Шепард Люциус. Голос ветра в Мадакете

   Может, конечно, жутковатый, зато осечки не даст.
   9
   Когда Питер очнулся, на улице совсем стемнело. Попытка приподнять голову отозвалась такой пульсацией в затылке, что он едва не потерял сознание снова и больше не повторял попыток, лежа без движения и стараясь сориентироваться. Сквозь окно спальни вливался лунный свет, и блузка Сары, прислонившейся к стене у самого окна, сияла фосфорической белизной. Судя по наклону головы, Сара к чему-то прислушивалась, и вскоре Питер расслышал необычную мелодию ветра: пять нот, завершающиеся глиссандо, приводящим к повтору пассажа. Эта тяжеловесная, мучительная музыка, этот зловещий рефрен напоминал сирену, возвещающую приближение убийцы. Вскоре мелодия рассыпалась тысячей улюлюкающих волынок, словно ветер вырывался сквозь трубы целого органного хора. Потом зазвучал новый пассаж, на этот раз из семи нот, более стремительный, но не менее зловещий. Питера накрыл холод и ощущение беспомощности, словно накинутая на лицо простыня морга. Эта духовая музыка звучит для него. Громкость ее возросла, как будто - а Питер не сомневался, что именно так и есть, - протосущество возглашало о его пробуждении, снова проникшись уверенностью в его присутствии. Оно беспокоится и долго дожидаться не станет. Каждая нота недвусмысленно твердила об этом. Мысль об одиночестве в открытом море наедине с ветром ужаснула Питера - но выбора у него нет. Победить ветер невозможно; тот просто будет чинить все новые и новые убийства, пока Питер не подчинится ему. Если бы не другие, Питер отказался бы идти, предпочитая смерть этому мучительному противоестественному союзу. Полно, а такому ли уж противоестественному? Он вдруг осознал, что история ветра и Габриэлы Паскуаль имеет очень много общего с историями взаимоотношений многих человеческих пар. Вожделение - обладание - пренебрежение - забвение. Возможно, что протосущество воплощает некую соль жизни, что в основе всех взаимоотношений лежит воющая пустота, музыка хаоса.
   - Сара, - вымолвил он, желая опровергнуть все это.
   Она обернулась, и лунный свет окутал ее. Подойдя к Питеру, она села рядом.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Мутит. - Он указал в сторону окна. - И давно это?
   - Только-только началось. Он пробил дыры во множестве домов. Хью и Салли недавно ушли. Были новые жертвы. - Сара отвела прядь волос с его лба. - Но...
   - Но что?
   - У нас есть план.
   Ветер наигрывал потусторонние триоли; от его взбудораженного посвиста у Питера заныли зубы.
   - Тут нужно что-нибудь из ряда вон.
   - Правду сказать, это план Хью. На поляне ему кое-что бросилось в глаза. Как только ты прикоснулся ко мне, ветер отпрянул от нас. Если бы не это, если бы он метнул эту дубину в тебя, а не просто выронил, ты бы уже был на том свете. А он этого не хотел... во всяком случае, по словам Салли.
   - Она права. А она сказала вам, чего он добивается?
   - Да. - Сара отвела взгляд, и глаза ее влажно заблестели в лунном свете. - В общем, нам кажется, что он впал в замешательство, что, когда мы близко друг от друга, он не способен нас различить. А поскольку он не хочет причинить вреда ни тебе, ни Салли, мы с Хью в безопасности, пока находимся поблизости от вас. Если б только Миллз оставался на месте...
   - А что с ним?
   Сара рассказала о случившемся.
   После паузы, все еще видя мысленным взором утыканное гвоздями лицо Миллза, Питер осведомился:
   - И в чем же состоит план?
   - Я поеду в джипе с Салли, а ты с Хью. Мы поедем в сторону Нантакета, а когда доберемся до свалки... знаешь ту грунтовку, что ведет к вересковым пустошам?
   - Идущую к Алтарному камню? Да.
