Страница:
Рассольников все так и сделал. Ничего не произошло. Пузырь со Слюной Мамбуту мирно лежал на полу.
– Что дальше?
– Возьми его в руки, – командовал Серый Лис. Платон с опаской взял артефакт, будто это был пышущий радиацией кусок чистого плутония.
– Подожди немного.
С полминуты Слюна Мамбуту не менялась. Но вот в центре пузыря затеплился белый огонек, который постепенно рос. Артефакт словно бы разогревался от внутреннего огня, но горячим при этом не становился – по-прежнему был чуть тепленьким.
– Теперь подумай о том, что ты хочешь «воссоединить», и посмотри на объекты сквозь эту фигню.
Археолог подумал о тапке и пасте, нацелил на них Слюну Мамбуту. Ничего не произошло. Поначалу. А затем Платон вздрогнул: тапок и тюбик вдруг шевельнулись и через мгновение стали единым целым.
– Я это представлял как-то иначе.
Кнутсен и Рассольников принялись рассматривать новую вещь и попытались ее разорвать. Она являла собой тугой плотный разноцветный комок. Местами комок оказался шерстистым, местами – пластиковым, а кое-где влажным и липким. Это было одновременно и тапок, и тюбик, и паста «Жемчуг Особый» (для элегантных мужчин).
– А если бы я соединил тебя с переборкой? – вдруг осведомился Рассольников, глядя спецагенту в глаза.
– Хороший вопрос, – улыбнулся в ответ Кнутсен. – Но ты ведь не убийца.
– Нет, конечно. Но в жизни всякое случалось… Порой или ты – их, или они – тебя.
– Значит, тебе нетрудно меня понять.
До глиссеров осталась тысяча километров. Они мчались, не открывая огонь. Быть может, экипажи знали, что на борту кораблика бесценные артефакты, и получили приказ захватить их в целости и сохранности? Да и новенький гиперпрыгун эскадре уж точно бы не помешал.
– Ну что, приступим? – спросил Платон и сам себе ответил: – Слушаюсь, товарищ командир.
– Снова активизируй ее, затем выйдешь в открытый космос, поймаешь в конус слипания оба глиссера и-и…
– Выходить не надо, – вмешался «Сынок». – Я открою «окно» в переборке здесь, в рубке. Надевайте скафандры. Я загерметизирую люк – и можно начинать.
Археолог во второй раз подпрыгнул, приземлившись на пузырь со Слюной. Они с Кнутсеном влезли в скафандры, а кораблик разверз дыру. Рассольников поочередно поглядел на глиссеры сквозь артефакт. «Сынок» выводил их изображения на экран переднего обзора.
Затем Платон вытянул правую руку с пузырем, нацелив его в усеянное звездами небо – где-то между летящими космокатерами. И начал думать о них, снова и снова прокручивая перед глазами картинку: два глиссера бросаются навстречу друг другу, превращаясь в серебристый комок. Он мысленно молился, чтобы они слиплись. Вытянутая рука его дрожала, и «Сынку» приходилось корректировать прицел.
По сути, археолог в точности повторил процедуру, но космокатера слишком долго не слипались. Археолог решил уже, что ничего не выйдет, и кораблик возьмут на абордаж.
– Не дрейфь, – единственное, что произнес Серый Лис.
Теперь глиссеры можно было разглядеть без всякой оптики, и Платон снова посмотрел на них сквозь пузырь. Они были уже совсем близко, и вдруг их швырнуло друг на друга. Через доли секунды космокатера слиплись. Видно, пересекли некую критическую черту, а до того расстояние было слишком велико, а радиус действия артефакта ограничен.
– Ура-а-а!!! – завопил Рассольников, едва не оглушив Кнутсена.
– Ка-пу-ут! – вторил ему кораблик.
– Не жалко парней? – поинтересовался Серый Лис, когда они замолчали.
– Если б я мог, я бы… Но у нас не было другого выхода. Разве не так? – буркнул Платон.
– Все так, – вздохнул спецагент.
ГЛАВА 28
– Папа, смотри: там что-то очень маленькое. Подает сигнал «SOS» на радиочастотах. Выходит, тахи-онного передатчика нет. Значит, их никто не спасет.
Археолог глядел на экран радара: крохотная желтая точка. Спасательная шлюпка, прогулочная яхта или такой же гиперпрыгунок. И, скорей всего, это ловушка. Примитивная, рассчитанная на сентиментального черного археолога. Но он, Платон Рассольников, – мудр. Его на мякине не проведешь. Он будет осторожен, он наплюет на терпящих бедствие и отправится спасать ублюдочных созданий, которые похожи на бочонки на тонких ножках.
– Что тут у вас? – просунул голову в люк спецагент.
Кораблик не стал блокировать вход в рубку. Он был умным мальчиком и понимал: если Серому Лису чего-нибудь сильно захочется, Лис не остановится ни перед чем – прожжет дыру в переборке или выстрелит из боевого станнера, парализуя нервные центры.
– У нас тут про-бле-ема, – протянул Рассольников. Он был уверен: Кнутсен предложит не поддаваться на провокации и немедленно делать ноги.
Однако Серый Лис не спешил высказаться и чего-то ждал. «Сынок» дал увеличение на объект. Терпела бедствие яхта – некогда белоснежная одноместная «птичка» под флагом планеты Гиибс. На месте гипердвижка зияла дыра с обгорелыми краями. Яхта изрядно закоптилась от пожара, но в ней теплилась жизнь.
«Еще одна чичипата», – удивился археолог.
– Довольно натурально…– протянул Кнутсен. – Ничего не скажешь: со вкусом сделано.
– Ты считаешь, это – инсценировка?
– Если инсценировка, то весьма удачная.
– Папа, по инструкции надо послать им запрос, – тонким голоском произнес кораблик.
– Вот и сделай, – сказал археолог. – Хуже не будет.
– Говорит гиперпрыгун «Сынок» с экипажем на борту. Порт приписки – Старая Земля, – уверенно врал кораблик. – Принял сигнал «SOS». Нуждаетесь ли вы в помощи?
Ответа не было.
– Если есть кто живой, отзовись, – более челов.е-ческим языком спросил «Сынок». Яхта молчала.
– Что будем делать, папа? – спросил кораблик.
– Спасать, черт бы их побрал! – ответил Платон. Он по-прежнему был уверен, что это западня.
Кнутсен молча кивнул.
До яхты было двадцать две тысячи километров. «Сынок» врубил стартовые ускорители.
