Шоуолтер Джена. Поцелуй тьмы

   Оказавшись на середине кровати, девушка остановилась и оперлась на локти.
   Ее ноги раздвигались… раздвигались… раздвигались… открывая само средоточие ее жара. Его сердце замерло, перед тем как загрохотать в неистовом ритме, пока он упивался ее красотой. Она была совершенством: слегка загорелая кожа, просящий его языка пупок, плоский животик, стройные бедра.
   Дрожа, Люциен приблизился к кровати. Внезапно замер, нахмурился. Чертыхнулся. Смерть завопил.
   «Что случилось?», тоже хмурясь, спросила Анья.
   «Души. Ненавижу то, что это опять происходит в такой момент» Он с трудом выговаривал слова сквозь визг демона.
   «Люциен…»
   «Не сходи с места. Умоляю» Он исчез, позволяя мчаться своему духу туда, где он требовался. Две души в Китае, чьи тела были уничтожены ядом, нуждались в транспортировке.
   Одной надо было в рай, другой – в ад. Одна, конечно же, счастливо последовала за ним. Другая отбивалась и вопила. Люциен злился, что пришлось покинуть Анью, потому с яростью вверг сопротивляющийся дух в ад. Смерть ярился всю дорогу. Наконец-то завершив работу, они смогли вернуться.
   Завидев Анью, Люциен обрадовано вздохнул. Смерть утихомирился.
   На этот раз она не трогала себя, но поджидала его. Сквозь бюстгальтер он видел, что ее соски съежились бусинками. Ноги были по-прежнему разведены, и он видел влагу, пропитывающую ее трусики.
   Заметив его, она медленно улыбнулась.
   «Не хотела заканчивать без тебя»
   «Я рад» Он взобрался на кровать.
   Анья остановила его, упершись ногой ему в живот, прежде чем он успел лечь на нее.
   «Думаю, нам стоит установить парочку базовых правил»
   «Никаких правил» Он поднял ее ногу и поцеловал свод стопы.
   Задыхаясь, она откинулась на спину.
   «Продолжай в том же духе, и я с радостью буду смотреть на свои ноги»
   Он лизнул ее.
   «Одно. Только одно правило» Его язык снова высунулся, обвиваясь вокруг ее большого пальца. У нее выступила гусиная кожа.
   «О, боги» воскликнула она. «Никто такого не делал. Кто бы подумал, что это может быть так приятно? Ох, да»
   Собственническая волна прокатилась по нему. Страсть в ее лице будет преследовать его до конца дней, поскольку она была истинной и концентрированной и несдержанной.
   «Какое правило? Я уже согласился не входить в тебя»
   «Не это» сказала она, выгибая бедра. «Лизни снова»
   Он повиновался.
   Она застонала.
   «Какое правило?»
   «О, да. Мое правило» Она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону. Тот приземлился на груде кинжалов. Ее соски оказались маленькими розовыми ягодками, созданными для его языка. «Никто из нас не покинет эту кровать, пока оба не будут удовлетворены. Вот мое правило»
   Таких слов он меньше всего он ожидал от нее. Его живот свело от чувства, давать название которому он отказывался.
   «Согласен. Если ты согласишься с одним моим правилом»
   «Каким?» серьезно спросила она.
   «Здесь, в этой кровати, не будет битв» Он погрузил ее пальчик в рот, скользя по нему языком. «Только экстаз»
   Она вцепилась в простыни.
   «Согласна. Согласна, согласна, согласна!»
   Рык вожделения в его голове раздался, когда он сорвал с нее трусики и наконец-то водрузился поверх нее. Его член был горяч, но ее женственная сердцевина была еще горячее, он почувствовал это когда скользнул по ней осторожно, чтобы не погрузиться.
   Она не отпрянула, но позволила ему тереться об нее.
   «Я еще никогда не была так близка с мужчиной»
   «Я тоже»
   Мягкий хриплый хохот сорвался с ее губ.
   «Почему я тебе доверяю? Тебе, от которого я должна бежать со всех ног»
   Поняв, что сболтнула, она побледнела, а он нахмурился.
