Я размышляю об этом, попивая пиво и закусывая олениной, когда вдруг кто-то так сильно ударяет меня по спине, что я бьюсь головой о стойку и роняю пирог. Я в гневе оборачиваюсь, хватаясь за рукоятку меча, и вижу перед собой огромного светловолосого мужичину с кустистой седой бородой и шрамом на лице от виска до подбородка.
– Виригакс!
– Фракс! Сукин ты сын! Прибыл участвовать в сражении?
– Если бы. Я живу здесь.
– Ты живешь здесь?
– И это еще не все, – добавляю я. – Гурд – хозяин этой таверны!
– Хозяин?
Виригакс разражается громким смехом и наносит мне еще один дружеский удар по плечу. Я отвечаю тем же.
– Рад тебя видеть.
Виригакс – наемник с какого-то богом забытого острова на холодном севере. Мы сражались с ним бок о бок во многих битвах. Я не видел Виригакса около двенадцати лет, но он почти не изменился, разве что слегка раздался вширь. К спине моего товарища прикреплена секира, которой можно надвое разрубить лошадь, а на плече весит стальной щит. Увидев Гурда, он издает дикий рев, который слышен в самых отдаленных уголках таверны. Гурд осматривается по сторонам, на лице его появляется радостная улыбка, и он спешит к нам.
– Ты заправляешь этим постоялым двором? – спрашивает Виригакс.
– Да, – отвечает Гурд.
– Тогда где наше пиво? – ревет наемник, который, насколько я помню, не умеет говорить тихо.
Виригакс бросает взгляд по направлению к стойке бара и морщит лоб, увидев Дандильон, которая выходит в зал босиком. Однако прежде чем ему удается сказать что-то по этому поводу, к нам, вальсируя, приближается Макри в кольчужном бикини. На плече она несет поднос с напитками. У Виригакса отпадает челюсть, когда он видит ее кожу цвета бронзы и острые уши.
– Разве орки уже здесь?
– Она служит у меня, – объясняет Гурд.
Ему явно не по себе.
– Клянусь северными богами, странное у вас тут местечко, Гурд. Девушки без обуви и орки почти голышом!
Виригакс хлопает себя по бедру и громко хохочет.
– Ну и жизнь тут, в городе! Для мужчины явно неподходящая! Так где же пиво? У меня страсть как горло пересохло, пока я сюда добрался!
Гурд велит Дандильон принести пива, убирает со стола, и мы усаживаемся, чтобы потолковать о войне и вспомнить старые времена. После трех-четырех кружек доброго пива мы погружаемся в прошлое.
– Помните тех джувальцев, что пытались надуть нас в карты? Мы им показали, как надо играть.
– Как-то раз Фракс упал в овраг, и мы два дня не могли его найти.
– Он не хотел кричать и звать на помощь, так как у него с собой было много еды. Клянусь, он с удовольствием сидел в той дыре, пока не закончились все его запасы!
– Там я был в большей безопасности, чем на передовой! Виригакс, ты отстаешь. Вы, северяне, никогда не умели пить пиво.
– Что? – рычит Виригакс, опустошая кружку и ударяя ею о стол. – Я покажу тебе, как пьют северяне! Еще пива!
Через несколько часов я напрочь забываю о сенаторе Лодии. Фактически я уже почти ничего не помню и счастлив, как эльф на дереве. Я с энтузиазмом распеваю застольную песню лучников, хотя сам никогда не стрелял из лука. Однако песня отличная. С прекрасной мелодий и припевом, во время исполнения которого надо ударять кружками по столу. Мы почти дошли до того места, где поется о вражеских драконах, которые, пораженные нашими стрелами, летят вниз на землю, когда дверь таверны распахивается и появляется посыльный с еще более экстравагантным букетом, чем в прошлый раз.
– Кто здесь Макри? Для нее посылка.
Макри за стойкой наполняет кружки пивом, так что Гурд подзывает посыльного и ставит цветы на наш стол. Большая ошибка. Впрочем, Гурд вылакал чуть не бочку пива, и его сознание несколько помутилось.
– Это еще что такое? – спрашивает Виригакс, лицо которого уже слегка распухло от выпитого. Он держит в руках открытку, прилагающуюся к огромному букету. – Написано на оркском?
– Я полагаю, послание от Хорма, – вздыхает Гурд.
Виригакс не может понять, что это значит. Тем временем Макри, предупрежденная Дандильон, спешит к нам. Она подбегает как раз в тот момент, когда до Виригакса доходит, кто такой Хорм.
– Твоя барменша получает цветы от оркского лорда? – кричит он, после чего вдруг вскакивает и отбрасывает в сторону стул. – Да у тебя тут логово предателей!
– Предателей?! – орет Гурд, пытаясь подняться на ноги, но они запутались под столом, к тому же он отяжелел после пива.
Проходит немало времени, прежде чем Гурд встает. Поднявшись в полный рост, он представляет собой внушительное зрелище.
– Вот так я обращаюсь с оркскими цветами! – ревет Виригакс и бросает цветы на пол.
– Послушай, цветы мои! – кричит Макри.
– Как ты смеешь оскорблять мою подавальщицу? – громко вопрошает Гурд.
– Я уже по горло сыт цветами, которые ты получаешь от Хорма, – говорю я Макри. – Они действуют мне на нервы.
– Я не просила присылать цветы! – протестует Макри.
Она поворачивается к Виригаксу и разражается бранью за то, что он посмел прикоснуться к ее собственности.
Группа наемников с Севера окружают моего приятеля, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь. Виригакс временно парализован яростным нападением Макри. Однако вскоре он приходит в себя, и к нему возвращается его незаурядный голос. Какое-то время в таверне слышны оркские ругательства и грубые ответы наемника.
– Извините, – обращается к ним Дандильон и, опускаясь на колени, начинает собирать цветы, рассыпанные по всему полу. – Я думаю, цветы еще можно спасти, если поставить их в вазу с водой.
– Я не желаю, чтобы их спасали, – визжит Макри. – Ненавижу эти цветы!
– Ну конечно, теперь ты их ненавидишь! – кричу я. – Вот только мне начинает казаться, что тебе нравится получать подарки.
– Нет, не нравится.
– Эта женщина – предательница! – рычит Виригакс.
– Не смей называть ее предательницей! – набрасывается на него Гурд.
– Никогда не думал, что придет день, когда северянин Гурд станет на сторону какой-то оркской сучки!
