: за Брестом перевернуто пространство и вклеено изнанкой в Сахалин. Но ты, с кем пил вчера на посошок, решился и насквозь его прошел, оставшимся оставив их вопросы, их злую тяжбу с собственной судьбой, гнев праведный, и праведные слезы, и этот диалог многоголосый, переходящий плавно в мордобой.
А мне в придачу – душу, на лотке лежащую меж йогуртом и киви, и бедный мозг с иголкою в виске, свернувшийся улиткой на листке – на краешке неведомой стихии…
Театр «Черные ходики»
Прибытие
МУЖЧИНА. Гражданин, вы не подскажете, как пройти к… (Шепчет на ухо.)
ГРАЖДАНИН. Это здесь. Занимай очередь.
МУЖЧИНА(в ужасе). Это все к ней?
ГРАЖДАНИН. К ней, к ней…
ГОЛОС ИЗ ПРИЕМНОЙ. Посланные к … матери за март прошлого года – идите на …! Не надо шуметь!
ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится! Земля вертится!
СОСЕД. Гражданин, вы чего шумите после одиннадцати?
ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится.
СОСЕД. Ну допустим – и что?
ГАЛИЛЕЙ. Как что? Это же все меняет!
СОСЕД. Это ничего не меняет. Не надо шуметь.
ГАЛИЛЕЙ. Я вам сейчас объясню. Вот вы небось думаете, что Земля стоит на месте?
СОСЕД. А хоть бы прохаживалась.
ГАЛИЛЕЙ. А она вертится!
СОСЕД. Кто вам сказал?
ГАЛИЛЕЙ. Я сам.
СОСЕД(после паузы). Знаете что, идите спать, уже поздно.
ГАЛИЛЕЙ. Хотите, я дам вам три рубля?
СОСЕД. Хочу.
ГАЛИЛЕЙ. Нате – только слушайте.
СОСЕД. Ну, короче.
ГАЛИЛЕЙ(волнуясь). Земля – вертится. Вот так и еще вот так.
СОСЕД. Хозяин, за такое надо бы добавить.
ГАЛИЛЕЙ. Но у меня больше нет.
СОСЕД. Тогда извини. На три рубля ты уже давно показал.
ГАЛИЛЕЙ. Что же мне делать?
СОСЕД. Иди отдыхать, пока дают.
ГАЛИЛЕЙ. Но она же вертится!
СОСЕД. Ну что вы как маленький.
ГАЛИЛЕЙ. Вертится! Вертится! Вертится!
СОСЕД. Гражданин, предупреждаю последний раз: будете шуметь – позвоню в инквизицию.
Занавес
ГРАЖДАНИН. Это здесь. Занимай очередь.
МУЖЧИНА(в ужасе). Это все к ней?
ГРАЖДАНИН. К ней, к ней…
ГОЛОС ИЗ ПРИЕМНОЙ. Посланные к … матери за март прошлого года – идите на …! Не надо шуметь!
ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится! Земля вертится!
СОСЕД. Гражданин, вы чего шумите после одиннадцати?
ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится.
СОСЕД. Ну допустим – и что?
ГАЛИЛЕЙ. Как что? Это же все меняет!
СОСЕД. Это ничего не меняет. Не надо шуметь.
ГАЛИЛЕЙ. Я вам сейчас объясню. Вот вы небось думаете, что Земля стоит на месте?
СОСЕД. А хоть бы прохаживалась.
ГАЛИЛЕЙ. А она вертится!
СОСЕД. Кто вам сказал?
ГАЛИЛЕЙ. Я сам.
СОСЕД(после паузы). Знаете что, идите спать, уже поздно.
ГАЛИЛЕЙ. Хотите, я дам вам три рубля?
СОСЕД. Хочу.
ГАЛИЛЕЙ. Нате – только слушайте.
СОСЕД. Ну, короче.
ГАЛИЛЕЙ(волнуясь). Земля – вертится. Вот так и еще вот так.
СОСЕД. Хозяин, за такое надо бы добавить.
ГАЛИЛЕЙ. Но у меня больше нет.
СОСЕД. Тогда извини. На три рубля ты уже давно показал.
ГАЛИЛЕЙ. Что же мне делать?
СОСЕД. Иди отдыхать, пока дают.
ГАЛИЛЕЙ. Но она же вертится!
СОСЕД. Ну что вы как маленький.
ГАЛИЛЕЙ. Вертится! Вертится! Вертится!
СОСЕД. Гражданин, предупреждаю последний раз: будете шуметь – позвоню в инквизицию.
Занавес
У врат
ДУША. Где это я?
АРХАНГЕЛ. В раю.
ДУША. А почему колючая проволока?
АРХАНГЕЛ. Разговорчики в раю!
Занавес
Сеанс
ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо-о…
ПАЦИЕНТ. Плохо мне.
ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо, хорошо-о-о…
ПАЦИЕНТ. Очень плохо.
ГИПНОТИЗЕР. Это вам кажется, что вам плохо, а вам – хорошо-о-о!
ПАЦИЕНТ. Это вам «хорошо-о-о», а мне жуть как плохо!
