Подержали его немножко и вот выписывают. Главное ведь - положительная динамика, а она есть. Я и не зубоскальничаю, она действительно есть.
Родственник его звонит мне и говорит: улыбается, со всеми в палате попрощался, подал руку.
- Ну! - отвечаю с энтузиазмом. - А ты недоволен! Вот же она, динамика!
Тот выдержал недобрую паузу, продолжил:
- Попрощался с невесткой, которая за ним пришла...
Культурный голод
Академический интерес
Лестница Якобы
Сорока-белобока
Трансформация мистики
В ожидании чуда
Межа
Загляните в семейный альбом
Роза ветров
Профиль и анфас
Голод: реалити-шоу
Письма издалека
Каменный гость
Открытый урок
Черная Вдова
Ганнибал
На языке жестов
Пустые хлопоты
Точка сборки
Терапевтические отношения
Белые Полковники
Ювелирное дело
Муму: Явление барыни
Эффективный менеджмент
Хустаффсон
Нерастворимые осадки
Родственник его звонит мне и говорит: улыбается, со всеми в палате попрощался, подал руку.
- Ну! - отвечаю с энтузиазмом. - А ты недоволен! Вот же она, динамика!
Тот выдержал недобрую паузу, продолжил:
- Попрощался с невесткой, которая за ним пришла...
Культурный голод
Будем предельно лаконичны. Да.
Была одна старушка, патологоанатом.
Она не любила балет.
Говорила:
- Не на что посмотреть.
Была одна старушка, патологоанатом.
Она не любила балет.
Говорила:
- Не на что посмотреть.
Академический интерес
Академический интерес проявляют, естественно, академики и чуть ниже, то есть профессора.
Имеется в виду, что выясняется нечто, не имеющее ровно никакого значения для пациента и его лечения, потому что тот либо и так помрет, либо не помрет, но и лечить в нем нечего.
Иные профессора злоупотребляют академическим интересом и не имеют никакого другого. Помню, был - и есть - очень хороший профессор по фамилии Казаков, я у него учился. Так вот он вечно где-то витал. Наслушается на каком-нибудь симпозиуме ерунды и потом мечтает, как скоро будет лечить наследственные болезни чистыми генами, в уколах. Тогда как нормальному доктору, когда он слышит о лечении чистыми генами, умозрение рисует лишь двух санитаров-тезок, которые зачем-то вымыли руки.
Иногда лучше вообще ничего не знать.
Вот идет однажды один профессор с обходом, студенты плетутся следом. Зашли в одну палату, постояли там. Вышли, зашли во вторую, в третью.
В четвертой, отдельной, профессор увидел ботинки, торчавшие из-под одеяла. И проявил бессмысленный академический интерес.
- А это кто?
- А это? - переспросил лечащий доктор. - А это начмед.
- А, - сказал профессор, - ну, пошли дальше.
Имеется в виду, что выясняется нечто, не имеющее ровно никакого значения для пациента и его лечения, потому что тот либо и так помрет, либо не помрет, но и лечить в нем нечего.
Иные профессора злоупотребляют академическим интересом и не имеют никакого другого. Помню, был - и есть - очень хороший профессор по фамилии Казаков, я у него учился. Так вот он вечно где-то витал. Наслушается на каком-нибудь симпозиуме ерунды и потом мечтает, как скоро будет лечить наследственные болезни чистыми генами, в уколах. Тогда как нормальному доктору, когда он слышит о лечении чистыми генами, умозрение рисует лишь двух санитаров-тезок, которые зачем-то вымыли руки.
Иногда лучше вообще ничего не знать.
Вот идет однажды один профессор с обходом, студенты плетутся следом. Зашли в одну палату, постояли там. Вышли, зашли во вторую, в третью.
В четвертой, отдельной, профессор увидел ботинки, торчавшие из-под одеяла. И проявил бессмысленный академический интерес.
- А это кто?
- А это? - переспросил лечащий доктор. - А это начмед.
- А, - сказал профессор, - ну, пошли дальше.
Лестница Якобы
Это была якобы лестница.
Она была черная, и по ней практически не ходили. Но в то же время она существовала, и ею активно пользовались. Потому что хотя это был жилой дом, на первом этаже располагалась подстанция Скорой Помощи. Выше были простые квартиры.
Лестница была гадкая, вела в подвал, где стояла вода. Плавало, как полагается, говно, и вообще все выглядело лубочно. Мой доктор-приятель утверждал, что он не проверял, но вода эта доходила ему до подбородка.
На эту лестницу доктора сваливали пьяных. В больницу их не возьмут, в милицию - неохота, много бумаг надо писать. Поэтому сваливали их на черную якобы лестницу, а там была батарея, теплая; публика там отогревалась, ползала, в меру выпрямлялась и уходила. Всем было хорошо.
И вот однажды туда положили очень приличную дамочку, в норковой шубе и сапогах. Пьянь была такая, что держись. Свалили ее туда и забыли, легли спать.
Проснулись от истошного визга. Диспетчер вбежала к докторам и тоже стала кричать: насилуют! скорее, там на лестнице девушку насилуют!
Все рассмеялись и пошли.
Дело было так: черной лестницей, помимо Скорой Помощи, пользовался еще один собаковладелец. Его собаку нельзя было водить по парадной лестнице, так как это был какой-то гибрид дога и ротвейлера, очень добрый, но рядом с ним разная мелочь вроде собак Баскервилей могла отдыхать и курить, и даже не нервничать.
Хозяин повел собаку по этой лестнице, и та остановилась перед дамой в шубе, и стала лизать ей лицо, а та проснулась. И сразу решила, что это не заурядная реальность, а проекция внутренней алкогольной химии. С диким визгом скатилась она, упала в подвал, где вода и говно, и стала там плавать, в норковой шубе.
"Ну, никто туда за ней не полез", - обрадованно сказал мой приятель. Постояли, посмотрели. Нашли какой-то багор, подтянули, выудили. По-прежнему в шубе, но без сапог.
Не знаю, зачем я это рассказал. Наверное, потому, что Петербург Достоевского это не только дворы-колодцы.
Она была черная, и по ней практически не ходили. Но в то же время она существовала, и ею активно пользовались. Потому что хотя это был жилой дом, на первом этаже располагалась подстанция Скорой Помощи. Выше были простые квартиры.
Лестница была гадкая, вела в подвал, где стояла вода. Плавало, как полагается, говно, и вообще все выглядело лубочно. Мой доктор-приятель утверждал, что он не проверял, но вода эта доходила ему до подбородка.
На эту лестницу доктора сваливали пьяных. В больницу их не возьмут, в милицию - неохота, много бумаг надо писать. Поэтому сваливали их на черную якобы лестницу, а там была батарея, теплая; публика там отогревалась, ползала, в меру выпрямлялась и уходила. Всем было хорошо.
И вот однажды туда положили очень приличную дамочку, в норковой шубе и сапогах. Пьянь была такая, что держись. Свалили ее туда и забыли, легли спать.