До драки остается полсекунды, но за этот краткий миг я успеваю вздохнуть, приложить руку ко лбу и подумать о том, почему я дошел до жизни такой. Теперь я должен биться со своим старым товарищем из-за того, что Макри не нравится, когда ее обзывают оркской шлюхой. Лишь только Виригакс произносит эти слова, Макри прыгает на стол и пинает его ногой в грудь с такой силой, что забияка летит на пол и растягивается у ног своих товарищей. Вслед за этим в таверне начинается такая драка, какой я не видел с тех пор, как Братство и Сообщество друзей разбирались на предмет контроля над заведением «Слепая лошадь» в пригороде Кушни. Друзья Виригакса наваливаются на Макри, а я прыгаю на их головы. К нам присоединяются Гурд и остальные наемники, которые не желают упустить случай поучаствовать в хорошей потасовке. Им в принципе все равно, за кого драться, лишь бы кулаками помахать.
Со всех сторон доносятся крики, визг, воинственные призывы и заклинания. Таверна превращается в арену ожесточенной борьбы. В ход идут столы и стулья. Над головами летают остатки разбитой мебели. Я обрушиваю кулак на спину какого-то наемника, который пытается напасть на Макри сзади, но меня тут же сбивают с ног ударом ножкой стола. Затем этой же ножкой меня пытаются треснуть по башке, однако Макри опережает негодяя и валит его на пол ударом в висок. Гурд мощными кулачищами пробивается к нам на подмогу, пытаясь разметать плотное кольцо свирепых северян.
– Назад, подонки! – кричу я, хватаю стул и начинаю угрожающе размахивать им во все стороны. – Первый, кто приблизится, получит…
Закончить мысль я не успеваю, ибо на меня нападают с левого фланга. Не теряясь, бью нападающего стулом по голове.
– Ага! – радостно орет Гурд. – Вспомним старые добрые денечки!
Он дерется с таким энтузиазмом, что начисто забывает, чья мебель идет на дрова. Три северянина уже летят по воздуху, а Гурд продолжает неистово работать кулаками.
Вскоре положение ухудшается. Я оказываюсь рядом с наемником с Юга, который принимает нашу сторону, и совместными усилиями мы добиваемся некоторого успеха, но тут три северянина, используя остатки стола, вбивают между нами клин. Меня прижимают к стене. Я неистово отбиваюсь. Макри, которая не очень хороша в ближнем бою из-за хрупкости телосложения, тем не менее демонстрирует великолепное мастерство. Она прыгает и уклоняется от ударов, не переставая при этом бить противника при помощи гладиаторских приемчиков. Макри любит повторять, что она непобедимый чемпион в возрастной категории от тринадцати до девятнадцати лет. Ее загоняют в угол, рука девушки тянется к сапогу, где спрятан нож, и я понимаю, что дело может зайти слишком далеко. Существует неписаное правило, запрещающее применять оружие во время стычек в кабаках. Вот только Макри плевать на запреты, она скорее убьет противника, чем признает себя побежденной.
К счастью, раздается резкий свист, и в заведение толпой вваливаются стражники. Размахивая дубинками, они разнимают драчунов.
Вперед выходит капитан Ралли. Он быстро окидывает взглядом зал, оценивая обстановку. Повсюду валяются стонущие люди, а лица тех, кто еще держится на ногах, украшены синяками и залиты кровью.
– Что тут у вас происходит? – интересуется капитан, глядя на Гурда.
Тот пожимает плечами. У Гурда с Ралли неплохие отношения, однако хозяин таверны не собирается жаловаться Службе общественной охраны из-за мелкой разборки между старыми приятелями. Капитан устремляет взгляд на меня. Когда-то я даже дружил с ним, но в последние годы наши отношения стали довольно прохладными.
– Это вы начали драку?
– Я? Да я в ней почти не участвовал.
Ралли не верит мне. С другой стороны, в «Секире мщения» редко происходит что-то противозаконное. Капитан никак не решит, то ли оставить происшествие без последствий, то ли арестовать всех участников драки.
Неожиданно вперед, улыбаясь во весь рот, выходит Виригакс.
– Друзья немного поспорили между собой, капитан, вот и все дела, – гремит он на весь зал.
– И о чем же вы спорили?
– Мы обсуждали цветы.
После этих слов друзья наемника разражаются хриплым смехом, а сам Виригакс стонет от удовольствия. Северяне, оказывается, не лишены чувства юмора. Макри из темного угла с подозрением наблюдает за происходящим. Виригакс подходит к ней, обнимает за плечи своими бронзовыми от загара руками и поворачивает лицом к капитану.
– Эта девушка и я – мы просто обсуждали достоинства особого рода букетов, когда ситуация вышла из-под контроля.
Огромный северянин, возвышающийся над Макри, одаривает девушку лучезарной улыбкой. Видно, после удара ногой в лоб Виригакс проникся к нашей красавице уважением.
Капитан Ралли пристально смотрит на Макри.
– Так и знал, что без тебя тут не обошлось. Если хочешь остаться в городе, держись подальше от всяких заварушек.
Он поворачивается к Гурду.
– А вы, если хотите сохранить лицензию, не устраивайте потасовок в таверне. У нас и так полно работы.
Ралли дает своим людям сигнал, и они быстро уходят. Верно, у стражников много забот. С ростом преступности в последние годы они постоянно патрулируют неблагоприятные районы вроде округа Двенадцати морей. Положение осложняется тем обстоятельством, что город полон наемников.
После хорошей драки Виригакс полностью удовлетворен. Много ли надо пьяному солдату для счастья? Он достает из складок туники толстый кошелек и орет:
– Выпивку для всех! Мы покажем оркским собакам, почем фунт лиха, пусть только сунутся.
Глава одиннадцатая
– Виригакс!
– Фракс! Сукин ты сын! Прибыл участвовать в сражении?
– Если бы. Я живу здесь.
– Ты живешь здесь?
– И это еще не все, – добавляю я. – Гурд – хозяин этой таверны!
– Хозяин?
Виригакс разражается громким смехом и наносит мне еще один дружеский удар по плечу. Я отвечаю тем же.
– Рад тебя видеть.
Виригакс – наемник с какого-то богом забытого острова на холодном севере. Мы сражались с ним бок о бок во многих битвах. Я не видел Виригакса около двенадцати лет, но он почти не изменился, разве что слегка раздался вширь. К спине моего товарища прикреплена секира, которой можно надвое разрубить лошадь, а на плече весит стальной щит. Увидев Гурда, он издает дикий рев, который слышен в самых отдаленных уголках таверны. Гурд осматривается по сторонам, на лице его появляется радостная улыбка, и он спешит к нам.
