Страница:
– Не то слово, – хмыкнул стаббер, доставая из-за пазухи плоскую флягу и поднося ее к губам. – Прошлый рейд приснился, какой уж тут сон. Глотнешь?
– Шутишь, что ли? Я ж на вахте!
– Закончилась сегодня твоя вахта, парень, – сказал Ион, вытирая губы рукавом своего длинного кожаного плаща. – На, хлебни, да иди на боковую. Я за тебя додежурю. Сны проклятые не дают спокойно спать, хоть на Стене воздухом свежим подышу, рассвет встречу.
– Вообще-то, по Уставу за оставленный пост полагается…
– Рад! Я сын Директора или где? Не переживай, вопрос с официальной частью сдачи твоей смены я уже решил.
«Ну да, решил, – мысленно усмехнулся Ион. – Спецснотворное из старого советского бункера действует до сих пор, даже без восстановления в Поле Смерти. Когда начальник стражи очухается, ему же лучше будет, если он не станет разбираться с поправками в смене караула. Куда годится шеф охраны периметра, который не заметил, как к нему в кабинет проникли и подменили стакан».
Лицо Рада просветлело. Взяв флягу, парень сделал пару глотков. Первосортный коньяк обжег горло, ароматом шибанул в ноздри. Стражник аж зажмурился от удовольствия. Все-таки мировой парень Ион, хоть и сын Директора!
Вернув флягу владельцу, молодой стражник поблагодарил стаббера и, восхваляя Великого Механика, направился к всходам – лестнице, ведущей вниз со стены.
Спустившись, Рад завернул за угол здания, не заметив прячущуюся в тени неподвижную фигуру, мимо которой он прошел на расстоянии вытянутой руки. Стаббер Лия умела не только воевать, но и отлично прятаться. Да и не до бдительности уже было Раду. Даже стой она обнаженная в свете костра – и то не обратил бы внимания. Спать, скорее спать. Коньяк Иона оказался на редкость крепким, и смертельно уставшего стражника уже слегка заносило на поворотах.
Проводив взглядом пошатывающегося Рада, Лия быстрым и неслышным шагом направилась к Стене. Ион, набросив на «спираль Бруно» свой толстый кожаный плащ, уже привязывал веревку к одному из штырей, торчащих с внешней стороны укрепления.
– Спустишься – я сразу же отвяжу веревку, все меньше улик, – сказал он подошедшей девушке. – Осторожнее, за «колючку» не зацепись…
– Спасибо тебе за все.
Взгляды Иона и Лии встретились, и сыну директора стало не по себе. Неужели он никогда больше не увидит этой милой улыбки, взгляда этих чудесных зеленых глаз… Вот сейчас Лия, как это часто бывало, ободряюще хлопнет его по плечу, а потом спустится вниз по веревке и покинет Зону Трех заводов… Навсегда. Какое это страшное слово – навсегда…
И тут произошло то, чего Ион совсем не ожидал.
Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, и Лия вдруг крепко обняла стаббера, прижавшись к нему всем телом. Ион ощутил тепло ее дыхания, ее рук… и нежность губ девушки, прильнувших к его колючей щеке.
«Не мог побриться, болван…» – мысленно укорил себя стаббер. Виданное ли дело! Всех мужчин Лия постоянно держала на почтительном расстоянии от себя, ни словом, ни намеком никому не отдавая предпочтения. По-товарищески руку пожать, по плечу похлопать – это запросто, но не более. И слез ее никто никогда не видел. И вдруг – вот так…
– Спасибо тебе… – тихо произнесла она. – Ты же меня спас сегодня…
Ей явно пришлось сделать над собой усилие, чтоб отстраниться. Впрочем, не только ей. Но времени в запасе было совсем немного.
– Еще увидимся, – произнесла девушка, тщательно скрывая дрожь в голосе. – Удачи на пути воина, Ион.
– Удачи на пути воина, Лия, – хриплым от волнения голосом отозвался молодой стаббер…
… Непросто было развязать узел на веревке. И не только потому, что для этого нужно было, рискуя свалиться вниз со Стены, лежать грудью на витках колючей проволоки, пружинящих под весом человека. Было в том действии что-то символическое, его, Иона, руками окончательно разрывающее связь Лии с Зоной Трех заводов. Она уходила в сторону Заставы, чтоб пересечь Мост и навсегда покинуть родной дом, так неожиданно ставший чужим и враждебным. Уходила быстрым шагом, не оборачиваясь, как будто боясь передумать.
А небритая щека Иона все еще горела от ее поцелуя.
Вопросов у пограничного отряда не возникло – Лия часто ходила в рейды на опасную территорию и всегда возвращалась обратно. Вот же отчаянная девчонка! Не каждый мужик рискнет в одиночку перейти на левый берег. Так что неудивительно, что во взглядах суровых бойцов, несущих вахту на Заставе, читалась сложная смесь уважения к девушке как к бойцу, замешанная на восхищении ее красотой.
Но Лии не было дела до чужих взглядов. На востоке, над руинами древнего города, разгорался восход солнца, и Лия уверенно шагала ему навстречу, слегка щурясь от набирающих силу лучей пробуждающегося светила. Символично, дамп побери. Новая заря – новая жизнь…
Сомнений не было. После всего произошедшего Зона Трех заводов стала для Лии чужой. Вот только Ион… Лишь по нему она и будет теперь тосковать, скитаясь по полным опасностей просторам мертвого мегаполиса.
«А неплохо было бы однажды вернуться. С армией таких же воинов, как я. И перетряхнуть эту Зону, изменить ее раз и навсегда…»
Помечтать – оно никому не вредно, даже если ты сильная личность, привыкшая действовать, а не тешить себя ожиданием чуда. Тем более, что скоро будет не до мечтаний. С той самой минуты, как Мост окажется позади…
За спиной Лии послышался знакомый звук. Похоже, не одна она любит выходить за Стену ни свет ни заря. Правда, новоявленные любители предпочитали не выходить, а выезжать на электрокаре, что настораживает весьма и весьма.
Электрокары в основном использовались заградотрядами внутренней стражи во время Игр, либо на территории Зоны – для поддержания порядка. Для дальних рейдов на опасные территории были предпочтительнее электроциклы – оснащенные бронезащитой машины с куда большей проходимостью и грузоподъемностью. Значит…
«Значит, погоню все-таки выслали!»
Лия оглянулась. Электрокар был еще далеко и приближался достаточно медленно. А Мост почти пройден… Рвануть бы с места, преодолеть оставшийся участок Моста – а там прочь с дороги, к руинам, где маленькому грузовичку с электромотором не проехать никакими силами. Успела бы. Если б не одна проблема – пулемет «Корд», установленный на электрокаре.