ГИПНОТИЗЕР. Вам так хорошо, вы даже не подозреваете!
ПАЦИЕНТ. Ой! Совсем плохо стало.
ГИПНОТИЗЕР. Стало хорошо, а будет еще лучше.
ПАЦИЕНТ. Не надо еще лучше, не-ет, только не это!
ГИПНОТИЗЕР. Поздно. Сейчас будет так хорошо – вы забудете, как маму зовут!
Занавес
Разговор по душам
ГРОЗНЫЙ. Ну что, смерды вонючие? Бояре падают ниц.Извести меня небось хотите? Бояре скулят. А я вас, сукиных детей, на медленных угольях!
Бояре стонут. Медведями, что ли, затравить?
Бояре причитают. С Малютой, что ли, посоветоваться?
Бояре воют. Сами-то чего предпочитаете?
БОЯРЕ. Не погуби, отец родной!
ГРОЗНЫЙ. Ну вот: «Не погуби…» Скучный вы народ, бояре. Неинициативный. Одно слово – вымирающий класс.
Занавес
Орел и Прометей
ОРЕЛ. Привет!
ПРОМЕТЕЙ. Здравствуй.
ОРЕЛ. ТЫ, никак, не рад мне?
ПРОМЕТЕЙ. Чего радоваться-то?
ОРЕЛ. Это ты прав. Я тоже каждый раз с тяжелым сердцем прилетаю.
ПРОМЕТЕЙ. Да я тебя не виню.
ОРЕЛ. Это все Зевс. Суровый, собака.
(Плачет.)
ПРОМЕТЕЙ. Ну ничего, ничего…
ОРЕЛ. Замучил совсем. Летай по три раза в день, печень людям клюй… Сволочь!
ПРОМЕТЕЙ. Ну извини.
ОРЕЛ. Ладно, чего там. У тебя своя работа, у меня своя. Начнем.
Занавес
Судья и Робин-Бобин Барабек
СУДЬЯ. Подсудимый, признаете ли вы, что скушали сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника?
БАРАБЕК. Ах, не могу об этом слышать! (Падает в обморок.)
СУДЬЯ. Но уцелевшие говорят, что вы их всех съели.
БАРАБЕК. А что, кто-то уцелел?
СУДЬЯ. Да.
БАРАБЕК. Ничего не знаю. Я боец идеологического фронта.
СУДЬЯ. Так вы их ели или нет?
БАРАБЕК. Были такие ужасные времена… Их съела эпоха!
СУДЬЯ. А вы?
ВАРАБЕК. Я только корову, остальных – эпоха!
Занавес
Воля к победе
ТРЕНЕР. Здесь лыжник не пробегал?
Kолхозник. Это в синей шапочке?
ТРЕНЕР. Ага, жилистый такой.
КОЛХОЗНИК. Да раз пять уже пробегал.
ТРЕНЕР. Злой пробегал?
КОЛХОЗНИК. Ох, злой! Вас вспоминал, вашу мать и весь лыжный спорт.
ТРЕНЕР(радостно). На первое место идет, сучонок! Убегает
КОЛХОЗНИК(печально). Вот и мы тоже по району.
Занавес
В стойле
– Ты откуда такой заезженный, Буцефал?
– Империю расширяли… (Умирает.)
Занавес
Утреннии доклад
Считать ли изнасилованием, когда идея овладевает массами?
Диалог-фантазия
– А что народ?
– Бунтуют, государь. Чего и взять с поганцев, кроме бунта?
– Чего хотят-то?
– Хлеба.
– Дать.
– Как будто уж съели весь.
– Зады наскипидарь. Всему тебя учить… Ecm осетра.
– За скипидаром послано.
– Ну то-то! Хоть этого с запасом. Что пехота? Не ропщет ли?
– Весь день кричат «ура».
– Дать водки нынче ж. (Кушает паштет.) С валютой как?
– Валюты вовсе нет – Малюты есть.
– Да, русская земля обильна! (Доедает трюфеля.) Кто в заговоре нынче? Что притих? Неужто нету?
– Как не быть-то их? Вот список на четырнадцать персон.
– Казнить. (Пьет кофий.)
– Дыба, колесо?
– ТЫ их, мон шер, пожалуй, удави. По-тихому… (Рькает.) Се ля ви! Все крутишься… (Рыгает, крестит рот) Все для народа! Кстати, как народ?
Человек и прохожий
ЧЕЛОВЕК. Осторожней, пожалуйста, здесь яма!
ПРОХОЖИЙ. Это клевета на наши дороги! Падает в яму
ЧЕЛОВЕК. Ну я же вам говорил!
ПРОХОЖИЙ(из ямы). Демагогия!
ЧЕЛОВЕК. Давайте руку
ПРОХОЖИЙ(кидаясь грязью). Уйди, провокатор!
ЧЕЛОВЕК. Простите меня, если можете.
Уходит
Занавес
Протокол
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сидоров, вы взятки брали?
СИДОРОВ. Ну.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А давали?
СИДОРОВ. Ну.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И МНОГО?
