Страница:
При каких обстоятельствах самодержец преобразовал свой опричный «двор» в монашеский орден? Полагают, что он попросту повелел обрядить двор в монашеское одеяние. Иван относился к иноческому житию очень серьезно и не был склонен к пародии или профанации идеала монашества. Но именно такой профанацией был бы принудительно навязанный Государеву двору «иноческий образ». Принудительное пострижение было в глазах царя одним из тяжких наказаний. Такую оценку вполне разделяли опричники.
Менее всего можно было ожидать, что опричные слуги готовы к монашескому подвигу.
Они познали вкус власти и пролили кровь. Опричники без труда нашли бы себе место в разбойничьей шайке, но никак не среди подвижников, людей святой жизни.
Что же произошло?
Намерение царя удалиться на покой в монастырь вызвало крайнюю тревогу в опричной думе. Чтобы осуществить свой план, Грозному пришлось бы вторично отречься от престола. Опричникам предстояло держать ответ перед земщиной за пролитую кровь.
Чтобы помешать самодержцу уединиться в Кирилло-Белозерской обители, опричники, по-видимому, предложили ему образовать свой монастырь в Слободе, зачислив туда весь опричный «двор». Не так уж существенно, исходило ли предложение от самого государя или от опричной думы. Грозный уже однажды посредством отречения навязал свою волю земщине. Может быть, нечто подобное произошло и в опричнине? В массе для членов опричного «двора» не было ровным счетом ничего привлекательного в монашестве. Но они выбрали меньшее зло.
По словам Шлихтинга, опричники несколько дней вели монашеский образ жизни, а затем устраивали массовые экзекуции. Его слова подтверждают, что монастырь функционировал в эпоху массового террора, в короткие периоды между погромами и карательными походами, когда члены Государева двора собирались в Александровской слободе.
Для всех членов братства была изготовлена монашеская одежда: грубые нищенские одеяния на козьем меху, длинные черные монашеские посохи, снабженные железным острием, под нищенской рясой скрывались богатые одежды, шитые золотом, у пояса — длинные ножи.
Рано утром Грозный с сыновьями взбирался на колокольню и вместе с пономарем звонил в колокола. В 4 часа утра все братья собирались в церкви. На тех, кто не явился, накладывали наказание — восьмидневную епитимью, независимо от того, боярин это или сын боярский. С 4 до 7 часов служили молебен. Царь пел вместе с прочей братией в хоре опричников. После часового перерыва Иван снова шествовал в храм и молился с братией до 10 часов.
К этому времени была готова трапеза, и все братья садились за стол. Пока опричники ели, игумен оставался стоять. По должности настоятеля царь во все время обеда стоя читал братии назидательные книги.
Каждый из «иноков» приносил с собой прибор — кружки и блюда. Снисходя к слабости братьев, Грозный разрешал подавать к столу очень дорогие вина и меды, что было грубым нарушением монастырских правил. Опричники должны были унести с собой остатки пищи и вина, чтобы раздать нищим за порогом трапезной. Но поскольку напитки и пища были изысканными, многие уносили остатки домой.
Когда трапеза заканчивалась, к столу шел сам игумен. Вечерняя трапеза сопровождалась службой, продолжавшейся до 9 часов вечера. После этого монарх шел ко сну в спальню. Там его ждали слепые сказители, которые один за другим пели и рассказывали ему былины и сказки. Засыпал государь не ранее 12 часов ночи.
Так происходило ежедневно по будням и праздникам.
Таубе и Крузе сообщают любопытные подробности о первых людях опричного монастыря. Келарем обители был князь Афанасий Вяземский. Келарь заведовал монастырскими припасами и вообще ведал светскими нуждами обители. Вспомним, что князь Афанасий обратил на себя внимание государя во время полоцкого похода, будучи обозным воеводой. Ратные люди сами должны были позаботиться о пропитании.
В обозах везли провиант и все необходимое для царя и его свиты. Итак, главной обязанностью Вяземского было снабжение двора. Способ казни его наводит на мысль, что князь неслыханно обогатился, занимаясь снабжением. Его держали на правеже много дней, заставляя платить по 1000,500 и 300 рублей на день. Деньги взыскивали также с богатых купцов, которых Вяземский ссужал деньгами, предчувствуя грядущую опалу.
Если Басманов формировал политику опричнины, то Вяземский изыскивал средства для проведения этой политики.
Среди руководящих лиц ордена авторы «Записок» называют пономаря Малюту Скуратова. Малюта не играл никакой роли при учреждении опричнины и выдвинулся лишь после кровавого разгрома вотчин Федорова-Челяднина в 1568 г.
Как пономарь, Скуратов приходил первым в церковь и зажигал свечи, готовил к службе кадило. При случае пономарь мог читать псалмы. В народе говорили:
«Пономари близко святости труться, а во святых нет их»; «Читает как пономарь».
В Слободском монастыре должность пономаря приобрела особое значение потому, что царь с сыновьями были большими любителями колокольного звона и взбирались на колокольню со звонарем вместе.
Образование опричного монастыря было вопреки привычным представлениям кратковременным эпизодом в истории опричнины.
История Слободского монастыря была тесно связана с конфликтом между митрополитом и царем. 22 марта 1568 г. Филипп обратился к самодержцу с вопросом: почему «неправедная дела твориши?». Обличения митрополита произвели огромное впечатление на столичное население. Грозный задумал учинить суд над Колычевым. Но он боялся, что епископы воспользуются правом печалования и заступятся за главу церкви. По церковным правилам миряне не могли судить иерархов церкви.
Очень может быть, что сам Слободской монастырь возник в период подготовки суда над митрополитом. Пока Филипп сохранял пост главы церкви, он не потерпел бы, чтобы опричные палачи разыгрывали кощунственный спектакль. В распоряжении митрополита было много средств, чтобы выразить свое отношение к сумасбродной затее. Когда Филипп покинул митрополию, руки у Грозного оказались развязанными.