   - Тут ты запрыгнешь к нам в джип, и мы направимся к Алтарному камню. Хью доедет дальше в Нантакет. Поскольку ветер вроде бы пытается отрезать эту оконечность острова, Хью полагает, что ветер погонится за ним, и мы сможем выйти за пределы его территории, а поскольку мы поедем в разных направлениях, то сможем сбить его с толку настолько, что ветер чересчур замешкается и Хью тоже сумеет сбежать. - Сара выпалила все это одним духом, как подросток, пытающийся выпросить у родителей разрешение задержаться допоздна, огорошив их всеми разумными доводами, прежде чем у них найдутся возражения.
   - Может, вы и правы насчет его неумения различать нас, когда мы держимся обок. Бог ведает, как оно воспринимает мир, и такая гипотеза представляется вполне правдоподобной. Но все остальное - сущая чепуха. Вовсе не доказано, что его территория ограничивается этим концом острова. А что, если оно действительно потеряет наш с Салли след? Как поведет себя тогда? Просто смоется? Как-то я сомневаюсь. Оно может направиться в Нантакет и повторить там все сначала.
   - Салли говорит, что у нее есть запасной план.
   - Господи, Сара! - Питер осторожно принял сидячее положение. - Салли тронутая. Она сама не знает, что городит.
   - Ладно, и что же нам тогда остается? - голос ее сорвался. - Не идти же тебе с ним!
   - А по-твоему, мне хочется? Господи!
   Дверь спальни распахнулась, в комнату ворвался размытый оранжевый свет, от которого у Питера зарябило в глазах, и на его фоне обрисовался силуэт Уэлдона.
   - Готовы прокатиться? - спросил он. За его спиной Сайасконсетская Салли ворчала, мычала и издавала прочие звуковые помехи.
   Питер спустил ноги с кровати.
   - Это безумие, Уэлдон. - Встав, Питер вынужден был ухватиться за плечо Сары, чтобы не упасть. - Вы просто-напросто погибнете. - Он указал на окно, где неумолчно тянулась мелодия ветра. - По-вашему, его можно обогнать на автомобиле?
   - Может, план ни черта не стоит... - начал Уэлдон.
   - А вот тут вы совершенно правы! - оборвал его Питер. - Если вам хочется сбить протосущество с толку, почему бы нам с Салли не разделиться? Один едет с вами, второй с Сарой. В этом по крайней мере хоть какая-то логика есть.
   - Как я понимаю, - Уэлдон подтянул брюки, - оно не ваше дело голову подставлять. Это по моей части. Скажем, Салли поедет со мной, тут уж вы правы, оно опешит. Но и по-моему может выйти. Сдается мне, оно ни в грош не ставит нас, нормальных людей, зато души не чает в уродах вроде вас с Салли.
   - Да как...
   - Заткнись! - Уэлдон подступил на шаг ближе. - Ну, если по-моему не выйдет, попробуем по-вашему. А уж если и это не сработает, тогда можете отправляться в круиз с этим окаянным. Но у нас никаких гарантий, что он оставит кого-нибудь в живых, как бы вы ни старались.
   - Нет, но...
   - Никаких но! Тут моя епархия, и будете делать, как я скажу. Если дело не пойдет - что ж, поступайте как знаете. Но до того...
   - До того вы будете упорно выставлять себя ослом, - парировал Питер. Верно? Человече, да вы же целый день выискивали способ воспользоваться своей дерьмовой властью! Да только в этой ситуации нет у вас никакой власти, неужели вы не понимаете?
   Уэлдон остановился грудь в грудь с ним.
   - Ладно, ступайте, мистер Рами. Валяй, парень. Прогуляйся пешком. Можете взять баркас Миллза, а если хотите чего-нибудь покрупнее, как вам насчет судна Салли? - Он искоса оглянулся на Салли. - Как ты смотришь, Салли? - Она продолжала ворчать, мычать и кивать. Уэлдон обернулся к Питеру. - Видите? Она не против! Так что ступайте. И уведите этого сукиного сына от нас подальше, если сумеете. - Он подтянул брюки и дохнул Питеру в лицо. От него пахло чашкой кофе, набитой окурками. - Но на вашем месте я бы с готовностью попробовал что другое.
