– Нет проблем! Поезжайте утром. Я договорюсь, чтобы кто-нибудь вас сопровождал, – сказал Тальман, недовольный, однако, настойчивостью баронессы. – Хайятт, может быть, вы поедете с баронессой на прогулку этим утром?
– Сочту за удовольствие, – ответил Хайятт.
Лаура заметила его сжатые губы, опровергавшие вежливое согласие, и вспыхнула от стыда за кузину.
– Нет смысла причинять всем неудобства, – твердо произнесла она. – Утром мы осмотрим дворец, а после ленча съездим в Гатвик.
Оливия дерзко повела плечами.
– Нет сомнений, кузина, ты должна пройтись по дворцу, но так как лорд Хайятт выразил желание сопровождать меня, мы с ним поедем в Гатвик.
– Я, все-таки, думал, что мы отправимся туда во второй половине дня, – растерянно произнес Тальман.
– Я поеду утром, – улыбнулась Оливия, довольная, что настояла на своем.
Тальман предпочел думать, что баронесса выбрала для поездки утренние часы, чтобы освободить вторую половину для уединенной прогулки с ним. Но было бы, правда, лучше, если бы она вместе со всеми осмотрела дворец. Но раз ей нужно съездить в Гатвик…
– В котором часу вы хотели бы отправиться, баронесса? – спросил Хайятт.
– Мне хотелось бы прибыть в Гатвик к десяти, – ответила Оливия, не забывая о времени назначенной в магазине тканей встречи.
Джону Ярроу предстояло слоняться среди ниток и пуговиц до тех пор, пока не появится баронесса.
– Я хотела сказать, до того как станет слишком жарко, – добавила Оливия, чтобы не вызывать подозрений.
– Вы поедете с нами, Лаура? – спросил Хайятт.
Она прочла просьбу в его глазах, ей захотелось сказать "да", но Оливия была так груба с Тальманом, что Лаура не решилась оскорбить его чувства предпочтением поездки в Гатвик экскурсии по дворцу. Кроме того, она на самом деле хотела осмотреть знаменитый особняк Кастлфильдского имения. Тальман выжидающе смотрел на Лауру.
– Мне хотелось бы ознакомиться с Кастлфильдским дворцом, – сказала она, виновато улыбнувшись Хайятту.
– Он заслуживает внимания, – согласился Хайятт, с надеждой уставясь на баронессу, которая, однако, совершенно проигнорировала его выразительный взгляд.
В утренней гостиной стали появляться другие гости. Оливия, Лаура, Тальман и Хайятт оставались за столом, разговаривая и попивая кофе, до девяти часов. Единственным желанием баронессы было как можно скорее уйти. Вставая, она чопорно произнесла:
– Пойду навещу тетушку Хетти перед тем, как отправиться в Гатвик. Она завтракает чаем с тостами в постели, так как по утрам спина особенно ее беспокоит.
Тальману хотелось побыть хоть немного еще с баронессой, но против избранного Оливией предлога возразить он не мог. Он встал, чтобы проводить Оливию до лестницы.
– Чем вы хотите заняться, Лаура? – спросил Хайятт.
– У нас еще целый час до того, как я отправлюсь в Гатвик. Они вышли в небольшой огороженный высокими стенами сад.
– Вы не хотите ехать с Оливией? – спросила Лаура.
Хайятт, не скрываясь, скрестил пальцы рук и ответил:
– Я просто счастлив совершить прогулку с баронессой, – он разжал пальцы. – Я мог бы сказать это не кривя душой, если бы вы также поехали с нами, но вы собираетесь осмотреть Кастлфильд. Почему баронессе не интересен ее будущий дом? Ведь, насколько я понял, ваш визит – не простой визит вежливости, не так ли?
– Боюсь, надежды Тальмана тщетны, баронесса что-то замышляет. Почему она настаивает на Гатвике? Ведь Кроули больше и ближе.
– И почему она хочет прибыть в Гатвик именно к десяти часам? Похоже на условленную встречу. С кем бы она могла желать встретиться?
– С мистером Ярроу, – с досадой произнесла Лаура. – Если заметите его желтый двухколесный экипаж, сразу же увозите ее.
– Что так же просто сделать, как остановить ураган. Лаура сочувственно улыбнулась
– Мне и впрямь надо было ехать с вами, сказала она.
– Нет, оставайтесь и наслаждайтесь экскурсией. Я прослежу, чтобы с баронессой ничего дурного не случилось.
– Очень мило с вашей стороны!
– Ваша благодарность – лучшая награда для меня. Думаю, вам понравится дворец Кастлфильда. Павлинья комната представляет особый интерес, – добавил Хайятт и рассказал несколько анекдотов и забавных исторических сведений о дворце.
Настало время отправляться в Гатвик. Лаура пошла предупредить свою мать об экскурсии, и в следующие два часа она ни разу не вспомнила об Оливии Пильмур.
Гости дворца переходили от одного великолепного зала к другому, затаив дыхание от восхищения и широко раскрыв от изумления глаза. Дворец был огромен, и в конце экскурсии все ощутили усталость.
Лорд Хайятт провел утро не столь увлекательно. Светская беседа баронессы заключалась в насмешках над крестьянами, мимо которых они проезжали, а когда попадалось особенно живописное место, она советовала Хайятту непременно его нарисовать, хотя он совершенно не писал пейзажи.
В десять часов они въехали в Гатвик. Хайятт осмотрелся, но желтого экипажа не было видно.
– Церковь в конце Хай-Стрит, – сказал он.
Кроме церкви в деревушке ничего не было, что могло бы заинтересовать и развлечь баронессу.
– Превосходно! Но сначала я должна забежать в магазин и купить… новые шелковые чулки, – выдумала Оливия. – Мои порвались на большом пальце.
Предлог был неудачен и не сумел обмануть Хайятта.
– Я пойду с вами, – сказал он.
– Зачем вам зря тратить время' Поезжайте к церкви!
– Мне нужны пуговицы, – ответил Хайятт и спешился.
Мальчишка подбежал принять у него поводья. Оливия осмотрела улицу вдоль и поперек, но не обнаружила желтого экипажа Джона. Однако, сомнений в том, что он ждет ее в магазине, у нее не было.
– Какие пуговицы вам нужны? Я куплю их вам в подарок, лорд Хайятт.
– Вы очень любезны, но я всегда выбираю себе пуговицы сам.
Возмутительно! Как раз возле лент и пуговиц она и должна встретиться с Джоном! Хайятт узнает его и расскажет Лауре! На некоторое время Оливию покинула ее обычная сообразительность. Она решила, что у Джона хватит ума спрятаться за рулонами муслина, когда он увидит Хайятта. На всякий случай она заглянула за магазин, но и там не было желтого экипажа. Сообразительность вернулась.
