Смит Эдвард. Галактический патруль (Первый Линзмен - 3)

   - Базы любого класса в нашем секторе космоса встречаются редко, - заметил линзмен. - Ты несколько переоцениваешь плотность сети баз. Вот здесь - видишь? - расположен фиолетовый треугольник, но там нам не смогут оказать никакой помощи. Это просто аванпост... А как насчет того синего квадрата? Он лежит прямо по курсу на Теллус, и поблизости нет ничего лучше, до чего мы сможем дотянуть.
   - Похоже, что лучшего у нас действительно ничего нет, - подтвердил Торндайк, тщательно изучив карту. - Не сомневаюсь, по пути нас ждут несколько поломок, но, думаю, мы сумеем выкрутиться, разумеется, на какое-то время. Синими квадратами помечены космопорты очень низкого класса, однако ремонтное оборудование у них имеется. Кстати, а как называется этот космопорт? У него есть название или только номер?
   - Это знаменитая планета Тренко, - ответил Киннисон, справившись в указателе, помещенном в конце атласа.
   - Тренко! - повторил Торндайк с отвращением. - Самая дурацкая, нелепая, вконец свихнувшаяся планета в Галактике! Ничего худшего, чтобы совершить посадку и произвести ремонт, мы просто не могли себе выбрать! Впрочем, возражений нет. А теперь пойду посплю немного. Разбуди меня, если мы перейдем в инерционный режим до того, как я сам проснусь, Ким! Ладно?
   - Идет! А я постараюсь совершить посадку как можно незаметнее, чтобы все пираты, какие только есть в космосе, не слетелись к нам.
   Сдав вахту Гендерсону, Киннисон отправился спать, а компенсатор Бергенхольма исправно продолжал поддерживать корабль в безынерционном режиме. К тому времени, когда произошла первая из ожидавшихся Торндайком поломок, все члены экипажа успели отдохнуть и встретили ее достаточно подготовленными. Задержка корабля в пути оказалась недостаточно продолжительной для того, чтобы пираты успели обнаружить и нагнать беглецов, но последующий путь к месту назначения - планете Тренко, снискавшей себе у астронавтов дурную славу, был цепью коротких перелетов от аварии к аварии.
   Потные, грязные, клянущие все на свете инженеры и их помощники из числа "духов", обслуживавших двигатели космического корабля, совершали чудеса, устраняя одну поломку за другой и используя всю изобретательность, хитроумие и смекалку, на какие только был способен мозг Лаверна Торндайка. Глава инженерной службы корабля был одним из лучших и образованнейших инженеров Солнечной системы, но не стремился работать своими руками. Достигнув признания в молодые годы, он предпочитал работать только головой, направляя усилия и энергию исполнителей своих замыслов.
   Теперь же Торндайк трудился не покладая рук. Он вечно был вымазан с головы до ног в машинном масле и ухитрялся испачкаться даже в смазке из той единственной банки, которую удалось отыскать в шкафчике Киннисона. Под ногтями Торндайка, обломанными и наскоро обкусанными, залегла неистребимая грязь. Руки и лицо покрылись ожогами, волдырями и кровоточащими царапинами. Все мышцы нестерпимо ныли и болезненно отзывались на малейшее прикосновение от непривычной нагрузки. Но Торндайк без единой жалобы, почти весело переносил все тяготы и неуклонно шел к решению возникшей задачи - устранению очередной поломки - и всегда находил его. Однажды во время краткосрочного перерыва между двумя авариями, когда космический корабль находился в свободном безынерционном полете, Торндайк вошел в центральный пост и, бросив взгляд на прокладывавший курс прибор, уставился в "танк".
   - По-прежнему на прежнем курсе. Тебе не удалось разузнать ничего новенького?
   - Ничего примечательного, поэтому предпочитаю держаться прежнего курса, пока мы не окажемся в ближайшей к Тренко точке. Я прикидывал различные варианты так и этак, но добился лишь того, что мой мозг вконец устал и отказывается выдать какую-нибудь дельную мысль.
   Я то сужал, то расширял создаваемую нами зону помех, а время от времени полностью прекращал создавать помехи, чтобы как можно сильнее запутать наших преследователей. Прибыв в точку, откуда предстоит совершить прыжок на Тренко, мы выключим на борту корабля все, что способно стать источником колебаний, которые могли бы навести на наш след. Разумеется, компенсатор Бергенхольма будет продолжать работать, но, хотя он дает сильное излучение, его нетрудно почти полностью заэкранировать. Хуже всего обстоит дело с маршевыми двигателями. Похоже, что выключить их и тем самым погасить испускаемое излучение мы сможем только у места предполагаемой посадки.
