Страница:
– Речь идет о предметах, украденных у Марсия?
– Точно. – Посмотрев на большую кучу статуэток, посуды и картин, он добавил: – Похоже, ты все же отыскал этот мусор?
– Некоторые предметы из этого, как ты говоришь, мусора тянут на большие бабки.
– Я никогда не был поклонником искусства. Если верить Аксилану, в пакгаузе откуда ни возьмись появился маг и предложил воспользоваться связями Сообщества для того, чтобы толкнуть добычу.
– Кто был этот маг? Гликсий?
– Точно. Ребята, конечно, удивились, но им было известно о связях Гликсия с Сообществом друзей, и они знали, что колдун принимает участие в операции по отравлению лошадей. Словом, они припрятали барахло на втором этаже, чтобы продать позже, когда осядет пыль. Правда, они не могли взять в толк, почему Гликсий не оставил добычу в северной части города, где он имеет большие связи, но спорить с Драконоборцем ребята не посмели. Тем более, что предметы эти, как ты справедливо заметил, тянут на большие бабки, и парни рассчитывали на приличный навар.
Итак, они тихо и мирно сидели в ожидании прибытия эльфов. Но в один прекрасный день на верхнем этаже пакгауза раздался шум. Кто-то громко спорил. Ребят это страшно изумило, потому что, по их мнению, наверху никого не было. Аксилан поднимается на второй этаж и находит там мертвого сенатора Марсия. Думаю, что все это правда, поскольку он сказал, что увидел тебя. Ведь ты действительно тогда пришел в пакгауз, верно?
– Что случилось потом?
– Парни из Сообщества ударились в панику. Ребятам очень не хотелось, чтобы их застали в пакгаузе в обществе жмурика. И не обычного жмурика, а убиенного сенатора Марсия. Поэтому они прихватили наиболее ценные вещицы и смылись. Затем они продали часть предметов, чтобы на вырученные деньги бежать из города. В северные округа они вернуться не посмели, так как боялись мести Сообщества за провал операции. Поэтому ты и смог найти несколько вещей в местных лавках.
Я сказал Казаксу, что те предметы, которые бандиты оставили в пакгаузе, были оттуда изъяты при помощи магии.
– Мне удалось их найти в другом пакгаузе.
– Как же, как же! – сказал Казакс. – Слышал об этом. Это случилось, когда ты проявлял чудеса героизма, сражаясь с орками. Неужели они увели тогда добычу?
– Нет. Украденные вещи оказались вместе с ними по чистому совпадению. Просто это был ближайший пустой пакгауз.
После этого я попросил у Казакса разрешения побеседовать с Аксиланом.
– Боюсь, его уже нет среди нас, – печально покачал головой босс бандитов.
– Ты хочешь сказать, что парень лежит в тине на дне гавани?
– Понятия не имею, – пожал плечами Казакс. – Помню только, что он хотел как можно быстрее скрыться из города.
Я поблагодарил его за информацию и добавил:
– Жаль, что бега не состоятся. Это скверно отразится на твоем бизнесе.
– Ничего страшного, – снова пожал плечами Казакс. – Если люди не играют на бегах, они пьют в наших тавернах или развлекаются с нашими шлюхами.
С этими словами он удалился, а я зажег очередную палочку фазиса и пустился в размышления о Гликсии Драконоборце. Интересно, как он наложил лапу на шедевры Марсия? Может быть, их продала ему Сария? Ведь она когда-то танцевала в “Русалке”. Кто знает, какие контакты она смогла установить в то время? Но почему Гликсий спрятал добычу в округе Двенадцати морей? Ведь в его распоряжении было множество иных, более безопасных мест. Да, во всем этом не было смысла. Но в то же время это могло служить ещё одним подтверждением того, что именно он прикончил Марсия.
Итак, Гликсий Драконоборец… Он угрожал убить меня, пытался повлиять на исход бегов, крал ценные предметы искусства, лишил жизни героя войны и оставил мою ауру на орудии убийства. Этот человек хуже чумы. Словом, я ещё раз поклялся, что на сей раз он не уйдет от справедливого возмездия. Я сделаю так, что Гликсий предстанет перед судом, пусть даже это станет моим последним делом.
Мысль о том, что бега не состоятся, лишила меня всякого аппетита. Употребив на завтрак лишь одну бутылку пива, я уныло уставился в окно. В этот печальный момент в мою комнату пожаловала Макри.
– Как жизнь? – спросила она.
– Лучше, чем на каторжной галере, – сказал я, но тут же себя поправил: – Беру свои слова обратно. Гораздо хуже, чем на каторжной галере.
– А под дождем состязания проводить нельзя?
– Нельзя, если грунт пропитан водой.
Макри огорченно поморщилась. Она с нетерпением ждала начала бегов, хотя у неё и не было средств для игры. Я предложил ей удержать часть денег из тех, что она обещала Ассоциации, но Макри отказалась.
– Я не могу так поступить. Это – воровство.
– А как насчет тех бабок, что ты собиралась позаимствовать под моей кушеткой?
– Ну, это совсем другое дело.
Рядом с таверной остановилась карета, и из неё шагнул в грязь сам заместитель консула Цицерий. Когда он вошел в мою комнату, его тога все ещё оставалась белой, хотя и слегка мокрой.
– Важная новость, – объявил он.
– Неужели бега состоятся?
– К сожалению, нет. И это во многом сводит на нет результаты нашей деятельности, направленной на то, чтобы квадрига орков приняла участие в состязаниях. Но, учитывая необычные природные явления, лорд Резаз не выражает своего недовольства и обещает придерживаться условий всех прежних соглашений. Его величество заметил, что удовлетворен вашей работой, Фракс, а правительство официально заявляет, что высоко ценит ваши усилия, направленные на возвращение молитвенного коврика.
Произнеся эту речь, Цицерий обратил взор на Макри, чтобы выразить ей благодарность правительства. Как мне показалось, заместитель консула несколько удивился, когда мы с Макри, услышав слова благодарности, не завизжали от восторга. Заметив в углу комнату свалку из предметов искусства, Цицерий вскинул брови и произнес:
– Эти шедевры, насколько я понимаю, принадлежали покойному сенатору Марсию. Вам удалось найти убийцу?
– Я очень близок к этому. Хотя, как мне кажется, Служба охраны по-прежнему подозревает меня.
– По правде говоря, Фракс, Служба общественной охраны вас ни в чем не подозревает.
