Страница:
Однако хозяев он уже не застал. В доме не было никого, кроме слуг.
— Леди Отем уехала к матери, герцогине Гленкирк, — сообщил Бекет самым учтивым тоном, спеша закрыть входную дверь перед носом незваного гостя. Но тот успел вставить в щель носок начищенного сапога.
— Куда именно?
— Не уверен, что могу объяснить вам, сэр, — ответил Бекет.
— Лжешь! Конечно, лжешь! А где твой господин и его дети? — процедил сэр Бейтс, чувствуя, что сейчас взорвется. Получить от ворот поворот! И от кого!
Простого слуги! А ведь он имеет полномочия от правительства!
— Герцогиня Гленкирк может находиться в имении своего старшего сына, маркиза Уэстли, или у старшей дочери, графини Окстон. Всех слуг уведомили, что леди Отем едет к матери. Что же до моего хозяина и его детей… представить не могу, куда они делись. Так пожелал милорд герцог. Он посчитал причиной нападения на свой дом и убийства ее светлости свое родство с королем и его семьей. А теперь, сэр, если соизволите убрать ногу… — начал Бекет, глядя прямо в темные глаза сэра Саймона.
— Какое поместье ближе? — настаивал сэр Саймон. — Кэдби или Окстон?
— Оба примерно на одинаковом расстоянии от Королевского Молверна, сэр, — неохотно ответил Бекет.
Сэр Саймон отступил, и дверь немедля захлопнулась. Но оскорбление на этот раз прошло незамеченным, ибо его мысли заняты были одной Отем Лесли. Где ее найти?
Ему было абсолютно все равно, куда сбежал герцог с детьми. Это дело правительства, а насколько ему было известно, Чарлз Фредерик Стюарт не был замешан ни в одном преступлении против государства. Гибель его жены была несчастным случаем — не более.
Вскочив в седло, он решил, что девушка скорее всего обратилась за покровительством и защитой не к зятю, а к брату. Поэтому и повернул коня к Уорвикширу.
И вот теперь, приближаясь к Кэдби, он не мог не отметить, что дом и поместье выглядят так же богато и величественно, как Королевский Молверн. Какое безумие привело его сюда? У него нет никаких прав преследовать девушку.
Кроме того, он ей не ровня… Но она околдовала его одним взглядом. Он должен знать, что она жива и здорова и когда-нибудь снова будет счастлива.
Его снова приветствовал преданный слуга. Правда, откуда-то из глубины дома немедленно появился Генри Линдли и осторожно осведомился, что привело его сюда.
— Я сэр Саймон Бейтс, — начал было он, но его немедленно оборвали:
— Я знаю, кто вы, сэр. Но чего вы хотите?
— Ваша сестра… с ней все в порядке?
Он понимал, что выглядит не лучшим образом, но язык перестал слушаться, а в голове царила звенящая пустота.
— У меня три сестры, сэр Саймон, но, полагаю, вы имеете в виду младшую, леди Отем. Она вместе с матерью скорбит о потере отца и нашей дражайшей невестки.
— Могу я увидеть ее, — дерзко спросил сэр Саймон, — чтобы еще раз извиниться за все случившееся?
Первым порывом Генри было выкинуть сэра Саймона из дома. Но он взял себя в руки. Ни к чему оскорблять человека, особенно имеющего некоторую власть. Мало ли что ему взбредет в голову! Кроме того, Отем быстро от него отделается, а завтра они с матерью уезжают.
— Я отведу вас во вдовий дом, где живет моя мать, — кивнул маркиз. — Сестра сейчас там.
Удивленный столь быстрым согласием, сэр Бейтс последовал за Генри на другой конец сада, где стоял чудесный каменный двухэтажный домик. Они вошли без стука, и маркиз окликнул мать, попросив прийти в гостиную. Вперед выступил престарелый слуга во всем белом, с невиданной шапкой на голове.
— Милорд Генри! — воскликнул он с поклоном.
— Адали, это сэр Саймон Бейтс, приехавший справиться о здоровье моей сестры, — пояснил маркиз, весело сверкнув глазами.
— Вот как, милорд, — отозвался Адали.
И тут сэр Саймон не выдержал:
— Что это у тебя на голове?
— Это называется «тюрбан», сэр, — последовал холодный ответ.
— Ты чужеземец! Я так и подумал, — догадался сэр Саймон.
— Я приехал в эту страну еще до вашего рождения, сэр, но вы правы, я действительно не здешний уроженец. Мой отец был французом, а мать — индианкой. Я поступил на службу к своей госпоже, когда ей было всего несколько дней.
А теперь позвольте мне пригласить ее светлость, милорд, — обратился он к Генри и вышел из комнаты.
— Как это ваша мать терпит в своем доме иностранца! — заметил сэр Саймон.
— Мама родилась в Индии. Ее отец был императором, — пояснил Генри, крайне раздраженный бесцеремонным допросом.
В гостиной появился Фергюс Мор-Лесли с тяжелым подносом, на котором стояли графин и кубки. Вместо ливреи на нем были темные панталоны, белая сорочка и поношенная кожаная безрукавка в тон таким же ветхим коричневым башмакам.
— Я принес виски, милорд, и вино для дам. Мне налить или вы сами? — осведомился он, ставя поднос на стол.
— Спасибо, Фергюс. Мы подождем маму и сестру, — кивнул маркиз.
— Как угодно, милорд.
— Шотландец? — воскликнул гость после его ухода. — Ваша матушка держит слуг-шотландцев?!
— Мой отчим был шотландцем, сэр Саймон, — сдержанно сообщил Генри.
— О да, разумеется, — пробормотал тот, чувствуя, что снова попал впросак. Какую глупость он сотворил, явившись сюда!
Дверь гостиной снова открылась, и порог переступили обе женщины. Герцогиня тут же подошла к сыну, нежно обняла и только потом обратила взор на Бейтса.
— Адали правильно понял тебя, Генри? Это в самом деле сэр Саймон Бейтс?
— К вашим услугам, ваша светлость! — выпалил сэр Саймон.
Глаза Жасмин Лесли прищурились.
— Я обращалась не к вам, сэр, но раз уж вы набрались наглости заговорить со мной, так и быть, выскажу все, что думаю о вас!
— Мама! — предостерегающе воскликнул Генри.
— И нечего умасливать меня, Генри! Этот человек не способен держать своих людей в руках и виноват в смерти Бесс и Смайта! Вспомни, что именно он дал моей бедной дочери оружие! Как вы посмели приехать сюда, сэр, и что вам нужно?
— Хотел убедиться, что ваша дочь здорова, ваша светлость, — пробормотал сэр Саймон. — Весьма сожалею о случившемся, но на войне и не такое бывает. Я не чудовище, мадам, и у меня тоже есть две младшие сестры.
