Страница:
Гармиш-Партенкирхен, февраль
Антракт оказался более приятным, чем я ожидал. С восхода до полуночи у нас с Тэсс уйма напряженной работы по освещению Олимпийских игр. Вокруг много эсэсовцев и военных, но пейзаж Баварских Альп, особенно на восходе и закате, великолепен, горный воздух опьяняет, румяные девушки в лыжных костюмах в основном весьма привлекательны, сами игры захватывают, главным образом опасные прыжки на лыжах с трамплина, гонки на санях (тоже очень опасные, иногда воспринимаются как вызов смерти), хоккейные матчи и фигуристка Соня Хейни. А в общем-то нацисты проделали великолепную пропагандистскую работу. Они произвели огромное впечатление на иностранных гостей тем, с каким размахом и как гладко провели эти игры, а также понравились своими хорошими манерами, которые нам, приехавшим из Берлина, конечно, казались наигранными. Меня это так насторожило, что я устроил завтрак для нескольких наших бизнесменов и пригласил Дугласа Миллера, торгового атташе в Берлине и наиболее информированного относительно ситуации в Германии человека в нашем посольстве, чтобы он немного просветил их. Но получилось так, что они рассказывали ему, как обстоят дела, а Дагу едва удавалось вставить слово. Забавно находиться здесь с Пеглером, острый и злой язык которого находит тут возможность хорошо порезвиться. У него, Галлико и у меня постоянно происходили стычки с эсэсовскими охранниками, которые всегда перекрывали стадион, когда на нем присутствовал Гитлер, и пытались нас не пропустить. Большинство корреспондентов обидела статья в "Volkische Beobachter", процитировавшая Берчэлла из нью-йоркской "Times". Он написал в том духе, что на этих играх нет ничего милитаристского и что журналисты, которые утверждают обратное, ошибаются. Пега это особенно возмутило. Сегодня вечером он казался немного встревоженным, боялся, что гестапо арестует его за правдивые корреспонденции, но я так не думаю. "Олимпийский дух" будет царить в течение двух недель, или даже дольше, а к тому времени Пег уже будет в Италии. Мы с Тэсс много общались с Галлико. Он сейчас на распутье. Добровольно бросил работу самого высокооплачиваемого спортивного журналиста в Нью-Йорке, распрощался со спортом и собирается поселиться в английской деревушке, чтобы проверить, сможет ли он прожить как писатель на вольных хлебах. Мало у кого хватит пороху на это. Завтра возвращаюсь в Берлин, чтобы снова впрячься в работу и освещать политические дела нацистов. Тэсс собирается в Тироль - немного отдохнуть от фашистов и покататься на лыжах.
Берлин, 25 февраля
Узнаю, что в первых числах месяца лорд Лондондерри находился здесь и встречался с Гитлером, Герингом и многими другими. Он всей душой поддерживает нацистов. Боюсь, что ничего хорошего его визит не принес.
Берлин, 28 февраля
Национальное собрание Франции значительным большинством голосов одобрило договор с Советами. Сильное негодование на Вильгельмштрассе. Фред Экснер рассказал, что, когда они с Роем Ховардом видели позавчера Гитлера, тот был чем-то сильно озабочен.
Берлин, 5 марта
В партийных кругах говорят, что Гитлер созывает рейхстаг 13 марта, в день, когда ожидается одобрение советско-французского договора сенатом. Атмосфера на Вильгельмштрассе сегодня неприятная, но в чем причина - понять трудно.
Берлин, 6 марта, полночь
Это был день самых невероятных слухов. Одно вполне определенно: завтра в полдень Гитлер созывает рейхстаг, а на утро он пригласил послов Великобритании, Франции, Италии и Бельгии. Так как они представляют четыре державы, присутствовавшие в Локарно, то ясно, что Гитлер намеревается денонсировать Локарнский договор, а ведь год назад в марте он заявил, что Германия будет его "добросовестно соблюдать". Я догадываюсь также, основываясь на сегодняшних слухах, что Гитлер положит заодно конец Рейнской демилитаризованной зоне, хотя на Вильгельмштрассе это яростно отрицают. Пошлет ли он туда рейхсвер - точно сказать нельзя. Думаю, это слишком рискованно, так как французская армия легко с ним справится. Сегодня сообщают о серьезных трениях в кабинете министров между фон Нейратом, Шахтом и генералами, которые, вероятно, советуют Гитлеру не торопиться. Один осведомитель сказал мне вечером, что Гитлер не станет посылать войска, а просто откроет всем, какие мощные полицейские силы, входящие в состав армии, он держит сейчас в Рейнской области, что фактически означает конец ее демилитаризации. По словам одного осведомителя с Вильгельмштрассе, молниеносная реакция Гитлера последует после сообщения о том, что французский сенат через день-два проголосует за пакт с Советами. Сегодня ночью в Берлине полно нацистских лидеров, спешно созванных на заседание рейхстага. Похоже, они в очень задиристом настроении. Несколько раз говорил по телефону с доктором Ашманом, пресс-секретарем министерства иностранных дел, он продолжает категорически отрицать, что германские войска войдут завтра в Рейнскую область. Это означало бы начало войны, сказал он. Написал сообщение - на всякий случай. Но завтра посмотрим.
Берлин,, 7 марта
"На всякий случай" - пригодилось! Сегодня Гитлер разорвал Локарнский договор и бросил рейхсвер на оккупацию демилитаризованной Рейнской области! Немногие пессимистично настроенные дипломаты считают, что это означает начало войны. Большинство думает, что этим все и обойдется. Важен факт, что французская армия не пошевельнулась. Сегодня вечером впервые после 1870 года немецкие солдаты в сером и французские войска в голубом оказались лицом к лицу в верховьях Рейна. Но час назад я звонил в Карлсруэ, стрельбы там нет. Весь вечер я был на связи с нашим парижским офисом, передавая свои сообщения. Там сказали, что мобилизация во Франции не объявлена, по крайней мере пока, хотя кабинет министров совещается с Генеральным штабом. Лондон, как и год назад, кажется, остается в стороне. Генералы рейхсвера все еще нервничают, но не так, как утром.