   А как быть со свечением дюз лучевых двигателей? Ведь при работе двигателя они раскалены и их видно далеко?
   - Велантийцы по моей просьбе построили несколько светомаскировочных экранов. Кроме того, у нас на борту предостаточно вольфрама, тантала, карбаллоя и огнеупорных материалов. Мы прихватили с собой на всякий случай...
   - Радиация... детектирование... декремент... косинус квадрат тэта... гм... ноль целых ноль-ноль три восемь... - забормотал себе под нос бортинженер. Ноль целых пять десятых умножаем на десять в шестой... около тысячи девятисот световых лет в секунду -то, что надо... медленно, конечно, но до места доберемся - когда-нибудь. Теперь относительно светомаскировочных экранов...
   И Торндайк снова углубился в расчеты. Некоторое время были слышны лишь отдельные слова:
   - Температура... инертные частицы... скорость... точка плавления... постоянная Вайнбергера...
   Наконец, Торндайк поднял голову:
   - При скорости около тысячи восьмисот световых лет в секунду светомаскировочные экраны не выдержат. Слишком близко к радиационному пределу. Но что меня беспокоит больше всего, так это мысль о том, сможет ли продержаться компенсатор Бергенхольма.
   - Дело обстоит не так скверно, как ты думаешь? Я не анализировал схему, честно признался Киннисон, - но, быть может, тебе придет в голову что-нибудь, прежде чем...
   - Мне? - со смехом прервал командира Торндайк. - Что и говорить, звучит лестно. Но кто у нас на борту самый умный? Не смеши меня!
   Прошло немало времени. Наконец, линзмен снял помехи, выключил двигатели, остановил все механизмы, которые могли быть источником колебаний, способных помочь врагу обнаружить космический крейсер. Из кормового люка выдвинулись специальные механизмы, приспособленные к работе в условиях открытого космоса, и закрыли все еще раскаленные добела дюзы лучевых двигателей светомаскировочными экранами.
   Разумеется, в принципе пираты могли обнаружить корабль визуально или по электромагнитному излучению, но вероятность этого была чрезвычайно мала. Найти иголку в стоге сена было пустяковой забавой по сравнению с задачей обнаружить в телескоп или на экране темный, без единого огня, космический корабль в бесконечных просторах космического пространства. Компенсатор Бергенхольма был предметом неусыпных забот экипажа, и инженеры из группы Торндайка ухаживали за громоздким механизмом с нежностью и предупредительностью, сравнимой разве что с заботливостью медицинских сестер, хлопочущих над прихворнувшим малым ребенком из семьи мультимиллионера.
   Забота и внимание принесли свои плоды. Проливая сто потов, кляня на чем свет капризный нейтрализатор и свою судьбу, инженеры все же сумели непостижимым образом заставить компенсатор Бергенхольма функционировать нормально - если не все время, то по крайней мере большую его часть. Корабль Киннисона пираты так и не обнаружили.
   Внимание высшего командования пиратов было приковано к забитой помехами, непроницаемой для всех известных средств связи, которыми располагали пираты, и поэтому особенно загадочной области космического пространства. Эта область быстро перемещалась, непрестанно расширяясь и принимая самые причудливые очертания. С ней явно связаны какие-то происки Главной Базы Галактического Патруля. Несомненно, это дело рук линзмена, того самого, который сумел захватить один из сверхмощных кораблей пиратов и, выведав все секреты, умудрился ускользнуть на спасательной лодке, пройдя сквозь густую сеть, раскинутую специально Для того, чтобы поймать его! Мало того, этот же линзмен, видимо, захватил один за другим несколько мощных космических дредноутов и сейчас преспокойно летит на одном из них к себе домой, что несмываемым позором легло на всех пиратов и взывало к отмщению. Используя в качестве наблюдательных постов каждый из пиратских кораблей в том секторе космического пространства, где находилась область помех, Гельмут со своими программистами и знатоками космической навигации последовательно составлял и решал уравнения движения области помех. Все четче и четче вырисовывались причудливые очертания ее границ, все больше сведений поступало о ее внутренней структуре. Корабль за кораблем устремлялись в космос, чтобы уточнить курс и скорость, а затем и попытаться захватить каждый источник помех и возмущений, который удавалось засечь.
