Страница:
Подбежал хирург с корабля Катона, с солдатской сумкой, в которой лежали мази и бинты. Встал на колени рядом с уцелевшим, нашел пульс, оглядел его.
– Очень плох, командир. Вряд ли я смогу ему помочь, – сказал он.
– Ладно. Тогда надо все выяснить, пока не поздно, – ответил Катон, наклоняясь к мужчине. – Как твое имя, моряк? – тихо спросил он, говоря ему прямо в ухо.
– Мене… Менелай, – тихо прохрипел моряк.
– Слушай меня, Менелай. Ты серьезно ранен. Возможно, не выживешь. Если ты умрешь, то, думаю, тебе бы хотелось, чтобы твоя смерть была отмщена. Так что скажи, кто это сделал? Ты сказал, римляне. Что это значит? Пираты-римляне?
– Нет… – шепотом ответил моряк. Пробормотал что-то еще, слово, которое Катон не разобрал.
– Что?
– Он сказал что-то вроде «короб», – предположил Макрон. – Чушь. Что еще за короб?
Катон похолодел, поняв, что хотел сказать моряк.
– Корабль, да, так ведь? На вас напал военный корабль?
Моряк кивнул и облизнул губы.
– Приказали остановиться… сказали, что проверят груз… начали убивать нас… беспощадно. – Нахмурился, вспоминая. – Он оставил меня в живых… сказал, чтобы я запомнил его имя… поставили меня к мачте, заставили поднять руки.
В уголке глаза моряка блеснула слеза и скатилась по скуле на ухо.
– Как его звали? – тихо, но настойчиво спросил Катон. – Скажи его имя.
Моряк мгновение молчал, потом его губы снова зашевелились.
– Цент… центурион Макрон.
Префект выпрямился и посмотрел на друга. Тот ошеломленно мотнул головой.
– Что за чушь он несет?
Катон пожал плечами и снова поглядел на моряка.
– Ты уверен? Ты уверен, что он назвался Макроном?
Моряк кивнул.
– Макрон… так зовут этого ублюдка… заставил меня повторить, чтобы я не забыл… центурион Макрон. – Лицо моряка скривилось от боли.
– Командир, – вмешался хирург. – Надо убрать его с солнечного света. На «Себек», в трюм. Там я им займусь.
– Хорошо. Делай все, что сможешь, – ответил Катон, опуская голову моряка на палубу и вставая.
Хирург подозвал четверых морских пехотинцев и приказал как можно аккуратнее поднять моряка с палубы. Катон смотрел, как его несут к трапу, а потом повернулся к Макрону.
– Странно, как считаешь?
– У меня алиби, – с мрачной усмешкой ответил Макрон. – Был занят, преследуя беглых рабов. – Показал большим пальцем в сторону моряка, которого переносили по трапу. – Что же тут за ерунда с центурионом Макроном?
– Аякс, это точно.
– Зачем?
– А кто бы еще решил прикрыться твоим именем?
– Понятия не имею. Если Аякс, то почему?
– Возможно, он так шутит. Или что-то еще.
– Что?
– Не уверен, – слегка покачав головой, ответил Катон. – Но тут нечто большее, чем видно на первый взгляд.
– Ну, если это Аякс и его люди, то мы снова у них на хвосте.
– Да, на хвосте, – ответил Катон, надув щеки и шумно выдохнув. – Вот только не вовремя.
– В смысле?
– Провизия на исходе. Воды почти нет. Мы не сможем преследовать его, пока не пополним запасы воды и еды. Так что берем все, что найдем на этом судне, и идем в Александрию.
– Ты ведь это не всерьез… командир? – пристально глядя на Катона, сказал Макрон.
– Сам посуди, Макрон. Если у него фора в один-два дня, он мог уйти уже на добрую сотню миль. Как думаешь, сколько мы будем его искать? Не один и не два дня. А если найдем, то будем не в состоянии вести бой. Возможно, даже не в состоянии вернуться в порт. Выбора нет. Мы идем в Александрию, получаем провизию и пытаемся получить подкрепление, чтобы хорошенько обыскать этот район.
Макрон хотел было возразить, но тут подошел с докладом декурион Диодор.
– Командир, мои люди обыскали судно. Других выживших нет.
– Понял. Пусть соберут любую еду и воду, какую найдут, потом поделим их поровну между командами обоих кораблей.
– Есть, командир, – ответил Диодор, салютуя, и спешно пошел к морским пехотинцам, стоящим у грузового люка. – Эй, вы, сонные мухи! Мечи в ножны, щиты положить! Есть другая работа.
Макрон продолжал глядеть на Катона, потирая нос запястьем.
– Что еще? – устало спросил префект.
– Я поразмыслил. Хорошо бы тебе не прогадать. Если Аякс опять ускользнет от нас, пока мы будем идти в Александрию и обратно, одни боги знают, когда мы еще нападем на его след. Последние новости о нем мы слышали больше месяца назад.
– Знаю, – ответил Катон, беспомощно разводя руками. – Но у нас нет выбора. Нам надо возвращаться.
Макрон сжал губы:
– Это твой выбор, командир. И твой приказ.
– Да. Именно так.
Спустя три дня «Себек» входил в громадную бухту александрийского порта. Над двумя кораблями возвышался огромный маяк на скалистом острове Фарос, построенный по приказу Птолемея Второго. Легионеры на борту кораблей были приданы отряду из Александрии, еще во время подавления восстания на Крите, так что они видели его не впервые. Катон тоже видел маяк не в первый раз, но перестал расхаживать взад-вперед по палубе и восхищенно поглядел на творение рук человеческих, олицетворяющее размах замыслов Птолемея. Позади маяка виднелись огромный комплекс зданий Библиотеки, гробница Александра Македонского и широкая улица Канопик, проходящая через центр города. Все было сделано, чтобы произвести на гостей города неизгладимое впечатление и дать горожанам возможность гордиться своей столицей.
Время шло к полудню, и Катону пришлось прищуриться, пока он глядел на маяк. От постоянно горевшего на вершине маяка огня в небо подымалась ровная струя дыма, которую было видно издалека, с открытого моря и по побережью Египта.
Опустив взгляд, Катон снова сцепил руки за спиной и принялся расхаживать взад-вперед по главной палубе корабля. С начала охоты за Аяксом это вошло у него в привычку. Теснота корабля была проклятием для неугомонной души молодого префекта. Постоянная ходьба давала хоть какую-то нагрузку на ноги, да и помогала размышлять.