СИДОРОВ. А вот сколько вам.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это немного.
СИДОРОВ. Вы у меня не один.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А кто это у вас на червонцах вместо Ленина?
СИДОРОВ. Не выпендривайтесь, а то и этих не дам.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда распишитесь вот здесь.
СИДОРОВ. Голуба, вы же знаете, я неграмотный.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А вы крестик поставьте.
СИДОРОВ. А вы – нолик.
Занавес
Гоголь и редактор
Гоголь. Добрый день.
РЕДАКТОР. Ну.
Гоголь. Я приносил вам вторую часть моей поэмы.
РЕДАКТОР. Фамилия.
Гоголь. Гоголь.
РЕДАКТОР. «Мертвые души» называлась?
Гоголь. Да.
РЕДАКТОР. Она нам не подошла.
ГОГОЛЬ. Я тогда заберу?
РЕДАКТОР. Не заберете.
ГОГОЛЬ. Почему?
РЕДАКТОР. Мы ее сожгли.
Занавес
Лав стори
ОНА. Что вы тут делаете?
ОН. Я профорг.
ОНА. Не прикасайтесь ко мне.
ОН. Я по поручению.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Тс-с-с…
ОНА. Перестаньте сейчас же.
ОН. Тщ-щ-щ…
ОНА. Я закричу.
ОН. Уже поздно.
ОНА. В каком смысле?
ОН. В смысле – ночь.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Так надо. Я профорг.
ОНА Ох… Но я же не член профсоюза!
ОН. Что ж ты раньше-то молчала, дуреха?
Занавес
Гope от ума
ЧАЦКИЙ. Чуть свет – уж на ногах!
ИНСТРУКТОР(входя). Заканчивайте.
ЧАЦКИЙ. Вы кто?
ИНСТРУКТОР. Дед Пихто.
ЧАЦКИЙ. В чем дело?
ИНСТРУКТОР. Начинаем учения штаба гражданской обороны.
ЧАЦКИЙ. Но здесь спектакль!
ИНСТРУКТОР. Видал я ваш спектакль.
ЧАЦКИЙ. Уйдите со сцены, люди смотрят!
ИНСТРУКТОР. Где люди?
ЧАЦКИЙ. Вон сидят.
ИНСТРУКТОР. Товарищи, поздравляю вас с началом практических занятий по пользованию противогазом.
ЧАЦКИЙ. Вы с ума сошли!
ИНСТРУКТОР. На себя посмотри.
Занавес
ИНСТРУКТОР(входя). Заканчивайте.
ЧАЦКИЙ. Вы кто?
ИНСТРУКТОР. Дед Пихто.
ЧАЦКИЙ. В чем дело?
ИНСТРУКТОР. Начинаем учения штаба гражданской обороны.
ЧАЦКИЙ. Но здесь спектакль!
ИНСТРУКТОР. Видал я ваш спектакль.
ЧАЦКИЙ. Уйдите со сцены, люди смотрят!
ИНСТРУКТОР. Где люди?
ЧАЦКИЙ. Вон сидят.
ИНСТРУКТОР. Товарищи, поздравляю вас с началом практических занятий по пользованию противогазом.
ЧАЦКИЙ. Вы с ума сошли!
ИНСТРУКТОР. На себя посмотри.
Занавес
Комсомольское ретро
КОМСОРГ. Васин, ответьте: почему вы мечтаете стать членом Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи?
ВАСИН. Че?
КОМСОРГ. Ну, вы, Васин, наверное, хотите быть в первых рядах строителей коммунизма?
ВАСИН. Ну, ептыть!
КОМСОРГ. Тогда скажите нам. Васин: сколько орденов у комсомола?
ВАСИН. Че?
КОМСОРГ. Я спрашиваю: Васин, вы знаете, что у комсомола шесть орденов?
ВАСИН. Ну, ептыть!
КОМСОРГ. Мы надеемся, Васин, что вы будете активным комсомольцем.
ВАСИН. Че???
КОМСОРГ. Ну, ептыть. Васин, билет возьмешь в соседней комнате!
Занавес
ВАСИН. Че?
КОМСОРГ. Ну, вы, Васин, наверное, хотите быть в первых рядах строителей коммунизма?
ВАСИН. Ну, ептыть!
КОМСОРГ. Тогда скажите нам. Васин: сколько орденов у комсомола?
ВАСИН. Че?
КОМСОРГ. Я спрашиваю: Васин, вы знаете, что у комсомола шесть орденов?
ВАСИН. Ну, ептыть!
КОМСОРГ. Мы надеемся, Васин, что вы будете активным комсомольцем.
ВАСИН. Че???
КОМСОРГ. Ну, ептыть. Васин, билет возьмешь в соседней комнате!
Занавес
Быки и не подозревают, что дозволено Юпитеру…
Опьяненные властью опохмеляются кровью.
Менделеев жил в эпоху, когда людям еще снились периодические таблицы.
Цезарь может гордиться рабами, которые гордятся водопроводом!
Рыбе трудно объяснить, что такое балык.
