Страница:
Однажды он вместе с графиней ехал в экипаже, у него вдруг случился нервный припадок. Он стал душить беременную супругу, а потом на полном ходу выбросил ее из кареты. Понятно, что наши дороги кого угодно доведут до безумия, но поступку Остен-Сакена оправдания нет. Его жена чудом осталась жива, но потеряла ребенка.
Супруга поместили в психиатрическую лечебницу. А Александра Остен-Сакен оказалась вдовой при живом муже. Она нашла утешение, полюбив, как родную, приемную дочь, а потом взяла под опеку осиротевших племянников. Одного из них звали Левушка Толстой…
Катя вздрогнула от неожиданности. В ее кабинете, куда она вернулась лишь ближе к вечеру, без стука появилось… белье. Комплект явно не из дешевых. Черное прозрачное белье, не скрывающее ничего. С тремя огромными клубниками на самых интересных местах.
Пошлее только анекдоты про Ржевского…
Белье, конечно, возникло не само по себе. Его принес и просунул в дверной проем Алексей Горчаков – шеф, жених, князь. Потом он зашел и сам и явно удивился отсутствию в кабинете Светика и присутствию Кати. Удивился, но не очень-то смутился. С легкостью перешел на деловой тон:
– Извините, мне необходимо обсудить со Светланой Львовной новую коллекцию белья от La Perla. Оно проходит по делу о порнографии.
Обсудить, как же! Парню явно не терпелось примерить это фруктовое безобразие на Светика. Дорогая безвкусица! Правда, если в качестве сливок к этой клубнике прилагается такой красивый мужчина…
– Светлана Львовна вышла, – проблеяла Катя, то ли завидуя, то ли осуждая.
– Куда?
Вообще-то коллега в рабочее время отправилась поплавать в бассейне. Конечно, шефу это не слишком понравится, а вот жених посмотрел бы на это сквозь пальцы, если бы не одно но.
Пять минут назад Светик позвонила Кате и сообщила, что ее на водной дорожке обрызгал какой-то здоровяк в плавках от Версаче, и, чтобы загладить свою вину, теперь он ведет ее обедать в какое-то «Джанго» или «Джун Го», Катя не поняла.
Обычно задерживаются на работе, Светик умудрялась задерживаться вне работы.
– У нее какая-то важная встреча. Точно не знаю… – забормотала Катя.
– Алексей Горчаков – президент юридической фирмы «Горчаков и партнеры».
Босс вспомнил о происхождении и хороших манерах и вопросительно посмотрел на Катю.
– Екатерина Чижова. Я сегодня здесь первый день…
– Главное, чтобы не последний, – усмехнулся он.
Это угроза? Пары минут хватило, чтобы шеф понял, что она здесь нужна как соринка в глазу? Ей стало совсем неуютно. Захотелось убежать и спрятаться обратно в архив.
– Это шутка, Катенька, – пришлось уточнить Горчакову.
– Я так и поняла, – пришлось улыбнуться ей.
И тут послышалась знакомая с детства песенка «Какое небо голубое, мы не сторонники разбоя…». Мобильник Горчакова пел голосом лисы Алисы.
– Да, Светик! – жизнерадостно произнес в трубку Алексей. – Где ты сейчас, золото? За столом? Интересно, за каким? За рабочим?
Он выразительно посмотрел на пустой стол у окна.
– Милая, я как раз на пути в твой кабинет, – заявил он. – И у меня есть для тебя подарок! Нет, дорогая, это не норковая шубка. И не ключи от «феррари». Пока… Ах, ты все-таки за столом, но не за рабочим? Я тебя не так понял? Ты за рабочим столом в библиотеке? В читальном зале? Делаешь выписки из Трудового кодекса. Но все законы есть у тебя в компьютере. Ах, компьютер завис? Конечно, увидимся позже…
Алексей Горчаков убрал телефон в карман и подмигнул Кате:
– Ну а вы чем занимаетесь?
– Мужем, который выбросил жену из экипажа на полном ходу.
– Из экипажа?
– Ну в нашем случае из машины, но исторические примеры не помешают. Речь в суде можно было бы начать как-нибудь позавлекательнее. «Быть графиней – не значит гулять по усадьбе в шляпке и падать в обморок при виде гусарских усов…» Пусть будут образы, пусть будет история. Для солидности…
– Что ж, интересный подход, – неожиданно оценил начальник историческое мышление Кати. – У нас, конечно, не прецедентное право, но погружение в глубь веков свидетельствует о хорошей подготовке адвоката к процессу. А не так, что прибежал, за пять минут дело изучил и бормочешь что-то. Это произведет впечатление если не на судью, то на клиентку и журналистов.
Светик нарисовалась лишь к концу рабочего дня. И выглядела как Багира после удачной охоты.
– Хорошо быть красивой женщиной, – изрекла она. – И очень вкусно!
«Не знаю, – подумала Катя, – не пробовала». И только тут вспомнила, что опять пропустила обед. Во-первых, у нее сегодня был непривычно поздний завтрак. Во-вторых, визит шефа и особенно его похвала заставили забыть обо всем и предаться мечтам. Вот была бы Катя не Катя, а модель для рекламы белья. Вся такая загорелая, уверенная в собственной неотразимости, а не бледная моль в рубашке без бирюзы, в которой только противогазы рекламировать.
Хотя чего прибедняться, Катя не хуже других. Но и не лучше. Просто в современном офисе это особенно чувствуется. Потому что здесь нет места посредственности. Здесь все яркое, стильное, блестящее. Но, возможно, оно не было таким, а стало? Может быть, и у нее есть шанс?
– Это мой шанс! – заявила Светик. – Его зовут Петр. У него своя авиакомпания, а я очень люблю летать к морю…
Какой еще Петр? У подруги роман с их общим боссом.
– Подожди, а как же Алексей? – изумилась Катя.
– Ну я же и говорю. Петр – мой шанс стать женой Алекса. Кэт, ты же знаешь, с шестнадцати лет на мне всегда кто-нибудь хотел жениться. Но я не из тех, кто хватает первое попавшееся. Зачем мне парни из соседнего двора? Зачем доктора наук из нашего с тобой вуза? Мне профессорской зарплаты даже на колготки не хватит. Нет, я была терпелива и дождалась! Мне нужен Алексей Горчаков. Мне уже скоро тридцатник. Пора свить семейное гнездышко где-нибудь на Рублевке. А Алекс, как назло, в ЗАГС не спешит…
Ну и ну! Оказывается, и у Светика не все так лучезарно. И ей не все дается на блюдечке с каемочкой. Что уж говорить о других… Кате тут точно нечего ловить. Сидела бы в своем архиве, не смешила бы народ. Кто был никем – тот стал ничем…
– И семейке Алекса подавай какую-нибудь графиню, – продолжила исповедь подруга, – на худой конец дочь министра. Но с семейкой я как-нибудь справлюсь. Во всяком случае, его дворянская бабушка от меня в восторге. А вот что с ним-то делать? Как окольцевать?