   «Что случилось?»
   Решительность окрасила ее черты, когда она уставилась на него снизу вверх.
   «Ничего. Не доверяю я тебе. Вот, что я хотела сказать. Будем честны. Ты для меня не больше, чем веселое времяпрепровождение. И почему, черт побери, ты остановился? Я не давала тебе такого позволения»
   Она говорила громко, жестоко, практически улыбаясь своим словам. Что она творит? Он мог поверить ей вчера, даже час назад, но не сейчас. Не тогда, когда она была под ним, голая и влажная от желания.
   Она не спала с Уильямом, не позволила красавцу прикасаться к себе таким сексуальным способом. Она пришла со своими потребностями к Люциену и доверилась ему в том, что он не возьмет больше, чем она сможет дать. Так что да. Он знал, что она не говорила искренне.
   «Крон», снова подумал он, сцепив зубы. Но Люциен не бросил ему вызов. Не сейчас.
   Она доверяла ему, потому он будет верить, что она не намеревалась обидеть его, что она думала помочь ему, ведя себя подобным образом.
   Склоняясь, он взял ее за подбородок и повернул к себе для поцелуя. Глубокого, проникающего поцелуя. Поначалу она не ответила. Даже попробовала отвернуться. Затем ее язык нерешительно встретился с его, нежно, сладко. Она застонала. Пальцы запутались в его волосах.
   Испробовав ее клубничный вкус, он ощутил, как жажда расцветает в нем.
   Пометь. Он отпустил ее подбородок и взял в ладони ее груди. Моя.
   Пометь ее. Да, да. Она моя.
   Он переместился губами к центру ее горла и всосал кожу. Сосал и сосал. Она извивалась и извивалась, руки оставались в его волосах, держа его в плену. Она издавала короткие вздохи, а он чувствовал, как жемчужинки ее сосков впиваются в его грудную клетку.
   Когда он наконец-то поднял голову, то увидел оставленный на ее шее синяк. Удовлетворенность пронзила его.
   «Я недостаточно времени провел с твоей грудью в прошлый раз»
   «Нет» Ее ноготки царапали его череп, и он знал, что она также распалена и голодна как и он, уже утонувший в страсти. Она больше не пыталась отталкивать его.
   «Позволь мне возместить это» Спускаясь ниже, он вкусил один клубничный сосок, потом другой.
   «Люциен» задохнулась она.
   «Люблю, как ты произносишь мое имя»
   «Еще Люциен. Пожалуйста, еще»
   Втягивая ртом ее соски, перекатывая их языком, он провел рукой вдоль чувственных очертаний ее тела. Ноги девушки раздвинулись так широко, как только могли.
   Она задохнулись, когда подушечка его пальца нашла ее клитор.
   «Нет… не входи… но может быть…»
   «Я знаю. Не погружать их так глубоко, как только бы я смог. Не прикасаться к тебе до самой глубины души. Не становиться единым целым вместо двух. Не ощущать, как твои внутренние стенки сокращаются вокруг меня»
   Она впилась в его плечи. Ее голова моталась из стороны в сторону, словно она представляла себе все это. Ее глаза зажмурились, а белые зубки терзали свою нижнюю губку.
   Милые небеса, она была такой влажной, что намочила его руку.
   «Ненавижу свое проклятие» прохрипела она.
   «Я тоже его ненавижу. Ненавижу и свое собственное. Но если это именно они свели меня с тобой, то я радостно буду терпеть их вечность» Он поглаживал ее, быстрыми кругами, затем замедлялся, когда она была близка к оргазму, позволяя ей успокоиться, затем убыстряясь опять.
   Лишь доведя ее до умопомрачения, когда она отчаянно кричала от нужды его имя, умоляя, прося, он дал ей освобождение. Ее тело дернулось. Ее руки вцепились в него с такой силой, что кости бы него не выдержали, будь он смертным.
   Все это время Люциен наблюдал за ее лицом. Как раскрывались ее губы и как ее дыхание становилось поверхностным. Как наслаждение и абсолютное удовлетворение отразилось в ее лице. Как распахнулись ее веки от удивления, словно она смогла увидеть вокруг себя звезды.