– В таком случае Службе весьма правдоподобно удается это имитировать. А может быть, это был ещё один способ давления, чтобы заставить меня согласиться работать на орков?
– Я бы не решился утверждать столь прямолинейно, – произнес Цицерий. – Ведь, что ни говори, против вас имелись весьма серьезные улики. На кинжале сохранились следы вашей ауры, а ряд обстоятельств ещё требует разъяснения. Но я с самого начала сомневался в том, что вам могут быть предъявлены формальные обвинения.
Цицерий достал из складок тоги и вручил мне кошель.
– Вознаграждение за оказанные городу услуги, – пояснил он.
– Достаточно, чтобы сделать несколько хороших ставок, – сказал я. – Было бы на что ставить. Скажите, заместитель консула, оказался ли я прав в своих предположениях о принце Калазаре и его наемниках-орках?
– Абсолютно правы. В Турай их транспортировал главный колдун принца Макеза Громовержец с целью убить лорда Резаза. Это был весьма неглупый план. Дома у лорда Резаза очень надежная охрана, и рассчитывать на удачное покушение там не приходится. В Турай же его сопровождали всего несколько телохранителей. Но это ещё не все. Поскольку наши маги способны без труда обнаружить прибытие орков, Макеза Громовержец смог скрыть присутствие убийц, смешав их ауры с аурами лорда Резаза и его окружения. Макеза – весьма серьезный противник.
– Удалось ли Службе порядка схватить его во время рейда на пакгауз?
– Нет. Колдун успел скрыться. Полагаю, он сумел вернуться в необитаемые земли, где ничто не угрожает его безопасности.
– Но с какой стати орки украли у понтифекса Дерлекса молитвенный коврик? – поинтересовалась молчавшая до сих пор Макри.
– Для того чтобы вернуть владельцам, каким бы странным это со стороны ни казалось, – с улыбкой ответил Цицерий. – Орки намеревались нанести смертельный удар на стадионе Супербия, и они не могли допустить отъезда лорда Резаза из города до начала гонок. Макеза Громовержец при помощи магии узнал о краже и, определив местонахождение коврика, послал за ним орков. Понтифексу Дерлексу страшно повезло, что он вообще остался в живых. Орки собирались подбросить коврик тайно. Затем они планировали смешаться со свитой лорда Резаза и убить его по пути на стадион.
– Неужели нет никаких шансов на то, что бега состоятся? – тоскливо спросил я.
– Мне заявили, что в данных погодных условиях это невозможно, – довольно раздраженно ответил заместитель консула. – А после того, как лорд Резаз подтвердил условия договора, вопрос о том, состоятся состязания или нет, утратил свою актуальность. Что же касается меня, то я отношусь к гонкам квадриг достаточно равнодушно.
– Вам следует полюбить бега, – сказал я. – Это существенно улучшит ваш рейтинг на следующих выборах.
Однако Цицерий не тот человек, который склонен поднимать свой рейтинг подобным образом. Он предпочитает полагаться на свою неподкупность и цельность характера, потому-то ему и не суждено стать консулом. У его возницы тем временем возникли серьезные проблемы – карета застряла в грязи. В результате мне пришлось выползти под дождь и попытаться освободить экипаж. Уличные торговцы с изумлением следили за нашими потугами. Объединенных усилий пары лошадей, Фракса, Макри, двоих охранников и двоих адъютантов не хватало, чтобы сдвинуть карету с места.
– А не стоит ли нам плюнуть на это дело и оставить все как есть? – пропыхтела Макри.
– Ни в коем случае, если хочешь успешно проскочить экзамен у профессора Тоария в своем паршивом Колледже.
Все напрасно – карета никак не желала двигаться. Из таверны вышел Цицерий и протянул нам руку помощи. Облаченный в белую тогу и стоящий по колено в грязи заместитель консула являл собой довольно забавное зрелище. Зеленая окаймляющая одеяние лента тут же покрылась липкой грязью. Мы ещё продолжали пыхтеть, когда над городом прозвучал призыв к Сабам. Я обругал себя за тупость и элементарную неспособность предвидеть ход событий. Макри тихо застонала.
– Я и без того пропиталась водой, как русалочье одеяло, а они ещё хотят, чтобы я плюхалась на колени в это болото… Ни за что!
Макри забыла, что мы находились в обществе заместителя консула, его адъютантов и двоих стражников. Все пути к спасению были отрезаны. Даже известный своим благочестием Цицерий был, как мне показалось, не очень доволен тем, что ему приходится опускаться на колени в грязь. Я шепотом приказал Макри прекратить ворчание.
– Молись о том, чтобы дождь прекратился, а Мемориал Тураса состоялся, – прошипел я.
Опустившись на колени в болото, я со свойственным мне благочестием обратился к богу. Когда послышался сигнал об окончании молитвы, мои колени уже не меньше чем на фут ушли в липкую жижу, и встать мне удалось лишь с большим трудом. Я был заляпан грязью с головы до ног и чувствовал себя несчастным, как ниожская шлюха. И неудивительно: дождь не прекращался, бега отменили, карета не желала вылезать из грязи. Больше всего меня угнетало то, что я не видел ни малейших намеков на улучшение ситуации.
– Дождь прекратился, – сказал один из адъютантов Цицерия.
Мы все как по команде обратили взоры в небеса. Молодой человек не ошибся. Более того, далеко на горизонте возникла голубая полоска.
– Дождь прекратился!
Когда в разрывах облаков появилось солнце, я от счастья едва не пустился в пляс. Весть об изменении погоды разнеслась по городу, и люди стали высыпать на улицу.
На пороге таверны возник Кемлат Истребитель Орков.
– Застряли? – участливо спросил он, увидев наши мучения.
Маг сделал почти неуловимое движение ладонью, карета дрогнула, лошади весело заржали и без всякого труда выдернули экипаж из грязи.
– Прекрасное заклинание, Кемлат, – заметил я. – Жаль, что ты не догадался выглянуть до молитвы.
Прежде, чем заместитель консула успел погрузиться в карету, я спросил:
– Как вы оцениваете состояние дренажной системы на стадионе? Надеюсь, её держали в полном порядке?
– Вне всякого сомнения, – ответил заместитель консула. – Я лично выделил на это средства из городского бюджета. Кроме того, я дам указание использовать дополнительную рабочую силу, чтобы привести стадион в порядок.
– Значит, состязания начнутся вовремя?