– Что со мной? Я чувствую ужасную слабость, лорд Хайятт, – сказала она. – Не могли бы вы перейти улицу и принесли мне из аптеки нюхательной соли?
– Возможно, в магазине у клерка найдется нюхательная соль, – ответил Хайятт, бросая на баронессу взгляд, полный иронии.
Поддерживая Оливию под локоть, вместе с ней он зашел в магазин и обратился к клерку:
– Леди почувствовала себя плохо. Не могли бы вы принесли ей стакан воды?
Клерк был счастлив услужить клиентам и бросился за водой. Оливия обмахивалась платочком, внимательно оглядывая магазин.
Пока она пила воду, Хайятт также изучил помещение и обнаружил лишь двух безобидных домохозяек, занятых выбором муслина на летние наряды. У него появилась надежда вывести баронессу из магазина до того, как появится Ярроу.
– Вам лучше? Так, может быть, вы выберете чулки? – спросил он.
Оливия нахмурилась.
– Нет, я чувствую себя значительно хуже, и я просила нюхательной соли, а не воды.
Хайятт вздохнул и переговорил с клерком.
– Боюсь, у меня нет нюхательной соли, может, принесли леди стакан вина? – предложил тот.
– Восхитительно! – улыбнулась Оливия. – И стул, будьте так любезны.
Усевшись поудобнее и потягивая вино, Оливия принялась ждать Джона.
– Почему бы вам не сходить осмотреть церковь, лорд Хайятт? – снова предложила она. – Я по-прежнему неважно себя чувствую, так что подожду вас здесь.
Хайятт взглянул на нее решительно.
– Я не могу покинуть даму, когда ей плохо. По возвращении я скажу миссис Тремур, что вторую половину дня вам следует провести в постели, чтобы окончательно поправиться.
Пятна гнева проступили на лице Оливии. Баронесса поняла, что встретила достойного противника, но сдаваться не собиралась. Если ей не удастся переговорить с Джоном, она оставит ему записку, служащий ее передаст. Она подозвала услужливого клерка.
– Есть у вас туалет для дам? О, какая подступила отвратительная тошнота! Мне дурно! – сказала она, бросая сердитый взгляд на причину своего недомогания.
Клерк в отчаянии заломил руки.
– Бor мой! Едва ли это можно назвать комнатой для леди, так, удобства для персонала.
– Замечательно! – сказала Оливия и встала. – Где? Клерк указал на коридор за конторкой.
– Там, слева.
Гордой походкой Оливия направилась за конторку, торжествующе ухмыльнувшись Хайятту.
– В той комнате есть окно? – спросил у клерка Хайятт.
– Нет, там нет даже зеркала, боюсь, леди будет недостаточно удобно.
– Нет окна, да? Значит, леди сунет вами записку, прежде чем уйти. Не передавайте ее, – сказал Хайятт и опустил в ладонь клерка монету.
Клерк вопросительно на него взглянул.
– Моя племянница не совсем благоразумна, рассчитывает, что жених увезет ее, не сыграв свадьбу. Мы остановились в Кастлфильде. Его Светлость оценит вашу помощь, – добавил он, чтобы наверняка быть уверенным: клерк не передаст записку.
– О! Вы сказала Его Светлость? Герцог Кастлфильд?
– Именно так. Однако, не пересылайте записку в Кастлфильд. Лучше разорвите или сожгите ее, по вашему выбору.
Хайятт угадал замыслы баронессы. Сначала она поискала окно, чтобы разглядеть, не подъехал ли экипаж Джона. Не найдя окна, черкнула записку, намереваясь оставить ее у клерка. Однако, когда она вышла и увидела Хайятта беседующим с клерком, она изменила свое решение. Ее не перехитрить! Нет, она не оставит записку у клерка! Она спрячет ее среди товара. Джону, нет сомнения, знакомы всевозможные уловки, он найдет записку! Клерк скажет ему, возле каких прилавков она останавливалась.
– Я чувствую себя намного лучше, – улыбнулась Оливия Хайятту. – Теперь я могу выбрать себе чулки.
Клерк подвел ее к нужному прилавку. Хайятт не отходил ни на шаг, пока она осматривала товары. Ярроу не было. Хайятт отошел, чтобы лениво взглянуть на пуговицы, но не стал утруждать себя фарсом ненужной покупки.
Оливия перебирала чулочные изделия. Обернувшись спиной к Хайятту, она сунула записку под стопку чулков и выбрала пару для покупки, не обратив внимания ни на цвет, ни на размер. Она протянула выбранные чулки клерку.
Когда он назвал цену, Оливия рассмеялась.
– О, боже! Я забыла взять с собой деньги! Хайятт, вы мне не одолжите?
Хайятт бросил взгляд на пару чулок горчичного цвета и огромного размера и покачал головой. Он заплатил за покупку, радуясь, что, наконец-то, они покинут магазин.
– Полагаю, вы с нетерпением ждете нашего возвращения в Кастлфильд! – сказала баронесса. Мы можем ехать. Здесь чудесный выбор чулок!
– Разве мы не пойдем осматривать церковь? Оливия бросила взгляд в конец улицы, где виднелся шпиль старой церкви.
– Вот она! Мы можем рассмотреть ее и отсюда.
– А внутреннее убранство? Мы должны и его осмотреть, – сказал Хайятт, чтобы наказать баронессу.
Оливия тоскливо вздохнула.
– Зачем, лорд Хайятт? Если вы хотите остаться в деревне, давайте выпьем по чашке чая.
Она взяла его под руку и повела к чайной. Он шел без возражения, но угощать ее чаем не собирался, а церковь находилась позади чайной.
Они уже подходили, когда неожиданно распахнулась дверь чайной, и на улицу вылетел Ярроу. Увидев его, Оливия взвизгнула.
– Помилуйте, да ведь это баронесса! – воскликнул Ярроу, изображая крайнее удивление, но актерскими наклонностями он явно не обладал.
Ярроу поклонился Оливии и Хайятту.
– Я понятия не имела, что вы сегодня навещаете мистера Делантсена, – необдуманно сказала Оливия, не сообразив, что тем самым не скрывает, а наоборот, выдает свою осведомленность в делах мистера Ярроу.
– Заглянул на уик-энд! Боксерский матч, знаете ли! Я удивлен, что вы не в магазине тканей, Оливия, – он спохватился и бросил взгляд на Хайятта. – Дамы любят порыться в товарах, не так ли? Не пропускают ни одного магазинчика!
– Я уже была в магазине, – ответила Оливия, предупреждающе суживая глаза. – Купила чулки. Осмотрела нитки и все остальное, но купила только чулки, – растянула последнее слово Оливия.
– Вот как! Чулки! Ну что ж, было очень приятно встретиться с вами. Надеюсь, мы увидимся в городе на следующей неделе.
– Конечно, – ответила Оливия. – Мы уезжаем утром в понедельник. Мы здесь только два дня.
