Я понимал, что нужно систематически сосредоточивать внимание на всех группах мышц. В целом, у меня были более развиты те мышцы, которые работали на сгибание (бицепсы, латеральные мышцы, мышцы спины), в отличие от тех, которые работали на распрямление (передние дельтовидные мышцы и трицепсы). Это было обусловлено наследственностью, из чего следовало, что мне приходилось работать с этими мышцами более напряженно, с большей нагрузкой. Я накачал себе мощную спину, но теперь пришла пора подумать о том, чтобы обеспечить четкое разделение между латеральными мышцами, мышцами груди и нижними зубчатыми мышцами. Я должен был выполнять упражнения для развития этих мышц, а это означало многократные подтягивания со сдвинутыми руками. Мне нужно было чуть опустить латеральные мышцы, для чего я должен был больше поднимать гирю одной рукой. Я должен был развить задние дельтовидные мышцы, а это означало продольные подъемы: для этого нужно встать с гирями в руках и разводить их в стороны.
У меня был целый список мышц, которым следовало уделить особое внимание: задние дельтовидные мышцы и нижние спинные мышцы, межреберные мышцы, мышцы брюшного пресса и икроножные мышцы, и еще многое и многое! Все это нужно было нарастить, отточить и разделить, и еще привести в нужные пропорции друг с другом. Каждое утро я завтракал с двумя-тремя приятелями, как правило, в кафе Зуки на углу Пятой улицы и бульвара Уилшир. Там предлагали тунца, там предлагали яйца, там предлагали лосося – все то, что мне нравилось. Или мы отправлялись в одно из небольших семейных заведений вроде «У Дэнни».
Затем, если только у меня не было занятий по английскому языку, я направлялся прямиком в клуб Голда и приступал к тренировкам. Потом мы иногда шли на пляж, где снова следовали занятия с гирями на открытом воздухе, а также купание, бег и лежание на песке под солнцем для идеального загара. Или же я отправлялся в контору Джо Уайдера и работал вместе с теми, кто с моих слов сочинял материалы для журналов.
Я всегда разделял свой день на две тренировки. По утрам в понедельник, среду и пятницу я концентрировался на, скажем, груди и спине. По вечерам снова приходил в тренажерный зал и разрабатывал бедра и икры, а также отрабатывал позы и выполнял другие упражнения. По вторникам, четвергам и субботам это были плечи, предплечья и руки. Разумеется, икры и брюшной пресс – каждый день, за исключением воскресенья. Воскресенье было днем отдыха.
Обедать или ужинать мы частенько отправлялись в один из местных ресторанов, где предлагался «шведский стол». Выросший в Европе, я до приезда в Америку даже не слышал о таком понятии, как «шведский стол». Я не мог представить себе ресторан, где можно есть все, что только пожелаешь. Культуристы обычно начинали с пяти, шести или даже семи яиц, после чего переходили к следующей стойке и расправлялись с помидорами и другими овощами. Затем мы брали мясо, а потом рыбу. В те дни журналы по культуризму постоянно предупреждали о том, что нужно обязательно потреблять аминокислоты, что следует соблюдать осторожность, потому что в некоторых продуктах аминокислоты не являются полными. «Так, – говорили мы, – давайте не будем даже заморачиваться. Будем просто есть белки. У нас есть яйца, рыба, говядина, индейка, сыр – так съедим же все это!» Можно было предположить, что владельцы таких ресторанов будут по крайней мере брать с нас больше. Однако к нам относились в точности так же, как и ко всем остальным посетителям. Казалось, сам господь бог сотворил «шведский стол» для культуристов.
Первые месяцы моего пребывания в Лос-Анджелесе все шло так замечательно, что трудно было в это поверить. Автомобильная авария, виновником которой я стал, на удивление завершилась для меня без каких-либо последствий, если не считать пореза на бедре. Борец с крокодилами, которому принадлежал разбитый «Понтиак», даже не моргнул глазом, увидев, что осталось от его машины. Он работал в фирме, которая занималась обменом старых машин на новые, и имел возможность выбрать себе подержанную машину. Единственными его словами было: «Не бери в голову». Больше того, он даже устроил меня на работу. Его фирма занималась экспортом подержанных машин, и всю осень я зарабатывал деньги на карманные расходы, перегоняя машины в Лонг-Бич, где их загружали на грузовые суда, перевозившие их в Австралию.
Из нескольких страховых компаний звонили в тренажерный зал, чтобы обсудить стоимость ремонта других машин, однако поскольку разговор получался слишком сложным для меня, я передавал трубку кому-нибудь из тех, с кем занимался. Тот человек объяснял, что я только недавно приехал в Америку и у меня нет денег, и страховые компании в конце концов оставили меня в покое. Единственным последствием этого происшествия стало то, что я поспешил обзавестись медицинской страховкой. Разумеется, в Европе каждый человек находится под защитой медицинского страхования: студенты попадают в одну категорию, расходы на лечение ребенка покрываются из страховки родителей, страховую премию за работающего человека платит работодатель, и даже у бездомных есть страховка. Я в ужасе твердил себе: «Если я заболею, что мне делать?» Я понятия не имел, что можно обратиться в службу неотложной помощи и получить бесплатное медицинское обслуживание. Но даже если бы я это знал, подачки мне были не нужны. Хотя мне потребовалось на это полгода, я вернул Биллу Дрейку деньги, которые он заплатил за мое лечение после аварии.
Как оказалось, Ларри Скотт, бывший обладатель титула Мистер Олимпия, который ушел из профессионального культуризма, но по-прежнему занимался каждый день, теперь работал управляющим регионального отдела крупной страховой компании.
– Я слышал, тебе нужна страховка, – сказал он. – Я тебе помогу.
Он принес полис, который обходился мне в 23 доллара 60 центов в месяц, плюс еще 5 долларов на случай потери трудоспособности, что для меня было дорого, поскольку я получал от Уайдера всего 65 долларов в неделю. Но я все равно купил этот полис, благодаря чему стал, вероятно, одним из немногих иммигрантов в Лос-Анджелесе, у кого была медицинская страховка.