Глава церкви обличил неправедное житие царя. Наличие в Слободе иноческого братства воочию показывало всем, что государь ведет жизнь святого. Опричники выехали на Соловки для розыска о неправедной и порочной жизни Филиппа в бытность его соловецким игуменом. Власть находилась в руках слободского игумена, и он одержал верх над игуменом соловецким.
После розыска десять опричных «братьев» увезли с Соловков в Москву игумена Паисия и десять соловецких братьев.
Священный собор осудил митрополита. Конфликт получил завершение после того, как слободской пономарь задушил низложенного митрополита. Вскоре же орден стал быстро саморазрушаться. В 1570-1571 гг. одни братья были зарезаны либо повешены на воротах собственного дома, другие утоплены либо брошены в темницу.
Опричный Новгород
Последнее опричное правительство
Менее всего можно было ожидать, что опричные слуги готовы к монашескому подвигу.
Они познали вкус власти и пролили кровь. Опричники без труда нашли бы себе место в разбойничьей шайке, но никак не среди подвижников, людей святой жизни.
Что же произошло?
Намерение царя удалиться на покой в монастырь вызвало крайнюю тревогу в опричной думе. Чтобы осуществить свой план, Грозному пришлось бы вторично отречься от престола. Опричникам предстояло держать ответ перед земщиной за пролитую кровь.
Чтобы помешать самодержцу уединиться в Кирилло-Белозерской обители, опричники, по-видимому, предложили ему образовать свой монастырь в Слободе, зачислив туда весь опричный «двор». Не так уж существенно, исходило ли предложение от самого государя или от опричной думы. Грозный уже однажды посредством отречения навязал свою волю земщине. Может быть, нечто подобное произошло и в опричнине? В массе для членов опричного «двора» не было ровным счетом ничего привлекательного в монашестве. Но они выбрали меньшее зло.
По словам Шлихтинга, опричники несколько дней вели монашеский образ жизни, а затем устраивали массовые экзекуции. Его слова подтверждают, что монастырь функционировал в эпоху массового террора, в короткие периоды между погромами и карательными походами, когда члены Государева двора собирались в Александровской слободе.
Для всех членов братства была изготовлена монашеская одежда: грубые нищенские одеяния на козьем меху, длинные черные монашеские посохи, снабженные железным острием, под нищенской рясой скрывались богатые одежды, шитые золотом, у пояса — длинные ножи.
Рано утром Грозный с сыновьями взбирался на колокольню и вместе с пономарем звонил в колокола. В 4 часа утра все братья собирались в церкви. На тех, кто не явился, накладывали наказание — восьмидневную епитимью, независимо от того, боярин это или сын боярский. С 4 до 7 часов служили молебен. Царь пел вместе с прочей братией в хоре опричников. После часового перерыва Иван снова шествовал в храм и молился с братией до 10 часов.
К этому времени была готова трапеза, и все братья садились за стол. Пока опричники ели, игумен оставался стоять. По должности настоятеля царь во все время обеда стоя читал братии назидательные книги.
Каждый из «иноков» приносил с собой прибор — кружки и блюда. Снисходя к слабости братьев, Грозный разрешал подавать к столу очень дорогие вина и меды, что было грубым нарушением монастырских правил. Опричники должны были унести с собой остатки пищи и вина, чтобы раздать нищим за порогом трапезной. Но поскольку напитки и пища были изысканными, многие уносили остатки домой.
Когда трапеза заканчивалась, к столу шел сам игумен. Вечерняя трапеза сопровождалась службой, продолжавшейся до 9 часов вечера. После этого монарх шел ко сну в спальню. Там его ждали слепые сказители, которые один за другим пели и рассказывали ему былины и сказки. Засыпал государь не ранее 12 часов ночи.
Так происходило ежедневно по будням и праздникам.
Таубе и Крузе сообщают любопытные подробности о первых людях опричного монастыря. Келарем обители был князь Афанасий Вяземский. Келарь заведовал монастырскими припасами и вообще ведал светскими нуждами обители. Вспомним, что князь Афанасий обратил на себя внимание государя во время полоцкого похода, будучи обозным воеводой. Ратные люди сами должны были позаботиться о пропитании.
В обозах везли провиант и все необходимое для царя и его свиты. Итак, главной обязанностью Вяземского было снабжение двора. Способ казни его наводит на мысль, что князь неслыханно обогатился, занимаясь снабжением. Его держали на правеже много дней, заставляя платить по 1000,500 и 300 рублей на день. Деньги взыскивали также с богатых купцов, которых Вяземский ссужал деньгами, предчувствуя грядущую опалу.
Если Басманов формировал политику опричнины, то Вяземский изыскивал средства для проведения этой политики.
Среди руководящих лиц ордена авторы «Записок» называют пономаря Малюту Скуратова. Малюта не играл никакой роли при учреждении опричнины и выдвинулся лишь после кровавого разгрома вотчин Федорова-Челяднина в 1568 г.
Как пономарь, Скуратов приходил первым в церковь и зажигал свечи, готовил к службе кадило. При случае пономарь мог читать псалмы. В народе говорили:
«Пономари близко святости труться, а во святых нет их»; «Читает как пономарь».
В Слободском монастыре должность пономаря приобрела особое значение потому, что царь с сыновьями были большими любителями колокольного звона и взбирались на колокольню со звонарем вместе.
Образование опричного монастыря было вопреки привычным представлениям кратковременным эпизодом в истории опричнины.
История Слободского монастыря была тесно связана с конфликтом между митрополитом и царем. 22 марта 1568 г. Филипп обратился к самодержцу с вопросом: почему «неправедная дела твориши?». Обличения митрополита произвели огромное впечатление на столичное население. Грозный задумал учинить суд над Колычевым. Но он боялся, что епископы воспользуются правом печалования и заступятся за главу церкви. По церковным правилам миряне не могли судить иерархов церкви.
