Смолл Бертрис. Царица Пальмиры (Том 2)

Смолл Бертрис
Царица Пальмиры (Том 2)

   Бертрис СМОЛЛ
   ЦАРИЦА ПАЛЬМИРЫ
   ТОМ 2
   Глава 10
   Зенобия смотрела сверху вниз на стол в зале пальмирского совета десяти, за которым сидело по пять человек с каждой стороны. В противоположном конце расположился ее сын, царь.
   - Прошло уже четыре месяца с тех пор, как римляне появились перед нашими воротами - сказала она, - я сразу же оценила обстановку и сделала вывод: если не получим помощь извне, мы не одолеем врагов. Прежде, чем наши запасы иссякнут, прежде, чем будет принесена в жертву жизнь хотя бы одного пальмирца, я должна получить помощь!
   - Что произошло, ваше величество? - спросил Марий Гракх. - Что вы узнали?
   - Аврелиан был прав, не все колодцы в наших предместьях уничтожены. Многие повиновались приказу, но нашлись и такие, кто просто завалил колодцы мусором, который римские солдаты тщательно разгребли. Воды у них более чем достаточно, а линии коммуникаций и снабжения свободны. Они могут держаться бесконечно, а мы - нет.
   - Что же нам делать, ваше величество? - спросил почтенный старый советник.
   - Я должна отправиться в Персию. Мой покойный муж воевал с царем Шапуром под знаменем Рима. Может быть, Шапур поможет нам. Если он нападет на римлян с тыла, а мы атакуем их с фронта, враг будет уничтожен.
   - Вы, разумеется, не предполагаете ехать сами, ваше величество?
   - Я должна поехать. Нам это крайне необходимо, и думаю, что только мне удастся убедить Шапура присоединиться к нам.
   - Кого же вы назначите регентом в свое отсутствие, ваше величество? спросил он.
   Зенобия посмотрела на своего сына, который с сумрачным выражением лица сидел в своем кресле.
   - Нет необходимости назначать регента, Марий Гракх. У Пальмиры есть царь, и давно уже настало время, чтобы он правил по праву. Я опасалась, что мой сын, может быть, еще недостаточно зрел, чтобы принять на себя всю ответственность, однако его поведение в течение этих месяцев осады доказало, - он готов. Я предана Вабаллату и полностью доверяю ему.
   Она улыбнулась и сказала, склонив голову:
   - Прошу ваше величество дать мне разрешение поехать к Шапуру, царю Персии.
   - Даю тебе разрешение, царица Пальмиры, - сказал Ваба. Потом встал и посмотрел на всех присутствующих.
   - Я - ваш царь, но она - царица. Помните об этом! Потом, когда все члены совета ушли, он стал упрекать ее.
   - Ты могла бы по крайней мере предупредить меня.
   - Я хотела сделать сюрприз, - ответила она.
   - Ты действительно передала мне власть навсегда или только на время твоего отсутствия? - спросил он.
   - Нет, Ваба, Пальмира твоя. Но прислушивайся по крайней мере к моим советам, давай работать вместе, пока враг не изгнан с нашей земли!
   - Как же ты доберешься до Персии? - спросил он.
   - С людьми из племени бедааи, - ответила она.
   - Это от них ты узнала о колодцах?
   - Да. Твой дядя Акбар вместе со своими сыновьями расположился лагерем в песках, изображая кочевников пустыни. Они продают им козье молоко, сыр, финики и женщин. Они теперь на дружеской ноге с самим Аврелианом.
   - А где дедушка Забаай?
   - Он вместе с основной частью племени находится в нескольких днях пути к востоку.
   - Когда же ты отправишься, мама?
   - Сегодня ночью. Ночь обещает быть безлунной, и я смогу незаметно выскользнуть из города. Нельзя откладывать, Ваба. Запасов у нас едва хватит на три месяца, даже если мы введем строгое нормирование продуктов.
   - Пойдет ли с тобой кто-нибудь из твоих людей?
