Синякин Сергей. Третье нашествие марсиан

   - А чего далеко ходить? - пожал плечами я. - У вас у самих, говорят, несчастье случилось, целый марсианский гарнизон пропал.
   - А вы уже слышали? - всплеснула руками Вера Петровна. - И в самом деле было! Вот ужас-то! И никто ничего не знает, никто ничего не слышал. - Она ловко поставила передо мной глубокую тарелку, в которой дымились щи. - Да вы кушайте, кушайте, Валентин Мокеевич, все-таки триста верст сегодня отмахали!
   Я достал из пакета бутылки с пивом и поставил их на стол.
   - Неудобно предлагать, - сказал я, - но еще неудобнее пить одному.
   - Я пиво люблю, - сказала хозяйка и пошла за стаканами.
   После стакана ледяного пива аппетит разыгрался еще больше. Вера Петровна, сложив ладошки и опершись локтями о стол, смотрела, как я ем.
   - И что, так-таки никто ничего не слышал? - вновь поднял я тему. - И слухов никаких?
   - Никто. Даже бабки на скамеечках не шепчутся.
   - Никто? - я попытался вложить в сказанное все свое недоумение.
   - Я же говорю, - вздохнула женщина. - Некому у нас на них покушаться. Да за них, если хотите знать, весь район стоял. Вообще весь народ в непонятках ходит. Сами смотрите, какая тема: их всего-то одиннадцать чело… тьфу ты! Совсем заболталась! Ну, скажем, морд. Был тут у нас один шишкарь - Ваня Брыксин. Ну, девок в свой мотоцикл затаскивал, с киосков и магазинов натурой брал, морды на танцплощадках в кровь бил. Милиция с ним почему-то связываться не хотела. Марсиане ему раз квакнули, два - не понимает человек. Так они его к себе в баню унесли. Потом выходит треножник на площадь, сажает Ваню под гипсового Ленина, а у него, у Вани-то, морда белее, чем у Ильича. Месяц потом кровушку восстанавливал. С тех пор о нем и не слышно, тише воды, ниже травы. Или милиция местная одно время моду взяла на проходной у меххоза в день получки дежурить. Мужики, конечно, пьют, так это же всю жизнь было. Утром встанет, голова с похмелья трещит. Жена, конечно, остатки получки уже прихватизировала, но оно, вроде, так и должно быть. Так вот, после ментов не голова, все тело болело. А деньги вообще исчезали неизвестно куда. Жена подступает: куда, сукин ты сын, зарплату дел? А что ей ответить? Ну, наши бабы марсианам пожаловались, те в день получки на треножнике пришкандыляли, встали у проходной. И что вы думаете? Сами мужики в тот день ни грамма не приняли. На всякий случай. По телевизору видели, как марсиане к пьяным относятся. А уж потом бабы настояли, чтобы марсиане обязательно у меххоза дежурили - в аванс и в получку. Милиционерам ничего не обламывается, мужики трезвые и злые ходят, зато в доме радость! Может, кто из алкашей отомстить решил? Но это вряд ли, алкаши - народ боязливый, не рискнули бы! Нет, я вам, Валентин Мокеевич, так скажу, они для народу много доброго сделали, марсиане. Их тут на руках могли бы носить, если б щупальца вдруг отказали. Иной раз занесет отдельного марсианина в дом к кому-нибудь, так тут же всю родню созывают, соседей, если потребуется, каждый по сто грамм, вот у марсианина и коктейль, чистый "Букет Абхазии"! А ему, сердешному, больше ничего и не надо. Насосется и к себе, в баню.
   - В какую баню? - удивился я.
   - Так они ж в городской бане обитали, - удивилась моей непонятливости Вера Петровна.
   - Вы мне прямо сказку какую-то рассказываете, - сохраняя недоверчивое выражение, сказал я. - Все-таки захватчики. За что ж их любить?
   - Захватчики! - всплеснула руками Вера Петровна. - Да плюньте в глаза тому, кто вам такое сказал! Да какие же они захватчики? Освободители! Вот до них начальство было, так они кровушки попили! Вурдалаки, одно слово! И ведь, что характерно, деньги со всех тянут, а делать ни черта не делают. На асфальт по улице Рабочая с народа три раза деньги собирали! И где он, этот асфальт?
   - Приличный асфальт, сам видел, - возразил я, со все большим интересом вслушиваясь в рассказ. - Я же по нему в город въезжал!
