Силверберг Роберт. Стархевен

Роберт Силверберг


Стархевен

1

   В уединенном уголке пляжа, неподалеку от сверкающей глади спокойного моря, под сенью зеленых и лиловых деревьев притулилась маленькая хижина из рифленого железа. В хижине на хлипкой койке спал человек, называвший себя Джонни Мантеллом. Внезапно он застонал и открыл глаза. Человек проснулся очень быстро, сразу же от сна – к яви.
   Живой – пока!
   Он подошел к умывальнику и посмотрел в осколок зеркала, закрепленный над раковиной.
   На него глядело измученное, изнуренное лицо тридцатилетнего мужчины, которого уже много лет преследуют неудачи. Его глаза, когда-то весело светившиеся, сейчас казались робкими и жалкими, как у загнанного пса. Лицо было загорелым и обветренным: он много мотался по пляжам этого района планеты Мульцибер, «свободного рая Вселенной», как утверждали рекламные проспекты Галактической Федерации Планет, столицей которых была Земля.
   «Чудно», – подумал он. Еще вчера было все как всегда. Утром он занимался своим ремеслом: последние семь лет Джонни продавал туристам яркие цветные раковины и амулеты.
   А сегодня Мантелл решил покинуть Мульцибер.
   Он бежал от закона. Его преследовала полиция.
   Мантелл считался человеком справедливым, уважающим закон и права других людей, и не из страха перед наказанием, а из чувства собственного достоинства. Уважение к самому себе – последнее, что у него осталось, хотя большинство знакомых считало эту особенность просто причудой. Джонни, никогда не искал приключений на свою голову, но и никому не позволял наступать себе на ноги.
   Однако на этот раз ему действительно пришлось туго. И ничего уже нельзя было изменить.
   Поселившись на Мульцибере, Мантелл старался не думать о необходимости отъезда, поскольку ехать, собственно говоря, было некуда. Жизнь здесь казалась простой: отойди на несколько ярдов в теплое море – и все сорта деликатесных рыб и моллюсков к твоим услугам, лови хоть руками, хоть сетью. На деревьях круглый год висят душистые сочные плоды на любой вкус.
   И никаких тебе забот, кроме главной – о безопасности собственной жизни. Но она появилась только теперь.
   Если Мантелл хочет выжить, ему придется продолжить список своих преступлений: он должен украсть звездолет. Мантелл знал, как это сделать и где найти убежище.
   Стархевен… Несколько лет назад Майк Брайсон, бродяга, известный всему Мульциберу, рассказал Мантеллу о Стархевене.
   – Когда-нибудь, если меня сильно прижмут, я украду звездолет и улечу на Стархевен.
   – Стархевен? А что это такое?
   Джонни помнил, как Брайсон усмехнулся, скривив лицо и обнажив свои желтые зубы.
   – Стархевен – планета красного сверхгигантского солнца, называемого Нестором, искусственная планета, созданная двадцать-двадцать пять лет назад парнем по имени Бен Зурдан. Он создал ее для людей вроде нас, Джонни, людей без роду, без племени, которых преследует закон и которым негде укрыться. Гонимые, бездомные, нищие, бродяги могут получить на Стархевене приличную работу и кров над головой. Это место для меня, когда-нибудь я туда обязательно отправлюсь.
   Но Майк Брайсон так этого и не сделал. Как-то во время ловли жемчужниц на него напал грызекул и перекусил беднягу пополам. Мантелл пытался вспомнить, сколько лет назад они вытащили с отмели обескровленное тело Брайсона. Три года? Четыре?
   Мантелл опустил голову на руки и постарался сосредоточиться. Разве можно представить себе тот далекий день, если плохо помнишь, что было позавчера или месяц назад, и все воспоминания кажутся нудным сном. Правда, иногда случалось что-то с памятью – и тогда перед ним ясно вставали все прожитые годы, вплоть до того времени, когда он жил на Земле. И стал отверженным.
   Двадцатичетырехлетнему технику клингсановых защитных экранов казалось, что весь мир лежит у его ног. Он был в зените благополучия так, по крайней мере, думал. Его энтузиазму и энергии можно было позавидовать. И вдруг в нем проснулась роковая страсть к изобретательству.
   Мантелл хорошо знал свои способности и безгранично верил в себя и свой талант изобретателя. Он не желал склонять голову, лгать и изворачиваться.