Очень может быть, что сам Слободской монастырь возник в период подготовки суда над митрополитом. Пока Филипп сохранял пост главы церкви, он не потерпел бы, чтобы опричные палачи разыгрывали кощунственный спектакль. В распоряжении митрополита было много средств, чтобы выразить свое отношение к сумасбродной затее. Когда Филипп покинул митрополию, руки у Грозного оказались развязанными.
Глава церкви обличил неправедное житие царя. Наличие в Слободе иноческого братства воочию показывало всем, что государь ведет жизнь святого. Опричники выехали на Соловки для розыска о неправедной и порочной жизни Филиппа в бытность его соловецким игуменом. Власть находилась в руках слободского игумена, и он одержал верх над игуменом соловецким.
После розыска десять опричных «братьев» увезли с Соловков в Москву игумена Паисия и десять соловецких братьев.
Священный собор осудил митрополита. Конфликт получил завершение после того, как слободской пономарь задушил низложенного митрополита. Вскоре же орден стал быстро саморазрушаться. В 1570-1571 гг. одни братья были зарезаны либо повешены на воротах собственного дома, другие утоплены либо брошены в темницу.
Опричный Новгород
Персональные перемены в опричном руководстве не привели первоначально к каким-нибудь принципиальным изменениям в опричной политике. На период после новгородского дела приходится последнее крупное расширение опричной территории. Чувствуя себя неуютно в Москве, Грозный отдал приказ о строительстве новой укрепленной резиденции в Новгороде. 13 марта 1570 г. «на Торговой стороне от Волхова все дворы очистили, нарядили площадью, а ставити на том месте двор Государев». Опричники пустили на слом 227 дворов, подвергнув принудительному выселению никак не меньше тысячи новгородцев.
Год спустя царь забрал в опричнину Торговую сторону Новгорода и две пятины — Бежецкую и Обонежскую. Чем было вызвано столь неожиданное решение?
Опричный корпус был образован в пределах Московской земли, а значит, сохранил многообразные связи с большим Государевым двором. Казнь вождей опричнины в 1570 г. показала, что Иван IV утратил доверие не только к земскому, но и к опричному двору. Оба этих двора — опричный и земский — принадлежали к дворянству Московской земли, внушавшему самодержцу подозрения. Следуя излюбленному правилу «разделяй и властвуй», монарх попытался противопоставить Москве Новгород Великий, а московским боярам — новгородских помещиков. В отличие от Новгорода боярская Москва избежала разгрома, а следовательно, измена в ней не была искоренена окончательно и бесповоротно.
Парадокс заключается в том, что в опричнине к 1571 г. оказались все старые столицы, противостоявшие Москве в период раздробленности, — Суздаль, Ярославль, Ростов, Стародуб и, наконец, Новгород Великий, самый опасный из антагонистов Москвы.
Опричная крепость в Новгороде должна была стать столь же мощной, как и опричная цитадель в Вологде. Обе эти крепости рассматривались как надежная защита против крамольной знати, располагавшей слишком прочными позициями в «царствующем граде» и Московской земле.
Перебор людишек в опричном Новгороде позволил властям пополнить опричное войско.
В него влилось более 500 новгородских помещиков. В дни похода 1570 г. в Новгороде было казнено несколько сот помещиков, поэтому в 1571 г. дело обошлось без массовых выселений. В самом конце 1571 г. Грозный прибыл в Новгород с войском и обозом. Видимо, в это время в Новгород была перевезена из Москвы царская сокровищница. Ее охраняли 500 стрельцов. Прочую казну на 450 возах доставили в новую царскую резиденцию в феврале 1572 г.
Осуществить планы строительства замка в Новгороде Грозный не успел. Татары сожгли Москву, и казна вынуждена была истратить все наличные деньги на восстановление столицы. Опричное строительство в Новгороде, Вологде и Слободе прекратилось само собой.
В дни погрома опричники ограбили многих богатых купцов Новгорода. Теперь власти систематически эксплуатировали новгородскую торговлю. Через три недели по прибытии в Новгород опричные дьяки издали таможенную грамоту, обложили повышенными сборами земских торговцев с Софийской стороны и ввели систему строжайших наказаний за нарушение правил торговли. Мелочная опека и регламентация — вот что характеризовало опричную таможенную политику в Новгороде.
Опричные власти установили особые отношения с английскими купцами — членами крупнейшей иностранной купеческой компании в России. Незадолго до похода на Новгород царь предоставил англичанам право беспошлинной торговли по всей России, а также право чеканки русских денег из иностранной серебряной монеты. Щедрые льготы и привилегии должны были привлечь в страну английский торговый капитал.
Испытывая нужду в военных материалах, опричное правительство проявляло заботу о расширении производства и позволило членам английской купеческой компании искать в опричных северных уездах залежи железа, «а там, где они удачно найдут его, построить дом для выделки этого железа». Англичане получили разрешение перестроить и расширить канатную фабрику в Вологде. По некоторым сведениям, они завели также полотняную мануфактуру, на которой выделывали грубый холст.
Любопытно, что именно опричное правительство впервые в русской истории предоставило концессии иностранному капиталу и эти концессии располагались исключительно в пределах опричнины. Экономические мероприятия опричнины затрагивали не только сферу торговли и промышленности. Новгородские опричные дьяки проявили особую заботу о благоустройстве дворцовых волостей под Новгородом. Они свозили туда крестьян, выдавали щедрые ссуды. В пределах волости Холынь они устроили торгово-промышленную слободу, заселенную весьма своеобразным способом. По всем новгородским торгам обнародовали прокламацию к кабальным, монастырским и всяким людям, «чей хто ни буди: и они бы шли во государьскую слободу на Холыню, и государь дает по пяти рублев, по человеку несмотря, а льгота на пять лет».
Холопов звали в цареву слободу, суля им освобождение от кабальной зависимости.
