Яростно ругаясь, Джефферс подбежал к останкам катамарана.
   Брызгин хотел закричать, чтобы Том был осторожнее, но не успел - пальмы, на которых повисли останки судна, с треском легли на песок, и металлическая громада накрыла археолога.
   Брызгин на мгновение закрыл глаза, потом рванулся к останкам катамарана.
   Джефферс был жив.
   Андрей с натугой приподнял мятый металл, освободил Джефферса из-под обломков. Тот тяжело и со стонами дышал. Но он был жив, и можно было надеяться, что живущие в его крови микрокибы сделают все возможное и спасут археолога.
   Отбросив прежние условности, Брызгин вызвал Службу Спасения.
   Спасатель, выслушав Брызгина, неодобрительно покрутил головой, но читать нравоучения не стал - понимал, что в этой ситуации время, как никогда, дорого.
   Через пятнадцать минут над атоллом завис купол станции, еще через пять спасатели поили Брызгина горячим чаем.
   Тому Джефферсу служба спасения уже ничем не могла помочь. Повреждения внутренних органов оказались столь велики, что даже всемогущие ассамбляторы не могли спасти человека.
   Джефферса еще успели доставить в клинику Калькутты.
   Там он и умер - прямо на операционном столе.
   Смерть человека на Земле в результате катастрофы была редким явлением, не удивительно, что она стала предметом рассмотрения в Службе Спасения. Представители ее к Брызгину отнеслись со вниманием, понимали, что пережил человек совсем недавно.
   Сам Брызгин в смерти Тома Джефферса винил только себя.
   Еще столь недавно так привлекательные пейзажи Земли поблекли в глазах Андрея. Тоска была столь велика, что Брызгин не задержался бы на Земле ни на один час, если бы его поспешный отъезд не походил на бегство.
   Он не отвечал на звонки.
   Видеть кого-либо в эти тяжелые дни Андрею абсолютно не хотелось. Поэтому появившееся на экране лицо Армстронга он разглядывал с откровенной неприязнью, хотя старик меньше всего был виноват в случившемся. Но он жил, а Тома Джефферса в живых не было.
   – Надо встретиться, - сухо сказал Нейл Армстронг. - Кажется, я нашел решение нашей проблемы.
   Некоторое время Брызгин с возмущением разглядывал старика, пытаясь найти в его лице черточки самодовольства, но морщинистое лицо оставалось спокойным и невозмутимым.
   – Сегодня я не могу, - пересилил себя Андрей. - У меня горе, Армстронг! У меня погиб друг.
   Старик пожал плечами.
   – Даже смерть близких не отменяет работы, - сказал он. - Тем более что в нашем случае следует поторопиться. Неделю назад взорвалась М-3241 и я, кажется, знаю, какая звезда будет следующей.
   «Сухарь, - с раздражением подумал Брызгин. - Даже не посочувствовал, не спросил, что произошло. И все их поколение такое, за работой они ничего не видели. Только работали, работали, работали, и плевать им было на то, что творилось рядом».
   Раздражение его было несправедливым.
   Нейлу Армстронгу надо было отдать должное - за короткое время он смог нащупать что-то очень важное, если с такой уверенностью заявил, что решил проблему. Но Брызгин слишком презирал себя сейчас, а потому не мог быть справедливым и великодушным.

2

   Кр-хи принял от Дымова подарки и тут же принялся украшать паутину.
   Надо сказать, что разноцветные стеклянные шарики в мохнатой багровой паутине смотрелись фантастически красиво. Оказалось, что мощные лапы Кр-хи могли быть и бережными. Стеклянные шарики, покачиваясь в родовой паутине аборигена, издавали мелодичный певучий звон.
   Сев рядом с астронавтом, Кр-хи с удовольствием оглядел паутину всеми двенадцатью глазами и почесал брюхо.
   – У Кр-хи лучшее гнездо, - хвастливо сказал пауканин. - Кр-хи умен. У Кр-хи умный друг.
   – С чего ты взял, что умен? - подначил Алексей.
   – Кр-хи знает с кем дружить. Друг знает, какие нужны подарки, - объяснил пауканин. Кр-хи знает, как украшать гнездо. Погребальная паутина должна быть праздничной.
   – Кр-хи хочет сказать - родовая паутина? - уточнил Дымов.
   И получил неожиданный ответ.