Вынужденная задержка с преследованием Аякса сильно огорчила его. Но альтернативы не было. Даже с той водой и едой, которую они нашли на грузовом судне, люди голодали и страдали от жажды. В таком состоянии они не смогли бы сражаться с шайкой отчаянных гладиаторов под предводительством Аякса. Людей, которые годами не ведали иных занятий, кроме тренировок и боев насмерть. Тела погибших на грузовом судне предали морю, в том числе и выжившего при нападении моряка, который умер через пару часов после того, как его перенесли на «Себек». На судне оставили небольшую команду, приказав полным ходом идти в Александрию. Корабли шли быстрее, префекта подгоняло желание как можно быстрее возобновить поиски.
– Свернуть парус! – крикнул с кормы триерарх Фермон. – Весла на воду!
«Себек» заскользил по глади бухты к военному порту, находившемуся рядом с дворцами, в которых когда-то жили фараоны. Теперь там расположился губернатор провинции и его чиновники. Весла начали мерно вздыматься и опускаться в воду, ведя корабль к каменным причалам, у которых ошвартовалась александрийская флотилия. Катон увидел, как дозорный бегом спустился с башни у входа в порт, чтобы доложить о прибытии двух кораблей.
Префект пошел назад и спустился в свою кормовую каюту. Катон был на голову выше Макрона, и ему пришлось совсем согнуться, чтобы поместиться там. Он надел более чистую из двух туник, которые взял с собой с Крита. С трудом влез в пластинчатый доспех, затянул ремни перевязи. Они были украшены серебряными дисками медалей[8], полученных им за время службы во Втором легионе. Легион был частью армии, вторгшейся в Британию пару лет назад, когда Катон впервые принял участие в масштабной войне и дослужился до центуриона.
Теперь он был уже префектом, старшим офицером. Вернее, станет им по-настоящему, когда назначение утвердит император, подумал Катон. А это вряд ли случится, если он не сможет найти и уничтожить Аякса, кровожадного бунтаря, который сделал все возможное, чтобы разгромить римскую провинцию Крит. Еще ему удалось перехватить караван торговых судов, везших зерно из Египта, когда суда зашли на Крит по пути в Рим. Он поставил столицу Империи перед лицом угрозы голода. На мгновение Катон почувствовал мрачное восхищение по отношению к врагу. Аякс оказался человеком, способным учесть все факторы войны и планировать свои действия. По правде говоря, это был опаснейший из противников среди всех, с которыми Катон сталкивался. И самая серьезная угроза Риму. С такой угрозой невозможно смириться, и если префект не пленит или не убьет Аякса, император ему этого не простит. Как минимум откажется утвердить назначение на пост префекта. А скорее всего, понизит в звании и отправит доживать свои дни в какую-нибудь забытую богами провинцию на окраинах Империи.
Это будет конец военной карьеры, но Катон заплатит и другую цену, куда более высокую. Ему придется отказаться от Юлии. Дочери сенатора не подобает терпеть тяготы жизни в пограничном гарнизоне. Она останется в Риме и найдет себе супруга получше. Эта мысль ранила Катона в самое сердце, хотя он и не стал бы винить Юлию, поступи она так. Несмотря на его чувства к ней, Катон не терял рассудка и осознавал, что и у любви есть предел. Сама мысль о том, что Юлия отправится с ним в изгнание и со временем возненавидит его, приводила его в ужас. Лучше уж он уйдет один, оставив себе приятные воспоминания, не усугубляя крах карьеры крахом в семье.
Подогнав ремни, Катон взял пояс с мечом и перекинул через плечо. И, наконец, открыл небольшой сундук, стоявший у койки, и достал пергаментный свиток, в котором был записан приказ о поимке Аякса, данный ему сенатором Семпронием, отцом Юлии. Был там и отдельный приказ о временном присвоении звания префекта, до окончательного утверждения императором. С этими двумя документами в руках Катон надеялся убедить губернатора Египта предоставить ему необходимую поддержку для выполнения приказа.
Ему не очень-то хотелось снова встречаться с губернатором. В прошлый раз, когда Катон прибыл с Крита за подмогой для подавления восстания рабов, тоже по приказу Семпрония, они крепко поспорили, и лишь угроза того, что он станет одним из ответственных за потерю Крита, вынудила губернатора Египта неохотно выделить корабли и войска, необходимые для разгрома Аякса.
Катон взял шлем, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал выбираться обратно на палубу, где можно было надеть шлем, не садясь на корточки и не опасаясь сломать гребень шлема. Затянув ремешок под подбородком, он поглядел на триерарха и моряков, ведущих корабль к причалу. Уже бросили канаты на причал; моряки на причале схватили их и ошвартовали «Себек». Корпус со скрипом прижался к отбойникам из плетеного тростника.
Катон подошел к триерарху.
– Сойди на берег и найди квартирмейстера флотилии, – приказал он. – Пополните провизию на обоих кораблях, как можно быстрее. Командам на берег не сходить, времени нет. Я хочу выйти в море сразу же, как доложусь губернатору и как будет погружена провизия.
Триерарх шумно вдохнул, надув щеки.
– Командир, люди измотаны. – тихо сказал он. – Они уже не первый месяц не видели своих семей. День-два на берегу, и их сердца успокоятся.
– Они останутся на кораблях, – твердо ответил Катон. – Любой сошедший на берег считается дезертиром. Понятно?
– Да, командир.
– Хорошо, – сказал Катон, отворачиваясь. «Ибис» ошвартовался позади. Трап уже спустили, Макрон спешно сбежал на причал и подошел к борту «Себека», поджидая Катона.
– Не забудь, – предостерег префект триерарха и пошел к трапу. Сошел на берег, и ему тут же показалось, что земля под подошвами калиг слегка покачивается. Удержав равновесие, поглядел на Макрона. Тот подмигнул.
– Снова это странное ощущение, – сказал он.
– Точно, – ответил Катон. – Пойдем.
Они двинулись по причалу. От камней, которыми его вымостили, шел жар. Впереди, у ворот, ведущих от причала к дворцовому комплексу, стояла группа легионеров. Рядом стоял центурион, широко расставив ноги и держа в руках жезл из лозы.
– Встречающие не заставили себя ждать, – заметил Макрон. – Кто-то очень быстро вызвал почетный караул, и не по делу.
– Да, – нахмурившись, согласился Катон. – Но откуда им знать?
– Возможно, не у одного тебя хорошее зрение, – предположил Макрон. – Можно лишь похвалить начальника караула.
Они пошли дальше, неторопливо и с достоинством, насколько это позволяла неверная походка после двух месяцев в море. Когда они подошли к воротам, центурион сделал шаг вперед и поднял правую руку, салютуя.
– Вы префект Квинт Лициний Катон?
– Да.
