Шитик Владимир
Последняя орбита
Шитик Владимир
Последняя орбита
Глава первая
1
Внезапно налетевший спорый весенний дождик загнал Павла Гущу под козырек ближайшего подъезда. Чтобы не промокнуть, юноша прижался плечами к закрытым дверям. Улица сразу опустела, стала серой, унылой. Павлу вдруг взгрустнулось, в сердце закралась неясная тревога. Она росла, крепла. Отчего бы это?
Дождик кончился сразу, как и начался. Озорник-ветер швырнул на прощание в Павла горсть брызг и утих. Снова засияло солнце, теплое, ласковое. Павел вышел на тротуар и остановился. Из дома напротив торопливо выбежала девушка. И хотя от дождя осталось одно воспоминание, она почему-то раскрыла над головой зонт. Это было смешно. Но у Павла вдруг защемило сердце. Девушка была чем-то похожа на Валю, и Павел вдруг понял, что именно тревожило его эти несколько минут, пока он прятался в подъезде. Валя. Познакомились они прошлой осенью. Тогда он также прятался от дождя на чужом крыльце, и она, совсем незнакомая еще, несмело прикрыла его своим зонтом. Если бы знал, что ожидает его позже, ни за что не заговорил бы с Валей, не пошел бы за ней. Но разве он мог знать, что выберут именно его...
На улице прохожих было мало. За последние годы когда-то шумный и оживленный проспект как-то притих, будто повзрослел. Шум и оживление переселились в новые районы и кварталы, где выросли огромные магазины, государственные учреждения, красивые кинозалы и театры. И все же Павел по-прежнему любил этот старый уголок города, мог часами гулять здесь, любоваться его красотой.
Машинально обходя лужи на асфальте, Павел целиком отдался воспоминаниям. Вот у этого магазина он покупал Вале цветы, в этом кафе они не один раз угощались мороженым, а в том киоске выбирали книгу...
Правда, все это относится к тому недавнему времени, когда он еще был обыкновенным, хотя, как говорили, и талантливым кандидатом наук, сделавшим открытие в области астрономической физики. Открытие это для науки о космосе имеет немаловажное значение: Гуща первый обнаружил радиоизлучение, исходящее из созвездия Индейца, и высказал предположение, что его посылают разумные существа.
А как расшифровать сигналы? Ответ мог быть один: лучше всего пробраться поближе к созвездию. И Гуща без колебаний подал во Всесоюзный Космический центр заявление с просьбой, чтобы его зачислили участником очередной экспедиции в межпланетное пространство. Откровенно говоря, не верилось серьезно, что ответ будет положительным. Очень уж много подобных заявлений шло в Космический центр со всей страны. И вот случилось такое, на что у Павла было совсем мало надежд. Он утвержден кандидатом в члены космической экспедиции. Осенью экспедиция надолго оставит Землю и отправится к другой планете. Вот что сообщил ему полчаса назад известный астронавт академик Бурмаков, который был назначен начальником экспедиции.
В библиотеке, старой "Ленинке", Павел почувствовал на мгновение облегчение. Беззаботной юностью повеяло на него здесь, от этих бесконечно дорогих и знакомых коридоров, залов, кабинетов. Павел направился к своему столику. На нем лежали пожелтевшие от времени подшивки старых газет. Павел заказал их по телефону сразу после разговора с Бурмаковым.
Гипотеза о космических гостях Земли волновала когда-то многих ученых и исследователей, вокруг нее велась горячая дискуссия. А потом постепенно о ней забыли. Видимо, невероятным показалось это даже самым упорным поборникам гипотезы. Бурмаков же посоветовал Павлу еще раз перечитать все, что печаталось о ней, и высказать свое мнение.
Павел не совсем ясно представлял, зачем это понадобилось Бурмакову. Возможно, гипотеза имела какое-то отношение к будущему полету, о маршруте которого Павел еще не знал?
Он начал читать. Давний спор ученых неожиданно захватил его. Павел почувствовал, что его симпатии все более и более склоняются на сторону тех, кто, возможно, иногда и ошибался, но мыслил смело.
Гостей из космоса на Земле не было, говорила наука. Казалось бы, все понятно. А Павел не мог с этим согласиться, как не соглашались те, кто подал идею. Почему? Скорее всего, потому, что не хотелось признать человека Земли одиноким среди множества мертвых миров, оставить его без надежды встретить когда-нибудь собрата по разуму.
Павел перелистывал газетные страницы, вел мысленный спор со своими противниками. Неожиданно чьи-то мягкие и теплые пальцы нежно прикрыли его глаза. Он осторожно отвел руки, оглянулся и увидел Валю.
Валя наклонилась к столу, прочитала название статьи.
- Павлик! Ты и фантастика? Странно!..
Павел немного растерялся:
- Надоели формулы, вот и потянуло к фантастике.
- А я потяну тебя сейчас на стадион. Хватит мозги сушить.
Самолет улетал завтра днем, билет у Павла лежал в кармане. Свободное время было. И Павел согласился. Только попросил библиотекаря не уносить в хранилище подшивки. Кое-что нужно было еще дочитать.
На улице он как бы между прочим сказал:
- Завтра лечу в Москву, в четырнадцать двадцать.
Два дня тому назад они договорились эту неделю провести вдвоем. У Вали как раз занятия были перенесены на вторую смену, а у него по случаю экзаменационной сессии у студентов, которым он читал астрофизику, прибавилось свободного времени. И вдруг сюрприз...
Валя уже знала: если Павел сам не расскажет что к чему, спрашивать бесполезно. И потому промолчала. В душе шевельнулась обида: все срывается...
Валя нахмурилась, отвернулась. Павел крепче сжал ее руку. Сказать о предстоящем полете он ей пока не мог, просто не имел права.
- Получилось, Валя, неожиданно. Вызывают более чем на неделю.
Валя вздохнула. Если вызывают, надо ехать.
Электробус, сделанный из прозрачной пластмассы, светлый и просторный, бесшумно мчался по широкому проспекту Коммунизма. Застраивать проспект кончили не так давно - лет пять назад. Невысокие, на восемь-десять этажей, жилые дома тянулись вдоль проспекта на несколько километров. Каждый квартал имел своеобразный архитектурный облик. Людям здесь жилось хорошо. Большие окна, застекленные прозрачным пластиком, пропускали не только обычный свет, но и ультрафиолетовые лучи. А это значит, что, даже не выходя из дома, можно было загорать. Специальные автоматические установки поддерживали постоянную температуру и влажность воздуха в комнатах. Теперь везде такие строили дома, реконструировали старые.