– Ты заправляешь этим постоялым двором? – спрашивает Виригакс.
– Да, – отвечает Гурд.
– Тогда где наше пиво? – ревет наемник, который, насколько я помню, не умеет говорить тихо.
Виригакс бросает взгляд по направлению к стойке бара и морщит лоб, увидев Дандильон, которая выходит в зал босиком. Однако прежде чем ему удается сказать что-то по этому поводу, к нам, вальсируя, приближается Макри в кольчужном бикини. На плече она несет поднос с напитками. У Виригакса отпадает челюсть, когда он видит ее кожу цвета бронзы и острые уши.
– Разве орки уже здесь?
– Она служит у меня, – объясняет Гурд.
Ему явно не по себе.
– Клянусь северными богами, странное у вас тут местечко, Гурд. Девушки без обуви и орки почти голышом!
Виригакс хлопает себя по бедру и громко хохочет.
– Ну и жизнь тут, в городе! Для мужчины явно неподходящая! Так где же пиво? У меня страсть как горло пересохло, пока я сюда добрался!
Гурд велит Дандильон принести пива, убирает со стола, и мы усаживаемся, чтобы потолковать о войне и вспомнить старые времена. После трех-четырех кружек доброго пива мы погружаемся в прошлое.
– Помните тех джувальцев, что пытались надуть нас в карты? Мы им показали, как надо играть.
– Как-то раз Фракс упал в овраг, и мы два дня не могли его найти.
– Он не хотел кричать и звать на помощь, так как у него с собой было много еды. Клянусь, он с удовольствием сидел в той дыре, пока не закончились все его запасы!
– Там я был в большей безопасности, чем на передовой! Виригакс, ты отстаешь. Вы, северяне, никогда не умели пить пиво.
– Что? – рычит Виригакс, опустошая кружку и ударяя ею о стол. – Я покажу тебе, как пьют северяне! Еще пива!
Через несколько часов я напрочь забываю о сенаторе Лодии. Фактически я уже почти ничего не помню и счастлив, как эльф на дереве. Я с энтузиазмом распеваю застольную песню лучников, хотя сам никогда не стрелял из лука. Однако песня отличная. С прекрасной мелодий и припевом, во время исполнения которого надо ударять кружками по столу. Мы почти дошли до того места, где поется о вражеских драконах, которые, пораженные нашими стрелами, летят вниз на землю, когда дверь таверны распахивается и появляется посыльный с еще более экстравагантным букетом, чем в прошлый раз.
– Кто здесь Макри? Для нее посылка.
Макри за стойкой наполняет кружки пивом, так что Гурд подзывает посыльного и ставит цветы на наш стол. Большая ошибка. Впрочем, Гурд вылакал чуть не бочку пива, и его сознание несколько помутилось.
– Это еще что такое? – спрашивает Виригакс, лицо которого уже слегка распухло от выпитого. Он держит в руках открытку, прилагающуюся к огромному букету. – Написано на оркском?
– Я полагаю, послание от Хорма, – вздыхает Гурд.
Виригакс не может понять, что это значит. Тем временем Макри, предупрежденная Дандильон, спешит к нам. Она подбегает как раз в тот момент, когда до Виригакса доходит, кто такой Хорм.
– Твоя барменша получает цветы от оркского лорда? – кричит он, после чего вдруг вскакивает и отбрасывает в сторону стул. – Да у тебя тут логово предателей!
– Предателей?! – орет Гурд, пытаясь подняться на ноги, но они запутались под столом, к тому же он отяжелел после пива.
Проходит немало времени, прежде чем Гурд встает. Поднявшись в полный рост, он представляет собой внушительное зрелище.
– Вот так я обращаюсь с оркскими цветами! – ревет Виригакс и бросает цветы на пол.
– Послушай, цветы мои! – кричит Макри.
– Как ты смеешь оскорблять мою подавальщицу? – громко вопрошает Гурд.
– Я уже по горло сыт цветами, которые ты получаешь от Хорма, – говорю я Макри. – Они действуют мне на нервы.
– Я не просила присылать цветы! – протестует Макри.
Она поворачивается к Виригаксу и разражается бранью за то, что он посмел прикоснуться к ее собственности.
Группа наемников с Севера окружают моего приятеля, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь. Виригакс временно парализован яростным нападением Макри. Однако вскоре он приходит в себя, и к нему возвращается его незаурядный голос. Какое-то время в таверне слышны оркские ругательства и грубые ответы наемника.
– Извините, – обращается к ним Дандильон и, опускаясь на колени, начинает собирать цветы, рассыпанные по всему полу. – Я думаю, цветы еще можно спасти, если поставить их в вазу с водой.
– Я не желаю, чтобы их спасали, – визжит Макри. – Ненавижу эти цветы!
– Ну конечно, теперь ты их ненавидишь! – кричу я. – Вот только мне начинает казаться, что тебе нравится получать подарки.
– Нет, не нравится.
– Эта женщина – предательница! – рычит Виригакс.
– Не смей называть ее предательницей! – набрасывается на него Гурд.
– Никогда не думал, что придет день, когда северянин Гурд станет на сторону какой-то оркской сучки!
До драки остается полсекунды, но за этот краткий миг я успеваю вздохнуть, приложить руку ко лбу и подумать о том, почему я дошел до жизни такой. Теперь я должен биться со своим старым товарищем из-за того, что Макри не нравится, когда ее обзывают оркской шлюхой. Лишь только Виригакс произносит эти слова, Макри прыгает на стол и пинает его ногой в грудь с такой силой, что забияка летит на пол и растягивается у ног своих товарищей. Вслед за этим в таверне начинается такая драка, какой я не видел с тех пор, как Братство и Сообщество друзей разбирались на предмет контроля над заведением «Слепая лошадь» в пригороде Кушни. Друзья Виригакса наваливаются на Макри, а я прыгаю на их головы. К нам присоединяются Гурд и остальные наемники, которые не желают упустить случай поучаствовать в хорошей потасовке. Им в принципе все равно, за кого драться, лишь бы кулаками помахать.
Со всех сторон доносятся крики, визг, воинственные призывы и заклинания. Таверна превращается в арену ожесточенной борьбы. В ход идут столы и стулья. Над головами летают остатки разбитой мебели. Я обрушиваю кулак на спину какого-то наемника, который пытается напасть на Макри сзади, но меня тут же сбивают с ног ударом ножкой стола. Затем этой же ножкой меня пытаются треснуть по башке, однако Макри опережает негодяя и валит его на пол ударом в висок. Гурд мощными кулачищами пробивается к нам на подмогу, пытаясь разметать плотное кольцо свирепых северян.