Сейчас девушка была как на ладони. И хотя каждый патрон в Зоне – на вес золота, кто знает, какой приказ получили преследователи. Полоснут короткой очередью по ногам – и все, отбегалась Лия. А вынашивать и рожать и без ног можно. Второй зам ни перед чем не остановится для достижения того, что наметил, а его сынок и подавно… Так что пока не рыпаемся, шаг не ускоряем, идем спокойно дальше. Чем дальше отойдем, тем лучше, а далее – по ситуации.
Электрокар приближался. А Лия продолжала идти дальше как ни в чем не бывало.
– Стоять!!!
Девушка остановилась и повернулась на голос. Электрокар тоже прекратил движение.
– Далеко собралась, сучка? – нагло ухмыляясь, спросил гнилозубый, щербатый тип, стоящий за пулеметом.
– А тебе, шестерка, какое дело? – осведомилась Лия.
Сжав кулаки, девушка замерла. Со стороны казалось, что она просто встала в боевую стойку, чтобы сохранить лицо, – перед «Кордом» как ни становись, все едино, если перед тобой нет стационарно установленного бронелиста толщиной в твою руку. На самом же деле Лия незаметно совершала нехитрые манипуляции согнутыми пальцами рук, цепляя ими за специальные петли на ремешках. Сами ремешки были привязаны к спрятанным в рукавах метательным ножам, которые сейчас понемногу вытягивались из ножен-тайников, готовые незаметно лечь в ладони.
– Это я-то шестерка? – нехорошо ухмыляясь, выдал щербатый. – Ладно. Щас мы тебе покажем, кто тут шестерка. Че в позу-то встала? Типа крутая, что ли? А поза-то не та, не та. Хотя понимаю – опыта нет. Ничего, скоро он у тебя будет в избытке, гыыыы!
Щербатый чесал языком, а тем временем из кабины не спеша выходил водитель электрокара. Даже если б он захотел сделать это быстро, вряд ли бы у него получилось – все же слава Лии как воина была известна всей Зоне Трех заводов, потому подготовился водила основательно. Кольчуга, покрывающая не только тело и руки, но и шею, стальной нагрудник, древний закрытый шлем с забралом из толстого бронестекла, стальные наручи, штаны из грубой толстой кожи, усиленные стальными пластинами, прикрывающими в том числе и промежность. Незащищенными оставались лишь ладони, в одной из которых броненосец сжимал пистолет Макарова, в другой – крепкую веревку. Покинув кабину, водитель электрокара сразу взял девушку на мушку и начал медленно приближаться.
Зато щербатый, похоже, чувствовал себя как у Великого Механика за пазухой. Камуфляжная рубаха, расстегнутая в районе воротника – вот и вся защита. Ну, а что ему? Стоит весь такой деловой и отважный за «Кордом», и даже подходить к своей жертве не надо – только держи на прицеле и жди, когда ее повяжут.
– Оружие не землю! – раздалось из-под шлема. Броненосец остановился в трех шагах от девушки, продолжая держать ее на прицеле.
Щербатый мерзко заржал, видя, что Лия подчинилась – вытащила мечи из ножен и положила их на растрескавшееся от времени асфальтовое покрытие моста. Затем потянулась к ремешкам, удерживающим за спиной саадак с луком и стрелами…
Перед глазами пулеметчика уже вырисовывалось желаемое продолжение. Вот на асфальт вслед за мечами и саадаком падает кожаный доспех, рубаха… На фоне восходящего солнца силуэт девушки выглядел более чем соблазнительно. Нервно поглаживая металл пулемета, щербатый нетерпеливо облизывался и мерзко хихикал.
Продолжение не заставило себя ждать. Правда, немного не то, которого ждали подручные второго зама Директора Зоны Трех заводов.
Саадак еще падал вниз, когда фигура девушки вдруг резко сместилась в сторону. Лучи восходящего солнца ударили в стеклянное забрало, на мгновение ослепив водителя электрокара.
Тем не менее, свое дело он знал и на спусковой крючок «Макарова» нажал незамедлительно – вернее, попытался. Но не получилось. Оказалось, что нажимать-то и нечем. Один из метательных клинков Лии отрубил две фаланги указательного пальца и вонзился в ладонь. Кусочек окровавленной плоти скользнул по спусковой скобе пистолета и упал на асфальт, судорожно сокращаясь, словно все еще пытаясь нажать на спуск пистолета, ставшего бесполезным для его хозяина.
Броненосец взревел – не от боли, которая еще толком не успела о себе заявить, а от ярости. Бросив веревку, водитель электрокара вырвал из ладони клинок, отшвырнул его в сторону и перехватил пистолет в левую руку.
Но выстрелить не успел.
Лия уже была рядом. Одно неуловимое движение – и пистолет, ловким движением вывернутый из руки водителя электрокара, необъяснимым образом оказался у девушки. Несмотря на защиту, выстрел в упор согнул броненосца вдвое. Толстая стальная пластина, откованная в цехах Зоны Трех заводов, выдержала удар пули, правда, сильно прогнулась назад, раздавив лобковую кость. Конечно, не смертельная травма, но вряд ли в ближайшее время незадачливый броненосец будет смотреть в сторону красивых девушек. Не до этого ему будет.
А щербатый теперь вообще ничего не видел. Он верещал от боли, зажмурив один глаз, в то время как другой стекал по его щеке. Второй метательный нож Лии торчал из пустой глазницы пулеметчика, а тот все не решался выдернуть его из страшной раны. Некоторые люди запросто причиняют страдания другим, не думая о том, что однажды кто-то может отплатить им той же монетой. Что ж, сейчас у щербатого имелось несколько секунд, чтобы осознать, проникнуться и раскаяться в том, что он делал всю свою сознательную жизнь. Правда, на все про все у него было лишь несколько секунд…
Лия вскочила на электрокар, выдернула клинок из глазницы верещащего врага и обратным движением руки перерезала горло одноглазого пулеметчика. Тело поверженного врага, скрючившись и булькая располовиненной трахеей, сползло на дно пулеметного гнезда. Усевшись на свежий труп, девушка ухватилась за пулемет и направила его на броненосца, хоть и с трудом, но все же принявшего вертикальное положение.
Секунду Лия раздумывала – может, пощадить излишне преданного слугу второго зама, и так получившего неслабую травму? Но, с другой стороны, о чем думал этот урод, когда упаковывался в металл, чтобы поймать девушку, осмелившуюся мечтать о свободе? Жалость имеет смысл по отношению к тем, кто ее достоин. Ее бы верные слуги второго зама не пощадили, так зачем она должна кого-то щадить?