Павел неожиданно почувствовал себя как бы посторонним в этом чудесном городе. Он еще не жил здесь, ходил по улицам, по аллеям, а в голове все время мелькала мысль о том, что его ждет в недалеком будущем. И, наверно, она, эта мысль, поднимала его над повседневным, делала способным по-философски рассудительно оценить ту красоту, которую нужно было оставить вскоре...
- Ты не слушаешь меня, профессор? - В голосе Вали прозвучала ирония.
- Понимаешь, каждый раз я здесь нахожу что-то новое, хотя, кажется, знаю все до мелочей, - ответил Павел.
А сам подумал: "Умница Валя. Тревожится, а виду не показывает".
Электробус остановился на площади, в конце которой за высокой ажурной аркой начинался Центральный стадион. Павел выпрыгнул первый, помог выйти Вале. Автоводитель, подчиняясь сигналу механического кондуктора, повел электробус дальше.
- Посмотри на вход. Мне всегда казалось, что арка немного низковата. И знаешь почему? Площадь перед ней просторная. А сейчас вижу, что ошибался. Вон те пики над средними колоннами... - показал Павел. - Они стремятся вверх и будто влекут в небо всю конструкцию.
- Фантазер, - засмеялась Валя. - Не можешь ты без неба.
- Мы рождены друг для друга!.. - начал Павел, думая пошутить, но не выдержал тона и, сконфузившись, объяснил: - Это значит я и небо.
- Я так и поняла. Так, может, эти пики помогут тебе получить новые таинственные сигналы на этот раз с Сириуса?
- Издеваешься? - Павел остановился. - Вот сейчас искупаю!
Подхватив девушку на руки, он подбежал к фонтану, выбрасывавшему высоко над площадью каскады брызг, и, опуская Валю к самой воде, сказал:
- Проси прощения!
Валя отбивалась, стараясь вырваться, и наконец сдалась:
- Хорошо. Твоя взяла.
А когда он поставил ее на землю, немного отбежала и крикнула:
- Я ошиблась, не с Сириуса, а с Лебедя...
Павел махнул рукой: мол, что с такой сделаешь...
Они зашли на стадион. Там разыгрывался Большой кубок республики среди юношей по многоборью. Но прежде чем посмотреть соревнования, они повернули на теннисную площадку. Оба любили теннис, отдавая ему много свободного времени.
Из раздевалки Павел вышел раньше и, не ожидая Вали, начал разминку. Его движения были пластичные, красивые, как у гимнаста-фигуриста, и Валя, случайно посмотрев в окно, залюбовалась. Высокий, стройный, мускулистый, Павел был настоящим спортсменом. В свое время не один тренер пробовал соблазнить его карьерой чемпиона. Павел любил спорт. Но еще больше любил физику, а чемпионом не стал только потому, что не хватило времени для тренировок. Зато стал сильным. Товарищи даже шутили, что неизвестно, чего в Гуще больше - спортсмена или ученого. Это была правда, сыгравшая, пожалуй, не последнюю роль в том, что Всесоюзный Космический центр ввел Павла в состав экспедиции. Валя об этом еще не знала. Она просто, как всегда, восхищалась своим другом, хотя сегодня почему-то было грустно: не такой, как всегда, был Павел - он какой-то возбужденный, непонятный.
Ракетка так и мелькала в руках Павла, но Валя снова и снова с тревогой замечала, что он делает больше, чем раньше, ошибок, что его удары утратили обычную точность. Она легко разгадывала комбинации Павла и выигрывала одно очко за другим. Проиграв три сета подряд, Павел склонился перед Валей:
- Признаю, о непобедимая, свое поражение...
- Если мысли теннисиста парят за кортом, ему трудно рассчитывать на успех, - в тон ему ответила Валя, ожидая, что Павел поймет намек и расскажет о своих заботах.
Павел промолчал.
Трибуны огромной чаши Центрального стадиона, полные зрителей, гудели. Лет тридцать назад многоборье считалось очень сложным видом соревнований и было под силу только взрослым. Потом оно стало и спортом юных.
В финальных соревнованиях участвовало двадцать мальчиков в возрасте до пятнадцати лет. Сильные, рослые, они показывали отличные результаты. Это и вызывало такой бурный восторг на трибунах.
Особый успех выпал на долю юноши в красной майке. Он легко пробежал полторы тысячи метров, заняв первое место, а через четверть часа перепрыгнул планку на высоте два метра и двадцать сантиметров. Не успели смолкнуть аплодисменты, как фотоэлектронный судья громким голосом провозгласил, что в сумме десяти видов программы юноша установил новый рекорд республики.
По традиции победитель поднялся на пьедестал почета и поклонился всем четырем трибунам. Специальные проекционные фонари увеличили изображение его фигуры в несколько раз, и Павел узнал чемпиона. Это был брат Вали, восьмиклассник Витя Осадчий. Павел знал, что Витя способный математик. Но что он такой замечательный спортсмен, узнал впервые. Это было приятное открытие.
После соревнований Витя разыскал Павла и Валю. Домой возвращались втроем.
Вечер был теплый, тихий. От цветочных клумб веяло ароматом ранних цветов. Возбужденный Витя все вспоминал о соревнованиях. Павел и Валя, занятые своими мыслями, изредка невпопад поддакивали.
Наконец Валя спросила:
- Павлик, расскажи, зачем тебе понадобилось читать сегодня старые газеты?
2
Они остановились у Валиного дома. Павел прислонился к дереву, посмотрел вверх. Густая крона серебристого тополя почти закрывала небо. Но вот сквозь листья проник дрожащий голубой лучик - весть какой-то далекой звезды. Павел узнал Кассиопею. Подумалось, - а вдруг это оттуда прилетали те, кто оставил неразгаданные следы на нашей Земле?
- Ну! - Валя коснулась руки Павла. - Ты слышал, о чем я спрашивала?
Чудачка! Разве он может не слушать, когда она говорит? Слышал. Но так ли просто обо всем рассказать, когда тебе самому еще многое неизвестно и непонятно?..
- Просто не знаю, с чего начать, в двух словах тут не расскажешь.
- А нам торопиться некуда, - Витя сел на скамейку.
- Детям спать пора! - недовольно сказала Валя.
- Вот еще! - После победы на стадионе Витя чувствовал себя почти равным с сестрой и удобнее уселся на скамейке.
Павел подморгнул Вале: мол, мальчишка, не понимает. А сам даже обрадовался. Он не хотел остаться с Валей один на один, знал, что наедине с ней неизбежно возникнут вопросы о предстоящей поездке, а отвечать на них пока что нельзя. Он мог рассуждать сейчас на общие темы. Так почему бы Вите не послушать его?
