Хасан замолчал и уставился на Ясмин, пытаясь в темноте разглядеть се реакцию или услышать какой-либо ответ. Но Ясмин молчала. Она убрала руку с руки Хасана, крепко сжимавшей ее бедро. Не зная, что сказать, она беспокойно теребила свой шарф.
- Мне нужно от тебя гораздо большее, чем я получил сегодня днем, медленно продолжил Хасан. - Я хочу провести с тобой всю жизнь. Мы с тобой очень похожи. Может, это оттого, что ты тоже из Марокко. Может, из-за твоей красоты или схожести характеров. Не знаю. Мне просто хочется наслаждаться этим ощущением и тобой вечно.
- Но...
- Не говори пока ничего. Понимаю, все это слишком неожиданно. Но не беспокойся. Я ждал так долго, что могу подождать еще немного.
Хасан медленно провел рукой по бедру и сунул ее между ног Ясмин. Она напряглась. Движение Хасана было скорее жестом обладателя, нежели влюбленного. В загадочном зеленоватом полумраке машины Ясмин успела заметить, как по губам Хасана пробежала полуулыбка и тут же исчезла. Ясмин снова почувствовала, что ее независимость, возможность распоряжаться своей собственной судьбой опять ускользает из рук. Впервые она испытала это чувство, когда Хасан появился в доме Ротенбурга. Теперь казалось, что произошло это когда-то давным-давно, и было странно, что минуло всего лишь три дня.
Хотя, как ни странно, Ясмин показалось, что потеря самостоятельности не самая страшная беда. Она воспринимала это почти с облегчением. Как хорошо, когда о тебе заботятся. Единственное, что ее тревожило, не слишком ли быстро разворачиваются события, она ничего не успевает обдумать, осмыслить, разобраться.
- Ты устала. - В темноте голос Хасана звучал гипнотически. - Поспи, малышка. Скоро Париж. Мы еще вернемся к этому разговору, после того как ты хорошенько выспишься. - Хасан усмехнулся. - Не знаю, сможешь ли ты нормально выспаться со мной. Но это мы тоже обсудим позже. Теперь - спи. Пока я веду машину, я никак не могу заняться с тобой любовью. Так что это, быть может, последний твой шанс.., извлечь выгоду из ситуации. Спи.
Слова Халифы звучали почти приказом, и Ясмин покорно и благодарно закрыла глаза. Совершенно измотанная, она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Лишь смутно почувствовала, как Хасан извлек ее из автомобиля и на руках внес в дом.
***
Дни незаметно складывались в недели, недели - в месяцы, и Ясмин не находила ни малейшего повода для жалоб.
Все три месяца Хасан, казалось, ежеминутно знал, что Ясмин нужно и когда. Он занимался абсолютно всем и делал это с изяществом истинного аристократа. У Ясмин сложилось такое впечатление, что ее упаковали в теплый, мягкий, уютный кокон, да еще кормят с ложечки. Хасан никогда не спрашивал мнения Ясмин, никогда не обращал внимания на ее чувства, не интересовался тем, что Ясмин нравится или не нравится. Хасан был уверен, что знает о ней все. И, как ни странно, к великому изумлению Ясмин, так оно и было.
Целыми днями Ясмин была предоставлена преимущественно сама себе, а по вечерам Хасан водил ее по Парижу.
Это был вовсе не тот экскурсионно-туристичсский осмотр достопримечательностей, который когда-то устроил Андре, прежде чем отвезти се в Лотремо. Теперь Ясмин увидела Париж глазами человека, который живет в этом городе.
Вечерами они с Хасаном совершали многочисленные праздные прогулки по городу, сидели в маленьких ресторанчиках, отыскивали укромные уголки в парках, любовались яхтами на Сене. И говорили. Вернее, говорил Хасан, а Ясмин слушала.
Хасан Халифа был прекрасным рассказчиком - интеллигентным, образованным и остроумным. Существовало очень мало тем, о которых бы он не мог говорить или не имел собственного оригинального мнения. Но главное Хасан знал, чего он хочет и как добиться своей цели. Он набрасывался на проблему с азартом хищника - с полной самоотдачей и целеустремленностью. Уже то, как ему удавалось договариваться с продавцами букинистических и антикварных магазинов, вызывало у Ясмин восторг.
- Как у тебя это получается? - спросила она как-то у Халифы, когда тому удалось купить понравившуюся Ясмин китайскую фарфоровую вазу с драконами за половину той цены, что была названа вначале.
- Торгуюсь, - объяснил Хасан. - Только и всего.
Такой ответ не совсем убедил Ясмин.
- Мне лично показалось, что ваза гораздо дороже. Да и продавец в этом убежден.
- Не будь дурочкой, - резко рассмеялся Хасан.
Ясмин видела, что Халифа очень собой доволен. Он обожал подобные покупки. У него была психология охотника. Он загонял свою жертву в заранее приготовленную ловушку, потом добивал ее точно рассчитанным ударом. А : победу воспринимал как приз за удачную охоту.
Временами Ясмин казалось, что она для Хасана тоже что-то вроде добычи или приза: она ощущала это по расчетливому взгляду, мелькавшему порой на лице Халифы, как будто он математически высчитывал цену каждого своего слова, взвешивая на невидимых весах значимость каждого своего поступка.
К счастью, так было не всегда. Часто Ясмин уносилась с ним в возбуждающий, чувственный мир, где деньги не значили ничего, а наслаждение - все. Между тем ее постоянно преследовала мысль, что она теряет сама себя, свою личность, свою индивидуальность в череде повседневных дел. Даже когда Ясмин в одиночестве бродила где-нибудь по паркам или вдоль берега Сены, казалось, ей не о чем думать. Она никак не могла собраться с мыслями и как следует оценить свое настоящее положение.
Ясмин жила в своем доме с Хасаном и проводила с ним каждую ночь в огромной, королевских размеров постели. У нее были собственные комнаты, но ими Ясмин пользовалась только днем.
Халифа, разумеется, всячески демонстрировал свою любовь к Ясмин. Но в этой страсти она чувствовала нечто странное. Иногда Ясмин казалось, что, занимаясь с ней любовью, Хасан словно мстит, подобно коту, свою собственную территорию. Занятия любовью были бурными, но Ясмин при этом чувствовала себя такой же одинокой, какой была и во всем остальном. Когда же Ясмин испытывала оргазм, довольный взгляд Хасана выражал удовлетворение тем, что он в очередной раз смог доказать и себе, и Ясмин, что она принадлежит ему полностью. Возможно, необходимость этих постоянных подтверждений была вызвана какой-то тайной в личности Ясмин... А Хасан хотел обладать Ясмин целиком - и ее телом, и ее душой. Тело он имел, но с душой было не так просто.
