Скаландис Ант. Вторая попытка

   6
   Тяжелый липкий дневной сон был прерван душераздирающим воплем. Виктор резко поднялся, роняя на пол уже совершенно высохшую, горячую простыню, пару секунд посидел на кровати, выжидая, пока пройдет головокружение и рассеется желтая муть перед глазами, вытер ладонью пот с лица и, наконец поднявшись, приблизился к окну.
   Во дворе отеля дрались коты. Точнее, готовились к драке. Два матерых сиамца, выгнув спины и чудовищно распушив черные хвосты, попеременно орали друг на друга низкими, противными, почти человеческими голосами. Один был нечистокровный сиамец: белые пятна на лапках и сизоватая морда выдавали примесь плебейской крови. Второй - образцовый представитель породы выглядел совершенно как домашний кот, а может быть, и был домашним, и Виктор мысленно поставил на него. Однако поединок не состоялся. В центре двора появился третий кот, тоже вроде бы сиамский, но почти черный, крупноголовый и вообще огромный, - те двое рядом с ним казались котятами.
   - М-м-м-а-а-о, - с достоинством произнес он, и драчуны мигом прыснули в разные стороны.
   "Сюрная сцена, - подумал Виктор. - И откуда вдруг повылезло столько этого таиландского зверья?"
   Он вспомнил, как много лет назад в этом же городе бедуин прогуливал по улице сиамского котенка на шлейке и собралась толпа зевак. Такого местные жители еще не видели, а одна девочка даже спросила:
   - Ой, это у вас что, обезьянка?
   Теперь дворовые сиамские коты стали достопримечательностью города. Они жили по всем подвалам, по всем помойкам вместе с рыжими, черно-белыми и полосатыми, но голубоглазых экзотических красавцев было несравнимо больше. Размножались они, что ли, быстрее? Или признаки их породы были как это учили в школе - доминантными? Кошек вообще в городе стало видимо-невидимо. Мышей они слопали всех до единой, даже крыс практически полностью передушили, оставив доедать собакам, а еще в народе поговаривали, что скоро исчезнут воробьи, - сиамцы необычайно лихо за ними охотились.
   Виктор достал из холодильника тоник в большой пластиковой бутылке, плеснул себе в стакан и поглядел на часы. Сиеста кончилась. Пора к Тэдди. Кстати, ужасно хочется есть. Несмотря на жару. Кажется, он сегодня так и не позавтракал.
   "Закажу ледяную окрошку, - подумал Виктор, мечтательно закрывая глаза, - и маринованных миног, и грибы, и мясо по-гватемальски..."
   За привычным столиком сидели еще вполне трезвый Квадрига и Антон Думбель в шикарных белых брюках и белой рубашке с короткими рукавами, с карманчиками и погончиками. Он был теперь похож на губернатора острова Борнео, и к его мускулистым загорелым рукам сильно не хватало тяжелого маузера, завершающего образ. А также хорошо бы смотрелись рядом с ним по обе стороны рослые негры с автоматами. Однако губернатор острова Борнео был настроен миролюбиво, потягивал из высокого бокала что-то газированно-прохладительное и задумчиво глядел на запотевшую рюмку то ли коньяка, то ли виски.
   - Здравствуйте, Антон. - Виктор решил подколоть его. - А почему же вы не на месте событий?
   - Каких событий? - невинно поинтересовался Антон.
   - Ну как же, около Лагеря большое скопление боевой техники...
   - А-а, - протянул Антон, - ну, это не по моей части.
   - Как же так? Разве инспектор по делам национальностей не должен присутствовать там, где национальный конфликт перерастает в военный?
   Антон посмотрел на Виктора пристально, опрокинул рюмку, шумно выдохнул (судя по запаху, это был все-таки коньяк) и спросил:
   - Вы знаете, почему мы проиграли Последнюю войну?
   - Наверно, потому, что она была не последней, - быстро сказал Виктор, словно это был единственно возможный и заранее заготовленный ответ по ходу викторины.