   Когда она затихла, он положил ей голову на грудь, прислушиваясь к биению ее сердца. Ее кожа была скользкой от пота и страсти. Он был готов взорваться, но не желал испортить момент.
   Однако она перевернула его на спину и улыбнулась ему.
   «Теперь я покажу тебе, какой плохой могу быть я» Она прикоснулась к себе между ног, увлажнив руку своими собственными соками, а затем ухватилась за его плоть.
   Двигала рукой вверх-вниз нежными движениями, что сводили его с ума. Потянувшись назад, он взялся за изголовье и попытался удержать себя на месте. Он так много раз возбуждался за прошедшую неделю, что его тело практически плакало от облегчения, когда она ласкала его.
   Пальцы скользили по головке его пениса с каждым восходящим движением, стискивая и дразня.
   «Анья» выдохнул он.
   «Ммм, понимаю, что ты говорил насчет имени» Говоря она другой рукой коснулась его яичек. «Мне нравиться. Скажи еще раз»
   «Анья, я сейчас…»
   «Сделай это. Кончи для меня. Я хочу посмотреть»
   Его бедра приподнялись.
   «Не останавливайся»
   «Дай мне это» проурчала она. Ее рука снова двинулась вниз по его члену, и он не смог сдерживаться ни минуты больше
   Напрягся, и горячее семя выстрелило ему на живот. Он ревел и ревел и ревел.
   «Анья!»
   «Еще» Ее рука продолжала скользить по нему. «Все. Каждую капельку»
   Его мускулы напрягались, расслаблялись, напрягались, расслаблялись. Его бедра оторвались от кровати, а пятки зарылись в матрас. Он думал, что это невозможно, но излился снова, а мозг его с каждой волной наслаждения затягивало в мигающую черную дыру, что разверзлась под ним.
   «Славно, хороший мальчик» похвалила его Анья.
   Наконец-то опустошившись, он рухнул вниз. Она обтерла его полотенцем, перед тем как устроиться рядом. Его руки обняли ее, беря в плен.
   «Спроси ее про ключ»
   Нет. Не сейчас.
   Жизнь важней единого мига.
   Истина. Он раскрыл, было, рот, чтобы потребовать у нее ответа, но слова отказывались формироваться, когда она прильнула ближе, закрыла глаза и довольно вздохнула.
   Нет, ничто не может быть важней этого мига.
   Вскоре он уснул с улыбкой на устах.
   «И дня не прошло, как я завалилась с ним в постель» подумала Анья, крепче прижимаясь к спящему Люциену.
   Она пыталась противиться, пыталась держать его на расстоянии. Он был так чертовски страстен, властен и пред ним невозможно было устоять. Его ревность к Уильяму… Боги, она могла испытать оргазм, просто наблюдая, как он борется с нею.
   Она пыталась притворяться, что Люциен ничего для нее не значит, говоря ужасные вещи на случай, если Крон Подглядывающий наблюдал, но не смогла уйти, когда Люциен приказал ей выбирать место для удовольствий.
   После произошедшего в этой постели, она больше не знала, как быть с Кроном или как ввести его в обман по поводу ее истинной страсти к Люциену. Теперь ее отрицать не имело смысла. Часть ее была рада. Она не могла больше обижать Люциена, просто не сумела бы. За последнюю неделю он стал важен для нее: ей хотелось его лелеять.
   Люциен пошевелился, заворчал, потом сел и нахмурился.
   Она тоже нахмурилась.
   «Что стряслось?»
   «Меня призывают» невнятно произнес он.
   Не дождался ее ответа, просто исчез. Девушку охватила паника, когда через полчаса он не вернулся. Призвали его души умерших или Крон? Стоит ли ей уже искать его? Откуда, черт возьми, ей начинать…
   Внезапно появился Люциен, жив-здоров, и свернулся подле нее. Его замечательное тепло окутывало ее, пока он, вздыхая, закрыл глаза.
   «Дурацкие души» пробормотал он. Теперь в его голосе звучало сожаление. Немного огорчения. «Зачем они сопротивляются?»