Павел был человеком с той фантазией, которая помогает обобщать явления, анализировать факты полно и глубоко и, в конце концов, приводит к научным открытиям. Естественно, что его не могла не заинтересовать гипотеза о космических гостях Земли. А сейчас у него ко всему появилась еще и заинтересованность - космонавта.
Вопрос Вали принес Павлу облегчение. Наконец он сможет поделиться своими, хотя еще и неопределенными мыслями:
- Возможно, это звучит бессмысленно в наше время, но мы, люди, которые научились строить сложнейшие машины, раскрыли многочисленные тайны природы, не можем объяснить некоторых совсем простых явлений... Эти явления казались еще более непонятными людям пятидесятых годов прошлого столетия. Вот и придумали они фантастические гипотезы о гостях из космоса. Гипотезы эти были смелые до невероятности и основывались более на догадках, чем на научной почве. Конечно, критиковать их было легко, потому что они просто не выдерживали критики. Это и дало возможность быстро их похоронить. А мне они чем-то понравились. Вот послушайте и скажите, как вы это понимаете?
В горах Антиливана находится известная Баальбекская веранда. Скорее, это не веранда, а площадка в несколько квадратных километров. Она выложена огромными каменными гладко обработанными плитами. Само по себе это не удивительно. Древние египтяне без помощи башенных кранов сооружали пирамиду Хеопса, которая до сего времени считается одним из семи чудес мира. Но Баальбек удивляет. Он строился намного раньше, и если в пирамидах плиты весят по две-три тонны, то там - до двух тысяч тонн каждая.
Ни один историк не сказал пока что, когда именно построена Баальбекская веранда и с какой целью. Люди знают ее с того времени, как помнят себя. И здесь напрашиваются вопросы: могли ли построить наши далекие предки такое технически совершенное чудо, да и зачем? Ведь они, как известно, были люди практичные и сами вряд ли строили бы такую махину, ибо нужды в ней не было. Так подумайте, не стоит ли сделать другой вывод? А что, если это была стартовая площадка космического корабля, прилетавшего на нашу Землю?
И в Боливии были найдены не менее интересные древние памятники. У истоков Амазонки недалеко от деревни Тиагуанака в Андах находится озеро Титикака. На его берегу найдены остатки большого города. Дома, храмы, укрепления сделаны из больших камней и блоков, которые весят десятки тонн. Но город находится на высоте четырех тысяч метров. Каким образом доставлялись туда строительные материалы? Они отличаются от тех, что имеются рядом. Легенда инков рассказывает, что строили город белые бородатые люди и что они сбежали потом во время паводка на лодках. Эти бородатые люди больше уже не возвращались в свой недостроенный город.
- Здорово! - Витя не отводил от Павла восхищенного взгляда. А Валя сидела на скамейке и задумчиво чертила носком туфли по песку.
- Но и это еще не все, - продолжал Павел. - Есть другая легенда. Хотя, скорее, это научная теория. Геологи считают, что несколько сотен тысяч лет тому назад озеро Титикака было морским заливом. Остатки города на его берегах - это остатки морского порта. Среди них - развалины циклопических построек. Но "Ворота Солнца" в храме Колососава уцелели. На них сохранились иероглифы, которые в 1949 году удалось расшифровать. Они являются самым древним календарем на Земле. Год его, однако, не похож на земной: имеет всего 290 дней - десять месяцев по 24 дня и два по 25. Мы знаем, сколько вариантов календаря перебрали наши предки, прежде чем остановились на современном. Год у них также одно время был меньше, чем наш современный. Однако предки в то время не владели совершенной наукой и техникой, не умели создавать такие постройки. Значит, те, кому принадлежал календарь на "Воротах Солнца", не могли ошибаться. Кто они? Пришельцы с планеты, где год имеет 290 дней? А может быть, это не годовой, а месячный календарь? Еще в шестидесятые годы, исследуя с помощью радиотелескопов Венеру, наши ученые выдвинули предположение, что эта планета вращается вокруг своей оси немного меньше чем за десять земных суток. Венерианский месяц, таким образом, имеет примерно (или точно) 290 наших дней. Так, может быть, это были гости с Венеры?
Павел умолк, подсел к Вале. Она повеселела, засмеялась:
- Вдруг оттуда кто-нибудь сейчас на меня смотрит... - и передернула плечами.
- Нечего ему больше делать! - возмутился Витя и обратился к Павлу: - А чем тогда объяснить, что позже никто к нам не прилетал?
- Объяснить просто, если поверить в сам факт. Представь, что это были пришельцы из дальнего мира, откуда свет звезд доходит на Землю через многие тысячи лет. Даже если они будут лететь со скоростью света, то подсчитай, сколько времени на это понадобится. А сколько времени пройдет у нас, пока корабль будет в пути? Ты же знаешь теорию относительности...
Валя посмотрела на часы:
- Зайдем, Павлик, к нам. Посидим немного на прощание.
В уютной гостиной Павел осмотрелся, будто был здесь впервые. Каждая вещь в этой комнате вызывала грусть. Чтоб немного рассеяться, Павел сел за пианино. Пробежал пальцами по клавишам. По комнате поплыла мелодия. Но Павел, пожалуй, не замечал, что именно играет.
- "Лунная соната", - сказала Валя. - Бетховен. Сегодня ты пленен космосом, Павлик.
Павел посмотрел на Валю, не сразу улавливая смысл ее слов. А Витя глянул на сестру:
- Заладила - пленен... соната. - Потом, подождав немного, спросил: - Павел Константинович, так, по-вашему, были они у нас?
Павел перестал играть, повернулся к Вите и сказал:
- Не думаю. Но как хочется, чтобы это была правда!
- А я уверен - были, - горячо заговорил Витя. - Просто люди плохо знают пока что историю Земли. А я хоть на Марс, хоть дальше куда полетел бы, чтобы найти тех космонавтов и встретиться с людьми других планет.
- Подрасти еще, - засмеялась Валя. - Человек пока что думает о полете к Марсу, и то как о серьезной проблеме.
Павел снова наклонился над клавишами и, беря аккорд, закончил мысль:
- Уверен, что скоро люди побывают и на Марсе, и даже дальше.
- Слышишь? - Витя с превосходством посмотрел на сестру. - Вот подожди, окончу школу - пойду в училище космонавтов. Я найду следы пришельцев на других планетах.
- Мальчишка, - отмахнулась Валя. Неясная тревога снова охватила ее. - А скажи, Павел, зачем тебе понадобилось рыться в старых подшивках? Это тебе поручили, да?