Она вздохнула, как будто ей приходилось отбывать заключение в тюрьме, а не развлекаться в одном из самых шикарных имений Англии.
Ярроу отвесил поклон и с важным видом направился к магазину тканей, где и обнаружил вскоре среди шелковых чулок любовную записку. "После обеда, между тремя и четырьмя часами… река Моуэл… мост… ивы… не пропустите". Ярроу опустил записку в карман и улыбнулся
Оливия забыла о чайной, а в церкви лорд Хайятт, осматривая со всей тщательностью, на которую только был способен, внутреннее убранство, продержал баронессу не менее получаса, пока не иссякло, наконец, его собственное терпение, а затем повез ее назад в Кастлфильд. Ее приподнятое настроение не оставило у него сомнения в том, что она провела его. Как выразительно произнесла она в разговоре с Ярроу слово чулки! Скорее всего, она оставила для него записку на прилавке с чулками. Но нет смысла сейчас ее в том обвинять. Дерзкая девчонка лжет столь же естественно, как собака ловит блох
Экскурсия по дворцу подходила к концу, когда Оливия и Хайятт прибыли в Кастлфильд Хайятт встретился с Лаурой, и они вышли в парк поговорить.
– Ярроу был в Гатвике, – сказал он. – Я сделал все, что мог, но, судя по самодовольной улыбке баронессы, боюсь, она перехитрила меня.
Он пересказал Лауре череду утренних событий.
– Ужасно, что пришлось взвались на вас это бремя. Мне надо было ехать самой. Но экскурсия, правда, была увлекательна. Вы знали, что, оказывается, три монарха спала в Королевских апартаментах Кастлфильда?
– Да, как знаю и то, что если они спали на тех матрасах, которые там сейчас, то у них была чертовски неудобная постель и бессонная ночь. Что же касается баронессы, когда, вы полагаете, она намерена претворить в жизнь свои замыслы?
– После ленча она отправляется на прогулку с Тальманом, а позже всех нас ждет званый прием, и свободный час перед ним, должно быть, кажется ей наиболее подходящим временем, но, быть может, она назначила встречу с Ярроу на завтра.
– Кто знает! Но если сегодня днем ей взбредет в голову еще одна очередная фантазия вроде поездки в Гатвик и она постарается отменить прогулку с лордом Тальманом, то вам лучше всего запереть ее в комнате и поставить под окном стражу
Лаура озабоченно покачала головой.
– У любого человека пропадет всякая охота вступать в брак, если ему станет известно, сколько неприятностей и хлопот доставляют выросшие дети.
Хайятт задумчиво улыбнулся.
– Сомневаюсь, что вы когда-либо доставили хоть одну беспокойную минуту. Дети обычно похожи на своих родителей. У вас нет причин для тревоги. Ваши дети будут хорошо воспитаны, они будут спокойными детьми, не то, что отпрыски лорда Хайятта, – добавил он смеясь.
– О, но я не хочу, чтобы мои дети были такими же скучными, как я сама!
– Я и не говорил, что они будут скучными! Я сказал "хорошо воспитаны" и "спокойны". Если вы намерены возражать, возвращая мне мои слова, будьте, пожалуйста, внимательнее, Лаура.
Хайятт взял ее под руку, и они пошли по парковой дорожке.
– Не могли бы мы придумать, – предложил Хайятт, – как усмирить мой выводок и оживить ваш?
– Вот видите! Вы сказала "оживить"! Значит, на самом деле, вы считаете меня занудой!
– Мы говорим о детях. Если вы выйдете замуж за нудного человека, то, может быть, ваше дети и вырастут занудами.
– С чего вы взяли, что я выйду замуж за нудного человека?
Хайятт остановился и взглянул на нее с лукавою улыбкой.
– Действительно, с чего! И почему я решил, что вы никому никогда не причиняли беспокойство? Кажется, я ошибся. Я хотел сказать… А что я хотел сказать?
Лаура пошла по дорожке.
– Полагаю, вы хотели сказать, что мне следует выйти замуж за веселого джентльмена, а вы должны жениться на зануде. Подумать только! Будь я менее осмотрительна, я могла бы счесть ваши слова предложением, – рассмеялась Лаура.
Ее непринужденный смех подсказал Хайятту, что подобная мысль никогда не приходила ей в голову.
– Я не называл вас занудой!
– Да, но вы так считаете, хотя и не называли, – сказала она.
Хайятт вновь остановился и внимательно посмотрел на Лауру. – Это наша первая ссора, дорогая?
Лаура припомнила все их прежние разговоры и ответила:
– Полагаю, да.
– Прекрасно! Раздался звонок к ленчу.
– Как некстати, – досадливо произнес Хайятт. – Нельзя утверждать, что ты знаешь другого человека, пока не устроил с ним хорошенькой перепалки!
– Но это не было перепалкой! – возразила Лаура. – И размолвкой даже вряд ли можно назвать!
– Ага! Значит, вы соглашаетесь, что вы зануда? – блеснул вновь улыбкою Хайятт.
– Я допускаю, что я хорошо воспитана, но если вы думаете, что я безропотно снесу…
– Это всего лишь шутка! И вы ни на минуту не забывали об этом, дорогая ворчунья!
– Честное слово, я не понимаю, почему вы сегодня в дурном расположении духа. Осмелюсь напомнить, это не я провела вас сегодня в Гатвике! Но вы меня назвали сегодня и занудой, и ворчуньей, и утверждали, что у меня плохой вкус в отношении джентльменов, и я непременно выйду замуж за зануду.
– О, нет, нет! У вас хороший вкус в отношении джентльменов! От этого обвинения я вас освобождаю. Не знаю, как вы, но я получил удовольствие от нашей первой ссоры, Лаура!
Хайятт развернулся и повел ее ко дворцу. В голове Лауры все мешалось. Она не могла с уверенностью сказать, поняла ли она смысл его последних слов. Но увидев Оливию, Лаура моментально забыла обо всем на свете. Она оценила самодовольную улыбку баронессы. Не было сомнений, что Оливия договорилась о встрече с Ярроу. Надо было действовать как можно решительнее, чтобы эту встречу предотвратить.
ГЛАВА 14
– Сочту за удовольствие, – ответил Хайятт.
Лаура заметила его сжатые губы, опровергавшие вежливое согласие, и вспыхнула от стыда за кузину.
– Нет смысла причинять всем неудобства, – твердо произнесла она. – Утром мы осмотрим дворец, а после ленча съездим в Гатвик.
Оливия дерзко повела плечами.
– Нет сомнений, кузина, ты должна пройтись по дворцу, но так как лорд Хайятт выразил желание сопровождать меня, мы с ним поедем в Гатвик.
– Я, все-таки, думал, что мы отправимся туда во второй половине дня, – растерянно произнес Тальман.
– Я поеду утром, – улыбнулась Оливия, довольная, что настояла на своем.
