Страница:
– Желаете девочек? – спросил бармен, отреагировав на последнее слово.
– Спасибо, дружок. Нам и мальчиков хватает, – сказал Макс.
– О! – сказал бармен. – Извините, я сразу не понял… Вы не выглядите как… пара.
– Отдыхай давай! – рыкнул Алекс. – Дай нормальным мужикам поговорить.
– А ты грубиян! – сказал бармен, – отходя от них подальше.
– Алекс, я сегодня решился на первый шаг. Можно сказать, начал ухаживать за молодой женщиной, – напомнил Макс.
– У тебя ситуация особая, – сказал Алекс. – Но поверь, легко тебе не будет. Только выскажи желание жениться на ней, и тут же получишь то самое отношение общества, которое будет всячески тебе намекать, что в твои годы уже не живут. Тебе все начнут говорить, что никакой любви, никакого второго шанса у тебя не должно быть. Просто потому, что тебе скоро сорок.
– Знаешь, Алекс, я, сколько живу на свете, постоянно удивляюсь, – улыбнулся Макс. – Ни одно суждение о мире не имеет статус абсолютно истинного. Поэтому я слушаю то, что ты говоришь, и понимаю, что у тебя просто плохое настроение.
– Настроение – чистое говно, – согласился Алекс.
– А завтра мы идем на море, – сказал Макс.
– На море? – спросил Алекс.
Его настроение определенно начало улучшаться.
– Именно. Загорать под еще нежарким майским солнцем, бродить по краю прибоя, чувствуя холодное прикосновение волн.
– Ух ты! – Алекса можно было в этот момент снимать для рекламного ролика, в котором мечтательный старый волчара представляет себе молодую, пасущуюся на лугу овечку. – И вы едете вдвоем? Может, у нее подружки есть?
– Да, она как раз и собиралась на пляж с подружками.
– Возьмите меня с собой! Макс! Это же так замечательно! – Алекс умоляюще посмотрел на друга, Макс начал улыбаться.
– Ты же все равно ко мне перебираешься. Конечно, поедем вместе.
– На пляже с молодыми девчонками я уже лет пятнадцать не был, – сказал Алекс.
– Как же тебе везет, Маня! – сказала она, когда Маня в подробностях описала, какое дорогое вино заказал Макс в ресторане. – Слушай, а он точно не женат?
– Точно! Я же с ним живу в одном доме. И он три года назад хоронил свою жену и сына. Прямо на моих глазах!
– И что, он ни с кем не замутил за три года?
– Если бы замутил, я бы видела! – отрезала Маня.
– Ну тебе реально повезло, подруга! – вздохнула Ксюша. – Только, конечно, разница в возрасте…
– Так завтра пойдем на море? – спросила Маня, не желавшая ничего слушать.
– Спрашиваешь! Только ты уж своего красавца не забудь взять. Я еще Фриду Энгельс позову, она тоже сейчас одинокая кошка, и хотела завтра куда-нибудь выбраться.
– Я ее уже позвала, – сказала Маня. – Кстати, как у Фриды с этим ее кавалером, которого она нам так и не показала?
– Говорит, что расстались.
– А ведь как была влюблена! – вздохнула Манечка.
3
4
– Спасибо, дружок. Нам и мальчиков хватает, – сказал Макс.
– О! – сказал бармен. – Извините, я сразу не понял… Вы не выглядите как… пара.
– Отдыхай давай! – рыкнул Алекс. – Дай нормальным мужикам поговорить.
– А ты грубиян! – сказал бармен, – отходя от них подальше.
– Алекс, я сегодня решился на первый шаг. Можно сказать, начал ухаживать за молодой женщиной, – напомнил Макс.
– У тебя ситуация особая, – сказал Алекс. – Но поверь, легко тебе не будет. Только выскажи желание жениться на ней, и тут же получишь то самое отношение общества, которое будет всячески тебе намекать, что в твои годы уже не живут. Тебе все начнут говорить, что никакой любви, никакого второго шанса у тебя не должно быть. Просто потому, что тебе скоро сорок.
– Знаешь, Алекс, я, сколько живу на свете, постоянно удивляюсь, – улыбнулся Макс. – Ни одно суждение о мире не имеет статус абсолютно истинного. Поэтому я слушаю то, что ты говоришь, и понимаю, что у тебя просто плохое настроение.
– Настроение – чистое говно, – согласился Алекс.
– А завтра мы идем на море, – сказал Макс.
– На море? – спросил Алекс.
Его настроение определенно начало улучшаться.
– Именно. Загорать под еще нежарким майским солнцем, бродить по краю прибоя, чувствуя холодное прикосновение волн.
– Ух ты! – Алекса можно было в этот момент снимать для рекламного ролика, в котором мечтательный старый волчара представляет себе молодую, пасущуюся на лугу овечку. – И вы едете вдвоем? Может, у нее подружки есть?
– Да, она как раз и собиралась на пляж с подружками.
– Возьмите меня с собой! Макс! Это же так замечательно! – Алекс умоляюще посмотрел на друга, Макс начал улыбаться.
– Ты же все равно ко мне перебираешься. Конечно, поедем вместе.
– На пляже с молодыми девчонками я уже лет пятнадцать не был, – сказал Алекс.
* * *
Манечка Мейкер, вернувшись домой, повисла на телефоне, и стала рассказывать о Максе. Сначала она позвонила Фриде Энгельс, но та не могла ее долго слушать, поскольку была занята какими-то домашними делами, а потом Ксюше Фаер, владелице салона красоты. Ксюша только вздыхала от зависти. Сама Ксюша полгода как развелась с мужем, потому что он переметнулся, так сказать, на другую сторону, стал геем.– Как же тебе везет, Маня! – сказала она, когда Маня в подробностях описала, какое дорогое вино заказал Макс в ресторане. – Слушай, а он точно не женат?
– Точно! Я же с ним живу в одном доме. И он три года назад хоронил свою жену и сына. Прямо на моих глазах!
– И что, он ни с кем не замутил за три года?
– Если бы замутил, я бы видела! – отрезала Маня.
– Ну тебе реально повезло, подруга! – вздохнула Ксюша. – Только, конечно, разница в возрасте…
– Так завтра пойдем на море? – спросила Маня, не желавшая ничего слушать.
– Спрашиваешь! Только ты уж своего красавца не забудь взять. Я еще Фриду Энгельс позову, она тоже сейчас одинокая кошка, и хотела завтра куда-нибудь выбраться.