– Обязательно, – ответил Цицерий. Он прекрасно понимал, что его политическая репутация понесет непоправимый урон, если Мемориал Тураса не состоится и теперь.
Мы помчались в таверну, чтобы поскорее обрадовать Гурда и Танроз этой великолепной новостью.
– Я молилась о том, чтобы дождь прекратился, – сказала Макри.
В “Секире мщения” царило всеобщее возбуждение. Гурд на весь день закрыл свое заведение, а постоянные обитатели таверны готовились отбыть на стадион. Палакс и Каби собирались развлекать зрителей и, возможно, сделать несколько ставок, если им удастся насшибать достаточно бабок. Мы с Макри в отличие от музыкантов находились в хорошей форме, поскольку только что получили деньги от Цицерия. Вознаграждение составило шестьдесят гуранов. Десятку я сразу отложил на ремонт своего жилища, пострадавшего от магических угроз, визитов незваных гостей и всего такого прочего. Двадцать пять гуранов я отсчитал Макри, и у меня на ставки осталось пятьдесят. Эта сумма вызвала у моей подруги неподдельное изумление.
– Где ты раздобыл ещё двадцать пять? – подозрительно спросила она.
– Заложил волшебный освещальник. Полсотни, конечно, не деньги, но думаю, что после пары первых ставок соберу капитал. Делай как я, и внакладе не останешься. Когда я вступлю в игру, букмекеры пожалеют, что заранее не завербовались в армию.
– А что, если кто-нибудь опять попытается навредить оркам? – с тревогой спросила Макри.
– Сомневаюсь. На это не осталось времени. Кроме того, консул повсюду расставил посты, а Хасий Великолепный следит за тем, чтобы Громовержец, если, конечно, он появится, не натворил новых гадостей.
В первый раз за целый месяц я не нуждался в плаще магической сухости. Сэкономив магические силы на плаще, я загрузил память Снотворным заклинанием. Никаких осложнений я не ждал, но кто знает, что может случиться? Жизнь приучила меня быть готовым ко всяким неожиданностям. Словом, я пребывал в великолепном расположении духа.
– Удивительно, Фракс, как возможность сыграть на бегах поднимает твое настроение. Только вчера ты клял жизнь на чем свет стоит, жаловался, что получил кличку “Лучший друг орков”, рыдал у меня на плече из-за того, что не смог найти убийцу Марсия.
– Все это сущие пустяки, Макри, – отмахнулся я. – Разве я не отыскал украденные шедевры? Очень скоро настанет очередь убийцы. Если первоклассный маг из Обители справедливости сможет установить связь между похищенными предметами искусства и Гликсием Драконоборцем, этого вполне хватит, чтобы негодяй предстал перед судом. Если же такой связи не обнаружат, мне придется слегка поработать ногами. Я займусь этим сразу после бегов.
Кемлат Истребитель Орков похвалил меня за упорство и уверенность.
– Ты молодец, Фракс, – сказал мой друг. – У тебя железная хватка, ничто не может сбить тебя со следа. Гликсию следовало хорошенько подумать, прежде чем с тобой связываться.
Кемлат решил сопровождать нас на стадион, где он намеревался помочь Сарии: колеснице Марсия предстояло участвовать в главном заезде.
Предметы искусства из коллекции Марсия по-прежнему хранились в моей комнате. Среди этих шедевров были прекрасные кубки, статуэтки и картины. На одной из картин был изображен будущий сенатор. Полотно, надо думать, создали сразу после Оркской войны, когда Марсий был ещё очень молод.
– Почему на картине нет тебя? – поинтересовалась Макри.
– Я служил рядовым солдатом, а для истории запечатлевали лишь офицеров и магов.
– Довольно вшивая живопись, – заявила Макри, которая, помимо естественной истории, философии, риторики и прочей дребедени, изучала искусствоведение.
По-моему, она отнеслась к полотну слишком сурово. По крайней мере нарисованные на картине персонажи были узнаваемы. В отличие от многих знатоков живописи я считаю, что картина не может быть очень плохой, если изображенных на ней людей или животных можно узнать. Я внимательно изучил картину и опознал Марсия, Кемлата и ещё нескольких офицеров. В памяти снова всплыли боевые эпизоды, но я их прогнал, ибо мне надо было готовиться к великому событию.
Танроз суетилась, упаковывая разнообразные яства, которые собиралась прихватить с собой на стадион и, если удастся, продать.
– А я-то думала, гонки не состоятся, – повторяла стряпуха.
– Я помолилась, чтобы дождь перестал, и он сразу перестал, – похвасталась Макри.
Я сложил в сумку связку палочек фазиса, несколько фляжек пива и пятьдесят гуранов. Пора было отправляться на бега.
ГЛАВА 18
– Точно. – Посмотрев на большую кучу статуэток, посуды и картин, он добавил: – Похоже, ты все же отыскал этот мусор?
– Некоторые предметы из этого, как ты говоришь, мусора тянут на большие бабки.
– Я никогда не был поклонником искусства. Если верить Аксилану, в пакгаузе откуда ни возьмись появился маг и предложил воспользоваться связями Сообщества для того, чтобы толкнуть добычу.
– Кто был этот маг? Гликсий?
– Точно. Ребята, конечно, удивились, но им было известно о связях Гликсия с Сообществом друзей, и они знали, что колдун принимает участие в операции по отравлению лошадей. Словом, они припрятали барахло на втором этаже, чтобы продать позже, когда осядет пыль. Правда, они не могли взять в толк, почему Гликсий не оставил добычу в северной части города, где он имеет большие связи, но спорить с Драконоборцем ребята не посмели. Тем более, что предметы эти, как ты справедливо заметил, тянут на большие бабки, и парни рассчитывали на приличный навар.
Итак, они тихо и мирно сидели в ожидании прибытия эльфов. Но в один прекрасный день на верхнем этаже пакгауза раздался шум. Кто-то громко спорил. Ребят это страшно изумило, потому что, по их мнению, наверху никого не было. Аксилан поднимается на второй этаж и находит там мертвого сенатора Марсия. Думаю, что все это правда, поскольку он сказал, что увидел тебя. Ведь ты действительно тогда пришел в пакгауз, верно?
– Что случилось потом?
– Парни из Сообщества ударились в панику. Ребятам очень не хотелось, чтобы их застали в пакгаузе в обществе жмурика. И не обычного жмурика, а убиенного сенатора Марсия. Поэтому они прихватили наиболее ценные вещицы и смылись. Затем они продали часть предметов, чтобы на вырученные деньги бежать из города. В северные округа они вернуться не посмели, так как боялись мести Сообщества за провал операции. Поэтому ты и смог найти несколько вещей в местных лавках.
