Шоу Боб. Свет былого

   Они разжали объятия.
   — Помнишь тот день, когда я увидел тебя в Мейконе? — спросил он.
   Она кивнула.
   — Я специально прилетел из Вашингтона — просто в надежде тебя встретить…
   — Я знаю, Эл, — прошептала она. — Я говорила себе — это самообман, этого не может быть, но я знала…
   Они снова поцеловались. Когда он коснулся шелковистой кожи ее колен, они на мгновенье раздвинулись и снова сошлись, крепко сжав его пальцы.
   — Вернемся в гостиницу, — сказала она.
   По дороге в город, несмотря на вожделение такой силы, какой ему еще не приходилось испытывать, выработанная годами привычка заставляла его снова и снова думать о мотивах Миллера Побджоя. И в ее спальне, когда они завершили ритуал раздевания друг друга, в его мозг все еще вторгались новые мысли — об Эстер, о бдительных черных дисках, о часто повторяемых словах: «Ты холоден, как рыба, Элбан».
   И когда они соединились на прохладных простынях, он почувствовал, как его телом овладевает губительное напряжение. Пауза между тем, первым, моментом в автомобиле и этим оказалась слишком длинной.
   — Расслабься, — прошептала в темноте Джейн, — люби меня.
   — Я расслаблен, — сказал он с растущим чувством панического страха.
   — И я люблю тебя.
   В этот момент Джейн, мудрая Джейн спасла его. Ее палец заскользил вниз вдоль позвоночника, коснулся поясницы, и в тот же миг сверкающий гейзер страсти забил в нем, сотрясая тело. Ощущение это поднималось толчками к высшей точке, к взрыву наслаждения, которое она разделила с ним и которое уничтожило всю его скованность, все его страхи.
   «Пусть теперь бросают атомную бомбу, — подумал он, — мне все равно».
   А через мгновение они смеялись, сначала беззвучно, потом по-детски, заливисто, не в силах остановиться. И в последующие часы возрождение Гаррода было окончательно завершено.

Глава 12

   На следующее утро Гаррод позвонил домой, хотя и знал, что Эстер — из-за разницы во времени — еще спит. Он оставил для нее короткое сообщение: «Эстер, в дальнейшем я не смогу носить твои диски. Когда присланный тебе сегодня комплект прекратит свое действие, тебе придется найти другой выход из положения. Это касается всего — не только дисков. Мне жаль, что так получилось».
   Отвернувшись от экрана, он почувствовал огромное облегчение: наконец-то решился. Только за завтраком, сидя один в своей комнате, он стал размышлять, правильно ли выбрал время для звонка. С одной стороны, и это хорошо, он позвонил, как только проснулся, потому что им владела непоколебимая решимость освободиться, причем немедленно. Но в нем жил и другой Гаррод, который, если судить по прежним поступкам, умышленно позвонил бы в такой час, чтобы не встретиться с Эстер с глазу на глаз. Мысль эта расстроила Гаррода. Со смутной надеждой изгнать ее он принял душ и вышел из ванной освеженным. Непривычное тепло поселилось где-то внутри, тело стало бодрым и легким.
   «Я выздоровел, — думал он. — Это длилось чертовски долго, но в конце концов я пережил приступ безумия, который меня исцелил».
   На рассвете Джейн неожиданно сказала, что им лучше расстаться и остаток ночи провести каждому в своем номере. Теперь он остро ощутил, как не хватало ее все это время. Он решил позвонить ей, как только оденется, но тут раздался мелодичный сигнал видеофона. Гаррод быстро подошел к аппарату и включил экран.
   Звонил Миллер Побджой. Его лицо лоснилось, как только что вылупившийся каштан.
   — С добрым утром, Эл. Надеюсь, хорошо спали.
   — Великолепно провел ночь, спасибо. — О сне Гаррод счел за благо не упоминать.
   — Отлично! Хочу сообщить вам нашу программу на сегодня…
   — Сначала я сообщу вам мою, — перебил его Гаррод. — Через несколько минут я звоню своему управляющему по связям с общественностью и велю ему довести до всеобщео сведения, что проводимое здесь расследование есть чистое надувательство, что остатки автомобиля Уэскотта не содержат никаких улик и что я отказываюсь от участия…
   — Остановитесь, Эл! Канал может прослушиваться.
   — Надеюсь на это. Хорошая утечка информации обычно более эффективна, чем прямое заявление.
   — Не предпринимайте ничего до нашей встречи, — хмуро сказал Побджой. — Я буду у вас через двадцать минут.
