Дабы ввести расследование в деловое русло и отсечь эмоциональную составляющую в лице Машки и Гальки, мы этапировали Сеню в Черновский офис, расположенный неподалеку от кафе. Оказавшись в апартаментах заслуженного детектива Шергунов вздохнул с облегчением и воспрял духом, почувствовав себя наконец не врагом народа, а потерпевшей стороной. Пока Чернов возился с компьютером, пытаясь выудить у него информацию о фирме с многозначительным названием «Гермес», я задал Шергунову несколько наводящих вопросов.
– Слушай, а масло из Атлантиды он тебе не предлагал?
– Нет, – твердо сказал Сеня. – Масло было из Новой Зеландии. Очень высокого качества, если верить сертификатам. А главное, цена невысокая.
Надо признать, что Сеня Шергунов твердо усвоил главный постулат отечественной научной мысли: экономика должна быть экономной. Все прочие законы общественно-политического развития он решил попросту проигнорировать. Такой волюнтаристский подход грозил нам в будущем неисчислимыми бедами, а потому я решил слегка расшатать фундамент его несокрушимого исторического оптимизма коварным вопросом, далеким от научных сфер, но близким к коровьему вымени:
– А вот интересно, за счет чего масло, привезенное из Новой Зеландии, дешевле масла, произведенного в ОАО «Заветы Ильича» у нас под боком?
– Мало ли, – сказал задумчиво Сеня. – Передовые технологии выращивания стада, углубленные способы переработки молока. Грамотная лизинговая политика. Продвинутый маркетинг. Прямые дотации государства, наконец.
– А если к земле ближе?
– Ну, – разочарованно протянул Шергунов. – За счет качества.
– Вот Сеня, – воздел я палец к потолку. – Экономика должна быть не только экономной, но и осмысленной. Поверь человеку, убившему молодость на постижение законов частного предпринимательства в такой тяжелой и непредсказуемой сфере, как сфера фотообслуживания населения, где коммерческий успех зависит не столько от ловкости рук, сколько от умения шевелить мозгами и языком.
– С языком у тебя всегда было все в порядке, – похвалил меня Сеня, но сделал это неискренне и не от души, о чем я со свойственной мне прямотой ему и заявил.
– В списках не значится, – подал наконец голос от компьютера Чернов.
Дело с этим чертовым «Гермесом» складывалось хуже, чем я ожидал. Если бы речь шла о мало мальски известной фирме, то выбить из нее деньги за некачественный товар было бы делом техники, в смысле физического и интеллектуального давления на руководящий персонал. Но Сеня, со своим вечным везением, нарвался, похоже, на афериста-одиночку, вздумавшего разово поживится от подвернувшегося под руку простака. Аферист давно уже мог слинять из города вместе с нашими деньгами, оставив нас с носом и расхожей истиной, что бедность все-таки не порок.
– Я у него трижды покупал свинину, по сто килограммов. И цена была приемлемая, и качество высочайшее. Кто же знал, что он меня надует. Ведь я сам за этой свининой ездил. На моих глазах ее в фургончик грузили.
Надо признать, что Шергунов проявил редкостную для себя предусмотрительность. Допустил он только одну ошибку, правда роковую, забыл эту свинину понюхать, целиком доверившись предъявленным обаятельным партнером бумагам. Партнер, судя по всему, был не только обаятельным, но и с большим чувством юмора, иначе откуда бы взялась в бумагах Саудовская Аравия.
– Танцевать надо от протухшей свинины, – предложил я. – Надо выяснить, большая это партия или маленькая. Не исключено, что нагрели не только Сеню. Возможно у кого-то из крупных поставщиков выходила из строя холодильная камера, и он спихнул испорченный продукт расторопным людишкам почти даром, дабы не утруждать себя вывозом свинины на свалку.
– Пожалуй, – легко согласился со мной Чернов. – Если бы речь шла о трех центнерах мяса, то вряд ли стоило устраивать многоходовую комбинацию с мясом свежим, трижды продавая его клиенту по очень умеренной цене, чуть ли не себе в убыток.
– Так уж и в убыток, – запротестовал Сеня. – Я у оптовиков взял бы дешевле. Но он продавал с доставкой.
– Ты же говорил, что сам за свининой ездил?
– Это в последний, четвертый раз. Сидоров попросил предоплату, но я решил все проверить собственными глазами.
– Значит, фамилия продавца Сидоров, и свинину клиентам он обычно развозит сам?
– Фамилия продавца Кривошеин, а Сидоров это экспедитор, который у него работает. Кривошеин дядька солидный, у него офис на Первомайском проспекте. Мы с ним чуть не целый час о развитии малого бизнеса говорили. Очень знающий человек. А Сидоров обычный работяга, по виду вполне порядочный и честный.
То, что Сеня Шергунов очень часто ошибается в оценке людей, мне было известно и раньше, но в этот раз дело было не только в ошибке. Комбинация была непонятной. При чем здесь экспедитор Сидоров, если дело вел Кривошеин?
Кстати, бизнесмен Кривошеин в картотеке Чернова значился, правда не в связи с фирмой «Гермес», а по делу о растворившихся в воздухе не то субвенциях, не то субсидиях, которые федеральный центр щедрой рукой отсыпал нашей многострадальной области. Но что-то не срослось. Вкралась какая-то техническая ошибка, в результате которой деньги ушли не туда и где-то там запропастились к великому сокрушению как федеральных, так и наших чиновников. Словом, Кривошеин был тот еще фрукт, но масштаб его махинаций был таков, что свинское дело в них никак не вписывалось.
Чернов навел по телефону необходимые справки. Кривошеин действительно снимал помещение по указанному Сеней адресу, но в один прекрасный момент испарился, пропал, оставив своих подручных в большом недоумении.
– Поезжай-ка ты, Игорь, в этот самый «Гермес», – сказал мне Виктор, – а я попробую выяснить, куда пропал Кривошеин.
При первом же взгляде на суетящихся сотрудников фирмы, я без труда определил, что оказался на борту тонущего корабля. В ответ на мои вопросы все сотрудники, как один, делали большие глаза, разводили руками, демонстрируя и мимикой и жестами степень своей непричастности к разразившейся катастрофе. Под большим секретом, чуть ли не на ухо, мне сообщили, что Кривошеин взял где-то крупный кредит, но вроде бы не сумел вовремя расплатиться, что повлекло за собой крах неплохо развивающегося дела. А в общем-то, все эти секретари и референты, мелкая сошка гибнущей фирмы, ничего не знали.