   - Оригинальная мысль, - оценил Антон.
   И тут неожиданно вклинился Квадрига:
   - А почему, собственно, вы считаете, что мы там проиграли?
   Антон даже растерялся на мгновение.
   - Н-ну... потому что это общепринятое мнение.
   - А я вот так не считаю, - сказал Квадрига. И добавил: - Терпеть не могу общепринятое мнение.
   Антон промолчал, Виктор на всякий случай тоже. Квадрига не унимался:
   - На Последней войне я писал батальные сцены. С натуры. Мне почему-то знакомо ваше лицо, господин Думбель. Я не мог встречать вас на фронте? Нет?
   - Нет, - отрезал Антон. - Меня там не было.
   - Я пью за победителей Последней войны! - многозначительно изрек Квадрига и поднял свой стаканчик с охлажденным ромом.
   - Так вы все-таки хотите услышать, Виктор, почему мы проиграли в той войне?
   - Разумеется. Я вас слушаю.
   - Потому что мы не знали, с кем воюем и для чего воюем, потому что у нас не было _и_д_е_и_, а у них, у наших врагов, - была. Они точно знали, что идут на бой за Аллаха, а у нас одни выполняли интернациональный долг, другие сводили личные счеты, третьи зарабатывали деньги, а в итоге все дружно признали, что это была интервенция, постыдная захватническая война и вообще ошибка.
   - Простите, - прервал его Виктор, - но ведь это же все общее место. Не позорьтесь, Антон, вам не пристало пересказывать такие банальности.
   - Вы не дослушали меня, - жестко сказал Антон. - Это всего лишь необходимая преамбула. Извините, если напомнил вам общеизвестные вещи. Официант! Двойной коньяк. Мне и господину Баневу. Вы не возражаете?
   - Пока - нет, - сказал Виктор.
   - Так вот, суть моей мысли заключается в том, что мы вели на самом деле не захватническую, а чисто оборонительную войну, мы, как всегда, раньше других почувствовали главную мировую угрозу и приняли удар на себя. Мы вступили в священную войну, не поняв ее смысла, и потому вынуждены были прекратить ее. Но теперь-то уже всем ясен зловещий смысл великого противостояния Север - Юг, заменившего собою ушедшее в историю противостояние Востока и Запада. Хотим мы этого или нет, шутили вы или говорили серьезно, но Последняя война была не последней, вы правы, нам снова придется воевать. И уж теперь-то мы победим, должны победить, иначе...
   - Простите, - снова перебил его Виктор. - Но что-то на этот раз я не до конца вас понимаю. Кто он, этот враг с Юга, которому вы объявляете священную войну?
   - О Господи! Правильно говорил Голем, что писатели - народ необразованный. Вы Салмана Рушди читали?
   - "Сатанинские стихи"? Наслышан.
   - Он написал не только "Сатанинские стихи", он много чего написал о мусульманах. И это он сказал, что главной угрозой для современной цивилизации является мусульманский мир. Мне неважно, арабы они, турки, пуштуны или боснийцы, они - мусульмане, и значит, враги. Я знаю, что такое ислам, уж вы мне поверьте. Да, я инспектор по делам национальностей, но это не значит, что я националист, как твердят эти оголтелые правозащитники. Я вовсе не отдаю предпочтения каким-то отдельным нациям, я отдаю предпочтение более гуманной религии и более высокой культуре. Вот и все.
   Виктор даже есть перестал. Он смотрел на Антона и удивлялся произошедшей в нем перемене, из респектабельного, уравновешенного чиновника с так называемыми погонами в кармане он превратился в митингующего, почти истеричного политика или в боевого командира, с отчаянной смелостью поднимающего свою роту против неприятельского батальона.
   Антон продолжал, увлекаясь все больше:
   - Надо же наконец, надо же рано или поздно делать свой выбор, если мы действительно не хотим погубить цивилизацию. Нашу цивилизацию. Сколько можно кричать о равенстве перед законом и перед Богом (каким Богом?), сколько можно кричать о свободе и справедливости, когда в ответ тебе кричат "Джихад!" или "Газават!", а других слов просто не знают и не хотят слышать. С ними же не о чем договариваться. С ними нельзя договариваться. Их надо просто уничтожать.
