* * *
В конце мая наша дивизия была снова переброшена в Чехословакию, в район города Раковник. Полк разместился в деревне Молешовица. Но только, как говорится, начали обживаться, как поступил новый приказ: 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии передислоцироваться в другой район.
Штаб соединения теперь размещался в городе Жатец. А наш полк встал лагерем в лесу, что чуть восточнее всемирно известного курорта Карловы Вары. Здесь-то у меня и произошла неожиданная встреча с командующим 1-м Украинским фронтом Маршалом Советского Союза И. С. Коневым.
Как оказалось, маршал вместе с нашим командармом генерал-полковником А. С. Жадовым следовал в Карловы Вары. По пути и решил заглянуть в полк, который, как он выразился, "вернул немецкому народу его национальные сокровища".
И. С. Конев довольно подробно расспросил меня о взятии Кенигштейна, об освобождении французских военнопленных, о том, как нам все-таки удалось узнать о запрятанных в казематах сокровищах. Выяснилось, что маршал и сам побывал потом в крепости: по заданию Советского правительства он с группой московских экспертов посещал те места, где нацисты тайно захоронили всемирно известные картины Дрезденской галереи и другие ценности.
А в начале октября еще одна памятная встреча. На сей раз - с Людвиком Свободой, с тем самым командиром чехословацкого батальона, с которым мы бок о бок сражались против немецко-фашистских захватчиков под Соколово и Тарановкой.
А произошла она вот при каких обстоятельствах. В те дни чехословацкое правительство наградило большую группу советских военнослужащих национальными орденами и медалями. Из нашей 5-й гвардейской армии этой высокой чести удостоились 35 офицеров и генералов, в том числе и я. Мы отправились в Прагу за получением наград.
В здании чехословацкого министерства обороны уже находились прибывшие раньше нас А. С. Жадов, А. И. Родимцев, Г. В. Бакланов, Н. Ф. Лебеденко, командир нашей дивизии полковник А. И. Волков и многие другие прославленные генералы и офицеры.
Здесь же были и чехословацкие военнослужащие, среди них и те, кто сражался вместе с нами на харьковском направлении в марте сорок третьего года.
И вот открылась дверь парадного зала. К нам быстрыми шагами приблизился генерал. Это и был Людвик Свобода, в сорок третьем году - полковник, командир чехословацкого батальона, а теперь - министр обороны республики.
...Наступила и моя очередь подучить награду - орден Военного Креста 1939 года. И тут министр обороны Чехословацкой Республики, назвав мою фамилию, неожиданно переспросил:
- Штыков? А вы не тот ли самый Штыков, командир 73-го гвардейского полка, мой бывший сосед у Соколово? Тот самый? Ну наконец-то мы встретились! А то воевали рядом, а не виделись ни разу. Только по телефону и говорили. Но вот теперь...
Не договорив, Людвик Свобода крепко обнял меня. В зале вспыхнули аплодисменты. Ведь все присутствующие отлично понимали нас.
А 7 ноября 1945 года... Я со всеми подробностями помню тот день. С утра мы с командиром дивизии снова выехали в Прагу. Ехали туда по приглашению чехословацкого правительства, устроившего прием по случаю 28-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
От города Жатец, где, как уже говорилось выше, располагался штаб нашей дивизии, до Праги всего около 150 километров. Но мы все-таки выехали туда с большим запасом времени. Полковник А. И. Волков всегда придерживался правила: никогда и никуда не опаздывать, но и не спешить.
По пути остановились в Кладно - шахтерском городе, который в бурные майские дни в числе первых восстал против фашизма. Затем завернули в Лидице, находившуюся чуть в стороне от нашего маршрута.
Нам было хорошо известно, что произошло здесь в 1942 году. Мстя чехословацким патриотам за уничтожение гитлеровского изувера Гейдриха, нацистские палача расстреляли в этом населенном пункте всех мужчин старше пятнадцати лет. А остальных жителей бросили в концентрационные лагеря. Немногие из них вышли оттуда живыми.
