Страница:
Он кивнул, чувствуя оскомину на языке: назваться «псом» он заставил себя только по необходимости и ради акции.
— Конечно.
Рука, уже покинувшая внутренний карман, потянулась обратно. Пальцы коснулись рукояти лучевика. Ронин не любил запугивать женщин, тем паче — не очень молодых, к тому же обстановка похоронного зала способствовала некоторому соблюдению приличий. Но ничего не поделаешь: раз мадам оказалась такой железной, придется допрашивать ее под дулом лучевика.
В этот момент позади раздался звук разъезжающихся дверей. Тут же вновь заиграла музыка.
— О господи! — Женщина, разом потеряв всю свою высокомерность, крикнула куда-то вверх; — Жора, разберись с полицией! У меня обряд! — И вновь обратила негодующий взгляд на ронина: — Да садитесь же скорее в свою машину, инспектор!!!
Ронин вернулся в кабину, бросив мимоходом взгляд на портал: скорбящие, толпившиеся там вокруг большого ящика комодного типа, все до одного имели растерянный вид: что может больше изумить людей, прибывших на похороны, чем трейлер совсем не маленьких размеров «Минотавр», разместившийся посередине похоронного зала? Разве что свадьба?..
Ронин только собирался дать газ, чтобы покинуть зал через большие парадные двери, как вдруг пол под машиной дрогнул и под аккомпанемент траурного марша стал опускаться вниз — величаво, без лишней по — спешности: зачем окончательно портить людям впечатления от церемонии проводов? Сверху сомкнулись стальные створки люка. «Словно над очередным усопшим», — Подумал ронин.
Ронин вышел из машины. Грабер, нервно потерев руки, тоже покинул кабину — а вдруг кейс и в самом деле где-то здесь, ждет не дождется потерянного владельца? Нервозность бывшего шефа техбезопасности нарастала по мере того, как они все ближе подбирались к «сердечнику». Дальнейшая его судьба становилась неприятно призрачной. Но деваться ему все равно было некуда, так что он старательно гнал от себя мрачные мысли, надеясь еще и остаться в прикупе. Нервозность проявлялась в несколько более резких движениях и обильной испарине на лбу.
Жора оказался невысоким крепышом, молодым, суетливым, но в трауре по самый подбородок, с удивленно-приветливым лицом, совсем не гармонирующим ни с этим трауром, ни со всей окружающей околокладбищенской атмосферой. Грешков за собой он явно не чувствовал, поскольку выражение лица его отражало только живейшее любопытство от визита представителей столь секретной и могущественной организации, которая к тому же нечасто удостаивает своим посещением рядовых граждан. А также радость от возможности прервать служебную рутину. Так и видно, как он будет заливать сегодня после работы приятелям в пивной про столь знаменательный случай.
Прослушав тираду ронина о ценных материалах, утерянных в результате ошибки программы, и даже не рискнув заикнуться о предъявлении документов, Жора моментально начал давать показания, явно радуясь возможности посодействовать служителям закона в их увлекательных (разумеется, секретных) расследованиях государственной важности.
Вообще-то дежурил в тот день его сменщик Миша Скрыль.
Ронин дал понять, что предпочел бы обратиться именно к Скрылю. Но у Скрыля сегодня был выходной, а Жоре, оказывается, тоже имелось что сказать по интересующему инспектора делу. И он принялся в подробностях излагать происшествие, которого сам хоть и не видел, зато был наслышан от сменщика,
В тот день, как раз во время, названное инспектором, в Ореховом зале были назначены похороны космолетчика, геройски погибшего при столкновении с космическим телом неизвестной природы (под названием, кажется, метеорит или метеозонд). Покойный изъявил желание (разумеется, еще при жизни), чтобы его похоронили на родине — здесь, в Москве-ЖН. Космолетчик, сами понимаете, редчайшая в наше время профессия, героическая, а тут еще увлекательные обстоятельства гибели — короче, Скрыль с нетерпением ожидал церемонии прощания с героем, даже попросил Жору провести внеплановую подстройку мониторов в Ореховом… Да-да, сейчас уже по теме. Так вот, по рассказу Скрыля: когда в назначенный час распахнулись двери портала и его глазам предстал металлический саркофаг, изготовленный в форме криогенной капсулы, в окружении людей в мундирах Космического корпуса — покорителей новых миров, с мужественными лицами, суровыми от скорби… Короче?.. Короче, когда вся компания появилась в портале и уже грянула музыка, что-то там вспыхнуло, грохнуло, и прямо на саркофаг свалился черный чемоданчик, окутанный дымом. В остальном церемония мало чем отличалась от обычной и не впечатлила бы Скрыля, если бы не этот эпизод: подбросить вслед за процессией забытый портфель, по горячему следу, в еще задействованный порт — это ж надо же!.. Ну, теперь-то уже понятно, что портфель попал сюда по ошибке…
— И где же он находится теперь? — не выдержал Грабер.
Жора пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, с собой забрали эти… герои-космопроходцы…
Тут Грабер сорвался с тормозов:
— Вы отдаете себе отчет, что кейс не имел никакого отношения к этим космическим проходимцам? Вы обязаны были действовать по инструкции: изъять из порта посторонний предмет и сохранить его вплоть до появления владельца!
Жора пожал плечами более энергично, изобразив что-то вроде полной непричастности: да, теперь он это понимал. Он даже понимал, чем может грозить Скрылю нарушение инструкций, повлекшее за собой пропажу важных государственных документов. Но он-то здесь при чем?..
Ронин, со своей стороны, вовсе не был уверен в том, что инструкция предписывала хранить свалившийся в порт невесть откуда посторонний предмет в ожидании владельца: по личному опыту он знал, что такого рода «подкидыши» нередко бывают наполнены взрывчаткой. Поэтому по инструкции Скрылю скорее всего следовало доложить о кейсе куда следует, причем в кратчайшие сроки.
«Не видать бы тогда Граберу черного кейса, а вместе с ним, возможно, и всем нам — бессмертия: что-то уж больно он печется об этом ящике — не в нем ли наш „сердечник“? Стоит просчитать процентную вероятность. А пока…»
— Нам необходима вся информация, касающаяся этого пилота, и, по возможности, о людях, провожавших его в последний путь.
— Это в операторской. Идемте.