   – Рода нет. Теперь каждый пауканин готовится к смерти. Все паутины на Яркане погребальные. Родовых уже нет. Никто не сможет продолжить жизнь на Яркане. - Кр-хи подумал и злорадно добавил. - Даже мокрые не смогут быть беззаботными. Трудно жить в горячей воде.
   – С чего ты взял, что вода станет горячей? - спросил капитан.
   – У колдунов нет глаз? - удивленно шевельнул жвалами Кр-хи. - Пусть друг посмотрит в небо. Внуки Звездного Паука уже завязали свои узелки. Скоро они начнут оплетать своей паутиной солнце.
   – У меня только два глаза, - примирительно сказал капитан. - У Кр-хи их двенадцать. Расскажи мне о внуках Звездного Паука.
   – Сначала искупаемся в лагуне, - сказал пауканин. - Внукам Звездного Паука предстоит долгая работа, а Кр-хи хочет есть.
   – Я принес тебе много еды, - возразил Дымов.
   Пауканин выдвинул два верхних глаза на длинных стебельках. Капитан Дымов знал, что таким образом паукане выражают свое удивление. О человеке в такой ситуации можно было сказать, что у него глаза на лоб полезли. У паукан они лезли в буквальном смысле слова, но не на лоб, а на верхнюю часть головогруди.
   – Ты приносишь много вкусной еды, - сказал пауканин. - Кр-хи доволен и радуется. Но сегодня ему хочется живой рыбы, пусть даже малька. Пойдем, поплаваем и попробуем поймать настоящую еду.
   Даже в воде, пауканин чувствовал себя словно на паутине. Движения его были резкими и стремительными. Воздушный мешок у брюшка надулся и стал прозрачной полоской. Лапы обрели жесткость и слаженно двигались подобно веслам. Стремительными нырками Кр-хи исследовал дно бухты, где между рифов и камней у него были сплетены хитроумные ловушки, но все его ловушки оказались пустыми.
   – Ненавижу мокрых, - сказал Кр-хи. - Почему они не пускают рыбу в лагуны? Потому что они ненавидят нас. Но голодный пауканин ненавидит их больше. Если у них есть ум, для чего они не дают пауканам быть сытыми? Но если они заставляют паукан голодать, значит, ума у них нет. Колдуны ошибаются, ихтиолы не могут быть умными. Они даже не видят звезд!
   Вытянув лапы, он распластался на песке.
   В густой черной шерсти блестели капельки воды.
   – Хочу сока малька, - сказал Кр-хи.
   – Я поймаю тебе малька, - пообещал Дымов, подставляя тело солнцу. -
   Я даже поймаю тебе большую сочную рыбу, если ты расскажешь мне о внуках Звездного Паука.
   – Они уже пришли, - сообщил Кр-хи. - Они завязали три узелка и начали плести боевую паутину. Когда они сплетут паутину, солнце будет в коконе. Ему будет очень тесно в нем, оно будет биться, и стараться выбраться. Но паутина будет прочной и тогда солнце распухнет. Оно станет большим и заберет в себя Яркан. Паукане не могут жить в огне. Мокрые не могут жить в огне. Даже колдуны не могут жить в огне. Колдунам тоже надо плести погребальную паутину, - сказал Кр-хи и, подумав, добавил. - Если они не улетят домой.
   – Ты уже и нас хоронишь, - усмехнулся капитан. - Но ты еще не сказал, где живет звездный Паук и откуда пришли его внуки.
   Пауканин шумно встряхнулся.
   – Вселенная за пределами Яркана похожа на паутину, - сказал он. - В центре паутины в невидимом коконе живет Звездный Паук. Откуда придти его внукам? Но ты обещал мне большую сочную рыбу…
   – Погоди, погоди, - остановил его Дымов. - Будет тебе рыба. Так ты считаешь, что они пришли из центра Галактики? Но зачем? Для чего?
   Пауканин качнулся на мохнатых лапах, принял молитвенную стойку и закрыл глаза.
   – Тысячи лет каждый пауканин плетет свою родовую паутину, - сказал он. - Почему колдуны никогда не интересовались, для чего мы ее плетем?
   – Ну, это уже очевидно, - засмеялся капитан. - Вы ведь даже в молитвах это произносите. Паутина кормит, паутина держит, паутина воспитывает, паутина поет. Пока жив последний паук, да не кончится в его железах слюна, чтобы ткать паутину. Зачем расспрашивать про очевидное?
   – Тогда зачем ты спрашиваешь про родовую паутину Звездного Паука? - спросил Кр-хи. - Единственное ее отличие от нашей - она значительно больше. Хватит, Дымов! Я хочу сочную рыбу!