От крупнокалиберных пуль «Корда», выпущенных с трех метров, не спасет никакая нательная броня. Короткая очередь насквозь прошила тело водителя электрокара вместе со всей его защитой. Последнее, что броненосец увидел в этой жизни, падая на асфальт, были струйки крови, брызжущие из нескольких неслабых отверстий в его нагруднике…
Расправившись с последним врагом, Лия спрыгнула с платформы электрокара и подобрала свое оружие – сначала мечи и саадак, а потом и окровавленные метательные ножи, вновь выручившие ее в крайне сложной ситуации.
– Вот так, – жестко произнесла девушка. – И никак иначе.
У раба под номером «четыреста один» высотобоязнь была развита намного лучше мускулатуры. Руководству про то неизвестно – да и стало бы это их проблемой? Руки-ноги целы, значит, к работе пригоден. Хотя правая нога как раз в последнее время у раба пошаливала – многомесячный тяжелый физический труд давал о себе знать, и «четыреста первый» слегка прихрамывал, даже когда шел налегке. А с таким грузом – и подавно.
– Уффф… – выдохнул напарник «четыреста первого». – Тяжесть какая… Хорошо «триста тридцатому», вон какие дуры ворочает с довольной рожей, будто в бирюльки играет… Громила, блин…
«Четыреста первый» невольно посмотрел вниз, туда, где работал двужильный громила…
Лучше бы не смотрел. К боли в ноге добавилось головокружение. «Четыреста первый» покачнулся – и край тяжелого ящика выскользнул из его рук.
– Ааа… Держи! Держиии!!!
Ящик проскрежетал по ограждению переходной площадки и начал свое стремительное падение на пол нижнего яруса цеха. Как раз туда, где в тот момент стоял какой-то сгорбленный бородач.
Он услышал предупреждающий крик и даже успел поднять голову, но с реакцией у горбатого явно были проблемы… Которых, как оказалось, и в помине не было у «триста тридцатого». Недостатком скорости и прыгучести огромный раб, несмотря на свои габариты, тоже не отличался.
Его звали Бор, хотя окружающим об этом знать было вовсе не обязательно. Для них вполне подойдет обезличенное «триста тридцатый». Имя – оно только для своих, которых в среде рабов можно было по пальцам пересчитать. Имя – это то, что мать дала только тебе. Твоя собственность, которую даже смерть никогда не сможет у тебя отнять…
Бор в два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от обреченного горбуна, сбил с ног и накрыл собой, приняв падающий ящик на свою широкую спину.
– Ыыххх… – выдохнул здоровяк сквозь зубы. Как же больно! Что, впрочем, и неудивительно – страшный удар углом тяжеленного ящика между лопаток был вполне достаточен для того, чтобы разнести грудной отдел позвоночника на мелкие части.
Однако Бор не спешил превращаться в парализованного инвалида. Более того – выпустив пребывающего в предынфарктном состоянии горбуна, расправил плечи, поднялся на ноги и, задрав голову, посмотрел наверх, на остолбеневших незадачливых носильщиков.
– Осторожнее, блин! Так же и убить можно! – с детской непосредственностью прокричал громила. – И рубаха вот порвалась, теперь зашивать придется…
А счастливо спасенный бородач уже отходил от шока, пялясь на оголившийся участок широченной спины Бора. Обычного человека, будь он хоть каким громилой, такой удар припечатал бы к полу, переломав при этом половину костей…
Но то обычного человека…
Глубокие раны на разодранной спине «триста тридцатого» затягивались прямо на глазах, словно невидимые хирурги зашивали их прозрачными нитками с невообразимой скоростью.
Первые, оказавшись в столь незавидной роли, остаются верны себе. Да, они будут работать на хозяина, но при первой же возможности постараются сбросить с себя кандалы. Такие всегда протянут руку товарищу по несчастью, не станут грызть друг другу глотки за пищу и воду, не выдадут своих. И если смогут вырваться на свободу, то всегда найдут в себе физические и моральные силы начать новую жизнь – жизнь не раба, но свободного человека.
Но есть и вторые… Те, что никогда не убегут из клетки, даже если предоставить им такую возможность. Свобода для них – не цель, а пугающая неизвестность. В неволе им проще… Хозяин и накормит, и клетку закрыть не забудет, чтоб никто не ворвался, и скажет, что, как и когда нужно делать. Только выполняй все в точности и не беспокойся более ни о чем. Обо всем подумает хозяин. А о чем не подумает – то, значит, оно и не нужно. Такие и родному отцу глотку перережут за кусок прогнившего мяса или в хлам стоптанные ботинки. И об ускользнувшей от глаз хозяина провинности, допущенной другим рабом, донесут непременно, а также утопят, закопают, зарежут кого угодно, если это сулит им прибавку к жалкому пайку…
Даже если «кто угодно» только что спас им жизнь.
– МУТААААААААААНТ!!!!!!!!
Крик горбуна, трясущимся пальцем указывающего на громилу, заполнил весь цех. Бор обернулся, непонимающе уставившись на человека, которого только что спас от неминуемой смерти.
– Шестой, ты чего это?
– Прости, триста тридцатый… – пролепетал горбатый предатель, пятясь назад. – За вычисленного мутанта мне сегодня выдадут двойной суточный паек, как у тебя…
В другом конце цеха уже были слышны грубые окрики и звон оружия – к месту событий спешила стража с обнаженными мечами и взведенными арбалетами.
До Бора стала доходить вся мерзость ситуации. Он не особо интересовался нюансами внутренней политики руководства Зоны. Ему и слова-то такие были в диковинку. Сон, еда, охрана от агрессивного внешнего мира – и его работа в качестве оплаты за еду и охрану. Такой симбиоз с Зоной Трех заводов его вполне устраивал, больше его ничего не интересовало. Тем не менее, до него долетала порой информация о том, что мутантов здесь не любят. Вплоть до того, что просто убивают их, если находят. А Шестой только что именно так его и назвал. Мутант…
– Но я же… спас тебе жизнь…
Из глаз громилы потекли слезы. Он совсем по-детски всхлипнул, его губы задрожали.
– Таков закон, триста тридцатый, против него не попрешь, – с напускным вызовом проговорил Шестой.
Он говорил еще что-то, но Бор уже не слышал его. Дребезжащий голос предателя утонул в громком окрике:
– Стоять!!! Повернуться лицом!!!
Бор развернулся. Восемь стражников держали его на прицеле арбалетов, еще четверо обходили по сторонам, держа в руках мечи и прикрываясь коваными щитами.
– Что с ним не так?