Я сказал Казаксу, что те предметы, которые бандиты оставили в пакгаузе, были оттуда изъяты при помощи магии.
– Мне удалось их найти в другом пакгаузе.
– Как же, как же! – сказал Казакс. – Слышал об этом. Это случилось, когда ты проявлял чудеса героизма, сражаясь с орками. Неужели они увели тогда добычу?
– Нет. Украденные вещи оказались вместе с ними по чистому совпадению. Просто это был ближайший пустой пакгауз.
После этого я попросил у Казакса разрешения побеседовать с Аксиланом.
– Боюсь, его уже нет среди нас, – печально покачал головой босс бандитов.
– Ты хочешь сказать, что парень лежит в тине на дне гавани?
– Понятия не имею, – пожал плечами Казакс. – Помню только, что он хотел как можно быстрее скрыться из города.
Я поблагодарил его за информацию и добавил:
– Жаль, что бега не состоятся. Это скверно отразится на твоем бизнесе.
– Ничего страшного, – снова пожал плечами Казакс. – Если люди не играют на бегах, они пьют в наших тавернах или развлекаются с нашими шлюхами.
С этими словами он удалился, а я зажег очередную палочку фазиса и пустился в размышления о Гликсии Драконоборце. Интересно, как он наложил лапу на шедевры Марсия? Может быть, их продала ему Сария? Ведь она когда-то танцевала в “Русалке”. Кто знает, какие контакты она смогла установить в то время? Но почему Гликсий спрятал добычу в округе Двенадцати морей? Ведь в его распоряжении было множество иных, более безопасных мест. Да, во всем этом не было смысла. Но в то же время это могло служить ещё одним подтверждением того, что именно он прикончил Марсия.
Итак, Гликсий Драконоборец… Он угрожал убить меня, пытался повлиять на исход бегов, крал ценные предметы искусства, лишил жизни героя войны и оставил мою ауру на орудии убийства. Этот человек хуже чумы. Словом, я ещё раз поклялся, что на сей раз он не уйдет от справедливого возмездия. Я сделаю так, что Гликсий предстанет перед судом, пусть даже это станет моим последним делом.
Мысль о том, что бега не состоятся, лишила меня всякого аппетита. Употребив на завтрак лишь одну бутылку пива, я уныло уставился в окно. В этот печальный момент в мою комнату пожаловала Макри.
– Как жизнь? – спросила она.
– Лучше, чем на каторжной галере, – сказал я, но тут же себя поправил: – Беру свои слова обратно. Гораздо хуже, чем на каторжной галере.
– А под дождем состязания проводить нельзя?
– Нельзя, если грунт пропитан водой.
Макри огорченно поморщилась. Она с нетерпением ждала начала бегов, хотя у неё и не было средств для игры. Я предложил ей удержать часть денег из тех, что она обещала Ассоциации, но Макри отказалась.
– Я не могу так поступить. Это – воровство.
– А как насчет тех бабок, что ты собиралась позаимствовать под моей кушеткой?
– Ну, это совсем другое дело.
Рядом с таверной остановилась карета, и из неё шагнул в грязь сам заместитель консула Цицерий. Когда он вошел в мою комнату, его тога все ещё оставалась белой, хотя и слегка мокрой.
– Важная новость, – объявил он.
– Неужели бега состоятся?
– К сожалению, нет. И это во многом сводит на нет результаты нашей деятельности, направленной на то, чтобы квадрига орков приняла участие в состязаниях. Но, учитывая необычные природные явления, лорд Резаз не выражает своего недовольства и обещает придерживаться условий всех прежних соглашений. Его величество заметил, что удовлетворен вашей работой, Фракс, а правительство официально заявляет, что высоко ценит ваши усилия, направленные на возвращение молитвенного коврика.
Произнеся эту речь, Цицерий обратил взор на Макри, чтобы выразить ей благодарность правительства. Как мне показалось, заместитель консула несколько удивился, когда мы с Макри, услышав слова благодарности, не завизжали от восторга. Заметив в углу комнату свалку из предметов искусства, Цицерий вскинул брови и произнес:
– Эти шедевры, насколько я понимаю, принадлежали покойному сенатору Марсию. Вам удалось найти убийцу?
– Я очень близок к этому. Хотя, как мне кажется, Служба охраны по-прежнему подозревает меня.
– По правде говоря, Фракс, Служба общественной охраны вас ни в чем не подозревает.
– В таком случае Службе весьма правдоподобно удается это имитировать. А может быть, это был ещё один способ давления, чтобы заставить меня согласиться работать на орков?
– Я бы не решился утверждать столь прямолинейно, – произнес Цицерий. – Ведь, что ни говори, против вас имелись весьма серьезные улики. На кинжале сохранились следы вашей ауры, а ряд обстоятельств ещё требует разъяснения. Но я с самого начала сомневался в том, что вам могут быть предъявлены формальные обвинения.
Цицерий достал из складок тоги и вручил мне кошель.
– Вознаграждение за оказанные городу услуги, – пояснил он.
– Достаточно, чтобы сделать несколько хороших ставок, – сказал я. – Было бы на что ставить. Скажите, заместитель консула, оказался ли я прав в своих предположениях о принце Калазаре и его наемниках-орках?
– Абсолютно правы. В Турай их транспортировал главный колдун принца Макеза Громовержец с целью убить лорда Резаза. Это был весьма неглупый план. Дома у лорда Резаза очень надежная охрана, и рассчитывать на удачное покушение там не приходится. В Турай же его сопровождали всего несколько телохранителей. Но это ещё не все. Поскольку наши маги способны без труда обнаружить прибытие орков, Макеза Громовержец смог скрыть присутствие убийц, смешав их ауры с аурами лорда Резаза и его окружения. Макеза – весьма серьезный противник.
– Удалось ли Службе порядка схватить его во время рейда на пакгауз?
– Нет. Колдун успел скрыться. Полагаю, он сумел вернуться в необитаемые земли, где ничто не угрожает его безопасности.
– Но с какой стати орки украли у понтифекса Дерлекса молитвенный коврик? – поинтересовалась молчавшая до сих пор Макри.
