— Корабль рассчитан на экипаж из восьми человек, — объяснял Крагу альфа. — В полете его окружает отклоняющее поле, потому что на такой скорости столкновение с мельчайшей пылинкой уже грозит катастрофой. Корабль полностью автоматизирован. А это гибернаторы, — Ромул Фьюжн указал на восемь массивных контейнеров из черного стекла, каждый размером два с половиной метра на метр. — Последнее слово в технике гибернации. Корабельный компьютер по команде от экипажа или с Земли закачивает в контейнеры криогенную жидкость повышенной плотности. Кроме замедления всех жизненных процессов, жидкость обеспечивает защиту экипажа от ускорения. Размораживание осуществляется так же просто. Экипаж может проводить в анабиозе максимум сорок лет. Если полет дальний, то каждые сорок лет необходимо проводить размораживание и краткий курс реадаптации — типа обучения новорожденных андроидов — потом снова по контейнерам. Таким образом, полет может быть практически сколь угодно дальним.
— Как долго, — спросил Краг, — лететь 300 световых лет?
— С учетом ускорения и торможения, — задумался Ромул Фьюжн, — примерно 620 лет. Из-за релятивистского сокращения времени, по корабельным часам пройдет лет 20-25, то есть промежуточного размораживания не понадобится.
Краг недовольно фыркнул. Экипажу-то хорошо, но если, допустим, следующий весной этот корабль улетит к NGC 7293, ждать его возвращения Крагу придется до двадцать пятого века. Слишком долго. Но альтернативы, похоже, нет.
— К февралю корабль будет готов к полету? — спросил Краг.
— Да.
— Прекрасно. Начинайте подбирать экипаж: двое альф, двое бет, четверо гамм. Полет назначаю на начало следующего года.
— Как прикажете, сэр.
Они вышли из корабля. Краг провел ладонью по бугристому корпусу. Оказывается, он настолько увлекся башней, что начисто забыл про звездолет. Прискорбно, прискорбно. Какие они все-таки молодцы, в Денвере! Теперь Краг осознал, что наступление на звезды надо вести по двум направлениям сразу. Когда башня будет достроена, начнется диалог с NGC 7293 в режиме реального времени, а корабль с экипажем из андроидов начнет свой медленный полет. Что послать на звездолете? Да, конечно, полный отчет о достижениях человечества, огромную библиотеку, аудиотеку, десятки… нет, сотни страхующих друг друга баз данных. И пусть лучше в экипаже будут четверо альф и четверо бет, все специалисты по системам связи. Пока они будут в анабиозе, тахионные передатчики сообщат на корабль обо всем, что удастся узнать из диалога с NGC 7293, и, может быть, году к 2850-му, когда звездолет достигнет цели, в его компьютере уже будет заложен язык обитателей планетарной туманности. Или даже целые энциклопедии. Обширнейшие анналы шестивекового тахионного контакта между Землей и NGC 7293!
— Прекрасная работа, — похлопал Краг Ромула по плечу. — Я скоро опять с вами свяжусь. Где здесь ближайший трансмат?
— Сюда, пожалуйста.
«Би-ип. Би-ип. Би-ип».
Краг вернулся на строительство.
Тор Смотритель давно отсоединился от компьютера и находился внутри башни, на четвертом этаже. Под его присмотром бригада бет монтировала какой-то агрегат, показавшийся Крагу похожим на огромные сферы из сливочного масла, нанизанные на длинные нити стеклянных бус.
— Это еще что такое? — поинтересовался Краг.
— Размыкатели сети, — секунду помедлив, ответил Смотритель, удивленный неожиданным появлением Крага. — На случай, если поток позитронов превысит…
— Хорошо, хорошо. Тор, знаешь, где я был? В Денвере. Мне показали звездолет. Подумать только — он у них уже почти закончен! Так что теперь подключим звездолет к нашему проекту.
— Прошу прощения, сэр?
— Там всем руководит Альфа Ромул Фьюжн. Он подберет экипаж: четверо альф, четверо бет. Весной корабль отправится к NGC 7293 с экипажем в анабиозе. А вскоре после этого мы пошлем наши первые сигналы. Пожалуйста, будь с ним все время в контакте, скоординируйте как-нибудь вашу работу. Да, вот еще. Строительство опережает график, но все равно для меня это слишком медленно.
«Бу-ум, бу-ум». Перед глазами у Крага плевалась длинными языками пламени и шипела планетарная туманность NGC 7293. По лицу его обильно струился пот и тут же испарялся — таким лихорадочным огнем пылали лоб и щеки. Успокойся, сказал он себе.
— Тор, сегодня после смены выпишешь требование — увеличить в полтора раза штат строителей — и пошлешь его Сполдингу. О расходах не думай, если нужны еще альфы — пожалуйста. Все что угодно. — «Бу-ум». — Я хочу сократить весь график строительства на три месяца. Понял?
— Да, мистер Краг, — еле слышно отозвался Смотритель. Известие свалилось на него как снег на голову.
— Хорошо. Да. Хорошо. Поддерживай высокий темп. Даже не представляешь, как я горд. Как счастлив. — «Бу-ум. Бу-ум. Бу-ум. Би-ип. Бу-ум». — Если понадобится, тебе пришлют всех бет-строителей из западного полушария. Из восточного. Отовсюду. Башня должна быть закончена!
«Бу-ум». Время! Время! Ну почему его всегда так не хватает?
Краг выбежал на улицу. Холодный ночной воздух немного успокоил его. Несколько мгновений он любовался сверкающим силуэтом башни на фоне непроглядно черной тундры. Потом он задрал голову и увидел звезды. Он угрожающе потряс кулаком.
Краг! Краг! Краг! Краг!
«Бу-ум».
В трансмат-кабину. Координаты. Уганда. Озеро. Квенелла ждет. Мягкое тело, большие груди, ноги раздвинуты, живот сотрясается. Да. Да. Да. Да. 2-5-1, 2-3-1, 2-1. Гигантским прыжком Краг метнулся через весь земной шар.
— Как долго, — спросил Краг, — лететь 300 световых лет?
— С учетом ускорения и торможения, — задумался Ромул Фьюжн, — примерно 620 лет. Из-за релятивистского сокращения времени, по корабельным часам пройдет лет 20-25, то есть промежуточного размораживания не понадобится.
Краг недовольно фыркнул. Экипажу-то хорошо, но если, допустим, следующий весной этот корабль улетит к NGC 7293, ждать его возвращения Крагу придется до двадцать пятого века. Слишком долго. Но альтернативы, похоже, нет.