   Капитан Дымов встал, нащупывая в боковом кармане антиграв.
   – Колдун сказал, колдун сделал, - засмеялся он.
   Глаза пауканина покраснели.
   – Плохой колдун - плохой друг,
   – довольно проскрежетал он. - Глупый выберет плохого колдуна. Глупый колдун не думает о животе. Глупый колдун всегда старается набить голову. Кр-хи умный. У него умный колдун. Потому Кр-хи сейчас будет есть сочную рыбу.
   – Подхалим, - проворчал Дымов.
   – Только скажи мне еще одно: почему ты думаешь, что Вселенная похожа на вашу овальную паутину?
   – Кр-хи ошибся, - пауканин почесал брюшко. - Ты тоже думаешь, как набить голову. Когда ты сыт, хочется тебе искать добычу?
   – Не хочется, - признался Дымов.
   – А когда ты узнаешь что-то новое, тебе хочется узнать еще?
   – Обязательно.
   – Тогда ты должен понимать, - важно сказал Кр-хи. - В знаниях сытости не бывает. Много знать - значит быть печальным, потому что понимаешь, всего знать нельзя.
   – Екклезиаст! - восхитился капитан Дымов.
   – Новое имя, - удивленно отметил Кр-хи. - Это обидное имя? Колдун меня плохо назвал?
   – Так звали земного философа, - смеясь, объяснил Дымов. - Когда-то давно он сказал, что во многих знаниях есть много печалей.
   Пауканин расцвел малиновыми пятнами - похоже, от удовольствия.
   – Очень рад, - сказал он. - Я думал, колдуны только и задают вопросы.
   Оказывается, среди них тоже бывают мудрецы.
   – И все-таки, - повторил вопрос Дымов. - Ты не ответил, Кр-хи!
   – Все мы живем на паутине, - сказал Кр-хи. - Только мы это уже поняли, а колдуны пока еще нет.
   – Нет, братец, высокомерия у тебя на всю галактику хватит, - сказал капитан Дымов, высматривая стайку ихтиоров.
   А к кому он еще мог обратиться на Яркане за свежей рыбой? В конце концов, не самому же ее ловить?

3

   Над Сумеречью висела маленькая правильная луна.
   С одной стороны она была ярко освещена, другой ее стороны лучи Солнца и Свет Земли не касались, поэтому с этой стороны луна казалась маленьким полумесяцем, словно над ноздреватой, испещренной кратерами поверхностью Луны повис ее маленький глобус. К лунной копии стягивались правильными светящимися трубами потоки микрокибов, которые по тем же световодам уходили вниз выполнять новые объемы запрограммированных работ.
   Луна преображалась. На ней уже вырос промышленно-энергетический комплекс, а в Сумеречье сейчас стремительными темпами возводилась верфь, на которой предстояло монтироваться космическим кораблям. Земля в такой верфи нуждалась. Время одиночных героических экспедиций подходила к своему завершению, теперь в космос уходили флотилии, которые решали задачи непосильные одиночным кораблям.
   Лунные поселения энергетиков и промышленников насчитывали уже восемь миллионов человек, и пока еще всем из них на Луне работы хватало, ведь Луна была центром космической индустрии, и именно с лунной орбиты уходили в Дальний космос космические корабли. Луна давала Земле энергию, и это тоже было немаловажным, теперь уже каждый понимал, что энергия - это средство достижения новых высот.
   Глаза Нейла Армстронга блестели живо и молодо, его можно было понять - тот, кто прожил долгие годы в напряженной космической работе, не мог не радоваться встрече с пространством.
   До старта корабля оставалось еще около двух часов, и Нейл решил прогуляться по лунному плоскогорью. Кратеры и цирки, которые на этом участке луны громоздились едва ли друг на друге, напоминали Армстронгу его молодость. Старик шел уверенно и даже рискнул перепрыгнуть через пару широких расщелин, вызвав неодобрительные взгляды Брызгина, который, однако, против этих вольных экспериментов старого астронавта не протестовал - понимал, что тем движет.
   Земля висела по левую сторону дымным голубоватым шаром. Звезд вокруг нее не было видно, а алые и зеленые горошины многоцелевых автоматических спутников, повисших на гелиоцентрических орбитах, за звезды принимать было просто неудобно - все-таки не туристы гуляли, а старожилы открытого космоса.