   - Так это не наши орлы, - объяснила Вера Петровна. - Наши орлы бабки собрали, местных девок потискали - и на крыло. А асфальт, по просьбе жителей, марсиане провели, даже не асфальт это, а земля плавленая. Есть у них такая машинка, сзади каток такой, до белизны нагревается. Идет эта машина, а за ней ровная полоса, машина на полметра в глубину землю плавила.
   - Плавила? - переспросил я.
   - Да все дурь человеческая, - вздохнула хозяйка. - Так бы они нам всю деревню заасфальтировали. Только с прошлой войны на глубине бомба лежала. Ну и взорвалась прямо под машиной. Машинка цела, каток разнесло. Марсиане заказали новый каток, но пока цилиндры не прилетают, а на наших заводах сделать такой нельзя, технология не позволяет. А вы говорите! Некому их было в Сухове кончать. Нормальные мужики, хоть и со щупальцами вместо рук. Мы ж понимаем, питание не выбирают, это кому что от природы достанется. Бабы уже заявление писать собрались, чтобы поскорее новый гарнизон прислали.
   Ту уж мне только и оставалось, что недоуменно заткнуться. Попробуй, пойми людей, если им инопланетные захватчики милее земного начальства. Что там Салтыков-Щедрин, Достоевский бы только руками развел.
 

Глава пятая

 
   Тридцать лет марсианской оккупации.
   Вылезшие из своих цилиндров марсиане быстро прибрали все к своим рукам. Действовали они жестко и решительно, не прошло и пяти лет, и не стало национальных правительств, как, впрочем, и национальных границ. Марсиане разделили Землю рационально - Евроазиатский регион, Африканский регион, Австрало-Американский регион. Во главе каждого образования было региональное правительство, сформированное из бывших видных политиков более не существующих стран. Органы самоуправления остались. Собственно, такое территориальное деление народонаселения было предметом постоянных споров в Комитете Сопротивления. Большая часть участников Комитета полагала, что в этом делении есть свое зерно и поэтому оно может явиться прообразом земного управления после освобождения от межпланетной оккупации. За тридцать лет марсиане растеряли свои подозрительность и настороженность к поведению людей, поэтому восстание, на котором настаивал Союз боевых офицеров, могло рассчитывать на успех. Против немедленного восстания выступали политики. Они опасались, что в случае нашей победы каждая страна снова потянет одеяло на себя, а тогда уж без межгосударственных конфликтов и внутренних разборок не обойтись.
   Давайте, предлагали они, поживем еще десяток-другой лет, чтобы население Земли привыкло к региональному делению и не мыслило себе иного. А когда люди привыкнут, тогда и начнем скидывать власть марсиан. Зато после освобождения появится шанс создать единое общемировое правительство, а это уже во многом снимет будущие наши проблемы. Если, конечно, победим кровососов. О победе грезили многие, мало было тех, кто что-то для этой победы делал. Зато говорунов хватало. Обычное дело - любят люди поговорить, особенно если за это не наказывают. А марсиане народ терпеливый, дают порабощенному человечеству выпустить пар.
   У марсианского посольства постоянно толпа отирается с плакатиками в руках. "Марсиане, убирайтесь с Земли!", "Сосите кровь друг у друга!" - подобные лозунги были еще самыми скромными. Я одного не понимал - когда эти демонстранты еще жить успевают, если они от посольства со своими протестами не отходят. Одно время хотели их разогнать. Марсиане не позволили: "Это, - говорят, - недемократично. У народа должна быть возможность сказать нам все откровенно, без обиняков!"
   Нет, что и говорить, высказываться марсиане никому не мешают. Вот и полощут их некоторые граждане по-черному, знают, что наказания не последует.
   Помнится, была у меня беседа с одним ура-патриотом.
   - Настанет время, и мы обязательно победим, - сказал генерал уже несуществующей российской армии Дмитрий Васильев. Он еще в чеченскую кампанию лейтенантом начинал, накупался в кровушке, как только не захлебнулся, мать его в медном тазу с долотом и зубилом! После роспуска армии он возглавил Союз патриотических сил, чтобы легально бороться с инопланетными захватчиками и законодательным путем ограничивать их возможности сосать нашу кровь. Бывших генералов, как известно, не бывает, Васильев и здесь не упустил свой шанс покомандовать.