   — Даю вам четверть часа. — Гаррод выключил экран, закурил и, медленно пуская кольца дыма, принялся анализировать сложившееся положение. Две причины побуждали его остаться в Огасте. Первая и главная: Джейн, по-видимому, пробудет здесь еще какое-то время. Вторая причина заключалась в том, что он оказался впутанным в тайну и не хотел уезжать, не распутав ее до конца. Если он заставит Побджоя допустить его до настоящего расследования, он сможет удовлетворить свое любопытство, остаться с Джейн и в то же время получить превосходный для Эст… Гаррод закусил губу. Больше не нужно объяснять что-либо или оправдываться перед Эстер. Отныне и навсегда.
   — Итак, мистер Гаррод, — сказал Побджой, тяжело опускаясь в кресло.
   — Что все это значит?
   Гаррод отметил возврат Побджоя к официальному обращению и улыбнулся.
   — Я устал играть в игры, вот и все.
   — Не понимаю. О каких играх вы говорите?
   — О тех, в которых вы используете мое имя и мою репутацию, чтобы внушить публике, что имеются какие-то улики, извлеченные из остатков машины сенатора, в то время как мы оба прекрасно знаем, что подобных улик не существует.
   Побджой взглянул на него поверх сложенных домиком пальцев.
   — Вы не докажете этого.
   — Я довольно доверчив, — спокойно сказал Гаррод. — Меня легко провести — но только один раз. У меня нет необходимости доказывать правоту своих слов. Вместо этого я хочу поставить вас в положение, при котором вы будете вынуждены доказывать правоту ваших.
   — С кем вы говорили?
   — Вы недооцениваете меня, Побджой. Известно, что политики чертовски глупо лгут, когда их загоняют в угол, но им верят лишь люди, незнакомые с фактами. Я не из их числа. Всю вашу пантомиму я наблюдал, сидя в первом ряду. А теперь скажите мне, кто убил сенатора Уэскотта?
   Побджой хмыкнул.
   — Откуда вы взяли, что я знаю?
   Гарродом овладело искушение назвать Джейн Уэйсон — в конце концов он сможет вознаградить ее за потерю работы суммой, многократно превышающей мыслимый заработок секретаря за всю его жизнь. Но он решил завершить это дело один.
   — Вы знаете, потому что изо всех сил пытались убедить всех, что я, вовсе не способный вам помочь, могу решить эту задачу. Вы нашли убийцу, но ваш метод начинен слишком большой дозой политического динамита, чтобы его можно было раскрыть.
   — Чушь. Вы можете хотя бы представить себе подобный метод? — Побджой говорил язвительно и небрежно, но что-то неуловимое в тоне, которым он произнес последнюю фразу, вдруг подстегнуло Гаррода. Глубоко в сознании шевельнулась догадка. Он отвернулся и помешкал, закуривая очередную сигарету, чтобы скрыть лицо от Побджоя и одновременно выиграть время.
   — Да, — сказал он, пока мысль лихорадочно искала решение. — Я могу представить себе такой метод.
   — Например?
   — Незаконное использование ретардита.
   — Это просто туманное утверждение общего характера, мистер Гаррод, отнюдь не метод.
   — Что ж, буду конкретнее. — Гаррод сел напротив Побджоя и, чувствуя прилив уверенности, посмотрел прямо в глаза полицейскому. — Медленное стекло уже используется на спутниках, и обычный человек, даже рядовой член пресловутой Лиги защиты частной жизни, не имеет ничего против, потому что записанная информация передается на Землю по телевизионным каналам, и никто не верит, что когда-нибудь будет создана телевизионная система, способная показать на экране переданное из космоса изображение столь малого находящегося на Земле предмета, как человек. Удаленность орбиты делает это невозможным.
   — Продолжайте, — настороженно сказал Побджой.
   — Но разрешающая способность медленного стекла столь велика, что при благоприятных атмосферных условиях и надлежащей оптике, имея компенсаторы турбулентности и тому подобное, можно следить за движением людей и автомобилей. Необходимо только спустить стекло с орбиты для непосредственного считывания информации в лаборатории. Для этого достаточно небольшой транспортной ракеты-автомата — по существу, просто торпеды, которой спутник-матка выстрелит на землю в заранее определенную зону.
   — Неплохая идея. А вы подумали, во что это обойдется?
   — В астрономическую сумму, но расход, вполне оправданный при некоторых обстоятельствах. К таковым можно отнести крупные политические убийства.