Если смогу, подробно опишу сегодняшний день:
В десять часов утра Нейрат вручил послам Франции, Великобритании, Бельгии и Италии обширный меморандум. В кои-то веки нам дали шанс получить новости, потому, что доктор Дикгоф, министр иностранных дел, вызвал Фрэдди Мейера, советника нашего посольства, и вручил ему копию меморандума, явно предложив передать ее американским корреспондентам, так как американское посольство редко делает что-нибудь подобное по собственной воле. Гассу надо было отправить раннее сообщение для INS, поэтому он заторопился в посольство, а я пошел на заседание рейхстага, которое начиналось в полдень в Кролл-Опера-Хаус (Государственной опере). Однако все уже было ясно из текста меморандума и со слов Нейрата, сообщившего послам, что германские войска сегодня на рассвете вошли в Рейнскую область.
В меморандуме говорится, что с подписанием франко-советского пакта Локарнский договор "утратил силу", что именно поэтому Германия больше не считает себя связанной этим договором и что по этой же причине "германское правительство с сегодняшнего дня восстанавливает полный и без всяких ограничений суверенитет рейха в Рейнской демилитаризованной зоне". Далее следует еще одна великолепная попытка Гитлера - и кто после 21 мая сможет сказать, что неудачная? - бросить пыль в глаза "миролюбивых людей" Запада, вроде Лондондерри, Асторов, лорда Лотиана, лорда Ротермера. Он предложил план "мира" из семи пунктов, направленный, как сказано в меморандуме, на то, чтобы "предупредить любые сомнения относительно его (правительства рейха) намерений и прояснить чисто оборонительный характер такой меры, а также выразить его постоянное желание истинного умиротворения Европы...". Этот план - чистейшей воды обман, и, если у меня или у американской журналистики есть хоть капля мужества, я должен так и сказать в сегодняшнем ночном сообщении. Но не уверен, что оно попадет на первую полосу.
В своем последнем "мирном плане" Гитлер выдвигает следующие предложения: подписать с Бельгией и Францией пакт о ненападении сроком на двадцать пять лет, гарантами которого выступят Великобритания и Италия; предложить Бельгии и Франции провести демилитаризацию по обе стороны их границ с Германией; подписать военно-воздушный договор; заключить пакты о ненападении со своими восточными соседями; и наконец, вернуться - в Лигу Наций. О степени гитлеровской искренности можно судить по предложению провести демилитаризацию по обе стороны границ, то есть заставить Францию пожертвовать своей линией Мажино - последней в настоящее время защитой от нападения Германии.
Заседание рейхстага, более напряженное, чем когда-либо (вероятно, находившимся в зале депутатам еще не рассказали, что произошло, но они знали, что что-то готовится), началось ровно в поддень. Французский, британский, бельгийский и польский послы отсутствовали, но там были итальянский посол и Додд. Генерал фон Бломберг, военный министр, сидел среди членов кабинета министров с левой стороны сцены, белый как простыня, и нервно барабанил пальцами по спинке скамьи. Я никогда не видел его в таком состоянии. Гитлер начал с длинного разглагольствования, с которым выступал и прежде, при этом не уставая повторять о несправедливости Версальского договора и миролюбии немцев. Когда он стал изливать свой гнев на большевизм, его голос, до того низкий и грубый, поднялся до пронзительного истерического крика.
"Я не позволю этой ужасной, полной ненависти международной коммунистической диктатуре обрушиться на немецкий народ! Это деструктивное азиатское мировоззрение рушит все ценности! Мне становится страшно за Европу при мысли, что с ней произойдет, если эта разрушительная азиатская концепция жизни, этот хаос большевистской революции окажутся успешными" (бешеные аплодисменты).
Затем, более спокойным голосом, он доказывал, что французское соглашение с Россией обесценило Локарнский договор. Небольшая пауза - и эффектное заключение:
"Германия больше не считает себя связанной Локарнскими договоренностями. В интересах элементарнейших прав своего народа на безопасность границ и обеспечение своей обороны германское правительство с сегодняшнего дня восстановило абсолютный и неограниченный суверенитет рейха в демилитаризованной зоне!"
После этого шестьсот депутатов, все эти назначенные лично Гитлером мелкие людишки с большими телесами и мощными шеями, коротко стриженные, с мешкообразными животами, в коричневой форме и тяжелых ботинках, маленькие глиняные человечки, послушные в его руках, вскакивают как автоматы, вытягивают правую руку в нацистском приветствии и орут "Хайль!", первые два-три раза - нестройными голосами, а следующие двадцать пять - в унисон, как клич в колледже. Гитлер поднимает руку, прося тишины. Она устанавливается не сразу. Люди-автоматы медленно садятся. Теперь они у него в когтях. Кажется, он это понимает. Он произносит низким звучным голосом: "Мужчины германского рейхстага!" Тишина абсолютная.
"В этот исторический час, когда в западных землях рейха германские войска маршируют в свои будущие мирные гарнизоны, все мы объединяемся, чтобы дать две священные клятвы".
Ему не дают продолжить. Для истеричной толпы "парламентариев" это новость, что немецкие солдаты уже движутся в Рейнскую область. Весь милитаризм их германской крови ударяет им в голову. С громкими воплями они вскакивают на ноги. То же самое делают зрители на галерке, все, кроме нескольких дипломатов и нас, пятидесяти корреспондентов. Их руки подняты в рабском приветствии, лица искажены истерией, без конца орущие рты широко раскрыты, они не могут оторвать горящих фанатизмом глаз от своего нового бога, Мессии. Мессия же играет свою роль потрясающе. Он склоняет голову, само воплощение скромности, и спокойно ждет тишины. Затем по-прежнему тихим, но полным эмоций голосом он произносит две клятвы:
"Первое, мы клянемся, что бы ни случилось, не жалеть сил на восстановление чести нашего народа, предпочитая умереть с честью в жестоких лишениях, чем капитулировать. Во-вторых, мы торжественно обещаем, что сейчас, более чем когда-либо, мы будем прилагать усилия для достижения понимания между народами Европы, особенно с соседними западными государствами... У нас нет территориальных претензий в Европе!.. Германия никогда не нарушит мир".
Прошло много времени, прежде чем затихли аплодисменты. Внизу в холле депутаты все еще находились под магическими чарами, изливая свои чувства друг другу. Несколько генералов направились к выходу. За их улыбками, однако, нельзя было не заметить нервозности. Мы подождали у здания Оперы, пока не уехал Гитлер вместе с другими важными персонами, тогда эсэсовская охрана пропустила нас. С Джоном Эллиотом прошлись по Тиргартену до "Адлона" и перекусили там. Мы были слишком ошеломлены, чтобы много говорить.