– А вы – центурион Луций Корнелий Макрон?
Макрон кивнул.
– Я так понимаю, что вы сопроводите нас к командиру? – спросил он.
Центурион поглядел на него немного удивленно.
– Нет времени на формальности, – покачав головой, сказал Катон. – Мне нужно немедленно встретиться с губернатором.
– Формальности? – переспросил центурион, показав на легионеров. – Думаю, вы не поняли, командир. Мы посланы не в качестве почетного караула. Мне приказано арестовать вас. Обоих.
– Арестовать? – переспросил Макрон, возмущенно глядя на центуриона. – Что за чушь ты несешь. Арестовать?
– Постой! – подняв руку, сказал Катон. – Чей приказ?
– Непосредственно от губернатора, командир. Поступил сразу же, как он узнал, что корабли вошли в бухту. Вас приказано препроводить в караульное помещение и держать там в ожидании дальнейших приказаний. Пойдете сами, командир?
– Почему? – не унимался Катон. – В чем нас обвиняют?
– Я думал, командир, это очевидно, – ответил центурион, непонимающе глядя на него. – В убийствах гражданских и пиратстве.
Глава 4
– Очень плох, командир. Вряд ли я смогу ему помочь, – сказал он.
– Ладно. Тогда надо все выяснить, пока не поздно, – ответил Катон, наклоняясь к мужчине. – Как твое имя, моряк? – тихо спросил он, говоря ему прямо в ухо.
– Мене… Менелай, – тихо прохрипел моряк.
– Слушай меня, Менелай. Ты серьезно ранен. Возможно, не выживешь. Если ты умрешь, то, думаю, тебе бы хотелось, чтобы твоя смерть была отмщена. Так что скажи, кто это сделал? Ты сказал, римляне. Что это значит? Пираты-римляне?
– Нет… – шепотом ответил моряк. Пробормотал что-то еще, слово, которое Катон не разобрал.
– Что?
– Он сказал что-то вроде «короб», – предположил Макрон. – Чушь. Что еще за короб?
Катон похолодел, поняв, что хотел сказать моряк.
– Корабль, да, так ведь? На вас напал военный корабль?
Моряк кивнул и облизнул губы.
– Приказали остановиться… сказали, что проверят груз… начали убивать нас… беспощадно. – Нахмурился, вспоминая. – Он оставил меня в живых… сказал, чтобы я запомнил его имя… поставили меня к мачте, заставили поднять руки.
В уголке глаза моряка блеснула слеза и скатилась по скуле на ухо.
– Как его звали? – тихо, но настойчиво спросил Катон. – Скажи его имя.
Моряк мгновение молчал, потом его губы снова зашевелились.
– Цент… центурион Макрон.
Префект выпрямился и посмотрел на друга. Тот ошеломленно мотнул головой.
– Что за чушь он несет?
Катон пожал плечами и снова поглядел на моряка.
– Ты уверен? Ты уверен, что он назвался Макроном?
Моряк кивнул.
– Макрон… так зовут этого ублюдка… заставил меня повторить, чтобы я не забыл… центурион Макрон. – Лицо моряка скривилось от боли.
– Командир, – вмешался хирург. – Надо убрать его с солнечного света. На «Себек», в трюм. Там я им займусь.
– Хорошо. Делай все, что сможешь, – ответил Катон, опуская голову моряка на палубу и вставая.
Хирург подозвал четверых морских пехотинцев и приказал как можно аккуратнее поднять моряка с палубы. Катон смотрел, как его несут к трапу, а потом повернулся к Макрону.
– Странно, как считаешь?
– У меня алиби, – с мрачной усмешкой ответил Макрон. – Был занят, преследуя беглых рабов. – Показал большим пальцем в сторону моряка, которого переносили по трапу. – Что же тут за ерунда с центурионом Макроном?
– Аякс, это точно.
– Зачем?
– А кто бы еще решил прикрыться твоим именем?
– Понятия не имею. Если Аякс, то почему?
– Возможно, он так шутит. Или что-то еще.
– Что?
– Не уверен, – слегка покачав головой, ответил Катон. – Но тут нечто большее, чем видно на первый взгляд.
– Ну, если это Аякс и его люди, то мы снова у них на хвосте.
– Да, на хвосте, – ответил Катон, надув щеки и шумно выдохнув. – Вот только не вовремя.
– В смысле?
– Провизия на исходе. Воды почти нет. Мы не сможем преследовать его, пока не пополним запасы воды и еды. Так что берем все, что найдем на этом судне, и идем в Александрию.
– Ты ведь это не всерьез… командир? – пристально глядя на Катона, сказал Макрон.
– Сам посуди, Макрон. Если у него фора в один-два дня, он мог уйти уже на добрую сотню миль. Как думаешь, сколько мы будем его искать? Не один и не два дня. А если найдем, то будем не в состоянии вести бой. Возможно, даже не в состоянии вернуться в порт. Выбора нет. Мы идем в Александрию, получаем провизию и пытаемся получить подкрепление, чтобы хорошенько обыскать этот район.
Макрон хотел было возразить, но тут подошел с докладом декурион Диодор.
– Командир, мои люди обыскали судно. Других выживших нет.
– Понял. Пусть соберут любую еду и воду, какую найдут, потом поделим их поровну между командами обоих кораблей.
– Есть, командир, – ответил Диодор, салютуя, и спешно пошел к морским пехотинцам, стоящим у грузового люка. – Эй, вы, сонные мухи! Мечи в ножны, щиты положить! Есть другая работа.
Макрон продолжал глядеть на Катона, потирая нос запястьем.
– Что еще? – устало спросил префект.
– Я поразмыслил. Хорошо бы тебе не прогадать. Если Аякс опять ускользнет от нас, пока мы будем идти в Александрию и обратно, одни боги знают, когда мы еще нападем на его след. Последние новости о нем мы слышали больше месяца назад.
– Знаю, – ответил Катон, беспомощно разводя руками. – Но у нас нет выбора. Нам надо возвращаться.
Макрон сжал губы:
– Это твой выбор, командир. И твой приказ.
– Да. Именно так.
Спустя три дня «Себек» входил в громадную бухту александрийского порта. Над двумя кораблями возвышался огромный маяк на скалистом острове Фарос, построенный по приказу Птолемея Второго. Легионеры на борту кораблей были приданы отряду из Александрии, еще во время подавления восстания на Крите, так что они видели его не впервые. Катон тоже видел маяк не в первый раз, но перестал расхаживать взад-вперед по палубе и восхищенно поглядел на творение рук человеческих, олицетворяющее размах замыслов Птолемея. Позади маяка виднелись огромный комплекс зданий Библиотеки, гробница Александра Македонского и широкая улица Канопик, проходящая через центр города. Все было сделано, чтобы произвести на гостей города неизгладимое впечатление и дать горожанам возможность гордиться своей столицей.
