Симонова Мария. Похитители бессмертия

   — По той же причине, — обронил ронин, коснувшись своего виска. Он мог говорить правду. А мог и блефовать. Так что с Грабером они сейчас были на равных: каждый владел информацией, необходимой и недоступной другому.
   — У нас действительно мало времени. — При этих словах Грабер посмотрел не на часы, а, как ни странно, с на ползущее к закату солнце. — Перейдем к делу. Ты мне нужен. Зачем именно — тебя пока не касается. — Ронин усмехнулся: он подозревал, зачем именно он с сейчас, может быть нужен — и не только Граберу. Сам он не был уверен в том, что ему нужен Грабер. Это еще требовало доказательств. Грабер тем временем продолен жал: — Рунге и аппаратуру можешь пока оставить при
   себе. Тебя же, насколько я понимаю, должен интересовать «сердечник». О местонахождении которого известно только мне…
   Уверенно излагает. Вот именно — «грузить» имеет смысл только уверенно. Может, и нет никакого «сердечника», просто матерый лис пытается кружным путем подобраться к аппаратуре. А может, есть. И подвел же ты меня, яйцеголовый, со своим ранением! Ладно, так и быть. Сколько там хрычу еще требуется на восстановление организма — 25-30 часов? Но очухается-то он наверняка пораньше. Ладно, старый лис, еще часов двадцать жизни ты себе выиграл".
   Ронин вопросительно приподнял бровь.
   — И что из этого следует?
   — Что с этой минуты ты поступаешь в мое распоряжение.
   Ронин не сдержал саркастической ухмылки. Опять в его распоряжение! Эк он ловко все повернул! А ведь только что был кандидатом на «скок»!
   Еще мальчишкой на старой Земле Дик усвоил железный закон выбора вожака в маленькой стае: ты можешь сколько угодно шантажировать, ставить условия, угрожать, заноситься, гнуть пальцы, но командовать в группе все равно будет тот, кто сильнее. Сильнее не столько физически: в борьбе за власть физическая сила давала, разумеется, ряд дополнительных преимуществ, но не более того. Этими дополнительными преимуществами Грабер явно не обладал. И с законами маленькой стаи, противостоящей всему, что не она, в данном случае — всему миру, до сих пор не сталкивался. Зато явно считал себя прирожденным руководителем.
   «Ну так и быть, пораспоряжайся. Пока».
   Чем Грабер в данный момент уже вовсю и занимался, словно и не покидал своего кабинета в центре:
   — Вопросов не задавать. Будешь выполнять работу, которая от тебя потребуется. Сейчас иди в свою машину: мы едем в Каширский район. Там и получишь первые инструкции.
   Ронин кивнул:
   — Должен предупредить, что я не один.
   Грабер, вздернув брови, глянул в сторону его машины. Понимающе ухмыльнулся;
   — Рунге?..
   — Это само собой. И при нем еще врач.
   — …Понимаю. Профессору немножко досталось в переделке?
   — Совсем немножко. Но, учитывая его возраст… Грабер поморщился:
   — Что ж… Пусть будет врач.
   «А почему бы не поставить все на свои места?» — подумалось ронину, и он вновь постучал карандашом по ладони:
   — Да, совсем забыл спросить вас, шеф… А почему бы мне и не отрезать вам кое-что другое. Ну скажем, в порядке разблокирования. Не голову. И повторить эту операцию, пока вы мне сами не соизволите сказать код деблокирования? Мне такой вариант представляется предпочтительным. Да и место здесь тихое. На моей родине есть такой здравый обычай — делают местную анестезию и медленно, на глазах у клиента отрезают ему какой-нибудь орган. Потом ждут, когда кончится наркоз. Потом просто ждут. Потом опять делают анестезию. Операцию повторяют нужное количество раз…
   Грабер поперхнулся и побледнел — все ж таки сапиенс, хоть и из лисьей породы. Нахмурился, провел по волосам рукой. Ронин скептически наблюдал за его манипуляциями. Молчал, держал паузу. Потом подытожил:
   — Вижу, возразить вам нечего. О'кей, И все же я принимаю ваше любезное предложение о партнерстве. С одной поправкой — инструкции буду давать я. От вас же потребуется содействие в нашем общем деле. Ну и, конечно, ваш счет на предъявителя. Ведь он у вас есть, верно?