– Я ее уже позвала, – сказала Маня. – Кстати, как у Фриды с этим ее кавалером, которого она нам так и не показала?
– Говорит, что расстались.
– А ведь как была влюблена! – вздохнула Манечка.
3
Одесские майские ночи, глубокие и нежные, полные томного ожидания счастья, сияющие немногочисленными огнями фонарей и пахнущие морем. Ветер, ласкающий листву деревьев. Запах цветов. Легкое опьянение от вкусных коктейлей в неярко освещенных барах, сменяющееся дивной ясностью ума, когда выныриваешь в прохладный воздух. И вот ты смотришь в ночное небо над морем, пытаясь угадать фазу луны, прячущейся за легкими облаками. И слушаешь где-то вдалеке волны моря, нежно поглаживающие и похлопывающие песчаные пляжи. Ты проходишь по Дерибасовской, которая прямой линией блистает помытой брусчаткой в ночных огнях, входишь в Городской сад, полный теней и ночных разговоров. Гуляя, ты забредаешь на Приморский бульвар, скамейки которого редко остаются пустыми, даже далеко за полночь. А потом идешь домой и ложишься спать.
В эти майские ночи сны становятся яркими и неожиданно реалистичными, потому что в снах спящим в Одессе приоткрываются другие ветки реальности. И мир после пробуждения навсегда перестает быть простым.
Физик Хью Эверетт еще в двадцатом веке предложил многомировую интерпретацию квантовой механики. По его мнению, реальность разветвляется в каждой точке, где вероятностные события квантовой механики становятся фактами, доступными для наблюдения. И веток реальности очень много. А каждая ветвится снова и снова. Иногда две ветки сливаются в одну. Иногда ветки сближаются, и частично пересекаются, а потом снова расходятся. Они ветвятся как в будущем, так и в прошлом. В общем, в этом лабиринте веток реальности очень легко заблудиться.
И когда какой-нибудь одессит начинал задумываться об этом посередине майской одесской ночи, его голова начинала медленно кружиться.
Вот так и лежал в своей кровати Эммануил, худощавый, лысеющий и очень счастливый. Окна его квартиры, выходящие на старый одесский дворик, почти не изменившийся с начала двадцатого века, были распахнуты. Штор на них не было, поэтому ночной ветер врывался в комнату и приятно холодил острые волосатые колени Эммануила.
Год назад Эммануил соорудил полностью герметичный, звуконепроницаемый и непрозрачный ящик, внутри которого свободно помещался человек. Кроме места для человека в ящике располагалась капсула с ядом, баллон со сжатым воздухом, и специальная камера, в которую помещался один-единственный атом радиоактивного элемента. Поместить его туда следовало с таким расчетом, чтобы период полураспада наступил в течение ближайшего часа. Если атом распадался, то открывалась капсула с ядом. Разумеется, Эммануил не придумал всю эту хитрую конструкцию сам, он попросту воспроизвел в реальности мысленный эксперимент известного физика Эрвина Шредингера. Пришлось повозиться с тем, чтобы найти технологию отделения единственного атома радиоактивного элемента, но девять месяцев назад он решил эту задачу. Как бы это ни выглядело смешно, он сделал это с помощью скотча. Вначале Эммануил прилепил кусок скотча к десятиграммовому образцу, содержащему радиоактивные атомы, затем прилепил второй кусок скотча к первому куску, затем третий ко второму и так далее, пока в его руках не оказалось два кусочка скотча: на один счетчик гейгера среагировал, когда атом распался, а на другой – нет.
Долго и упорно Эммануил подбирал и вычислял, сколько раз необходимо приклеить один скотч к другому, чтобы получить нужный одноатомный образец. За время экспериментов с радиоактивными элементами Эммануил потерял половину волос на голове и приобрел импотенцию, но он не считал это чрезмерной ценой за успех. О безопасности своих соседей Эммануил не особо заботился. И это было понятно: ведь он рассчитывал скоро ускользнуть из этой ветки реальности. Если Хью Эверетт прав, и реальность ветвится при каждом исходе квантовых событий, то человек, помещенный в такой ящик, в одной ветке реальности умрет, а в другой – останется жив. При этом испытуемый не заметит, что он умер, поскольку продолжит жить в другой ветке реальности. Эта мысль вдохновляла Эммануила на протяжении всей его напряженной работы.
После того, как была найдена технология отделения единственного атома, Эммануил начал экспериментировать.
Поначалу не работало то одно, то другое, потом кончились деньги, и Эммануил начал искать инвесторов. Многие смеялись ему в лицо, и отправляли куда подальше, но немногие образованные люди, которые слышали о мысленном эксперименте Шредингера и о многомировой интерпретации квантовой механики, снабжали Эммануила деньгами. Иногда этот денежный поток бывал настолько значителен, что Эммануил уже начинал подумывать о создании венчурного фонда имени Эрвина Шредингера.
Эммануил начал с малого. Вместо колбы с ядом он установил колбу с чернилами, и экспериментировал сначала с открытками. Он писал открытки в соседнюю ветку реальности, и в текстах детально описывал свой эксперимент. Если чернила пачкали открытку, значит в другой ветке реальности кто-то получал неиспачканную открытку. Потом, когда открытки отправлять надоело, он отправил в другие ветки реальности нескольких кошек.
Животных для экспериментов он добывал просто: спускался во двор и ловил первого попавшегося доверчивого зверя. Если кошка умирала, труп он закапывал на небольшом пустыре за своим домом. Если кошка оставалась живой, значит, где-то в соседней ветке реальности двойник Эммануила хоронил эту же самую кошку. Так он и жил, проводя эксперимент за экспериментом. Часто посмотреть на его чудеса приходили другие люди. Поэтому Эммануил выставил в два ряда стулья в гостиной, чтобы приходящим было, где расположиться.
Около семи месяцев назад по ночам Эммануил начал слышать голоса, шаги и скрип дверцы своего ящика. Он просыпался, бежал в комнату, где был ящик, и действительно находил его открытым, хотя точно помнил, что закрывал его накануне. А однажды ему показалось, что кто-то схватил его сзади и держал, пока из квартиры не выбежало несколько человек. Впрочем, после этого Эммануил проснулся в своей кровати с легкой головной болью и решил, что это был всего лишь ночной кошмар.