Павел кивнул головой.
3
Важная перемена, когда она происходит в жизни, до известной степени влияет на каждого человека. Иногда она выводит из равновесия даже флегматичных людей. Сильно взволновала и Павла новость, которую сообщил ему академик Бурмаков. Вряд ли нашелся бы такой человек, который воспринял бы ее спокойно. Полеты в космос, хотя и приносили большие успехи, оставались все еще очень сложными и часто опасными. Человек достиг Луны, встал на ее поверхность. Но не всегда это обходилось без жертв. Павел хорошо помнил имена космонавтов, не вернувшихся на Землю. Всю ночь перед отъездом в Москву он ни на минуту не прилег. Пока не рассвело, стоял у окна и думал, думал.
Среди ученых ходили слухи, что новая экспедиция направится уже к другим планетам.
Откровенно говоря, Павел не верил этому. Он знал технические возможности космических кораблей и понимал, что отправлять их на миллионы километров в бесконечность космоса по меньшей мере рискованно. Но ведь кому-то нужно быть первому из людей, которые попытаются побывать на Марсе или Венере, даже при всей опасности такого путешествия,
Нет, Павел не боялся. Страх - не то слово, которым можно было определить его душевное состояние. Побывать на другой планете! Это не пугало, а привлекало. Мысль, что можно погибнуть, не приходила ему даже в голову, как не приходила, наверно, и тем, кто когда-то открывал неизвестные материки, искал способ впервые расщепить атомное ядро, первым на корабле "Восток" летел в космос. Ими управляла любовь к науке и жажда жизни. И если кто из них не достигал цели, то не потому, что останавливался на полдороги по своей воле. Тех людей из седла выбивала только смерть. Лишь она могла остановить теперь Павла. Но о смерти Павел не думал: он был молод, полон сил и энергии. Даже бессонная ночь с рассуждениями и Переживаниями не оставила более или менее заметного следа на его лице. После ванны он, как обычно, стал веселым и бодрым.
Двадцать минут в дороге, и рейсовый самолет, на котором находился Павел, приземлился в Московском аэропорту. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек передвижной лестницы-трапа, Павел сбежал на взлетную пластиковую дорожку. Она была гладкая и блестела, как черное зеркало.
Боясь поскользнуться, Павел осторожно сделал шаг, другой. Ноги не скользили, и Павел поднял голову, отыскивая вход в светлое, все из стекла, здание аэропорта.
- Павел Константинович? - Кто-то тронул его локоть.
Павел оглянулся. Перед ним стоял академик Степан Васильевич Бурмаков.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Бурмаков подался вперед и крепко обнял Павла.
В машине Бурмаков расспрашивал Павла о последних работах, о Минске, где академику никак не удавалось побывать. Павел отвечал, понимая, что это только прелюдия. Главный разговор, который окончательно решит его судьбу, состоится, видимо, позже.
Не заезжая в Москву, Бурмаков свернул на дорогу, что вела к академическому научному городку. Машина делала более двухсот километров в час. Такая скорость была возможна не только благодаря мощному двигателю. Машина мчалась по прямому шоссе, имевшему одностороннее движение, автоматические сигнальные знаки. Быстрая езда импонировала настроению Павла, нетерпеливости. Только, к сожалению, рассмотреть что-нибудь у дороги не было никакой возможности.
Полчаса головокружительной гонки, и они оказались в большом сосновом лесу, где находился городок. Поехали тише. Наконец машина подкатила к небольшому белому коттеджу.
- Здесь будем жить, - показал рукой Бурмаков и снял темные водительские очки.
Новое жилище не очень понравилось Павлу, хотя все здесь было предусмотрено, чтобы человек чувствовал себя удобно. Просторные, полные чистого лесного воздуха комнаты, мягкая мебель, стеллажи и шкафы с книгами, радиоприемник, телевизор, телевидеофон. Пользоваться всем этим очень удобно и просто. Не поднимаясь с кресла или с дивана, можно нажать соответствующую кнопку и послушать передачу, переговорить по телевидеофону с кем-нибудь, опустить или поднять штору на окне, получить, наконец, стакан воды, чистой или с любым сиропом. Вообще, удобства, окружающие здесь человека, напоминали те, что должны быть в каюте космического корабля. Но была ли нужда раньше времени отказываться от земного образа жизни?
Бурмаков догадался, что обстановка в коттедже не очень понравилась Павлу, и улыбнулся:
- Думаю, коллега, вы со временем надлежащим образом оцените этот комфорт, особенно, когда начнете подготовку к экспедиции. А сейчас, извините, я на время оставлю вас.
Новая обстановка, неизвестное будущее, вынужденное ожидание только увеличивали нетерпение. Павел вышел в лес. Заросшая зеленым мхом, давно нехоженая тропинка вела в чащу. Ветви кустарника хлестали по лицу, царапали руки. А Павел все шел и шел и вскоре наткнулся на лесное озеро, из которого вытекала крохотная речушка. У ее истоков стоял шалаш, рядом была привязана лодка. Павел сел в лодку, вставил в уключины весла и вдруг вспомнил, что два дня назад они с Валей собирались на Березине в лодке провести его недельный отпуск. На сердце сразу стало тяжело. Павел выпрыгнул на берег и, не разбирая дороги, напрямик двинулся к коттеджу.
- Заскучали? - Бурмаков был уже дома. Его приветливость, сочувственный тон вызывали на откровенность, и Павел ответил:
- Скорее бы!
- А придет время, Павел Константинович, и вы будете вспоминать сегодняшний день, как один из самых лучших.
Павел посмотрел на Бурмакова. Степан Васильевич задумчиво перебирал в пальцах листья черемухи, что заглядывали в комнату через открытое окно, и, казалось, в эту минуту не замечал ни Павла, ни комнаты. Наверно, почувствовав немой вопрос Павла, он сказал:
- Завтра, возможно, нам не хватит времени любоваться красотой природы. А потом... Потом мы сможем о ней только вспоминать. И это будут самые приятные воспоминания, поверьте мне.
Ему можно было поверить. Бурмаков - один из тех космонавтов, которые побывали в продолжительных экспедициях на Луне.
4
Неделя, как и предсказывал Бурмаков, пролетела, словно один день. Съездить в Минск, как Павел думал раньше, не удалось. Все время отнимали врачебные обследования. Опутанный густой сетью проводов, Павел часами то лежал неподвижно, то занимался гимнастическими упражнениями, то сидел за столом и делал сложные математические расчеты. Его поведение и состояние регистрировались специальными приборами и наконец, видимо, удовлетворили врачей. Однажды они сказали:
Последняя орбита
Глава первая
1
Внезапно налетевший спорый весенний дождик загнал Павла Гущу под козырек ближайшего подъезда. Чтобы не промокнуть, юноша прижался плечами к закрытым дверям. Улица сразу опустела, стала серой, унылой. Павлу вдруг взгрустнулось, в сердце закралась неясная тревога. Она росла, крепла. Отчего бы это?