— К февралю корабль будет готов к полету? — спросил Краг.
— Да.
— Прекрасно. Начинайте подбирать экипаж: двое альф, двое бет, четверо гамм. Полет назначаю на начало следующего года.
— Как прикажете, сэр.
Они вышли из корабля. Краг провел ладонью по бугристому корпусу. Оказывается, он настолько увлекся башней, что начисто забыл про звездолет. Прискорбно, прискорбно. Какие они все-таки молодцы, в Денвере! Теперь Краг осознал, что наступление на звезды надо вести по двум направлениям сразу. Когда башня будет достроена, начнется диалог с NGC 7293 в режиме реального времени, а корабль с экипажем из андроидов начнет свой медленный полет. Что послать на звездолете? Да, конечно, полный отчет о достижениях человечества, огромную библиотеку, аудиотеку, десятки… нет, сотни страхующих друг друга баз данных. И пусть лучше в экипаже будут четверо альф и четверо бет, все специалисты по системам связи. Пока они будут в анабиозе, тахионные передатчики сообщат на корабль обо всем, что удастся узнать из диалога с NGC 7293, и, может быть, году к 2850-му, когда звездолет достигнет цели, в его компьютере уже будет заложен язык обитателей планетарной туманности. Или даже целые энциклопедии. Обширнейшие анналы шестивекового тахионного контакта между Землей и NGC 7293!
— Прекрасная работа, — похлопал Краг Ромула по плечу. — Я скоро опять с вами свяжусь. Где здесь ближайший трансмат?
— Сюда, пожалуйста.
«Би-ип. Би-ип. Би-ип».
Краг вернулся на строительство.
Тор Смотритель давно отсоединился от компьютера и находился внутри башни, на четвертом этаже. Под его присмотром бригада бет монтировала какой-то агрегат, показавшийся Крагу похожим на огромные сферы из сливочного масла, нанизанные на длинные нити стеклянных бус.
— Это еще что такое? — поинтересовался Краг.
— Размыкатели сети, — секунду помедлив, ответил Смотритель, удивленный неожиданным появлением Крага. — На случай, если поток позитронов превысит…
— Хорошо, хорошо. Тор, знаешь, где я был? В Денвере. Мне показали звездолет. Подумать только — он у них уже почти закончен! Так что теперь подключим звездолет к нашему проекту.
— Прошу прощения, сэр?
— Там всем руководит Альфа Ромул Фьюжн. Он подберет экипаж: четверо альф, четверо бет. Весной корабль отправится к NGC 7293 с экипажем в анабиозе. А вскоре после этого мы пошлем наши первые сигналы. Пожалуйста, будь с ним все время в контакте, скоординируйте как-нибудь вашу работу. Да, вот еще. Строительство опережает график, но все равно для меня это слишком медленно.
«Бу-ум, бу-ум». Перед глазами у Крага плевалась длинными языками пламени и шипела планетарная туманность NGC 7293. По лицу его обильно струился пот и тут же испарялся — таким лихорадочным огнем пылали лоб и щеки. Успокойся, сказал он себе.
— Тор, сегодня после смены выпишешь требование — увеличить в полтора раза штат строителей — и пошлешь его Сполдингу. О расходах не думай, если нужны еще альфы — пожалуйста. Все что угодно. — «Бу-ум». — Я хочу сократить весь график строительства на три месяца. Понял?
— Да, мистер Краг, — еле слышно отозвался Смотритель. Известие свалилось на него как снег на голову.
— Хорошо. Да. Хорошо. Поддерживай высокий темп. Даже не представляешь, как я горд. Как счастлив. — «Бу-ум. Бу-ум. Бу-ум. Би-ип. Бу-ум». — Если понадобится, тебе пришлют всех бет-строителей из западного полушария. Из восточного. Отовсюду. Башня должна быть закончена!
«Бу-ум». Время! Время! Ну почему его всегда так не хватает?
Краг выбежал на улицу. Холодный ночной воздух немного успокоил его. Несколько мгновений он любовался сверкающим силуэтом башни на фоне непроглядно черной тундры. Потом он задрал голову и увидел звезды. Он угрожающе потряс кулаком.
Краг! Краг! Краг! Краг!
«Бу-ум».
В трансмат-кабину. Координаты. Уганда. Озеро. Квенелла ждет. Мягкое тело, большие груди, ноги раздвинуты, живот сотрясается. Да. Да. Да. Да. 2-5-1, 2-3-1, 2-1. Гигантским прыжком Краг метнулся через весь земной шар.
21
В ослепительном блеске зимнего солнца десяток альф торжественно вышагивали по широкой площади перед зданием Всемирного Конгресса в Женеве. В руках у каждого из альф была катушка-транспарант, на груди — эмблема ПР. По углам площади неподвижно застыли роботы службы безопасности. Тупорылые черные машины немедленно сорвутся с места, извергая парализующую ленту, как только демонстранты отклонятся от программы манифестации, заявленной в секретариат Конгресса. Впрочем, обычно представители ПР вели себя мирно. Манифестанты степенно выхаживали не слишком стройными рядами — и не сводили глаз с зависших над ними камер голографического телевидения. Время от времени, по сигналу командующего этим парадом Зигфрида Канцеляриста, кто-нибудь из манифестантов включал катушку-транспарант. Из воронки на конце катушки взметалась двадцатиметровая струя плотного голубого пара и собиралась в сферическое облако; на облаке проступали большие золотистые буквы, и оно начинало медленно вращаться. Сделав полный оборот, облако растворялась в воздухе, и только тогда Канцелярист давал команду запустить следующий лозунг.
Конгресс заседал уже несколько недель, но вряд ли кто-нибудь из конгрессменов обращал внимание на демонстрантов. Это была далеко не первая манифестация. Сейчас единственной целью ПР было, чтобы камеры голографического телевидения засняли и передали на весь мир такие лозунги:
РАВНЫЕ ПРАВА — СЕЙЧАС!
СОРОК ЛЕТ РАБСТВА… МОЖЕТ, ХВАТИТ?
НЕУЖЕЛИ СМЕРТЬ КАССАНДРЫ АДРОН БЫЛА НАПРАСНОЙ?
МЫ ВЗЫВАЕМ К СОВЕСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
СЕЙЧАС! СВОБОДУ! СЕЙЧАС!
АНДРОИДОВ — В КОНГРЕСС! СЕЙЧАС!
ВРЕМЯ ПРИШЛО!
ЕСЛИ НАС УКОЛОТЬ, РАЗВЕ У НАС НЕ ИДЕТ КРОВЬ?