– А мясо у нас действительно протухло, – подтвердил нервный молодой человек, принадлежащий к руководящему звену фирмы, на которого я наконец вышел после долгих блужданий по кабинетам.
Василий Цаплин, так звали нервного молодого человека, владел большим объемом информации, чем его растерявшиеся подчиненные. Быть может поэтому, встретил он меня настороженно.
– Мясо было из Саудовской Аравии?
– При чем тут Аравия? – удивился Цаплин. – Мясо было из Германии. Я сам ездил заключать договор. Очень выгодный был контракт. К сожалению у нас случились неприятности с холодильными установками. Пропало три тонны свинины.
– Неприятности с холодильными установками случились после исчезновения Кривошеина?
– Кажется, да, – поморщился от непростого вопроса Цаплин– А что?
– Ничего. Насколько я понимаю, у вас протухла не только свинина?
– И говядина тоже, – с готовностью начал перечислять Цаплин. – И птица. И колбасы попортились. Рыба. Много других продуктов.
– А чай и сахар подмокли, – дополнил я.
– Ну почему же, – смутился Цаплин. – С чаем пока все в порядке.
– А утилизацию свинины вы, случайно, не Сидорову поручили?
– По-моему, да. Вы знаете, тут у нас такое началось после исчезновения Кривошеина, что у меня голова кругом идет. Вы знаете сколько у нас претензий? Это какой-то кошмар.
Господину Цаплину я сочувствовал. Человек, судя по всему, был не только молодой, но и интеллигентный, рожденный летать в высях легального бизнеса, а не ползать ужом по нашей грешной земле, хорошо приспособленной только для крупных и мелких аферистов.
По словам менеджера-интеллектуала, финансовые претензии к компании во много раз превышали ее активы. Классическое банкротство, грубо говоря. И наш с Черновым финансовый иск к компании «Гермес» за поставленную кафе «Синяя птица» тухлую свинину если и будет когда-то удовлетворен, то разве что процентов на пять от запрашиваемой суммы. Если честно, то меня такая перспектива устроить не могла. Господин Цаплин готов был войти в мое положение, но, увы, не обладал средствами, дабы удовлетворить мои претензии.
Минут пять мы с господином Цаплиным молчали, сочувственно глядя друг на друга. У менеджера на лбу выступили крупные капли пота. Похоже, он осознавал степень риска. В конце концов, обиженные «Гермесом» люди могут, наплевав на судебную волокиту, взять за жабры расторопных менеджеров компании, у которых рыльце явно было в пуху.
– Хотите выгодную сделку, – предложил я. – Мы снимаем свои претензии к вашей компании, а вы взамен даете мне адрес экспедитора Сидорова.
– Вообще-то я не имею права разглашать конфиденциальную информацию, – задумчиво проговорил Цаплин. Хотя, с другой стороны, адрес сотрудника не является коммерческой тайной.
– Это уж как пить дать, – охотно подтвердил я.
– Конечно, если бы вы были представителем правоохранительных органов, то вопрос бы решился сразу. К сожалению, вы лицо частное. Во всяком случае принадлежите к незарегистрированной структуре.
Намек со стороны Цаплина был более чем прозрачный. Грубо говоря, меня заподозрили в принадлежности к бандгруппе, нанятой для взыскания долгов с хитроумного продавца. В этой связи менеджера мучила совесть. Чего доброго, я мог изуродовать Сидорова или того хуже – пришить, а господина Цаплина замучили бы потом правоохранительные органы, обвиняя в соучастии. Но и отказать представителю незарегистрированной структуры тоже было нельзя, ибо в этом случае гнев обманутых шустрым Сидоровым людей мог обрушиться на самого Цаплина.
– Вы, как я понимаю, в доле, – доверительно наклонился я к застенчивому менеджеру.
Господин Цаплин вздрогнул и порозовел. Было бы странно, если бы его обнесли на этом празднике жизни. В конце концов, бланки были у него, печати тоже у него. Так же как и ключи от складов.
– Вы ведь специально вырубили холодильные установки, – сказал я. – Дабы получить легальную возможность для списания большой партии товара. Акт порчи вы уже составили, с привлечением чиновников из зарегистрированных структур, я ведь прав, господин менеджер? А чего стесняться-то. Кривошеин сбежал, и товар теперь как бы ничейный.
– Хорошо, я дам вам адрес Сидорова, – сказал Цаплин, аккуратно смахивая платочком пот со лба.
Судя по всему, подобного рода авантюры были для него еще в новинку. И согласился он участвовать в афере не иначе как под давлением обстоятельств и по наущению охочих до чужого добра коллег. Но, как говорится, лиха беда начало.
– Мы не собирались реализовывать тухлую свинину, уверяю вас. Речь шла о качественном мясе, которое только по документам числилось как протухшее. Это Сидоров что-то напутал.
– Ну так с Сидорова и будет спрос, – обрадовал я менеджера. – Давайте адрес.
Копаться в подпольных махинациях сотрудников фирмы «Гермес» я не собирался. В конце концов, для этого у нас имеются правоохранительные органы. Меня интересовали лишь деньги, уплаченные Сеней Шергуновым за тухлую свинину.
На всякий случай я связался с Черновым и выяснил, что мои предположения относительно исчезнувшего бизнесмена оказались правильными. К господину Кривошееву у правоохранительных органов накопились большие претензии, и он счел за благо не дразнить гусей и тихо ретироваться за границу. Пересидеть на Канарских островах поднявшуюся вокруг его славных дел бучу.
– С Кривошеиным все ясно, – заключил Чернов. – Ты мне Сидорова подавай.
Господин Сидоров внешне вполне соответствовал своей громкой фамилии, в том смысле, что вполне мог быть и Ивановым, и Петровым. Это был среднестатистической внешности гражданин, абсолютно ничем не примечательный, ну разве что большими ушами, локаторами торчавшими из-под засаленных волос. Точно таким мне Шергунов его и описал: то бишь, среднего роста, среднего телосложения и среднего ума. Идеальный набор качеств для мелкого мошенника, главное достоинство которого безликость.
– Вы Сидоров? – грозно надвинулся я на открывшего мне дверь квартиры человека.
– Э… – начал было экспедитор.
– ФСБ, – грозно оборвал я его. – Капитан Веселов. Пройдемте, гражданин.