   Побджой опустил голову и закрыл лицо руками, с минуту посидел молча, потом заговорил сквозь пальцы.
   — Эта мысль приводит вас в ужас?
   — Это самое массовое вторжение в частную жизнь, о котором кто-либо слышал.
   — Вчера на пути в Бингхэм вы сказали, что-то о резком падении преступности, которое граждане получили взамен утраты некоторих прав.
   — я помню, но эта новая мысль означает такую степень утраты прав, когда человек не сможет быть уверен, что он один, даже находясь на горной вершине или в центре Долины Смерти.
   — По-вашему, правительство Соединенных Штатов станет тратить миллионыв долларов только для того, чтобы наблюдать семейный пикник?
   Гаррод покачал головой.
   — Вы признаете, что я прав?
   — Нет! — Побджой вскочил на ноги и подошел к окну. Глядя на вертикали городского пкйзажа, он добавил более спокойным тоном: — Если… если бы такое и было правдой, мог бы я это признать?
   — Но, будь я прав, вы оказались бы в любопытном положении, когда имя убийцы Уэскотта известно, но способ, которым эта информация получена, не может служить доказательством преступления. И вам пришлось бы искать другое доказательство или нечто на него похожее.
   — Вы уже упоминали об этом, мистер Гаррод, но такова, грубо говоря, ситуация, в которой мы моглибы оказаться. Меня интересует другое: вы все еще намерены предать гласности ваше предположение?
   — Как вы сами сказали, это всего лишь предположение.
   — Но способное принести немало… — Побджой тщательно выбирал слово, — … вреда.
   Гаррод встал и тоже подошел к окну.
   — Я мог бы отказаться от своего намерения. Как изобретатель медленного стекла, я чувствую себя в какой-то степени ответственным… Кроме того, я не люблю оставлять задачу нерешенной.
   — Значит, вы согласны остаться членом экспертной группы?
   — Ни в коем случае! — сказал Гаррод с живостью. — Я хочу заняться настоящим расследованием. Если вам известен преступник, мы должны найти способ доказать его преступление.
   Через десять минут Гаррод был в номере Джейн Уэйсон, в ее постели. После того, как еще одно слияние тел закрепило его новый контакт с жизнью, он, несмотря на секретность, дал понять Джейн, что все подозрения о Побджое оправдались.
   — Я так и думала, — сказала она. — Джон ничего не говорил мне, но я знаю, что он пытается разгадать их тайну.
   — Так он еще не знает? — Гарроду не удалось скрыть хвастливых ноток. — Он, верно, не нашел правильного подхода к Побджою.
   — Я работаю с Джоном лостаточно давно, чтобы понять, что он всегда ко всему находит правильный подход. — Она приподнялась на локте и посмотрела на Гаррода сверху. — Если уж он не смог найти…
   Гаррод засмеялся, увидев задумчивое выражение ее глаз и легкую морщинку, исказившую лоб Джейн.
   — Забудь об этом, — сказал он беззаботно и привлек к себе тело, ставшее таким знакомым.

Глава 13

   Капитан Питер Реммерт с самого начала не скрывал своей неприязни к вмешательству Гаррода. Был он человеком неуравновешенным, легко поддающимся переменам настроения, иногда скупым на слова, в другое время говорливым не в меру, фонтанирующим в совершенно неуместной книжной манере. Однажды за кофе он сказал Гарроду: «Благодаря выравниванию материального благополучия богатый любитель, на досуге занимающийся расследованием убийства, уже не вызывает доверия. Он исчез даже со страниц дешевых детективных книжонок. Зенит славы людей такого рода пришелся на первую половину века, когда ненормальность их положения была непонятна бедняку. Простому человеку богач представлялся существом непостижимым, способным от нечего делать превратиться в сыщика». Считая это расследование делом утомительным и притом безнадежным, капитан тем не менее честно выполнял свой долг. Знал он немного. Его и небольшую группу помощников привели к присяге о неразглашении тайны, после чего им сообщили имя некоего человека и его адрес в Огасте. От них требовалось доказательство причастности подозреваемого к убийству сенатора Уэскотта.
   Звали этого человека Бен Сала. Итальянец по происхождению, сорока одного года, имел скромное дело по оптовой торговле моющими и дезинфецирующими средствами, жил с женой в небольшом доме в западной части города, где селились люди среднего достатка. Детей у них не было, и второй этаж они сдавали пятидесятилетнему холостяку Мэтью Маккалафу, служившему шофером в местной транспортной компании.