   - Тебе легко говорить, - помнится, огрызнулся я. - За тебя электорат кровь сдает. И когда бойня начнется, станешь в штабах отсиживаться до последнего. Мне бы твоей уверенности! Сила у них, а сами они уже наши военные склады дочищают! И потом, где вы раньше были, когда цилиндры на Землю падали? У вас, военных, все козыри были!
   - Ерунда, - решительно сказал Дмитрий Васильев и для выразительности рванул на себе ворот черной косоворотки. - Кишка тонка оказалась тогда бороться с ними поодиночке. А договориться не сумели. Я сам рыдал, когда они под Москвой шестую десантную дивизию пожгли. Погоны с себя рвал! Только ведь поражение еще ничего не означает. Проигранное сражение - еще не проигранный мир.
   Мы прилично уже выпили в тот день. Жили по соседству, но генерал даже не догадывался, где я работаю. И про Союз боевых офицеров он тоже ничего не знал. И пили мы с ним у меня на кухне по-соседски, кажется, "Старку".
   - Ты сам посуди, - тряс генерал куском колбасы, нанизанным на вилку. - Мы триста лет под татаро-монгольским игом жили. И где эти монголы? И татары под нами. А Русь живет, святая Русь здравствует! Переживем и эту пакость. Эка невидаль - марсиане! Ну, кровососы, не без этого, так вы объективнее к происходящему подходите!
   - Куда уж объективнее! - взвился я. - Каждый месяц пятьсот граммов на донорском пункте слей, но ведь этим не кончится. Патрули сосут, вопрос какой для семьи решить, за нашего единокровного чиновника свою кровушку сдай, да и так по граммулечке, по граммулечке, а порядочно набирается. А ведь еще, не дай Бог, упадешь и лоб расшибешь или, скажем, руку поранишь! Это они во внимание не берут. Да что там говорить, иной раз свой брат, землянин, бессовестнее любого марсианина! Кто нас контролирует? Марсиане? Люди, люди, генерал, нас контролируют.
   - А вот тут ты в самую точку попал! - оживился Васильев. - Порой свои подлецы похуже любого инопланетного захватчика будут! Марсианин, он что? Ну, высосет положенное, так этим дело и закончится. Неизвестно еще, когда хуже было - сейчас или под татарами? Те десять шкур драли, а нынешние только кровушку попивают. Татары, пожалуй, хлеще марсиан бездолили. Люди всегда опаснее. Наши бюрократы почище любых кровососов. Ничего! Ничего! Придет время, выкинем кровососов с планеты, тогда и за своих сволочуг возьмемся. За всех, кто марсианам пособничал. Судить их будем Международным трибуналом! Чтоб никогда! Никому! Неповадно было! До последнего человека!
   И лицо у него было багровое, непримиримое, сразу верилось - этот может, этот до десятого колена, без пощады, без жалости.
   Вот тогда мне и подумалось, что люди и в самом деле куда опаснее марсиан. Поставь такого дурака руководить, ох и много кровушки прольется. Больше, чем марсиане из нас высосали. Ведь в пособники всех записывать придется. Этак вся планета обезлюдеет. Ну, если не планета, то святая Русь, о которой они так пекутся, точно китайцам достанется.
   Но были и такие, что призывали людей не обращать на марсиан внимания
   "Вы в речной пойме были, - спрашивали они. - Сколько комаров там видели? Из домика ночью высунуться страшно. И все они тоненько поют, кровушки вашей хотят. Ну что, что марсиане? И до марсиан было кому ее сосать. Причем тогда вы и не возражали, вы прекрасно понимали неизбежность кровососания. С природой не поспоришь! Один вид кормится за счет других. Если посмотреть правде в глаза, человек, как вид, тоже паразитирует и на флоре, и на фауне. Причем всегда считался самым беспощадным и страшным хищником на Земле. Чего же он теперь взвыл, когда марсиане появились? Марсиан надо воспринимать как неизбежное природное зло. Как остальные виды воспринимают самого человека. Ну, кровососы, ну, что поделать, не могут они иначе, биология у них такая. Как комаров их надо воспринимать!
   Так ведь комаров миллиарды, миллиарды! А сколько тех марсиан? А ведь кроме комаров еще и другие кровососущие есть - клопы, клещи разные, пиявки… Вот и поставьте с ними в один ряд марсиан. И сразу станет спокойнее. Не угнетатели, не захватчики - обыкновенные кровососущие. Природное явление. Неизбежное, так сказать, зло".
