– Стой!!! – закричал он, выдав себя с потрохами.
   Партизан моментально развернулся и резко махнул свободной рукой. Спецагент кинулся на землю. В следующий миг брошенный бочайцем серебряный шарик лопнул, и над Кнутсеном пролетела горсть мелких осколков. А затем Рассольников выстрелил.
   – Готов, – бодро сообщил он, добравшись до партизана.
   Серый Лис вскочил на ноги и тоже подбежал к лежащему на земле бочайцу. Пуля пробила ему голову.
   – Ты чудом жив! – закричал Кнутсен, увидев довольное лицо Платона. Даже его терпению есть предел. – Я тебе что приказал?!
   А через мгновение спецагент уже вился кольцами на тра»е. Кнутсен превратился в танцующего удава. Слава богу – не пятью минутами раньше.
   Платон наверняка был бы сожран, но он не застыл в столбняке, а со всех ног понесся к грузовику. Рассольников успел вскочить в кабину и захлопнуть дверцу, прежде чем удав добрался до «мерседеса». Теперь надо было ждать, когда закончится приступ изменки. «Как же я буду ехать дальше? – думал археолог, глядя, как здоровенная голодная змеюка, разевая пасть, пляшет на хвосте. Удав исходил слюной, но добраться до Рассольникова не мог. – В любую минуту Кнутсен может снова превратиться, и уж тогда сытный обед ему гарантирован. Даже если бог милует, что ждет меня в Сияющем? Карантинный изолятор, в котором сгниешь заживо, либо – в лучшем случае – нищета, потеря дома и земного гражданства.
   Надо решаться. Самое время обеспечить себе будущее. Бластер под рукой. Располовинить гадину, избавиться от опасного попутчика – чего проще? Очень легко и вполне логично – да только как потом жить? Надо рвать когти: включить катализ и выжать педаль «газа». Уж кто-кто, а спецагент не пропадет в степи, да еще с оружием».
   Однако рука не поднималась нажать кнопку. Археолог трогал кончиком пальца заветный кругляш из черного пластика, поглаживал его, даже царапнул ногтем. Не нажималось… Танцующий удав наконец плюнул на грузовик и пополз охотиться в степь.
   «Если трезво рассудить: первое же нападение – и я покойник. В одиночку у меня мало шансов добраться до „яйца“, – думал Рассольников, оставив в покое злосчастную кнопку. Теперь он покусывал костяшки пальцев. – Значит, мне нужен чертов Кнутсен – но только ручной. Отличная идея. Которую засушить – и в рамку, под стекло…»
   Но вот в голове археолога родилась дельная мысль. «Была не была!» Он откинулся на спинку сиденья и, чтобы не терять времени зря, стал подкрепляться. И когда Серый Лис вновь принял человеческий облик и вернулся за холм, то с удивлением обнаружил, что грузовик стоит на прежнем месте, а Платон Рассольников с задумчивым видом грызет сушеные курагофиники.
   – С голодухи, небось, подыхаешь, – сочувственно произнес тот, оглядев перепачканного пылью голого Кнутсена. Судя по его впалому животу, с добычей спецагенту не повезло.
   Серый Лис залез в кабину «мерседеса».
   – На, пожуй. – Археолог протянул спецагенту холщовый мешок с сухофруктами. А еще в кабине был завернутый в тряпочку кусок бастурмы.
   Серый Лис набросился на еду. Знаменитый метаморфический жор – после каждого превращения организм требует массу энергии. Закончив трапезу, Кнутсен похлопал себя по голым бокам и, по-прежнему не произнеся ни слова, отправился на место боя. Там он подобрал свою форму и вернулся к грузовику одетым.
   – Ты почему здесь? – наконец заговорил Кнутсен. – Я был о тебе лучшего мнения.
   По загривку Платона пробежал холодок: «Неужто я влип?»