Эммануил поначалу предположил, что так сказывается влияние радиации на его нежную психику, но потом, поискав информацию в интернете, обнаружил, что психические проблемы не являются симптомами лучевой болезни, и обратился к специалисту.
Психологом, к которому привела его судьба, оказался Альберт Абрамович, тот самый, который уже консультировал Алекса и Макса. Там, в приемной Альберта Абрамовича они и познакомились друг с другом. После пары недель постоянных встреч в приемной Альберта Абрамовича, Алекс изъявил желание инвестировать в исследования Эммануила две тысячи долларов. Эммануил не возражал.
Завтра должен был состояться очередной эксперимент. Довольно ответственный, поскольку Эммануил хотел пригласить на него всех своих существующих и потенциальных инвесторов, чтобы показать им, так сказать, результат работы и соблазнить новыми перспективами исследований.
Эммануил беспокойно ворочался в постели, вспоминая, всех ли он пригласил. Потом встал, дошел до стола, на котором лежал старенький мобильник, нашел номер Алекса, и отправил ему SMS.
В эти майские ночи сны становятся яркими и неожиданно реалистичными, потому что в снах спящим в Одессе приоткрываются другие ветки реальности. И мир после пробуждения навсегда перестает быть простым.
Физик Хью Эверетт еще в двадцатом веке предложил многомировую интерпретацию квантовой механики. По его мнению, реальность разветвляется в каждой точке, где вероятностные события квантовой механики становятся фактами, доступными для наблюдения. И веток реальности очень много. А каждая ветвится снова и снова. Иногда две ветки сливаются в одну. Иногда ветки сближаются, и частично пересекаются, а потом снова расходятся. Они ветвятся как в будущем, так и в прошлом. В общем, в этом лабиринте веток реальности очень легко заблудиться.
И когда какой-нибудь одессит начинал задумываться об этом посередине майской одесской ночи, его голова начинала медленно кружиться.
Вот так и лежал в своей кровати Эммануил, худощавый, лысеющий и очень счастливый. Окна его квартиры, выходящие на старый одесский дворик, почти не изменившийся с начала двадцатого века, были распахнуты. Штор на них не было, поэтому ночной ветер врывался в комнату и приятно холодил острые волосатые колени Эммануила.
Год назад Эммануил соорудил полностью герметичный, звуконепроницаемый и непрозрачный ящик, внутри которого свободно помещался человек. Кроме места для человека в ящике располагалась капсула с ядом, баллон со сжатым воздухом, и специальная камера, в которую помещался один-единственный атом радиоактивного элемента. Поместить его туда следовало с таким расчетом, чтобы период полураспада наступил в течение ближайшего часа. Если атом распадался, то открывалась капсула с ядом. Разумеется, Эммануил не придумал всю эту хитрую конструкцию сам, он попросту воспроизвел в реальности мысленный эксперимент известного физика Эрвина Шредингера. Пришлось повозиться с тем, чтобы найти технологию отделения единственного атома радиоактивного элемента, но девять месяцев назад он решил эту задачу. Как бы это ни выглядело смешно, он сделал это с помощью скотча. Вначале Эммануил прилепил кусок скотча к десятиграммовому образцу, содержащему радиоактивные атомы, затем прилепил второй кусок скотча к первому куску, затем третий ко второму и так далее, пока в его руках не оказалось два кусочка скотча: на один счетчик гейгера среагировал, когда атом распался, а на другой – нет.
Долго и упорно Эммануил подбирал и вычислял, сколько раз необходимо приклеить один скотч к другому, чтобы получить нужный одноатомный образец. За время экспериментов с радиоактивными элементами Эммануил потерял половину волос на голове и приобрел импотенцию, но он не считал это чрезмерной ценой за успех. О безопасности своих соседей Эммануил не особо заботился. И это было понятно: ведь он рассчитывал скоро ускользнуть из этой ветки реальности. Если Хью Эверетт прав, и реальность ветвится при каждом исходе квантовых событий, то человек, помещенный в такой ящик, в одной ветке реальности умрет, а в другой – останется жив. При этом испытуемый не заметит, что он умер, поскольку продолжит жить в другой ветке реальности. Эта мысль вдохновляла Эммануила на протяжении всей его напряженной работы.
После того, как была найдена технология отделения единственного атома, Эммануил начал экспериментировать.
Поначалу не работало то одно, то другое, потом кончились деньги, и Эммануил начал искать инвесторов. Многие смеялись ему в лицо, и отправляли куда подальше, но немногие образованные люди, которые слышали о мысленном эксперименте Шредингера и о многомировой интерпретации квантовой механики, снабжали Эммануила деньгами. Иногда этот денежный поток бывал настолько значителен, что Эммануил уже начинал подумывать о создании венчурного фонда имени Эрвина Шредингера.
Эммануил начал с малого. Вместо колбы с ядом он установил колбу с чернилами, и экспериментировал сначала с открытками. Он писал открытки в соседнюю ветку реальности, и в текстах детально описывал свой эксперимент. Если чернила пачкали открытку, значит в другой ветке реальности кто-то получал неиспачканную открытку. Потом, когда открытки отправлять надоело, он отправил в другие ветки реальности нескольких кошек.
Животных для экспериментов он добывал просто: спускался во двор и ловил первого попавшегося доверчивого зверя. Если кошка умирала, труп он закапывал на небольшом пустыре за своим домом. Если кошка оставалась живой, значит, где-то в соседней ветке реальности двойник Эммануила хоронил эту же самую кошку. Так он и жил, проводя эксперимент за экспериментом. Часто посмотреть на его чудеса приходили другие люди. Поэтому Эммануил выставил в два ряда стулья в гостиной, чтобы приходящим было, где расположиться.
Около семи месяцев назад по ночам Эммануил начал слышать голоса, шаги и скрип дверцы своего ящика. Он просыпался, бежал в комнату, где был ящик, и действительно находил его открытым, хотя точно помнил, что закрывал его накануне. А однажды ему показалось, что кто-то схватил его сзади и держал, пока из квартиры не выбежало несколько человек. Впрочем, после этого Эммануил проснулся в своей кровати с легкой головной болью и решил, что это был всего лишь ночной кошмар.
Эммануил поначалу предположил, что так сказывается влияние радиации на его нежную психику, но потом, поискав информацию в интернете, обнаружил, что психические проблемы не являются симптомами лучевой болезни, и обратился к специалисту.