   В то время клингсановые установки были немеханизированными. К ним подключались специальные сверхтяжелые прессы из новых сплавов, особые глушители и электронное оборудование. На все это требовались изрядные средства. Возможно, если бы Джонни поработал над своими изобретениями еще пару лет, а потом представил их на Совет директоров, то…
   В горячую минуту Джонни высказал своему хозяину все, что думал.
   Пришлось уйти работать на заводик поменьше, но там тоже отказались внедрять его изобретения, и он опять со всеми перессорился. Однако он нашел способ решения всех своих проблем: один-два глотка позволяли ему расслабиться, а от четырех-шести работа спорилась лучше. Хозяева не возражали. Вскоре Джонни глушил по кварте в день.
   Затем он бросил работу, оставил Землю и помчался в пьяном угаре через всю Галактику на Мульцибер, где по двадцать часов в день светит солнце, а температура круглый год держится около семидесяти градусов по Фаренгейту.
   Это был настоящий курортный рай, в котором человек мог беззаботно жить будто в приятном полусне, без трудов и печали.
   Так он провел семь лет…
   Это случилось ранним утром. Два лимонно-желтых солнца поднялись в шоколадном небе, и маленькие жарочертики затанцевали над раскаленным песком. Несколько ярдов белого песчаного пляжа, а дальше – до самого пустынного горизонта – спокойное море. У берега в прозрачной воде плескались отдыхающие с Земли и других богатых миров Галактики, а чуть подальше смельчаки развлекались охотой на грызекулов, громожаб и прочую местную морскую живность. Они ныряли с пульвиграторов или обычных весельных лодок.
   В тот день Мантелл принес в казино свой товар: морские раковины, кораллы, всякие побрякушки. Он предлагал их богатым туристам, наводнившим фешенебельное Северное побережье Мульцибера. Не успел он пробыть в казино и двух минут, как кто-то окликнул его громовым голосом:
   – Эй, ты! Поди сюда! Живо!
   Мантелл с трудом сдержал себя. Так уж было заведено на Мульцибере: если ты нищий бродяга и взялся разносить товары, а тобой помыкает каждый, кому не лень, то молчи и терпи, если ты хочешь вертеться около туристов, то умерь свою гордость. Мантелл старался избегать неприятностей. Ему оставалось только сказать как можно спокойнее:
   – Вы это мне, сэр?
   Звавший был вдвое ниже Мантелла, но зато вдвое шире – маленький толстобрюхий морж, дочерна загорелый и залепленный в двух местах пластырем. Дорогой яркий халат обтягивал его крупное тело, пухлая рука сжимала фляжку с каким-то напитком. Он орал:
   – Этот парень украл у моей жены брошь. Я заплатил за нее на Туримоне пятьдесят тысяч, а он ее свистнул!
   Мантелл покачал головой:
   – Вы обознались, сэр. Я не крал никаких драгоценностей.
   – Лжешь, ворюга! Сейчас же верни брошь!
   Что было потом, Мантелл помнил смутно. В голове царил сумбур.
   Помнится, их окружили любопытные туристы, а коротышка-толстяк, глядя на него снизу вверх, изрыгал поток гнусных обвинений, не обращая внимания на все его протесты.
   А потом толстяк ударил Мантелла по лицу. Джонни отпрянул и, защищаясь, поднял руку. Нищий бродяга не мог дать отпор разгневанному туристу, но и безропотно стоять столбом тоже не стоило.
   Толстый коротышка приготовился для следующего удара. Каменный пол был мокрым: кто-то пролил здесь жидкость алого цвета. Не успел коротышка как следует размахнуться, как его обутая в сандалию нога угодила в лужу, и он с ужасающим воплем опрокинулся на спину, вскинув вверх руки и ноги. Исход печальный: он разбил себе голову о мраморную стойку. Вокруг засуетились люди, перешептываясь между собой. Голова коротышки нелепо наклонилась, из одного уха сочилась кровь.
   – Я его не трогал, – стал оправдываться Мантелл. – Вы все видели, как это произошло. Он ударил, промахнулся и шлепнулся на землю. Я до него даже не дотронулся.
   Обернувшись, Джонни увидел наблюдавшего за ним Джоя Харрела, одного из старейших бродяг Мульцибера. Этот человек побирался на здешних пляжах так давно, что успел позабыть, из какого мира он сюда явился. Лицо его было испачкано жевательным табаком, глаза тусклые и бесцветные. Но чутье у Джоя было хоть куда.