В 1969 году где-то под День благодарения я получил приглашение в декабре принять участие в соревнованиях и показательных выступлениях культуристов на Гавайских островах. Борец с крокодилами собирался на праздники съездить домой, и он сказал: «Я люблю Гавайи. А что, если мне отправиться туда вместе с тобой, мы там потусуемся несколько дней, потренируемся, а затем я полечу дальше в Австралию?» Его предложение мне понравилось. Помимо очевидной привлекательности в лице пляжей и девушек, Гавайские острова предоставляли возможность познакомиться с доктором Ричардом Ю, врачом олимпийской сборной Соединенных Штатов, работавшим там, и навестить таких легенд тяжелой атлетики, как Томми Коно, Тимоти Леон и Гарольд Саката по прозвищу Оджоб (с которым я уже был знаком по Мюнхену). Поэтому мы обратились к Джо Уайдеру и спросили, знаком ли он с устроителями этих состязаний и как он относится к тому, чтобы я принял в них участие. Джо поддержал меня обеими руками. Он сказал, что опыт мне пригодится, и подготовка к состязаниям заставит меня заниматься еще более упорно.
Глава 6
У меня был целый список мышц, которым следовало уделить особое внимание: задние дельтовидные мышцы и нижние спинные мышцы, межреберные мышцы, мышцы брюшного пресса и икроножные мышцы, и еще многое и многое! Все это нужно было нарастить, отточить и разделить, и еще привести в нужные пропорции друг с другом. Каждое утро я завтракал с двумя-тремя приятелями, как правило, в кафе Зуки на углу Пятой улицы и бульвара Уилшир. Там предлагали тунца, там предлагали яйца, там предлагали лосося – все то, что мне нравилось. Или мы отправлялись в одно из небольших семейных заведений вроде «У Дэнни».
Затем, если только у меня не было занятий по английскому языку, я направлялся прямиком в клуб Голда и приступал к тренировкам. Потом мы иногда шли на пляж, где снова следовали занятия с гирями на открытом воздухе, а также купание, бег и лежание на песке под солнцем для идеального загара. Или же я отправлялся в контору Джо Уайдера и работал вместе с теми, кто с моих слов сочинял материалы для журналов.
Я всегда разделял свой день на две тренировки. По утрам в понедельник, среду и пятницу я концентрировался на, скажем, груди и спине. По вечерам снова приходил в тренажерный зал и разрабатывал бедра и икры, а также отрабатывал позы и выполнял другие упражнения. По вторникам, четвергам и субботам это были плечи, предплечья и руки. Разумеется, икры и брюшной пресс – каждый день, за исключением воскресенья. Воскресенье было днем отдыха.
Обедать или ужинать мы частенько отправлялись в один из местных ресторанов, где предлагался «шведский стол». Выросший в Европе, я до приезда в Америку даже не слышал о таком понятии, как «шведский стол». Я не мог представить себе ресторан, где можно есть все, что только пожелаешь. Культуристы обычно начинали с пяти, шести или даже семи яиц, после чего переходили к следующей стойке и расправлялись с помидорами и другими овощами. Затем мы брали мясо, а потом рыбу. В те дни журналы по культуризму постоянно предупреждали о том, что нужно обязательно потреблять аминокислоты, что следует соблюдать осторожность, потому что в некоторых продуктах аминокислоты не являются полными. «Так, – говорили мы, – давайте не будем даже заморачиваться. Будем просто есть белки. У нас есть яйца, рыба, говядина, индейка, сыр – так съедим же все это!» Можно было предположить, что владельцы таких ресторанов будут по крайней мере брать с нас больше. Однако к нам относились в точности так же, как и ко всем остальным посетителям. Казалось, сам господь бог сотворил «шведский стол» для культуристов.
Первые месяцы моего пребывания в Лос-Анджелесе все шло так замечательно, что трудно было в это поверить. Автомобильная авария, виновником которой я стал, на удивление завершилась для меня без каких-либо последствий, если не считать пореза на бедре. Борец с крокодилами, которому принадлежал разбитый «Понтиак», даже не моргнул глазом, увидев, что осталось от его машины. Он работал в фирме, которая занималась обменом старых машин на новые, и имел возможность выбрать себе подержанную машину. Единственными его словами было: «Не бери в голову». Больше того, он даже устроил меня на работу. Его фирма занималась экспортом подержанных машин, и всю осень я зарабатывал деньги на карманные расходы, перегоняя машины в Лонг-Бич, где их загружали на грузовые суда, перевозившие их в Австралию.
Из нескольких страховых компаний звонили в тренажерный зал, чтобы обсудить стоимость ремонта других машин, однако поскольку разговор получался слишком сложным для меня, я передавал трубку кому-нибудь из тех, с кем занимался. Тот человек объяснял, что я только недавно приехал в Америку и у меня нет денег, и страховые компании в конце концов оставили меня в покое. Единственным последствием этого происшествия стало то, что я поспешил обзавестись медицинской страховкой. Разумеется, в Европе каждый человек находится под защитой медицинского страхования: студенты попадают в одну категорию, расходы на лечение ребенка покрываются из страховки родителей, страховую премию за работающего человека платит работодатель, и даже у бездомных есть страховка. Я в ужасе твердил себе: «Если я заболею, что мне делать?» Я понятия не имел, что можно обратиться в службу неотложной помощи и получить бесплатное медицинское обслуживание. Но даже если бы я это знал, подачки мне были не нужны. Хотя мне потребовалось на это полгода, я вернул Биллу Дрейку деньги, которые он заплатил за мое лечение после аварии.
Как оказалось, Ларри Скотт, бывший обладатель титула Мистер Олимпия, который ушел из профессионального культуризма, но по-прежнему занимался каждый день, теперь работал управляющим регионального отдела крупной страховой компании.
– Я слышал, тебе нужна страховка, – сказал он. – Я тебе помогу.