Психологом, к которому привела его судьба, оказался Альберт Абрамович, тот самый, который уже консультировал Алекса и Макса. Там, в приемной Альберта Абрамовича они и познакомились друг с другом. После пары недель постоянных встреч в приемной Альберта Абрамовича, Алекс изъявил желание инвестировать в исследования Эммануила две тысячи долларов. Эммануил не возражал.
Завтра должен был состояться очередной эксперимент. Довольно ответственный, поскольку Эммануил хотел пригласить на него всех своих существующих и потенциальных инвесторов, чтобы показать им, так сказать, результат работы и соблазнить новыми перспективами исследований.
Эммануил беспокойно ворочался в постели, вспоминая, всех ли он пригласил. Потом встал, дошел до стола, на котором лежал старенький мобильник, нашел номер Алекса, и отправил ему SMS.
4
Утренний гомон птиц разбудил Маню Мейкер. Воскресенье. Какой прекрасный день! Не надо идти в офис и заниматься оптовой продажей канцелярских товаров. Можно отдыхать. Выходные придуманы не зря. Они позволяют почувствовать себя свободным человеком, и забыть о скучных рабочих обязанностях. Маня потянулась в постели, и села, опустив ноги в пушистые тапочки. Потом, сняв тапочки, она критически осмотрела ногти на ногах, решила, что после вчерашнего педикюра ее ножки выглядят просто супер, и пошла плескаться в ванную.
В это же время проснулся и Макс. Он лег довольно поздно, поскольку засиделся за работой. Нужен был кофе, чтобы прийти в себя. Он зарядил кофеварку и отправился чистить зубы. По плану пляж… Алекс еще не выходил из отведенной ему комнаты.
– Алекс! Доброе утро! – крикнул Макс, выходя из ванной.
– Доброе, – отозвался Алекс. – Особенно оно доброе, когда никто не пилит по утрам.
– Я кофе приготовил, – сказал Макс.
Макс уже нарезал булочки, когда Алекс, одетый в яркие гавайские шорты и не менее яркую рубашку, возник на пороге маленькой кухоньки. Он был тщательно выбрит и готов к сексуальным подвигам.
– Привет, дружище! – сказал он.
– Присаживайся.
– О! Конфитюр! – сказал Алекс, осматривая стоящую на столе баночку клубничной радости.
– Отличная погода, между прочим, – сказал Макс, глядя в окно. – Как Клава? Не звонила?
– Будет она звонить! – фыркнул Алекс. – Разве что деньги понадобятся. И то в такие моменты обычно теща звонит, а не она. Специально для этого себе на дачу под Белгород-Днестровском телефон провела.
– Ну, может, беспокоится, почему ты домой не пришел.
– Может, и беспокоится. Но, скорее всего, просто бесится. Надо рубить этот гордиев узел, – решительно заявил Алекс. – Как там наши девочки, не собрались еще?
– Выйдем ближе к десяти во двор, подождем, – улыбнулся Макс.
– Красота какая! – сказал Алекс, намазывая конфитюр на булочку. – Я так давно жизни не радовался, что уже даже забыл это ощущение!
Свежий кофе дразнил ноздри, проникая в них испаряющимися ароматами, благоухал при перемешивании, бледнел от молока и томился в ожидании прикосновения жадных человеческих губ, украшая себя загадочными пенными узорами. Когда на дне чашек осталась только кофейная гуща, и булочки были съедены, Макс по-холостяцки быстро помыл посуду.
Друзья направились к Маниному подъезду. Маня, увидев их, выглянула с балкона в купальнике.
– Макс, привет! Мы сейчас выходим.
– Привет! Ждем.
– Ну и кралю ты себе отхватил! – восхитился Алекс.
– Да брось! Может, она опомнится, что ей вовсе не нужен стареющий одинокий архитектор.
– Ну конечно! – усмехнулся Алекс. – Ты не представляешь, насколько поднялись в девушкиных рейтингах архитекторы. И насколько в последнее время опустились адвокаты.
Алекс притворно вздохнул. Ветер шевелил его буйную шевелюру. Макс увидел в глазах друга тоску и волнение, и подумал, что глаза часто выдают мужчин. В молодости в них есть бархатный блеск, который так нравится женщинам, в них светятся наивность и восторг жизни, в них нет боли, нет крохотных блестящих бриллиантов потерь, оставляющих незаживающие раны во взгляде. Это глаза, в которых еще не читается опыт страданий, и частых, иногда слишком частых встреч со смертью. Из-за них с годами глаза мужчины становятся жесткими, в них появляется металлический блеск, у одних неподвижный, почти мертвый, у других беспощадный и безжалостный. У Алекса он часто видел глаза, беспощадно и безжалостно сияющие. Если бы не было видно его лица, а только одни глаза выглядывали наружу, по ним безошибочно можно было определить опытного матерого волка. А при беглом взгляде Алекс выглядел как веселый, жизнерадостный и весьма оптимистично настроенный брюнет в гавайских шортах, типичный представитель офисного планктона.
Алекс еще что-то говорил о судьбе несчастных адвокатов, которым денег не платят и которых девушки не любят, но его тирада прервалась на полуслове, когда он увидел выплывающих из подъезда Маню Мейкер, Ксюшу Фаер и Фриду Энгельс. Шатенка Маня, блондинка Ксюша и жгучая брюнетка Фрида настолько захватили воображение Алекса, что он даже приоткрыл рот.
– Знакомьтесь, – сказал Макс. – Это мой друг Алекс.
– Это Фрида, это Ксюша, – представила Маня. – А я Маня.
Маня подала руку для поцелуя Алексею, но тот лишь смущенно пожал ее.
– Пойдем? – спросила Маня.
– Поедем! – ответил Алекс, доставая из кармана своих гавайских шорт ключи от машины и нажимая кнопку сигнализации.
Девушки сели сзади, Макс и Алекс спереди.
– Куда поедем? – спросил Алекс.
– А давайте на Бугаз, – предложила Маня.
– Долго! – застонала Фрида.
– А я хочу на Бугаз, – согласилась Ксюша.
– Девушки, это не машина, это просто зверь, – заявил Алекс. – И по пустым воскресным дорогам она домчит нас до Бугаза всего за полчасика. А пока едем, я организую нам отличный пикник в точке прибытия.
Алекс лихорадочно пролистывал контакты в телефоне. Наконец, нашел нужный номер.
– Иван Иванович, доброе утро! – сказал он. – Мы едем к вам в гости… Нас пятеро. Сможете организовать пикничок по обычной программе? Ну и замечательно.