– Для того чтобы вернуть владельцам, каким бы странным это со стороны ни казалось, – с улыбкой ответил Цицерий. – Орки намеревались нанести смертельный удар на стадионе Супербия, и они не могли допустить отъезда лорда Резаза из города до начала гонок. Макеза Громовержец при помощи магии узнал о краже и, определив местонахождение коврика, послал за ним орков. Понтифексу Дерлексу страшно повезло, что он вообще остался в живых. Орки собирались подбросить коврик тайно. Затем они планировали смешаться со свитой лорда Резаза и убить его по пути на стадион.
– Неужели нет никаких шансов на то, что бега состоятся? – тоскливо спросил я.
– Мне заявили, что в данных погодных условиях это невозможно, – довольно раздраженно ответил заместитель консула. – А после того, как лорд Резаз подтвердил условия договора, вопрос о том, состоятся состязания или нет, утратил свою актуальность. Что же касается меня, то я отношусь к гонкам квадриг достаточно равнодушно.
– Вам следует полюбить бега, – сказал я. – Это существенно улучшит ваш рейтинг на следующих выборах.
Однако Цицерий не тот человек, который склонен поднимать свой рейтинг подобным образом. Он предпочитает полагаться на свою неподкупность и цельность характера, потому-то ему и не суждено стать консулом. У его возницы тем временем возникли серьезные проблемы – карета застряла в грязи. В результате мне пришлось выползти под дождь и попытаться освободить экипаж. Уличные торговцы с изумлением следили за нашими потугами. Объединенных усилий пары лошадей, Фракса, Макри, двоих охранников и двоих адъютантов не хватало, чтобы сдвинуть карету с места.
– А не стоит ли нам плюнуть на это дело и оставить все как есть? – пропыхтела Макри.
– Ни в коем случае, если хочешь успешно проскочить экзамен у профессора Тоария в своем паршивом Колледже.
Все напрасно – карета никак не желала двигаться. Из таверны вышел Цицерий и протянул нам руку помощи. Облаченный в белую тогу и стоящий по колено в грязи заместитель консула являл собой довольно забавное зрелище. Зеленая окаймляющая одеяние лента тут же покрылась липкой грязью. Мы ещё продолжали пыхтеть, когда над городом прозвучал призыв к Сабам. Я обругал себя за тупость и элементарную неспособность предвидеть ход событий. Макри тихо застонала.
– Я и без того пропиталась водой, как русалочье одеяло, а они ещё хотят, чтобы я плюхалась на колени в это болото… Ни за что!
Макри забыла, что мы находились в обществе заместителя консула, его адъютантов и двоих стражников. Все пути к спасению были отрезаны. Даже известный своим благочестием Цицерий был, как мне показалось, не очень доволен тем, что ему приходится опускаться на колени в грязь. Я шепотом приказал Макри прекратить ворчание.
– Молись о том, чтобы дождь прекратился, а Мемориал Тураса состоялся, – прошипел я.
Опустившись на колени в болото, я со свойственным мне благочестием обратился к богу. Когда послышался сигнал об окончании молитвы, мои колени уже не меньше чем на фут ушли в липкую жижу, и встать мне удалось лишь с большим трудом. Я был заляпан грязью с головы до ног и чувствовал себя несчастным, как ниожская шлюха. И неудивительно: дождь не прекращался, бега отменили, карета не желала вылезать из грязи. Больше всего меня угнетало то, что я не видел ни малейших намеков на улучшение ситуации.
– Дождь прекратился, – сказал один из адъютантов Цицерия.
Мы все как по команде обратили взоры в небеса. Молодой человек не ошибся. Более того, далеко на горизонте возникла голубая полоска.
– Дождь прекратился!
Когда в разрывах облаков появилось солнце, я от счастья едва не пустился в пляс. Весть об изменении погоды разнеслась по городу, и люди стали высыпать на улицу.
На пороге таверны возник Кемлат Истребитель Орков.
– Застряли? – участливо спросил он, увидев наши мучения.
Маг сделал почти неуловимое движение ладонью, карета дрогнула, лошади весело заржали и без всякого труда выдернули экипаж из грязи.
– Прекрасное заклинание, Кемлат, – заметил я. – Жаль, что ты не догадался выглянуть до молитвы.
Прежде, чем заместитель консула успел погрузиться в карету, я спросил:
– Как вы оцениваете состояние дренажной системы на стадионе? Надеюсь, её держали в полном порядке?
– Вне всякого сомнения, – ответил заместитель консула. – Я лично выделил на это средства из городского бюджета. Кроме того, я дам указание использовать дополнительную рабочую силу, чтобы привести стадион в порядок.
– Значит, состязания начнутся вовремя?
– Обязательно, – ответил Цицерий. Он прекрасно понимал, что его политическая репутация понесет непоправимый урон, если Мемориал Тураса не состоится и теперь.
Мы помчались в таверну, чтобы поскорее обрадовать Гурда и Танроз этой великолепной новостью.
– Я молилась о том, чтобы дождь прекратился, – сказала Макри.
В “Секире мщения” царило всеобщее возбуждение. Гурд на весь день закрыл свое заведение, а постоянные обитатели таверны готовились отбыть на стадион. Палакс и Каби собирались развлекать зрителей и, возможно, сделать несколько ставок, если им удастся насшибать достаточно бабок. Мы с Макри в отличие от музыкантов находились в хорошей форме, поскольку только что получили деньги от Цицерия. Вознаграждение составило шестьдесят гуранов. Десятку я сразу отложил на ремонт своего жилища, пострадавшего от магических угроз, визитов незваных гостей и всего такого прочего. Двадцать пять гуранов я отсчитал Макри, и у меня на ставки осталось пятьдесят. Эта сумма вызвала у моей подруги неподдельное изумление.
– Где ты раздобыл ещё двадцать пять? – подозрительно спросила она.
– Заложил волшебный освещальник. Полсотни, конечно, не деньги, но думаю, что после пары первых ставок соберу капитал. Делай как я, и внакладе не останешься. Когда я вступлю в игру, букмекеры пожалеют, что заранее не завербовались в армию.
– А что, если кто-нибудь опять попытается навредить оркам? – с тревогой спросила Макри.
– Сомневаюсь. На это не осталось времени. Кроме того, консул повсюду расставил посты, а Хасий Великолепный следит за тем, чтобы Громовержец, если, конечно, он появится, не натворил новых гадостей.