Конгресс заседал уже несколько недель, но вряд ли кто-нибудь из конгрессменов обращал внимание на демонстрантов. Это была далеко не первая манифестация. Сейчас единственной целью ПР было, чтобы камеры голографического телевидения засняли и передали на весь мир такие лозунги:
РАВНЫЕ ПРАВА — СЕЙЧАС!
СОРОК ЛЕТ РАБСТВА… МОЖЕТ, ХВАТИТ?
НЕУЖЕЛИ СМЕРТЬ КАССАНДРЫ АДРОН БЫЛА НАПРАСНОЙ?
МЫ ВЗЫВАЕМ К СОВЕСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
СЕЙЧАС! СВОБОДУ! СЕЙЧАС!
АНДРОИДОВ — В КОНГРЕСС! СЕЙЧАС!
ВРЕМЯ ПРИШЛО!
ЕСЛИ НАС УКОЛОТЬ, РАЗВЕ У НАС НЕ ИДЕТ КРОВЬ?
22
Тор Смотритель опустился на колени рядом с Лилит Мезон в церкви Валхаллаваген. По календарю сегодня был День Открытия Автоклава. Присутствовали девять альф, праздничное богослужение вел Мазда Конструктор, принадлежащий к касте Трансцендеров. С большим трудом удалось уговорить прийти двоих бет — церемония предусматривала участие Уступающих. В этом ритуале Хранители никак не участвовали, Смотритель оставался в стороне и повторял про себя слова службы.
Голограмма Крага над алтарем пульсировала и мерцала. Очертания триплетов генетического кода на стенах сливались и кружились в хороводе: церемония приближалась к кульминации. В воздухе запахло водородом. Движения рук Мазды Конструктора, обычно неторопливые и размеренные, стали совсем величавыми и торжественными.
— АУУ ГАУ ГГУ ГЦУ, — провозгласил он.
— Гармония! — пропел первый Уступающий.
— Единение! — подхватил второй.
— Постижение, — произнесла Лилит.
— ЦАЦ ЦГЦ ЦЦЦ ЦУЦ, — нараспев произнес Мазда Конструктор.
— Гармония!
— Единение!
— Страсть, — произнесла Лилит.
— УАА УГА УЦА УУА! — выкрикнул Трансцендер.
— Гармония!
— Единение!
— Предназначение, — произнесла Лилит, и церемония завершилась.
Мазда Конструктор, раскрасневшись и тяжело дыша, спустился с амвона. Лилит легким движением коснулась его руки. Двое бет, облегченно вздохнув, выскользнули через заднюю дверь. Смотритель поднялся на ноги. В дальнем углу он заметил Андромеду Кварк. Поэтесса, не замечая ничего вокруг, шептала длинную молитву, известную только Экстраполяторам.
— Уже расходимся? — спросил Смотритель у Лилит. — Я провожу тебя, не возражаешь?
— Спасибо, — отозвалась та. Церемония привела ее в возбуждение, она буквально светилась изнутри, глаза блестели неестественно ярко, ноздри дрожали, грудь вздымалась под тонкой накидкой. Они вышли на улицу.
— У вас, в отделе кадров, получили последнее распоряжение Крага? — поинтересовался Смотритель, когда они подошли к ближайшей трансмат-кабине.
— Да, вчера. С припиской от Сполдинга насчет того, чтобы я немедленно связалась с заводом в Дулуте. Тор, откуда я возьму столько квалифицированных бет? Что происходит?
— Краг торопится. Он одержим тем, чтобы поскорей закончить башню.
— В этом нет ничего нового.
— Да, но чем дальше, тем хуже. Нетерпение подтачивает его изнутри, разрастается, как злокачественная опухоль. Будь я человеком, может, я и понял бы, что им движет. Сейчас он появляется на строительстве дважды, трижды в день. Считает, на сколько метров выросла башня, сколько новых блоков положено. Погоняет электриков и механиков, чтобы те быстрее устанавливали аппаратуру. У него стал какой-то совершенно сумасшедший вид: все время возбужден, заикается, глаза горят… Очередное безумие — он раздувает штаты, вкладывает новые и новые миллионы долларов. Зачем? А тут еще этот звездолет… Вчера я звонил в Денвер. Лилит, он целый год не вспоминал про Большой Механосборочный Цех, теперь он бывает там каждый день. Через три месяца корабль должен быть готов к межзвездному полету с экипажем из андроидов. Он хочет послать андроидов.
— Куда?
— За триста световых лет.
— Но он не собирается послать тебя? Или меня?
— Четверо альф, четверо бет, — произнес Смотритель. — Понятию не имею, чьи кандидатуры рассматриваются. Если экипаж будет подбирать Сполдинг, мне крышка. Храни нас Краг от этого полета. — Парадоксальность присказки запоздало дошла до него, и он, мрачно хохотнув, повторил: — Именно так. Храни нас Краг.
Они зашли к трансмат-кабину. Смотритель стал набирать координаты.
— Может, зайдем ко мне? — предложила Лилит.
— С удовольствием.
Они вместе шагнули через мерцающую ярко-зеленую завесу.
Ее квартира оказалась гораздо меньше, чем его: спальня, гостиная — она же столовая, она же кухня, — и маленький квадратный коридор со стенным шкафом. До сих пор сохранились следы того, что когда-то это была огромная квартира, недавно разделенная для андроидов на несколько меньших. Дом был похож на тот, в котором жил сам Смотритель, — старый, но не обшарпанный, а излучающий какое-то уютное тепло. Века, наверное, девятнадцатого, подумал он. Впрочем, Лилит предпочла обставить квартиру в подчеркнуто современном стиле: незаметные проекторы, отбрасывающие на стены абстрактные картинки, крошечные изящные объекты в стиле фри-флоутинг-арт… Смотритель никогда раньше не бывал у нее дома, хотя жили они совсем близко. У андроидов — даже у альф — не очень-то было принято ходить в гости, встречались обычно в церквах. Те, кто не разделял Веру, собирались в комитетах ПР или предпочитали одиночество.
Смотритель опустился в мягкое пружинистое кресло.
— Как насчет того, чтобы немного потравиться? — с улыбкой спросила Лилит. — Могу предложить богатый выбор: травка, флоутеры, глушилки… Из спиртного — ликеры, бренди, виски…
— Однако ж! Сколько у тебя всякой «отравы»! — в тон ей отозвался он.
— Здесь часто бывает Мануэль. Мне приходится изображать гостеприимную хозяйку. Хочешь чего-нибудь?
— Нет, спасибо. Я не большой любитель «отравы».