Дождик кончился сразу, как и начался. Озорник-ветер швырнул на прощание в Павла горсть брызг и утих. Снова засияло солнце, теплое, ласковое. Павел вышел на тротуар и остановился. Из дома напротив торопливо выбежала девушка. И хотя от дождя осталось одно воспоминание, она почему-то раскрыла над головой зонт. Это было смешно. Но у Павла вдруг защемило сердце. Девушка была чем-то похожа на Валю, и Павел вдруг понял, что именно тревожило его эти несколько минут, пока он прятался в подъезде. Валя. Познакомились они прошлой осенью. Тогда он также прятался от дождя на чужом крыльце, и она, совсем незнакомая еще, несмело прикрыла его своим зонтом. Если бы знал, что ожидает его позже, ни за что не заговорил бы с Валей, не пошел бы за ней. Но разве он мог знать, что выберут именно его...
На улице прохожих было мало. За последние годы когда-то шумный и оживленный проспект как-то притих, будто повзрослел. Шум и оживление переселились в новые районы и кварталы, где выросли огромные магазины, государственные учреждения, красивые кинозалы и театры. И все же Павел по-прежнему любил этот старый уголок города, мог часами гулять здесь, любоваться его красотой.
Машинально обходя лужи на асфальте, Павел целиком отдался воспоминаниям. Вот у этого магазина он покупал Вале цветы, в этом кафе они не один раз угощались мороженым, а в том киоске выбирали книгу...
Правда, все это относится к тому недавнему времени, когда он еще был обыкновенным, хотя, как говорили, и талантливым кандидатом наук, сделавшим открытие в области астрономической физики. Открытие это для науки о космосе имеет немаловажное значение: Гуща первый обнаружил радиоизлучение, исходящее из созвездия Индейца, и высказал предположение, что его посылают разумные существа.
А как расшифровать сигналы? Ответ мог быть один: лучше всего пробраться поближе к созвездию. И Гуща без колебаний подал во Всесоюзный Космический центр заявление с просьбой, чтобы его зачислили участником очередной экспедиции в межпланетное пространство. Откровенно говоря, не верилось серьезно, что ответ будет положительным. Очень уж много подобных заявлений шло в Космический центр со всей страны. И вот случилось такое, на что у Павла было совсем мало надежд. Он утвержден кандидатом в члены космической экспедиции. Осенью экспедиция надолго оставит Землю и отправится к другой планете. Вот что сообщил ему полчаса назад известный астронавт академик Бурмаков, который был назначен начальником экспедиции.
В библиотеке, старой "Ленинке", Павел почувствовал на мгновение облегчение. Беззаботной юностью повеяло на него здесь, от этих бесконечно дорогих и знакомых коридоров, залов, кабинетов. Павел направился к своему столику. На нем лежали пожелтевшие от времени подшивки старых газет. Павел заказал их по телефону сразу после разговора с Бурмаковым.
Гипотеза о космических гостях Земли волновала когда-то многих ученых и исследователей, вокруг нее велась горячая дискуссия. А потом постепенно о ней забыли. Видимо, невероятным показалось это даже самым упорным поборникам гипотезы. Бурмаков же посоветовал Павлу еще раз перечитать все, что печаталось о ней, и высказать свое мнение.
Павел не совсем ясно представлял, зачем это понадобилось Бурмакову. Возможно, гипотеза имела какое-то отношение к будущему полету, о маршруте которого Павел еще не знал?
Он начал читать. Давний спор ученых неожиданно захватил его. Павел почувствовал, что его симпатии все более и более склоняются на сторону тех, кто, возможно, иногда и ошибался, но мыслил смело.
Гостей из космоса на Земле не было, говорила наука. Казалось бы, все понятно. А Павел не мог с этим согласиться, как не соглашались те, кто подал идею. Почему? Скорее всего, потому, что не хотелось признать человека Земли одиноким среди множества мертвых миров, оставить его без надежды встретить когда-нибудь собрата по разуму.
Павел перелистывал газетные страницы, вел мысленный спор со своими противниками. Неожиданно чьи-то мягкие и теплые пальцы нежно прикрыли его глаза. Он осторожно отвел руки, оглянулся и увидел Валю.
Валя наклонилась к столу, прочитала название статьи.
- Павлик! Ты и фантастика? Странно!..
Павел немного растерялся:
- Надоели формулы, вот и потянуло к фантастике.
- А я потяну тебя сейчас на стадион. Хватит мозги сушить.
Самолет улетал завтра днем, билет у Павла лежал в кармане. Свободное время было. И Павел согласился. Только попросил библиотекаря не уносить в хранилище подшивки. Кое-что нужно было еще дочитать.
На улице он как бы между прочим сказал:
- Завтра лечу в Москву, в четырнадцать двадцать.
Два дня тому назад они договорились эту неделю провести вдвоем. У Вали как раз занятия были перенесены на вторую смену, а у него по случаю экзаменационной сессии у студентов, которым он читал астрофизику, прибавилось свободного времени. И вдруг сюрприз...
Валя уже знала: если Павел сам не расскажет что к чему, спрашивать бесполезно. И потому промолчала. В душе шевельнулась обида: все срывается...
Валя нахмурилась, отвернулась. Павел крепче сжал ее руку. Сказать о предстоящем полете он ей пока не мог, просто не имел права.
- Получилось, Валя, неожиданно. Вызывают более чем на неделю.
Валя вздохнула. Если вызывают, надо ехать.
Электробус, сделанный из прозрачной пластмассы, светлый и просторный, бесшумно мчался по широкому проспекту Коммунизма. Застраивать проспект кончили не так давно - лет пять назад. Невысокие, на восемь-десять этажей, жилые дома тянулись вдоль проспекта на несколько километров. Каждый квартал имел своеобразный архитектурный облик. Людям здесь жилось хорошо. Большие окна, застекленные прозрачным пластиком, пропускали не только обычный свет, но и ультрафиолетовые лучи. А это значит, что, даже не выходя из дома, можно было загорать. Специальные автоматические установки поддерживали постоянную температуру и влажность воздуха в комнатах. Теперь везде такие строили дома, реконструировали старые.