   – Отныне мы – напарники, – Рассольников постарался говорить как можно уверенней. – Нам одинаково противопоказана встреча с Карантином, и мы уберемся отсюда на моем корабле.
   – Это что-то новенькое, – усмехнулся спецагент.
   На самом деле ему было не до веселья. По дороге Серый Лис уже давно размышлял о превратностях судьбы и о том, что ему совсем не хочется убивать непутевого археолога. Но и оставлять в живых опасного свидетеля нельзя. Это ПРОТИВ ПРАВИЛ и против здравого смысла. И вот новый поворот: гробокопатель пытается обработать Кнутсена.
   – Ты заболел изменкой, да еще в особо тяжелой форме, и потому стал опасен для общества, – продолжал археолог. – На любой планете тебя немедленно посадят под замок.
   Грузовик мчался по степи. Серый Лис машинально крутил баранку. Он слышал и не слышал Платона. Спецагент до сих пор не воспринимал свою болезнь всерьез, и потому все усилия Платона были впустую.
   «Как заткнуть рот человеку, у которого отбираешь всю его драгоценную, с риском для жизни завоеванную добычу? – думал спецагент. – Хай ведь поднимет на всю галактику. Дать ему КОМАНДНЫЙ посыл, приказав забыть события последних месяцев? Но появятся заказчики и напомнят про должок. И что он им ответит? Извините, амнезия замучила? А миллионы-то потрачены. Уж лучше самому прикончить беднягу – быстро и безболезненно, чтоб его потом не пытали, стремясь узнать, куда он дел бочайские „игрушки“. Или усыпить и сбросить на какую-нибудь необитаемую планету? Оставлю ему оружие, кой-какой инструмент и паек на первое время. Авось выживет: археолог все-таки– не бухгалтер…»
   – Отныне у тебя нет будущего в разведке. В любой момент ты можешь ПРЕВРАТИТЬСЯ и провалить операцию. Напротив, ты становишься опасен для фирмы: все твои знания, умения, пароли, коды, явки остаются при тебе, а уверенности, что они умрут вместе с тобой, больше нет, – продолжал Рассольников. – ТЫ СТАЛ УЯЗВИМ. Вот вернешься на Аламагордо – и что? Сначала тебя примут с распростертыми объятиями, но, как только заберут «игрушки», тебя тотчас отправят «полечиться». Пожизненное заключение во внутренней тюрьме Здравдепа. Уж ты-то знаешь, что это такое…
   Внезапно Кнутсена пронзило: «Все так и будет. Точь-в-точь. Глупо прятаться от правды и рассчитывать на авось. Изменку надолго не скроешь. Что же делать, черт дери?!» Спецагент помрачнел и вцепился в руль «мерседеса» как утопающий – в спасательный круг, но спасения не было.
   – Чтобы свалить отсюда по-тихому и начать новую жизнь, нужно много денег, – проникновенно сказал археолог. – Если ты станешь моим партнером, я отдам тебе половину гонорара, который мне заплатят пузанчики.
   Произнес – и самому стало душно. Так легко Платон еще никогда не расставался с миллионами. Серый Лис повернул голову и внимательно посмотрел на Рассольникова.
   – Ну что, по рукам? – археолог протянул спецагенту ладонь.
   Тот молча шлепнул по ней в знак согласия и устремил взгляд вперед. Платон помалкивал.

ГЛАВА 25
ЗМЕИНОЕ ГНЕЗДО

   «Как часто мы мешаем друг дружке – ив результате проигрывают все до одного. Высокое искусство – столкнуть лбами своих противников и выйти победителем из безнадежной ситуации. Завидую подобным умельцам; впрочем, этому мастерству учат в любой спецшколе галактики, да только не всем учение идет впрок».
Документ 25 (из Путевого дневника)
 
   Когда до Сияющего-В-Кущах осталось километров сто, Серый Лис затормозил, застопорил движок и вылез из кабины.
   – Ты чего? – встревожился Платон.