Необычная мера властей объяснялась достаточно просто. В обстановке голода и разорения многие господа отказывались кормить дворовых и кабальных людей, а те вынуждены были просить подаяние и бродяжничать. Эту социальную категорию в первую очередь и имела в виду опричная администрация.
Опричнина утвердилась в Новгороде в тот момент, когда экономика Новгородской земли пришла в упадок. Дозорщики доносили, что причиной разорения были помимо неурожаев непомерные государевы подати. Но администрация, однако, не желала считаться с донесениями собственных агентов и, несмотря на полное разорение крестьян и посадских людей, неукоснительно взыскивала с них подати и недоимки.
Когда ладожане не выполнили обязательства перед дворцом и не сдали «государьской обиходной рыбы», в город явились особые чиновники — «праветчики». Многих ладожан они пустили по миру, двух забили насмерть и в конце концов выколотили оброк. Во время государева погрома Ладога пострадала меньше, чем во время опричного правежа.
Ввиду невозможности взыскать с разоренного населения оброки и денежные платежи власти расширяли натуральные повинности. В течение нескольких месяцев новгородцы должны были «пригоном» строить мост через Волховец, мостить и чистить дороги «на государя» по всей земле, сооружать опричный замок, выставлять возчиков с телегами для перевозки артиллерии и провианта. На первых порах старания опричной администрации, выколачивавшей оброки и умножавшей барщинные повинности, приносили известные выгоды опричной казне. Но эти выгоды очень скоро стали перекрываться убытками. Опричные реквизиции подрывали самый источник государственных доходов. Разоренное население массами покидало обжитые места.
Тяжесть опричнины испытывало население всего Новгорода, включая его земскую половину. Однажды царь прислал сюда дворянина, чтобы переписать всех «веселых людей» — скоморохов — и ученых медведей. Приказ был исполнен, и за полтора месяца до свадьбы царя с Марфой Собакиной гонец выехал в Москву с целой ватагой новгородских скоморохов и с медведями. Перед отъездом опричник решил развлечься в земщине. Явившись на Софийскую сторону с компанией потешных, он велел пустить медведей в земскую дьячью избу. Перепуганные подьячие бросались из окон наземь.
Земский дьяк Бартенев был избит опричниками в кровь и основательно помят медведем. Разделавшись с дьяком, опричная компания продолжала озоровать по всему Кремлю, избивала прохожих, травила и драла их медведями. «А в те поры, — замечает летописец, — много в людех учинилось изрону». Власти земского Новгорода стали жертвой произвола опричников. В еще большей мере от насилия и злоупотреблений опричнины страдало простонародье. С новгородцев, писал псковский летописец, брали штрафы великие, «поклепы и подметы», и «от сего мнози людие поидоша в нищем образе, скитаяся по чюжим странам».
С незапамятных времен недоброжелатели чернили новгородцев за то, что они «сквернословы, плохи, а пьют много и лихо». Нравы крамольного народа обратили на себя внимание опричных властей. Они постарались пресечь всякую виноторговлю вне стен государевых кабаков, для чего и «заповедали винщиком не торговати, и поймают винщика с вином, или пияного человека, и они велят бити кнутом да в воду мечют с великого моста». Опричный указ вступил в силу в последние зимние недели.
Не мудрено, что для многих гуляк купание в ледяной волховской воде имело печальный исход. Более всех страдали от опричных забот о нравственности «меньшие люди»: подмастерья, ярыжки, холопы, нищий люд — словом, все, кого за непочтение к властям называли лихими людьми. Меры в отношении виноторговли должны были устрашить строптивую новгородскую чернь и способствовать приращению доходов казенных кабаков.
Опричные власти проявляли исключительную расторопность по части различных полицейских мер. Обличителей Новгорода возмущало то, что в городе нет ни стен, ни ворот, «хто хочет, тот идет и выйдет, а сторожен нету». Опричники покончили с таким непорядком. Они запретили переезжать Волхов на лодках и установили стражу и решетки на мосту. Отныне дьяки могли контролировать сообщение между двумя половинами города. Волхов стал охраняемой границей опричных владений.
В разгар жаркого лета дьяки запретили горожанам топить печи в избах и велели готовить пищу в безопасных местах на огородах. Эта мера была безукоризненной с пожарной точки зрения, но она доставила много хлопот и неудобств населению.
Бесспорным достоинством опричной администрации в Новгороде было умение добиться неукоснительного исполнения ее распоряжений. Но авторитет опричных властей основывался исключительно на принуждении и строжайших полицейских мерах.
Год спустя царь забрал в опричнину Торговую сторону Новгорода и две пятины — Бежецкую и Обонежскую. Чем было вызвано столь неожиданное решение?
Опричный корпус был образован в пределах Московской земли, а значит, сохранил многообразные связи с большим Государевым двором. Казнь вождей опричнины в 1570 г. показала, что Иван IV утратил доверие не только к земскому, но и к опричному двору. Оба этих двора — опричный и земский — принадлежали к дворянству Московской земли, внушавшему самодержцу подозрения. Следуя излюбленному правилу «разделяй и властвуй», монарх попытался противопоставить Москве Новгород Великий, а московским боярам — новгородских помещиков. В отличие от Новгорода боярская Москва избежала разгрома, а следовательно, измена в ней не была искоренена окончательно и бесповоротно.
Парадокс заключается в том, что в опричнине к 1571 г. оказались все старые столицы, противостоявшие Москве в период раздробленности, — Суздаль, Ярославль, Ростов, Стародуб и, наконец, Новгород Великий, самый опасный из антагонистов Москвы.
Опричная крепость в Новгороде должна была стать столь же мощной, как и опричная цитадель в Вологде. Обе эти крепости рассматривались как надежная защита против крамольной знати, располагавшей слишком прочными позициями в «царствующем граде» и Московской земле.
Перебор людишек в опричном Новгороде позволил властям пополнить опричное войско.