Ясмин решила, что пребывает в состоянии своеобразного шока. У нее было вес, что угодно, все, что обещал ей Андре тогда - на пароме, плывшем из Альхесираса. Но вместо того чтобы жить в доме Андре с Андре, Ясмин жила в доме Андре с Хасаном. Повороты судьбы лишали Ясмин присутствия духа, и ей с большим трудом удавалось увязывать данного человека с данным местом, да и сама мысль о том, что Халифа может стать хозяином в доме Андре, претила Ясмин.
Она попыталась поделиться своими чувствами с Соланж, но та отмела все сомнения девушки прочь.
- Чем, ради всего святого, ты забиваешь голову? - смеялась в телефонную трубку Соланж. - Живешь как Золушка, с потрясающим мужчиной. И тебя это беспокоит? Фу!
Попытайся думать как француженка. Возможно, ты еще немного любишь Андре? Возможно, тебе нужно немного времени, чтобы "переключить скорость"? Хорошо. Сделай передышку. Хасан ведь тебе не противен, не так ли? Он ведь не вызывает в тебе отвращения? Нет. До чего же глупенькими бывают порой молоденькие девушки!
Ясмин больше ничего не оставалось, как существовать в привычных рамках повседневной жизни, даже не замечая, что эти рамки создал для нее Халифа. С того самого момента, как Хасан внес спящую Ясмин на руках в дом Сен-Клера, он полностью взял все на себя. Он больше никогда не упоминал о делах, не предлагал Ясмин съездить на виноградники, хотя обращался с ней с исключительным уважением и почтением. Когда же она пыталась расспрашивать Хасана о делах, он переводил разговор в другое русло или целовал Ясмин, словно хотел поцелуем заставить ее замолчать, чем вскоре и положил конец всем вопросам Ясмин.
Такая жизнь под покровительством сильного мужчины была очень соблазнительна для Ясмин. Она словно опять возвращалась в школьные годы, испытывала те же чувства, которыми жила в пансионе: у нее существовал график, которому необходимо было следовать; ей не о чем было беспокоиться; ее водили и возили всюду, куда она только пожелает; не надо было думать ни о стирке белья, ни о покупках, ни о деньгах.
И Хасан был великолепен: красив, внимателен, великодушен, умен и очень решителен. Перед ним нельзя было устоять. И не потому, что Хасан был бесцеремонен, а потому, что он твердо знал: чего хочет он, того хочет и Ясмин.., или должна хотеть.
После трех месяцев такого безмятежного существования Ясмин забеспокоилась.
- Ты никогда не говоришь мне, как обстоит дело с утверждением завещания, - неуверенно поинтересовалась она у Хасана как-то вечером за ужином.
- Прости, дорогая. - Хасан стал серьезным. - Ты считаешь, я скрываю от тебя информацию?
- О нет. - Ясмин уставилась в свою тарелку. - Ничего подобного. Но мне кажется немного странным, что я наследую все это без каких-либо проблем. Я просто боюсь, что ты не хочешь мне о них говорить из опасения расстроить меня или что-то в этом роде.
- Ну-у-у, тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Дела идут как нельзя лучше, хотя я опасался, что могут оказаться какие-то родственники, о которых никто из нас не знал и которые вдруг объявятся и предъявят свои претензии. Но этого не случилось. Срок ожидания претендентов кончился, и все наследство переводится на твое имя.
- Я чувствую себя виноватой, я же готова была работать, что-то делать, а ты выполняешь за меня все мои обязанности.
- Не казни себя, - мягко сказал Хасан. - За свои дневные хлопоты я получаю более чем достаточно, не говоря уже о твоей щедрости по ночам.
Хасан взял руку Ясмин и поднес ее к губам. Повернул ладонь кверху и, не спуская глаз с лица Ясмин, такого очаровательного в свете свечи, нежно поцеловал ее руку и слегка пощекотал губами кожу, отчего Ясмин встрепенулась.
Не говоря более ни слова, Хасан помог ей встать. Так и не закончив ужина, они поднялись по лестнице в спальню.
***
На следующий день, посетив несколько галерей на Сен-Жермен-де-Пре, Ясмин бесцельно бродила по улицам.
Впервые за месяцы, прожитые в Париже с Хасаном, она почувствовала себя на удивление счастливой. Никуда не торопясь, Ясмин шла по тихой улочке. Часы показывали половину третьего, Ясмин не было необходимости возвращаться домой раньше пяти. Принять душ и одеться для театра - для этого не нужно много времени.
"Два с половиной часа ничего не надо делать и никуда не надо спешить", - подумала Ясмин.
День стоял холодный. Ясмин плотнее укуталась в свою шубку. Шубку ей подарил Хасан. Это были русские соболя, и всякий раз, надевая их, Ясмин чувствовала себя принцессой. Хасан делал Ясмин много подарков: великолепные наряды и дорогие украшения; толстые золотые цепочки и драгоценные камни в искусных оправах. Халифе нравилось, когда Ясмин носила его подарки, и она понимала, что он при этом испытывал гордость собственника.
Ясмин брела сама не зная куда мимо маленьких кафе, бакалейных лавчонок и булочных. Окна их были украшены к Рождеству, а у церквей стояли рождественские ясли, которые очень нравились Ясмин.
Она шла по району жилых домов, в которых проживал по большей части рабочий люд. По улице носилась стая подростков; выбегая на проезжую часть, ребята уворачивались от несущихся автомобилей, улюлюкая и освистывая вынужденных резко тормозить возмущенных водителей. Вдоль стен, у магазинов, стояли молодые люди с тупыми лицами. Насколько могла понять Ясмин, парни эти в основном занимались тем, что давали друг другу прикурить и глазели то в один, то в другой конец улицы. Казалось, они ждут чего-то, что никогда не случится, или кого-то, кто никогда не придет. На ступеньках парадных лестниц сидели небольшими группами девушки, чрезмерно накрашенные и в слишком легких пальтишках.
У них был затравленный взгляд начинающих проституток.
Ясмин выделялась в толпе своей соболиной шубкой.
Она догадывалась, что должна быть осторожна, но не испытывала ни малейшего страха. Это был мир, не похожий на тот, в котором Ясмин жила три последних месяца. Он был не похож и на ее женевское окружение. И в школьные годы Ясмин жила по-другому.
Но мир этот ее не пугал. Он очень походил на тот, из которого вышла сама Ясмин, с одной лишь разницей - вместо арабской речи здесь звучала французская. Различие было и в одежде, и в манере поведения. Все остальное: сокрушающее ощущение бедности, понимание того, что ради денег можно сделать все, не остановиться ни перед чем, - было точно таким же. И в этой психологии не было ничего странного. Обычная борьба за выживание. На этих улицах не существовало понятия преступления. Просто находились более или менее опасные способы заработать на жизнь.