   Спецагент не ответил. Он нервно расхаживал перед пыльным бампером. Археолог тоже выбрался из машины на искрошенный гусеницами асфальт. Это было имперское шоссе, одна из лучших дорог Бочасты.
   – Нас ждут, – наконец сообщил Кнутсен. – Все агенты остались в городе, несмотря на войну. И теперь…– Он не договорил, ибо не знал, что сказать.
   – Если нам не прорваться в столицу, вызови корабль прямо сюда, – неуверенно предложил Платон.
   Ему вовсе не улыбалось садиться на чужой корабль и лететь домой под конвоем. Хоть все экспедиционное имущество у него и отобрали проклятые партизаны, в Сияющем у Платона оставалась часть багажа. И самая его важная часть – «яйцо» биомеха в отличном состоянии. Посмертное дитя гиперпрыгуна, разумного корабля по имени «Оболтус», на котором Рассольников и ходячий муравейник Непейвода летали на Тиугальбу в поисках «золотого горшка». «Оболтус» погиб, оставив после себя полный набор прекрасных, неоднократно проверенных в деле механогенов… Рассказывать о своем единственном козыре археолог, понятное дело, не спешил.
   – Будь такая возможность, я бы улетел прямо от партизанского бункера, а не тащился на этом рыдване, – пробормотал спецагент. – Бочаста еще на подлете сожрет корабль со всеми потрохами. Техника чужаков может уцелеть только в городской черте.
   – А отчего Мамбуту не тронул Сияющий-В-Кущах?
   – Спроси что полегче. Ты же – спец по всей этой дряни. Вот и думай!
   – Я – археолог, а не физик, – буркнул в ответ Платон.
   – Нас засекут, едва мы попадем в зону действия кибермух, – с уверенностью заявил Кнутсен. – У меня кое-какое добро осталось в пригороде, но туда еще надо добраться…
   – Скажи: а их много, этих шпионов-дожидалыциков? Они очень сильны?
   – Хватит, чтобы нас обоих разложить на кварки.
   – Если они с разных планет, то наверняка враждуют друг с другом. И делиться артефактами не станут, – раздумчиво произнес археолог. – Надо, чтобы они все до одного узнали о нашем появлении. И о том, что мы везем клад Моргенахта.
   Серый Лис хмыкнул, почесал за ухом и продолжил его мысль:
   – Чтоб никто не остался равнодушным.
 
   – Именно…
   И спецагент их всех оповестил. Прямо из кабины грузовика он послал Киндерглассу тахиограмму, закодированную шифром средней паршивости: «Забрал все лучшие игрушки. Жду глиссер на космодроме». Если взять «детский» шифр, никто не поверит. Если самый лучший – никто не расколет.
   – Что дальше? – осведомился Рассольников. – Будем ждать здесь?
   – Слишком подозрительно. Не спеша двинемся к Сияющему. Дураку должно быть ясно: мы боимся нападения. Хотя мы и готовы к бою, силы наши невелики.
* * *
   Шло время, а в столице по-прежнему было тихо, если не считать еженощных обстрелов посольского квартала, где окопались карантинщики из Аламагордо. Небольшие группы городских партизан забирались на крыши соседних зданий, добросовестно расстреливали в темноту сотню-другую патронов и расходились по домам. Карантинщики под командованием лейб-коммодора Токанаги вяло отвечали на огонь – вреда от него никакого, а риск поубивать мирных бочайцев велик.
   Вести из провинции были тревожные: Армия Истинного Бога заканчивала перегруппировку. Несколько ударных манипул уже погрузились на машины и двинулись в поход на столицу.
   Карантинщики как манну небесную ждали десантную баржу. Она шла к Бочасте с опережением графика, и постепенно Токанаги стало казаться: чудо свершится, и их действительно спасут. Киндергласс регулярно выходил на связь, говорил бодрым голосом, даже шутил, стараясь поднять настроение. Лейб-коммодор пытался шутить в ответ. Со стороны их разговоры могли показаться веселым трепом старых друзей.