Проснулись от истошного визга. Диспетчер вбежала к докторам и тоже стала кричать: насилуют! скорее, там на лестнице девушку насилуют!
Все рассмеялись и пошли.
Дело было так: черной лестницей, помимо Скорой Помощи, пользовался еще один собаковладелец. Его собаку нельзя было водить по парадной лестнице, так как это был какой-то гибрид дога и ротвейлера, очень добрый, но рядом с ним разная мелочь вроде собак Баскервилей могла отдыхать и курить, и даже не нервничать.
Хозяин повел собаку по этой лестнице, и та остановилась перед дамой в шубе, и стала лизать ей лицо, а та проснулась. И сразу решила, что это не заурядная реальность, а проекция внутренней алкогольной химии. С диким визгом скатилась она, упала в подвал, где вода и говно, и стала там плавать, в норковой шубе.
"Ну, никто туда за ней не полез", - обрадованно сказал мой приятель. Постояли, посмотрели. Нашли какой-то багор, подтянули, выудили. По-прежнему в шубе, но без сапог.
Не знаю, зачем я это рассказал. Наверное, потому, что Петербург Достоевского это не только дворы-колодцы.
Сорока-белобока
Пригородная больница. Отремонтирована по случаю целевого национального проекта, все покрасили, вымыли, аппаратуру завезли - хорошо!
Пьяная санитарка накормила кашей труп.
Шла мимо, а тот лежал на койке с разинутым ртом.
- Что, сука, жрать хочешь?
Задержалась и накормила.
Патологоанатом потом бушевал: весь рот забит кашей.
Пьяная санитарка накормила кашей труп.
Шла мимо, а тот лежал на койке с разинутым ртом.
- Что, сука, жрать хочешь?
Задержалась и накормила.
Патологоанатом потом бушевал: весь рот забит кашей.
Трансформация мистики
Болтали с приятелем со Скорой Помощи.
Он читает всякую дрянь про ментов, вот мы и вышли на Кивинова, которого я однажды видел на писательском собрании. Кивинов явился туда в милицейской форме и сильно выделялся.
Я пересказал приятелю историю, которой поделился Кивинов. О пьяном, который заснул на кладбище не то в могиле, не то возле могилы. А ночью туда пришли сатанисты и стали вызывать дьявола, вот он и проснулся, и встал, и все убежали в потрясении.
Мой приятель хмыкнул.
- Подумаешь, - сказал он пренебрежительно. - Это обычное дело, ничего в этом нет особенного. Знаешь Георгиевское кладбище, на Митрофаньевском шоссе?
Ну, я знал, конечно. Это жуткое место - не кладбище, шоссе. Туда попадешь - и все, почти пропал, охватывает настоящий ужас.
- Так вот мы, - признался приятель, - там тоже находили таких бомжей. Одного привязали к кресту, он спал. К утру воскрес, проснулся, ничего не понимает. Начал ворочаться и рычать. Люди, какие были, разбежались...
Очень знакомое что-то, но несравнимо мельче.
Он читает всякую дрянь про ментов, вот мы и вышли на Кивинова, которого я однажды видел на писательском собрании. Кивинов явился туда в милицейской форме и сильно выделялся.
Я пересказал приятелю историю, которой поделился Кивинов. О пьяном, который заснул на кладбище не то в могиле, не то возле могилы. А ночью туда пришли сатанисты и стали вызывать дьявола, вот он и проснулся, и встал, и все убежали в потрясении.
Мой приятель хмыкнул.
- Подумаешь, - сказал он пренебрежительно. - Это обычное дело, ничего в этом нет особенного. Знаешь Георгиевское кладбище, на Митрофаньевском шоссе?
Ну, я знал, конечно. Это жуткое место - не кладбище, шоссе. Туда попадешь - и все, почти пропал, охватывает настоящий ужас.
- Так вот мы, - признался приятель, - там тоже находили таких бомжей. Одного привязали к кресту, он спал. К утру воскрес, проснулся, ничего не понимает. Начал ворочаться и рычать. Люди, какие были, разбежались...
Очень знакомое что-то, но несравнимо мельче.
В ожидании чуда
Скорая Помощь вернулась с вызова. Психиатрическая.
Докторша, отдуваясь, вошла в помещение станции и потребовала чаю.
- А то таким говном накормили!
Напилась чаю, рассказала. Перед Новым годом все что-то стряпают и вообще уже заранее угощаются.
Первый вызов был в коммуналку, где стоял неимоверный запах говна. Но не обычный, а с какой-то примесью, то есть странный. Бегала милиция, которую соседи тоже позвали, зажимала носы.
"Мне, - говорила докторша, - просто интересно стало, чем же это так пахнет".
Пошла она в коммунальную кухню, а там ее клиент стоит, заскорузлая шизофрения. Улыбается во всю свою беззубую пасть и жарит на сковородке говно.
- Здравствуйте, доктор! Присаживайтесь, у меня как раз все готово!
- Я горячего не ем, - ответила та. - Поставь на подоконник, пусть остынет.
...Следующий вызов выявил алкогольный делирий.
Огромная баба, с исполинской жопой, стояла раком посреди скудно обставленной комнаты, в полном одиночестве. Голая. На полу перед ней стоял стакан с водкой.
Баба орала под себя, то есть себе в половую щелищу:
- Коля! Вылезай, я уже налила!...
Докторша, отдуваясь, вошла в помещение станции и потребовала чаю.
- А то таким говном накормили!
Напилась чаю, рассказала. Перед Новым годом все что-то стряпают и вообще уже заранее угощаются.
Первый вызов был в коммуналку, где стоял неимоверный запах говна. Но не обычный, а с какой-то примесью, то есть странный. Бегала милиция, которую соседи тоже позвали, зажимала носы.
"Мне, - говорила докторша, - просто интересно стало, чем же это так пахнет".
Пошла она в коммунальную кухню, а там ее клиент стоит, заскорузлая шизофрения. Улыбается во всю свою беззубую пасть и жарит на сковородке говно.
- Здравствуйте, доктор! Присаживайтесь, у меня как раз все готово!
- Я горячего не ем, - ответила та. - Поставь на подоконник, пусть остынет.
...Следующий вызов выявил алкогольный делирий.
Огромная баба, с исполинской жопой, стояла раком посреди скудно обставленной комнаты, в полном одиночестве. Голая. На полу перед ней стоял стакан с водкой.
Баба орала под себя, то есть себе в половую щелищу:
- Коля! Вылезай, я уже налила!...
Межа
Девяткино - питерская окраина, черта города.
Звонок на Скорую:
- Выезжайте! Девяткино-Санкт-Петербург!..
- Ах, зараза. Перетащили из области, чтоб не ехать.
- Ну и ты перетащи обратно в область.
За черту, значит.
Поехал доктор.
Вернулся.
- Перетащил?
- Да ну на хер! Там в подземном переходе штук десять лежат, копошатся, битые. Хрен их разберешь, Питер они или уже область. Выбрал двоих, увез.
Звонок на Скорую:
- Выезжайте! Девяткино-Санкт-Петербург!..