   Следуя принятому порядку, Реммерт запросил сведения об итальянских родственниках Салы, но никаких связей с мафией не обнаружил. Поскольку капитан получил указание к подозреваемому непосредственно не обращаться, то расследование могло закончиться, практически не начавшись. Но тут стало известно еще об одной смерти. На следующее утро после гибели сенатора Уэскотта Мэтью Маккалаф, житель Салы, скончался от сердечного приступа, когда садился в автобус.
   Это совпадение привлекло внимание группы Реммерта лишь через несколько часов, после чего полицейские сочли его удобным предлогом для визита в дом Салы. Однако в это время стали известны результаты опроса мониторов из медленного стекла, установленных дорожной службой. Новые данные явились для Реммерта неприятным сюрпризом. Ему было приказано изобличить Салу в убиймтве сенатора, и мониторы действительно показали, как старый, потрепанный фургон подозреваемого за несколько часов до убийства отъехал от его дома и направился к Бингхэму, а через несколько часов после убийства вернулся обратно тем же маршрутом. Однако в полученных сведениях был изъян. Запечатленные стеклом картины ясно свидетельствовали, что за рулем машины сидел Мэтью Маккалаф — человек, умерший естественной смертью спустя несколько часов.
   И он был один.
   — Это позволило нам войти в дом Салы и все тщательно осмотреть, — сказал Реммерт. — Мы как бы выясняли личность Маккалафа, но на самом деле пытались найти улики против хозяина.
   — Нашли что-нибудь? — Гаррод не отрывал глаз от экрана с изображением фасада дома.
   — Ничего. Виновным оказывается Маккалаф.
   — Не слишком ли это удобно? Большая удача — я говорю о его скоропостижной кончине.
   Реммерт фыркнул.
   — Если это удача, я, пожалуй, предпочту оставаться неудачником лет до ста.
   — Вы прекрасно понимаете, что я имел в виду, Питер. Если Сала — убийца, то сложившееся положение ему на руку: человек, на которого он свалил вину, замолчал на следующее утро.
   — Бен Сала не сваливал вину на Маккалафа — это делаю я. В любом случае мне не понятен ход ход ваших мыслей. Предположим, убийца — Бен Сала. Смерть жильца неминуемо привлечет к дому внимание полиции. Зачем ему это нужно? Кроме того, что бы ни говорил Побджой, Сала не убивал сенатора. Тому есть доказательства.
   — Посмотрим их.
   Реммерт громко вздохнул, но переключил проектор на быструю перемотку. Пейзажное окно, установленное в коттедже напротив дома Салы, позволило снять голофильм, охватывающий жизнь подозреваемого за весь предыдущий год. Полученная информация была занесена в ретардитовое устройство памяти, но, поскольку медленное стекло не позволяет возвращаться к старым кадрам, для практической работы использовался обычный голографический фильм.
   На экране появилось изображение дома Салы, каким он был год назад, при установке пейзажного окна. Обычный двухэтажный дом с эркером на первом этаже, подпирающим небольшой балкон. Ухоженный палисадник. К основному строению примыкает гараж, его фасад — на одном уровне с домом. Заглянуть внутрь гаража можно только через окна в верхней части ворот.
   Реммерт прокручивал фильм, время от времени останавливаясь, чтобы показать Гарроду, как Бен Сала и Маккалаф входят и выходят. Бен Сала оказался невысоким плотным мужчиной с черными кольцами волос вокруг блестевшей как начищеный ботинок лысины. Маккалаф был повыше и слегка сутулился. Серые волосы он зачесывал назад, открывая длинное унылое лицо. Комнату свою он покидал редко.
   — Маккалаф не слишком похож на политического убийцу высокого ранга,
   — заметил Гаррод. — Чего не скажешь о Сале.
   Кроме внешности, нам нечего поставить ему в вину, — сказал Реммерт, останавливая кадр. Сала работал в саду. Рубаха натягивалась на тучном животе итальянца. — У него пикническое сложение.
   — Какое?
   — Пикническое. Пикниками называют тучных, низкорослых, коренастых мужчин, которые нередки среди психически неуравновешенных убийц. Но точно такое же сложение характерно для многих неи в чем не повинных людей.
   Замелькали новые сцены, выхваченные из реки времени. Бен Сала и его жена, тоже темноволосая, ссорятся, едят, спят, читают, иногда занимаются грубой любовной игрой, в то время как меланхоличное лицо Маккалафа одиноко маячит у окон второго этажа. В одно и то же время Сала уезжал по делам и возвращался в белом пикапе последней модели. Наступила зима, пошел снег. Бен Сала стал ездить в потасканном грузовичке пятилетней давности.
