Вполне ли вы уверены в том, что видные героические фигуры, эти действующие лица драм, следовавших одна за другою, зачастую не были просто марионетками в руках Братьев? Мы никогда не претендовали на способность ввергать целые народы в тот или иной кризис вопреки основным тенденциям космических процессов вселенной. Циклические процессы должны идти своим чередом. Периоды света и тьмы в умственной и нравственной сферах сменяют друг друга, как день сменяет ночь. Великие и малые юги должны завершаться согласно установленному порядку вещей. А мы сами, несомые мощным потоком, можем лишь видоизменять и корректировать некоторые из его малых течений. Если бы мы обладали властью воображаемого Личного Бога, а неизменные универсальные законы были бы нашей игрушкой, тогда, конечно, мы смогли бы создать такие условия, что эта земля превратилась бы в Аркадию для возвышенных душ. Но поскольку мы вынуждены иметь дело с неизменным законом и сами являемся его созданиями, мы должны были делать то, что могли, и оставаться благодарными. Бывали периоды, когда "значительная часть просвещенных умов" обучалась в наших школах. Такие времена знали Индия, Персия, Египет, Греция и Рим. Но, как я отмечал в одном из писем к мистеру Синнетту, адепт - это цветок своей эпохи, и за целое столетие появляется сравнительно немного таких людей. В плане морали Земля является полем битвы ничуть не меньше, нежели в отношении физических сил, и неистовость животных страстей всегда склонна подавлять духовность под влиянием грубых энергий низшей группы эфирных сил. Чего еще можно ожидать от людей, столь тесно связанных с низшим царством, из которого они вышли в процессе эволюции? Верно и то, что именно сейчас наши ряды редеют, но это потому, что, как я уже говорил, мы принадлежим к роду человеческому, подвластны циклическому импульсу и бессильны обратить его вспять. В силах ли вы повернуть Ганг и Брахмапутру обратно к истокам? Можете ли вы хотя бы перегородить их плотинами так, чтобы вздувшиеся воды не вышли из берегов? Нет; но вы можете частично направить эти воды в каналы и использовать их гидравлическую энергию на благо человечества. Так и мы, хотя не в силах помешать движению мира в направлении, предначертанном судьбою, но все же можем отвести часть его энергии в полезные каналы. Если вы представляете нас полубогами, мое объяснение вас не удовлетворит; но если рассматривать нас как простых людей, которые, быть может, стали чуть более мудрыми благодаря специальной подготовке, оно должно послужить ответом на ваше возражение. "Чего хорошего можем добиться мы с моим приятелем (мы неотделимы друг от друга) при помощи оккультных наук?" - спрашиваете вы. Если туземцы увидят, что англичане и даже некоторые высшие чиновники британской администрации в Индии проявляют интерес к науке и философии их предков, они и сами открыто возьмутся за их изучение. А если они придут к пониманию того, что древние "божественные" феномены были не чудесами, а научными эффектами, то ослабеют суеверия. Таким образом, величайшее зло, угнетающее индийскую цивилизацию и препятствующее ее возрождению, со временем исчезнет. Ныне в образовании господствует тенденция к тому, чтобы сделать индийцев материалистами и с корнем выкорчевать из них духовность. При условии надлежащего понимания того, что хотели выразить наши предки в своих писаниях и учениях, образование стало бы благословением, тогда как сейчас оно зачастую является проклятием. В настоящее время коренные жители Индии, как необразованные, так и просвещенные, считают, что христианская вера и современная наука делают англичан слишком предубежденными, чтобы последние стремились понять индийцев и их традиции. Англичане и индийцы охвачены взаимной ненавистью и недоверием. Под влиянием изменившегося отношения к древней философии индийские князья и состоятельные люди стали бы открывать средние школы для обучения пандитов; снова обнаружились бы старинные рукописи, до сих пор скрытые и недосягаемые для европейцев, а имеете с ними - ключ ко многому из того, что было веками недоступно пониманию народных масс, того, что ваши скептически настроенные санскритологи не стремятся, а ваши религиозные миссионеры - не осмеливаются понять. Наука приобрела бы при этом многое, а человечество - всё. Благодаря стимулирующему влиянию англо-индийского Теософического Общества, мы со временем могли бы стать свидетелями нового золотого века санскритской литературы... Обратив свои взоры к Цейлону, мы увидим, как наиболее просвещенные священнослужители объединяются под руководством Теософического Общества, придя к новому толкованию буддийской философии; а в Галле 15-го сентября, в присутствии более чем трехсот учащихся, открылась светская теософская школа для обучения сингальской молодежи - пример, которому на этом острове собираются последовать еще в трех местах. Если Теософическое Общество "в своем теперешнем состоянии" и в самом деле не обладает "подлинной жизнеспособностью", но при этом его скромные усилия тем не менее приносят столько практической пользы, то насколько более впечатляющих результатов следует ожидать от организации, устроенной в соответствии с самым лучшим проектом, какой вы только могли предложить? Те причины, которые внедряют материализм в сознание индусов, в равной степени воздействуют и на все мышление Запада. Система образования возводит на престол скептицизм, но заключает в темницу духовность. Вы могли бы принести колоссальную пользу, помогая народам Запада обрести надежную основу для воссоздания их гибнущей веры. Все, что им нужно, - это эмпирические свидетельства, источником которых может служить только азиатская парапсихология. Дайте их Европе, и вы принесете счастье душам тысяч людей. Эра слепой веры миновала, воцарилась эпоха исследований. Исследования, которые лишь разоблачают ошибки, но не дают никакого фундамента, на котором могла бы строить душа, лишь создают борцов с традиционными религиями