– Орнитологи окольцовывают, правда, птиц, – зачем-то сказала Катя.
Как будто в книгах по орнитологии можно было получить дельный совет на интересующую Светика тему.
– Я и без птиц справлюсь, – отмахнулась она. – Петр оказался очень кстати. Нырнул в бассейн с разбегу, обдал брызгами, как какой-нибудь кит. Я ему и сказала все, что думала. А он извинился, наговорил кучу комплиментов мне и моему купальнику и пригласил в ресторан. Хорошо посидели. Он как раз разводится с женой и не знает, с кем теперь своими миллионами делиться. Правда, внешне он не очень. С пузиком и уже к пятидесяти. Но на время сойдет. Пусть Алекс помучается, поревнует. Поймет наконец: если и дальше будет тянуть со свадьбой, упустит свою золотую рыбку…
«Не хочу я в этот аквариум, – про себя вздохнула Катя. – Он обманывает ее с русалками, она его с китом. И при этом они сладкая парочка, всем на зависть, любовь-морковь. Это и есть гламур?»
Столь же неожиданно, как недавно белье, в их кабинете появилась пицца. Сначала зашел посыльный с коробкой, а следом Марта.
– Кто Чижова? – деловито спросил парень в униформе. – Распишитесь за доставку. С вас триста рублей.
Это еще что такое? В кошельке у Кати всего сотня. Она же первый день работает. Да и не заказывала она никакой пиццы…
– Я ничего не заказывала! – вслух повторила Катя.
– Как же, тут написано. Екатерина Чижова, фирма «Горчаков и партнеры», адрес, телефон. Ваши?
– Наши, – кивнула Светик. – Но пиццу у нас не едят. Мы, знаете ли, фрукты предпочитаем.
– Хотя ты, Чижова, ходячий скелет, – встряла Марта. – Тебе можно.
– Но я не заказывала пиццу!
– Заказала и забыла, с кем не бывает, – пожала плечами Марта. – Я все время все забываю. Вот вчера записалась в салон на завивку ресниц, и тут же время сеанса выветрилось из головы. Хорошо, что они сами позвонили, напомнили…
– Ты в каком салоне делаешь? – оживилась Светик. – И я тоже. Контурный макияж у них – супер…
Завивка ресниц?! И у Кати и у посыльного глаза округлились безо всякого контурного макияжа. Но как же Катя могла заказать пиццу, если у нее нет трехсот рублей? Да и вообще она мамины пирожки предпочитает. Бред какой-то. Причем очень дорогой. Это или дурацкая шутка, или в пиццерии что-то перепутали.
Краснея и бледнея, Катя попросила у Светика двести рублей в долг.
– У меня только тысячные купюры, – сказала та.
К счастью, у посыльного оказалась сдача. К счастью? В первый же рабочий день Катя выставила себя ненормальной обжорой, которая заказывает пиццу, не имея возможности за нее расплатиться, и тут же забывает об этом…
– Ну, гражданка Чижова, – следователь сверлил Катю взглядом, как сверхскоростная дрель, – признавайтесь, в детстве, наверное, лазали по деревьям, падали, получали черепно-мозговые травмы?
– Я?! Да я все детство на диване с книжкой просидела, глаза вот испортила.
– Депрессиями страдаете? – не унимался Фома Сильянов. – Я навел справки, живете вы с родителями, замуж вас никто не берет. Наверное, пьете антидепрессанты, не думая о побочных эффектах?
Что за вмешательство в личную жизнь? Надо позвонить Марте, уточнить насчет Конституции. История – ее антидепрессант. Многие великие были несчастны в любви. Жанна д’Арк прекрасно обходилась без мужчин. А единственная, кого не смог победить Суворов, – его собственная жена: княжна Варвара Прозоровская исправно наставляла мужу рога. Так что Катя в неплохой компании, но ее собеседник, похоже, этого не знал.
– Не удивлюсь, если у вас бывают провалы в памяти, – наседал он.
– Не было до сегодняшнего дня. Эта глупость с пиццей!
– С какой пиццей?
Пришлось рассказать.
– И как после этого я могу вам верить? – вопросил следователь.
Катя заерзала на стуле. Она ничего не понимала. Она поймала убийцу, выполнила свой гражданский долг. И в благодарность за это следователь наводит справки, копается в ее биографии, делает оскорбительные выводы.
– Я не преступница, я свидетельница! – напомнила Катя.
– Вот именно. Единственная пока свидетельница. Потерпевшая до сих пор в коме. На ваших показаниях строится обвинение в покушении на убийство. Поэтому мы должны узнать о вас все. Вдруг вы прирожденная лгунья или за что-то обижены на Олега Черкасского…
Да, похоже, правоохранительные органы тоже не верят, что человек из ВИП-тусовки оказался маньяком. Или это министр зародил в них сомнения. Или спонсорская помощь, которую задержанный оказал оперативно-следственной группе…
– Так что я буду пристально за вами наблюдать, гражданка Чижова. Тем более что, по словам Олега Черкасского, это вы хотели убить Людмилу Кострыкину…
Глава 4
Супруга поместили в психиатрическую лечебницу. А Александра Остен-Сакен оказалась вдовой при живом муже. Она нашла утешение, полюбив, как родную, приемную дочь, а потом взяла под опеку осиротевших племянников. Одного из них звали Левушка Толстой…
* * *
– Золото, раздевайся быстрее. У нас всего полчаса!Катя вздрогнула от неожиданности. В ее кабинете, куда она вернулась лишь ближе к вечеру, без стука появилось… белье. Комплект явно не из дешевых. Черное прозрачное белье, не скрывающее ничего. С тремя огромными клубниками на самых интересных местах.
Пошлее только анекдоты про Ржевского…
Белье, конечно, возникло не само по себе. Его принес и просунул в дверной проем Алексей Горчаков – шеф, жених, князь. Потом он зашел и сам и явно удивился отсутствию в кабинете Светика и присутствию Кати. Удивился, но не очень-то смутился. С легкостью перешел на деловой тон:
– Извините, мне необходимо обсудить со Светланой Львовной новую коллекцию белья от La Perla. Оно проходит по делу о порнографии.