Господи помилуй, сколько лет этой женщине? Прекрасна как богиня, а на лице почти нет морщин. Так же прелестна, как дочь, молча стоявшая рядом с матерью.
— Ваша репутация слишком хорошо известна, сэр. Говорят, именно вы приказываете убивать ни в чем не повинных людей. Вот и моя невестка стала вашей очередной жертвой! Вы приехали справиться об Отем. Неужели не видите, как она печальна? Моя дочь никогда уже не станет прежней наивной девочкой, какой была, пока ваши люди не вломились в Королевский Молверн. Вы оскорбляете нас своим появлением!
Сэр Саймон, потрясенный таким гневом, все, однако, понял.
— Вы простите меня, леди Отем? — обратился он к девушке.
— Завтра я уезжаю во Францию, — сказала Отем, словно не слыша вопроса, — и больше мне не придется увидеть ни вас, ни Англию.
— Покидаете страну? — удивился Бейтс.
— Моя мать унаследовала маленькое поместье на реке Луаре, — поспешно вмешался Генри, пока Жасмин вновь не разразилась гневной тирадой. — Здоровье моей сестры, как сами видите, пошатнулось. Ей лучше находиться подальше от всех этих несчастий.
— Откуда вы отплываете? — допытывался сэр Саймон.
— Из Харуича, — пояснил Генри.
— Я и мои люди проводим вас, ваша светлость, — вежливо предложил сэр Саймон.
— В этом нет необходимости, сэр, — сухо отказалась Жасмин.
Но тут вмешался сын:
— Думаю, это прекрасное предложение, мама. Спасибо, сэр Саймон, за вашу доброту. У меня нет своих воинов, а наемников брать я опасаюсь. Собственный эскорт вполне способен наброситься на тебя и ограбить. С сэром Саймоном вы будете в безопасности и доберетесь до Харуича живыми и с нетронутыми сундуками. Я сам поеду с вами.
— Мои люди расквартированы в замке Уорвик, милорд.
Встретимся на дороге завтра утром. Позвольте распрощаться, Он поклонился и поспешил прочь.
Едва входная дверь захлопнулась, Жасмин в гневе набросилась на сына.
— Ты с ума сошел! — воскликнула она.
— Вовсе нет, — ответила вместо него Отем. — Генри абсолютно прав. Мы не можем путешествовать одни в такое опасное время. Трудно найти сопровождение лучше, чем сэр Саймон Бейтс и его круглоголовые. Никто не посмеет к нам приблизиться! По-моему, он делает это ради меня, но как только мы доберемся до Харуича, больше я никогда с ним не встречусь. Конечно, его разбитое сердце вряд ли послужит достойным наказанием за все, что сотворили его люди, но, думаю, это лучшее, что он сможет сделать.
— Глупая ты девчонка, — покачала головой Жасмин. — Этот человек набрался дерзости посматривать в твою сторону. Слыханное ли дело!
— Напрасные усилия, — пожала плечами девушка.
— Я в самом деле собираюсь ехать с вами в Харуич, мама, — пообещал Генри. — А ты, Отем, будешь продолжать вести себя как подобает хрупкой испуганной молодой девушке. Только так ты сумеешь одурачить сэра Саймона.
— То есть, — усмехнулась Отем, — даже сэру Саймону в голову не придет соблазнять несчастную простушку. Не так ли?
— Совершенно верно, — хмыкнул Генри.
— Вы меня в могилу сведете! — Герцогиня воздела руки к небу. — Генри, налей мне этого превосходного гленкиркского виски! Мои нервы совершенно расстроены!
— О, мама, ты такая же притворщица, как я! Делаешь вид, что вот-вот в обморок упадешь! — поддразнила Отем. — Если уж ты вынесла похождения Индии и Фортейн, то я вряд ли могу вывести тебя из равновесия!
— Тогда я была куда моложе, и отец меня поддерживал, — возразила Жасмин, отпивая глоток виски с привкусом торфа. — Изумительно! Кажется, мне и в самом деле легче!
Дети дружно рассмеялись.
Вечером они собрались в парадном зале, и Жасмин изнывала от тоски, зная, что не скоро увидит старших сына и дочь. Ее невестка Розамунд пыталась утешить свекровь.
— Не печальтесь, мадам. Летом мы приедем навестить вас, если, конечно, к следующему году дела не уладятся. Я знаю, как сильно вы любите внуков. Но я уверена, что еще немного, и пуритан изгонят, а король вернется в столицу.
— Розамунд, мы уже говорили об этом, — покачал головой Генри. — Ни Кромвель, ни его сторонники не выпустят добровольно бразды правления из своих рук. Они уже убили одного короля и не задумаются разделаться со вторым, попадись он к ним в руки. Карл Второй еще не набрался сил победить врага, а английский народ хоть и жалуется, еще не досыта наелся беззаконий и вряд ли в ближайшее время поднимется на защиту монархии.
Розамунд сокрушенно вздохнула.
— Я могу лишь надеяться, что все это скоро кончится, — грустно прошептала она. — Что будет с детьми? Теперь, когда все увеселения запрещены, где могут они встретить других молодых людей их положения и состояния? Как заключать достойные браки? Генри уже одиннадцать, а я даже не смею учить его танцевать из опасения, что слуги донесут властям.
— Может, вам тоже следует переехать во Францию? — предложила Отем.
— Я не покину свой дом, — решительно возразил Генри, — и моя семья останется здесь. Мы уже давно не бывали при дворе. Если не удастся дать несколько балов, найдем другой способ заключить брачные договоры для детей, когда придет время.
Пока они все равно чересчур молоды. Рано или поздно Кромвеля свергнут, и король вернется. Ты, Розамунд, просто расстроена тем, что случилось за последние недели. Проводим маму и Отем и отправимся в Риверс-Эдж навестить твоих родителей.
Отем улыбнулась про себя. Как повезло Розамунд! Любящий муж, пятеро детей и родители живы и здоровы! Для нее ничего не изменилось, если не считать светской жизни, которой теперь просто не существует! Пуритане запретили все.
Но Кэдби ничего не угрожает, хотя уединение еще не означает безопасность, как ей теперь известно.
Но все же Розамунд не гнали из собственного дома. Не лишали привычного уклада жизни. Отем же не знает, когда вернется в родной Гленкирк.
Она взглянула на своих племянников — Генри, Джеймса и Роберта. К будущему лету они подрастут, как и их сестры.
Сумеет ли Генри привезти семью во Францию или станет держать их в Кэдби из страха потерять земли? И что будет с Королевским Молверном? Останется ли дом целым и невредимым до возвращения Чарли?
Утро выдалось ясным и холодным. Они уселись в большой удобный дормез маркиза. За экипажем следовала повозка с багажом. Во Франции их будет ждать карета, заранее купленная управляющими герцогини, вместе с упряжкой лошадей, багажной телегой, а также с верховыми конями, на случай если путешественницы захотят размяться. Наняты и новые слуги. Герцогиня ничего не упустила. Отем должна полюбить Францию, ибо скорее всего эта страна станет ее новым домом.