– Подходи ближе, но не слишком торопись, – давал бесплатные советы археолог. – Посмотрим, что к чему.
Кораблик включил маршевые. Закопченная «птичка» стала быстро приближаться.
– Кто полезет внутрь? У нас на борту андроидов нет, – виноватым тоном сообщил кораблик.
– Моя идея – я и полезу, – буркнул Рассольников, страшно недовольный тем, что сам себя загнал в угол.
Надев ярко-оранжевый скафандр с получасовым запасом кислорода, археолог вышел в тамбур. «Сынок» открыл внешний люк. Вблизи суденышко выглядело совсем печально: странно, что оно вообще уцелело в такой аварии.
В развороченной взрывом яхте Платон обнаружил спасательную капсулу. Она не смогла катапультироваться, застряв в кружеве искореженных переборок. Но внутри нее был кто-то живой.
Псевдоподии «Сынка» помогли орудующему плазменным резаком Рассольникову высвободить капсулу. Кораблик открыл широкий проход в борту и вобрал ее в себя.
Не медля, «Сынок» сделал второй прыжок. Карантинная эскадра могла бросить в погоню скоростной гиперкорабль, и тогда хана малютке с его экипажем.
Чичипата успела погрузить себя в анабиоз. Так можно протянуть гораздо дольше – мало уходит кислорода, не надо пить и есть, да и время летит быстрее. Полезное изобретение, если, конечно, не слишком залеживаться в ледяном гробу – можно и не проснуться. А ведь когда-то людям казалось, что в анабиозе астронавты будут проводить века, пока их фотонные рыдваны тащатся по галактике от звезды до звезды.
Разморозка «тюленихи» прошла на редкость удачно. Автомедик Платона, как всегда, был на высоте. К тому же чичипаты гораздо лучше людей переносят низкие температуры. Кровь у них другая, да и в тканях есть особый белок – по типу зимних опят. Так что «тюлениха» быстро проснулась и начала разминать онемевшие конечности.
Платон уступил даме свою каюту, и Серому Лису пришлось потесниться. Жить рядышком столь разным людям – серьезное испытание. Гораздо проще иметь в напарниках ходячий муравейник, скроенный из тысяч кусачих и своенравных насекомых, чем этого типа о двух руках и двух ногах.
Чичипата едва поместилась на узкой человеческой койке. «Сынок» был воспитанным мальчиком. Он кормил гостью на убой и веселил историями из богатой биографии «Оболтуса». Кораблик расширил душевую кабинку, чтобы разумная «тюлениха» могла регулярно омывать свое могучее тело.
Рассольников хотел расспросить спасенную, но ждал целые сутки, давая ей время оклематься. Едва хватило терпения. Кнутсен сочувственно смотрел на его муки, но ничего не говорил.
Наконец Платон направился в каюту, деликатно постучал в люк.
– Входите, – раздался в коридоре слабый голос чичипаты, и на миг археологу стало стыдно. Но дальше откладывать разговор он уже не мог.
«Тюлениха» лежала на койке, привалившись к теплой стене и сложив ласты на широкой груди.
– Входите, пожалуйста, Платон, – произнесла она негромко на отличном космолигве. – Спасибо вам.
Рассольников протиснулся внутрь и встал, прислонившись к теплой переборке.
– Теперь мы квиты, – добавила чичипата.
– Простите? – От удивления у него приподнялись брови.
– Сначала я спасла вас, а теперь вы – меня, – объяснила «тюлениха». – Помните агента первого разбора Пустельгу, летевшую с вами на трансгале «Лунг-та»?
Для археолога все они были на одно лицо.
– Редкая удача, что вы оказались на нашем маршруте, – сказал Платон, присев на выдвинутое из переборки сиденье. Теперь коленями он упирался в край койки.
– Судьба хранит вас и меня, – улыбка озарила добрую усатую морду чичипаты.
– Куда вы направлялись?
– Я удирала с Бочасты. Карантинщики стреляли мне вслед и повредили двигатель. Он взорвался после первого же прыжка.
– Мы доставим вас на Старую Землю. Оттуда вы сможете полететь домой.
– Спасибо.
– Скажите честно, сударыня, – не сразу решившись, приветливо заговорил археолог. – Вы ведь тоже охотились за артефактами?
На морде Пустельги теперь было написано раскаяние. – Я имела такой приказ, – потупив очи, вымолвила она тихо. – Но я бы никогда… никогда не причинила вам вреда.
– Чем же я заслужил такую честь? – усмехнулся Рассольников. Он ни на грош не верил этой хвостатой прохиндейке, но при этом она была ему очень симпатична. – Вас покорила моя профессия?
– Вы… вы мне нравитесь как мужчина, – прозвучало едва слышно.
– Ну уж…– хмыкнул археолог. Больше сказать ему было нечего.
Казалось, все идет замечательно: «Сынок» избавился от погони и скакал в межзвездной бездне по траектории, известной ему одному. И нет на его пути ни коварных гипер ям, засасывающих, как зыбучие пески, ни сверхчутких гипермин, реагирующих на любые колебания гиперполя, ни притаившихся вражьих рейдеров, готовых дать убийственный залп из орудийных башен. Расслабься и приходи в себя после недавней одиссеи, копи силы для следующей серии подвигов. Ан нет.
«Сынок» прыгал по всем правилам, прыгал как большой, но почему-то Платон был уверен: этот соплено-сый детеныш непутевого «Оболтуса» где-нибудь обязательно споткнется – да так, что косточек потом не соберешь. Чувство тревоги не покидало Рассольникова весь перелет – вернее, перепрыг.
Археолог сидел в рубке и предавался невеселым мыслям. «Ко мне попало инопланетное оружие, – думал он, упершись глазами в ослепший во время очередного гиперпрыжка экран переднего обзора. – Впрочем, не страшнее того, что изобретено человечеством. Проблема в том, что именно от меня зависит, в чьи руки оно попадет. И те же пузанчики… Кто знает, что взбредет им в голову? Может, с самого начала арестов они вынашивают планы страшной мести и, получив „игрушки“, тут же начнут карать?
Но если я не отдам пузанчикам артефакты, они не заплатят мне гонорар и, возможно, потребуют назад аванс и уже потраченные на экспедицию деньги. Мы с Кнутсеном дружно пойдем на дно. Как выжать из пузанчиков деньги, не дав им ничего? Интересный вопрос…
Я должен реабилитировать их каким-то иным путем. Артефактам же прямая дорога в музей ксенологии… где их тотчас конфискует Карантин. Просто отлично… Уничтожить их, что ли? Кинуть в топку реактора – и все дела… Нет, это не выход. Надо что-то придумать. Вот если об «игрушках» узнает вся галактика, вряд ли пузанчики осмелятся использовать их как оружие».