- Ах, зараза. Перетащили из области, чтоб не ехать.
- Ну и ты перетащи обратно в область.
За черту, значит.
Поехал доктор.
Вернулся.
- Перетащил?
- Да ну на хер! Там в подземном переходе штук десять лежат, копошатся, битые. Хрен их разберешь, Питер они или уже область. Выбрал двоих, увез.
Загляните в семейный альбом
Новый год на носу. Доктор со Скорой от нечего делать разъезжает по городу с телефоном, где есть цифровая камера.
Снимает все подряд. Ведет святочный репортаж.
Возвращается, садится, все вокруг устраиваются в кружок. Доктор похваляется добычей:
- Вот петарда попала в рот. Как "Чужой" вылез, правда?
Действительно: вытаращенные глаза, мясные лохмотья.
Доктор поднимает палец:
- Запомните: в таких случаях рот надо быстренько открыть! Может вылететь обратно. Но у этого не вылетела, а челюсть улетела на хер.
- Живой?
- Да нет, помер. Ему кушать нечем стало.
Следующий снимок: Дворцовая площадь. Лежит фигура - в пальто, в шапке. Поначалу кажется, что нарядили скелет ради народного ликования. Но нет.
Это петарда попала в глаз. Выжгла все в башке, и лицу тоже досталось. А так все чистенько.
Снимает все подряд. Ведет святочный репортаж.
Возвращается, садится, все вокруг устраиваются в кружок. Доктор похваляется добычей:
- Вот петарда попала в рот. Как "Чужой" вылез, правда?
Действительно: вытаращенные глаза, мясные лохмотья.
Доктор поднимает палец:
- Запомните: в таких случаях рот надо быстренько открыть! Может вылететь обратно. Но у этого не вылетела, а челюсть улетела на хер.
- Живой?
- Да нет, помер. Ему кушать нечем стало.
Следующий снимок: Дворцовая площадь. Лежит фигура - в пальто, в шапке. Поначалу кажется, что нарядили скелет ради народного ликования. Но нет.
Это петарда попала в глаз. Выжгла все в башке, и лицу тоже досталось. А так все чистенько.
Роза ветров
Уже заступая на дежурство мой доктор-приятель догадывался, что его ожидает новогодняя жопа.
И не ошибся.
В четыре часа утра его пригласили прокатиться. Приехал - кровища. Молодой человек с совершенно расквашенной мордой, исключительно буйный, сопротивляется доставке в больницу.
Доктор терпел-терпел, а потом вспомнил молодость. Он в свое время очень неплохо таких вязал, вот и тут пришлось постараться. Сперва, как положено, предупреждающе выругался в воздух, а уж потом взял ремни, скрутил молодому человеку руки за спиной и как-то мудрено пропустил под согнутые коленки. И тот принял позу, напоминавшую эмбриональную. Предугаданной новогодней жопой кверху. Штаны у него были разорваны, и трусы тоже, и жопа торчала в предельной откровенности, будучи чище лица.
Доктор, человек физически сильный, оставил конец ремня подлиннее, чтобы нести. Как докторский чемоданчик.
Так и приехали в Третью Истребительную больницу.
Доктор взял клиента за этот ремень и вынес на вытянутой руке, анальной дыркой вперед.
- Готов к употреблению!
Выбежал приемный покой, дежурная служба и просто гости, с фотоаппаратами: погоди, погоди, не выгружай!
Доктор понес свою ношу в приемник, держа на вытянутой руке. Тот висел и поворачивался, подобно флюгеру, в согласии с розой ветров.
Доктор предлагал его разным специалистам, поворачивая дыркой. Травматологу:
- Не желаете?... ну, как хотите. Может быть, вы? (это нейрохирургу).
Но никто особенно не польстился, потому что все уже к утру утомились праздновать; вся больница гудела с трех часов дня, и даже трупы из реанимации не вывозили, так и лежали тихо.
И не ошибся.
В четыре часа утра его пригласили прокатиться. Приехал - кровища. Молодой человек с совершенно расквашенной мордой, исключительно буйный, сопротивляется доставке в больницу.
Доктор терпел-терпел, а потом вспомнил молодость. Он в свое время очень неплохо таких вязал, вот и тут пришлось постараться. Сперва, как положено, предупреждающе выругался в воздух, а уж потом взял ремни, скрутил молодому человеку руки за спиной и как-то мудрено пропустил под согнутые коленки. И тот принял позу, напоминавшую эмбриональную. Предугаданной новогодней жопой кверху. Штаны у него были разорваны, и трусы тоже, и жопа торчала в предельной откровенности, будучи чище лица.
Доктор, человек физически сильный, оставил конец ремня подлиннее, чтобы нести. Как докторский чемоданчик.
Так и приехали в Третью Истребительную больницу.
Доктор взял клиента за этот ремень и вынес на вытянутой руке, анальной дыркой вперед.
- Готов к употреблению!
Выбежал приемный покой, дежурная служба и просто гости, с фотоаппаратами: погоди, погоди, не выгружай!
Доктор понес свою ношу в приемник, держа на вытянутой руке. Тот висел и поворачивался, подобно флюгеру, в согласии с розой ветров.
Доктор предлагал его разным специалистам, поворачивая дыркой. Травматологу:
- Не желаете?... ну, как хотите. Может быть, вы? (это нейрохирургу).
Но никто особенно не польстился, потому что все уже к утру утомились праздновать; вся больница гудела с трех часов дня, и даже трупы из реанимации не вывозили, так и лежали тихо.
Профиль и анфас
Доктор рассказывает:
- Приезжаю - херня какая-то. Уже приехала РХБ (реанимационно-хирургическая бригада), пинают кого-то ногами... Я уехал.
Второй доктор:
- Ну, ведь ругают же нас за непрофильность. Мы же кардиологи, а кардиологических вызовов мало. А они - реаниматологи. Им тоже нужна профильность.
Ладно. Поговорили, разъехались.
Кому-то из них попался Вася с братаном и друзьями. У Васи была раскроена голова, и его повезли в больницу - вместе со всей компанией. Товарищи Васи, разогретые и распаленные, угрожали: да мы! да за нашего кореша! кому-то ответить придется...
Но потом забыли, зачем приехали, и разбрелись по этажам, потерялись.
Вася остался с братаном, лежит на каталке без чувств.
Доктор поймал за рукав проходившего мимо нейрохирурга:
- Вот!
- Да ну на хер! - замахал руками нейрохирург. - На кой он мне? Не по профилю! Свези травматологу, пускай зашьет - и до свидания.
Вася начал блевать.
- Слышь, братан! - обратился к братану доктор. - Ты его хоть переверни, чтобы не захлебнулся.
Тот взялся за Васю, приговаривая:
- Да я для братана... да я ради братана... я тут все... я тут всех...
И уронил Васю с арбузным хрустом. Это раскололся череп, брякнувшийся с каталки на пол, и уподобился неплотно уложенной черепице.
Доктор снова поймал нейрохирурга:
- Вот, учитесь профильность обеспечивать.