На государственной палитре нет места для краски стыда.
На болоте может не только стоять город, но и держаться государство.
Лифт, который ломается по два раза в сутки, и Федор Михайлович Достоевский – явления глубоко национальные!
Ездовая собака сдохла от гордости.
Старость, конечно, не радость, но иная смерть – всенародный праздник.
Конвойный вынужден повторять путь арестанта.
О величии эпохи спросите у раздавленных ею.
Опьяненные властью опохмеляются кровью.
Менделеев жил в эпоху, когда людям еще снились периодические таблицы.
Цезарь может гордиться рабами, которые гордятся водопроводом!
Рыбе трудно объяснить, что такое балык.
На государственной палитре нет места для краски стыда.
На болоте может не только стоять город, но и держаться государство.
Лифт, который ломается по два раза в сутки, и Федор Михайлович Достоевский – явления глубоко национальные!
Ездовая собака сдохла от гордости.
Старость, конечно, не радость, но иная смерть – всенародный праздник.
Конвойный вынужден повторять путь арестанта.
О величии эпохи спросите у раздавленных ею.
Священная обязанность
Строиться, взвод! Эй, чмо болотное, строиться была команда! Это ты на «гражданке» был Чайковский, а здесь – чмо болотное и пойдешь после отбоя чистить писсуары!
Еще есть вопросы? Кто сказал «еще много»? Я, Герцен, послушаю твои вопросы, но сначала ты поможешь рядовому Чайковскому в его ратном труде.
Вы чем-то недовольны, Грибоедов? Или думаете, если в очках, то умнее всех? А что ж у вас тогда портянка из сапога торчит? Сапоги, товарищ рядовой, тесные не бывают, бывают неправильные ноги! Объявляю вам два наряда вне очереди, рядовой Грибоедов, чтобы вы не думали, что умнее всех. В наряд заступите вместе с Менделеевым, он вчера отказался есть суп. Раз я говорю, что это был суп, Менделеев, значит, это был суп! Будете пререкаться, отправим на химию. Тридцать отжиманий, Менделеев! Лобачевский, считайте. Глинка, предупреждаю: если Менделеев не отожмется, сколько я сказал, вы с Левитаном будете в выходной заниматься физподготовкой.
Кому еще не нравится суп?
Пржевальский, тебе нравится? Рядовой Пржевальский, выйти из строя! Объявляю вам благодарность. Вот, берите пример: суп ест, ни на что не жалуется, здоровый, как лошадь.
А тебя. Толстой, я предупреждал, чтобы ты молчал. Не можешь молчать? Я тебе устрою. Толстой, пять суток гауптвахты, чтобы ты научился. Ты, Толстой, пахать у меня будешь до самого дембеля.
Дисциплина во взводе упала, но она об этом пожалеет. Взвод, смирно! Вольно. Рядовой Суриков, выйти из строя! Посмотрите на Сурикова! Это солдат? Нет, это не солдат, это лунатик. Ночью он рисует боевой листок, а днем спит в строю! У тебя, Суриков, листок, у Шаляпина самодеятельность, а служить за вас Пушкин будет? Не будет! Его вторую неделю особисты тягают за какое-то послание в Сибирь… Развелось умников! Шаляпин заступает в наряд по посудомойке, Суриков – в котельную.
Кто хочет помочь Сурикову нести людям тепло? Белинский, я вижу, что ты – хочешь. Выйти из строя! Товарищи солдаты! Вот перед вами симулянт Белинский. Он не хочет честно служить Родине, он все время ходит в санчасть, его там уже видеть не могут с его туберкулезом! Вы пойдете в котельную, рядовой Белинский. Я вас сам вылечу.
А вы чего там бормочете, Щепкин? О профессиональной армии бредите? Чтобы честные люди за вас служили, а вы – «ля-ля, тополя»? Не будет этого! Замполит сказал: гораздо дешевле противостоять блоку НАТО с такими, как вы. Особенно как Белинский. Чтобы равенство, и если сдохнуть, то одновременно.
Взвод – газы! Надень противогаз, уродина! Во какие лица у всех одинаковые стали! Где Шишкин, где Рубинштейн – ни одна собака не разберет. Заодно и национальный вопрос решили. А еще говорят, что в армии плохо. В армии – лучше некуда! Кто не верит, будет сегодня после отбоя читать остальным вслух «Красную звезду».
Взвод, напра-во! Ложись! На прием пищи, в противогазах, по-пластунски, бего-ом!.. арш!
Еще есть вопросы? Кто сказал «еще много»? Я, Герцен, послушаю твои вопросы, но сначала ты поможешь рядовому Чайковскому в его ратном труде.
Вы чем-то недовольны, Грибоедов? Или думаете, если в очках, то умнее всех? А что ж у вас тогда портянка из сапога торчит? Сапоги, товарищ рядовой, тесные не бывают, бывают неправильные ноги! Объявляю вам два наряда вне очереди, рядовой Грибоедов, чтобы вы не думали, что умнее всех. В наряд заступите вместе с Менделеевым, он вчера отказался есть суп. Раз я говорю, что это был суп, Менделеев, значит, это был суп! Будете пререкаться, отправим на химию. Тридцать отжиманий, Менделеев! Лобачевский, считайте. Глинка, предупреждаю: если Менделеев не отожмется, сколько я сказал, вы с Левитаном будете в выходной заниматься физподготовкой.