   - Только Руф Курий. Я предпочла бы отправиться одна на встречу с Акбаром, но он настоял, чтобы кто-нибудь сопровождал меня. Руф Курий вызвался сам. Она раздраженно пожала плечами. - Они оба - словно пара старух, боятся, что меня может кто-нибудь изнасиловать. Но я не настолько слаба, сумею всадить нож между ребер римлянину.
   Он улыбнулся ей.
   - У меня нет ни малейших сомнений в твоих достоинствах, но все же я согласен с ними. Так спокойнее.
   - Да, несколько, - ответила она с озорством, но потом стала серьезной. Прежде всего полагайся на Лонгина, а затем - на Мария Гракха. Они - лучшие из всех советников. Остальные склонны к излишней осторожности, даже мой добрый Антоний Порций. Мое отсутствие следует держать в тайне как можно дольше, ведь как только римляне узнают об этом, они пойдут следом за мной. Я должна достичь реки Евфрат и переправиться через нее прежде, чем они догонят меня.
   - Мы распространим слухи, будто у тебя легкая лихорадка и что ты несколько дней проведешь в постели, - сказал Ваба.
   - Мне понадобится три дня.
   - У тебя они будут, мама. Она подошла и обняла его.
   - Если я не вернусь, Ваба.., помни о том, что я всегда любила тебя. Помни об этом. Помни также о том, о чем мы с твоим отцом всегда мечтали. Мы хотели, чтобы Пальмира была свободна от Рима.
   - Я запомню все, - сказал он и с любовью поцеловал ее. - Я люблю тебя, мама. Она засмеялась.
   - Я знаю, Ваба, и знаю также, что это не всегда легко - любить меня.
   Он беспомощно развел руками, и она, снова рассмеявшись, покинула его.
   В глухие предрассветные часы Зенобия вместе с Руфом Курием вышли из города. Они поднялись на стену с восточной стороны города и были спущены вниз, в темноту, двумя личными гвардейцами Зенобии'. В молчании они обогнули город, осторожно обходя римский лагерь и их пикеты, и быстро направились к лагерю Акбара бен Забаай. С искусством, которое изумило Руфа Курия, Зенобии удалось даже ускользнуть от внимания бедави, охранявших место расположения лагеря, и войти незамеченной в палатку своего брата.
   Акбар бен Забаай выступил вперед, широко улыбаясь.
   - А ты не забыла ничего из того, чему я тебя учил, - сказал он с гордостью.
   - Это Руф Курий, - сказала Зенобия. - Он - командир крепости Квазр-аль-Хер. Он будет сопровождать меня. Верблюды уже готовы?
   - Готовы, сестра. Я пошлю с тобой также пятерых своих людей.
   - Нет!
   - Да, Зенобия, сестра моя! Ты нуждаешься в защите. Не думай, что тебе удастся скрыть все от римлян. У них повсюду шпионы, и они быстро узнают о твоем отъезде.
   - Мне нужно всего лишь три дня, Акбар! Три дня!
   - Хорошо, если ты выиграешь двенадцать часов. А потом - да сделают боги так, чтобы твои верблюды были быстрыми, потому что они пустятся в погоню за тобой! Бедави могут охранять тебя с тыла. Если римляне подойдут слишком близко, они убьют твоих преследователей.
   - Ваш брат прав, ваша величество. Я, со своей стороны, благодарен за эту помощь, - сказал Руф Курий.
   - Хорошо, - ответила Зенобия. - Я согласна. А теперь поехали!
   Не сказав ни слова, Акбар вывел их из палатки и повел на край лагеря, где их ждали люди и верблюды.
   - Это моя сестра и ее помощник, Руф Курий, - сказал он. - Повинуйтесь ей, - что касается пустыни, она мудрее любого из вас. Если вас начнут преследовать, защищайте ее ценой собственной жизни. Ей необходимо добраться до царя Персии Шапура и добиться от него помощи. Без этой помощи римляне вновь овладеют нашими землями, а ведь мы не хотим этого, друзья мои!
