помощью в милицию он не мог...
Оставалось ждать, когда "Освальд"назначит за него сумму выкупа...
Ткачук счел вопрос решенным:
- Обдумай предложение насчет работы. Особо не тяни. На носу выборы губернатора. А там и думские. Запиши мой сотовый.
- Я запомню.
- Здесь ты прав: бумага она и есть бумага. Запоминай...
Прощаясь, Ткачук заметил благодушно:
- А Коржаков... Что же?! Отдыхает сейчас гденибудь на Женевском озере...
Игумнов промолчал: заграничный паспорт Коржакова находился у старшего опера МУРа Самарского.
Теперь он еще более уверлся:
"Мосула Авье похитил Коржаков! Возможно перевез его на Варсонофьевский - там никто не станет его искать. Не зря "фиат", у которого сейчас Качан, еще теплый! "
Ткачук по его лицу догадался, что мент остался при своем мнении.
Аудиенция закончилась. Генерал подал руку:
- Большие знания умножают печаль, капитан... Звони. - он обернулся к советнику. - Проводи капитана...
Игумнов и полковник Хохлов были еще на лестнице, а трескавший за генеральским столом азиатского вида телохранитель поднялся следом, на ходу вытер губы салфеткой, легко, словно в бесшумных ичигах, скользнул к двери.
Сспустившись на этаж ниже, Азиат прошел коридором в соседний подъезд, чтобы первым оказаться внизу.
Ткачук не поднял головы.Он ничего никому не приказал. Каждый посту
пал самостоятельно и из их автономных действий складывался общий, согла
сованный сценарий действий "Освальда".
Управление сотрудниками фирмы можно было сравнить с выездкой. Генерал не отдавал приказов. В одном случае молча кивнул, в другой раз пожал плечами или просто промолчал...
Это и было приказом.
И никаких следов. Ни на аудиокассете, ни на бумаге.
Когда один из эфэсбэшников както сообщил прессе, что приказ физически уничтожить олигарха он получил от начальства то ли на лестнице, то ли по дороге из туалета в кабинет, его подняли его на смех. "Такое важное указание... Да начальник наверняка пригласил бы в кабинет, сидел за столом!.."А между тем это и был естественный стиль отдания приказов такого рода. И соответствнные формулировки - ни в коем случае не "замочить", "прикончить"или "убрать", а только "разобраться", "посмотреть попристальнее..."
Приезд Игумнова в санаторий был неприятным предвестием для фирмы.
"Освальд"нигде себя не рекламировал. Не было его и в только что изданном сборнике "Созвездия безопасности", включавшем всех главных лидеров Российского охранного бизнеса.
Ниша, занимаемая фирмой, была незаметной и насквозь криминальной: обеспечение охраны нигерийского наркобизнеса в Москве и блокирование действий конкурентов.
До этого Ткачук разрабатывал таджикскоафганские связи официально - по линии всем известного могущественного и весьма осведомленного ведомства. Все тамошние наработки оттуда пришлись весьма кстати "Освальду". Форватер был проложен. Фирма не без выгоды для себя смогла сдать большую часть своих клиентов и перейти на сторону их противников.
И теперь оказывалось, что это не осталось незамеченным.
До этого менты появлялись в фирме всего дважды. И оба раза в связи с исчезновением Коржакова. Старший опер МУРа , приезжавший первым, был плохо информирован, он собирался искать Коржакова - профессионального контрразведчика так же, как искал бы любого отдыхающего санатория, который ушел вечером и не вернулся к завтраку...
Сегодняшний гость оказался опасно осведомленным.
Капитану из линейной ментуры располагал сведениями из какого-то тайного источника, отслеживавшего охранный бизнес. Генерал Ткачук ничего не знал о "Лайнсе"и его девизе "Мы никогда не спим..."
"Большие знания умножают печаль, капитан... "
Сегодня слова иудейского царя знал каждый...
"Не надо совать нос не в свои дела..."
Поднявшийся вслед за ментом телохранитель должен был надолго отбить у ночного гостя охоту совать нос в дела генеральской фирмы.
Дверь в номер отворилась - это возвращался советник.
- Проводил?
- Да. Все в порядке.
Спускаясь с Игумновым в подъезд, полковник не проронил ни слова. Охранники внизу, заслышав шаги, побросали костяшки - имитировали служебное рвение.
- До свиданья, товарищ капитан... - У дверей внизу советник повернул назад:
Игумнов вышел на аллею, прошел вдоль здания.
Территория санатория была попрежнему пустынна. Заснеженные газоны, темные окна корпусов, редкие светильники вдоль дорожек...
Выждав минутудругую, Игумнов вернулся в здание - дверь за ним не закрыли. В караульном помещении уже сели за домино. Обернулись.
Игумнов предупредил возможные вопросы:
- Я оставлю записку Коржакову...
Старший - не посвященный в высокую политику начальства - был, если
не доброжелателен, то по крайней мере нейтрален. Возражать не стал.
- Оставляйте... - Игра преостановилась.
Игумнов достал чистый листок. Разборчиво вывел:
"Позвони мне. Игумнов"
Старший смягчился, увидев, что мент не злоупотребил временем. У
него на руках были отличные кости.
- Я передам.
- Ты видел его сегодня? - спросил Игумнов между прочим , подавая записку.
Старший подумал:
- Утром, когда заступили. Потом он сразу уехал.
- Ну давай, старшой.
- И ты тоже.
В центральной проходной у ворот попрежнему горел свет, там не спали, но Игумнов туда не пошел, повернул вдоль забора. Дальше был лес. Рядом с какимто сараем или складом несколько досок было выломано - зияла дыра.
Отсюда уходила через лес темная тропа в другой большой санаторий МВД.
Игумнов дошел по ней до опушки. Вокруг лежал нетронутый снег. Выбрав
место, где деревья подходили вплотную, Игумнов оттолкнулся - прыгнул в невысокие кусты, встал за дерево. Между ним и тропой, которую он только что оставил, снежный покров осталось попрежнему чист, без единого следа...
Потянулись томительные секунды.
Генерал Ткачук не был первым, кто теперь делал деньги вместе с теми,
кого только вчера еще разрабатывали и преследовали - со своими вчерашними противниками. В криминальный бизнес пришли высоко профессиональные кадры, наисовременнейшие технические средства...
Данные о наркоструктурах, специализировавшихся на перевозке кокаина
через Россию, поступали к генералу Ткачуку от его бывших коллег, остававшихся в спецслужбах.