   Прогулочным шагом дошли до обелиска, поставленного на месте высадки на Луне первых людей. Нейл Армстронг с некоторой неловкостью прочел на обелиске свои имя и фамилию, хотя ежу было понятно, что надпись на обелиске касалась однофамильца и тезки.
   Прямо у обелиска кто-то посадил и накрыл колпаком лунный кактус, редкое растение, которое иногда встречалась на дне глубоких кратеров и цирков, еще сохраняющих подземное тепло и подобие атмосферы. Видно было, что за кактусом у обелиска ухаживали - колючие листья свои кактус разбросал едва ли на на семь футов и к тому же цвел мелкими малиновыми цветочками, усеивающими верхнюю ложношейку.
   От обелиска повернули обратно. Брызгин не переставал удивляться старику. Для своих лет Нейл Армстронг шел очень прилично и никаких признаков усталости, вроде затрудненного дыхания в динамиках, пока не слышалось и не наблюдалось. В первые минуты их встречи Брызгин довольно сухо и невежливо поинтересовался у старого астронавта, каким образом тот решил поставленную перед ним задачу.
   – Разве задача заключалась в том, чтобы найти способ предотвращения взрывов звезд и их превращения в черные дыры? - удивился Армстронг. - Думаете, что Даниил хотел услышать от меня, почему та или иная звезда взрывается и чем она отличается от соседних звезд? Андрей, вы его просто не поняли. Даниил ждет не разгадки тайны, он ждет решения проблемы. А я эту проблему решил. Но расскажу я все лишь Даниилу. Кто-то из древних сказал, что во всяком знании много печали, и он был прав, Андрей. Я получил разрешение на полет. И мы полетим. Не думайте, что я высказываю вам недоверие, напротив, я оберегаю вас от излишнего знания, у вас ведь впереди не один год жизни, а с годами некоторые тайны становятся просто непосильными.
   – Решили в последний раз воспользоваться своим авторитетом и прокатиться в дальний космос? - безжалостно съязвил Брызгин.
   Некоторое время Армстронг холодно разглядывал молодого коллегу, и в тот момент, когда тот уже изнывал от неловкости момента и готов был расписаться в собственной бестактности, Нейл неожиданно согласился:
   – Именно так, молодой человек, именно так. Захотелось в последний раз увидеть Вселенную со стороны. Тем не менее, у меня есть разгадка тайны, а у вас ее по-прежнему нет.
   И надолго замолчал, держась по отношению к Брызгину с некоторым отчуждением и заставляя того жалеть о вырвавшихся обидных словах.
   Через семь часов они вылетели на Плутон, где загружались транспортные корабли, идущие в систему Аристемы. Лететь предстояло семьдесят два часа, и Брызгин надеялся, что за это время наступит перемирие. Пожалуй, его оценки поведения старика были несколько резковаты, но ведь и поведение Армстронга не уступало в резкости этим оценкам!
   Лежа в своей каюте и анализируя случившееся на Земле, Брызгин приходил к выводу, что в смерти Джефферса виноват именно он. Почему он не поинтересовался прогнозом погоды, после того, как Том поймал золотую макрель и сказал, что обычно эти рыбы поднимаются из глубин в ненастье? Почему не обратил внимания на извечный признак шторма - скопления медуз? А главное, он обязан был пресечь эту детскую самостоятельность, надо было самому вызвать спасателей, а не добиваться, чтобы это сделал сам Джефферс! Странное дело, до происшествия на атолле Андрей считал себя человеком решительным, а теперь оказалось, что слабый он человек. Смерть Тома Джефферса выбила Брызгина из колеи и лишила прежней уверенности. А Брызгин всегда хорошо работал. Если был уверен в себе, даже самоуверен.
   Может быть, именно поэтому он никак не мог понять, что именно нашел старый Нейл Армстронг в тех данных, которые Брызгин ему доставил. Многие искали в них смысл, только так его и не нашли.
   Уже у Сатурна Брызгин выбрался из своей каюты.
   Зрелище колец гиганта было достаточно экзотическим, чтобы на него посмотреть.
   На обзорной палубе стоял Нейл Армстронг.
   Развернувшиеся над его головой переливы колец, разноцветными полосами пересекающие кремово-желтый с темными прожилками диск Сатурна делали полуосвещенного астронавта похожим на памятник самому себе. Нейл Армстронг был погружен в размышления, поэтому Брызгин, хотя ему и не терпелось задать своему спутнику несколько вопросов, не решился его побеспокоить.