   Зенобия села на своего верблюда и, откинувшись в седле, ударила животное ногами, заставив подняться.
   - Спасибо тебе, Акбар, - сказала она.
   - Да будут с тобой боги, сестра моя!
   Маленький отряд покинул лагерь бедави, пустившись в путь на восток, к реке Евфрат. Как только они переправятся через нее, они окажутся в Персии. Несмотря на то что пальмирцы разбили персов в сражении, между этими двумя странами вот уже несколько лет был мир. Зенобия думала, что, невзирая на их прежние разногласия, Шапур поможет им, ведь он ненавидел римлян. Кроме того, в обмен на его помощь она собиралась сделать ему значительные уступки в торговле.
   Ночь начала сменяться серым рассветом, а рассвет, в свою очередь, раскрашенным во все цвета радуги восходом солнца и великолепным днем. Солнце медленно карабкалось вверх в безоблачном голубом небе. По казавшейся бесконечной пустыне брели семь верблюдов. Наконец, в два часа пополудни, они остановились под прикрытием высоких холмов. Солнце жгло безжалостно. Верблюды опустились на колени, чтобы дать возможность седокам сойти на землю. Прошло уже много времени с тех пор, как Зенобия ездила по пустыне под полуденным солнцем. Она жаждала сбросить окутывавший ее плащ, но, сделав это, она рисковала бы обгореть на солнце. Она вырыла небольшое углубление в песке в тени одного из холмов и устроилась там на отдых. Подождав чуть-чуть, она выпила немного теплой воды, которую ей предложил Руф Курий. Потом, сунув руку в кожаный мешочек, подвешенный к поясу, вытащила оттуда несколько фиников и две фиги и начала медленно есть их. Удовлетворив голод и жажду, царица Пальмиры заснула и проспала несколько часов.
   - Прошло время ехать, моя царица!
   Голос Руфа Курия ворвался в ее исступленные и беспорядочные сновидения. Зенобия открыла глаза и внезапно осознала, где находится.
   - Слышу, Руф. Дай мне всего минутку, и я буду готова.
   Он снова предложил ей питье, и она приняла его. Потом она встала и влезла на преклонившего колени верблюда. Раздраженное животное встало, покачивая головой из стороны в сторону, и попыталось укусить ее за ногу. Она быстро отдернула ногу и одновременно сильно хлестнула верблюда поводьями по носу.
   - Это самые норовистые создания, - пробормотала она, обращаясь к Руфу Курию, который с осторожностью взобрался на своего верблюда.
   День уже клонился к вечеру, и было еще очень жарко. Потом на пустыню быстро опустилась ночь, и Зенобия была счастлива, что на ней длинный черный шерстяной плащ. В течение всей долгой ночи они сделали только одну короткую остановку, чтобы дать отдохнуть верблюдам и облегчиться. Второй день во всем повторил первый, но на третью ночь, один из бедави объявил:
   - За нами гонятся!
   - - Откуда ты знаешь? - спросил Руф Курий, с беспокойством оглядев горизонт и ничего не заметив.
   - Я знаю, - последовал ответ. Руф Курий кивнул.
   - На сколько они отстали от нас.
   - На несколько часов, - ответил тот.
   - Успеем ли мы переправиться через реку, прежде чем они схватят нас? заговорила Зенобия.
   - С благословения богов, ваше величество, - ответила воин-бедави.
   - Тогда едем, Гуссейн, и моли богов, чтобы сейчас, в критический момент, они не лишили меня своей благосклонности! И она взобралась на своего верблюда.
   Всю ночь они неутомимо продолжали путь к Евфрату, и пустыня, наконец, осталась позади. Теперь они ехали по земле, покрытой сочной растительностью. Эту землю поила великая река. Впереди небо начало сереть, и свет медленно распространялся в воздухе, пока они не обнаружили, что едут в сизом полумраке, который позволял им различать зеленый цвет покрытой растительностью земли и черные очертания случайно встречавшихся на пути усадеб и маленьких деревень.