От громкого окрика горбатый бородач аж присел. И, трясясь, выдавил из себя:
– Спина у него… Заживает быстро…
– Вижу, – тихо проговорил мечник с повязкой начальника смены на руке. Он как раз смотрел на финальную стадию схождения краев огромной раны на спине Бора. Жутковатое зрелище…
– В тюрьму его? – вполголоса спросил один из стражников.
– Да ты хоть знаешь, кто это? – так же тихо промолвил начальник смены. – Этот триста тридцатый выломает и решетку, и дверь, лови его потом… – И резко, словно смертоносное копье, бросил команду:
– Бей!!!
Одна за другой щелкнули тетивы арбалетов…
Но за долю мгновения до этого Бор резко прыгнул в сторону, сбил с ног мечника и бросился бежать. Поняв, что какое бы решение стража ни приняла, оно не будет означать для него ничего хорошего, громила сам принял решение. Единственно верное в данной ситуации.
Правда, и стражники были не лыком шиты. Среди них были как зеленые юнцы, так и ветераны-стрелки, способные на лету сбить пикирующего рукокрыла средних размеров. Поэтому не все арбалетные болты пролетели мимо цели. Один из них вонзился в плечо Бора, второй пробил насквозь ладонь…
Есть в Зоне поговорка: «меч – молодчина, а болт – дурачина». Однако в данном случае маленькая, но тяжелая стрелка, выпущенная совсем молодым стражником, совершила истинное правосудие – правда, не по желанию хозяина арбалета, а, скорее, по воле провидения.
Увидев смазанную тень, в которую превратилась габаритная цель, стражник дернулся от неожиданности и случайно нажал на спуск. Сорвавшийся с тетивы болт коротко свистнул – и поразил совсем не ту цель.
Горбатый раб даже не успел понять, что произошло. Его просто что-то сильно толкнуло в спину. А потом горбуну почему-то стало трудно дышать. Опустив глаза, он увидел, что из его груди торчит стальной наконечник с маленькой каплей крови на острие.
– Помогите… – выдохнул бородач, но в суматохе никто не расслышал его шепота. Впрочем, даже если б и услышали, вряд ли кто стал помогать человеку, так легко предавшему своего спасителя за миску вонючей баланды.
Поняв, что его никто не слышит, раб хотел закричать, но его горло издало лишь хрип, тут же перешедший в бульканье. Хлынувшая ртом кровища обильной струей смочила впалую грудь, прикрывающую поношенную робу и роскошную бороду, которой предатель так гордился.
Раненый захрипел, схватился за арбалетный болт, попытался вытащить его из груди – но тут силы покинули горбуна. Мир завертелся перед глазами бородача, и он даже не почувствовал боли, когда ударился об бетонный пол цеха вначале коленями, а потом и головой. Его угасающий взгляд остановился на лоскутке окровавленной материи, зацепившемся за край ящика, который еще пару минут назад тащили по верхнему ярусу двое незадачливых носильщиков.
– Прости меня… триста тридцатый… – прошептал умирающий раб.
Но его по-прежнему никто не услышал.
Трофеев Лия взяла немного – своего оружия и снаряжения хватало. Лишь новый «Макаров» броненосца привлек ее внимание. Вытерев пистолет от крови, девушка поместила его в кобуру, снятую с пояса броненосца, после чего закрепила ее на своем ремне. Затем, рассовав по карманам запасные магазины к пистолету, она влезла на электрокар и отсоединила «Корд» от стойки.
Крупнокалиберный пулемет был тяжел для Лии, но и оставлять без присмотра столь мощное оружие было бы неверным решением. Хорошо, если заводские заберут. Хуже, если какой-нибудь приблудившийся нео найдет и заинтересуется. А то и сообразит, что «Кордом» можно не только махаться, как дубиной. В любом случае, попади пулемет не в те руки, никто не гарантирует, что из него не станут стрелять по тебе же. Мегаполис, спаленный огнем Последней Войны, тесен и смертельно опасен для тех, кто не приучен думать о своем будущем…
Поэтому, сняв пулемет, Лия не поленилась отнести его подальше от шоссе, в лабиринты развалин, где у нее был профессионально оборудованный схрон. Туда девушка и определила трофейный «Корд», после чего вновь тщательно замаскировала укрытие.
Глава 2
– Шутишь, что ли? Я ж на вахте!
– Закончилась сегодня твоя вахта, парень, – сказал Ион, вытирая губы рукавом своего длинного кожаного плаща. – На, хлебни, да иди на боковую. Я за тебя додежурю. Сны проклятые не дают спокойно спать, хоть на Стене воздухом свежим подышу, рассвет встречу.
– Вообще-то, по Уставу за оставленный пост полагается…
– Рад! Я сын Директора или где? Не переживай, вопрос с официальной частью сдачи твоей смены я уже решил.
«Ну да, решил, – мысленно усмехнулся Ион. – Спецснотворное из старого советского бункера действует до сих пор, даже без восстановления в Поле Смерти. Когда начальник стражи очухается, ему же лучше будет, если он не станет разбираться с поправками в смене караула. Куда годится шеф охраны периметра, который не заметил, как к нему в кабинет проникли и подменили стакан».
Лицо Рада просветлело. Взяв флягу, парень сделал пару глотков. Первосортный коньяк обжег горло, ароматом шибанул в ноздри. Стражник аж зажмурился от удовольствия. Все-таки мировой парень Ион, хоть и сын Директора!
Вернув флягу владельцу, молодой стражник поблагодарил стаббера и, восхваляя Великого Механика, направился к всходам – лестнице, ведущей вниз со стены.
Спустившись, Рад завернул за угол здания, не заметив прячущуюся в тени неподвижную фигуру, мимо которой он прошел на расстоянии вытянутой руки. Стаббер Лия умела не только воевать, но и отлично прятаться. Да и не до бдительности уже было Раду. Даже стой она обнаженная в свете костра – и то не обратил бы внимания. Спать, скорее спать. Коньяк Иона оказался на редкость крепким, и смертельно уставшего стражника уже слегка заносило на поворотах.
Проводив взглядом пошатывающегося Рада, Лия быстрым и неслышным шагом направилась к Стене. Ион, набросив на «спираль Бруно» свой толстый кожаный плащ, уже привязывал веревку к одному из штырей, торчащих с внешней стороны укрепления.
– Спустишься – я сразу же отвяжу веревку, все меньше улик, – сказал он подошедшей девушке. – Осторожнее, за «колючку» не зацепись…
– Спасибо тебе за все.
Взгляды Иона и Лии встретились, и сыну директора стало не по себе. Неужели он никогда больше не увидит этой милой улыбки, взгляда этих чудесных зеленых глаз… Вот сейчас Лия, как это часто бывало, ободряюще хлопнет его по плечу, а потом спустится вниз по веревке и покинет Зону Трех заводов… Навсегда. Какое это страшное слово – навсегда…
И тут произошло то, чего Ион совсем не ожидал.
Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, и Лия вдруг крепко обняла стаббера, прижавшись к нему всем телом. Ион ощутил тепло ее дыхания, ее рук… и нежность губ девушки, прильнувших к его колючей щеке.
«Не мог побриться, болван…» – мысленно укорил себя стаббер. Виданное ли дело! Всех мужчин Лия постоянно держала на почтительном расстоянии от себя, ни словом, ни намеком никому не отдавая предпочтения. По-товарищески руку пожать, по плечу похлопать – это запросто, но не более. И слез ее никто никогда не видел. И вдруг – вот так…
– Спасибо тебе… – тихо произнесла она. – Ты же меня спас сегодня…
Ей явно пришлось сделать над собой усилие, чтоб отстраниться. Впрочем, не только ей. Но времени в запасе было совсем немного.
– Еще увидимся, – произнесла девушка, тщательно скрывая дрожь в голосе. – Удачи на пути воина, Ион.
– Удачи на пути воина, Лия, – хриплым от волнения голосом отозвался молодой стаббер…
… Непросто было развязать узел на веревке. И не только потому, что для этого нужно было, рискуя свалиться вниз со Стены, лежать грудью на витках колючей проволоки, пружинящих под весом человека. Было в том действии что-то символическое, его, Иона, руками окончательно разрывающее связь Лии с Зоной Трех заводов. Она уходила в сторону Заставы, чтоб пересечь Мост и навсегда покинуть родной дом, так неожиданно ставший чужим и враждебным. Уходила быстрым шагом, не оборачиваясь, как будто боясь передумать.
А небритая щека Иона все еще горела от ее поцелуя.
* * *
Миновав Заставу, девушка вступила на Мост через Канал, когда-то давно носивший имя сожженного города.Вопросов у пограничного отряда не возникло – Лия часто ходила в рейды на опасную территорию и всегда возвращалась обратно. Вот же отчаянная девчонка! Не каждый мужик рискнет в одиночку перейти на левый берег. Так что неудивительно, что во взглядах суровых бойцов, несущих вахту на Заставе, читалась сложная смесь уважения к девушке как к бойцу, замешанная на восхищении ее красотой.
Но Лии не было дела до чужих взглядов. На востоке, над руинами древнего города, разгорался восход солнца, и Лия уверенно шагала ему навстречу, слегка щурясь от набирающих силу лучей пробуждающегося светила. Символично, дамп побери. Новая заря – новая жизнь…
Сомнений не было. После всего произошедшего Зона Трех заводов стала для Лии чужой. Вот только Ион… Лишь по нему она и будет теперь тосковать, скитаясь по полным опасностей просторам мертвого мегаполиса.
«А неплохо было бы однажды вернуться. С армией таких же воинов, как я. И перетряхнуть эту Зону, изменить ее раз и навсегда…»
Помечтать – оно никому не вредно, даже если ты сильная личность, привыкшая действовать, а не тешить себя ожиданием чуда. Тем более, что скоро будет не до мечтаний. С той самой минуты, как Мост окажется позади…
За спиной Лии послышался знакомый звук. Похоже, не одна она любит выходить за Стену ни свет ни заря. Правда, новоявленные любители предпочитали не выходить, а выезжать на электрокаре, что настораживает весьма и весьма.
Электрокары в основном использовались заградотрядами внутренней стражи во время Игр, либо на территории Зоны – для поддержания порядка. Для дальних рейдов на опасные территории были предпочтительнее электроциклы – оснащенные бронезащитой машины с куда большей проходимостью и грузоподъемностью. Значит…
«Значит, погоню все-таки выслали!»
Лия оглянулась. Электрокар был еще далеко и приближался достаточно медленно. А Мост почти пройден… Рвануть бы с места, преодолеть оставшийся участок Моста – а там прочь с дороги, к руинам, где маленькому грузовичку с электромотором не проехать никакими силами. Успела бы. Если б не одна проблема – пулемет «Корд», установленный на электрокаре.
Сейчас девушка была как на ладони. И хотя каждый патрон в Зоне – на вес золота, кто знает, какой приказ получили преследователи. Полоснут короткой очередью по ногам – и все, отбегалась Лия. А вынашивать и рожать и без ног можно. Второй зам ни перед чем не остановится для достижения того, что наметил, а его сынок и подавно… Так что пока не рыпаемся, шаг не ускоряем, идем спокойно дальше. Чем дальше отойдем, тем лучше, а далее – по ситуации.
Электрокар приближался. А Лия продолжала идти дальше как ни в чем не бывало.
– Стоять!!!
Девушка остановилась и повернулась на голос. Электрокар тоже прекратил движение.
– Далеко собралась, сучка? – нагло ухмыляясь, спросил гнилозубый, щербатый тип, стоящий за пулеметом.
– А тебе, шестерка, какое дело? – осведомилась Лия.
Сжав кулаки, девушка замерла. Со стороны казалось, что она просто встала в боевую стойку, чтобы сохранить лицо, – перед «Кордом» как ни становись, все едино, если перед тобой нет стационарно установленного бронелиста толщиной в твою руку. На самом же деле Лия незаметно совершала нехитрые манипуляции согнутыми пальцами рук, цепляя ими за специальные петли на ремешках. Сами ремешки были привязаны к спрятанным в рукавах метательным ножам, которые сейчас понемногу вытягивались из ножен-тайников, готовые незаметно лечь в ладони.
– Это я-то шестерка? – нехорошо ухмыляясь, выдал щербатый. – Ладно. Щас мы тебе покажем, кто тут шестерка. Че в позу-то встала? Типа крутая, что ли? А поза-то не та, не та. Хотя понимаю – опыта нет. Ничего, скоро он у тебя будет в избытке, гыыыы!
Щербатый чесал языком, а тем временем из кабины не спеша выходил водитель электрокара. Даже если б он захотел сделать это быстро, вряд ли бы у него получилось – все же слава Лии как воина была известна всей Зоне Трех заводов, потому подготовился водила основательно. Кольчуга, покрывающая не только тело и руки, но и шею, стальной нагрудник, древний закрытый шлем с забралом из толстого бронестекла, стальные наручи, штаны из грубой толстой кожи, усиленные стальными пластинами, прикрывающими в том числе и промежность. Незащищенными оставались лишь ладони, в одной из которых броненосец сжимал пистолет Макарова, в другой – крепкую веревку. Покинув кабину, водитель электрокара сразу взял девушку на мушку и начал медленно приближаться.