И вот теперь мы приехали почтить память павших патриотов...
Прага... Ее сердце - Вацлавская площадь... В древнем городе, спасенном от разрушения советскими воинами, уже возрождалась жизнь. Улицы и площади очистились от баррикад и завалов. Но следы шестилетнего вандализма гитлеровцев еще видны буквально на каждом шагу. Многие уникальные творения народа, всемирно известные архитектурные ансамбли либо разрушены, либо стоят в унылом запустении.
Не суждено было осуществиться и мечте Толи Куропятника, сына нашего полка. Он так и не увидел средневековых фигур на часах ратуши, потому что они, двигавшиеся по кругу более пяти веков, оказались сейчас сбитыми фашистскими снарядами.
Торжественный правительственный прием начался в концертном зале, где собрались представители трудящихся, воины чехословацкого корпуса, участники Пражского восстания и мы, офицеры и генералы Красной Армии.
...Погасли огромные хрустальные люстры, и зал заполнили мелодии Сметаны, Дворжака, Чайковского... А затем грянула незабываемая кантата Глинки "Славься". И мне вдруг почудилось, что я нахожусь не здесь, в Праге, а в Москве, в Большом театре.
После концерта в Обецком доме мне довелось увидеть членов первого послевоенного правительства Чехословацкой Республики. Среди них особенно выделялся Клемент Готвальд, руководитель чехословацких коммунистов. Это он впоследствии поведет свой народ по пути строительства народно-демократического, а затем и социалистического государства. Это ему, коммунисту-интернационалисту, будут принадлежать слова, ставшие в Чехословакии крылатыми: "С Советским Союзом - на вечные времена!"
И тогда, на ноябрьском приеме в Праге, Клемент Готвальд выступил с яркой речью, полной благодарности и любви к советскому народу, его армии.
После торжественной части меня сразу же взяли в плотное кольцо чехословацкие офицеры, когда-то служившие в батальоне Людвика Свободы. Вспомнили сорок третий год, мартовские бои под Тарановкой и Соколово, боевых друзей, живых и павших. И даже сразу не заметили, как к нам подошел Клемент Готвальд, которого сопровождал советский посол В. А. Зорин. А заметив, смущенно умолкли.
Но руководитель чехословацких коммунистов разрядил скованность обстановки, заговорил живо, непринужденно. Кстати, находясь во время войны в Советском Союзе как политический эмигрант, товарищ Готвальд в совершенстве овладел русским языком, знал даже некоторые наши народные диалекты. По моему оканью он, например, сразу же определил, что я с Владимирщины.
Наш разговор длился всего лишь несколько минут. Но и этого было вполне достаточно, чтобы еще раз убедиться, что с тобой беседует человек большой души и острого ума.
20 ноября 1945 года. После шестимесячного пребывания в Чехословакии мы покидали эту полюбившуюся всем нам страну. Жители сел и городов республики очень тепло и трогательно провожали нас, своих освободителей. Помню, как это было, например, в крупном промышленном городе Брно.
...На центральной площади выстроились офицеры и солдаты местного гарнизона. Состоялся митинг, на котором выступили наши и чехословацкие товарищи. Затем каждому полку городские власти вручили памятные хрустальные вазы. А жители города дарили воинам поздние цветы, сувениры. Были и объятия, и слезы. Так всегда бывает при расставании близких и дорогих друг другу людей.
Более получаса продолжалось это незабываемое прощание. Потом грянули фанфары полковых оркестров. Величаво прозвучали государственные гимны нашей страны в Чехословакии. И начался торжественный марш гвардейцев.
Вот идет ставший уже мне родным 26-й гвардейский воздушно-десантный полк... Вижу знакомые, исполненные гордости и мужества лица комбатов М. М. Бакулина, В. В. Кошукова, С. П. Никифорова, командиров рот Д. А. Фалина, П. С. Столярова, П. С. Савельева...