   Ноги Питера будто приросли к полу. Он внезапно понял, что при помощи гнева только подавлял страх; сумеет ли он набраться отваги выйти навстречу ветру, чтобы отплыть в ужас и пустоту, окружавшие Габриэлу Паскуаль?
   - Пожалуйста, Питер. - Сара взяла его под руку. - Попытка не пытка.
   Уэлдон отступил на шаг.
   - Никто не хулит вас за страх, мистер Рами. Я и сам боюсь. Но иного способа выполнить свои обязанности не вижу.
   - Вы погибнете. - Питер сглотнул застрявший в горле ком. - Я не могу позволить вам идти на верную смерть.
   - Вас про это никто и не спрашивает. Потому как у вас тут власти не больше моего. Разве что вы можете попросить эту тварь оставить нас в покое. Можете?
   Сара непроизвольно сжала руку Питера, но расслабилась, как только он сказал: "Нет".
   - Тогда поступим по-моему. - Уэлдон потер ладони, будто предвкушая удовольствие. - Салли, ключи взяла?
   - Ага, - раздраженно буркнула она, подошла к Питеру и вцепилась в его запястье костлявой рукой, напоминающей птичью лапу. - Не психуй, Питер. Если номер не пройдет, у меня в рукаве кое-что припасено. Мы облапошим этого дьявола. - Она хихикнула и присвистнула, будто попугай, радующийся угощению.
   Пока они медленно катили по улицам Мадакета, ветер распевал в разрушенных домах, исполняя горестные, недоуменные пассажи, словно был озадачен движением джипа и полицейской машины. Свет перевалившей за третью четверть луны озарял следы погрома: зияющие в стенах дыры, оголенные кусты, вывороченные с корнями деревья. Один из домов приобрел удивленный вид - на месте двери круглая дыра рта и два выбитых окна по бокам. Газоны покрывал мусор - шелестящие страницами книги, одежда, мебель, пища, игрушки. И трупы. Серебристый свет делал их кожу бледной, как швейцарский сыр, и темные раны контрастно выделялись на ее фоне. Тела казались какими-то нереальными, словно элементы омерзительной декорации, сотворенной скульптором-авангардистом. По дороге несся разделочный нож, и на мгновение Питеру казалось, что нож взмоет в воздух и устремится к нему. Он бросил взгляд на Уэлдона, чтобы увидеть его реакцию. Тот не отрывал глаз от дороги, являя взору невозмутимый индейский профиль, будто вырезанный из дерева. Питер позавидовал целеустремленности шефа полиции, жалея, что сам лишен подобной роли, способной занять и поддержать его, потому что каждый порыв ветра ввергал его в панику.
   Они свернули на Нантакетскую дорогу, и Уэлдон сел попрямее. Поглядывая в зеркало заднего обзора, чтобы не упустить из виду Салли и Сару, он держал стрелку спидометра на двадцати пяти.
   - Ладно, - бросил он, когда впереди показалась свалка и дорога к Алтарному камню. - Я не стану тормозить до конца, так что по моему сигналу двигайте.
   - Хорошо. - Питер взялся за ручку дверцы и перевел дыхание, чтобы успокоиться. - Желаю удачи.
   - Ага. - Уэлдон цедил в себя воздух сквозь зубы. - Вам того же.
   Стрелка спидометра сползла к пятнадцати, к десяти, к пяти; залитый светом луны пейзаж едва двигался за окном.
   - Вперед! - гаркнул Уэлдон.