Тальман предпочел думать, что баронесса выбрала для поездки утренние часы, чтобы освободить вторую половину для уединенной прогулки с ним. Но было бы, правда, лучше, если бы она вместе со всеми осмотрела дворец. Но раз ей нужно съездить в Гатвик…
– В котором часу вы хотели бы отправиться, баронесса? – спросил Хайятт.
– Мне хотелось бы прибыть в Гатвик к десяти, – ответила Оливия, не забывая о времени назначенной в магазине тканей встречи.
Джону Ярроу предстояло слоняться среди ниток и пуговиц до тех пор, пока не появится баронесса.
– Я хотела сказать, до того как станет слишком жарко, – добавила Оливия, чтобы не вызывать подозрений.
– Вы поедете с нами, Лаура? – спросил Хайятт.
Она прочла просьбу в его глазах, ей захотелось сказать "да", но Оливия была так груба с Тальманом, что Лаура не решилась оскорбить его чувства предпочтением поездки в Гатвик экскурсии по дворцу. Кроме того, она на самом деле хотела осмотреть знаменитый особняк Кастлфильдского имения. Тальман выжидающе смотрел на Лауру.
– Мне хотелось бы ознакомиться с Кастлфильдским дворцом, – сказала она, виновато улыбнувшись Хайятту.
– Он заслуживает внимания, – согласился Хайятт, с надеждой уставясь на баронессу, которая, однако, совершенно проигнорировала его выразительный взгляд.
В утренней гостиной стали появляться другие гости. Оливия, Лаура, Тальман и Хайятт оставались за столом, разговаривая и попивая кофе, до девяти часов. Единственным желанием баронессы было как можно скорее уйти. Вставая, она чопорно произнесла:
– Пойду навещу тетушку Хетти перед тем, как отправиться в Гатвик. Она завтракает чаем с тостами в постели, так как по утрам спина особенно ее беспокоит.
Тальману хотелось побыть хоть немного еще с баронессой, но против избранного Оливией предлога возразить он не мог. Он встал, чтобы проводить Оливию до лестницы.
– Чем вы хотите заняться, Лаура? – спросил Хайятт.
– У нас еще целый час до того, как я отправлюсь в Гатвик. Они вышли в небольшой огороженный высокими стенами сад.
– Вы не хотите ехать с Оливией? – спросила Лаура.
Хайятт, не скрываясь, скрестил пальцы рук и ответил:
– Я просто счастлив совершить прогулку с баронессой, – он разжал пальцы. – Я мог бы сказать это не кривя душой, если бы вы также поехали с нами, но вы собираетесь осмотреть Кастлфильд. Почему баронессе не интересен ее будущий дом? Ведь, насколько я понял, ваш визит – не простой визит вежливости, не так ли?
– Боюсь, надежды Тальмана тщетны, баронесса что-то замышляет. Почему она настаивает на Гатвике? Ведь Кроули больше и ближе.
– И почему она хочет прибыть в Гатвик именно к десяти часам? Похоже на условленную встречу. С кем бы она могла желать встретиться?
– С мистером Ярроу, – с досадой произнесла Лаура. – Если заметите его желтый двухколесный экипаж, сразу же увозите ее.
– Что так же просто сделать, как остановить ураган. Лаура сочувственно улыбнулась
– Мне и впрямь надо было ехать с вами, сказала она.
– Нет, оставайтесь и наслаждайтесь экскурсией. Я прослежу, чтобы с баронессой ничего дурного не случилось.
– Очень мило с вашей стороны!
– Ваша благодарность – лучшая награда для меня. Думаю, вам понравится дворец Кастлфильда. Павлинья комната представляет особый интерес, – добавил Хайятт и рассказал несколько анекдотов и забавных исторических сведений о дворце.
Настало время отправляться в Гатвик. Лаура пошла предупредить свою мать об экскурсии, и в следующие два часа она ни разу не вспомнила об Оливии Пильмур.
Гости дворца переходили от одного великолепного зала к другому, затаив дыхание от восхищения и широко раскрыв от изумления глаза. Дворец был огромен, и в конце экскурсии все ощутили усталость.
Лорд Хайятт провел утро не столь увлекательно. Светская беседа баронессы заключалась в насмешках над крестьянами, мимо которых они проезжали, а когда попадалось особенно живописное место, она советовала Хайятту непременно его нарисовать, хотя он совершенно не писал пейзажи.
В десять часов они въехали в Гатвик. Хайятт осмотрелся, но желтого экипажа не было видно.
– Церковь в конце Хай-Стрит, – сказал он.
Кроме церкви в деревушке ничего не было, что могло бы заинтересовать и развлечь баронессу.
– Превосходно! Но сначала я должна забежать в магазин и купить… новые шелковые чулки, – выдумала Оливия. – Мои порвались на большом пальце.
Предлог был неудачен и не сумел обмануть Хайятта.
– Я пойду с вами, – сказал он.
– Зачем вам зря тратить время' Поезжайте к церкви!
– Мне нужны пуговицы, – ответил Хайятт и спешился.
Мальчишка подбежал принять у него поводья. Оливия осмотрела улицу вдоль и поперек, но не обнаружила желтого экипажа Джона. Однако, сомнений в том, что он ждет ее в магазине, у нее не было.
– Какие пуговицы вам нужны? Я куплю их вам в подарок, лорд Хайятт.
– Вы очень любезны, но я всегда выбираю себе пуговицы сам.
Возмутительно! Как раз возле лент и пуговиц она и должна встретиться с Джоном! Хайятт узнает его и расскажет Лауре! На некоторое время Оливию покинула ее обычная сообразительность. Она решила, что у Джона хватит ума спрятаться за рулонами муслина, когда он увидит Хайятта. На всякий случай она заглянула за магазин, но и там не было желтого экипажа. Сообразительность вернулась.
– Что со мной? Я чувствую ужасную слабость, лорд Хайятт, – сказала она. – Не могли бы вы перейти улицу и принесли мне из аптеки нюхательной соли?
– Возможно, в магазине у клерка найдется нюхательная соль, – ответил Хайятт, бросая на баронессу взгляд, полный иронии.
Поддерживая Оливию под локоть, вместе с ней он зашел в магазин и обратился к клерку:
– Леди почувствовала себя плохо. Не могли бы вы принесли ей стакан воды?
Клерк был счастлив услужить клиентам и бросился за водой. Оливия обмахивалась платочком, внимательно оглядывая магазин.
Пока она пила воду, Хайятт также изучил помещение и обнаружил лишь двух безобидных домохозяек, занятых выбором муслина на летние наряды. У него появилась надежда вывести баронессу из магазина до того, как появится Ярроу.
– Вам лучше? Так, может быть, вы выберете чулки? – спросил он.
Оливия нахмурилась.
– Нет, я чувствую себя значительно хуже, и я просила нюхательной соли, а не воды.