   - Помилуйте, батенька, что вы говорите такое? Ваше начальство разрешило вам произносить вслух такие слова?
   - А чего я такого сказал? - почтя как нашкодивший мальчишка, вскинулся Антон. Вторую, самую ядовитую часть вопроса он практически пропустил мимо ушей. - Бросьте вы эти ваши интеллигентские штучки: не убий, не укради, гуманизм-онанизм. Вы начинаете стрелять, когда вашу жену уже отправили в концлагерь или когда на ваших детей уже падают бомбы, а стрелять надо начинать раньше, чтобы ничего этого не произошло. Надо наносить упреждающие удары. Для этого только необходимо правильно выбрать цель. Сегодня мы выбрали ее. Но времени осталось предельно мало. Ислам это не религия, ислам - это болезнь, эпидемия, распространяющаяся с чудовищной скоростью. Здесь не дискуссии нужны, а дезинфекция. Вы хотите весь остаток жизни молиться Аллаху или вы все-таки предпочтете нашу веру?
   - Вы верующий? - быстро спросил Виктор, подняв брови.
   - Нет, я употребил слово "вера" в самом широком смысле.
   - Ну а в самом широком смысле, мне, честно говоря, все равно, кому молиться. И если меня будут заставлять каждый день ходить в костел, я, пожалуй, тоже закричу "Джихад!". Антон, не бросайтесь такими словами, как "вера". Лучше объясните мне, кто же будет выбирать кандидатов на уничтожение: лично господин президент или начальник его охраны? И по каким признакам будут отличать мусульман? По отсутствию крайней плоти? Ну, тогда я вам расскажу, что будет: в первую очередь, как всегда, расстреляют евреев, потом не успеют остановиться и по какому-нибудь недоразумению вырежут всех армян, при этом, разумеется, пострадают чеченцы, калмыки, сербы, афганцы и крымские татары, в меньшей степени, но тоже достанется тамилам, баскам, абхазам, корейцам и эскимосам. Ну а совершенно под ноль вырежут без различия национальности столь ненавистных вам правозащитников, то есть в основном ученых, священников и писателей. Меня, соответственно, тоже убьют, за что я вам заранее говорю "большое спасибо".
   - Шутите? - несколько оторопел Антон от такой контратаки.
   - Нисколько. К сожалению. И если я вас правильно понял, вы тоже говорили вполне серьезно.
   - В общем, да.
   - Тогда, _с _в_а_ш_е_г_о _п_о_з_в_о_л_е_н_и_я_, я лучше выпью джину, - медленно проговорил Виктор и, поднявшись, пошел к стойке, чтобы лично заказать у Тэдди порцию любимого напитка со льдом.
   Когда он вернулся, Антон сидел как ни в чем не бывало, все такой же белый, отутюженный и довольный собой. На гладко выбритом лице не отразилось и тени сомнения в только что высказанных идеях. А в серо-стальных глазах полыхало адское пламя превосходства и причастности к страшной тайне. Виктор представил себе вдруг, как капитан Думбель вот в этих самых белоснежных брюках идет вдоль ряда лежащих на асфальте тел и методично производит контрольные выстрелы в голову. Картинка нарисовалась настолько яркая, что его даже замутило слегка.
   Банев сел, выпил джину и зачем-то спросил, хотя уже не собирался возвращаться к разговору:
   - А детей мусульманских вы тоже предполагаете уничтожать?
   - Я так и чувствовал, что вы не поймете главного. Я же сказал упреждающий удар. Но относительно возраста, начиная с которого человека следует считать опасным, конечно, потребуется отдельное, тщательно продуманное решение, лично я не могу взять на себя такую ответственность, никто ведь не может...