Жасмин не хотела, чтобы дочь связала жизнь с каким-нибудь английским дворянином в изгнании. Жасмин не доверяла никому из придворных Карла I. Да и что может предложить такой человек ее дочери? Ни дома, ни семьи, ни дохода! Жалкое существование.
Никогда! Отем выйдет за француза. Голландцы чересчур большие зануды, да и скучны к тому же. Но француз всегда поймет душу девушки.
Герцогиня Гленкирк твердо верила в судьбу. Ни одному англичанину или шотландцу не удалось до сих пор привлечь внимания дочери. Значит, она встретит свою любовь во Франции.
Попрощавшись с невесткой и внуками. Жасмин села в экипаж вместе со служанками Роханой и Торамалли и горничной Отем Лили. Муж Торамалли Фергюс будет править багажной повозкой. Рыжий Хью, капитан личной стражи Жасмин, уже отправился во Францию готовиться к приезду госпожи. Они встретятся теперь по другую сторону Ла-Манша.
— Я напишу тебе, как только мы окажемся в Бель-Флер, дорогая, — пообещала она Розамунд. — Повеселись в Риверс-Эдж, но потом старайся не покидать дома и присматривай за детьми. Передай привет своим родителям.
Нежно-голубые глаза женщины наполнились слезами.
— Жаль, что вы не сможете остаться. Но вдовий дом всегда будет ждать вас.
— Это утешает, дорогая, — кивнула Жасмин, закрывая окошко. Карета покатилась по аллее и свернула на большую дорогу.
Неподалеку от замка к ним присоединился сэр Бейтс со своими солдатами. Капитан круглоголовых осадил коня рядом с жеребцом маркиза Уэстли.
— Доброе утро, милорд. Какую часть пути намереваетесь проехать с нами? — вежливо спросил он.
— Я провожу мать и сестру до самого Харуича, — не менее учтиво пояснил тот. — Видите ли, мне тяжело расставаться с ними. Бог знает когда мы еще встретимся.
— Понимаю, милорд. О, миледи Отем, доброе утро. Надеюсь, вы здоровы.
— Доброе утро, — жизнерадостно откликнулась Отем. — Представляете, мама говорит, что мне придется выйти за француза, а я еще в жизни не встречала ни одного! А вы, сэр Саймон? Они такие же, как мы? Жаль, что мне не придется вернуться домой, в Шотландию, но папа умер, и больше там нечего делать. Мама очень расстраивается при упоминании о нем и Гленкирке.
— В Королевском Молверне леди Отем показалась мне совсем иной, — тихо заметил Бейтс маркизу. — Вела себя так отважно и храбро, а теперь ее словно подменили.
— Она держалась до тех пор, пока не увидела мать, а потом разразилась рыданиями, оплакивая то ли отца, то ли Бесс, то ли обоих вместе. С тех пор она словно вновь стала ребенком, но мы надеемся, что бедняжка вновь придет в себя, когда окажется в мамином замке, где царят мир и покой, — со вздохом признался Генри и устремил взгляд вперед, словно предупреждая дальнейшие расспросы.
Отем прилагала все усилия, чтобы не расхохотаться. Ей было почти жаль сэра Саймона, но, зная его репутацию чудовища, она решила вести игру до конца. Кроме того, она получала некоторое удовлетворение, видя, как он мучится угрызениями совести из-за гибели Бесс и мнимого умопомешательства ее самой.
Они ехали пять долгих дней и наконец добрались до побережья. Отем старалась держаться подальше от сэра Саймона, опасаясь выдать себя. Все же за несколько часов до отплытия он ухитрился застать ее одну.
— Надеюсь, вы будете счастливы во Франции, — начал он.
— Я была куда счастливее, пока не встретила вас! И пока не началась гражданская война и не убили моего отца! Никто и ничто не может снять тяжесть скорби с моего сердца, — честно призналась Отем.
— Вы не безумны! — облегченно вздохнул он.
— Конечно, нет, сэр, просто изнемогаю от тоски. Думаю, путешествие уже оказало свое целительное действие.
— Может, вы просто смеялись надо мной, миледи?
— Возможно, — согласилась она.
— Вы меня не любите, — пробормотал он.
— А почему я должна вас любить? — взорвалась Отем. — Это вы виновны в гибели Бесс. Это вы защищаете людей, уничтоживших мой мир и убивших законного монарха! Вы и ваши сообщники превратили Англию в темную безрадостную страну! Нет, я не люблю вас, сэр Саймон.
— А вы самая прекрасная девушка на свете, — вздохнул он, словно не замечая ее неприязни.
— Вы вожделеете меня в сердце своем, сэр, с того самого момента, как переступили порог Королевского Молверна, — " презрительно бросила Отем, — Что может знать о вожделении добродетельная девица? — с внезапно проснувшейся ревностью допытывался он.
Как может она быть целомудренной, смело обсуждая подобные вещи?
" Неужели я так наивна, что не способна видеть желание в глазах мужчины? — усмехнулась Отем. — Скорее уж глупы вы, если верите такому! Я ненавижу вас и вам подобных!
— Я мог бы удержать вас в Англии, — неожиданно бросил он.
— Каким это образом? — издевательски усмехнулась она.
— Вы совершили убийство, чему я был свидетелем, — зловеще изрек сэр Саймон.
— Но чем вы это докажете? Чем подтвердите свой донос?
Самое большее, что в ваших силах, — отсрочить мое путешествие. Я буду все отрицать, и даже ваши судьи-псалмопевцы в черных вороньих мантиях не поверят, что я убила человека. Я, молодая незамужняя девушка из хорошей семьи! Оружия у меня нет. Кроме того, где тело якобы убитого мной человека?
— Вы слишком умны для обыкновенной женщины, — покачал головой сэр Саймон. — И околдовали меня, Отем Лесли! Может, именно это обвинение мне и следует выдвинуть против вас. Колдовство!
— Убирайтесь ко всем чертям! — отрезала она. — Только попробуйте, и я вновь превращусь в бедную полоумную дурочку, какой казалась совсем недавно. Сегодня с вечерним приливом мы с мамой отплывем во Францию и больше никогда не увидим вас, сэр Саймон, за что я искренне благодарна небесам!
И тут, к его невероятному изумлению, девушка чуть отступила и, размахнувшись, влепила ему оглушительную пощечину.
— А это за вашу наглую самонадеянность, сэр!
Бейтс поймал ее руку и покрыл жаркими поцелуями, чем немало смутил Отем.