Серый Лис лежал на койке в каюте – было его время отдыхать – и тоже размышлял. На второй день полета Рассольников поведал ему историю своей жизни, закончив тибетскими приключениями. Делал купюры и все равно рассказал немало любопытного. Кнутсен выслушал с интересом. Узнав о несчастьях, постигших черного археолога, приличия ради поохал-поахал, но по сути дела ничего не сказал. А мог бы.
Если иметь те сведения о Старой Земле, которыми владеет он, спецагент Кнутсен, совсем иначе будут выглядеть и неудавшееся покушение на Платона в Катманду, и кража экспедиционного имущества в ночном лесу, и похищение тибетских находок из гостиницы.
Серый Лис знал о таинственном исчезновении буровиков Кольской Сверхглубокой скважины и закрытии этого проекта. А потом в его руки совершенно случайно попал изъятый по личному приказу Киндергласса и строго засекреченный отчет о результатах бурения на этой самой скважине. Поначалу керны были в норме, но стоило буровикам преодолеть отметку пятьдесят метров, состав земной коры внезапно изменился и разом перестал соответствовать данным, полученным на аналогичной скважине подлинного двадцатого века. Это была кора ДРУГОЙ планеты.
«Наверняка имелись и другие проекты: человек – существо неуемное, ему всегда хочется сунуть нос в запретную зону. Вот только узнать о них непросто – слишком любопытные агенты долго не живут, – думал Кнутсен, глядя на пушистый потолок каюты.
Стоит ли рисковать, выкладывая этому обормоту важ-'нейший секрет Лиги Миров? Но, с другой стороны: что, собственно, я теряю? Если поймают, меня так и так ждет стирание личности. (Тело-то мое еще пригодится Здравдепу.) А вдруг судьба не зря свела меня с Платоном? Быть может, именно мы двое сумеем «раскачать Пизанскую башню»? Пусть это станет его проблемой. Поистине данайский дар… Только истинные мудрецы знают, до чего приятно переложить тяжесть знания на чужие плечи».
– Что ты там делаешь? – решившись, спросил Кнутсен по внутренней связи.
– Ногти грызу, – ответил археолог.
– Загляни в каюту – я придам этому занятию смысл.
Рассказав Платону про Кольскую Сверхглубокую, Серый Лис насладился произведенным эффектом: поджав губы, археолог яростно тер сухой лоб. В голове Платона с жужжанием крутились шестеренки.
– Самое удивительное: Солнечная система – та же самая, а вот Земля – другая, – приступил к самому главному спецагент. – По всему выходит: Старая Земля бесследно испарилась; где-то нашли землеподобную планету, отбуксировали на освободившееся место и провели терраформирование. Это была уникальная операция: повторили каждую речку и горушку, но менять большие глубины – дело совершенно нереальное. Гораздо проще укоротить чрезмерно любопытных копателей.
– Вроде Кольских бурильщиков.
– Именно… Почву нашпиговали детально повторенными артефактами, ими засыпали и морское дно – так что, если особо не приглядываться, все убедительно. И нынешние лопухи-исследователи возятся с •новоде-лом. Ты ведь тоже не понял, что вещи Эрнста Шеффе-ра – искусная подделка. Потому что не успел взяться за них как следует. Барахло вовремя у тебя отобрали: ты уже никого не сможешь разоблачить, но остался с убеждением, что они существовали.
– Черт подери, только и вымолвил Рассольников. Замолчали. Археолог переваривал информацию, а Серый Лис тем временем достал из походного набора маленькую пилочку и стал полировать себе ногти.
– Возникает маленький вопрос, – задумчиво сказал Платон. – А куда же мы тогда летим? Кнутсен развел руками.
Самую интересную часть схватки Платон проспал – отдыхали они с Кнутсеном посменно. «Сынок», получивший изрядную порцию сонного газа, слишком поздно дал сигнал тревоги. А Кнутсен был начеку: с первой секунды, как чичипата появилась на корабле, он ждал этой атаки.
Казавшаяся вялой и беспомощной, Пустельга кинулась на Серого Лиса в тесном коридоре «Сынка». У обоих не было ни бластеров, ни десинтеров: повредишь кораблик – и отправишься к праотцам. Но ведь тело каждого – боевая машина. Манипуляторы чичипаты сами по себе были грозным оружием.
Спецагент встретил ее выстрелом из миниатюрного станнера, который он прятал в кармане брюк. Но перед боем Пустельга приняла какое-то снадобье, и удар, валящий с ног слона, лишь слегка оглушил ее и замедлил реакцию.
От удара чичипаты Серый Лис летел по коридору как мячик. Врезавшись в люк тамбура, он перекувырнулся и молниеносно ткнул накатывающиеся на него три центнера мускулов в точку «сяк». Это был классический прием гиибской борьбы – его указательный палец угодил в чувствительную точку на шее Пустельги, и на миг она потеряла сознание. Но следующий прием – на добивание – у спецагента не получился: передний манипулятор чичипаты саданул Кнутсена по выброшенной вперед руке. Спецагент почти успел уклониться – и отделался ушибом. А иначе его прочные кости переломились бы как соломинки.
Противники стояли друг против друга в боевой стойке, но нападать теперь не спешили – силы их оказались равны.
– Ты слишком хорошо знаешь людей, – сделал комплимент Серый Лис.
– А ты – чичипат, – ответила Пустельга.
– Скорей всего, в этой схватке мы оба умрем, – негромко произнес спецагент.
– Что ты предлагаешь?
– Перемирие. Надо спокойно подумать и…– Кнутсен не знал, чем закончить фразу.
– Пусть будет так.
– Папа! Они пытались меня усыпить, а сами устроили в коридоре драку, – разбудив Платона, жаловался кораблик. – Теперь меня тошнит.
Рассольников вскочил с койки и как был – в трусах и незаправленной майке – выбрался в коридор. Там было пусто. Кроме причитаний кораблика, ни единого звука не доносилось из отсеков. Археолог ввалился в рубку. Серый Лис сидел, развалившись в кресле. Вид у него был самый обычный – будто ничего не произошло.
– Что вы тут вытворяете? – от растерянности накинулся на спецагента Рассольников. – Неужто «игрушки» не поделили?
– Ты просто никогда не видел тренировок спецназа, – усмехнулся Кнутсен. – Мы решили подразмять косточки.