Он принес полис, который обходился мне в 23 доллара 60 центов в месяц, плюс еще 5 долларов на случай потери трудоспособности, что для меня было дорого, поскольку я получал от Уайдера всего 65 долларов в неделю. Но я все равно купил этот полис, благодаря чему стал, вероятно, одним из немногих иммигрантов в Лос-Анджелесе, у кого была медицинская страховка.
В 1969 году где-то под День благодарения я получил приглашение в декабре принять участие в соревнованиях и показательных выступлениях культуристов на Гавайских островах. Борец с крокодилами собирался на праздники съездить домой, и он сказал: «Я люблю Гавайи. А что, если мне отправиться туда вместе с тобой, мы там потусуемся несколько дней, потренируемся, а затем я полечу дальше в Австралию?» Его предложение мне понравилось. Помимо очевидной привлекательности в лице пляжей и девушек, Гавайские острова предоставляли возможность познакомиться с доктором Ричардом Ю, врачом олимпийской сборной Соединенных Штатов, работавшим там, и навестить таких легенд тяжелой атлетики, как Томми Коно, Тимоти Леон и Гарольд Саката по прозвищу Оджоб (с которым я уже был знаком по Мюнхену). Поэтому мы обратились к Джо Уайдеру и спросили, знаком ли он с устроителями этих состязаний и как он относится к тому, чтобы я принял в них участие. Джо поддержал меня обеими руками. Он сказал, что опыт мне пригодится, и подготовка к состязаниям заставит меня заниматься еще более упорно.
Глава 6
Ленивые бездельники
Джо Уайдер называл истовых культуристов «ленивыми бездельниками». Насколько я могу судить, в этой оценке он был по большей части прав. Основную массу клиентов клуба Голда составляли те, кто имел постоянную работу: строительные рабочие, полицейские, профессиональные спортсмены, бизнесмены, продавцы, а со временем к ним присоединились и киноактеры. Однако культуристы за редким исключением действительно были бездельниками. У многих из них не было постоянной работы. Им хотелось, чтобы они валялись на пляже, а при этом кто-нибудь их спонсировал. Поэтому то и дело можно было услышать что-нибудь вроде: «Эй, Джо, ты не купишь мне билет на самолет до Нью-Йорка и обратно, чтобы я смотался туда на соревнования?», «Эй, Джо, ты не мог бы назначить мне жалованье, чтобы я имел возможность тренироваться в клубе?», «Эй, Джо, а можно мне брать пищевые добавки бесплатно?» или «Эй, Джо, а ты не достанешь для меня машину?» Не получив подаяния, на которое они рассчитывали, культуристы обижались. «Будь с Джо поосторожнее, – говорили они мне. – Сукин сын не держит свое слово». Однако я видел все совершенно в ином свете. Действительно, Джо расставался с деньгами неохотно. Он родился и вырос в бедной семье, и ему приходилось буквально драться за каждый пятак. Но я не видел никаких причин, почему он должен раздавать деньги направо и налево всем, кто только попросит.
Джо мастерски владел искусством воздействовать на чувства молодых и не уверенных в себе особей мужского пола. Когда я в возрасте пятнадцати лет только начинал листать его журналы, я гадал, как мне стать сильным, чтобы я мог постоять за себя. Как мне обеспечить успех у девушек? Как мне добиться успеха в жизни? Джо втянул меня в мир, где я сразу же ощутил себя особенным. Все произошло так, как в старом высказывании Чарльза Атласа: «Следуй моим курсом, и никто не будет швырять песок тебе в лицо». Совсем скоро ты станешь великим, у тебя не будет отбоя от девочек, ты будешь гулять по Венис-Бич!
В своих журналах Джо давал всем культуристам прозвища, превращая их в супергероев. Дейв Дрейпер, занимавшийся в клубе Голда, был «Светловолосым бомбардировщиком». Я видел его в фильме 1967 года с участием Тони Кертиса «Не поднимайте волны». Это только еще больше распалило мое воображение: вот еще один культурист, попавший в кино! Журналы Уайдера опубликовали фотографию Дейва, идущего по берегу с доской для серфинга. Смотрелось здорово. На заднем плане стоял «Фольксваген» для пустынных сафари, с открытыми колесами, который также смотрелся здорово. Вокруг Дейва толпились красивые девушки, которые таращились на него в благоговейном почтении.
На других снимках были ученые и фармацевты в белых халатах, разрабатывающие новые питательные добавки в исследовательской клинике Уайдера. «Исследовательская клиника Уайдера! – говорил я себе. – Уму непостижимо!» И еще были фотографии самолетов с надписью «Уайдер» на борту, нанесенной большими буквами. Я представлял себе корпорацию размерами с «Дженерал моторс», располагавшую целым флотом воздушных лайнеров, которые развозили по всему земному шару пищевые добавки и снаряжение Уайдера. И статьи, которые переводили мне мои друзья, тоже звучали потрясающе. В них рассказывалось про «взрывные мускулы», «дельтовидные мышцы размером с пушечные ядра» и «грудь, похожую на крепостную стену».
И вот, шесть лет спустя, я был на пляже Венис-Бич! Совсем как Дейв Дрейпер, но только теперь это я фотографировался на фоне джипа для пустынного сафари, с доской для серфинга и в окружении длинноногих красавиц. Разумеется, к этому времени я уже понял, что Уайдер создал целый фантастический мир с реальным фундаментом и воздушными небоскребами. Да, доски для серфинга были, однако культуристы серфингом не занимались. Да, девушки были, но это были фотомодели, получавшие деньги за съемки. (На самом деле одной из них была Бетти, жена Джо, красивая модель, которой он мог не платить.) Да, были пищевые добавки Уайдера, и исследования действительно проводились, однако в Лос-Анджелесе не было огромного здания под названием «Исследовательская клиника Уайдера». Да, продукция Джо развозилась по всему миру, однако самолетов Уайдера не было. И все же меня нисколько не смутило то, что небоскребы оказались воздушными. Правды также было достаточно.