   Хотя Киннисон и его друзья ничего не знали об этом, только выход из строя компенсатора Бергенхольма спас жизнь им, а вместе с ними и существование современной Цивилизации.
   Медленно, отвратительно медленно, оставаясь незамеченным пиратами по причинам, о которых читателю уже известно, Киннисон мало-помалу приближался к Тренко, сгорая от нетерпения и на чем свет понося то и дело выходящий из строя компенсатор Бергенхольма, его конструктора и тех, кто довел его до столь плачевного состояния. Но вот, наконец, перед астронавтами показались смутные очертания Тренко, и Киннисон вновь прибег к своей Линзе.
   - Вызываю линзмена из космопорта планеты Тренко или любого другого линзмена, услышавшего мой сигнал! - послал он телепатему, - Я Киннисон с Теллуса III. Мой компенсатор Бергенхольма почти полностью вышел из строя, и мне необходимо совершить посадку в космопорте Тренко, чтобы произвести ремонт. До сих пор мне удавалось уйти от пиратов, но они могут быть впереди или позади меня, или то и другое вместе. Сообщите, какая ситуация сейчас на Тренко?
   - Боюсь, что не смогу ничем помочь, - донеслась в ответ слабая мысль, причем, вопреки обычаю, посылавший ее даже не представился. - Со мной все кончено, я умираю. Правда, сейчас там есть Тригонси...
   Киннисон почувствовал, как непереносимо мучительная конвульсия умирающего разума пронзила все его существо: шок, мощный, словно удар молота, пронзил каждую клеточку мозга, как бы взорвав ее изнутри. Казалось, кулак, покрытый острыми, как иглы, шипами длиной в ярд, нанес сильнейший удар в жизненно важные нервные центры.
   Связь прекратилась, и линзмен с необычайной ясностью почувствовал, что с ним из последних сил разговаривал другой Носитель Линзы, которого только что не стало.
   Глава 10
   ТРЕНКО
   Если подходить к планете Тренко с земными мерками, то по любым критериям она попала бы в разряд весьма необычных. Двумя ее особенностями, во многом определявшими другие отличительные черты, были атмосфера, состоявшая не из воздуха, и гидросфера, не бывшая водой. Почти половина атмосферы Тренко и гораздо большая часть жидкой фазы приходились на долю вещества с необычайно малой скрытой теплотой испарения и с такой низкой точкой кипения, что в дневное время суток гидросфера превращалась в пар, а по ночам конденсировалась в жидкость. Но что еще хуже, другие составляющие газообразной оболочки Тренко обладали весьма слабой защитной способностью от внешних воздействий, низкой удельной теплоемкостью и высокой прозрачностью; поэтому в дневное время на планете было изнуряюще жарко, а в ночное - очень холодно.
   По ночам на Тренко шли дожди. Слова бессильны передать тем, кому не приходилось бывать на Тренко, что такое дождь на этой планете. В земных условиях выпадение одного дюйма осадков в час считается ливнем небывалой силы. На Тренко такие осадки не считались бы даже легкой росой: в тропической зоне менее чем за тринадцать теллурийских часов (то есть за одну ночь на Тренко) выпадает ровно сорок семь футов и пять дюймов осадков - и так каждую ночь в течение всего года.
   А грозы на Тренко! Молнии вспыхивают здесь не отдельными зарницами, а сверкают ослепительно ярким блеском непрерывно, превращая ночь в нечто совершенно непохожее на ее земной аналог. Оглушительные раскаты грома держат нервы в непрерывном напряжении, а грозовые разряды создают настолько сильные помехи, что ни один сигнал, даже подаваемый с помощью мощного излучателя, не проходит ни в эфире, ни в субэфире. Не приносят облегчения и дни. Хотя в светлое время суток грозы немного стихают, зато на смену им приходит жесткое облучение местного солнца, не смягчаемое атмосферой и вызывающее не менее разрушительное воздействие.
   Из-за различий в давлении атмосферы Тренко, создаваемого чудовищным количеством осадков, на планете везде дует ветер, и какой ветер! За исключением полюсов, где слишком холодно для того, чтобы могла существовать даже местная жизнь, на всей планете вряд ли найдется место или время, когда неистовый ветер полностью стихал бы, а вдоль экватора ветер дует с дневной стороны в направлении ночной со скоростью восьмисот миль в час!