Ясмин скорее ощущала, чем видела зловещую энергию, излучаемую холодными молодыми людьми, провожавшими ее цепкими взглядами. Они не желали ничего упускать в этой жизни.
Непонятно почему, но, глядя на этих молодых людей, Ясмин неожиданно вырвалась из оцепенения, в котором так долго пребывала. Всю ее вдруг пронзило ощущение реальности мира, и с новой, необычной силой взорвались для нее цвета и звуки улицы. По всему телу разлилось ощущение невероятной энергии, о существовании которой Ясмин и не подозревала. Она даже почувствовала, как задрожали ее пальцы.
- Вот оно! - громко воскликнула Ясмин.
Парни удивленно уставились на нее. Но больше им ничего услышать не довелось, поскольку стремительно шагавшая Ясмин успела завернуть за угол и лишь там закончила свою мысль:
- Я была ребенком! Каким же я была ребенком!
Вместо того чтобы, воспользовавшись наследством, купить себе свободу, которой так хотела Ясмин, она - теперь это было ясно как день - позволила связать себя узами мужского покровительства. Ясмин поняла, что ее нынешнее существование было предопределено заранее теми нормами, по которым она прожила свою жизнь. Ошеломленная Ясмин перешла улицу и направилась обратно, в сторону Сен-Жермен-де-Пре.
"Я трусила, - продолжала она размышлять. - Была настолько бесхарактерной, что не видела за собой права выбора. Я же теперь так же свободна, как Оскар фон Ротенбург: деньги дают мне право поступать, как мне хочется. Все, что теперь требуется, - это определить, чего же мне хочется. И тогда я стану по-настоящему свободной". Ясмин улыбнулась, неожиданно осознав до конца, что же для нес сделал Андре. Он подарил ей свободу, и она должна ею воспользоваться.
Все это время, с самого того дня, когда Хасан появился в ее кабинете в Женеве, Ясмин не могла думать о себе самостоятельно. И вдруг, подобно мощной волне прилива, на Ясмин обрушился поток желаний.
Она вспомнила, что собиралась учиться основам бизнеса, которым занимался Оскар: понять, как искусство превращается в деньги, а потом опять оборачивается искусством.
Теперь до нее дошло, что виноградники - это та же система.
Виноград превращался в деньги, деньги производили новый виноград. Но станет ли Хасан учить ее? Ясмин тут же поняла, что нет. Халифе не нужна была такая женщина. Ему нужна была куртизанка, возможно, образованная, но не самостоятельная, независимая женщина, и уж точно не деловая женщина.
Но как же тогда она научится? И где? И еще один вопрос: Хасан ни на секунду не сомневался, что Ясмин - его собственность, его приобретение. Он никогда не предлагал Ясмин выйти за него замуж, и она ни за что не вышла бы.
Хотя Хасан ни минуты не сомневался в согласии Ясмин. Он был слишком в себе уверен. Нет, их совместная жизнь сковывала Ясмин, какой бы приятной она ни казалась. Праздное, искусственное, полное любовных наслаждений такое существование было просто обезболивающим средством, и Ясмин поняла, что должна из этой жизни вырваться.
Наследство давало Ясмин возможность уехать, куда ей захочется. Единственная реальная проблема заключалась в том, чтобы уйти от Хасана и в то же время попытаться научиться делу.
- Невозможно, - пробормотала Ясмин.
Но тут же расхохоталась.
"Проще простого! И как это раньше мне не приходило в голову? удивилась про себя Ясмин. - Ну разумеется!
Учеба. Надо продолжить учебу. В конце концов, все девушки из Лотремо поступили в колледжи. Хиллари учится в Рсдклиффе, и я могу поступить туда же. Да, но Редклифф - в Америке. Слишком далеко. Что ж, в Париже всегда под рукой Сорбонна. Слишком близко. - Ясмин снова рассмеялась. - А как насчет Англии? Почему бы и нет?"
Но как быть с Хасаном? Любит ли она его? Ясмин не могла этого сказать. Она не знала. Правда, ей нравилось его общество. Ясмин наслаждалась его искусством заниматься любовью. Но это не было самой любовью. Любовь значит нечто большее. Ясмин вспомнила Андре, чувства, которые она с ним испытывала. Была ли тогда любовь?
Возможно. К Хасану же она испытывала нечто другое. Приятное, но другое.
Ясмин поймала такси. По дороге она поняла, что абсолютно счастлива, что разобралась в своих чувствах и развеселилась при мысли об открывающихся в ее жизни перспективах.
Выходя из машины, Ясмин сунула таксисту двадцать франков вместо положенных семи. Не дожидаясь сдачи, взлетела по ступенькам и скрылась за дверью.
Радостно напевая, она облачилась в бирюзовое платье и надела на шею жемчужное ожерелье. Спустившись вниз, Ясмин принялась дожидаться Хасана.
- О-о-о, отлично, - похвалил Хасан, ставя портфель на пол. - Ты уже готова. Мы отправимся, как только я переоденусь.
- Ах, Хасан, я приготовила тебе выпить. Я приняла решение и хочу тебе о нем рассказать.
- В самом деле? Итак, ты решила завтра выйти за меня замуж. Угадал? Рад это слышать, но к подобному признанию вовсе не обязательно подготавливать меня посредством выпивки.
- Нет. Я решила продолжить учебу. Это то, что мне нужно. Все это время я пыталась найти себя. Сегодня я неожиданно поняла, чего я хочу. Я так счастлива!
Не похоже было, что Хасан разделяет ее восторг. Ей показалось, что на какое-то мгновение в его глазах промелькнуло холодное бешенство.
- Нет, - твердо заявил Халифа. - Ты должна быть здесь, со мной.
- Я тебя не бросаю. Я просто хочу продолжить учебу.
В Англии.
- А с чего ты решила, что имеешь право все оставить, бросить на произвол судьбы? Ты уверена, что, когда ты вернешься, все будет в полном порядке? - ледяным тоном спросил Хасан. - Не слишком ли ты самонадеянна?
Ясмин слегка запнулась. Разговор складывался не так просто, как она предполагала.
- Но мне всегда нравилось учиться, - робко возразила она. - Я очень хотела поступить в колледж, но Андре так и не предложил мне этого - не хватило времени.
- Возможно, он не считал, что тебе это нужно.
- Не важно, что он считал, - смутилась Ясмин. - Теперь имеет значение, что считаю я. А мне очень хочется продолжить свое образование.
- Как ты окончила школу?
- С отличием, разумеется. Я даже произносила прощальную речь от имени всех выпускниц. - Сказав это, Ясмин даже несколько приосанилась.
В комнате воцарилось молчание. Хасан прекратил ходить взад-вперед и сел, словно влился, в глубокое кресло, напомнив, как обычно, Ясмин своей грациозностью большого кота. Каждое его движение было прекрасно выверено, взвешено и экономично. Хасан мог бы стать бесподобным атлетом, если бы выбрал спортивную карьеру. Он долго, не говоря ни слова, смотрел на свой стакан.