Кому еще не нравится суп?
Пржевальский, тебе нравится? Рядовой Пржевальский, выйти из строя! Объявляю вам благодарность. Вот, берите пример: суп ест, ни на что не жалуется, здоровый, как лошадь.
А тебя. Толстой, я предупреждал, чтобы ты молчал. Не можешь молчать? Я тебе устрою. Толстой, пять суток гауптвахты, чтобы ты научился. Ты, Толстой, пахать у меня будешь до самого дембеля.
Дисциплина во взводе упала, но она об этом пожалеет. Взвод, смирно! Вольно. Рядовой Суриков, выйти из строя! Посмотрите на Сурикова! Это солдат? Нет, это не солдат, это лунатик. Ночью он рисует боевой листок, а днем спит в строю! У тебя, Суриков, листок, у Шаляпина самодеятельность, а служить за вас Пушкин будет? Не будет! Его вторую неделю особисты тягают за какое-то послание в Сибирь… Развелось умников! Шаляпин заступает в наряд по посудомойке, Суриков – в котельную.
Кто хочет помочь Сурикову нести людям тепло? Белинский, я вижу, что ты – хочешь. Выйти из строя! Товарищи солдаты! Вот перед вами симулянт Белинский. Он не хочет честно служить Родине, он все время ходит в санчасть, его там уже видеть не могут с его туберкулезом! Вы пойдете в котельную, рядовой Белинский. Я вас сам вылечу.
А вы чего там бормочете, Щепкин? О профессиональной армии бредите? Чтобы честные люди за вас служили, а вы – «ля-ля, тополя»? Не будет этого! Замполит сказал: гораздо дешевле противостоять блоку НАТО с такими, как вы. Особенно как Белинский. Чтобы равенство, и если сдохнуть, то одновременно.
Взвод – газы! Надень противогаз, уродина! Во какие лица у всех одинаковые стали! Где Шишкин, где Рубинштейн – ни одна собака не разберет. Заодно и национальный вопрос решили. А еще говорят, что в армии плохо. В армии – лучше некуда! Кто не верит, будет сегодня после отбоя читать остальным вслух «Красную звезду».
Взвод, напра-во! Ложись! На прием пищи, в противогазах, по-пластунски, бего-ом!.. арш!
Инспекция
ИНСПЕКТОР. К нам поступили сигналы о воровстве на вашем ракетном крейсере.
ОФИЦЕР. Воровство? На крейсере?
ИНСПЕКТОР. Да.
ОФИЦЕР. Это абсолютно исключено.
ИНСПЕКТОР. Где он у вас?
ОФИЦЕР. На пятом пирсе.
ИНСПЕКТОР. Пройдемте на пятый пирс.
ОФИЦЕР. Чего зря ходить? Мы на нем стоим.
ИНСПЕКТОР. А где же ракетный крейсер?
ОФИЦЕР. Какой ракетный крейсер?
Занавес
В мире животных
(Радиоперехват)
– Кабан, Кабан, я Белка. Как слышишь? Прием.
– Белка, слышу тебя хорошо. Ты где? Прием.
– Кабан, я лечу за тобой, за тобой лечу! Как понял? Прием.
– Белка, я Кабан, не понял: зачем летишь за мной? Прием.
– Кабан, повтори вопрос! Вопрос повтори! Прием.
– Зачем ты, Белка, летишь за мной, Кабаном?
– Не знаю, Кабан! Приказ Хорька. Как понял? Прием.
– Ни хера не понял! Какого Хорька, Белка? Я Кабан. Кто такой Хорек? Кто это? Прием.
– Кабан, ты дятел! Как понял? Прием.
– Понял тебя. Белка. Я – Дятел. Повторяю вопрос про Хорька. Кто это?
– Кабан, сука, ты всех заманал, лети вперед молча! Конец связи.
Занавес
Высокие широты
– Здравствуйте, товарищи североморцы!
– Здрав-ав-ав-ав-ав-ав!
– Поздравляю вас с наступлением полярной ночи!
– Уе!Уе-о!Уе-о!
Занавес
Санчасть
ГЕНЕРАЛ. Доктор, мне скучно.
НАЧМЕД. А вы, дуся, водочкой.
ГЕНЕРАЛ. Куда водочкой, доктор? Спирт не берет!
НАЧМЕД. А вы картишки раскиньте… Штабные учения, то-се… Некоторым помогает.
ГЕНЕРАЛ. Надоело.
НАЧМЕД. Тогда крови попейте, ласточка моя!
ГЕНЕРАЛ. Опять крови?
НАЧМЕД. Как прописано, голубчик! По Уставу.
ГЕНЕРАЛ. Да я вроде только завязал…
НАЧМЕД. А вы опять развяжите, мамуня. Войну какую-нибудь.