   Над горизонтом вскоре появилась золотая полоса, и огромный круг пылающего солнца медленно выкатился из-за края горизонта и начал подниматься вверх, в небеса. Верблюды утомились, но впереди уже виднелась широкая зеленовато-коричневая ленте Евфрата, извивавшегося по огромной и древней равнине Шумер и Аккад.
   Им бы только успеть переправиться через реку, там они в безопасности, подумала Зенобия. Римляне не станут вторгаться на территорию Персии. Все ближе и ближе подъезжали они к реке. Вдруг Гуссейн обернулся и закричал:
   - Опасность! Римляне!
   Зенобия обернулась в седле и, к своему ужасу, увидела нагонявший их отряд всадников. Она бросила взгляд на Руфа Курия и услышала, как он сказал:
   - Их слишком много!
   - Успеем ли мы достичь реки? - крикнула она ему.
   - Может быть, - послышался ответ.
   - Оставайтесь со мной! - приказала она ему.
   - Останусь, ваше величество!
   Зенобия наклонилась вперед и ударила ногами своего верблюда, который неохотно перешел в галоп. Несчастное животное было измучено после ночного перехода, и она собиралась дать ему отдохнуть, но на противоположном берегу реки. Однако выносливый житель пустыни повиновался, и река становилась все ближе и ближе. Воины-бедави отстали, чтобы прикрыть ее бегство, и вскоре до нее донеслись звуки короткого сражения. Она знала, что пятеро сопровождавших членов ее племени погибнут в этом сражении. Они взяли на себя обязательство защищать ее, и тут не могло быть ни капитуляции, ни пощады. Однако те несколько минут, которые они дали ей, могли означать разницу между бегством и пленом.
   Они достигли берега реки и соскочили на землю. Евфрат разливался Широко, и по середине реки плыла маленькая лодка рыбака. Руф Курий закричал человеку, сидевшему в лодке:
   - Вы получите золотую монету, если переправите нас через реку! Поспешите, за нами гонятся римляне!
   Он поднял сверкающую золотую монету, чтобы рыбак увидел ее и убедился, что он говорит правду. Человек в лодке начал быстро отталкиваться шестом по направлению к берегу.
   - Идите вброд так далеко, как только сможете, ваше величество! - приказал Руф Курий. - Мы не можем терять время!
   - А вы пойдете со мной?
   - Я должен прикрыть ваше отступление, ваше величество. Теперь каждая минута на счету. Я приду, если смогу. Она испытующе взглянула на него.
   - Руф Курий, я благодарна вам.
   - Я всегда с радостью служил вам и Пальмире, моя царица! Зенобия подняла плащ и обвязала его вокруг талии. Вода была теплая, а дно вначале песчаным, но потом стало глинистым, шагать стало трудней. Прикрыв глаза руками от солнца, она взглянула вперед, на рыбака, и увидела, что он приближается. Вдруг позади, на берегу реки, она услышала крики, а потом голос Руфа Курия, кричавший: "Плывите, ваше величество! Плывите!" Обернувшись, она увидела, что его окружает почти дюжина человек. Больше она его не видела.
   Зенобия неистово бросилась в воду и поплыла к рыбачьей лодке. Позади услышала всплеск и поняла, что ее преследуют. "Венера! Марс! Юпитер, в честь которого я была названа! Помогите же мне сейчас! Помогите мне убежать от них!" - молча молилась она. Ее руки ритмично двигались, и она изо всех сил плыла. Рыбак перестал отталкиваться шестом и с любопытством наблюдал за происходящим. Потом вдруг чья-то рука схватила ее за лодыжку. Она в ярости боролась и брыкалась, пытаясь вырваться, однако вскоре обнаружила, что ее окружили римские легионеры. Тяжелый, мокрый плащ тянул вниз, и она была бессильна. Они без всяких церемоний потащили ее обратно на берег. Когда уже можно было встать на ноги, они сгрудились вокруг нее, и их руки стали грубо ощупывать ее тело, якобы в поисках оружия. Однако их истинные намерения отражались на их лицах. Они стащили с нее мокрый плащ и сорвали короткую тунику. Она стояла безоружная и бессильная. Один из мужчин опрокинул ее на спину на песчаный берег, снимая с себя одежду. В это ужасное и короткое мгновение Зенобия вспомнила о своей матери. "Я не стану умолять их, - подумала она. - На стану умолять!"