   Что и говорить, привыкли люди к марсианской оккупации, привыкли. Некоторые уже на полном серьезе предлагал убедить марсиан, что кровь инородца, азиата, скажем, слаще, а кровь белого вообще безвкусная. Азиатов сколько? Почти три миллиарда человек. Есть где разгуляться, есть с кого кровь цедить. Надо объяснить марсианам, что белые люди и, прежде всего, европейцы - нация старейшая и в настоящее время вымирающая. Кровь белого человека совершенно непитательна и даже вредна.
   Сам слышал выступление одного политика по телевизору. А того он, дурак, не понимает, что марсианам возраст расы и ее интеллектуальность абсолютно не важны. Когда мы буренку режем, нас ведь не интересует, какая у нее шкура - белая, пегая или рыжая! Нас не шкура, мясо интересует!
   Что мы о марсианах знали? Практически ничего. Знали, что они кровь пьют, что техника у них классная. Узнали, что у них гора Олимп вроде нашего Байконура. Но вот как они живут, как у них общество на Марсе устроено, есть ли семьи, какие между ними общественные отношения складываются - это все мраком покрыто. В секретной лаборатории Союза один раз двух похищенных марсиан вскрывали, чтобы анатомию изучить. Так даже специалисты не могли разобраться, какие органы у них половые функции выполняют. Да что говорить! Мы даже не знали, есть у них на Марсе товарно-денежные отношения, или их что-то иное заменяет. Одно было ясно - бюрократы у них в начальстве сидели похлеще наших, так они жизнь своих граждан регламентировали, что язык не поворачивался считать это разумными отношениями. А, быть может, разум как раз и существует для того, чтобы вселенскую бюрократию плодить? Марсиане в оккупации Земли соблюдали законность, как они ее понимали. Общественные институты они сохранили, потому что людьми надо было управлять. Любое стадо должно иметь своего пастуха, но вместе с тем стадо больше следит за вожаком. А разбежаться ему не дают сторожевые собаки. Стало быть, нужны вожаки и сторожевые собаки. Обидно? Только ведь так оно все и было, так все продолжало оставаться и грозило длиться вечно. Льщу себя надеждой, что Союз боевых офицеров занимался подготовкой к освобождению Земли, и моя жизнь прошла не напрасно. В противном случае, я мог считать себя сторожевой овчаркой. В какой-то мере все мы служили марсианам, даже если ненавидели их. Другого способа выжить просто не было. Мы служили марсианам своими знаниями, волей, умением убеждать, но, прежде всего, своей кровью. Дух захватывало от одной мысли, сколько крови сдает земное население, я не мог представить, куда марсианам столько крови. Ею можно было залить Марс и создать на нем моря. А может, именно поэтому далекая планета казалась красной. Раньше она подпитывалась еще чьей-то кровью, а теперь вот дошла очередь до нас. А потом они будут искать новое стадо.
   Была информация, что марсиане имеют огромные склады в ледниках Антарктиды, где сублимированную кровь хранят. А сами они вели деятельность сразу в двух направлениях: развивали земную ракетную технику и монтировали орудие в жерле вулкана на острове Калимантан, чтобы свои цилиндры на Марс отправлять. Там на них люди работали, так у марсиан к занятым на строительстве людям отношение было самое уважительное: кровь у них ежемесячно не брали, зарплату через соответствующие комитеты ООН платили достойную, четырехчасовой рабочий день установили, построили для рабочих классные развлекательные комплексы, рядом с которыми Лас-Вегас и Монте-Карло городскими помойками кажутся. Все для человека, все во имя человека, мать его в медном тазу с молотком и зубилом, если только он работает на марсиан.
   Со строительством пушки марсиане торопились. Понятное дело, мы то и дело перехватывали радиограммы, которые шли с Марса на Землю. Расшифровать их никак не получалось, но я полагал, что адресуются они командующему силами вторжения и те, кто остался на Марсе, требуют от него одного - крови! В противном случае, зачем все это вторжение затевалось? Чтобы высадившиеся на Землю марсианские спецназовцы кровью упивались? Начальство, пославшее их на Землю, рассчитывало на свои дивиденды!
   Впрочем, сейчас мне было не до размышлений о марсианской политике. Все равно, что-то изменить в ней я в одиночку не в силах. Пока. В одном я был уверен твердо - рано или поздно мы от них освободимся. В этом генерал не ошибался: рабство не может продолжаться вечно.