Хайятт вздохнул и переговорил с клерком.
– Боюсь, у меня нет нюхательной соли, может, принесли леди стакан вина? – предложил тот.
– Восхитительно! – улыбнулась Оливия. – И стул, будьте так любезны.
Усевшись поудобнее и потягивая вино, Оливия принялась ждать Джона.
– Почему бы вам не сходить осмотреть церковь, лорд Хайятт? – снова предложила она. – Я по-прежнему неважно себя чувствую, так что подожду вас здесь.
Хайятт взглянул на нее решительно.
– Я не могу покинуть даму, когда ей плохо. По возвращении я скажу миссис Тремур, что вторую половину дня вам следует провести в постели, чтобы окончательно поправиться.
Пятна гнева проступили на лице Оливии. Баронесса поняла, что встретила достойного противника, но сдаваться не собиралась. Если ей не удастся переговорить с Джоном, она оставит ему записку, служащий ее передаст. Она подозвала услужливого клерка.
– Есть у вас туалет для дам? О, какая подступила отвратительная тошнота! Мне дурно! – сказала она, бросая сердитый взгляд на причину своего недомогания.
Клерк в отчаянии заломил руки.
– Бor мой! Едва ли это можно назвать комнатой для леди, так, удобства для персонала.
– Замечательно! – сказала Оливия и встала. – Где? Клерк указал на коридор за конторкой.
– Там, слева.
Гордой походкой Оливия направилась за конторку, торжествующе ухмыльнувшись Хайятту.
– В той комнате есть окно? – спросил у клерка Хайятт.
– Нет, там нет даже зеркала, боюсь, леди будет недостаточно удобно.
– Нет окна, да? Значит, леди сунет вами записку, прежде чем уйти. Не передавайте ее, – сказал Хайятт и опустил в ладонь клерка монету.
Клерк вопросительно на него взглянул.
– Моя племянница не совсем благоразумна, рассчитывает, что жених увезет ее, не сыграв свадьбу. Мы остановились в Кастлфильде. Его Светлость оценит вашу помощь, – добавил он, чтобы наверняка быть уверенным: клерк не передаст записку.
– О! Вы сказала Его Светлость? Герцог Кастлфильд?
– Именно так. Однако, не пересылайте записку в Кастлфильд. Лучше разорвите или сожгите ее, по вашему выбору.
Хайятт угадал замыслы баронессы. Сначала она поискала окно, чтобы разглядеть, не подъехал ли экипаж Джона. Не найдя окна, черкнула записку, намереваясь оставить ее у клерка. Однако, когда она вышла и увидела Хайятта беседующим с клерком, она изменила свое решение. Ее не перехитрить! Нет, она не оставит записку у клерка! Она спрячет ее среди товара. Джону, нет сомнения, знакомы всевозможные уловки, он найдет записку! Клерк скажет ему, возле каких прилавков она останавливалась.
– Я чувствую себя намного лучше, – улыбнулась Оливия Хайятту. – Теперь я могу выбрать себе чулки.
Клерк подвел ее к нужному прилавку. Хайятт не отходил ни на шаг, пока она осматривала товары. Ярроу не было. Хайятт отошел, чтобы лениво взглянуть на пуговицы, но не стал утруждать себя фарсом ненужной покупки.
Оливия перебирала чулочные изделия. Обернувшись спиной к Хайятту, она сунула записку под стопку чулков и выбрала пару для покупки, не обратив внимания ни на цвет, ни на размер. Она протянула выбранные чулки клерку.
Когда он назвал цену, Оливия рассмеялась.
– О, боже! Я забыла взять с собой деньги! Хайятт, вы мне не одолжите?
Хайятт бросил взгляд на пару чулок горчичного цвета и огромного размера и покачал головой. Он заплатил за покупку, радуясь, что, наконец-то, они покинут магазин.
– Полагаю, вы с нетерпением ждете нашего возвращения в Кастлфильд! – сказала баронесса. Мы можем ехать. Здесь чудесный выбор чулок!
– Разве мы не пойдем осматривать церковь? Оливия бросила взгляд в конец улицы, где виднелся шпиль старой церкви.
– Вот она! Мы можем рассмотреть ее и отсюда.
– А внутреннее убранство? Мы должны и его осмотреть, – сказал Хайятт, чтобы наказать баронессу.
Оливия тоскливо вздохнула.
– Зачем, лорд Хайятт? Если вы хотите остаться в деревне, давайте выпьем по чашке чая.
Она взяла его под руку и повела к чайной. Он шел без возражения, но угощать ее чаем не собирался, а церковь находилась позади чайной.
Они уже подходили, когда неожиданно распахнулась дверь чайной, и на улицу вылетел Ярроу. Увидев его, Оливия взвизгнула.
– Помилуйте, да ведь это баронесса! – воскликнул Ярроу, изображая крайнее удивление, но актерскими наклонностями он явно не обладал.
Ярроу поклонился Оливии и Хайятту.
– Я понятия не имела, что вы сегодня навещаете мистера Делантсена, – необдуманно сказала Оливия, не сообразив, что тем самым не скрывает, а наоборот, выдает свою осведомленность в делах мистера Ярроу.
– Заглянул на уик-энд! Боксерский матч, знаете ли! Я удивлен, что вы не в магазине тканей, Оливия, – он спохватился и бросил взгляд на Хайятта. – Дамы любят порыться в товарах, не так ли? Не пропускают ни одного магазинчика!
– Я уже была в магазине, – ответила Оливия, предупреждающе суживая глаза. – Купила чулки. Осмотрела нитки и все остальное, но купила только чулки, – растянула последнее слово Оливия.
– Вот как! Чулки! Ну что ж, было очень приятно встретиться с вами. Надеюсь, мы увидимся в городе на следующей неделе.
– Конечно, – ответила Оливия. – Мы уезжаем утром в понедельник. Мы здесь только два дня.
Она вздохнула, как будто ей приходилось отбывать заключение в тюрьме, а не развлекаться в одном из самых шикарных имений Англии.
Ярроу отвесил поклон и с важным видом направился к магазину тканей, где и обнаружил вскоре среди шелковых чулок любовную записку. "После обеда, между тремя и четырьмя часами… река Моуэл… мост… ивы… не пропустите". Ярроу опустил записку в карман и улыбнулся
Оливия забыла о чайной, а в церкви лорд Хайятт, осматривая со всей тщательностью, на которую только был способен, внутреннее убранство, продержал баронессу не менее получаса, пока не иссякло, наконец, его собственное терпение, а затем повез ее назад в Кастлфильд. Ее приподнятое настроение не оставило у него сомнения в том, что она провела его. Как выразительно произнесла она в разговоре с Ярроу слово чулки! Скорее всего, она оставила для него записку на прилавке с чулками. Но нет смысла сейчас ее в том обвинять. Дерзкая девчонка лжет столь же естественно, как собака ловит блох
Экскурсия по дворцу подходила к концу, когда Оливия и Хайятт прибыли в Кастлфильд Хайятт встретился с Лаурой, и они вышли в парк поговорить.