Обсудить, как же! Парню явно не терпелось примерить это фруктовое безобразие на Светика. Дорогая безвкусица! Правда, если в качестве сливок к этой клубнике прилагается такой красивый мужчина…
– Светлана Львовна вышла, – проблеяла Катя, то ли завидуя, то ли осуждая.
– Куда?
Вообще-то коллега в рабочее время отправилась поплавать в бассейне. Конечно, шефу это не слишком понравится, а вот жених посмотрел бы на это сквозь пальцы, если бы не одно но.
Пять минут назад Светик позвонила Кате и сообщила, что ее на водной дорожке обрызгал какой-то здоровяк в плавках от Версаче, и, чтобы загладить свою вину, теперь он ведет ее обедать в какое-то «Джанго» или «Джун Го», Катя не поняла.
Обычно задерживаются на работе, Светик умудрялась задерживаться вне работы.
– У нее какая-то важная встреча. Точно не знаю… – забормотала Катя.
– Алексей Горчаков – президент юридической фирмы «Горчаков и партнеры».
Босс вспомнил о происхождении и хороших манерах и вопросительно посмотрел на Катю.
– Екатерина Чижова. Я сегодня здесь первый день…
– Главное, чтобы не последний, – усмехнулся он.
Это угроза? Пары минут хватило, чтобы шеф понял, что она здесь нужна как соринка в глазу? Ей стало совсем неуютно. Захотелось убежать и спрятаться обратно в архив.
– Это шутка, Катенька, – пришлось уточнить Горчакову.
– Я так и поняла, – пришлось улыбнуться ей.
И тут послышалась знакомая с детства песенка «Какое небо голубое, мы не сторонники разбоя…». Мобильник Горчакова пел голосом лисы Алисы.
– Да, Светик! – жизнерадостно произнес в трубку Алексей. – Где ты сейчас, золото? За столом? Интересно, за каким? За рабочим?
Он выразительно посмотрел на пустой стол у окна.
– Милая, я как раз на пути в твой кабинет, – заявил он. – И у меня есть для тебя подарок! Нет, дорогая, это не норковая шубка. И не ключи от «феррари». Пока… Ах, ты все-таки за столом, но не за рабочим? Я тебя не так понял? Ты за рабочим столом в библиотеке? В читальном зале? Делаешь выписки из Трудового кодекса. Но все законы есть у тебя в компьютере. Ах, компьютер завис? Конечно, увидимся позже…
Алексей Горчаков убрал телефон в карман и подмигнул Кате:
– Ну а вы чем занимаетесь?
– Мужем, который выбросил жену из экипажа на полном ходу.
– Из экипажа?
– Ну в нашем случае из машины, но исторические примеры не помешают. Речь в суде можно было бы начать как-нибудь позавлекательнее. «Быть графиней – не значит гулять по усадьбе в шляпке и падать в обморок при виде гусарских усов…» Пусть будут образы, пусть будет история. Для солидности…
– Что ж, интересный подход, – неожиданно оценил начальник историческое мышление Кати. – У нас, конечно, не прецедентное право, но погружение в глубь веков свидетельствует о хорошей подготовке адвоката к процессу. А не так, что прибежал, за пять минут дело изучил и бормочешь что-то. Это произведет впечатление если не на судью, то на клиентку и журналистов.
Светик нарисовалась лишь к концу рабочего дня. И выглядела как Багира после удачной охоты.
– Хорошо быть красивой женщиной, – изрекла она. – И очень вкусно!
«Не знаю, – подумала Катя, – не пробовала». И только тут вспомнила, что опять пропустила обед. Во-первых, у нее сегодня был непривычно поздний завтрак. Во-вторых, визит шефа и особенно его похвала заставили забыть обо всем и предаться мечтам. Вот была бы Катя не Катя, а модель для рекламы белья. Вся такая загорелая, уверенная в собственной неотразимости, а не бледная моль в рубашке без бирюзы, в которой только противогазы рекламировать.
Хотя чего прибедняться, Катя не хуже других. Но и не лучше. Просто в современном офисе это особенно чувствуется. Потому что здесь нет места посредственности. Здесь все яркое, стильное, блестящее. Но, возможно, оно не было таким, а стало? Может быть, и у нее есть шанс?
– Это мой шанс! – заявила Светик. – Его зовут Петр. У него своя авиакомпания, а я очень люблю летать к морю…
Какой еще Петр? У подруги роман с их общим боссом.
– Подожди, а как же Алексей? – изумилась Катя.
– Ну я же и говорю. Петр – мой шанс стать женой Алекса. Кэт, ты же знаешь, с шестнадцати лет на мне всегда кто-нибудь хотел жениться. Но я не из тех, кто хватает первое попавшееся. Зачем мне парни из соседнего двора? Зачем доктора наук из нашего с тобой вуза? Мне профессорской зарплаты даже на колготки не хватит. Нет, я была терпелива и дождалась! Мне нужен Алексей Горчаков. Мне уже скоро тридцатник. Пора свить семейное гнездышко где-нибудь на Рублевке. А Алекс, как назло, в ЗАГС не спешит…
Ну и ну! Оказывается, и у Светика не все так лучезарно. И ей не все дается на блюдечке с каемочкой. Что уж говорить о других… Кате тут точно нечего ловить. Сидела бы в своем архиве, не смешила бы народ. Кто был никем – тот стал ничем…
– И семейке Алекса подавай какую-нибудь графиню, – продолжила исповедь подруга, – на худой конец дочь министра. Но с семейкой я как-нибудь справлюсь. Во всяком случае, его дворянская бабушка от меня в восторге. А вот что с ним-то делать? Как окольцевать?
– Орнитологи окольцовывают, правда, птиц, – зачем-то сказала Катя.
Как будто в книгах по орнитологии можно было получить дельный совет на интересующую Светика тему.
– Я и без птиц справлюсь, – отмахнулась она. – Петр оказался очень кстати. Нырнул в бассейн с разбегу, обдал брызгами, как какой-нибудь кит. Я ему и сказала все, что думала. А он извинился, наговорил кучу комплиментов мне и моему купальнику и пригласил в ресторан. Хорошо посидели. Он как раз разводится с женой и не знает, с кем теперь своими миллионами делиться. Правда, внешне он не очень. С пузиком и уже к пятидесяти. Но на время сойдет. Пусть Алекс помучается, поревнует. Поймет наконец: если и дальше будет тянуть со свадьбой, упустит свою золотую рыбку…
«Не хочу я в этот аквариум, – про себя вздохнула Катя. – Он обманывает ее с русалками, она его с китом. И при этом они сладкая парочка, всем на зависть, любовь-морковь. Это и есть гламур?»
Столь же неожиданно, как недавно белье, в их кабинете появилась пицца. Сначала зашел посыльный с коробкой, а следом Марта.