Оказавшись в гуще всего этого, я с нетерпением ждал, что же будет дальше. «Мне нужно себя ущипнуть», – думал я. Я говорил друзьям, что самым страшным кошмаром будет, если вдруг я почувствую, как кто-то трясет меня за плечо, и услышу голос матери: «Арнольд, ты проспал! Вставай скорее! Ты на два часа опаздываешь на работу! Поторопись! Тебе нужно на завод!», а я отвечаю: «Не-е-ет! Ну зачем ты меня разбудила? Мне снился такой невероятный сон! Я хочу узнать, чем все закончится».
Сам Джо в общении был непростым человеком. Вместе со своим младшим братом Беном они начинали в годы Великой депрессии, выбираясь из трущоб и строя свое дело на пустом месте. Журналы, оборудование и пищевые добавки Уайдера были крупнейшим в мире предприятием в области культуризма, приносившим около 20 миллионов долларов в год, что сделало Джо и Бена известными в этой области спорта, продолжавшей испытывать финансовый голод. Помимо них, за счет культуризма жили лишь немногие импресарио и владельцы тренажерных залов; такое нельзя было сказать ни об одном из спортсменов, и я, насколько мне известно, был единственным, кому платили только за то, что он тренировался.
Джо и Бен постоянно стремились расширить свой бизнес и не имели ничего против того, чтобы вторгаться в чужие владения. В 1946 году они создали свою собственную ассоциацию, Международную федерацию культуризма, бросив вызов как Американскому атлетическому союзу, который контролировал тяжелую атлетику и культуризм в Северной Америке, так и Национальной ассоциации культуристов-любителей, заправлявшей культуризмом в Великобритании. Братья развязали междоусобную войну, продвигая свои собственные варианты соревнований за титулы Мистер Америка, принадлежавший ААС, и Мистер Вселенная, принадлежавший НАКЛ. Как и в профессиональном боксе, многообразие титулов порождало путаницу, однако это только способствовало пропаганде культуризма.
Джо был также первым, кто назначил денежную награду за победу в состязаниях по культуризму. Когда он учредил в 1965 году титул Мистер Олимпия, наградой были чек на тысячу долларов и серебряное блюдо с гравировкой. Во всех остальных первенствах, таких как Мистер Вселенная, победитель получал лишь приз. К тому же, на своих состязаниях Джо предлагал лучшие условия для участников. Он оплачивал размещение в гостинице и авиаперелет. Однако обратный билет он отдавал только после того, как спортсмен позировал на фотосессиях. На самом деле Джо предпочел бы фотографировать культуристов до начала состязаний, однако большинство спортсменов отказывались, и мы с Франко Колумбу были единственными, кто согласился. Нам нравилось фотографироваться, потому что это заставляло нас поддерживать хорошую форму и давало возможность отработать позы.
Учреждение состязаний за титул Мистер Олимпия явилось гениальным рекламным ходом. Заявленной целью этих состязаний было выявить «победителя среди победителей». Спортсмены участвовали в них только по специальным приглашениям, которые рассылались исключительно действующему и бывшим обладателям титула Мистер Вселенная. Таким образом, Джо стриг купоны с обилия титулов, учрежденных им же самим! Неудивительно, что многие были не в восторге от деловой хватки братьев Уайдеров. Как раз в то время те вели громкую кампанию, стремясь заставить Международный олимпийский комитет признать культуризм как международный вид спорта.
Однако мне кипучая деятельность Джо была по душе. У него были журналы. У него была федерация. У него были знания, он прилагал все силы к тому, чтобы превратить культуризм в нечто действительно большое. Джо мог предложить мне многое из того, в чем я нуждался, и ему казалось, что и я могу предложить ему кое-что из того, в чем нуждался он.
К тому же, я не был ленивым бездельником. Приехав в Калифорнию, я первым делом сказал Джо: «Я не хочу болтаться без дела. Я не собираюсь получать ваши деньги ни за что. Дайте мне какое-нибудь занятие, чтобы я смог учиться». У Джо был розничный магазин в Санта-Монике на Пятой улице, где продавались пищевые добавки и снаряжение для тяжелой атлетики. Поэтому я спросил, можно ли мне там поработать. «Я хочу помогать покупателям, – объяснил я. – Мне будет очень кстати ознакомиться с делом поближе и отточить свой разговорный английский, к тому же я люблю общаться с людьми».
Мое предложение пришлось Джо по сердцу. «Вот видишь, Арнольд, – сказал он, и я до сих пор явственно слышу его голос с канадским акцентом, – ты хочешь работать, ты хочешь построить свое тело, ты настоящая машина, ты невероятный человек. Ты совсем не такой, как эти ленивые бездельники!»
Мне нравился подход Джо к делу. Он уже соткал обо мне целый миф: я был немецкой машиной, совершенно надежной и безотказной, которая всегда работает и никогда не ломается. И Джо собирался применить свои знания и силы, чтобы, подобно Франкенштейну, оживить эту машину. Все это казалось мне очень смешным. Я не возражал против того, чтобы Джо Уайдер считал меня своим творением, так как понимал, что в этом случае он будет меня по-настоящему любить. А это только способствовало достижению моей цели: стать чемпионом мира, и чем лучше относился ко мне Джо, тем более щедрым он становился.
С самого начала у меня было такое ощущение, что он смотрит на меня как на своего сына, которого у него никогда не было. Мой отец научил меня быть дисциплинированным, твердым и храбрым, но он не мог научить меня, как добиться успеха в бизнесе. Я всегда искал наставников, которые смогли бы продолжить мое обучение с той точки, где остановился отец. И тут Джо занял место отца, поддержав меня во всех моих начинаниях.