Она рассмеялась и подошла к допплеру. Тонкая накидка с громким щелчком исчезла. Под накидкой не было ничего, кроме слоя термоизолирующего красителя мягкого салатного цвета — который приятно контрастировал с ее розовой кожей, — покрывающего ее от груди до бедер и защищающего от северных декабрьских ветров. Еще один щелчок допплера, и краситель исчез вслед за накидкой. Снимать сандалий она не стала.
Скрестив ноги, она уселась перед Смотрителем на пол, придвинула к себе маленький плоский пульт и, не глядя, нажала несколько кнопок. Узоры на стенах дрогнули и заплясали, меняя очертания и цвет. Повисла неловкая пауза. Смотритель чувствовал замешательство. Он знал Лилит пять лет, почти всю ее жизнь, и среди андроидов она была, наверное, самым близким его другом. Но раньше ему никогда не приходилось таким образом оставаться с ней наедине. И дело совсем даже не в ее наготе — нагота для андроида ничего не значит. Все дело в атмосфере уединения, решил он. Как будто мы любовники. Как будто между нами может быть что-то… сексуальное. Он улыбнулся и уже решил поделиться с ней этим нелепым ощущением. Но она заговорила первой:
— Мне только что пришла в голову мысль. Насчет Крага, Насчет того, почему ему так не терпится закончить башню. Тор, а что если он умирает?
— Умирает? — он непонимающе уставился на нее. Что за нелепая мысль?
— Какая-нибудь смертельная болезнь, с которой тектогенетика не может справиться. Не знаю что, может, какой-нибудь новый вид рака. Как бы то ни было, допустим, он вдруг обнаружил, что ему осталось жить всего один-два года, и теперь он торопится успеть послать в космос сигналы.
— Он выглядит здоровым, — произнес Смотритель.
— Может быть, болезнь подтачивает его изнутри. И «безумное», как ты говоришь, поведение — первый симптом: метания с места на место, тормошение всех и вся, требование ускорить строительство…
— Храни нас Краг, только не это!
— Храни Крага.
— Лилит, я не могу поверить. Откуда ты это взяла? Тебе что-нибудь сказал Мануэль?
— Нет, одна только интуиция. Я просто пытаюсь помочь тебе объяснить необычное поведение Крага, вот и все. Если он действительно умирает, это одно возможное объяснение того, что…
— Краг не может умереть.
— Почему?
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Он не должен умереть. Он еще сравнительно молод, перед ним как минимум век жизни. И он еще столько всего должен сделать.
— Сделать для нас, ты имеешь в виду?
— Разумеется, — отозвался Смотритель.
— Но эта башня буквально пожирает его. Тор, допустим на секунду, что он действительно умрет. Так и не сказав… так и не выступив…
— Значит, мы зря столько молились. И ПР рассмеется нам в лицо.
— Что же нам делать?
— Лилит, — сказал он и устало потер глаза, — не можем же мы строить планы, основываясь только на твоих фантазиях. Насколько нам известно на данный момент, Краг совершенно здоров и будет жить еще долго-долго.
— Но вдруг?
— К чему ты клонишь?
— Нам следует занять более активную позицию.
— Что?
— То, что мы обсуждали перед тем, как подсунуть меня под Мануэля, — использовать его, чтобы заручиться поддержкой Крага.
— Это была случайная мысль, один из возможных вариантов и не более того, — поморщился Смотритель. — К тому же, по-моему, это очень сомнительный поступок с философской точки зрения — пытаться манипулировать Крагом. Если мы искренни в нашей вере, нам следует ожидать изъявления его милости, без всякого…
— Прекрати, Тор. Я хожу в церковь, ты ходишь в церковь, все мы ходим в церковь, но, кроме этого, мы ее живем в реальном мире, а в реальном мире надо считаться с реальными факторами. Например, с тем, что Краг может умереть.
— Ну… — Он почувствовал, что весь напряжен как струна. Его начинало трясти. Она рассуждала очень прагматично — как какой-нибудь деятель из ПР. Вся их Вера основывалась на надежде — надежде на чудо. Но что если чуда не произойдет? И если у них появилась возможность подтолкнуть чудо, почему бы ею не воспользоваться? Но… но…
— Мануэль готов, — продолжала она, — открыто поддержать наше дело. Ты же знаешь, насколько легко он попадает под чужое влияние. За две-три недели я могу превратить его в пламенного аболициониста. Сначала я покажу ему Гамма-таун…
— Замаскировав его под альфу, я надеюсь.
— Разумеется, мы проведем там целый вечер. Я ткну его носом прямо во всю эту грязь. Потом… помнишь, Тор, мы говорили о том, что надо будет показать ему церковь…
— Да-да. — Смотрителя трясло.
— Я покажу ему церковь, объясню Веру. А потом я просто попрошу его обратиться к отцу. Тор, он наверняка так и сделает! И Краг выслушает его! Выслушает, смягчится и скажет те слова, которых мы так от него ждем. Потому что его попросит Мануэль.
Смотритель поднялся с кресла и прошелся по комнате.
— И все же мне это кажется кощунством. Мы должны ждать, пока на нас снизойдет милость Крага. Но использовать Мануэля как марионетку, чтобы повлиять на волю Крага…
— Но что если Краг все-таки умирает? — стояла на своем Лилит. — Что если ему остались считанные месяцы? Что если Краг умрет? А мы так и останемся рабами.
Ему показалось, что слова ее многократно отразились от стен и завибрировали у него в ушах оглушительным эхом.
Краг умрет.
Краг умрет.
Краг умрет.
Краг умрет.
— Необходимо различать, — слабо произнес он, — Крага-человека из плоти, на которого мы работаем, и Вечного и Неуничтожимого Крага-Творца, Крага-Освободителя…
— Тор, сейчас не время для теологической дискуссии. Просто скажи, что мне делать. Показать Мануэлю Гамма-таун?
— Да, да. Только не торопись, не все сразу. И обязательно посоветуйся со мной, если возникнут какие-нибудь сомнения. Ты действительно можешь так свободно… манипулировать Мануэлем?
— Он боготворит меня, — негромко произнесла Лилит.
— Из-за твоего тела?
— Тор, это хорошее тело. Но дело не только в этом. Он хочет подчиняться андроиду, он весь воплощение вины за грехи отцов. Я завлекла его сексом, но покорила властью Автоклава.
— Секс, — пробормотал Смотритель. — Завлекла, покорила… Как? У него же есть жена. И очень даже привлекательная, как я слышал, — самому мне судить сложно. Если у него есть привлекательная жена, зачем ему…
Лилит расхохоталась.