   - Эй ты, стой!
   К ним поспешно подошел центурион, командовавший отрядом. Он снял свой длинный красный плащ и окутал им Зенобию, которая с трудом поднялась на ноги.
   - Приношу мои извинения, ваше величество, - спокойно произнес он и обвел взглядом мужчин, взявших Зенобию в плен. - Эта женщина - царица Пальмиры и великий воин. Она заслуживает такого же уважения, как и любой мужчина-противник соответствующего звания. Никто из вас не должен прикасаться к ней. Таков приказ императора. Вы поняли?
   Солдаты, ворча, кивнули, а центурион снова заговорил с Зенобией.
   - Я - Гай Цицерон, ваше величество, личный помощник императора Аврелиана. Теперь вы - государственная пленница.
   Она туго обернула вокруг себя плащ и гордо вскинула голову. Она не будет умолять!
   - Где мои люди? - спросила она тоном, который требовал ответа.
   - Сожалею, ваше величество, но их пришлось убить. Все они - доблестные бойцы.
   - Я хочу похоронить их, - произнесла она без всякого выражения. - Я не оставлю их стервятникам и шакалам. Они - храбрые люди и заслужили погребения.
   - Мы не можем тратить время, ваше величество.
   - Но вы же не отправитесь в обратный путь немедленно, Гай Цицерон. Вы тоже ехали всю ночь, лошади нуждаются в отдыхе. Это место куда более гостеприимно, чем пустыня, которую нам снова предстоит пересечь. Попросите своих людей принести мне тела моих воинов и дайте какой-нибудь инструмент, которым можно копать. Я сама похороню их.
   - Вы не можете... - начал было он.
   - Могу! - ответила она с неистовством, и он понял, что отговорить ее не удастся.
   Она оказалась права. Они нуждались в отдыхе после трехдневного преследования, а плодородный берег реки - приятное место.
   - Луцилл! - позвал он одного из своих людей. - Принести сюда тела убитых соплеменников царицы для погребения и пошли нескольких человек вон в ту деревню неподалеку, чтобы они купили там еды.
   - Спасибо вам, - сказала Зенобия.
   - Я пошлю своих людей вам на помощь, - сказал он.
   - Нет! Те, кто защищал меня - на моей ответственности, Гай Цицерон. Моя обязанность как царицы Пальмиры - помочь им обрести свое последнее пристанище. Я никогда не уклонялась от своего долга и не сделаю этого сейчас.
   Он понял ее, и такая сила характера внушила ему восхищение. Теперь он, как никогда, понимал, почему Марк Александр испытывал к этой женщине такую великую любовь. Он подумал, что сейчас не самый благоприятный момент, чтобы передать его послание, поэтому он просто разыскал среди своего снаряжения лопату и вручил ее Зенобии. Она начала копать могилы, не обращая внимания на то, что длинный плащ распахнулся и открыл взору мужчин ее наготу. Гай Цицерон отчаянно пытался найти тунику царицы, однако обнаружил, что она разорвана. Но у кого-нибудь среди сотни его легионеров должна найтись лишняя туника, которая подошла бы ей. Он поставил возле царицы охрану и запретил подходить к ней.
   Зенобия методично копала одну могилу за другой в мягкой почве. Она устала, однако продолжала работать, не обращая внимания на вздувшиеся на руках волдыри. Вначале легионеры, наблюдавшие за ней издалека, относились к ней с презрением и даже насмехались над ее усилиями, по потом, когда она кончила копать пятую могилу, они примолкли.
   Последняя могила выкопана, и Зенобия встала над телами своих убитых товарищей. Вдруг она подняла глаза, и ее взгляд был стальным.