и предрассудками. В силу своей деструктивности такого рода борьба ничего не дает; она способна лишь разрушать. Но человека не может удовлетворить одно лишь голое отрицание. Агностицизм это всего лишь временная остановка на пути. Этот момент подходит для того, чтобы задать направление периодически возвращающемуся импульсу, который уже на подходе и который либо заставит нашу эпоху двигаться в сторону крайнего атеизма, либо потащит ее назад, к полному контролю духовенства над государственными делами, если вообще не вернет ее к философии древних ариев, ориентированной на душевные потребности. Тот, кто в наши дни наблюдает за тем, что происходит, с одной стороны, среди католиков, которые плодят чудеса с такою же легкостью, как термиты - свое потомство, а с другой стороны - среди вольнодумцев, которые в массовом порядке превращаются в агностиков, - тот сможет уловить современные тенденции. Наш век охватила целая оргия необыкновенных явлений. Католики в большом количестве приводят для подтверждения веры в сверхъестественное те самые чудеса, на которые спиритуалисты ссылаются в противовес догмам о вечных муках и искуплении. А скептики потешаются и над католиками, и над спиритуалистами. Нойте, и другие, и третьи - слепцы, не имеющие поводыря. Вы и ваши коллеги можете помочь в предоставлении материала для универсальной религиозной философии, которая необходима миру, - философии, неуязвимой для нападок со стороны ученых, поскольку она сама по себе является завершением абсолютной науки, и религии, воистину достойной этого названия, поскольку она будет включать в себя отношения человека физического с человеком психическим, а их обоих - с тем, что выше и ниже их. Разве ради этого не стоит принести небольшую жертву? И если вы, по зрелом размышлении, все же решитесь предаться этой новой деятельности, то вам следует знать, что ваше Общество - это не лавка чудес, не клуб, устраивающий званые обеды, и не организация, чья цель состоит в изучении феноменов. Главная задача Общества заключается в том, чтобы искоренять современные предрассудки и скептицизм, извлекать из древних источников, давно пребывающих под спудом, доказательства того, что человек может творить свое будущее, свою судьбу, зная наверняка, что при желании он способен жить в потустороннем мире, что все "феномены" являются лишь проявлением естественного закона, а долг каждого разумного существа - постичь этот закон".
Я до сих пор ничего не сказал об обстоятельствах, при которых разные письма Кут Хуми попадали ко мне в руки; по сравнению с тем существенным интересом, который представляет идейное содержание этих писем, условия, при которых я получил их, могут вызывать у читателя, способного оценить философию посланий, не более чем второстепенный интерес. Тем не менее достойно внимания любое эмпирическое свидетельство, помогающее выявить природу способностей, присущих адептам, при том, что рациональное объяснение этих способностей по-прежнему скрыто от мира. До тех пор, пока мы не в состоянии доказать существование таких способностей путем априорного анализа возможностей, скрытых в человеке, сам факт их существования можно установить лишь путем накопления подобных свидетельств. Мой друг, которому было адресовано последнее послание, написал на него длинный ответ, а позднее дополнительно направил Кут Хуми еще одно письмо, которое предварительно переслал мне с просьбой прочитать его, а потом запечатать и выслать или передать мадам Блаватской, чтобы она переправила его по назначению. Мы ожидали, что мадам в ближайшее время заедет погостить в мой дом в Аллахабаде по дороге из Амритсара и Лахора, где она, как я уже отмечал, провела немного времени после того, как наши домочадцы в Симле разъехались на каникулы. Как пожелал мой друг, я передал письмо мадам Блаватской, заклеив и запечатав плотный конверт, в котором мне его доставили. Тем же вечером, несколько часов спустя, вернувшись домой на ужин, я узнал, что письмо было отправлено и уже успело вернуться. Мадам Блаватская рассказала мне, что она сидела за письменным столом у себя в комнате и разговаривала с посетителем, бессознательно вертя в руках синий карандаш. Внезапно она обратила внимание на то, что бумага, по которой она водит кончиком карандаша, - это мое письмо, которое адресат должным образом получил своими методами час или два назад. Мадам Блаватская обнаружила, что, говоря о чем-то совершенно постороннем, она неосознанно написала на конверте слова, которые так на нем и остались: "Прочитано и возвращено с благодарностью и несколькими комментариями. Пожалуйста, вскройте". Я внимательно осмотрел конверт: он был абсолютно неповрежден, заклеен и запечатан именно в том виде, в каком я его и передал. Вскрыв конверт, я обнаружил в нем письмо своего друга, которое я ранее передал мадам Блаватской, и еще одно послание от Кут Хуми, предназначенное мне. В последнем содержались критические замечания по поводу первого письма - ряд карандашных пометок, отсылавших к конкретным пассажам письма-первоисточника. Вот еще одна иллюстрация того, как материя проходит сквозь материю; для тысяч людей, которые на собственном опыте познакомились с этим феноменом, занимаясь спиритизмом, подобное прохождение представляет собою такое же очевидное явление природы, как и восход солнца. Я сталкивался с данным феноменом не только на спиритических сеансах, но, как будет видно из этих записей, во многих случаях, когда не было оснований подозревать какое-либо иное воздействие, кроме воздействия живых существ, наделенных способностями, которые в зачаточном состоянии есть, быть может, у всех нас, - просто эти существа благодаря знанию получили возможность пользоваться ими. Оставив в стороне параллельные демонстрации всех предыдущих феноменов, описанных мною, и изолированно рассматривая только этот феномен с письмом, скептически настроенные критики, вероятно, скажут: "Ну конечно, у мадам Блаватской было достаточно