Зато щербатый, похоже, чувствовал себя как у Великого Механика за пазухой. Камуфляжная рубаха, расстегнутая в районе воротника – вот и вся защита. Ну, а что ему? Стоит весь такой деловой и отважный за «Кордом», и даже подходить к своей жертве не надо – только держи на прицеле и жди, когда ее повяжут.
– Оружие не землю! – раздалось из-под шлема. Броненосец остановился в трех шагах от девушки, продолжая держать ее на прицеле.
Щербатый мерзко заржал, видя, что Лия подчинилась – вытащила мечи из ножен и положила их на растрескавшееся от времени асфальтовое покрытие моста. Затем потянулась к ремешкам, удерживающим за спиной саадак с луком и стрелами…
Перед глазами пулеметчика уже вырисовывалось желаемое продолжение. Вот на асфальт вслед за мечами и саадаком падает кожаный доспех, рубаха… На фоне восходящего солнца силуэт девушки выглядел более чем соблазнительно. Нервно поглаживая металл пулемета, щербатый нетерпеливо облизывался и мерзко хихикал.
Продолжение не заставило себя ждать. Правда, немного не то, которого ждали подручные второго зама Директора Зоны Трех заводов.
Саадак еще падал вниз, когда фигура девушки вдруг резко сместилась в сторону. Лучи восходящего солнца ударили в стеклянное забрало, на мгновение ослепив водителя электрокара.
Тем не менее, свое дело он знал и на спусковой крючок «Макарова» нажал незамедлительно – вернее, попытался. Но не получилось. Оказалось, что нажимать-то и нечем. Один из метательных клинков Лии отрубил две фаланги указательного пальца и вонзился в ладонь. Кусочек окровавленной плоти скользнул по спусковой скобе пистолета и упал на асфальт, судорожно сокращаясь, словно все еще пытаясь нажать на спуск пистолета, ставшего бесполезным для его хозяина.
Броненосец взревел – не от боли, которая еще толком не успела о себе заявить, а от ярости. Бросив веревку, водитель электрокара вырвал из ладони клинок, отшвырнул его в сторону и перехватил пистолет в левую руку.
Но выстрелить не успел.
Лия уже была рядом. Одно неуловимое движение – и пистолет, ловким движением вывернутый из руки водителя электрокара, необъяснимым образом оказался у девушки. Несмотря на защиту, выстрел в упор согнул броненосца вдвое. Толстая стальная пластина, откованная в цехах Зоны Трех заводов, выдержала удар пули, правда, сильно прогнулась назад, раздавив лобковую кость. Конечно, не смертельная травма, но вряд ли в ближайшее время незадачливый броненосец будет смотреть в сторону красивых девушек. Не до этого ему будет.
А щербатый теперь вообще ничего не видел. Он верещал от боли, зажмурив один глаз, в то время как другой стекал по его щеке. Второй метательный нож Лии торчал из пустой глазницы пулеметчика, а тот все не решался выдернуть его из страшной раны. Некоторые люди запросто причиняют страдания другим, не думая о том, что однажды кто-то может отплатить им той же монетой. Что ж, сейчас у щербатого имелось несколько секунд, чтобы осознать, проникнуться и раскаяться в том, что он делал всю свою сознательную жизнь. Правда, на все про все у него было лишь несколько секунд…
Лия вскочила на электрокар, выдернула клинок из глазницы верещащего врага и обратным движением руки перерезала горло одноглазого пулеметчика. Тело поверженного врага, скрючившись и булькая располовиненной трахеей, сползло на дно пулеметного гнезда. Усевшись на свежий труп, девушка ухватилась за пулемет и направила его на броненосца, хоть и с трудом, но все же принявшего вертикальное положение.
Секунду Лия раздумывала – может, пощадить излишне преданного слугу второго зама, и так получившего неслабую травму? Но, с другой стороны, о чем думал этот урод, когда упаковывался в металл, чтобы поймать девушку, осмелившуюся мечтать о свободе? Жалость имеет смысл по отношению к тем, кто ее достоин. Ее бы верные слуги второго зама не пощадили, так зачем она должна кого-то щадить?
От крупнокалиберных пуль «Корда», выпущенных с трех метров, не спасет никакая нательная броня. Короткая очередь насквозь прошила тело водителя электрокара вместе со всей его защитой. Последнее, что броненосец увидел в этой жизни, падая на асфальт, были струйки крови, брызжущие из нескольких неслабых отверстий в его нагруднике…
Расправившись с последним врагом, Лия спрыгнула с платформы электрокара и подобрала свое оружие – сначала мечи и саадак, а потом и окровавленные метательные ножи, вновь выручившие ее в крайне сложной ситуации.
– Вот так, – жестко произнесла девушка. – И никак иначе.
* * *
Тяжелый ящик… Надо б нести его вчетвером, самое то было бы. Вдвоем-то совсем беда. Но в цеху аврал, рабочих рук не хватает. Так что поднатужились и понесли. И ладно бы вниз его тащить, еще туда-сюда, а вот наверх – тоска смертная…У раба под номером «четыреста один» высотобоязнь была развита намного лучше мускулатуры. Руководству про то неизвестно – да и стало бы это их проблемой? Руки-ноги целы, значит, к работе пригоден. Хотя правая нога как раз в последнее время у раба пошаливала – многомесячный тяжелый физический труд давал о себе знать, и «четыреста первый» слегка прихрамывал, даже когда шел налегке. А с таким грузом – и подавно.
– Уффф… – выдохнул напарник «четыреста первого». – Тяжесть какая… Хорошо «триста тридцатому», вон какие дуры ворочает с довольной рожей, будто в бирюльки играет… Громила, блин…
«Четыреста первый» невольно посмотрел вниз, туда, где работал двужильный громила…
Лучше бы не смотрел. К боли в ноге добавилось головокружение. «Четыреста первый» покачнулся – и край тяжелого ящика выскользнул из его рук.
– Ааа… Держи! Держиии!!!
Ящик проскрежетал по ограждению переходной площадки и начал свое стремительное падение на пол нижнего яруса цеха. Как раз туда, где в тот момент стоял какой-то сгорбленный бородач.
Он услышал предупреждающий крик и даже успел поднять голову, но с реакцией у горбатого явно были проблемы… Которых, как оказалось, и в помине не было у «триста тридцатого». Недостатком скорости и прыгучести огромный раб, несмотря на свои габариты, тоже не отличался.
Его звали Бор, хотя окружающим об этом знать было вовсе не обязательно. Для них вполне подойдет обезличенное «триста тридцатый». Имя – оно только для своих, которых в среде рабов можно было по пальцам пересчитать. Имя – это то, что мать дала только тебе. Твоя собственность, которую даже смерть никогда не сможет у тебя отнять…
Бор в два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от обреченного горбуна, сбил с ног и накрыл собой, приняв падающий ящик на свою широкую спину.