   - Кто из вас обокрал этих людей? - спросила она в ярости. - Выйдите сейчас же вперед и верните им то, что им принадлежит. У них при себе слишком мало вещей, чтобы взять их с собой в подземное царство.
   Через мгновение пристыженные мужчины медленно вышли вперед. Они вернули мертвым все, что взяли у них.
   Зенобия снова заговорила.
   - Скажите Гаю Цицерону, что мне нужно шесть медных монет. Харон не станет переправлять их через Стикс без платы.
   Один из легионеров отделился от толпы и побежал искать Гая Цицерона. Вернувшись несколько минут спустя, он вежливо поклонился Зенобии и передал ей монеты. Она вложила по одной монете в зубы каждого из трупов. Вдруг легионер оказался рядом с ней.
   - Я буду считать честью, если вы позволите мне помочь вам опустить тела в могилы и прикрыть их землей, ваше величество, - сказал он.
   Их глаза встретились, и она была тронута, увидев в его взгляде искреннее сочувствие - не к ее бедственному положению, а к тому горю, которое, как он знал, она должна была испытывать, стоя над телами своих павших товарищей. Она милостиво приняла его помощь.
   Наконец, задача выполнена, и Зенобия вознесла про себя молитвы богам за Руфа Курия и воинов-бедави, которые пали, защищая ее. Вдруг рядом с ней оказался Гай Цицерон. Он мягко взял ее за руку и повел в уединенное место. Не говоря ни слова, он вручил ей льняную тунику и отвернулся, пока она переодевалась.
   - Я потеряла в реке сандалии, - тих сказала она.
   - Я попытаюсь найти для вас пару, - пообещал он. - Вы голодны?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Нет, только ужасно устала. Гай Цицерон. Я что-то вдруг ужасно устала.
   - Мы будем стоять здесь лагерем до наступления ночи, ваше величество. Вы можете поспать. Никто не причинит вам вреда, пока вы находитесь под моим попечением.
   - Где вы хотите меня устроить? - спросила она его без всякого выражения.
   - Здесь будет неплохо, - ответил он, - но прежде, чем вы ляжете отдыхать, мне хотелось бы поговорить с вами. Я привез вам послание от старого друга из Рима.
   - У меня нет друзей в Риме, - ответила она.
   - Я говорю о Марке Александре Бритайне, - сказал Гай Цицерон.
   - Не нужно! - последовал резкий ответ. - Я не желаю слышать даже его имя, центурион.
   - Он не предавал вас, ваше величество. Зенобия посмотрела прямо в лицо Гаю Цицерону.
   - Римляне всегда предают тех, кто доверяет им. Я - ваша пленница, однако, полагаю, не обязана слушать приятную ложь, которую вам велели передать мне. Я никогда не прощу Марка. Никогда! А теперь больше не говорите мне об этом!
   Ее голос был сильным и ровным, однако он услышал в нем срывающиеся нотки и увидел в глазах ужасающее страдание. Она была готова расплакаться и изо всех сил сдерживала слезы. Пристыженный, он опустил взгляд.
   - Будет так, как вы пожелаете, ваше величество, - сказал он и удалился.
   Зенобия завернулась в длинный красный плащ и легла на землю, свернувшись калачиком. Она начала в деталях разбирать случившееся. Ее попытка бежать от римлян и получить помощь со стороны персов провалилась. А ведь она была так близка к успеху!
   Из-под прикрытых век она осмотрела берег реки, взвешивая возможность бегства. Рыбак уже уплыл далеко, а река широка. Однако, возможно, ей удастся переплыть ее. А если и не удастся, то по крайней мере римляне лишатся заложницы, которую они могут предъявить Вабе и городу. Но, к ее огромной досаде. Гай Цицерон установил пикеты. Она сдержала проклятие, которое готово было сорваться с ее губ, вздохнула и настроилась на сон.