времени, чтобы вскрыть конверт одним из тех способов, к которым прибегают медиумы, заявляющие, что они получают из загробного мира ответы на запечатанные письма". Но, во-первых, доказательства, свидетельствующие о подлинности джеламской телеграммы, а также неотъемлемые признаки всей нашей переписки показывают, что письма, которые я получаю и в которых узнаю почерк Кут Хуми, во всяком случае, не являются работой мадам Блаватской; во-вторых, только что описанный мною случай следует сравнить с другим, в точности на него похожим, который произошел чуть позже и при иных обстоятельствах. Кут Хуми прислал мне письмо, адресованное моему другу, чтобы я прочел его и переправил по назначению. Мне представилась возможность связаться с Кут Хуми по поводу этого письма, прежде чем открыть его. Я написал записку, запечатал ее в обычный заклеивающийся конверт и отдал мадам Блаватской. Она положила конверт в карман, зашла к себе в комнату, куда вела дверь из гостиной, и почти сразу же вышла. Она отсутствовала не более тридцати секунд. По ее словам, "он" получил мое послание немедленно. Затем мадам прошла со мной через весь дом в мой кабинет, несколько минут пообщалась с моей супругой в соседней комнате, а затем вернулась ко мне и прилегла на кушетку. Я продолжал заниматься своими делами; так прошло минут десять, а может, и меньше. Вдруг мадам встала. "Вот ваше письмо", - сказала она, указывая на подушку, где только что покоилась ее голова; теперь там лежало письмо, написанное мною. На вид конверт казался совершенно нетронутым, только стоявшее на нем имя Кут Хуми было зачеркнуто, а сверху начертано мое имя. Тщательно осмотрев конверт, я распечатал его и обнаружил на чистой странице, оставшейся в конце моего письма, нужный мне ответ, написанный почерком Кут Хуми. Следует отметить, что весь тот короткий промежуток времени, который прошел между вручением ей моего письма и его возвращением вышеописанным способом, мадам Блаватская непрерывно оставалась у меня на виду, исключая лишь те тридцать секунд, которые она пробыла в своей комнате, и одну-две минуты, проведенные ею в комнате моей супруги. В течение того времени, пока мы ожидали ответ, в мою комнату больше никто не входил. Данный случай является таким полным, абсолютным и автоматическим доказательством целенаправленного использования сверхнормальных способностей, какое только можно ожидать от эксперимента. Любой, даже самый решительный приверженец банальности не сумеет всерьез оспорить убедительность данного случая, кроме как обвинив меня в том, что я неверно описал этот феномен. Единственным прибежищем таких критиков остаются лишь идиотские насмешки либо утверждение, будто я искажаю факты. Что касается последней гипотезы, то я могу лишь заверить и заверяю, что с предельною точностью изложил ход событий. В одном или двух случаях я получал ответы от Кут Хуми в моих же собственных конвертах, которые оставались нетронутыми, возвращаясь в том виде, в каком я их посылал, только с измененным адресом; моих писем в этих конвертах уже не было - вместо них там лежали ответы Кут Хуми. В двух-трех случаях я находил короткие записки от Кут Хуми на чистых страницах писем, которые мне присылали по почте другие люди, причем авторы писем явно ничего не знали о том, что к их посланиям были сделаны подобные дополнения. Конечно, я просил Кут Хуми объяснить мне все эти мелкие феномены, но мне было легче спросить об этом, чем ему - дать ответ, отчасти потому, что силы, при помощи которых адепты воздействуют на материю, достигая сверхнормальных результатов, входят в число явлений настолько мало известных обычной науке, что мы, люди внешнего мира, не подготовлены к подобным объяснениям; отчасти же потому, что манипуляции этими силами порою связаны с тайнами посвящения, открывать которые оккультист не имеет права. Тем не менее однажды мне удалось получить в качестве объяснения данного вопроса следующий намек.
"...Кроме того, имейте в виду, что эти мои письма были не написаны, а оттиснуты, или осаждены на бумаге, после чего в тексте были исправлены все ошибки".
Разумеется, мне хотелось побольше узнать об этом "осаждении". Представляет ли оно собою процесс, который следует за мыслью гораздо быстрее, нежели любой из знакомых нам процессов? А что происходит, когда Кут Хуми получает письмо? Проникает ли смысл текста в сознание оккультного адресата сразу же, или ему приходится читать письмо обычным способом?
"Конечно, мне приходится читать каждое написанное вами слово, - ответил Кут Хуми, - иначе у меня в голове возникла бы порядочная путаница. И как бы ни осуществлялся процесс чтения - при помощи физического или духовного зрения, - на это уходит практически одинаковое количество времени. То же самое можно сказать и о моих ответных письмах: пользуюсь ли я "осаждением" текстов на бумагу, диктую ли я их или пишу от руки сам разница в сэкономленном времени мизерна. Прежде чем воспроизвести письмо на бумаге методом "осаждения", я должен все продумать, тщательно сфотографировав каждое слово и предложение в своем мозгу. Подобно тому, как для фиксации на химически обработанных поверхностях тех образов, которые запечатлевает фотокамера, требуется предварительно поймать в фокус объект, который будет изображен (потому что в противном случае, как часто приходится видеть на плохих фотографиях, ноги могут оказаться совершенно несоразмерными голове и так далее), нам тоже приходится предварительно выстраивать в уме все фразы и запечатлевать в сознании каждую букву, которая появится на бумаге, прежде чем текст станет пригодным для чтения. На данный момент это всё, что я могу вам рассказать. Когда наука больше узнает о тайне окаменелостей и об ископаемой летописи, о том, как возникли отпечатки листьев, которые мы обнаруживаем на камнях, тогда я сумею помочь вам понять этот процесс. Но вы должны знать и помнить одно: мы лишь следуем за Природой в ее трудах и рабски подражаем ей".