У Ясмин от подступившего страха забегали по коже мурашки. Что же скажет Хасан?
Наконец он взглянул на Ясмин.
- Что ж, мне кажется, в этом нет никакого вреда. - Голос его неожиданно смягчился. Он тщательно подбирал слова. - В конце концов, как любовница ты от этого станешь еще очаровательнее.
- В самом деле? - удивилась неожиданной смене его настроения Ясмин.
- А может, и нет, - засмеялся Хасан. - Но ты станешь более интересной собеседницей. К тому же глупо с моей стороны становиться у тебя на пути. В конце концов, не исключено, что, приехав туда, ты начнешь скучать обо мне или тебя начнет тяготить вся эта школьная чепуха. Тогда ты моментально вернешься.
Ясмин овладела досада.
- А тебя что, тяготила университетская жизнь?
- Разумеется, нет.
- Тогда и меня, очевидно, не будет тяготить.
Хасан неожиданно выпрыгнул из кресла и оказался рядом с Ясмин. Приподняв тяжелую прядь ее волос, он нежно дунул ей в ухо, отчего по всему напряженному телу Ясмин пробежала опасная чувственная дрожь.
- Я позабочусь о твоих делах, пока ты не прекратишь заниматься ерундой и не вернешься домой, - зашептал Хасан. - Я буду охранять твой замок и сундуки с золотом, маленькая принцесса. Но запомни одно... - Хасан взял Ясмин за плечи и крепко прижал к себе. - Помни, что ты - моя. Навеки.
Ясмин почувствовала раздражение.
"Почему он никогда не говорит о любви? - подумала она. - Почему всегда только обладание, право или долг?
Может, он просто не знает, что такое любовь? Но это вовсе не значит, что и я должна забыть это слово".
Хасан прервал размышления Ясмин, приподняв ее подбородок и заглянув в глаза.
- Ты уверена, что не хочешь выйти за меня замуж прямо сейчас? Странная улыбка играла на губах Хасана. - Я спрашиваю тебя об этом только один раз, потом уже не буду к тебе приставать.
Рука Халифы скользнула по спине Ясмин, и он крепко прижал девушку к себе всем телом. Припав к губам Ясмин, Хасан принялся мягко и чувственно ласкать их, настойчиво и страстно. Томное желание растеклось по телу Ясмин, что случалось всякий раз, когда Хасан начинал свои ласки.
Она прильнула к Халифе, но тот был отчужденным и отрешенным. Казалось, он специально разыгрывал эту сцену с тем только, чтобы показать Ясмин, какую реакцию он неизменно в ней вызывает, и дать почувствовать, какой силой он над ней обладает.
Хасан скользнул языком в приоткрытый рот Ясмин и тут же извлек его обратно. Почувствовав, что Ясмин уже в его власти, Хасан опустил руки ей на бедра, после чего вставил свою крепкую, мускулистую ногу между ног Ясмин. Ритмичными движениями он принялся нарочно ее возбуждать.
- А теперь, Ясмин, скажи мне, чего ты хочешь, - прошептал он ей в губы. - Ты хочешь оставить меня? Оставить это?
Прежде чем Ясмин успела ответить, Хасан поднял ее на руки и понес через комнату. Опустив девушку на желтую кушетку, Халифа поднял ей юбку, обнажив бедра.
- Вероятно, мне следует напомнить тебе, о чем ты будешь тосковать, когда устанешь от своих пыльных учебников.
Ясмин неотрывно следила за Хасаном, пока он стягивал с нее шелковые трусики и расстегивал свои брюки.
Хасан вошел в нее без своих обычных предосторожностей, без предварительной игры. Ясмин ужаснулась, поняв, насколько сама была готова принять его. Ей было совсем не страшно, тем более что очень скоро она вообще потеряла способность соображать. Халифа внимательно следил за Ясмин и полностью контролировал собственные эмоции, размеренно двигаясь в ее влажной плоти. Не останавливаясь ни на секунду, он задрал платье на голову Ясмин, обнажив ее грудь. Растирая между пальцами твердые, торчащие соски, Халифа умело довел возбуждение Ясмин до того состояния, из которого уже не было возврата. Он кончил не раньше, чем услышал, как Ясмин стала захлебываться стонами наслаждения.
- Ты не передумала? - вкрадчиво переспросил Хасан.
Сейчас он не улыбался.
Ясмин молча покачала головой. Она не была уверена, что может произнести хоть слово.
- Тогда хорошо. Можешь ехать. - Хасан резко встал. - Только не вздумай там крутить романы. Ты можешь учиться круглые сутки, можешь закопаться с носом в умные книжки - я не буду возражать. Но твое тело принадлежит только мне. Это ясно?
Ясмин пристально посмотрела на Халифу:
- Хасан, ты меня любишь?
Хасан, казалось, был не готов к подобному вопросу.
- Люблю? - На какое-то мгновение на его лице мелькнуло выражение ошеломленности, беспомощности и беззащитности. - Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю. - Ясмин неожиданно почувствовала в себе силу и способность вести разговор уверенно. - Кажется, это вполне логичный вопрос. В конце концов, ты хочешь на мне жениться. Ты говоришь мне о том, что я могу, а что нет, делать со своим телом. Мне просто интересно, любишь ты меня или нет. Что в этом странного?
Хасану потребовалось совсем немного времени, чтобы оправиться от неожиданности. Со своей обычной изворотливостью он уклонился от прямого ответа.
- Дорогая, ты читаешь слишком много романов, - Улыбнувшись, Халифа подсел к Ясмин и обнял ее. - Ты ведь хочешь, чтобы все было как в книжках, не так ли?
- А что в этом плохого? Разве книги врут?
- Разумеется, нет. Но то, что происходит в романах с придуманными людьми, вовсе не обязательно должно распространяться и на нас с тобой.
- Не вижу особой разницы между собой и "придуманными людьми", как ты их называешь, - промямлила Ясмин в грудь Хасана. Порой с ним так трудно было говорить.
- Если это сделает тебя счастливой, - голос Хасана звучал нежно, но тон его был почти покровительственным, - я люблю в тебе все: твою забавную маленькую головку со всеми ее вздорными интеллектуальными претензиями, твое тело. Но больше всего я люблю вот это... - Халифа положил ладонь на бугорок между ног Ясмин.
Она не понимала, почему Хасан не может просто сказать: "Я тебя люблю". Ну да ладно, по крайней мере он ее отпускает. Не обращая больше внимания на ласкавшие ее пальцы, Ясмин принялась думать о заявлениях, рекомендательных письмах, о том, как получить свои конспекты из Лотремо. Она немедленно позвонит Соланж. Столько нужно сделать, и так мало времени! Возможно, она сможет начать учебу с середины учебного года. До февраля осталось немногим более полутора месяцев. Трудно, но возможно.