Алекс тронулся с места.
– Мне к пяти надо обязательно быть в городе, – сказала Фрида. – Так что я прошу прощения, но если вы будете задерживаться, я уеду раньше.
– Не волнуйся, Фрида, – сказал Алекс. – Ты вернешься в город в нужный час. Какую музыку предпочитаете слушать?
– А какой есть выбор? – спросила Маня.
– А вот, выбирайте.
Алекс протянул девушкам сумку с двумя сотнями mp3-дисков.
– Вау! – сказала Фрида. – Солидная коллекция.
– Часто путешествую на машине, – сказал Алекс. – А еще я могу угадать ваши музыкальные вкусы. Каждой из вас.
– Интересно, – сказала Фрида.
– Заинтриговал, – сказала Ксюша.
– Итак, начинаю телепатический сеанс, – изрек Алекс.
– Ты только от дороги не отвлекайся, – посоветовал Макс.
– Не волнуйся, друг. Согласно безупречно строгой статистике, адвокаты в аварии не попадают. Итак. Маня любит легкий рок или западную поп-музыку, Фрида предпочитает джаз, а также стиль чилаут. Ксюше нравится легкий металл, а также русская эстрада, русский рок и иногда шансон. Что, угадал?
– Среди моих предпочтений еще обработанные классические произведения, – сказала Фрида. – В остальном ты прав.
– Насчет меня угадал, – подтвердила Маня.
– Я бы тоже согласилась, – сказала Ксюша. – Но только я не очень музыкальный человек. Иногда слушаю радио, и все.
– Что же мы будем слушать, девушки? – спросил Алекс.
– Вот! – Фрида протянула ему диск Chilout Mix. – Потерпите пока мои вкусы в музыке.
Алекс вставил диск. Салон наполнился музыкой. Макс всеми фибрами души чувствовал восторг. Его переполняло ощущение концентрированной жизни, плотно замешанное на сексуальном желании. Оно переплеталось с предвкушением будущих удовольствий и чувством проживания прямо здесь и сейчас каждого пролетающего мгновения. Они выехали из города и помчались по живописной сельской местности.
Конечно, не через полчаса, но через честных сорок пять минут они действительно уже вышагивали по широкому морскому пляжу. Следом за ними двое сотрудников базы отдыха несли складные стулья, стол, портативный гриль, а также замаринованное мясо, холодную воду и соки. Оставив все это добро, сотрудники еще некоторое время помялись в ожидании нескольких купюр, которые бы вознаградили их за труды.
– У нас тут банька, массаж есть… Если пожелаете, – сказал один из них, и почему-то потупился.
– Сначала позагораем, – сказал Алекс.
Он дал им денег, и сотрудники двинулись обратно.
– Ну что, – сказал Макс девушкам, – Мы с Алексом тут потрудимся, а вы пока отдыхайте.
Девушки начали раздеваться. Алекс и Макс установили, столы, стулья и принялись разжигать гриль.
– Часто сюда ездишь? – спросил Макс.
– Часто. Обычно с Клавой и детьми. Начальника базы я пару лет назад вытащил из очень неприятной ситуации, сохранил ему все это великолепие в частной собственности, поэтому меня тут всегда принимают как вип-клиента.
На пляже было пусто. Только вдалеке, метрах в пятистах, небольшая компания парней и девушек загорали нагишом. Море было спокойным, небо ясным, солнце приятно согревало кожу, и время от времени налетали легкие порывы прохладного ветра. Маня, Фрида и Ксюша осторожно пробовали ножками воду.
– Холодная, – сказала Фрида. – Но раз уж приехали!..
С этими словами она с громким визгом побежала по холодной воде. Маня и Ксюша последовали за ней. Летящие во все стороны брызги, визг девушек, плеск воды. Алекс любовался этой картиной, забыв о том, что хотел поджечь угли в гриле. Макс взял у него зажигалку, щелкнул – и веселое пламя затанцевало по углям. Девушки плескались в воде довольно долго, пока совсем не замерзли. За это время угли уже покрылись горячей сединой, и Алекс принялся выкладывать первую порцию мяса на решетку.
Замерзшие, покрытые мурашками, девушки вышли из воды, и сгрудились около огня, кутаясь в полотенца.
– Градусов восемнадцать, а то и меньше, – сказала Фрида.
– Да, б-бодрит, – стуча зубами, ответила Маня.
Макс подошел к Мане и осторожно обнял ее сзади, чтобы согреть.
– Спасибо. Приятно, что остался хоть кто-то теплый. Она прижалась спиной к его груди, спереди ее согревал огонь. Минуты через две она перестала дрожать.
– Я, пожалуй, переоденусь, – сказала Маня, выскальзывая из объятий Макса. – Не смотрите в мою сторону.
– Ив нашу тоже, – присоединилась к ней Фрида.
– Пойду-ка тоже поплаваю, – сказал Макс. – Алекс, ты как?
– Я же мясо готовлю, – сказал Алекс. – Делом занят.
Алекс переворачивал мясо на другую сторону.
– Ну хорошо.
Макс сбросил с себя всю одежду и, разбежавшись, нырнул в холодную воду. Он проплыл сто метров туда и сто обратно, выскочил из воды. Он очень любил это ощущение: когда выходишь из холодного моря на пронизанный солнцем и легким ветром воздух. Ветер теперь казался ему теплым, лучи солнца приятно прикасались к коже. Макс вытерся полотенцем, потом оделся и подошел к грилю. Девушки уже кушали первое приготовленное Алексом мясо.
– Вкусно готовишь, – сказала Фрида.
– Просто великолепно, – сказала Ксюша.
– Макс, присоединяйся, – Маня протянула Максу тарелку с мясом и сок.
– Спасибо, – сказал Макс.
Мясо действительно получилось великолепно.
– А может, потом ко мне на дачу? – предложил Алекс. – Это на обратном пути, под Овидиополем. Там у меня и банька есть. И вино домашнее в погребе.
– Соблазнительно звучит, – сказал Макс.
– Нет-нет, – сказала Фрида. – У меня сегодня совсем другие планы на вечер. Я же говорила.
– Тут, на базе, тоже предлагали баньку и массаж, так что если пожелаем, времени у нас много, – сказал Алекс.
– Поживем, увидим, – сказала Ксюша. – Чего загадывать. Сейчас нам и так хорошо.
– Кстати, – сказал Алекс, – массажисты тут настоящие мастера своего дела.