На 29 марта назначены "выборы", "для того чтобы германский народ смог дать оценку моему руководству", как сформулировал это Гитлер. Результат, конечно, предрешен заранее, но сегодня вечером объявили, что завтра Гитлер начинает серию предвыборных выступлений.
В своей сегодняшней речи он по-умному постарался успокоить Польшу. Вот его слова: "Я хочу, чтобы народ Германии понял, что, хотя это для нас и болезненно, доступ к морю с территории Германии, население которой составляет тридцать пять миллионов человек, будет отрезан. Вместе с тем неразумно отказывать в нем другой великой нации".
После завтрака, чтобы собраться с мыслями, я прогулялся по Тиргартену. Около Скагеракплац наткнулся на генерала фон Бломберга, прогуливавшего двух собак на поводке. Его лицо все еще было бледным, щеки дергались. "Что-то не так?" - подумал я про себя. Потом направился в офис и всю вторую половину дня усиленно трудился, прерывался только на тс, чтобы передать по телефону свой материал в Париж, когда набиралось три-четыре сотни слов. Вспомнил, что сегодня суббота, когда пришла телеграмма из Нью-Йорка с требованием прислать материал пораньше, чтобы он попал в утренние воскресные газеты. Суббота удачный день для Гитлера: очищение крови, призыв на военную службу, вот и сегодня - все субботние дела.
Ночью, когда закончил работу, наблюдал за окном кабинета, выходящим на Вильгельмштрассе, бесконечные колонны штурмовых отрядов, марширующих в факельном шествии вниз мимо рейхсканцелярии. Послал Германна посмотреть. Он сообщил по телефону, что Гитлер приветствует их с балкона, рядом с ним Штрайхер (непонятно, с какой стати). Власти объявляют, что факельные шествия продлятся всю ночь.
Несколько раз звонил наш корреспондент из Кёльна, чтобы рассказать, как идет оккупация. По его словам, немецким войскам устроили повсюду сумасшедший прием, женщины усыпали их путь цветами. Он говорит, что на аэродроме в Дюссельдорфе и на нескольких других летных полях приземлились немецкие бомбардировщики и истребители. Сколько всего войск отправила сегодня Германия в Рейнскую область, никто не знает. Вечером Франсуа Понсе (французский посол) рассказал моему знакомому, что министерство иностранных дел Германии трижды обманывало его в течение этого дня. Сначала немцы объявили, что направили 2000 человек, позже - что 9500 человек и "тринадцать артиллерийских расчетов". По моей информации, они отправили туда четыре дивизии - около 50 000 человек.
Итак, исчезает последняя опора мира в Европе - Локарно. Этот договор Германия подписала добровольно, это не был диктат, и Гитлер не раз торжественно клялся уважать его. Ночью в "Таверне" один французский корреспондент подбадривал нас, категорически утверждая, что французская армия выступит завтра, но после того, что сообщили вечером из нашего парижского офиса, я в этом сомневаюсь. Я не понимаю, почему она затаилась. Она более чем равный по силам противник для рейхсвера. И если она выступит, то Гитлеру конец. Он все поставил на успех своего шага и не переживет унижения, если Франция оккупирует западный берег Рейна. В "Таверне" большинство сидевших вокруг нашего столика были с этим согласны. Много пива, две тарелки спагетти до трех утра, а потом - домой. Надо встать вовремя, чтобы присутствовать в Опере еще на одном торжестве Дня памяти героев. Оно будет даже грандиознее, чем в прошлом году, если только французы...
Гитлеру удалось остаться безнаказанным. Франция не направляет свои войска. Вместо этого она взывает к Лиге Наций! Неудивительно, что Гитлер, Геринг, Бломберг и Фрич имели такой сияющий вид, когда сидели днем в королевской ложе Государственной оперы и второй раз за эти два года отмечали на самый что ни на есть милитаристский манер День памяти героев, хотя, по идее, обязаны чтить память двух миллионов немцев, убитых в последнюю войну.
О, глупость (или паралич) французов! Сегодня я узнал из абсолютно достоверного источника, что германские войска, которые вчера маршем вошли в Рейнскую демилитаризованную зону, имели строгий приказ спешно отступить, если французская армия окажет какое-либо сопротивление. Они не готовы и не вооружены для, того, чтобы сражаться с регулярной армией. Возможно, этим и объясняется вчерашняя бледность Бломберга. Очевидно, Фрич (главнокомандующий рейхсвера) и большинство генералов были против такого шага, но Бломберг, который слепо доверял фюреру и его решению, уговорил их. Возможно, что Фрич, не любивший ни Гитлера, ни фашистский режим, согласился выступить, надеясь, что провал операции будет концом для самого Гитлера, а если она окажется успешной, то будет решена одна из его важнейших военных проблем.
Сегодня еще одна странная история. Французское посольство сообщает (и я ему верю), что несколько дней назад Понсе нанес визит Гитлеру и попросил представить условия франко-германского сближения. Фюрер попросил у него несколько дней на то, чтобы обдумать предложение. Послу показалось это вполне разумным, но его удивило, что Гитлер настаивал на том, чтобы ни слова об этом визите не дошло до общественности. Теперь он уже не удивляется. Если бы мир узнал, что Франция, фактически еще не ратифицировавшая договор с Россией, проявляет желание вести с немцами переговоры, то это помешало бы Гитлеру оправдываться, что, мол, Франция сама виновата в том, что он нарушил Локарнский договор.
Мемориальные торжества в Опере проходили сегодня днем на фоне Вагнера (влияние музыки Вагнера на нацизм, на Гитлера никогда не понимали за границей). Залитая огнями сцена была заполнена солдатами в стальных касках с военными знаменами в руках, за ними - неувядаемый громадный серебряно-черный железный крест. Нижний ярус и балконы пестрели униформами старой имперской армии и остроконечными шлемами. Гитлер гордо восседал в имперской ложе в окружении германских военных руководителей, как бывших, так и нынешних. Среди них были: фельдмаршал фон Макензен - в гусарской форме дивизии "Мертвая голова", Геринг - в ослепительной ало-голубой форме генерала ВВС, генерал фон Зеект - создатель рейхсвера, генерал фон Фрич - его нынешний руководитель, адмирал фон Рёдер - шеф быстрорастущего военно-морского флота и генерал фон Краусц - в форме старой австро-венгерской армии и с огромными бакенбардами а-ля Франц Иосиф. Отсутствовал один лишь Людендорф, который отверг примирение со своим бывшим капралом и не принял предложения стать фельдмаршалом. Не было и кронпринца.