   Питер выскочил. Уже мчась к джипу, он услышал визг покрышек автомобиля, с места рванувшего прочь; Сара помогла Питеру вскарабкаться в задок, и машина свернула на проселок. Питеру пришлось ухватиться за спинку сиденья Сары, потому что машину бросало вверх и вниз. Вересковые кусты подступали к самой дороге, и ветки их хлестали по бортам джипа. Сгорбившись над рулем, Салли гнала как сумасшедшая, перескакивая через рытвины, срезая углы и срывая верхушки мелких холмиков. Раздумывать было некогда, оставалось лишь держаться и бояться, ожидая неизбежного появления протосущества. Страх металлическим привкусом чувствовался во рту, страх сверкнул в глазах Сары, когда она оглянулась на Питера, и в мечущихся по бортам машины бликах лунного света; страх таился в каждом вдохе, в каждой трепещущей тени, попадавшейся на глаза. Но когда минут через пятнадцать они добрались до Алтарного камня, Питер начал надеяться, чуть ли не верить, что замысел Уэлдона удался.
   Расположенная почти в самом центре острова скала является его высшей точкой. Это голый холм; на его вершине стоит камень, на котором индейцы некогда совершали человеческие жертвоприношения - и этот экскурс в историю подействовал на Питера отнюдь не успокоительным образом. С вершины открывается обзор на многие мили вересковых пустошей, холмиков и ложбинок, напоминающих море, навечно остановленное в момент неистовства стихий. Кусты - мирт и прочие - были припорошены серебряной пыльцой лунного света, а в неизменном ветре не было ничего сверхъестественного.
   Сара и Питер выбрались из джипа, а через секунду за ними последовала и Сара. Колени у Питера дрожали, и он прислонился к борту машины; Сара пристроилась рядом, соприкасаясь с ним бедрами. Питер ощутил запах ее волос. Салли всматривалась в сторону Мадакета. Она все еще бормотала, и Питер разобрал отдельные слова.
   - Безмозглый... слушать меня не хотел... ни за что... сукин сын... буду держать это про себя, черт меня подери...
   Сара подтолкнула его локтем:
   - Ну, что скажешь?
   - Остается только ждать.
   - Все будет хорошо, - решительно сказала Сара и потерла костяшки пальцев левой руки основанием правой ладони. Этот трогательно детский жест, призывающий удачу, пробудил в Питере нежность. Притянув Сару к себе, он заключил ее в объятия. Глядя поверх ее головы на перекаты холмов, Питер вообразил себя и ее типажами влюбленных с обложки женского романа, прильнувших друг к дружке на вершине одинокого холма, а впереди у них целое будущее. Банально, что тут говорить, но Питер не находил в этом фальши, потому что ощущал головокружительную всеохватность чувств, полагающихся персонажу женского романа. Конечно, чувства не настолько отчетливы, как раньше, но, может статься, отчетливость более недоступна для него. Быть может, прошлая отчетливость объясняется просто-напросто его духовной незрелостью, юношеским недомыслием, искаженными представлениями о том, как это бывает на самом деле. Но так это или нет, самоанализ тут из тупика не выведет. Подобное мышление просто учит тебя закрывать глаза на окружающее, отбивает охоту идти на риск. Примерно так и произошло с учеными, потому-то они настолько замкнулись на своих теориях, что начали отвергать факты, противоречащие им, стали консервативны в суждениях вплоть до отрицания необъяснимого, сверхъестественного. И если сверхъестественное существует - а Питер в этом ничуть не сомневался, - то подходить к нему надо, отринув путы логики и полученных знаний. Более года Питер не помнил об этом и воздвиг оборонительный вал против веры в сверхъестественное; но всего за одну ночь этот вал развеялся во прах, и ужасной ценой Питер вновь приобрел право рисковать собой, питая надежды.
   И тут же внимание его привлекло обстоятельство, не оставившее от надежд ни следа.