Сидоров, видимо, собирался куда-то идти, во всяком случае, был уже в куртке, а вязаную шапочку держал в руках. Натянуть ее на голову он так и не осмелился. Закрыл дверь родной квартиры и покорно пошел рядом. Как показывает мой немалый опыт, в общении с мошенниками нужно брать верный тон. Им следует сразу показать, что козырный туз в вашем рукаве. В противном случае вы запутаетесь в их вранье и потеряете не только время, но и душевное равновесие.
– Я все-таки не понимаю, – робко начал Сидоров, садясь ко мне в машину, – при чем здесь ФСБ? Я же ничего такого не совершал.
– Вам объяснят, – холодно бросил я.
Разумеется, Сидоров очень хорошо понимал, что не свят. И будя я представителем милиции или прокуратуры, он знал бы как себя со мной вести. Но то, что свинским вопросом заинтересуется ФСБ, ему и в голову не приходило. Неожиданный оборот событий выбил Сидорова, человека неглупого и уж наверняка хитроватого, из колеи настолько, что он даже не рискнул потребовать у меня документы. Впрочем, я бы ему эти документы не показал: во-первых, их у меня нет, а во-вторых, что это за офицер ФСБ, который станет трясти корочками перед каким-то Сидоровым.
– А куда вы меня привезли? – забеспокоился экспедитор, ожидавший, видимо, увидеть солидную вывеску на не менее солидном здании и не обнаруживший ни того, ни другого.
– Конспиративная квартира, – бросил я ему небрежно. – Идите, гражданин.
Может быть, в какой-нибудь другой стране слово «гражданин» и имеет высокий смысл, но у нас подобное обращение наделенного властью лица обещает как минимум большие неприятности, а как максимум небо в крупную клетку. Были у нас и более скорбные для «граждан» времена, но о них мы пока вспоминать не будем. Грозное обращение-предупреждение возымело на Сидорова свое обычное действие, экспедитор обмяк душой и в Черновский офис входил уже на полусогнутых.
– Товарищ полковник, – рявкнул я с порога. – Террорист задержан и доставлен.
Сеня Шергунов, сидевший на моем любимом стуле у окна, растерянно охнул, зато произведенный мною в полковники Чернов даже глазом не моргнул, сходу включаясь в игру. Что значит боец невидимого фронта с большим стажем полуподпольной работы.
– Садитесь, подследственный, – небрежно бросил он через губу и брезгливо глянул на Сидорова.
Потерявший сомнительный статус «гражданина» и переведенный неведомым полковником в совершенно бесперспективный ранг «подследственного», жуликоватый экспедитор рухнул на подставленный мною стул
– Родиной торгуешь, паразит?! – зыркнул на «подследственного» страшным темным глазом «полковник» Чернов.
– Никак нет, – отозвался деревянным голосом враз побелевший Сидоров. – Тока мясом. Вот и товарищ подтвердит.
– С товарищем разберемся, – произнес Чернов таким голосом, что плохо стало не только экспедитору-прохвосту, но и ни в чем не повинному Сене Шергунову. – Имя резидента? Ты на кого работаешь, гад?
Сидоров в беспамятстве надел было на голову вязанную шапочку, но тут же быстро ее снял. Судя по всему, у него разбегались мысли, и все попытки их удержать, выглядели жалко и неубедительно.
– Я, извиняюсь, на Кривошеина работал. Но он уехал. То есть сбежал. В общем, его нет, а мясо осталось.
– Куда сбежал?! – воспарил гордым соколом над столом «полковник». – В Саудовскую Аравию?!
– А почему в Аравию? – не понял вконец сбитый с толку Сидоров. – Есть же и другие места?
– Встать! – рявкнул Чернов так, что бегавшие по телу Сидорова мурашки добежали и до моей спины.
На Черновский рык мгновенно откликнулся не только Сидоров, но и Сеня Шергунов, которого к слову никто не просил подниматься со стула. Но раз уж место все равно пустовало, то я его немедленно занял, чтобы смотреть разворачивающийся спектакль со всеми удобствами. Чернов, что называется, вошел в образ и прямо-таки купался в нем. Сидоров тоже был в образе, правда ему эту роль навязали насильно. А вот что касается Сени, то он никак не мог понять, где находится, а потому рисковал выпасть как из ансамбля, та и из здравого ума. Все-таки подобные спектакли не для впечатлительных натур.
– Подойдите к столу, – приказал Чернов Сидорову. – Это вы писали?
– Виноват, – прошелестел посиневшими губами Сидоров. – Но тут какая-то ошибка.
Свинину мы покупали в Германии, это я точно помню.
– А в бумагах значится Саудовская Аравия, – ехидно заметил я. – А международное положение нашей страны вам, разумеется, известно. И об антитеррористической операции вы, конечно, знаете. А имя Бен Ладена вам ничего не говорит?
Сидоров начал покрываться холодным потом. Не то чтобы он был знаком с Бен Ладеном, но имя его слышал. А главное, его до поросячьего визга испугала невесть откуда взявшаяся в бумагах «Саудовская Аравия» и замаячившая перспектива оказаться причастным к темным делам Аль Каиды.
– Отравленным мясом торгуешь, ренегат!
– Никак нет, – упавшим голосом возразил Сидоров. – Мясо не отравленное, оно тухлое. Вот и товарищ подтвердит.
– Угу, – сказал честный Сеня. – Тухлое.
– Не верю, – вслед за Станиславским повторил Чернов.
– Мамой клянусь! – запричитал Сидоров. – Сам нюхал.
– А зачем вы тухлое мясо привезли из Саудовской Аравии? – слегка помягчал лицом и голосом «полковник».
– Да из Германии мясо! – заканючил Сидоров. – Это Колька, гад, все напутал. Чтоб он провалился со своей политикой. Вписал, видимо, второпях. Он же у нас с дыркой в голове. Все у нас как с ума посходили, когда Кривошеин смылся. Товар же лежит на складах и вроде как ничейный. Вот Колька мне и предложил, давай лоха кинем. Чем мы других хуже. А мясо тухлое, это я вам как на духу. Да разве ж я бы стал отравленное мясо продавать. Да никогда в жизни.
– У жулик, – обиженно протянул Сеня.
– Допустим, – не стал спорить покладистый Сидоров. – Но ведь не террорист же гражданин начальник, вот и товарищ подтверждает.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – огрызнулся вконец расстроенный Шергунов.
– Капитан Веселов, – оборвал командирским Рыком завязавшийся обмен любезностями Чернов.