В стройных шеренгах узнаю многих гвардейцев, отличившихся в завершающих боях на Нейсе, Шпрее, Эльбе и под Прагой. Передо мной проходил мой последний фронтовой полк. И невольно вспомнились те, другие бойцы и командиры... Политрук И. П. Терменцев из 11-го горнострелкового полка, заменивший там, под Керчью, убитого в бою командира роты... Сержанты Котуз и Репин, подбившие связками гранат гитлеровские танки... Из 73-го гвардейского стрелкового полка - А. П. Головин, А. И. Мороз, А. Ф. Семин, М. И. Виноградов, П. Н. Чибелев... Пулеметчики Войлоков и Строков, заставившие замолчать вражеский дзот там, под Горшечным... Где они теперь, друзья-однополчане, мои бывшие подчиненные? Кто из них пал в бою, кто дошел до победы? И с кем потом сведут еще меня пути-дороги?
...А сейчас по главной улице Брно проходит мой последний, третий за войну полк. Идет под многотысячное скандирование такого понятного нам слова: "Дру-жба! Друж-ба!" Уходит из победного сорок пятого в будущее.
Примечания
{1} Центральный архив Министерства обороны СССР (далее - ЦАМО СССР), ф. 32, оп. 11318, д. 48, л. 79-80.
{2} Воинское звание "майор" мне было присвоено в конце июля 1942 г. Прим. авт.
{3} ЦАМО СССР, ф. 73 гв. сп, оп. 773302, д. 1.
{4} ЦАМО СССР, ф. 836, оп. 217890, д. 4, л. 52.
{5} ЦАМО СССР, ф. 1319, оп. 1, д. 26, п. 96, 97.
{6} ЦАМО СССР, ф. 328, оп. 4865, д. 164, л. 80.
{7} ЦАМО СССР, ф. 328, оп. 4865, д. 164, л. 80.
В конце мая наша дивизия была снова переброшена в Чехословакию, в район города Раковник. Полк разместился в деревне Молешовица. Но только, как говорится, начали обживаться, как поступил новый приказ: 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии передислоцироваться в другой район.
Штаб соединения теперь размещался в городе Жатец. А наш полк встал лагерем в лесу, что чуть восточнее всемирно известного курорта Карловы Вары. Здесь-то у меня и произошла неожиданная встреча с командующим 1-м Украинским фронтом Маршалом Советского Союза И. С. Коневым.
Как оказалось, маршал вместе с нашим командармом генерал-полковником А. С. Жадовым следовал в Карловы Вары. По пути и решил заглянуть в полк, который, как он выразился, "вернул немецкому народу его национальные сокровища".
И. С. Конев довольно подробно расспросил меня о взятии Кенигштейна, об освобождении французских военнопленных, о том, как нам все-таки удалось узнать о запрятанных в казематах сокровищах. Выяснилось, что маршал и сам побывал потом в крепости: по заданию Советского правительства он с группой московских экспертов посещал те места, где нацисты тайно захоронили всемирно известные картины Дрезденской галереи и другие ценности.
А в начале октября еще одна памятная встреча. На сей раз - с Людвиком Свободой, с тем самым командиром чехословацкого батальона, с которым мы бок о бок сражались против немецко-фашистских захватчиков под Соколово и Тарановкой.
А произошла она вот при каких обстоятельствах. В те дни чехословацкое правительство наградило большую группу советских военнослужащих национальными орденами и медалями. Из нашей 5-й гвардейской армии этой высокой чести удостоились 35 офицеров и генералов, в том числе и я. Мы отправились в Прагу за получением наград.
В здании чехословацкого министерства обороны уже находились прибывшие раньше нас А. С. Жадов, А. И. Родимцев, Г. В. Бакланов, Н. Ф. Лебеденко, командир нашей дивизии полковник А. И. Волков и многие другие прославленные генералы и офицеры.