– Назад, подонки! – кричу я, хватаю стул и начинаю угрожающе размахивать им во все стороны. – Первый, кто приблизится, получит…
Закончить мысль я не успеваю, ибо на меня нападают с левого фланга. Не теряясь, бью нападающего стулом по голове.
– Ага! – радостно орет Гурд. – Вспомним старые добрые денечки!
Он дерется с таким энтузиазмом, что начисто забывает, чья мебель идет на дрова. Три северянина уже летят по воздуху, а Гурд продолжает неистово работать кулаками.
Вскоре положение ухудшается. Я оказываюсь рядом с наемником с Юга, который принимает нашу сторону, и совместными усилиями мы добиваемся некоторого успеха, но тут три северянина, используя остатки стола, вбивают между нами клин. Меня прижимают к стене. Я неистово отбиваюсь. Макри, которая не очень хороша в ближнем бою из-за хрупкости телосложения, тем не менее демонстрирует великолепное мастерство. Она прыгает и уклоняется от ударов, не переставая при этом бить противника при помощи гладиаторских приемчиков. Макри любит повторять, что она непобедимый чемпион в возрастной категории от тринадцати до девятнадцати лет. Ее загоняют в угол, рука девушки тянется к сапогу, где спрятан нож, и я понимаю, что дело может зайти слишком далеко. Существует неписаное правило, запрещающее применять оружие во время стычек в кабаках. Вот только Макри плевать на запреты, она скорее убьет противника, чем признает себя побежденной.
К счастью, раздается резкий свист, и в заведение толпой вваливаются стражники. Размахивая дубинками, они разнимают драчунов.
Вперед выходит капитан Ралли. Он быстро окидывает взглядом зал, оценивая обстановку. Повсюду валяются стонущие люди, а лица тех, кто еще держится на ногах, украшены синяками и залиты кровью.
– Что тут у вас происходит? – интересуется капитан, глядя на Гурда.
Тот пожимает плечами. У Гурда с Ралли неплохие отношения, однако хозяин таверны не собирается жаловаться Службе общественной охраны из-за мелкой разборки между старыми приятелями. Капитан устремляет взгляд на меня. Когда-то я даже дружил с ним, но в последние годы наши отношения стали довольно прохладными.
– Это вы начали драку?
– Я? Да я в ней почти не участвовал.
Ралли не верит мне. С другой стороны, в «Секире мщения» редко происходит что-то противозаконное. Капитан никак не решит, то ли оставить происшествие без последствий, то ли арестовать всех участников драки.
Неожиданно вперед, улыбаясь во весь рот, выходит Виригакс.
– Друзья немного поспорили между собой, капитан, вот и все дела, – гремит он на весь зал.
– И о чем же вы спорили?
– Мы обсуждали цветы.
После этих слов друзья наемника разражаются хриплым смехом, а сам Виригакс стонет от удовольствия. Северяне, оказывается, не лишены чувства юмора. Макри из темного угла с подозрением наблюдает за происходящим. Виригакс подходит к ней, обнимает за плечи своими бронзовыми от загара руками и поворачивает лицом к капитану.
– Эта девушка и я – мы просто обсуждали достоинства особого рода букетов, когда ситуация вышла из-под контроля.
Огромный северянин, возвышающийся над Макри, одаривает девушку лучезарной улыбкой. Видно, после удара ногой в лоб Виригакс проникся к нашей красавице уважением.
Капитан Ралли пристально смотрит на Макри.
– Так и знал, что без тебя тут не обошлось. Если хочешь остаться в городе, держись подальше от всяких заварушек.
Он поворачивается к Гурду.
– А вы, если хотите сохранить лицензию, не устраивайте потасовок в таверне. У нас и так полно работы.
Ралли дает своим людям сигнал, и они быстро уходят. Верно, у стражников много забот. С ростом преступности в последние годы они постоянно патрулируют неблагоприятные районы вроде округа Двенадцати морей. Положение осложняется тем обстоятельством, что город полон наемников.
После хорошей драки Виригакс полностью удовлетворен. Много ли надо пьяному солдату для счастья? Он достает из складок туники толстый кошелек и орет:
– Выпивку для всех! Мы покажем оркским собакам, почем фунт лиха, пусть только сунутся.
Глава одиннадцатая
На следующий день я просыпаюсь, ужасно страдая от похмелья. Кляну себя за то, что опять напился, как последний идиот. Бреду из спальни в кабинет и ищу запасы листьев лесады – они завернуты в шелковую материю и хранятся на дне ящика письменного стола. Кладу маленький листик в рот, глотаю, запиваю водой и некоторое время сижу без движения, дожидаясь благотворного эффекта.
Растение лесада растет только на эльфийских островах. Эльфы используют его как лекарственную траву. Я по достоинству оценил ее, как только понял, что она помогает от похмелья. Возможно, эта травка – лучшее из всего, что пришло к нам от эльфов. И уж конечно, она гораздо полезнее их эпической поэзии.
Голова еще гудит, и я не сразу понимаю, что в дверь кто-то царапается. Быстро – насколько это возможно в моем состоянии – подхожу к двери и распахиваю ее. Задача не из легких. Меня мутит, и тошнота не проходит даже при виде Макри. Бедняжка, пить она никогда не умела. Вчерашнее празднование продолжалось довольно долго, и ей не следовало стараться не уступать мужикам. Листик лесады уже начал оказывать свое целительное действие, и я в состоянии сочувствовать девушке.
– Странно, в самом деле, – говорю я, глядя, как она вползает в комнату. – В тебе намешана оркская, эльфийская и человеческая кровь, что благоприятно сказывается на твоих способностях. Ты отлично владеешь мечом, хорошо учишься, знаешь разные языки. Да и секира играет в твоих руках. Однако спиртное тебе противопоказано.
– Заткнись и дай мне лист лесады, кузукс! – каркает Макри.
– Ты, конечно, худовата, – продолжаю я, – что может служить объяснением твоей слабости. Советую пить легкие напитки, которые употребляют по праздникам женщины и дети.
Макри клянется, что убьет меня, если я не перестану болтать и тотчас не дам ей лечебное растение. Опасаясь, что ее вот-вот вырвет прямо на пол, в чем она и не подумает раскаяться, я даю девушке спасительную травку. Макри глотает лист целиком, затем, дрожа и постанывая, опускается на ковер. Постыдное зрелище.