– Ыыххх… – выдохнул здоровяк сквозь зубы. Как же больно! Что, впрочем, и неудивительно – страшный удар углом тяжеленного ящика между лопаток был вполне достаточен для того, чтобы разнести грудной отдел позвоночника на мелкие части.
Однако Бор не спешил превращаться в парализованного инвалида. Более того – выпустив пребывающего в предынфарктном состоянии горбуна, расправил плечи, поднялся на ноги и, задрав голову, посмотрел наверх, на остолбеневших незадачливых носильщиков.
– Осторожнее, блин! Так же и убить можно! – с детской непосредственностью прокричал громила. – И рубаха вот порвалась, теперь зашивать придется…
А счастливо спасенный бородач уже отходил от шока, пялясь на оголившийся участок широченной спины Бора. Обычного человека, будь он хоть каким громилой, такой удар припечатал бы к полу, переломав при этом половину костей…
Но то обычного человека…
Глубокие раны на разодранной спине «триста тридцатого» затягивались прямо на глазах, словно невидимые хирурги зашивали их прозрачными нитками с невообразимой скоростью.
* * *
Рабы делятся на две категории.Первые, оказавшись в столь незавидной роли, остаются верны себе. Да, они будут работать на хозяина, но при первой же возможности постараются сбросить с себя кандалы. Такие всегда протянут руку товарищу по несчастью, не станут грызть друг другу глотки за пищу и воду, не выдадут своих. И если смогут вырваться на свободу, то всегда найдут в себе физические и моральные силы начать новую жизнь – жизнь не раба, но свободного человека.
Но есть и вторые… Те, что никогда не убегут из клетки, даже если предоставить им такую возможность. Свобода для них – не цель, а пугающая неизвестность. В неволе им проще… Хозяин и накормит, и клетку закрыть не забудет, чтоб никто не ворвался, и скажет, что, как и когда нужно делать. Только выполняй все в точности и не беспокойся более ни о чем. Обо всем подумает хозяин. А о чем не подумает – то, значит, оно и не нужно. Такие и родному отцу глотку перережут за кусок прогнившего мяса или в хлам стоптанные ботинки. И об ускользнувшей от глаз хозяина провинности, допущенной другим рабом, донесут непременно, а также утопят, закопают, зарежут кого угодно, если это сулит им прибавку к жалкому пайку…
Даже если «кто угодно» только что спас им жизнь.
– МУТААААААААААНТ!!!!!!!!
Крик горбуна, трясущимся пальцем указывающего на громилу, заполнил весь цех. Бор обернулся, непонимающе уставившись на человека, которого только что спас от неминуемой смерти.
– Шестой, ты чего это?
– Прости, триста тридцатый… – пролепетал горбатый предатель, пятясь назад. – За вычисленного мутанта мне сегодня выдадут двойной суточный паек, как у тебя…
В другом конце цеха уже были слышны грубые окрики и звон оружия – к месту событий спешила стража с обнаженными мечами и взведенными арбалетами.
До Бора стала доходить вся мерзость ситуации. Он не особо интересовался нюансами внутренней политики руководства Зоны. Ему и слова-то такие были в диковинку. Сон, еда, охрана от агрессивного внешнего мира – и его работа в качестве оплаты за еду и охрану. Такой симбиоз с Зоной Трех заводов его вполне устраивал, больше его ничего не интересовало. Тем не менее, до него долетала порой информация о том, что мутантов здесь не любят. Вплоть до того, что просто убивают их, если находят. А Шестой только что именно так его и назвал. Мутант…
– Но я же… спас тебе жизнь…
Из глаз громилы потекли слезы. Он совсем по-детски всхлипнул, его губы задрожали.
– Таков закон, триста тридцатый, против него не попрешь, – с напускным вызовом проговорил Шестой.
Он говорил еще что-то, но Бор уже не слышал его. Дребезжащий голос предателя утонул в громком окрике:
– Стоять!!! Повернуться лицом!!!
Бор развернулся. Восемь стражников держали его на прицеле арбалетов, еще четверо обходили по сторонам, держа в руках мечи и прикрываясь коваными щитами.
– Что с ним не так?
От громкого окрика горбатый бородач аж присел. И, трясясь, выдавил из себя:
– Спина у него… Заживает быстро…
– Вижу, – тихо проговорил мечник с повязкой начальника смены на руке. Он как раз смотрел на финальную стадию схождения краев огромной раны на спине Бора. Жутковатое зрелище…
– В тюрьму его? – вполголоса спросил один из стражников.
– Да ты хоть знаешь, кто это? – так же тихо промолвил начальник смены. – Этот триста тридцатый выломает и решетку, и дверь, лови его потом… – И резко, словно смертоносное копье, бросил команду:
– Бей!!!
Одна за другой щелкнули тетивы арбалетов…
Но за долю мгновения до этого Бор резко прыгнул в сторону, сбил с ног мечника и бросился бежать. Поняв, что какое бы решение стража ни приняла, оно не будет означать для него ничего хорошего, громила сам принял решение. Единственно верное в данной ситуации.
Правда, и стражники были не лыком шиты. Среди них были как зеленые юнцы, так и ветераны-стрелки, способные на лету сбить пикирующего рукокрыла средних размеров. Поэтому не все арбалетные болты пролетели мимо цели. Один из них вонзился в плечо Бора, второй пробил насквозь ладонь…
Есть в Зоне поговорка: «меч – молодчина, а болт – дурачина». Однако в данном случае маленькая, но тяжелая стрелка, выпущенная совсем молодым стражником, совершила истинное правосудие – правда, не по желанию хозяина арбалета, а, скорее, по воле провидения.
Увидев смазанную тень, в которую превратилась габаритная цель, стражник дернулся от неожиданности и случайно нажал на спуск. Сорвавшийся с тетивы болт коротко свистнул – и поразил совсем не ту цель.
Горбатый раб даже не успел понять, что произошло. Его просто что-то сильно толкнуло в спину. А потом горбуну почему-то стало трудно дышать. Опустив глаза, он увидел, что из его груди торчит стальной наконечник с маленькой каплей крови на острие.
– Помогите… – выдохнул бородач, но в суматохе никто не расслышал его шепота. Впрочем, даже если б и услышали, вряд ли кто стал помогать человеку, так легко предавшему своего спасителя за миску вонючей баланды.
Поняв, что его никто не слышит, раб хотел закричать, но его горло издало лишь хрип, тут же перешедший в бульканье. Хлынувшая ртом кровища обильной струей смочила впалую грудь, прикрывающую поношенную робу и роскошную бороду, которой предатель так гордился.