   – Сматывай удочки, парень, – тихо сказал Джой, – беги пока цел!
   – Но ты же видел, Джой! У меня своих забот по горло. Зачем мне было с ним связываться? Я его даже пальцем не тронул.
   – Попробуй докажи.
   – У меня есть свидетели!
   – Свидетели? Кто, я? Чего стоит слово какого-то оборванца? – Харрел саркастически рассмеялся. – Этот парень здорово уделался, и они свалят всю вину на тебя, если ты вовремя не смоешься. Нет ничего важнее жизни землянина.
   – Я тоже землянин.
   – Может, ты когда-то и был Землянином, но теперь ты дрянь, мразь, подонок. А всякую дрянь надо уничтожать – уж об этом они позаботятся.
   Беги, говорю, пока не поздно.
   Мантелл послушался и, воспользовавшись царившей в казино сумятицей, скрылся. Однако он понимал, что у него мало времени. Вряд ли в казино знали, кто он и где прячется. А другие бродяги, вроде Джоя, будут держать язык за зубами. Но все равно, сейчас вызовут полицию, и она возьмется за работу. Полиции надо добраться до казино, засвидетельствовать смерть, опросить очевидцев. Примерно через полчаса-час они нападут на след подозреваемого в убийстве. Всегда найдется дюжина туристов, готовых подтвердить виновность несчастного бродяги, и никто не заступится за него.
   Поэтому следовало поторопиться и найти способ избежать наказания. Мантелл знал, что оно будет тяжелым: либо реабилитация, либо каторга.
   Худшим была реабилитация. Она заменяла смертный приговор. Используя сложную энцефалографическую технику, они полностью уничтожают разум приговоренного и вводят в его мозг новую личность, как правило, простую, незамысловатую, работоспособную, но добропорядочную и уважающую законы.
   Реабилитация разрушала индивидуальность. Для Джонни Мантелла это означало конец: через полгода, от силы через год, его выпустили бы из госпиталя на свободу, но разум в его голове оказался бы разумом какого-нибудь Пауля Смита или Сэма Джонса, которые никогда бы не узнали, что их мозг принадлежит невинно осужденному человеку.
   Если кто-то обвиняется в убийстве или другом тяжком преступлении, то реабилитации не избежать. Если же речь идет о непреднамеренном убийстве или воровстве – оставался шанс, что тебя отправят в каторжную тюрьму на Занзибаре-9 на несколько месяцев или лет тесать камни в каменоломнях, которых хватит заключенным не на один геологический период.
   Мантелла не устраивала ни реабилитация, ни каторжная тюрьма, тем более за преступление, которого он не совершал. Оставался единственный выход. Стархевен.
   Надо набраться смелости и похитить корабль, провести его через полгалактики к Нестору, солнцу Стархевена. В теле Джонни Мантелла должен сидеть человек, способный на это, и ему хотелось верить, что так оно и есть. Если честно, увести корабль не так уж и трудно. Его следует выкрасть на рассвете – так было уже не раз. Подвыпившие туристы потом возвращали корабль обратно и охотно платили любой штраф.
   «На этот раз корабль не вернется», подумал Мантелл. Подготовив все необходимое, Джонни безмятежно подойдет к космодрому и перекинется парой шуточек с дежурными ребятами. Он имел дело с техническими разработками и знал устройство космического корабля. Местные жители слыли неповоротливыми, недалекими парнями, а это ему было на руку. Ему удастся без особого труда пробраться на корабль, заправленный топливом и готовый к старту.
   И тогда прости-прощай, Мульцибер, с семью проклятыми годами нищеты и бродяжничества!
   Идя по песку к далекому космодрому, он вдруг почувствовал, что воспоминания о Мульцибере стали смутными и расплывчатыми, словно ничего этого не было и в помине: ни Майка Брайсона, ни Джоя Харрела, ни толстого туриста-коротышки, – а все было лишь в призрачном сне.
   Он не хотел быть реабилитированным. Он не хотел расставаться со своим «я», хотя в его прошлом не было ничего, кроме неприятностей и разочарований.
   Будущее лежало в мире, созданном Беном Зурданом. Что таило оно неизвестно.
   Но лететь навстречу неизвестности все же лучше, чем просто сидеть и ждать, когда явится полиция. А другого выхода не было.

2

   Три маленьких кораблика мчались, пронзая черные глубины небес. Одним из них был корабль, похищенный Джонни Мантеллом на Мульцибере, два других – крошечные двухместные корабли космических патрульных, которые гнались за ним по пятам. Из Пятого сектора Галактики они уносились в безбрежную тьму.