   На протяжении тысячелетий ветер и волны сгладили и выровняли поверхность Тренко, придав планете геометрически правильную форму вытянутого сфероида. Никаких впадин и возвышений. На поверхности ничего не растет и не возвышается: ни одно сооружение, выстроенное когда-либо на поверхности Тренко, не смогло выстоять хотя бы сутки против катастрофических метеорологических явлений, столь обычных для тренконианской атмосферы.
   Флора Тренко представлена двумя типами растений, каждый из которых имеет бесчисленное множество разновидностей. Растения одного типа дают побеги по утрам в жидкой грязи после ночной непогоды, пускают глубокие корни и достигают поры цветения под ветром и в жару дня, дают плоды к вечеру, погибают с закатом солнца, после чего их бренные останки смывает ночной потоп. Растения другого тина - "свободноплавающие". Некоторые из них напоминают по внешнему виду футбольные мячи, другие похожи на перекати-поле, третьи - на семена чертополоха, а сотни разновидностей не имеют даже отдаленных аналогов среди земной растительности. Впрочем, по образу жизни все они схожи. Их семена тонут в "водах" Тренко, зарываются в грязь и ил, откуда черпают часть питательных веществ, прорастают из грязи на солнечном свету и, оставаясь в целости и сохранности, перекатываются с места на место, подгоняемые неутихающими ветрами. Они способны обвиваться вокруг любого препятствия, которое встретится им на пути, если оно окажется достаточно надежной опорой.
   Животный мир Тренко при всем своем разнообразии и богатстве имеет три общие особенности. Все его представители от низших до высших относятся к земноводным, имеют обтекаемую форму тела и всеядны. Жизнь на Тренко суровая, и любое животное, чтобы жить и развиваться, должно в силу Необходимости пожирать буквально все, что встречается ему на пути. Вот почему выжившие формы на Тренко, будь то растения или животные, обладают прожорливостью и плодовитостью, почти неизвестными где-либо еще в Галактике.
   Тионит, сильнейший из известных наркотиков, мы уже упоминали в нашем повествовании, - единственная причина, по которой Тренко имеет галактическую известность. У тренконианских растений тионит играет такую же роль, какую для земных растений играет хлорофилл. Тренко - единственная из пока известных планет, на которой встречается это вещество. Синтезировать же тионит или хотя бы установить его точную структурную формулу пока не удавалось ни одному из наших ученых. Тионит действует только на такие расы живых существ, которые дышат кислородом и обладают теплой кровью, красной от гемоглобина. Но обитателям планет, принадлежащим к таким расам, нет числа, поэтому вскоре после открытия тионита орды преступников, контрабандистов, торговцев наркотиками и всякого рода грабителей и пиратов устремились в новое Эльдорадо. Тысячи искателей приключений нашли свою смерть. Одни пали от руки соперников, другие не выдержали тягот и невзгод жизни на Тренко, но тионит по-прежнему оставался тем, чем он был, и тысячи новых авантюристов все прибывали и прибывали на планету. Появился на Тренко и Галактический Патруль, чтобы пресечь это в самом зародыше, безжалостно уничтожая всякого, кто вздумает заготавливать страшное зелье.
   Между Галактическим Патрулем и синдикатом, промышлявшим наркобизнесом, разгорелась непрекращающаяся война не на жизнь, а на смерть. И представителям Галактического Патруля и преступникам приходилось сражаться с формами жизни громыхающей, раскатами грома планеты, всеядными, прожорливыми и вечно голодными. Любой представитель тренконианской флоры или фауны сам по себе был силен и свиреп, а их многочисленность превращала растения и животных в грозную силу, с которой нельзя было не считаться. Но и это было еще не все. Против Галактического Патруля, нар кос и иди ката и всего живого на Тренко действовали ветер, молнии, дождь, чудовищные потоки жидкости и смертельные излучения, испускаемые бело-голубой звездой-гигантом - солнцем Тренко.
   Вот на какую планету Киннисону пришлось совершить посадку, чтобы отремонтировать основательно забарахливший компенсатор Бергенхольма. И хорошо, что все сложилось так удачно!
   - Киннисона с планеты Теллус приветствует Тригонси с Ригеля IV из космопорта Тренко. Приходилось ли вам прежде совершать посадку на Тренко?