— Ошибаетесь, миледи, я думаю, мы еще встретимся, — тихо пообещал он и, пристально вглядевшись в ее прекрасное лицо, повернулся и исчез. Его губы оставили неприятную влагу на коже, и Отем, брезгливо поморщившись, поспешила к себе в комнату, чтобы вымыть руки. Она долго оттирала то место, которого касались его губы, гадая, сотрет ли она когда-нибудь ощущение этого поцелуя. Ее буквально корчило от омерзения.
За окном послышался конский топот: сэр Саймон и его отряд покидали Харуич. Отем с великим облегчением прислонилась к стене. Значит, все это были лишь пустые угрозы!
Он ничего не смог поделать!
Дверь распахнулась, и Жасмин хмуро уставилась на дочь.
— Сэр Саймон пришел пожелать мне доброго пути и упомянул о том, как был обрадован, узнав, что тебе намного лучше. Что он имел в виду и что ты наделала, дитя мое?
— Ничего, — покачала головой Отем. — Он выразил надежду, что я буду счастлива во Франции, и по моему ответу понял, что я больше не страдаю.
Ей вовсе не хотелось пересказывать весь разговор, особенно еще и потому, что командир круглоголовых все равно уехал.
— Капитан «Попутных ветров» сказал, что мы отплываем через час, — объявила Жасмин. — Вещи уже на борту.
Пойдем попрощаемся с Генри.
Значит, они в самом деле уезжают!
Отем вдруг обуяла нестерпимая тоска. Она едва сдерживала слезы. Маме и без того тяжело, не стоит расстраивать ее еще больше.
— Где Лили? — спросила она, вспомнив, что не видела горничную с самого утра.
— На корабле вместе с другими. Адали говорит, что она до смерти перепугана. Ты должна сделать все, чтобы ее успокоить.
— Но мы пробудем в море не так уж долго, — заметила Отем. — Что за трусиха эта Лили! Удивляюсь еще, как она решилась покинуть Гленкирк.
— И не решилась бы, если бы не ее дядя Фергюс. Он и Рыжий Хью — ее единственные родственники. Вспомни, что Фергюс и Торамалли, не имея своих детей, вырастили Лили как родную дочь. И поскольку на родине у нее не осталось жениха, она собралась с силами и согласилась поехать с нами.
Англия — одно дело, но вот Франция… Нет, она совсем не трусиха и делает все, чтобы победить страх. Лили могла бы вернуться в Гленкирк и остаться на службе у твоего брата.
Она девушка умная, хоть и немного застенчива, и видит все преимущества своей должности. Ты недостаточно хорошо ее знаешь, но Рохана и Торамалли многому научили девочку.
— Она милая, просто я скучаю по старой Мейбл, — призналась Отем.
— Знаю, но бедняжка Мейбл страдает от ревматизма и почти не может ходить. Она не вынесла бы этой поездки. Ее следовало бы заменить несколько лет назад, но я видела, как ты обожаешь свою кормилицу, да и она без тебя тосковала.
Сейчас Мейбл устроилась в своем новом домике с большим камином, который выстроил для нее твой отец. Она никогда не будет ни в чем нуждаться, но тебе должна прислуживать женщина помоложе.
— А кто были родители Лили? — заинтересовалась Отем. — О них никогда не говорят. Кем они приходились Фергюсу?
— У Фергюса и Рыжего Хью была младшая сестра, которая когда-то сбежала с лудильщиком. Бедняжка умерла, когда Лили исполнилось семь лет, и отец отослал девочку в Гленкирк, заявив, что хоть она и его дитя, он никогда не был женат на ее матери и не желает ни о ком заботиться. Рыжий Хью тоже не мог воспитывать малышку, и поскольку к тому времени стало очевидным, что у Торамалли не будет детей, она взяла Лили и воспитала как собственную дочь. Теперь тебе все известно. Я не считала нужным рассказывать тебе раньше. Пойдем, Отем. Твой брат уже гадает, куда мы пропали.
Женщины спустились во двор, где уже ожидал маркиз Уэстли. При виде матери и сестры сердце Генри болезненно сжалось, но он все же выдавил храбрую улыбку.
— Итак, — весело начал он, — вы уже готовы пуститься в приключения. Надеюсь, сестричка, тебе удастся избежать тех несчастий, которые довелось претерпеть всем твоим родственницам!
Мать метнула на него предостерегающий взгляд, но Генри бесшабашно продолжал:
— Ну, мама, не волнуйся, я ведь знаю, что ты станешь охранять Отем, как огнедышащий дракон! Да и по характеру она не похожа ни на Индию, ни на Фортейн. Такая покорная, сговорчивая девочка, верно?
— У нее просто не было таких возможностей, как у сестер, и кроме того. Генри, времена изменились.
— Миледи, госпожа, ваши накидки, — окликнула Лили, поспешно подбегая к ним. — Рохана просит прощения за то, что по ошибке привезла их на борт корабля. Боялась, что в суматохе о них забудут.
Девушка закутала герцогиню в темно-синюю бархатную накидку, подбитую бобровым мехом, и занялась Отем, старательно застегнув серебряные застежки. Затем она отступила и почтительно присела.
— Спасибо, Лили, — поблагодарила герцогиня. — Отем, попрощайся с Генри, нам пора.
Брат с сестрой расцеловались.
— Ты совсем не обязана беспрекословно подчиняться маме, — тихо проговорил Генри. — Но прислушивайся ко всему, что она скажет. Мама — женщина мудрая. Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла, чтобы отличить хорошее о плохого. Не забывай придерживать язык, храни свою добродетель и свою репутацию. Берегись мужчин, рассыпающих тебе комплименты. Им нужны либо твое целомудрие, либо твое богатство, а может, и то и другое. Таким верить нельзя. Выходи замуж только по любви, сестричка.
Дай знать, если я понадоблюсь маме или тебе.
— Обязательно, — кивнула Отем. — И мне понадобятся твои советы, Генри. — Она еще раз поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, братик.
Он ответил поцелуем и сжал Отем в медвежьих объятиях.
— Благослови тебя Господь, сестрица, и до встречи.
— Напомни Чарли, чтобы берег себя, — выдохнула Отем.
Она мягко высвободилась и последовала за служанкой к ожидавшему судну.
Жасмин повернулась к старшему сыну.
— Будь осторожен, — предупредила она. — Не попади, подобно Чарли, в такую же передрягу. Попомни мои слова:
Кромвель и его злобная шайка долго не протянут.
— А ты вернешься домой, когда все будет кончено? — с надеждой спросил Генри.
Жасмин улыбнулась и подняла капюшон накидки, спасаясь от ледяного ветра.
— Не знаю, — чистосердечно ответила она. — Правда, Бель-Флер не намного больше моего вдовьего дома, но я всегда питала слабость к этому месту. Кроме того, тамошний климат мне нравится куда больше, чем английский. Однако я не говорю «никогда». Генри. Позаботься о том, чтобы меня похоронили в Гленкирке, когда придет время, а если не будет возможности, то в Королевском Молверне, рядом с прабабушкой.