   К обычным звукам морского ветра добавился новый голос, и со всех сторон, насколько хватало глаз, посеребренные светом луны окрестные кусты заволновались, выдавая куда более сильный ветер, чем овевающий вершину холма. Питер отстранил Сару. Проследив направление его взгляда, она зажала рот ладонью. Колоссальность протосущества поразила Питера. Они словно стояли на утесе посреди бурного моря, затерявшегося в межзвездной тьме. И тогда, несмотря на испуг, Питер впервые осознал красоту протосущества, точность и замысловатость подвластной ему мощи. Только что оно было веянием ветерка, способным к нежнейшим прикосновениям, и вдруг обратилось в создание величиной с город. Листья и ветки срывались с кустов и взвихривались черной метелью, вставая столбом, будто шесть обелисков, выстроившихся через равные интервалы вокруг Алтарного камня ярдах в ста от него. Свист ветра перешел в вой, вой сменился ревом, столбы потянулись кверху и начали утолщаться. Они росли прямо на глазах - через считанные секунды их верхушки уже затерялись во тьме - и ничуть не походили на приземистые, конические торнадо; они даже не извивались и не дергали своими хвостами, лишь слегка покачиваясь - стройные, грациозные и грозные. Лунный свет делал их кружение почти незаметным, и они казались выточенными из блестящего эбенового дерева, будто шестеро чудовищных дикарей, изготовившихся к нападению. Долго ждать не пришлось. Обелиски двинулись к холму. Кусты у их подножия разлетались вдрызг, пулей взмывая вверх, рев слился в диссонансный аккорд, зарокотавший, как сотни органов - но намного, несравненно громче.
   При виде Сайасконсетской Салли, метнувшейся к джипу, Питер вышел из оцепенения; втолкнув Сару на заднее сиденье, сам он уселся рядом с Салли. Мотор работал на полные обороты, но за ветром его натужный рев был совершенно не слышен. На сей раз Салли вела машину еще небрежнее, чем прежде; остров покрыт сетью узких проселков, и Питеру показалось, что все они до единого состоят из одних колдобин. Юзом сквозь сумятицу кустов, перелетая через вершины холмов, ныряя вниз по склонам. Заросли почти все время заслоняли окружающий пейзаж от взора, но неистовство ветра окружало машину со всех сторон, а один раз, когда она пересекала участок, где кусты выгорели, Питер мельком заметил ярдах в пятидесяти сбоку эбеновый обелиск. И понял, что ветер движется рядом, терзая, изводя, загоняя их до полного изнеможения. Питер совершенно утратил ориентацию; весьма сомнительно, что Салли сама знала, куда едет. Пытаясь совершить невозможное, она силилась обогнать вездесущий ветер, оскалив зубы в гримасе ужаса. И вдруг - они только что свернули на восток - ударила по тормозам. Сара до пояса вылетела на переднее сиденье, и, если бы Питер не держался, он непременно вылетел бы сквозь ветровое стекло. Чуть дальше на проселке стоял эбеновый обелиск, заступая им дорогу. Питеру пришло в голову, что обелиск похож на бога. Эбеновая башня, вознесшаяся от земли до неба, вздымающая у основания тучи пыли и растительного мусора, двинулась к ним. Медленно - пару футов в секунду, - но совершенно явственно. Джип затрясло; рев исходил отовсюду от земли, от воздуха, от самого тела Питера, словно атомы, составляющие предметы, со скрежетом терлись друг о друга. Салли с окаменевшим лицом никак не могла одолеть трансмиссию. Сара закричала, а вслед за ней и Питер, когда ветер высосал ветровое стекло из рамы и швырнул его прочь. Питер уперся в приборную доску, но руки совсем ослабли, и сразу же Питера охватил стыд, потому что мочевой пузырь тоже сдал. До обелиска оставалось уже менее сотни футов. Он неуклонно подступал громадной вихревой колонной тьмы, и стало видно, что составляющий ее материал разделен на плотно сбитые кольца, подобные сегментам червя. Воздух загустел, как кисель, стало нечем дышать. И тут машина каким-то чудом ускользнула от черного столба, от рева, подав задом по проселку. Проскочив поворот, Салли включила переднюю передачу, джип начал взбираться по склону высокого холма... но тут же она ударила по тормозам и в безысходном отчаянии повалилась лицом на руль. Впереди был Алтарный камень.