В первый раз за целый месяц я не нуждался в плаще магической сухости. Сэкономив магические силы на плаще, я загрузил память Снотворным заклинанием. Никаких осложнений я не ждал, но кто знает, что может случиться? Жизнь приучила меня быть готовым ко всяким неожиданностям. Словом, я пребывал в великолепном расположении духа.
– Удивительно, Фракс, как возможность сыграть на бегах поднимает твое настроение. Только вчера ты клял жизнь на чем свет стоит, жаловался, что получил кличку “Лучший друг орков”, рыдал у меня на плече из-за того, что не смог найти убийцу Марсия.
– Все это сущие пустяки, Макри, – отмахнулся я. – Разве я не отыскал украденные шедевры? Очень скоро настанет очередь убийцы. Если первоклассный маг из Обители справедливости сможет установить связь между похищенными предметами искусства и Гликсием Драконоборцем, этого вполне хватит, чтобы негодяй предстал перед судом. Если же такой связи не обнаружат, мне придется слегка поработать ногами. Я займусь этим сразу после бегов.
Кемлат Истребитель Орков похвалил меня за упорство и уверенность.
– Ты молодец, Фракс, – сказал мой друг. – У тебя железная хватка, ничто не может сбить тебя со следа. Гликсию следовало хорошенько подумать, прежде чем с тобой связываться.
Кемлат решил сопровождать нас на стадион, где он намеревался помочь Сарии: колеснице Марсия предстояло участвовать в главном заезде.
Предметы искусства из коллекции Марсия по-прежнему хранились в моей комнате. Среди этих шедевров были прекрасные кубки, статуэтки и картины. На одной из картин был изображен будущий сенатор. Полотно, надо думать, создали сразу после Оркской войны, когда Марсий был ещё очень молод.
– Почему на картине нет тебя? – поинтересовалась Макри.
– Я служил рядовым солдатом, а для истории запечатлевали лишь офицеров и магов.
– Довольно вшивая живопись, – заявила Макри, которая, помимо естественной истории, философии, риторики и прочей дребедени, изучала искусствоведение.
По-моему, она отнеслась к полотну слишком сурово. По крайней мере нарисованные на картине персонажи были узнаваемы. В отличие от многих знатоков живописи я считаю, что картина не может быть очень плохой, если изображенных на ней людей или животных можно узнать. Я внимательно изучил картину и опознал Марсия, Кемлата и ещё нескольких офицеров. В памяти снова всплыли боевые эпизоды, но я их прогнал, ибо мне надо было готовиться к великому событию.
Танроз суетилась, упаковывая разнообразные яства, которые собиралась прихватить с собой на стадион и, если удастся, продать.
– А я-то думала, гонки не состоятся, – повторяла стряпуха.
– Я помолилась, чтобы дождь перестал, и он сразу перестал, – похвасталась Макри.
Я сложил в сумку связку палочек фазиса, несколько фляжек пива и пятьдесят гуранов. Пора было отправляться на бега.
ГЛАВА 18
Стадион Супербия – гигантский каменный амфитеатр. Его соорудили лет сто назад во времена короля Варкия. На стадионе выступают заезжие цирковые труппы, там даются театральные представления, проводятся религиозные церемонии и устраиваются бои гладиаторов. Но наиболее важным событием на стадионе являются гонки колесниц. Во время сезона бегов амфитеатр забит до отказа: преторы, префекты, сенаторы, маги, дамы из высшего общества, священнослужители и высшие чины гильдий сливаются на время с самыми низшими слоями, чтобы получить удовольствие и, в случае удачи, зашибить немного бабок. В день Мемориала Тураса на стадион набивается столько зрителей, что сооружение начинает трещать по швам.
Тоска, так недавно владевшая всем городом, исчезла вместе с дождем. Возможность ходить по улицам и оставаться при этом сухим вселяла в людей радость, а уверенность в том, что бега состоятся, заставляла улыбаться даже тех, кто ещё вчера не уставал повторять, что на Турай пало проклятие богов. Все возрадовались настолько, что обращенный на орков народный гнев сменился нетерпеливым ожиданием их состязаний с эльфами. Эльфы считались бесспорными фаворитами гонки. Лишь немногие обитатели Турая были готовы поставить на орков, хотя знатоки вроде меня понимали, что наши вечные враги имеют хорошие шансы на победу. Сария для участия в состязаниях заявила свою квадригу “Штурм цитадели”. Это была лучшая наша упряжка, но, по моему мнению, выиграть у эльфов и орков она не могла. Однако, следовало ожидать, что немало представителей рода человеческого, руководствуясь патриотическими чувствами, будут ставить на колесницу, принадлежащую людям.
Пробиться на стадион было непросто, и, чтобы протолкаться через толпу, мне пришлось пустить в ход весь свой немалый вес. Макри тянулась за мной в кильватере.
– Вынуждена признать, что и брюхо иногда способно приносить пользу, – сказала она, когда я, словно боевая галера, прокладывал путь в толпе школяров, с гвалтом направляющихся на стадион. Нам удалось занять хорошие места вблизи беговой дорожки и неподалеку от букмекеров. До навеса, в тени которого шла торговля пивом, тоже было рукой подать. На стадионе Супербия, похоже, собрался весь Турай. До начала заездов зрителей развлекали жонглеры и акробаты. Основная масса людей расселась на каменных скамьях амфитеатра, а сенаторы и прочие большие шишки расположились в отведенной для них галерее. Среди избранных я заметил несколько зеленых капюшонов эльфов и, как мне показалось, один черный оркский. Орка разглядеть было очень трудно, так как он стоял в глубине галереи.
Перед галереей на виду у всей публики восседала в своей великолепной радужной мантии сама Мелия Неподкупная. При виде могущественной волшебницы все испытывали чувство уверенности. Зрители знали: Мелия Неподкупная – благословенно имя ее! – не допустит постороннего вмешательства в ход заездов и не позволит повлиять на результаты.
В моем распоряжении имелось пятьдесят гуранов. У Макри – двадцать пять. Я был очень удивлен тем, что обычно рассудительная Макри принесла на стадион все свое состояние, не оставив ничего на черный день.
– У меня нет сомнений в выигрыше, – ответила она на мое замечание. – Я отлично научилась разбираться во всех тонкостях состязаний.