Время шло к полудню, и Катону пришлось прищуриться, пока он глядел на маяк. От постоянно горевшего на вершине маяка огня в небо подымалась ровная струя дыма, которую было видно издалека, с открытого моря и по побережью Египта.
Опустив взгляд, Катон снова сцепил руки за спиной и принялся расхаживать взад-вперед по главной палубе корабля. С начала охоты за Аяксом это вошло у него в привычку. Теснота корабля была проклятием для неугомонной души молодого префекта. Постоянная ходьба давала хоть какую-то нагрузку на ноги, да и помогала размышлять.
Вынужденная задержка с преследованием Аякса сильно огорчила его. Но альтернативы не было. Даже с той водой и едой, которую они нашли на грузовом судне, люди голодали и страдали от жажды. В таком состоянии они не смогли бы сражаться с шайкой отчаянных гладиаторов под предводительством Аякса. Людей, которые годами не ведали иных занятий, кроме тренировок и боев насмерть. Тела погибших на грузовом судне предали морю, в том числе и выжившего при нападении моряка, который умер через пару часов после того, как его перенесли на «Себек». На судне оставили небольшую команду, приказав полным ходом идти в Александрию. Корабли шли быстрее, префекта подгоняло желание как можно быстрее возобновить поиски.
– Свернуть парус! – крикнул с кормы триерарх Фермон. – Весла на воду!
«Себек» заскользил по глади бухты к военному порту, находившемуся рядом с дворцами, в которых когда-то жили фараоны. Теперь там расположился губернатор провинции и его чиновники. Весла начали мерно вздыматься и опускаться в воду, ведя корабль к каменным причалам, у которых ошвартовалась александрийская флотилия. Катон увидел, как дозорный бегом спустился с башни у входа в порт, чтобы доложить о прибытии двух кораблей.
Префект пошел назад и спустился в свою кормовую каюту. Катон был на голову выше Макрона, и ему пришлось совсем согнуться, чтобы поместиться там. Он надел более чистую из двух туник, которые взял с собой с Крита. С трудом влез в пластинчатый доспех, затянул ремни перевязи. Они были украшены серебряными дисками медалей[8], полученных им за время службы во Втором легионе. Легион был частью армии, вторгшейся в Британию пару лет назад, когда Катон впервые принял участие в масштабной войне и дослужился до центуриона.
Теперь он был уже префектом, старшим офицером. Вернее, станет им по-настоящему, когда назначение утвердит император, подумал Катон. А это вряд ли случится, если он не сможет найти и уничтожить Аякса, кровожадного бунтаря, который сделал все возможное, чтобы разгромить римскую провинцию Крит. Еще ему удалось перехватить караван торговых судов, везших зерно из Египта, когда суда зашли на Крит по пути в Рим. Он поставил столицу Империи перед лицом угрозы голода. На мгновение Катон почувствовал мрачное восхищение по отношению к врагу. Аякс оказался человеком, способным учесть все факторы войны и планировать свои действия. По правде говоря, это был опаснейший из противников среди всех, с которыми Катон сталкивался. И самая серьезная угроза Риму. С такой угрозой невозможно смириться, и если префект не пленит или не убьет Аякса, император ему этого не простит. Как минимум откажется утвердить назначение на пост префекта. А скорее всего, понизит в звании и отправит доживать свои дни в какую-нибудь забытую богами провинцию на окраинах Империи.
Это будет конец военной карьеры, но Катон заплатит и другую цену, куда более высокую. Ему придется отказаться от Юлии. Дочери сенатора не подобает терпеть тяготы жизни в пограничном гарнизоне. Она останется в Риме и найдет себе супруга получше. Эта мысль ранила Катона в самое сердце, хотя он и не стал бы винить Юлию, поступи она так. Несмотря на его чувства к ней, Катон не терял рассудка и осознавал, что и у любви есть предел. Сама мысль о том, что Юлия отправится с ним в изгнание и со временем возненавидит его, приводила его в ужас. Лучше уж он уйдет один, оставив себе приятные воспоминания, не усугубляя крах карьеры крахом в семье.
Подогнав ремни, Катон взял пояс с мечом и перекинул через плечо. И, наконец, открыл небольшой сундук, стоявший у койки, и достал пергаментный свиток, в котором был записан приказ о поимке Аякса, данный ему сенатором Семпронием, отцом Юлии. Был там и отдельный приказ о временном присвоении звания префекта, до окончательного утверждения императором. С этими двумя документами в руках Катон надеялся убедить губернатора Египта предоставить ему необходимую поддержку для выполнения приказа.
Ему не очень-то хотелось снова встречаться с губернатором. В прошлый раз, когда Катон прибыл с Крита за подмогой для подавления восстания рабов, тоже по приказу Семпрония, они крепко поспорили, и лишь угроза того, что он станет одним из ответственных за потерю Крита, вынудила губернатора Египта неохотно выделить корабли и войска, необходимые для разгрома Аякса.
Катон взял шлем, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал выбираться обратно на палубу, где можно было надеть шлем, не садясь на корточки и не опасаясь сломать гребень шлема. Затянув ремешок под подбородком, он поглядел на триерарха и моряков, ведущих корабль к причалу. Уже бросили канаты на причал; моряки на причале схватили их и ошвартовали «Себек». Корпус со скрипом прижался к отбойникам из плетеного тростника.
Катон подошел к триерарху.
– Сойди на берег и найди квартирмейстера флотилии, – приказал он. – Пополните провизию на обоих кораблях, как можно быстрее. Командам на берег не сходить, времени нет. Я хочу выйти в море сразу же, как доложусь губернатору и как будет погружена провизия.
Триерарх шумно вдохнул, надув щеки.
– Командир, люди измотаны. – тихо сказал он. – Они уже не первый месяц не видели своих семей. День-два на берегу, и их сердца успокоятся.
– Они останутся на кораблях, – твердо ответил Катон. – Любой сошедший на берег считается дезертиром. Понятно?
– Да, командир.
– Хорошо, – сказал Катон, отворачиваясь. «Ибис» ошвартовался позади. Трап уже спустили, Макрон спешно сбежал на причал и подошел к борту «Себека», поджидая Катона.
– Не забудь, – предостерег префект триерарха и пошел к трапу. Сошел на берег, и ему тут же показалось, что земля под подошвами калиг слегка покачивается. Удержав равновесие, поглядел на Макрона. Тот подмигнул.