Раненый захрипел, схватился за арбалетный болт, попытался вытащить его из груди – но тут силы покинули горбуна. Мир завертелся перед глазами бородача, и он даже не почувствовал боли, когда ударился об бетонный пол цеха вначале коленями, а потом и головой. Его угасающий взгляд остановился на лоскутке окровавленной материи, зацепившемся за край ящика, который еще пару минут назад тащили по верхнему ярусу двое незадачливых носильщиков.
– Прости меня… триста тридцатый… – прошептал умирающий раб.
Но его по-прежнему никто не услышал.
* * *
Заново закрепить саадак за спиной – дело одной минуты, да и обыск мертвых подручных второго зама не занял много времени. Когда знаешь, что и где искать, затраты времени минимальны.Трофеев Лия взяла немного – своего оружия и снаряжения хватало. Лишь новый «Макаров» броненосца привлек ее внимание. Вытерев пистолет от крови, девушка поместила его в кобуру, снятую с пояса броненосца, после чего закрепила ее на своем ремне. Затем, рассовав по карманам запасные магазины к пистолету, она влезла на электрокар и отсоединила «Корд» от стойки.
Крупнокалиберный пулемет был тяжел для Лии, но и оставлять без присмотра столь мощное оружие было бы неверным решением. Хорошо, если заводские заберут. Хуже, если какой-нибудь приблудившийся нео найдет и заинтересуется. А то и сообразит, что «Кордом» можно не только махаться, как дубиной. В любом случае, попади пулемет не в те руки, никто не гарантирует, что из него не станут стрелять по тебе же. Мегаполис, спаленный огнем Последней Войны, тесен и смертельно опасен для тех, кто не приучен думать о своем будущем…
Поэтому, сняв пулемет, Лия не поленилась отнести его подальше от шоссе, в лабиринты развалин, где у нее был профессионально оборудованный схрон. Туда девушка и определила трофейный «Корд», после чего вновь тщательно замаскировала укрытие.
Глава 2
Таинственный враг
Никогда раньше Бору не приходилось столь быстро бегать и так далеко прыгать. Да он и не ведал, что обладает такими навыками, – просто ни к чему было с такой скоростью носиться по Зоне… Как и не знал он до этого, что может принять на себя падающий тяжеленный ящик без риска стать инвалидом или умереть. Не знал, что может бежать с несколькими арбалетными болтами в теле. Не знал, что может прыгнуть со Стены и даже ног не отбить. Много чего, оказывается, не знал Бор о себе до сегодняшнего дня.
Приземлился он легко и мягко, как будто с лежанки спрыгнул. И спина, совсем недавно разрываемая болью, больше не беспокоила, как будто и не падал сверху на нее неподъемный груз. В момент того рокового прыжка, спасшего жизнь горбатого раба, Бору будто кто-то шепнул: «Прими удар на себя! Это не смертельно!»
И далее подобные безмолвные подсказки он получал, на виду у всех пересекая территорию Зоны под обстрелом арбалетов. И со Стены прыгнул по той же причине. Интуиция, что ли, проснулась, о которой много говорили стражники? Мол, есть воины, которые наперед знают, что в бою делать. Хотя какой из Бора воин? У них, может, и просыпается что-то, а у раба такому откуда взяться?
Тем не менее, сейчас, убежав от Стены на почтительное расстояние, Бор точно знал – арбалетные болты, вонзившиеся в тело, нужно просто выдернуть. Что он и сделал, превозмогая боль, после чего сел на землю и с интересом уставился на свои раны.
Едва начавшееся кровотечение из пробитой ладони очень быстро прекратилось, а сама рана медленно, но верно уменьшилась в размерах. Вот уже и нет ее совсем, будто бы не стрелял никто в беглого раба, пытаясь убить ни за что…
«Значит, и со спиной так же…» – подумал Бор.
Подумал – и заплакал.
Это были слезы разочарования и обиды. Слезы большого ребенка, впервые столкнувшегося с жестокостью и несправедливостью реального мира. О своей рабской доле Бор никогда особо не задумывался – он родился и вырос среди рабов, иной жизни не видел и не знал. Работал, ел и спал, так же, как делали его рано умершие отец и мать, как сотни таких же работяг, отрабатывающих свой паек и место в подземных жилых помещениях Зоны Трех заводов. Есть еда, есть крыша над головой, есть возможность на эту еду и крышу заработать – а больше ему ничего и не надо было. Он работает – его кормят и защищают, все правильно. Потому и не было никогда у Бора ощущения, что с ним кто-то поступает несправедливо.
Приземлился он легко и мягко, как будто с лежанки спрыгнул. И спина, совсем недавно разрываемая болью, больше не беспокоила, как будто и не падал сверху на нее неподъемный груз. В момент того рокового прыжка, спасшего жизнь горбатого раба, Бору будто кто-то шепнул: «Прими удар на себя! Это не смертельно!»
И далее подобные безмолвные подсказки он получал, на виду у всех пересекая территорию Зоны под обстрелом арбалетов. И со Стены прыгнул по той же причине. Интуиция, что ли, проснулась, о которой много говорили стражники? Мол, есть воины, которые наперед знают, что в бою делать. Хотя какой из Бора воин? У них, может, и просыпается что-то, а у раба такому откуда взяться?
Тем не менее, сейчас, убежав от Стены на почтительное расстояние, Бор точно знал – арбалетные болты, вонзившиеся в тело, нужно просто выдернуть. Что он и сделал, превозмогая боль, после чего сел на землю и с интересом уставился на свои раны.
Едва начавшееся кровотечение из пробитой ладони очень быстро прекратилось, а сама рана медленно, но верно уменьшилась в размерах. Вот уже и нет ее совсем, будто бы не стрелял никто в беглого раба, пытаясь убить ни за что…
«Значит, и со спиной так же…» – подумал Бор.
Подумал – и заплакал.
Это были слезы разочарования и обиды. Слезы большого ребенка, впервые столкнувшегося с жестокостью и несправедливостью реального мира. О своей рабской доле Бор никогда особо не задумывался – он родился и вырос среди рабов, иной жизни не видел и не знал. Работал, ел и спал, так же, как делали его рано умершие отец и мать, как сотни таких же работяг, отрабатывающих свой паек и место в подземных жилых помещениях Зоны Трех заводов. Есть еда, есть крыша над головой, есть возможность на эту еду и крышу заработать – а больше ему ничего и не надо было. Он работает – его кормят и защищают, все правильно. Потому и не было никогда у Бора ощущения, что с ним кто-то поступает несправедливо.