Макри была страшно довольна. Зрители в предвкушении увлекательного зрелища совершенно не обращали внимания на такую мелочь, как присутствие среди них вооруженной парой мечей девицы в мужской тунике и с примесью оркской крови. Во время великих событий подобная чепуха не имела никакого значения. Последствия дождя были ещё заметны, и с влажной арены поднимался пар, однако беговая дорожка выглядела вполне прилично. На нашем стадионе дорожка настолько широка, что в заезде могут принять участие сразу восемь колесниц, что являет собой великолепное зрелище. Заняв места, мы выпили немного пива.
– Сегодня я ощущаю себя не менее острым, чем ухо эльфа, – заявил я и приступил к изучению программы состязаний.
В первом заезде фаворитом была колесница “Северный ураган”, и ставки на неё принимались шесть к пяти.
– Ставим на “Ураган”, – сказал я Макри. – Это чистый верняк.
– Не нравится мне твой “Северный ураган”, – ответила Макри, страшно меня удивив. – Мне больше по душе “Восточная красавица”. Она гораздо симпатичнее.
“Восточная красавица” считалась вторым фаворитом заезда, и ставки на неё принимались один к одному. “Красавица” – вполне приличная квадрига, хотя я всегда предпочитаю ставить на фаворита. Когда я спросил у Макри, почему та ставит на “Восточную”, девица ответила, что ей очень нравится раскраска колесницы и её имя.
– Но какой же идиот ставит на колесницу только потому, что ему нравится её название? – ядовито поинтересовался я.
Но Макри осталась непоколебимой. Видимо, девица решила продемонстрировать, что способна мыслить самостоятельно, тем более, что “Восточная красавица”, как я сказал, имела неплохие шансы на победу. Остальные колесницы в этом забеге были явно слабее, и ставки на них принимались шестнадцать к одному. Не испытывая никакой склонности к опасным авантюрам, я отправился к конторке Честного Мокса и сделал ставку на “Северный ураган”. Макри поставила, как и намеревалась, на “Восточную красавицу”. Орудовавший за стойкой сынок Мокса принял мои пять гуранов и взял у Макри её четыре. После этого в моей кассе осталось сорок пять монет, а у Макри – двадцать одна. Расставшись с бабками, мы вернулись на свои места и стали ждать.
Прогремели фанфары, Цицерий произнес речь. Затем из конюшен вывели квадриги, участвующие в первом заезде. Я обожаю это зрелище. Восемь колесниц, восемь колесничих и тридцать две зверюги-лошади, которым предстоит пройти четыре круга. Потрясающе!
Стартер взмахнул флагом, колесницы стартовали, толпа взревела. “Северный ураган” сразу вырвался вперед и к концу первого круга был уже бесспорным лидером. Колесничие безжалостно нахлестывали лошадей, и те как птицы неслись по дорожке. Вскоре после начала заезда три колесницы сцепились колесами и, столкнувшись, развалились. Служители стадиона выскочили на дорожку, чтобы освободить её от обломков до того, как остальные участники пройдут очередной круг.
К концу третьего круга “Северный ураган” заметно увеличил отрыв от четырех колесниц, сражающихся за второе место. “Восточная красавица”, на которую ставила Макри, ничего особенного не показывала. Я вскочил на ноги и присоединил свой голос к всеобщему воплю в поддержку фаворита.
Мне в голову частенько приходила мысль о том, что боги ко мне несправедливы. Возможно, потому, что я использую любую возможность, чтобы не молиться. Вот и сейчас, когда “Северному урагану” осталось до финиша всего полкруга, у колесницы отлетело колесо, и завалившийся набок экипаж начал бороздить дорожку. Три из четырех оставшихся квадриг врезались в то, что осталось от “Урагана”, а их колесничие, как спелые груши, посыпались на землю. Возница шедшей последней “Восточной красавицы”, притормозив, объехал завал, и его упряжка легкой рысью затрусила к победе. Над стадионом пронесся стон. Что касается Макри, то та, вскочив на ноги, принялась размахивать руками и радостно вопить. Затем, чуть ли не топча окружающих, она кинулась получать выигрыш. На свое место моя подруга вернулась с пригоршней монет.
– Я выиграла четыре гурана!
Мне с трудом удалось выдавить улыбку. Результат заезда меня не обрадовал, но я никогда не стану осуждать боевого товарища за то, что тому немного повезло. Особенно, если такое случается не очень часто.
– На кого ставишь во втором заезде? – спросила Макри.
– На “Дыхание дракона”, – внимательно изучив программу, объявил я.
– Не нравится мне слово “дракон”, – сказала Макри, скорчив гримаску. – Я поставлю на “Райское благоухание”.
– На что, на что? “Райское благоухание”… Ну и названьице для колесницы!
– А мне оно кажется просто прелестным, – стояла на своем Макри.
Я с подозрением посмотрел на свою подругу. По стандартам Макри игра была весьма рискованной. “Благоухание” считалось заведомым аутсайдером, и ставки на него принимались в соотношении двадцать к одному. Колесницей владела Магадия – весьма богатая вдовица из аристократов. Она обожала бега и уже много лет тренировала квадриги, но её упряжкам, как правило, не везло. “Райское благоухание” было слабой колесницей даже по меркам старой Магадии.
Тоска, так недавно владевшая всем городом, исчезла вместе с дождем. Возможность ходить по улицам и оставаться при этом сухим вселяла в людей радость, а уверенность в том, что бега состоятся, заставляла улыбаться даже тех, кто ещё вчера не уставал повторять, что на Турай пало проклятие богов. Все возрадовались настолько, что обращенный на орков народный гнев сменился нетерпеливым ожиданием их состязаний с эльфами. Эльфы считались бесспорными фаворитами гонки. Лишь немногие обитатели Турая были готовы поставить на орков, хотя знатоки вроде меня понимали, что наши вечные враги имеют хорошие шансы на победу. Сария для участия в состязаниях заявила свою квадригу “Штурм цитадели”. Это была лучшая наша упряжка, но, по моему мнению, выиграть у эльфов и орков она не могла. Однако, следовало ожидать, что немало представителей рода человеческого, руководствуясь патриотическими чувствами, будут ставить на колесницу, принадлежащую людям.
Пробиться на стадион было непросто, и, чтобы протолкаться через толпу, мне пришлось пустить в ход весь свой немалый вес. Макри тянулась за мной в кильватере.