Руководство компании все еще оставалось на востоке в Юнион-Сити, штат Нью-Джерси, однако Уайдеры уже возводили новое здание в долине Сан-Фернандо. Джо наведывался туда каждые две-три недели, проверяя, как продвигаются работы. Он брал меня с собой на совещания и вообще позволял находиться при нем, чтобы набираться опыта ведения дел. Что касается издательского бизнеса, Джо постоянно искал типографии, которые за меньшие деньги обеспечили бы лучшее качество журнала, и меня он также привлекал к обсуждению этих вопросов. Вместе с ним я отправлялся в Нью-Йорк и сидел на совещаниях. Когда я уже довольно сносно овладел английским, Джо взял меня с собой в деловую поездку в Японию, чтобы показать, как он ведет переговоры в других странах и какое огромное значение имеет вопрос сбыта, – причем не только в отношении журналов, но и для успеха любого предприятия.
Джо делал упор на глобальном расширении бизнеса в противовес тому, чтобы оставаться в рамках какой-либо одной страны. Он понимал, что именно за таким подходом будущее. При этом он параллельно решал самый широкий круг задач. Так, например, в Японии мы также встретились с руководством Национальной федерации культуризма, и Джо дал ценные советы насчет того, как усовершенствовать внутреннее первенство. Долгие перелеты вместе с Джо были для меня очень плодотворными: он говорил о делах, об искусстве, антиквариате, спорте. Джо изучал мировую историю и еврейскую культуру. И еще он увлекался психологией. Наверное, из него получился бы отличный психолог.
Я был на седьмом небе, поскольку я всегда чувствовал, что мое будущее связано с бизнесом. Чем бы я ни занимался, где-то в подсознании у меня всегда теплился вопрос: «Для этого ли я создан? Какие здесь у меня перспективы?» Я знал, что мне уготовлено нечто особенное, но что именно? Конечной целью для меня было добиться успеха в бизнесе. И вот этот преуспевающий лидер брал меня с собой в деловые поездки, и я учился именно тому, что было мне нужно. Быть может, со временем я буду продвигать на рынок пищевые добавки, домашние тренажеры и спортивное снаряжение, стану владельцем сети тренажерных залов, возглавлю деловую империю, – стану тем же, чем стал Редж Парк, но только в глобальных масштабах. Вот это будет здорово! Я понимал, что смотрю на предпринимательскую деятельность не так, как другие культуристы. Если бы Уайдер предложил сопровождать его в Японию кому-нибудь из этих ребят, тот бы ответил: «Нет, Япония – это слишком скучно. Разве у них там есть хорошие тренажерные залы? Я лучше останусь заниматься здесь» – или что-нибудь в таком же духе. Так что, возможно, судьба действительно уготовила мне стать следующим поколением Уайдеров. Определенно, Джо получал наслаждение, обучая меня всем тонкостям своего ремесла. Он говорил: «А у тебя есть хватка!»
Но я учился у него не только бизнесу. Джо коллекционировал старинную мебель и произведения искусства, и он заразил меня своим увлечением. Бывая у него в квартире в Нью-Йорке, я подолгу разглядывал антиквариат и мебель. Джо рассказывал про аукционы, добавляя: «Вот эту вещь я приобрел за столько-то. Сейчас она стоит столько-то».
Вот когда я впервые понял, что старинная мебель только растет в цене. До тех пор я смотрел на нее лишь как на ненужный хлам, подобный тому, что было у нас дома в Австрии. Но теперь Джо объяснял: «Взгляни вот на это кресло периода французского ампира. Оно сделано из красного дерева. Видишь лебедей, вырезанных на подлокотниках? Они с герба императрицы Жозефины, супруги Наполеона. И еще посмотри вот на этого бронзового сфинкса, инкрустированного в спинку. В ту эпоху французы очень увлекались египетскими мотивами». Джо стал водить меня на аукционы «Сотбис» и «Кристис» в Нью-Йорке.
Наполеоновское кресло было главной гордостью коллекции Джо. Он держал его в комнате для гостей. Когда я впервые остановился у него дома, Джо прочитал мне целую лекцию: «Это кресло очень хрупкое и очень-очень дорогое. Ни в коем случае не садись в него и даже не прикасайся к нему, понятно?» Я старался держаться от кресла подальше, но в первую же ночь, когда я раздевался, перед тем как лечь в постель, моя нога запуталась в штанине, я потерял равновесие и свалился прямо на кресло. Оно сломалось под моим весом – с таким оглушительным треском, будто взорвалось. Я тотчас же поспешил к Джо и сказал: «Вы должны посмотреть. Я сломал ваше кресло».
Джо бросился в комнату. Увидев разбросанные по ковру обломки, он едва не свалился в обморок и начал кричать: «О! Негодяй! Это же баснословно дорогое кресло!» Но затем Джо спохватился и взял себя в руки, так как понял, какими же дешевыми звучат его жалобы. Каким бы ни было кресло, если оно ломается, его всегда можно починить. Оно не гибнет безвозвратно, поскольку только отлетают детали, склеенные между собой. Когда я упал на кресло, оно просто развалилось в местах соединений.
Конечно, я чувствовал себя виноватым, но все же не удержался от замечания: «Не могу поверить. Я ударился коленом, ударился бедром, а вы даже не спросили: «У тебя все в порядке?» и не сказали: «Не бери в голову, меня больше беспокоишь ты». Здесь, в Америке, вы мне вместо отца! Неужели вас волнует только это старое кресло?»
Тут Джо стало по-настоящему стыдно. «О, господи, – пробормотал он, – ты прав. Только взгляни сюда. Как халтурно они все склеили!» После чего он обозвал негодяями уже «их», наполеоновских столяров, изготовивших кресло.
После этого приезда в Нью-Йорк я улетел в Чикаго, где посмотрел первенство за титул Мистер Америка, устроенное Американским атлетическим союзом, и целую неделю тренировался вместе с Серхио Оливой. Осенью нам предстояло сойтись друг с другом в противоборстве, однако это никак не сказалось на том гостеприимстве, с каким меня принял Серхио. Они с женой настояли на том, чтобы я ужинал у них дома, и я впервые прикоснулся к культуре чернокожих кубинцев. Серхио говорил и одевался ярко, и его отношения с женой были не похожи на все то, что мне приходилось видеть до того, с обилием темперамента и криками друг на друга. Однако, несмотря ни на что, Серхио был истинным джентльменом.