Генерал фон Бломберг зачитал обращение - странную смесь блефа, демонстративного вызова и прославления милитаризма. "Мы не хотим наступательных действий, - сказал он, - но не боимся оборонительной войны". Хотя если не в Париже и в Лондоне, то здесь всем известно, что он боится и что вчера был в ужасе оттого, что, возможно, ее придется вести. Бломберг, видимо по приказу Гитлера, изо всех сил старался самым недостойным для военного человека способом заглушить слухи о несогласии генералов рейхсвера с оккупацией Рейнской области и их слабой симпатии к нацизму. Я даже заметил, как поморщился Фрич, когда его шеф разоблачал "распространяемые во внешнем мире сплетни об отношениях между партией и армией". Генерал особо подчеркнул: "Мы, армейские, - национал-социалисты. Ныне партия и армия ближе друг к другу". Далее он объяснил почему. "Национал-социалистская революция вместо уничтожения старой армии, как это делали всегда другие революции, воссоздала ее. Национал-социалистское государство предоставляет в наше распоряжение всю свою экономическую мощь, свой народ, всех юношей". А затем взгляд в будущее: "На наших плечах лежит огромная ответственность. И она становится все тяжелее, потому что перед нами могут встать новые задачи".
Пока Бломберг говорил, Геббельс усердно работал осветительной лампой и кинокамерой, направляя их сначала на сцену, затем на ложу, в которой сидел вождь. После "торжественной службы" - обычный военный парад, но с меня было достаточно, я проголодался и направился в отличный винный погребок Хабеля на Линден, там позавтракал и выпил "Дайдесгеймера".
Позднее. Вечером у Дош-Флеро оказался интересный материал из Рейнской области, где он наблюдал германскую оккупацию. Он сообщает, что католические священники встречали германские войска на мостах через Рейн и благословляли их. В Кёльнском кафедральном соборе кардинал Шульте возносил хвалу Гитлеру за "возвращение нашей армии". Быстро же забылось, как нацисты преследуют церковь. Дош говорит, что сегодня ночью рейнское вино льется рекой.
А французы взывают к Женеве! Я позвонил в наш лондонский офис, чтобы узнать, что собираются делать англичане. Они посмеялись и зачитали мне несколько выдержек из воскресных газет. "Sunday Observer" Гарвина и "Sunday Dispatch" Ротермера в восторге от такого шага Гитлера. Британцы заняты сейчас сдерживанием французов! Здесь в министерстве иностранных дел, которое работает всю ночь, чтобы наблюдать реакцию Лондона и Парижа, приподнятое настроение. Ничего удивительного!
Карлсруэ, 13 марта
Сегодня вечером здесь, в пределах досягаемости артиллерией, стоящей на линии Мажино, Гитлер произнес свою первую "предвыборную" речь. Весь день курсировали специальные поезда из близлежащих городов, подвозя правоверных и тех, кому приказали прибыть. Митинг собрали под громадным шатром, и атмосфера была настолько удушающая, что я вернулся в отель, где под хороший обед и бутылку вина, с большинством других корреспондентов прослушал речь по радио. В ней не было ничего нового, хотя он красиво говорил про свое желание дружить с Францией. Конечно, жители берегов Рейна не хотят еще одной войны с Францией, но этот повторный захват германскими войсками привил им нацистскую заразу. Они так же истеричны, как и все остальные немцы. Позднее отправился в винный погребок с таксистом, который возил меня весь день, и у него было немного шнапса. Он оказался коммунистом, резко настроенным против фашистов, и предсказывал их скорый крах. Для меня было облегчением встретить здесь хоть одного немца, выступающего против фашистского режима. Он говорит, что здесь таких много, но, говоря по правде, я сомневаюсь.
29 марта
Для так называемых выборов выдался прекрасный для ранней весны день, и, по данным Геббельса, девяносто пять процентов населения Германии одобрили повторную оккупацию Рейнской области. Несколько корреспондентов, побывавших сегодня на избирательных пунктах, сообщили о нарушениях. Но я не сомневаюсь, что значительное большинство людей приветствовали переворот на Рейне, независимо от того, наци они или нет. Правда и то, что немногие отважились проголосовать против Гитлера из страха быть разоблаченными. Вечером узнал, что в Нёйкёльне и Веддинге, бывших цитаделях коммунистов в Берлине, голоса "против" составили до 20 процентов и что тамошние жители собираются в ближайшие несколько дней опротестовать результаты.
Вчера над нашим офисом величаво проплыл новый цеппелин, который получит название "Гинденбург". На днях я прошелся к Фридрихсхафен, чтобы осмотреть поле и это чудо германского инженерного гения на нем. Вчера цеппелин проводил предвыборную агитацию, разбрасывая листовки, призывающие простой народ голосовать "за". Д-р Гуго Экенер, который готовит цеппелин к первому полету в Бразилию, энергично возражал против его запуска в эти выходные, обосновывая это тем, что испытания еще не закончены, но д-р Геббельс настаивал. Экенер, не сторонник режима, отказался сам поднимать аэростат, но разрешил сделать это капитану Леману. Другой доктор, говорят, взревел от бешенства и постановил все-таки заставить Экенера.
Берлин, апрель (без даты)
Сегодня забавный ланч у Додда. Почетным гостем был Экенер, который вскоре отбывает в Америку, чтобы попросить лично у Рузвельта необходимый для новых баллонов гелий (на родине его, кажется, не очень-то поддерживают). Он рассказывал про Геббельса, к которому не испытывает ничего, кроме презрения, один анекдот за другим. Кто-то спросил его о голосовании на "Гинденбурге", проходившем в воздухе. "Геббельс установил новый рекорд, - выпалил он в ответ. - На "Гинденбурге" находилось сорок человек. Насчитали сорок два бюллетеня "за". Геббельс запретил прессе упоминать имя Экенера.
Берлин, 2 мая
Сегодня итальянцы вошли в Аддис-Абебу. Негус{10} сбежал. Муссолини одержал победу - главным образом, с помощью горчичного газа. Именно так он победил эфиопов. Он также одержал победу над Лигой Наций - путем обмана. Именно так он избежал санкций за поставку нефти, которые могли бы его остановить. Мы поймали по радио его приветствия с балкона палаццо Венеция в Риме. Куча вздора о трехсотлетней истории, римской цивилизации и победе над варварством. Чьим варварством?