Здесь же были и чехословацкие военнослужащие, среди них и те, кто сражался вместе с нами на харьковском направлении в марте сорок третьего года.
И вот открылась дверь парадного зала. К нам быстрыми шагами приблизился генерал. Это и был Людвик Свобода, в сорок третьем году - полковник, командир чехословацкого батальона, а теперь - министр обороны республики.
...Наступила и моя очередь подучить награду - орден Военного Креста 1939 года. И тут министр обороны Чехословацкой Республики, назвав мою фамилию, неожиданно переспросил:
- Штыков? А вы не тот ли самый Штыков, командир 73-го гвардейского полка, мой бывший сосед у Соколово? Тот самый? Ну наконец-то мы встретились! А то воевали рядом, а не виделись ни разу. Только по телефону и говорили. Но вот теперь...
Не договорив, Людвик Свобода крепко обнял меня. В зале вспыхнули аплодисменты. Ведь все присутствующие отлично понимали нас.
А 7 ноября 1945 года... Я со всеми подробностями помню тот день. С утра мы с командиром дивизии снова выехали в Прагу. Ехали туда по приглашению чехословацкого правительства, устроившего прием по случаю 28-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
От города Жатец, где, как уже говорилось выше, располагался штаб нашей дивизии, до Праги всего около 150 километров. Но мы все-таки выехали туда с большим запасом времени. Полковник А. И. Волков всегда придерживался правила: никогда и никуда не опаздывать, но и не спешить.
По пути остановились в Кладно - шахтерском городе, который в бурные майские дни в числе первых восстал против фашизма. Затем завернули в Лидице, находившуюся чуть в стороне от нашего маршрута.
Нам было хорошо известно, что произошло здесь в 1942 году. Мстя чехословацким патриотам за уничтожение гитлеровского изувера Гейдриха, нацистские палача расстреляли в этом населенном пункте всех мужчин старше пятнадцати лет. А остальных жителей бросили в концентрационные лагеря. Немногие из них вышли оттуда живыми.
И вот теперь мы приехали почтить память павших патриотов...
Прага... Ее сердце - Вацлавская площадь... В древнем городе, спасенном от разрушения советскими воинами, уже возрождалась жизнь. Улицы и площади очистились от баррикад и завалов. Но следы шестилетнего вандализма гитлеровцев еще видны буквально на каждом шагу. Многие уникальные творения народа, всемирно известные архитектурные ансамбли либо разрушены, либо стоят в унылом запустении.
Не суждено было осуществиться и мечте Толи Куропятника, сына нашего полка. Он так и не увидел средневековых фигур на часах ратуши, потому что они, двигавшиеся по кругу более пяти веков, оказались сейчас сбитыми фашистскими снарядами.
Торжественный правительственный прием начался в концертном зале, где собрались представители трудящихся, воины чехословацкого корпуса, участники Пражского восстания и мы, офицеры и генералы Красной Армии.
...Погасли огромные хрустальные люстры, и зал заполнили мелодии Сметаны, Дворжака, Чайковского... А затем грянула незабываемая кантата Глинки "Славься". И мне вдруг почудилось, что я нахожусь не здесь, в Праге, а в Москве, в Большом театре.
После концерта в Обецком доме мне довелось увидеть членов первого послевоенного правительства Чехословацкой Республики. Среди них особенно выделялся Клемент Готвальд, руководитель чехословацких коммунистов. Это он впоследствии поведет свой народ по пути строительства народно-демократического, а затем и социалистического государства. Это ему, коммунисту-интернационалисту, будут принадлежать слова, ставшие в Чехословакии крылатыми: "С Советским Союзом - на вечные времена!"
И тогда, на ноябрьском приеме в Праге, Клемент Готвальд выступил с яркой речью, полной благодарности и любви к советскому народу, его армии.