– Я.
– Поедите с подследственным. Деньги изъять и передать на экспертизу. Сидорова завербовать в агенты и взять подписку о невыезде.
– Есть.
– А мясо? – растерянно спросил Шергунов.
– Мясо – на свалку, – распорядился «полковник». = И чтобы ни одна живая душа… Вы меня поняли, гражданин?
– Так точно, – радостно вякнул Сидоров.
– Свободны, – веско сказал Чернов. – Пока свободны.
Деньги у Сидорова я, конечно, изъял. Нельзя сказать, что расставался он с ними легко и весело. Но тут уж ничего не поделаешь. Это о таких ситуациях в народе принято говорить: «Не в деньгах счастье».
– А подписка? – спросил экспедитор, когда я с деньгами направился к выходу.
– Какая еще подписка?
– О невыезде.
– Обойдешься, – строго сказал я. – От нас не бегают. Запомните это, агент Сидоров.
История десятая. ЖАЛО ЗМЕИ
– Слушай, а масло из Атлантиды он тебе не предлагал?
– Нет, – твердо сказал Сеня. – Масло было из Новой Зеландии. Очень высокого качества, если верить сертификатам. А главное, цена невысокая.
Надо признать, что Сеня Шергунов твердо усвоил главный постулат отечественной научной мысли: экономика должна быть экономной. Все прочие законы общественно-политического развития он решил попросту проигнорировать. Такой волюнтаристский подход грозил нам в будущем неисчислимыми бедами, а потому я решил слегка расшатать фундамент его несокрушимого исторического оптимизма коварным вопросом, далеким от научных сфер, но близким к коровьему вымени:
– А вот интересно, за счет чего масло, привезенное из Новой Зеландии, дешевле масла, произведенного в ОАО «Заветы Ильича» у нас под боком?
– Мало ли, – сказал задумчиво Сеня. – Передовые технологии выращивания стада, углубленные способы переработки молока. Грамотная лизинговая политика. Продвинутый маркетинг. Прямые дотации государства, наконец.
– А если к земле ближе?
– Ну, – разочарованно протянул Шергунов. – За счет качества.
– Вот Сеня, – воздел я палец к потолку. – Экономика должна быть не только экономной, но и осмысленной. Поверь человеку, убившему молодость на постижение законов частного предпринимательства в такой тяжелой и непредсказуемой сфере, как сфера фотообслуживания населения, где коммерческий успех зависит не столько от ловкости рук, сколько от умения шевелить мозгами и языком.
– С языком у тебя всегда было все в порядке, – похвалил меня Сеня, но сделал это неискренне и не от души, о чем я со свойственной мне прямотой ему и заявил.
– В списках не значится, – подал наконец голос от компьютера Чернов.
Дело с этим чертовым «Гермесом» складывалось хуже, чем я ожидал. Если бы речь шла о мало мальски известной фирме, то выбить из нее деньги за некачественный товар было бы делом техники, в смысле физического и интеллектуального давления на руководящий персонал. Но Сеня, со своим вечным везением, нарвался, похоже, на афериста-одиночку, вздумавшего разово поживится от подвернувшегося под руку простака. Аферист давно уже мог слинять из города вместе с нашими деньгами, оставив нас с носом и расхожей истиной, что бедность все-таки не порок.
– Я у него трижды покупал свинину, по сто килограммов. И цена была приемлемая, и качество высочайшее. Кто же знал, что он меня надует. Ведь я сам за этой свининой ездил. На моих глазах ее в фургончик грузили.
Надо признать, что Шергунов проявил редкостную для себя предусмотрительность. Допустил он только одну ошибку, правда роковую, забыл эту свинину понюхать, целиком доверившись предъявленным обаятельным партнером бумагам. Партнер, судя по всему, был не только обаятельным, но и с большим чувством юмора, иначе откуда бы взялась в бумагах Саудовская Аравия.
– Танцевать надо от протухшей свинины, – предложил я. – Надо выяснить, большая это партия или маленькая. Не исключено, что нагрели не только Сеню. Возможно у кого-то из крупных поставщиков выходила из строя холодильная камера, и он спихнул испорченный продукт расторопным людишкам почти даром, дабы не утруждать себя вывозом свинины на свалку.
– Пожалуй, – легко согласился со мной Чернов. – Если бы речь шла о трех центнерах мяса, то вряд ли стоило устраивать многоходовую комбинацию с мясом свежим, трижды продавая его клиенту по очень умеренной цене, чуть ли не себе в убыток.
– Так уж и в убыток, – запротестовал Сеня. – Я у оптовиков взял бы дешевле. Но он продавал с доставкой.
– Ты же говорил, что сам за свининой ездил?
– Это в последний, четвертый раз. Сидоров попросил предоплату, но я решил все проверить собственными глазами.
– Значит, фамилия продавца Сидоров, и свинину клиентам он обычно развозит сам?
– Фамилия продавца Кривошеин, а Сидоров это экспедитор, который у него работает. Кривошеин дядька солидный, у него офис на Первомайском проспекте. Мы с ним чуть не целый час о развитии малого бизнеса говорили. Очень знающий человек. А Сидоров обычный работяга, по виду вполне порядочный и честный.
То, что Сеня Шергунов очень часто ошибается в оценке людей, мне было известно и раньше, но в этот раз дело было не только в ошибке. Комбинация была непонятной. При чем здесь экспедитор Сидоров, если дело вел Кривошеин?
Кстати, бизнесмен Кривошеин в картотеке Чернова значился, правда не в связи с фирмой «Гермес», а по делу о растворившихся в воздухе не то субвенциях, не то субсидиях, которые федеральный центр щедрой рукой отсыпал нашей многострадальной области. Но что-то не срослось. Вкралась какая-то техническая ошибка, в результате которой деньги ушли не туда и где-то там запропастились к великому сокрушению как федеральных, так и наших чиновников. Словом, Кривошеин был тот еще фрукт, но масштаб его махинаций был таков, что свинское дело в них никак не вписывалось.
Чернов навел по телефону необходимые справки. Кривошеин действительно снимал помещение по указанному Сеней адресу, но в один прекрасный момент испарился, пропал, оставив своих подручных в большом недоумении.
– Поезжай-ка ты, Игорь, в этот самый «Гермес», – сказал мне Виктор, – а я попробую выяснить, куда пропал Кривошеин.