Они прошли к дальней стене помещения, к открытой двери в тесную конурку, набитую мониторами и провонявшую дымом и потом: система вытяжки здесь была ни к черту. Только для печей постарались.
Времени на снятие информации ушло не так уж много."Докопаются, конечно, — всех концов не спрячешь. Опять же свидетели: здешние служащие и скорбящий народ, видевший меня с трейлером — прямо на похоронах, в Ореховом-то зале! Вколоть бы им всем по три кубика, чтобы память отшибло, да где там — напрасные мечты. Но повозиться нашим ищейкам придется.
Грабер все это время сидел рядом, пристально уставясь в монитор. Может, он так медитирует? Или делает вид, что контролирует процесс? Что-что, а изображать начальство Грабер умел: бедный Жора не то чтобы обратиться, а и взглянуть в его сторону не решался.
Хронос, сиречь время, как всегда, поджимал. А ведь еще предстоит найти и «допросить» подлинного очевидца — того, кто видел, куда именно делся кейс после того, как в дыму и пламени рухнул на покойного.
Затерев следы вторжения в систему, ронин отключил коминс и обернулся к Жоре
— Где сейчас может находиться Скрыль помимо своего дома? Жора поглядел на часы:
— У нас сейчас шесть двадцать пять… Так он в пивном баре наверняка! Здесь недалеко: от нас по улице направо и сразу налево, первый поворот, нижний уровень…
— Хорошо. Как нам отсюда удобней выехать?
И чтобы без лишнего шума.
— Если только обратно через зал… Следующий ритуал через два часа… — Жора чесал в затылке. — Потом в холл — там у нас двери широкие, как раз проедете. И через парадный подъезд… — Жора засуетился. — Я вам сейчас выход открою!..
— Сколько у вас наверху еще служащих?
— Только Адель Николаевна. Начальство у нас в соседнем корпусе, — докладывал Жора, уже спеша вслед за ними к машине. — Может, доложить?..
— Адель Николаевна, наверное, уже доложила. — Ронин показал глазами вверх.
— Так у нее ж обряд!
Доставившая их сюда платформа как раз пошла вниз: обряд, очевидно, закончился. На платформе возле «комода» стояла та самая мадам. То есть скорее всего — мадемуазель, невзирая на возраст: по немолодой женщине это, как правило, можно определить с точностью до одной десятой доли процента. Ронин подумал, что опускаться вниз вместе с гробом было явным нарушением обряда. Хорошо еще, что она явилась сюда одна (покойник не в счет), не сбегав предварительно за начальством: не терпелось, как видно, самой разобраться с этим нахалом инспектором. — Ну вот… — произнес Жора растерянно, словно школьник, застуканный завучем за игрой в шпионов в учебное время. И не произнес больше ни слова до тех пор, пока дама не оказалась внизу. Спустившись, она направилась командирским шагом в обход трейлера,
Где на ходу начав раздраженно говорить:
— Что вы себе позволяете, инспектор? Это выходит все рамки! Здесь похоронное бюро, а не станция для парковки машин!
Ронин, поморщившись, двинулся ей навстречу, протягивая руку уже не в карман за лучевиком, а к поясу за шокером. Он предпочел бы иметь дело со щенком Каменским и дюжиной оперов СВБ, чем пререкаться с одной такой вздорной «мадемуазель».
— Как бы далеко ни заходили ваши полномочия, инспектор, предупреждаю, что это вам так просто…
Ронин поднял руку, и дама, умолкнув на полуслове, стала падать. Он ее подхватил и аккуратно уложил у стены.
Шокер — вот лучшее средство от стервозных старух! Погрузить ее в сон спецударом он не рискнул: старушка, божий одуванчик — убить ведь можно одним пальцем!
— Дело особой секретности, разглашению не подлежит, поэтому я вынужден буду вколоть препарат, который заблокирует ее память, — говорил ронин обалдевшему Жоре, обнажая женщине локоть. Из-под обалдения на лице Жоры явственно проступало злорадство — можно себе представить, как достала его эта милая бабушка!
— У нас сегодня еще десять обрядов, — пробормотал он. — Вызову Марью Сергевну, скажу, что старуха приболела… А скоро она очнется?
— Часа через три.
Грабер, стоявший в сторонке, кивнул на Жору;
— Этому тоже вколи.
Ронин усмехнулся: с таким же успехом можно командовать и солнцем, главное, только вовремя сказать ему: «Садись!»
Закусив губу, Жора наблюдал, как инспектор повторно наполняет шприц. Когда игла вошла в вену, вскинул глаза — лужицы боли и почти детского восхищения:
— Эх, жалко, что все забуду.
— Скажи спасибо.
— Вот это жизнь!
— Да уж. Это тебе не жмуриков печь по дюжине в день.
Они сели в машину и сдали назад — на платформу, потеснив тележку с гробом. Жора, то и дело оглядываясь, нажал кнопку на пульте возле печи.
Поехали!
Забывать начнет минут через пять — Марью Сергевну вызвать успеет. А заодно и старуху уложит куда-нибудь поудобней. Да хоть на тот же стол, вместо гроба! Лишь бы сгоряча в печку не сплавил.
Вот и зал, уже пустующий. Отсюда в холл — там тоже никого — и через распахнутые двери на улицу,
Из бюро выехали без приключений. Хоть какая-то разрядка. Что бы там ни говорил Грабер, повезло им с конторой — все большое, монументальное, включая двери, и народ сюда лишний раз не заглянет.
Выезд трейлера из парадного подъезда юдоли скорби сенсации снаружи не произвел: редкие машины, редкие прохожие, сырая грязь и мусор на тротуарах. Домов в обычном понимании нет, улицы напоминают лабиринт, прорезанный в толще жилого массива. Кругом отвесные стены и серая полоса туч где-то высоко вверху. Окраина, спальный район. Весь центр города грандиозный промышленный комплекс по производству изделий из пластмасс. Мне уже доводилось бывать здесь: типичный «город-труженик-барак», планета класса "Ж". А все Южное полушарие — одна огромная промзона химической и перерабатывающей промышленности. Там свой смог, и тучи там должны быть другие.
Бар нашли быстро. Припарковались неподалеку от входа. На сей раз я решил идти один: Грабер было намылился, но я сказал:
— Жди здесь. Не ровен час машину уведут. И за яйцеголовым присмотри. Если что — вызовешь по коминсу.