Антракт оказался более приятным, чем я ожидал. С восхода до полуночи у нас с Тэсс уйма напряженной работы по освещению Олимпийских игр. Вокруг много эсэсовцев и военных, но пейзаж Баварских Альп, особенно на восходе и закате, великолепен, горный воздух опьяняет, румяные девушки в лыжных костюмах в основном весьма привлекательны, сами игры захватывают, главным образом опасные прыжки на лыжах с трамплина, гонки на санях (тоже очень опасные, иногда воспринимаются как вызов смерти), хоккейные матчи и фигуристка Соня Хейни. А в общем-то нацисты проделали великолепную пропагандистскую работу. Они произвели огромное впечатление на иностранных гостей тем, с каким размахом и как гладко провели эти игры, а также понравились своими хорошими манерами, которые нам, приехавшим из Берлина, конечно, казались наигранными. Меня это так насторожило, что я устроил завтрак для нескольких наших бизнесменов и пригласил Дугласа Миллера, торгового атташе в Берлине и наиболее информированного относительно ситуации в Германии человека в нашем посольстве, чтобы он немного просветил их. Но получилось так, что они рассказывали ему, как обстоят дела, а Дагу едва удавалось вставить слово. Забавно находиться здесь с Пеглером, острый и злой язык которого находит тут возможность хорошо порезвиться. У него, Галлико и у меня постоянно происходили стычки с эсэсовскими охранниками, которые всегда перекрывали стадион, когда на нем присутствовал Гитлер, и пытались нас не пропустить. Большинство корреспондентов обидела статья в "Volkische Beobachter", процитировавшая Берчэлла из нью-йоркской "Times". Он написал в том духе, что на этих играх нет ничего милитаристского и что журналисты, которые утверждают обратное, ошибаются. Пега это особенно возмутило. Сегодня вечером он казался немного встревоженным, боялся, что гестапо арестует его за правдивые корреспонденции, но я так не думаю. "Олимпийский дух" будет царить в течение двух недель, или даже дольше, а к тому времени Пег уже будет в Италии. Мы с Тэсс много общались с Галлико. Он сейчас на распутье. Добровольно бросил работу самого высокооплачиваемого спортивного журналиста в Нью-Йорке, распрощался со спортом и собирается поселиться в английской деревушке, чтобы проверить, сможет ли он прожить как писатель на вольных хлебах. Мало у кого хватит пороху на это. Завтра возвращаюсь в Берлин, чтобы снова впрячься в работу и освещать политические дела нацистов. Тэсс собирается в Тироль - немного отдохнуть от фашистов и покататься на лыжах.
Берлин, 25 февраля
Узнаю, что в первых числах месяца лорд Лондондерри находился здесь и встречался с Гитлером, Герингом и многими другими. Он всей душой поддерживает нацистов. Боюсь, что ничего хорошего его визит не принес.
Берлин, 28 февраля
Национальное собрание Франции значительным большинством голосов одобрило договор с Советами. Сильное негодование на Вильгельмштрассе. Фред Экснер рассказал, что, когда они с Роем Ховардом видели позавчера Гитлера, тот был чем-то сильно озабочен.
Берлин, 5 марта
В партийных кругах говорят, что Гитлер созывает рейхстаг 13 марта, в день, когда ожидается одобрение советско-французского договора сенатом. Атмосфера на Вильгельмштрассе сегодня неприятная, но в чем причина - понять трудно.
Берлин, 6 марта, полночь
Это был день самых невероятных слухов. Одно вполне определенно: завтра в полдень Гитлер созывает рейхстаг, а на утро он пригласил послов Великобритании, Франции, Италии и Бельгии. Так как они представляют четыре державы, присутствовавшие в Локарно, то ясно, что Гитлер намеревается денонсировать Локарнский договор, а ведь год назад в марте он заявил, что Германия будет его "добросовестно соблюдать". Я догадываюсь также, основываясь на сегодняшних слухах, что Гитлер положит заодно конец Рейнской демилитаризованной зоне, хотя на Вильгельмштрассе это яростно отрицают. Пошлет ли он туда рейхсвер - точно сказать нельзя. Думаю, это слишком рискованно, так как французская армия легко с ним справится. Сегодня сообщают о серьезных трениях в кабинете министров между фон Нейратом, Шахтом и генералами, которые, вероятно, советуют Гитлеру не торопиться. Один осведомитель сказал мне вечером, что Гитлер не станет посылать войска, а просто откроет всем, какие мощные полицейские силы, входящие в состав армии, он держит сейчас в Рейнской области, что фактически означает конец ее демилитаризации. По словам одного осведомителя с Вильгельмштрассе, молниеносная реакция Гитлера последует после сообщения о том, что французский сенат через день-два проголосует за пакт с Советами. Сегодня ночью в Берлине полно нацистских лидеров, спешно созванных на заседание рейхстага. Похоже, они в очень задиристом настроении. Несколько раз говорил по телефону с доктором Ашманом, пресс-секретарем министерства иностранных дел, он продолжает категорически отрицать, что германские войска войдут завтра в Рейнскую область. Это означало бы начало войны, сказал он. Написал сообщение - на всякий случай. Но завтра посмотрим.
Берлин,, 7 марта
"На всякий случай" - пригодилось! Сегодня Гитлер разорвал Локарнский договор и бросил рейхсвер на оккупацию демилитаризованной Рейнской области! Немногие пессимистично настроенные дипломаты считают, что это означает начало войны. Большинство думает, что этим все и обойдется. Важен факт, что французская армия не пошевельнулась. Сегодня вечером впервые после 1870 года немецкие солдаты в сером и французские войска в голубом оказались лицом к лицу в верховьях Рейна. Но час назад я звонил в Карлсруэ, стрельбы там нет. Весь вечер я был на связи с нашим парижским офисом, передавая свои сообщения. Там сказали, что мобилизация во Франции не объявлена, по крайней мере пока, хотя кабинет министров совещается с Генеральным штабом. Лондон, как и год назад, кажется, остается в стороне. Генералы рейхсвера все еще нервничают, но не так, как утром.