– Вынуждена признать, что и брюхо иногда способно приносить пользу, – сказала она, когда я, словно боевая галера, прокладывал путь в толпе школяров, с гвалтом направляющихся на стадион. Нам удалось занять хорошие места вблизи беговой дорожки и неподалеку от букмекеров. До навеса, в тени которого шла торговля пивом, тоже было рукой подать. На стадионе Супербия, похоже, собрался весь Турай. До начала заездов зрителей развлекали жонглеры и акробаты. Основная масса людей расселась на каменных скамьях амфитеатра, а сенаторы и прочие большие шишки расположились в отведенной для них галерее. Среди избранных я заметил несколько зеленых капюшонов эльфов и, как мне показалось, один черный оркский. Орка разглядеть было очень трудно, так как он стоял в глубине галереи.
Перед галереей на виду у всей публики восседала в своей великолепной радужной мантии сама Мелия Неподкупная. При виде могущественной волшебницы все испытывали чувство уверенности. Зрители знали: Мелия Неподкупная – благословенно имя ее! – не допустит постороннего вмешательства в ход заездов и не позволит повлиять на результаты.
В моем распоряжении имелось пятьдесят гуранов. У Макри – двадцать пять. Я был очень удивлен тем, что обычно рассудительная Макри принесла на стадион все свое состояние, не оставив ничего на черный день.
– У меня нет сомнений в выигрыше, – ответила она на мое замечание. – Я отлично научилась разбираться во всех тонкостях состязаний.
Макри была страшно довольна. Зрители в предвкушении увлекательного зрелища совершенно не обращали внимания на такую мелочь, как присутствие среди них вооруженной парой мечей девицы в мужской тунике и с примесью оркской крови. Во время великих событий подобная чепуха не имела никакого значения. Последствия дождя были ещё заметны, и с влажной арены поднимался пар, однако беговая дорожка выглядела вполне прилично. На нашем стадионе дорожка настолько широка, что в заезде могут принять участие сразу восемь колесниц, что являет собой великолепное зрелище. Заняв места, мы выпили немного пива.
– Сегодня я ощущаю себя не менее острым, чем ухо эльфа, – заявил я и приступил к изучению программы состязаний.
В первом заезде фаворитом была колесница “Северный ураган”, и ставки на неё принимались шесть к пяти.
– Ставим на “Ураган”, – сказал я Макри. – Это чистый верняк.
– Не нравится мне твой “Северный ураган”, – ответила Макри, страшно меня удивив. – Мне больше по душе “Восточная красавица”. Она гораздо симпатичнее.
“Восточная красавица” считалась вторым фаворитом заезда, и ставки на неё принимались один к одному. “Красавица” – вполне приличная квадрига, хотя я всегда предпочитаю ставить на фаворита. Когда я спросил у Макри, почему та ставит на “Восточную”, девица ответила, что ей очень нравится раскраска колесницы и её имя.
– Но какой же идиот ставит на колесницу только потому, что ему нравится её название? – ядовито поинтересовался я.
Но Макри осталась непоколебимой. Видимо, девица решила продемонстрировать, что способна мыслить самостоятельно, тем более, что “Восточная красавица”, как я сказал, имела неплохие шансы на победу. Остальные колесницы в этом забеге были явно слабее, и ставки на них принимались шестнадцать к одному. Не испытывая никакой склонности к опасным авантюрам, я отправился к конторке Честного Мокса и сделал ставку на “Северный ураган”. Макри поставила, как и намеревалась, на “Восточную красавицу”. Орудовавший за стойкой сынок Мокса принял мои пять гуранов и взял у Макри её четыре. После этого в моей кассе осталось сорок пять монет, а у Макри – двадцать одна. Расставшись с бабками, мы вернулись на свои места и стали ждать.
Прогремели фанфары, Цицерий произнес речь. Затем из конюшен вывели квадриги, участвующие в первом заезде. Я обожаю это зрелище. Восемь колесниц, восемь колесничих и тридцать две зверюги-лошади, которым предстоит пройти четыре круга. Потрясающе!
Стартер взмахнул флагом, колесницы стартовали, толпа взревела. “Северный ураган” сразу вырвался вперед и к концу первого круга был уже бесспорным лидером. Колесничие безжалостно нахлестывали лошадей, и те как птицы неслись по дорожке. Вскоре после начала заезда три колесницы сцепились колесами и, столкнувшись, развалились. Служители стадиона выскочили на дорожку, чтобы освободить её от обломков до того, как остальные участники пройдут очередной круг.
К концу третьего круга “Северный ураган” заметно увеличил отрыв от четырех колесниц, сражающихся за второе место. “Восточная красавица”, на которую ставила Макри, ничего особенного не показывала. Я вскочил на ноги и присоединил свой голос к всеобщему воплю в поддержку фаворита.
Мне в голову частенько приходила мысль о том, что боги ко мне несправедливы. Возможно, потому, что я использую любую возможность, чтобы не молиться. Вот и сейчас, когда “Северному урагану” осталось до финиша всего полкруга, у колесницы отлетело колесо, и завалившийся набок экипаж начал бороздить дорожку. Три из четырех оставшихся квадриг врезались в то, что осталось от “Урагана”, а их колесничие, как спелые груши, посыпались на землю. Возница шедшей последней “Восточной красавицы”, притормозив, объехал завал, и его упряжка легкой рысью затрусила к победе. Над стадионом пронесся стон. Что касается Макри, то та, вскочив на ноги, принялась размахивать руками и радостно вопить. Затем, чуть ли не топча окружающих, она кинулась получать выигрыш. На свое место моя подруга вернулась с пригоршней монет.
– Я выиграла четыре гурана!
Мне с трудом удалось выдавить улыбку. Результат заезда меня не обрадовал, но я никогда не стану осуждать боевого товарища за то, что тому немного повезло. Особенно, если такое случается не очень часто.
– На кого ставишь во втором заезде? – спросила Макри.
– На “Дыхание дракона”, – внимательно изучив программу, объявил я.
– Не нравится мне слово “дракон”, – сказала Макри, скорчив гримаску. – Я поставлю на “Райское благоухание”.
– На что, на что? “Райское благоухание”… Ну и названьице для колесницы!
– А мне оно кажется просто прелестным, – стояла на своем Макри.
Я с подозрением посмотрел на свою подругу. По стандартам Макри игра была весьма рискованной. “Благоухание” считалось заведомым аутсайдером, и ставки на него принимались в соотношении двадцать к одному. Колесницей владела Магадия – весьма богатая вдовица из аристократов. Она обожала бега и уже много лет тренировала квадриги, но её упряжкам, как правило, не везло. “Райское благоухание” было слабой колесницей даже по меркам старой Магадии.