   Ронин, развернувшись, пошел к машине. Злясь про себя, но и ухмыляясь: не стоило так откровенно нажимать на Грабера. Если предстоит совместная акция, нельзя иметь под боком явного врага. Их и так больше чем достаточно. Тем паче, что придется первое время использовать его средства и связи. И деньги, деньги! Обращаться к своим счетам ронин пока не мог — Клавдий наверняка распорядился взять их под контроль, а личная карта Бессона имеет на счету лишь подъемные охранника. Гроши, в общем.
   Ронин поморщился. И так-то придется таскать за собой практически бесполезную в острых ситуациях команду, так еще и заведомого иуду на хребет брать.
   А его дальнейшие действия ясны как божий день — мотать отсюда, путая мозги аппаратуре портов. Именно. то, чем и сам ронин собирался заняться сразу по окончании переговоров, Но он-то планировал забрать аппаратуру и «допрыгать» сегодня до берлоги…
   Грабер все еще стоял, что твой тополь в чистом поле. Ронин подумал мгновение и пошел назад, бросив на ходу:
   — Грабер! Нам не стоит распыляться. Поэтому вы сядете в нашу машину. А свою запрограммируйте на беспосадочный перелет, скажем, в… На сколько там у. вас хватит энергии? На триста пятьдесят километров? Значит, до Бологого. И на любую общественную стоянку. Даже если ее обнаружат, то не сразу. И не стойте столбом.
   Грабер еще раз задумчиво посмотрел на ронина, на черную черту рядом со своими роскошными «казаками», на «Феррари». Кивнул и нырнул в кабину своей ' «Тойоты». Через минуту он уже опять был снаружи, а флаер снялся с места и, сверкнув лакированным бортом, бодро отправился в сторону трассы. Ронин, заняв место водителя в машине Жен, отметил про себя, что новоявленный партнер даже не поинтересовался, чем это «Феррари» лучше его дорогой модели. И еще неизвестно, кто из них больше засвечен.
   Ронин нажал кнопку на приборной панели, и кресло Жен отъехало назад. Спинка опустилась, и Жен оказалась лежащей рядом с Рунге — ни дать ни взять два спящих голубка, один из которых изрядно потрепанный. Возле ронина поднялось дополнительное сиденье, на которое плюхнулся Грабер. Ронин покосился на него:
   — У меня есть к вам просьба, мон шер партнер. По приезде в город первым долгом смените обувь. Эти ковбойские каблуки окажут вам плохую услугу, если придется передвигаться бесшумно, и не на флаере, как вы привыкли, а пешком. Уж потрудитесь. И еще. Разрядите свой излучатель, что так вызывающе топорщится у вас под мышкой. А лучше отдайте его мне. У меня специальный экранирующий футляр. Давайте, давайте. Все равно я не дам вам шанса им воспользоваться.
   Грабер долго морщился, кряхтел, но пушку все же выложил. Ого! «Супербизон-32»!!! Ай да партнер попался. Ронин выдвинул из «бардачка» чемоданчик из специального сплава. Чрезвычайное положение в городе может подвигнуть внешников проверять наличие мощных энергоносителей и источников питания у граждан. А излишнее внимание им ни к чему. Правда, после гибели принцессы служба безопасности на такую меру не пошла, а то бы мы в «Стекле» и не успели бы пикнуть, как угодили бы в изолятор. И Ром, и Леди со своими дебилами. Есть чем погордиться — значит, акция проведена чисто. Стерильно, можно сказать.