– Тайцы? Китайцы? – спросил Макс.
– Нет, наши ребята из Межигорья. Они тут купили дома на Бугазе, живут. И открыли себе бизнес. В общем, они умеют и как тайцы, и как китайцы, и как турки. Да, что-то мне захотелось их массажа. Наверное, я все ж таки, пойду к ним.
– Я с тобой, – сказал Макс.
– Вот так и оставите нас на произвол судьбы? – спросила Ксюша.
– Ну что ты, мы вас с собой возьмем, – ответил Макс. – И уговорим на массаж.
– Я люблю массаж, – сказала Маня.
– И я люблю, – призналась Фрида, – особенно когда умелые руки делают.
– Между прочим, вот тут вторая порция мяса готова. Кто желает? – спросил Алекс.
– Ты сам-то покушай, – сказала Фрида. – Давай я за тобой поухаживаю.
– А я поухаживаю за тобой, – сказала Маня Максу, – чтобы ты не думал, что обделен женским вниманием.
– Давай, – сказал Макс.
Он чувствовал себя совершенно счастливым на этом берегу. Честно говоря, он хотел, чтобы каждый проживаемый миг сегодня тянулся бесконечно. «Никто ведь не знает, – размышлял Макс, – какова глубина бесконечности, отделяющей один миг времени от другого. То, что мы ощущаем время как непрерывное, вовсе не означает, что оно непрерывно на самом деле».
Маня отвлекла его от философских размышлений.
– Кушай, Макс, – сказала она, протягивая ему пластиковую тарелку, на которой красиво и нетерпеливо шипел сочащийся кусок мяса, украшенный зеленью. – Вот тебе сок.
Макс отрезал ножом кусочек мяса, макнул его в горчицу и кетчуп и положил в рот. Прохладный сок укротил горячие специи. Может быть, счастье – это соединение впечатлений всех органов чувств, которое наполняет жизнь человека смыслом в момент здесь и сейчас. Чего еще можно желать?
– Спасибо, – сказал Макс, обнимая Маню за тонкую талию. – Очень вкусно.
– Это исключительно мастерство повара, – сказала Маня.
– Вкусно вообще все, не только мясо и сок, – сказал Макс. – Вкусно, что ты рядом, вкусен этот берег, этот ветер, это сияющее небо…
– После еды мужчину всегда тянет к поэзии, – сказала Маня с улыбкой.
– Наверное, ты права. Хочешь, пройдемся?
– Хочу сначала попробовать вон те запеченные овощи, – сказала Маня. – А потом погуляем.
Алекс в это время с широкой улыбкой принимал ухаживания Фриды, которая кормила его мясом с вилки в то время, как он готовил на гриле овощи.
– Овощи готовы, – сказал он.
Фрида разложила овощи по тарелкам. Распечатали новый пакет сока. Все было хорошо. До тех пор, пока, откуда ни возьмись, не появилась Клава, жена Алекса.
– Рада тебя видеть! – сказала она, внезапно подходя к мужу и упирая руки в бока.
– Клава?! Что ты тут…
Не дожидаясь окончания вопроса, Клава с размаху дала Алексу звонкую пощечину.
Дети Алекса, Оля и маленький Борька, стояли в отдалении вместе с тещей, и расширенными глазами смотрели на то, как их мать воюет. Клава вошла в раж.
– Значит, я с детьми к маме на дачу еду, а ты блядей на море кормишь!
– крикнула она. – Еще и на нашем любимом месте! Да как ты вообще смеешь на меня смотреть после этого!
Огорошенная Фрида отступила, чтобы не находиться рядом с разгневанной толстушкой. Макс подошел к Алексу и встал рядом с ним.
– Клава, все не так, как ты думаешь, – сказал он.
– А ты молчал бы лучше. Свою жену в могилу загнал, так теперь свободен? А моего мужика блядями из семьи сманиваешь?!
В это же время проснулся и Макс. Он лег довольно поздно, поскольку засиделся за работой. Нужен был кофе, чтобы прийти в себя. Он зарядил кофеварку и отправился чистить зубы. По плану пляж… Алекс еще не выходил из отведенной ему комнаты.
– Алекс! Доброе утро! – крикнул Макс, выходя из ванной.
– Доброе, – отозвался Алекс. – Особенно оно доброе, когда никто не пилит по утрам.
– Я кофе приготовил, – сказал Макс.
Макс уже нарезал булочки, когда Алекс, одетый в яркие гавайские шорты и не менее яркую рубашку, возник на пороге маленькой кухоньки. Он был тщательно выбрит и готов к сексуальным подвигам.
– Привет, дружище! – сказал он.
– Присаживайся.
– О! Конфитюр! – сказал Алекс, осматривая стоящую на столе баночку клубничной радости.
– Отличная погода, между прочим, – сказал Макс, глядя в окно. – Как Клава? Не звонила?
– Будет она звонить! – фыркнул Алекс. – Разве что деньги понадобятся. И то в такие моменты обычно теща звонит, а не она. Специально для этого себе на дачу под Белгород-Днестровском телефон провела.
– Ну, может, беспокоится, почему ты домой не пришел.
– Может, и беспокоится. Но, скорее всего, просто бесится. Надо рубить этот гордиев узел, – решительно заявил Алекс. – Как там наши девочки, не собрались еще?
– Выйдем ближе к десяти во двор, подождем, – улыбнулся Макс.
– Красота какая! – сказал Алекс, намазывая конфитюр на булочку. – Я так давно жизни не радовался, что уже даже забыл это ощущение!
Свежий кофе дразнил ноздри, проникая в них испаряющимися ароматами, благоухал при перемешивании, бледнел от молока и томился в ожидании прикосновения жадных человеческих губ, украшая себя загадочными пенными узорами. Когда на дне чашек осталась только кофейная гуща, и булочки были съедены, Макс по-холостяцки быстро помыл посуду.
Друзья направились к Маниному подъезду. Маня, увидев их, выглянула с балкона в купальнике.
– Макс, привет! Мы сейчас выходим.
– Привет! Ждем.
– Ну и кралю ты себе отхватил! – восхитился Алекс.
– Да брось! Может, она опомнится, что ей вовсе не нужен стареющий одинокий архитектор.
– Ну конечно! – усмехнулся Алекс. – Ты не представляешь, насколько поднялись в девушкиных рейтингах архитекторы. И насколько в последнее время опустились адвокаты.