   Она облегченно расслабилась рядом с ним, рисуя пальцем сердечки по всей его груди. Те пару раз, когда она наблюдала, как он выполнял свои обязанности, он справлялся за пару минут. Ей хотелось узнать, что заставило его сегодня так задержаться. Теперь же она могла только гадать. Было так много мертвецов?
   «Предупреди меня в следующий раз и пойду с тобой»
   Его глаза раскрылись, чтобы уставиться на нее изучающим взглядом.
   «Почему ты хочешь посетить ад?»
   «Чтобы тебе не пришлось тащить ношу в одиночку» подумала она, а вслух сказала:
   «Это может быть весело»
   «Не весело, то я тебе обещаю» Он провел вверх-вниз по ее руке, и она заметила заживающий порез на его запястье.
   Один из духов поранил его? Если так, то им крупно повезло, что они уже мертвы.
   «Просто возьми меня. Ладно? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, с меня причтется. Я хочу пойти с тобой»
   Положив ладонь ей на грудь, он поцеловал оставленную на ее шее отметину.
   «Взять тебя. Ммм, мне нравится, как это звучит» Его член встал и уперся в ее клитор.
   Простонав, она развела ноги.
   «Это не то, что я имела в виду, но мне нравится ход твоих мыслей. Дословно»
   Он хихикнул и продолжил «брать ее» на пик наслаждения. Только позднее она поняла, что он так и не дал ей ответа.

Глава четырнадцатая.

   Парис медленно разлепил веки. Они были тяжелы, словно к ним прилепили по булыжнику. Во рту у него пересохло и воняло так, будто кто-то умер там внутри, а кожа вся чесалась. Его щиколотки и запястья были обернуты чем-то холодным и тяжелым.
   Что, черт побери, с ним стряслось? Где он? Он не помнил, чтобы соглашался поиграть в БДСМ с … как бы там ее ни звали.
   «Хорошо. Ты наконец-то очнулся»
   Он узнавал этот мило невинный голос, но не мог соотнести его с лицом. Нахмурился. Белые огоньки пульсировали перед ним, и он заморгал, увлажняя глаза. Последнее, что он помнил, это поцелуй с женщиной. Теплый взгляд ее ореховых глаз и каштановые кудри наконец-то вынырнули на поверхность его сознания. Веснушки, некрасивое лицо.
   Он поцеловал эту женщину – как там ее звали? – а потом вырубился. Правильно?
   «Парис» позвала она, теперь ее голос звенел сталью. Внезапно она присела перед ним.
   Только что вспомнившееся ему некрасивое лицо нарисовалось пред его глазами. Он почесал дрожащей рукой свое лицо, стараясь прийти в себя. Звякнули обтягивающие его руку цепи. Она что… нет вряд ли. У нее не было сил, чтобы свалить его.
   Должно быть, на него напали Ловцы.
   «Они заперли нас?» Его голос скрипел. В голове стоял густой туман, с которым он не мог справиться. Он давненько не имел секса, что объясняло его слабость и то, что его одолели.
   «Я заперла тебя» вздыхая, сообщила она.
   Что она сделала?
   Несмотря на туман, он обратил к ней все свое внимание. Ее волосы были затянуты в тугой узел, веснушки скрыты макияжем, а глаза упрятаны за очками с толстыми стеклами.
   Его плоть мгновенно восстала.
   «Зачем тебе делать такое?»
   «Не можешь догадаться?» Она потянулась и повернула его голову в сторону, изучая шею. Провела пальцем по болезненной точке.
   «Колотая рана» понял он, и ответ на его вопрос родился сам.
   «Ты – мой враг» Хотя кровь его застыла, каждая клеточка тела тянулась к ее прикосновению, желая большего. Но она не выглядела хоть сколько-нибудь возбужденной. Она была занята делом, спокойна и уравновешена.
   «Да. Рана не исцеляется» сдвигая брови, сообщила она. «Я не хотела так сильно проткнуть тебя иглой. За это прошу прощение»
   Она просит прощение? Пожалуйста. Их поцелуй прокрутился в его мозгу. Ее горячий маленький язычок у него во рту… ее груди в его руках, маленькие, но чувствительные… острая боль. Он прищурился.