В другом письме Кут Хуми подробнее распространяется о том, как трудно сделать оккультные объяснения понятными для людей, знакомых лишь с современной наукой.
"Только прогресс в изучении тайных знаний, начатом с элементарных основ, позволит человеку постепенно понять, что мы имеем в виду. Только так и никак иначе, укрепляя и очищая эти таинственные узы симпатии между разумными людьми - временно отделенными друг от друга фрагментами мировой души и самою космической душою, - можно действительно привести их в полное согласие. Лишь после того, как такое согласие установится, пробудившиеся симпатии послужат соединению человека с тем, что, в связи с отсутствием у европейцев научного термина, более подходящего для передачи этого понятия, я вновь вынужден охарактеризовать как энергетическую цепь, связывающую воедино материальный и нематериальный космос, прошлое, настоящее и будущее, - с тем, что оживит восприятие человека настолько, что он сумеет ясно осознать все объекты не только материального, но и духовного мира. Я даже испытываю некоторое раздражение из-за того, что мне приходится пользоваться этими тремя неуклюжими словами: прошлое, настоящее и будущее. Являясь убогими понятиями для выражения объективных аспектов субъективного целого, они приспособлены для этой цели почти так же плохо, как топор для филигранной резьбы. О мой бедный разочарованный друг, если бы вы уже продвинулись по Пути настолько далеко, чтобы этой простой передаче понятий не мешало состояние материи, если бы вынужденное бессилие последней не препятствовало союзу наших умов!.. К несчастью, унаследованная и самоприобретенная грубость западного сознания столь велика, а язык современного мышления до сих пор столь сильно развивался в русле практического материализма, что люди Запада сейчас почти не в силах понять, а мы - выразить на их языках что-либо, касающееся тонкой и, по-видимому, идеальной структуры оккультного космоса. Путем учебы и медитации европейцы могут приобрести эту способность в незначительной степени, но не более того. А дальше - барьер, который до сих пор препятствовал распространению веры в теософические истины среди народов Запада, заставляя западных философов отвергать теософические исследования как занятия праздные и бесполезные. Как же я научу вас понимать наш язык, а тем более читать и писать на нем, если он еще не имеет ни алфавита, который вы можете увидеть, ни слов, которые вы можете услышать? Как, например, объяснить феномены современной науки об электричестве древнегреческому философу птолемеевской эпохи, случись ему внезапно воскреснуть, если в области научных открытий его время отделяет от нашего непреодолимая пропасть? Разве технические термины сами по себе не оказались бы для него какой-то невразумительной тарабарщиной, абракадаброй, состоящей из бессмысленных звуков, а приборы и аппараты лишь сверхъестественными чудищами? И предположите на мгновение, что мне пришлось бы описывать вам линии цветных лучей, лежащих за пределами видимого спектра, - лучей, видимых только немногим даже среди нас; что мне пришлось бы объяснять, каким образом мы находим в пространстве любой из так называемых субъективных цветов, - говоря математическим языком, дополнительных цветов в окраске любого произвольно взятого двухцветного тела (что уже само по себе звучит абсурдно). Как вы думаете: смогли бы вы тогда воспринять их оптическое воздействие или хотя бы понять, что я имею в виду? И коль скоро вы не видите подобных лучей, не в состоянии их различить и пока не имеете для них научных названий, то если бы я сказал вам: "Не вставая из-за своего письменного стола, попытайтесь найти и воспроизвести перед глазами весь солнечный спектр, разложенный, как в призме, на четырнадцать цветов (семь из которых дополнительные), потому что лишь при помощи этого оккультного света вы сможете увидеть меня на расстоянии так, как я вижу вас", как вы думаете: каков был бы ваш ответ? Что вам пришлось бы ответить? Весьма вероятно, что вы возразили бы мне следующее: поскольку всегда существовало лишь семь основных цветов (точнее, три: красный, синий и желтый) и поскольку еще никому не удавалось при помощи какого-либо физического процесса разложить эти цвета более чем на семь спектральных оттенков, то моя просьба столь же ненаучна, сколь и абсурдна. И вы бы добавили, что поскольку мое предложение отыскать воображаемые дополнительные цвета солнечного спектра не делает чести вашему знанию физической науки, то мне лучше было бы пойти поискать свои мифические дихроматические и солнечные "пары" в Тибете, так как современная наука до сих пор еще не сумела подвести под какую-либо теорию даже такое простое явление, как цвета всех подобных двухцветных тел. И тем не менее истина в том, что эти цвета вполне реальны. Таким образом, вы видите, какие непреодолимые трудности существуют на пути обретения не только абсолютных, но даже первоначальных познаний в оккультных науках для человека, находящегося в вашем положении. Каким образом вы могли бы заставить себя понять и фактически управлять теми полуразумными Силами, которые общаются с нами не посредством слов, но при помощи цвета и звука, определенных соотношений цветовых и звуковых вибраций? Ведь звук, свет и цвет являются основными факторами, которые формируют уровни разума, свойственные этим сущностям, о самом существовании которых у вас нет никакого представления; вам даже не позволяют верить в них. Атеисты и христиане, материалисты и спиритуалисты - все они соответственно выдвигают свои аргументы против подобной веры, а наука возражает против такого упадочного суеверия еще более резко, нежели каждое из этих направлений. Итак, в силу того, что они не могут одним прыжком преодолеть пограничные стены и достичь вершин Вечности, из-за того, что мы не можем просто взять какого-нибудь дикаря из Центральной Африки и заставить его сразу постичь "Начала" Ньютона или "Социологию" Герберта Спенсера, или заставить неграмотного ребенка написать новую "Илиаду" на ахейском диалекте древнегреческого языка, или обычного живописца - изобразить пейзажи Сатурна либо сделать наброски с обитателей Арктура, - в силу всего этого отрицается само наше существование. Да, по этой причине тех, кто верит в нас, объявляют глупцами или обманщиками, а ту самую науку, которая ведет к высочайшей цели высшего знания, к подлинному вкушению от Древа Жизни и Мудрости, отвергают как необузданный полет воображения".