– Не надо делать из меня идиота. И где теперь мадам?
– У себя в каюте, – невозмутимо ответил спецагент.
– Она жива? – удивился археолог.
– И даже вполне здорова.
– Так вы уже спелись?
– Не понимаю, о чем это ты, – с усмешкой сказал Серый Лис.
– Значит, убить меня хотите? Дожидаетесь, когда засну? Зачем же откладывать? Разве я могу с вами справиться? Или решили удовольствие растянуть? – Платон молотил кулаком по спинке свободного кресла.
«Сынок» чуть слышно попискивал, но в разговор не встревал.
– Не надо драматизировать. Никто не собирается тебя убивать, – попытался успокоить археолога спецагент.
– Тьфу на вас! – грохнул по пульту Рассольников. Снова пострадал ни в чем не повинный кораблик.
Платон уже слышал, как Пустельга шлепает ластами по коридорному полу. И вот в люке рубки показалась виноватая морда: седые усы-вибриссы во все стороны, влажные глаза-абрикосины, на коже поблескивают капельки воды – экая миляга!..
– Как ты могла? – уже тише, но по-прежнему с праведным гневом обрушился на чичипату археолог.-Я ведь тебя из могилы вытащил. Змею на груди пригрел…– Он израсходовал весь заряд злости и уселся на пол прямо посреди рубки.
– Единица никак не может быть равна целому миру, – подала голос Пустельга. – Судьбы планет поставлены на карту. Цель порой оправдывает средства.
– Патриотка хренова, – скрипнув зубами, снова заговорил Платон. – Глобальными категориями мыслишь… А отдельный человек для тебя ничто – плюнуть да растереть?
– Да, я – патриотка Гиибса, и, если надо, пойду за него на смерть! – гордо объявила Пустельга и громко шлепнула передними ластами по гладкому корабельному полу. Отстегнутые манипуляторы выползли из коридора, стремительно скользнули к ней по полу и, подпрыгнув, сами наделись на предплечья. – Но и твою дурацкую жизнь я пытаюсь сохранить – чего бы это ни стоило.
– Да ты еще и гуманистка, – буркнул Рассольников.
– Если я вернусь на Гиибс без артефактов, меня разжалуют в рядовые и сошлют на плутониевые рудники. А забрать «игрушки» добром мне вряд ли удастся. Либо вы убьете меня, что более вероятно, либо я все-таки устраню вас обоих, но ведь я не хочу этого делать…– с обреченностью в голосе сообщила чичипата.
– Даже из патовой ситуации всегда есть выход – можно сбросить фигуры с доски, – заметил археолог. – Предлагаю вам то же, что и Кнутсену: вы становитесь моим партнером, мы делим премию по контракту на троих, а потом разбегаемся в разные стороны. Шесть миллионов – приличная сумма. Можно начать новую жизнь в любом уголке галактики…
– Это подкуп? – осведомилась Пустельга.
– Это компенсация, – ответил за Платона Серый Лис.
Прикрыв глаза, чичипата думала целую минуту, а затем тихо-тихо промолвила:
– Мне предстоит тосковать весь остаток лет. Но разве у меня есть выбор?..
– Значит, договорились, – сказал Рассольников и в упор взглянул на чичипату. – Раз уж мы теперь напарники, то постарайся ответить на пару вопросов. Почему ты начала «вести» меня еще на Земле? Почему старалась, чтобы я невредимым добрался до Следа Мор-генахта? Вы вполне могли организовать свою экспедицию на Бочасту, а «игрушки» проще скупить у бочайцев. Но почему-то всех интересовали только те артефакты, которые добуду я, Платон Рассольников. В чем дело? – археолог обернулся к Кнутсену. – Это и к тебе вопрос, Серый Лис.
Спецагент ответил, не задумываясь.
– Дело в твоей репутации.
– При чем тут моя репутация? – опешил Платон.
– А при том, что самому соваться в След – дураков нет. Про тебя после Тиугальбы и триумфального возвращения с «золотым горшком» чуть ли не целый месяц средства массовой информации трубили на всю галактику: «Платон Рассольников – самый везучий археолог всех времен и народов!» Вывод ясен?
– Неужели…– археолог не находил слов, пораженный догадкой. – Все боялись даже прикасаться к артефактам, не говоря про то, чтобы лезть в долину. Вот и решили подождать: вдруг мне в очередной раз пофартит? А отнять добычу у «везунчика» – дело техники. Это называется – загребать жар чужими руками. Правильно?
Серый Лис и Пустельга синхронно кивнули.
ГЛАВА 29
Платон направил к Земле кораблик кружным путем и сумел миновать заслоны Карантина. Трудно перекрыть чувствительными гипердетекторами сотни ку-бопарсек. Особенно, если у флота множество других дел, а злобные ойроцаты продолжают огрызаться, даже потеряв ударную эскадру.
Путешествие заняло больше месяца. Так что у Рас-сольникова было время на размышления. Его посетило несколько смелых идей – одна другой нереальнее, – и археолог редко решался вынести их на обсуждение. Пустельга и Серый Лис – критики безжалостные, даром что сами ничего путного предложить не могли. Вернее, у них было одно-единственное предложение: сменить внешность и начать жизнь с белого листа, однако археолог категорически отказывался. Никакой другой работы для себя он не желал, да и завоеванный с таким трудом плацдарм на Старой Земле отдавать не собирался. Имя заработано годами непосильного труда – что же все псу под хвост?!
– Что дальше?
– Возьми его в руки, – командовал Серый Лис. Платон с опаской взял артефакт, будто это был пышущий радиацией кусок чистого плутония.
– Подожди немного.
С полминуты Слюна Мамбуту не менялась. Но вот в центре пузыря затеплился белый огонек, который постепенно рос. Артефакт словно бы разогревался от внутреннего огня, но горячим при этом не становился – по-прежнему был чуть тепленьким.
– Теперь подумай о том, что ты хочешь «воссоединить», и посмотри на объекты сквозь эту фигню.
Археолог подумал о тапке и пасте, нацелил на них Слюну Мамбуту. Ничего не произошло. Поначалу. А затем Платон вздрогнул: тапок и тюбик вдруг шевельнулись и через мгновение стали единым целым.
– Я это представлял как-то иначе.
Кнутсен и Рассольников принялись рассматривать новую вещь и попытались ее разорвать. Она являла собой тугой плотный разноцветный комок. Местами комок оказался шерстистым, местами – пластиковым, а кое-где влажным и липким. Это было одновременно и тапок, и тюбик, и паста «Жемчуг Особый» (для элегантных мужчин).