   "Господи, - думал Виктор, - в какое странное время мы живем! Всем разрешили говорить все: государственным служащим, занимающим важные посты, журналистам с экрана, рядовым гражданам на улицей в магазине - разрешили говорить абсолютно все: от нецензурной брани в адрес господина президента до открытых призывов к свержению строя и массовым убийствам по Национальному или религиозному признаку. Разрешили говорить все, но говорят почему-то одни только гадости, во всяком случае те, кто говорит громко. А сделать ничего нельзя, потому что делать пока еще не разрешили, то есть разрешили, но не дают. Странное время".
   В ресторане появилась извечная пара - молодой человек в сильных очках и его долговязый спутник.
   "Интересно, - подумал Виктор, - а эти тоже ненавидят бедуинов или они как раз, наоборот, представляют бедуинскую секьюрити сервис? Бороды сбрили и косят под европейцев".
   Виктор еще раз взглянул на выразительную парочку за угловым столиком, и какое-то неясное мучительное воспоминание промелькнуло у него в голове. Какие они, к черту, бедуины! Он же их знает, хорошо знает, вот только...
   - Вы меня не слушаете, Банев, - сказал Антон.
   - Что вы, что вы, я вас очень внимательно слушаю, вы только что говорили о паломничестве в Мекку.
   - Действительно, - удивился Думбель, - как раз об этом я и говорил. Но у вас было совершенно отсутствующее лицо.
   - Не обращайте внимания. Как говорит один мой приятель, у меня все друзья - шизоиды.
   - Ну зачем же вы так о себе, господин Банев, шизоиды у нас за колючей проволокой.
   Виктор допил джин и пристально посмотрел на Антона:
   - Что это вас сегодня так разбирает, господин капитан?
   Вопрос был риторический в общем-то, и Думбель не ответил.
   - А скажите, - поинтересовался Виктор, - эта ваша инспекция по национальным вопросам - военизированная организация?
   - Нет никакой инспекции, - сказал Антон. - Есть администрация губернатора, и я занимаю в ней одну из ответственных должностей. Капитаном я был, когда работал в Министерстве внутренних дел.
   - А-а-а, - протянул Виктор, мысленно стряхивая лапшу с ушей.
   И тут проснулся Квадрига.
   - Анаша, - произнес он. - Кальян. Душная ночь. И гигантские тарантулы.
   - Гигантских тарантулов не надо, - попросил Виктор.
   - Хорошо, - сразу согласился Квадрига и поинтересовался: - Мы знакомы? Доктор гонорис кауза Рем Квадрига...
   У столика неожиданно появилась Селена.
   - Виктор, ты еще не слишком пьян?
   - Я в норме. А что?
   - Ты мне нужен. Пошли. Быстро.
   7
   Было еще очень жарко, а Селена торопилась, и Виктор раздраженно осведомился:
   - Куда ты меня опять тащишь?
   - Помолчи, - сказала Селена, но как-то удивительно ласково, грех было обижаться на такое "помолчи". - Мне нужен крепкий мужик, а больше я никому здесь не могу довериться. Скоро появятся мои ребята, и ты будешь свободен.
   - Да нет, я в общем-то никуда не спешу.
   Виктор оттаял. Охваченный внезапным приступом нежности к Селене, он уже не хотел с ней расставаться и готов был делать по ее просьбе все что угодно.
   - У меня на сегодня уже никаких дел, - сообщил он. - Завтра что-то было...
   - Завтра у тебя встреча с Хафиисом, - напомнила Селена. - Будь с ним поосторожней.
   - В каком смысле?
   - Ну, он человек очень умный...
   - Знаю, - сказал Виктор.
   - А это опасно, потому что он наш враг.
   - Не знаю, - сказал Виктор.
   - Чего ты не знаешь?
   - Я не привык считать врагами не знакомых мне людей.
   - А на войне? - спросила Селена.
   - Но мы же не на войне.
   - Это с какой стороны посмотреть, - возразила Селена. - Кстати, надо послушать вечерние новости. Возможно, уже ввели чрезвычайное положение. Или военное. Не знаю, какой вариант они выберут.