   И вот баржа, наконец, выпрыгнула из гиперпространства и подошла к Бочасте. На центральной площади посольского квартала царило радостное оживление. На сером асфальте по старинной традиции были намалеваны огромные оранжевые буквы «Т» – места предстоящей посадки. Автопогрузчики везли сюда разноцветные контейнеры с военным и дипломатическим имуществом. Карантинщики бегом таскали ящики с оружием и амуницией. Группа штабных офицеров, ощетинившись стволами десинторов, охраняла тита-нитовые сейфы с секретными документами.
   На крышах посольств Токанаги разместил всеволновые радары, лазерные пушки, стационарные аннигиляторы и дюжину Малых Докторов – минометов с минами, начиненными вырожденным пространством. Огневые группы должны были прикрывать эвакуацию и, если надо, погибнуть ради спасения остальных. Одновременно все уцелевшие боевые глайдеры поднялись в воздух и, зависнув над городом, контролировали близлежащие районы.
   – Воздушное пространство чисто – кроме вас, над планетой ни одного летуна, – доложил по тахионной связи командир десантной баржи. – Начинаем спуск.
   – Ждем. Прикрытие обеспечим, – ответил Токанаги.
   На экранах радаров поначалу горели лишь зеленые огоньки глайдеров. Но едва там вспыхнули желтые точки космических шлюпок, по всему городу, словно плодящиеся микробы, начали зажигаться сотни и тысячи мельчайших красных точечек – неопознанные летающие объекты. В небо над Сияющим-В-Кущах поднялись тучи шпионских кибермух.
   Лейб-коммодор решил, что мухи будут мешать эвакуации. Он и не догадывался, что это началось сражение инопланетных агентов, а победитель получит бесценные артефакты из Следа.
   – Что делать? – спросил у Токанаги командир ала-магордской бригады.
   – Сбивать! – рявкнул ошеломленный лейб-ком-модор.
   – Надо вернуть шлюпки – пусть держатся на безопасном расстоянии.
   – Надо успеть до их прилета!
   Впрочем, командир баржи не собирался рисковать своими суденышками. Он тотчас отдал приказ, и шлюпки зависли на высокой орбите. Посадка была отложена на неопределенное время. Карантинщики занервничали – один раз они уже опоздали удрать с Бочасты. Ситуация могла повториться.
   Тем временем стаи кибермух накинулись друг на друга. Глайдеры и огневые группы начали их отстрел. Горящие, разбитые, изувеченные устройства посыпались на улицы, скверы и крыши столицы. В небесах пламенели зарницы термитных разрывов, над городом лопались вакуумные мины, вырожденное пространство выплескивалось из подствольных капсул, уничтожая на своем пути любую материю и прогрызая дыры в самом континууме. Лазерные лучи хлестали по небу со всех направлений, сметая вниз электронный «мусор». Бочайцы попрятались кто куда. На земле тоже шел бой: на улицах опустевшей столицы то тут, то там вспыхивали скоротечные схватки до зубов вооруженных агентов. Метались лазерные лучи, рвались мины, ползли облака ядовитых газов, вырожденное пространство как языком слизывало целые кварталы. Хозяевам помогали боевые киберы всех мастей.
   Агент, выигравший поединок, двигался дальше, чтобы через несколько минут или даже секунд напороться на другого победителя и выяснить с ним отношения. Это было соревнование по олимпийской системе – с выбыванием на тот свет.
   Вскоре стаи были рассеяны и почти все кибермухи погибли. Глайдеры карантинщиков тоже были сбиты – слишком хорошие мишени для снайперов. Инопланетные агенты продолжали убивать друг друга. Но вот в городе остался последний уцелевший боец. Зализывая раны, он стал ждать, когда в Сияющем появится Платон с мешком артефактов.