Алекс притворно вздохнул. Ветер шевелил его буйную шевелюру. Макс увидел в глазах друга тоску и волнение, и подумал, что глаза часто выдают мужчин. В молодости в них есть бархатный блеск, который так нравится женщинам, в них светятся наивность и восторг жизни, в них нет боли, нет крохотных блестящих бриллиантов потерь, оставляющих незаживающие раны во взгляде. Это глаза, в которых еще не читается опыт страданий, и частых, иногда слишком частых встреч со смертью. Из-за них с годами глаза мужчины становятся жесткими, в них появляется металлический блеск, у одних неподвижный, почти мертвый, у других беспощадный и безжалостный. У Алекса он часто видел глаза, беспощадно и безжалостно сияющие. Если бы не было видно его лица, а только одни глаза выглядывали наружу, по ним безошибочно можно было определить опытного матерого волка. А при беглом взгляде Алекс выглядел как веселый, жизнерадостный и весьма оптимистично настроенный брюнет в гавайских шортах, типичный представитель офисного планктона.
Алекс еще что-то говорил о судьбе несчастных адвокатов, которым денег не платят и которых девушки не любят, но его тирада прервалась на полуслове, когда он увидел выплывающих из подъезда Маню Мейкер, Ксюшу Фаер и Фриду Энгельс. Шатенка Маня, блондинка Ксюша и жгучая брюнетка Фрида настолько захватили воображение Алекса, что он даже приоткрыл рот.
– Знакомьтесь, – сказал Макс. – Это мой друг Алекс.
– Это Фрида, это Ксюша, – представила Маня. – А я Маня.
Маня подала руку для поцелуя Алексею, но тот лишь смущенно пожал ее.
– Пойдем? – спросила Маня.
– Поедем! – ответил Алекс, доставая из кармана своих гавайских шорт ключи от машины и нажимая кнопку сигнализации.
Девушки сели сзади, Макс и Алекс спереди.
– Куда поедем? – спросил Алекс.
– А давайте на Бугаз, – предложила Маня.
– Долго! – застонала Фрида.
– А я хочу на Бугаз, – согласилась Ксюша.
– Девушки, это не машина, это просто зверь, – заявил Алекс. – И по пустым воскресным дорогам она домчит нас до Бугаза всего за полчасика. А пока едем, я организую нам отличный пикник в точке прибытия.
Алекс лихорадочно пролистывал контакты в телефоне. Наконец, нашел нужный номер.
– Иван Иванович, доброе утро! – сказал он. – Мы едем к вам в гости… Нас пятеро. Сможете организовать пикничок по обычной программе? Ну и замечательно.
Алекс тронулся с места.
– Мне к пяти надо обязательно быть в городе, – сказала Фрида. – Так что я прошу прощения, но если вы будете задерживаться, я уеду раньше.
– Не волнуйся, Фрида, – сказал Алекс. – Ты вернешься в город в нужный час. Какую музыку предпочитаете слушать?
– А какой есть выбор? – спросила Маня.
– А вот, выбирайте.
Алекс протянул девушкам сумку с двумя сотнями mp3-дисков.
– Вау! – сказала Фрида. – Солидная коллекция.
– Часто путешествую на машине, – сказал Алекс. – А еще я могу угадать ваши музыкальные вкусы. Каждой из вас.
– Интересно, – сказала Фрида.
– Заинтриговал, – сказала Ксюша.
– Итак, начинаю телепатический сеанс, – изрек Алекс.
– Ты только от дороги не отвлекайся, – посоветовал Макс.
– Не волнуйся, друг. Согласно безупречно строгой статистике, адвокаты в аварии не попадают. Итак. Маня любит легкий рок или западную поп-музыку, Фрида предпочитает джаз, а также стиль чилаут. Ксюше нравится легкий металл, а также русская эстрада, русский рок и иногда шансон. Что, угадал?
– Среди моих предпочтений еще обработанные классические произведения, – сказала Фрида. – В остальном ты прав.
– Насчет меня угадал, – подтвердила Маня.
– Я бы тоже согласилась, – сказала Ксюша. – Но только я не очень музыкальный человек. Иногда слушаю радио, и все.
– Что же мы будем слушать, девушки? – спросил Алекс.
– Вот! – Фрида протянула ему диск Chilout Mix. – Потерпите пока мои вкусы в музыке.
Алекс вставил диск. Салон наполнился музыкой. Макс всеми фибрами души чувствовал восторг. Его переполняло ощущение концентрированной жизни, плотно замешанное на сексуальном желании. Оно переплеталось с предвкушением будущих удовольствий и чувством проживания прямо здесь и сейчас каждого пролетающего мгновения. Они выехали из города и помчались по живописной сельской местности.
Конечно, не через полчаса, но через честных сорок пять минут они действительно уже вышагивали по широкому морскому пляжу. Следом за ними двое сотрудников базы отдыха несли складные стулья, стол, портативный гриль, а также замаринованное мясо, холодную воду и соки. Оставив все это добро, сотрудники еще некоторое время помялись в ожидании нескольких купюр, которые бы вознаградили их за труды.
– У нас тут банька, массаж есть… Если пожелаете, – сказал один из них, и почему-то потупился.
– Сначала позагораем, – сказал Алекс.
Он дал им денег, и сотрудники двинулись обратно.
– Ну что, – сказал Макс девушкам, – Мы с Алексом тут потрудимся, а вы пока отдыхайте.
Девушки начали раздеваться. Алекс и Макс установили, столы, стулья и принялись разжигать гриль.
– Часто сюда ездишь? – спросил Макс.
– Часто. Обычно с Клавой и детьми. Начальника базы я пару лет назад вытащил из очень неприятной ситуации, сохранил ему все это великолепие в частной собственности, поэтому меня тут всегда принимают как вип-клиента.
На пляже было пусто. Только вдалеке, метрах в пятистах, небольшая компания парней и девушек загорали нагишом. Море было спокойным, небо ясным, солнце приятно согревало кожу, и время от времени налетали легкие порывы прохладного ветра. Маня, Фрида и Ксюша осторожно пробовали ножками воду.
– Холодная, – сказала Фрида. – Но раз уж приехали!..
С этими словами она с громким визгом побежала по холодной воде. Маня и Ксюша последовали за ней. Летящие во все стороны брызги, визг девушек, плеск воды. Алекс любовался этой картиной, забыв о том, что хотел поджечь угли в гриле. Макс взял у него зажигалку, щелкнул – и веселое пламя затанцевало по углям. Девушки плескались в воде довольно долго, пока совсем не замерзли. За это время угли уже покрылись горячей сединой, и Алекс принялся выкладывать первую порцию мяса на решетку.