   - Нет, а что за...
   - Вынужден прервать вас. Самое важное сейчас, чтобы вы совершили посадку быстро, без поломок и аварии. Где вы находитесь относительно планеты Тренко?
   - Видимый диаметр планеты чуть меньше шести градусов. Мы находимся вблизи плоскости вашей эклиптики и почти в плоскости вашего терминатора с внутренней стороны.
   - Это хорошо. У вас в запасе много времени. Выполните маневр так, чтобы ваш корабль оказался между Тренко и местным солнцем. Войдите в атмосферу Тренко ровно через пятьдесят минут (время Галактического Патруля), считая от данного момента, в двадцати градусах от нулевого меридиана, как можно ближе к эклиптике, которая одновременно является плоскостью экватора планеты. При вхождении в атмосферу переходите в инерционный режим, так как безынерционная посадка на Тренко невозможна. Синхронизируйте корабль со скоростью суточного вращения планеты (сутки длятся на Тренко двадцать шесть целых и две десятых часов Галактического Патруля). Опускайтесь вертикально до тех пор, пока давление не достигнет семисот миллиметров ртутного столба, что соответствует высоте примерно в тысячу метров. Поскольку вы в основном полагаетесь на чувство, которое у вас принято называть зрением, хочу предупредить, чтобы вы ему не доверяли. Повторяю: когда наружное давление достигнет семисот миллиметров ртутного столба, вы окажетесь на высоте тысячи метров независимо от того, что свидетельствуют зрение и другие чувства. Остановитесь на этой высоте и информируйте меня, стараясь по возможности удерживаться на месте. -Как слышите? Прием!
   - Слышу вас хорошо. Не хотите ли вы сказать, что с расстояния всего в тысячу метров мы не сможем установить местоположение друг друга?
   - Я способен засечь, где находится ваш корабль, но вы не сможете определить, где я, - последовал сухой ответ. - Общеизвестно, что Тренко планета необычная но тот, кому никогда не приходилось бывать на ней, не может даже представить себе, насколько она необычна. Детекторы и обзорные лучи на Тренко бесполезны, электромагнитные приборы практически не действуют, а оптические заведомо ненадежны. На Тренко нельзя полагаться на зрение. Не верьте своим глазам, что бы вы ни увидели. Обычно' на посадку в космопорте на Тренко уходит несколько суток, но наши Линзы и мое "чувство восприятия", как вы его называете, позволяет нам произвести посадку за считанные минуты.
   Вскоре Киннисон привел корабль в указанную Тригонси позицию.
   - Выключите компенсатор Бергенхольма, Торндайк, он больше не понадобится. Теперь нам нужно приобрести такую скорость в инерционном режиме, при которой мы скомпенсируем собственное вращение Тренко и сможем совершить посадку, по-прежнему оставаясь в инерционном режиме.
   - Хвала всем космическим богам, - бортинженер вздохнул с облегчением, - я все время ожидал, что Берг вот-вот откажет, и не был уверен, что нам удастся снова запустить его.
   - Нахожусь в указанной точке на орбите, - сообщил через несколько минут Киннисон все еще невидимому космопорту, - А что с тем линзменом, с которым я установил связь сначала? Что-нибудь случилось?
   - Обычная история, - последовал ответ, лишенный каких-либо эмоций. - Такое случается с очень многими, можно сказать, слишком многими линзменами, обладающими способностью видеть, несмотря на все наши предупреждения. Он настоял, чтобы мы разрешили ему преследовать цвильников по поверхности Тренко, и, разумеется, нам не оставалось ничего другого, как разрешить ему. Он заблудился, потерял контроль, и что-то, возможно, подложенная цвильниками бомба, попало ему в крыло, а ветер доделал все остальное. Это был Леджистон с Меркатора V, славный парень... Какое у вас давление сейчас?
   - Пятьсот миллиметров.
   - Замедлите спуск. Собственному зрению доверять не советую, лучше прикройте видеоэкраны и следите только за показаниями манометра.
   - После вашего предупреждения я, пожалуй, смогу не верить своим глазам, успел ответить Киннисон, и связь примерно на минуту прекратилась.