– А если бы я соединил тебя с переборкой? – вдруг осведомился Рассольников, глядя спецагенту в глаза.
– Хороший вопрос, – улыбнулся в ответ Кнутсен. – Но ты ведь не убийца.
– Нет, конечно. Но в жизни всякое случалось… Порой или ты – их, или они – тебя.
– Значит, тебе нетрудно меня понять.
До глиссеров осталась тысяча километров. Они мчались, не открывая огонь. Быть может, экипажи знали, что на борту кораблика бесценные артефакты, и получили приказ захватить их в целости и сохранности? Да и новенький гиперпрыгун эскадре уж точно бы не помешал.
– Ну что, приступим? – спросил Платон и сам себе ответил: – Слушаюсь, товарищ командир.
– Снова активизируй ее, затем выйдешь в открытый космос, поймаешь в конус слипания оба глиссера и-и…
– Выходить не надо, – вмешался «Сынок». – Я открою «окно» в переборке здесь, в рубке. Надевайте скафандры. Я загерметизирую люк – и можно начинать.
Археолог во второй раз подпрыгнул, приземлившись на пузырь со Слюной. Они с Кнутсеном влезли в скафандры, а кораблик разверз дыру. Рассольников поочередно поглядел на глиссеры сквозь артефакт. «Сынок» выводил их изображения на экран переднего обзора.
Затем Платон вытянул правую руку с пузырем, нацелив его в усеянное звездами небо – где-то между летящими космокатерами. И начал думать о них, снова и снова прокручивая перед глазами картинку: два глиссера бросаются навстречу друг другу, превращаясь в серебристый комок. Он мысленно молился, чтобы они слиплись. Вытянутая рука его дрожала, и «Сынку» приходилось корректировать прицел.
По сути, археолог в точности повторил процедуру, но космокатера слишком долго не слипались. Археолог решил уже, что ничего не выйдет, и кораблик возьмут на абордаж.
– Не дрейфь, – единственное, что произнес Серый Лис.
Теперь глиссеры можно было разглядеть без всякой оптики, и Платон снова посмотрел на них сквозь пузырь. Они были уже совсем близко, и вдруг их швырнуло друг на друга. Через доли секунды космокатера слиплись. Видно, пересекли некую критическую черту, а до того расстояние было слишком велико, а радиус действия артефакта ограничен.
– Ура-а-а!!! – завопил Рассольников, едва не оглушив Кнутсена.
– Ка-пу-ут! – вторил ему кораблик.
– Не жалко парней? – поинтересовался Серый Лис, когда они замолчали.
– Если б я мог, я бы… Но у нас не было другого выхода. Разве не так? – буркнул Платон.
– Все так, – вздохнул спецагент.
ГЛАВА 28
СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩИХ
Строго секретно
Командующему операцией «Укол» лейб-адмиралу Киндерглассу
ШИФРОГРАММА
Нападение ойроцатской эскадры отбито. 27 вымпелов из 32 уничтожены. Остальные корабли ушли на Цан-Ойроцат. Наши потери – семь вымпелов. Флагман получил сильные повреждения и потерял ход.
В разгар битвы с Бочасты стартовал малый биомеханический гиперпрыгун без опознавательных знаков. Два брошенных в погоню глиссера были уничтожены с применением оружия неизвестного типа. Другие корабли Лиги находились вне досягаемости и вели бой. Нарушитель ушел в гиперпространство.
Командир Седьмой эскадры Коллективного военного флота Лиги Миров лейб-коммодор Трускавец
Документ без номера (тахиограмма)
* * *
«Женщина на гиперпрыгуне – дурная примета, уходящая корнями к старинным предрассудкам земных моряков. Страховая фирма „Ллойд“ располагает статистикой, которая свидетельствует: звездные суда терпят бедствие вдвое чаще, если в их экипаж входят особи женского пола…»«Сынок» удирал с Бочасты как прирожденный контрабандист или матерый алиментщик. Трудно поверить, что это малое дитя. Уж больно резво скакал он по гиперпространству и ловко заметал следы. Генетическая память – страшная сила. Что бы стало с родом человеческим, рождайся мы на свет божий, помня все, что делали наши предки, и умея все, что умели они? Бесконечная череда Гитлеров, Эйнштейнов, Гагариных и Джеков-Потрошителей. И ни одного нормального ребенка. Ни одного «агу» на сто миллиардов рыл… Выйдя из первого гиперпрыжка, кораблик позвал Платона в рубку.
Документ 28 (статья из словаря звездного фольклора)
– Папа, смотри: там что-то очень маленькое. Подает сигнал «SOS» на радиочастотах. Выходит, тахи-онного передатчика нет. Значит, их никто не спасет.
Археолог глядел на экран радара: крохотная желтая точка. Спасательная шлюпка, прогулочная яхта или такой же гиперпрыгунок. И, скорей всего, это ловушка. Примитивная, рассчитанная на сентиментального черного археолога. Но он, Платон Рассольников, – мудр. Его на мякине не проведешь. Он будет осторожен, он наплюет на терпящих бедствие и отправится спасать ублюдочных созданий, которые похожи на бочонки на тонких ножках.
– Что тут у вас? – просунул голову в люк спецагент.
Кораблик не стал блокировать вход в рубку. Он был умным мальчиком и понимал: если Серому Лису чего-нибудь сильно захочется, Лис не остановится ни перед чем – прожжет дыру в переборке или выстрелит из боевого станнера, парализуя нервные центры.
– У нас тут про-бле-ема, – протянул Рассольников. Он был уверен: Кнутсен предложит не поддаваться на провокации и немедленно делать ноги.
Однако Серый Лис не спешил высказаться и чего-то ждал. «Сынок» дал увеличение на объект. Терпела бедствие яхта – некогда белоснежная одноместная «птичка» под флагом планеты Гиибс. На месте гипердвижка зияла дыра с обгорелыми краями. Яхта изрядно закоптилась от пожара, но в ней теплилась жизнь.
«Еще одна чичипата», – удивился археолог.
– Довольно натурально…– протянул Кнутсен. – Ничего не скажешь: со вкусом сделано.
– Ты считаешь, это – инсценировка?
– Если инсценировка, то весьма удачная.
– Папа, по инструкции надо послать им запрос, – тонким голоском произнес кораблик.
– Вот и сделай, – сказал археолог. – Хуже не будет.