   И Хью Уэлдон дожидался их там.
   Он сидел, опершись затылком о валун, давший холму свое имя. Глаза Хью наполнял мрак, рот был разинут, грудь порывисто вздымалась и опадала. Дышал он тяжело, словно только что пробежал длинную дистанцию. Полицейская машина куда-то запропастилась. Питер попытался его окликнуть, но язык прилип к небу, и стиснутое горло издало лишь невнятный клекот. Питер предпринял еще попытку:
   - Уэлдон!
   Сара зашлась рыданиями, Салли охнула. Питер не знал, что их напугало, да и не придавал этому значения; поток его мыслей обмелел, обратившись в узенький ручеек, способный следовать лишь одним руслом. Выбравшись из джипа, Питер заковылял к шефу полиции, снова повторив:
   - Уэлдон!
   Тот лишь тяжело вздохнул.
   - Что случилось? - Питер опустился рядом с ним на колени и положил ладонь ему на плечо; послышалось шипение, и тело Уэлдона прошила дрожь.
   Правый глаз шефа полиции начал выпучиваться. Потеряв равновесие, Питер с маху шлепнулся на задницу. Глаз выскочил и упал в пыль, а из пустой глазницы с тонким свистом и потоком кровавых брызг вырвался ветер. Питер повалился на спину, заелозив по земле от усилий отодвинуться подальше от Уэлдона. Труп завалился на бок, и голова его затряслась, потому что ветер продолжал истекать из глазницы, бурля в пыли под ней. На валуне осталась темная клякса в том месте, где покоился затылок убитого.
   Пока сердцебиение успокаивалось, Питер лежал, устремив взгляд на луну, яркую и далекую, как мечта. Хотя рев ветра, окружавший его со всех сторон, стал громче, Питер упорно отказывался признать это. Однако в конце концов он все-таки встал и оглядел холмы.
   Он словно стоял в центре невообразимо громадного храма, подпирающего небеса десятками и сотнями черных колонн, возносящихся с темно-зеленого пола. Ближайшие, отдаленные всего ярдов на сто, хранили неподвижность, но на глазах у Питера дальние заскользили назад и вперед, вплывая в порталы неподвижных колонн и выплывая обратно, как танцующие кобры. Разлившееся в воздухе ощущение горячки, пульсация жара и клокочущей энергии вкупе с необузданной, чуждой величественностью пейзажа опутали Питера чарами, обратив в соляной столп. Заглянув к себе в душу, он обнаружил, что переступил за грань страха. От протосущества не спрячешься, как не скроешься от глаз Бога. Оно уведет Питера на погибель в море, и могущество его столь необоримо, что оно почти заслужило такое право. Питер забрался в джип.
   - Можешь взять мою шхуну. - Салли дотронулась немощной рукой до его ноги.
   По пути в Мадакет Сара сидела, зажав ладони между коленей, храня внешнее спокойствие, хотя в душе ее царила полнейшая сумятица. Мысли метеорами проносились в голове, оставляя по себе лишь мимолетные впечатления, да и те мгновенно угасали среди ослепительных вспышек молний ужаса. Ей хотелось сказать Питеру что-нибудь, но слова не способны были выразить охватившие ее чувства. В какой-то момент она решила отправиться с ним, но это решение внезапно воспламенило в ней негодование. Ведь он не любит ее! С какой же стати жертвовать собой ради него? Затем, осознав, что он жертвует собой ради нее, что он любит ее - то есть по крайней мере это именно деяние любви, - она решила, что если пойдет с ним, то перечеркнет сам смысл его подвига. Это решение заставило ее задаться вопросом, не пользуется ли она его самопожертвованием, чтобы откреститься от истинной причины своего желания остаться - от страха. А так ли уж непогрешимы ее чувства к нему? Неужто они до такой степени нестойки, что страх способен поколебать их до основания? Во вспышке абсурда ей вдруг показалось, что Питер вынуждает ее отправиться с ним, доказать свою любовь, хотя сама она не требовала от него ничего подобного. А по какому праву?! Половиной рассудка понимая, насколько безосновательны эти рассуждения, Сара все равно не могла отмести их в сторону. Она ощутила, как все чувства развеялись прахом, оставив в ее груди пустоту... как в Хью Уэлдоне, заполненную лишь ветром, подпиравшим Хью и наделявшим его подобием жизни. Чудовищность сравнения заставила ее еще глубже уйти в себя, потускнеть и ощутить страшную опустошенность, замкнувшись в молчании.