ГЕНЕРАЛ. Скучно, доктор!
НАЧМЕД. Тогда, мамочка моя, стреляться. По две пули перед едой.
Занавес
Акт приемки
спектакля «ОТЕЛЛО» в драмкружке дома офицеров Прикордонского военного округа
Политуправление Прикордонского военного округа приказывает:
1. Запретить сцену пьянства лейтананта Кассио как клевету на офицерский состав.
2. Запретить сцену похищения генералом Отелло его сожительницы Дездемоны как клевету на моральный облик генералитета.
3. Запретить поручику Яго расистские высказывания в отношении старшего по званию как подрывающие дисциплину.
4. Сократить сцену шторма до 2 – 3 баллов, ветер южный, умеренный.
5. Крик Отелло «ОЮЮЮ!» сократить в четыре раза.
6. Сократить целиком образ девицы Бьянки как неверно ориентирующий личный состав.
7. Сократить реплику «В Алеппо турок бил венецианца» как неверно ориентирующую турок.
8. Заменить сцену потери Дездемоной платка на сцену потери ею карты укрепрайона.
9. Ввести в пьесу образ шпиона Джимкинса, крадущего у Дездемоны карту укрепрайона.
10. Сделать Отелло белым.
11. Присвоить имя «Отелло» миноносцу «Непоправимый», а его самого переименовать в Отелкина.
12. Запретить Отелкину душить Дездемону. Душить шпиона Джимкинса, укравшего карту укрепрайона.
13. Автору – продолжить работу над пьесами, рассказывающими о нелегкой судьбе бойцов невидимого фронта.
Политуправление Прикордонского военного округа приказывает:
1. Запретить сцену пьянства лейтананта Кассио как клевету на офицерский состав.
2. Запретить сцену похищения генералом Отелло его сожительницы Дездемоны как клевету на моральный облик генералитета.
3. Запретить поручику Яго расистские высказывания в отношении старшего по званию как подрывающие дисциплину.
4. Сократить сцену шторма до 2 – 3 баллов, ветер южный, умеренный.
5. Крик Отелло «ОЮЮЮ!» сократить в четыре раза.
6. Сократить целиком образ девицы Бьянки как неверно ориентирующий личный состав.
7. Сократить реплику «В Алеппо турок бил венецианца» как неверно ориентирующую турок.
8. Заменить сцену потери Дездемоной платка на сцену потери ею карты укрепрайона.
9. Ввести в пьесу образ шпиона Джимкинса, крадущего у Дездемоны карту укрепрайона.
10. Сделать Отелло белым.
11. Присвоить имя «Отелло» миноносцу «Непоправимый», а его самого переименовать в Отелкина.
12. Запретить Отелкину душить Дездемону. Душить шпиона Джимкинса, укравшего карту укрепрайона.
13. Автору – продолжить работу над пьесами, рассказывающими о нелегкой судьбе бойцов невидимого фронта.
Сельская жизнь
СТЕПАН ИВАНЫЧ. Чтой-то у нас выросло?
АГРОНОМ. Урожай, Степан Иваныч.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. А чегой-то: никогда не росло, а вдруг выросло?
АГРОНОМ. Перестройка, Степан Иваныч.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. И чего теперь?
АГРОНОМ. Посидите тут, узнаю. (Уходит, возвращается.)Убирать надо, Степан Иваныч!
СТЕПАН ИВАНЫЧ. Да ну!
АГРОНОМ. Честное слово.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. Побожись.
АГРОНОМ. Век воли не видать.
Занавес
АГРОНОМ. Урожай, Степан Иваныч.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. А чегой-то: никогда не росло, а вдруг выросло?
АГРОНОМ. Перестройка, Степан Иваныч.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. И чего теперь?
АГРОНОМ. Посидите тут, узнаю. (Уходит, возвращается.)Убирать надо, Степан Иваныч!
СТЕПАН ИВАНЫЧ. Да ну!
АГРОНОМ. Честное слово.
СТЕПАН ИВАНЫЧ. Побожись.
АГРОНОМ. Век воли не видать.
Занавес
Человек и закон
ЗАКОН. Так нельзя.
ЧЕЛОВЕК. Отзынь, фуфло!
ЗАКОН. Нельзя так. Статья это.
ЧЕЛОВЕК. Да пошел ты…
ЗАКОН. Ну как знаешь. (Уходит.)
Занавес
Киллер
– Здравствуйте. Вы слесарь?
– Я киллер.
– А я слесаря вызывал.
– А я – киллер.
– А где же слесарь?
– Откуда мне знать?
– Странно. Присылают кого ни попадя. Ну, входите.
– Зачем?
– Ну, раз пришли…
– Спасибо, я так.
– Что значит «так»?
– Через порог.
– Что вы, через порог нельзя!
– Почему?
– Поссоримся.
– Я что-то не пойму… Вы Скворцов?
– Скворцов.
– Ну правильно! А я – киллер!
– Да понял, не тупой. Господин Киллер, не в службу, а в дружбу, сбегайте в ДЭЗ, спросите – что они там все, с ума посходили?