В этих краях угон машин — дело обычное, можно сказать, повсеместная практика. И Грабер послушался — остался караулить машину. А я вышел «на свежий воздух», провонявший душной пластмассовой химией с примесью помойки.
Прошел в заведение, спустился по лестнице: тесный подвал с низким потолком, стулья, столики, бар, автоматическая обслуга. Никаких потуг со стороны хозяев придать помещению хоть толику крутизны или уюта: кому оно надо? Сюда за другим ходят.
Зачем сюда ходят, становилось ясно при одном взгляде на контингент. Хотя посетителей в пивной осело изрядно, народ был не шумный, а какой-то сосредоточенный: процесс поглощения спиртного у этих людей немногим отличался от производственного процесса. Интересно, они и детей так же штампуют — сосредоточенно, угрюмо и до полного отупения? Ладно. Если они и раскочегарятся, то позже. А пока начало вечера, большинство завсегдатаев только что с дневной.
Скрыля я вычислил почти сразу, хоть тот и сидел за стойкой вполоборота, чуть ли не спиной: чем-то он отличался от других, чем-то трудноопределимым — профессия, что ли, накладывает отпечаток?..
Устроился на высоком табурете рядом, заказал себе «Гессер», но к бокалу пока не притрагивался. Посидев с минуту, неторопливо развернулся к соседу парень лет двадцати пяти, не то чтобы тощий, скорее жилистый. Вид скучающий.
Сейчас по всем правилам мне следовало бы выпить бокал-другой, невзначай завести разговор, познакомиться между делом, угостить пивом от широты души, а там и ответная полагается, и уже, глядишь, сидим чуть не в обнимку, как старые приятели, и байки травим по интересам. Повернуть беседу в нужное русло, задать пару сопутствующих вопросов — и он сам тебе все выложит, да еще рад будет душу излить. Операция чем-то напоминает аккуратный взлом программы информационного, сервера.
Да только такого рода «взлом» требует времени, которого у меня нет. Да и парень явно себе на уме, не то что Хорек был. На раскрутку такого наверняка уйдет целый вечер. Так что придется идти другим путем под кодовым названием «прошибание сейфа, где лежит информация, башкой со всего разбега». Значит, берем разбег. Я внутренне собрался, настроился. И вперед:
— Михаил Скрыль?
Тот обернулся, смерил меня цепким взглядом:
— Ну. А в чем дело?
Принял уже изрядно, хотя по виду не скажешь. И держится хорошо. Уверенно. До поры.
— Инспектор Ленорман. — Я прикоснулся к нагрудному карману, но никаких документов, естественно, оттуда не достал, а вместо этого вынул ручку (золотой «Паркер», сувенир «от Левински»). — Я должен задать вам несколько вопросов. — Вы что, из полиции?.. — Скрыль зыркнул по сторонам, в глазах промелькнула легкая паника: за каждым таким быстроглазым водится какой-нибудь грешок, способный заинтересовать правоохранительн . органы. А за кем не водится, тот все равно пугается после таких слов — инстинктивно, наверное. Ага, здесь есть чем поинтересоваться, будь я в натуре псом. Но мне-то это до лампочки, только бы нащупать крючок да подсечь этого Скрыля. Ну, чтобы без лишних эффектов и без насилия обойтись. По-тихому.
— Речь идет о пропаже ценных документов. Есть сведения, что некие материалы попали в портал вашей фирмы двадцать шестого мая в десять часов утра.
— А удостоверение можете показать? — Страх в глазах Скрыля поугас, сменившись хитрым прищуром. Ушлый гаденыш. Не иначе как у Адели Николаевны научился требовать у властей ксиву. Придется все же брать на испуг.
— Я не из полиции, — сказал я, уставив взгляд ему в переносицу. — Я гораздо хуже. И я хочу знать, куда подевался черный кейс, после того как на твоих глазах свалился в портал вашего мертвятника.
Скрыль, заморгав, отвел взгляд. Покачал ногой. Уронил отрывисто куда-то в сторону:
— Мне нужны деньги.
Я внутренне улыбнулся, представляя, что упираю ему в переносицу примитивную механическую дрель. И какие же мы отчаянные! Деньжат щенок захотел срубить со строгого дяди за дерьмовую информацию? Поучись-ка сначала, как это делается.
Я приподнял бровь:
— Сто?..
— Где сто, там и пятьсот, — нахально ухмыльнулся Скрыль.
— Триста, — сказал я быстро, мысленно увеличивая обороты дрели. Ай да орлы в этом вонючем бараке!
— Где триста, там и шестьсот, — совсем обнаглел Скрыль. «Убогая, надо сказать, манера торговаться», отметил я про себя, уже прикидывая, как бы половчее и незаметней врубить ему по пропитанной паршивым алкоголем печени. И уже из чистого любопытства уронил:
— Четыреста.
— Где четыреста, там и… .
— Достаточно, — оборвал его я. — Теперь по теме. Ты нарушил инструкцию, дружок! («Тьфу! Любимое словцо Клавдия. Впрочем, к месту».) И сам об этом прекрасно знаешь. Ты обязан был доложить о кейсе в органы безопасности, причем немедленно. Из-за тебя пропали ценные правительственные документы. Которые мне, между прочим, поручено найти. А теперь угадай, почему я сам отыскал тебя в этой вонючей дыре? Вместо того чтобы вызвать в свой кабинет под конвоем и допросить особыми методами?.. И почему я не предъявляю тебе своих документов? Уже догадался? Правильно — всем нужны деньги. И мне тоже. Кстати, не так уж много. Скажем так — с тебя информация о кейсе и… пятьсот кредов наличными. Иначе самое меньшее, что я тебе гарантирую, — это увольнение с работы с понижением на категорию планеты.
Скрыль спал с лица.
— Я ничего не нарушал… Я думал, это их портфель, потому что.. — Тут он немного взбодрился. — Потому что он прибыл вместе с телом! Так и лежал — прямо на саркофаге! — Пятьсот. Плюс информация. И в отчете будет на писано, что он лежал прямо на саркофаге. Скрыль наморщился, весь напрягся и наконец выдавил:
— Сто. — И сразу, во избежание дальнейшего торга, выложил на стойку деньги — кучу измятых бумажек. Нервно пересчитал, добавил еще одну, сложил и пригладил. Я покосился презрительно:
— Где сто, там и триста?..