Контрабандные поставки направлялись из Нового Света в государства Африки, а потом вновь возвращались в Россию с наркокурьерами, которые
провозили свой опасный груз в обход шереметьевской таможни в капсулах
у себя в желудке. Отсюда наркотики перемещались уже наземными видами
транспорта. Для этого наркокурьеры использовали своих земляков туристов и студентов. Один из их числа, о котором Ксения сообщила Цуканову, сейчас
маялся вблизи студенческого общежития на Островитянова в ожидании Мосула Авье. Но встрече по известной причине не суждено было состояться...
Игумнов порежидал.
Вокруг все было так же тихо. Он уже решил, что ошибся в предположениях, как вдруг услышал легкие шаги. По привычке потянулся к наплечной кабуре...
Ночью в лесу после откровенного разговора с генералом, вошедшим в
преступный бизнес, всегда лучше передернуть затвор и загнать патрон в патронник, чтобы в любую секунду быть готовым открыть огонь на поражение...
Через минуту со стороны военного санатория на тропинке показалось несколько бегущих - молодые в черных "бандитках", в камуфляжах, в кроссовках .
Он узнал бежавшего первым:
"Азиат, что сидел за столом..."
Генерал знал, на кого опереться. Не зря служил в Таджикистане.
Охранники потеряли время - вначале искали за воротами ментовскую
машину - никто не предполагал, что капитан мог приехать один, за рулем.
Сейчас они перемещались к санаторию МВД, машина могла его ждать там.
Едва их шаги затихли, Игумнов вернулся на тропу.
Теперь следовало вернуться через ту же дыру в заборе, пересечь сонаторий в обратном направлении, миновать центральные ворота.
За забором Игумнов снова оказался на свету.
"Полный обзор. Не свернуть, не укрыться..."
Первый этаж одного из зданий был ярко освещен, там что-то происходило.
Когда Игумнов поравнялся с корпусом, позади снова послышались быстрые шаги. Кто-то шел. Мент шагнул за водосточную трубу у ближайшего окна. Здесь его не было видно с тропинки.
Штора окна напротив была чутьчуть приподнята.
Внутри был небольшой уютный зал. За столиками отмечали какоето торжественное событие. Состав был чисто мужской.
Игумнову было все отчетливо видно. Он разглядел водку в обледенелых
бутылках, кубики холодного масла, белейший рассыпчатый картофель...
"Офицерский мальчишник..."
Неожиданно там отворилась дверь. Несколько милых дивчин в красных
сафьяновых сапожках, с венками на головках, в коротких передничках на
голое тело впереди, двинулись к гостям. Девицы обносили гостей чаем в
тонкостенных стаканах...
"А у нас витенькины поминки в проходной завода у его мамы... Рапорт о пропаже пистолета, если не найдем... "
Чувство собственной уязвимости дошло до края. Ножиданно начался откат. Его вдруг отпустило.
"Да пошли вы все - Ткачук, Скубилин, Черных..."
Проход из санатория нашелся быстро.
Также быстро Игумнов вышел к древним стенам знаменитого монастыря.
У входа стоял туристический автобус с иностранцами. Почему они выбрали для экскурсии ночные предутренние часы? Меньше посетителей, машин на Минском шоссе?!
Вокруг слышалась незнакомая речь. Жители небольшой европейской
страны - финны? норвежцы? датчане? любовались жизнью глубинной России, которая представлялась им мирной и очень чистой, как каждому, кто смотрел на нее со стороны.
Мысли шли параллельно.
"Захочет ли Африканец обо всем рассказать, если мы вытащим его?!"
О послании Мосулу Авье,оставленном на автоответчике, можно было
забыть:
"Коржаков вряд ли познакомит с ним Африканца..."
Генерал все учел. Пора было записать его сотовый телефон - освободить
память...
Игумнов поискал по карманам. Во внутреннем нашлось несколько сложенных вчетверо листков. Он развернул:
"Расписка подполковника Черныха, липовое заявление о разбое в
электропоезде, министерский планзадание... Это пригодится."
Он спрятал бумаги. Записал номер на сигаретной пачке. Прошел к
машине. Тут все оказалось в порядке - люди Ткачука ее не нашли. Игумнов включил зажигание, осторожно повел мимо автобуса с туристами...
Где-то далеко на Окружной прокричал электровоз.
До утра времени оставалось совсем немного.
7.
Цукановым с водителем гнали из Домодедова на ЮгоЗапад.
Заместитель Игумнова знал эти места. Иногда они подбрасывали сюда
Ксению в общежитие иностранных студентов, а иногда забирали ее из гостей. Район был сравнительно недавно освоенный, зеленый.
Нигериецкурьер с наркотической начинкой в желудке был уже по дороге к общежитию на Островитянова, где его никто не ждал. Ксения передала все открытым текстом..
Приметы наркокурьера Цуканов отлично знал: пятно на видном месте
у лба.
"Как у последнего советского президента, у Горбачева..."
С этим все было просто. Останавливало другое:
"Игумнов не поручал заниматься наркокурьером. Он послал искать
пистолет Качана. А не наркотики... "
Надо было решать самому.
"В коммерческой палатке нечего больше делать. Документы изъяты. Я переговорил с уборщиком. Разобрался со "Штирлицем"... - тот остался на стан
ции в Домодедово. - Освободил Николу..."
Николу передали ж е л е з к е официально.
Домодедовский начальник розыска подошел к ИВС, чтобы им полю
боваться. Ничего необыкновенного он, впрочем, не увидел.
Выведенный из камеры Никола стоял на выходе, прикованный наручником к водителю - безцветный, останавливающий на себе взгляды разве только розыскников и уголовников, чуявших в нем неистребимый воровской дух. При обыске у него отобрали шнурки. Теперь их ему возратили.
- В машину! - Цуканов махнул рукой водителю.
- Пошли!
Никола сунул шнурки в карман.
"Штирлиц"изображал из себя второго мента.Вдвоем они отконвоироали задержанного к машине. Цуканов вышел следом.
- Я сейчас вернусь...
Он должен был накоротке расспросить Николу о задержанном,
оставшемся в камере.
- Я покурю пока... - Начальник розыска Домодедова не мог докурить
ни одной сигареты до конца. Бросал, закуривал снова.
Цуканов с Николой разговаривали в машине. Водитель уже снял с Николы наручник, приготовился отъехать. "Штирлиц"устроился рядом с ним.
Цуканов занял место рядом с Николой на заднем сиденьи.
- Давай к платформе. - скомандовал он. - И сразу назад!.. - Он обернулся к Николе. - Ну чего он базарит п о к а м е р е?
Никола показал глазами на Штирлица впереди. Цуканов мигнул:
"Свои..."
- В основном молчит...