Занавес
Рашен Канары
(Исполняется на языке оригинала)
Хау мач… вот это? Большое, синее – хау мач? Ду ю спик инглиш? Спэниш? Че, онли спэниш? Ну, эль момент. Э-э… Их бин купить вот это. Зис – хау доллара? Вот, блин, тупой. Ай вонт зис! Зис! Давай, загорелый, соображай! Завязывай лопотать по-своему, не хиляет, лисен сюда. Лисен сюда, говорю! Зис хочу! Зис, зис и вон зис! Их бин башлять! Доунт андэрстэнд? Онли спэниш? Хенде хох! ГЫ-ы-ы… Шутка, смайл! Купить, купить это все! Не понимать? Косишь, чернявый? Кэш, андэрстэнд, кэш? Да опусти руки-то! Ай эм раша, релакс! Нихт стрелять. Мир, дружба, долларз! Покупать это все. Цузамен, наличман! Ну? Хилтон, муйня вот эта синяя с дельфинами… Их бин владеть! Так! Резвее сучи ногами, чувак, квикли за лоером, одна нога здесь, другая – хиа! Май нейм из Паша фром Люберцы, салям алейкум, ферштейн? И давай, отмороженный, заманал уже, начинай понимать по-русски, включаю счетчик!
Что такое собака Баскервилей? Это Муму, которой удалось выплыть.
Может ли женатый человек позволить себе причинно-следственную связь?
В чем сила москитов? В подавляющем большинстве!
Когда уходить с корабля крысе, если она капитан?
Что такое человек с точки зрения обезьяны? Это пример того, до чего может довести труд!
Хау мач… вот это? Большое, синее – хау мач? Ду ю спик инглиш? Спэниш? Че, онли спэниш? Ну, эль момент. Э-э… Их бин купить вот это. Зис – хау доллара? Вот, блин, тупой. Ай вонт зис! Зис! Давай, загорелый, соображай! Завязывай лопотать по-своему, не хиляет, лисен сюда. Лисен сюда, говорю! Зис хочу! Зис, зис и вон зис! Их бин башлять! Доунт андэрстэнд? Онли спэниш? Хенде хох! ГЫ-ы-ы… Шутка, смайл! Купить, купить это все! Не понимать? Косишь, чернявый? Кэш, андэрстэнд, кэш? Да опусти руки-то! Ай эм раша, релакс! Нихт стрелять. Мир, дружба, долларз! Покупать это все. Цузамен, наличман! Ну? Хилтон, муйня вот эта синяя с дельфинами… Их бин владеть! Так! Резвее сучи ногами, чувак, квикли за лоером, одна нога здесь, другая – хиа! Май нейм из Паша фром Люберцы, салям алейкум, ферштейн? И давай, отмороженный, заманал уже, начинай понимать по-русски, включаю счетчик!
Что такое собака Баскервилей? Это Муму, которой удалось выплыть.
Может ли женатый человек позволить себе причинно-следственную связь?
В чем сила москитов? В подавляющем большинстве!
Когда уходить с корабля крысе, если она капитан?
Что такое человек с точки зрения обезьяны? Это пример того, до чего может довести труд!
Dura lex…
Закон суров, но это – закон (лат.).
Встать, суд идет! Вон, уже идет. Где, где… Вон, в длинном, два мужика и баба. Не угадал. Вон баба, с краю, с фиксой. А по центру как раз мужик. Сам ты пальто, это мантия. Это ж суд идет! Ничего не медленно, дурачок. Куда спешить? Видал в коридоре у стенки тетку с глазами завязанными? Сам ты расстрел – это Фемида! Намек гипсовый для умных вроде тебя. Потому что видеть вас больше никого не может! Весы? Были весы, вчера еще были, в овощной унесли. А потому что не стой с завязанными глазами. А ты чего любознательный такой? Не журналист часом? А кто? Так, подышать зашел? Тикал бы ты отсюда, парень, пока эти трое в пути. Вон уже все разошлись давно, кроме конвоиров, обвиняемый мемуары пишет, адвокаты пиво пьют в прокуратуре, а ты все торчишь среди помещения. А суд-то идет! Смотри, они уже близко. Получше разглядеть хочешь? Не советовал бы. Люди пожилые, мирные: придут, чайку под гербом попьют и разойдутся. А не ровен час кого встретят – засудят к чертовой бабушке! Рефлекс. Слева, в очечках, видишь? С виду пришибленный, а такой умелец, статьями закидает по мозжечок, удивиться не успеешь. Тут Кони не валялся. Так что тикай, парень, тикай, это я тебе как секретарь суда советую. Мне ж потом тебя протоколировать руки отсохнут. Отползай тихонечко к дверям и растворяйся в пейзаже, только конвоира не разбуди, он за это убивает.