   Гаррод поднял руку, подавая знак остановить фильм.
   — Разве дела Салы пришли в упадок?
   — Вовсе нет. Он оказался умелым дельцом — для своего уровня, конечно.
   — Вы спрашивали, почему он стал пользоваться старой машиной?
   — Представьте, спросил, — сказал Реммерт. — При старых методах расследования такие факты оставались незамеченными, но во время просмотра ретардитовой записи они бросаются в глаза.
   — Что он вам ответил?
   — Бен Сала все равно собирался продавать свой пикап через полгода, но тут кто-то предложил ему хорошую цену. Он сказал, что просто не мог удержаться от удачной сделки.
   — Вы спросили, сколько он получил за машину?
   — Нет. Не счел существенным.
   Гаррод сделал пометку в блокноте и попросил продолжать. Снег растаял, уступил место зелени весны, а та — ярким цветам лета. В первые дни осени на крыше гаража появился кусок синего брезента. Был он большим, во всю крышу, да еще над воротами свесился край, закрыв окна.
   — Зачем это? — спросил Гаррод, останавливая кадр.
   — Крыша протекла.
   — По-моему, крыша была крепкой.
   Реммерт вернулся немного назад. На кровле в нескольких местах открылась поврежденная черепица. Еще на пару дней в прошлое — крыша снова была исправной.
   — Несколько неожиданно, вы не считаете? — спросил Гаррод.
   — В начале сентября прошли ураганы. Бен Сала собирается строить новый гараж, поэтому не захотел основательно ремонтировать крышу.
   — Все одно к одному, комар носа не подточит.
   — Что вы имеете в виду?
   — Пока не знаю. Взгляните, как небрежно болтается край брезента над фасадом гаража. А ведь в остальном хозяйство Салы в полном порядке.
   — Может быть, так дождь не заливает ворота. — Реммерт начал проявлять нетерпение, видя, как Гаррод делает очередную пометку. — Да и что можно извлечь из этого наблюдения?
   — Возможно, и ничего. Но если живешь с медленным стеклом столько, сколько я, оно меняет взгляд на вещи. — Гаррод внезапно осознал, что выражается напыщенно. — Извините, Питер. Есть еще что-нибудь интересное между этим моментом и ночью убийства?
   — Я не нашел, но, может быть, вы…
   — Давайте последнюю ночь, — сказал Гаррод.
   Было темно, когда шит ворот поднялся и скользнул внутрь — так втягиваются самолетные закрылки. Фургон осторожно выехал из гаража, и ворота автоматически закрылись. Включились электронно-оптические усилители, изображение стало ярче. Реммерт остановил кадр: за рулем сидел Маккалаф. Он надвинул на лоб шляпу, но не узнать его длинное печальное лицо было невозможно.
   — Дорожные мониторы зафиксировали его движение до северной границы города, — сказал Реммерт. — Теперь обратите внимание на гараж — брезент откинут, и можно заглянуть внутрь.
   Он включил быструю перемотку, а когда цифровой индикатор в углу показал, что прошло полчаса, снова перевел проектор на нормальную скорость. Темные квадраты гаражных окон залил белый свет. За окнами двигался человек. Он был коренаст и черноволос — без сомнения, Бен Сала.
   Пока хозяин наводил порядок в гараже, Реммерт нажал на кнопку, включая запись показаний подозреваемого:
   — Ну, значит, к семи Мэт вернулся. Серый весь и руку левую все тер
   — болела, что ли. Его, говорит, на сверхурочные попросили выйти. Так-то он все на аввтобусе ездил, у него проезд бесплатный, но тут у меня фургон попросил. Потому, сказал, устал очень, не хочу, сказал, пешком до автобуса. Ну, я ему дал машину, он и поехал. Часов одиннадцать было. Я потом еще в гараже поработал и спать лег. Слышал, он ночтю приехал, а когда — не знаю, на часы не смотрел. Наутро он, как всегда, на работу ушел, и больше я его живым не видел.
   Реммерт выключил запись.
   — Что скажете?
   — Что вы скажете?
   — Показание как показание. Я таких тысячу раз слышал.
   Гаррод не сводил глаз с экрана, где изображение Салы все еще мелькало за окнами наража.
   — Да, лн говорит не очень гладко, но все же…
   — Все же?