   У Веры Петровны имелась неплохая библиотека, я почитал Чехова, в свое удовольствие почитал, давненько мне томик его рассказов в руки брать не приходилось. И кресло было уютным, и торшер светил, как надо. Хозяйка мне не мешала, она, забравшись с ногами на диван, смотрела очередной сериал, кажется, показывали давно забытый фильм "Бандитский Петербург" в рубрике "Старое кино". Вера Петровна переживала за героя, не забывая отхлебывать чай из изящной фарфоровой чашечки. Сейчас она казалась мне такой домашней, вроде у меня дома все происходит, в квартире, которая, наконец, обрела хозяйку. Генерал мне не раз советовал жениться, приводя слова какого-то остряка: "Женись, Валентин, в любом случае ты ничего не потеряешь. Попадется хорошая жена - будешь приятным исключением из общего ряда, попадется плохая - станешь, как и все остальные, философом". Похоже, мой генерал тоже тяготел к философии. Поэтому я не торопился связать себя брачными узами. Но сейчас мне было просто хорошо.
   Время близилось к ночи, я уже прикидывал, как бы деликатнее сказать хозяйке, что буду отсутствовать. По-моему, она уже настроилась совершенно на другое. Я это всегда чувствую. А она и за столом старалась наклониться, чтобы ее грудки из халата просматривались. И надо сказать, вполне, вполне. Аппетитная бабенка меня приютила. Надо думать, директор не случайно меня к ней на постой определил. Мысленно я поставил Анатолию Сергеевичу еще один плюс - за сообразительность и заботу о досуге начальства - и вымарал прежде поставленный минус.
   Но грешные мысли надо было гнать от себя, работы предстояло много, еще неизвестно, куда меня это расследование заведет. Нет, я ни минуты не сомневался, что к исчезновению марсиан Вера Петровна абсолютно непричастна. Но у нее могли быть причастные к этому родственники, в таком случае флирт с хозяйкой ничего хорошего не сулил. К тому же, не мог я поддаваться гипнозу ее очарования, мне сегодня предстояло осмотреть марсианские машины и баню, которую они, как мне уже рассказали, превратили в казарму. И только после этого решить, подключать к своему расследованию начальника криминальной милиции или лучше оставить его в неведении относительно целей моего пребывания в городе. Милиционеры тоже всякие бывают, время оборотней в погонах еще не прошло, иной раз и у нас такие сволочные экземпляры случаются!
   По телевизору показывали авторский концерт Аллахвердиева. Его музыку я любил. Под нее хорошо думалось. Чистые такие мелодии, печальные.
   - Валентин Мокеевич, - сказала Вера Петровна, - о чем задумались?
   Лицо у нее было лукавое, в еле заметных конопушках, которые женщину совсем не портили, наоборот, пикантности ей придавали. Хороший завхоз был у Суховской средней школы!
   - Прикидываю, с чего мне завтра начать, - неопределенно сказал я.
   - До завтра еще дожить надо, - сказала Вера Петровна, поглядывая уже откровенно нетерпеливо. - Я вам не нравлюсь?
   Ну вот…
   - Почему же, нравитесь, конечно. Разве может такая женщина не понравиться?
   - Слава Богу! - просияла она, легко поднялась и ловко скользнула мне на колени. Руки у нее были прохладные, и пахло от Веры Петровны хорошей косметикой. - А то я смотрю, какой же вы нерешительный!
   Ну, не было мне в эту ночь никакого дела до пропавших марсиан, мать их всех в медном тазу с долотом и зубилом!
   Ближе к утру я вышел во двор.
   Еще стояла прохладная и прозрачная звездная ночь, я быстренько пробежался до нужника, а обратно уже шел, не торопясь, даже на звезды поглядывал. Марс виделся небольшой красной звездочкой. В высоте, оставляя легкие белесые и длинные следы, пронеслись две падучие звезды, уходя на запад.
   Марсианские цилиндры, догадался я, кого-то еще по наши вены с Марса принесло.
 

Глава шестая

 
   В школе было непривычно тихо и прохладно.
   Двухэтажное здание, выполненное в виде буквы "П" из красного кирпича, сопровождало мои шаги по пустому коридору гулким эхом. До занятий еще оставалось время, поэтому учителей в школе не было, отдыхали они перед новым учебным годом. Перед дверью в кабинет директора я остановился и постучал. Анатолий Сергеевич оказался на месте, сидел за своим столом. Справа от него громоздилась стопка бумаг, слева от него стопа бумаг казалась еще выше, а сам он с раздраженным видом читал какое-то официальное письмо - не иначе из Облоно какое-то новое руководящее указание прислали. Вполне вероятно, что указание это обязывало проводить в школе специальные марсианские часы с обязательным приглашением "гостей с другой планеты", как деликатно именовали в документах агрессоров и оккупантов.