При первом же взгляде на суетящихся сотрудников фирмы, я без труда определил, что оказался на борту тонущего корабля. В ответ на мои вопросы все сотрудники, как один, делали большие глаза, разводили руками, демонстрируя и мимикой и жестами степень своей непричастности к разразившейся катастрофе. Под большим секретом, чуть ли не на ухо, мне сообщили, что Кривошеин взял где-то крупный кредит, но вроде бы не сумел вовремя расплатиться, что повлекло за собой крах неплохо развивающегося дела. А в общем-то, все эти секретари и референты, мелкая сошка гибнущей фирмы, ничего не знали.
– А мясо у нас действительно протухло, – подтвердил нервный молодой человек, принадлежащий к руководящему звену фирмы, на которого я наконец вышел после долгих блужданий по кабинетам.
Василий Цаплин, так звали нервного молодого человека, владел большим объемом информации, чем его растерявшиеся подчиненные. Быть может поэтому, встретил он меня настороженно.
– Мясо было из Саудовской Аравии?
– При чем тут Аравия? – удивился Цаплин. – Мясо было из Германии. Я сам ездил заключать договор. Очень выгодный был контракт. К сожалению у нас случились неприятности с холодильными установками. Пропало три тонны свинины.
– Неприятности с холодильными установками случились после исчезновения Кривошеина?
– Кажется, да, – поморщился от непростого вопроса Цаплин– А что?
– Ничего. Насколько я понимаю, у вас протухла не только свинина?
– И говядина тоже, – с готовностью начал перечислять Цаплин. – И птица. И колбасы попортились. Рыба. Много других продуктов.
– А чай и сахар подмокли, – дополнил я.
– Ну почему же, – смутился Цаплин. – С чаем пока все в порядке.
– А утилизацию свинины вы, случайно, не Сидорову поручили?
– По-моему, да. Вы знаете, тут у нас такое началось после исчезновения Кривошеина, что у меня голова кругом идет. Вы знаете сколько у нас претензий? Это какой-то кошмар.
Господину Цаплину я сочувствовал. Человек, судя по всему, был не только молодой, но и интеллигентный, рожденный летать в высях легального бизнеса, а не ползать ужом по нашей грешной земле, хорошо приспособленной только для крупных и мелких аферистов.
По словам менеджера-интеллектуала, финансовые претензии к компании во много раз превышали ее активы. Классическое банкротство, грубо говоря. И наш с Черновым финансовый иск к компании «Гермес» за поставленную кафе «Синяя птица» тухлую свинину если и будет когда-то удовлетворен, то разве что процентов на пять от запрашиваемой суммы. Если честно, то меня такая перспектива устроить не могла. Господин Цаплин готов был войти в мое положение, но, увы, не обладал средствами, дабы удовлетворить мои претензии.
Минут пять мы с господином Цаплиным молчали, сочувственно глядя друг на друга. У менеджера на лбу выступили крупные капли пота. Похоже, он осознавал степень риска. В конце концов, обиженные «Гермесом» люди могут, наплевав на судебную волокиту, взять за жабры расторопных менеджеров компании, у которых рыльце явно было в пуху.
– Хотите выгодную сделку, – предложил я. – Мы снимаем свои претензии к вашей компании, а вы взамен даете мне адрес экспедитора Сидорова.
– Вообще-то я не имею права разглашать конфиденциальную информацию, – задумчиво проговорил Цаплин. Хотя, с другой стороны, адрес сотрудника не является коммерческой тайной.
– Это уж как пить дать, – охотно подтвердил я.
– Конечно, если бы вы были представителем правоохранительных органов, то вопрос бы решился сразу. К сожалению, вы лицо частное. Во всяком случае принадлежите к незарегистрированной структуре.
Намек со стороны Цаплина был более чем прозрачный. Грубо говоря, меня заподозрили в принадлежности к бандгруппе, нанятой для взыскания долгов с хитроумного продавца. В этой связи менеджера мучила совесть. Чего доброго, я мог изуродовать Сидорова или того хуже – пришить, а господина Цаплина замучили бы потом правоохранительные органы, обвиняя в соучастии. Но и отказать представителю незарегистрированной структуры тоже было нельзя, ибо в этом случае гнев обманутых шустрым Сидоровым людей мог обрушиться на самого Цаплина.
– Вы, как я понимаю, в доле, – доверительно наклонился я к застенчивому менеджеру.
Господин Цаплин вздрогнул и порозовел. Было бы странно, если бы его обнесли на этом празднике жизни. В конце концов, бланки были у него, печати тоже у него. Так же как и ключи от складов.
– Вы ведь специально вырубили холодильные установки, – сказал я. – Дабы получить легальную возможность для списания большой партии товара. Акт порчи вы уже составили, с привлечением чиновников из зарегистрированных структур, я ведь прав, господин менеджер? А чего стесняться-то. Кривошеин сбежал, и товар теперь как бы ничейный.
– Хорошо, я дам вам адрес Сидорова, – сказал Цаплин, аккуратно смахивая платочком пот со лба.
Судя по всему, подобного рода авантюры были для него еще в новинку. И согласился он участвовать в афере не иначе как под давлением обстоятельств и по наущению охочих до чужого добра коллег. Но, как говорится, лиха беда начало.
– Мы не собирались реализовывать тухлую свинину, уверяю вас. Речь шла о качественном мясе, которое только по документам числилось как протухшее. Это Сидоров что-то напутал.
– Ну так с Сидорова и будет спрос, – обрадовал я менеджера. – Давайте адрес.
Копаться в подпольных махинациях сотрудников фирмы «Гермес» я не собирался. В конце концов, для этого у нас имеются правоохранительные органы. Меня интересовали лишь деньги, уплаченные Сеней Шергуновым за тухлую свинину.
На всякий случай я связался с Черновым и выяснил, что мои предположения относительно исчезнувшего бизнесмена оказались правильными. К господину Кривошееву у правоохранительных органов накопились большие претензии, и он счел за благо не дразнить гусей и тихо ретироваться за границу. Пересидеть на Канарских островах поднявшуюся вокруг его славных дел бучу.
– С Кривошеиным все ясно, – заключил Чернов. – Ты мне Сидорова подавай.
Господин Сидоров внешне вполне соответствовал своей громкой фамилии, в том смысле, что вполне мог быть и Ивановым, и Петровым. Это был среднестатистической внешности гражданин, абсолютно ничем не примечательный, ну разве что большими ушами, локаторами торчавшими из-под засаленных волос. Точно таким мне Шергунов его и описал: то бишь, среднего роста, среднего телосложения и среднего ума. Идеальный набор качеств для мелкого мошенника, главное достоинство которого безликость.