   «Ты обманула меня. Обвела вокруг пальца как маленького»
   «Да»
   «Зачем? И не говори, что ты Наживка. Ты недостаточно красива» Он просто сказал это, чтобы быть жестоким.
   Краска бросилась ей в лицо, делая ее красивой, хотя он отрицал это секунду назад.
   «Нет, я не Наживка. Или вернее сказать я бы не подошла на эту роль для любого другого кроме тебя. Ведь тебе плевать кого трахать, не так ли Разврат?» Каждое слово дышало отвращением.
   Он окинул ее взором.
   «Очевидно, нет»
   Румянец на ее щеках усилился, а его член затвердел еще сильнее.
   Спокойно малыш.
   «А ты не боишься, что я обижу тебя?» шелковым тоном поинтересовался он.
   «Нет» Она изогнула дугою темную бровь. «У тебя не хватит сил. Уж об этом я побеспокоилась»
   Не пререкайся с ней, идиот. Соблазни ее, верни свои силы и разнеси это место на куски.
   Он заставил свое лицо смягчиться, просиять страстью. Как ни печально, но ему не пришлось разыгрывать страсть.
   «Тебе нравилось быть в моих руках. Признайся. Я знаю женщин и отлично осведомлен насчет их желаний. Ты пылала страстью ко мне»
   «Заткнись» бросила она.
   Эмоции. Превосходно.
   «Не хочешь ли продолжить, пока не заявились твои дружки?»
   Она стиснула зубы и выпрямилась, увеличивая между ними дистанцию. Без ее требующего внимания лица перед своим носом он смог осмотреть комнату. Или скорее камеру. Грязный пол, решетки вместо стен.
   Фыркнул от отвращения, целиком и полностью направленного на себя самого. Ему стоило быть умней. Быть осторожней, а он был так беззаботен и глуп. Он практически поднес себя Ловцам на блюдечке с голубой каемочкой. Вот посмеются с него остальные, когда узнают.
   «Так значит ты Ловец, правда?»
   «Если под словом «ловец» ты подразумеваешь защитника всего доброго и правильного и справедливого, тогда да» Не смотря на него, она сняла часы и продемонстрировала татуировку бесконечности на запястье. «Меня всегда манили истории о демонах и злодеяниях – я всегда покупала про них книги, посещала лекции и семинары. Эти люди около года назад предложили мне присоединиться к ним. Я согласилась и ни дня об этом не жалела»
   Вид символа должен был вызвать у него приступ тошноты; так всегда было. На этот же раз его язык зачесался, чтобы проследить за контурами восьмерки на ее коже.
   «И что ты надеешься сотворить со мной?» поинтересовался он. Не паниковал. Пока. Сотни лет назад Ловцы уже загоняли его в угол. Он сумел сбежать, получив только пару царапин.
   Этот раз не будет отличаться; уж об этом он позаботится.
   «Мы намерены провести над тобой эксперименты. Исследовать тебя. Использовать тебя как приманку, чтобы захватить еще демонов. А потом мы намерены вытянуть из тебя демона, когда найдем ларец Пандоры, убив тебя и пленив монстра» Снова она говорила так обыденно, будто бы они обсуждали, что съесть на ужин.
   Он повел бровью.
   «Только и всего?»
   «Пока что»
   «Тогда ты вполне можешь убить меня, душечка. Мои друзья не сдадутся вам, чтобы спасти мою потертую задницу» Нет, они перебьют здесь всех.
   «Это мы еще посмотрим, не так ли?» оборонительно заявила она.
   Хватит с ней спорить. Ее надо очаровать любой ценой. Едва он кончит в нее, то сразу же обретет силу убить всех, кто встанет на его пути. Даже ее. Стерву.
   Почему ему не поручили демона Насилия, как Мэддоксу? Ему не приходилось бы зависеть ни от чего другого кроме гнева, чтобы войти в силу. Гребаный демон Разврата. От него одни неприятности.