- Мне нужно от тебя гораздо большее, чем я получил сегодня днем, медленно продолжил Хасан. - Я хочу провести с тобой всю жизнь. Мы с тобой очень похожи. Может, это оттого, что ты тоже из Марокко. Может, из-за твоей красоты или схожести характеров. Не знаю. Мне просто хочется наслаждаться этим ощущением и тобой вечно.
- Но...
- Не говори пока ничего. Понимаю, все это слишком неожиданно. Но не беспокойся. Я ждал так долго, что могу подождать еще немного.
Хасан медленно провел рукой по бедру и сунул ее между ног Ясмин. Она напряглась. Движение Хасана было скорее жестом обладателя, нежели влюбленного. В загадочном зеленоватом полумраке машины Ясмин успела заметить, как по губам Хасана пробежала полуулыбка и тут же исчезла. Ясмин снова почувствовала, что ее независимость, возможность распоряжаться своей собственной судьбой опять ускользает из рук. Впервые она испытала это чувство, когда Хасан появился в доме Ротенбурга. Теперь казалось, что произошло это когда-то давным-давно, и было странно, что минуло всего лишь три дня.
Хотя, как ни странно, Ясмин показалось, что потеря самостоятельности не самая страшная беда. Она воспринимала это почти с облегчением. Как хорошо, когда о тебе заботятся. Единственное, что ее тревожило, не слишком ли быстро разворачиваются события, она ничего не успевает обдумать, осмыслить, разобраться.
- Ты устала. - В темноте голос Хасана звучал гипнотически. - Поспи, малышка. Скоро Париж. Мы еще вернемся к этому разговору, после того как ты хорошенько выспишься. - Хасан усмехнулся. - Не знаю, сможешь ли ты нормально выспаться со мной. Но это мы тоже обсудим позже. Теперь - спи. Пока я веду машину, я никак не могу заняться с тобой любовью. Так что это, быть может, последний твой шанс.., извлечь выгоду из ситуации. Спи.
Слова Халифы звучали почти приказом, и Ясмин покорно и благодарно закрыла глаза. Совершенно измотанная, она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Лишь смутно почувствовала, как Хасан извлек ее из автомобиля и на руках внес в дом.
***
Дни незаметно складывались в недели, недели - в месяцы, и Ясмин не находила ни малейшего повода для жалоб.
Все три месяца Хасан, казалось, ежеминутно знал, что Ясмин нужно и когда. Он занимался абсолютно всем и делал это с изяществом истинного аристократа. У Ясмин сложилось такое впечатление, что ее упаковали в теплый, мягкий, уютный кокон, да еще кормят с ложечки. Хасан никогда не спрашивал мнения Ясмин, никогда не обращал внимания на ее чувства, не интересовался тем, что Ясмин нравится или не нравится. Хасан был уверен, что знает о ней все. И, как ни странно, к великому изумлению Ясмин, так оно и было.
Целыми днями Ясмин была предоставлена преимущественно сама себе, а по вечерам Хасан водил ее по Парижу.
Это был вовсе не тот экскурсионно-туристичсский осмотр достопримечательностей, который когда-то устроил Андре, прежде чем отвезти се в Лотремо. Теперь Ясмин увидела Париж глазами человека, который живет в этом городе.
Вечерами они с Хасаном совершали многочисленные праздные прогулки по городу, сидели в маленьких ресторанчиках, отыскивали укромные уголки в парках, любовались яхтами на Сене. И говорили. Вернее, говорил Хасан, а Ясмин слушала.
Хасан Халифа был прекрасным рассказчиком - интеллигентным, образованным и остроумным. Существовало очень мало тем, о которых бы он не мог говорить или не имел собственного оригинального мнения. Но главное Хасан знал, чего он хочет и как добиться своей цели. Он набрасывался на проблему с азартом хищника - с полной самоотдачей и целеустремленностью. Уже то, как ему удавалось договариваться с продавцами букинистических и антикварных магазинов, вызывало у Ясмин восторг.
- Как у тебя это получается? - спросила она как-то у Халифы, когда тому удалось купить понравившуюся Ясмин китайскую фарфоровую вазу с драконами за половину той цены, что была названа вначале.
- Торгуюсь, - объяснил Хасан. - Только и всего.
Такой ответ не совсем убедил Ясмин.
- Мне лично показалось, что ваза гораздо дороже. Да и продавец в этом убежден.
- Не будь дурочкой, - резко рассмеялся Хасан.
Ясмин видела, что Халифа очень собой доволен. Он обожал подобные покупки. У него была психология охотника. Он загонял свою жертву в заранее приготовленную ловушку, потом добивал ее точно рассчитанным ударом. А : победу воспринимал как приз за удачную охоту.
Временами Ясмин казалось, что она для Хасана тоже что-то вроде добычи или приза: она ощущала это по расчетливому взгляду, мелькавшему порой на лице Халифы, как будто он математически высчитывал цену каждого своего слова, взвешивая на невидимых весах значимость каждого своего поступка.
К счастью, так было не всегда. Часто Ясмин уносилась с ним в возбуждающий, чувственный мир, где деньги не значили ничего, а наслаждение - все. Между тем ее постоянно преследовала мысль, что она теряет сама себя, свою личность, свою индивидуальность в череде повседневных дел. Даже когда Ясмин в одиночестве бродила где-нибудь по паркам или вдоль берега Сены, казалось, ей не о чем думать. Она никак не могла собраться с мыслями и как следует оценить свое настоящее положение.
Ясмин жила в своем доме с Хасаном и проводила с ним каждую ночь в огромной, королевских размеров постели. У нее были собственные комнаты, но ими Ясмин пользовалась только днем.
Халифа, разумеется, всячески демонстрировал свою любовь к Ясмин. Но в этой страсти она чувствовала нечто странное. Иногда Ясмин казалось, что, занимаясь с ней любовью, Хасан словно мстит, подобно коту, свою собственную территорию. Занятия любовью были бурными, но Ясмин при этом чувствовала себя такой же одинокой, какой была и во всем остальном. Когда же Ясмин испытывала оргазм, довольный взгляд Хасана выражал удовлетворение тем, что он в очередной раз смог доказать и себе, и Ясмин, что она принадлежит ему полностью. Возможно, необходимость этих постоянных подтверждений была вызвана какой-то тайной в личности Ясмин... А Хасан хотел обладать Ясмин целиком - и ее телом, и ее душой. Тело он имел, но с душой было не так просто.