- Приезжаю - херня какая-то. Уже приехала РХБ (реанимационно-хирургическая бригада), пинают кого-то ногами... Я уехал.
Второй доктор:
- Ну, ведь ругают же нас за непрофильность. Мы же кардиологи, а кардиологических вызовов мало. А они - реаниматологи. Им тоже нужна профильность.
Ладно. Поговорили, разъехались.
Кому-то из них попался Вася с братаном и друзьями. У Васи была раскроена голова, и его повезли в больницу - вместе со всей компанией. Товарищи Васи, разогретые и распаленные, угрожали: да мы! да за нашего кореша! кому-то ответить придется...
Но потом забыли, зачем приехали, и разбрелись по этажам, потерялись.
Вася остался с братаном, лежит на каталке без чувств.
Доктор поймал за рукав проходившего мимо нейрохирурга:
- Вот!
- Да ну на хер! - замахал руками нейрохирург. - На кой он мне? Не по профилю! Свези травматологу, пускай зашьет - и до свидания.
Вася начал блевать.
- Слышь, братан! - обратился к братану доктор. - Ты его хоть переверни, чтобы не захлебнулся.
Тот взялся за Васю, приговаривая:
- Да я для братана... да я ради братана... я тут все... я тут всех...
И уронил Васю с арбузным хрустом. Это раскололся череп, брякнувшийся с каталки на пол, и уподобился неплотно уложенной черепице.
Доктор снова поймал нейрохирурга:
- Вот, учитесь профильность обеспечивать.
Голод: реалити-шоу
Квартира. Труп.
Скорая помощь.
Диагноз на лице: передоз. Рожа синяя, нос красный, кровавые сопли.
По документам - шеф-повар ресторана.
Приехали менты: что тут такое? От чего умер?
Доктор:
- От голода, естественно. Шеф-повар ресторана. Вы в холодильник загляните.
В холодильнике - пусто. Только банка из-под варенья.
Скорая помощь.
Диагноз на лице: передоз. Рожа синяя, нос красный, кровавые сопли.
По документам - шеф-повар ресторана.
Приехали менты: что тут такое? От чего умер?
Доктор:
- От голода, естественно. Шеф-повар ресторана. Вы в холодильник загляните.
В холодильнике - пусто. Только банка из-под варенья.
Письма издалека
Скучно сидеть, принимать вызову по телефону.
Звонок. Дежурный психиатр снимает трубку. Голосом робота:
- Здравствуйте. Вы - тысячный клиент, который нам позвонил. Вы находитесь в меню Скорой Помощи. Вы имеете право на бонус. Если вам плохо, нажмите цифру один. Если плохо вашим близким - нажмите цифру два. Если вы в алкогольном опьянении - положите трубку.
Новый звонок. Звонит родственница больного. Самого клиента в глаза не видела, но хочет ему помочь после запоя.
Психиатр:
- Ну, это у нас будет суперконсультация. Я буду прямо как Ленин - "Письма издалека". Вы можете дать о больном хоть какую-то информацию?
- Могу, могу!
- Тогда скажите, какой у него эпигастральный угол - тупой или острый? Ах, не знаете. Ну, тогда вот что: дайте ему горячих щей.
Третий звонок.
Привезли из Костромы сумасшедшую бабушку. Теперь она всеми командует.
- А зачем же вы ее привезли? Там она наблюдалась, у нее была медицинская карта, ей выписывали лекарства. А для нас она загадка. Зачем вы привезли в наш город загадку? Я могу положить ее в сумасшедший дом для бомжей.
Четвертый звонок. Психиатр, вкрадчиво:
- Вот вы меня уже три раза послали на хуй. Зачем вы так говорите - "не зарекайтесь от тюрьмы"? Я от тюрьмы не зарекаюсь, я там работаю. Я ее консультирую.
Звонок. Дежурный психиатр снимает трубку. Голосом робота:
- Здравствуйте. Вы - тысячный клиент, который нам позвонил. Вы находитесь в меню Скорой Помощи. Вы имеете право на бонус. Если вам плохо, нажмите цифру один. Если плохо вашим близким - нажмите цифру два. Если вы в алкогольном опьянении - положите трубку.
Новый звонок. Звонит родственница больного. Самого клиента в глаза не видела, но хочет ему помочь после запоя.
Психиатр:
- Ну, это у нас будет суперконсультация. Я буду прямо как Ленин - "Письма издалека". Вы можете дать о больном хоть какую-то информацию?
- Могу, могу!
- Тогда скажите, какой у него эпигастральный угол - тупой или острый? Ах, не знаете. Ну, тогда вот что: дайте ему горячих щей.
Третий звонок.
Привезли из Костромы сумасшедшую бабушку. Теперь она всеми командует.
- А зачем же вы ее привезли? Там она наблюдалась, у нее была медицинская карта, ей выписывали лекарства. А для нас она загадка. Зачем вы привезли в наш город загадку? Я могу положить ее в сумасшедший дом для бомжей.
Четвертый звонок. Психиатр, вкрадчиво:
- Вот вы меня уже три раза послали на хуй. Зачем вы так говорите - "не зарекайтесь от тюрьмы"? Я от тюрьмы не зарекаюсь, я там работаю. Я ее консультирую.
Каменный гость
По одежке не только встречают, но и провожают.
Человек сломал шейку бедра и попал в Третью Истребительную больницу.
Там почему-то решили не класть его на вытяжение и вообще не класть, а загипсовать, как в учебнике.
От пятки до шеи.
И велели идти домой.
Дали костыль и напутствие.
Тот дошел до ворот и там завалился.
Подъехала Скорая:
- Куда тебя еще везти? Вот же сто метров до приемного, если назад.
Лежащий вдруг закричал:
- Нет! Только не туда!..
Человек сломал шейку бедра и попал в Третью Истребительную больницу.
Там почему-то решили не класть его на вытяжение и вообще не класть, а загипсовать, как в учебнике.
От пятки до шеи.
И велели идти домой.
Дали костыль и напутствие.
Тот дошел до ворот и там завалился.
Подъехала Скорая:
- Куда тебя еще везти? Вот же сто метров до приемного, если назад.
Лежащий вдруг закричал:
- Нет! Только не туда!..
Открытый урок
Ну и вот, стало быть. Приезжает Скорая Помощь в одну квартиру, на вызов. Это была не простая бригада, а реанимационно-хирургическая. А вызвал ее уже обычный неотложный доктор, который своими силами и средствами справиться не сумел. У клиента была какая-то аритмия. Допустим, желудочковая экстрасистолия - не так уж важно.
Доктор с неотложки доложил дело и спросил прибывших:
- А можно, я посмотрю, как вы работаете?
Те расцвели: с удовольствием, занимайте места и наслаждайтесь.
Неотложный присел на краешек стула и сделался весь-внимание.
Клиент лежал себе на полу.
Врач протянул фельдшерице ампулу с тиопенталом натрия:
- Разбодяжь, я сейчас приду.
И вышел зачем-то.
Когда вернулся, клиент был мертв.