Я выполнял секретное разведывательное задание: я считал, что нужно скрытно пробраться в лагерь врага и прочувствовать, как он смотрит на мир! Что в нем такого, что сделало его чемпионом? Что он ест, как живет, чему можно научиться на его тренировках? Как он отрабатывает позы? Как относится к соревнованиям? Разумеется, вся эта информация не могла мне дать такое же тело, как у Серхио, однако я надеялся увидеть то, что потребуется мне для победы. Удастся ли мне найти какую-нибудь слабость, на которой можно будет сыграть психологически? Я был убежден в том, что в спорте борьба ведется не только на физическом фронте, но и на психологическом.
В первую очередь я обнаружил, что Серхио занимается еще более напряженно, чем даже я. Он работал в сталелитейном цеху и, после целого дня, проведенного у горнила печи, отправлялся в клуб «Дункан», где тренировался несколько часов. Его трудоспособности и выносливости можно было позавидовать. Каждый день Серхио начинал занятия с того, что выполнял десять циклов по двадцать подтягиваний. Но не для того, чтобы натренировать спину. А только чтобы просто разогреться. Каждый день. У Серхио было несколько необычных методик, которые я перенял. Пресс на скамье он качал, не сцепляя локти. Это обеспечивало постоянное напряжение грудных мышц, и у Серхио грудь была красивая, полностью проработанная. Также я почерпнул для себя кое-что полезное в том, как Олива оттачивал свои позы.
Джо мастерски владел искусством воздействовать на чувства молодых и не уверенных в себе особей мужского пола. Когда я в возрасте пятнадцати лет только начинал листать его журналы, я гадал, как мне стать сильным, чтобы я мог постоять за себя. Как мне обеспечить успех у девушек? Как мне добиться успеха в жизни? Джо втянул меня в мир, где я сразу же ощутил себя особенным. Все произошло так, как в старом высказывании Чарльза Атласа: «Следуй моим курсом, и никто не будет швырять песок тебе в лицо». Совсем скоро ты станешь великим, у тебя не будет отбоя от девочек, ты будешь гулять по Венис-Бич!
В своих журналах Джо давал всем культуристам прозвища, превращая их в супергероев. Дейв Дрейпер, занимавшийся в клубе Голда, был «Светловолосым бомбардировщиком». Я видел его в фильме 1967 года с участием Тони Кертиса «Не поднимайте волны». Это только еще больше распалило мое воображение: вот еще один культурист, попавший в кино! Журналы Уайдера опубликовали фотографию Дейва, идущего по берегу с доской для серфинга. Смотрелось здорово. На заднем плане стоял «Фольксваген» для пустынных сафари, с открытыми колесами, который также смотрелся здорово. Вокруг Дейва толпились красивые девушки, которые таращились на него в благоговейном почтении.
На других снимках были ученые и фармацевты в белых халатах, разрабатывающие новые питательные добавки в исследовательской клинике Уайдера. «Исследовательская клиника Уайдера! – говорил я себе. – Уму непостижимо!» И еще были фотографии самолетов с надписью «Уайдер» на борту, нанесенной большими буквами. Я представлял себе корпорацию размерами с «Дженерал моторс», располагавшую целым флотом воздушных лайнеров, которые развозили по всему земному шару пищевые добавки и снаряжение Уайдера. И статьи, которые переводили мне мои друзья, тоже звучали потрясающе. В них рассказывалось про «взрывные мускулы», «дельтовидные мышцы размером с пушечные ядра» и «грудь, похожую на крепостную стену».
И вот, шесть лет спустя, я был на пляже Венис-Бич! Совсем как Дейв Дрейпер, но только теперь это я фотографировался на фоне джипа для пустынного сафари, с доской для серфинга и в окружении длинноногих красавиц. Разумеется, к этому времени я уже понял, что Уайдер создал целый фантастический мир с реальным фундаментом и воздушными небоскребами. Да, доски для серфинга были, однако культуристы серфингом не занимались. Да, девушки были, но это были фотомодели, получавшие деньги за съемки. (На самом деле одной из них была Бетти, жена Джо, красивая модель, которой он мог не платить.) Да, были пищевые добавки Уайдера, и исследования действительно проводились, однако в Лос-Анджелесе не было огромного здания под названием «Исследовательская клиника Уайдера». Да, продукция Джо развозилась по всему миру, однако самолетов Уайдера не было. И все же меня нисколько не смутило то, что небоскребы оказались воздушными. Правды также было достаточно.
Оказавшись в гуще всего этого, я с нетерпением ждал, что же будет дальше. «Мне нужно себя ущипнуть», – думал я. Я говорил друзьям, что самым страшным кошмаром будет, если вдруг я почувствую, как кто-то трясет меня за плечо, и услышу голос матери: «Арнольд, ты проспал! Вставай скорее! Ты на два часа опаздываешь на работу! Поторопись! Тебе нужно на завод!», а я отвечаю: «Не-е-ет! Ну зачем ты меня разбудила? Мне снился такой невероятный сон! Я хочу узнать, чем все закончится».
Сам Джо в общении был непростым человеком. Вместе со своим младшим братом Беном они начинали в годы Великой депрессии, выбираясь из трущоб и строя свое дело на пустом месте. Журналы, оборудование и пищевые добавки Уайдера были крупнейшим в мире предприятием в области культуризма, приносившим около 20 миллионов долларов в год, что сделало Джо и Бена известными в этой области спорта, продолжавшей испытывать финансовый голод. Помимо них, за счет культуризма жили лишь немногие импресарио и владельцы тренажерных залов; такое нельзя было сказать ни об одном из спортсменов, и я, насколько мне известно, был единственным, кому платили только за то, что он тренировался.