Глава четвертая

1

   – Сказки твоего пауканина в свете последних исследований Аристемы выглядят довольно убедительно, - сказал Деммер. - Похоже, что их космогонистические мифы имеют определенные корни, капитан. Астрофизики уже обнаружили в окрестностях системы два образования, которые в скором времени могут превратиться в черные дыры. Но откуда это знать обитателю планеты, который никогда не поднимался выше нескольких сот метров на своей летучей паутине? Похоже, мы проглядели паукан, они могут оказаться куда более интересным для изучения объектом, нежели мы полагали.
   Разговор шел в просторном и гулком холле базы отдыха.
   Был день тумана, поэтому над океаном висела взвесь водяных шариков, которые радужно вспыхивали на солнце, придавая океанскому простору фантастический вид. Представьте себе тысячи аврор, одновременно сияющих над изумрудной гладью воды, представьте себе огромное красное солнце, встающее в окружении миллионов крошечных радуг, и если вы не сможете это представить, то, по крайней мере, поймете, что нереальную красоту туманного дня на планете Яркан очень тяжело описать. И не потому, что красок не хватает, а, прежде всего из-за того, что этих красок чересчур много и при описании никак не поймешь, какую из них взять, чтобы пейзаж получился достоверным и близким к тому, что наблюдаешь собственными глазами.
   Невысокий Деммер выглядел оживленным, и, казалось, он совсем не замечает удивительной красоты дня. Возможно, это из-за возраста, когда тебе за двести, и ты отказался от генокодирования, трудно все воспринимать восторженной душой.
   – Но считать, что эти дыры со временем задушат звезду и сделают возможным ее превращение в сверхновую, - сказал физик. - Ересь, капитан, невежественная ересь, за которую надо сжигать на кострах. Хотя бы для того, чтобы в науку лезло поменьше дилетантов, - физик спохватился и предупредительно выставил вперед руку. - Я не говорю, что нужно начинать именно с вас, капитан, но, честно говоря, на этой планете под это определение вы подходите более других.
   – Спасибо, - без улыбки поблагодарил Дымов. - А что касается процессов, которые превращают звезду в сверхновую… Вы сначала сами разберитесь в том, что возможно, а что нет, а потом уже требуйте знаний от неспециалиста.
   Деммер задумался.
   Некоторое время капитан Дымов ожидал продолжения разговора, но в когда физик начал расхаживать по залу, разглядывая белый высокий потолок, капитан понял, что его собеседник уже забыл о присутствии посторонних. Деммер всегда отличался рассеянностью, рассказывали, что однажды, получая диплом института Рокфеллера за исследование ионизированных локальных полостей верхней мантии Юкко, Деммер настолько увлекся неожиданно пришедшей ему в голову идеей, что вместо произнесения речи, он взялся за расчеты и даже исписал ими только что полученный роскошный диплом от корки до корки, не оставив на розовом атласе диплома ни дюйма чистого места.
   Дымов посидел немного, любуясь многочисленными радугами над океаном, потом понял, что физик забыл о его существовании, и неторопливо поднялся.
   Он уже выходил из зала, когда Деммер окликнул его:
   – Дымов, - спросил Деммер. - А почему вы решили, что пауканин говорит о центре Галактики?
   Капитан пожал плечами.
   – Мне показалось, что речь идет о галактике, - сказал он без особого убеждения. - Что еще может так походить, на овальную паутину паукан?
   – Дилетант, - снова проворчал физик. - Но, может быть, именно в этом вы оказались правы. Жаль, что пылевое облако скрывает от нас этот центр, Дымов, какое фантастическое зрелище открылось бы тогда нашим глазам!
   Дымов едва не хихикнул.
   И этот туда же! Фантастическое зрелище ему подавай! А что может быть фантастичнее и сказочнее дня тумана на Яркане? Этакой красотищи Деммер не видит, но полагает, что зрелище свободного от пыли центра Галактики его поразит. Нет, эти ребята, что создают невероятные миры на кончике пера с помощью полутора сотен формул, они и в самом деле не от мира сего!
   А Деммер уже опять не обращал на него никакого внимания. По неподвижному взгляду физика Дымов понял, что Деммер связался с корабельным Информом, и только тому было теперь известно, на какую тему и во имя чего они с физиком сейчас ведут нескончаемый и нудный научный спор.

2

   – Колдуны - дураки, - довольно сказал Кр-хи, поглаживая брюшко. Одной клешней он держал рыбину, второй ловко вскрывал ей брюшину. - Колдуны - дураки. Им обязательно нужно видеть там, где надо знать.