После торжественной части меня сразу же взяли в плотное кольцо чехословацкие офицеры, когда-то служившие в батальоне Людвика Свободы. Вспомнили сорок третий год, мартовские бои под Тарановкой и Соколово, боевых друзей, живых и павших. И даже сразу не заметили, как к нам подошел Клемент Готвальд, которого сопровождал советский посол В. А. Зорин. А заметив, смущенно умолкли.
Но руководитель чехословацких коммунистов разрядил скованность обстановки, заговорил живо, непринужденно. Кстати, находясь во время войны в Советском Союзе как политический эмигрант, товарищ Готвальд в совершенстве овладел русским языком, знал даже некоторые наши народные диалекты. По моему оканью он, например, сразу же определил, что я с Владимирщины.
Наш разговор длился всего лишь несколько минут. Но и этого было вполне достаточно, чтобы еще раз убедиться, что с тобой беседует человек большой души и острого ума.
20 ноября 1945 года. После шестимесячного пребывания в Чехословакии мы покидали эту полюбившуюся всем нам страну. Жители сел и городов республики очень тепло и трогательно провожали нас, своих освободителей. Помню, как это было, например, в крупном промышленном городе Брно.
...На центральной площади выстроились офицеры и солдаты местного гарнизона. Состоялся митинг, на котором выступили наши и чехословацкие товарищи. Затем каждому полку городские власти вручили памятные хрустальные вазы. А жители города дарили воинам поздние цветы, сувениры. Были и объятия, и слезы. Так всегда бывает при расставании близких и дорогих друг другу людей.
Более получаса продолжалось это незабываемое прощание. Потом грянули фанфары полковых оркестров. Величаво прозвучали государственные гимны нашей страны в Чехословакии. И начался торжественный марш гвардейцев.
Вот идет ставший уже мне родным 26-й гвардейский воздушно-десантный полк... Вижу знакомые, исполненные гордости и мужества лица комбатов М. М. Бакулина, В. В. Кошукова, С. П. Никифорова, командиров рот Д. А. Фалина, П. С. Столярова, П. С. Савельева...
В стройных шеренгах узнаю многих гвардейцев, отличившихся в завершающих боях на Нейсе, Шпрее, Эльбе и под Прагой. Передо мной проходил мой последний фронтовой полк. И невольно вспомнились те, другие бойцы и командиры... Политрук И. П. Терменцев из 11-го горнострелкового полка, заменивший там, под Керчью, убитого в бою командира роты... Сержанты Котуз и Репин, подбившие связками гранат гитлеровские танки... Из 73-го гвардейского стрелкового полка - А. П. Головин, А. И. Мороз, А. Ф. Семин, М. И. Виноградов, П. Н. Чибелев... Пулеметчики Войлоков и Строков, заставившие замолчать вражеский дзот там, под Горшечным... Где они теперь, друзья-однополчане, мои бывшие подчиненные? Кто из них пал в бою, кто дошел до победы? И с кем потом сведут еще меня пути-дороги?
...А сейчас по главной улице Брно проходит мой последний, третий за войну полк. Идет под многотысячное скандирование такого понятного нам слова: "Дру-жба! Друж-ба!" Уходит из победного сорок пятого в будущее.
Примечания
{1} Центральный архив Министерства обороны СССР (далее - ЦАМО СССР), ф. 32, оп. 11318, д. 48, л. 79-80.
{2} Воинское звание "майор" мне было присвоено в конце июля 1942 г. Прим. авт.
{3} ЦАМО СССР, ф. 73 гв. сп, оп. 773302, д. 1.
{4} ЦАМО СССР, ф. 836, оп. 217890, д. 4, л. 52.
{5} ЦАМО СССР, ф. 1319, оп. 1, д. 26, п. 96, 97.
{6} ЦАМО СССР, ф. 328, оп. 4865, д. 164, л. 80.
{7} ЦАМО СССР, ф. 328, оп. 4865, д. 164, л. 80.