— Леди Отем уехала к матери, герцогине Гленкирк, — сообщил Бекет самым учтивым тоном, спеша закрыть входную дверь перед носом незваного гостя. Но тот успел вставить в щель носок начищенного сапога.
— Куда именно?
— Не уверен, что могу объяснить вам, сэр, — ответил Бекет.
— Лжешь! Конечно, лжешь! А где твой господин и его дети? — процедил сэр Бейтс, чувствуя, что сейчас взорвется. Получить от ворот поворот! И от кого!
Простого слуги! А ведь он имеет полномочия от правительства!
— Герцогиня Гленкирк может находиться в имении своего старшего сына, маркиза Уэстли, или у старшей дочери, графини Окстон. Всех слуг уведомили, что леди Отем едет к матери. Что же до моего хозяина и его детей… представить не могу, куда они делись. Так пожелал милорд герцог. Он посчитал причиной нападения на свой дом и убийства ее светлости свое родство с королем и его семьей. А теперь, сэр, если соизволите убрать ногу… — начал Бекет, глядя прямо в темные глаза сэра Саймона.
— Какое поместье ближе? — настаивал сэр Саймон. — Кэдби или Окстон?
— Оба примерно на одинаковом расстоянии от Королевского Молверна, сэр, — неохотно ответил Бекет.
Сэр Саймон отступил, и дверь немедля захлопнулась. Но оскорбление на этот раз прошло незамеченным, ибо его мысли заняты были одной Отем Лесли. Где ее найти?
Ему было абсолютно все равно, куда сбежал герцог с детьми. Это дело правительства, а насколько ему было известно, Чарлз Фредерик Стюарт не был замешан ни в одном преступлении против государства. Гибель его жены была несчастным случаем — не более.
Вскочив в седло, он решил, что девушка скорее всего обратилась за покровительством и защитой не к зятю, а к брату. Поэтому и повернул коня к Уорвикширу.
И вот теперь, приближаясь к Кэдби, он не мог не отметить, что дом и поместье выглядят так же богато и величественно, как Королевский Молверн. Какое безумие привело его сюда? У него нет никаких прав преследовать девушку.
Кроме того, он ей не ровня… Но она околдовала его одним взглядом. Он должен знать, что она жива и здорова и когда-нибудь снова будет счастлива.
Его снова приветствовал преданный слуга. Правда, откуда-то из глубины дома немедленно появился Генри Линдли и осторожно осведомился, что привело его сюда.
— Я сэр Саймон Бейтс, — начал было он, но его немедленно оборвали:
— Я знаю, кто вы, сэр. Но чего вы хотите?
— Ваша сестра… с ней все в порядке?
Он понимал, что выглядит не лучшим образом, но язык перестал слушаться, а в голове царила звенящая пустота.
— У меня три сестры, сэр Саймон, но, полагаю, вы имеете в виду младшую, леди Отем. Она вместе с матерью скорбит о потере отца и нашей дражайшей невестки.
— Могу я увидеть ее, — дерзко спросил сэр Саймон, — чтобы еще раз извиниться за все случившееся?
Первым порывом Генри было выкинуть сэра Саймона из дома. Но он взял себя в руки. Ни к чему оскорблять человека, особенно имеющего некоторую власть. Мало ли что ему взбредет в голову! Кроме того, Отем быстро от него отделается, а завтра они с матерью уезжают.
— Я отведу вас во вдовий дом, где живет моя мать, — кивнул маркиз. — Сестра сейчас там.
Удивленный столь быстрым согласием, сэр Бейтс последовал за Генри на другой конец сада, где стоял чудесный каменный двухэтажный домик. Они вошли без стука, и маркиз окликнул мать, попросив прийти в гостиную. Вперед выступил престарелый слуга во всем белом, с невиданной шапкой на голове.
— Милорд Генри! — воскликнул он с поклоном.
— Адали, это сэр Саймон Бейтс, приехавший справиться о здоровье моей сестры, — пояснил маркиз, весело сверкнув глазами.
— Вот как, милорд, — отозвался Адали.
И тут сэр Саймон не выдержал:
— Что это у тебя на голове?
— Это называется «тюрбан», сэр, — последовал холодный ответ.
— Ты чужеземец! Я так и подумал, — догадался сэр Саймон.
— Я приехал в эту страну еще до вашего рождения, сэр, но вы правы, я действительно не здешний уроженец. Мой отец был французом, а мать — индианкой. Я поступил на службу к своей госпоже, когда ей было всего несколько дней.
А теперь позвольте мне пригласить ее светлость, милорд, — обратился он к Генри и вышел из комнаты.
— Как это ваша мать терпит в своем доме иностранца! — заметил сэр Саймон.
— Мама родилась в Индии. Ее отец был императором, — пояснил Генри, крайне раздраженный бесцеремонным допросом.
В гостиной появился Фергюс Мор-Лесли с тяжелым подносом, на котором стояли графин и кубки. Вместо ливреи на нем были темные панталоны, белая сорочка и поношенная кожаная безрукавка в тон таким же ветхим коричневым башмакам.
— Я принес виски, милорд, и вино для дам. Мне налить или вы сами? — осведомился он, ставя поднос на стол.
— Спасибо, Фергюс. Мы подождем маму и сестру, — кивнул маркиз.
— Как угодно, милорд.
— Шотландец? — воскликнул гость после его ухода. — Ваша матушка держит слуг-шотландцев?!
— Мой отчим был шотландцем, сэр Саймон, — сдержанно сообщил Генри.
— О да, разумеется, — пробормотал тот, чувствуя, что снова попал впросак. Какую глупость он сотворил, явившись сюда!
Дверь гостиной снова открылась, и порог переступили обе женщины. Герцогиня тут же подошла к сыну, нежно обняла и только потом обратила взор на Бейтса.
— Адали правильно понял тебя, Генри? Это в самом деле сэр Саймон Бейтс?
— К вашим услугам, ваша светлость! — выпалил сэр Саймон.
Глаза Жасмин Лесли прищурились.
— Я обращалась не к вам, сэр, но раз уж вы набрались наглости заговорить со мной, так и быть, выскажу все, что думаю о вас!
— Мама! — предостерегающе воскликнул Генри.
— И нечего умасливать меня, Генри! Этот человек не способен держать своих людей в руках и виноват в смерти Бесс и Смайта! Вспомни, что именно он дал моей бедной дочери оружие! Как вы посмели приехать сюда, сэр, и что вам нужно?
— Хотел убедиться, что ваша дочь здорова, ваша светлость, — пробормотал сэр Саймон. — Весьма сожалею о случившемся, но на войне и не такое бывает. Я не чудовище, мадам, и у меня тоже есть две младшие сестры.
Господи помилуй, сколько лет этой женщине? Прекрасна как богиня, а на лице почти нет морщин. Так же прелестна, как дочь, молча стоявшая рядом с матерью.