   Дымов наблюдал за манипуляциями пауканина, твердо решив для себя, что сегодня выудит из аборигена все, что тому известно.
   – Откуда ты знаешь, если не видишь? - спросил он. - Вот рыба, ты ее трогаешь и понимаешь, свежая она или протухшая. Вот камни. Ты их щупаешь и понимаешь, можно натянуть между ними паутину или нельзя. Для того чтобы что-то понять, надо сначала посмотреть, пощупать, понять. Разве может быть по-другому?
   Сам того не замечая, Дымов начал изъясняться в манере пауканина.
   Пауканин вернулся на паутину, украшенную камнями, что подарил капитан, и теперь с удовольствием покачивался на ней, лакомясь сырой рыбой. Жвалы его незаметно для глаза снимали розовую плоть рыбины слой за слоем, все двенадцать глаз пауканина были блаженно прикрыты.
   – Пауканин смертен, - сказал Кр-хи, на мгновение отрываясь от рыбины. - Звездный паук - высшее существо. Он определяет судьбу живущих. Разве можно иначе? Разве у колдунов нет высшего существа, которое определяет их судьбу?
   – Ты говоришь о Боге? - на секунду растерялся Дымов.
   Кр-хи небрежно поднял на землянина цепочку глаз и снова принялся лакомиться рыбой. Он словно бы давал Дымову проникнуться всей глубиной заданного вопроса.
   – Но это же смешно, - сказал Дымов. - Я же рассказывал тебе об эволюции, о строении вещества, о звездах и Вселенной. Неужели ты ничего не понял?
   Кр-хи небрежно отбросил рыбий скелет в сторону. Тщательности, которая была использована пауканином для того, чтобы отделить плоть от костей рыбины, можно было только позавидовать.
   – Звездный паук живет на звездной паутине, - сказал Кр-хи наставительно, словно объясняя землянину прописные истины. - Судьба всех, кто живет на Яркане, зависит от Звездного паука. У вас, наверное, солнце другое и паук вас не трогает. Значит, ваша судьба зависит от Звездного человека.
   – Но откуда ты взял, что ваша судьба зависит от Звездного паука? - не выдержал капитан. - И с чего ты взял, что звездный паук существует? Нет никакого Звездного паука и быть не может! Ты его видел?
   Пауканин снова закачался на своей паутине, колокольчики весело и хрустально звенели, камни в лучах солнца искрились, и багровые нити паутины совсем не выглядели траурно, наоборот, они смотрелись весьма весело и звонко.
   – Ты когда-нибудь видел свою Вселенную? - спросил Кр-хи.
   – Всю Вселенную увидеть невозможно, - объяснил капитан Дымов. - Вселенная бесконечна.
   – Откуда ты знаешь, что она существует? - удивился Кр-хи. - И как она выглядит? Для пауканина Вселенная похожа на паутину, для мокрого, - он неодобрительно скрежетнул жвалами, - она похожа на океан. На что похожа Вселенная колдунов?
   – Этого никто не знает, - сказал Дымов.
   – Никто из колдунов не знает, как выглядит их Вселенная, но каждый колдун знает, что Вселенная существует и она бесконечна. Откуда у колдунов это знание? Или это предположение? Тогда почему они не верят во Вселенную Звездного паука?
   Старчески посвистывая трахеями, пауканин сполз с паутины и встал рядом с землянином.
   – Смотри, - сказал он. - Каждый пауканин знает это с рождения. Яркан пауканина - это Вселенная. В центре ее обязательно Звездный паук. Звездный паук делает коконы из звезд. Коконы эти всегда идут по спирали из центра. Более тусклые -
   это погасшие звезды, яркие - это звезды которые не в коконах. Когда Звездный паук начинает плести очередной кокон, возникают сгустки яркана. Видишь?
   Капитан Дымов посмотрел на паутину и покачал головой.
   Перед ним была модель Галактики. Яркие бусины, которые капитан подарил пауканину и которыми тот украсил свой яркан, представляли собой погашенные звезды. Для более детального сопоставления нужны были расчеты, нужны были данные, которыми Дымов не располагал, но получение таких данных было только вопросом времени. Черт возьми! Откуда пауканам было знать, где и когда вспыхивала Сверхновая, которой в силу своих физических качеств предстояло превратиться в черную дыру? Вот тебе и не космическая раса!
   – Видишь, - довольно сказал пауканин, бережно касаясь лапой бусины, символизировавшей его планету. - Мы - здесь. Значит, пришло время приобщиться к миру Звездного паука.