Ясмин решила, что пребывает в состоянии своеобразного шока. У нее было вес, что угодно, все, что обещал ей Андре тогда - на пароме, плывшем из Альхесираса. Но вместо того чтобы жить в доме Андре с Андре, Ясмин жила в доме Андре с Хасаном. Повороты судьбы лишали Ясмин присутствия духа, и ей с большим трудом удавалось увязывать данного человека с данным местом, да и сама мысль о том, что Халифа может стать хозяином в доме Андре, претила Ясмин.
Она попыталась поделиться своими чувствами с Соланж, но та отмела все сомнения девушки прочь.
- Чем, ради всего святого, ты забиваешь голову? - смеялась в телефонную трубку Соланж. - Живешь как Золушка, с потрясающим мужчиной. И тебя это беспокоит? Фу!
Попытайся думать как француженка. Возможно, ты еще немного любишь Андре? Возможно, тебе нужно немного времени, чтобы "переключить скорость"? Хорошо. Сделай передышку. Хасан ведь тебе не противен, не так ли? Он ведь не вызывает в тебе отвращения? Нет. До чего же глупенькими бывают порой молоденькие девушки!
Ясмин больше ничего не оставалось, как существовать в привычных рамках повседневной жизни, даже не замечая, что эти рамки создал для нее Халифа. С того самого момента, как Хасан внес спящую Ясмин на руках в дом Сен-Клера, он полностью взял все на себя. Он больше никогда не упоминал о делах, не предлагал Ясмин съездить на виноградники, хотя обращался с ней с исключительным уважением и почтением. Когда же она пыталась расспрашивать Хасана о делах, он переводил разговор в другое русло или целовал Ясмин, словно хотел поцелуем заставить ее замолчать, чем вскоре и положил конец всем вопросам Ясмин.
Такая жизнь под покровительством сильного мужчины была очень соблазнительна для Ясмин. Она словно опять возвращалась в школьные годы, испытывала те же чувства, которыми жила в пансионе: у нее существовал график, которому необходимо было следовать; ей не о чем было беспокоиться; ее водили и возили всюду, куда она только пожелает; не надо было думать ни о стирке белья, ни о покупках, ни о деньгах.
И Хасан был великолепен: красив, внимателен, великодушен, умен и очень решителен. Перед ним нельзя было устоять. И не потому, что Хасан был бесцеремонен, а потому, что он твердо знал: чего хочет он, того хочет и Ясмин.., или должна хотеть.
После трех месяцев такого безмятежного существования Ясмин забеспокоилась.
- Ты никогда не говоришь мне, как обстоит дело с утверждением завещания, - неуверенно поинтересовалась она у Хасана как-то вечером за ужином.
- Прости, дорогая. - Хасан стал серьезным. - Ты считаешь, я скрываю от тебя информацию?
- О нет. - Ясмин уставилась в свою тарелку. - Ничего подобного. Но мне кажется немного странным, что я наследую все это без каких-либо проблем. Я просто боюсь, что ты не хочешь мне о них говорить из опасения расстроить меня или что-то в этом роде.
- Ну-у-у, тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Дела идут как нельзя лучше, хотя я опасался, что могут оказаться какие-то родственники, о которых никто из нас не знал и которые вдруг объявятся и предъявят свои претензии. Но этого не случилось. Срок ожидания претендентов кончился, и все наследство переводится на твое имя.
- Я чувствую себя виноватой, я же готова была работать, что-то делать, а ты выполняешь за меня все мои обязанности.
- Не казни себя, - мягко сказал Хасан. - За свои дневные хлопоты я получаю более чем достаточно, не говоря уже о твоей щедрости по ночам.
Хасан взял руку Ясмин и поднес ее к губам. Повернул ладонь кверху и, не спуская глаз с лица Ясмин, такого очаровательного в свете свечи, нежно поцеловал ее руку и слегка пощекотал губами кожу, отчего Ясмин встрепенулась.
Не говоря более ни слова, Хасан помог ей встать. Так и не закончив ужина, они поднялись по лестнице в спальню.
***
На следующий день, посетив несколько галерей на Сен-Жермен-де-Пре, Ясмин бесцельно бродила по улицам.
Впервые за месяцы, прожитые в Париже с Хасаном, она почувствовала себя на удивление счастливой. Никуда не торопясь, Ясмин шла по тихой улочке. Часы показывали половину третьего, Ясмин не было необходимости возвращаться домой раньше пяти. Принять душ и одеться для театра - для этого не нужно много времени.
"Два с половиной часа ничего не надо делать и никуда не надо спешить", - подумала Ясмин.
День стоял холодный. Ясмин плотнее укуталась в свою шубку. Шубку ей подарил Хасан. Это были русские соболя, и всякий раз, надевая их, Ясмин чувствовала себя принцессой. Хасан делал Ясмин много подарков: великолепные наряды и дорогие украшения; толстые золотые цепочки и драгоценные камни в искусных оправах. Халифе нравилось, когда Ясмин носила его подарки, и она понимала, что он при этом испытывал гордость собственника.
Ясмин брела сама не зная куда мимо маленьких кафе, бакалейных лавчонок и булочных. Окна их были украшены к Рождеству, а у церквей стояли рождественские ясли, которые очень нравились Ясмин.
Она шла по району жилых домов, в которых проживал по большей части рабочий люд. По улице носилась стая подростков; выбегая на проезжую часть, ребята уворачивались от несущихся автомобилей, улюлюкая и освистывая вынужденных резко тормозить возмущенных водителей. Вдоль стен, у магазинов, стояли молодые люди с тупыми лицами. Насколько могла понять Ясмин, парни эти в основном занимались тем, что давали друг другу прикурить и глазели то в один, то в другой конец улицы. Казалось, они ждут чего-то, что никогда не случится, или кого-то, кто никогда не придет. На ступеньках парадных лестниц сидели небольшими группами девушки, чрезмерно накрашенные и в слишком легких пальтишках.
У них был затравленный взгляд начинающих проституток.
Ясмин выделялась в толпе своей соболиной шубкой.
Она догадывалась, что должна быть осторожна, но не испытывала ни малейшего страха. Это был мир, не похожий на тот, в котором Ясмин жила три последних месяца. Он был не похож и на ее женевское окружение. И в школьные годы Ясмин жила по-другому.
Но мир этот ее не пугал. Он очень походил на тот, из которого вышла сама Ясмин, с одной лишь разницей - вместо арабской речи здесь звучала французская. Различие было и в одежде, и в манере поведения. Все остальное: сокрушающее ощущение бедности, понимание того, что ради денег можно сделать все, не остановиться ни перед чем, - было точно таким же. И в этой психологии не было ничего странного. Обычная борьба за выживание. На этих улицах не существовало понятия преступления. Просто находились более или менее опасные способы заработать на жизнь.
Ясмин скорее ощущала, чем видела зловещую энергию, излучаемую холодными молодыми людьми, провожавшими ее цепкими взглядами. Они не желали ничего упускать в этой жизни.