   Пару раз демон, отчаявшись, принудил его обратиться к – не думай об этом. Не сейчас, не тогда когда ты должен быть на взводе.
   «Милая» позвал он, используя свой хрипловатый тон. «Мне жаль, если я обидел тебя минутой ранее. Я был зол и сорвался на тебе» Он заставил свое лицо снова смягчиться, слегка прикрывая веки, расслабляя губы, словно готовясь к поцелую.
   Она пригладила рукой волосы и опустила глаза на свои белые теннисные туфли.
   «Да ладно. Я понимаю. Ты раб своей злой природы»
   Она пробыла Ловцом только год. Она еще наивный ребенок. Любой другой Ловец тут же раскусил бы его. Обругал бы его, ударил, уж точно не лучился бы уязвимостью.
   «Я считаю тебя красивой» сказал он. К сожалению это была правда.
   «Ты врешь»
   «Нет. Я врал ранее, когда называл тебя дурнушкой. Я захотел тебя, едва увидел. Представлял твое обнаженное тело на моей постели, твоя голова запрокинула, а руки, о, твои руки…» Он взглядом нашел их. Да. Они были гладки и совершенны, как он и помнил. «Твои руки отыскивают влагу между ног, словно ты не в силах дождаться, когда я присоединюсь к тебе»
   Говоря, он проецировал образы в ее мозг. Это было единственным преимуществом демона. Он мог оседлать голос Париса и войти в мысли смертного, показывая слушателю именно то, что описывал Парис.
   В большинстве случаев он не любил использовать свой дар. Последующее чувство вины… Он заставлял людей желать того, чего они бы ни за что ни захотели, точно так как делал это с ним демон. Но женщина была Ловцом, и не заслуживала его переживаний.
   «Не… не говори так» прошептала она. Ее била дрожь.
   «Когда ты приблизишься к оргазму, я буду лизать тебя. Прямо между ног. Ты прокричишь мое имя»
   Ее дыхание стало сбивчивым; соски затвердели под блузкой – белой блузкой, не скрывавшей ее кружевного лифчика. Неожиданная нотка женственности, в свете того что она одевалась как сексуально забитая ледяная дева. Зачем? На ее ногах мешковато висели черные слаксы.
   «Я погружусь в тебя по самый эфес, а затем вскину на себя, и ты будешь скакать на мне»
   «Не говори так» бездыханно проскулила она. Обтянула край своей блузки. «Ты – зло, и… и…»
   «Мужчина, жаждущий твоего прикосновения» Про него можно было много порассказать нелицеприятного, но он не был злом. Он не убивал без разбора, не насиловал. Они с друзьями одаривали Будапешт деньгами, укрепляя экономику, кормя нуждающихся. Ведь это чего-то да стоило, не так ли?
   Это видящие мир в черно-белых цветах Ловцы были злом, безжалостно стремящимся к своей Утопии и переступающим через любого на своем пути.
   У нее перехватило дыхание.
   «Даже сейчас я воображаю тебя обнаженной» заставил он себя продолжать. «Твоя кожа раскраснелась, соски затвердели, влага капает меж твоих бедер»
   Задыхаясь, она закрыла глаза.
   «Прекрати. Пожалуйста»
   «Ты до боли желаешь мужского прикосновения, не так ли милая?» Как там, черт возьми, ее зовут?
   Парис никогда не запоминал имен. Он мог трахнуть женщину только раз, потому такой потребности не возникало. Кроме того он не хотел выкрикнуть не то имя в порыве страсти. Почему-то женщины воспринимали это как оскорбление.
   «Поди сюда. Позволь мне дать тебе то, в чем ты нуждаешься»
   «Это неправильно» выдохнула она, но ступила ближе к нему.
   Цепи держали надежно, так что он не мог потянуться к ней. Должен будет убедить ее сделать все самой.
   «Я так хочу тебя. Моя плоть изголодалась по тебе. Только по тебе одной»
   У Сиенны выступила гусиная кожа.
   Ее окрашенное возбуждением лицо было почти прекрасным. Длинные ресницы, самые длинные из когда-либо виденных ним, и пушистые как павлиний хвост.