Павел неожиданно почувствовал себя как бы посторонним в этом чудесном городе. Он еще не жил здесь, ходил по улицам, по аллеям, а в голове все время мелькала мысль о том, что его ждет в недалеком будущем. И, наверно, она, эта мысль, поднимала его над повседневным, делала способным по-философски рассудительно оценить ту красоту, которую нужно было оставить вскоре...
- Ты не слушаешь меня, профессор? - В голосе Вали прозвучала ирония.
- Понимаешь, каждый раз я здесь нахожу что-то новое, хотя, кажется, знаю все до мелочей, - ответил Павел.
А сам подумал: "Умница Валя. Тревожится, а виду не показывает".
Электробус остановился на площади, в конце которой за высокой ажурной аркой начинался Центральный стадион. Павел выпрыгнул первый, помог выйти Вале. Автоводитель, подчиняясь сигналу механического кондуктора, повел электробус дальше.
- Посмотри на вход. Мне всегда казалось, что арка немного низковата. И знаешь почему? Площадь перед ней просторная. А сейчас вижу, что ошибался. Вон те пики над средними колоннами... - показал Павел. - Они стремятся вверх и будто влекут в небо всю конструкцию.
- Фантазер, - засмеялась Валя. - Не можешь ты без неба.
- Мы рождены друг для друга!.. - начал Павел, думая пошутить, но не выдержал тона и, сконфузившись, объяснил: - Это значит я и небо.
- Я так и поняла. Так, может, эти пики помогут тебе получить новые таинственные сигналы на этот раз с Сириуса?
- Издеваешься? - Павел остановился. - Вот сейчас искупаю!
Подхватив девушку на руки, он подбежал к фонтану, выбрасывавшему высоко над площадью каскады брызг, и, опуская Валю к самой воде, сказал:
- Проси прощения!
Валя отбивалась, стараясь вырваться, и наконец сдалась:
- Хорошо. Твоя взяла.
А когда он поставил ее на землю, немного отбежала и крикнула:
- Я ошиблась, не с Сириуса, а с Лебедя...
Павел махнул рукой: мол, что с такой сделаешь...
Они зашли на стадион. Там разыгрывался Большой кубок республики среди юношей по многоборью. Но прежде чем посмотреть соревнования, они повернули на теннисную площадку. Оба любили теннис, отдавая ему много свободного времени.
Из раздевалки Павел вышел раньше и, не ожидая Вали, начал разминку. Его движения были пластичные, красивые, как у гимнаста-фигуриста, и Валя, случайно посмотрев в окно, залюбовалась. Высокий, стройный, мускулистый, Павел был настоящим спортсменом. В свое время не один тренер пробовал соблазнить его карьерой чемпиона. Павел любил спорт. Но еще больше любил физику, а чемпионом не стал только потому, что не хватило времени для тренировок. Зато стал сильным. Товарищи даже шутили, что неизвестно, чего в Гуще больше - спортсмена или ученого. Это была правда, сыгравшая, пожалуй, не последнюю роль в том, что Всесоюзный Космический центр ввел Павла в состав экспедиции. Валя об этом еще не знала. Она просто, как всегда, восхищалась своим другом, хотя сегодня почему-то было грустно: не такой, как всегда, был Павел - он какой-то возбужденный, непонятный.
Ракетка так и мелькала в руках Павла, но Валя снова и снова с тревогой замечала, что он делает больше, чем раньше, ошибок, что его удары утратили обычную точность. Она легко разгадывала комбинации Павла и выигрывала одно очко за другим. Проиграв три сета подряд, Павел склонился перед Валей:
- Признаю, о непобедимая, свое поражение...
- Если мысли теннисиста парят за кортом, ему трудно рассчитывать на успех, - в тон ему ответила Валя, ожидая, что Павел поймет намек и расскажет о своих заботах.
Павел промолчал.
Трибуны огромной чаши Центрального стадиона, полные зрителей, гудели. Лет тридцать назад многоборье считалось очень сложным видом соревнований и было под силу только взрослым. Потом оно стало и спортом юных.
В финальных соревнованиях участвовало двадцать мальчиков в возрасте до пятнадцати лет. Сильные, рослые, они показывали отличные результаты. Это и вызывало такой бурный восторг на трибунах.
Особый успех выпал на долю юноши в красной майке. Он легко пробежал полторы тысячи метров, заняв первое место, а через четверть часа перепрыгнул планку на высоте два метра и двадцать сантиметров. Не успели смолкнуть аплодисменты, как фотоэлектронный судья громким голосом провозгласил, что в сумме десяти видов программы юноша установил новый рекорд республики.
По традиции победитель поднялся на пьедестал почета и поклонился всем четырем трибунам. Специальные проекционные фонари увеличили изображение его фигуры в несколько раз, и Павел узнал чемпиона. Это был брат Вали, восьмиклассник Витя Осадчий. Павел знал, что Витя способный математик. Но что он такой замечательный спортсмен, узнал впервые. Это было приятное открытие.
После соревнований Витя разыскал Павла и Валю. Домой возвращались втроем.
Вечер был теплый, тихий. От цветочных клумб веяло ароматом ранних цветов. Возбужденный Витя все вспоминал о соревнованиях. Павел и Валя, занятые своими мыслями, изредка невпопад поддакивали.
Наконец Валя спросила:
- Павлик, расскажи, зачем тебе понадобилось читать сегодня старые газеты?
2
Они остановились у Валиного дома. Павел прислонился к дереву, посмотрел вверх. Густая крона серебристого тополя почти закрывала небо. Но вот сквозь листья проник дрожащий голубой лучик - весть какой-то далекой звезды. Павел узнал Кассиопею. Подумалось, - а вдруг это оттуда прилетали те, кто оставил неразгаданные следы на нашей Земле?
- Ну! - Валя коснулась руки Павла. - Ты слышал, о чем я спрашивала?
Чудачка! Разве он может не слушать, когда она говорит? Слышал. Но так ли просто обо всем рассказать, когда тебе самому еще многое неизвестно и непонятно?..
- Просто не знаю, с чего начать, в двух словах тут не расскажешь.
- А нам торопиться некуда, - Витя сел на скамейку.
- Детям спать пора! - недовольно сказала Валя.
- Вот еще! - После победы на стадионе Витя чувствовал себя почти равным с сестрой и удобнее уселся на скамейке.
Павел подморгнул Вале: мол, мальчишка, не понимает. А сам даже обрадовался. Он не хотел остаться с Валей один на один, знал, что наедине с ней неизбежно возникнут вопросы о предстоящей поездке, а отвечать на них пока что нельзя. Он мог рассуждать сейчас на общие темы. Так почему бы Вите не послушать его?