Непонятно почему, но, глядя на этих молодых людей, Ясмин неожиданно вырвалась из оцепенения, в котором так долго пребывала. Всю ее вдруг пронзило ощущение реальности мира, и с новой, необычной силой взорвались для нее цвета и звуки улицы. По всему телу разлилось ощущение невероятной энергии, о существовании которой Ясмин и не подозревала. Она даже почувствовала, как задрожали ее пальцы.
- Вот оно! - громко воскликнула Ясмин.
Парни удивленно уставились на нее. Но больше им ничего услышать не довелось, поскольку стремительно шагавшая Ясмин успела завернуть за угол и лишь там закончила свою мысль:
- Я была ребенком! Каким же я была ребенком!
Вместо того чтобы, воспользовавшись наследством, купить себе свободу, которой так хотела Ясмин, она - теперь это было ясно как день - позволила связать себя узами мужского покровительства. Ясмин поняла, что ее нынешнее существование было предопределено заранее теми нормами, по которым она прожила свою жизнь. Ошеломленная Ясмин перешла улицу и направилась обратно, в сторону Сен-Жермен-де-Пре.
"Я трусила, - продолжала она размышлять. - Была настолько бесхарактерной, что не видела за собой права выбора. Я же теперь так же свободна, как Оскар фон Ротенбург: деньги дают мне право поступать, как мне хочется. Все, что теперь требуется, - это определить, чего же мне хочется. И тогда я стану по-настоящему свободной". Ясмин улыбнулась, неожиданно осознав до конца, что же для нес сделал Андре. Он подарил ей свободу, и она должна ею воспользоваться.
Все это время, с самого того дня, когда Хасан появился в ее кабинете в Женеве, Ясмин не могла думать о себе самостоятельно. И вдруг, подобно мощной волне прилива, на Ясмин обрушился поток желаний.
Она вспомнила, что собиралась учиться основам бизнеса, которым занимался Оскар: понять, как искусство превращается в деньги, а потом опять оборачивается искусством.
Теперь до нее дошло, что виноградники - это та же система.
Виноград превращался в деньги, деньги производили новый виноград. Но станет ли Хасан учить ее? Ясмин тут же поняла, что нет. Халифе не нужна была такая женщина. Ему нужна была куртизанка, возможно, образованная, но не самостоятельная, независимая женщина, и уж точно не деловая женщина.
Но как же тогда она научится? И где? И еще один вопрос: Хасан ни на секунду не сомневался, что Ясмин - его собственность, его приобретение. Он никогда не предлагал Ясмин выйти за него замуж, и она ни за что не вышла бы.
Хотя Хасан ни минуты не сомневался в согласии Ясмин. Он был слишком в себе уверен. Нет, их совместная жизнь сковывала Ясмин, какой бы приятной она ни казалась. Праздное, искусственное, полное любовных наслаждений такое существование было просто обезболивающим средством, и Ясмин поняла, что должна из этой жизни вырваться.
Наследство давало Ясмин возможность уехать, куда ей захочется. Единственная реальная проблема заключалась в том, чтобы уйти от Хасана и в то же время попытаться научиться делу.
- Невозможно, - пробормотала Ясмин.
Но тут же расхохоталась.
"Проще простого! И как это раньше мне не приходило в голову? удивилась про себя Ясмин. - Ну разумеется!
Учеба. Надо продолжить учебу. В конце концов, все девушки из Лотремо поступили в колледжи. Хиллари учится в Рсдклиффе, и я могу поступить туда же. Да, но Редклифф - в Америке. Слишком далеко. Что ж, в Париже всегда под рукой Сорбонна. Слишком близко. - Ясмин снова рассмеялась. - А как насчет Англии? Почему бы и нет?"
Но как быть с Хасаном? Любит ли она его? Ясмин не могла этого сказать. Она не знала. Правда, ей нравилось его общество. Ясмин наслаждалась его искусством заниматься любовью. Но это не было самой любовью. Любовь значит нечто большее. Ясмин вспомнила Андре, чувства, которые она с ним испытывала. Была ли тогда любовь?
Возможно. К Хасану же она испытывала нечто другое. Приятное, но другое.
Ясмин поймала такси. По дороге она поняла, что абсолютно счастлива, что разобралась в своих чувствах и развеселилась при мысли об открывающихся в ее жизни перспективах.
Выходя из машины, Ясмин сунула таксисту двадцать франков вместо положенных семи. Не дожидаясь сдачи, взлетела по ступенькам и скрылась за дверью.
Радостно напевая, она облачилась в бирюзовое платье и надела на шею жемчужное ожерелье. Спустившись вниз, Ясмин принялась дожидаться Хасана.
- О-о-о, отлично, - похвалил Хасан, ставя портфель на пол. - Ты уже готова. Мы отправимся, как только я переоденусь.
- Ах, Хасан, я приготовила тебе выпить. Я приняла решение и хочу тебе о нем рассказать.
- В самом деле? Итак, ты решила завтра выйти за меня замуж. Угадал? Рад это слышать, но к подобному признанию вовсе не обязательно подготавливать меня посредством выпивки.
- Нет. Я решила продолжить учебу. Это то, что мне нужно. Все это время я пыталась найти себя. Сегодня я неожиданно поняла, чего я хочу. Я так счастлива!
Не похоже было, что Хасан разделяет ее восторг. Ей показалось, что на какое-то мгновение в его глазах промелькнуло холодное бешенство.
- Нет, - твердо заявил Халифа. - Ты должна быть здесь, со мной.
- Я тебя не бросаю. Я просто хочу продолжить учебу.
В Англии.
- А с чего ты решила, что имеешь право все оставить, бросить на произвол судьбы? Ты уверена, что, когда ты вернешься, все будет в полном порядке? - ледяным тоном спросил Хасан. - Не слишком ли ты самонадеянна?
Ясмин слегка запнулась. Разговор складывался не так просто, как она предполагала.
- Но мне всегда нравилось учиться, - робко возразила она. - Я очень хотела поступить в колледж, но Андре так и не предложил мне этого - не хватило времени.
- Возможно, он не считал, что тебе это нужно.
- Не важно, что он считал, - смутилась Ясмин. - Теперь имеет значение, что считаю я. А мне очень хочется продолжить свое образование.
- Как ты окончила школу?
- С отличием, разумеется. Я даже произносила прощальную речь от имени всех выпускниц. - Сказав это, Ясмин даже несколько приосанилась.
В комнате воцарилось молчание. Хасан прекратил ходить взад-вперед и сел, словно влился, в глубокое кресло, напомнив, как обычно, Ясмин своей грациозностью большого кота. Каждое его движение было прекрасно выверено, взвешено и экономично. Хасан мог бы стать бесподобным атлетом, если бы выбрал спортивную карьеру. Он долго, не говоря ни слова, смотрел на свой стакан.
У Ясмин от подступившего страха забегали по коже мурашки. Что же скажет Хасан?
Наконец он взглянул на Ясмин.
- Что ж, мне кажется, в этом нет никакого вреда. - Голос его неожиданно смягчился. Он тщательно подбирал слова. - В конце концов, как любовница ты от этого станешь еще очаровательнее.
- В самом деле? - удивилась неожиданной смене его настроения Ясмин.
- А может, и нет, - засмеялся Хасан. - Но ты станешь более интересной собеседницей. К тому же глупо с моей стороны становиться у тебя на пути. В конце концов, не исключено, что, приехав туда, ты начнешь скучать обо мне или тебя начнет тяготить вся эта школьная чепуха. Тогда ты моментально вернешься.
Ясмин овладела досада.
- А тебя что, тяготила университетская жизнь?
- Разумеется, нет.
- Тогда и меня, очевидно, не будет тяготить.
Хасан неожиданно выпрыгнул из кресла и оказался рядом с Ясмин. Приподняв тяжелую прядь ее волос, он нежно дунул ей в ухо, отчего по всему напряженному телу Ясмин пробежала опасная чувственная дрожь.
- Я позабочусь о твоих делах, пока ты не прекратишь заниматься ерундой и не вернешься домой, - зашептал Хасан. - Я буду охранять твой замок и сундуки с золотом, маленькая принцесса. Но запомни одно... - Хасан взял Ясмин за плечи и крепко прижал к себе. - Помни, что ты - моя. Навеки.
Ясмин почувствовала раздражение.
"Почему он никогда не говорит о любви? - подумала она. - Почему всегда только обладание, право или долг?
Может, он просто не знает, что такое любовь? Но это вовсе не значит, что и я должна забыть это слово".
Хасан прервал размышления Ясмин, приподняв ее подбородок и заглянув в глаза.
- Ты уверена, что не хочешь выйти за меня замуж прямо сейчас? Странная улыбка играла на губах Хасана. - Я спрашиваю тебя об этом только один раз, потом уже не буду к тебе приставать.
Рука Халифы скользнула по спине Ясмин, и он крепко прижал девушку к себе всем телом. Припав к губам Ясмин, Хасан принялся мягко и чувственно ласкать их, настойчиво и страстно. Томное желание растеклось по телу Ясмин, что случалось всякий раз, когда Хасан начинал свои ласки.
Она прильнула к Халифе, но тот был отчужденным и отрешенным. Казалось, он специально разыгрывал эту сцену с тем только, чтобы показать Ясмин, какую реакцию он неизменно в ней вызывает, и дать почувствовать, какой силой он над ней обладает.
Хасан скользнул языком в приоткрытый рот Ясмин и тут же извлек его обратно. Почувствовав, что Ясмин уже в его власти, Хасан опустил руки ей на бедра, после чего вставил свою крепкую, мускулистую ногу между ног Ясмин. Ритмичными движениями он принялся нарочно ее возбуждать.
- А теперь, Ясмин, скажи мне, чего ты хочешь, - прошептал он ей в губы. - Ты хочешь оставить меня? Оставить это?
Прежде чем Ясмин успела ответить, Хасан поднял ее на руки и понес через комнату. Опустив девушку на желтую кушетку, Халифа поднял ей юбку, обнажив бедра.
- Вероятно, мне следует напомнить тебе, о чем ты будешь тосковать, когда устанешь от своих пыльных учебников.
Ясмин неотрывно следила за Хасаном, пока он стягивал с нее шелковые трусики и расстегивал свои брюки.
Хасан вошел в нее без своих обычных предосторожностей, без предварительной игры. Ясмин ужаснулась, поняв, насколько сама была готова принять его. Ей было совсем не страшно, тем более что очень скоро она вообще потеряла способность соображать. Халифа внимательно следил за Ясмин и полностью контролировал собственные эмоции, размеренно двигаясь в ее влажной плоти. Не останавливаясь ни на секунду, он задрал платье на голову Ясмин, обнажив ее грудь. Растирая между пальцами твердые, торчащие соски, Халифа умело довел возбуждение Ясмин до того состояния, из которого уже не было возврата. Он кончил не раньше, чем услышал, как Ясмин стала захлебываться стонами наслаждения.
- Ты не передумала? - вкрадчиво переспросил Хасан.
Сейчас он не улыбался.
Ясмин молча покачала головой. Она не была уверена, что может произнести хоть слово.
- Тогда хорошо. Можешь ехать. - Хасан резко встал. - Только не вздумай там крутить романы. Ты можешь учиться круглые сутки, можешь закопаться с носом в умные книжки - я не буду возражать. Но твое тело принадлежит только мне. Это ясно?
Ясмин пристально посмотрела на Халифу:
- Хасан, ты меня любишь?
Хасан, казалось, был не готов к подобному вопросу.
- Люблю? - На какое-то мгновение на его лице мелькнуло выражение ошеломленности, беспомощности и беззащитности. - Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю. - Ясмин неожиданно почувствовала в себе силу и способность вести разговор уверенно. - Кажется, это вполне логичный вопрос. В конце концов, ты хочешь на мне жениться. Ты говоришь мне о том, что я могу, а что нет, делать со своим телом. Мне просто интересно, любишь ты меня или нет. Что в этом странного?
Хасану потребовалось совсем немного времени, чтобы оправиться от неожиданности. Со своей обычной изворотливостью он уклонился от прямого ответа.
- Дорогая, ты читаешь слишком много романов, - Улыбнувшись, Халифа подсел к Ясмин и обнял ее. - Ты ведь хочешь, чтобы все было как в книжках, не так ли?
- А что в этом плохого? Разве книги врут?
- Разумеется, нет. Но то, что происходит в романах с придуманными людьми, вовсе не обязательно должно распространяться и на нас с тобой.
- Не вижу особой разницы между собой и "придуманными людьми", как ты их называешь, - промямлила Ясмин в грудь Хасана. Порой с ним так трудно было говорить.
- Если это сделает тебя счастливой, - голос Хасана звучал нежно, но тон его был почти покровительственным, - я люблю в тебе все: твою забавную маленькую головку со всеми ее вздорными интеллектуальными претензиями, твое тело. Но больше всего я люблю вот это... - Халифа положил ладонь на бугорок между ног Ясмин.
Она не понимала, почему Хасан не может просто сказать: "Я тебя люблю". Ну да ладно, по крайней мере он ее отпускает. Не обращая больше внимания на ласкавшие ее пальцы, Ясмин принялась думать о заявлениях, рекомендательных письмах, о том, как получить свои конспекты из Лотремо. Она немедленно позвонит Соланж. Столько нужно сделать, и так мало времени! Возможно, она сможет начать учебу с середины учебного года. До февраля осталось немногим более полутора месяцев. Трудно, но возможно.