   - Весело, - сказал Виктор.
   И тут они пришли. За углом, где кончалась улица и начинались пустыри, у края разбитой пыльной дороги, лежал ничком человек в темно-синем бурнусе и с косматой бородой - бедуин. Кто-то проломил ему голову, как пишут в протоколах, тяжелым тупым предметом, и зрелище было не из приятных. Шея лежащего неестественно вывернулась, капюшон сбился на сторону, открывая вид на то, что было лбом, а теперь представляло собой жуткую мешанину из раздробленных костей черепа, курчавых волос, темных сгустков крови и желтовато-серой мозговой ткани.
   По дороге, пару раз оглянувшись, торопливо уходил паренек в сафари. Селена даже не попыталась его остановить, и Виктор, хоть и был озадачен такой странностью, счел за лучшее промолчать по этому поводу.
   - Кто ж это его так? - тихо проговорил он. - Ваши?
   - Наши не занимаются такими глупостями, - обиженно ответила Селена.
   - Размозжить человеку голову теперь считается просто глупостью. Интересный подход.
   Селена промолчала. Ей было явно не до разговоров. Она все время озиралась по сторонам и пристальнее всего вглядывалась в скопление покосившихся ржавых гаражей, сарайчиков и ангаров за пустырем.
   - Может, вызвать полицию? - Виктор продолжал говорить как бы сам с собой.
   - Ты что, с ума сошел?! - вздрогнула Селена.
   - Почему?
   - Слушай, ты можешь помолчать сейчас? А? Пожалуйста.
   Виктор пожал плечами.
   - Помоги-ка вот лучше. - Селена наклонилась над трупом и, достав платок, попросила: - Переверни его.
   Отчаянно борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, Виктор ухватился за плечи мертвого бедуина.
   - Нет, одной рукой возьмись за капюшон, - распорядилась Селена.
   Виктор расправил смятый капюшон бурнуса и резко перевернул неожиданно тяжелое (даже для мертвого) тело, а Селена с профессиональной сноровкой и аккуратностью, не запачкав ладоней, вложила разбитую голову в капюшон.
   - Подержи так, - продолжала командовать она и, быстро поискав глазами вокруг, зачем-то подложила кирпич под затылок бедуину.
   - Черт! Ну где же они? - прошипела Селена, выпрямившись и еще раз оглядевшись. - Постой здесь минутку. Ладно?
   Виктор даже не успел ответить, а она уже шагала в сторону домов. Роль охранника при свежем трупе неизвестного происхождения все меньше и меньше нравилась писателю Баневу, но он все-таки поборол в себе желание закричать вслед. И правильно. Селена не ушла из зоны прямой видимости, она поравнялась со старым, обшарпанным, видавшим виды микроавтобусом, притулившимся у забора, и скрылась внутри него. Секунды на три, не больше.
   - Ты умеешь заводить машину без ключа? - спросила она, вернувшись.
   - Когда-то умел. Давай попробую.
   Дело оказалось несложным: внутри у драного "форда" практически отсутствовала обшивка, и все, что только может торчать, торчало наружу. Провода зажигания болтались на самом виду, словно приглашая угонщика покататься. Никто, конечно, не мог сказать, насколько хватит бензина, потому что о такой роскоши, как датчик расхода топлива, в этой машине и вспоминать не приходилось, но ехать на ней было все-таки можно.
   Виктор подогнал "форд" задом к ногам бедуина, но, когда они вдвоем подняли тело, Селена вдруг попросила:
   - Заноси голову вначале. Так удобнее.
   - Но... - замялся Виктор, - как-то вроде не принято...
   - Заноси, я говорю, ядрит твою! - буквально зарычала Селена. Держать же тяжело!
   Виктор захлопнул заднюю дверцу и закурил.
   - В Лагерь? - спросил он.
   - Ага. Но я теперь сама отвезу. Чего тебе мотаться? Ты уже был там сегодня.
   - Ты что? - испугался Виктор. - Нельзя в одиночку в такую даль мертвеца везти. А если с машиной что случится? Ты только глянь на этот рыдван.