Следующий пассаж встретился мне в другом письме, но он вполне естественно дополняет только что приведенный отрывок.
"Истины и тайны оккультизма действительно образуют имеющую высочайшее духовное значение систему, одновременно и глубокую, и практичную по отношению к миру в целом. Однако мы даем вам эту систему не в качестве дополнения ко множеству запутанных теорий и умозрительных спекуляций, но ради той практической связи, которую она имеет с интересами человечества. Слова "ненаучный", "невозможный", "галлюцинация", "мошенничество" - до сих пор употребляли слишком вольно и безответственно, как бы подразумевая, что оккультные феномены либо являются чем-то загадочным и ненормальным, либо представляют собою преднамеренный обман. Вот почему наши руководители решились предоставить нескольким восприимчивым умам больше информации на эту тему и доказать им, что оккультные манифестации точно так же сводятся к определенным законам, как и простейшие физические явления. "Эпоха чудес уже позади", - говорят иные, но мы отвечаем на это: "Ее никогда и не было". Эти феномены, не знающие себе равных и не имеющие аналогов в мировой истории, должны оказать и окажут неодолимое влияние на общество скептиков и фанатиков. Такие феномены должны оказаться как разрушительными, так и созидательными: разрушительными для пагубных заблуждений прошлого, для старых верований и суеверий, которые, подобно мексиканской сорной траве, душат в своих ядовитых объятиях почти все человечество; созидательными - по отношению к новым установлениям подлинного, практического Братства Человечества, где все будут сотрудничать с Природой, трудиться на благо человечества, с помощью и посредством планетарных духов - единственных духов, в которых мы верим. Вскоре необыкновенные стихии, о которых прежде не думали и не мечтали, начнут проявляться со всевозрастающею силой и раскроют, наконец, секреты своей непостижимой деятельности. Платон был прав: миром правят идеи, и когда сознание людей воспримет новые идеи и отбросит старые и отработанные, мир двинется вперед; новые идеи станут источником мощных революций; неудержимое движение этих идей, их несокрушимая сила будет сметать религии и даже державы. Когда наступит время, сопротивляться их влиянию будет так же невозможно, как пытаться остановить приливную волну. Но все это придет постепенно, а до тех пор мы должны выполнить возложенную на нас обязанность - вымести вон как можно больше сора, оставленного нам нашими набожными предками. Новые идеи должны укорениться на хорошо расчищенном месте, потому что они касаются самых важных вещей. Мы изучаем не физические явления, а именно эти универсальные идеи; для того чтобы постичь первые, нужно сначала понять вторые. Они касаются истинного положения человека в мире в плане его прошлых и будущих воплощений, его происхождения и конечного предназначения, взаимосвязи смертного и бессмертного, временного и вечного, конечного и бесконечного. Это идеи более значительные, более грандиозные, познающие вечную власть непреложного закона, неизменяемые и не поддающиеся изменениям, - идеи, для которых существует только Вечное Сейчас, тогда как для непосвященных смертных время их конечного существования на этом материальном земляном комочке делится на прошлое и будущее. Вот что мы изучаем, вот чему многие из нас уже нашли объяснение... Кстати, я тоже человек и потому должен отдохнуть: я не спал вот уже более шестидесяти часов".