   Когда она проснулась, небо над ней было расцвечено полосами золотого, персикового и бледно-лилового цвета. Узкие перистые бледно-розовые облака по краям стали темно-пурпурными. До нее доносились тихие звуки: это река плескалась о берег. На короткое мгновение она испытала чувство невероятного умиротворения. Однако потом чувство реальности вернулось к ней, и она вспомнила, что произошло. Дул легкий ветерок, а вместе с его дуновениями до нее доносился запах жареного мяса ягненка. В желудке заурчало, и с легкой улыбкой она осознала, что голодна. Не мудрено, в течение нескольких дней она не ела ничего, кроме нескольких фиг и фиников, Она медленно встала, потянулась, широко раскинула руки и на мгновение напрягла мускулы, а потом снова расслабилась. Стряхнув со своего длинного плаща песок, она пошла вдоль реки в поисках костра, на котором готовили пищу. Ей не пришлось идти далеко. Она с царственным видом приняла из рук легионера, назначенного поваром, оловянное блюдо с двумя порциями дымящегося кебаба - шашлыка из мяса ягненка. Куски мяса были нанизаны на очищенные прутики и пересыпаны маленькими луковицами и ломтиками сладкого зеленого перца.
   - Не желаете ли вина, ваше величество?
   - Это привилегия моего звания. Гай Цицерон? Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.
   - Может быть, - ответил он, протягивая ей оловянную чашу. На мгновение она заколебалась, но потом взяла у него чашу и поблагодарила кивком головы.
   - Вам составить компанию? - не унимался он.
   - Нет! - коротко бросила она, не потрудившись даже обернуться. Он вздохнул. Какая жалость, подумал он. Ее общество доставило бы ему большое удовольствие. Она очень красива и, кроме того, пользовалась репутацией интеллигентной и остроумной женщины. Однако он мог ее понять. Ее положение едва ли можно назвать приятным. Зенобия Пальмирская никогда прежде не бывала побежденной, а поражение всегда неприятно. Но ее пленение послужит по крайней мере одной благой цели. Пальмирцы, вне всякого сомнения, капитулируют, как только узнают, что их царица попала в руки императора. Лицо Гая Цицерона нахмурилось. Не приходилось сомневаться, что Аврелиан собирался сделать с Зенобией. С того самого дня, когда император прибыл к воротам Пальмиры, он стал вести себя словно мальчик. Он никак не мог остановиться и безостановочно говорил о ней. Не было сомнения, он влюбился в нее по уши, а Аврелиан не из тех мужчин, которые способны отказаться от женщины, захватившей их воображение.
   Вскоре после захода солнца они покинули берег Евфрата и начали свое возвращение на запад, в Пальмиру, по тому же самому пути, по которому шли три последних дня. Зенобия стоически сидела на своем верблюде и не жаловалась на высокую скорость, заданную Гаем Цицероном, который решил привезти императору свою пленницу как можно быстрее. Всегда оставался шанс, что бедави узнают о ее пленении и попытаются спасти ее.
   Когда они ехали по пустыне, потрясение от всего пережитого начало, наконец, проникать в самую ее душу. Почему же боги столь жестоко оставили ее в тот час, когда она больше всего нуждалась в их помощи? Как она сообщит Делиции и ее детям о смерти Руфа Курия? И что будет с семьями погибших воинов-бедави? Сколько вдов и сирот останется? Да будут прокляты римляне! Да будут прокляты они все! Да, все, и даже Марк, который предал ее! Как же она ненавидела их, и ненависть была первым чувством, которое она ощущала, когда, подобно птице-фениксу, начала подниматься из пепла своего первого поражения.
   "Меня никогда больше не победят и я не буду умолять о милосердии, неистово думала она. - Даже если они возьмут меня в Рим, я как-нибудь убегу от них и вернусь в Пальмиру, чтобы восстановить мою империю, империю Одената!" Когда показались знамена римской армии и стал виден их громадный лагерь, когда она снова увидела городские стены, она горделиво выпрямилась на своем верблюде, держа голову высоко и глядя прямо вперед. Наконец, они остановились перед большой палаткой, установленной на помосте в центре лагеря.