– Снова это странное ощущение, – сказал он.
– Точно, – ответил Катон. – Пойдем.
Они двинулись по причалу. От камней, которыми его вымостили, шел жар. Впереди, у ворот, ведущих от причала к дворцовому комплексу, стояла группа легионеров. Рядом стоял центурион, широко расставив ноги и держа в руках жезл из лозы.
– Встречающие не заставили себя ждать, – заметил Макрон. – Кто-то очень быстро вызвал почетный караул, и не по делу.
– Да, – нахмурившись, согласился Катон. – Но откуда им знать?
– Возможно, не у одного тебя хорошее зрение, – предположил Макрон. – Можно лишь похвалить начальника караула.
Они пошли дальше, неторопливо и с достоинством, насколько это позволяла неверная походка после двух месяцев в море. Когда они подошли к воротам, центурион сделал шаг вперед и поднял правую руку, салютуя.
– Вы префект Квинт Лициний Катон?
– Да.
– А вы – центурион Луций Корнелий Макрон?
Макрон кивнул.
– Я так понимаю, что вы сопроводите нас к командиру? – спросил он.
Центурион поглядел на него немного удивленно.
– Нет времени на формальности, – покачав головой, сказал Катон. – Мне нужно немедленно встретиться с губернатором.
– Формальности? – переспросил центурион, показав на легионеров. – Думаю, вы не поняли, командир. Мы посланы не в качестве почетного караула. Мне приказано арестовать вас. Обоих.
– Арестовать? – переспросил Макрон, возмущенно глядя на центуриона. – Что за чушь ты несешь. Арестовать?
– Постой! – подняв руку, сказал Катон. – Чей приказ?
– Непосредственно от губернатора, командир. Поступил сразу же, как он узнал, что корабли вошли в бухту. Вас приказано препроводить в караульное помещение и держать там в ожидании дальнейших приказаний. Пойдете сами, командир?
– Почему? – не унимался Катон. – В чем нас обвиняют?
– Я думал, командир, это очевидно, – ответил центурион, непонимающе глядя на него. – В убийствах гражданских и пиратстве.
Глава 4
Они остались одни в караулке. Дверь не закрыли, но снаружи стояли четверо часовых. Само караульное помещение было достаточно просторным, с высоким потолком и вентиляционными окнами высоко над полом. Звуки города за стенами дворца сливались в тихий монотонный шум.
Катон сидел за столом и пил воду из чашки, наслаждаясь уже тем, что не ограничен скудным корабельным пайком.
Макрон поглядел на часовых и сел на табурет напротив Катона.
– Что за хрень? Почему нас арестовали?
– Ты слышал. За убийства гражданских лиц и пиратство.
– Что еще за дерьмо? – вспылил Макрон. – Мы офицеры римской армии. А ты – вообще префект.
– Рад, что ты вспомнил.
– Как они смеют так с нами обращаться? Во имя богов, кто-то из этих дураков заплатит за это, и дорого заплатит.
– Макрон, очевидно, произошла какая-то ошибка. Скоро все уладится. Нет смысла гневаться, ты зря тратишь силы, – ответил Катон, наливая воды в другую чашку и двигая ее в сторону центуриона. – Вот, попей.
Макрон скрипнул зубами, сдерживаясь. Быстро выпил воду и со стуком поставил чашку на стол.
– Еще.
На этот раз он пил медленнее. Затем отставил чашку в сторону.
– Вот так-то лучше. А то проклятый язык стал как старая подметка.
– Понимаю, о чем ты, – ответил Катон. – Надеюсь, людям на корабли воду доставили. Они-то все так же на солнце.
Макрон нахмурился.
– Мне кажется, тебе лучше задуматься о нашей судьбе, а не о них.
– Почему же? Разве не ты говорил, что хороший офицер прежде думает о солдатах, чем о себе? Когда я был у тебя оптионом, ты чудесно следовал этому правилу.
– Разве? – буркнул Макрон. – Что толку в этом сейчас?
– Это отвлекает меня от мыслей о том, что я сижу здесь вместе с баламутом, который мечется, как бык в загоне.
Морщинистое лицо Макрона, покрытое шрамами, расплылось в улыбке.
– Извини. Мне просто сложно смириться с тем, что меня назвали убийцей гражданских и пиратом. Убийца врагов и мародер – ладно. Профессия такая.
– Для некоторых это различие количественное, а не качественное, Макрон, – сухо ответил Катон.
– Правда? – выгнув брови, спросил центурион. – В Тартар их тогда, вот что я скажу. Я не убиваю гражданских.
Катону была хорошо знакома прямолинейная солдатская философия Макрона, и он просто пожал плечами.
Их разговор прервал грохот калиг снаружи. Спустя мгновение часовые расступились, пропуская дежурного центуриона и караульную команду, следом за которыми вошли губернатор провинции и писец. Центурион отошел в сторону и склонил голову.
– Его превосходительство Гай Петроний, губернатор Александрии и провинции Египет, легат императора.
Катон и Макрон встали и склонили головы. Петроний решительно вышел на середину комнаты и встал, уперев руки в бока, с мрачным выражением на лице. Щелкнул пальцами, показывая в угол, и писец спешно уселся там, скрестив ноги и достав из футляра вощеную табличку и стилус.
Петроний обернулся к Катону.
– Я позволил тебе взять мои войска на Крит, чтобы подавить восстание, а не для того, чтобы оно разрослось еще больше, – гневно глядя на префекта, сказал он. – Ты взбаламутил всю дельту Нила, и не только ее. Купцы и торговцы требуют ваши головы. У меня есть желание не устраивать судебный процесс, а просто дать толпе разорвать вас на куски, пока они окончательно не взбунтовались. – Он сложил руки на груди. – Итак, будьте добры, во имя всех богов, объясните, кем вы себя возомнили?
– Возомнили? – переспросил Катон. – Не понимаю, командир.
– Ерунда! Почти весь последний месяц я только и получаю доклады о том, что вы грабите прибрежные деревни. Высаживаетесь, требуете провизию и убиваете всех несогласных. Слышал даже о том, что останавливаете суда, пытаете экипаж, а потом почти всех убиваете, прежде чем уйти дальше.
Макрон и Катон переглянулись.