Оказалось, что фельдшерица бодяжить ничего не стала, а просто вогнала телу смертельную дозу. Тиопентал - это такое средство, чтобы глушить ненадолго. А тут получилось надолго.
Доктор ничего не понял. Почесал в затылке:
- А что здесь было-то?
Он искренне недоумевал.
Ну, тут, естественно, заструмили покойнику трубу в рот, стали его дышать, крутить, массировать и колоть, пока не ожил.
Поволокли на носилках вниз.
Неотложный доктор только головой покачал:
- Ну, вы крутые ребята... Экстрасистолию - через клиническую смерть лечить!
Те только хмыкнули. Впороли клиенту наркотика-фентанила, чтобы хоть кайф словил.
Фельдшерица, вся издергавшаяся, закрепила в салоне аппаратуру, да плохо - от волнения; когда поехали - та на клиента и рухнула, попадала. Он лежал и хохотал радостно, все ему было весело.
Доктор с неотложки доложил дело и спросил прибывших:
- А можно, я посмотрю, как вы работаете?
Те расцвели: с удовольствием, занимайте места и наслаждайтесь.
Неотложный присел на краешек стула и сделался весь-внимание.
Клиент лежал себе на полу.
Врач протянул фельдшерице ампулу с тиопенталом натрия:
- Разбодяжь, я сейчас приду.
И вышел зачем-то.
Когда вернулся, клиент был мертв.
Оказалось, что фельдшерица бодяжить ничего не стала, а просто вогнала телу смертельную дозу. Тиопентал - это такое средство, чтобы глушить ненадолго. А тут получилось надолго.
Доктор ничего не понял. Почесал в затылке:
- А что здесь было-то?
Он искренне недоумевал.
Ну, тут, естественно, заструмили покойнику трубу в рот, стали его дышать, крутить, массировать и колоть, пока не ожил.
Поволокли на носилках вниз.
Неотложный доктор только головой покачал:
- Ну, вы крутые ребята... Экстрасистолию - через клиническую смерть лечить!
Те только хмыкнули. Впороли клиенту наркотика-фентанила, чтобы хоть кайф словил.
Фельдшерица, вся издергавшаяся, закрепила в салоне аппаратуру, да плохо - от волнения; когда поехали - та на клиента и рухнула, попадала. Он лежал и хохотал радостно, все ему было весело.
Черная Вдова
- Ездил сегодня на вызов, - рассказывает мой приятель, доктор со Скорой.- Опять клиническая смерть, я там год назад был. И забирать не стал - оставил дома, пусть лежит... пройдет...
- Привычка? - спрашиваю.
- Ну да.
Год назад дело было так. Семья там собралась и праздновала что-то, очень обстоятельно, до судорог. И хозяин не выдержал, умер, но доктор его оживил.
Оживляет так, значит, и с хозяйкой беседует.
Та убивается: дескать, только собрались все вместе посидеть, наконец-то. Мама, папа, жена, муж. Все уже из тюрьмы освободились и в кои-то веки раз собрались в полном составе. Хозяин так восемь лет просидел.
- И ты что же - верная такая? Ждала его?
Обиженно и с достоинством:
- Я пьянь, а не блядь!..
Чуть погодя:
- Так вы его спасете?
- Да не давай ему водки, вот и спасется.
- Ну да, он же мне пиздюлей даст! - Ощупывает лицо, показывает: - Вот, вот и вот, зашито. Я уже трех мужей похоронила, четвертого не хочу.
Доктор, не без издевки:
- Да ты просто роковая женщина.
Та - довольная, приосанившись:
- Да. Он меня так и зовет: ты, говорит, моя Женщина-Смерть.
- Привычка? - спрашиваю.
- Ну да.
Год назад дело было так. Семья там собралась и праздновала что-то, очень обстоятельно, до судорог. И хозяин не выдержал, умер, но доктор его оживил.
Оживляет так, значит, и с хозяйкой беседует.
Та убивается: дескать, только собрались все вместе посидеть, наконец-то. Мама, папа, жена, муж. Все уже из тюрьмы освободились и в кои-то веки раз собрались в полном составе. Хозяин так восемь лет просидел.
- И ты что же - верная такая? Ждала его?
Обиженно и с достоинством:
- Я пьянь, а не блядь!..
Чуть погодя:
- Так вы его спасете?
- Да не давай ему водки, вот и спасется.
- Ну да, он же мне пиздюлей даст! - Ощупывает лицо, показывает: - Вот, вот и вот, зашито. Я уже трех мужей похоронила, четвертого не хочу.
Доктор, не без издевки:
- Да ты просто роковая женщина.
Та - довольная, приосанившись:
- Да. Он меня так и зовет: ты, говорит, моя Женщина-Смерть.
Ганнибал
Нечто новенькое, необычное.
Приятель мой, который доктор, сидит на телефоне, с психиатром на пару.
Психиатру поступает звонок.
Звонит какая-то родственница.
- Он себе мошонку отрезал! яички пожарил и одно уже съел...
Там алкогольный делирий, не больно.
Психиатр, важно:
- Поможем.
.........
Позднее выяснилось, что все не так ужасно. Маслице уже растопил, но сковородку отобрали. Съел сырыми.
Приятель мой, который доктор, сидит на телефоне, с психиатром на пару.
Психиатру поступает звонок.
Звонит какая-то родственница.
- Он себе мошонку отрезал! яички пожарил и одно уже съел...
Там алкогольный делирий, не больно.
Психиатр, важно:
- Поможем.
.........
Позднее выяснилось, что все не так ужасно. Маслице уже растопил, но сковородку отобрали. Съел сырыми.
На языке жестов
Скорую Помощь пригласили на эпилептический статус. Алкогольный, разумеется.
Дня три уже судороги.
Ну, доктора немножко приглушили клиента. Чтобы он телом стал помягче и можно было связать. Всего спеленали в кокон, но одну руку оставили свободной. Чтобы промежность почесал себе или там помочился по-людски.
И таким вот, со свободной рукой, вкатили в Третью Истребительную больницу.
Картина: каталка, на каталке - клиент. Рука поднята вверх и делает какие-то магические пассы. Червеобразные такие движения.
Говорить клиент не в состоянии. За него заговорил доктор. Затрубил загробным басом навстречу невропатологу:
- Идущий на смерть приветствует тебя!...
...Там не статус был, конечно, а субарахноидальное кровоизлияние, но это уже представляет академический интерес.
Вышло по слову доктора.
Мест все равно не было. Клиента положили под лестницу. Особенно не вникая в его особенности. Он там и преставился через два часа.
Дня три уже судороги.
Ну, доктора немножко приглушили клиента. Чтобы он телом стал помягче и можно было связать. Всего спеленали в кокон, но одну руку оставили свободной. Чтобы промежность почесал себе или там помочился по-людски.
И таким вот, со свободной рукой, вкатили в Третью Истребительную больницу.
Картина: каталка, на каталке - клиент. Рука поднята вверх и делает какие-то магические пассы. Червеобразные такие движения.
Говорить клиент не в состоянии. За него заговорил доктор. Затрубил загробным басом навстречу невропатологу:
- Идущий на смерть приветствует тебя!...