– Ярроу был в Гатвике, – сказал он. – Я сделал все, что мог, но, судя по самодовольной улыбке баронессы, боюсь, она перехитрила меня.
Он пересказал Лауре череду утренних событий.
– Ужасно, что пришлось взвались на вас это бремя. Мне надо было ехать самой. Но экскурсия, правда, была увлекательна. Вы знали, что, оказывается, три монарха спала в Королевских апартаментах Кастлфильда?
– Да, как знаю и то, что если они спали на тех матрасах, которые там сейчас, то у них была чертовски неудобная постель и бессонная ночь. Что же касается баронессы, когда, вы полагаете, она намерена претворить в жизнь свои замыслы?
– После ленча она отправляется на прогулку с Тальманом, а позже всех нас ждет званый прием, и свободный час перед ним, должно быть, кажется ей наиболее подходящим временем, но, быть может, она назначила встречу с Ярроу на завтра.
– Кто знает! Но если сегодня днем ей взбредет в голову еще одна очередная фантазия вроде поездки в Гатвик и она постарается отменить прогулку с лордом Тальманом, то вам лучше всего запереть ее в комнате и поставить под окном стражу
Лаура озабоченно покачала головой.
– У любого человека пропадет всякая охота вступать в брак, если ему станет известно, сколько неприятностей и хлопот доставляют выросшие дети.
Хайятт задумчиво улыбнулся.
– Сомневаюсь, что вы когда-либо доставили хоть одну беспокойную минуту. Дети обычно похожи на своих родителей. У вас нет причин для тревоги. Ваши дети будут хорошо воспитаны, они будут спокойными детьми, не то, что отпрыски лорда Хайятта, – добавил он смеясь.
– О, но я не хочу, чтобы мои дети были такими же скучными, как я сама!
– Я и не говорил, что они будут скучными! Я сказал "хорошо воспитаны" и "спокойны". Если вы намерены возражать, возвращая мне мои слова, будьте, пожалуйста, внимательнее, Лаура.
Хайятт взял ее под руку, и они пошли по парковой дорожке.
– Не могли бы мы придумать, – предложил Хайятт, – как усмирить мой выводок и оживить ваш?
– Вот видите! Вы сказала "оживить"! Значит, на самом деле, вы считаете меня занудой!
– Мы говорим о детях. Если вы выйдете замуж за нудного человека, то, может быть, ваше дети и вырастут занудами.
– С чего вы взяли, что я выйду замуж за нудного человека?
Хайятт остановился и взглянул на нее с лукавою улыбкой.
– Действительно, с чего! И почему я решил, что вы никому никогда не причиняли беспокойство? Кажется, я ошибся. Я хотел сказать… А что я хотел сказать?
Лаура пошла по дорожке.
– Полагаю, вы хотели сказать, что мне следует выйти замуж за веселого джентльмена, а вы должны жениться на зануде. Подумать только! Будь я менее осмотрительна, я могла бы счесть ваши слова предложением, – рассмеялась Лаура.
Ее непринужденный смех подсказал Хайятту, что подобная мысль никогда не приходила ей в голову.
– Я не называл вас занудой!
– Да, но вы так считаете, хотя и не называли, – сказала она.
Хайятт вновь остановился и внимательно посмотрел на Лауру. – Это наша первая ссора, дорогая?
Лаура припомнила все их прежние разговоры и ответила:
– Полагаю, да.
– Прекрасно! Раздался звонок к ленчу.
– Как некстати, – досадливо произнес Хайятт. – Нельзя утверждать, что ты знаешь другого человека, пока не устроил с ним хорошенькой перепалки!
– Но это не было перепалкой! – возразила Лаура. – И размолвкой даже вряд ли можно назвать!
– Ага! Значит, вы соглашаетесь, что вы зануда? – блеснул вновь улыбкою Хайятт.
– Я допускаю, что я хорошо воспитана, но если вы думаете, что я безропотно снесу…
– Это всего лишь шутка! И вы ни на минуту не забывали об этом, дорогая ворчунья!
– Честное слово, я не понимаю, почему вы сегодня в дурном расположении духа. Осмелюсь напомнить, это не я провела вас сегодня в Гатвике! Но вы меня назвали сегодня и занудой, и ворчуньей, и утверждали, что у меня плохой вкус в отношении джентльменов, и я непременно выйду замуж за зануду.
– О, нет, нет! У вас хороший вкус в отношении джентльменов! От этого обвинения я вас освобождаю. Не знаю, как вы, но я получил удовольствие от нашей первой ссоры, Лаура!
Хайятт развернулся и повел ее ко дворцу. В голове Лауры все мешалось. Она не могла с уверенностью сказать, поняла ли она смысл его последних слов. Но увидев Оливию, Лаура моментально забыла обо всем на свете. Она оценила самодовольную улыбку баронессы. Не было сомнений, что Оливия договорилась о встрече с Ярроу. Надо было действовать как можно решительнее, чтобы эту встречу предотвратить.
ГЛАВА 14
Ленч был великолепен, как все во дворце, а во второй половине дня развлекать баронессу взялся лорд Тальман, и Лаура согласилась позировать Хайятту в парке. Он делал карандашный набросок. Лаура сидела у фонтана в широкополой шляпе, защищавшей ее от солнца.
– К тому времени, как вы закончите, меня уже не будет, я испарюсь, как вода на солнце, – ворчала Лаура. – Но при этом брызги промочат меня насквозь.
Но ворчала она, не скрывая, что на самом деле ей нравятся солнце, ветер, свежесть фонтана.
– Вы не находите противоречия в том, что сказали?
– Я непоследовательна, как все женщины. К тому же я зануда.
– Зато на ветру лучше вьются ваши волосы!
– Ну вот! Теперь вам не нравится моя прическа! Я не открою серию "Из жизни неудачников"? А то, что я не достойна портрета, написанного красками, я уже заметила.
– Все мои портреты, написанные красками, – мазня. Я отдаю предпочтенье гравюрам. Я отдам на гравировку этот рисунок.
Они шутливо пререкались, ведя беседу, и наслаждались чудесным днем. Время от времени кто-нибудь из гостей останавливался взглянуть на работающего Хайятта. Художник не мог попросить отойти ни двух жен министров, ни маркизу, ни самих министров, они сами были достаточно хорошо воспитаны, чтобы ограничиться вежливым набором-минимумом учтивостей. В половине пятого Хайятт опустил карандаш.
– Если хотите, можете взглянуть, – сказал он. Лаура подошла.
– Чудесно! – воскликнула она. – Мне очень хотелось бы, чтобы я и в жизни была такой же привлекательной!