   Ронин отвернулся, но не спешил запускать двигатель. Сначала надо прислушаться к себе — к сторожу-"синдрому", к инстинкту, к окружающему миру. К коминсу, наконец. Дикая тишина. Дикая, но живая. Лес и озеро. А на берегу — свой дом…
   Ронин вспомнил, как его привезли в интернат оскаленным диким волчонком, у которого из всей гаммы человеческих чувств осталось лишь одно — выжить. Урвать. Проглотить и опять выжить. В сущности, он тогда не был человеком. А сейчас?..
   Сейчас надо быть готовым в любой момент уйти на бросок, чтобы… Да, вот именно — чтобы выжить, урвать, проглотить. Ладно. Никто не пеленговал, пока и то хлеб. Только бы не вычислили берлогу на Минске, особенно теперь, когда туда лежит дорога. Отлежаться там пару дней, пока Жен долечит профессора, а тогда уже… Ну, само собой — заняться сборкой аппарата.
   «Черт, — подумал ронин. — Черт, как давно я не работал с командой. Да еще с такой бесполезной. Отвык».
   — А почему это ваш врач без сознания? — поинтересовался Грабер. Это он молодец — сразу подметил, что «медицина» не спит, сморенная выполнением клятвы Гиппократа. А действительно, почему? Пора бы ей вернуться в бренный мир и выслушать еще немало неприятных известий.
   — Что вы делаете, Бессон? Какого черта?! Возглас новоявленного партнера вывел меня из глубокого раздумья по поводу предстоящего объяснения с Жен. Неприятно, если этот Грабер станет свидетелем нашей, хм… Как бы это помягче выразиться… Размолвки, что ли. Не стоит ему этого видеть. И так все скользко, как обледеневший карниз.
   — Что вы делаете, Бессон?! — Голос Грабера натянулся и зазвенел. — Почему мы движемся опять в Москву, я вас спрашиваю!
   Придется отвечать, пока у него истерика не случилась. Хватит мне и Жен с профессором. А то полная машина обморочных беглецов — это уже перебор.
   — Видете ли, партнер. На планете объявлено черезвычайное положение. Выезды из столицы контролируются внешниками. Порталы дальнего следования тоже. Машина, движущаяся из города, вызывает подозрения. А значит, не исключена проверка. Вам это понятно? Да и оборудование нужно забрать.
   Замолк. Кивает. Молодец. Сразу видно — бывший безопасник.
   Так. На чем там мы остановились-то? Жен. Скоро пора будет хлестать ее по щекам — яйцеголовому необходимы стимуляторы, значит, нужно заехать в аптеку. Это ведь по ее части, у нее и лицензия на врачебную деятельность. К тому же она — единственный в нашем обществе, кто не в розыске у безопасников. По крайней мере по сети новостей не передавали…
   Впереди замаячил пост — два патрульных байка, «канарейки», мать их, и черная капля оперативной машины. Скосил глаза — Грабер нервничает. Сзади слабый не то вздох, не то стон. Жен. Оживает. И как не вовремя!
   Спокойно. Сбросить газ. Круглые зеркально-слепые шлемы постовых проводили наш экипаж, но тормозить не стали. Лишь мигнул бортовой коминс, отзываясь на автозапрос следящей системы. И мой мигнул — значит, пеленгуют, сканируют пассажиров. Интересно. Как удачно, что я тогда Ксану не продал свой антипеленг. А уж как он просил. Еще бы! Ни у кого такой штучки не было. Я ее сам собрал еще пару лет назад…
   Проехали, перевели дух. Пока порядок, тьфу-тьфу-тьфу. Теперь бы остановиться не помешает где-нибудь на частной квартире. В отель нельзя, а кружить безостановочно по улицам — дело не из приятных. Даже с учетом того, что «Феррари» достаточно комфортно оснащен и оборудован. Даже жить можно, но разве это жизнь?
   — Послушайте, Грабер. Нет ли у вас конспиративной квартиры в этом городе?
   — Неужели вы, Бессон, не предусмотрели запасного укрытия?
   Язвит? Это правильно. Это верно. Тебя я на своей шее не предусмотрел — вот в чем дело.