— У меня больше нет, — насупился Скрыль. — Последние сегодня снял.
Я цинично усмехнулся — последние, как же. Ты с кем, гаденыш, тягаться вздумал?
— Обсудим степень твоей кредитоспособности чуть позже. Для начала меня интересует информация по кейсу.
— Они его с собой забрали, — сказал Скрыль обреченно.
— Кто это «они»?
— Я не знаю!.. Правда! Ну, там пилоты были… С Москвы… Индекс не помню… Аш два ноль ноль… Нет, не помню. Один его сначала подхватил, в форме, вроде капитан — это когда он с крышки соскользнул…
— Разборчивей! Кто соскользнул? Капитан? Откуда?
— Нет, кейс. Соскользнул с крышки саркофага. А капитан его подхватил. И передал мужику в сером комбезе. Тот с ним так и простоял всю церемонию. А потом с собой унес.
— Приметы.
— Чьи?…
— Не саркофага же. Этого в сером.
— В сером… Значит, так. Лет где-то за сорок. Габариты средние, под гроб-сороковку. Волосы с сединой… Замотанный такой с виду, вроде как озабоченный чем-то… Ну вот и все вроде…
— Хорошо.
Я залпом осушил свой бокал — здешняя вонь, кажется, просто оседает на гортани, вызывая желание прополоскать горло, — и как они тут живут, навозники?.. Поднялся. Сказал напоследок:
— Рекомендую никому о нашем разговоре не рассказывать. Для вашего же, гражданин Скрыль, блага. — И пошел на выход. Деньги остались лежать на стойке.
Стал бы инспектор по особым делам рисковать карьерой, марая руки о твои жалкие сотни! Но для Скрыля, конечно, такое поведение инспектора было вполне естественным и логичным.
В том, что Скрыль не станет делиться подробностями беседы со своими друзьями и сослуживцами, я не сомневался ни на секунду.
Но если на его контору выйдут наши ищейки (выйдут, выйдут, даже не сомневайся), то Скрыль для нас чистая засветка. Стопроцентная. Вот кому надо было бы в первую очередь вколоть блокаду — кубиков этак шесть, чтобы у него всю последнюю декаду как варкла языком слизала из памяти. Но не караулить же его в здешнем сортире? Это скорее по части Грабера. Хотя это мог бы быть выход. Что остается?
Наверное, проще было бы вывести Скрыля из заведения под дулом лучевика, особо его не афишируя. Но в последний момент я решил сделать ставку на оставленные деньги: если Скрыль хоть немного соображает, то сейчас поймет, что информацию-то он выдал, но его сделка с должностным лицом не состоялась. Поскольку для инспектора по особо важным делам сумма в сто кредов просто смешна.
А деньги у него есть. Это как пить дать. Ну и дерьмовое же у них здесь пиво!
и Ронин вышел на улицу. Темнело. И дождик накрапывал. Закурил, стоя у дверей бара. И не торопясь направился к машине.
— Инспектор! Подождите! — Ронин, не оборачиваясь, подошел к дверце. — Инспектор!.. — Дверца скользнула вверх. Кинув взгляд в глубь салона на оживившегося было Грабера, ронин неспешно обернулся. — Вот, возьмите деньги. Я сейчас занял. («Как же, занял. Кого ты лечишь, гробовых дел мастер! Снял со счета и наверняка не последние»). Здесь все, что вы просили. Все пятьсот.
— Очень хорошо. — Ронин вскинул руку, и купюры посыпались на тротуар. Он подхватил обмякшее тело. Подался назад, затаскивая его за собой в салон — от лишних глаз.
Грабер, сволочь, вместо того чтобы помочь, быстренько выскочил с другой стороны машины и, обойдя спереди, стал торопливо собирать деньги: слово «пятьсот» он хорошо расслышал.
Да черт с ним, так даже удобнее — места больше.
Из двери в заднее отделение выглянула Жен:
— Что тут у тебя? Очередной свидетель? Медицинская помощь требуется?
— Подкинь псиблокады шесть кубиков. У меня кончилась.
— Шесть? И все ему?..
— Этот слишком много знает. Прежде чем скрыться, она протянула влажный тампончик:
— На вот, хоть кожу продезинфицируй. Пока ронин дезинфицировал кожу, она вновь появилась, высыпала ему на протянутую ладонь горсть ампул:
— Шесть. Как раз последние.
Лошадиная доза. Ох и достали же вы меня, граждане свидетели, со своими глубоко упрятанными венами!..
Все. Дефицитный препарат кончился. С этой минуты начинаем плодить очевидцев.
Грабер, покряхтывая, залез в машину, потеснив бесчувственного очевидца. Впрочем, уже не очевидца. А просто постороннее бесчувственное тело, чьи денежки он только что прикарманил. Старый лис выглядел весьма довольным собой. Тронулись.
Ронин миновал пару кварталов, высматривая какой-нибудь безлюдный закуток, где можно было бы сбросить Скрыля.
Грабер хлопнул себя по коленям:
— Так. И что же у нас нового? — Скрыля он, конечно же, узнал: не зря пялился в монитор при снятии информации в ритуальном бюро.
— Похоже, что наш путь лежит в Кемерово.
— Конечно.
Рука, уже покинувшая внутренний карман, потянулась обратно. Пальцы коснулись рукояти лучевика. Ронин не любил запугивать женщин, тем паче — не очень молодых, к тому же обстановка похоронного зала способствовала некоторому соблюдению приличий. Но ничего не поделаешь: раз мадам оказалась такой железной, придется допрашивать ее под дулом лучевика.
В этот момент позади раздался звук разъезжающихся дверей. Тут же вновь заиграла музыка.
— О господи! — Женщина, разом потеряв всю свою высокомерность, крикнула куда-то вверх; — Жора, разберись с полицией! У меня обряд! — И вновь обратила негодующий взгляд на ронина: — Да садитесь же скорее в свою машину, инспектор!!!
Ронин вернулся в кабину, бросив мимоходом взгляд на портал: скорбящие, толпившиеся там вокруг большого ящика комодного типа, все до одного имели растерянный вид: что может больше изумить людей, прибывших на похороны, чем трейлер совсем не маленьких размеров «Минотавр», разместившийся посередине похоронного зала? Разве что свадьба?..