— Что, разве я сказал что-нибудь смешное?
— Тор, ты же ничего не понимаешь в людях, совсем ничего. Знаменитый Альфа Смотритель — и ничего не может понять! — Глаза ее засверкали, она вскочила на ноги. — Тор, ты хоть что-нибудь знаешь о сексе? В смысле, из первых рук?
— Был ли у меня сексуальный опыт? Ты это имеешь в виду?
— Да, я имею в виду именно это.
Это еще тут при чем? Какое отношение имеет его личная жизнь к революционной тактике?
— Нет, — сказал он. — Никогда. Да и зачем? Что мне это может дать, кроме неприятностей?
— Удовольствие, — произнесла она. — Зря что ли, Краг вложил в нас полностью работоспособную нервную систему? Секс — это развлечение. Секс возбуждает меня, наверняка он должен возбуждать и тебя. Почему тебе даже в голову не приходило попробовать?
— Я не знаю никого из альф — из мужчин-альф, — кому такое приходило бы в голову.
— А из женщин-альф?
— Это другое дело. У вас больше возможностей. Мужчины — человеческие мужчины — бегают за вами чуть ли не табунами. Но я никогда не слышал, чтобы человеческие женщины бегали за андроидами, кроме разве что, каких-нибудь патологических случаев. К тому же, когда ты занимаешься сексом с людьми, тебе это не грозит никакими… неприятными последствиями. Но я не могу позволить себе завести роман с человеческой женщиной: любой мужчина, который подумает, что я покушаюсь на его права, вправе уничтожить меня на месте.
— А как насчет секса между андроидами?
— Для чего? Чтобы нарожать детей?
— Тор, секс и продолжение рода — это совсем не одно и то же. Люди сплошь и рядом занимаются сексом, не рожая детей, и заводят детей, не занимаясь сексом. Секс — это движущая сила человеческого общества. Спорт, игра, магнетизм, влечение одного тела к другому. Именно секс дает мне власть над Мануэлем Крагом. — Внезапно тон ее голоса смягчился, дидактические нотки исчезли. — Хочешь, я покажу тебе, что это такое? Разденься.
— Ты что, серьезно? — неловко рассмеялся он. — Ты хочешь заняться со мной сексом?
— Почему бы и нет? Ты боишься?
— Да нет, что за ерунда! Просто я не ожидал… в смысле… ну, это так нелепо, андроид в постели с андроидом… Лилит…
— Потому что мы сделаны из пластика? — ледяным голосом поинтересовалась она.
— Да нет, я хотел сказать совсем не это! Естественно, мы из плоти и крови!
— Но, по-твоему, есть что-то, чего мы делать не должны, потому что мы — Дети Автоклава? По-твоему, некоторые физиологические проявления — привилегия только Детей Лона, так?
— Ты утрируешь.
— Разумеется. Тор, я хочу ликвидировать этот пробел в твоем образовании. Ты пытаешься манипулировать судьбами целого общества и при этом не понимаешь одну из главных движущих сил человечества! Раздевайся. Ты никогда не желал женщину?
— Лилит, я не знаю, что такое желание.
— Серьезно?
— Серьезно.
— И ты считаешь, что между людьми и нами должно быть равенство? — изумленно покачала она головой. — Ты хочешь голосовать, хочешь иметь гражданские права, хочешь, чтобы альфы заседали в Конгрессе… Но ты живешь как робот. Как машина. Ты просто ходячий аргумент в пользу того, чтобы андроиды оставались на своем месте. Ты отгородился от того, что для людей — одна из самых важных составляющих их жизни, и твердишь себе: это, мол, не для меня, это только для человека, андроидам такое ни к чему. Тор, это опасные мысли! Мы тоже люди. У нас есть тела. Зачем, по-твоему, Краг дал нам половые органы?
— Я согласен со всем, что ты сказала. Но…
— Но что?
— Но секс не кажется мне чем-то существенным. И я прекрасно понимаю, что это одно из главных контраргументов против нашего дела. Лилит, я далеко не единственный альфа, кто так думает. Мы об этом почти не говорим, но… — Он отвернулся. — Может быть, люди правы. Может, мы действительно неполноценные существа, искусственные до мозга костей, умные роботы, сделанные из…
— Тор, ты неправ. Иди сюда.
Он подошел к ней. Она взяла его ладони и положила их себе на грудь.
— Сожми ладони. Нет, не сильно. Потрогай соски — вот так, большими пальцами. Чувствуешь, как они становятся тверже?.. Это значит, что я реагирую на твою ласку. Таким образом женщина показывает, что она ощущает желание. Тор, что ты чувствуешь, когда ласкаешь мою грудь?
— Гладкую прохладную кожу.
— Нет, что ты сам чувствуешь, внутри?
— Не знаю.
— Дрожь? Учащение пульса? Странное ощущение в желудке, как будто падаешь с большой высоты? Погладь меня по бедру, здесь, сзади, вот так, вверх-вниз. Что-нибудь чувствуешь, Тор?
— Не уверен. Лилит, это для меня так ново…
— Разденься, — сказала она.
— Мне все это кажется каким-то механическим. Холодным. Разве сначала не должен быть целый ритуал ухаживания? Полумрак, шепот, тихая музыка, стихи…
— Ага, значит, ты что-то знаешь об этом?
— Чуть-чуть. Из книг. Я знаком только с ритуалом.
— Хорошо, начнем с ритуала. Вот, я выключила верхний свет, оставила только ночник, включила музыку. Прими флоутер. Нет, Тор, глушилку в первый раз не надо. Прекрасно. Теперь разденься.
— Ты никому об этом не скажешь?
— Какой ты глупый! Ну кому я об этом скажу? Мануэлю? «Дорогой, прости, пожалуйста, но я изменила тебе с Тором Смотрителем». — Она засмеялась. — Это будет наша с тобой тайна. Назовем это уроком очеловечивания. Люди занимаются сексом, а ты ведь хочешь стать больше похожим на человека, так? Я покажу тебе, что такое секс. — Она лукаво улыбнулась и стала стягивать с него одежду.
Ему было любопытно. Он почувствовал, что таблетка-флоутер подействовала и в голове поднимается волна эйфории. Лилит, конечно, права. Бесполость альф — неразрешимый парадокс для тех, кто хочет считать альф людьми. Впрочем, все ли альфы настолько бесчувственны? Может, это он настолько погрузился в работу, порученную ему Крагом, что не дал своим чувствам развиться? Ему вспомнилось, как Зигфрид Канцелярист рыдал в снегу над телом Кассандры Адрон.