По мере того как лекарство оказывает свое действие, лицо девушки розовеет.
– Мне казалось, я умираю, – говорит она. – Что случилось вчера вечером?
– Вчера вечером? Да ничего особенного. Я и веселые дружки Виригакса соревновались, кто больше выпьет. Естественно, я поставил их на место.
– Я принимала в этом участие?
Я презрительно улыбаюсь.
– Ты? Как ты можешь участвовать в соревновании пьяниц? Трудно в такое поверить. Ты просто вырубилась после четвертого стакана кли. Если бы Гурд не отнес тебя в твою комнату, ты так и осталась бы валяться на полу посреди таверны.
Макри хмурится, однако без труда поднимается на ноги. Лесада хорошо действует на нее, и, ополоснув лицо и плечи водой, девушка заявляет, что готова приступить к работе.
– Еще денек потружусь на эти наемнические орды и заработаю больше денег, чем обычно за год. Ты продолжаешь заниматься расследованием?
Я качаю головой.
– Не могу. Сегодня начинаются военные учения. Если позволит погода, моя фаланга займется маневрами.
– У тебя есть фаланга?
– Ага. Турайская фаланга номер семь. Я еще не видел воинов. Мне предстоит обучить правилам рукопашного боя четыреста девяносто девять солдат.
Макри слушает меня с любопытством. Все, что касается военного дела, крайне интересует ее.
– Воины опытные? Не слишком у вас много времени на тренировки.
– Половина из них достаточно закаленные бойцы. А молодым, конечно, есть чему поучиться. Мы, старые вояки, должны показать, как вести себя на поле брани. Ты права, времени у нас очень мало.
Около десяти лет назад все мужское население города участвовало в учениях каждый год, но потом городские власти стали пренебрегать военной подготовкой. Кажется, консул Себерний прекратил регулярные занятия после того, как Ассоциация почетных купцов пожаловалась на то, что людей отрывают от работы, и это обходится им недешево. Я и сам уже несколько лет не держал в руках длинное копье.
Чувствуя прилив сил, я хватаю свечку и начинаю размахивать ею, показывая Макри, как сдерживал натиск орков в битве при реке Горокс.
– Мы загнали их в реку, а потом уничтожили всех до единого.
– Но вы превосходили врага числом, – замечает Макри, которая хорошо подкована в военной истории.
– Ах вот как. Но когда орки двигаются на вас строем с тридцатифутовыми пиками наперевес, никому и в голову не приходит вести подсчет. В тот день мои ребята отличились. Оркам не поздоровилось.
Испытывая воодушевление, я расхаживаю по кабинету. Вдруг свеча выскальзывает из моих рук и падает на пол. Я смотрю на нее с философским спокойствием.
– Просто надо немного потренироваться.
Надеюсь, так оно и будет. Нелегко управлять фалангой. В ней пятьсот человек, и каждый должен знать свое место как при наступлении, так и во время отхода. Надо уметь бежать по бездорожью, сохраняя боевой порядок. Хорошая фаланга должна врезаться во врага и сметать его, как мощная волна, или отражать атаку, став непробиваемой стеной. Но для этого нужно много тренироваться. Надеюсь, у нас будет опытный командир. Не дай бог, подсунут какого-нибудь сенаторского сынка, который никогда в жизни не воевал, вот тогда жди неприятностей.
– А что мне делать во время войны? – спрашивает Макри. – В армию меня не возьмут. Ничего, я все равно буду сражаться. Может, есть смысл примкнуть к какому-нибудь подразделению во время боя?
– Это нелегко, Макри. Турайские женщины не воюют, только чародейки. Помнится, одна женщина присоединилась к действующей армии во время последнего нападения орков. Она переоделась в мужскую одежду и сражалась в составе легкой пехоты. Никто об этом не догадывался, пока бедняжка не пала на поле брани, и нам не пришлось ее хоронить.
– Может, и мне так поступить?
– Вряд ли получится. Она была мускулистой девушкой, которую легко спутать с мужчиной. А тебя сразу разоблачат. Не знаю, что и посоветовать. Кроме гражданских фаланг, сенаторских кавалерийских полков и эскадронов наемников, в нашей армии имеются бригады лучников, легкая конница и тому подобные части. Однако всеми соединениями командуют сенаторы. Они просто не допустят, чтобы в армию затесалась женщина. Впрочем, если мы потерпим поражение на поле брани и город будет осажден неприятелем, никто не запретит тебе защищать его стены.
– Я не собираюсь ждать поражения, – с негодованием заявляет Макри.
. Я обещаю поразмыслить о том, как ей поступить. Может быть, мне удастся придумать какой-нибудь способ, чтобы Макри взяли на службу. Лично я предпочел бы, чтобы такого не случилось. В войне с орками не избежать тяжелых потерь, так что лучше бы Макри сидеть в городе. Если мы оба ввяжемся в драку, кто-то из нас наверняка погибнет. Я по собственному опыту знаю. Когда качалась последняя Оркская война, я был еще молод и имел столько друзей, что они могли бы заполнить всю таверну. В конце войны осталась лишь горстка приятелей, которые все умещались за одним столом. Товарищей юности никем не заменишь. Временами я все еще скучаю по ним.
Зима – неподходящее время для военных учений, но у властей нет выбора. Мы плохо подготовлены. Турай за последние десятилетия стал гораздо богаче, однако мы богатели в ущерб обороноспособности. Теперь придется пострадать.
Снег перестал, но на улице очень холодно. К счастью, на мой плащ наложено заклинание Подогрева, которое должно действовать по крайней мере полдня. Я направляюсь к стадиону Супербия, расположенному за городскими стенами. Там проходят военные учения. Несмотря на плохую погоду, грозящую опасность и разочарование, связанное с моим расследованием, я чувствую себя на удивление хорошо. Вновь превращаясь в солдата, я как будто оживаю. А оказавшись в компании воинов, вместе с которыми я сражался на прошлой войне, начинаю думать, что смерть не так уж и страшна. В конце концов, лучше погибнуть в бою, чем умирать в старости и нищете в округе Двенадцати морей.
Достигнув нужного места к югу от стадиона, я присоединяюсь к пяти сотням воинов фаланги номер семь. Некоторые из них ведут разговоры о друзьях, другие о чем-то раздумывают. У большинства довольно суровый вид. Мое хорошее настроение становится еще лучше, когда я вижу высокую фигуру сенатора Марсия, который стоит на небольшом возвышении вместе со своим помощником. Во время войны сенатор, тогда еще совсем молодой человек, командовал фалангой, отлично зарекомендовал себя и был отмечен начальством за храбрость. Я буду только рад, если он станет нашим командиром. Могло быть и хуже.