Я до сих пор ничего не сказал об обстоятельствах, при которых разные письма Кут Хуми попадали ко мне в руки; по сравнению с тем существенным интересом, который представляет идейное содержание этих писем, условия, при которых я получил их, могут вызывать у читателя, способного оценить философию посланий, не более чем второстепенный интерес. Тем не менее достойно внимания любое эмпирическое свидетельство, помогающее выявить природу способностей, присущих адептам, при том, что рациональное объяснение этих способностей по-прежнему скрыто от мира. До тех пор, пока мы не в состоянии доказать существование таких способностей путем априорного анализа возможностей, скрытых в человеке, сам факт их существования можно установить лишь путем накопления подобных свидетельств. Мой друг, которому было адресовано последнее послание, написал на него длинный ответ, а позднее дополнительно направил Кут Хуми еще одно письмо, которое предварительно переслал мне с просьбой прочитать его, а потом запечатать и выслать или передать мадам Блаватской, чтобы она переправила его по назначению. Мы ожидали, что мадам в ближайшее время заедет погостить в мой дом в Аллахабаде по дороге из Амритсара и Лахора, где она, как я уже отмечал, провела немного времени после того, как наши домочадцы в Симле разъехались на каникулы. Как пожелал мой друг, я передал письмо мадам Блаватской, заклеив и запечатав плотный конверт, в котором мне его доставили. Тем же вечером, несколько часов спустя, вернувшись домой на ужин, я узнал, что письмо было отправлено и уже успело вернуться. Мадам Блаватская рассказала мне, что она сидела за письменным столом у себя в комнате и разговаривала с посетителем, бессознательно вертя в руках синий карандаш. Внезапно она обратила внимание на то, что бумага, по которой она водит кончиком карандаша, - это мое письмо, которое адресат должным образом получил своими методами час или два назад. Мадам Блаватская обнаружила, что, говоря о чем-то совершенно постороннем, она неосознанно написала на конверте слова, которые так на нем и остались: "Прочитано и возвращено с благодарностью и несколькими комментариями. Пожалуйста, вскройте". Я внимательно осмотрел конверт: он был абсолютно неповрежден, заклеен и запечатан именно в том виде, в каком я его и передал. Вскрыв конверт, я обнаружил в нем письмо своего друга, которое я ранее передал мадам Блаватской, и еще одно послание от Кут Хуми, предназначенное мне. В последнем содержались критические замечания по поводу первого письма - ряд карандашных пометок, отсылавших к конкретным пассажам письма-первоисточника. Вот еще одна иллюстрация того, как материя проходит сквозь материю; для тысяч людей, которые на собственном опыте познакомились с этим феноменом, занимаясь спиритизмом, подобное прохождение представляет собою такое же очевидное явление природы, как и восход солнца. Я сталкивался с данным феноменом не только на спиритических сеансах, но, как будет видно из этих записей, во многих случаях, когда не было оснований подозревать какое-либо иное воздействие, кроме воздействия живых существ, наделенных способностями, которые в зачаточном состоянии есть, быть может, у всех нас, - просто эти существа благодаря знанию получили возможность пользоваться ими. Оставив в стороне параллельные демонстрации всех предыдущих феноменов, описанных мною, и изолированно рассматривая только этот феномен с письмом, скептически настроенные критики, вероятно, скажут: "Ну конечно, у мадам Блаватской было достаточно времени, чтобы вскрыть конверт одним из тех способов, к которым прибегают медиумы, заявляющие, что они получают из загробного мира ответы на запечатанные письма". Но, во-первых, доказательства, свидетельствующие о подлинности джеламской телеграммы, а также неотъемлемые признаки всей нашей переписки показывают, что письма, которые я получаю и в которых узнаю почерк Кут Хуми, во всяком случае, не являются работой мадам Блаватской; во-вторых, только что описанный мною случай следует сравнить с другим, в точности на него похожим, который произошел чуть позже и при иных обстоятельствах. Кут Хуми прислал мне письмо, адресованное моему другу, чтобы я прочел его и переправил по назначению. Мне представилась возможность связаться с Кут Хуми по поводу этого письма, прежде чем открыть его. Я написал записку, запечатал ее в обычный заклеивающийся конверт и отдал мадам Блаватской. Она положила конверт в карман, зашла к себе в комнату, куда вела дверь из гостиной, и почти сразу же вышла. Она отсутствовала не более тридцати секунд. По ее словам, "он" получил мое послание немедленно. Затем мадам прошла со мной через весь дом в мой кабинет, несколько минут пообщалась с моей супругой в соседней комнате, а затем вернулась ко мне и прилегла на кушетку. Я продолжал заниматься своими делами; так прошло минут десять, а может, и меньше. Вдруг мадам встала. "Вот ваше письмо", - сказала она, указывая на подушку, где только что покоилась ее голова; теперь там лежало письмо, написанное мною. На вид конверт казался совершенно нетронутым, только стоявшее на нем имя Кут Хуми было зачеркнуто, а сверху начертано мое имя. Тщательно осмотрев конверт, я распечатал его и обнаружил на чистой странице, оставшейся в конце моего письма, нужный мне ответ, написанный почерком Кут Хуми. Следует отметить, что весь тот короткий промежуток времени, который прошел между вручением ей моего письма и его возвращением вышеописанным способом, мадам Блаватская непрерывно оставалась у меня на виду, исключая лишь те тридцать секунд, которые она пробыла в своей комнате, и одну-две минуты, проведенные ею в комнате моей супруги. В течение того времени, пока мы ожидали ответ, в мою комнату больше никто не входил. Данный случай является таким полным, абсолютным и автоматическим доказательством целенаправленного использования сверхнормальных способностей, какое только можно ожидать от эксперимента. Любой, даже самый решительный приверженец банальности не сумеет всерьез оспорить убедительность данного случая, кроме как обвинив меня в том, что я неверно описал этот феномен. Единственным прибежищем таких критиков остаются лишь идиотские насмешки либо утверждение, будто я искажаю факты. Что касается последней гипотезы, то я могу лишь заверить и заверяю, что с предельною точностью изложил ход событий. В одном или двух случаях я получал ответы от Кут Хуми в моих же собственных конвертах, которые оставались нетронутыми, возвращаясь в том виде, в каком я их посылал, только с измененным адресом; моих писем в этих конвертах уже не было - вместо них там лежали ответы Кут Хуми. В двух-трех случаях я находил короткие записки от Кут Хуми на чистых страницах писем, которые мне присылали по почте другие люди, причем авторы писем явно ничего не знали о том, что к их посланиям были сделаны подобные дополнения. Конечно, я просил Кут Хуми объяснить мне все эти мелкие феномены, но мне было легче спросить об этом, чем ему - дать ответ, отчасти потому, что силы, при помощи которых адепты воздействуют на материю, достигая сверхнормальных результатов, входят в число явлений настолько мало известных обычной науке, что мы, люди внешнего мира, не подготовлены к подобным объяснениям; отчасти же потому, что манипуляции этими силами порою связаны с тайнами посвящения, открывать которые оккультист не имеет права. Тем не менее однажды мне удалось получить в качестве объяснения данного вопроса следующий намек.