Джо и Бен постоянно стремились расширить свой бизнес и не имели ничего против того, чтобы вторгаться в чужие владения. В 1946 году они создали свою собственную ассоциацию, Международную федерацию культуризма, бросив вызов как Американскому атлетическому союзу, который контролировал тяжелую атлетику и культуризм в Северной Америке, так и Национальной ассоциации культуристов-любителей, заправлявшей культуризмом в Великобритании. Братья развязали междоусобную войну, продвигая свои собственные варианты соревнований за титулы Мистер Америка, принадлежавший ААС, и Мистер Вселенная, принадлежавший НАКЛ. Как и в профессиональном боксе, многообразие титулов порождало путаницу, однако это только способствовало пропаганде культуризма.
Джо был также первым, кто назначил денежную награду за победу в состязаниях по культуризму. Когда он учредил в 1965 году титул Мистер Олимпия, наградой были чек на тысячу долларов и серебряное блюдо с гравировкой. Во всех остальных первенствах, таких как Мистер Вселенная, победитель получал лишь приз. К тому же, на своих состязаниях Джо предлагал лучшие условия для участников. Он оплачивал размещение в гостинице и авиаперелет. Однако обратный билет он отдавал только после того, как спортсмен позировал на фотосессиях. На самом деле Джо предпочел бы фотографировать культуристов до начала состязаний, однако большинство спортсменов отказывались, и мы с Франко Колумбу были единственными, кто согласился. Нам нравилось фотографироваться, потому что это заставляло нас поддерживать хорошую форму и давало возможность отработать позы.
Учреждение состязаний за титул Мистер Олимпия явилось гениальным рекламным ходом. Заявленной целью этих состязаний было выявить «победителя среди победителей». Спортсмены участвовали в них только по специальным приглашениям, которые рассылались исключительно действующему и бывшим обладателям титула Мистер Вселенная. Таким образом, Джо стриг купоны с обилия титулов, учрежденных им же самим! Неудивительно, что многие были не в восторге от деловой хватки братьев Уайдеров. Как раз в то время те вели громкую кампанию, стремясь заставить Международный олимпийский комитет признать культуризм как международный вид спорта.
Однако мне кипучая деятельность Джо была по душе. У него были журналы. У него была федерация. У него были знания, он прилагал все силы к тому, чтобы превратить культуризм в нечто действительно большое. Джо мог предложить мне многое из того, в чем я нуждался, и ему казалось, что и я могу предложить ему кое-что из того, в чем нуждался он.
К тому же, я не был ленивым бездельником. Приехав в Калифорнию, я первым делом сказал Джо: «Я не хочу болтаться без дела. Я не собираюсь получать ваши деньги ни за что. Дайте мне какое-нибудь занятие, чтобы я смог учиться». У Джо был розничный магазин в Санта-Монике на Пятой улице, где продавались пищевые добавки и снаряжение для тяжелой атлетики. Поэтому я спросил, можно ли мне там поработать. «Я хочу помогать покупателям, – объяснил я. – Мне будет очень кстати ознакомиться с делом поближе и отточить свой разговорный английский, к тому же я люблю общаться с людьми».
Мое предложение пришлось Джо по сердцу. «Вот видишь, Арнольд, – сказал он, и я до сих пор явственно слышу его голос с канадским акцентом, – ты хочешь работать, ты хочешь построить свое тело, ты настоящая машина, ты невероятный человек. Ты совсем не такой, как эти ленивые бездельники!»
Мне нравился подход Джо к делу. Он уже соткал обо мне целый миф: я был немецкой машиной, совершенно надежной и безотказной, которая всегда работает и никогда не ломается. И Джо собирался применить свои знания и силы, чтобы, подобно Франкенштейну, оживить эту машину. Все это казалось мне очень смешным. Я не возражал против того, чтобы Джо Уайдер считал меня своим творением, так как понимал, что в этом случае он будет меня по-настоящему любить. А это только способствовало достижению моей цели: стать чемпионом мира, и чем лучше относился ко мне Джо, тем более щедрым он становился.
С самого начала у меня было такое ощущение, что он смотрит на меня как на своего сына, которого у него никогда не было. Мой отец научил меня быть дисциплинированным, твердым и храбрым, но он не мог научить меня, как добиться успеха в бизнесе. Я всегда искал наставников, которые смогли бы продолжить мое обучение с той точки, где остановился отец. И тут Джо занял место отца, поддержав меня во всех моих начинаниях.
Руководство компании все еще оставалось на востоке в Юнион-Сити, штат Нью-Джерси, однако Уайдеры уже возводили новое здание в долине Сан-Фернандо. Джо наведывался туда каждые две-три недели, проверяя, как продвигаются работы. Он брал меня с собой на совещания и вообще позволял находиться при нем, чтобы набираться опыта ведения дел. Что касается издательского бизнеса, Джо постоянно искал типографии, которые за меньшие деньги обеспечили бы лучшее качество журнала, и меня он также привлекал к обсуждению этих вопросов. Вместе с ним я отправлялся в Нью-Йорк и сидел на совещаниях. Когда я уже довольно сносно овладел английским, Джо взял меня с собой в деловую поездку в Японию, чтобы показать, как он ведет переговоры в других странах и какое огромное значение имеет вопрос сбыта, – причем не только в отношении журналов, но и для успеха любого предприятия.
Джо делал упор на глобальном расширении бизнеса в противовес тому, чтобы оставаться в рамках какой-либо одной страны. Он понимал, что именно за таким подходом будущее. При этом он параллельно решал самый широкий круг задач. Так, например, в Японии мы также встретились с руководством Национальной федерации культуризма, и Джо дал ценные советы насчет того, как усовершенствовать внутреннее первенство. Долгие перелеты вместе с Джо были для меня очень плодотворными: он говорил о делах, об искусстве, антиквариате, спорте. Джо изучал мировую историю и еврейскую культуру. И еще он увлекался психологией. Наверное, из него получился бы отличный психолог.