Фаланги выстраиваются вокруг стадиона. Поодаль лучники стреляют по мишеням, за ними стройными рядами скачут кавалеристы. Какие-то люди наблюдают за нами со стен стадиона Супербия. Армия наемников расположилась где-то внутри. Возможно, их забавляют наши старомодные и неумелые солдаты, которые только вчера еще были простыми горожанами.
– Покажем им, на что мы способны, – говорю я стоящему возле меня человеку.
– Тишина! – кричит сенатор Марсий. – Слушать мою команду.
К несчастью, он заметил, что я разговариваю. Сенатор морщит нос и хмуро смотрит на меня.
– Я вас знаю.
– Не думаю…
– Вы Фракс. Во время прошлой войны вы сражались в полку моего дяди.
– В самом деле? Я и не знал, что он…
– Молчать! – орет Марсий.
Сенатор необыкновенно высокий человек, так что ему не составляет труда пренебрежительно смотреть на меня сверху вниз.
– Помнится, дядя говорил мне о вас. Большую часть времени вы были так пьяны, что не могли держать копье.
– Какая несправедливость. Может, я пару раз и напился…
– В моей фаланге я не допущу пьянства, – мрачно замечает сенатор. – Вы пожалеете, если попадетесь мне пьяным. Гравий, следи за этим человеком.
Центурион Гравий окидывает меня свирепым взглядом, и я начинаю припоминать все то, что не нравилось мне в армии. Приходится подчиняться воинской дисциплине, и командир может за непослушание незамедлительно вышвырнуть тебя вон. Как только попадаешь в боевое подразделение, твои гражданские права сильно урезаются.
Марсию все мало. Он протягивает руку и прикасается к моему плащу.
– Что такое? Теплый магический плащ? Вы пользуетесь заклинаниями, чтобы утеплять одежду?
Я очень смущен, на меня смотрит вся фаланга.
– Кто же идет служить в таком плаще? – ревет сенатор. – Это что, женский батальон? Вы не переносите холодной погоды?
Он подходит ко мне вплотную.
– У тебя будут неприятности похуже плохой погоды, толстяк! А ну снимай плащ!
Я делаю, как мне велят, проклиная судьбу за то, что она привела меня в фалангу Марсия. Этот человек просто мелкий диктатор и позор армии. Надо подумать, как перевестись в другую часть.
Начинаются учения. Молодые люди все делают не так. Они теряют свои копья во время наступления и цепляются щитами за других воинов, когда мы отступаем. Температура понижается. Марсий выкрикивает приказы и угрозы. Он не распускает нас, даже когда с затянутого тучами неба начинает сыпать снег. Я продрог до самых костей. На могиле Снежной Королевы и то, наверное, теплее. А как хорошо начинался день… Будь прокляты безмозглые солдафоны!
Когда учения наконец заканчиваются, уже темнеет. Холод стоит лютый. Я закутываюсь в плащ, но все магическое тепло из него ушло. Мы молча покидаем поле. Бывалые солдаты наверняка разделяют мои мысли – наша фаланга безнадежна, и у нас вряд ли есть время, чтобы исправить положение.
Я направляюсь от стадиона к городской стене. По дороге меня обгоняет консул Калий со свитой. Он проверяет, как идут дела с подготовкой армии. Из небольшого шатра доносится аромат вкусной еды. Ныряю туда и обнаруживаю шеф-повара Эрисокса, который вынимает из маленькой полевой печки теплые кондитерские изделия и кладет их на серебряную тарелку. Наш консул и во время путешествий любит хорошо поесть.
Повар узнает меня и улыбается.
– Занимаюсь своим расследованием, – вру я ему. – Общался с консулом.
Эрисокс, возможно, понимает, что я лгу, но не мешает мне взять несколько булочек.
Я быстро удаляюсь, жуя на ходу, и присоединяюсь к толпе, входящей в город через Восточные ворота. Надо сказать, булочки отменные. Шеф-повар консула умеет делать свое дело даже в походных условиях.
Множество людей направляются на юг, поэтому поймать ландус практически невозможно. Я уже настраиваюсь на долгую пешую прогулку до дома, когда замечаю служебную карету претора Самилия, стоящую возле городских ворот. Самилий возглавляет Службу общественной охраны. Я две недели не могу попасть к нему на прием в Обители справедливости. Уверен, он способен рассказать много интересного по поводу ареста Лодия. Однако, как и все другие официальные лица Турая, претор не желает меня видеть.
– Сегодня у тебя несчастливый день, Самилий, – бормочу я. – Если уж Фракс захочет встретиться с тобой, он своего добьется.
Берясь за ручку дверцы, я слышу внутри кареты голоса. Претор, безусловно, будет взбешен, когда увидит, как я вхожу без всякого уведомления и начинаю с ходу допрашивать его. Но мне так холодно, я так устал и разочарован событиями последних дней, что не прочь поцапаться с властями. Распахиваю дверь и врываюсь внутрь.
– Не надо пытаться протестовать, Самилий. У меня к вам несколько вопросов, и вы должны ответить на них, нравится вам это или нет. Сопротивление бесполезно…
Я умолкаю. Внутри восьмиместной кареты нет никаких признаков претора. Да и префектов с сенаторами тоже не видно. Ни одного высокопоставленного чиновника. В карете сидят Макри, Ханама, Лисутарида и еще несколько женщин. Они изучают свитки.
– Какого…
– Фракс! – восклицает Макри. – Что ты здесь делаешь?
Растение лесада растет только на эльфийских островах. Эльфы используют его как лекарственную траву. Я по достоинству оценил ее, как только понял, что она помогает от похмелья. Возможно, эта травка – лучшее из всего, что пришло к нам от эльфов. И уж конечно, она гораздо полезнее их эпической поэзии.
Голова еще гудит, и я не сразу понимаю, что в дверь кто-то царапается. Быстро – насколько это возможно в моем состоянии – подхожу к двери и распахиваю ее. Задача не из легких. Меня мутит, и тошнота не проходит даже при виде Макри. Бедняжка, пить она никогда не умела. Вчерашнее празднование продолжалось довольно долго, и ей не следовало стараться не уступать мужикам. Листик лесады уже начал оказывать свое целительное действие, и я в состоянии сочувствовать девушке.