   Командир баржи после долгих переговоров разрешил своим шлюпкам садиться. Карантинщики уже не чаяли спастись, однако эвакуация началась…
* * *
   Сидя в укрытии, чичипата смотрела, как истребляют друг друга ее соперники, и ей вовсе не хотелось вставать в очередь на кладбище.
   Когда из полутора десятков агентов остался только один – чепальский хилицефал – Пустельга сочла, что пришло .ее время. Победитель был ранен в хобот и лишился половины хвоста. Прикончить хилицефала – пара пустяков, но чичипата не стала мараться. Она оглушила агента могучим ударом силовой «биты» и для верности сделала укол снотворного. Такой дозой не то что всякую мелочь – тиранозавра усыпить можно.
   Но не одна Пустельга была такой умной. Всегда найдутся любители загребать жар чужими руками.
* * *
   Командный блок доложил, что бой в городе стих. Шлюпки одна за другой поднимались из сердцевины посольского квартала, держа путь к зависшей на высокой орбите десантной барже. Эвакуация остатков экспедиционного корпуса шла полным ходом.
   – Кто-нибудь наверняка уцелел, так что надо держать ухо востро, – предупредил Кнутсен. – В разведку отбирают самых осторожных сапиенсов. Уверен: несколько шпионов как следует просчитали ситуацию и на время заварушки затаились в норах. Кого-то засекли и выкурили, но кто-то отсиделся, натачивая зубы. Нельзя недооценивать врага.
   – И все неприятности мы получим на входе в город, – добавил Платон.
   – Именно.
   – Что ты предлагаешь?
   – Войти и получить.
   – Ха.
   Серый Лис подогнал грузовик к заброшенному особняку, в котором отлеживался в прошлый раз. Это было идеальное лежбище, к тому же именно здесь хранились в консервах его последние кибермухи.
   Кнутсен выбрался из кабины и, ожидая подвоха, медленно двинулся к стальным воротам с кривой надписью «МАМБУТУ». Он шел мимо высокого бетонного забора, утыканного поверху гвоздями и осколками стекла. Командный блок уверял, что засады нет, интуиция – тоже, но осторожность не помешает.
   Засады действительно не было. На мощном титани-товом замке Серый Лис не обнаружил следов взлома, хотя в замке явно ковырялись. Контрольные нити, натянутые спецагентом на дверях парадного и черного ходов, были целы, вещи оставались на своих местах – в доме в отсутствие Кнутсена никто не побывал.
   Нападение началось спустя минут десять. Всеволновые радары одновременно засекли друг друга и, выстрелив мощным электромагнитным импульсом, разом ослепли. Серый Лис теперь не мог разглядеть своего противника и не знал, что ликвидировать его пытается старая знакомая Платона – чичипата.
   – Живо в подвал! – рявкнул на археолога спецагент.
   Рассольников понуро спустился вниз.
   – Что тебе нужно? – просигналил тахионным лучом Кнутсен, используя азбуку Морзе.
   Пустельга выстрелила из армейского бластера. Его луч способен прожечь титанитовую броню летающего танка. Кнутсен отразил луч гравитационным щитом. Лазерный луч отклонился и поджег соседний дом. Серый Лис в ответ выстрелил из подствольника капсулой с вырожденным пространством.
   Чичицата сбила ее через полсекунды. Вырожденное пространство выплеснулось из лопнувшей капсулы, и Кнутсен едва успел выстрелить «гасителем». В этой капсуле тоже было вырожденное пространство – только с противоположным знаком. Круговые волны столкнулись, перекрыли и погасили друг друга. Теория не врала. Три соседних особняка испарились вместе с гаражами, бассейнами и заборами. На их месте образовался котлован двухсотметровой глубины. Мощный толчок свалил Платона с ног. В доме повылетали стекла, в саду посыпались с деревьев спелые яблосливы и манговишни. Пустельга обрушила на спецагента шквал огня: сотни умных пуль посыпались отовсюду. Каждая несла термитный заряд, способный испепелить взвод солдат или сжечь глайдер со всеми потрохами. Пули плясали в воздухе, уклоняясь от лазерных лучей – в любом случае спецагенту не сбить все до одной. Серый Лис и не пытался – он нанес электромагнитный удар, который вывел из строя их мозги. Ослепшие пули потеряли цель. Несколько штук даже повернули назад, грозя поразить чичипату – ей пришлось сбивать свои собственные пули.