   - Не вешай нос, - вырвал ее из удрученных раздумий голос Салли, похлопавшей Питера по колену. - У нас припасена еще уловка. - А затем, изумив Сару неуместным весельем, старуха добавила: - Но если она не сработает, на борту есть снасти и пара ящиков шерри. Я вчера так обалденно назюзюкалась, что мне было не до разгрузки. Бренди будет получше водицы там, куда ты намылился.
   Питер в ответ не обмолвился ни словом.
   Когда они въехали в поселок, протосущество подступило к ним вплотную, кружа обломки, взметая листву, подбрасывая предметы высоко в воздух. Играет, подумала Сара. Оно играет. Резвится, будто счастливый щенок, как капризный ребенок, добившийся своего и теперь расплывшийся в улыбке до ушей. Ненависть к нему обрушилась на нее с оглушительной силой, и Сара впилась ногтями в обивку сиденья, от всей души жалея, что не в состоянии причинить ему ни малейшего вреда. Когда они проезжали мимо дома Джулии Стэкпол, труп старухи сел. Повесив окровавленную голову на грудь, безвольно хлопая руками по бокам, тело затряслось, а потом, вытворяя в сопровождении кружащихся рядом бумажек и мусора жуткие расхлябанные кульбиты, покатилось по газону, пока не наткнулось на сломанный стул. Сара еще глубже забилась в угол сиденья; хриплое, частое дыхание с шумом вырывалось из ее груди. Прозрачное облако проплыло невдалеке от луны, сразу стало куда светлее, и серые стены домов вдруг стали призрачными, бесплотными, зато зияющие в них черные дыры обрели вещественность, словно стены, двери и окна являли взору лишь фасад, таящий пустоту.
   Салли затормозила в паре сотен ярдов от мыса Смита, у лодочного сарая хлипкого деревянного строения размером с гараж. По ту сторону сарая протянулась полоска черной воды, играющей бликами в лунном свете.
   - До шхуны пойдешь на веслах, - сказала Салли Питеру. - Весла вот туточки.
   Она отперла дверь и включила свет. Внутри сарай оказался ветхим и обшарпанным, как сама Салли, - необструганные доски, опутанные паутиной банки от краски и сломанные ловушки для омаров, сваленные как попало доски. Салли принялась копаться в рухляди, ворча себе под нос и пинками расшвыривая предметы в поисках весел; от ее шагов висящая под потолком голая лампа начала раскачиваться, и желтый свет заплескался по стенам, как грязная вода. Конечности Сары налились свинцом. Она была не в силах шевельнуться - должно быть, потому что уже исчерпала свою квоту движений. Питер сделал пару шагов к середине лодочного сарая и остановился, растерянно озираясь и беспомощно подергивая повисшими вдоль туловища руками. Саре подумалось, что в его чертах, как в зеркале, отражается ее собственное лицо - безжизненное, с обвисшими, дряблыми щеками и черными полумесяцами синяков под глазами. И тогда шагнула вперед. Дамба, сдерживавшая ее чувства, рухнула, и вот уже ее руки обвились вокруг него, а из уст вырываются горячечные, бессвязные, обрывающиеся на полуслове признания в том, что она не может его отпустить в одиночку.
   - Сара, - только и выговорил он. - Господи!