Ронин только собирался дать газ, чтобы покинуть зал через большие парадные двери, как вдруг пол под машиной дрогнул и под аккомпанемент траурного марша стал опускаться вниз — величаво, без лишней по — спешности: зачем окончательно портить людям впечатления от церемонии проводов? Сверху сомкнулись стальные створки люка. «Словно над очередным усопшим», — Подумал ронин.
* * *
Платформа остановилась, коснувшись пола в длинном помещении без окон, с грязноватыми каменными стенами. Вернее, окна здесь имелись: по правой стороне располагались двери трех печей с окошками. В дальних по направлению к машине уже спешил человек — молодой, невысокий, с редкими белесыми волосами, сквозь которые розовела ранними залысинами кожа — не иначе как следствие вредной работы. Брови его по мере приближения вздергивались все выше, что и неудивительно: здесь трейлеру было вовсе не место. «Ничего, внешники могут позволить себе и не такое», — усмехнулся про себя ронин, трогая вперед на несколько метров, чтобы съехать с платформы. Освободившись, она тут же пошла вверх, готовясь принять очередного «клиента».Ронин вышел из машины. Грабер, нервно потерев руки, тоже покинул кабину — а вдруг кейс и в самом деле где-то здесь, ждет не дождется потерянного владельца? Нервозность бывшего шефа техбезопасности нарастала по мере того, как они все ближе подбирались к «сердечнику». Дальнейшая его судьба становилась неприятно призрачной. Но деваться ему все равно было некуда, так что он старательно гнал от себя мрачные мысли, надеясь еще и остаться в прикупе. Нервозность проявлялась в несколько более резких движениях и обильной испарине на лбу.
Жора оказался невысоким крепышом, молодым, суетливым, но в трауре по самый подбородок, с удивленно-приветливым лицом, совсем не гармонирующим ни с этим трауром, ни со всей окружающей околокладбищенской атмосферой. Грешков за собой он явно не чувствовал, поскольку выражение лица его отражало только живейшее любопытство от визита представителей столь секретной и могущественной организации, которая к тому же нечасто удостаивает своим посещением рядовых граждан. А также радость от возможности прервать служебную рутину. Так и видно, как он будет заливать сегодня после работы приятелям в пивной про столь знаменательный случай.
Прослушав тираду ронина о ценных материалах, утерянных в результате ошибки программы, и даже не рискнув заикнуться о предъявлении документов, Жора моментально начал давать показания, явно радуясь возможности посодействовать служителям закона в их увлекательных (разумеется, секретных) расследованиях государственной важности.
Вообще-то дежурил в тот день его сменщик Миша Скрыль.
Ронин дал понять, что предпочел бы обратиться именно к Скрылю. Но у Скрыля сегодня был выходной, а Жоре, оказывается, тоже имелось что сказать по интересующему инспектора делу. И он принялся в подробностях излагать происшествие, которого сам хоть и не видел, зато был наслышан от сменщика,
В тот день, как раз во время, названное инспектором, в Ореховом зале были назначены похороны космолетчика, геройски погибшего при столкновении с космическим телом неизвестной природы (под названием, кажется, метеорит или метеозонд). Покойный изъявил желание (разумеется, еще при жизни), чтобы его похоронили на родине — здесь, в Москве-ЖН. Космолетчик, сами понимаете, редчайшая в наше время профессия, героическая, а тут еще увлекательные обстоятельства гибели — короче, Скрыль с нетерпением ожидал церемонии прощания с героем, даже попросил Жору провести внеплановую подстройку мониторов в Ореховом… Да-да, сейчас уже по теме. Так вот, по рассказу Скрыля: когда в назначенный час распахнулись двери портала и его глазам предстал металлический саркофаг, изготовленный в форме криогенной капсулы, в окружении людей в мундирах Космического корпуса — покорителей новых миров, с мужественными лицами, суровыми от скорби… Короче?.. Короче, когда вся компания появилась в портале и уже грянула музыка, что-то там вспыхнуло, грохнуло, и прямо на саркофаг свалился черный чемоданчик, окутанный дымом. В остальном церемония мало чем отличалась от обычной и не впечатлила бы Скрыля, если бы не этот эпизод: подбросить вслед за процессией забытый портфель, по горячему следу, в еще задействованный порт — это ж надо же!.. Ну, теперь-то уже понятно, что портфель попал сюда по ошибке…
— И где же он находится теперь? — не выдержал Грабер.
Жора пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, с собой забрали эти… герои-космопроходцы…
Тут Грабер сорвался с тормозов:
— Вы отдаете себе отчет, что кейс не имел никакого отношения к этим космическим проходимцам? Вы обязаны были действовать по инструкции: изъять из порта посторонний предмет и сохранить его вплоть до появления владельца!
Жора пожал плечами более энергично, изобразив что-то вроде полной непричастности: да, теперь он это понимал. Он даже понимал, чем может грозить Скрылю нарушение инструкций, повлекшее за собой пропажу важных государственных документов. Но он-то здесь при чем?..
Ронин, со своей стороны, вовсе не был уверен в том, что инструкция предписывала хранить свалившийся в порт невесть откуда посторонний предмет в ожидании владельца: по личному опыту он знал, что такого рода «подкидыши» нередко бывают наполнены взрывчаткой. Поэтому по инструкции Скрылю скорее всего следовало доложить о кейсе куда следует, причем в кратчайшие сроки.
«Не видать бы тогда Граберу черного кейса, а вместе с ним, возможно, и всем нам — бессмертия: что-то уж больно он печется об этом ящике — не в нем ли наш „сердечник“? Стоит просчитать процентную вероятность. А пока…»
— Нам необходима вся информация, касающаяся этого пилота, и, по возможности, о людях, провожавших его в последний путь.
— Это в операторской. Идемте.
Они прошли к дальней стене помещения, к открытой двери в тесную конурку, набитую мониторами и провонявшую дымом и потом: система вытяжки здесь была ни к черту. Только для печей постарались.