Рисунок был очарователен, и в нем отсутствовала преувеличивающая манера светских портретов Хайятта. На рисунке глаза Лауры не были огромнее, чем в жизни, и ресницы не были длиннее, но он изобразил ее с особенной нежной улыбкой на лице, о существовании которой она сама не подозревала. На рисунке Лаура выглядела ласковой и страстной, она была охвачена любовью. Лаура залилась румянцем.
– Примите в подарок, – сказал Хайятт, протягивая ей рисунок.
– Вы не подпишете? – спросила Лаура.
Хайятт черкнул высокую "Х", за которой последовали росчерк и дата. Затем он перевернул лист и сделал надпись на обороте.
Подошел Тальман, когда Хайятт возвращал Лауре рисунок.
– Разве баронесса не с вами? – возмутился Тальман. Лаура и Хайятт обменялись удивленными взглядами.
– Мы думали, она с вами, – сказала Лаура.
– Нет! Мы и часу не провели вместе, как она устала от прогулки, мы вернулись. Я принялся помогать маме подготавливать сегодняшний вечерний прием, а баронесса обещала присоединиться к вам.
Лауру охватило мрачное предчувствие.
– Ее лошадь в конюшне?
– Должно быть. Мы оставили лошадей часа два назад, – ответил Тальман.
– Да, для шалостей у нее было много времени, – сказал Хайятт.
Они бросились к конюшне, где конюх рассказал им, что баронесса вернулась, когда не прошло и десяти минут, как она с лордом Тальманом покинула конюшню. Она взяла лошадь и уехала.
– Вы послали с ней кого-нибудь? – потребовал ответа Тальман, он готов был обвинить любого.
Конюх отрицательно покачал головой.
– Она не хотела, чтобы ее кто-нибудь сопровождал.
– Вы не должны были отпускать ее одну!
– Она настаивала, милорд. Мне послать людей на розыски?
– Я поеду сам, – выцедил сквозь сжатые зубы Тальман.
Он бросил осуждающий взгляд на Лауру и добавил:
– Баронесса совершенно независима, не так ли? Нет смысла кому-либо присматривать и заботиться о ней?
– Не стоит так волноваться, лорд Тальман, – сказала Лаура, стараясь его успокоить. – баронесса – великолепная наездница. Она не выедет за пределы ваших владений.
– Это вина не мисс Харвуд, – сердито заметил Хайятт.
– Мы поможем вам в розысках, – предложила Лаура.
– Вам нет необходимости беспокоиться, Лаура, – сказал Хайятт.
Тальман потребовал у конюха свою лошадь, Хайятт еще одну, и вскоре они исчезли вдали. На Лауре было легкое муслиновое платье, она не могла поскакать с ними, даже если бы очень хотела. Она пробежала по всему парку в поисках кузины, осознавая при этом, что поиски, скорее всего, окажутся тщетными. Однако, ей нужна была разрядка, чтобы, когда Оливию, наконец, разыщут, не ударить ее по щеке.
Брайер был привязан возле моста. Рука в руке, баронесса стояла на мосту с Ярроу, глядя на водную гладь реки.
– Наш уик-энд ужасен, – жаловалась Оливия. – Тальман скверно развлекает гостей. Он заставил всех целое утро бродить по дурацкому старому дому, представляете? Но сегодня вечером нас ждет прием, – сказал она, несколько повеселев
– Козел Тальман намерен сделать вам предложение? – спросил Ярроу.
– Он наследует титул и Кастлфильд, – сказала Оливия, стремясь возбудить в Ярроу ревность. – И он сказочно богат, у пего полдюжины имений.
– У вас есть собственный титул, вам нет нужды выходить замуж ради того, чтобы извлечь выгоду из удобного случая. А что касается полдюжины имений, так жить-то все равно придется только в одном, а не во всех одновременно. Остальные имения не принесут ничего, кроме неудобств содержать лишние дома для своих бедных родственников, которые станут жить в них припеваючи за ваш счет.
– Ваше имение велико, Джон? – спросила Оливия.
– Я унаследую аббатство, когда мой старый дядюшка Чарли отдаст концы. А как велико ваше?
Он слышал, что баронесса – богатая невеста, но не успел выяснить обширность ее владений. Оливия скорчила брезгливую гримаску:
– Вас это сильно интересует? Только мое имение привлекает вас ко мне?
– Черт побери! Вовсе нет! Вы первая задали вопрос. А я влюблен! Я все время хотел вас поцеловать! С того самого момента, как увидел танцующей босиком в Гайд-Парке! Вы были подобны какому-то персонажу из древнегреческих мифов! Вы Феба! Вы Диана! Вы нимфа!
– Вы хотели поцеловать, по ни разу не поцеловали, – напомнила Оливия.
Ярроу понял, что слишком медлил и поспешил сжать Оливию в страстном объятии. Баронессу никогда прежде не целовал мужчина, а ее воображение рисовало ей более вежливые сцены: вначале нежный разговор, затем легкий поцелуй копчиков пальцев… Она испугалась и оттолкнула Ярроу.
"Черт подери, – подумал он, – сама напросилась на поцелуй!" Он обхватил ее еще крепче и прижал свои губы к е губам Оливия пыталась высвободиться.
Такими и застал их Тальман: Ярроу, сжимающий свои объятия все сильнее, и сопротивляющаяся баронесса. Тальман пришпорил копя, помчался к ним venire– a terre[14], спешился, сгреб Ярроу за шиворот и швырнул его в реку. Ярроу приземлился на спину на мелководье и лежал, отплевываясь и поругиваясь. Обнаружив, что перед ним желторотый юнец, Тальман не стал вызывать его на дуэль, он ограничился несколькими крепкими выражениями:
– Если я еще хоть раз увижу вас в моих владениях, я спущу на вас собак. А теперь убирайтесь! Пойдемте, баронесса.
Оливия переводила взгляд с Тальмана на Ярроу. Она ощутила странное возбуждение, когда Джон целовал ее, но сейчас, выбираясь из воды, он выглядел таким непривлекательным! А Тальман показался ей красавцем-героем. Она была растеряна.
– Едемте, – сказала баронесса, бросив на Ярроу прощальный взгляд
– К тому времени, как вы закончите, меня уже не будет, я испарюсь, как вода на солнце, – ворчала Лаура. – Но при этом брызги промочат меня насквозь.
Но ворчала она, не скрывая, что на самом деле ей нравятся солнце, ветер, свежесть фонтана.
– Вы не находите противоречия в том, что сказали?
– Я непоследовательна, как все женщины. К тому же я зануда.
– Зато на ветру лучше вьются ваши волосы!
– Ну вот! Теперь вам не нравится моя прическа! Я не открою серию "Из жизни неудачников"? А то, что я не достойна портрета, написанного красками, я уже заметила.