Если смогу, подробно опишу сегодняшний день:
В десять часов утра Нейрат вручил послам Франции, Великобритании, Бельгии и Италии обширный меморандум. В кои-то веки нам дали шанс получить новости, потому, что доктор Дикгоф, министр иностранных дел, вызвал Фрэдди Мейера, советника нашего посольства, и вручил ему копию меморандума, явно предложив передать ее американским корреспондентам, так как американское посольство редко делает что-нибудь подобное по собственной воле. Гассу надо было отправить раннее сообщение для INS, поэтому он заторопился в посольство, а я пошел на заседание рейхстага, которое начиналось в полдень в Кролл-Опера-Хаус (Государственной опере). Однако все уже было ясно из текста меморандума и со слов Нейрата, сообщившего послам, что германские войска сегодня на рассвете вошли в Рейнскую область.
В меморандуме говорится, что с подписанием франко-советского пакта Локарнский договор "утратил силу", что именно поэтому Германия больше не считает себя связанной этим договором и что по этой же причине "германское правительство с сегодняшнего дня восстанавливает полный и без всяких ограничений суверенитет рейха в Рейнской демилитаризованной зоне". Далее следует еще одна великолепная попытка Гитлера - и кто после 21 мая сможет сказать, что неудачная? - бросить пыль в глаза "миролюбивых людей" Запада, вроде Лондондерри, Асторов, лорда Лотиана, лорда Ротермера. Он предложил план "мира" из семи пунктов, направленный, как сказано в меморандуме, на то, чтобы "предупредить любые сомнения относительно его (правительства рейха) намерений и прояснить чисто оборонительный характер такой меры, а также выразить его постоянное желание истинного умиротворения Европы...". Этот план - чистейшей воды обман, и, если у меня или у американской журналистики есть хоть капля мужества, я должен так и сказать в сегодняшнем ночном сообщении. Но не уверен, что оно попадет на первую полосу.
В своем последнем "мирном плане" Гитлер выдвигает следующие предложения: подписать с Бельгией и Францией пакт о ненападении сроком на двадцать пять лет, гарантами которого выступят Великобритания и Италия; предложить Бельгии и Франции провести демилитаризацию по обе стороны их границ с Германией; подписать военно-воздушный договор; заключить пакты о ненападении со своими восточными соседями; и наконец, вернуться - в Лигу Наций. О степени гитлеровской искренности можно судить по предложению провести демилитаризацию по обе стороны границ, то есть заставить Францию пожертвовать своей линией Мажино - последней в настоящее время защитой от нападения Германии.
Заседание рейхстага, более напряженное, чем когда-либо (вероятно, находившимся в зале депутатам еще не рассказали, что произошло, но они знали, что что-то готовится), началось ровно в поддень. Французский, британский, бельгийский и польский послы отсутствовали, но там были итальянский посол и Додд. Генерал фон Бломберг, военный министр, сидел среди членов кабинета министров с левой стороны сцены, белый как простыня, и нервно барабанил пальцами по спинке скамьи. Я никогда не видел его в таком состоянии. Гитлер начал с длинного разглагольствования, с которым выступал и прежде, при этом не уставая повторять о несправедливости Версальского договора и миролюбии немцев. Когда он стал изливать свой гнев на большевизм, его голос, до того низкий и грубый, поднялся до пронзительного истерического крика.
"Я не позволю этой ужасной, полной ненависти международной коммунистической диктатуре обрушиться на немецкий народ! Это деструктивное азиатское мировоззрение рушит все ценности! Мне становится страшно за Европу при мысли, что с ней произойдет, если эта разрушительная азиатская концепция жизни, этот хаос большевистской революции окажутся успешными" (бешеные аплодисменты).
Затем, более спокойным голосом, он доказывал, что французское соглашение с Россией обесценило Локарнский договор. Небольшая пауза - и эффектное заключение:
"Германия больше не считает себя связанной Локарнскими договоренностями. В интересах элементарнейших прав своего народа на безопасность границ и обеспечение своей обороны германское правительство с сегодняшнего дня восстановило абсолютный и неограниченный суверенитет рейха в демилитаризованной зоне!"
После этого шестьсот депутатов, все эти назначенные лично Гитлером мелкие людишки с большими телесами и мощными шеями, коротко стриженные, с мешкообразными животами, в коричневой форме и тяжелых ботинках, маленькие глиняные человечки, послушные в его руках, вскакивают как автоматы, вытягивают правую руку в нацистском приветствии и орут "Хайль!", первые два-три раза - нестройными голосами, а следующие двадцать пять - в унисон, как клич в колледже. Гитлер поднимает руку, прося тишины. Она устанавливается не сразу. Люди-автоматы медленно садятся. Теперь они у него в когтях. Кажется, он это понимает. Он произносит низким звучным голосом: "Мужчины германского рейхстага!" Тишина абсолютная.
"В этот исторический час, когда в западных землях рейха германские войска маршируют в свои будущие мирные гарнизоны, все мы объединяемся, чтобы дать две священные клятвы".
Ему не дают продолжить. Для истеричной толпы "парламентариев" это новость, что немецкие солдаты уже движутся в Рейнскую область. Весь милитаризм их германской крови ударяет им в голову. С громкими воплями они вскакивают на ноги. То же самое делают зрители на галерке, все, кроме нескольких дипломатов и нас, пятидесяти корреспондентов. Их руки подняты в рабском приветствии, лица искажены истерией, без конца орущие рты широко раскрыты, они не могут оторвать горящих фанатизмом глаз от своего нового бога, Мессии. Мессия же играет свою роль потрясающе. Он склоняет голову, само воплощение скромности, и спокойно ждет тишины. Затем по-прежнему тихим, но полным эмоций голосом он произносит две клятвы:
"Первое, мы клянемся, что бы ни случилось, не жалеть сил на восстановление чести нашего народа, предпочитая умереть с честью в жестоких лишениях, чем капитулировать. Во-вторых, мы торжественно обещаем, что сейчас, более чем когда-либо, мы будем прилагать усилия для достижения понимания между народами Европы, особенно с соседними западными государствами... У нас нет территориальных претензий в Европе!.. Германия никогда не нарушит мир".
Прошло много времени, прежде чем затихли аплодисменты. Внизу в холле депутаты все еще находились под магическими чарами, изливая свои чувства друг другу. Несколько генералов направились к выходу. За их улыбками, однако, нельзя было не заметить нервозности. Мы подождали у здания Оперы, пока не уехал Гитлер вместе с другими важными персонами, тогда эсэсовская охрана пропустила нас. С Джоном Эллиотом прошлись по Тиргартену до "Адлона" и перекусили там. Мы были слишком ошеломлены, чтобы много говорить.