* * *
Подключившись к стоявшему здесь коминсу, ро-нин снял информацию с местной базы о Скрыле Михаиле (фотография, место жительства) и о покойном пилоте (Гарсиа Мартинес, лейтенант Космофлота, личный номер, доставка тела из Москвы-Н2/04/00), стер с базы информацию о нем и о состоявшемся обряде, а также сегодняшнюю запись прибытия трейлера, затем просочился в основную базу данных, где отыскал более подробные сведения о Мартинесе, в том числе о последнем месте работы (корабль глубокой космической разведки «Боливия» под номером 775-5), обо всех членах его команды, порте приписки, а также о том, где именно корабль должен пребывать в данное время — Земля-Н2/04/00 (судя по индексу — только что открытый мир), стоянка — город Кемерово-Н2/04/00, единственный портал на планете — временный, адрес-код соответствует порталу «Боливии». Объяснялось это просто: каждый корабль-разведчик был автономен и имел на борту свой портал. Команда и капитан являлись через этот портал на борт, как правило, только когда с корабля поступало сообщение об открытии новой планеты. Затем проводилась разведка с орбиты, выяснялась степень ее пригодности для жизни, отмечались залежи полезных ископаемых и в соответствии с этим выбиралось место для посадки. После приземления в метрополию посылался запрос, и на новую планету через портал корабля вместе со стройматериалами и техническим оборудованием начинали прибывать рабочие и специалисты — в соответствии с тем, какие разработки планировалось там вести. Они для начала строили стационарный портал и основывали вокруг него первый город, а корабль менял дислокацию — перелетал в другое полушарие, к новым залежам чего-нибудь, и «высаживал» там новую партию поселенцев. Основав достаточное количество городов, корабль покидал планету, после чего его команда, проложив новый курс, покидала борт через портал до следующей оказии.Времени на снятие информации ушло не так уж много."Докопаются, конечно, — всех концов не спрячешь. Опять же свидетели: здешние служащие и скорбящий народ, видевший меня с трейлером — прямо на похоронах, в Ореховом-то зале! Вколоть бы им всем по три кубика, чтобы память отшибло, да где там — напрасные мечты. Но повозиться нашим ищейкам придется.
Грабер все это время сидел рядом, пристально уставясь в монитор. Может, он так медитирует? Или делает вид, что контролирует процесс? Что-что, а изображать начальство Грабер умел: бедный Жора не то чтобы обратиться, а и взглянуть в его сторону не решался.
Хронос, сиречь время, как всегда, поджимал. А ведь еще предстоит найти и «допросить» подлинного очевидца — того, кто видел, куда именно делся кейс после того, как в дыму и пламени рухнул на покойного.
Затерев следы вторжения в систему, ронин отключил коминс и обернулся к Жоре
— Где сейчас может находиться Скрыль помимо своего дома? Жора поглядел на часы:
— У нас сейчас шесть двадцать пять… Так он в пивном баре наверняка! Здесь недалеко: от нас по улице направо и сразу налево, первый поворот, нижний уровень…
— Хорошо. Как нам отсюда удобней выехать?
И чтобы без лишнего шума.
— Если только обратно через зал… Следующий ритуал через два часа… — Жора чесал в затылке. — Потом в холл — там у нас двери широкие, как раз проедете. И через парадный подъезд… — Жора засуетился. — Я вам сейчас выход открою!..
— Сколько у вас наверху еще служащих?
— Только Адель Николаевна. Начальство у нас в соседнем корпусе, — докладывал Жора, уже спеша вслед за ними к машине. — Может, доложить?..
— Адель Николаевна, наверное, уже доложила. — Ронин показал глазами вверх.
— Так у нее ж обряд!
Доставившая их сюда платформа как раз пошла вниз: обряд, очевидно, закончился. На платформе возле «комода» стояла та самая мадам. То есть скорее всего — мадемуазель, невзирая на возраст: по немолодой женщине это, как правило, можно определить с точностью до одной десятой доли процента. Ронин подумал, что опускаться вниз вместе с гробом было явным нарушением обряда. Хорошо еще, что она явилась сюда одна (покойник не в счет), не сбегав предварительно за начальством: не терпелось, как видно, самой разобраться с этим нахалом инспектором. — Ну вот… — произнес Жора растерянно, словно школьник, застуканный завучем за игрой в шпионов в учебное время. И не произнес больше ни слова до тех пор, пока дама не оказалась внизу. Спустившись, она направилась командирским шагом в обход трейлера,
Где на ходу начав раздраженно говорить:
— Что вы себе позволяете, инспектор? Это выходит все рамки! Здесь похоронное бюро, а не станция для парковки машин!
Ронин, поморщившись, двинулся ей навстречу, протягивая руку уже не в карман за лучевиком, а к поясу за шокером. Он предпочел бы иметь дело со щенком Каменским и дюжиной оперов СВБ, чем пререкаться с одной такой вздорной «мадемуазель».
— Как бы далеко ни заходили ваши полномочия, инспектор, предупреждаю, что это вам так просто…
Ронин поднял руку, и дама, умолкнув на полуслове, стала падать. Он ее подхватил и аккуратно уложил у стены.
Шокер — вот лучшее средство от стервозных старух! Погрузить ее в сон спецударом он не рискнул: старушка, божий одуванчик — убить ведь можно одним пальцем!
— Дело особой секретности, разглашению не подлежит, поэтому я вынужден буду вколоть препарат, который заблокирует ее память, — говорил ронин обалдевшему Жоре, обнажая женщине локоть. Из-под обалдения на лице Жоры явственно проступало злорадство — можно себе представить, как достала его эта милая бабушка!
— У нас сегодня еще десять обрядов, — пробормотал он. — Вызову Марью Сергевну, скажу, что старуха приболела… А скоро она очнется?
— Часа через три.
Грабер, стоявший в сторонке, кивнул на Жору;
— Этому тоже вколи.
Ронин усмехнулся: с таким же успехом можно командовать и солнцем, главное, только вовремя сказать ему: «Садись!»
Закусив губу, Жора наблюдал, как инспектор повторно наполняет шприц. Когда игла вошла в вену, вскинул глаза — лужицы боли и почти детского восхищения:
— Эх, жалко, что все забуду.
— Скажи спасибо.
— Вот это жизнь!
— Да уж. Это тебе не жмуриков печь по дюжине в день.
Они сели в машину и сдали назад — на платформу, потеснив тележку с гробом. Жора, то и дело оглядываясь, нажал кнопку на пульте возле печи.
Поехали!
Забывать начнет минут через пять — Марью Сергевну вызвать успеет. А заодно и старуху уложит куда-нибудь поудобней. Да хоть на тот же стол, вместо гроба! Лишь бы сгоряча в печку не сплавил.