"...Кроме того, имейте в виду, что эти мои письма были не написаны, а оттиснуты, или осаждены на бумаге, после чего в тексте были исправлены все ошибки".
Разумеется, мне хотелось побольше узнать об этом "осаждении". Представляет ли оно собою процесс, который следует за мыслью гораздо быстрее, нежели любой из знакомых нам процессов? А что происходит, когда Кут Хуми получает письмо? Проникает ли смысл текста в сознание оккультного адресата сразу же, или ему приходится читать письмо обычным способом?
"Конечно, мне приходится читать каждое написанное вами слово, - ответил Кут Хуми, - иначе у меня в голове возникла бы порядочная путаница. И как бы ни осуществлялся процесс чтения - при помощи физического или духовного зрения, - на это уходит практически одинаковое количество времени. То же самое можно сказать и о моих ответных письмах: пользуюсь ли я "осаждением" текстов на бумагу, диктую ли я их или пишу от руки сам разница в сэкономленном времени мизерна. Прежде чем воспроизвести письмо на бумаге методом "осаждения", я должен все продумать, тщательно сфотографировав каждое слово и предложение в своем мозгу. Подобно тому, как для фиксации на химически обработанных поверхностях тех образов, которые запечатлевает фотокамера, требуется предварительно поймать в фокус объект, который будет изображен (потому что в противном случае, как часто приходится видеть на плохих фотографиях, ноги могут оказаться совершенно несоразмерными голове и так далее), нам тоже приходится предварительно выстраивать в уме все фразы и запечатлевать в сознании каждую букву, которая появится на бумаге, прежде чем текст станет пригодным для чтения. На данный момент это всё, что я могу вам рассказать. Когда наука больше узнает о тайне окаменелостей и об ископаемой летописи, о том, как возникли отпечатки листьев, которые мы обнаруживаем на камнях, тогда я сумею помочь вам понять этот процесс. Но вы должны знать и помнить одно: мы лишь следуем за Природой в ее трудах и рабски подражаем ей".
В другом письме Кут Хуми подробнее распространяется о том, как трудно сделать оккультные объяснения понятными для людей, знакомых лишь с современной наукой.
"Только прогресс в изучении тайных знаний, начатом с элементарных основ, позволит человеку постепенно понять, что мы имеем в виду. Только так и никак иначе, укрепляя и очищая эти таинственные узы симпатии между разумными людьми - временно отделенными друг от друга фрагментами мировой души и самою космической душою, - можно действительно привести их в полное согласие. Лишь после того, как такое согласие установится, пробудившиеся симпатии послужат соединению человека с тем, что, в связи с отсутствием у европейцев научного термина, более подходящего для передачи этого понятия, я вновь вынужден охарактеризовать как энергетическую цепь, связывающую воедино материальный и нематериальный космос, прошлое, настоящее и будущее, - с тем, что оживит восприятие человека настолько, что он сумеет ясно осознать все объекты не только материального, но и духовного мира. Я даже испытываю некоторое раздражение из-за того, что мне приходится пользоваться этими тремя неуклюжими словами: прошлое, настоящее и будущее. Являясь убогими понятиями для выражения объективных аспектов субъективного целого, они приспособлены для этой цели почти так же плохо, как топор для филигранной резьбы. О мой бедный разочарованный друг, если бы вы уже продвинулись по Пути настолько далеко, чтобы этой простой передаче понятий не мешало состояние материи, если бы вынужденное бессилие последней не препятствовало союзу наших умов!.. К несчастью, унаследованная и самоприобретенная грубость западного сознания столь велика, а язык современного мышления до сих пор столь сильно развивался в русле практического материализма, что люди Запада сейчас почти не в силах понять, а мы - выразить на их языках что-либо, касающееся тонкой и, по-видимому, идеальной структуры оккультного космоса. Путем учебы и медитации европейцы могут приобрести эту способность в незначительной степени, но не более того. А дальше - барьер, который до сих пор препятствовал распространению веры в теософические истины среди народов Запада, заставляя западных философов отвергать теософические исследования как занятия праздные и бесполезные. Как же я научу вас понимать наш язык, а тем более читать и писать на нем, если он еще не имеет ни алфавита, который вы можете увидеть, ни слов, которые вы можете услышать? Как, например, объяснить феномены современной науки об электричестве древнегреческому философу птолемеевской эпохи, случись ему внезапно воскреснуть, если в области научных открытий его время отделяет от нашего непреодолимая пропасть? Разве технические термины сами по себе не оказались бы для него какой-то невразумительной тарабарщиной, абракадаброй, состоящей из бессмысленных звуков, а приборы и аппараты лишь сверхъестественными чудищами? И предположите на мгновение, что мне пришлось бы описывать вам линии цветных лучей, лежащих за пределами видимого спектра, - лучей, видимых только немногим даже среди нас; что мне пришлось бы объяснять, каким образом мы находим в пространстве любой из так называемых субъективных цветов, - говоря математическим языком, дополнительных цветов в окраске любого произвольно взятого двухцветного тела (что уже само по себе звучит абсурдно). Как вы думаете: смогли бы вы тогда воспринять их оптическое воздействие или хотя бы понять, что я имею в виду? И коль скоро вы не видите подобных лучей, не в состоянии их различить и пока не имеете для них научных названий, то если бы я сказал вам: "Не вставая из-за своего письменного стола, попытайтесь найти и воспроизвести перед глазами весь солнечный спектр, разложенный, как в призме, на четырнадцать цветов (семь из которых дополнительные), потому что лишь при помощи этого оккультного света вы сможете увидеть меня на расстоянии так, как я вижу вас", как вы думаете: каков был бы ваш ответ? Что