– Вы Сидоров? – грозно надвинулся я на открывшего мне дверь квартиры человека.
– Э… – начал было экспедитор.
– ФСБ, – грозно оборвал я его. – Капитан Веселов. Пройдемте, гражданин.
Сидоров, видимо, собирался куда-то идти, во всяком случае, был уже в куртке, а вязаную шапочку держал в руках. Натянуть ее на голову он так и не осмелился. Закрыл дверь родной квартиры и покорно пошел рядом. Как показывает мой немалый опыт, в общении с мошенниками нужно брать верный тон. Им следует сразу показать, что козырный туз в вашем рукаве. В противном случае вы запутаетесь в их вранье и потеряете не только время, но и душевное равновесие.
– Я все-таки не понимаю, – робко начал Сидоров, садясь ко мне в машину, – при чем здесь ФСБ? Я же ничего такого не совершал.
– Вам объяснят, – холодно бросил я.
Разумеется, Сидоров очень хорошо понимал, что не свят. И будя я представителем милиции или прокуратуры, он знал бы как себя со мной вести. Но то, что свинским вопросом заинтересуется ФСБ, ему и в голову не приходило. Неожиданный оборот событий выбил Сидорова, человека неглупого и уж наверняка хитроватого, из колеи настолько, что он даже не рискнул потребовать у меня документы. Впрочем, я бы ему эти документы не показал: во-первых, их у меня нет, а во-вторых, что это за офицер ФСБ, который станет трясти корочками перед каким-то Сидоровым.
– А куда вы меня привезли? – забеспокоился экспедитор, ожидавший, видимо, увидеть солидную вывеску на не менее солидном здании и не обнаруживший ни того, ни другого.
– Конспиративная квартира, – бросил я ему небрежно. – Идите, гражданин.
Может быть, в какой-нибудь другой стране слово «гражданин» и имеет высокий смысл, но у нас подобное обращение наделенного властью лица обещает как минимум большие неприятности, а как максимум небо в крупную клетку. Были у нас и более скорбные для «граждан» времена, но о них мы пока вспоминать не будем. Грозное обращение-предупреждение возымело на Сидорова свое обычное действие, экспедитор обмяк душой и в Черновский офис входил уже на полусогнутых.
– Товарищ полковник, – рявкнул я с порога. – Террорист задержан и доставлен.
Сеня Шергунов, сидевший на моем любимом стуле у окна, растерянно охнул, зато произведенный мною в полковники Чернов даже глазом не моргнул, сходу включаясь в игру. Что значит боец невидимого фронта с большим стажем полуподпольной работы.
– Садитесь, подследственный, – небрежно бросил он через губу и брезгливо глянул на Сидорова.
Потерявший сомнительный статус «гражданина» и переведенный неведомым полковником в совершенно бесперспективный ранг «подследственного», жуликоватый экспедитор рухнул на подставленный мною стул
– Родиной торгуешь, паразит?! – зыркнул на «подследственного» страшным темным глазом «полковник» Чернов.
– Никак нет, – отозвался деревянным голосом враз побелевший Сидоров. – Тока мясом. Вот и товарищ подтвердит.
– С товарищем разберемся, – произнес Чернов таким голосом, что плохо стало не только экспедитору-прохвосту, но и ни в чем не повинному Сене Шергунову. – Имя резидента? Ты на кого работаешь, гад?
Сидоров в беспамятстве надел было на голову вязанную шапочку, но тут же быстро ее снял. Судя по всему, у него разбегались мысли, и все попытки их удержать, выглядели жалко и неубедительно.
– Я, извиняюсь, на Кривошеина работал. Но он уехал. То есть сбежал. В общем, его нет, а мясо осталось.
– Куда сбежал?! – воспарил гордым соколом над столом «полковник». – В Саудовскую Аравию?!
– А почему в Аравию? – не понял вконец сбитый с толку Сидоров. – Есть же и другие места?
– Встать! – рявкнул Чернов так, что бегавшие по телу Сидорова мурашки добежали и до моей спины.
На Черновский рык мгновенно откликнулся не только Сидоров, но и Сеня Шергунов, которого к слову никто не просил подниматься со стула. Но раз уж место все равно пустовало, то я его немедленно занял, чтобы смотреть разворачивающийся спектакль со всеми удобствами. Чернов, что называется, вошел в образ и прямо-таки купался в нем. Сидоров тоже был в образе, правда ему эту роль навязали насильно. А вот что касается Сени, то он никак не мог понять, где находится, а потому рисковал выпасть как из ансамбля, та и из здравого ума. Все-таки подобные спектакли не для впечатлительных натур.
– Подойдите к столу, – приказал Чернов Сидорову. – Это вы писали?
– Виноват, – прошелестел посиневшими губами Сидоров. – Но тут какая-то ошибка.
Свинину мы покупали в Германии, это я точно помню.
– А в бумагах значится Саудовская Аравия, – ехидно заметил я. – А международное положение нашей страны вам, разумеется, известно. И об антитеррористической операции вы, конечно, знаете. А имя Бен Ладена вам ничего не говорит?
Сидоров начал покрываться холодным потом. Не то чтобы он был знаком с Бен Ладеном, но имя его слышал. А главное, его до поросячьего визга испугала невесть откуда взявшаяся в бумагах «Саудовская Аравия» и замаячившая перспектива оказаться причастным к темным делам Аль Каиды.
– Отравленным мясом торгуешь, ренегат!
– Никак нет, – упавшим голосом возразил Сидоров. – Мясо не отравленное, оно тухлое. Вот и товарищ подтвердит.
– Угу, – сказал честный Сеня. – Тухлое.
– Не верю, – вслед за Станиславским повторил Чернов.
– Мамой клянусь! – запричитал Сидоров. – Сам нюхал.
– А зачем вы тухлое мясо привезли из Саудовской Аравии? – слегка помягчал лицом и голосом «полковник».
– Да из Германии мясо! – заканючил Сидоров. – Это Колька, гад, все напутал. Чтоб он провалился со своей политикой. Вписал, видимо, второпях. Он же у нас с дыркой в голове. Все у нас как с ума посходили, когда Кривошеин смылся. Товар же лежит на складах и вроде как ничейный. Вот Колька мне и предложил, давай лоха кинем. Чем мы других хуже. А мясо тухлое, это я вам как на духу. Да разве ж я бы стал отравленное мясо продавать. Да никогда в жизни.