– Кто Чижова? – деловито спросил парень в униформе. – Распишитесь за доставку. С вас триста рублей.
Это еще что такое? В кошельке у Кати всего сотня. Она же первый день работает. Да и не заказывала она никакой пиццы…
– Я ничего не заказывала! – вслух повторила Катя.
– Как же, тут написано. Екатерина Чижова, фирма «Горчаков и партнеры», адрес, телефон. Ваши?
– Наши, – кивнула Светик. – Но пиццу у нас не едят. Мы, знаете ли, фрукты предпочитаем.
– Хотя ты, Чижова, ходячий скелет, – встряла Марта. – Тебе можно.
– Но я не заказывала пиццу!
– Заказала и забыла, с кем не бывает, – пожала плечами Марта. – Я все время все забываю. Вот вчера записалась в салон на завивку ресниц, и тут же время сеанса выветрилось из головы. Хорошо, что они сами позвонили, напомнили…
– Ты в каком салоне делаешь? – оживилась Светик. – И я тоже. Контурный макияж у них – супер…
Завивка ресниц?! И у Кати и у посыльного глаза округлились безо всякого контурного макияжа. Но как же Катя могла заказать пиццу, если у нее нет трехсот рублей? Да и вообще она мамины пирожки предпочитает. Бред какой-то. Причем очень дорогой. Это или дурацкая шутка, или в пиццерии что-то перепутали.
Краснея и бледнея, Катя попросила у Светика двести рублей в долг.
– У меня только тысячные купюры, – сказала та.
К счастью, у посыльного оказалась сдача. К счастью? В первый же рабочий день Катя выставила себя ненормальной обжорой, которая заказывает пиццу, не имея возможности за нее расплатиться, и тут же забывает об этом…
* * *
Еще вчера Кате позвонил следователь Сильянов и пригласил зайти сегодня для дачи показаний. Так что, съев треть пиццы (не выкидывать же), Катя потащилась в прокуратуру. Но речь на допросе пошла вовсе не о маньяке…– Ну, гражданка Чижова, – следователь сверлил Катю взглядом, как сверхскоростная дрель, – признавайтесь, в детстве, наверное, лазали по деревьям, падали, получали черепно-мозговые травмы?
– Я?! Да я все детство на диване с книжкой просидела, глаза вот испортила.
– Депрессиями страдаете? – не унимался Фома Сильянов. – Я навел справки, живете вы с родителями, замуж вас никто не берет. Наверное, пьете антидепрессанты, не думая о побочных эффектах?
Что за вмешательство в личную жизнь? Надо позвонить Марте, уточнить насчет Конституции. История – ее антидепрессант. Многие великие были несчастны в любви. Жанна д’Арк прекрасно обходилась без мужчин. А единственная, кого не смог победить Суворов, – его собственная жена: княжна Варвара Прозоровская исправно наставляла мужу рога. Так что Катя в неплохой компании, но ее собеседник, похоже, этого не знал.
– Не удивлюсь, если у вас бывают провалы в памяти, – наседал он.
– Не было до сегодняшнего дня. Эта глупость с пиццей!
– С какой пиццей?
Пришлось рассказать.
– И как после этого я могу вам верить? – вопросил следователь.
Катя заерзала на стуле. Она ничего не понимала. Она поймала убийцу, выполнила свой гражданский долг. И в благодарность за это следователь наводит справки, копается в ее биографии, делает оскорбительные выводы.
– Я не преступница, я свидетельница! – напомнила Катя.
– Вот именно. Единственная пока свидетельница. Потерпевшая до сих пор в коме. На ваших показаниях строится обвинение в покушении на убийство. Поэтому мы должны узнать о вас все. Вдруг вы прирожденная лгунья или за что-то обижены на Олега Черкасского…
Да, похоже, правоохранительные органы тоже не верят, что человек из ВИП-тусовки оказался маньяком. Или это министр зародил в них сомнения. Или спонсорская помощь, которую задержанный оказал оперативно-следственной группе…
– Так что я буду пристально за вами наблюдать, гражданка Чижова. Тем более что, по словам Олега Черкасского, это вы хотели убить Людмилу Кострыкину…
Глава 4
Возмущение вскипело, как чайник. Переполнило, как толпа стадион. Хлынуло на Катю, как
неожиданно большая и очень соленая волна. Защипало в глазах и в горле.
Вот это новости! Душитель не только не раскаивается, он ищет, на кого бы спихнуть свое преступление. Нет, кажется, уже нашел.
Катя хотела убить Милу? Ну тогда Ирак – рай для туристов.
– Что за бред?! – воскликнула Катя.
– Действительно, неожиданное заявление, – согласился следователь Сильянов. – Но, с другой стороны, вы оба были на месте преступления. Конечно, мужчину скорее заподозрят в агрессии и насилии, чем барышню вроде вас. Но вы хорошо знакомы с гражданкой Кострыкиной. А где знакомство, там ссоры. А где ссоры, там драки. А где драки, там и тяжкие телесные. Гражданин же Черкасский – человек в архиве посторонний. Зашел по своим делам. Вдруг услышал женский крик. «Помогите, спасите!» и все такое. Отправился на зов. Увидел вас, склонившуюся над бездыханным телом гражданки Кострыкиной. Попытался оказать первую помощь вышеназванной гражданке, с этой целью и вошел в подсобку. Вы же оттуда коварно выскочили и заперли потерпевшую и добровольного помощника. После чего вызвали милицию и заявили, будто это именно посторонний человек приложил жертву головой о батарею. Ваше слово против его.
– Да что вы такое говорите! Все было с точностью до наоборот. Вы же знаете!
Катя же все изложила тогда, на допросе, в деталях и красках. Но, видимо, следователь оказался дальтоником.
– Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Потерпевшая в коме, а потому молчит. Других свидетелей нет. Видеокамерами далеко не все коридоры вашего архива оборудованы.
– Да зачем мне нападать на Милу? В страшном сне такое не привидится…
Ей что, пора нанимать адвоката? Жаль, на Алексея Горчакова денег не хватит…
– Ну-у, у меня есть сведения, что вы гражданке Кострыкиной завидовали. Еще бы, у нее столько ухажеров, дорогие подарки дарят. А у вас, я извиняюсь, одна диссертация и та в проекте. Девушка вам, как подруге, показала янтарное ожерелье. Вы же ей так прямо и заявили: берегись, ожерелье может превратиться в удавку. Угроза, да еще при свидетелях.
– Да я же просто так. Просто в газете прочитала. Там янтарь. И тут янтарь. – Кате хотелось плакать, хотя обвинения настолько притянуты за уши, что это было даже смешно. – Я ей не угрожала, Бог с вами, статью пересказала…
– Ага, статью Уголовного кодекса РФ «Угроза убийством». А затем, дождавшись окончания трудового дня и подкараулив коллегу в коридоре, вы от слов перешли к делу. Опять же уголовному.
– Да нет же! Это я бросилась на зов. Черкасский Милу душил, а я ее спасти хотела. Почему вы ему верите? Ведь он с самого начала давал другие показания.
– Он говорил о недоразумении, – напомнил Сильянов. – Без пояснений. Видимо, оторопел от вашего коварства. В шоке находился. А вообще он человек уважаемый, потомок княжеского рода…
– Вы ему верите, Фома Васильевич, потому что у него денег много! – не выдержала Катя. – За деньги любой Фома – верующий…
Следователь Сильянов стал еще строже и суше.
– Опять клевета, – погрозил он Кате пальцем. – Во взяточничестве обвиняете? Если Черкасский такой же убийца, как я взяточник, вам несдобровать! Вижу, явку с повинной от вас не дождешься, гражданка Чижова. Но предупреждаю, мы оставляем вас на подозрении и под подпиской о невыезде. Надеюсь, за границу в ближайшее время не собираетесь? Если вздумаете поменять место жительства, сообщите.
– Да не собираюсь я ничего менять и никуда сбегать, – заверила Катя, мечтая об эмиграции в страну социальной справедливости. Но где такую взять? – Очень скоро Мила очнется и подтвердит мои слова.
– Или не подтвердит, или не очнется. Всякое бывает…
В заместители возмущения устроился страх. По дороге домой Катя вдруг поняла, что если бы не знала саму себя, могла бы заподозрить. На самом деле странно все это. Маньяк-миллионер. И напал не на темной улице, не в подъезде, как в первом случае. Убийство по месту работы – это нетипично. Ведь Мила не инкассатор. Начальник достал придирками и получил дыроколом по голове. Можно представить. Но незнакомый душитель…
Кстати, кто-нибудь проверил, был ли Черкасский знаком с Милой? А с той, другой, жертвой его что-нибудь связывает? Вот чем надо заниматься, а не смешить народ версиями, что Катя – это Чикатило в юбке, вернее, в джинсах.
Хотя ее слова действительно подтвердить некому. А у Черкасского миллионы подтверждений в конвертируемой валюте. Что же получается? Нищета – преступление и за нее могут посадить в тюрьму?
Вот так ни за что ни про что кинут в застенок, подвергнут пыткам. Хотя по Женевской конвенции пытки запрещены. Зато разрешено содержать десяток злобных теток в одной камере. Катю обвинят в чудовищном преступлении. Еще и первую жертву на нее повесят. Скажут, мол, завидовала ее уму и красоте.
Вот если бы Катя была как все. С мужем, детьми и с кастрюлями, вместо диссертации, разве смотрел бы Фома Сильянов так подозрительно? Нет, он бы ограничился формальными вопросами, понимая, что ей надо бежать в садик за младшеньким. А одиночество выглядит подозрительно. Как будто Катя в нем виновата. Никогда она парней специально не отталкивала. И в рот им, конечно, не смотрела. Но и не строила из себя железную леди.
Родственники, коллеги и подруги неоднократно знакомили ее с перспективными молодыми людьми. Однако те перспективы почему-то не видели и перезвонить забывали. После первого же свидания они срочно уезжали на картошку или уходили в армию. И почему Кате Министерство обороны не доплачивает? Зато теперь за нее возьмется Министерство внутренних дел…
А что, ведь бывают сфабрикованные дела. История знает немало примеров. Сальери без суда и следствия записали в отравители Моцарта. О выстреле Фанни Каплан в Ленина в школьных учебниках написано. А о том, что эта самая Фанни была практически полуслепым инвалидом, мало кто знает. Ну и какой из нее снайпер? Ищи, кому выгодно…
Вот и из Кати могут сделать козла отпущения, вернее, козу. Будет она тщетно блеять, то есть твердить: «Меня подставили!» А Светик лучезарно улыбнется и скажет: «Зря ты меня не послушала. Взяла бы деньги, изменила показания. И всем было бы хорошо…»
Именно это и приснилось Кате ночью. Так что спала она опять плохо.
– Екатерина, вы всегда будете досудебную подготовку проводить начиная от царя Гороха? – усмехнулась Валерия Суровцева.
Она вызвала Катю к себе в кабинет, что не предвещало ничего хорошего. Однако в этом же кабинете оказался и Алексей Горчаков. И Катя сразу перестала бояться. В его присутствии ей хотелось улыбаться. Появлялось ощущение радости, даже если он зашел не к ней. Но сейчас он, хотя и зашел к Валерии, заступился за Катю.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Горчаков. – Нам же требовалось доказать, что плохие мужья не церемонятся с женами еще со времен экипажей. Но, конечно, потребуется психо лого-психиатрическая экспертиза. Наша клиентка ее не боится, потому что считает себя нормальной.
– Ну, если посмотреть на ее старого, страшного мужа, некоторые сомнения могут появиться, – хмыкнула Валерия. – Однако состояние его банковских счетов их, надеюсь, полностью развеют. Катя, подготовьте ходатайство о назначении экспертизы на вменяемость.
– Хорошо. – Катя кивнула.
Если честно, она не очень представляла себе, как составляются ходатайства, но в эпоху Интернета и системы «Гарант» выяснить это не проблема. Светик сообщила, что в компьютере должны быть все необходимые образцы.
– Думаю, нашей певичке не помешает пиар. А то ее песенки уже давно все забыли. Так что ваши исторические изыскания, Катенька, могут пригодиться для публикаций об этом процессе.
Катенька?! На этот раз он точно обращается к ней. Как же ей повезло с работой!
– Не знаю, вряд ли история вашей графини заинтересует какой-нибудь гламурный журнал, – добавила ложку дегтя Валерия. – В гламуре нет смертей и болезней, есть только временные трудности, которые позволяют стать сильнее. Впрочем, если сделать акцент на насилии в семье… Это сейчас модная тема. Многие певички уже не поют, а пишут об этом книжки. Кстати, говорят, что склонность к насилию может оказаться наследственной, как и тяга к самоубийству…
Точно! И как Катя сама об этом не подумала? Как там следователь Сильянов сказал про Черкасского? «Он человек уважаемый, потомок княжеского рода». Знает Катя этот род…
Совпадение это или нет, а только князья Черкасские тоже фигурируют в ее диссертации. Надо только пойти и освежить в памяти, что именно она про них раскопала. Какая-то скандальная история была. Это точно.
В свой кабинет Катя не вошла, а влетела.
– Привет! – зевнула Светик. Выглядела она опять невыспавшейся. Наверное, являться во снах утомительное занятие. – Не забыла поздравить госпожу Суровцеву с тем, что она стала старше на год?
– У Валерии сегодня день рождения? – удивилась Катя.
Выглядела Суровцева как обычно. Правда, в ее случае это всегда дорого и стильно.
– Значит, забыла, – констатировала коллега, разглядывая свои ногти. – А у Суровцевой это пунктик. Она носится со своим днем рождения, как американцы с флагом. Хотя далеко не всем идут эти звезды и полоски. И в таком возрасте это праздник разве что для ее пластического хирурга…
Как же Катя могла забыть, если она просто не знала?
– Ладно, ты – новенькая, может, простит, – утешила Светик. – А может, и отыграется, когда станет премию размечать. Сегодня после работы будет вечеринка в нашем ресторане. У нас тут внизу ресторан «ГоряЧее». Он принадлежит Горчакову. И название это подчеркивает. Классное местечко. Там часто бывают светские тусовки. Наши ВИП-клиенты выигранные дела отмечают. И кухня разнообразная: то русская, то итальянская. Сегодня, кажется, японская. Явка всех сотрудников строго обязательна.
– А что дарить будем? – поинтересовалась Катя.
– Уже подарено. Новенькая машинка. Дамская, не спортивная, – презрительно наморщила носик Светик.
– Иномарка?!
– Конечно, не «Ока». Это наша фирма ей подарила. В знак долгой и плодотворной деятельности на своем посту. Ну и с нас по паре тысяч из зарплаты вычтут – на страховку.
Ну и порядки. В архиве лучшим подарком считали книгу. Да и то на некоторые красочные альбомы даже всем коллективом собрать не могли.
– Заболталась я с тобой, – встрепенулась Светик. – Мне же бежать надо. К вечеринке готовиться.
Она схватила свою сегодня розовую кожаную сумочку – под босоножки того же оттенка – и унеслась, стуча каблучками.
Катя же быстренько нашла образец ходатайства о назначении экспертизы, набросала свой вариант и занялась тем, что ее действительно интересовало. Она достала из своей, как обычно черной, сумки компьютерный диск, с которым никогда не расставалась, и пересохранила на рабочий компьютер свою почти написанную диссертацию.
Ну вот, займемся поиском «уродов» в семействе душителя Милы…
Из мемуаров Надежды Петровны Волконской (Ржевской):
«Одними из ближайших наших соседей были князья Черкасские. Их было мать-вдова, старуха, и три сына. Первый, Константин, был холостой; второй, Владимир, был женат на нашей симпатичной княгине Васильчиковой, третий, Евгений, был женат три раза: первый раз не знаю на ком, второй раз тоже на симпатичной женщине Муромцевой и третий раз тоже на очень милой женщине – Боборыкиной.
Весной 1853 года Константин Черкасский приехал к матери с какой-то барышней, которую, как слух ходил, он украл из Петербурга, но в то время это делалось часто и особенного ничего не представляло. Но через некоторое время он прислал за моим отцом, прося немедленно приехать по очень важному делу. Отец, конечно, тотчас же поехал, и князь ему объявил, что он разослал экстренных курьеров за своими братьями, но по времени он не рассчитывает, что они приедут раньше позднего вечера. Барышню (украденную) он послал в город в карете навстречу комиссии, которая прислана его взять под стражу, а его друзья уведомили, чтобы он спасался, что для него очень опасно.
Князь просил моего отца быть при старой княгине до приезда сыновей, а сам пошел в свой кабинет, и через несколько минут лакей прибежал в ужасе и объявил, что князь чистил пистолет, и он случайно выстрелил ему в сердце. С княгиней сделалось дурно. Отец мой остался при ней до самого вечера. Комиссия приехала и нашла только бездыханный труп и тотчас убралась к черту. Что переехало эту молодую и прекрасную жизнь, неизвестно…»
Итак, предок Олега Черкасского, князь Константин Черкасский, совратил девушку, заставил бежать с ним, а когда понял, что ему придется за это ответить, выстрелил в себя из пистолета. Жизнь, смерть, любовь до гроба, виноваты оба. Самоубийство на почве страсти. Украденные по собственному желанию барышни. Романтика или преступление? Сможет ли душитель сослаться на плохую наследственность?
В дверь кабинета постучали. Катя подняла голову от компьютера. В отличие от многих сотрудников она бы обрадовалась появлению начальника. Даже если бы он зашел к ней, чтобы объявить выговор. Хотя если он и зайдет, то не к ней. А к своей невесте, которая опять неизвестно где.
Но это был вовсе не Алексей Горчаков, а очередной посыльный. На этот раз с букетом цветов.
– Что это? – встрепенулась Катя.
Она сегодня ничего не заказывала, так же как и вчера. И денег в кошельке у нее с тех пор не прибавилось. А вот возможности занять убавилось. Вернее, ее совсем нет. И будет только к вечеру, зато при полном параде. Как пить дать, с новой сумочкой. Но вот окажется ли там кошелек? Светик не раз говорила, что в сумочки к вечерним платьям кошельки не вмещаются. И это правильно. Еще одна возможность дать мужчине почувствовать себя мужчиной…
– Доставка букетов, – жизнерадостно провозгласил посыльный и вручил Кате нечто объемное, благоухающее и целлофановое.
– Но я ничего не заказывала, – замотала головой Катя и попыталась отдать нечто обратно.
неожиданно большая и очень соленая волна. Защипало в глазах и в горле.
Вот это новости! Душитель не только не раскаивается, он ищет, на кого бы спихнуть свое преступление. Нет, кажется, уже нашел.
Катя хотела убить Милу? Ну тогда Ирак – рай для туристов.
– Что за бред?! – воскликнула Катя.
– Действительно, неожиданное заявление, – согласился следователь Сильянов. – Но, с другой стороны, вы оба были на месте преступления. Конечно, мужчину скорее заподозрят в агрессии и насилии, чем барышню вроде вас. Но вы хорошо знакомы с гражданкой Кострыкиной. А где знакомство, там ссоры. А где ссоры, там драки. А где драки, там и тяжкие телесные. Гражданин же Черкасский – человек в архиве посторонний. Зашел по своим делам. Вдруг услышал женский крик. «Помогите, спасите!» и все такое. Отправился на зов. Увидел вас, склонившуюся над бездыханным телом гражданки Кострыкиной. Попытался оказать первую помощь вышеназванной гражданке, с этой целью и вошел в подсобку. Вы же оттуда коварно выскочили и заперли потерпевшую и добровольного помощника. После чего вызвали милицию и заявили, будто это именно посторонний человек приложил жертву головой о батарею. Ваше слово против его.
– Да что вы такое говорите! Все было с точностью до наоборот. Вы же знаете!
Катя же все изложила тогда, на допросе, в деталях и красках. Но, видимо, следователь оказался дальтоником.
– Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Потерпевшая в коме, а потому молчит. Других свидетелей нет. Видеокамерами далеко не все коридоры вашего архива оборудованы.
– Да зачем мне нападать на Милу? В страшном сне такое не привидится…
Ей что, пора нанимать адвоката? Жаль, на Алексея Горчакова денег не хватит…
– Ну-у, у меня есть сведения, что вы гражданке Кострыкиной завидовали. Еще бы, у нее столько ухажеров, дорогие подарки дарят. А у вас, я извиняюсь, одна диссертация и та в проекте. Девушка вам, как подруге, показала янтарное ожерелье. Вы же ей так прямо и заявили: берегись, ожерелье может превратиться в удавку. Угроза, да еще при свидетелях.
– Да я же просто так. Просто в газете прочитала. Там янтарь. И тут янтарь. – Кате хотелось плакать, хотя обвинения настолько притянуты за уши, что это было даже смешно. – Я ей не угрожала, Бог с вами, статью пересказала…
– Ага, статью Уголовного кодекса РФ «Угроза убийством». А затем, дождавшись окончания трудового дня и подкараулив коллегу в коридоре, вы от слов перешли к делу. Опять же уголовному.
– Да нет же! Это я бросилась на зов. Черкасский Милу душил, а я ее спасти хотела. Почему вы ему верите? Ведь он с самого начала давал другие показания.
– Он говорил о недоразумении, – напомнил Сильянов. – Без пояснений. Видимо, оторопел от вашего коварства. В шоке находился. А вообще он человек уважаемый, потомок княжеского рода…
– Вы ему верите, Фома Васильевич, потому что у него денег много! – не выдержала Катя. – За деньги любой Фома – верующий…
Следователь Сильянов стал еще строже и суше.
– Опять клевета, – погрозил он Кате пальцем. – Во взяточничестве обвиняете? Если Черкасский такой же убийца, как я взяточник, вам несдобровать! Вижу, явку с повинной от вас не дождешься, гражданка Чижова. Но предупреждаю, мы оставляем вас на подозрении и под подпиской о невыезде. Надеюсь, за границу в ближайшее время не собираетесь? Если вздумаете поменять место жительства, сообщите.
– Да не собираюсь я ничего менять и никуда сбегать, – заверила Катя, мечтая об эмиграции в страну социальной справедливости. Но где такую взять? – Очень скоро Мила очнется и подтвердит мои слова.
– Или не подтвердит, или не очнется. Всякое бывает…
В заместители возмущения устроился страх. По дороге домой Катя вдруг поняла, что если бы не знала саму себя, могла бы заподозрить. На самом деле странно все это. Маньяк-миллионер. И напал не на темной улице, не в подъезде, как в первом случае. Убийство по месту работы – это нетипично. Ведь Мила не инкассатор. Начальник достал придирками и получил дыроколом по голове. Можно представить. Но незнакомый душитель…
Кстати, кто-нибудь проверил, был ли Черкасский знаком с Милой? А с той, другой, жертвой его что-нибудь связывает? Вот чем надо заниматься, а не смешить народ версиями, что Катя – это Чикатило в юбке, вернее, в джинсах.
Хотя ее слова действительно подтвердить некому. А у Черкасского миллионы подтверждений в конвертируемой валюте. Что же получается? Нищета – преступление и за нее могут посадить в тюрьму?
Вот так ни за что ни про что кинут в застенок, подвергнут пыткам. Хотя по Женевской конвенции пытки запрещены. Зато разрешено содержать десяток злобных теток в одной камере. Катю обвинят в чудовищном преступлении. Еще и первую жертву на нее повесят. Скажут, мол, завидовала ее уму и красоте.
Вот если бы Катя была как все. С мужем, детьми и с кастрюлями, вместо диссертации, разве смотрел бы Фома Сильянов так подозрительно? Нет, он бы ограничился формальными вопросами, понимая, что ей надо бежать в садик за младшеньким. А одиночество выглядит подозрительно. Как будто Катя в нем виновата. Никогда она парней специально не отталкивала. И в рот им, конечно, не смотрела. Но и не строила из себя железную леди.
Родственники, коллеги и подруги неоднократно знакомили ее с перспективными молодыми людьми. Однако те перспективы почему-то не видели и перезвонить забывали. После первого же свидания они срочно уезжали на картошку или уходили в армию. И почему Кате Министерство обороны не доплачивает? Зато теперь за нее возьмется Министерство внутренних дел…
А что, ведь бывают сфабрикованные дела. История знает немало примеров. Сальери без суда и следствия записали в отравители Моцарта. О выстреле Фанни Каплан в Ленина в школьных учебниках написано. А о том, что эта самая Фанни была практически полуслепым инвалидом, мало кто знает. Ну и какой из нее снайпер? Ищи, кому выгодно…
Вот и из Кати могут сделать козла отпущения, вернее, козу. Будет она тщетно блеять, то есть твердить: «Меня подставили!» А Светик лучезарно улыбнется и скажет: «Зря ты меня не послушала. Взяла бы деньги, изменила показания. И всем было бы хорошо…»
Именно это и приснилось Кате ночью. Так что спала она опять плохо.
– Екатерина, вы всегда будете досудебную подготовку проводить начиная от царя Гороха? – усмехнулась Валерия Суровцева.
Она вызвала Катю к себе в кабинет, что не предвещало ничего хорошего. Однако в этом же кабинете оказался и Алексей Горчаков. И Катя сразу перестала бояться. В его присутствии ей хотелось улыбаться. Появлялось ощущение радости, даже если он зашел не к ней. Но сейчас он, хотя и зашел к Валерии, заступился за Катю.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Горчаков. – Нам же требовалось доказать, что плохие мужья не церемонятся с женами еще со времен экипажей. Но, конечно, потребуется психо лого-психиатрическая экспертиза. Наша клиентка ее не боится, потому что считает себя нормальной.
– Ну, если посмотреть на ее старого, страшного мужа, некоторые сомнения могут появиться, – хмыкнула Валерия. – Однако состояние его банковских счетов их, надеюсь, полностью развеют. Катя, подготовьте ходатайство о назначении экспертизы на вменяемость.
– Хорошо. – Катя кивнула.
Если честно, она не очень представляла себе, как составляются ходатайства, но в эпоху Интернета и системы «Гарант» выяснить это не проблема. Светик сообщила, что в компьютере должны быть все необходимые образцы.
– Думаю, нашей певичке не помешает пиар. А то ее песенки уже давно все забыли. Так что ваши исторические изыскания, Катенька, могут пригодиться для публикаций об этом процессе.
Катенька?! На этот раз он точно обращается к ней. Как же ей повезло с работой!
– Не знаю, вряд ли история вашей графини заинтересует какой-нибудь гламурный журнал, – добавила ложку дегтя Валерия. – В гламуре нет смертей и болезней, есть только временные трудности, которые позволяют стать сильнее. Впрочем, если сделать акцент на насилии в семье… Это сейчас модная тема. Многие певички уже не поют, а пишут об этом книжки. Кстати, говорят, что склонность к насилию может оказаться наследственной, как и тяга к самоубийству…
Точно! И как Катя сама об этом не подумала? Как там следователь Сильянов сказал про Черкасского? «Он человек уважаемый, потомок княжеского рода». Знает Катя этот род…
Совпадение это или нет, а только князья Черкасские тоже фигурируют в ее диссертации. Надо только пойти и освежить в памяти, что именно она про них раскопала. Какая-то скандальная история была. Это точно.
В свой кабинет Катя не вошла, а влетела.
– Привет! – зевнула Светик. Выглядела она опять невыспавшейся. Наверное, являться во снах утомительное занятие. – Не забыла поздравить госпожу Суровцеву с тем, что она стала старше на год?
– У Валерии сегодня день рождения? – удивилась Катя.
Выглядела Суровцева как обычно. Правда, в ее случае это всегда дорого и стильно.
– Значит, забыла, – констатировала коллега, разглядывая свои ногти. – А у Суровцевой это пунктик. Она носится со своим днем рождения, как американцы с флагом. Хотя далеко не всем идут эти звезды и полоски. И в таком возрасте это праздник разве что для ее пластического хирурга…
Как же Катя могла забыть, если она просто не знала?
– Ладно, ты – новенькая, может, простит, – утешила Светик. – А может, и отыграется, когда станет премию размечать. Сегодня после работы будет вечеринка в нашем ресторане. У нас тут внизу ресторан «ГоряЧее». Он принадлежит Горчакову. И название это подчеркивает. Классное местечко. Там часто бывают светские тусовки. Наши ВИП-клиенты выигранные дела отмечают. И кухня разнообразная: то русская, то итальянская. Сегодня, кажется, японская. Явка всех сотрудников строго обязательна.
– А что дарить будем? – поинтересовалась Катя.
– Уже подарено. Новенькая машинка. Дамская, не спортивная, – презрительно наморщила носик Светик.
– Иномарка?!
– Конечно, не «Ока». Это наша фирма ей подарила. В знак долгой и плодотворной деятельности на своем посту. Ну и с нас по паре тысяч из зарплаты вычтут – на страховку.
Ну и порядки. В архиве лучшим подарком считали книгу. Да и то на некоторые красочные альбомы даже всем коллективом собрать не могли.
– Заболталась я с тобой, – встрепенулась Светик. – Мне же бежать надо. К вечеринке готовиться.
Она схватила свою сегодня розовую кожаную сумочку – под босоножки того же оттенка – и унеслась, стуча каблучками.
Катя же быстренько нашла образец ходатайства о назначении экспертизы, набросала свой вариант и занялась тем, что ее действительно интересовало. Она достала из своей, как обычно черной, сумки компьютерный диск, с которым никогда не расставалась, и пересохранила на рабочий компьютер свою почти написанную диссертацию.
Ну вот, займемся поиском «уродов» в семействе душителя Милы…
Из мемуаров Надежды Петровны Волконской (Ржевской):
«Одними из ближайших наших соседей были князья Черкасские. Их было мать-вдова, старуха, и три сына. Первый, Константин, был холостой; второй, Владимир, был женат на нашей симпатичной княгине Васильчиковой, третий, Евгений, был женат три раза: первый раз не знаю на ком, второй раз тоже на симпатичной женщине Муромцевой и третий раз тоже на очень милой женщине – Боборыкиной.
Весной 1853 года Константин Черкасский приехал к матери с какой-то барышней, которую, как слух ходил, он украл из Петербурга, но в то время это делалось часто и особенного ничего не представляло. Но через некоторое время он прислал за моим отцом, прося немедленно приехать по очень важному делу. Отец, конечно, тотчас же поехал, и князь ему объявил, что он разослал экстренных курьеров за своими братьями, но по времени он не рассчитывает, что они приедут раньше позднего вечера. Барышню (украденную) он послал в город в карете навстречу комиссии, которая прислана его взять под стражу, а его друзья уведомили, чтобы он спасался, что для него очень опасно.
Князь просил моего отца быть при старой княгине до приезда сыновей, а сам пошел в свой кабинет, и через несколько минут лакей прибежал в ужасе и объявил, что князь чистил пистолет, и он случайно выстрелил ему в сердце. С княгиней сделалось дурно. Отец мой остался при ней до самого вечера. Комиссия приехала и нашла только бездыханный труп и тотчас убралась к черту. Что переехало эту молодую и прекрасную жизнь, неизвестно…»
Итак, предок Олега Черкасского, князь Константин Черкасский, совратил девушку, заставил бежать с ним, а когда понял, что ему придется за это ответить, выстрелил в себя из пистолета. Жизнь, смерть, любовь до гроба, виноваты оба. Самоубийство на почве страсти. Украденные по собственному желанию барышни. Романтика или преступление? Сможет ли душитель сослаться на плохую наследственность?
В дверь кабинета постучали. Катя подняла голову от компьютера. В отличие от многих сотрудников она бы обрадовалась появлению начальника. Даже если бы он зашел к ней, чтобы объявить выговор. Хотя если он и зайдет, то не к ней. А к своей невесте, которая опять неизвестно где.
Но это был вовсе не Алексей Горчаков, а очередной посыльный. На этот раз с букетом цветов.
– Что это? – встрепенулась Катя.
Она сегодня ничего не заказывала, так же как и вчера. И денег в кошельке у нее с тех пор не прибавилось. А вот возможности занять убавилось. Вернее, ее совсем нет. И будет только к вечеру, зато при полном параде. Как пить дать, с новой сумочкой. Но вот окажется ли там кошелек? Светик не раз говорила, что в сумочки к вечерним платьям кошельки не вмещаются. И это правильно. Еще одна возможность дать мужчине почувствовать себя мужчиной…
– Доставка букетов, – жизнерадостно провозгласил посыльный и вручил Кате нечто объемное, благоухающее и целлофановое.
– Но я ничего не заказывала, – замотала головой Катя и попыталась отдать нечто обратно.