вам пришлось бы ответить? Весьма вероятно, что вы возразили бы мне следующее: поскольку всегда существовало лишь семь основных цветов (точнее, три: красный, синий и желтый) и поскольку еще никому не удавалось при помощи какого-либо физического процесса разложить эти цвета более чем на семь спектральных оттенков, то моя просьба столь же ненаучна, сколь и абсурдна. И вы бы добавили, что поскольку мое предложение отыскать воображаемые дополнительные цвета солнечного спектра не делает чести вашему знанию физической науки, то мне лучше было бы пойти поискать свои мифические дихроматические и солнечные "пары" в Тибете, так как современная наука до сих пор еще не сумела подвести под какую-либо теорию даже такое простое явление, как цвета всех подобных двухцветных тел. И тем не менее истина в том, что эти цвета вполне реальны. Таким образом, вы видите, какие непреодолимые трудности существуют на пути обретения не только абсолютных, но даже первоначальных познаний в оккультных науках для человека, находящегося в вашем положении. Каким образом вы могли бы заставить себя понять и фактически управлять теми полуразумными Силами, которые общаются с нами не посредством слов, но при помощи цвета и звука, определенных соотношений цветовых и звуковых вибраций? Ведь звук, свет и цвет являются основными факторами, которые формируют уровни разума, свойственные этим сущностям, о самом существовании которых у вас нет никакого представления; вам даже не позволяют верить в них. Атеисты и христиане, материалисты и спиритуалисты - все они соответственно выдвигают свои аргументы против подобной веры, а наука возражает против такого упадочного суеверия еще более резко, нежели каждое из этих направлений. Итак, в силу того, что они не могут одним прыжком преодолеть пограничные стены и достичь вершин Вечности, из-за того, что мы не можем просто взять какого-нибудь дикаря из Центральной Африки и заставить его сразу постичь "Начала" Ньютона или "Социологию" Герберта Спенсера, или заставить неграмотного ребенка написать новую "Илиаду" на ахейском диалекте древнегреческого языка, или обычного живописца - изобразить пейзажи Сатурна либо сделать наброски с обитателей Арктура, - в силу всего этого отрицается само наше существование. Да, по этой причине тех, кто верит в нас, объявляют глупцами или обманщиками, а ту самую науку, которая ведет к высочайшей цели высшего знания, к подлинному вкушению от Древа Жизни и Мудрости, отвергают как необузданный полет воображения".
Следующий пассаж встретился мне в другом письме, но он вполне естественно дополняет только что приведенный отрывок.
"Истины и тайны оккультизма действительно образуют имеющую высочайшее духовное значение систему, одновременно и глубокую, и практичную по отношению к миру в целом. Однако мы даем вам эту систему не в качестве дополнения ко множеству запутанных теорий и умозрительных спекуляций, но ради той практической связи, которую она имеет с интересами человечества. Слова "ненаучный", "невозможный", "галлюцинация", "мошенничество" - до сих пор употребляли слишком вольно и безответственно, как бы подразумевая, что оккультные феномены либо являются чем-то загадочным и ненормальным, либо представляют собою преднамеренный обман. Вот почему наши руководители решились предоставить нескольким восприимчивым умам больше информации на эту тему и доказать им, что оккультные манифестации точно так же сводятся к определенным законам, как и простейшие физические явления. "Эпоха чудес уже позади", - говорят иные, но мы отвечаем на это: "Ее никогда и не было". Эти феномены, не знающие себе равных и не имеющие аналогов в мировой истории, должны оказать и окажут неодолимое влияние на общество скептиков и фанатиков. Такие феномены должны оказаться как разрушительными, так и созидательными: разрушительными для пагубных заблуждений прошлого, для старых верований и суеверий, которые, подобно мексиканской сорной траве, душат в своих ядовитых объятиях почти все человечество; созидательными - по отношению к новым установлениям подлинного, практического Братства Человечества, где все будут сотрудничать с Природой, трудиться на благо человечества, с помощью и посредством планетарных духов - единственных духов, в которых мы верим. Вскоре необыкновенные стихии, о которых прежде не думали и не мечтали, начнут проявляться со всевозрастающею силой и раскроют, наконец, секреты своей непостижимой деятельности. Платон был прав: миром правят идеи, и когда сознание людей воспримет новые идеи и отбросит старые и отработанные, мир двинется вперед; новые идеи станут источником мощных революций; неудержимое движение этих идей, их несокрушимая сила будет сметать религии и даже державы. Когда наступит время, сопротивляться их влиянию будет так же невозможно, как пытаться остановить приливную волну. Но все это придет постепенно, а до тех пор мы должны выполнить возложенную на нас обязанность - вымести вон как можно больше сора, оставленного нам нашими набожными предками. Новые идеи должны укорениться на хорошо расчищенном месте, потому что они касаются самых важных вещей. Мы изучаем не физические явления, а именно эти универсальные идеи; для того чтобы постичь первые, нужно сначала понять вторые. Они касаются истинного положения человека в мире в плане его прошлых и будущих воплощений, его происхождения и конечного предназначения, взаимосвязи смертного и бессмертного, временного и вечного, конечного и бесконечного. Это идеи более значительные, более грандиозные, познающие вечную власть непреложного закона, неизменяемые и не поддающиеся изменениям, - идеи, для которых существует только Вечное Сейчас, тогда как для непосвященных смертных время их конечного существования на этом материальном земляном комочке делится на прошлое и будущее. Вот что мы изучаем, вот чему многие из нас уже нашли объяснение... Кстати, я тоже человек и потому должен отдохнуть: я не спал вот уже более шестидесяти часов".