На 29 марта назначены "выборы", "для того чтобы германский народ смог дать оценку моему руководству", как сформулировал это Гитлер. Результат, конечно, предрешен заранее, но сегодня вечером объявили, что завтра Гитлер начинает серию предвыборных выступлений.
В своей сегодняшней речи он по-умному постарался успокоить Польшу. Вот его слова: "Я хочу, чтобы народ Германии понял, что, хотя это для нас и болезненно, доступ к морю с территории Германии, население которой составляет тридцать пять миллионов человек, будет отрезан. Вместе с тем неразумно отказывать в нем другой великой нации".
После завтрака, чтобы собраться с мыслями, я прогулялся по Тиргартену. Около Скагеракплац наткнулся на генерала фон Бломберга, прогуливавшего двух собак на поводке. Его лицо все еще было бледным, щеки дергались. "Что-то не так?" - подумал я про себя. Потом направился в офис и всю вторую половину дня усиленно трудился, прерывался только на тс, чтобы передать по телефону свой материал в Париж, когда набиралось три-четыре сотни слов. Вспомнил, что сегодня суббота, когда пришла телеграмма из Нью-Йорка с требованием прислать материал пораньше, чтобы он попал в утренние воскресные газеты. Суббота удачный день для Гитлера: очищение крови, призыв на военную службу, вот и сегодня - все субботние дела.
Ночью, когда закончил работу, наблюдал за окном кабинета, выходящим на Вильгельмштрассе, бесконечные колонны штурмовых отрядов, марширующих в факельном шествии вниз мимо рейхсканцелярии. Послал Германна посмотреть. Он сообщил по телефону, что Гитлер приветствует их с балкона, рядом с ним Штрайхер (непонятно, с какой стати). Власти объявляют, что факельные шествия продлятся всю ночь.
Несколько раз звонил наш корреспондент из Кёльна, чтобы рассказать, как идет оккупация. По его словам, немецким войскам устроили повсюду сумасшедший прием, женщины усыпали их путь цветами. Он говорит, что на аэродроме в Дюссельдорфе и на нескольких других летных полях приземлились немецкие бомбардировщики и истребители. Сколько всего войск отправила сегодня Германия в Рейнскую область, никто не знает. Вечером Франсуа Понсе (французский посол) рассказал моему знакомому, что министерство иностранных дел Германии трижды обманывало его в течение этого дня. Сначала немцы объявили, что направили 2000 человек, позже - что 9500 человек и "тринадцать артиллерийских расчетов". По моей информации, они отправили туда четыре дивизии - около 50 000 человек.
Итак, исчезает последняя опора мира в Европе - Локарно. Этот договор Германия подписала добровольно, это не был диктат, и Гитлер не раз торжественно клялся уважать его. Ночью в "Таверне" один французский корреспондент подбадривал нас, категорически утверждая, что французская армия выступит завтра, но после того, что сообщили вечером из нашего парижского офиса, я в этом сомневаюсь. Я не понимаю, почему она затаилась. Она более чем равный по силам противник для рейхсвера. И если она выступит, то Гитлеру конец. Он все поставил на успех своего шага и не переживет унижения, если Франция оккупирует западный берег Рейна. В "Таверне" большинство сидевших вокруг нашего столика были с этим согласны. Много пива, две тарелки спагетти до трех утра, а потом - домой. Надо встать вовремя, чтобы присутствовать в Опере еще на одном торжестве Дня памяти героев. Оно будет даже грандиознее, чем в прошлом году, если только французы...
Гитлеру удалось остаться безнаказанным. Франция не направляет свои войска. Вместо этого она взывает к Лиге Наций! Неудивительно, что Гитлер, Геринг, Бломберг и Фрич имели такой сияющий вид, когда сидели днем в королевской ложе Государственной оперы и второй раз за эти два года отмечали на самый что ни на есть милитаристский манер День памяти героев, хотя, по идее, обязаны чтить память двух миллионов немцев, убитых в последнюю войну.
О, глупость (или паралич) французов! Сегодня я узнал из абсолютно достоверного источника, что германские войска, которые вчера маршем вошли в Рейнскую демилитаризованную зону, имели строгий приказ спешно отступить, если французская армия окажет какое-либо сопротивление. Они не готовы и не вооружены для, того, чтобы сражаться с регулярной армией. Возможно, этим и объясняется вчерашняя бледность Бломберга. Очевидно, Фрич (главнокомандующий рейхсвера) и большинство генералов были против такого шага, но Бломберг, который слепо доверял фюреру и его решению, уговорил их. Возможно, что Фрич, не любивший ни Гитлера, ни фашистский режим, согласился выступить, надеясь, что провал операции будет концом для самого Гитлера, а если она окажется успешной, то будет решена одна из его важнейших военных проблем.
Сегодня еще одна странная история. Французское посольство сообщает (и я ему верю), что несколько дней назад Понсе нанес визит Гитлеру и попросил представить условия франко-германского сближения. Фюрер попросил у него несколько дней на то, чтобы обдумать предложение. Послу показалось это вполне разумным, но его удивило, что Гитлер настаивал на том, чтобы ни слова об этом визите не дошло до общественности. Теперь он уже не удивляется. Если бы мир узнал, что Франция, фактически еще не ратифицировавшая договор с Россией, проявляет желание вести с немцами переговоры, то это помешало бы Гитлеру оправдываться, что, мол, Франция сама виновата в том, что он нарушил Локарнский договор.
Мемориальные торжества в Опере проходили сегодня днем на фоне Вагнера (влияние музыки Вагнера на нацизм, на Гитлера никогда не понимали за границей). Залитая огнями сцена была заполнена солдатами в стальных касках с военными знаменами в руках, за ними - неувядаемый громадный серебряно-черный железный крест. Нижний ярус и балконы пестрели униформами старой имперской армии и остроконечными шлемами. Гитлер гордо восседал в имперской ложе в окружении германских военных руководителей, как бывших, так и нынешних. Среди них были: фельдмаршал фон Макензен - в гусарской форме дивизии "Мертвая голова", Геринг - в ослепительной ало-голубой форме генерала ВВС, генерал фон Зеект - создатель рейхсвера, генерал фон Фрич - его нынешний руководитель, адмирал фон Рёдер - шеф быстрорастущего военно-морского флота и генерал фон Краусц - в форме старой австро-венгерской армии и с огромными бакенбардами а-ля Франц Иосиф. Отсутствовал один лишь Людендорф, который отверг примирение со своим бывшим капралом и не принял предложения стать фельдмаршалом. Не было и кронпринца.