Я был на седьмом небе, поскольку я всегда чувствовал, что мое будущее связано с бизнесом. Чем бы я ни занимался, где-то в подсознании у меня всегда теплился вопрос: «Для этого ли я создан? Какие здесь у меня перспективы?» Я знал, что мне уготовлено нечто особенное, но что именно? Конечной целью для меня было добиться успеха в бизнесе. И вот этот преуспевающий лидер брал меня с собой в деловые поездки, и я учился именно тому, что было мне нужно. Быть может, со временем я буду продвигать на рынок пищевые добавки, домашние тренажеры и спортивное снаряжение, стану владельцем сети тренажерных залов, возглавлю деловую империю, – стану тем же, чем стал Редж Парк, но только в глобальных масштабах. Вот это будет здорово! Я понимал, что смотрю на предпринимательскую деятельность не так, как другие культуристы. Если бы Уайдер предложил сопровождать его в Японию кому-нибудь из этих ребят, тот бы ответил: «Нет, Япония – это слишком скучно. Разве у них там есть хорошие тренажерные залы? Я лучше останусь заниматься здесь» – или что-нибудь в таком же духе. Так что, возможно, судьба действительно уготовила мне стать следующим поколением Уайдеров. Определенно, Джо получал наслаждение, обучая меня всем тонкостям своего ремесла. Он говорил: «А у тебя есть хватка!»
Но я учился у него не только бизнесу. Джо коллекционировал старинную мебель и произведения искусства, и он заразил меня своим увлечением. Бывая у него в квартире в Нью-Йорке, я подолгу разглядывал антиквариат и мебель. Джо рассказывал про аукционы, добавляя: «Вот эту вещь я приобрел за столько-то. Сейчас она стоит столько-то».
Вот когда я впервые понял, что старинная мебель только растет в цене. До тех пор я смотрел на нее лишь как на ненужный хлам, подобный тому, что было у нас дома в Австрии. Но теперь Джо объяснял: «Взгляни вот на это кресло периода французского ампира. Оно сделано из красного дерева. Видишь лебедей, вырезанных на подлокотниках? Они с герба императрицы Жозефины, супруги Наполеона. И еще посмотри вот на этого бронзового сфинкса, инкрустированного в спинку. В ту эпоху французы очень увлекались египетскими мотивами». Джо стал водить меня на аукционы «Сотбис» и «Кристис» в Нью-Йорке.
Наполеоновское кресло было главной гордостью коллекции Джо. Он держал его в комнате для гостей. Когда я впервые остановился у него дома, Джо прочитал мне целую лекцию: «Это кресло очень хрупкое и очень-очень дорогое. Ни в коем случае не садись в него и даже не прикасайся к нему, понятно?» Я старался держаться от кресла подальше, но в первую же ночь, когда я раздевался, перед тем как лечь в постель, моя нога запуталась в штанине, я потерял равновесие и свалился прямо на кресло. Оно сломалось под моим весом – с таким оглушительным треском, будто взорвалось. Я тотчас же поспешил к Джо и сказал: «Вы должны посмотреть. Я сломал ваше кресло».
Джо бросился в комнату. Увидев разбросанные по ковру обломки, он едва не свалился в обморок и начал кричать: «О! Негодяй! Это же баснословно дорогое кресло!» Но затем Джо спохватился и взял себя в руки, так как понял, какими же дешевыми звучат его жалобы. Каким бы ни было кресло, если оно ломается, его всегда можно починить. Оно не гибнет безвозвратно, поскольку только отлетают детали, склеенные между собой. Когда я упал на кресло, оно просто развалилось в местах соединений.
Конечно, я чувствовал себя виноватым, но все же не удержался от замечания: «Не могу поверить. Я ударился коленом, ударился бедром, а вы даже не спросили: «У тебя все в порядке?» и не сказали: «Не бери в голову, меня больше беспокоишь ты». Здесь, в Америке, вы мне вместо отца! Неужели вас волнует только это старое кресло?»
Тут Джо стало по-настоящему стыдно. «О, господи, – пробормотал он, – ты прав. Только взгляни сюда. Как халтурно они все склеили!» После чего он обозвал негодяями уже «их», наполеоновских столяров, изготовивших кресло.
После этого приезда в Нью-Йорк я улетел в Чикаго, где посмотрел первенство за титул Мистер Америка, устроенное Американским атлетическим союзом, и целую неделю тренировался вместе с Серхио Оливой. Осенью нам предстояло сойтись друг с другом в противоборстве, однако это никак не сказалось на том гостеприимстве, с каким меня принял Серхио. Они с женой настояли на том, чтобы я ужинал у них дома, и я впервые прикоснулся к культуре чернокожих кубинцев. Серхио говорил и одевался ярко, и его отношения с женой были не похожи на все то, что мне приходилось видеть до того, с обилием темперамента и криками друг на друга. Однако, несмотря ни на что, Серхио был истинным джентльменом.
Я выполнял секретное разведывательное задание: я считал, что нужно скрытно пробраться в лагерь врага и прочувствовать, как он смотрит на мир! Что в нем такого, что сделало его чемпионом? Что он ест, как живет, чему можно научиться на его тренировках? Как он отрабатывает позы? Как относится к соревнованиям? Разумеется, вся эта информация не могла мне дать такое же тело, как у Серхио, однако я надеялся увидеть то, что потребуется мне для победы. Удастся ли мне найти какую-нибудь слабость, на которой можно будет сыграть психологически? Я был убежден в том, что в спорте борьба ведется не только на физическом фронте, но и на психологическом.
В первую очередь я обнаружил, что Серхио занимается еще более напряженно, чем даже я. Он работал в сталелитейном цеху и, после целого дня, проведенного у горнила печи, отправлялся в клуб «Дункан», где тренировался несколько часов. Его трудоспособности и выносливости можно было позавидовать. Каждый день Серхио начинал занятия с того, что выполнял десять циклов по двадцать подтягиваний. Но не для того, чтобы натренировать спину. А только чтобы просто разогреться. Каждый день. У Серхио было несколько необычных методик, которые я перенял. Пресс на скамье он качал, не сцепляя локти. Это обеспечивало постоянное напряжение грудных мышц, и у Серхио грудь была красивая, полностью проработанная. Также я почерпнул для себя кое-что полезное в том, как Олива оттачивал свои позы.