— Ваша репутация слишком хорошо известна, сэр. Говорят, именно вы приказываете убивать ни в чем не повинных людей. Вот и моя невестка стала вашей очередной жертвой! Вы приехали справиться об Отем. Неужели не видите, как она печальна? Моя дочь никогда уже не станет прежней наивной девочкой, какой была, пока ваши люди не вломились в Королевский Молверн. Вы оскорбляете нас своим появлением!
Сэр Саймон, потрясенный таким гневом, все, однако, понял.
— Вы простите меня, леди Отем? — обратился он к девушке.
— Завтра я уезжаю во Францию, — сказала Отем, словно не слыша вопроса, — и больше мне не придется увидеть ни вас, ни Англию.
— Покидаете страну? — удивился Бейтс.
— Моя мать унаследовала маленькое поместье на реке Луаре, — поспешно вмешался Генри, пока Жасмин вновь не разразилась гневной тирадой. — Здоровье моей сестры, как сами видите, пошатнулось. Ей лучше находиться подальше от всех этих несчастий.
— Откуда вы отплываете? — допытывался сэр Саймон.
— Из Харуича, — пояснил Генри.
— Я и мои люди проводим вас, ваша светлость, — вежливо предложил сэр Саймон.
— В этом нет необходимости, сэр, — сухо отказалась Жасмин.
Но тут вмешался сын:
— Думаю, это прекрасное предложение, мама. Спасибо, сэр Саймон, за вашу доброту. У меня нет своих воинов, а наемников брать я опасаюсь. Собственный эскорт вполне способен наброситься на тебя и ограбить. С сэром Саймоном вы будете в безопасности и доберетесь до Харуича живыми и с нетронутыми сундуками. Я сам поеду с вами.
— Мои люди расквартированы в замке Уорвик, милорд.
Встретимся на дороге завтра утром. Позвольте распрощаться, Он поклонился и поспешил прочь.
Едва входная дверь захлопнулась, Жасмин в гневе набросилась на сына.
— Ты с ума сошел! — воскликнула она.
— Вовсе нет, — ответила вместо него Отем. — Генри абсолютно прав. Мы не можем путешествовать одни в такое опасное время. Трудно найти сопровождение лучше, чем сэр Саймон Бейтс и его круглоголовые. Никто не посмеет к нам приблизиться! По-моему, он делает это ради меня, но как только мы доберемся до Харуича, больше я никогда с ним не встречусь. Конечно, его разбитое сердце вряд ли послужит достойным наказанием за все, что сотворили его люди, но, думаю, это лучшее, что он сможет сделать.
— Глупая ты девчонка, — покачала головой Жасмин. — Этот человек набрался дерзости посматривать в твою сторону. Слыханное ли дело!
— Напрасные усилия, — пожала плечами девушка.
— Я в самом деле собираюсь ехать с вами в Харуич, мама, — пообещал Генри. — А ты, Отем, будешь продолжать вести себя как подобает хрупкой испуганной молодой девушке. Только так ты сумеешь одурачить сэра Саймона.
— То есть, — усмехнулась Отем, — даже сэру Саймону в голову не придет соблазнять несчастную простушку. Не так ли?
— Совершенно верно, — хмыкнул Генри.
— Вы меня в могилу сведете! — Герцогиня воздела руки к небу. — Генри, налей мне этого превосходного гленкиркского виски! Мои нервы совершенно расстроены!
— О, мама, ты такая же притворщица, как я! Делаешь вид, что вот-вот в обморок упадешь! — поддразнила Отем. — Если уж ты вынесла похождения Индии и Фортейн, то я вряд ли могу вывести тебя из равновесия!
— Тогда я была куда моложе, и отец меня поддерживал, — возразила Жасмин, отпивая глоток виски с привкусом торфа. — Изумительно! Кажется, мне и в самом деле легче!
Дети дружно рассмеялись.
Вечером они собрались в парадном зале, и Жасмин изнывала от тоски, зная, что не скоро увидит старших сына и дочь. Ее невестка Розамунд пыталась утешить свекровь.
— Не печальтесь, мадам. Летом мы приедем навестить вас, если, конечно, к следующему году дела не уладятся. Я знаю, как сильно вы любите внуков. Но я уверена, что еще немного, и пуритан изгонят, а король вернется в столицу.
— Розамунд, мы уже говорили об этом, — покачал головой Генри. — Ни Кромвель, ни его сторонники не выпустят добровольно бразды правления из своих рук. Они уже убили одного короля и не задумаются разделаться со вторым, попадись он к ним в руки. Карл Второй еще не набрался сил победить врага, а английский народ хоть и жалуется, еще не досыта наелся беззаконий и вряд ли в ближайшее время поднимется на защиту монархии.
Розамунд сокрушенно вздохнула.
— Я могу лишь надеяться, что все это скоро кончится, — грустно прошептала она. — Что будет с детьми? Теперь, когда все увеселения запрещены, где могут они встретить других молодых людей их положения и состояния? Как заключать достойные браки? Генри уже одиннадцать, а я даже не смею учить его танцевать из опасения, что слуги донесут властям.
— Может, вам тоже следует переехать во Францию? — предложила Отем.
— Я не покину свой дом, — решительно возразил Генри, — и моя семья останется здесь. Мы уже давно не бывали при дворе. Если не удастся дать несколько балов, найдем другой способ заключить брачные договоры для детей, когда придет время.
Пока они все равно чересчур молоды. Рано или поздно Кромвеля свергнут, и король вернется. Ты, Розамунд, просто расстроена тем, что случилось за последние недели. Проводим маму и Отем и отправимся в Риверс-Эдж навестить твоих родителей.
Отем улыбнулась про себя. Как повезло Розамунд! Любящий муж, пятеро детей и родители живы и здоровы! Для нее ничего не изменилось, если не считать светской жизни, которой теперь просто не существует! Пуритане запретили все.
Но Кэдби ничего не угрожает, хотя уединение еще не означает безопасность, как ей теперь известно.
Но все же Розамунд не гнали из собственного дома. Не лишали привычного уклада жизни. Отем же не знает, когда вернется в родной Гленкирк.
Она взглянула на своих племянников — Генри, Джеймса и Роберта. К будущему лету они подрастут, как и их сестры.
Сумеет ли Генри привезти семью во Францию или станет держать их в Кэдби из страха потерять земли? И что будет с Королевским Молверном? Останется ли дом целым и невредимым до возвращения Чарли?
Утро выдалось ясным и холодным. Они уселись в большой удобный дормез маркиза. За экипажем следовала повозка с багажом. Во Франции их будет ждать карета, заранее купленная управляющими герцогини, вместе с упряжкой лошадей, багажной телегой, а также с верховыми конями, на случай если путешественницы захотят размяться. Наняты и новые слуги. Герцогиня ничего не упустила. Отем должна полюбить Францию, ибо скорее всего эта страна станет ее новым домом.