   — Если бы не ваша с Силаевым мышиная возня, Отто, я бы уже был за тридевять миров отсюда в обществе нашего очаровательного доктора и жизнелюбивого профессора. Можно, конечно, прибегнуть к услугам коллег по цеху… — Незачем этому хлыщу знать, что сам Клавдий объявил меня вне закона. Нашего, замечу, закона. — — Но нам лишний риск ни к чему. Да и делиться как бы не пришлось.
   Это его проняло, потянулся к коминсу… Ого, да у него их целых два! Разумно. Молодец начальник.
   — Кому это вы?
   — Да есть тут один, — неохотно цедит Грабер. — Кое-чем мне обязан… Только бы он на планете оказался…
   Морщится — видать, не оказалось жучка. Автоответчик?
   — Автоответчик, — подтвердил Грабер мое предположение, основанное на чистой физиономике. — Предлагает после девяти перезвонить. Может, пока в отель? Здесь недалеко есть один подходящий.
   — В отель нежелательно. Нам еще аппаратуру надо забрать, а значит, трейлер нужен.
   Трейлер нам действительно нужен позарез, не век же куковать в этой роскошной тачке. Рано или поздно она засветится. Но это не горит, это для Грабера в порядке информации говорю. А сам тем временем прокручиваю в голове одну соблазнительную мыслишку — а не звякнуть ли снова Григорию? Очень соблазнительная мысль. Ладно. Пока отложим — попробуем сами справиться.
   Город, казалось, жил своей обычной послеобеденной жизнью. Но ронина это впечатление обмануть не могло может быть, патрулей СВБ и не видно на улицах, но они есть. Просто Москва-Рбб достаточно большой административный центр, чтобы устраивать облавы в открытую и тем самым нервировать нежные чувства обывателей. Это может дестабилизировать обстановку в городе, вызвать массовую истерию. Например — волну самоубийств на почве мании преследования. Такие случаи уже бывали, и не раз. Это как у китов — уж больно впечатлительно коренное население. Не стоит им видеть усиленные патрули, а о ходе расследования и о поимке преступников лучше узнать по сети новостей. Куда спокойнее, и нервы щекочет.
   В том, что преступники будут пойманы, сомневаться не приходилось. Другое дело — будут ли это именно те преступники? То есть ронин и компания. А уж про хейворков Гильдии, которых, должно быть, немало на улицах Москвы, и говорить нечего. Именно поэтому вариант с непрерывным перемещением по городу ронин оставлял на самый крайний случай. Ведь Ром знал примерные варианты маршрута — вместе же отрабатывали. А значит, не мог не поставить в известность об этом людей Клавдия.
   При воспоминании о бывшем напарнике слегка заныло прошитое лучевиком и давно зажившее плечо. Надо же — напоминает о себе. Сзади зашевелилась Жен. Пора бы, пора. Ронин посмотрел в обзорное зеркало — Жен неуклюже ворочалась на диване, потом в некотором изумлении огляделась по сторонам, словно человек, очнувшийся от глубокого сна в незнакомом месте. Да нет, опознала родную машину, удивленно похлопала глазами, но осмысление обстановки шло пока медленно. Ничего, сейчас кофе заварим, и проснется наша дорогая Жен окончательно.
   Ронин задал бортовому мини-бару программу кофе-эспрессо, а сам начал искать место для парковки. Они были в торговом районе. Самое время Граберу пойти переобуться, пока он разъяснит Жен, что к чему.
   Припарковался. Обернулся к Граберу:
   — Вон там, только уровнем ниже, есть обувной магазин. — Грабер быстро взглянул на него. Из флаера ему выходить не хотелось. Да и ронин предпочел бы не выпускать бывшего шефа из машины без присмотра. Но девушку одну тоже не оставишь. — Сходите туда, партнер, прикупите себе обувь более подходящую, желательно спортивную. А мы подождем вас здесь. Заодно и прихватите чего-нибудь перекусить. Нам предстоит еще много сделать сегодня. Вот… — И он протянул Граберу мгновенную краску для волос. — Причешитесь этим. И будьте предельно осторожны.