   «Прикоснись к своим грудям вместо меня. Они жаждут прикосновения»
   Она несмело потянулась и выполнила его приказ. С губ сорвался новый вздох.
   «Ох»
   «Хорошо. Это хорошо»
   «Я…я…»
   Не давай ей времени на раздумья. Но наблюдая за ней, он терял концентрацию.
   «Расстегни штаны и запусти ручку в трусики. Прикоснись к своему клитору. Распространи влагу вокруг»
   Она начала было делать, что он сказал, но ее рука замерла на плоском животике.
   «Я не могу. Я не должна»
   «Можешь. Должна. Ты хочешь, ты же знаешь это сама. Ты ощутишь такое удовольствие»
   «Нет, я…» она тряхнула головой, ужас сверкнул в ее глазах, словно она пробиралась сквозь паутину его слов до своего мозга.
   Растерянность и удивление охватили его. Она не должна была быть способной сопротивляться ему.
   «Твой клитор кричит о твоем прикосновении… сладкая. Но если тебе не хочется трогать себя, иди сюда и я буду лизать тебя. Я буду лизать тебя до тех пор, пока ты не закричишь»
   Она шла к нему, в то время как он говорил все это. Он облегченно выдохнул.
   Почти что.
   «Еще чуть-чуть, милая. Еще немного ближе»
   Однако перед тем как подойти к нему вплотную, чтобы он смог стащить одежки и погрузиться языком внутрь горячих ножен – он бы отказался довести ее до оргазма пока она не сядет верхом на его член – девушка снова замерла.
   «Ты называешь меня сладкая и милая»
   «Потому что такой ты и есть. Так я не могу достать до тебя» сказал он, стараясь не взвыть. «Еще чуток поближе» повторил он. «Я так сильно нуждаюсь в тебе»
   «Как меня зовут?» Она говорила довольно уравновешенно.
   Он стиснул зубы, и паника овладела ним.
   «Разве это имеет значение? Ты хочешь меня, а я хочу тебя»
   Она нахмурилась и попятилась от него.
   «Ты даже не знаешь моего имени, а все-таки хочешь со мною спать?»
   «О, поверь, я не буду спать»
   «Меня предупреждали не доверять тебе. Меня предупреждали не связываться с тобой»
   Паника нарастала, а надежда таяла на глазах.
   «Сладкая, давай…»
   «Заткнись!» Хмурясь, она потерла виски. «Не знаю, как ты это делаешь со мною, склоняешь к подобному, да и плевать мне на это сейчас. Но больше никогда – никогда! – не делай этого или я не буду ожидать ларца, а сама прибью тебя»
   Она зашагала прочь, открыла решетчатую дверь и захлопнула ее собой, закрывая его внутри. Одного.
   Чтобы он слабел. Зараза.
   Мэддокс нес поднос с едой в подземелье. Он ненавидел то, что Аэрон должен быть заперт подобным образом, но как и у остальных воинов у него не было другого решения. Когда-то Аэрон обладал самой сильной волей среди всех них. Неистовый, но преданный, как и Люциен сурово держащий себя в руках, и такой же переменчивый, каким ранее был Мэддокс.
   Вспоминая это, Мэддокс хихикнул. Они любили устраивать спарринги, он и Аэрон, и провели много времени, оттачивая свое мастерство друг на друге. Когда Мэддокс терял контроль над своим демоном, на выручку ему всегда приходил Аэрон. Теперь последний лишь обликом напоминал прежнего Аэрона. Дикий, грубый, исполненный ненависти.
   Заполучи Аэрон свободу – он тут же убьет четырех невинных женщин по приказу богов. А убей он их – он уже никогда не оправится от этой жажды крови. С самого начала Аэрон знал, что, отняв невинные жизни, он шагнет за грань.
   Мэддокс знал, каково ему.
   Он сам убил Пандору через миг после совмещения с демоном Насилия. И провел несчетные века, расплачиваясь за это: его убивали тем же самым способом – наносили шесть адских ран в живот. Только в отличие от несчастной Пандоры он всегда просыпался на следующее утро со знанием того, что должен умереть опять.