– Странно, в самом деле, – говорю я, глядя, как она вползает в комнату. – В тебе намешана оркская, эльфийская и человеческая кровь, что благоприятно сказывается на твоих способностях. Ты отлично владеешь мечом, хорошо учишься, знаешь разные языки. Да и секира играет в твоих руках. Однако спиртное тебе противопоказано.
– Заткнись и дай мне лист лесады, кузукс! – каркает Макри.
– Ты, конечно, худовата, – продолжаю я, – что может служить объяснением твоей слабости. Советую пить легкие напитки, которые употребляют по праздникам женщины и дети.
Макри клянется, что убьет меня, если я не перестану болтать и тотчас не дам ей лечебное растение. Опасаясь, что ее вот-вот вырвет прямо на пол, в чем она и не подумает раскаяться, я даю девушке спасительную травку. Макри глотает лист целиком, затем, дрожа и постанывая, опускается на ковер. Постыдное зрелище.
По мере того как лекарство оказывает свое действие, лицо девушки розовеет.
– Мне казалось, я умираю, – говорит она. – Что случилось вчера вечером?
– Вчера вечером? Да ничего особенного. Я и веселые дружки Виригакса соревновались, кто больше выпьет. Естественно, я поставил их на место.
– Я принимала в этом участие?
Я презрительно улыбаюсь.
– Ты? Как ты можешь участвовать в соревновании пьяниц? Трудно в такое поверить. Ты просто вырубилась после четвертого стакана кли. Если бы Гурд не отнес тебя в твою комнату, ты так и осталась бы валяться на полу посреди таверны.
Макри хмурится, однако без труда поднимается на ноги. Лесада хорошо действует на нее, и, ополоснув лицо и плечи водой, девушка заявляет, что готова приступить к работе.
– Еще денек потружусь на эти наемнические орды и заработаю больше денег, чем обычно за год. Ты продолжаешь заниматься расследованием?
Я качаю головой.
– Не могу. Сегодня начинаются военные учения. Если позволит погода, моя фаланга займется маневрами.
– У тебя есть фаланга?
– Ага. Турайская фаланга номер семь. Я еще не видел воинов. Мне предстоит обучить правилам рукопашного боя четыреста девяносто девять солдат.
Макри слушает меня с любопытством. Все, что касается военного дела, крайне интересует ее.
– Воины опытные? Не слишком у вас много времени на тренировки.
– Половина из них достаточно закаленные бойцы. А молодым, конечно, есть чему поучиться. Мы, старые вояки, должны показать, как вести себя на поле брани. Ты права, времени у нас очень мало.
Около десяти лет назад все мужское население города участвовало в учениях каждый год, но потом городские власти стали пренебрегать военной подготовкой. Кажется, консул Себерний прекратил регулярные занятия после того, как Ассоциация почетных купцов пожаловалась на то, что людей отрывают от работы, и это обходится им недешево. Я и сам уже несколько лет не держал в руках длинное копье.
Чувствуя прилив сил, я хватаю свечку и начинаю размахивать ею, показывая Макри, как сдерживал натиск орков в битве при реке Горокс.
– Мы загнали их в реку, а потом уничтожили всех до единого.
– Но вы превосходили врага числом, – замечает Макри, которая хорошо подкована в военной истории.
– Ах вот как. Но когда орки двигаются на вас строем с тридцатифутовыми пиками наперевес, никому и в голову не приходит вести подсчет. В тот день мои ребята отличились. Оркам не поздоровилось.
Испытывая воодушевление, я расхаживаю по кабинету. Вдруг свеча выскальзывает из моих рук и падает на пол. Я смотрю на нее с философским спокойствием.
– Просто надо немного потренироваться.
Надеюсь, так оно и будет. Нелегко управлять фалангой. В ней пятьсот человек, и каждый должен знать свое место как при наступлении, так и во время отхода. Надо уметь бежать по бездорожью, сохраняя боевой порядок. Хорошая фаланга должна врезаться во врага и сметать его, как мощная волна, или отражать атаку, став непробиваемой стеной. Но для этого нужно много тренироваться. Надеюсь, у нас будет опытный командир. Не дай бог, подсунут какого-нибудь сенаторского сынка, который никогда в жизни не воевал, вот тогда жди неприятностей.
– А что мне делать во время войны? – спрашивает Макри. – В армию меня не возьмут. Ничего, я все равно буду сражаться. Может, есть смысл примкнуть к какому-нибудь подразделению во время боя?
– Это нелегко, Макри. Турайские женщины не воюют, только чародейки. Помнится, одна женщина присоединилась к действующей армии во время последнего нападения орков. Она переоделась в мужскую одежду и сражалась в составе легкой пехоты. Никто об этом не догадывался, пока бедняжка не пала на поле брани, и нам не пришлось ее хоронить.
– Может, и мне так поступить?
– Вряд ли получится. Она была мускулистой девушкой, которую легко спутать с мужчиной. А тебя сразу разоблачат. Не знаю, что и посоветовать. Кроме гражданских фаланг, сенаторских кавалерийских полков и эскадронов наемников, в нашей армии имеются бригады лучников, легкая конница и тому подобные части. Однако всеми соединениями командуют сенаторы. Они просто не допустят, чтобы в армию затесалась женщина. Впрочем, если мы потерпим поражение на поле брани и город будет осажден неприятелем, никто не запретит тебе защищать его стены.
– Я не собираюсь ждать поражения, – с негодованием заявляет Макри.
. Я обещаю поразмыслить о том, как ей поступить. Может быть, мне удастся придумать какой-нибудь способ, чтобы Макри взяли на службу. Лично я предпочел бы, чтобы такого не случилось. В войне с орками не избежать тяжелых потерь, так что лучше бы Макри сидеть в городе. Если мы оба ввяжемся в драку, кто-то из нас наверняка погибнет. Я по собственному опыту знаю. Когда качалась последняя Оркская война, я был еще молод и имел столько друзей, что они могли бы заполнить всю таверну. В конце войны осталась лишь горстка приятелей, которые все умещались за одним столом. Товарищей юности никем не заменишь. Временами я все еще скучаю по ним.
Зима – неподходящее время для военных учений, но у властей нет выбора. Мы плохо подготовлены. Турай за последние десятилетия стал гораздо богаче, однако мы богатели в ущерб обороноспособности. Теперь придется пострадать.