   В кабине установилась тягостная пауза, рожденная недоверием присутствующих друг к другу. Инстинкт пока помалкивал, но ронин не расслаблялся — обстановка может измениться в любую минуту.
   — Грабер, мы теряем время.
   — Когда очнется Рунге?
   — Через десять часов. — Ронин сознательно сократил период восстановления хрыча. — Время у нас еще есть. Не волнуйтесь, Грабер. Если вы меня не обманули насчет сердечника, мы вас обязательно дождемся. Обязательно, — повторил он с нажимом.
   И Грабер поверил. Хапнул флакон, щедро выдавил содержимое на расческу и несколько раз махнул по волосам, глядя на себя в обзорное зеркало. Осторожно положил расческу на панель, потер руки, судорожно, словно ныряльщик, вздохнул и выскочил из машины. Хлопнула дверца, и силовой колпак вновь накрыл флаер.
   Жен пока не произнесла ни слова. Ронин пытался из прошлого опыта общения с ней понять — хорошо это или плохо. Выходило, что хорошо. Значит, эмоции пока побоку. Однако резкие нарушения сложившегося уклада непредсказуемо меняют линию поведения многих людей. Даже таких волевых и честолюбивых, как Жен.
   Но и Грабера оставлять без присмотра нельзя, уж больно он нервно покинул флаер. Черт, вот так дилемма!
   Ронин нарушил молчание. Говорил очень быстро:
   — Жен, девочка. Мне нужно отлучиться. Пожалуйста, не делай глупостей — не звони никому, не пытайся покинуть машину, не уезжай. Мы сейчас в одной упряжке, и нас пасет Гильдия. Ты же знаешь, что это значит? — Она медленно, еще неуверенно кивнула. Это уже прогресс. — Один раз мы ушли от Клавдия, другой раз это может не пройти. А тот человек… Он — важное звено в моем плане, и мне необходимо убедиться, что он все делает правильно. Так что я тебя очень прошу, посиди спокойно две минуты. Попей кофе. Я сейчас вернусь…
   Она вновь медленно кивнула, и ронин с неспокойной душой покинул «Феррари». Отойдя на пару шагов, все же дал команду бортовому коминсу не запускать двигатель без пароля. Все остальное можно. Как говорят у азиатов — на Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Вот так-то.
   Грабер как раз спускался на нижний, восемьдесят четвертый уровень, его плечи уже еле виднелись над уровнем тротуара. Прохожих практически не было, и это создавало дополнительный риск — в толпе легче остаться незамеченным.
   Ронин двинулся к переходу. Ссыпался по лесенке — ступенек двадцать, поворот и еще двадцать. Огляделся — здесь народу немногим больше. Вот и обувная лавка — бутик для состоятельных, коих в этой Москве большая часть. В обширной новомодной витрине двое клиентов примеряли обувь. Удобно — и покупатели и манекены в одном лице. Третий, а это был Грабер, уже сидел у автомата-сапожника. Ступни его уходили в недра автомата, который в данный момент занимался подгонкой обуви. Уже выбрал! Быстро это он.
   Грабер по сторонам не смотрел и вообще выглядел довольно понуро. Даже чуть приподнимал плечи, когда примеряющие делали резкие движения. Но не оглядывался.
   Ронин хмыкнул одобрительно и пошел назад к машине. Похоже, что никаких головорезов у Грабера в запасе нет и, кроме как на Бессона, ему надеяться не на кого. Значит, не соврал, и сердечник действительно у него.
   Посмотрим. А пока есть время сказать Жен пару слов наедине.
   Ронин вернулся на парковочный уровень быстрым шагом, автоматически фиксируя малейшие изменения обстановки на улице. День. Рабочий. Самое спокойное время, лишь с десяток роскошных машин перемещаются от парковки к парковке, от одного магазина к другому — жены чиновников совершают шопинг.