– Все мои портреты, написанные красками, – мазня. Я отдаю предпочтенье гравюрам. Я отдам на гравировку этот рисунок.
Они шутливо пререкались, ведя беседу, и наслаждались чудесным днем. Время от времени кто-нибудь из гостей останавливался взглянуть на работающего Хайятта. Художник не мог попросить отойти ни двух жен министров, ни маркизу, ни самих министров, они сами были достаточно хорошо воспитаны, чтобы ограничиться вежливым набором-минимумом учтивостей. В половине пятого Хайятт опустил карандаш.
– Если хотите, можете взглянуть, – сказал он. Лаура подошла.
– Чудесно! – воскликнула она. – Мне очень хотелось бы, чтобы я и в жизни была такой же привлекательной!
Рисунок был очарователен, и в нем отсутствовала преувеличивающая манера светских портретов Хайятта. На рисунке глаза Лауры не были огромнее, чем в жизни, и ресницы не были длиннее, но он изобразил ее с особенной нежной улыбкой на лице, о существовании которой она сама не подозревала. На рисунке Лаура выглядела ласковой и страстной, она была охвачена любовью. Лаура залилась румянцем.
– Примите в подарок, – сказал Хайятт, протягивая ей рисунок.
– Вы не подпишете? – спросила Лаура.
Хайятт черкнул высокую "Х", за которой последовали росчерк и дата. Затем он перевернул лист и сделал надпись на обороте.
Подошел Тальман, когда Хайятт возвращал Лауре рисунок.
– Разве баронесса не с вами? – возмутился Тальман. Лаура и Хайятт обменялись удивленными взглядами.
– Мы думали, она с вами, – сказала Лаура.
– Нет! Мы и часу не провели вместе, как она устала от прогулки, мы вернулись. Я принялся помогать маме подготавливать сегодняшний вечерний прием, а баронесса обещала присоединиться к вам.
Лауру охватило мрачное предчувствие.
– Ее лошадь в конюшне?
– Должно быть. Мы оставили лошадей часа два назад, – ответил Тальман.
– Да, для шалостей у нее было много времени, – сказал Хайятт.
Они бросились к конюшне, где конюх рассказал им, что баронесса вернулась, когда не прошло и десяти минут, как она с лордом Тальманом покинула конюшню. Она взяла лошадь и уехала.
– Вы послали с ней кого-нибудь? – потребовал ответа Тальман, он готов был обвинить любого.
Конюх отрицательно покачал головой.
– Она не хотела, чтобы ее кто-нибудь сопровождал.
– Вы не должны были отпускать ее одну!
– Она настаивала, милорд. Мне послать людей на розыски?
– Я поеду сам, – выцедил сквозь сжатые зубы Тальман.
Он бросил осуждающий взгляд на Лауру и добавил:
– Баронесса совершенно независима, не так ли? Нет смысла кому-либо присматривать и заботиться о ней?
– Не стоит так волноваться, лорд Тальман, – сказала Лаура, стараясь его успокоить. – баронесса – великолепная наездница. Она не выедет за пределы ваших владений.
– Это вина не мисс Харвуд, – сердито заметил Хайятт.
– Мы поможем вам в розысках, – предложила Лаура.
– Вам нет необходимости беспокоиться, Лаура, – сказал Хайятт.
Тальман потребовал у конюха свою лошадь, Хайятт еще одну, и вскоре они исчезли вдали. На Лауре было легкое муслиновое платье, она не могла поскакать с ними, даже если бы очень хотела. Она пробежала по всему парку в поисках кузины, осознавая при этом, что поиски, скорее всего, окажутся тщетными. Однако, ей нужна была разрядка, чтобы, когда Оливию, наконец, разыщут, не ударить ее по щеке.
Брайер был привязан возле моста. Рука в руке, баронесса стояла на мосту с Ярроу, глядя на водную гладь реки.
– Наш уик-энд ужасен, – жаловалась Оливия. – Тальман скверно развлекает гостей. Он заставил всех целое утро бродить по дурацкому старому дому, представляете? Но сегодня вечером нас ждет прием, – сказал она, несколько повеселев
– Козел Тальман намерен сделать вам предложение? – спросил Ярроу.
– Он наследует титул и Кастлфильд, – сказала Оливия, стремясь возбудить в Ярроу ревность. – И он сказочно богат, у пего полдюжины имений.
– У вас есть собственный титул, вам нет нужды выходить замуж ради того, чтобы извлечь выгоду из удобного случая. А что касается полдюжины имений, так жить-то все равно придется только в одном, а не во всех одновременно. Остальные имения не принесут ничего, кроме неудобств содержать лишние дома для своих бедных родственников, которые станут жить в них припеваючи за ваш счет.
– Ваше имение велико, Джон? – спросила Оливия.
– Я унаследую аббатство, когда мой старый дядюшка Чарли отдаст концы. А как велико ваше?
Он слышал, что баронесса – богатая невеста, но не успел выяснить обширность ее владений. Оливия скорчила брезгливую гримаску:
– Вас это сильно интересует? Только мое имение привлекает вас ко мне?
– Черт побери! Вовсе нет! Вы первая задали вопрос. А я влюблен! Я все время хотел вас поцеловать! С того самого момента, как увидел танцующей босиком в Гайд-Парке! Вы были подобны какому-то персонажу из древнегреческих мифов! Вы Феба! Вы Диана! Вы нимфа!
– Вы хотели поцеловать, по ни разу не поцеловали, – напомнила Оливия.
Ярроу понял, что слишком медлил и поспешил сжать Оливию в страстном объятии. Баронессу никогда прежде не целовал мужчина, а ее воображение рисовало ей более вежливые сцены: вначале нежный разговор, затем легкий поцелуй копчиков пальцев… Она испугалась и оттолкнула Ярроу.
"Черт подери, – подумал он, – сама напросилась на поцелуй!" Он обхватил ее еще крепче и прижал свои губы к е губам Оливия пыталась высвободиться.
Такими и застал их Тальман: Ярроу, сжимающий свои объятия все сильнее, и сопротивляющаяся баронесса. Тальман пришпорил копя, помчался к ним venire– a terre[14], спешился, сгреб Ярроу за шиворот и швырнул его в реку. Ярроу приземлился на спину на мелководье и лежал, отплевываясь и поругиваясь. Обнаружив, что перед ним желторотый юнец, Тальман не стал вызывать его на дуэль, он ограничился несколькими крепкими выражениями:
– Если я еще хоть раз увижу вас в моих владениях, я спущу на вас собак. А теперь убирайтесь! Пойдемте, баронесса.
Оливия переводила взгляд с Тальмана на Ярроу. Она ощутила странное возбуждение, когда Джон целовал ее, но сейчас, выбираясь из воды, он выглядел таким непривлекательным! А Тальман показался ей красавцем-героем. Она была растеряна.
– Едемте, – сказала баронесса, бросив на Ярроу прощальный взгляд