Снег перестал, но на улице очень холодно. К счастью, на мой плащ наложено заклинание Подогрева, которое должно действовать по крайней мере полдня. Я направляюсь к стадиону Супербия, расположенному за городскими стенами. Там проходят военные учения. Несмотря на плохую погоду, грозящую опасность и разочарование, связанное с моим расследованием, я чувствую себя на удивление хорошо. Вновь превращаясь в солдата, я как будто оживаю. А оказавшись в компании воинов, вместе с которыми я сражался на прошлой войне, начинаю думать, что смерть не так уж и страшна. В конце концов, лучше погибнуть в бою, чем умирать в старости и нищете в округе Двенадцати морей.
Достигнув нужного места к югу от стадиона, я присоединяюсь к пяти сотням воинов фаланги номер семь. Некоторые из них ведут разговоры о друзьях, другие о чем-то раздумывают. У большинства довольно суровый вид. Мое хорошее настроение становится еще лучше, когда я вижу высокую фигуру сенатора Марсия, который стоит на небольшом возвышении вместе со своим помощником. Во время войны сенатор, тогда еще совсем молодой человек, командовал фалангой, отлично зарекомендовал себя и был отмечен начальством за храбрость. Я буду только рад, если он станет нашим командиром. Могло быть и хуже.
Фаланги выстраиваются вокруг стадиона. Поодаль лучники стреляют по мишеням, за ними стройными рядами скачут кавалеристы. Какие-то люди наблюдают за нами со стен стадиона Супербия. Армия наемников расположилась где-то внутри. Возможно, их забавляют наши старомодные и неумелые солдаты, которые только вчера еще были простыми горожанами.
– Покажем им, на что мы способны, – говорю я стоящему возле меня человеку.
– Тишина! – кричит сенатор Марсий. – Слушать мою команду.
К несчастью, он заметил, что я разговариваю. Сенатор морщит нос и хмуро смотрит на меня.
– Я вас знаю.
– Не думаю…
– Вы Фракс. Во время прошлой войны вы сражались в полку моего дяди.
– В самом деле? Я и не знал, что он…
– Молчать! – орет Марсий.
Сенатор необыкновенно высокий человек, так что ему не составляет труда пренебрежительно смотреть на меня сверху вниз.
– Помнится, дядя говорил мне о вас. Большую часть времени вы были так пьяны, что не могли держать копье.
– Какая несправедливость. Может, я пару раз и напился…
– В моей фаланге я не допущу пьянства, – мрачно замечает сенатор. – Вы пожалеете, если попадетесь мне пьяным. Гравий, следи за этим человеком.
Центурион Гравий окидывает меня свирепым взглядом, и я начинаю припоминать все то, что не нравилось мне в армии. Приходится подчиняться воинской дисциплине, и командир может за непослушание незамедлительно вышвырнуть тебя вон. Как только попадаешь в боевое подразделение, твои гражданские права сильно урезаются.
Марсию все мало. Он протягивает руку и прикасается к моему плащу.
– Что такое? Теплый магический плащ? Вы пользуетесь заклинаниями, чтобы утеплять одежду?
Я очень смущен, на меня смотрит вся фаланга.
– Кто же идет служить в таком плаще? – ревет сенатор. – Это что, женский батальон? Вы не переносите холодной погоды?
Он подходит ко мне вплотную.
– У тебя будут неприятности похуже плохой погоды, толстяк! А ну снимай плащ!
Я делаю, как мне велят, проклиная судьбу за то, что она привела меня в фалангу Марсия. Этот человек просто мелкий диктатор и позор армии. Надо подумать, как перевестись в другую часть.
Начинаются учения. Молодые люди все делают не так. Они теряют свои копья во время наступления и цепляются щитами за других воинов, когда мы отступаем. Температура понижается. Марсий выкрикивает приказы и угрозы. Он не распускает нас, даже когда с затянутого тучами неба начинает сыпать снег. Я продрог до самых костей. На могиле Снежной Королевы и то, наверное, теплее. А как хорошо начинался день… Будь прокляты безмозглые солдафоны!
Когда учения наконец заканчиваются, уже темнеет. Холод стоит лютый. Я закутываюсь в плащ, но все магическое тепло из него ушло. Мы молча покидаем поле. Бывалые солдаты наверняка разделяют мои мысли – наша фаланга безнадежна, и у нас вряд ли есть время, чтобы исправить положение.
Я направляюсь от стадиона к городской стене. По дороге меня обгоняет консул Калий со свитой. Он проверяет, как идут дела с подготовкой армии. Из небольшого шатра доносится аромат вкусной еды. Ныряю туда и обнаруживаю шеф-повара Эрисокса, который вынимает из маленькой полевой печки теплые кондитерские изделия и кладет их на серебряную тарелку. Наш консул и во время путешествий любит хорошо поесть.
Повар узнает меня и улыбается.
– Занимаюсь своим расследованием, – вру я ему. – Общался с консулом.
Эрисокс, возможно, понимает, что я лгу, но не мешает мне взять несколько булочек.
Я быстро удаляюсь, жуя на ходу, и присоединяюсь к толпе, входящей в город через Восточные ворота. Надо сказать, булочки отменные. Шеф-повар консула умеет делать свое дело даже в походных условиях.
Множество людей направляются на юг, поэтому поймать ландус практически невозможно. Я уже настраиваюсь на долгую пешую прогулку до дома, когда замечаю служебную карету претора Самилия, стоящую возле городских ворот. Самилий возглавляет Службу общественной охраны. Я две недели не могу попасть к нему на прием в Обители справедливости. Уверен, он способен рассказать много интересного по поводу ареста Лодия. Однако, как и все другие официальные лица Турая, претор не желает меня видеть.
– Сегодня у тебя несчастливый день, Самилий, – бормочу я. – Если уж Фракс захочет встретиться с тобой, он своего добьется.
Берясь за ручку дверцы, я слышу внутри кареты голоса. Претор, безусловно, будет взбешен, когда увидит, как я вхожу без всякого уведомления и начинаю с ходу допрашивать его. Но мне так холодно, я так устал и разочарован событиями последних дней, что не прочь поцапаться с властями. Распахиваю дверь и врываюсь внутрь.
– Не надо пытаться протестовать, Самилий. У меня к вам несколько вопросов, и вы должны ответить на них, нравится вам это или нет. Сопротивление бесполезно…
Я умолкаю. Внутри восьмиместной кареты нет никаких признаков претора. Да и префектов с сенаторами тоже не видно. Ни одного высокопоставленного чиновника. В карете сидят Макри, Ханама, Лисутарида и еще несколько женщин. Они изучают свитки.
– Какого…
– Фракс! – восклицает Макри. – Что ты здесь делаешь?