   Пока все тихо.
   Сел в машину, обернулся к яйцеголовому. Дышит ровно, вроде в порядке, если только такое слово применимо к человеку, менее суток назад схлопотавшему заряд из бластера в ребра. Хорошо. Отдыхай, хрыч, набирайся сил. Глянул на Жен, сначала искоса, потом осторожно, не делая резких движений, повернулся к ней
   вместе с сиденьем.
   — Жен…
   Она сидела, обхватив кружку ладонями, словно озябла на ветру. Это понятно — отходняк. Глаза опущены. А ему необходимо сейчас их видеть.
   Ронин полез во внутренний карман, достал флакон с капсулами. Стимулятор. Протянул ей:
   — Возьми.
   Она послушно взяла два синеньких цилиндрика, проглотила, сделала маленький глоток кофе. И ронину вдруг настолько пронзительно стало жаль ее, что он даже сам растерялся от подобного чувства. Как и все парии, он не был склонен к сантиментам. Но жалость не проходила. Хотелось взять ее на руки и нести куда-нибудь за тридевять миров, в самое тихое и безопасное место…
   Расквасился, спец.
   Собраться! «Милая… Не хочу тебя пугать… Нет, не так!»
   — Жен! Наше положение аховое. Не скрою. Нас ищут — и Клавдий и внешники. Вероятно, живыми нас брать не будут. Вся надежда на этого старого хрыча. Это наш спасительный ключик. Но сейчас важно, чтобы мы действовали одной командой. Одной. Ты и я. Тому человеку, что с нами, я не могу доверять. А тебе могу. Помоги мне и себе тоже. Потом, когда все закончится, мы спокойно во всем разберемся. Хорошо?
   Ронин говорил быстро, стараясь и успокоить ее, ободрить и при этом уложиться до возвращения Грабера. Она по-прежнему прихлебывала кофе. Молчала.
   — Жен. Усвой для себя, что мы вне закона. Так уж сложилось. Рассчитывать можно только на себя и на удачу. Но мы выживем. Обязательно.
   Она подняла глаза. Впервые. Губы уже чуть порозовели, но лицо еще не приобрело здорового цвета. Ну да ничего, пройдет.
   — Ты веришь в это? — почти шепот, почти звук…
   Ты веришь, что это имеет смысл, Дик?
   — Да. И у меня к тебе просьба: зови меня, пожалуйста, Константин. Можешь Костя. Особенно при нашем спутнике. Это важно. О'кей? Ну и хорошо. А пока займись, пожалуйста, нашим хрычом. Посмотри, что еще можно сделать. И доверься мне. Пожалуйста.
   Кивнула, развернулась к Рунге. Это уже хорошо. Главное, не сидеть ей без дела. Ронин знал, что работа и возможность жить в центральных мирах, да и деньги тоже, для Жен всегда были важнее самого факта физического существования. В подобную сферу деятельности другие и не идут. Тут характер нужен и бешеное честолюбие. И то и другое у Жен имелось в достаточном количестве. И ронин был уверен, что натура все же возьмет в ней верх. Иначе…
   Ронин мотнул головой, отгоняя неприятную мысль. А вот и Грабер. Ронин улыбнулся, взглянул на ноги партнера:
   — Ну что ж. Сойдет для сельской местности. Тем более что скоро мы там и окажемся. Жен, позволь тебе представить. Господин Грабер, наш партнер и попутчик. А также спонсор, не правда ли? Господин Грабер, это Женевьева, наш врач и, возможно, как бы заложник в случае проблем с властями. Господин Рунге пока вне игры, но тоже член нашей команды.
   Формальности соблюдены, значит, можно отправляться.
   Время плелось голодным бродягой. Пару часов убили на перемещение по городу с одной фешенебельной окраины на противоположную и обед в уютном ресторанчике.