Жасмин не хотела, чтобы дочь связала жизнь с каким-нибудь английским дворянином в изгнании. Жасмин не доверяла никому из придворных Карла I. Да и что может предложить такой человек ее дочери? Ни дома, ни семьи, ни дохода! Жалкое существование.
Никогда! Отем выйдет за француза. Голландцы чересчур большие зануды, да и скучны к тому же. Но француз всегда поймет душу девушки.
Герцогиня Гленкирк твердо верила в судьбу. Ни одному англичанину или шотландцу не удалось до сих пор привлечь внимания дочери. Значит, она встретит свою любовь во Франции.
Попрощавшись с невесткой и внуками. Жасмин села в экипаж вместе со служанками Роханой и Торамалли и горничной Отем Лили. Муж Торамалли Фергюс будет править багажной повозкой. Рыжий Хью, капитан личной стражи Жасмин, уже отправился во Францию готовиться к приезду госпожи. Они встретятся теперь по другую сторону Ла-Манша.
— Я напишу тебе, как только мы окажемся в Бель-Флер, дорогая, — пообещала она Розамунд. — Повеселись в Риверс-Эдж, но потом старайся не покидать дома и присматривай за детьми. Передай привет своим родителям.
Нежно-голубые глаза женщины наполнились слезами.
— Жаль, что вы не сможете остаться. Но вдовий дом всегда будет ждать вас.
— Это утешает, дорогая, — кивнула Жасмин, закрывая окошко. Карета покатилась по аллее и свернула на большую дорогу.
Неподалеку от замка к ним присоединился сэр Бейтс со своими солдатами. Капитан круглоголовых осадил коня рядом с жеребцом маркиза Уэстли.
— Доброе утро, милорд. Какую часть пути намереваетесь проехать с нами? — вежливо спросил он.
— Я провожу мать и сестру до самого Харуича, — не менее учтиво пояснил тот. — Видите ли, мне тяжело расставаться с ними. Бог знает когда мы еще встретимся.
— Понимаю, милорд. О, миледи Отем, доброе утро. Надеюсь, вы здоровы.
— Доброе утро, — жизнерадостно откликнулась Отем. — Представляете, мама говорит, что мне придется выйти за француза, а я еще в жизни не встречала ни одного! А вы, сэр Саймон? Они такие же, как мы? Жаль, что мне не придется вернуться домой, в Шотландию, но папа умер, и больше там нечего делать. Мама очень расстраивается при упоминании о нем и Гленкирке.
— В Королевском Молверне леди Отем показалась мне совсем иной, — тихо заметил Бейтс маркизу. — Вела себя так отважно и храбро, а теперь ее словно подменили.
— Она держалась до тех пор, пока не увидела мать, а потом разразилась рыданиями, оплакивая то ли отца, то ли Бесс, то ли обоих вместе. С тех пор она словно вновь стала ребенком, но мы надеемся, что бедняжка вновь придет в себя, когда окажется в мамином замке, где царят мир и покой, — со вздохом признался Генри и устремил взгляд вперед, словно предупреждая дальнейшие расспросы.
Отем прилагала все усилия, чтобы не расхохотаться. Ей было почти жаль сэра Саймона, но, зная его репутацию чудовища, она решила вести игру до конца. Кроме того, она получала некоторое удовлетворение, видя, как он мучится угрызениями совести из-за гибели Бесс и мнимого умопомешательства ее самой.
Они ехали пять долгих дней и наконец добрались до побережья. Отем старалась держаться подальше от сэра Саймона, опасаясь выдать себя. Все же за несколько часов до отплытия он ухитрился застать ее одну.
— Надеюсь, вы будете счастливы во Франции, — начал он.
— Я была куда счастливее, пока не встретила вас! И пока не началась гражданская война и не убили моего отца! Никто и ничто не может снять тяжесть скорби с моего сердца, — честно призналась Отем.
— Вы не безумны! — облегченно вздохнул он.
— Конечно, нет, сэр, просто изнемогаю от тоски. Думаю, путешествие уже оказало свое целительное действие.
— Может, вы просто смеялись надо мной, миледи?
— Возможно, — согласилась она.
— Вы меня не любите, — пробормотал он.
— А почему я должна вас любить? — взорвалась Отем. — Это вы виновны в гибели Бесс. Это вы защищаете людей, уничтоживших мой мир и убивших законного монарха! Вы и ваши сообщники превратили Англию в темную безрадостную страну! Нет, я не люблю вас, сэр Саймон.
— А вы самая прекрасная девушка на свете, — вздохнул он, словно не замечая ее неприязни.
— Вы вожделеете меня в сердце своем, сэр, с того самого момента, как переступили порог Королевского Молверна, — " презрительно бросила Отем, — Что может знать о вожделении добродетельная девица? — с внезапно проснувшейся ревностью допытывался он.
Как может она быть целомудренной, смело обсуждая подобные вещи?
" Неужели я так наивна, что не способна видеть желание в глазах мужчины? — усмехнулась Отем. — Скорее уж глупы вы, если верите такому! Я ненавижу вас и вам подобных!
— Я мог бы удержать вас в Англии, — неожиданно бросил он.
— Каким это образом? — издевательски усмехнулась она.
— Вы совершили убийство, чему я был свидетелем, — зловеще изрек сэр Саймон.
— Но чем вы это докажете? Чем подтвердите свой донос?
Самое большее, что в ваших силах, — отсрочить мое путешествие. Я буду все отрицать, и даже ваши судьи-псалмопевцы в черных вороньих мантиях не поверят, что я убила человека. Я, молодая незамужняя девушка из хорошей семьи! Оружия у меня нет. Кроме того, где тело якобы убитого мной человека?
— Вы слишком умны для обыкновенной женщины, — покачал головой сэр Саймон. — И околдовали меня, Отем Лесли! Может, именно это обвинение мне и следует выдвинуть против вас. Колдовство!
— Убирайтесь ко всем чертям! — отрезала она. — Только попробуйте, и я вновь превращусь в бедную полоумную дурочку, какой казалась совсем недавно. Сегодня с вечерним приливом мы с мамой отплывем во Францию и больше никогда не увидим вас, сэр Саймон, за что я искренне благодарна небесам!
И тут, к его невероятному изумлению, девушка чуть отступила и, размахнувшись, влепила ему оглушительную пощечину.
— А это за вашу наглую самонадеянность, сэр!
Бейтс поймал ее руку и покрыл жаркими поцелуями, чем немало смутил Отем.