   Особо бояться Мантеллу было нечего. Пока все складывалось в его пользу, оставалось только суметь удержаться впереди погони и достичь орбиты Стархевена раньше космического патруля.
   Охота за Мантеллом продолжалась уже около двух дней – захватывающая погоня со скачками по гиперкривой. Патрульные изо всех сил пытались уравнять скорости своих кораблей с угнанным звездолетом, чтобы набросить на него метамагнитные захваты и уволочь на Занзибар-9.
   Обливаясь потом, он сидел у пульта управления со жгучим чувством бессилия, которое охватывает почти всех астронавтов, когда при скорости, в три с половиной раза превышающей скорость света, кажется, что ты завис в незыблемом, совершенно неподвижном стазисе.
   Путь по гиперкривой как будто уходил в ничто, все вокруг было серым, и лишь где-то, вдалеке, маячили курносые звездолеты космического патруля.
   Мантелл неуклонно придерживался взятого курса. Ему говорили, что управлять гиперкосмическим кораблем все равно что водить автомобиль, и это было действительно так. Он благополучно провел корабль через сотни световых лет.
   Внезапно зажегся экран пульта управления. Фосфоресцирующими знаками высветилось сообщение, что корабль достиг пункта назначения, который был запрограммирован в курс-компьютере два дня назад. Мантелл удовлетворенно улыбнулся и нажал на эмалированную красную кнопку: корабль стал выходить из безликой серости гиперпространства в нормальный пространственно-временной континуум.
   Масс-детектор, прозвонив несколько раз, сообщил Мантеллу, что преследователи заметили его маневр и секундой позже предприняли то же самое. Но теперь Мантелл был спокоен. Долгая изнурительная погоня подходила к концу. Впереди показалась цель путешествия – массивное тело Стархевена, заполнившее все небо.
   Он увидел пылающий огнем медный диск с огромными заклепками, эту громаду, мучительно медленно плывущую ему навстречу. Дальше мерцал Нестор, красный сверхгигант, чьих слабых лучей едва хватало, чтобы вырвать из мрака поверхность Стархевена. Правда, Стархевен и не нуждался в свете Нестора: он был полностью покрыт металлическим панцирем и энергетически абсолютно независим.
   – О'кей, – отозвался оператор на Стархевене. Через секунду проговорил снова:
   – Оставайтесь на орбите. Мы побеседуем с вашими приятелями, а потом займемся вами.
   Мантелл довольно хмыкнул:
   – Спасибо! Надеюсь, беседа будет короткой?
   – Да уж, будьте уверены!
   Он прервал связь и кинул взгляд на задние видеоэкраны. Теперь Джонни знал, что находится дома и на свободе, и мог позволить себе небольшое развлечение. Пробежав по клавишам управления, он снизил скорость на десять процентов, ровно настолько, чтобы дать патрульным последний шанс.
   Те не стали медлить. Двойная вспышка энергии немедленно ослепила его экраны, но защита выдержала. Он рассмеялся. В тот же миг с покрытой металлом планеты вырвался мощный луч света.
   Джонни догадался, что это за луч: в игру вступили тяжелотактные орудия Стархевена. Он увидел, как к первому из преследователей протянулся луч энергии. Патрульный корабль вздрогнул, его защитные экраны с трудом поглотили выпущенную энергию, и в тот же миг батарея лучевых орудий послала новый разряд. Их общей мощности хватило бы, чтобы разнести земную луну. Всего мгновение – и маленького патрульного корабля не стало.
   Что до другого патрульного, то он не захотел оставаться на орбите и вступать в единоборство с неприступной крепостью. На полной скорости корабль развернулся и дал деру.
   Орудия дали ему секунд шесть форы, не больше. Потом огненная спираль энергии вылетела со Стархевена наперехват удирающему кораблю. И Мантелл оказался в космосе один. На свободе и в безопасности.
   Он расслабился в кресле пилота и стал ждать, когда они займутся им.
   Ждать долго не пришлось. Его корабль завершал очередной виток по орбите вокруг Стархевена, когда он заметил, что в сверкающем металлическом панцире, в пятидесяти тысячах футах под ним открылся люк.