– У жулик, – обиженно протянул Сеня.
– Допустим, – не стал спорить покладистый Сидоров. – Но ведь не террорист же гражданин начальник, вот и товарищ подтверждает.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – огрызнулся вконец расстроенный Шергунов.
– Капитан Веселов, – оборвал командирским Рыком завязавшийся обмен любезностями Чернов.
– Я.
– Поедите с подследственным. Деньги изъять и передать на экспертизу. Сидорова завербовать в агенты и взять подписку о невыезде.
– Есть.
– А мясо? – растерянно спросил Шергунов.
– Мясо – на свалку, – распорядился «полковник». = И чтобы ни одна живая душа… Вы меня поняли, гражданин?
– Так точно, – радостно вякнул Сидоров.
– Свободны, – веско сказал Чернов. – Пока свободны.
Деньги у Сидорова я, конечно, изъял. Нельзя сказать, что расставался он с ними легко и весело. Но тут уж ничего не поделаешь. Это о таких ситуациях в народе принято говорить: «Не в деньгах счастье».
– А подписка? – спросил экспедитор, когда я с деньгами направился к выходу.
– Какая еще подписка?
– О невыезде.
– Обойдешься, – строго сказал я. – От нас не бегают. Запомните это, агент Сидоров.
История десятая. ЖАЛО ЗМЕИ
Я подоспел, что называется, к шапочному разбору. Труп уже грузили в машину «Скорой помощи», а по опустевшему кафе бродили правоохранители с сосредоточенными лицами, обнюхивая углы. Бледный Сеня Шергунов давал показания следователю, заикаясь от волнения и путаясь в собственных мыслях. Обслуживающий персонал следил за страданиями шефа с тихим ужасом. Не теряя времени даром, я провел собственное расследование, опросив Машку и Гальку, которые, впрочем, ничего толком не знали и только вносили сумятицу в возникающие у работников прокуратуры и милиции версии.
Картина происшествия была такова: по неустановленным пока причинам в кафе погас свет. И хотя время было не позднее, что-то около восьми вечера, но в зимнюю пору смеркается быстро, а потому тьма в помещении наступила полная и непроглядная. Видимо, свет погас не только в кафе, но и во всем квартале, поскольку уличные фонари тоже не горели. В довершение всех бед даже обычно пунктуальная луна не вышла в этот вечер на трудовую вахту по причине пасмурной погоды. Словом, когда раздался вопль «пожар!», люди, заполнившие кафе под завязку, в это сразу поверили и ломанули к выходу, не соблюдая элементарного порядка. Попытки обслуживающего персонала остановить панику, ни к чему не привели. Серьезных последствий, впрочем, толчея на выходе не имела. Синяки и шишки, разумеется, не в счет. Но когда свет зажегся, а зажегся он через пять минут, в опустевшем кафе обнаружили труп. То есть поначалу все подумали, что человеку просто стало плохо, но когда примчавшийся из начальственного кабинета Сеня Шергунов, используя свою немалую физическую силу, перевернул на спину худого, но рослого немолодого посетителя, то вдруг выяснилось, что тот мертв. И умер он не от инфаркта, спровоцированного паникой – его убили ударом ножа. Удар пришелся прямо в сердце, так что пенсионер, скорее всего, умер мгновенно, даже не вскрикнув. Орудие преступления мне показал Олег Рыков, принимавший участие в расследовании.
– Со старанием сделанная вещичка, – сказал он. – Наверняка народный умелец руку приложил.
Рыков был прав. Деревянная резная трость стоила того, чтобы при взгляде на нее прицокнуть языком от восхищения. Сработана она была в виде змеи, причем пастью вниз, а из этой пасти в данную минуту торчало потемневшее от крови стальное жало. Если верить свидетелям, то эта смертоносная трость принадлежала убитому. Опираясь на нее, он сегодня вошел в кафе около семи часов вечера. Никого его появление не удивило, поскольку он был здесь частым гостем. Садился он обычно у окна, выпивал чашечку кофе, заедал пирожным и спокойно уходил, никого не потревожив ни словом, ни взглядом. Так продолжалось ежедневно чуть ли не со дня открытия кафе.
Если верить паспорту, найденному в кармане убитого, то фамилия его была Костриков, имя-отчество Семен Васильевич, а проживал он в соседнем доме. Расторопный майор Рыков, возглавлявший оперативную группу, с помощью своих сотрудников без труда установил, что Костриков не был женат, детей не завел, зато имел две судимости и отмотал в местах неблизких в общей сложности десять лет. В гости Костриков никого не приглашал и сам вроде ни к кому не ходил. Ничего примечательного в его квартире обнаружено не было. Если покойный и скопил за шестьдесят прожитых лет какие-то богатства, то он явно их не афишировал.
Меня это убийство касалось постольку, поскольку я был совладельцем данного кафе на паях с Сеней Шергуновым и Виктором Черновым. Виктор приехал, когда правоохранители уже свернули работу, но, тем не менее, успел получить строгий наказ от следователя прокуратуры Синявина, не лезть в чужие дела и не мешать проведению расследования компетентными органами.
– Тебя это тоже касается, Фотограф, – грозно глянул в мою сторону Синявин перед тем, как окончательно с нами расплеваться.
Вообще-то фамилия моя Веселов, и мне страшно не нравится, когда профессию мне навязывают в качестве прозвища, но спорить с работником прокуратуры я не стал, дабы не обострять и без того напряженную ситуацию.
– Так-таки никто ничего не видел? – спросил Чернов у обслуживающего персонала, когда правоохранители наконец-то оставили нас в покое.
– Я был в кабинете, – развел руками Сеня. – У меня проблемы с отчетностью, ты же знаешь. Они там в столице как с ума посходили, что ни день, то новый закон, а тут хоть топись.
Я на Сеню, признаться, и не рассчитывал. Даже если бы он в этот момент находился в зале, то наверняка бы ничего важного не заметил. Все свои надежды я связывал в первую очередь с Галькой, поскольку по личному опыту знаю, что женщина она глазастая, имеющая привычку замечать то, на что другим и в голову не придет обратить внимание.
– Ну что ты смотришь на меня, Игорь, – рассердилась моя подруга. – Я же тебе русским языком сказала, что ничего не видела. Абсолютно ничего. Народу в зале было битком. Ты покрутись на моем месте. Эксплуататор.