– Говорит гиперпрыгун «Сынок» с экипажем на борту. Порт приписки – Старая Земля, – уверенно врал кораблик. – Принял сигнал «SOS». Нуждаетесь ли вы в помощи?
Ответа не было.
– Если есть кто живой, отзовись, – более челов.е-ческим языком спросил «Сынок». Яхта молчала.
– Что будем делать, папа? – спросил кораблик.
– Спасать, черт бы их побрал! – ответил Платон. Он по-прежнему был уверен, что это западня.
Кнутсен молча кивнул.
До яхты было двадцать две тысячи километров. «Сынок» врубил стартовые ускорители.
– Подходи ближе, но не слишком торопись, – давал бесплатные советы археолог. – Посмотрим, что к чему.
Кораблик включил маршевые. Закопченная «птичка» стала быстро приближаться.
– Кто полезет внутрь? У нас на борту андроидов нет, – виноватым тоном сообщил кораблик.
– Моя идея – я и полезу, – буркнул Рассольников, страшно недовольный тем, что сам себя загнал в угол.
Надев ярко-оранжевый скафандр с получасовым запасом кислорода, археолог вышел в тамбур. «Сынок» открыл внешний люк. Вблизи суденышко выглядело совсем печально: странно, что оно вообще уцелело в такой аварии.
В развороченной взрывом яхте Платон обнаружил спасательную капсулу. Она не смогла катапультироваться, застряв в кружеве искореженных переборок. Но внутри нее был кто-то живой.
Псевдоподии «Сынка» помогли орудующему плазменным резаком Рассольникову высвободить капсулу. Кораблик открыл широкий проход в борту и вобрал ее в себя.
Не медля, «Сынок» сделал второй прыжок. Карантинная эскадра могла бросить в погоню скоростной гиперкорабль, и тогда хана малютке с его экипажем.
Чичипата успела погрузить себя в анабиоз. Так можно протянуть гораздо дольше – мало уходит кислорода, не надо пить и есть, да и время летит быстрее. Полезное изобретение, если, конечно, не слишком залеживаться в ледяном гробу – можно и не проснуться. А ведь когда-то людям казалось, что в анабиозе астронавты будут проводить века, пока их фотонные рыдваны тащатся по галактике от звезды до звезды.
Разморозка «тюленихи» прошла на редкость удачно. Автомедик Платона, как всегда, был на высоте. К тому же чичипаты гораздо лучше людей переносят низкие температуры. Кровь у них другая, да и в тканях есть особый белок – по типу зимних опят. Так что «тюлениха» быстро проснулась и начала разминать онемевшие конечности.
Платон уступил даме свою каюту, и Серому Лису пришлось потесниться. Жить рядышком столь разным людям – серьезное испытание. Гораздо проще иметь в напарниках ходячий муравейник, скроенный из тысяч кусачих и своенравных насекомых, чем этого типа о двух руках и двух ногах.
Чичипата едва поместилась на узкой человеческой койке. «Сынок» был воспитанным мальчиком. Он кормил гостью на убой и веселил историями из богатой биографии «Оболтуса». Кораблик расширил душевую кабинку, чтобы разумная «тюлениха» могла регулярно омывать свое могучее тело.
Рассольников хотел расспросить спасенную, но ждал целые сутки, давая ей время оклематься. Едва хватило терпения. Кнутсен сочувственно смотрел на его муки, но ничего не говорил.
Наконец Платон направился в каюту, деликатно постучал в люк.
– Входите, – раздался в коридоре слабый голос чичипаты, и на миг археологу стало стыдно. Но дальше откладывать разговор он уже не мог.
«Тюлениха» лежала на койке, привалившись к теплой стене и сложив ласты на широкой груди.
– Входите, пожалуйста, Платон, – произнесла она негромко на отличном космолигве. – Спасибо вам.
Рассольников протиснулся внутрь и встал, прислонившись к теплой переборке.
– Теперь мы квиты, – добавила чичипата.
– Простите? – От удивления у него приподнялись брови.
– Сначала я спасла вас, а теперь вы – меня, – объяснила «тюлениха». – Помните агента первого разбора Пустельгу, летевшую с вами на трансгале «Лунг-та»?
Для археолога все они были на одно лицо.
– Редкая удача, что вы оказались на нашем маршруте, – сказал Платон, присев на выдвинутое из переборки сиденье. Теперь коленями он упирался в край койки.
– Судьба хранит вас и меня, – улыбка озарила добрую усатую морду чичипаты.
– Куда вы направлялись?
– Я удирала с Бочасты. Карантинщики стреляли мне вслед и повредили двигатель. Он взорвался после первого же прыжка.
– Мы доставим вас на Старую Землю. Оттуда вы сможете полететь домой.
– Спасибо.
– Скажите честно, сударыня, – не сразу решившись, приветливо заговорил археолог. – Вы ведь тоже охотились за артефактами?
На морде Пустельги теперь было написано раскаяние. – Я имела такой приказ, – потупив очи, вымолвила она тихо. – Но я бы никогда… никогда не причинила вам вреда.
– Чем же я заслужил такую честь? – усмехнулся Рассольников. Он ни на грош не верил этой хвостатой прохиндейке, но при этом она была ему очень симпатична. – Вас покорила моя профессия?
– Вы… вы мне нравитесь как мужчина, – прозвучало едва слышно.
– Ну уж…– хмыкнул археолог. Больше сказать ему было нечего.
Казалось, все идет замечательно: «Сынок» избавился от погони и скакал в межзвездной бездне по траектории, известной ему одному. И нет на его пути ни коварных гипер ям, засасывающих, как зыбучие пески, ни сверхчутких гипермин, реагирующих на любые колебания гиперполя, ни притаившихся вражьих рейдеров, готовых дать убийственный залп из орудийных башен. Расслабься и приходи в себя после недавней одиссеи, копи силы для следующей серии подвигов. Ан нет.
«Сынок» прыгал по всем правилам, прыгал как большой, но почему-то Платон был уверен: этот соплено-сый детеныш непутевого «Оболтуса» где-нибудь обязательно споткнется – да так, что косточек потом не соберешь. Чувство тревоги не покидало Рассольникова весь перелет – вернее, перепрыг.
Археолог сидел в рубке и предавался невеселым мыслям. «Ко мне попало инопланетное оружие, – думал он, упершись глазами в ослепший во время очередного гиперпрыжка экран переднего обзора. – Впрочем, не страшнее того, что изобретено человечеством. Проблема в том, что именно от меня зависит, в чьи руки оно попадет. И те же пузанчики… Кто знает, что взбредет им в голову? Может, с самого начала арестов они вынашивают планы страшной мести и, получив „игрушки“, тут же начнут карать?