Генерал фон Бломберг зачитал обращение - странную смесь блефа, демонстративного вызова и прославления милитаризма. "Мы не хотим наступательных действий, - сказал он, - но не боимся оборонительной войны". Хотя если не в Париже и в Лондоне, то здесь всем известно, что он боится и что вчера был в ужасе оттого, что, возможно, ее придется вести. Бломберг, видимо по приказу Гитлера, изо всех сил старался самым недостойным для военного человека способом заглушить слухи о несогласии генералов рейхсвера с оккупацией Рейнской области и их слабой симпатии к нацизму. Я даже заметил, как поморщился Фрич, когда его шеф разоблачал "распространяемые во внешнем мире сплетни об отношениях между партией и армией". Генерал особо подчеркнул: "Мы, армейские, - национал-социалисты. Ныне партия и армия ближе друг к другу". Далее он объяснил почему. "Национал-социалистская революция вместо уничтожения старой армии, как это делали всегда другие революции, воссоздала ее. Национал-социалистское государство предоставляет в наше распоряжение всю свою экономическую мощь, свой народ, всех юношей". А затем взгляд в будущее: "На наших плечах лежит огромная ответственность. И она становится все тяжелее, потому что перед нами могут встать новые задачи".
Пока Бломберг говорил, Геббельс усердно работал осветительной лампой и кинокамерой, направляя их сначала на сцену, затем на ложу, в которой сидел вождь. После "торжественной службы" - обычный военный парад, но с меня было достаточно, я проголодался и направился в отличный винный погребок Хабеля на Линден, там позавтракал и выпил "Дайдесгеймера".
Позднее. Вечером у Дош-Флеро оказался интересный материал из Рейнской области, где он наблюдал германскую оккупацию. Он сообщает, что католические священники встречали германские войска на мостах через Рейн и благословляли их. В Кёльнском кафедральном соборе кардинал Шульте возносил хвалу Гитлеру за "возвращение нашей армии". Быстро же забылось, как нацисты преследуют церковь. Дош говорит, что сегодня ночью рейнское вино льется рекой.
А французы взывают к Женеве! Я позвонил в наш лондонский офис, чтобы узнать, что собираются делать англичане. Они посмеялись и зачитали мне несколько выдержек из воскресных газет. "Sunday Observer" Гарвина и "Sunday Dispatch" Ротермера в восторге от такого шага Гитлера. Британцы заняты сейчас сдерживанием французов! Здесь в министерстве иностранных дел, которое работает всю ночь, чтобы наблюдать реакцию Лондона и Парижа, приподнятое настроение. Ничего удивительного!
Карлсруэ, 13 марта
Сегодня вечером здесь, в пределах досягаемости артиллерией, стоящей на линии Мажино, Гитлер произнес свою первую "предвыборную" речь. Весь день курсировали специальные поезда из близлежащих городов, подвозя правоверных и тех, кому приказали прибыть. Митинг собрали под громадным шатром, и атмосфера была настолько удушающая, что я вернулся в отель, где под хороший обед и бутылку вина, с большинством других корреспондентов прослушал речь по радио. В ней не было ничего нового, хотя он красиво говорил про свое желание дружить с Францией. Конечно, жители берегов Рейна не хотят еще одной войны с Францией, но этот повторный захват германскими войсками привил им нацистскую заразу. Они так же истеричны, как и все остальные немцы. Позднее отправился в винный погребок с таксистом, который возил меня весь день, и у него было немного шнапса. Он оказался коммунистом, резко настроенным против фашистов, и предсказывал их скорый крах. Для меня было облегчением встретить здесь хоть одного немца, выступающего против фашистского режима. Он говорит, что здесь таких много, но, говоря по правде, я сомневаюсь.
29 марта
Для так называемых выборов выдался прекрасный для ранней весны день, и, по данным Геббельса, девяносто пять процентов населения Германии одобрили повторную оккупацию Рейнской области. Несколько корреспондентов, побывавших сегодня на избирательных пунктах, сообщили о нарушениях. Но я не сомневаюсь, что значительное большинство людей приветствовали переворот на Рейне, независимо от того, наци они или нет. Правда и то, что немногие отважились проголосовать против Гитлера из страха быть разоблаченными. Вечером узнал, что в Нёйкёльне и Веддинге, бывших цитаделях коммунистов в Берлине, голоса "против" составили до 20 процентов и что тамошние жители собираются в ближайшие несколько дней опротестовать результаты.
Вчера над нашим офисом величаво проплыл новый цеппелин, который получит название "Гинденбург". На днях я прошелся к Фридрихсхафен, чтобы осмотреть поле и это чудо германского инженерного гения на нем. Вчера цеппелин проводил предвыборную агитацию, разбрасывая листовки, призывающие простой народ голосовать "за". Д-р Гуго Экенер, который готовит цеппелин к первому полету в Бразилию, энергично возражал против его запуска в эти выходные, обосновывая это тем, что испытания еще не закончены, но д-р Геббельс настаивал. Экенер, не сторонник режима, отказался сам поднимать аэростат, но разрешил сделать это капитану Леману. Другой доктор, говорят, взревел от бешенства и постановил все-таки заставить Экенера.
Берлин, апрель (без даты)
Сегодня забавный ланч у Додда. Почетным гостем был Экенер, который вскоре отбывает в Америку, чтобы попросить лично у Рузвельта необходимый для новых баллонов гелий (на родине его, кажется, не очень-то поддерживают). Он рассказывал про Геббельса, к которому не испытывает ничего, кроме презрения, один анекдот за другим. Кто-то спросил его о голосовании на "Гинденбурге", проходившем в воздухе. "Геббельс установил новый рекорд, - выпалил он в ответ. - На "Гинденбурге" находилось сорок человек. Насчитали сорок два бюллетеня "за". Геббельс запретил прессе упоминать имя Экенера.
Берлин, 2 мая
Сегодня итальянцы вошли в Аддис-Абебу. Негус{10} сбежал. Муссолини одержал победу - главным образом, с помощью горчичного газа. Именно так он победил эфиопов. Он также одержал победу над Лигой Наций - путем обмана. Именно так он избежал санкций за поставку нефти, которые могли бы его остановить. Мы поймали по радио его приветствия с балкона палаццо Венеция в Риме. Куча вздора о трехсотлетней истории, римской цивилизации и победе над варварством. Чьим варварством?