Встать, суд идет! Вон, уже идет. Где, где… Вон, в длинном, два мужика и баба. Не угадал. Вон баба, с краю, с фиксой. А по центру как раз мужик. Сам ты пальто, это мантия. Это ж суд идет! Ничего не медленно, дурачок. Куда спешить? Видал в коридоре у стенки тетку с глазами завязанными? Сам ты расстрел – это Фемида! Намек гипсовый для умных вроде тебя. Потому что видеть вас больше никого не может! Весы? Были весы, вчера еще были, в овощной унесли. А потому что не стой с завязанными глазами. А ты чего любознательный такой? Не журналист часом? А кто? Так, подышать зашел? Тикал бы ты отсюда, парень, пока эти трое в пути. Вон уже все разошлись давно, кроме конвоиров, обвиняемый мемуары пишет, адвокаты пиво пьют в прокуратуре, а ты все торчишь среди помещения. А суд-то идет! Смотри, они уже близко. Получше разглядеть хочешь? Не советовал бы. Люди пожилые, мирные: придут, чайку под гербом попьют и разойдутся. А не ровен час кого встретят – засудят к чертовой бабушке! Рефлекс. Слева, в очечках, видишь? С виду пришибленный, а такой умелец, статьями закидает по мозжечок, удивиться не успеешь. Тут Кони не валялся. Так что тикай, парень, тикай, это я тебе как секретарь суда советую. Мне ж потом тебя протоколировать руки отсохнут. Отползай тихонечко к дверям и растворяйся в пейзаже, только конвоира не разбуди, он за это убивает.
Стартер в прошлом был снайпером, и бегуны это знали.
Приснился Петр Первый, стригущий бороды Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу.
Червяка мутило от слов «рыболов-спортсмен».
Моисей сорок лет водил евреев по оккупированным палестинским территориям.
Смердящих осторожно называли сильными духом.
На круглых дураков число «пи» не распространяется.
На удары судьбы отвечал ударами по ней же.
Возле ударенного пыльным мешком задохнулось сорок человек.
Приснился Петр Первый, стригущий бороды Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу.
Червяка мутило от слов «рыболов-спортсмен».
Моисей сорок лет водил евреев по оккупированным палестинским территориям.
Смердящих осторожно называли сильными духом.
На круглых дураков число «пи» не распространяется.
На удары судьбы отвечал ударами по ней же.
Возле ударенного пыльным мешком задохнулось сорок человек.
Kультуру – в массы!
Занавес
Исповедь
ПРИХОЖАНИН. Вот те крест. И главное: каждый день!
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. ОЙ!(Хохочет.) ОЙ, нет!
ПРИХОЖАНИН. Каждый день по два раза! ГЫ-гы.
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. А-а-ах… Ф-фу…
ПРИХОЖАНИН. А по субботам мы…
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Стой! Не могу! Прекратить! А-а-ах… (Плачет от смеха.) Но ты хоть раскаиваешься?
ПРИХОЖАНИН. То есть!
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Я отпускаю тебе, сын мой!
ПРИХОЖАНИН. Да я никуда не ухожу, папа!
Занавес
На чай
ПАССАЖИР. Можно чаю?
ПРОВОДНИЦА. А яду тебе не надо?
ПАССАЖИР. Яду не надо.
ПРОВОДНИЦА. А то могу налить.
ПАССАЖИР. Спасибо, не надо.
ПРОВОДНИЦА. Вы не стесняйтесь.
ПАССАЖИР. Мне бы чаю.
ПРОВОДНИЦА. Чаю, значит?
ПАССАЖИР. ЕГО.
ПРОВОДНИЦА. С сахарком?
ПАССАЖИР. ЕСЛИ МОЖНО.
ПРОВОДНИЦА. Ложечкой не размешать?
ПАССАЖИР. Спасибо, я сам.
ПРОВОДНИЦА. А яду, значит, не надо?
ПАССАЖИР. Вы уже предлагали.
ПРОВОДНИЦА. Работа такая.
ПАССАЖИР. Понимаю.
ПРОВОДНИЦА. Работать никто не хочет, а кататься взад-вперед – пожалуйста, чаю ему, трясь, хресь, елкин вексель, алкин штепсель, три аршина, восемь в кубе, через драный компостер налево!
ПРОВОДНИЦА. А яду тебе не надо?
ПАССАЖИР. Яду не надо.
ПРОВОДНИЦА. А то могу налить.
ПАССАЖИР. Спасибо, не надо.
ПРОВОДНИЦА. Вы не стесняйтесь.
ПАССАЖИР. Мне бы чаю.
ПРОВОДНИЦА. Чаю, значит?
ПАССАЖИР. ЕГО.
ПРОВОДНИЦА. С сахарком?
ПАССАЖИР. ЕСЛИ МОЖНО.
ПРОВОДНИЦА. Ложечкой не размешать?
ПАССАЖИР. Спасибо, я сам.
ПРОВОДНИЦА. А яду, значит, не надо?
ПАССАЖИР. Вы уже предлагали.
ПРОВОДНИЦА. Работа такая.
ПАССАЖИР. Понимаю.
ПРОВОДНИЦА. Работать никто не хочет, а кататься взад-вперед – пожалуйста, чаю ему, трясь, хресь, елкин вексель, алкин штепсель, три аршина, восемь в кубе, через драный компостер налево!