...Там не статус был, конечно, а субарахноидальное кровоизлияние, но это уже представляет академический интерес.
Вышло по слову доктора.
Мест все равно не было. Клиента положили под лестницу. Особенно не вникая в его особенности. Он там и преставился через два часа.
Пустые хлопоты
У тетки случился инсульт. И еще что-то. Поработала на огороде - и привет.
Приехала Скорая Помощь.
Ну, что делать? Надо грузить. На носилки и в машину.
Тетка тяжелая, надо кого-то позвать на помощь. Два часа ночи. Подняли с постели соседа, а он, оказывается, работал докером.
Он отказался от помощи:
- Я один снесу.
Потом поинтересовался: куда, дескать, повезете?
В Третью Истребительную.
Махнул рукой, зевнул:
- Зря разбудили.
Приехала Скорая Помощь.
Ну, что делать? Надо грузить. На носилки и в машину.
Тетка тяжелая, надо кого-то позвать на помощь. Два часа ночи. Подняли с постели соседа, а он, оказывается, работал докером.
Он отказался от помощи:
- Я один снесу.
Потом поинтересовался: куда, дескать, повезете?
В Третью Истребительную.
Махнул рукой, зевнул:
- Зря разбудили.
Точка сборки
Россия - родина не только слонов, но и дона Хуана.
На прием к гинекологу явилась бабка не бабка, но лет шестьдесят. И заголила живот, испещренный шрамами.
- А что же это у вас такое?
- Это пупок свернувши. Лечила.
Выяснилось, что "пупок свернувши" - русский народный диагноз. В деревнях его лечат банками, а точнее - чугунком: ставят его на пупок, как банку. И пупок выздоравливает, куда деваться.
Чем плох пупок, который свернувши, бабка-не-бабка объясняла долго, но непонятно.
Ясно было только, что такие болезни лучше лечить поближе к земле-матушке. А в городе чугунка, естественно, не нашлось, и пришлось поставить большую стеклянную банку литра на три, которая и разлетелась на куски.
На прием к гинекологу явилась бабка не бабка, но лет шестьдесят. И заголила живот, испещренный шрамами.
- А что же это у вас такое?
- Это пупок свернувши. Лечила.
Выяснилось, что "пупок свернувши" - русский народный диагноз. В деревнях его лечат банками, а точнее - чугунком: ставят его на пупок, как банку. И пупок выздоравливает, куда деваться.
Чем плох пупок, который свернувши, бабка-не-бабка объясняла долго, но непонятно.
Ясно было только, что такие болезни лучше лечить поближе к земле-матушке. А в городе чугунка, естественно, не нашлось, и пришлось поставить большую стеклянную банку литра на три, которая и разлетелась на куски.
Терапевтические отношения
Известно, что между доктором и пациентом должен установиться контакт.
Без этого никуда.
А в психотерапии еще глубже: терапевтические отношения. Это уже черт знает что. Космос.
Мой приятель доктор лечил однажды папу одного чересчур богатого человека.
Ну, в ходе лечения и сбора анамнеза выпили с ним прилично. Потом куда-то пошли - азбука, короче говоря. Ребенку понятно. Наконец, заявились к сыну. И папа настойчиво попросил:
- Сбегай-ка, сынок, в магазин, купи Тойоту. Мы едем в город Изборск...
- Зачем нам в Изборск? - Изборск удивил доктора сильнее, чем Тойота.
- Это очень хороший город! Там много водки, поп поет на гармошке и много блядей.
...Почему-то не поехали.
Доктор поехал в Изборск один, по собственному почину. Через неделю. Зачем - сам не знает. Просто вдруг сформировалось такое желание. На попа не надеялся, гармошку взял свою. И пел на ней один в какой-то крепости.
Без этого никуда.
А в психотерапии еще глубже: терапевтические отношения. Это уже черт знает что. Космос.
Мой приятель доктор лечил однажды папу одного чересчур богатого человека.
Ну, в ходе лечения и сбора анамнеза выпили с ним прилично. Потом куда-то пошли - азбука, короче говоря. Ребенку понятно. Наконец, заявились к сыну. И папа настойчиво попросил:
- Сбегай-ка, сынок, в магазин, купи Тойоту. Мы едем в город Изборск...
- Зачем нам в Изборск? - Изборск удивил доктора сильнее, чем Тойота.
- Это очень хороший город! Там много водки, поп поет на гармошке и много блядей.
...Почему-то не поехали.
Доктор поехал в Изборск один, по собственному почину. Через неделю. Зачем - сам не знает. Просто вдруг сформировалось такое желание. На попа не надеялся, гармошку взял свою. И пел на ней один в какой-то крепости.
Белые Полковники
В родной больнице история развивается по спирали. Сперва было очень интересно, потом стало скучно, а теперь опять становится интересно. Сказать, что история повторяется как фарс, нельзя. Потому что куда же больше? Скорее, наоборот.
Все прошлое руководство вдруг резко куда-то подевалось. Последним приказом уходившего главного врача было назначение одного темного человека на несуществующую, но очень ответственную должность. И все.
Явились Черные Полковники. Вернее, Белые.
Они пришли из Военно-медицинской академии - в основном почему-то бритые налысо и с золотыми цепями. Похаживают везде и зыркают глазами. Пока ничего особенного не происходит, но скоро начнется. У нас ведь, как любому ребенку известно, сейчас затеяли делать вливания в медицину, ставить ей компрессы и припарки. Ожидается транш и дележка транша.
Между тем темный назначенец, повисший со своей должностью в космосе, систематически генерирует идеи. Например, он задумал устроить в больнице музей. Пора!
И хочет сдать туда начмеда-академика - но это поймут только те, кто знаком с основной хроникой. Эту хронику, между прочим, я готов отдать музею в качестве экспоната номер один, чтобы новые военные люди приставили часового и повесили боевое знамя какой-нибудь части тела.
Еще больницу навестил наш старый знакомый, уролог К. Общая оценка: постарел, как и все стареют. Обозначились странности. Смотрел больного, который лечился от импотенции, и предложил сделать ему допплерографию.
Ну, специалисты поймут.
Все прошлое руководство вдруг резко куда-то подевалось. Последним приказом уходившего главного врача было назначение одного темного человека на несуществующую, но очень ответственную должность. И все.
Явились Черные Полковники. Вернее, Белые.
Они пришли из Военно-медицинской академии - в основном почему-то бритые налысо и с золотыми цепями. Похаживают везде и зыркают глазами. Пока ничего особенного не происходит, но скоро начнется. У нас ведь, как любому ребенку известно, сейчас затеяли делать вливания в медицину, ставить ей компрессы и припарки. Ожидается транш и дележка транша.
Между тем темный назначенец, повисший со своей должностью в космосе, систематически генерирует идеи. Например, он задумал устроить в больнице музей. Пора!
И хочет сдать туда начмеда-академика - но это поймут только те, кто знаком с основной хроникой. Эту хронику, между прочим, я готов отдать музею в качестве экспоната номер один, чтобы новые военные люди приставили часового и повесили боевое знамя какой-нибудь части тела.