На счет эксплуататора она, между прочим, прилгнула. Еще большой вопрос, кто кого эксплуатирует. Но в любом случае я не собирался обсуждать наши с ней почти семейные проблемы в кругу хоть и давно знакомых, но все-таки посторонних людей.
– Скажите пожалуйста, – пыхнула гневом Машка Шергунова. – Посторонние! Давно уже пора вам с Галькой оформить отношения.
– В огороде бузина, а в Киеве дядька, – подвел итог дискуссии Виктор Чернов. – Так кто же все-таки ударил ножом пенсионера Кострикова?
Разгоряченные спором дамы переглянулись, Сеня Шергунов по привычке пожал плечами. Словом, версий у обслуживающего персонала не было никаких. Машка была на кухне, Сеня на рабочем месте в кабинете, Галька на кассе, Ксения Петровна помогала Машке, Владик стоял там, где положено, то есть у входа. Словом, все были на своих местах, а человека все-таки убили.
Картина происшествия была такова: по неустановленным пока причинам в кафе погас свет. И хотя время было не позднее, что-то около восьми вечера, но в зимнюю пору смеркается быстро, а потому тьма в помещении наступила полная и непроглядная. Видимо, свет погас не только в кафе, но и во всем квартале, поскольку уличные фонари тоже не горели. В довершение всех бед даже обычно пунктуальная луна не вышла в этот вечер на трудовую вахту по причине пасмурной погоды. Словом, когда раздался вопль «пожар!», люди, заполнившие кафе под завязку, в это сразу поверили и ломанули к выходу, не соблюдая элементарного порядка. Попытки обслуживающего персонала остановить панику, ни к чему не привели. Серьезных последствий, впрочем, толчея на выходе не имела. Синяки и шишки, разумеется, не в счет. Но когда свет зажегся, а зажегся он через пять минут, в опустевшем кафе обнаружили труп. То есть поначалу все подумали, что человеку просто стало плохо, но когда примчавшийся из начальственного кабинета Сеня Шергунов, используя свою немалую физическую силу, перевернул на спину худого, но рослого немолодого посетителя, то вдруг выяснилось, что тот мертв. И умер он не от инфаркта, спровоцированного паникой – его убили ударом ножа. Удар пришелся прямо в сердце, так что пенсионер, скорее всего, умер мгновенно, даже не вскрикнув. Орудие преступления мне показал Олег Рыков, принимавший участие в расследовании.
– Со старанием сделанная вещичка, – сказал он. – Наверняка народный умелец руку приложил.
Рыков был прав. Деревянная резная трость стоила того, чтобы при взгляде на нее прицокнуть языком от восхищения. Сработана она была в виде змеи, причем пастью вниз, а из этой пасти в данную минуту торчало потемневшее от крови стальное жало. Если верить свидетелям, то эта смертоносная трость принадлежала убитому. Опираясь на нее, он сегодня вошел в кафе около семи часов вечера. Никого его появление не удивило, поскольку он был здесь частым гостем. Садился он обычно у окна, выпивал чашечку кофе, заедал пирожным и спокойно уходил, никого не потревожив ни словом, ни взглядом. Так продолжалось ежедневно чуть ли не со дня открытия кафе.
Если верить паспорту, найденному в кармане убитого, то фамилия его была Костриков, имя-отчество Семен Васильевич, а проживал он в соседнем доме. Расторопный майор Рыков, возглавлявший оперативную группу, с помощью своих сотрудников без труда установил, что Костриков не был женат, детей не завел, зато имел две судимости и отмотал в местах неблизких в общей сложности десять лет. В гости Костриков никого не приглашал и сам вроде ни к кому не ходил. Ничего примечательного в его квартире обнаружено не было. Если покойный и скопил за шестьдесят прожитых лет какие-то богатства, то он явно их не афишировал.
Меня это убийство касалось постольку, поскольку я был совладельцем данного кафе на паях с Сеней Шергуновым и Виктором Черновым. Виктор приехал, когда правоохранители уже свернули работу, но, тем не менее, успел получить строгий наказ от следователя прокуратуры Синявина, не лезть в чужие дела и не мешать проведению расследования компетентными органами.
– Тебя это тоже касается, Фотограф, – грозно глянул в мою сторону Синявин перед тем, как окончательно с нами расплеваться.
Вообще-то фамилия моя Веселов, и мне страшно не нравится, когда профессию мне навязывают в качестве прозвища, но спорить с работником прокуратуры я не стал, дабы не обострять и без того напряженную ситуацию.
– Так-таки никто ничего не видел? – спросил Чернов у обслуживающего персонала, когда правоохранители наконец-то оставили нас в покое.
– Я был в кабинете, – развел руками Сеня. – У меня проблемы с отчетностью, ты же знаешь. Они там в столице как с ума посходили, что ни день, то новый закон, а тут хоть топись.
Я на Сеню, признаться, и не рассчитывал. Даже если бы он в этот момент находился в зале, то наверняка бы ничего важного не заметил. Все свои надежды я связывал в первую очередь с Галькой, поскольку по личному опыту знаю, что женщина она глазастая, имеющая привычку замечать то, на что другим и в голову не придет обратить внимание.
– Ну что ты смотришь на меня, Игорь, – рассердилась моя подруга. – Я же тебе русским языком сказала, что ничего не видела. Абсолютно ничего. Народу в зале было битком. Ты покрутись на моем месте. Эксплуататор.
На счет эксплуататора она, между прочим, прилгнула. Еще большой вопрос, кто кого эксплуатирует. Но в любом случае я не собирался обсуждать наши с ней почти семейные проблемы в кругу хоть и давно знакомых, но все-таки посторонних людей.
– Скажите пожалуйста, – пыхнула гневом Машка Шергунова. – Посторонние! Давно уже пора вам с Галькой оформить отношения.
– В огороде бузина, а в Киеве дядька, – подвел итог дискуссии Виктор Чернов. – Так кто же все-таки ударил ножом пенсионера Кострикова?
Разгоряченные спором дамы переглянулись, Сеня Шергунов по привычке пожал плечами. Словом, версий у обслуживающего персонала не было никаких. Машка была на кухне, Сеня на рабочем месте в кабинете, Галька на кассе, Ксения Петровна помогала Машке, Владик стоял там, где положено, то есть у входа. Словом, все были на своих местах, а человека все-таки убили.