   Жен сидела нахохлившись, словно озябшая птица на проводах, Грабер пытался несколько раз завести разговор про аппаратуру, но ронин на контакты не шел. Мрачно помалкивал. Наконец припарковался возле коммутатора и зашел в прозрачную кабинку. С «Феррари» глаз не спускал, а уехать они не смогут — доступ к запуску двигателя контролируется с его личного коминса. Набрал номер Григория, еще не зная, что ему сказать. Пока главное — найти укромное место и грузовой флаер, желательно новый. Может, Григорий в этом окажет услугу. Последнюю. Внепогодник они могли купить и сами, но бокс на два флаера все равно необходим. Кровь из носу.
   Коммутатор не отвечал долго, очень долго, и ронин уже был готов отсоединить определитель от порта, когда наушник ожил: «Да, слушаю?..» — и одновременно зажглась красная лампочка определителя. Номер подконтролем! Ходу!
   Ронин выскочил из будки, не забыв предварительно опрыскать все внутри дезодорантом «Кайенна». Три с половиной года строгого режима за ношение, между прочим. Но ферментную экспертизу сбивает с толку напрочь. Григория, видимо, вычислили. А значит, вот-вот здесь будут патрульные машины, сколько там надо времени на дешифрацию адреса абонента? Десять се кунд? Тридцать? Не больше. И еще тридцать на передачу команды ближайшему из патрульных. Через три минуты район вызова начнут перекрывать. Ходу! Но не торопясь.
   Внутренний счетчик отсчитывал уже не секунды — доли секунд. Тик-тик-тик. Мигнуло, исчезая, защитное поле. Шесть, семь: команда автопилоту — восемь. Старт, и сразу на нижние уровни — девять, десять! Вроде успеваем. Но Григорий… Саша… Черт! Проклятая жизнь! Проклятый Клавдий! Проклятый ублюдок Левински! Один, .два, три: второй десяток секунд пошел. Не гони! Спокойно. Успеем, уйдем. Грабер даже ничего заподозрил. Жен тем более.
   — Ну что? — Это Грабер.
   — Пока туда нельзя. Нужно ждать. — Третий десяток секунд рассыпался воробьями. Ушли. Успели.
   — А где это место?
   — А где «сердечник»?
   Заткнулся, и это правильно. Нечего разевать рот, если ничего приятного сказать не можешь.
   Флаер выруливает на Садовое. Ронин вписался аккуратно в поток спешащих машин и передал управление автопилоту — скорость сорок, время движения — тридцать минут. Достал сигарету «Capitan Black». Затянулся. Инстинкт заставлял нервы гудеть натянутыми струнами. Нервы, нервы, мать их. Григория взяли! А может, это просто паника? Не похоже. Но возвращаться проверять не стоит.
   Болит голова — что-то не так, что-то разладилось в организме. Как не вовремя. А все чертово напряжение. Ронин чувствовал, как растерянность разливается по всему телу, накрывает сознание… Ронин. Это предательство. Ронин. Это измена. Ронин. Это смерть. Изменники не выживают. Они извергнуты. Они вне клана, Парии не могут быть вне клана. Для них это — смерть. В родном мире. В метрополии это тоже часто смерть. Такова уж их специфика, такие профессии им достаются, где любой сбой, любая неполадка в организме — тоже чаще всего смерть. Или безумие. Ронин. Это безумие.
   Бороться! Это возможно! Возможно.
   Он сжал зубы.
   Безумие — это тоже смерть. Смерть… Она повсюду. Она вокруг. Она даже внутри нашего мирка, ограниченного корпусом внепогодника и колпаком силового поля. Если Грабер учует слабость, он решится на убийство. Смерть… Она повсюду!
   Ронин еле сдерживал стон, чувствуя, как рвется на части сознание.
   Жить! Жить! Жить! Темная, древняя волна захлестнула его изнутри.
   Расслабиться. Подчиниться. Или захлестнет навсегда. Подчиниться.
   Жить. Жить. Жить. Не бороться, сама вынесет. Вынесет…
   — Константин, я… Мне надо выйти… — Жен окликала его уже не в первый раз. — Костя!