Но если я не отдам пузанчикам артефакты, они не заплатят мне гонорар и, возможно, потребуют назад аванс и уже потраченные на экспедицию деньги. Мы с Кнутсеном дружно пойдем на дно. Как выжать из пузанчиков деньги, не дав им ничего? Интересный вопрос…
Я должен реабилитировать их каким-то иным путем. Артефактам же прямая дорога в музей ксенологии… где их тотчас конфискует Карантин. Просто отлично… Уничтожить их, что ли? Кинуть в топку реактора – и все дела… Нет, это не выход. Надо что-то придумать. Вот если об «игрушках» узнает вся галактика, вряд ли пузанчики осмелятся использовать их как оружие».
Серый Лис лежал на койке в каюте – было его время отдыхать – и тоже размышлял. На второй день полета Рассольников поведал ему историю своей жизни, закончив тибетскими приключениями. Делал купюры и все равно рассказал немало любопытного. Кнутсен выслушал с интересом. Узнав о несчастьях, постигших черного археолога, приличия ради поохал-поахал, но по сути дела ничего не сказал. А мог бы.
Если иметь те сведения о Старой Земле, которыми владеет он, спецагент Кнутсен, совсем иначе будут выглядеть и неудавшееся покушение на Платона в Катманду, и кража экспедиционного имущества в ночном лесу, и похищение тибетских находок из гостиницы.
Серый Лис знал о таинственном исчезновении буровиков Кольской Сверхглубокой скважины и закрытии этого проекта. А потом в его руки совершенно случайно попал изъятый по личному приказу Киндергласса и строго засекреченный отчет о результатах бурения на этой самой скважине. Поначалу керны были в норме, но стоило буровикам преодолеть отметку пятьдесят метров, состав земной коры внезапно изменился и разом перестал соответствовать данным, полученным на аналогичной скважине подлинного двадцатого века. Это была кора ДРУГОЙ планеты.
«Наверняка имелись и другие проекты: человек – существо неуемное, ему всегда хочется сунуть нос в запретную зону. Вот только узнать о них непросто – слишком любопытные агенты долго не живут, – думал Кнутсен, глядя на пушистый потолок каюты.
Стоит ли рисковать, выкладывая этому обормоту важ-'нейший секрет Лиги Миров? Но, с другой стороны: что, собственно, я теряю? Если поймают, меня так и так ждет стирание личности. (Тело-то мое еще пригодится Здравдепу.) А вдруг судьба не зря свела меня с Платоном? Быть может, именно мы двое сумеем «раскачать Пизанскую башню»? Пусть это станет его проблемой. Поистине данайский дар… Только истинные мудрецы знают, до чего приятно переложить тяжесть знания на чужие плечи».
– Что ты там делаешь? – решившись, спросил Кнутсен по внутренней связи.
– Ногти грызу, – ответил археолог.
– Загляни в каюту – я придам этому занятию смысл.
Рассказав Платону про Кольскую Сверхглубокую, Серый Лис насладился произведенным эффектом: поджав губы, археолог яростно тер сухой лоб. В голове Платона с жужжанием крутились шестеренки.
– Самое удивительное: Солнечная система – та же самая, а вот Земля – другая, – приступил к самому главному спецагент. – По всему выходит: Старая Земля бесследно испарилась; где-то нашли землеподобную планету, отбуксировали на освободившееся место и провели терраформирование. Это была уникальная операция: повторили каждую речку и горушку, но менять большие глубины – дело совершенно нереальное. Гораздо проще укоротить чрезмерно любопытных копателей.
– Вроде Кольских бурильщиков.
– Именно… Почву нашпиговали детально повторенными артефактами, ими засыпали и морское дно – так что, если особо не приглядываться, все убедительно. И нынешние лопухи-исследователи возятся с •новоде-лом. Ты ведь тоже не понял, что вещи Эрнста Шеффе-ра – искусная подделка. Потому что не успел взяться за них как следует. Барахло вовремя у тебя отобрали: ты уже никого не сможешь разоблачить, но остался с убеждением, что они существовали.
– Черт подери, только и вымолвил Рассольников. Замолчали. Археолог переваривал информацию, а Серый Лис тем временем достал из походного набора маленькую пилочку и стал полировать себе ногти.
– Возникает маленький вопрос, – задумчиво сказал Платон. – А куда же мы тогда летим? Кнутсен развел руками.
Самую интересную часть схватки Платон проспал – отдыхали они с Кнутсеном посменно. «Сынок», получивший изрядную порцию сонного газа, слишком поздно дал сигнал тревоги. А Кнутсен был начеку: с первой секунды, как чичипата появилась на корабле, он ждал этой атаки.
Казавшаяся вялой и беспомощной, Пустельга кинулась на Серого Лиса в тесном коридоре «Сынка». У обоих не было ни бластеров, ни десинтеров: повредишь кораблик – и отправишься к праотцам. Но ведь тело каждого – боевая машина. Манипуляторы чичипаты сами по себе были грозным оружием.
Спецагент встретил ее выстрелом из миниатюрного станнера, который он прятал в кармане брюк. Но перед боем Пустельга приняла какое-то снадобье, и удар, валящий с ног слона, лишь слегка оглушил ее и замедлил реакцию.
От удара чичипаты Серый Лис летел по коридору как мячик. Врезавшись в люк тамбура, он перекувырнулся и молниеносно ткнул накатывающиеся на него три центнера мускулов в точку «сяк». Это был классический прием гиибской борьбы – его указательный палец угодил в чувствительную точку на шее Пустельги, и на миг она потеряла сознание. Но следующий прием – на добивание – у спецагента не получился: передний манипулятор чичипаты саданул Кнутсена по выброшенной вперед руке. Спецагент почти успел уклониться – и отделался ушибом. А иначе его прочные кости переломились бы как соломинки.
Противники стояли друг против друга в боевой стойке, но нападать теперь не спешили – силы их оказались равны.
– Ты слишком хорошо знаешь людей, – сделал комплимент Серый Лис.
– А ты – чичипат, – ответила Пустельга.
– Скорей всего, в этой схватке мы оба умрем, – негромко произнес спецагент.
– Что ты предлагаешь?
– Перемирие. Надо спокойно подумать и…– Кнутсен не знал, чем закончить фразу.
– Пусть будет так.
– Папа! Они пытались меня усыпить, а сами устроили в коридоре драку, – разбудив Платона, жаловался кораблик. – Теперь меня тошнит.