Никола недолюбливал Цуканова. Тот был для него "мусором"- со всеми пороками, приписываемыми молвой ментам.
"Крысятник..."
Воровской глаз - ватерпас...
У Цуканова были грешки. Однажды, после комиссионной выгрузки
вагона на холодильнике, охрана задержала его с несколькими банками мясных консервов в портфеле. В то время это был дефицит. Зам уверял, что консервы были в портфеле, когда он ехал на выгрузку. Охрана холодильника была уверена, что кладовщик дал ему их при выгрузке...
Дело было темное. Но последствий не имело.
Цуканов чувствовал отношение Николы, но всерьез не принимал.
- Что-нибудьто его интересовало?
- Сто двадцать шестая статья...
- Похищение человека? - Цуканов спросил, как и сам Никола:
- Где? В Чечне?
- Здесь, в Домодедове. Это все.
Цуканов ни о чем больше не спросил.
Водитель снова подъехал к дежурке. Цуканов вышел. Он и домодедовский начальник обменялись короткими репликами. Время, указанное Ксенией, поджимало. Цуканов уже принял решение:
"Теперь на ЮгоЗапад. Брать наркокурьера..."
Он вернулся к машине, открыл дверцу. Спросил у Николы:
- Мы едем в Москву.Ты с нами?
Тот цыкнул зубом.
- Остаюсь.
- Ну давай.
Никола исчез, как растворился в темноте.
Неподалеку , к удивлению Цуканова, неожиданно покинул машину и "Штирлиц"...
- Пожалуй, мне лучше на электричке...
Несмотря на то, что их осталось двое - он и водитель - Цуканов был доволен. "Штирлиц"был чужой человек. А особенностью национального сыска уже давно было балансирование на грани нарушения закона.
Довериться можно было не каждому...
Они уже подъезжали.
Общежитие иностранных студентов находилось на оставшемся невырубленным крохотном островке Тропаревского леса, который подходил
вплотную с другой стороны улицы. Здесь же, за коммерческими киосками, виднелось высокое крыльцо с вывеской "Мишель", о котором предупреждала Ксения. Тут Мосул Авье назначил встречу наркокурьеру.
Африканцы питали нежные чувства к маленькому магазину с французским звучанием известного имени. Как, впрочем, и слушаки ментовской Академии МВД , чья круглосуточно охраняемая общага находилась через дорогу. Между сохранившимися деревьями от "Мишеля"к подъезду студенческого общежития иностранцев в сугробах была протоптана узкая тропинка.
Вокруг было пусто. Осмотревшись, Цуканов поднялся по крутым
Ступеням, рванул тяжелую на пружине дверь и попал в другой мир.
Внутри был чисто, тепло и сонно. Одинокий продавец за прилавком тщетно боролся с дремотой. Какойто человек в в глубине, в куртке, в вязаной апочке, спиной к дверям, рассматривал витрины с молочными продуктами. Он был единственным покупателем и видимо, находился в магазине достаточно долго.
Звук хлопнувшей двери заставил его обернуться.
Цуканов увидел африканское темное лицо, приплюснутый нос. Вязаная
шапочка скрывала верхнюю часть лба и виски...
"Он? Не он?.."
Цуканов шагнул к сонному продавцу, на ходу, не раскрывая, махнул милицейскими корочками.
- Шугани-ка его... - Он незаметно показал на африканца. - Он нам нужен.
Продавец молодой простоватый парень - сразу проснулся:
- Я уж пробывал. Не уходит...
- Когда я выйду, ты выключи свет!
Африканец показался снаружи уже через несколько минут вслед за
Цукановым. Спустился с крыльца.
Цуканов махнул рукой водителю. Тот подошел - молодой парень из
Сасова. Зам взглянул с надеждой:
- Английский знаешь?
- Учил когда-то...
- Будешь на подхвате, - Цуканов учил немецкий. Ничего не помнил. На всю жизнь сохранилась только первая строчка из учебника - "Анна унд Марта баден"
"Анна и Марта купаются..."
- Это, должно быть, он... У нашего хорошая примета. Я сейчас посмотрю.
- Мне идти с вами, товарищ майор?
- Погоди...
Цуканов достал сигарету. Прикуривать не стал. Подошел к африканцу.
Тот стоял, опершись рукой о ствол, его словно рвало. Цуканову показалось, что африканец застонал. Отставив сигарету, зам спросил по-русски:
- Тебе плохо? Помочь?
Африканец что-то пробормотал на своем.
Цуканов оглянулся. Между деревьями ближе к киоскам мелькнула чья-то
тень.Он решил переждать. Так они постояли несколько минут...
Африканец клонился все ниже, голова его едва не касалась сугроба. Ему было совсем плохо. Словно желая помочь, Цуканов, улучив момент, сдернул с него шапочку...
Слева над виском мелькнуло что-то темное...
"Родимое пятно... Он! Наркокурьер!.."
Зам обернулся к водиле:
- Машину. Быстро!..
Машина была припаркована на другой стороне улицы, у ворот ментовской общаги.
- Есть...- Водила потопал назад.
- Быстрее! - Цуканов нагнулся над африканцем. - По-русски говоришь?
Инглиш?
Тот слабо кивнул. Он не говорил по-русски.
- Тебе плохо?
Наркокурьер на его глазах оседал на снег.
В магазине "Мишель"снова хлопнула дверь. Возникший на крыльце
парень был в форме, слушатель милицейской академии. Африканец оглянулся. Увидев полицейского в форме, он весь сжался.
С л у ш а к ничего не заметил, занятый своими мыслями. В руках он нес длинный французский багет, банку консервов и двухлитровую бутылку "колы". Из вежливости он сошел с тропинки, уступив ее Цуканову с его спутником.
- Эй. друг! - Цуканов махнул рукой менту. - Английский знаешь? Спроси, что с ним... - Тот был уже рядом со сползшим в снег африканцем. Состояние
курьера свидетельствовало за себя.
- Минуту!
Слушак поставил бутылку в снег, нагнулся над африканцем. О чем-то
спросил. Нигериец вяло забормотал, он не спускал глаз с багета.
- Вроде чегото с животом?! - Слушак скривился. - Может жрать хочет?
- Наерное!..
Наркокурьеры с наркотической "начинкой", отправляясь в дорогу, обычно
начинали голодать за два дня, ничего не ели и лишь потом заглатывали капсулы с наркотиками. Затаренные в резиновые контейнеры, чаще в презервативы, опасные грузы распределялись в желудке.
. В дороге такие гонцы питались только витаминами, но и в этих случаях
как сообщали в ориентировках - в результате внешнего воздействия нитка,
которая связывала контейнер, разъедалась, и курьер нередко умирал от передозировки. В России от этого уже погибло несколько наркокурьеров,
которые перевозили наркоту в презервативах внутри себя.
Надо было срочно принимать меры.
- Переведи ему, чтоб держался. Мы отвезем его к врачу...
Слушак перевел. Курьер помотал головой.
- Чего он?
- Пусти, говорит. "Я пойду..."
Африканец сделал несильную попытку освободиться, но Цуканов удержал его. Достал наручники. Задержанный оказался коренастым жилистым.
В другое время Цуканов давно бы лежал у него в сугробе. Но сейчас нигериец был слишком слаб.
- Давай сюда...
Африканец несколько раз громко рыгнул.
Наркокурьеров из Нигерии обучали перевозить и героин, и кокаин на
специальных курсах. На экзаменах им приходилось глотать крупные виноградины, а потом их отрыгивать.
- Потерпи. Сейчас...
Сбоку под деревья уже выруливала машина...
- Погнали. В Первую Градскую...
До больницы добирались недолго, но нервно. Гнали через пустые
перекрестки. На Ленинском проспекте транспортный поток только просыпался.
На всякий случай с африканца не сняли наручники. Тот чувствовал себя
плохо, с трудом открывал глаза, что-то просил...
Цуканов реагировал вяло. Африканца он рассматривал, в первую очередь, как наркокурьера тоесть преступника. Потому привычно старался втянуть в разговор, чтобы не дать собраться с мыслями, сконцентрироваться - опасался внезапной подлянки с его стороны...
- Слышь, как тебя зовут?
Зам ткнул себя в грудь точно, как Робинзон, когда обучал на острове дикаря
Пятницу.
- Иванов. Я - Иванов...
В отличии от Робинзона, настоящее имя свое Цуканов из осторожности не назвал:
"Еще накатает т е л е г у. Куданибудь в Страсбургский европейский суд..."
Африканцу было все безразлично. Главное все же он уразумел, назвал себя:
- Уши Бат Сантес...
"Небось такой же "Уши", как я "Иванов", - документов у задержанного не было. - А вдруг он никакой не курьер. Мало ли негров ошивается тут в Конькове"?!
- Ты понимаешь меня? Да или нет?
Африканец жалобно забормотал свое.
Цуканов встревожился. Теперь он следил за нигерийцем, как за ребенком. Подозрительность уступила место опаске...
"Если что - за него голову снимут! "Штирлиц"как чувствовал
слинял..."
В приемном покое Первой Градской царило обычное для этого часа затишье перед утренним всплеском срочных доставлений. Врачи расползлись по кабинетам - отдыхали.
Цуканов - в расстегнутой куртке, с опустившимся книзу брюшком, с не
изменной "Советской Россией"в руке - дергал все двери подряд. Наученные
горьким опытом врачи под утро запирались изнутри, не спешили ни откликаться, ни отпирать.
Цуканов объяснял положение через дверь. В конце концов нашелся молодой чудик - врач, заинтересовавшийся необычной задачей.
- Где он? Давайте его сюда...
Цуканов сходил в машину за африканцем, тот еле двигался. .
Врач знал язык. Задал несколько вопросов на английском.
Цуканов снова расслышал то же имя:
- Уши Бат Сантес...
Заместитель тут же подоспел с просьбой:
- Доктор, спросите вы - у меня не получается.Узнайте: он понял, какая опасность ему угрожает...
Врач приемного покоя перевел вопрос и затем ответ нигерийца:
- Он говорит, что в нем нет никаких наркотиков...
- Обрисуйте последствия, которые его ждут...
Врач снова перевел. Уши Бат Сантес помотал головой. Со стены на него
смотрела красочная схема внутренних органов человека - здоровый жлоб
со снятым скальпом и без кожи...
- Он полностью отрицает наркотики внутри...
- Мы можем сделать ему рентген?
Теперь уже врач приемного покоя отрицательно покрутил головой:
- Рентген может ничего не показать. Нужен ультразвук или компьютерное исследование... У нас в эту минуту нет ни того, ни другого....
- А что делать?!
- Везите его в Боткинскую ...
Цуканов не собирался брать на себя такую ответственность.
- А если по дороге что-то произойдет? Вы дадите справку?! Это гражданин другой страны. Они предъявят иск к вашей больнице. И к вам лично! На сотню тысяч...
- Я-то причем?!
- При том! Вы должны сделать все возможное...
Врача удалось основательно напугать. На ноги был поставили не только приемный покой.
Рентген сделали без особой проволочки.
На ренгеновском снимке были хорошо видны какието инородные тела
по всему ходу пищевода и в желудке.
Врач-рентгенолог - армянин или грузин - тоже на английском поинтересовался:
- Что у вас там внутри?
- Я наелся хогдогов... - Уши Бат Сантес отверг любую помощь.
Цуканов рискнул предложить:
- Доктор, а что, если слабительное...
Дежурный врач категорически отказался:
- Ни слабительного, ни клизьмы! Иначе можно повредить упаковку наркотика. Вы этого хотите?!
- Может показать токситологу?
- Его нет сейчас...
Цуканов не знал, что делать.
- Это городской телефон ? - Он показал на аппарат.
- Городской в соседнем кабинете.
Цуканов позвонил Игумнову на сотовый - тот не ответил. Дозвонился
до дежурного:
- Игумнов далеко?
Дежурный что-то почувствовал, не стал томить.
- За городом. Скоро будет. Тебе очень нужен?
- Да.
- Пиши: Варсонофьевский переулок, дом....
Коржаков дремал.
Около пяти утра на Варсонофьевском, наконец, установилась относительная тишина. В течение нескольких часов после их приезда сюда из Домодедова вокруг все время что-то происходило.
На диване во второй комнате с заклеенным скотчем ртом, с металлическими браслетами на руках и ногах, как совсем недавно и он сам, Коржаков, томился Мосул Авье , которого они отбили на переходном мосту.
В квартире их было трое. Еще один сотрудник "Освальда"бывший офицер десантник набирался сил перед сменой - лежал на тахте одетый. Коржаков на всякий случай поднял его, когда у двери на площадке послышался голоса, а потом топот нескольких пар ног вниз по лестнице.
Ночь выдалась беспокойной. В дверь несколько раз звонили. Все чужие. Раздавался собачий лай.
Искали его и нигерийца.
Несколько раз Коржаков безмолвно приникал к дверному глазку.
Вторая группа - поддержки, для которой временно сняли квартиру напротив, тоже бодрствовала, сотрудник "Освальда"- бывший десантник выходил на лестничную площадку, разводил стрелки...
Оставалось ждать, когда "Освальд"назначит за него сумму выкупа...
Ткачук счел вопрос решенным:
- Обдумай предложение насчет работы. Особо не тяни. На носу выборы губернатора. А там и думские. Запиши мой сотовый.
- Я запомню.
- Здесь ты прав: бумага она и есть бумага. Запоминай...
Прощаясь, Ткачук заметил благодушно:
- А Коржаков... Что же?! Отдыхает сейчас гденибудь на Женевском озере...
Игумнов промолчал: заграничный паспорт Коржакова находился у старшего опера МУРа Самарского.
Теперь он еще более уверлся:
"Мосула Авье похитил Коржаков! Возможно перевез его на Варсонофьевский - там никто не станет его искать. Не зря "фиат", у которого сейчас Качан, еще теплый! "
Ткачук по его лицу догадался, что мент остался при своем мнении.
Аудиенция закончилась. Генерал подал руку:
- Большие знания умножают печаль, капитан... Звони. - он обернулся к советнику. - Проводи капитана...
Игумнов и полковник Хохлов были еще на лестнице, а трескавший за генеральским столом азиатского вида телохранитель поднялся следом, на ходу вытер губы салфеткой, легко, словно в бесшумных ичигах, скользнул к двери.
Сспустившись на этаж ниже, Азиат прошел коридором в соседний подъезд, чтобы первым оказаться внизу.
Ткачук не поднял головы.Он ничего никому не приказал. Каждый посту
пал самостоятельно и из их автономных действий складывался общий, согла
сованный сценарий действий "Освальда".
Управление сотрудниками фирмы можно было сравнить с выездкой. Генерал не отдавал приказов. В одном случае молча кивнул, в другой раз пожал плечами или просто промолчал...
Это и было приказом.
И никаких следов. Ни на аудиокассете, ни на бумаге.
Когда один из эфэсбэшников както сообщил прессе, что приказ физически уничтожить олигарха он получил от начальства то ли на лестнице, то ли по дороге из туалета в кабинет, его подняли его на смех. "Такое важное указание... Да начальник наверняка пригласил бы в кабинет, сидел за столом!.."А между тем это и был естественный стиль отдания приказов такого рода. И соответствнные формулировки - ни в коем случае не "замочить", "прикончить"или "убрать", а только "разобраться", "посмотреть попристальнее..."
Приезд Игумнова в санаторий был неприятным предвестием для фирмы.
"Освальд"нигде себя не рекламировал. Не было его и в только что изданном сборнике "Созвездия безопасности", включавшем всех главных лидеров Российского охранного бизнеса.
Ниша, занимаемая фирмой, была незаметной и насквозь криминальной: обеспечение охраны нигерийского наркобизнеса в Москве и блокирование действий конкурентов.
До этого Ткачук разрабатывал таджикскоафганские связи официально - по линии всем известного могущественного и весьма осведомленного ведомства. Все тамошние наработки оттуда пришлись весьма кстати "Освальду". Форватер был проложен. Фирма не без выгоды для себя смогла сдать большую часть своих клиентов и перейти на сторону их противников.
И теперь оказывалось, что это не осталось незамеченным.
До этого менты появлялись в фирме всего дважды. И оба раза в связи с исчезновением Коржакова. Старший опер МУРа , приезжавший первым, был плохо информирован, он собирался искать Коржакова - профессионального контрразведчика так же, как искал бы любого отдыхающего санатория, который ушел вечером и не вернулся к завтраку...
Сегодняшний гость оказался опасно осведомленным.
Капитану из линейной ментуры располагал сведениями из какого-то тайного источника, отслеживавшего охранный бизнес. Генерал Ткачук ничего не знал о "Лайнсе"и его девизе "Мы никогда не спим..."
"Большие знания умножают печаль, капитан... "
Сегодня слова иудейского царя знал каждый...
"Не надо совать нос не в свои дела..."
Поднявшийся вслед за ментом телохранитель должен был надолго отбить у ночного гостя охоту совать нос в дела генеральской фирмы.
Дверь в номер отворилась - это возвращался советник.
- Проводил?
- Да. Все в порядке.
Спускаясь с Игумновым в подъезд, полковник не проронил ни слова. Охранники внизу, заслышав шаги, побросали костяшки - имитировали служебное рвение.
- До свиданья, товарищ капитан... - У дверей внизу советник повернул назад:
Игумнов вышел на аллею, прошел вдоль здания.
Территория санатория была попрежнему пустынна. Заснеженные газоны, темные окна корпусов, редкие светильники вдоль дорожек...
Выждав минутудругую, Игумнов вернулся в здание - дверь за ним не закрыли. В караульном помещении уже сели за домино. Обернулись.
Игумнов предупредил возможные вопросы:
- Я оставлю записку Коржакову...
Старший - не посвященный в высокую политику начальства - был, если
не доброжелателен, то по крайней мере нейтрален. Возражать не стал.
- Оставляйте... - Игра преостановилась.
Игумнов достал чистый листок. Разборчиво вывел:
"Позвони мне. Игумнов"
Старший смягчился, увидев, что мент не злоупотребил временем. У
него на руках были отличные кости.
- Я передам.
- Ты видел его сегодня? - спросил Игумнов между прочим , подавая записку.
Старший подумал:
- Утром, когда заступили. Потом он сразу уехал.
- Ну давай, старшой.
- И ты тоже.
В центральной проходной у ворот попрежнему горел свет, там не спали, но Игумнов туда не пошел, повернул вдоль забора. Дальше был лес. Рядом с какимто сараем или складом несколько досок было выломано - зияла дыра.
Отсюда уходила через лес темная тропа в другой большой санаторий МВД.
Игумнов дошел по ней до опушки. Вокруг лежал нетронутый снег. Выбрав
место, где деревья подходили вплотную, Игумнов оттолкнулся - прыгнул в невысокие кусты, встал за дерево. Между ним и тропой, которую он только что оставил, снежный покров осталось попрежнему чист, без единого следа...
Потянулись томительные секунды.
Генерал Ткачук не был первым, кто теперь делал деньги вместе с теми,
кого только вчера еще разрабатывали и преследовали - со своими вчерашними противниками. В криминальный бизнес пришли высоко профессиональные кадры, наисовременнейшие технические средства...
Данные о наркоструктурах, специализировавшихся на перевозке кокаина
через Россию, поступали к генералу Ткачуку от его бывших коллег, остававшихся в спецслужбах.
Контрабандные поставки направлялись из Нового Света в государства Африки, а потом вновь возвращались в Россию с наркокурьерами, которые
провозили свой опасный груз в обход шереметьевской таможни в капсулах
у себя в желудке. Отсюда наркотики перемещались уже наземными видами
транспорта. Для этого наркокурьеры использовали своих земляков туристов и студентов. Один из их числа, о котором Ксения сообщила Цуканову, сейчас
маялся вблизи студенческого общежития на Островитянова в ожидании Мосула Авье. Но встрече по известной причине не суждено было состояться...
Игумнов порежидал.
Вокруг все было так же тихо. Он уже решил, что ошибся в предположениях, как вдруг услышал легкие шаги. По привычке потянулся к наплечной кабуре...
Ночью в лесу после откровенного разговора с генералом, вошедшим в
преступный бизнес, всегда лучше передернуть затвор и загнать патрон в патронник, чтобы в любую секунду быть готовым открыть огонь на поражение...
Через минуту со стороны военного санатория на тропинке показалось несколько бегущих - молодые в черных "бандитках", в камуфляжах, в кроссовках .
Он узнал бежавшего первым:
"Азиат, что сидел за столом..."
Генерал знал, на кого опереться. Не зря служил в Таджикистане.
Охранники потеряли время - вначале искали за воротами ментовскую
машину - никто не предполагал, что капитан мог приехать один, за рулем.
Сейчас они перемещались к санаторию МВД, машина могла его ждать там.
Едва их шаги затихли, Игумнов вернулся на тропу.
Теперь следовало вернуться через ту же дыру в заборе, пересечь сонаторий в обратном направлении, миновать центральные ворота.
За забором Игумнов снова оказался на свету.
"Полный обзор. Не свернуть, не укрыться..."
Первый этаж одного из зданий был ярко освещен, там что-то происходило.
Когда Игумнов поравнялся с корпусом, позади снова послышались быстрые шаги. Кто-то шел. Мент шагнул за водосточную трубу у ближайшего окна. Здесь его не было видно с тропинки.
Штора окна напротив была чутьчуть приподнята.
Внутри был небольшой уютный зал. За столиками отмечали какоето торжественное событие. Состав был чисто мужской.
Игумнову было все отчетливо видно. Он разглядел водку в обледенелых
бутылках, кубики холодного масла, белейший рассыпчатый картофель...
"Офицерский мальчишник..."
Неожиданно там отворилась дверь. Несколько милых дивчин в красных
сафьяновых сапожках, с венками на головках, в коротких передничках на
голое тело впереди, двинулись к гостям. Девицы обносили гостей чаем в
тонкостенных стаканах...
"А у нас витенькины поминки в проходной завода у его мамы... Рапорт о пропаже пистолета, если не найдем... "
Чувство собственной уязвимости дошло до края. Ножиданно начался откат. Его вдруг отпустило.
"Да пошли вы все - Ткачук, Скубилин, Черных..."
Проход из санатория нашелся быстро.
Также быстро Игумнов вышел к древним стенам знаменитого монастыря.
У входа стоял туристический автобус с иностранцами. Почему они выбрали для экскурсии ночные предутренние часы? Меньше посетителей, машин на Минском шоссе?!
Вокруг слышалась незнакомая речь. Жители небольшой европейской
страны - финны? норвежцы? датчане? любовались жизнью глубинной России, которая представлялась им мирной и очень чистой, как каждому, кто смотрел на нее со стороны.
Мысли шли параллельно.
"Захочет ли Африканец обо всем рассказать, если мы вытащим его?!"
О послании Мосулу Авье,оставленном на автоответчике, можно было
забыть:
"Коржаков вряд ли познакомит с ним Африканца..."
Генерал все учел. Пора было записать его сотовый телефон - освободить
память...
Игумнов поискал по карманам. Во внутреннем нашлось несколько сложенных вчетверо листков. Он развернул:
"Расписка подполковника Черныха, липовое заявление о разбое в
электропоезде, министерский планзадание... Это пригодится."
Он спрятал бумаги. Записал номер на сигаретной пачке. Прошел к
машине. Тут все оказалось в порядке - люди Ткачука ее не нашли. Игумнов включил зажигание, осторожно повел мимо автобуса с туристами...
Где-то далеко на Окружной прокричал электровоз.
До утра времени оставалось совсем немного.
7.
Цукановым с водителем гнали из Домодедова на ЮгоЗапад.
Заместитель Игумнова знал эти места. Иногда они подбрасывали сюда
Ксению в общежитие иностранных студентов, а иногда забирали ее из гостей. Район был сравнительно недавно освоенный, зеленый.
Нигериецкурьер с наркотической начинкой в желудке был уже по дороге к общежитию на Островитянова, где его никто не ждал. Ксения передала все открытым текстом..
Приметы наркокурьера Цуканов отлично знал: пятно на видном месте
у лба.
"Как у последнего советского президента, у Горбачева..."
С этим все было просто. Останавливало другое:
"Игумнов не поручал заниматься наркокурьером. Он послал искать
пистолет Качана. А не наркотики... "
Надо было решать самому.
"В коммерческой палатке нечего больше делать. Документы изъяты. Я переговорил с уборщиком. Разобрался со "Штирлицем"... - тот остался на стан
ции в Домодедово. - Освободил Николу..."
Николу передали ж е л е з к е официально.
Домодедовский начальник розыска подошел к ИВС, чтобы им полю
боваться. Ничего необыкновенного он, впрочем, не увидел.
Выведенный из камеры Никола стоял на выходе, прикованный наручником к водителю - безцветный, останавливающий на себе взгляды разве только розыскников и уголовников, чуявших в нем неистребимый воровской дух. При обыске у него отобрали шнурки. Теперь их ему возратили.
- В машину! - Цуканов махнул рукой водителю.
- Пошли!
Никола сунул шнурки в карман.
"Штирлиц"изображал из себя второго мента.Вдвоем они отконвоироали задержанного к машине. Цуканов вышел следом.
- Я сейчас вернусь...
Он должен был накоротке расспросить Николу о задержанном,
оставшемся в камере.
- Я покурю пока... - Начальник розыска Домодедова не мог докурить
ни одной сигареты до конца. Бросал, закуривал снова.
Цуканов с Николой разговаривали в машине. Водитель уже снял с Николы наручник, приготовился отъехать. "Штирлиц"устроился рядом с ним.
Цуканов занял место рядом с Николой на заднем сиденьи.
- Давай к платформе. - скомандовал он. - И сразу назад!.. - Он обернулся к Николе. - Ну чего он базарит п о к а м е р е?
Никола показал глазами на Штирлица впереди. Цуканов мигнул:
"Свои..."
- В основном молчит...
Никола недолюбливал Цуканова. Тот был для него "мусором"- со всеми пороками, приписываемыми молвой ментам.
"Крысятник..."
Воровской глаз - ватерпас...
У Цуканова были грешки. Однажды, после комиссионной выгрузки
вагона на холодильнике, охрана задержала его с несколькими банками мясных консервов в портфеле. В то время это был дефицит. Зам уверял, что консервы были в портфеле, когда он ехал на выгрузку. Охрана холодильника была уверена, что кладовщик дал ему их при выгрузке...
Дело было темное. Но последствий не имело.
Цуканов чувствовал отношение Николы, но всерьез не принимал.
- Что-нибудьто его интересовало?
- Сто двадцать шестая статья...
- Похищение человека? - Цуканов спросил, как и сам Никола:
- Где? В Чечне?
- Здесь, в Домодедове. Это все.
Цуканов ни о чем больше не спросил.
Водитель снова подъехал к дежурке. Цуканов вышел. Он и домодедовский начальник обменялись короткими репликами. Время, указанное Ксенией, поджимало. Цуканов уже принял решение:
"Теперь на ЮгоЗапад. Брать наркокурьера..."
Он вернулся к машине, открыл дверцу. Спросил у Николы:
- Мы едем в Москву.Ты с нами?
Тот цыкнул зубом.
- Остаюсь.
- Ну давай.
Никола исчез, как растворился в темноте.
Неподалеку , к удивлению Цуканова, неожиданно покинул машину и "Штирлиц"...
- Пожалуй, мне лучше на электричке...
Несмотря на то, что их осталось двое - он и водитель - Цуканов был доволен. "Штирлиц"был чужой человек. А особенностью национального сыска уже давно было балансирование на грани нарушения закона.
Довериться можно было не каждому...
Они уже подъезжали.
Общежитие иностранных студентов находилось на оставшемся невырубленным крохотном островке Тропаревского леса, который подходил
вплотную с другой стороны улицы. Здесь же, за коммерческими киосками, виднелось высокое крыльцо с вывеской "Мишель", о котором предупреждала Ксения. Тут Мосул Авье назначил встречу наркокурьеру.
Африканцы питали нежные чувства к маленькому магазину с французским звучанием известного имени. Как, впрочем, и слушаки ментовской Академии МВД , чья круглосуточно охраняемая общага находилась через дорогу. Между сохранившимися деревьями от "Мишеля"к подъезду студенческого общежития иностранцев в сугробах была протоптана узкая тропинка.
Вокруг было пусто. Осмотревшись, Цуканов поднялся по крутым
Ступеням, рванул тяжелую на пружине дверь и попал в другой мир.
Внутри был чисто, тепло и сонно. Одинокий продавец за прилавком тщетно боролся с дремотой. Какойто человек в в глубине, в куртке, в вязаной апочке, спиной к дверям, рассматривал витрины с молочными продуктами. Он был единственным покупателем и видимо, находился в магазине достаточно долго.
Звук хлопнувшей двери заставил его обернуться.
Цуканов увидел африканское темное лицо, приплюснутый нос. Вязаная
шапочка скрывала верхнюю часть лба и виски...
"Он? Не он?.."
Цуканов шагнул к сонному продавцу, на ходу, не раскрывая, махнул милицейскими корочками.
- Шугани-ка его... - Он незаметно показал на африканца. - Он нам нужен.
Продавец молодой простоватый парень - сразу проснулся:
- Я уж пробывал. Не уходит...
- Когда я выйду, ты выключи свет!
Африканец показался снаружи уже через несколько минут вслед за
Цукановым. Спустился с крыльца.
Цуканов махнул рукой водителю. Тот подошел - молодой парень из
Сасова. Зам взглянул с надеждой:
- Английский знаешь?
- Учил когда-то...
- Будешь на подхвате, - Цуканов учил немецкий. Ничего не помнил. На всю жизнь сохранилась только первая строчка из учебника - "Анна унд Марта баден"
"Анна и Марта купаются..."
- Это, должно быть, он... У нашего хорошая примета. Я сейчас посмотрю.
- Мне идти с вами, товарищ майор?
- Погоди...
Цуканов достал сигарету. Прикуривать не стал. Подошел к африканцу.
Тот стоял, опершись рукой о ствол, его словно рвало. Цуканову показалось, что африканец застонал. Отставив сигарету, зам спросил по-русски:
- Тебе плохо? Помочь?
Африканец что-то пробормотал на своем.
Цуканов оглянулся. Между деревьями ближе к киоскам мелькнула чья-то
тень.Он решил переждать. Так они постояли несколько минут...
Африканец клонился все ниже, голова его едва не касалась сугроба. Ему было совсем плохо. Словно желая помочь, Цуканов, улучив момент, сдернул с него шапочку...
Слева над виском мелькнуло что-то темное...
"Родимое пятно... Он! Наркокурьер!.."
Зам обернулся к водиле:
- Машину. Быстро!..
Машина была припаркована на другой стороне улицы, у ворот ментовской общаги.
- Есть...- Водила потопал назад.
- Быстрее! - Цуканов нагнулся над африканцем. - По-русски говоришь?
Инглиш?
Тот слабо кивнул. Он не говорил по-русски.
- Тебе плохо?
Наркокурьер на его глазах оседал на снег.
В магазине "Мишель"снова хлопнула дверь. Возникший на крыльце
парень был в форме, слушатель милицейской академии. Африканец оглянулся. Увидев полицейского в форме, он весь сжался.
С л у ш а к ничего не заметил, занятый своими мыслями. В руках он нес длинный французский багет, банку консервов и двухлитровую бутылку "колы". Из вежливости он сошел с тропинки, уступив ее Цуканову с его спутником.
- Эй. друг! - Цуканов махнул рукой менту. - Английский знаешь? Спроси, что с ним... - Тот был уже рядом со сползшим в снег африканцем. Состояние
курьера свидетельствовало за себя.
- Минуту!
Слушак поставил бутылку в снег, нагнулся над африканцем. О чем-то
спросил. Нигериец вяло забормотал, он не спускал глаз с багета.
- Вроде чегото с животом?! - Слушак скривился. - Может жрать хочет?
- Наерное!..
Наркокурьеры с наркотической "начинкой", отправляясь в дорогу, обычно
начинали голодать за два дня, ничего не ели и лишь потом заглатывали капсулы с наркотиками. Затаренные в резиновые контейнеры, чаще в презервативы, опасные грузы распределялись в желудке.
. В дороге такие гонцы питались только витаминами, но и в этих случаях
как сообщали в ориентировках - в результате внешнего воздействия нитка,
которая связывала контейнер, разъедалась, и курьер нередко умирал от передозировки. В России от этого уже погибло несколько наркокурьеров,
которые перевозили наркоту в презервативах внутри себя.
Надо было срочно принимать меры.
- Переведи ему, чтоб держался. Мы отвезем его к врачу...
Слушак перевел. Курьер помотал головой.
- Чего он?
- Пусти, говорит. "Я пойду..."
Африканец сделал несильную попытку освободиться, но Цуканов удержал его. Достал наручники. Задержанный оказался коренастым жилистым.
В другое время Цуканов давно бы лежал у него в сугробе. Но сейчас нигериец был слишком слаб.
- Давай сюда...
Африканец несколько раз громко рыгнул.
Наркокурьеров из Нигерии обучали перевозить и героин, и кокаин на
специальных курсах. На экзаменах им приходилось глотать крупные виноградины, а потом их отрыгивать.
- Потерпи. Сейчас...
Сбоку под деревья уже выруливала машина...
- Погнали. В Первую Градскую...
До больницы добирались недолго, но нервно. Гнали через пустые
перекрестки. На Ленинском проспекте транспортный поток только просыпался.
На всякий случай с африканца не сняли наручники. Тот чувствовал себя
плохо, с трудом открывал глаза, что-то просил...
Цуканов реагировал вяло. Африканца он рассматривал, в первую очередь, как наркокурьера тоесть преступника. Потому привычно старался втянуть в разговор, чтобы не дать собраться с мыслями, сконцентрироваться - опасался внезапной подлянки с его стороны...
- Слышь, как тебя зовут?
Зам ткнул себя в грудь точно, как Робинзон, когда обучал на острове дикаря
Пятницу.
- Иванов. Я - Иванов...
В отличии от Робинзона, настоящее имя свое Цуканов из осторожности не назвал:
"Еще накатает т е л е г у. Куданибудь в Страсбургский европейский суд..."
Африканцу было все безразлично. Главное все же он уразумел, назвал себя:
- Уши Бат Сантес...
"Небось такой же "Уши", как я "Иванов", - документов у задержанного не было. - А вдруг он никакой не курьер. Мало ли негров ошивается тут в Конькове"?!
- Ты понимаешь меня? Да или нет?
Африканец жалобно забормотал свое.
Цуканов встревожился. Теперь он следил за нигерийцем, как за ребенком. Подозрительность уступила место опаске...
"Если что - за него голову снимут! "Штирлиц"как чувствовал
слинял..."
В приемном покое Первой Градской царило обычное для этого часа затишье перед утренним всплеском срочных доставлений. Врачи расползлись по кабинетам - отдыхали.
Цуканов - в расстегнутой куртке, с опустившимся книзу брюшком, с не
изменной "Советской Россией"в руке - дергал все двери подряд. Наученные
горьким опытом врачи под утро запирались изнутри, не спешили ни откликаться, ни отпирать.
Цуканов объяснял положение через дверь. В конце концов нашелся молодой чудик - врач, заинтересовавшийся необычной задачей.
- Где он? Давайте его сюда...
Цуканов сходил в машину за африканцем, тот еле двигался. .
Врач знал язык. Задал несколько вопросов на английском.
Цуканов снова расслышал то же имя:
- Уши Бат Сантес...
Заместитель тут же подоспел с просьбой:
- Доктор, спросите вы - у меня не получается.Узнайте: он понял, какая опасность ему угрожает...
Врач приемного покоя перевел вопрос и затем ответ нигерийца:
- Он говорит, что в нем нет никаких наркотиков...
- Обрисуйте последствия, которые его ждут...
Врач снова перевел. Уши Бат Сантес помотал головой. Со стены на него
смотрела красочная схема внутренних органов человека - здоровый жлоб
со снятым скальпом и без кожи...
- Он полностью отрицает наркотики внутри...
- Мы можем сделать ему рентген?
Теперь уже врач приемного покоя отрицательно покрутил головой:
- Рентген может ничего не показать. Нужен ультразвук или компьютерное исследование... У нас в эту минуту нет ни того, ни другого....
- А что делать?!
- Везите его в Боткинскую ...
Цуканов не собирался брать на себя такую ответственность.
- А если по дороге что-то произойдет? Вы дадите справку?! Это гражданин другой страны. Они предъявят иск к вашей больнице. И к вам лично! На сотню тысяч...
- Я-то причем?!
- При том! Вы должны сделать все возможное...
Врача удалось основательно напугать. На ноги был поставили не только приемный покой.
Рентген сделали без особой проволочки.
На ренгеновском снимке были хорошо видны какието инородные тела
по всему ходу пищевода и в желудке.
Врач-рентгенолог - армянин или грузин - тоже на английском поинтересовался:
- Что у вас там внутри?
- Я наелся хогдогов... - Уши Бат Сантес отверг любую помощь.
Цуканов рискнул предложить:
- Доктор, а что, если слабительное...
Дежурный врач категорически отказался:
- Ни слабительного, ни клизьмы! Иначе можно повредить упаковку наркотика. Вы этого хотите?!
- Может показать токситологу?
- Его нет сейчас...
Цуканов не знал, что делать.
- Это городской телефон ? - Он показал на аппарат.
- Городской в соседнем кабинете.
Цуканов позвонил Игумнову на сотовый - тот не ответил. Дозвонился
до дежурного:
- Игумнов далеко?
Дежурный что-то почувствовал, не стал томить.
- За городом. Скоро будет. Тебе очень нужен?
- Да.
- Пиши: Варсонофьевский переулок, дом....
Коржаков дремал.
Около пяти утра на Варсонофьевском, наконец, установилась относительная тишина. В течение нескольких часов после их приезда сюда из Домодедова вокруг все время что-то происходило.
На диване во второй комнате с заклеенным скотчем ртом, с металлическими браслетами на руках и ногах, как совсем недавно и он сам, Коржаков, томился Мосул Авье , которого они отбили на переходном мосту.
В квартире их было трое. Еще один сотрудник "Освальда"бывший офицер десантник набирался сил перед сменой - лежал на тахте одетый. Коржаков на всякий случай поднял его, когда у двери на площадке послышался голоса, а потом топот нескольких пар ног вниз по лестнице.
Ночь выдалась беспокойной. В дверь несколько раз звонили. Все чужие. Раздавался собачий лай.
Искали его и нигерийца.
Несколько раз Коржаков безмолвно приникал к дверному глазку.
Вторая группа - поддержки, для которой временно сняли квартиру напротив, тоже бодрствовала, сотрудник "Освальда"- бывший десантник выходил на лестничную площадку, разводил стрелки...