   Кнутсен бросил в атаку своих кибермух. Злобные малютки хранили в себе капельки самого страшного яда галактики. Если распылить в воздухе тысячную долю грамма, можно уничтожить целый полк. Спецагента и археолога защитят заранее введенные антидоты.
   В правом манипуляторе Пустельга держала бластер, а в левой – десинтор. Потоки античастиц хлестнули по небу веером, выжигая молекулы воздуха, и спалили всех мух до единой. Взрывные волны посрывали крыши домов, квартал скрылся в облаке дыма. От этой встряски он еще долго ходил ходуном.
   Обмен ударами продолжался три минуты – бесконечно долгое время для боя, где обычно все решается за пару мгновений. Сила натолкнулась на силу.
   Пустельга вдруг осознала: это поединок равных бойцов, и кончится он тем, что оба отправятся на тот свет. Хватит валять дурака – надо уносить ноги. Есть иные способы одержать победу…
   Враг прекратил огонь. Серый Лис тщательно прозондировал руины дачного поселка. Противник исчез без следа. «Неужели все? – с сомнением думал спецагент. – Или они выстроились в очередь, чтобы меня прикончить? Боезапас тает; еще одна такая схватка – и мне крышка».

ГЛАВА 26
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ

   «Семья – основанная на браке или кровном родстве малая группа, члены которой связаны общностью быта, взаимной помощью, моральной и правовой ответственностью…»
Документ 26 (статья из древнего словаря)
 
   За механозародышем корабля пришлось ехать в Императорский коммерческий банк. После бегства бочайской верхушки банк, само собой, не работал, а охрана разбежалась по домам. Лишь электронные сторожа охраняли титанитовые хранилища. Для спецагента дело техники – отключить многослойные защитные контуры и вскрыть замки.
   Вылупление решили проводить в саду. Если активизировать механозародыш в подвале – съест весь дом. Кнутсен вместе с Платоном бережно перенесли «яйцо» из грузовика в садовую беседку. Фруктовые деревья, кусты и цветочные клумбы – все, что ее окружало, было обречено на съедение. Новорожденный удивительно прожорлив.
   «Зародыш» походил на яйцо гигантского ящера и был прохладным на ощупь. Тестировать его оказалось нечем. Даст бог, бочайцы не пытались испортить его в отсутствие владельца.
   Археолог нацелил на гладкий бок «яйца» активизатор – маленький излучатель электромагнитных волн – и дал высокочастотный импульс. Ничего не произошло.
   – Сколько надо ждать? – мысленно спросил Платон свой микрочип.
   – Вечность, – буркнул тот. – Нет ответного сигнала.
   – Что же делать?
   – Возьми другое «яйцо».
   Рассольников беспомощно поглядел на Серого Лиса.
   – Есть проблемы? – спросил тот.
   Платон нагнулся к «зародышу», начал его гладить и, прижавшись щекой к поверхности, зашептал, раз за разом повторяя:
   – Ну давай, сыночек, просыпайся.
   Кнутсен посмотрел на него, как на идиота, но махнул рукой и ушел в дом.
   Прошел час. Толку по-прежнему никакого. Утомившись, Рассольников сел на каменный пол беседки. «Так не бывает г – думал он, раскачиваясь, как китайский болванчик. – Выжить во всех передрягах, бежать из плена, отбить три атаки и споткнуться на ровном месте!»