Рассольников вскочил с койки и как был – в трусах и незаправленной майке – выбрался в коридор. Там было пусто. Кроме причитаний кораблика, ни единого звука не доносилось из отсеков. Археолог ввалился в рубку. Серый Лис сидел, развалившись в кресле. Вид у него был самый обычный – будто ничего не произошло.
– Что вы тут вытворяете? – от растерянности накинулся на спецагента Рассольников. – Неужто «игрушки» не поделили?
– Ты просто никогда не видел тренировок спецназа, – усмехнулся Кнутсен. – Мы решили подразмять косточки.
– Не надо делать из меня идиота. И где теперь мадам?
– У себя в каюте, – невозмутимо ответил спецагент.
– Она жива? – удивился археолог.
– И даже вполне здорова.
– Так вы уже спелись?
– Не понимаю, о чем это ты, – с усмешкой сказал Серый Лис.
– Значит, убить меня хотите? Дожидаетесь, когда засну? Зачем же откладывать? Разве я могу с вами справиться? Или решили удовольствие растянуть? – Платон молотил кулаком по спинке свободного кресла.
«Сынок» чуть слышно попискивал, но в разговор не встревал.
– Не надо драматизировать. Никто не собирается тебя убивать, – попытался успокоить археолога спецагент.
– Тьфу на вас! – грохнул по пульту Рассольников. Снова пострадал ни в чем не повинный кораблик.
Платон уже слышал, как Пустельга шлепает ластами по коридорному полу. И вот в люке рубки показалась виноватая морда: седые усы-вибриссы во все стороны, влажные глаза-абрикосины, на коже поблескивают капельки воды – экая миляга!..
– Как ты могла? – уже тише, но по-прежнему с праведным гневом обрушился на чичипату археолог.-Я ведь тебя из могилы вытащил. Змею на груди пригрел…– Он израсходовал весь заряд злости и уселся на пол прямо посреди рубки.
– Единица никак не может быть равна целому миру, – подала голос Пустельга. – Судьбы планет поставлены на карту. Цель порой оправдывает средства.
– Патриотка хренова, – скрипнув зубами, снова заговорил Платон. – Глобальными категориями мыслишь… А отдельный человек для тебя ничто – плюнуть да растереть?
– Да, я – патриотка Гиибса, и, если надо, пойду за него на смерть! – гордо объявила Пустельга и громко шлепнула передними ластами по гладкому корабельному полу. Отстегнутые манипуляторы выползли из коридора, стремительно скользнули к ней по полу и, подпрыгнув, сами наделись на предплечья. – Но и твою дурацкую жизнь я пытаюсь сохранить – чего бы это ни стоило.
– Да ты еще и гуманистка, – буркнул Рассольников.
– Если я вернусь на Гиибс без артефактов, меня разжалуют в рядовые и сошлют на плутониевые рудники. А забрать «игрушки» добром мне вряд ли удастся. Либо вы убьете меня, что более вероятно, либо я все-таки устраню вас обоих, но ведь я не хочу этого делать…– с обреченностью в голосе сообщила чичипата.
– Даже из патовой ситуации всегда есть выход – можно сбросить фигуры с доски, – заметил археолог. – Предлагаю вам то же, что и Кнутсену: вы становитесь моим партнером, мы делим премию по контракту на троих, а потом разбегаемся в разные стороны. Шесть миллионов – приличная сумма. Можно начать новую жизнь в любом уголке галактики…
– Это подкуп? – осведомилась Пустельга.
– Это компенсация, – ответил за Платона Серый Лис.
Прикрыв глаза, чичипата думала целую минуту, а затем тихо-тихо промолвила:
– Мне предстоит тосковать весь остаток лет. Но разве у меня есть выбор?..
– Значит, договорились, – сказал Рассольников и в упор взглянул на чичипату. – Раз уж мы теперь напарники, то постарайся ответить на пару вопросов. Почему ты начала «вести» меня еще на Земле? Почему старалась, чтобы я невредимым добрался до Следа Мор-генахта? Вы вполне могли организовать свою экспедицию на Бочасту, а «игрушки» проще скупить у бочайцев. Но почему-то всех интересовали только те артефакты, которые добуду я, Платон Рассольников. В чем дело? – археолог обернулся к Кнутсену. – Это и к тебе вопрос, Серый Лис.
Спецагент ответил, не задумываясь.
– Дело в твоей репутации.
– При чем тут моя репутация? – опешил Платон.
– А при том, что самому соваться в След – дураков нет. Про тебя после Тиугальбы и триумфального возвращения с «золотым горшком» чуть ли не целый месяц средства массовой информации трубили на всю галактику: «Платон Рассольников – самый везучий археолог всех времен и народов!» Вывод ясен?
– Неужели…– археолог не находил слов, пораженный догадкой. – Все боялись даже прикасаться к артефактам, не говоря про то, чтобы лезть в долину. Вот и решили подождать: вдруг мне в очередной раз пофартит? А отнять добычу у «везунчика» – дело техники. Это называется – загребать жар чужими руками. Правильно?
Серый Лис и Пустельга синхронно кивнули.
ГЛАВА 29
СТРИПТИЗ ДЛЯ СТА МИЛЛИАРДОВ
«Стриптиз – демонстрируемый в кабаре, ночных ресторанах, варьете номер (или представление из нескольких номеров), по ходу которого исполнитель, танцуя или кривляясь, медленно раздевается и в финале предстает перед зрителями обнаженным. Особой популярностью пользуются так называемые стриптизы с сюрпризом…»
Документ 29(статья из древнего словаря)
Платон направил к Земле кораблик кружным путем и сумел миновать заслоны Карантина. Трудно перекрыть чувствительными гипердетекторами сотни ку-бопарсек. Особенно, если у флота множество других дел, а злобные ойроцаты продолжают огрызаться, даже потеряв ударную эскадру.
Путешествие заняло больше месяца. Так что у Рас-сольникова было время на размышления. Его посетило несколько смелых идей – одна другой нереальнее, – и археолог редко решался вынести их на обсуждение. Пустельга и Серый Лис – критики безжалостные, даром что сами ничего путного предложить не могли. Вернее, у них было одно-единственное предложение: сменить внешность и начать жизнь с белого листа, однако археолог категорически отказывался. Никакой другой работы для себя он не желал, да и завоеванный с таким трудом плацдарм на Старой Земле отдавать не собирался. Имя заработано годами непосильного труда – что же все псу под хвост?!