   — Бен Сала умудрился втиснуть в очень короткую речь колоссальный объем информации — все по существу, все логично, в продуманном порядке. В тысячах снятых вкми показаний, Питер, сколько было таких, которые не содержали ни одного лишнего слова?
   — Тяжесть изобличающих улик растет, — едко сказал Реммерт. — Бен Сала понимает — его могут заподзорить в убийстве, вот он и выбирает слова. Мы опрашиваем множество люей, чей английский небезупречен, но они могут рассказать больше, чем профессор университета. Вы не замечали, что в сценах допроса в детективных фильмах какой-нибудь бандюга из трущоб всегда получает лучшие реплики? Талант сценариста раскрепощается, когда он может хоть на время наплевать на все эти «будьте любезны» и «с вашего позволения».
   Гаррод подумал с минуту.
   — А что, если…
   Реммерт не слушал.
   — Как-то в прошлом году я допрашивал одного парня. Он обвинялся в непредумышленном убийстве. Я спросил его, зачем он это сделал. Знаете, что он ответил? Он сказал: «Откроешь газету, а там молодые только и делают, чтто занимаются благотворительностью и безвозмездным трудом на пользу общества. Вот я и захотел показать им всем, какие среди нас есть выродки». Такого я и в кино не встречал.
   — Послушайте, — сказал Гаррод, — велдь я смотрю этот фильм впервые, так?
   — Так.
   — Упрочится ли моя репутация в ваших глазах, если я предскажу кое-какие события, которые мы увидим на экране чуть позже?
   — Смотря какие.
   — Хорошо. — Гаррод показал на экран. — Обратите внимание, брезент на крыше гаража откинут, и через окна можно заглянуть внутрь. Так вот, я предсказываю, что после возвращения фургона край брезента снова опустится и закроет окна.
   — И что из этого следует? Мы уже видели — Маккалаф уехал, а Бен Сала остался в гара… — Реммерт замолчал, наблюдая, как фургон подъезжает к гаражу. Радиосигнал открыл ворота, и машина исчезла в темной глубине. Когда ворота закрывались, какая-то деталь запорного механизма зацепила свободный край брезента и потянула его вниз. Край брезента упал и закрыл окна.
   — Это было неплохо, — признался Реммерт.
   — Мне тоже так кажется.
   — Но такие догадки невозможны, если за ними не стоит теория. В чем она?
   — Я вам отвечу, но сначала мне нужно выяснить еще одно обстоятельство, — сказал Гаррод. — Чтобы самому убедиться в справедливости этой теории.
   — Что вы хотите узнать?
   — Сколько Бен Сала получил за свой пикап.
   — Пойдемте ко мне в кабинет, здесь нет терминала. — Реммерт посмотрел на Гаррода, не скрывая удивления, но от вопросов воздержался. Он сел за клавиатуру и сделал запрос — терминал был связан с центральным компьютером полицейского управления на другом конце города. Через секунду раздался писк, и Реммерт оторвал полоску с рулона фотопринтера.
   Взглянув на текст, он удивился еще больше.
   — Тут сказано, что Бен Сала получил от перекупщика полторы тысячи долларов.
   — Не знаю, как вы, — сказал Гаррод, ощущая в груди знакомые ликующие удары сердца, — но, будь этот пикап моим, я бы не задумываясь отклонил такое предложение.
   — Чертовски дешево, согласен. Отсюда следует, что Бен Сала в своих показаниях несколько отклонился от истины. Не понимаю, почему деловой человек с хваткой, по существу, за бесценок отдает хорошую машину и покупает развалюху.
   — Если хотите, я расскажу вам, как было дело. — И Гаррод приступил к изложению своей теории.
 
   Получив сигнал, что настало время действовать, Бен Сала испугался. Он надеялся, что о нем забыли, но теперь, когда пришел приказ, у него не оставалось выхрда: неповиновение каралось смертю — скажем, от взрыва бомбы, заложенной в очередную партию стирального порошка. Во всяком случае, план убийства был продуман столь тщательно, что Бен Сала почти не рисковал.
   В качестве первого шага ему надлежало обзавестись дешевым грузовичком типа «бурро», выпущенным фирмой «Дженерал мотрс» четыре года назад и почти сразу же снятым с производства. Главное свойство этой машины, которым Бен Сала собирался воспользоваться, заключается в том, что ее стекла сделаны из обычного плоского стекла, а ветровое стекло может поворачиваться на оси для доступа воздуха. Бен Сала, впрочем, интересовался не вентиляцией, а возможностью смотреть через щель наружу.