В него влилось более 500 новгородских помещиков. В дни похода 1570 г. в Новгороде было казнено несколько сот помещиков, поэтому в 1571 г. дело обошлось без массовых выселений. В самом конце 1571 г. Грозный прибыл в Новгород с войском и обозом. Видимо, в это время в Новгород была перевезена из Москвы царская сокровищница. Ее охраняли 500 стрельцов. Прочую казну на 450 возах доставили в новую царскую резиденцию в феврале 1572 г.
Осуществить планы строительства замка в Новгороде Грозный не успел. Татары сожгли Москву, и казна вынуждена была истратить все наличные деньги на восстановление столицы. Опричное строительство в Новгороде, Вологде и Слободе прекратилось само собой.
В дни погрома опричники ограбили многих богатых купцов Новгорода. Теперь власти систематически эксплуатировали новгородскую торговлю. Через три недели по прибытии в Новгород опричные дьяки издали таможенную грамоту, обложили повышенными сборами земских торговцев с Софийской стороны и ввели систему строжайших наказаний за нарушение правил торговли. Мелочная опека и регламентация — вот что характеризовало опричную таможенную политику в Новгороде.
Опричные власти установили особые отношения с английскими купцами — членами крупнейшей иностранной купеческой компании в России. Незадолго до похода на Новгород царь предоставил англичанам право беспошлинной торговли по всей России, а также право чеканки русских денег из иностранной серебряной монеты. Щедрые льготы и привилегии должны были привлечь в страну английский торговый капитал.
Испытывая нужду в военных материалах, опричное правительство проявляло заботу о расширении производства и позволило членам английской купеческой компании искать в опричных северных уездах залежи железа, «а там, где они удачно найдут его, построить дом для выделки этого железа». Англичане получили разрешение перестроить и расширить канатную фабрику в Вологде. По некоторым сведениям, они завели также полотняную мануфактуру, на которой выделывали грубый холст.
Любопытно, что именно опричное правительство впервые в русской истории предоставило концессии иностранному капиталу и эти концессии располагались исключительно в пределах опричнины. Экономические мероприятия опричнины затрагивали не только сферу торговли и промышленности. Новгородские опричные дьяки проявили особую заботу о благоустройстве дворцовых волостей под Новгородом. Они свозили туда крестьян, выдавали щедрые ссуды. В пределах волости Холынь они устроили торгово-промышленную слободу, заселенную весьма своеобразным способом. По всем новгородским торгам обнародовали прокламацию к кабальным, монастырским и всяким людям, «чей хто ни буди: и они бы шли во государьскую слободу на Холыню, и государь дает по пяти рублев, по человеку несмотря, а льгота на пять лет».
Холопов звали в цареву слободу, суля им освобождение от кабальной зависимости.
Необычная мера властей объяснялась достаточно просто. В обстановке голода и разорения многие господа отказывались кормить дворовых и кабальных людей, а те вынуждены были просить подаяние и бродяжничать. Эту социальную категорию в первую очередь и имела в виду опричная администрация.
Опричнина утвердилась в Новгороде в тот момент, когда экономика Новгородской земли пришла в упадок. Дозорщики доносили, что причиной разорения были помимо неурожаев непомерные государевы подати. Но администрация, однако, не желала считаться с донесениями собственных агентов и, несмотря на полное разорение крестьян и посадских людей, неукоснительно взыскивала с них подати и недоимки.
Когда ладожане не выполнили обязательства перед дворцом и не сдали «государьской обиходной рыбы», в город явились особые чиновники — «праветчики». Многих ладожан они пустили по миру, двух забили насмерть и в конце концов выколотили оброк. Во время государева погрома Ладога пострадала меньше, чем во время опричного правежа.
Ввиду невозможности взыскать с разоренного населения оброки и денежные платежи власти расширяли натуральные повинности. В течение нескольких месяцев новгородцы должны были «пригоном» строить мост через Волховец, мостить и чистить дороги «на государя» по всей земле, сооружать опричный замок, выставлять возчиков с телегами для перевозки артиллерии и провианта. На первых порах старания опричной администрации, выколачивавшей оброки и умножавшей барщинные повинности, приносили известные выгоды опричной казне. Но эти выгоды очень скоро стали перекрываться убытками. Опричные реквизиции подрывали самый источник государственных доходов. Разоренное население массами покидало обжитые места.
Тяжесть опричнины испытывало население всего Новгорода, включая его земскую половину. Однажды царь прислал сюда дворянина, чтобы переписать всех «веселых людей» — скоморохов — и ученых медведей. Приказ был исполнен, и за полтора месяца до свадьбы царя с Марфой Собакиной гонец выехал в Москву с целой ватагой новгородских скоморохов и с медведями. Перед отъездом опричник решил развлечься в земщине. Явившись на Софийскую сторону с компанией потешных, он велел пустить медведей в земскую дьячью избу. Перепуганные подьячие бросались из окон наземь.
Земский дьяк Бартенев был избит опричниками в кровь и основательно помят медведем. Разделавшись с дьяком, опричная компания продолжала озоровать по всему Кремлю, избивала прохожих, травила и драла их медведями. «А в те поры, — замечает летописец, — много в людех учинилось изрону». Власти земского Новгорода стали жертвой произвола опричников. В еще большей мере от насилия и злоупотреблений опричнины страдало простонародье. С новгородцев, писал псковский летописец, брали штрафы великие, «поклепы и подметы», и «от сего мнози людие поидоша в нищем образе, скитаяся по чюжим странам».
С незапамятных времен недоброжелатели чернили новгородцев за то, что они «сквернословы, плохи, а пьют много и лихо». Нравы крамольного народа обратили на себя внимание опричных властей. Они постарались пресечь всякую виноторговлю вне стен государевых кабаков, для чего и «заповедали винщиком не торговати, и поймают винщика с вином, или пияного человека, и они велят бити кнутом да в воду мечют с великого моста». Опричный указ вступил в силу в последние зимние недели.