Одежда упала на пол, и Лилит обняла его.
Она медленно потерлась о него. Он почувствовал, как ее бедро вплотную прижимается к его бедру, ее плоский тугой живот к его животу, затвердевшие кончики сосков щекочут ему грудь. Он прислушался к себе в поисках какого-нибудь отзвука. Нет, пока реакцию определить трудно, хотя нельзя не признать, что ощущение от контакта с ее телом приятное. Глаза ее закрылись, губы раздвинулись и нашли его губы. Он погладил ее по спине и, повинуясь внезапному импульсу, с силой сжал мягкие ягодицы. Лилит задрожала и прижалась к нему еще крепче. Так они стояли несколько минут. Наконец она отстранилась от него.
Голограмма Крага над алтарем пульсировала и мерцала. Очертания триплетов генетического кода на стенах сливались и кружились в хороводе: церемония приближалась к кульминации. В воздухе запахло водородом. Движения рук Мазды Конструктора, обычно неторопливые и размеренные, стали совсем величавыми и торжественными.
— АУУ ГАУ ГГУ ГЦУ, — провозгласил он.
— Гармония! — пропел первый Уступающий.
— Единение! — подхватил второй.
— Постижение, — произнесла Лилит.
— ЦАЦ ЦГЦ ЦЦЦ ЦУЦ, — нараспев произнес Мазда Конструктор.
— Гармония!
— Единение!
— Страсть, — произнесла Лилит.
— УАА УГА УЦА УУА! — выкрикнул Трансцендер.
— Гармония!
— Единение!
— Предназначение, — произнесла Лилит, и церемония завершилась.
Мазда Конструктор, раскрасневшись и тяжело дыша, спустился с амвона. Лилит легким движением коснулась его руки. Двое бет, облегченно вздохнув, выскользнули через заднюю дверь. Смотритель поднялся на ноги. В дальнем углу он заметил Андромеду Кварк. Поэтесса, не замечая ничего вокруг, шептала длинную молитву, известную только Экстраполяторам.
— Уже расходимся? — спросил Смотритель у Лилит. — Я провожу тебя, не возражаешь?
— Спасибо, — отозвалась та. Церемония привела ее в возбуждение, она буквально светилась изнутри, глаза блестели неестественно ярко, ноздри дрожали, грудь вздымалась под тонкой накидкой. Они вышли на улицу.
— У вас, в отделе кадров, получили последнее распоряжение Крага? — поинтересовался Смотритель, когда они подошли к ближайшей трансмат-кабине.
— Да, вчера. С припиской от Сполдинга насчет того, чтобы я немедленно связалась с заводом в Дулуте. Тор, откуда я возьму столько квалифицированных бет? Что происходит?
— Краг торопится. Он одержим тем, чтобы поскорей закончить башню.
— В этом нет ничего нового.
— Да, но чем дальше, тем хуже. Нетерпение подтачивает его изнутри, разрастается, как злокачественная опухоль. Будь я человеком, может, я и понял бы, что им движет. Сейчас он появляется на строительстве дважды, трижды в день. Считает, на сколько метров выросла башня, сколько новых блоков положено. Погоняет электриков и механиков, чтобы те быстрее устанавливали аппаратуру. У него стал какой-то совершенно сумасшедший вид: все время возбужден, заикается, глаза горят… Очередное безумие — он раздувает штаты, вкладывает новые и новые миллионы долларов. Зачем? А тут еще этот звездолет… Вчера я звонил в Денвер. Лилит, он целый год не вспоминал про Большой Механосборочный Цех, теперь он бывает там каждый день. Через три месяца корабль должен быть готов к межзвездному полету с экипажем из андроидов. Он хочет послать андроидов.
— Куда?
— За триста световых лет.
— Но он не собирается послать тебя? Или меня?
— Четверо альф, четверо бет, — произнес Смотритель. — Понятию не имею, чьи кандидатуры рассматриваются. Если экипаж будет подбирать Сполдинг, мне крышка. Храни нас Краг от этого полета. — Парадоксальность присказки запоздало дошла до него, и он, мрачно хохотнув, повторил: — Именно так. Храни нас Краг.
Они зашли к трансмат-кабину. Смотритель стал набирать координаты.
— Может, зайдем ко мне? — предложила Лилит.
— С удовольствием.
Они вместе шагнули через мерцающую ярко-зеленую завесу.
Ее квартира оказалась гораздо меньше, чем его: спальня, гостиная — она же столовая, она же кухня, — и маленький квадратный коридор со стенным шкафом. До сих пор сохранились следы того, что когда-то это была огромная квартира, недавно разделенная для андроидов на несколько меньших. Дом был похож на тот, в котором жил сам Смотритель, — старый, но не обшарпанный, а излучающий какое-то уютное тепло. Века, наверное, девятнадцатого, подумал он. Впрочем, Лилит предпочла обставить квартиру в подчеркнуто современном стиле: незаметные проекторы, отбрасывающие на стены абстрактные картинки, крошечные изящные объекты в стиле фри-флоутинг-арт… Смотритель никогда раньше не бывал у нее дома, хотя жили они совсем близко. У андроидов — даже у альф — не очень-то было принято ходить в гости, встречались обычно в церквах. Те, кто не разделял Веру, собирались в комитетах ПР или предпочитали одиночество.
Смотритель опустился в мягкое пружинистое кресло.
— Как насчет того, чтобы немного потравиться? — с улыбкой спросила Лилит. — Могу предложить богатый выбор: травка, флоутеры, глушилки… Из спиртного — ликеры, бренди, виски…
— Однако ж! Сколько у тебя всякой «отравы»! — в тон ей отозвался он.
— Здесь часто бывает Мануэль. Мне приходится изображать гостеприимную хозяйку. Хочешь чего-нибудь?
— Нет, спасибо. Я не большой любитель «отравы».
Она рассмеялась и подошла к допплеру. Тонкая накидка с громким щелчком исчезла. Под накидкой не было ничего, кроме слоя термоизолирующего красителя мягкого салатного цвета — который приятно контрастировал с ее розовой кожей, — покрывающего ее от груди до бедер и защищающего от северных декабрьских ветров. Еще один щелчок допплера, и краситель исчез вслед за накидкой. Снимать сандалий она не стала.