— Ошибаетесь, миледи, я думаю, мы еще встретимся, — тихо пообещал он и, пристально вглядевшись в ее прекрасное лицо, повернулся и исчез. Его губы оставили неприятную влагу на коже, и Отем, брезгливо поморщившись, поспешила к себе в комнату, чтобы вымыть руки. Она долго оттирала то место, которого касались его губы, гадая, сотрет ли она когда-нибудь ощущение этого поцелуя. Ее буквально корчило от омерзения.
За окном послышался конский топот: сэр Саймон и его отряд покидали Харуич. Отем с великим облегчением прислонилась к стене. Значит, все это были лишь пустые угрозы!
Он ничего не смог поделать!
Дверь распахнулась, и Жасмин хмуро уставилась на дочь.
— Сэр Саймон пришел пожелать мне доброго пути и упомянул о том, как был обрадован, узнав, что тебе намного лучше. Что он имел в виду и что ты наделала, дитя мое?
— Ничего, — покачала головой Отем. — Он выразил надежду, что я буду счастлива во Франции, и по моему ответу понял, что я больше не страдаю.
Ей вовсе не хотелось пересказывать весь разговор, особенно еще и потому, что командир круглоголовых все равно уехал.
— Капитан «Попутных ветров» сказал, что мы отплываем через час, — объявила Жасмин. — Вещи уже на борту.
Пойдем попрощаемся с Генри.
Значит, они в самом деле уезжают!
Отем вдруг обуяла нестерпимая тоска. Она едва сдерживала слезы. Маме и без того тяжело, не стоит расстраивать ее еще больше.
— Где Лили? — спросила она, вспомнив, что не видела горничную с самого утра.
— На корабле вместе с другими. Адали говорит, что она до смерти перепугана. Ты должна сделать все, чтобы ее успокоить.
— Но мы пробудем в море не так уж долго, — заметила Отем. — Что за трусиха эта Лили! Удивляюсь еще, как она решилась покинуть Гленкирк.
— И не решилась бы, если бы не ее дядя Фергюс. Он и Рыжий Хью — ее единственные родственники. Вспомни, что Фергюс и Торамалли, не имея своих детей, вырастили Лили как родную дочь. И поскольку на родине у нее не осталось жениха, она собралась с силами и согласилась поехать с нами.
Англия — одно дело, но вот Франция… Нет, она совсем не трусиха и делает все, чтобы победить страх. Лили могла бы вернуться в Гленкирк и остаться на службе у твоего брата.
Она девушка умная, хоть и немного застенчива, и видит все преимущества своей должности. Ты недостаточно хорошо ее знаешь, но Рохана и Торамалли многому научили девочку.
— Она милая, просто я скучаю по старой Мейбл, — призналась Отем.
— Знаю, но бедняжка Мейбл страдает от ревматизма и почти не может ходить. Она не вынесла бы этой поездки. Ее следовало бы заменить несколько лет назад, но я видела, как ты обожаешь свою кормилицу, да и она без тебя тосковала.
Сейчас Мейбл устроилась в своем новом домике с большим камином, который выстроил для нее твой отец. Она никогда не будет ни в чем нуждаться, но тебе должна прислуживать женщина помоложе.
— А кто были родители Лили? — заинтересовалась Отем. — О них никогда не говорят. Кем они приходились Фергюсу?
— У Фергюса и Рыжего Хью была младшая сестра, которая когда-то сбежала с лудильщиком. Бедняжка умерла, когда Лили исполнилось семь лет, и отец отослал девочку в Гленкирк, заявив, что хоть она и его дитя, он никогда не был женат на ее матери и не желает ни о ком заботиться. Рыжий Хью тоже не мог воспитывать малышку, и поскольку к тому времени стало очевидным, что у Торамалли не будет детей, она взяла Лили и воспитала как собственную дочь. Теперь тебе все известно. Я не считала нужным рассказывать тебе раньше. Пойдем, Отем. Твой брат уже гадает, куда мы пропали.
Женщины спустились во двор, где уже ожидал маркиз Уэстли. При виде матери и сестры сердце Генри болезненно сжалось, но он все же выдавил храбрую улыбку.
— Итак, — весело начал он, — вы уже готовы пуститься в приключения. Надеюсь, сестричка, тебе удастся избежать тех несчастий, которые довелось претерпеть всем твоим родственницам!
Мать метнула на него предостерегающий взгляд, но Генри бесшабашно продолжал:
— Ну, мама, не волнуйся, я ведь знаю, что ты станешь охранять Отем, как огнедышащий дракон! Да и по характеру она не похожа ни на Индию, ни на Фортейн. Такая покорная, сговорчивая девочка, верно?
— У нее просто не было таких возможностей, как у сестер, и кроме того. Генри, времена изменились.
— Миледи, госпожа, ваши накидки, — окликнула Лили, поспешно подбегая к ним. — Рохана просит прощения за то, что по ошибке привезла их на борт корабля. Боялась, что в суматохе о них забудут.
Девушка закутала герцогиню в темно-синюю бархатную накидку, подбитую бобровым мехом, и занялась Отем, старательно застегнув серебряные застежки. Затем она отступила и почтительно присела.
— Спасибо, Лили, — поблагодарила герцогиня. — Отем, попрощайся с Генри, нам пора.
Брат с сестрой расцеловались.
— Ты совсем не обязана беспрекословно подчиняться маме, — тихо проговорил Генри. — Но прислушивайся ко всему, что она скажет. Мама — женщина мудрая. Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла, чтобы отличить хорошее о плохого. Не забывай придерживать язык, храни свою добродетель и свою репутацию. Берегись мужчин, рассыпающих тебе комплименты. Им нужны либо твое целомудрие, либо твое богатство, а может, и то и другое. Таким верить нельзя. Выходи замуж только по любви, сестричка.
Дай знать, если я понадоблюсь маме или тебе.
— Обязательно, — кивнула Отем. — И мне понадобятся твои советы, Генри. — Она еще раз поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, братик.
Он ответил поцелуем и сжал Отем в медвежьих объятиях.
— Благослови тебя Господь, сестрица, и до встречи.
— Напомни Чарли, чтобы берег себя, — выдохнула Отем.
Она мягко высвободилась и последовала за служанкой к ожидавшему судну.
Жасмин повернулась к старшему сыну.
— Будь осторожен, — предупредила она. — Не попади, подобно Чарли, в такую же передрягу. Попомни мои слова:
Кромвель и его злобная шайка долго не протянут.
— А ты вернешься домой, когда все будет кончено? — с надеждой спросил Генри.
Жасмин улыбнулась и подняла капюшон накидки, спасаясь от ледяного ветра.
— Не знаю, — чистосердечно ответила она. — Правда, Бель-Флер не намного больше моего вдовьего дома, но я всегда питала слабость к этому месту. Кроме того, тамошний климат мне нравится куда больше, чем английский. Однако я не говорю «никогда». Генри. Позаботься о том, чтобы меня похоронили в Гленкирке, когда придет время, а если не будет возможности, то в Королевском Молверне, рядом с прабабушкой.