Еще больницу навестил наш старый знакомый, уролог К. Общая оценка: постарел, как и все стареют. Обозначились странности. Смотрел больного, который лечился от импотенции, и предложил сделать ему допплерографию.
Ну, специалисты поймут.
Ювелирное дело
Картинка: областная больничка сельскохозяйственного значения.
Ножевое ранение грудной клетки.
Оперировал хирург Лушин, ночью. Ювелирная работа.
Пришел кардиолог, сделал УЗИ. Развел руками:
- А что я могу тут сказать? Разве что про жидкость написать в полости перикарда...
- Там нет перикарда, - процедили ему сквозь зубы.
И все дружно двинулись ликовать и поздравлять Лушина с ювелирным достижением. Искренне восхищаясь и поражаясь.
Лушин лежал на кушетке и начал приподниматься, когда они вошли.
- Нет слов! - сказали ему с порога. - Комар не подточит носа! Филигранное мастерство!
- Так, - крякнул Лушин, выдыхая в сторону. - Вы мне расскажите - что я ночью делал?
Ножевое ранение грудной клетки.
Оперировал хирург Лушин, ночью. Ювелирная работа.
Пришел кардиолог, сделал УЗИ. Развел руками:
- А что я могу тут сказать? Разве что про жидкость написать в полости перикарда...
- Там нет перикарда, - процедили ему сквозь зубы.
И все дружно двинулись ликовать и поздравлять Лушина с ювелирным достижением. Искренне восхищаясь и поражаясь.
Лушин лежал на кушетке и начал приподниматься, когда они вошли.
- Нет слов! - сказали ему с порога. - Комар не подточит носа! Филигранное мастерство!
- Так, - крякнул Лушин, выдыхая в сторону. - Вы мне расскажите - что я ночью делал?
Муму: Явление барыни
Травматология. Ординаторская.
Распахивается дверь, входит каменный гость: клиент, с особенной такой повязкой, когда согнутую руку удерживают перед собой поднятой на уровне плеча. Перелом ключицы и еще чего-то, если не путаю.
Вся повязка изрезана ножом.
В свободной руке - ножик.
С порога:
- Вы, доктор, не думайте, что я какой-нибудь такой. Я серьезный человек, с образованием. Но эти котята! облепили мне всю руку, и я их чикаю, чикаю!...
Сняли трубочку, позвонили кое-куда.
Приковылял психиатр: трясущаяся древняя бабушка, многомудрая.
- Ну что, милый - котятки?
- Котятки!...
- Ну, поехали топить.
Распахивается дверь, входит каменный гость: клиент, с особенной такой повязкой, когда согнутую руку удерживают перед собой поднятой на уровне плеча. Перелом ключицы и еще чего-то, если не путаю.
Вся повязка изрезана ножом.
В свободной руке - ножик.
С порога:
- Вы, доктор, не думайте, что я какой-нибудь такой. Я серьезный человек, с образованием. Но эти котята! облепили мне всю руку, и я их чикаю, чикаю!...
Сняли трубочку, позвонили кое-куда.
Приковылял психиатр: трясущаяся древняя бабушка, многомудрая.
- Ну что, милый - котятки?
- Котятки!...
- Ну, поехали топить.
Эффективный менеджмент
В медицине давно назрела необходимость реформ, потому что копейка рубль бережет, и вообще.
Возьмем, к примеру, институт травматологии и ортопедии им. Вредена.
У тамошних докторов и сестер сложилась давняя традиция: доедать за больными. Да это везде такая традиция, отличительная черта отечественного здравоохранения.
Везут на тележке теплые баки с коричневыми буквами: "Пищеблок". И в этих баках постоянно оказывается чуть больше, чем надо, да пациенты привередливые еще, бывает, и отказываются от горохового супа с рыбой на второе. Ну и доктора кушают.
Это вообще святое занятие в медицине, обед.
Запеканка, омлет, компот слабительный.
Но вот в институт пришел новый начальник по финансам. Не знаю, кстати сказать, что за должность такая новая, какую он ставку занимает, менеджер этот.
Походил, поглядел на баки и ведра с супом и обязал всех буфетчиц доносить на желающих присосаться.
Он сказал, что доктора и сестры совершают преступление, обворовывают больницу. Они, по его словам, сжирают то, что можно продать для свиней.
Возьмем, к примеру, институт травматологии и ортопедии им. Вредена.
У тамошних докторов и сестер сложилась давняя традиция: доедать за больными. Да это везде такая традиция, отличительная черта отечественного здравоохранения.
Везут на тележке теплые баки с коричневыми буквами: "Пищеблок". И в этих баках постоянно оказывается чуть больше, чем надо, да пациенты привередливые еще, бывает, и отказываются от горохового супа с рыбой на второе. Ну и доктора кушают.
Это вообще святое занятие в медицине, обед.
Запеканка, омлет, компот слабительный.
Но вот в институт пришел новый начальник по финансам. Не знаю, кстати сказать, что за должность такая новая, какую он ставку занимает, менеджер этот.
Походил, поглядел на баки и ведра с супом и обязал всех буфетчиц доносить на желающих присосаться.
Он сказал, что доктора и сестры совершают преступление, обворовывают больницу. Они, по его словам, сжирают то, что можно продать для свиней.
Хустаффсон
Вот была такая Хустаффсон. Я немножко изменил фамилию на всякий случай.
Она была невропатологом и работала в инсультном отделении.
У меня в те годы еще сохранялось остаточное прекраснодушие: я уже относился к новым людям с опаской, но в глубине души по-прежнему ожидал от них чего-то расплывчато-хорошего. Например, тихой радости в связи с моим появлением. Можно и бурной.
Я только-только устроился в мою замечательную, многократно воспетую больницу, и на спинальное отделение, к хрестоматийной моей бабуле-заведующей, попал не сразу. Сперва меня сунули в инсультное отделение, замещать доктора Хустаффсон, которая гуляла в отпуске. Отделение оголилось и вообще содержалось в черном теле, там даже заведующего не было, и я с удовольствием взялся за дело. Разгребал папки за часа, еще два скучал и уходил домой. Мне потом за это вставили - деликатно и немилосердно.
И я у всех спрашивал: какая она, доктор Хустаффсон, и.о. заведующей? Мне было искренне интересно. Высокая она или короткая, толстая или худая, молодая или старая, сука или не очень? Все пожимали плечами и цедили что-то невразумительное.
День, когда доктор Хустаффсон явилась из отпуска, оказался последним днем моей работы в этом отделении.
Я знал, что она придет, и с утра вошел в ординаторскую бодро, с широкой улыбкой, едва ли не с протянутой рукой - все-таки женщина, вот я и не протягивал. Посреди ординаторской, праздно и в полном одиночестве топталось низенькое, насупленное существо с руками, засунутыми в карманы халата.
В ответ на мое приветствие существо, глядя в дальний угол, коротко чирикнуло и ушло.
Больше мы с существом не общались, меня сразу же перевели в соседнее отделение.