Скрестив ноги, она уселась перед Смотрителем на пол, придвинула к себе маленький плоский пульт и, не глядя, нажала несколько кнопок. Узоры на стенах дрогнули и заплясали, меняя очертания и цвет. Повисла неловкая пауза. Смотритель чувствовал замешательство. Он знал Лилит пять лет, почти всю ее жизнь, и среди андроидов она была, наверное, самым близким его другом. Но раньше ему никогда не приходилось таким образом оставаться с ней наедине. И дело совсем даже не в ее наготе — нагота для андроида ничего не значит. Все дело в атмосфере уединения, решил он. Как будто мы любовники. Как будто между нами может быть что-то… сексуальное. Он улыбнулся и уже решил поделиться с ней этим нелепым ощущением. Но она заговорила первой:
— Мне только что пришла в голову мысль. Насчет Крага, Насчет того, почему ему так не терпится закончить башню. Тор, а что если он умирает?
— Умирает? — он непонимающе уставился на нее. Что за нелепая мысль?
— Какая-нибудь смертельная болезнь, с которой тектогенетика не может справиться. Не знаю что, может, какой-нибудь новый вид рака. Как бы то ни было, допустим, он вдруг обнаружил, что ему осталось жить всего один-два года, и теперь он торопится успеть послать в космос сигналы.
— Он выглядит здоровым, — произнес Смотритель.
— Может быть, болезнь подтачивает его изнутри. И «безумное», как ты говоришь, поведение — первый симптом: метания с места на место, тормошение всех и вся, требование ускорить строительство…
— Храни нас Краг, только не это!
— Храни Крага.
— Лилит, я не могу поверить. Откуда ты это взяла? Тебе что-нибудь сказал Мануэль?
— Нет, одна только интуиция. Я просто пытаюсь помочь тебе объяснить необычное поведение Крага, вот и все. Если он действительно умирает, это одно возможное объяснение того, что…
— Краг не может умереть.
— Почему?
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Он не должен умереть. Он еще сравнительно молод, перед ним как минимум век жизни. И он еще столько всего должен сделать.
— Сделать для нас, ты имеешь в виду?
— Разумеется, — отозвался Смотритель.
— Но эта башня буквально пожирает его. Тор, допустим на секунду, что он действительно умрет. Так и не сказав… так и не выступив…
— Значит, мы зря столько молились. И ПР рассмеется нам в лицо.
— Что же нам делать?
— Лилит, — сказал он и устало потер глаза, — не можем же мы строить планы, основываясь только на твоих фантазиях. Насколько нам известно на данный момент, Краг совершенно здоров и будет жить еще долго-долго.
— Но вдруг?
— К чему ты клонишь?
— Нам следует занять более активную позицию.
— Что?
— То, что мы обсуждали перед тем, как подсунуть меня под Мануэля, — использовать его, чтобы заручиться поддержкой Крага.
— Это была случайная мысль, один из возможных вариантов и не более того, — поморщился Смотритель. — К тому же, по-моему, это очень сомнительный поступок с философской точки зрения — пытаться манипулировать Крагом. Если мы искренни в нашей вере, нам следует ожидать изъявления его милости, без всякого…
— Прекрати, Тор. Я хожу в церковь, ты ходишь в церковь, все мы ходим в церковь, но, кроме этого, мы ее живем в реальном мире, а в реальном мире надо считаться с реальными факторами. Например, с тем, что Краг может умереть.
— Ну… — Он почувствовал, что весь напряжен как струна. Его начинало трясти. Она рассуждала очень прагматично — как какой-нибудь деятель из ПР. Вся их Вера основывалась на надежде — надежде на чудо. Но что если чуда не произойдет? И если у них появилась возможность подтолкнуть чудо, почему бы ею не воспользоваться? Но… но…
— Мануэль готов, — продолжала она, — открыто поддержать наше дело. Ты же знаешь, насколько легко он попадает под чужое влияние. За две-три недели я могу превратить его в пламенного аболициониста. Сначала я покажу ему Гамма-таун…
— Замаскировав его под альфу, я надеюсь.
— Разумеется, мы проведем там целый вечер. Я ткну его носом прямо во всю эту грязь. Потом… помнишь, Тор, мы говорили о том, что надо будет показать ему церковь…
— Да-да. — Смотрителя трясло.
— Я покажу ему церковь, объясню Веру. А потом я просто попрошу его обратиться к отцу. Тор, он наверняка так и сделает! И Краг выслушает его! Выслушает, смягчится и скажет те слова, которых мы так от него ждем. Потому что его попросит Мануэль.
Смотритель поднялся с кресла и прошелся по комнате.
— И все же мне это кажется кощунством. Мы должны ждать, пока на нас снизойдет милость Крага. Но использовать Мануэля как марионетку, чтобы повлиять на волю Крага…
— Но что если Краг все-таки умирает? — стояла на своем Лилит. — Что если ему остались считанные месяцы? Что если Краг умрет? А мы так и останемся рабами.
Ему показалось, что слова ее многократно отразились от стен и завибрировали у него в ушах оглушительным эхом.
Краг умрет.
Краг умрет.
Краг умрет.
Краг умрет.
— Необходимо различать, — слабо произнес он, — Крага-человека из плоти, на которого мы работаем, и Вечного и Неуничтожимого Крага-Творца, Крага-Освободителя…
— Тор, сейчас не время для теологической дискуссии. Просто скажи, что мне делать. Показать Мануэлю Гамма-таун?
— Да, да. Только не торопись, не все сразу. И обязательно посоветуйся со мной, если возникнут какие-нибудь сомнения. Ты действительно можешь так свободно… манипулировать Мануэлем?
— Он боготворит меня, — негромко произнесла Лилит.
— Из-за твоего тела?
— Тор, это хорошее тело. Но дело не только в этом. Он хочет подчиняться андроиду, он весь воплощение вины за грехи отцов. Я завлекла его сексом, но покорила властью Автоклава.
— Секс, — пробормотал Смотритель. — Завлекла, покорила… Как? У него же есть жена. И очень даже привлекательная, как я слышал, — самому мне судить сложно. Если у него есть привлекательная жена, зачем ему…
Лилит расхохоталась.
— Что, разве я сказал что-нибудь смешное?
— Тор, ты же ничего не понимаешь в людях, совсем ничего. Знаменитый Альфа Смотритель — и ничего не может понять! — Глаза ее засверкали, она вскочила на ноги. — Тор, ты хоть что-нибудь знаешь о сексе? В смысле, из первых рук?
— Был ли у меня сексуальный опыт? Ты это имеешь в виду?
— Да, я имею в виду именно это.
Это еще тут при чем? Какое отношение имеет его личная жизнь к революционной тактике?
— Нет, — сказал он. — Никогда. Да и зачем? Что мне это может дать, кроме неприятностей?