   На следующем витке навстречу ему из открывшегося люка вынырнул корабль. Он нагнал Мантелла на орбите, уравнял скорости и подошел вплотную. Да, это уже не крошечный корабль космического патруля, это гигантское чудовище размером с пассажирский лайнер, нагнавшее его с невообразимой легкостью. Джонни погасил экраны и позволил мета-магнитным захватам другого звездолета взять себя в плен. Его аккуратно втянули внутрь.
   Люк корабля плавно закрылся. Коммуникатор щелкнул и ожил – низкий, густой голос сказал:
   – Оставайтесь на своем месте и не вздумайте ничего предпринимать. Мы сами заберем вас из корабля. Откройте задний шлюз.
   Джонни нажал клавишу управления, и крышка люка скользнула в сторону.
   Снаружи была абсолютная темнота и тишина. Наконец, до него донесся слабый шипящий звук, который вдруг резко усилился, и воздух наполнился чем-то сладковатым.
   «Газ», – подумал он. Охваченный внезапной паникой, он кинулся к клавише управления люком, но на какую-то долю секунды замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы газ завладел его мускулами и нервами.
   Он покачнулся и упал. Наступила тьма, и больше ничего…

 
   Мантелл очнулся, во рту ощущался неприятный привкус. Кто-то снял с него космический скафандр. Он находился в кабине другого звездолета в окружении четырех человек в штатском. Один из них держал бластер, нацеленный в грудь Мантелла. Он холодно сказал:
   – Лучше не двигайся, Мантелл. Сейчас мы направляемся на Стархевен.
   Каждую минуту мы можем войти под оболочку.
   Мантелл потряс головой, стараясь избавиться от действия газа. Им овладел гнев.
   – Что за дурацкая идея с этой гадостью? На кой черт вам оружие? И газ? Ничего себе, встречают у вас гостей!
   – Нам нравятся порядки Стархевена, – ответил человек с оружием. – И мы стараемся придерживаться традиций. Каждый чужак, который сюда попадает, должен знать свое место и тихо ждать своей участи.
   – К тому же нам известно, – добавил другой, – что космический патруль засылает на Стархевен своих шпионов самыми разными способами.
   – Неужели ради этого космический патруль пожертвует двумя кораблями и четырьмя людьми! – огрызнулся Мантелл. – Что-то не верится. Я…
   – А ты здесь никто, пока не пройдешь психопробу, – прервал Мантелла человек с бластером.
   – Психопробу?
   – Эту процедуру проходят все, кто впервые попал на Стархевен, обычная мера предосторожности.
   Мантелл почувствовал, что бледнеет. Психопробы не проводят любители или рядовые психологи. Это сложная процедура, требующая многолетней практики.
   – Как же вы… Разве вы способны проводить подобные исследования? Вы можете повредить человеческий мозг, и еще неизвестно, выудят ли ваши техники хоть каплю стоящей информации.
   Один из присутствующих холодно усмехнулся:
   – Не волнуйтесь, Мантелл. Психопробами у нас ведает Эрик Хармон. Ну что, полегчало на душе?
   – Эрик Хармон? – Мантелл закрыл глаза, пытаясь все вспомнить об этом человеке. – Хармон? Здесь? Известный ученый, который открыл законы и технику психопробы? Который таинственно исчез из цивилизованного мира лет двадцать назад? Да, – угрюмо заметил Мантелл. – Лучше и быть не может.
   Корабль совершил едва ощутимое приземление. Мягкое жужжание инерционного двигателя разом оборвалось, с боков гигантского корабля выскочили опоры стабилизаторов. Мантелл внутренне напрягся, на щеке задергался мускул: над ним в металлической оболочке Стархевена громко хлопнула крышка закрывающегося люка.
   Человек с бластером попытался любезно улыбнуться и, прервав мертвую тишину, сказал:
   – Милости просим на Стархевен, Мантелл. Первым делом мы нанесем визит нашему боссу, он знакомится со всеми новоприбывшими. Теперь смотри в оба.

3

   Через пять минут после приземления звездолет Стархевена был уже обработан радиоактивным излучением. Мантелл стоял у гигантского корабля, посреди прекрасно оборудованного космопорта, освещенного так ярко, что казалось, будто находишься в солнечный день на какой-нибудь планете Галактики.
   Над головой висело голубое небо, покрытое вполне правдоподобными пушистыми облаками. Ярко светило солнце. Скорее всего, оно было на искусственном дейтерии, хотя в какой-то момент ему показалось, что это горела настоящая звезда.