– Только не отрицайте этого! – гневно вскричал губернатор. – У меня куча докладов, и везде ваши имена. Полдюжины свидетелей, которых вы оставили в живых – по доброте душевной, видимо. Достаточный повод для того, чтобы распять вас сегодня еще до захода солнца. Итак. – Губернатор взял себя в руки, сдерживая гнев. – Снова спрашиваю: что вы такое затеяли? Согласно последней почте с Крита, вас отправили, чтобы ловить беглого раба-бунтовщика. А не провоцировать новое восстание в Египте. Не знаю, кто представляет большую угрозу для Империи: беглый гладиатор или двое тупых убийц, которых послали ловить его. Помимо вреда, это еще и оскорбление. Вы использовали для этого моих легионеров и мои корабли. Не думайте, что чернь этого не заметила. Вчера один из патрулей на улице города закидали камнями. Я потерял оптиона и легионера. И все это благодаря вам двоим и вашему стилю исполнения приказа о поимке этого самого Аякса.
– Но мы ничего такого не делали, командир! – запротестовал Макрон. – Это все неправда.
– Расскажите это свидетелям.
– Значит, они лгут. Кто-то их подговорил.
– Посмотрим. Мои судьи собирают показания и улики. Я сделаю все возможное, чтобы отдать вас под суд как можно скорее. А потом будет публичная казнь. Этого должно хватить, чтобы удержать толпу от бунта и навести порядок в Египте.
Макрон презрительно хмыкнул.
– Ты шутишь! Это всё полнейшая чушь, всё!
– Поверь, центурион, именно это и произойдет. Что еще лучше, император и эта змея, которую он пригрел, секретарь Нарцисс, одобрят меня, не раздумывая.
Катон молча следил за перепалкой. Поняв ситуацию, мрачно улыбнулся.
– Чего ты ухмыляешься, во имя Плутона?! – рявкнул губернатор. – Не вижу причин веселиться!
– Это Аякс, командир. Он стоит за всем этим.
– Аякс?
– Конечно. Заметает следы. И заодно провоцирует местных на бунт.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы наткнулись на судно, дрейфующее, три дня назад. Весь экипаж погиб, кроме одного, который и сказал нам, что все это сделал центурион Макрон.
– Что меня сногсшибательно удивило, как ты можешь догадаться, – буркнул Макрон.
– Этим объясняется и тот факт, что жители деревни сразу же сбежали, когда мы пристали к берегу за день до этого, – продолжил Катон. – Этот наш гладиатор времени даром не терял.
– Я так понимаю, вы можете это доказать? – спросил губернатор. – Этот выживший может подтвердить, что на их судно напал не Макрон?
– К сожалению, нет, командир. Он вскоре умер.
– Как нельзя кстати.
– Уж точно не для нас. Тем не менее вы можете привести других свидетелей и проверить, опознают ли они в нас напавших. Это и докажет нашу невиновность.
Губернатор на мгновение замолчал, а затем кивнул.
– Отлично. Ты прав.
Он подошел к двери и щелкнул пальцами, подзывая одного из часовых.
– Ты, иди и найди этого жреца, Хамеда. Он должен быть в казармах у дворца. Приведи немедленно. Но ничего не говори ему об этих двух офицерах, понял?
Часовой отсалютовал и широким шагом пошел по коридору. Петроний вернулся к Катону и Макрону.
– Скоро я узнаю, правду ли вы сказали. Один из храмов в дельте подвергся нападению десять дней назад. Убили всех жрецов, забрали сокровищницу. Оставили в живых одного. Он пришел к городским воротам вчера, что-то лепеча про римских легионеров, напавших на храм. Его сразу же забрали в караулку, позаботились о его ранах, накормили и напоили, прежде чем допрашивать. Посмотрим, что он скажет, когда вас увидит.
Помолчав, губернатор посмотрел на двух друзей.
– Однако если вы были честны со мной и все это дело рук Аякса, похоже, что мы имеем дело с куда более умным и опасным врагом, чем я думал прежде, – продолжил он.
Префект кивнул.
– Именно так, и даже больше. Совершенно беспощадным. Думаю, он хочет поднять новое восстание, теперь – в Египте. Это единственное логичное предположение.
– Но зачем? – перебил его Макрон. – Почему ему просто не сбежать и не спрятаться? Найти убежище, переждать, пока мы не прекратим искать его, и наслаждаться свободой вместе со своими сообщниками?
– Нет, так им придется бегать всю жизнь. И Аякс это знает. Ему нигде не будет покоя. Куда бы он ни скрылся, Рим никогда не оставит поиски. Ему остается лишь воевать. Он ничего другого не умеет. Так или иначе, Аякс останется нашим врагом, пока мы не найдем и не убьем его, – ответил Катон.
– Мы не можем ждать долго, – с чувством проговорил Петроний. – У меня и так достаточно проблем с ситуацией в верховьях Нила и без этой заварухи на побережье.
Помолчав, он подошел к столу и сел на табурет, жестом приглашая Катона и Макрона сделать то же самое. Писец остался сидеть в углу, тихо царапая по табличке. Катон глянул на него. Надо тщательно выбирать слова, разговаривая с Петронием, раз тот решил все записать.
Губернатор налил себе воды.
– Провинция подверглась сразу нескольким угрозам, даже до того, как появился этот ваш гладиатор. Если, конечно, вы не виновны в тех деяниях, которые взбудоражили местных.
Макрон уже хотел было вспылить, но Катон слегка покачал пальцем, предостерегая его. Петроний этого не заметил. Он держал чашку обеими руками и глядел на блестящую поверхность воды.
– За последние три месяца нубийцы несколько раз совершали набеги на южной границе, – продолжил он. – Каждый раз продвигались все дальше вдоль Нила и каждый раз отходили прежде, чем мы успевали собрать армию, достаточную, чтобы настигнуть и уничтожить их. Думаю, они проверяют нашу оборону и ведут разведку перед более крупной операцией. Пару дней назад я получил подтверждение этому от стратегов номов на границе с Нубией.
Макрон поглядел на Катона и приподнял бровь. Прокашлялся.
– Извините, командир. Что вы имели в виду, говоря про эти… как их… номы?
Петроний раздраженно поглядел на него и пожал плечами.
– Я мог бы догадаться, что вы не слишком знакомы со здешним распорядком. Дурное наследство прошлых времен, до того, как Египет стал провинцией Рима. Номы – административные районы. Каждый управляется стратегом и местным советом. Они хорошо справляются со сбором налогов и вопросами местной юрисдикции, так что в Риме решили ничего не менять.
– Рад узнать, что греки придумали хоть что-то путное, – хмыкнув, сказал Макрон.
– На самом деле греки переняли эту систему от местных.
– Правда? От египтяшек?
– Ты и вправду не знал, да? – с улыбкой спросил Петроний.
– О чем, командир?
– Об истории этой провинции. Когда-то Египет был великой страной. Задолго до того, как на берегу Тибра появилась деревушка Рим, в которой селяне едва сводили концы с концами.