   Вдруг активатор слабо пискнул и зажег красный огонек на рукояти: «Живем, черт возьми! Есть бог на свете!» Вскочив на ноги, Платон от радости саданул кулаком по мраморной колонне.
   – Жи-вем!!! – крикнул он спецагенту.
   – Полундра! – воскликнул микрочип. – В укрытие!
   – Не паникуй, – успокоил его археолог. – Там долгая перестройка.
   Серый Лис высунул голову из окна.
   – Что за буза?
   – Процесс пошел! – Археолог снова ударил по колонне и ушиб костяшку мизинца.
   – Сейчас приду, – натренированно спокойным голосом сказал Кнутсен и, с грохотом и звоном распахнув окно, выпрыгнул в сад.
   «Яйцо» лопнуло спустя два часа – в разгар запылавшей звездами тропической ночи. Раздался пронзительный звук, похожий на звон матричного синтезатора, когда он выплевывает из рабочей зоны готовый предмет. Затем внутренность беседки озарилась оранжевым светом, ее блестящие колонны четко выделялись на фоне темных древесных стволов. Археолог увидел множество красноватых огоньков, медленно ползающих вокруг «яйца». Его оболочка прорвалась, и зародыш принялся осваивать подножный корм.
   Огоньков становилось больше, они двигались все быстрее. Послышалось жужжание и визгливый скрежет – отростки зародыша проникали в камень и землю и начинали их переваривать. Беседка оплывала, как подтаявший торт-мороженое. Атомы ее вещества совершали превращения, о которых веками мечтали древние алхимики. Камень потек, и вскоре остатки беседки стали просто кучей не пойми чего. Она светилась красноватым светом и шевелилась, будто разворошенный муравейник. От кучи отделились и поплыли в звездное небо клубы светящегося дыма. И вот уже в саду полыхало дрожащее зарево. Рассольников и Кнутсен с замиранием сердца следили за вылуплением с заднего крыльца особняка. Клубы дыма взлетали все выше и чаще, треск, скрип и жужжание слились в дребезжащий гул. Суетящиеся в саду красные огоньки образовывали цепочки, похожие на ручейки раскаленной лавы, вытекающие из жерла вулкана. Можно было различить что-то огромное и горбатое, качающееся, словно лодка на волнах. Волны горячего воздуха катились во все стороны, и вот уже людям стало невмоготу – они разделись до трусов, но не захотели уйти под защиту стен.
   – Папа! – закричал биомех на весь пустырь, когда рассеялось облако дыма. – Папа! Где ты?!
   Серый Лис делал вид, что ничего не слышит. Платон чертыхнулся про себя, спустился с крыльца и побрел через сожранный сад. Биомех был взрослого размера, с розовой, поросшей нежным пушком кожей. От него валил белый пар, и еще в воздухе стоял ощутимый запах грудного молока.
   «Бред какой-то! – думал археолог, подходя к кораблику. – При чем здесь молоко?» Молоком от биомехов пахнуть не должно – ни грудным, ни кислым, ни сгущенным. Это была хитрая уловка новорожденного – первая, но далеко не последняя.
   – Папа! Папочка! – испуганным детским голоском продолжал звать биомех, даже когда Рассольников был всего в трех шагах.
   – Привет, – сказал археолог. – Ну, чего ты кричишь?
   – Я тебя зову, зову, а ты не идешь, – с обидой в голосе ответил кораблик.
   Платон опешил: «Так, значит, это я – папочка! Я, а не покойный „Оболтус“, которого ищет механический малыш. Нет, так дело не пойдет».
   – Ты ошибся, голубчик, – объявил он. – Я не твой папа, я – твой капитан.
   – Мне не страшен океан, реки и моря. Моя папа-капитан. Кря, кря, кря, – дурашливым голосом пропел биомех.
   Кнутсен расхохотался. Оказывается, он уже стоял у Рассольникова за спиной.
   – Ты можешь только дурачиться или еще умеешь и летать? – буркнул Платон.