   - Доброе утро, Анатолий Сергеевич, - поздоровался я от входа.
   Директор школы устало потер лоб и сказал:
   - А оно и в самом деле доброе?
   Не знаю, что он имел в виду, но я едва не покраснел, хорошо, что выучка у меня хорошая.
   - А что плохого? - я сел на стул для посетителей. - Солнышко, птички поют, небо голубое. Человеку ведь для счастья иной раз самой малости хватает.
   - Как вам спалось? - не поднимая глаз от бумаги, поинтересовался директор.
   Вот если бы он впился в меня взглядом, фиксируя, как я отреагирую на его слова, я бы не сомневался, что он о чем-то догадывается или просто предполагает, что из любвеобильных объятий Веры Петровны я так запросто не вырвусь. Но он спросил между делом, читая следующую бумагу, просто так спросил, ради приличия, и я успокоился.
   - Ну, - сказал я. - Давайте поговорим о марсианских делах?
   - О пропавших марсианах? - директор поскучнел. - Я вчера по людям прошел. Никто ничего не знает, даже слухов по городу никаких. Нет, Валентин Мокеевич, чисто по-человечески мне их даже жалко. Вот некоторые все воют: марсиане, марсиане… А что марсиане? Нас свое родное правительство, свои же чиновники иной раз куда больше донимают. Марсианам сдай раз в месяц пятьсот граммов крови, и все - больше ты их не интересуешь. С их точки зрения, ты свой долг отдал. Они цены на продукты твердые установили… Да что там говорить, кагор приказали бесплатно выдавать по свежим квитанциям о сдаче крови! А наше правительство тебя за тот же месяц так измордует - то цены на газ повысит, то на электроэнергию, то на бензин! За год на двести процентов цены повысили! Мы жалобу написали в Департамент по освоению Земли. Так марсиане нормально поступили - тут же их экипаж приехал, на окраине под землю автономный атомный реактор вкопали, в каждой квартире за месяц чудо-печи и безопасные обогреватели поставили, и ничего, понимаете, - ничего за это не взяли! Ну, на сто граммов ежемесячную норму сдачи крови увеличили! А электроэнергия бесплатно. Так, верите, городское руководство тут же объявило реактор муниципальной собственностью и цену на электроэнергию назначило, чтоб их всех на том свете приподняло и еще раз прихлопнуло!
   - А почему на том свете? - удивился я.
   - А потому! - директор сухо улыбнулся. - Жители опять коллективную жалобу накатали. Описали художества наших чиновников по полной программе. Как вы думаете, какие меры были приняты? Пришел треножник, мэра и всех его заместителей - в корзину, и все. Больше мы о них ничего не слышали. Сами понимаете, это плохой симптом, когда о человеке ничего не слышно. А должности, между прочим, до сих пор свободные. Хотите нашим мэром стать?
   - Нет уж, - отказался я. - Вы уж тут сами управляйтесь!
   - Вот-вот, и никто не хочет. Правда, крутился тут один дурак из области, все интересовался, кому реактор принадлежит, приватизирован ли и если эксплуатируется, то каким акционерным обществом - открытого или закрытого типа. Узнал, что никому не принадлежит, обрадовался нехорошо и умчался в область бумаги оформлять. Я же говорю, дурак! Кандидат на полную отцежку, папу его Борькою звали! Не понимает, что как хайло свое наглое высунет, так с ним в два счета разберутся.
   Да, в этом директор школы был прав - марсиане активно вмешивались в земные дела, сразу принимали меры, если, по их мнению, права людей нарушались каким-нибудь негодяем. Иногда они решали эти вопросы с нами или с милицией, но чаще приходил боевой треножник с корзиной, и потом бесполезно было спрашивать, куда виновный делся. Марсиане на такие вопросы никогда не отвечали. И популизмом они вовсю занимались - постоянно что-то строили сами или заставляли строить чиновников. Не буквально, конечно, только как не подпишешь те или иные разрешительные документы, если в окно твоего кабинета на третьем этаже смотрит, поблескивая линзой, тепловой генератор?