– Ерунда, – ответил Макрон, показывая большим пальцем в сторону центра города. – Все это они сделали?
– Совершенно верно, уверяю тебя. Только даже не пытайся спрашивать об этом местных, если у тебя нет лишней пары лет, чтобы выслушать весь рассказ.
– Командир, – прокашлявшись, обратился к нему Катон, – так что с нубийцами?
– Ах да, – отозвался Петроний, возвращаясь к главной теме. – Стратег из Асуана. Он послал несколько разведчиков на границу, чтобы собрать информацию. Большинство не вернулись, но, наконец, вернулся один. Он видел колонны нубийцев, собиравшиеся где-то в сотне миль от первого порога Нила. Возглавляет их принц Талмис, старший сын царя Нубии. Он уже расширил владения отца до Эфиопии и прославился как хороший полководец. Хочет продолжить, напав на нашу провинцию, уверен в этом.
– Но почему? – спросил Катон. – Нубийцев на это спровоцировали?
– Можно и так сказать, – признался Петроний. – Год назад император приказал мне послать картографов, чтобы те сделали карту местности до самых истоков Нила. Я высказал ему свое мнение, что это спровоцирует трения с нубийцами. Они люди обидчивые.
Катон сидел за столом и пил воду из чашки, наслаждаясь уже тем, что не ограничен скудным корабельным пайком.
Макрон поглядел на часовых и сел на табурет напротив Катона.
– Что за хрень? Почему нас арестовали?
– Ты слышал. За убийства гражданских лиц и пиратство.
– Что еще за дерьмо? – вспылил Макрон. – Мы офицеры римской армии. А ты – вообще префект.
– Рад, что ты вспомнил.
– Как они смеют так с нами обращаться? Во имя богов, кто-то из этих дураков заплатит за это, и дорого заплатит.
– Макрон, очевидно, произошла какая-то ошибка. Скоро все уладится. Нет смысла гневаться, ты зря тратишь силы, – ответил Катон, наливая воды в другую чашку и двигая ее в сторону центуриона. – Вот, попей.
Макрон скрипнул зубами, сдерживаясь. Быстро выпил воду и со стуком поставил чашку на стол.
– Еще.
На этот раз он пил медленнее. Затем отставил чашку в сторону.
– Вот так-то лучше. А то проклятый язык стал как старая подметка.
– Понимаю, о чем ты, – ответил Катон. – Надеюсь, людям на корабли воду доставили. Они-то все так же на солнце.
Макрон нахмурился.
– Мне кажется, тебе лучше задуматься о нашей судьбе, а не о них.
– Почему же? Разве не ты говорил, что хороший офицер прежде думает о солдатах, чем о себе? Когда я был у тебя оптионом, ты чудесно следовал этому правилу.
– Разве? – буркнул Макрон. – Что толку в этом сейчас?
– Это отвлекает меня от мыслей о том, что я сижу здесь вместе с баламутом, который мечется, как бык в загоне.
Морщинистое лицо Макрона, покрытое шрамами, расплылось в улыбке.
– Извини. Мне просто сложно смириться с тем, что меня назвали убийцей гражданских и пиратом. Убийца врагов и мародер – ладно. Профессия такая.
– Для некоторых это различие количественное, а не качественное, Макрон, – сухо ответил Катон.
– Правда? – выгнув брови, спросил центурион. – В Тартар их тогда, вот что я скажу. Я не убиваю гражданских.
Катону была хорошо знакома прямолинейная солдатская философия Макрона, и он просто пожал плечами.
Их разговор прервал грохот калиг снаружи. Спустя мгновение часовые расступились, пропуская дежурного центуриона и караульную команду, следом за которыми вошли губернатор провинции и писец. Центурион отошел в сторону и склонил голову.
– Его превосходительство Гай Петроний, губернатор Александрии и провинции Египет, легат императора.
Катон и Макрон встали и склонили головы. Петроний решительно вышел на середину комнаты и встал, уперев руки в бока, с мрачным выражением на лице. Щелкнул пальцами, показывая в угол, и писец спешно уселся там, скрестив ноги и достав из футляра вощеную табличку и стилус.
Петроний обернулся к Катону.
– Я позволил тебе взять мои войска на Крит, чтобы подавить восстание, а не для того, чтобы оно разрослось еще больше, – гневно глядя на префекта, сказал он. – Ты взбаламутил всю дельту Нила, и не только ее. Купцы и торговцы требуют ваши головы. У меня есть желание не устраивать судебный процесс, а просто дать толпе разорвать вас на куски, пока они окончательно не взбунтовались. – Он сложил руки на груди. – Итак, будьте добры, во имя всех богов, объясните, кем вы себя возомнили?
– Возомнили? – переспросил Катон. – Не понимаю, командир.
– Ерунда! Почти весь последний месяц я только и получаю доклады о том, что вы грабите прибрежные деревни. Высаживаетесь, требуете провизию и убиваете всех несогласных. Слышал даже о том, что останавливаете суда, пытаете экипаж, а потом почти всех убиваете, прежде чем уйти дальше.
Макрон и Катон переглянулись.
– Только не отрицайте этого! – гневно вскричал губернатор. – У меня куча докладов, и везде ваши имена. Полдюжины свидетелей, которых вы оставили в живых – по доброте душевной, видимо. Достаточный повод для того, чтобы распять вас сегодня еще до захода солнца. Итак. – Губернатор взял себя в руки, сдерживая гнев. – Снова спрашиваю: что вы такое затеяли? Согласно последней почте с Крита, вас отправили, чтобы ловить беглого раба-бунтовщика. А не провоцировать новое восстание в Египте. Не знаю, кто представляет большую угрозу для Империи: беглый гладиатор или двое тупых убийц, которых послали ловить его. Помимо вреда, это еще и оскорбление. Вы использовали для этого моих легионеров и мои корабли. Не думайте, что чернь этого не заметила. Вчера один из патрулей на улице города закидали камнями. Я потерял оптиона и легионера. И все это благодаря вам двоим и вашему стилю исполнения приказа о поимке этого самого Аякса.
– Но мы ничего такого не делали, командир! – запротестовал Макрон. – Это все неправда.
– Расскажите это свидетелям.
– Значит, они лгут. Кто-то их подговорил.
– Посмотрим. Мои судьи собирают показания и улики. Я сделаю все возможное, чтобы отдать вас под суд как можно скорее. А потом будет публичная казнь. Этого должно хватить, чтобы удержать толпу от бунта и навести порядок в Египте.
Макрон презрительно хмыкнул.
– Ты шутишь! Это всё полнейшая чушь, всё!