Вот и зал, уже пустующий. Отсюда в холл — там тоже никого — и через распахнутые двери на улицу,
Из бюро выехали без приключений. Хоть какая-то разрядка. Что бы там ни говорил Грабер, повезло им с конторой — все большое, монументальное, включая двери, и народ сюда лишний раз не заглянет.
Выезд трейлера из парадного подъезда юдоли скорби сенсации снаружи не произвел: редкие машины, редкие прохожие, сырая грязь и мусор на тротуарах. Домов в обычном понимании нет, улицы напоминают лабиринт, прорезанный в толще жилого массива. Кругом отвесные стены и серая полоса туч где-то высоко вверху. Окраина, спальный район. Весь центр города грандиозный промышленный комплекс по производству изделий из пластмасс. Мне уже доводилось бывать здесь: типичный «город-труженик-барак», планета класса "Ж". А все Южное полушарие — одна огромная промзона химической и перерабатывающей промышленности. Там свой смог, и тучи там должны быть другие.
Бар нашли быстро. Припарковались неподалеку от входа. На сей раз я решил идти один: Грабер было намылился, но я сказал:
— Жди здесь. Не ровен час машину уведут. И за яйцеголовым присмотри. Если что — вызовешь по коминсу.
В этих краях угон машин — дело обычное, можно сказать, повсеместная практика. И Грабер послушался — остался караулить машину. А я вышел «на свежий воздух», провонявший душной пластмассовой химией с примесью помойки.
Прошел в заведение, спустился по лестнице: тесный подвал с низким потолком, стулья, столики, бар, автоматическая обслуга. Никаких потуг со стороны хозяев придать помещению хоть толику крутизны или уюта: кому оно надо? Сюда за другим ходят.
Зачем сюда ходят, становилось ясно при одном взгляде на контингент. Хотя посетителей в пивной осело изрядно, народ был не шумный, а какой-то сосредоточенный: процесс поглощения спиртного у этих людей немногим отличался от производственного процесса. Интересно, они и детей так же штампуют — сосредоточенно, угрюмо и до полного отупения? Ладно. Если они и раскочегарятся, то позже. А пока начало вечера, большинство завсегдатаев только что с дневной.
Скрыля я вычислил почти сразу, хоть тот и сидел за стойкой вполоборота, чуть ли не спиной: чем-то он отличался от других, чем-то трудноопределимым — профессия, что ли, накладывает отпечаток?..
Устроился на высоком табурете рядом, заказал себе «Гессер», но к бокалу пока не притрагивался. Посидев с минуту, неторопливо развернулся к соседу парень лет двадцати пяти, не то чтобы тощий, скорее жилистый. Вид скучающий.
Сейчас по всем правилам мне следовало бы выпить бокал-другой, невзначай завести разговор, познакомиться между делом, угостить пивом от широты души, а там и ответная полагается, и уже, глядишь, сидим чуть не в обнимку, как старые приятели, и байки травим по интересам. Повернуть беседу в нужное русло, задать пару сопутствующих вопросов — и он сам тебе все выложит, да еще рад будет душу излить. Операция чем-то напоминает аккуратный взлом программы информационного, сервера.
Да только такого рода «взлом» требует времени, которого у меня нет. Да и парень явно себе на уме, не то что Хорек был. На раскрутку такого наверняка уйдет целый вечер. Так что придется идти другим путем под кодовым названием «прошибание сейфа, где лежит информация, башкой со всего разбега». Значит, берем разбег. Я внутренне собрался, настроился. И вперед:
— Михаил Скрыль?
Тот обернулся, смерил меня цепким взглядом:
— Ну. А в чем дело?
Принял уже изрядно, хотя по виду не скажешь. И держится хорошо. Уверенно. До поры.
— Инспектор Ленорман. — Я прикоснулся к нагрудному карману, но никаких документов, естественно, оттуда не достал, а вместо этого вынул ручку (золотой «Паркер», сувенир «от Левински»). — Я должен задать вам несколько вопросов. — Вы что, из полиции?.. — Скрыль зыркнул по сторонам, в глазах промелькнула легкая паника: за каждым таким быстроглазым водится какой-нибудь грешок, способный заинтересовать правоохранительн . органы. А за кем не водится, тот все равно пугается после таких слов — инстинктивно, наверное. Ага, здесь есть чем поинтересоваться, будь я в натуре псом. Но мне-то это до лампочки, только бы нащупать крючок да подсечь этого Скрыля. Ну, чтобы без лишних эффектов и без насилия обойтись. По-тихому.
— Речь идет о пропаже ценных документов. Есть сведения, что некие материалы попали в портал вашей фирмы двадцать шестого мая в десять часов утра.
— А удостоверение можете показать? — Страх в глазах Скрыля поугас, сменившись хитрым прищуром. Ушлый гаденыш. Не иначе как у Адели Николаевны научился требовать у властей ксиву. Придется все же брать на испуг.
— Я не из полиции, — сказал я, уставив взгляд ему в переносицу. — Я гораздо хуже. И я хочу знать, куда подевался черный кейс, после того как на твоих глазах свалился в портал вашего мертвятника.
Скрыль, заморгав, отвел взгляд. Покачал ногой. Уронил отрывисто куда-то в сторону:
— Мне нужны деньги.
Я внутренне улыбнулся, представляя, что упираю ему в переносицу примитивную механическую дрель. И какие же мы отчаянные! Деньжат щенок захотел срубить со строгого дяди за дерьмовую информацию? Поучись-ка сначала, как это делается.
Я приподнял бровь:
— Сто?..
— Где сто, там и пятьсот, — нахально ухмыльнулся Скрыль.
— Триста, — сказал я быстро, мысленно увеличивая обороты дрели. Ай да орлы в этом вонючем бараке!
— Где триста, там и шестьсот, — совсем обнаглел Скрыль. «Убогая, надо сказать, манера торговаться», отметил я про себя, уже прикидывая, как бы половчее и незаметней врубить ему по пропитанной паршивым алкоголем печени. И уже из чистого любопытства уронил:
— Четыреста.
— Где четыреста, там и… .