   С трудом верилось, что Стархевен покрыт цельной металлической оболочкой. «Инженеры, создававшие этот мир, – подумал Мантелл, – отлично знали свое дело. И неважно, каким законам они подчинялись и каким целям служили».
   – Вам нравится наша выдумка? – спросил Мантелла один из охранников.
   Наверное, он лично участвовал в этом строительстве и гордился этим.
   – Довольно убедительно. Если не знать про крышу над головой, так и не поверишь в нее.
   – Еще узнаете, – ухмыльнулся второй охранник, – когда космический патруль решит до нас добраться. Правда, они не делают этого уже тридцать лет, с тех пор как Бен Зурдан создал Стархевен.
   По полю, чуть покачиваясь, к ним катила маленькая каплеобразная машина. Она остановилась почти у самых ног Мантелла. Он и его свита забрались внутрь. Мантелл оглянулся назад и увидел, как портальный кран вытянул из трюма громадного стархевенского лайнера крошечный космический корабль, на котором его выловили в космосе.
   Он облизнул губы. Мысль о предстоящей психопробе угнетала его, даже если ее будет проводить сам Эрик Хармон.
   – В резиденцию Бена Зурдана!
   Машина прокладывала себе путь на перегруженных транспортных магистралях деловой части города. Мантелл был поражен высоким уровнем механизации этой планеты – обители преступного мира. «Людей вроде меня», подумал он.
   Мантелл вспомнил, что привело его на Стархевен, эту мертвую точку, планету-ренегат, последний оплот изгнанников из других миров Галактики, где к законам относятся с большим уважением. Нет, он не преступник – его вынудили пойти на кражу.
   Но Джонни уже сам сомневался в своей невиновности: его давно исключили из уважаемых членов общества, и он почти поверил, что способен совершить преступление. Теперь у него будет уйма времени, чтобы окончательно свыкнуться с ролью преступника. Стархевен гарантировал таким людям безопасность, и еще никто из них не пожелал его покинуть. Это, наверное, было единственное место в Галактике, где человек свободно жил, не страшась завтрашнего дня.
   Машина остановилась напротив громадного административного здания, которое возвышалось над всеми другими строениями в городе. Мантелл в сопровождении эскорта встал на эскалатор. Его попутчики держали оружие наготове.
   – Вы соблюдаете этот этикет для каждого вновь прибывшего? – спросил Мантелл.
   – Для каждого, без исключений.
   Повинуясь сигналу фотореле, дверь плавно скользнула в сторону. Три человека ожидали Мантелла в кабинете, убранном словно для приема Президента Галактической Федерации.
   Один из них – немолодой сухощавый человек в белом смокинге, с очень усталым лицом, буквально изрытым крошечными ямками. «Должно быть, это Эрик Хармон, отец психопробы», – подумал Мантелл. Справа от ученого стоял рослый, свирепого вида мужчина в театральной, из лилового синтетического шелка рубахе и ярко-желтых брюках, совершенно лысый. На вид ему было лет сорок или чуть больше. Весь облик говорил об огромной энергии и властолюбии этого человека. «А это, по-видимому, и есть сам Бен Зурдан, основатель Стархевена», – решил Мантелл.
   А третьей была девушка с лиловыми, как рубаха на Зурдане, волосами и глазами цвета бело-голубых солнц, сияющими словно бриллианты. Она казалась лучшим украшением богато убранного кабинета.
   – Вы Джонни Мантелл, не так ли? – спросил Зурдан. – Вы прибыли сюда в поисках убежища? – Его голос, как и следовало ожидать, был густым и басистым.
   – Да, это так, – подтвердил Мантелл.
   Зурдан повернулся к доктору Хармону, который стоял, раскачиваясь на своих слоновьих ногах. Он был похож на сморщенную черносливину.
   – Эрик, я полагаю, ты возьмешь мистера Мантелла в лабораторию и проведешь обследование в полном объеме, – Зурдан в упор глянул на Мантелла и добавил: – Конечно, вы понимаете, мистер Мантелл, что эта вынужденная мера предосторожности – часть нашей повседневной работы.
   «Мистер…» Бывший бродяга, к которому никто не обращался иначе, как «эй, ты!», целых семь лет! Мантелл коротко кивнул:
   – Понимаю!
   – Вот и отлично. Идите.
   Мантелл проследовал за стариком Хармоном в сопровождении охранника.
   Проходя мимо инкрустированного золотом косяка двери, он услышал низкий рокочущий бас, отвечавший на какое-то тихое замечание девушки: