Скворцов Борис. Чебдар, Летопись одного турпохода

   Вдруг кто-то дико заорал:
   -- Вертолет!!!
   Все замерли и стали прислушиваться, глядя в небо. Нет никакого вертолета. Это, наверно, так шумит река.
   Где сейчас Дерябин, Мельников и Ульянов? Последним, кто их видел, был Андрей Ефименко, когда они, по его словам, устраивались в скальной расщелине на ночевку три с лишним дня назад. Ни слуху, ни духу.
   -- Интересно, где это сейчас мужики? -- подхватывая мою мысль, говорит Жутяйкин.
   -- А вдруг их уже нет в живых? -- неожиданно предполагает Вера.
   -- Ну, почему обязательно так?! -- раздраженно отвечает Михалыч, -Идут, наверно...
   -- А если кто-нибудь из них ногу сломал, и они встали?
   Филиппов на мгновение задумывается и серчает:
   - Что такое?! Где мужики, мы не знаем, и нечего гадать на кофейной гуще! Нам нужно двигаться, работать нужно! Почему нет дров у костра? Почему не идете за саранкой? Я что, нянька у вас что ли?!
   Из палатки выглянул Аляев и тут же снова исчез. В руках он держал блокнотик и карандаш.
   Михалыч еще немного поругался, а тем временем Ефименко, Коботов и я пошли искать съедобные корешки. Довольно быстро мы нашли несколько больших сочных саранок и заметно повеселели.
   - Ну, что, Боря, прибавилось у тебя сил? -- спрашивает Ардальоныч.
   - Ага! -- отвечаю я и вижу, как округляются глаза у Андрюшки.
   Не сводя зачарованных глаз с вороны, сидевшей на дереве ниже нас по склону, он нащупал камешек и, швырнув его в птицу, присел. Ворона находилась близко, но камень, пролетев сантиметрах в десяти от нее, лишь вспугнул пернатую особу, которая улетела, не доставшись нам на жарке. Вот досада!
   Вернувшись к палаткам, мы узнаем, что Филиппов, Жутяйкин и Новиков, прихватив топор и собрав вкладыши из спальников, поскреблись наверх, чтобы расчистить площадку для вертолета и растянуть на ней знак бедствия. Если нас будут искать, то наверняка с вертолета этот белый крест заметят.
   -- Зайди на минуточку, -- слышу я из палатки голос Верки и залезаю к ней.
   -- Слушай, ты веришь, что нас найдут? -- мгновенно смущает меня Вера вопросом.
   -- Конечно, найдут! -- невольно вырывается у меня. Я слегка обнял Верку, и она виновато улыбнулась.
   Я не кривил душой, когда выразил уверенность в нашем спасении, ведь мы сидели где-то не слишком далеко от нитки заявленного маршрута. Отчетливо представляю, как спасатели, пролетев над всем маршрутом и не найдя группу, будут делать радиальные вылеты и, в конце концов, на нас наткнутся.
   Уже темнело, когда тройка вернулась. Ребята принесли несколько крупных луковиц саранки и целую кучу ревеня. Михалыч о чем-то тихо разговаривал с Кадетом и Жутяйкиным. В голове у меня промелькнула какая-то смутная мысль... и снова исчезла. Засыпал тревожно, думая о судьбе тройки наших товарищей, ушедшей вниз по ущелью. Узнают ли они когда-нибудь, что Андрея Изотова нет в живых?
   Проснувшись, я ощутил оживление около палаток. Выполз. Жутяйкин, Аляев и Новиков стояли с рюкзаками полностью одетые, готовые к выходу. Руководитель давал им последние инструкции.
   - Михалыч, разрешите мне пойти вместе с ними, -- дернулся было я, вспомнив вчерашние мысли.
   - Вы что! -- разозлился Филиппов, -- все уйдете, а кто останется?
   - Хорошо, хорошо, остаюсь, никуда не иду, -- поспешил я напопятную.
   Мы попрощались, и кто-то спросил:
   -- А где Шуркевич?
   Оказалось, что Леша не вылез из палатки.
   -- Суперсачок! Дрыхнет! -- неожиданно отреагировал Жутяйкин, причем с такой злобой, что я удивился. Ну, уснул человек, надо -- так разбуди, чего злиться...
   Не ясна была судьба ушедшей низом ущелья первой тройки ребят, и руководитель отправил вторую. Парни карабкались наверх -- вчерашняя разведка показала, что там особых препятствий для продвижения вроде бы пока не предвиделось.
   -- Ну, вот что! -- вдруг предлагает Филиппов, -- Давайте-ка, согреем воды и вымоемся.
   Ничего не хочется делать, но обязательно надо двигаться. Беру топор и начинаю рубить еловый ствол. Рублю долго, ствол у елки тонкий, но сил не хватает.
   -- Давай я... -- спешит на помощь Шуркевич.
   -- Уйди! -- почему-то злюсь я, -- Я сам!
   Леша грустно отходит.
   Михалыч побрился. Точнее, он слегка подбрил щеки, оставив всю остальную темную без единого седого волоса щетину на месте. Сейчас он напоминает отощавшего медведя, только что вылезшего из берлоги.
   Во всех котелках кипит вода. Снимаем их, пусть немного остынут. Невольно радуемся погоде: впервые после трагедии приветливо светит ласковое весеннее солнышко, по небу бегут "барашки".
   Смотрю на облака. Где сейчас Мельников, Дерябин и Ульянов?
   Вспомнил, как в начале похода я попросил Мишку показать мне на гитаре ля-секст-аккорд.
   -- Что-что? -- переспросил Мельников, -- секс-ак-корд? -- и расхохотался. Оказывается, Света в купальнике полезла на дерево, а Мишка, достав фотоаппарат со словами:
   -- Вот секс-кадр! -- ее сфотографировал. А тут я с "секс-аккордом". Верка хохотала так, что только одним этим веселила всех.
   Мы еще долго смеялись, а затем я, прочитав Лене Шибаевой начало своих записей в блокноте, услышал:
   -- Как-то очень сухо у тебя получается.
   -- Ничего, -- ответил я тогда, -- потом эти записи помогут мне написать полную летопись похода.
   Похода!
   Ничего себе, похода!
   Когда же нас найдут?! Чего они там чешутся, друзья-спасатели!
   Досадую и ругаюсь про себя. Злюсь, и это придает мне силы.
   И вдруг... Истошный крик Шуркевича:
   - Летит!!! Лети-и-и-ит!!!
   "Что это с ним?" -- подумал я с тревогой.
   Дело в том, что время от времени всем казалось, что летит вертолет, и мы долго стояли, задрав в небо головы. Но каждый раз оказывалось, что это -глюки. На Лешу зашикали, он обиделся и заполз в палатку.
   И тут, не веря своим глазам, мы видим высоко-высоко над ущельем вертолет, а затем слышим и шум его винта.
   - Вертоле-е-ет!!! -- радостно кричат все.
   Я кидаюсь к костру и судорожно заваливаю его лапником.
   - Да, хватит, хватит, -- останавливает меня Михалыч, когда мощное облако дыма поднялось над нашей террасой. Затем еловые ветки загорелись жарким пламенем.
   Вертолет тем временем делает второй круг над ущельем. Потом улетает, ничего не сбросив. "Неужели они не поняли, что мы здесь?" -- раздумываю я. У Филиппова же сомнений на этот счет нет:
   - Вы давайте, собирайте барахлишко, спасатели должны скоро подойти.
   Все так и прыгают от радости, одна только Верка Хвоина стоит хмурая.
   - Чего ты не радуешься? -- спрашивают ее.
   - А где сейчас Мишка и Сереги? -- отвечает Верка.
   - Да ладно тебе, Вера, дошли они, наверно, -- внушительно говорит ей Оля Черноверская.
   - А эти, последние, только наверх выползли и дальше не пойдут, если вертолет увидели, - отмечает Филиппов.
   На терраске явное оживление. Все копошатся, укладывая нехитрые вещички в рюкзаки. Подумав, выбрасываю прохудившиеся резиновые сапоги (зачем мне лишняя тяжесть?).
   Аккуратно заворачиваю в шмотки кинокамеру, которая из-за отсутствия пленки так и не пригодилась, однако уцелела во время всех наших злоключений. Не найдя кинопленку в Новосибирске, надеялся купить ее по дороге. Бесполезно.
   Филиппов снимал кинокамерой весь поход, но фильма мы так и не увидели. По словам Михалыча, вся лента после проявки оказалась испорченной.
   Вот уже все в сборе. Лишь пустые палатки колышутся под весенним ветерком да котлы валяются у кострища.
   Ждем. Солнце тем временем касается стены ущелья. Холодает. Все притихли в ожидании...
   Между прочим, в Горно-Алтайске перед выходом Филиппов купил для маленького сына пузатую баночку-двухсотграммовку меда. Последние три дня миниатюрной ложечкой он нам по граммульке выдавал этот мед, и сейчас кто-то советует на всякий случай растянуть остатки, но Михалыч уверенно говорит:
   - Зачем перестраховываться!
   Доедаем оставшиеся миллиграммы меда. Все возбуждены близким вызволением. Вот уже и темнеет, а спасателей все нет.
   -- Вот артисты, вот артисты! -- слегка сконфуженно произносит Филиппов, -- ну, значит, ждем завтра.
   -- Может, все-таки нас не заметили? Смотрели, смотрели, и...? -спрашиваю я.
   -- Нет! -- снова уверенно отвечает Михалыч, -- раз лишний круг сделали, значит заметили.
   Рюкзаки распаковываются, все несколько подавлены.
   -- Давай-ка, сегодня я лягу с краю, -- предлагает Оля, надевая меховую безрукавку, -- по-моему, тебя здорово знобит.
   -- Какая разница, мы же не в зимнем походе, -- возражаю я, нехотя подчиняясь. И в самом деле, чувствую себя не очень...
   Сумерки сгустились. Уже в полутьме, выйдя из палатки, где-то невдалеке я слышу звук, похожий на выстрел. А может, это камень сорвался со стены ущелья и упал на осыпь?..
   Так и не дождались мы сегодня спасателей.
   Мы уже двадцать первый день в тайге! Что сейчас делается в деканате, в общежитии? А может быть и ничего, все спокойно...
   Конечно, ни о каком спокойствии в НЭТИ не было и речи. Представители ректората, профкома, турклуба, спортклуба, комитета комсомола и других организаций были подняты на ноги в связи с нашим исчезновением.
   Не на шутку переволновались те, кто нас провожал на вокзале. В деканаты шли постоянные звонки от родителей. Сам ректор ежедневно связывался с Горно-Алтай-ской контрольно-спасательной службой по поводу поиска пропавшей туристской группы.
   Безо всяких надежд, погружаюсь в сон. Завтра -- мое дежурство. Это означает, что нужно будет спуститься к реке, набрать два котла воды, бросить в один из них смородиновый лист, а во второй -- крапиву, которая теперь стала нашей постоянной едой. Затем требуется развести костер и подвесить все это над костром.
   Река из-за дождей поднялась и залила каменную ловушку. При этом, маленькая дубинка, которой ребята снизу подпирали глыбу, придавившую Андрея, уплыла, а наполовину залитый водой длинный ствол, которым, как рычагом мы помогали сверху, угрюмо покачивало течением взад-вперед.
   Эта картина показалась Верке настолько жуткой, что, увидев ее один раз, она больше к реке не приближалась.
   Утром сквозь сон я слышу чей-то голос безо всякого выражения:
   -- Вставайте. Все уже...
   Решив спросонья, что это Филиппов будит меня на дежурство, думаю: "И шевелиться неохота, и торопиться некуда, ну, да ладно, сейчас поднимусь".
   В это время Света Курбакова быстро-быстро покидает спальный мешок и высовывает голову наружу. Затем, захлебываясь от радости, кричит:
   -- Люди!!! Люди!!! Люди!!!
   Все моментально выпорхнули из палаток.
   У кострища сидят пятеро полубогов. Здоровые, загорелые парни со страховочными поясами, на плече у одного из них -- смаркированная веревка.
   - Альпинисты?!
   - КСС!
   - А у вас поесть что-нибудь будет? -- спрашивает Вера.
   - Да нет, мы думали вы нас накормите.
   "Какие мелочи!" -- мелькает в голове -- "Главное - нас нашли!"
   И тут один из спасателей, видимо старший, подает знак, и двое его спутников, подхватив котелки, бегут к реке. Третий достает из рюкзака... две булки хлеба (!!!), пачку кофе, банку сгущенку! Заворожено смотрим и не понимаем: верить своим глазам или нет.
   Разводится костер, в котелках закипает вода. Знакомимся. Стар-шего зовут Толя, второго - Юра, затем - Женя. Руководит спасательными работами начальник Горно-Алтайской КСС Станислав Шипунов.
   Налив каждому по кружке кофе со сгущенкой, хлеба выдали по маленькому кусочку:
   -- Больше вам пока нельзя.
   Хлеб кажется горьким и невкусным. А кофе! Никогда в жизни не пил такого замечательного кофе!
   - Ну, рассказывайте, что у вас получилось? -- спрашивает, наконец, Толя.
   Выслушав Михалыча, он с досадой произносит:
   -- Зачем же вы еще и вторую тройку послали?! Это, ведь, самое гиблое место района!
   - А про первую тройку ничего неизвестно?
   - Нет. Ничего.
   Тягостное молчание...
   Спрашиваю:
   -- Как вы нас обнаружили? По дыму?
   -- Нет, дыма со дна ущелья мы не видели, вы слишком глубоко засели, а вот заметили ваши простыни наверху. Сначала думали: летающая тарелка... Позавчера мы кружили над правым берегом Чебдара, вы нас не слышали?
   -- Нет. А вечером вы стреляли?
   -- Да. Из ракетницы. Когда мы спускались, немного промазали и находились в километре от вас.
   За разговором незаметно проходит более часа. Над костром снова висят котелки. Теперь в одном из них варится суп из тушенки. Без лапши, без картошки -- просто тушенка в кипятке. Второй котелок -- для чая.
   Голод к этому времени притупился, и много мы не ели. Одного котла хватило на всех. Снова спасатели нам выдали по маленькому кусочку хлеба...
   - А что будем делать... с ним? - спрашивает кто-то, показывая на то место, где лежит мертвый Андрей Изотов.
   - Не беспокойтесь, это уже не ваша забота, - отвечает Толя.
   Спустя минут сорок начинаем подъем по стене ущелья вверх. У Лены Шибаевой поверх рюкзака привязаны маральи рога. Из рюкзака Филиппова тоже торчит маралий рог.
   Еще через полчаса упираемся в шероховатый гигантский отвесный скальный выход, обойти который не представляется возможным, так как вокруг слишком серьезная крутизна.
   Приходится спускаться назад к террасе - месту нашей последней стоянки. Ущелье не желает нас отпускать.
   А может, это Андрей не хочет оставаться один?..
   Выйдя на террасу, спускаемся затем к месту его гибели. Ствол, с помощью которого мы приподнимали глыбу, по-прежнему медленно покачивает водой. Вера Хвоина идет, отвернув голову направо.
   Проходим метров шестьсот по гигантским камням у береговой кромки вверх по течению Чебдара. Слева от нас грохочет река, справа уходит ввысь стена Чебдарского ущелья. В одном месте начинаем подъем.
   Отвесные участки обходим, а точнее, облазим. Близость возвращения домой придает силы. Мы все взбираемся и взбираемся вверх. Кое-где на четвереньках. Только через шесть часов такого лазанья склон начинает выполаживаться.
   Когда приостановились на очередную передышку, спасатели вы-дали нам... по маленькой шоколадке!
   -- Это все мне?! -- поразилась Света, получив свою долю. Съесть целую шоколадку -- какая неслыханная роскошь!
   Еще через некоторое время у ручейка встали на обед. Мы были почти истощены, но тем не менее, чувствовали прилив сил и полярную смену настроения.
   Похлебав супчика из тушенки с лапшой и напившись ароматного сладкого чая, двинулись дальше. Подъем становится все положе, козьи тропки -- все заметнее. Еще две тридцатиминутных ходки, и Верка пьет из выдавленной копытцем ямки.
   -- Не пей из копытца, козленочком станешь! -- хором комментируют трое.
   Спасатели начинают ориентироваться. Спускались-то они другим путем. Выяснилось, что забрали слишком вправо. Извинившись, парни берут верное направление.
   Только, когда солнце коснулось горизонта, а на дне ущелья наверняка сгустились сумерки, мы наконец попадаем на место приземления вертолета.
   Верх над ущельем оказывается удивительно ровным, поросшим карликовой березкой. Типичная горная тундра. Ручьи отсутствуют, снег небольшими островками покрывает плато.
   Кажется непостижимым, что совсем рядом находится зловещее Чебдарское ущелье -- узкая, извилистая и глубокая трещина в земле.
   В километре от нас виднеется пригорок с древним триангуляционным пунктом на макушке. На площадке находятся еще двое спасателей, лежат рюкзаки и ящик с тушенкой. Вертолет нас не дождался и теперь должен прилететь завтра.
   Там, где мужики расчистили площадку со знаком бедствия вертолет сесть не мог -- слишком большой уклон. Приземлился гораздо дальше и выше.
   Мы ставим палатки, а спасатели сооружают себе укрытие из полиэтилена.
   - А у меня завтра день рождения! -- сообщает Женя Беляев.
   Безмятежным сном проспали часов четырнадцать. И верилось и не верилось, что наши невзгоды позади. Только вот горечь утраты омрачала наш праздник.
   Пробуждение было поздним, ярко светило солнышко. Спасатели подстрелили кедровку, поджарили ее и, подложив под крылышко маленькую шоколадку, вручили ее имениннику -- Жене Беляеву.
   Впервые за многие дни нормально позавтракали. И тут, снова упал такой густой туман, что стало очевидно, что вертолет в такую погоду не прилетит.
   Весь день мы занимались тем, что ели сухое молоко, смешивая его с сахаром. Только вечером, не без участия спасателей, Филиппов пресек это дело, сказав:
   -- А вдруг погода еще долго нас задержит, а мы все съедим!
   -- Да, ребята, давайте поэкономнее, -- поддержал Михалыча спасатель Толя.
   Все смутились и прекратили это приятное занятие.
   Туман к вечеру еще более сгустился. Мы попрятались в палатки и крепко уснули.
   Плотный утренний туман основательно заволок все плато.
   - А мы тут, пока вы спали, пожар устроили, -- сообщает Толя.
   Оказалось, что один из спасателей, увидев кедровку, сидящую на кустиках, выстрелил в нее из ракетницы. Птица улетела, а сухая карликовая березка вспыхнула. Ребятам пришлось потратить немало усилий, чтобы погасить начавшийся было пожар.
   Мы с Коботовым сидим у крохотного костерка.
   -- Надоело уже тут ждать, -- констатирую я и вижу на лице Ардальоныча полное понимание и солидарность в этом вопросе.
   Подходит Ольга Черноверская:
   -- Ну, что это за костер?! Вы что, мужики, нормальный костер развести не можете?
   Я пробую отмахнуться, но Ольга наседает, и приходится браться за разведение большого костра.
   -- Да тут дров-то нету, -- ворчит Ардальоныч, ломая тонкую сухую карликовую березку.
   -- Эй, отдайте книгу, вы что, оборзели? -- раздается из палатки голос Жени Беляева.
   -- Вставай, вставай, нечего дрыхнуть! -- слышится из другой палатки голос Филиппова.
   Одеваясь на ходу, народ лениво выбирается из палаток. Да, может это и странно, но сидеть здесь наверху в тумане уже всем изрядно надоело. Однако, на вертолет рассчитывать не приходится -- нелетная погода.
   Весь день играли в карты, читали, дремали. Филиппов сделал внушение Андрею Ефименко, который 23 мая рванул неизвестно куда.
   Вечером погода слегка разведрилась. Приготовившись к очередной ночевке, решили почаевничать.
   Растяжки палаток подтянуты, коврики и спальники расстелены. Личные вещи разложены по бокам -- здесь наверху ночью прохладно. Натянув свитера, ждем, когда заварится засыпанный в котелки чай. Михалыч рассматривает найденный на дне Чебдарского ущелья, аккуратный маралий рог. И вдруг...
   - Вертолет! Ёлки-палки, вертолет! -- вопит Толя.
   Все встрепенулись. "Вот шутник!" -- думаю, -- "А ведь будь погода получше, и поверил бы." Но тут все видят высоко-высоко в небе сквозь дыру в тумане вертолет. Он так далеко, что даже не слышно шума его винта. Вертолет влетает в эту дыру, которая тут же затягивается. Толя выхватывает ракетницу, и в воздух взлетают одна за другой подряд три красные ракеты.
   С необыкновенной скоростью складываются палатки, упаковываются рюкзаки. Гигантская металлическая птица пролетает всего метрах в десяти над нами в сторону триангуляционного пункта. Чай выливается.
   Ефименко собрался быстрее всех. Крикнув:
   -- Михалыч, рог я взял! -- он первым ринулся к вертолету. Спасатели поторапливают, а мне совершенно непонятно, как вертолет полетит, ведь та сторона, откуда он прилетел, закрылась плотной стеной тумана.
   Винт вращается на малых оборотах, пилот отчаянно машет нам руками: скорей-скорей! Вот уже все собрались внутри вертолета. Котелки лежат на полу, сверху набросаны наши шмотки.
   Кроме пилота и нас, здесь находится пожилой невысокий юркий мужичок. Оказывается, это -- представитель НЭТИ, завхоз "Эрлагола" Анатолий Иванович Котин.
   Через несколько минут, оторвавшись от земли, окончательно покидаем пленившее нас Чебдарское ущелье.
   Ну, все!
   Вот теперь-то активная часть похода у нас точно закончена!
   Вначале летим назад, огибая стену тумана, а через некоторое время мы видим справа по лету Чебдар, который резко выделяется на фоне плоскогорья с высоты полета.
   Все прильнули к стеклам иллюминаторов. Вскоре показалась более мощная река -- Башкаус, и кто-то заметил:
   - Как немного не дошел Андрей до конца похода...
   Еще минут через десять, начинаем снижаться и, наконец, приземляемся на небольшую площадку. Как оказалось, здесь находится поселок Балыкча, который расположен на левом берегу реки Чулышман, недалеко от Телецкого озера.
   Трое парней со всех ног бегут к вертолету, и прежде, чем успеваем сообразить, кто это, в салон запрыгивают... Мишка Мельников, Сергей Ульянов и Сергей Дерябин уже без бинтов на голове. Происходит радостная потасовка, а пилот тем временем увеличивает обороты винта, и мы снова отрываемся от земли.
   К нам подсаживается Мишка и возбужденно рассказывает о своих похождениях.
   23 мая Мельников, Ульянов и Дерябин заночевали на полке скалы, где их и увидел очухавшийся Андрюшка Ефименко. Утром они, убедившись, что никак иначе гигантский прижим не одолеть, стали карабкаться наверх.
   Более половины дня ребятам потребовалось, чтобы достичь вершины утеса. Затем спустились с противоположной стороны и внизу заночевали. Но дальше путь им преградил мощный левый приток Чебдара -- река Караган. Поднявшись на несколько километров по Карагану, переправились через него и пошли верхами.
   Ущелье становилось все уже и уже. Еще через некоторое время мужики вышли на плановую тропу одного из маршрутов. Их радости не было предела.
   Таким образом они добрались до Балыкчи за трое с половиной суток...
   - Казалось, такой кайф -- поесть, а поели... и никакого кайфа! -смеется Мишка.
   Заметно темнеет, вертолет приземляется в Горно-Алтайском аэропорту. Там уже ждет старенький автобус с капотом. На нем нас везут в гостиницу "Турист", в подвале которой находится контрольно-спасательная служба.
   - Смотри! -- говорит мне Лена. Оказывается, при входе в здание гостиницы на нас глядит множество народу. Внимательно и даже заворожено. Эти люди знают, что нас спасли, что кто-то погиб, и, похоже, в их глазах мы кажемся, пришельцами с того света -- отощавшие, дочерна загоревшие, небритые.
   Располагаемся все вместе на полу обширного холла. Впервые за долгое время моемся под душем.
   По соседству устроились специально прибывшие члены турклуба НЭТИ. Филиппов, как ни в чем не бывало, им рассказывает:
   - Ну, в общем, поход получился сложный: и пеший, и горный, и лыжный, и водный...
   Поздно вечером для нас был приготовлен большой стол с ужином. Основательно подкрепившись, завалились спать тут же на полу в спальных мешках. Перед тем, как выключить свет, выступил руководитель похода:
   - Ну, значит, завтра с утра каждый из вас должен будет написать объяснительную. Пишите, как все было на самом деле... Ну, то есть, шел впереди, поскользнулся и так далее. Или же наоборот... (тут Михалыч помрачнел) -- что это я его туда послал... А потом в Новосибирск полетим на самолете. На самолете, -- подчеркнул он.
   Утром все время вертевшийся около нас Котин, вдруг хлопнул себя по карману и спросил:
   -- Ребята, денег на самолет немного не хватает... вам же на билеты. Может, есть у кого?..
   У некоторых из нас нашлось кой-какое количество денег, и к Котину посыпались пятерки, тройки, рубли...
   Вот мы и снова в Горно-Алтайском аэропорту.
   -- Если бы я курил, тогда бы заметил, что в буфете есть сигареты "ТУ-134", -- сообщает Ульянов.
   Взлетает "ЯК-- 40", воздушные ямы, а-- а-- х как хорошо! В воздухе находимся недолго: около двух с небольшим часов. Приземляемся в новосибирском аэропорту "Толмачево", где нас встречают представители профкома, парткома, комитета комсомола, спортклуба и турклуба.
   Один из туристов -- руководитель февральского похода под Белуху Сергей Безденежных. Здороваемся, обнимаемся и идем к машинам.
   Самый последний отрезок на пути возвращения домой: "Толмачево" -общежитие No 5 НЭТИ. Когда останавливаемся у родной "пятерки", при выходе нам вручают ящик апельсинов...
   Зайдя в свою комнату No 836, я обнаруживаю, что вся она обклеена плакатами типа: "Ударим туризмом по бездорожью и разгильдяйству" и тому подобными...
   -- Борька!!! -- радостно подскакивает, сидящий за столом с книгой, черненький с короткой стрижкой Яшка Тюрин, -- Ты ли это!!!
   А на календаре -- 31 мая...
   В первый июньский день 1978 года мы с Мишкой Мельниковым надумали съездить в "федоровские бани", которые находятся в центре Новосибирска на улице Фрунзе.
   Идем, ни о чем не думая, совершенно спокойные и умиротворенные. Удивительное чувство, когда в голове вообще нет мыслей.
   Садимся в автобус и не сразу понимаем за разговором, что от нас требует какой-то мужчина. Оказывается, это контролер, который уже начал было возмущаться, что мы совершенно не обращаем на него внимания.
   -- Вы нас извините, -- объясняет Мишка, -- нас только три дня как спасли в тайге... Контролер, удивленно и внимательно оглядев нас, отходит, не сказав ни слова...
   Дня через три, когда Филиппов еще находился где-то в Горно-Алтайске, участники похода были вызваны в кабинет ректора НЭТИ Георгия Павловича Лыщинского.
   К этому времени в Новосибирск благополучно вернулась вторая тройка наших товарищей.
   Когда 27 мая Аляев, Новиков и Жутяйкин поднимались наверх, то в какой-то момент увидели делавший над нами два круга вертолет. Со слезами радости они понимали, что это наши спасатели, но спускаться назад на дно ущелья у них уже не было моральных сил. Парни двинулись дальше и добрались до поселка Балыкча за двое с половиной суток.
   По словам Аляева, шли практически на пределе сил, по дороге дважды питались гадюкой: один раз, сварив змею, второй раз, поджарив на костре...
   Мы зашли в кабинет ректора и по его предложению расселись за длинным столом. Лыщинский стоял у кресла в своей неизменной потертой кожаной тужурке. Он отхлебнул глоток чая из стакана в позолоченном подстаканнике, глядя на нас поверх очков. Затем взял со стола какую-то допотопную бензиновую зажигалку и, достав из пачки болгарскую сигарету "Солнце" без фильтра, закурил.