— Достаточно, — оборвал его я. — Теперь по теме. Ты нарушил инструкцию, дружок! («Тьфу! Любимое словцо Клавдия. Впрочем, к месту».) И сам об этом прекрасно знаешь. Ты обязан был доложить о кейсе в органы безопасности, причем немедленно. Из-за тебя пропали ценные правительственные документы. Которые мне, между прочим, поручено найти. А теперь угадай, почему я сам отыскал тебя в этой вонючей дыре? Вместо того чтобы вызвать в свой кабинет под конвоем и допросить особыми методами?.. И почему я не предъявляю тебе своих документов? Уже догадался? Правильно — всем нужны деньги. И мне тоже. Кстати, не так уж много. Скажем так — с тебя информация о кейсе и… пятьсот кредов наличными. Иначе самое меньшее, что я тебе гарантирую, — это увольнение с работы с понижением на категорию планеты.
Скрыль спал с лица.
— Я ничего не нарушал… Я думал, это их портфель, потому что.. — Тут он немного взбодрился. — Потому что он прибыл вместе с телом! Так и лежал — прямо на саркофаге! — Пятьсот. Плюс информация. И в отчете будет на писано, что он лежал прямо на саркофаге. Скрыль наморщился, весь напрягся и наконец выдавил:
— Сто. — И сразу, во избежание дальнейшего торга, выложил на стойку деньги — кучу измятых бумажек. Нервно пересчитал, добавил еще одну, сложил и пригладил. Я покосился презрительно:
— Где сто, там и триста?..
— У меня больше нет, — насупился Скрыль. — Последние сегодня снял.
Я цинично усмехнулся — последние, как же. Ты с кем, гаденыш, тягаться вздумал?
— Обсудим степень твоей кредитоспособности чуть позже. Для начала меня интересует информация по кейсу.
— Они его с собой забрали, — сказал Скрыль обреченно.
— Кто это «они»?
— Я не знаю!.. Правда! Ну, там пилоты были… С Москвы… Индекс не помню… Аш два ноль ноль… Нет, не помню. Один его сначала подхватил, в форме, вроде капитан — это когда он с крышки соскользнул…
— Разборчивей! Кто соскользнул? Капитан? Откуда?
— Нет, кейс. Соскользнул с крышки саркофага. А капитан его подхватил. И передал мужику в сером комбезе. Тот с ним так и простоял всю церемонию. А потом с собой унес.
— Приметы.
— Чьи?…
— Не саркофага же. Этого в сером.
— В сером… Значит, так. Лет где-то за сорок. Габариты средние, под гроб-сороковку. Волосы с сединой… Замотанный такой с виду, вроде как озабоченный чем-то… Ну вот и все вроде…
— Хорошо.
Я залпом осушил свой бокал — здешняя вонь, кажется, просто оседает на гортани, вызывая желание прополоскать горло, — и как они тут живут, навозники?.. Поднялся. Сказал напоследок:
— Рекомендую никому о нашем разговоре не рассказывать. Для вашего же, гражданин Скрыль, блага. — И пошел на выход. Деньги остались лежать на стойке.
Стал бы инспектор по особым делам рисковать карьерой, марая руки о твои жалкие сотни! Но для Скрыля, конечно, такое поведение инспектора было вполне естественным и логичным.
В том, что Скрыль не станет делиться подробностями беседы со своими друзьями и сослуживцами, я не сомневался ни на секунду.
Но если на его контору выйдут наши ищейки (выйдут, выйдут, даже не сомневайся), то Скрыль для нас чистая засветка. Стопроцентная. Вот кому надо было бы в первую очередь вколоть блокаду — кубиков этак шесть, чтобы у него всю последнюю декаду как варкла языком слизала из памяти. Но не караулить же его в здешнем сортире? Это скорее по части Грабера. Хотя это мог бы быть выход. Что остается?
Наверное, проще было бы вывести Скрыля из заведения под дулом лучевика, особо его не афишируя. Но в последний момент я решил сделать ставку на оставленные деньги: если Скрыль хоть немного соображает, то сейчас поймет, что информацию-то он выдал, но его сделка с должностным лицом не состоялась. Поскольку для инспектора по особо важным делам сумма в сто кредов просто смешна.
А деньги у него есть. Это как пить дать. Ну и дерьмовое же у них здесь пиво!
и Ронин вышел на улицу. Темнело. И дождик накрапывал. Закурил, стоя у дверей бара. И не торопясь направился к машине.
— Инспектор! Подождите! — Ронин, не оборачиваясь, подошел к дверце. — Инспектор!.. — Дверца скользнула вверх. Кинув взгляд в глубь салона на оживившегося было Грабера, ронин неспешно обернулся. — Вот, возьмите деньги. Я сейчас занял. («Как же, занял. Кого ты лечишь, гробовых дел мастер! Снял со счета и наверняка не последние»). Здесь все, что вы просили. Все пятьсот.
— Очень хорошо. — Ронин вскинул руку, и купюры посыпались на тротуар. Он подхватил обмякшее тело. Подался назад, затаскивая его за собой в салон — от лишних глаз.
Грабер, сволочь, вместо того чтобы помочь, быстренько выскочил с другой стороны машины и, обойдя спереди, стал торопливо собирать деньги: слово «пятьсот» он хорошо расслышал.
Да черт с ним, так даже удобнее — места больше.
Из двери в заднее отделение выглянула Жен:
— Что тут у тебя? Очередной свидетель? Медицинская помощь требуется?
— Подкинь псиблокады шесть кубиков. У меня кончилась.
— Шесть? И все ему?..
— Этот слишком много знает. Прежде чем скрыться, она протянула влажный тампончик:
— На вот, хоть кожу продезинфицируй. Пока ронин дезинфицировал кожу, она вновь появилась, высыпала ему на протянутую ладонь горсть ампул:
— Шесть. Как раз последние.
Лошадиная доза. Ох и достали же вы меня, граждане свидетели, со своими глубоко упрятанными венами!..
Все. Дефицитный препарат кончился. С этой минуты начинаем плодить очевидцев.
Грабер, покряхтывая, залез в машину, потеснив бесчувственного очевидца. Впрочем, уже не очевидца. А просто постороннее бесчувственное тело, чьи денежки он только что прикарманил. Старый лис выглядел весьма довольным собой. Тронулись.
Ронин миновал пару кварталов, высматривая какой-нибудь безлюдный закуток, где можно было бы сбросить Скрыля.
Грабер хлопнул себя по коленям:
— Так. И что же у нас нового? — Скрыля он, конечно же, узнал: не зря пялился в монитор при снятии информации в ритуальном бюро.
— Похоже, что наш путь лежит в Кемерово.