Павел был человеком с той фантазией, которая помогает обобщать явления, анализировать факты полно и глубоко и, в конце концов, приводит к научным открытиям. Естественно, что его не могла не заинтересовать гипотеза о космических гостях Земли. А сейчас у него ко всему появилась еще и заинтересованность - космонавта.
Вопрос Вали принес Павлу облегчение. Наконец он сможет поделиться своими, хотя еще и неопределенными мыслями:
- Возможно, это звучит бессмысленно в наше время, но мы, люди, которые научились строить сложнейшие машины, раскрыли многочисленные тайны природы, не можем объяснить некоторых совсем простых явлений... Эти явления казались еще более непонятными людям пятидесятых годов прошлого столетия. Вот и придумали они фантастические гипотезы о гостях из космоса. Гипотезы эти были смелые до невероятности и основывались более на догадках, чем на научной почве. Конечно, критиковать их было легко, потому что они просто не выдерживали критики. Это и дало возможность быстро их похоронить. А мне они чем-то понравились. Вот послушайте и скажите, как вы это понимаете?
В горах Антиливана находится известная Баальбекская веранда. Скорее, это не веранда, а площадка в несколько квадратных километров. Она выложена огромными каменными гладко обработанными плитами. Само по себе это не удивительно. Древние египтяне без помощи башенных кранов сооружали пирамиду Хеопса, которая до сего времени считается одним из семи чудес мира. Но Баальбек удивляет. Он строился намного раньше, и если в пирамидах плиты весят по две-три тонны, то там - до двух тысяч тонн каждая.
Ни один историк не сказал пока что, когда именно построена Баальбекская веранда и с какой целью. Люди знают ее с того времени, как помнят себя. И здесь напрашиваются вопросы: могли ли построить наши далекие предки такое технически совершенное чудо, да и зачем? Ведь они, как известно, были люди практичные и сами вряд ли строили бы такую махину, ибо нужды в ней не было. Так подумайте, не стоит ли сделать другой вывод? А что, если это была стартовая площадка космического корабля, прилетавшего на нашу Землю?
И в Боливии были найдены не менее интересные древние памятники. У истоков Амазонки недалеко от деревни Тиагуанака в Андах находится озеро Титикака. На его берегу найдены остатки большого города. Дома, храмы, укрепления сделаны из больших камней и блоков, которые весят десятки тонн. Но город находится на высоте четырех тысяч метров. Каким образом доставлялись туда строительные материалы? Они отличаются от тех, что имеются рядом. Легенда инков рассказывает, что строили город белые бородатые люди и что они сбежали потом во время паводка на лодках. Эти бородатые люди больше уже не возвращались в свой недостроенный город.
- Здорово! - Витя не отводил от Павла восхищенного взгляда. А Валя сидела на скамейке и задумчиво чертила носком туфли по песку.
- Но и это еще не все, - продолжал Павел. - Есть другая легенда. Хотя, скорее, это научная теория. Геологи считают, что несколько сотен тысяч лет тому назад озеро Титикака было морским заливом. Остатки города на его берегах - это остатки морского порта. Среди них - развалины циклопических построек. Но "Ворота Солнца" в храме Колососава уцелели. На них сохранились иероглифы, которые в 1949 году удалось расшифровать. Они являются самым древним календарем на Земле. Год его, однако, не похож на земной: имеет всего 290 дней - десять месяцев по 24 дня и два по 25. Мы знаем, сколько вариантов календаря перебрали наши предки, прежде чем остановились на современном. Год у них также одно время был меньше, чем наш современный. Однако предки в то время не владели совершенной наукой и техникой, не умели создавать такие постройки. Значит, те, кому принадлежал календарь на "Воротах Солнца", не могли ошибаться. Кто они? Пришельцы с планеты, где год имеет 290 дней? А может быть, это не годовой, а месячный календарь? Еще в шестидесятые годы, исследуя с помощью радиотелескопов Венеру, наши ученые выдвинули предположение, что эта планета вращается вокруг своей оси немного меньше чем за десять земных суток. Венерианский месяц, таким образом, имеет примерно (или точно) 290 наших дней. Так, может быть, это были гости с Венеры?
Павел умолк, подсел к Вале. Она повеселела, засмеялась:
- Вдруг оттуда кто-нибудь сейчас на меня смотрит... - и передернула плечами.
- Нечего ему больше делать! - возмутился Витя и обратился к Павлу: - А чем тогда объяснить, что позже никто к нам не прилетал?
- Объяснить просто, если поверить в сам факт. Представь, что это были пришельцы из дальнего мира, откуда свет звезд доходит на Землю через многие тысячи лет. Даже если они будут лететь со скоростью света, то подсчитай, сколько времени на это понадобится. А сколько времени пройдет у нас, пока корабль будет в пути? Ты же знаешь теорию относительности...
Валя посмотрела на часы:
- Зайдем, Павлик, к нам. Посидим немного на прощание.
В уютной гостиной Павел осмотрелся, будто был здесь впервые. Каждая вещь в этой комнате вызывала грусть. Чтоб немного рассеяться, Павел сел за пианино. Пробежал пальцами по клавишам. По комнате поплыла мелодия. Но Павел, пожалуй, не замечал, что именно играет.
- "Лунная соната", - сказала Валя. - Бетховен. Сегодня ты пленен космосом, Павлик.
Павел посмотрел на Валю, не сразу улавливая смысл ее слов. А Витя глянул на сестру:
- Заладила - пленен... соната. - Потом, подождав немного, спросил: - Павел Константинович, так, по-вашему, были они у нас?
Павел перестал играть, повернулся к Вите и сказал:
- Не думаю. Но как хочется, чтобы это была правда!
- А я уверен - были, - горячо заговорил Витя. - Просто люди плохо знают пока что историю Земли. А я хоть на Марс, хоть дальше куда полетел бы, чтобы найти тех космонавтов и встретиться с людьми других планет.
- Подрасти еще, - засмеялась Валя. - Человек пока что думает о полете к Марсу, и то как о серьезной проблеме.
Павел снова наклонился над клавишами и, беря аккорд, закончил мысль:
- Уверен, что скоро люди побывают и на Марсе, и даже дальше.
- Слышишь? - Витя с превосходством посмотрел на сестру. - Вот подожди, окончу школу - пойду в училище космонавтов. Я найду следы пришельцев на других планетах.
- Мальчишка, - отмахнулась Валя. Неясная тревога снова охватила ее. - А скажи, Павел, зачем тебе понадобилось рыться в старых подшивках? Это тебе поручили, да?