Не мудрено, что для многих гуляк купание в ледяной волховской воде имело печальный исход. Более всех страдали от опричных забот о нравственности «меньшие люди»: подмастерья, ярыжки, холопы, нищий люд — словом, все, кого за непочтение к властям называли лихими людьми. Меры в отношении виноторговли должны были устрашить строптивую новгородскую чернь и способствовать приращению доходов казенных кабаков.
Опричные власти проявляли исключительную расторопность по части различных полицейских мер. Обличителей Новгорода возмущало то, что в городе нет ни стен, ни ворот, «хто хочет, тот идет и выйдет, а сторожен нету». Опричники покончили с таким непорядком. Они запретили переезжать Волхов на лодках и установили стражу и решетки на мосту. Отныне дьяки могли контролировать сообщение между двумя половинами города. Волхов стал охраняемой границей опричных владений.
В разгар жаркого лета дьяки запретили горожанам топить печи в избах и велели готовить пищу в безопасных местах на огородах. Эта мера была безукоризненной с пожарной точки зрения, но она доставила много хлопот и неудобств населению.
Бесспорным достоинством опричной администрации в Новгороде было умение добиться неукоснительного исполнения ее распоряжений. Но авторитет опричных властей основывался исключительно на принуждении и строжайших полицейских мерах.
Последнее опричное правительство
Стихийные бедствия и татарские набеги приносили неописуемые бедствия. Но опричники были в глазах народа страшнее татар. Царь оправдывал введение опричнины необходимостью искоренить «неправду» бояр-правителей. На деле опричный режим привел к неслыханным злоупотреблениям. Как говорят очевидцы, земские суды получили от царя распоряжение, которое дало новое направление всему правосудию. Распоряжение гласило: «Судите праведно, наши виноваты не были бы». Следуя таким указаниям, судьи перестали преследовать грабителей и воров из числа опричников.
В годы опричнины процветали, как никогда, политические доносы. Опричник мог подать жалобу на земца, будто тот позорит его и всю опричнину. Земца в этом случае ждала тюрьма. Его имущество доставалось доносчику. Бесчинства опричнины достигли апогея ко времени новгородского похода. В разоренной чумой и голодом стране, где по дорогам бродили нищие и бродяги, а в городах не успевали хоронить мертвых, опричники безнаказанно грабили и убивали людей. Они обшарили все государство, на что царь не давал им согласия, повествует опричник Штаден. Так начались многочисленные душегубства в земщине. Разумеется, царь Иван и его сподвижники не поощряли прямой разбой. Но они создали опричные привилегии и подчинили им право и суд. Они возвели кровавые погромы в ранг государственной политики. Следовательно, на них лежала главная вина за беззакония опричнины. В конечном итоге погромы более всего деморализовали саму опричнину.
Падение старого опричного руководства разрушило круговую поруку, связывавшую членов опричной думы. Состав думы пополнился земцами, многие из которых испытали злоупотребления опричнины. Члены новой опричной думы, по-видимому, стали сознавать опасность деморализации охранного корпуса. Опричники, повествует Штаден, творили в земщине такие беззакония, что сам великий князь объявил наконец: «Довольно!» Казнь Басманова ознаменовала конец целой полосы в истории опричнины. Подвергнув опале тех, кто создал опричнину, царь велел собрать жалобы земских дворян и расследовать самые вопиющие преступления опричников.
Телега опричного правосудия сделала крутой поворот. Опричный боярин князь Василий Темкин был предан суду за то, что он, взяв крупную сумму у митрополичьего дьяка, отказался вернуть долг и, чтобы избавиться от кредитора, убил его сына. Суд постановил наказать Темкина и конфисковать одну из его вотчин. Царь, любивший показную строгость, утвердил приговор суда. Помимо всего прочего, Грозный примерно наказывал опричных, чтобы вернуть доверие земщины. Казни и судебные преследования расстроили механизм опричного управления. Опричная администрация, прежде энергичная и деятельная, впала в паралитическое состояние. Штаден, посетивший главную резиденцию в Москве, был поражен царившим там настроением. «Когда я пришел на опричный двор, — повествует он, — все дела стояли без движения… бояре, которые сидели в опричных дворах, были прогнаны; каждый, помня свою измену, заботился только о себе».
Попытки положить конец наиболее вопиющим злоупотреблениям на первых порах не затронули основ опричного режима, но проводились они с обычной для Грозного решительностью и беспощадностью и вызвали сильное недовольство в опричном корпусе. «Тогда, — свидетельствует Штаден, — великий князь принялся расправляться с начальными людьми из опричнины».
Давно стало привычным представление о том, что Малюта был злым гением царя Ивана Васильевича. Достоверно известно, что Скуратов учинил настоящее побоище в вотчинах конюшего Федорова, а затем в Твери и Торжке во время новгородского похода. Скуратов участвовал также в суде над князем Владимиром Андреевичем и в московских казнях. Как повествуют Таубе и Крузе, на Богану были присланы судьи Василий Грязной и Малюта Скуратов. Значит ли это, что именно Малюта был инициатором процесса князя Владимира Андреевича?
Фактически миссия Скуратова в дни судилища на Богане заключалась в том, чтобы привести в исполнение смертный приговор, вынесенный князю монархом и его думой.
Таубе и Крузе были допущены в круг высших руководителей опричнины. Они имели основание назвать первым думного дворянина Василия Грязного.
На Пыточном дворе роль Малюты была, по-видимому, аналогична роли пономаря в Слободском ордене. Законченный палач, он не уступал мастерам пыточных дел и более всего проявил себя в массовых расправах с государевыми «изменниками».
При учреждении опричнины ее приказы копировали приказную систему земщины.
Пыточная изба, или Пыточный двор, была одним из таких приказов. Опричнина была задумана как карательное учреждение. Но в первый период самодержец вел открытую войну со своими политическими противниками. Нет никаких данных о том, что опальные княжата, сосланные в Казань, прошли через Пыточный двор.
В годы массового террора Пыточный двор разросся. Его можно было бы назвать центральным приказным ведомством опричнины, если бы не одно обстоятельство. Во главе приказов стояли бояре, во главе Пыточного двора — сам царь. Опричная дума стала собираться на Пыточном дворе не менее часто, чем в парадных залах Слободского дворца. Самодержец определял круг думных лиц, выступавших в роли судей. Позже по воле монарха те же лица появлялись на Пыточном дворе, но уже в роли жертв. Пономарь был лишь подручным слободского игумена.
Царь жил в постоянном страхе перед воображаемыми заговорами. Его спасителями выступали поочередно то Басмановы с Вяземским, то Грязной со Скуратовым.
Знати имя Малюты Скуратова-Бельского было столь же ненавистно, как и имя основателя опричнины Басманова-Плещеева. Курбский желчно бранил царя за приближение «прескверных паразитов и маньяков», «прегнуснодейных и богомерзких Бельских с товарыщи», «опришницов кровоядных».
Даже среди незнатных опричников Скуратов выделялся своим худородством. В списках думных дворян опричнины его имя стояло последним. Лишь после свадьбы царя с Марфой Собакиной Малюта получил назначение на пост дворового воеводы. Такие посты могли занимать исключительно представители родовитой боярской знати.
Думный дворянин Василий Грязной происходил из худородной семьи и начал службу у одного старицкого боярина «мало что не в охотниках с собаками». После роспуска свиты Владимира Старицкого Грязной был зачислен в опричнину и попал из псарей в царские советники.
Грязной обладал живым воображением и склонностью к грубым шуткам, что импонировало государю. Его положение пошатнулось во время чистки опричной гвардии. Василий не получил приглашения на свадьбу царя с Марфой Собакиной.
Родня фаворита Григорий Меньшой Грязной занимал пост начальника и судьи опричного Земского двора в Москве. Земский двор (полицейское управление столицы) играл важную роль в системе сыска. В 1571 г. судья был убит, а его сын заживо сожжен.
После смерти царицы Марфы и отмены опричнины положение Скуратова и Грязного пошатнулось. В походе на Пайду Малюта не получил места дворового воеводы. В январе 1573 г. несколько думных дворян, в их числе Малюта и Грязной, были посланы в проломы крепости на приступ. Обычно воеводы щадили дворян и составляли штурмовые колонны из боярских холопов и стрельцов. Скорее всего дворяне сами напросились на опасную службу, чтобы доказать свою преданность. Грозный согласился отпустить их, что было свидетельством близившейся царской немилости.
Малюта был убит на приступе. Сразу вслед за тем Грязной был отослан на воеводство в Нарву, а оттуда в небольшую крепость Донков. Будучи на крымской границе, он попал в плен к татарам. Письма из Крыма дают весьма точное представление о характере и достоинствах главного сподвижника Малюты. Неутомимый собутыльник царя, завоевавший его благосклонность застольными шутками, Васютка Грязной сочетал в себе качества шута и палача. Это был человек невероятно хвастливый, тщеславный и легкомысленный. Чтобы оправдать свое пленение, Грязной с серьезным видом уверял царя, будто подчиненные ему земские лучники бежали при виде татар, а он в одиночку сцепился с двумя сотнями врагов. Когда его повалили наземь, уверял Василий, он «над собой укусил шти (шесть) человек до смерти, а двадцать да дву ранил», в крымском плену он (неведомо как) государевых собак-изменников «всех перекусал же, все вдруг перепропали, одна собака остался — Кудеяр и тот», по его словам, «грехом, маленко свернулся». Письмо к царю из плена Васютка закончил следующими словами: «Ты, государь, аки Бог, и мала и велика чинишь». В приведенных словах историки усматривали чуть ли не манифест худородного опричного дворянства. Но, может быть, то была лишь раболепная выходка впавшего в немилость опричного фаворита?
В годы опричнины процветали, как никогда, политические доносы. Опричник мог подать жалобу на земца, будто тот позорит его и всю опричнину. Земца в этом случае ждала тюрьма. Его имущество доставалось доносчику. Бесчинства опричнины достигли апогея ко времени новгородского похода. В разоренной чумой и голодом стране, где по дорогам бродили нищие и бродяги, а в городах не успевали хоронить мертвых, опричники безнаказанно грабили и убивали людей. Они обшарили все государство, на что царь не давал им согласия, повествует опричник Штаден. Так начались многочисленные душегубства в земщине. Разумеется, царь Иван и его сподвижники не поощряли прямой разбой. Но они создали опричные привилегии и подчинили им право и суд. Они возвели кровавые погромы в ранг государственной политики. Следовательно, на них лежала главная вина за беззакония опричнины. В конечном итоге погромы более всего деморализовали саму опричнину.
Падение старого опричного руководства разрушило круговую поруку, связывавшую членов опричной думы. Состав думы пополнился земцами, многие из которых испытали злоупотребления опричнины. Члены новой опричной думы, по-видимому, стали сознавать опасность деморализации охранного корпуса. Опричники, повествует Штаден, творили в земщине такие беззакония, что сам великий князь объявил наконец: «Довольно!» Казнь Басманова ознаменовала конец целой полосы в истории опричнины. Подвергнув опале тех, кто создал опричнину, царь велел собрать жалобы земских дворян и расследовать самые вопиющие преступления опричников.
Телега опричного правосудия сделала крутой поворот. Опричный боярин князь Василий Темкин был предан суду за то, что он, взяв крупную сумму у митрополичьего дьяка, отказался вернуть долг и, чтобы избавиться от кредитора, убил его сына. Суд постановил наказать Темкина и конфисковать одну из его вотчин. Царь, любивший показную строгость, утвердил приговор суда. Помимо всего прочего, Грозный примерно наказывал опричных, чтобы вернуть доверие земщины. Казни и судебные преследования расстроили механизм опричного управления. Опричная администрация, прежде энергичная и деятельная, впала в паралитическое состояние. Штаден, посетивший главную резиденцию в Москве, был поражен царившим там настроением. «Когда я пришел на опричный двор, — повествует он, — все дела стояли без движения… бояре, которые сидели в опричных дворах, были прогнаны; каждый, помня свою измену, заботился только о себе».
Попытки положить конец наиболее вопиющим злоупотреблениям на первых порах не затронули основ опричного режима, но проводились они с обычной для Грозного решительностью и беспощадностью и вызвали сильное недовольство в опричном корпусе. «Тогда, — свидетельствует Штаден, — великий князь принялся расправляться с начальными людьми из опричнины».
Давно стало привычным представление о том, что Малюта был злым гением царя Ивана Васильевича. Достоверно известно, что Скуратов учинил настоящее побоище в вотчинах конюшего Федорова, а затем в Твери и Торжке во время новгородского похода. Скуратов участвовал также в суде над князем Владимиром Андреевичем и в московских казнях. Как повествуют Таубе и Крузе, на Богану были присланы судьи Василий Грязной и Малюта Скуратов. Значит ли это, что именно Малюта был инициатором процесса князя Владимира Андреевича?
Фактически миссия Скуратова в дни судилища на Богане заключалась в том, чтобы привести в исполнение смертный приговор, вынесенный князю монархом и его думой.
Таубе и Крузе были допущены в круг высших руководителей опричнины. Они имели основание назвать первым думного дворянина Василия Грязного.
На Пыточном дворе роль Малюты была, по-видимому, аналогична роли пономаря в Слободском ордене. Законченный палач, он не уступал мастерам пыточных дел и более всего проявил себя в массовых расправах с государевыми «изменниками».
При учреждении опричнины ее приказы копировали приказную систему земщины.
Пыточная изба, или Пыточный двор, была одним из таких приказов. Опричнина была задумана как карательное учреждение. Но в первый период самодержец вел открытую войну со своими политическими противниками. Нет никаких данных о том, что опальные княжата, сосланные в Казань, прошли через Пыточный двор.
В годы массового террора Пыточный двор разросся. Его можно было бы назвать центральным приказным ведомством опричнины, если бы не одно обстоятельство. Во главе приказов стояли бояре, во главе Пыточного двора — сам царь. Опричная дума стала собираться на Пыточном дворе не менее часто, чем в парадных залах Слободского дворца. Самодержец определял круг думных лиц, выступавших в роли судей. Позже по воле монарха те же лица появлялись на Пыточном дворе, но уже в роли жертв. Пономарь был лишь подручным слободского игумена.
Царь жил в постоянном страхе перед воображаемыми заговорами. Его спасителями выступали поочередно то Басмановы с Вяземским, то Грязной со Скуратовым.
Знати имя Малюты Скуратова-Бельского было столь же ненавистно, как и имя основателя опричнины Басманова-Плещеева. Курбский желчно бранил царя за приближение «прескверных паразитов и маньяков», «прегнуснодейных и богомерзких Бельских с товарыщи», «опришницов кровоядных».
Даже среди незнатных опричников Скуратов выделялся своим худородством. В списках думных дворян опричнины его имя стояло последним. Лишь после свадьбы царя с Марфой Собакиной Малюта получил назначение на пост дворового воеводы. Такие посты могли занимать исключительно представители родовитой боярской знати.
Думный дворянин Василий Грязной происходил из худородной семьи и начал службу у одного старицкого боярина «мало что не в охотниках с собаками». После роспуска свиты Владимира Старицкого Грязной был зачислен в опричнину и попал из псарей в царские советники.
Грязной обладал живым воображением и склонностью к грубым шуткам, что импонировало государю. Его положение пошатнулось во время чистки опричной гвардии. Василий не получил приглашения на свадьбу царя с Марфой Собакиной.
Родня фаворита Григорий Меньшой Грязной занимал пост начальника и судьи опричного Земского двора в Москве. Земский двор (полицейское управление столицы) играл важную роль в системе сыска. В 1571 г. судья был убит, а его сын заживо сожжен.
После смерти царицы Марфы и отмены опричнины положение Скуратова и Грязного пошатнулось. В походе на Пайду Малюта не получил места дворового воеводы. В январе 1573 г. несколько думных дворян, в их числе Малюта и Грязной, были посланы в проломы крепости на приступ. Обычно воеводы щадили дворян и составляли штурмовые колонны из боярских холопов и стрельцов. Скорее всего дворяне сами напросились на опасную службу, чтобы доказать свою преданность. Грозный согласился отпустить их, что было свидетельством близившейся царской немилости.
Малюта был убит на приступе. Сразу вслед за тем Грязной был отослан на воеводство в Нарву, а оттуда в небольшую крепость Донков. Будучи на крымской границе, он попал в плен к татарам. Письма из Крыма дают весьма точное представление о характере и достоинствах главного сподвижника Малюты. Неутомимый собутыльник царя, завоевавший его благосклонность застольными шутками, Васютка Грязной сочетал в себе качества шута и палача. Это был человек невероятно хвастливый, тщеславный и легкомысленный. Чтобы оправдать свое пленение, Грязной с серьезным видом уверял царя, будто подчиненные ему земские лучники бежали при виде татар, а он в одиночку сцепился с двумя сотнями врагов. Когда его повалили наземь, уверял Василий, он «над собой укусил шти (шесть) человек до смерти, а двадцать да дву ранил», в крымском плену он (неведомо как) государевых собак-изменников «всех перекусал же, все вдруг перепропали, одна собака остался — Кудеяр и тот», по его словам, «грехом, маленко свернулся». Письмо к царю из плена Васютка закончил следующими словами: «Ты, государь, аки Бог, и мала и велика чинишь». В приведенных словах историки усматривали чуть ли не манифест худородного опричного дворянства. Но, может быть, то была лишь раболепная выходка впавшего в немилость опричного фаворита?