   Услышав удивленное восклицание ван Баскирка, Киннисон взглянул па экран, и ему понадобилось все самообладание, чтобы не начать лихорадочно манипулировать кнопками и рычагами на пульте управления. Поверхность планеты под ним наклонялась, покачивалась и поворачивалась. Временами окружающее бешено вертелось в вихре немыслимых движений. На глазах Киннисона какая-то огромная масса оторвалась от поверхности планеры и устремилась прямо к космическому кораблю.
   - Попробуй уклониться, Ким! - заорал во весь голос ва-лерианец.
   - Успокойся, Бас, - остановил его Носитель Линзы. - Это как раз то, чего следовало ожидать. Я был на связи с линзменом из космопорта на Тренко и понял почти все, о чем он успел сообщить мне. Цвильник - это, должно быть, что-то или кто-то, охотящиеся за тионитом. Прием, Тригонси, давление за бортом семьсот миллиметров, и я надеюсь, что мне удастся удержать корабль на месте!
   - Ты действительно стоишь почти на месте, но находишься слишком далеко, чтобы мы могли помочь тебе приводным лучом нашего космопорта. Включай маршевые двигатели на малую тягу... Возьми курс чуть левее и вниз-еще немного левее... чуть вверх... так, хорошо... теперь медленнее... Внимание!
   Последовал мягкий толчок. Корабль сбавил ход, и Киннисон снова вслух произнес мысленное сообщение незримого собеседника для своих компаньонов:
   - Мы взяли ваш корабль под проводку. Выключите все двигатели и поставьте все кнопки и рычаги управления в нейтральное положение. Не делайте больше ничего без моих указаний.
   Киннисон повиновался. Свободные от всех своих обязанностей, члены экипажа уставились на экран, на котором развертывалась поистине невероятная, но оттого еще более захватывающая картина, которая не могла бы привидеться ни одному землянину, даже обладающему самым пылким воображением. Фантастические чудовища, словно родившиеся в горячечном бреду, кружатся в атмосфере, подгоняемые ураганной силы ветром, более ужасным, чем песчаные бури в пустынях американского континента или в Сахаре. Представьте себе, что вы видите эту картину в зеркале, но не в обычном, а искривленном, в котором искаженные контуры фантастических существ непрестанно меняются в хаотическом ритме, лишенном всякой логики, обретая очертания еще более гротескных чудовищ. Вот такая картина открылась взорам Киннисона и его экипажа.
   Как ни старались астронавты, по разглядеть поверхность Тренко им не удавалось. Однако корабль снизил ся, чудовищные искажения изображений стали меньше, и раскинувшаяся внизу необозримая ровная пустыня стала походить на твердую поверхность. Прямо на месте предполагаемой посадки, насколько можно было разглядеть, находилось небольшое возвышение, напоминавшее сильно уплощенный купол. Вокруг пего бет конца и края простиралась абсолютно ровная поверхность, не имеющая каких-либо отличительных особенностей. К этому куполу и вывел космический корабль невидимый лоцман.
   Едва корабль совершил посадку, как отворились створки ворот, размеры которых казались маленькими лишь по сравнению с гигантскими размерами купола. Сквозь эти ворота опустившийся корабль был отбуксирован внутрь по специальным рельсам. Створки ворот позади корабля сомкнулись. Гигантский док, в котором оказался корабль, стал наполняться воздухом, со свистом поступавшим сквозь невидимые отверстия, а поверхность бортов оросили струи жидкости. Киннисон вновь воспринял спокойную мысль Тригонси, линзмена с Ригеля IV:
   - Можете открыть люк и выходить. Насколько я помню, атмосфера Тренко по содержанию кислорода близка к вашей, поэтому никаких болезненных ощущений вы не почувствуете. Впрочем, рекомендую оставаться в скафандрах, пока не освоитесь: наша атмосфера гораздо плотнее вашей.
   - Хвала всем богам! - обрадованно прогудел басом ван Баскирк, услышав от Киннисона, о чем сообщил Тригонси. - Сказать по правде, мне изрядно надоело вдыхать ту разреженную гадость, которой нам приходилось дышать во время перелета. У меня от нее кружится голова!
   - Нет, вы только послушайте! Вот она, благодарность! - вознегодовал Торндайк - Мы изо всех сил старались поддерживать на борту привычную всем нам атмосферу, подпитывали ее кислородом, от которого, видите ли, теперь голова раскалывается! Как хотите, но если воздух в местном космо-порте плотнее нашего, то я собираюсь не снимать скафандр все время, пока мы будем находиться здесь.