   - Ничего не случится, я эту машину знаю. Правда. Спасибо, Виктор, иди отдыхай.
   Так они и препирались, стоя у довольно громко урчащего на холостых оборотах "форда", и даже не услышали, как подъехал джип. Виктор заметил его, когда из открывшихся одновременно четырех дверей уже высыпала целая команда. Перехватив тревожный взгляд Виктора, Селена резко обернулась, одновременно опуская руку в карман и принимая позу, одинаково удобную для прыжка и падения. Но ничего не понадобилось делать. Это были свои.
   Трое мальчиков в сафари подошли вплотную, и один из них еще на ходу бросил:
   - Где он?
   - В машине, - сказала Селена.
   - Сам идти сможет?
   - Вряд ли.
   "Господи! - подумал Виктор. - Про кого это они? Или я схожу с ума?.. Головой вперед... Они что же, считают его живым?"
   - Спасибо тебе, Виктор, - повернулась к нему Селена. - Пожалуйста, иди отдыхай.
   - Я _д_о_л_ж_е_н_ уйти? - решил уточнить Виктор.
   - Виктор, пожалуйста, иди, - повторила она, не отвечая на вопрос.
   Мальчики споро подхватили бедуина втроем, но не как убитого, а как раненого, и в своем джипе они его _п_о_с_а_д_и_л_и_.
   - Да, заглуши мотор у этого тарантаса, - вспомнила Селена. - А мы поехали.
   Но Виктор все стоял и смотрел завороженно на сидящего в джипе бедуина, который медленно поднял руку и поправил слишком низко упавший ему на лицо капюшон. Виктор зажмурился изо всех сил, помотал головой и взглянул еще раз. Бедуин сидел неподвижно.
   - Ты зайдешь ко мне в номер вечером? - Собственный голос показался Виктору чужим. - Ты обещала.
   - Не знаю, если вернусь в город - обязательно.
   Она уже бежала к открытой передней дверце джипа, полностью готового к отправке.
   Виктор поставил на место так и не угнанный "форд", закурил и побрел обратно к Тэдди. Чего-то он там, кажется, не доел, а уж не допил - так это точно.
   Вот только ни доесть, ни допить на этот раз не получилось. Едва Виктор свернул в проулок, в сторону Прохладной, как увидел бегущего странным петляющим шагом бедуина.
   Так, так. Похоже, в городе начинается самая интересная в мире охота охота на людей. За бедуином бежали двое в спортивных костюмах и в масках типа "чулок". У Виктора не было с собой оружия, но он прикинул, что ближайшего преследователя, если удачно поставить ему подножку, можно нейтрализовать сразу, а уж с другим-то один на один он как-нибудь справится. Виктор сделал шаг к стене, как бы маскируясь, и приготовился к выпаду. Но ситуация на улице мгновенно переменилась: позади взвизгнули тормоза и чей-то ужасно знакомый голос крикнул:
   - Всем встать лицом к стене! Руки над головой, ноги в стороны!
   Бандиты в масках с удивительной, словно отрепетированной быстротой и четкостью выполнили требование командного голоса, а вот бедуин продолжал бежать, будто ничего не случилось. И Виктор еще не успел ни встать к стене, ни оглянуться на того, кто кричит, ни даже выбрать один из двух вариантов, как раздался выстрел и бедуин упал, опрокинувшись навзничь.
   Виктор поворачивал голову медленно-медленно, или ему просто казалось, что он это делает медленно. Бандиты вжались в стену и замерли, бедуин тоже лежал очень тихо.
   Возле машины, перегородившей проезд, стоял Антон Думбель с дымящимся пистолетом в руках. Скорее всего, дым из пистолетного дула дорисовало воображение Виктора, разыгравшееся после всех бурных событий дня, но то, что стрелял в бедуина именно Антон, было несомненно.
   - Какого черта вы здесь делаете, Банев? - проворчал Антон.
   - Гуляю, - безмятежно откликнулся Виктор.
   - Очень жаль, что вы гуляете именно здесь. Очень жаль, - повторил он глубокомысленно и начал неторопливо приближаться то ли к бедуину, лежащему посреди улицы, то ли к Виктору, стоящему совсем рядом.
   И в какой-то момент Виктора охватила паника: сейчас его просто уберут как нежелательного свидетеля. Уберут. Слово-то какое!
   А Думбель подошел вплотную к бедуину, рука его с пистолетом то ли случайно, то ли не совсем, оказалась аккурат над головой лежащего, и снова мрачно проговорил:
   - Очень жаль, Банев, что вам все это приходится видеть. Очень жаль.
   И тут Виктор понял, что произойдет в следующую секунду. Всего за какой-нибудь час до этого он нафантазировал себе такую точно картину, и вот, будто в кошмаре, она сейчас материализовывалась. Антон приставлял к голове бедуина длинный вороненый ствол, собираясь сделать контрольный выстрел. Виктор не мог потом вспомнить, подумал ли он в то мгновение о своей жизни (уж после такого-то всех свидетелей определенно убирать надо!), но одно он помнил наверняка: ему тоже было очень, очень жаль, что он смотрит на это.
   И он решил не смотреть.
   Резким ударом ноги Виктор выбил пистолет из рук Антона, и черная железяка, громко брякнув о стену дома напротив, упала на землю недалеко от людей в масках. Думбель потерял равновесие и сел на асфальт. Несколько раз он открывал и закрывал рот, но слова у него никак не получались, даже со звуками было трудновато. Бедуин меж тем вскочил с невероятной прытью, словно и не был ранен, и рванулся в ближайший двор. Мигом сориентировавшиеся бандиты отлипли от стены и кинулись следом. Ситуация, как в пьесе абсурда, вернулась к изначальному эпизоду.
   - Идиот!!! - взревел Антон, вставая и надвигаясь на Виктора. - Вы идиот, Банев! Вы хоть знаете, в чьи руки вы отдали этого несчастного?
   - Вначале я хотел им помешать. Вначале... - принялся сбивчиво объяснять Виктор. - Но вы собирались его убить, я не мог допустить такого...
   - Идиот!!! - с новою силой заревел Антон. - Вы хоть понимаете, что здесь вообще происходит?!
   - Н-ну... - Виктор замялся.
   - Баранки гну! А не понимаете, так и не лезьте!!!
   С этими словами Антон не выдержал и ударил Виктора по лицу. Удар наносился, конечно, сгоряча, но был тем не менее профессионально продуманным. Антон не имел целью сломать противнику шею или проломить череп - просто поставить фингал под глазом, ну и, может быть, устроить легкое сотрясение мозга. Виктор упал, не теряя, впрочем, сознания и удачна подставив руку. Сквозь тошнотворное мерцание перед глазами он видел, как Антон подобрал свою пушку и пошел к машине. Наконец Виктор сумел подняться.
   - Только не вздумайте мне отвечать, - сказал Антон свирепо, прежде чем сесть в машину. - Я сейчас очень, очень зол. Считайте, что вы дешево отделались. Если мы встретимся с вами еще раз при сходных обстоятельствах, единственное, что я могу обещать вам, - так это подпись господина президента под вашим некрологом. Я лично позабочусь.
   Он не оставил Виктору возможности ответить - не только кулаками, но и словами, - хлопнул дверцей и, лихо развернувшись, умчался.
   Тэдди посмотрел на Виктора укоризненно. Потом предложил:
   - Хотите? У меня есть замечательная мазь от ушибов.
   - Спасибо, Тэдди, давай попробуем. Только сначала плесни мне, пожалуйста, очищенной.
   - В городе неспокойно сегодня, господин Банев, - сказал Тэдди, наливая в стакан на два пальца, - шли бы вы лучше к себе в отель.
   - Ты прав, Тэдди, - согласился Виктор, с наслаждением опрокидывая порцию очищенной и забирая мазь, - запиши на меня все, что полагается.