Павел кивнул головой.
3
Важная перемена, когда она происходит в жизни, до известной степени влияет на каждого человека. Иногда она выводит из равновесия даже флегматичных людей. Сильно взволновала и Павла новость, которую сообщил ему академик Бурмаков. Вряд ли нашелся бы такой человек, который воспринял бы ее спокойно. Полеты в космос, хотя и приносили большие успехи, оставались все еще очень сложными и часто опасными. Человек достиг Луны, встал на ее поверхность. Но не всегда это обходилось без жертв. Павел хорошо помнил имена космонавтов, не вернувшихся на Землю. Всю ночь перед отъездом в Москву он ни на минуту не прилег. Пока не рассвело, стоял у окна и думал, думал.
Среди ученых ходили слухи, что новая экспедиция направится уже к другим планетам.
Откровенно говоря, Павел не верил этому. Он знал технические возможности космических кораблей и понимал, что отправлять их на миллионы километров в бесконечность космоса по меньшей мере рискованно. Но ведь кому-то нужно быть первому из людей, которые попытаются побывать на Марсе или Венере, даже при всей опасности такого путешествия,
Нет, Павел не боялся. Страх - не то слово, которым можно было определить его душевное состояние. Побывать на другой планете! Это не пугало, а привлекало. Мысль, что можно погибнуть, не приходила ему даже в голову, как не приходила, наверно, и тем, кто когда-то открывал неизвестные материки, искал способ впервые расщепить атомное ядро, первым на корабле "Восток" летел в космос. Ими управляла любовь к науке и жажда жизни. И если кто из них не достигал цели, то не потому, что останавливался на полдороги по своей воле. Тех людей из седла выбивала только смерть. Лишь она могла остановить теперь Павла. Но о смерти Павел не думал: он был молод, полон сил и энергии. Даже бессонная ночь с рассуждениями и Переживаниями не оставила более или менее заметного следа на его лице. После ванны он, как обычно, стал веселым и бодрым.
Двадцать минут в дороге, и рейсовый самолет, на котором находился Павел, приземлился в Московском аэропорту. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек передвижной лестницы-трапа, Павел сбежал на взлетную пластиковую дорожку. Она была гладкая и блестела, как черное зеркало.
Боясь поскользнуться, Павел осторожно сделал шаг, другой. Ноги не скользили, и Павел поднял голову, отыскивая вход в светлое, все из стекла, здание аэропорта.
- Павел Константинович? - Кто-то тронул его локоть.
Павел оглянулся. Перед ним стоял академик Степан Васильевич Бурмаков.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Бурмаков подался вперед и крепко обнял Павла.
В машине Бурмаков расспрашивал Павла о последних работах, о Минске, где академику никак не удавалось побывать. Павел отвечал, понимая, что это только прелюдия. Главный разговор, который окончательно решит его судьбу, состоится, видимо, позже.
Не заезжая в Москву, Бурмаков свернул на дорогу, что вела к академическому научному городку. Машина делала более двухсот километров в час. Такая скорость была возможна не только благодаря мощному двигателю. Машина мчалась по прямому шоссе, имевшему одностороннее движение, автоматические сигнальные знаки. Быстрая езда импонировала настроению Павла, нетерпеливости. Только, к сожалению, рассмотреть что-нибудь у дороги не было никакой возможности.
Полчаса головокружительной гонки, и они оказались в большом сосновом лесу, где находился городок. Поехали тише. Наконец машина подкатила к небольшому белому коттеджу.
- Здесь будем жить, - показал рукой Бурмаков и снял темные водительские очки.
Новое жилище не очень понравилось Павлу, хотя все здесь было предусмотрено, чтобы человек чувствовал себя удобно. Просторные, полные чистого лесного воздуха комнаты, мягкая мебель, стеллажи и шкафы с книгами, радиоприемник, телевизор, телевидеофон. Пользоваться всем этим очень удобно и просто. Не поднимаясь с кресла или с дивана, можно нажать соответствующую кнопку и послушать передачу, переговорить по телевидеофону с кем-нибудь, опустить или поднять штору на окне, получить, наконец, стакан воды, чистой или с любым сиропом. Вообще, удобства, окружающие здесь человека, напоминали те, что должны быть в каюте космического корабля. Но была ли нужда раньше времени отказываться от земного образа жизни?
Бурмаков догадался, что обстановка в коттедже не очень понравилась Павлу, и улыбнулся:
- Думаю, коллега, вы со временем надлежащим образом оцените этот комфорт, особенно, когда начнете подготовку к экспедиции. А сейчас, извините, я на время оставлю вас.
Новая обстановка, неизвестное будущее, вынужденное ожидание только увеличивали нетерпение. Павел вышел в лес. Заросшая зеленым мхом, давно нехоженая тропинка вела в чащу. Ветви кустарника хлестали по лицу, царапали руки. А Павел все шел и шел и вскоре наткнулся на лесное озеро, из которого вытекала крохотная речушка. У ее истоков стоял шалаш, рядом была привязана лодка. Павел сел в лодку, вставил в уключины весла и вдруг вспомнил, что два дня назад они с Валей собирались на Березине в лодке провести его недельный отпуск. На сердце сразу стало тяжело. Павел выпрыгнул на берег и, не разбирая дороги, напрямик двинулся к коттеджу.
- Заскучали? - Бурмаков был уже дома. Его приветливость, сочувственный тон вызывали на откровенность, и Павел ответил:
- Скорее бы!
- А придет время, Павел Константинович, и вы будете вспоминать сегодняшний день, как один из самых лучших.
Павел посмотрел на Бурмакова. Степан Васильевич задумчиво перебирал в пальцах листья черемухи, что заглядывали в комнату через открытое окно, и, казалось, в эту минуту не замечал ни Павла, ни комнаты. Наверно, почувствовав немой вопрос Павла, он сказал:
- Завтра, возможно, нам не хватит времени любоваться красотой природы. А потом... Потом мы сможем о ней только вспоминать. И это будут самые приятные воспоминания, поверьте мне.
Ему можно было поверить. Бурмаков - один из тех космонавтов, которые побывали в продолжительных экспедициях на Луне.
4
Неделя, как и предсказывал Бурмаков, пролетела, словно один день. Съездить в Минск, как Павел думал раньше, не удалось. Все время отнимали врачебные обследования. Опутанный густой сетью проводов, Павел часами то лежал неподвижно, то занимался гимнастическими упражнениями, то сидел за столом и делал сложные математические расчеты. Его поведение и состояние регистрировались специальными приборами и наконец, видимо, удовлетворили врачей. Однажды они сказали: