– А вы спокойно полетели искать пристанища? И нашли и ждали сотни тысяч лет, чтобы прилететь сюда и разобраться? Что же так долго ждали? Кстати, корабли звездные вы сами на орбите строили или как?
– Они были экспроприированы у власть имущих. Восставшим народом и его передовым авангардом…
– Коммунистической партией Советского Союза, – перебил я его со смехом, вспомнив цитату из старых учебников истории.
– Я бы на вашем месте уже не шутил.
– Д уж, не до шуток. Значит, корабли стырили, – и тут мне пришла в голову еще одна догадка, – а потом вам понадобилось тысячи лет, чтобы заставить их летать ещё раз? Зная повадки революционеров, я не могу поверить, что вы просто ждали неизвестно чего. Может, просто оказалось, что вы неспособны сами ни на что?
– Замолчи! – сент заорал, даже просто взвизгнул. – Не тебе судить о нас! О нашей великой альтернативной цивилизации. Да, ничего просто нам не давалось. Это у вас все легко было. Но посмотри на себя – где ваше величие? Что осталось от вас? Мы потратили все ресурсы своей планеты, чтобы прилететь сюда, как только поняли, что вы выжили, и что же мы увидели? А ничего! Дегенерация. Где ваши великие хранители? Да вы же ничем от нас уже не отличаетесь! Да к тому же – слабы! Где ваши рукотворные молнии, свирепые драконы, и сила мысли, разрушающая горы? И вообще, непонятно, как вы выжили! Непонятно, как живете! Да плевать нам на то, как вы выжили. Мы летели только за одним, за тем, что нам принадлежит по праву, за тем, что было тогда ещё узурпировано. И не нашли никого! Мы просто долбили вас, как могли, думали, авось, проявится хоть один выживший. Благородство свое проявит. Высунется, будет вас, сирых и убогих, защищать. Нету никого! Пусто! Хоть и убеждали тогда, что сила никуда не пропадет, а только передается избранным. А нету избранных, нету!
– А это значит, что вы так и останетесь убогими и сирыми, и ни на что не способными, какими были миллионы лет, с тех пор, как отсюда улетели? Так и будете существовать за счет того, что украли у нас миллионы лет назад?
– Повторяю – это все наше по праву!
– А может, вы просто не в силах понять великую тайну тех, кого вы так безнадежно ищете? – у меня почему-то в голове была каша. Вспомнил вдруг Мальчиша-Кибальчиша. – Может, за миллионы лет они стали так велики, что вам уже не постичь? Может быть, это вы выродились?
– Но вы-то должны их помнить! – дрогнул голос Михаила. – Вы-то выжили только благодаря им.
– Мы все помним, – соврал я от злости. – Мы помним все, и мы знаем все. Только вам уже ничего не достанется. Вы все здесь сдохнете, так ничего не поняв! – я перешел на крик.
– Дурак ты и трепло, – неожиданно заявил сент. Срать я хотел на на вашу гипотетическую силу и всяких сказочных Хранителей. Неужели ты не понимаешь?
– Что не понимаю? – я вдруг почувствовал впервые в его словах не деланные эмоции.
– А все просто, – грустно сказал Михаил. – Плевать хотел и я, и все мы на эту историю. Не верю я ни на секунду в древние книги и в чумные идеи наших правителей. Да что я, идиот? Верить в какие-то сказки про магов и рыцарей?
– А как же экспедиция, искатели? – прервал его я.
– Да фигня это все, полная, – совсем не литературно заявил Михаил. – Я выполняю свою функцию. Поэтому я и моя семья ни в чем не нуждается. А чему служить – какая разница? Плевать я хотел, повторяю, на все эти бредовые идеи. Мне положено найти потомка Хранителей, я и ищу. Да будь ты хоть тысячу раз потомком, я что, идиот сообщить, что задачу я выполнил? И опять в поход и опять искать непонятно что? Да мы тут будем ещё сто лет вас, идиотов, по одному давить и отчеты слать – мол, почти нашли.
– А что, смерти людей этого стоят?
– Для меня есть только одна ценность – собственное благополучие. – Спокойно заявил Михаил. – И для этого благополучия и уверенности в завтрашнем дне я могу уничтожить миллионы таких, как ты, и сотню планет таких, как твоя. И буду говорить своим начальникам, что я ищу силу.
– Я так понимаю, мы дошли до финала наших бесед? – осторожно спросил я.
– Ты глупый, – грубо сообщил Михаил. – Ты сдохнешь вот-вот не за грош, а пытаешься говорить со мной, как лорд перед гильотиной. Так вот, ни ты, ни твоё благородство деланное никому не нужно. Иди, поспи напоследок. Маг из мультфильма.
Сент опять поколдовал с пультом, лоснящийся бок укрытия отъехал вверх, и мы вернулись в мою комнату. Что-то рано я стал называть её моею.
Глава тридцать вторая
Глава тридцать третья
ЭПИЛОГ
– Они были экспроприированы у власть имущих. Восставшим народом и его передовым авангардом…
– Коммунистической партией Советского Союза, – перебил я его со смехом, вспомнив цитату из старых учебников истории.
– Я бы на вашем месте уже не шутил.
– Д уж, не до шуток. Значит, корабли стырили, – и тут мне пришла в голову еще одна догадка, – а потом вам понадобилось тысячи лет, чтобы заставить их летать ещё раз? Зная повадки революционеров, я не могу поверить, что вы просто ждали неизвестно чего. Может, просто оказалось, что вы неспособны сами ни на что?
– Замолчи! – сент заорал, даже просто взвизгнул. – Не тебе судить о нас! О нашей великой альтернативной цивилизации. Да, ничего просто нам не давалось. Это у вас все легко было. Но посмотри на себя – где ваше величие? Что осталось от вас? Мы потратили все ресурсы своей планеты, чтобы прилететь сюда, как только поняли, что вы выжили, и что же мы увидели? А ничего! Дегенерация. Где ваши великие хранители? Да вы же ничем от нас уже не отличаетесь! Да к тому же – слабы! Где ваши рукотворные молнии, свирепые драконы, и сила мысли, разрушающая горы? И вообще, непонятно, как вы выжили! Непонятно, как живете! Да плевать нам на то, как вы выжили. Мы летели только за одним, за тем, что нам принадлежит по праву, за тем, что было тогда ещё узурпировано. И не нашли никого! Мы просто долбили вас, как могли, думали, авось, проявится хоть один выживший. Благородство свое проявит. Высунется, будет вас, сирых и убогих, защищать. Нету никого! Пусто! Хоть и убеждали тогда, что сила никуда не пропадет, а только передается избранным. А нету избранных, нету!
– А это значит, что вы так и останетесь убогими и сирыми, и ни на что не способными, какими были миллионы лет, с тех пор, как отсюда улетели? Так и будете существовать за счет того, что украли у нас миллионы лет назад?
– Повторяю – это все наше по праву!
– А может, вы просто не в силах понять великую тайну тех, кого вы так безнадежно ищете? – у меня почему-то в голове была каша. Вспомнил вдруг Мальчиша-Кибальчиша. – Может, за миллионы лет они стали так велики, что вам уже не постичь? Может быть, это вы выродились?
– Но вы-то должны их помнить! – дрогнул голос Михаила. – Вы-то выжили только благодаря им.
– Мы все помним, – соврал я от злости. – Мы помним все, и мы знаем все. Только вам уже ничего не достанется. Вы все здесь сдохнете, так ничего не поняв! – я перешел на крик.
– Дурак ты и трепло, – неожиданно заявил сент. Срать я хотел на на вашу гипотетическую силу и всяких сказочных Хранителей. Неужели ты не понимаешь?
– Что не понимаю? – я вдруг почувствовал впервые в его словах не деланные эмоции.
– А все просто, – грустно сказал Михаил. – Плевать хотел и я, и все мы на эту историю. Не верю я ни на секунду в древние книги и в чумные идеи наших правителей. Да что я, идиот? Верить в какие-то сказки про магов и рыцарей?
– А как же экспедиция, искатели? – прервал его я.
– Да фигня это все, полная, – совсем не литературно заявил Михаил. – Я выполняю свою функцию. Поэтому я и моя семья ни в чем не нуждается. А чему служить – какая разница? Плевать я хотел, повторяю, на все эти бредовые идеи. Мне положено найти потомка Хранителей, я и ищу. Да будь ты хоть тысячу раз потомком, я что, идиот сообщить, что задачу я выполнил? И опять в поход и опять искать непонятно что? Да мы тут будем ещё сто лет вас, идиотов, по одному давить и отчеты слать – мол, почти нашли.
– А что, смерти людей этого стоят?
– Для меня есть только одна ценность – собственное благополучие. – Спокойно заявил Михаил. – И для этого благополучия и уверенности в завтрашнем дне я могу уничтожить миллионы таких, как ты, и сотню планет таких, как твоя. И буду говорить своим начальникам, что я ищу силу.
– Я так понимаю, мы дошли до финала наших бесед? – осторожно спросил я.
– Ты глупый, – грубо сообщил Михаил. – Ты сдохнешь вот-вот не за грош, а пытаешься говорить со мной, как лорд перед гильотиной. Так вот, ни ты, ни твоё благородство деланное никому не нужно. Иди, поспи напоследок. Маг из мультфильма.
Сент опять поколдовал с пультом, лоснящийся бок укрытия отъехал вверх, и мы вернулись в мою комнату. Что-то рано я стал называть её моею.
Глава тридцать вторая
Сон пришел незаметно. Я просто лежал, глядя в темный потолок, и пытался понять хоть что-то из этого сумбурного разговора. А в голове мелькали неясные образы. Проснулся я от легкого позвякивания. Я сразу понял, что это чайная ложечка в стакане.
– Ой, извини, я такая голодная, – Надя увидела, что я открыл глаза. Она сидела в кресле напротив меня и пила чай. В комнате царил полумрак. В столовой горела тусклая лампа. Я рывком вскочил с кровати и сразу же сел на пол. В глазах потемнело, и подогнулись колени. Но это быстро прошло. Наверное, даже незаметно со стороны.
– Как ты… – начал с дурацкого вопроса.
– Не знаю, – ответила Надя. – У меня так бывает. Я вот помню – пошла на балкон, когда мы спорили, а потом уже по коридорам тут хожу, тебя ищу. И вот – нашла. Двери тут неправильные. Еле открыла. А ты совсем слабый. На свежем воздухе не был, наверное, давно.
– Надя, ты меня прости, – у меня не было ни сил, ни желания понимать, что происходит. Пусть будет, как есть. – Ты была права. Вот, пошел к Пыльцыну, и чем все кончилось…
– Что кончилось? – не поняла Надя. – Разве что-то кончилось?
– Сенты все это время из меня что-то вытянуть хотят, они ищут… – я так хотел рассказать Наде все услышанное здесь, что стал говорить сбивчиво и непонятно.
– Ну, их к черту, этих сентов, – Надя вдруг тихонько сползла с кресла на пол. И так, стоя на коленях, обняла меня. – Я дура. Я так боялась, что больше тебя не увижу. Вот теперь мы уже никогда не расстанемся. Правда?
– Правда… Но завтра…
– Это будет завтра. А сейчас есть сейчас, – Надя тихо шептала мне на ухо. – Не бывает ни вчера, ни завтра. Есть только сегодня. Есть только одно время и одно место – сейчас и здесь.
– И завтра не настанет, – я тоже, не знаю почему, заговорил шепотом.
– И завтра не настанет. Пока мы будем рядом, завтра не настанет. И сегодня будет всегда. Это же наш мир.
Мы так и стояли на коленях на мягком полу, обнявшись. Я чувствовал, как часто бьется сердце Нади.
Казалось, все вокруг вдруг стало плоским и внезапно прогнулось, завибрировало. Как будто кто-то ударил кулаком в зеркало, и оно не разбилось, а просто исказило мир. И после нескольких колебаний все растаяло в теплом тумане. Колени не чувствовали ковра, мы просто парили в белом пространстве. Это был наш мир. И не было в нем никого кроме нас. Внезапно белый туман у нас над головами рассеялся. Мы просто лежали на облаке в ночной тишине. Там, над нами мерцали мириады звезд. Облако, словно морская волна мягко укачивала меня и Надю. Губы Нади коснулись моих. Я попытался что-то сказать, но Надя остановила меня:
– Тихо, – шепнула она. – Не говори ничего. Только слушай себя.
Сердце падало куда-то в бездну, и я уже не понимал где я, а где звезды. Где кончаются мои мысли и начинаются губы Нади. Небо укачивало нас, а звезды скромно отвернулись. Уже потом, когда я смог опять увидеть их я понял, что мы не просто парим, мы летим над миром.
– Смотри, мы все-таки летим, – прошептала мне на ухо Надя. – Я всегда боялась, что мы не сможем сделать этого вместе.
– А где мы?
– Мы всюду. – Надя говорила все так же шепотом, как будто боялась спугнуть этот миг. – Вот смотри!
Она резко развела руки в стороны, и туман исчез. Мы летели высоко в ночном небе. Где-то над Землей.
– Мы все-таки можем! – я уже не мог шептать. Восторг и сила наполняли меня. – Мы можем все!
– Давай улетим, – Надя опять обняла меня. – Навсегда.
– Не сейчас!
– Почему? – голос у Нади дрогнул.
– Завтра, завтра, – я уговаривал Надю как ребенка. – Я должен ещё…
– Мы должны быть вместе, остальное не важно.
– Надя, дай мне день. Я не могу уйти просто так. Мы должны быть вместе, и никто не должен нам мешать. Мир должен быть наш.
Снова, как гигантское зеркало, задрожало пространство вокруг нас, налетел теплый туман. Казалось, кто-то вырвал из моих рук Надю, и она исчезла в белом мареве. Я ощутил, что опять стою на ковре на коленях. Один. Как во сне я дополз до топчана, опрокинув случайно стакан с чаем.
Чуть позже, в полубреду засыпающего сознания, я вспомнил книгу. Ту странную, которую мы читали с Надей совсем недавно. И странные слова из нее. «И отдал человек каждому искру. И пока горел огонь в груди того человека – горел огонь в сердцах людей»… Вот оно. Путь к победе.
Свет из окна ударил мне прямо в лицо. В памяти всплывали неясные образы из ночного сна. Или это был не сон?
– Надя! Я все понял! – но мои слова никто не услышал. Комната была пуста. Только на полу возле кресла опрокинутый стакан. Рядом с ним – чайная ложечка.
Я, наверное, слишком поздно все понял.
– Ой, извини, я такая голодная, – Надя увидела, что я открыл глаза. Она сидела в кресле напротив меня и пила чай. В комнате царил полумрак. В столовой горела тусклая лампа. Я рывком вскочил с кровати и сразу же сел на пол. В глазах потемнело, и подогнулись колени. Но это быстро прошло. Наверное, даже незаметно со стороны.
– Как ты… – начал с дурацкого вопроса.
– Не знаю, – ответила Надя. – У меня так бывает. Я вот помню – пошла на балкон, когда мы спорили, а потом уже по коридорам тут хожу, тебя ищу. И вот – нашла. Двери тут неправильные. Еле открыла. А ты совсем слабый. На свежем воздухе не был, наверное, давно.
– Надя, ты меня прости, – у меня не было ни сил, ни желания понимать, что происходит. Пусть будет, как есть. – Ты была права. Вот, пошел к Пыльцыну, и чем все кончилось…
– Что кончилось? – не поняла Надя. – Разве что-то кончилось?
– Сенты все это время из меня что-то вытянуть хотят, они ищут… – я так хотел рассказать Наде все услышанное здесь, что стал говорить сбивчиво и непонятно.
– Ну, их к черту, этих сентов, – Надя вдруг тихонько сползла с кресла на пол. И так, стоя на коленях, обняла меня. – Я дура. Я так боялась, что больше тебя не увижу. Вот теперь мы уже никогда не расстанемся. Правда?
– Правда… Но завтра…
– Это будет завтра. А сейчас есть сейчас, – Надя тихо шептала мне на ухо. – Не бывает ни вчера, ни завтра. Есть только сегодня. Есть только одно время и одно место – сейчас и здесь.
– И завтра не настанет, – я тоже, не знаю почему, заговорил шепотом.
– И завтра не настанет. Пока мы будем рядом, завтра не настанет. И сегодня будет всегда. Это же наш мир.
Мы так и стояли на коленях на мягком полу, обнявшись. Я чувствовал, как часто бьется сердце Нади.
Казалось, все вокруг вдруг стало плоским и внезапно прогнулось, завибрировало. Как будто кто-то ударил кулаком в зеркало, и оно не разбилось, а просто исказило мир. И после нескольких колебаний все растаяло в теплом тумане. Колени не чувствовали ковра, мы просто парили в белом пространстве. Это был наш мир. И не было в нем никого кроме нас. Внезапно белый туман у нас над головами рассеялся. Мы просто лежали на облаке в ночной тишине. Там, над нами мерцали мириады звезд. Облако, словно морская волна мягко укачивала меня и Надю. Губы Нади коснулись моих. Я попытался что-то сказать, но Надя остановила меня:
– Тихо, – шепнула она. – Не говори ничего. Только слушай себя.
Сердце падало куда-то в бездну, и я уже не понимал где я, а где звезды. Где кончаются мои мысли и начинаются губы Нади. Небо укачивало нас, а звезды скромно отвернулись. Уже потом, когда я смог опять увидеть их я понял, что мы не просто парим, мы летим над миром.
– Смотри, мы все-таки летим, – прошептала мне на ухо Надя. – Я всегда боялась, что мы не сможем сделать этого вместе.
– А где мы?
– Мы всюду. – Надя говорила все так же шепотом, как будто боялась спугнуть этот миг. – Вот смотри!
Она резко развела руки в стороны, и туман исчез. Мы летели высоко в ночном небе. Где-то над Землей.
– Мы все-таки можем! – я уже не мог шептать. Восторг и сила наполняли меня. – Мы можем все!
– Давай улетим, – Надя опять обняла меня. – Навсегда.
– Не сейчас!
– Почему? – голос у Нади дрогнул.
– Завтра, завтра, – я уговаривал Надю как ребенка. – Я должен ещё…
– Мы должны быть вместе, остальное не важно.
– Надя, дай мне день. Я не могу уйти просто так. Мы должны быть вместе, и никто не должен нам мешать. Мир должен быть наш.
Снова, как гигантское зеркало, задрожало пространство вокруг нас, налетел теплый туман. Казалось, кто-то вырвал из моих рук Надю, и она исчезла в белом мареве. Я ощутил, что опять стою на ковре на коленях. Один. Как во сне я дополз до топчана, опрокинув случайно стакан с чаем.
Чуть позже, в полубреду засыпающего сознания, я вспомнил книгу. Ту странную, которую мы читали с Надей совсем недавно. И странные слова из нее. «И отдал человек каждому искру. И пока горел огонь в груди того человека – горел огонь в сердцах людей»… Вот оно. Путь к победе.
Свет из окна ударил мне прямо в лицо. В памяти всплывали неясные образы из ночного сна. Или это был не сон?
– Надя! Я все понял! – но мои слова никто не услышал. Комната была пуста. Только на полу возле кресла опрокинутый стакан. Рядом с ним – чайная ложечка.
Я, наверное, слишком поздно все понял.
Глава тридцать третья
Краткое, тихое шипение отрываемой двери уже было привычным. В комнату вошли три сента, совсем незнакомых. На их лицах никаких признаков любезного участия, в отличие от Михаила, не читалось.
– Одевайся, пойдем, – один из них отдал бесстрастный приказ.
Мы шли по коридорам, как будто исполняя некий ритуал, один сент впереди и двое по бокам от меня. Пройдя метров двадцать, остановились, и передний открыл своим пультом дверь – выход наружу. Пар от холодного воздуха ринулся внутрь модуля, принеся с собой чистые зимние запахи и свежесть.
– Иди, – прозвучала очередная команда сента. Один из тех, что стоял рядом, легонько подтолкнул меня к выходу.
Странное ощущение. Я был уверен, что, скорее всего, меня сейчас убьют. Но никаких особых эмоций у меня это не вызывало. Как будто я наблюдал за происходящим со стороны. Или я просто не верил в то, что через мгновение меня не станет?
От выхода из модуля была протоптана в снегу узенькая тропинка. Видно, ещё ночью шел снег. По обе стороны от дорожки он искрился в утреннем солнце. Сенты не могли идти по бокам от меня, не сойдя с тропинки. Им пришлось брести в сугробах и от этого происходящее приобретало слегка гротескный характер. Мы шли в сторону леса. Того самого, на краю которого я ещё недавно видел зайца из окна своей камеры. А это все-таки тюрьма, а не гостевой дом.
Далеко в лес мы не стали углубляться. Сразу за первыми деревьями открылась большая поляна. Там чернел транспортер сентов. Рядом с ним, в безразличном ожидании стоял Михаил и ещё один сент. Тот второй, посмотрел на меня с некоторым любопытством. Михаил лишь скользнул по мне пустым взглядом. А на другом краю поляны я увидел моих друзей, ну если не все были друзьями, то приятелями точно – Шон, Сотников, Рубан, как всегда испуганный Анго, Сашка Андрукович, еще несколько ребят – я их помнил по последней игре. Что-то нехорошее задумали сенты. И опять, как будто повторяя ночное видение, все вокруг качнулось, как будто мир пытался стряхнуть то, что я вижу, с громадной мембраны. Но все только качнулось и вернулось на свое место. Вернулось уже другим. Я чувствовал лес, я стал слышать его дыхание. Все стало резким, удивительно резким, исчезло ощущение холода. И наступила легкость. Так легко бывает во сне, за мгновение до полета.
– Вы все понимаете, почему вас здесь собрали? – голос Михаила прозвучал над поляной неестественно громко. Он явно использовал усилитель. Эффекта захотел. Его бы и так было слышно в утренней лесной тишине.
Вопрос был глупый, никто кроме меня не мог ничего знать, или предполагать.
– Я просто напомню, – в голосе Михаила звучали профессиональные ораторские нотки. Как у матерого политика на митинге. – Вы все знаете, что худшее зло – это сопротивление властям. Сопротивление порядку. Каждый, кто противится порядку, дисциплине, должен быть наказан. Прошли времена, когда мы чистили вашу планету от грязи. От тупой грязи. Теперь остались только безумцы одиночки. Те, кто пытается сопротивляться. Те, кто пытается подменить реальную жизнь и работу глупыми мечтами.
И глупыми играми. Нет игр, нет придуманных ролей! Есть у каждого своя. У вас всех роль одна – служить нам. И служа нам, вы зарабатываете право на жизнь и пищу. А тот, кто не хочет этого – должен быть наказан! И вы, – сент картинно ткнул пальцем в сторону стоящих на краю поляны, – запомните это!
– Вы хотели игры? – сент говорил все злее, словно вколачивал слова в снег. – Хотите из себя корчить магов великих? Так давайте покажите! Напоследок.
– Вот здесь и есть разница между нами и вами. Вы так и не смогли понять, – мой голос неожиданно зазвучал также громко, как голос сента. – Вы не увидели того, что искали!
Михаил, как показалось, вздрогнул. И еще мне показалось, что у него лоб покрылся холодным потом. Я не видел этого. Я понял это.
– Вы искали то, чего не смогли понять. И не поймете никогда, – я повернулся лицом к сентам. Они сгрудились у своего транспортера и смотрели на меня. Да – я впервые увидел их испуганными. – Вы искали великую тайну хранителей. Или как вы их называли. Искали гигантов, творящих чудеса, тех, которых вы сами пытались уничтожить. И не увидели их. Вы могли с орбиты сжечь ни в чем не повинных и ничего не подозревающих людей. А вы попробуйте так – лицом к лицу.
– Если ты и претендуешь на то, что ты именно таков, – заговорил тот сент, который был на поляне с Михаилом, – то это только претензия. Ты сейчас сдохнешь здесь. И никто не сможет изменить такой ход событий. Нет больше ваших великих предков. Нет чудес, нет силы, нет этой вашей чести! Есть только ничтожества на вашей планете.
Сент наклонился над открытым люком транспортера и достал оттуда… деревянный меч. Тот самый, которым я совсем недавно размахивал.
– Вот твоя суть, – сент швырнул мне его под ноги. – И суть всех вас. Деревянная игрушка вместо оружия. Высокопарные фразы о долге и чести. А все это пустые слова. Не было никогда и нигде ни чести, ни гордости. Есть только наш разум и наш сила. Мы доказывали это и раньше.
– Ну что? Ты не забыл ещё, как в ролевые игры играл? – лицо Михаила исказила пренебрежительная усмешка. – Ну, возьми свою деревяшку, помаши ею. Мы повеселимся напоследок. И ещё. Не думай, что тебя запомнят героем после смерти. Твои друзья уйдут за собой. Нечего плодить сомневающихся. Вы уже ничто и никто! Мы победили вас опять и теперь навсегда!
– Андрей! – я вздрогнул, услышав Надин крик.
Надя стояла на самой границе полянки и леса.
– Держи!!! – Сильно, совсем не по-женски, она бросила мне сверток. Что-то длинное, завернутое в шарф. В этом шарфе я увидел впервые Надю.
Предмет, вращаясь и шелестя шарфом в воздухе, летел ко мне через всю поляну.
На снегу лежал Надин шарф. А рядом тот самый меч, который я принес из музея. Старый и ржавый.
Он ещё не успел упасть в снег, а транспортер подернулся голубым маревом – силовым полем, прикрывая сентов, стоящих рядом с ним. И пыхнул зарядом в упавший в снег меч. Реакция была совершенно неожиданная. Так бывает иногда, когда в напряжении пугаешься любого неожиданного звука или движения.
Скрытый легким туманом силового поля, транспортер начал разворачиваться. Разворачиваться и выдвигать в открытый люк ствол. Хотя я раньше не видел транспортер в бою, но сразу понял, что это его орудие главного калибра. А старый меч, лежащий у моих ног, был моим единственным оружием.
Транспортер, совершив полуоборот, остановился. Ствол был направлен прямо на Надю. Я не сомневался в том, что произойдет через мгновение. И понял, что теперь я знаю, что человек может все. Даже умереть. И сделал шаг влево. Этого было достаточно чтобы стать на линии огня между сентами и Надей. Все вокруг словно застыло. Было видно как на старой березе, чудом сохранившийся с лета желтый листок медленно-медленно изгибался на легком ветру. Глухо стучало сердце. Словно вспарывая пространство, из ствола сентовского орудия, вырвался фиолетовый бесформенный клубок плазмы. Все также медленно, или это были игры моего восприятия, он двинулся к Наде. Но не смог обойти меня. Последнее, что мелькнуло в голове – «Она будет жить». Страшная своим напором волна ударила в меня, заставив изогнуться, откинув назад руки. Плазменный ком должен был испепелить меня в мгновение. Но он внезапно сжался и исчез.
Транспортер опять глухо пыхнул огнем. Но плазменный кокон уже не смог долететь до меня. Словно испугавшись, он ринулся в обратную сторону, но напоровшись на силовое поле транспортера, растекся огненным покрывалом по куполу.
Не снимая силового поля, они стояли возле своей машины и, замерев, смотрели на меня.
Не спуская глаз с сентов, я протянул руку в сторону клинка. Тот, слегка завибрировав в размокшем снегу, метнулся мне в ладонь. Он был ещё горячим от угодившего в него заряда. Стальной стержень – остаток рукоятки, жег мне руку. Но я не обращал на это внимания. Я выпрямился и отвел меч в сторону.
Всё – голоса, почти неслышный шорох покрытых инеем деревьев, движение воздуха, дыхание мира, остановилось. Я видел только врага, я чувствовал, как оживает своей стальной душой меч, зажатый в руке. Как потемневшая от старости полоска металла начинает сиять, как покрывается булатной вязью клинок, как обостряются кромки и рукоять разбухает, становится удобной, выточенная из слоновой кости точно по моей руке. Я видел весь мир сразу. Я видел тех, за кого готов был умереть ещё не раз. За Надю, за свой город, за всех тех, кто уже никогда не вернется. И я знал – вся сила Земли во мне, как на острие удара. И я готов был бороться и знал за что.
Я стоял один на один с моим врагом. Один с мечом в руках против сентов с их транспортерами, плазменными пушками, защитными полями. Я ждал боя. С врагом, одним из многих, пришедших уничтожить нас и нашу планету.
Тут в звенящей тишине зимнего леса раздался хруст снега. Донгур, Черный маг – подошел ко мне, поднял с земли деревянный меч и стал рядом со мной. И отвел в сторону клинок, готовый к бою. Его черные, как смоль, волосы развевались в порывах легкого ветерка.
Казалось, время остановилось. Мы ждали ответного шага от сентов, а те были озадачены. Даже на самодовольном лице Михаила пропала надменная улыбка. Внезапно все вокруг заиграло оттенками красного. На лицах сентов, прикрытых силовым полем, появился ужас. Они смотрели не на нас. Они смотрели на стену огня, которая поднималась за нашими спинами. Она бурлила и переливалась кроваво красными буграми двигаясь на транспортер. Огонь вздымался с того края опушки, где только что была Надя. Там, прекрасный в своей ярости, разворачивал крылья гигантский дракон. Золото чешуи переливалось в утреннем солнце и всполохах огня. Я, подняв меч, сделал шаг в направлении врага, потом ещё один и ещё… Вперед, к моей первой битве. Волна огня дошла до меня. Но не обожгла, не тронула. Пройдя сквозь меня, пламя умножило свой напор в тысячи тысяч раз. Земля впереди меня вздыбилась как волна в шторм. Транспортер, вмести с сентами, разлетелся в прах, а волна шла дальше, к бункеру. Тот на мгновение подернулся полем защиты, но бункер, как домик из фанеры разлетелся тысячами мелких щепок.
– Одевайся, пойдем, – один из них отдал бесстрастный приказ.
Мы шли по коридорам, как будто исполняя некий ритуал, один сент впереди и двое по бокам от меня. Пройдя метров двадцать, остановились, и передний открыл своим пультом дверь – выход наружу. Пар от холодного воздуха ринулся внутрь модуля, принеся с собой чистые зимние запахи и свежесть.
– Иди, – прозвучала очередная команда сента. Один из тех, что стоял рядом, легонько подтолкнул меня к выходу.
Странное ощущение. Я был уверен, что, скорее всего, меня сейчас убьют. Но никаких особых эмоций у меня это не вызывало. Как будто я наблюдал за происходящим со стороны. Или я просто не верил в то, что через мгновение меня не станет?
От выхода из модуля была протоптана в снегу узенькая тропинка. Видно, ещё ночью шел снег. По обе стороны от дорожки он искрился в утреннем солнце. Сенты не могли идти по бокам от меня, не сойдя с тропинки. Им пришлось брести в сугробах и от этого происходящее приобретало слегка гротескный характер. Мы шли в сторону леса. Того самого, на краю которого я ещё недавно видел зайца из окна своей камеры. А это все-таки тюрьма, а не гостевой дом.
Далеко в лес мы не стали углубляться. Сразу за первыми деревьями открылась большая поляна. Там чернел транспортер сентов. Рядом с ним, в безразличном ожидании стоял Михаил и ещё один сент. Тот второй, посмотрел на меня с некоторым любопытством. Михаил лишь скользнул по мне пустым взглядом. А на другом краю поляны я увидел моих друзей, ну если не все были друзьями, то приятелями точно – Шон, Сотников, Рубан, как всегда испуганный Анго, Сашка Андрукович, еще несколько ребят – я их помнил по последней игре. Что-то нехорошее задумали сенты. И опять, как будто повторяя ночное видение, все вокруг качнулось, как будто мир пытался стряхнуть то, что я вижу, с громадной мембраны. Но все только качнулось и вернулось на свое место. Вернулось уже другим. Я чувствовал лес, я стал слышать его дыхание. Все стало резким, удивительно резким, исчезло ощущение холода. И наступила легкость. Так легко бывает во сне, за мгновение до полета.
– Вы все понимаете, почему вас здесь собрали? – голос Михаила прозвучал над поляной неестественно громко. Он явно использовал усилитель. Эффекта захотел. Его бы и так было слышно в утренней лесной тишине.
Вопрос был глупый, никто кроме меня не мог ничего знать, или предполагать.
– Я просто напомню, – в голосе Михаила звучали профессиональные ораторские нотки. Как у матерого политика на митинге. – Вы все знаете, что худшее зло – это сопротивление властям. Сопротивление порядку. Каждый, кто противится порядку, дисциплине, должен быть наказан. Прошли времена, когда мы чистили вашу планету от грязи. От тупой грязи. Теперь остались только безумцы одиночки. Те, кто пытается сопротивляться. Те, кто пытается подменить реальную жизнь и работу глупыми мечтами.
И глупыми играми. Нет игр, нет придуманных ролей! Есть у каждого своя. У вас всех роль одна – служить нам. И служа нам, вы зарабатываете право на жизнь и пищу. А тот, кто не хочет этого – должен быть наказан! И вы, – сент картинно ткнул пальцем в сторону стоящих на краю поляны, – запомните это!
– Вы хотели игры? – сент говорил все злее, словно вколачивал слова в снег. – Хотите из себя корчить магов великих? Так давайте покажите! Напоследок.
– Вот здесь и есть разница между нами и вами. Вы так и не смогли понять, – мой голос неожиданно зазвучал также громко, как голос сента. – Вы не увидели того, что искали!
Михаил, как показалось, вздрогнул. И еще мне показалось, что у него лоб покрылся холодным потом. Я не видел этого. Я понял это.
– Вы искали то, чего не смогли понять. И не поймете никогда, – я повернулся лицом к сентам. Они сгрудились у своего транспортера и смотрели на меня. Да – я впервые увидел их испуганными. – Вы искали великую тайну хранителей. Или как вы их называли. Искали гигантов, творящих чудеса, тех, которых вы сами пытались уничтожить. И не увидели их. Вы могли с орбиты сжечь ни в чем не повинных и ничего не подозревающих людей. А вы попробуйте так – лицом к лицу.
– Если ты и претендуешь на то, что ты именно таков, – заговорил тот сент, который был на поляне с Михаилом, – то это только претензия. Ты сейчас сдохнешь здесь. И никто не сможет изменить такой ход событий. Нет больше ваших великих предков. Нет чудес, нет силы, нет этой вашей чести! Есть только ничтожества на вашей планете.
Сент наклонился над открытым люком транспортера и достал оттуда… деревянный меч. Тот самый, которым я совсем недавно размахивал.
– Вот твоя суть, – сент швырнул мне его под ноги. – И суть всех вас. Деревянная игрушка вместо оружия. Высокопарные фразы о долге и чести. А все это пустые слова. Не было никогда и нигде ни чести, ни гордости. Есть только наш разум и наш сила. Мы доказывали это и раньше.
– Ну что? Ты не забыл ещё, как в ролевые игры играл? – лицо Михаила исказила пренебрежительная усмешка. – Ну, возьми свою деревяшку, помаши ею. Мы повеселимся напоследок. И ещё. Не думай, что тебя запомнят героем после смерти. Твои друзья уйдут за собой. Нечего плодить сомневающихся. Вы уже ничто и никто! Мы победили вас опять и теперь навсегда!
– Андрей! – я вздрогнул, услышав Надин крик.
Надя стояла на самой границе полянки и леса.
– Держи!!! – Сильно, совсем не по-женски, она бросила мне сверток. Что-то длинное, завернутое в шарф. В этом шарфе я увидел впервые Надю.
Предмет, вращаясь и шелестя шарфом в воздухе, летел ко мне через всю поляну.
На снегу лежал Надин шарф. А рядом тот самый меч, который я принес из музея. Старый и ржавый.
Он ещё не успел упасть в снег, а транспортер подернулся голубым маревом – силовым полем, прикрывая сентов, стоящих рядом с ним. И пыхнул зарядом в упавший в снег меч. Реакция была совершенно неожиданная. Так бывает иногда, когда в напряжении пугаешься любого неожиданного звука или движения.
Скрытый легким туманом силового поля, транспортер начал разворачиваться. Разворачиваться и выдвигать в открытый люк ствол. Хотя я раньше не видел транспортер в бою, но сразу понял, что это его орудие главного калибра. А старый меч, лежащий у моих ног, был моим единственным оружием.
Транспортер, совершив полуоборот, остановился. Ствол был направлен прямо на Надю. Я не сомневался в том, что произойдет через мгновение. И понял, что теперь я знаю, что человек может все. Даже умереть. И сделал шаг влево. Этого было достаточно чтобы стать на линии огня между сентами и Надей. Все вокруг словно застыло. Было видно как на старой березе, чудом сохранившийся с лета желтый листок медленно-медленно изгибался на легком ветру. Глухо стучало сердце. Словно вспарывая пространство, из ствола сентовского орудия, вырвался фиолетовый бесформенный клубок плазмы. Все также медленно, или это были игры моего восприятия, он двинулся к Наде. Но не смог обойти меня. Последнее, что мелькнуло в голове – «Она будет жить». Страшная своим напором волна ударила в меня, заставив изогнуться, откинув назад руки. Плазменный ком должен был испепелить меня в мгновение. Но он внезапно сжался и исчез.
Транспортер опять глухо пыхнул огнем. Но плазменный кокон уже не смог долететь до меня. Словно испугавшись, он ринулся в обратную сторону, но напоровшись на силовое поле транспортера, растекся огненным покрывалом по куполу.
Не снимая силового поля, они стояли возле своей машины и, замерев, смотрели на меня.
Не спуская глаз с сентов, я протянул руку в сторону клинка. Тот, слегка завибрировав в размокшем снегу, метнулся мне в ладонь. Он был ещё горячим от угодившего в него заряда. Стальной стержень – остаток рукоятки, жег мне руку. Но я не обращал на это внимания. Я выпрямился и отвел меч в сторону.
Всё – голоса, почти неслышный шорох покрытых инеем деревьев, движение воздуха, дыхание мира, остановилось. Я видел только врага, я чувствовал, как оживает своей стальной душой меч, зажатый в руке. Как потемневшая от старости полоска металла начинает сиять, как покрывается булатной вязью клинок, как обостряются кромки и рукоять разбухает, становится удобной, выточенная из слоновой кости точно по моей руке. Я видел весь мир сразу. Я видел тех, за кого готов был умереть ещё не раз. За Надю, за свой город, за всех тех, кто уже никогда не вернется. И я знал – вся сила Земли во мне, как на острие удара. И я готов был бороться и знал за что.
Я стоял один на один с моим врагом. Один с мечом в руках против сентов с их транспортерами, плазменными пушками, защитными полями. Я ждал боя. С врагом, одним из многих, пришедших уничтожить нас и нашу планету.
Тут в звенящей тишине зимнего леса раздался хруст снега. Донгур, Черный маг – подошел ко мне, поднял с земли деревянный меч и стал рядом со мной. И отвел в сторону клинок, готовый к бою. Его черные, как смоль, волосы развевались в порывах легкого ветерка.
Казалось, время остановилось. Мы ждали ответного шага от сентов, а те были озадачены. Даже на самодовольном лице Михаила пропала надменная улыбка. Внезапно все вокруг заиграло оттенками красного. На лицах сентов, прикрытых силовым полем, появился ужас. Они смотрели не на нас. Они смотрели на стену огня, которая поднималась за нашими спинами. Она бурлила и переливалась кроваво красными буграми двигаясь на транспортер. Огонь вздымался с того края опушки, где только что была Надя. Там, прекрасный в своей ярости, разворачивал крылья гигантский дракон. Золото чешуи переливалось в утреннем солнце и всполохах огня. Я, подняв меч, сделал шаг в направлении врага, потом ещё один и ещё… Вперед, к моей первой битве. Волна огня дошла до меня. Но не обожгла, не тронула. Пройдя сквозь меня, пламя умножило свой напор в тысячи тысяч раз. Земля впереди меня вздыбилась как волна в шторм. Транспортер, вмести с сентами, разлетелся в прах, а волна шла дальше, к бункеру. Тот на мгновение подернулся полем защиты, но бункер, как домик из фанеры разлетелся тысячами мелких щепок.
ЭПИЛОГ
Мы летели с Надей высоко в небе, взявшись за руки. В разрывах облаков виднелся заснеженный лес, а потом и город, замерший под зимним солнцем. Не было ни боя, ни боли, ничего. Мы были сильнее всех. Сила Хранителей была нашей силой. Отсюда, с высоты полета казалось, что Земля, как жила, так и живет, и что не было ни своих, ни чужих, ни смертей, ни испытаний. Далеко внизу просыпался мир. И мир хранила любовь.