Я не понимал, в чем дело. Не иначе, думал я, существу доложили, что за неделю до того я пришел на дежурство в состоянии полупаралича, с содранными ладонями. Что поделать - таксист привез меня домой в два часа ночи, прямо от милиции, и я заблудился в собственном дворе: бегал, упал, пострадал.
Но выяснилось, что дело не в этом. Оказывается, Хустаффсон работала на две ставки. Это ведь очень важно, перед дополнительной ставкой любые глобалисты и антиглобалисты могут отправиться в жопу со своими проблемами. От дополнительной ставки зависит восход солнца и луны. И я, не зная, что творю, эту ставку взял и занял.
Потом уже она оказалась очень милой женщиной.
Помню, отмечали мы в зале для лечебной физкультуры Новый год. Я, по-моему, уже примеривался, где бы полежать. И Хустаффсон отловили в коридоре. Она отиралась возле дверей: будто бы просто так, сама себе пожимая плечами. Все давно ушли домой, а она так, прогуливалась потихоньку. И в мыслях у нее не было рваться к нам. Ну, ее обняли, втянули в зал. Она что-то изумленно чирикала. Она ни о чем таком не думала! Она именно чирикала, поднявши брови - это была ее манера речи. Никто и никогда не мог понять, о чем она толкует. Насвистывая свои лесные были и небылицы, она присела на краешек скамьи и засвиристела уже басом. Ей налили.
Потом мне сказали, что она человек очень одинокий и несчастный. Каждый вечер бутылку покупает в ларьке на вокзале и пьет дома одна.
Она была невропатологом и работала в инсультном отделении.
У меня в те годы еще сохранялось остаточное прекраснодушие: я уже относился к новым людям с опаской, но в глубине души по-прежнему ожидал от них чего-то расплывчато-хорошего. Например, тихой радости в связи с моим появлением. Можно и бурной.
Я только-только устроился в мою замечательную, многократно воспетую больницу, и на спинальное отделение, к хрестоматийной моей бабуле-заведующей, попал не сразу. Сперва меня сунули в инсультное отделение, замещать доктора Хустаффсон, которая гуляла в отпуске. Отделение оголилось и вообще содержалось в черном теле, там даже заведующего не было, и я с удовольствием взялся за дело. Разгребал папки за часа, еще два скучал и уходил домой. Мне потом за это вставили - деликатно и немилосердно.
И я у всех спрашивал: какая она, доктор Хустаффсон, и.о. заведующей? Мне было искренне интересно. Высокая она или короткая, толстая или худая, молодая или старая, сука или не очень? Все пожимали плечами и цедили что-то невразумительное.
День, когда доктор Хустаффсон явилась из отпуска, оказался последним днем моей работы в этом отделении.
Я знал, что она придет, и с утра вошел в ординаторскую бодро, с широкой улыбкой, едва ли не с протянутой рукой - все-таки женщина, вот я и не протягивал. Посреди ординаторской, праздно и в полном одиночестве топталось низенькое, насупленное существо с руками, засунутыми в карманы халата.
В ответ на мое приветствие существо, глядя в дальний угол, коротко чирикнуло и ушло.
Больше мы с существом не общались, меня сразу же перевели в соседнее отделение.
Я не понимал, в чем дело. Не иначе, думал я, существу доложили, что за неделю до того я пришел на дежурство в состоянии полупаралича, с содранными ладонями. Что поделать - таксист привез меня домой в два часа ночи, прямо от милиции, и я заблудился в собственном дворе: бегал, упал, пострадал.
Но выяснилось, что дело не в этом. Оказывается, Хустаффсон работала на две ставки. Это ведь очень важно, перед дополнительной ставкой любые глобалисты и антиглобалисты могут отправиться в жопу со своими проблемами. От дополнительной ставки зависит восход солнца и луны. И я, не зная, что творю, эту ставку взял и занял.
Потом уже она оказалась очень милой женщиной.
Помню, отмечали мы в зале для лечебной физкультуры Новый год. Я, по-моему, уже примеривался, где бы полежать. И Хустаффсон отловили в коридоре. Она отиралась возле дверей: будто бы просто так, сама себе пожимая плечами. Все давно ушли домой, а она так, прогуливалась потихоньку. И в мыслях у нее не было рваться к нам. Ну, ее обняли, втянули в зал. Она что-то изумленно чирикала. Она ни о чем таком не думала! Она именно чирикала, поднявши брови - это была ее манера речи. Никто и никогда не мог понять, о чем она толкует. Насвистывая свои лесные были и небылицы, она присела на краешек скамьи и засвиристела уже басом. Ей налили.
Потом мне сказали, что она человек очень одинокий и несчастный. Каждый вечер бутылку покупает в ларьке на вокзале и пьет дома одна.
Нерастворимые осадки
Пока я ломаю копья, пока составляю сборники, персонажи больничной хроники - не потому ли? - исправно переселяются на тот свет или куда еще.
Уж нет моей заведующей отделением, бабули.
Уже выгнали заведующего лечебной физкультурой за активную физкультуру с малолетками-пациентками - это напрасно, он ведь не помнил ничего и никогда. Да? - всегда удивлялся.
Умерла логопед, в него влюбленная по нелепому вывиху чувств - но не от них.
Уролог, чуя недоброе, сбежал еще при мне.
Теперь приглашают хоронить медсестру, что слона на скаку останавливала. Туда, где покоятся Зощенко и Ахматова. Ближе к Зощенко, я думаю, но без всякого злословия.
Так и не знаю, хорошо ли то, что я обеспечил им какую-никакую, а память. Даже имен не назвал - оно и к лучшему, наверно.
Царствие Небесное.
Они выпадают, словно хлопья нерастворимого осадка, уподобляясь бесшумному февральскому снегу.
Скоро там сделается совершенно тихо и пресно, а мои записи отнесутся к эпохе правления Анны Иоанновны, Бирона, карл и страшил, с фейерверками, карнавалами и ледяными дворцами.
2005-2006
Уж нет моей заведующей отделением, бабули.
Уже выгнали заведующего лечебной физкультурой за активную физкультуру с малолетками-пациентками - это напрасно, он ведь не помнил ничего и никогда. Да? - всегда удивлялся.
Умерла логопед, в него влюбленная по нелепому вывиху чувств - но не от них.
Уролог, чуя недоброе, сбежал еще при мне.
Теперь приглашают хоронить медсестру, что слона на скаку останавливала. Туда, где покоятся Зощенко и Ахматова. Ближе к Зощенко, я думаю, но без всякого злословия.
Так и не знаю, хорошо ли то, что я обеспечил им какую-никакую, а память. Даже имен не назвал - оно и к лучшему, наверно.
Царствие Небесное.
Они выпадают, словно хлопья нерастворимого осадка, уподобляясь бесшумному февральскому снегу.
Скоро там сделается совершенно тихо и пресно, а мои записи отнесутся к эпохе правления Анны Иоанновны, Бирона, карл и страшил, с фейерверками, карнавалами и ледяными дворцами.
2005-2006