— Удовольствие, — произнесла она. — Зря что ли, Краг вложил в нас полностью работоспособную нервную систему? Секс — это развлечение. Секс возбуждает меня, наверняка он должен возбуждать и тебя. Почему тебе даже в голову не приходило попробовать?
— Я не знаю никого из альф — из мужчин-альф, — кому такое приходило бы в голову.
— А из женщин-альф?
— Это другое дело. У вас больше возможностей. Мужчины — человеческие мужчины — бегают за вами чуть ли не табунами. Но я никогда не слышал, чтобы человеческие женщины бегали за андроидами, кроме разве что, каких-нибудь патологических случаев. К тому же, когда ты занимаешься сексом с людьми, тебе это не грозит никакими… неприятными последствиями. Но я не могу позволить себе завести роман с человеческой женщиной: любой мужчина, который подумает, что я покушаюсь на его права, вправе уничтожить меня на месте.
— А как насчет секса между андроидами?
— Для чего? Чтобы нарожать детей?
— Тор, секс и продолжение рода — это совсем не одно и то же. Люди сплошь и рядом занимаются сексом, не рожая детей, и заводят детей, не занимаясь сексом. Секс — это движущая сила человеческого общества. Спорт, игра, магнетизм, влечение одного тела к другому. Именно секс дает мне власть над Мануэлем Крагом. — Внезапно тон ее голоса смягчился, дидактические нотки исчезли. — Хочешь, я покажу тебе, что это такое? Разденься.
— Ты что, серьезно? — неловко рассмеялся он. — Ты хочешь заняться со мной сексом?
— Почему бы и нет? Ты боишься?
— Да нет, что за ерунда! Просто я не ожидал… в смысле… ну, это так нелепо, андроид в постели с андроидом… Лилит…
— Потому что мы сделаны из пластика? — ледяным голосом поинтересовалась она.
— Да нет, я хотел сказать совсем не это! Естественно, мы из плоти и крови!
— Но, по-твоему, есть что-то, чего мы делать не должны, потому что мы — Дети Автоклава? По-твоему, некоторые физиологические проявления — привилегия только Детей Лона, так?
— Ты утрируешь.
— Разумеется. Тор, я хочу ликвидировать этот пробел в твоем образовании. Ты пытаешься манипулировать судьбами целого общества и при этом не понимаешь одну из главных движущих сил человечества! Раздевайся. Ты никогда не желал женщину?
— Лилит, я не знаю, что такое желание.
— Серьезно?
— Серьезно.
— И ты считаешь, что между людьми и нами должно быть равенство? — изумленно покачала она головой. — Ты хочешь голосовать, хочешь иметь гражданские права, хочешь, чтобы альфы заседали в Конгрессе… Но ты живешь как робот. Как машина. Ты просто ходячий аргумент в пользу того, чтобы андроиды оставались на своем месте. Ты отгородился от того, что для людей — одна из самых важных составляющих их жизни, и твердишь себе: это, мол, не для меня, это только для человека, андроидам такое ни к чему. Тор, это опасные мысли! Мы тоже люди. У нас есть тела. Зачем, по-твоему, Краг дал нам половые органы?
— Я согласен со всем, что ты сказала. Но…
— Но что?
— Но секс не кажется мне чем-то существенным. И я прекрасно понимаю, что это одно из главных контраргументов против нашего дела. Лилит, я далеко не единственный альфа, кто так думает. Мы об этом почти не говорим, но… — Он отвернулся. — Может быть, люди правы. Может, мы действительно неполноценные существа, искусственные до мозга костей, умные роботы, сделанные из…
— Тор, ты неправ. Иди сюда.
Он подошел к ней. Она взяла его ладони и положила их себе на грудь.
— Сожми ладони. Нет, не сильно. Потрогай соски — вот так, большими пальцами. Чувствуешь, как они становятся тверже?.. Это значит, что я реагирую на твою ласку. Таким образом женщина показывает, что она ощущает желание. Тор, что ты чувствуешь, когда ласкаешь мою грудь?
— Гладкую прохладную кожу.
— Нет, что ты сам чувствуешь, внутри?
— Не знаю.
— Дрожь? Учащение пульса? Странное ощущение в желудке, как будто падаешь с большой высоты? Погладь меня по бедру, здесь, сзади, вот так, вверх-вниз. Что-нибудь чувствуешь, Тор?
— Не уверен. Лилит, это для меня так ново…
— Разденься, — сказала она.
— Мне все это кажется каким-то механическим. Холодным. Разве сначала не должен быть целый ритуал ухаживания? Полумрак, шепот, тихая музыка, стихи…
— Ага, значит, ты что-то знаешь об этом?
— Чуть-чуть. Из книг. Я знаком только с ритуалом.
— Хорошо, начнем с ритуала. Вот, я выключила верхний свет, оставила только ночник, включила музыку. Прими флоутер. Нет, Тор, глушилку в первый раз не надо. Прекрасно. Теперь разденься.
— Ты никому об этом не скажешь?
— Какой ты глупый! Ну кому я об этом скажу? Мануэлю? «Дорогой, прости, пожалуйста, но я изменила тебе с Тором Смотрителем». — Она засмеялась. — Это будет наша с тобой тайна. Назовем это уроком очеловечивания. Люди занимаются сексом, а ты ведь хочешь стать больше похожим на человека, так? Я покажу тебе, что такое секс. — Она лукаво улыбнулась и стала стягивать с него одежду.
Ему было любопытно. Он почувствовал, что таблетка-флоутер подействовала и в голове поднимается волна эйфории. Лилит, конечно, права. Бесполость альф — неразрешимый парадокс для тех, кто хочет считать альф людьми. Впрочем, все ли альфы настолько бесчувственны? Может, это он настолько погрузился в работу, порученную ему Крагом, что не дал своим чувствам развиться? Ему вспомнилось, как Зигфрид Канцелярист рыдал в снегу над телом Кассандры Адрон.
Одежда упала на пол, и Лилит обняла его.
Она медленно потерлась о него. Он почувствовал, как ее бедро вплотную прижимается к его бедру, ее плоский тугой живот к его животу, затвердевшие кончики сосков щекочут ему грудь. Он прислушался к себе в поисках какого-нибудь отзвука. Нет, пока реакцию определить трудно, хотя нельзя не признать, что ощущение от контакта с ее телом приятное. Глаза ее закрылись, губы раздвинулись и нашли его губы. Он погладил ее по спине и, повинуясь внезапному импульсу, с силой сжал мягкие ягодицы. Лилит задрожала и прижалась к нему еще крепче. Так они стояли несколько минут. Наконец она отстранилась от него.