– Поверь, центурион, именно это и произойдет. Что еще лучше, император и эта змея, которую он пригрел, секретарь Нарцисс, одобрят меня, не раздумывая.
Катон молча следил за перепалкой. Поняв ситуацию, мрачно улыбнулся.
– Чего ты ухмыляешься, во имя Плутона?! – рявкнул губернатор. – Не вижу причин веселиться!
– Это Аякс, командир. Он стоит за всем этим.
– Аякс?
– Конечно. Заметает следы. И заодно провоцирует местных на бунт.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы наткнулись на судно, дрейфующее, три дня назад. Весь экипаж погиб, кроме одного, который и сказал нам, что все это сделал центурион Макрон.
– Что меня сногсшибательно удивило, как ты можешь догадаться, – буркнул Макрон.
– Этим объясняется и тот факт, что жители деревни сразу же сбежали, когда мы пристали к берегу за день до этого, – продолжил Катон. – Этот наш гладиатор времени даром не терял.
– Я так понимаю, вы можете это доказать? – спросил губернатор. – Этот выживший может подтвердить, что на их судно напал не Макрон?
– К сожалению, нет, командир. Он вскоре умер.
– Как нельзя кстати.
– Уж точно не для нас. Тем не менее вы можете привести других свидетелей и проверить, опознают ли они в нас напавших. Это и докажет нашу невиновность.
Губернатор на мгновение замолчал, а затем кивнул.
– Отлично. Ты прав.
Он подошел к двери и щелкнул пальцами, подзывая одного из часовых.
– Ты, иди и найди этого жреца, Хамеда. Он должен быть в казармах у дворца. Приведи немедленно. Но ничего не говори ему об этих двух офицерах, понял?
Часовой отсалютовал и широким шагом пошел по коридору. Петроний вернулся к Катону и Макрону.
– Скоро я узнаю, правду ли вы сказали. Один из храмов в дельте подвергся нападению десять дней назад. Убили всех жрецов, забрали сокровищницу. Оставили в живых одного. Он пришел к городским воротам вчера, что-то лепеча про римских легионеров, напавших на храм. Его сразу же забрали в караулку, позаботились о его ранах, накормили и напоили, прежде чем допрашивать. Посмотрим, что он скажет, когда вас увидит.
Помолчав, губернатор посмотрел на двух друзей.
– Однако если вы были честны со мной и все это дело рук Аякса, похоже, что мы имеем дело с куда более умным и опасным врагом, чем я думал прежде, – продолжил он.
Префект кивнул.
– Именно так, и даже больше. Совершенно беспощадным. Думаю, он хочет поднять новое восстание, теперь – в Египте. Это единственное логичное предположение.
– Но зачем? – перебил его Макрон. – Почему ему просто не сбежать и не спрятаться? Найти убежище, переждать, пока мы не прекратим искать его, и наслаждаться свободой вместе со своими сообщниками?
– Нет, так им придется бегать всю жизнь. И Аякс это знает. Ему нигде не будет покоя. Куда бы он ни скрылся, Рим никогда не оставит поиски. Ему остается лишь воевать. Он ничего другого не умеет. Так или иначе, Аякс останется нашим врагом, пока мы не найдем и не убьем его, – ответил Катон.
– Мы не можем ждать долго, – с чувством проговорил Петроний. – У меня и так достаточно проблем с ситуацией в верховьях Нила и без этой заварухи на побережье.
Помолчав, он подошел к столу и сел на табурет, жестом приглашая Катона и Макрона сделать то же самое. Писец остался сидеть в углу, тихо царапая по табличке. Катон глянул на него. Надо тщательно выбирать слова, разговаривая с Петронием, раз тот решил все записать.
Губернатор налил себе воды.
– Провинция подверглась сразу нескольким угрозам, даже до того, как появился этот ваш гладиатор. Если, конечно, вы не виновны в тех деяниях, которые взбудоражили местных.
Макрон уже хотел было вспылить, но Катон слегка покачал пальцем, предостерегая его. Петроний этого не заметил. Он держал чашку обеими руками и глядел на блестящую поверхность воды.
– За последние три месяца нубийцы несколько раз совершали набеги на южной границе, – продолжил он. – Каждый раз продвигались все дальше вдоль Нила и каждый раз отходили прежде, чем мы успевали собрать армию, достаточную, чтобы настигнуть и уничтожить их. Думаю, они проверяют нашу оборону и ведут разведку перед более крупной операцией. Пару дней назад я получил подтверждение этому от стратегов номов на границе с Нубией.
Макрон поглядел на Катона и приподнял бровь. Прокашлялся.
– Извините, командир. Что вы имели в виду, говоря про эти… как их… номы?
Петроний раздраженно поглядел на него и пожал плечами.
– Я мог бы догадаться, что вы не слишком знакомы со здешним распорядком. Дурное наследство прошлых времен, до того, как Египет стал провинцией Рима. Номы – административные районы. Каждый управляется стратегом и местным советом. Они хорошо справляются со сбором налогов и вопросами местной юрисдикции, так что в Риме решили ничего не менять.
– Рад узнать, что греки придумали хоть что-то путное, – хмыкнув, сказал Макрон.
– На самом деле греки переняли эту систему от местных.
– Правда? От египтяшек?
– Ты и вправду не знал, да? – с улыбкой спросил Петроний.
– О чем, командир?
– Об истории этой провинции. Когда-то Египет был великой страной. Задолго до того, как на берегу Тибра появилась деревушка Рим, в которой селяне едва сводили концы с концами.
– Ерунда, – ответил Макрон, показывая большим пальцем в сторону центра города. – Все это они сделали?
– Совершенно верно, уверяю тебя. Только даже не пытайся спрашивать об этом местных, если у тебя нет лишней пары лет, чтобы выслушать весь рассказ.
– Командир, – прокашлявшись, обратился к нему Катон, – так что с нубийцами?
– Ах да, – отозвался Петроний, возвращаясь к главной теме. – Стратег из Асуана. Он послал несколько разведчиков на границу, чтобы собрать информацию. Большинство не вернулись, но, наконец, вернулся один. Он видел колонны нубийцев, собиравшиеся где-то в сотне миль от первого порога Нила. Возглавляет их принц Талмис, старший сын царя Нубии. Он уже расширил владения отца до Эфиопии и прославился как хороший полководец. Хочет продолжить, напав на нашу провинцию, уверен в этом.
– Но почему? – спросил Катон. – Нубийцев на это спровоцировали?
– Можно и так сказать, – признался Петроний. – Год назад император приказал мне послать картографов, чтобы те сделали карту местности до самых истоков Нила. Я высказал ему свое мнение, что это спровоцирует трения с нубийцами. Они люди обидчивые.