Замерзшие, покрытые мурашками, девушки вышли из воды, и сгрудились около огня, кутаясь в полотенца.
– Градусов восемнадцать, а то и меньше, – сказала Фрида.
– Да, б-бодрит, – стуча зубами, ответила Маня.
Макс подошел к Мане и осторожно обнял ее сзади, чтобы согреть.
– Спасибо. Приятно, что остался хоть кто-то теплый. Она прижалась спиной к его груди, спереди ее согревал огонь. Минуты через две она перестала дрожать.
– Я, пожалуй, переоденусь, – сказала Маня, выскальзывая из объятий Макса. – Не смотрите в мою сторону.
– Ив нашу тоже, – присоединилась к ней Фрида.
– Пойду-ка тоже поплаваю, – сказал Макс. – Алекс, ты как?
– Я же мясо готовлю, – сказал Алекс. – Делом занят.
Алекс переворачивал мясо на другую сторону.
– Ну хорошо.
Макс сбросил с себя всю одежду и, разбежавшись, нырнул в холодную воду. Он проплыл сто метров туда и сто обратно, выскочил из воды. Он очень любил это ощущение: когда выходишь из холодного моря на пронизанный солнцем и легким ветром воздух. Ветер теперь казался ему теплым, лучи солнца приятно прикасались к коже. Макс вытерся полотенцем, потом оделся и подошел к грилю. Девушки уже кушали первое приготовленное Алексом мясо.
– Вкусно готовишь, – сказала Фрида.
– Просто великолепно, – сказала Ксюша.
– Макс, присоединяйся, – Маня протянула Максу тарелку с мясом и сок.
– Спасибо, – сказал Макс.
Мясо действительно получилось великолепно.
– А может, потом ко мне на дачу? – предложил Алекс. – Это на обратном пути, под Овидиополем. Там у меня и банька есть. И вино домашнее в погребе.
– Соблазнительно звучит, – сказал Макс.
– Нет-нет, – сказала Фрида. – У меня сегодня совсем другие планы на вечер. Я же говорила.
– Тут, на базе, тоже предлагали баньку и массаж, так что если пожелаем, времени у нас много, – сказал Алекс.
– Поживем, увидим, – сказала Ксюша. – Чего загадывать. Сейчас нам и так хорошо.
– Кстати, – сказал Алекс, – массажисты тут настоящие мастера своего дела.
– Тайцы? Китайцы? – спросил Макс.
– Нет, наши ребята из Межигорья. Они тут купили дома на Бугазе, живут. И открыли себе бизнес. В общем, они умеют и как тайцы, и как китайцы, и как турки. Да, что-то мне захотелось их массажа. Наверное, я все ж таки, пойду к ним.
– Я с тобой, – сказал Макс.
– Вот так и оставите нас на произвол судьбы? – спросила Ксюша.
– Ну что ты, мы вас с собой возьмем, – ответил Макс. – И уговорим на массаж.
– Я люблю массаж, – сказала Маня.
– И я люблю, – призналась Фрида, – особенно когда умелые руки делают.
– Между прочим, вот тут вторая порция мяса готова. Кто желает? – спросил Алекс.
– Ты сам-то покушай, – сказала Фрида. – Давай я за тобой поухаживаю.
– А я поухаживаю за тобой, – сказала Маня Максу, – чтобы ты не думал, что обделен женским вниманием.
– Давай, – сказал Макс.
Он чувствовал себя совершенно счастливым на этом берегу. Честно говоря, он хотел, чтобы каждый проживаемый миг сегодня тянулся бесконечно. «Никто ведь не знает, – размышлял Макс, – какова глубина бесконечности, отделяющей один миг времени от другого. То, что мы ощущаем время как непрерывное, вовсе не означает, что оно непрерывно на самом деле».
Маня отвлекла его от философских размышлений.
– Кушай, Макс, – сказала она, протягивая ему пластиковую тарелку, на которой красиво и нетерпеливо шипел сочащийся кусок мяса, украшенный зеленью. – Вот тебе сок.
Макс отрезал ножом кусочек мяса, макнул его в горчицу и кетчуп и положил в рот. Прохладный сок укротил горячие специи. Может быть, счастье – это соединение впечатлений всех органов чувств, которое наполняет жизнь человека смыслом в момент здесь и сейчас. Чего еще можно желать?
– Спасибо, – сказал Макс, обнимая Маню за тонкую талию. – Очень вкусно.
– Это исключительно мастерство повара, – сказала Маня.
– Вкусно вообще все, не только мясо и сок, – сказал Макс. – Вкусно, что ты рядом, вкусен этот берег, этот ветер, это сияющее небо…
– После еды мужчину всегда тянет к поэзии, – сказала Маня с улыбкой.
– Наверное, ты права. Хочешь, пройдемся?
– Хочу сначала попробовать вон те запеченные овощи, – сказала Маня. – А потом погуляем.
Алекс в это время с широкой улыбкой принимал ухаживания Фриды, которая кормила его мясом с вилки в то время, как он готовил на гриле овощи.
– Овощи готовы, – сказал он.
Фрида разложила овощи по тарелкам. Распечатали новый пакет сока. Все было хорошо. До тех пор, пока, откуда ни возьмись, не появилась Клава, жена Алекса.
– Рада тебя видеть! – сказала она, внезапно подходя к мужу и упирая руки в бока.
– Клава?! Что ты тут…
Не дожидаясь окончания вопроса, Клава с размаху дала Алексу звонкую пощечину.
Дети Алекса, Оля и маленький Борька, стояли в отдалении вместе с тещей, и расширенными глазами смотрели на то, как их мать воюет. Клава вошла в раж.
– Значит, я с детьми к маме на дачу еду, а ты блядей на море кормишь!
– крикнула она. – Еще и на нашем любимом месте! Да как ты вообще смеешь на меня смотреть после этого!
Огорошенная Фрида отступила, чтобы не находиться рядом с разгневанной толстушкой. Макс подошел к Алексу и встал рядом с ним.
– Клава, все не так, как ты думаешь, – сказал он.
– А ты молчал бы лучше. Свою жену в могилу загнал, так теперь свободен? А моего мужика блядями из семьи сманиваешь?!