Страница:
— Да, я дочь Каины и Гая Друзаса. Меня зовут Кейлин, — ответила она тихо.
— Я Люготорикс, — представился один из темно-рыжих мужчин, — а это мой брат-близнец Сеговакс. Мы сыновья Брайны и Берикоса.
— Мои братья Тит и Флавий тоже были близнецами, — сказала Кейлин, и по ее щекам снова покатились слезы. Она даже не пыталась утереть их.
Мужчины отвернулись, давая девушке время успокоиться, а Корио робко положил руку кузине на плечо и погладил ее. Кейлин взяла себя в руки и даже сумела найти комичное в своем положении. Бедный добрый Корио пытался утешить ее, но в действительности его сочувствие чуть не довело ее до истерики. Ей необходимо выплакаться и погоревать, но не сейчас. Не здесь. Попозже, когда она найдет укромное место, где никто не увидит ее слез. Успокоившись, Кейлин глубоко вздохнула.
— Спасибо, все хорошо, — произнесла она, отодвигая руку Корио.
Все трое мужчин с уважением встретили ее спокойный, уверенный взгляд, и Эппилус сказал:
— Я вижу, ты все еще носишь буллу.
— Я не замужем, — ответила Кейлин.
— Внутри твоей буллы есть маленький кусочек оленьего рога и капелька янтаря, в которой застыл крошечный цветочек, — проговорил Эппилус. — Разве я не прав, Кейлин?
— Откуда вы знаете, что лежит в моем амулете? — спросила она с удивлением. — Я полагала, что только я и моя мама знали об этом. Даже бабушка не знает, что в моей булле. Она священна.
— Да, но не для твоих ложных римских богов, — ответил он. — Рог оленя посвящен Цернунносу, нашему богу охоты. Янтарь — это частичка Дану, матери-Земли, соприкоснувшейся с Лагом, богом солнца; цветочек означает плодородие, это Маха, которая является одновременно богиней жизни и смерти. — Он улыбнулся ей. — Братья твоей матери послали тебе эту защиту еще до твоего рождения. Я верю, амулет уберег тебя, и поэтому ты смогла добраться до нас.
— Я об этом не знала, — тихо сказала Кейлин. — Моя мама немного рассказывала о своей жизни до брака с моим отцом. Я думаю, единственное, что она могла сделать, чтобы не причинять боль тем, от кого она ушла и кого очень любила, так это совсем не общаться с ними.
Эппилус улыбнулся:
— Ты все правильно поняла, Кейлин. Такая мудрость смолоду восхищает. Я рад принять тебя в семью твоей матери. Полагаю, наш отец не сделал этого. Он никогда не мог простить Каине брак с Гаем Друзасом, и эта гордыня дорого обошлась ему. Он очень любил твою мать, ты знаешь. Она была его радостью.
— Почему он ненавидит римлян и все, что касается их культуры? Некоторые римляне прожили на этих землях много лет. Семья моего отца смешалась с британцами так давно, что в нас почти не осталось ничего римского. Только наш родоначальник был настоящим римлянином. Его сыновья женились на девушках из племени добунни, как и мой отец.
— Нашим отцом, — объяснил Люготорикс, — владеет прошлое. Британское прошлое. Прошлая слава добунни. Прошлое, которое начало блекнуть и меняться с приходом римлян несколько веков назад. Наша история, Кейлин Друзас, передается из уст в уста, и Берикос может пересказывать ее, как бард. Сира, близкая к нему по возрасту, помнит Берикоса еще юным мальчиком. Он всегда изучал историю нашего народа, его обычаи. Берикос знал, что когда-нибудь будет править нами, и тайно страстно желал восстановить былую славу добунни. Когда ушли легионы, Сира говорит, он плакал от радости, но с той поры мало что изменилось в Британии.
Однако он видел упадок городов, построенных римлянами, и форм управления, оставленных ими здесь. Вортигерн, который называет себя королем Британии, по сути, никогда не мог объединить племена. Сейчас он постарел и не имеет реальной власти над добунни и другими кельтами. Для Берикоса брак твоей матери с твоим отцом был величайшим предательством. Он собирался выдать ее за воина по имени Карвилиус. Наш отец надеялся, что Карвилиус поможет ему вернуть с годами все территории добунни, отнятые римлянами, но этому не суждено было сбыться. Каина полюбила Гая Друзаса, и мечта нашего отца рухнула.
— Я совсем ничего не знаю о народе моей матери. Мне надо многое узнать, чтобы понять, — медленно произнесла Кейлин. — Моя бабушка говорит, мы не можем вернуться домой. Она говорит, что мой кузен Квинт Друзас убьет меня, чтобы завладеть землями моего отца. Я должна стать добунни, дядюшки. Надеюсь, это возможно?
— Ты дочь Каины, — ответил Эппилус. — Ты уже добунни.
Глава 3
— Я Люготорикс, — представился один из темно-рыжих мужчин, — а это мой брат-близнец Сеговакс. Мы сыновья Брайны и Берикоса.
— Мои братья Тит и Флавий тоже были близнецами, — сказала Кейлин, и по ее щекам снова покатились слезы. Она даже не пыталась утереть их.
Мужчины отвернулись, давая девушке время успокоиться, а Корио робко положил руку кузине на плечо и погладил ее. Кейлин взяла себя в руки и даже сумела найти комичное в своем положении. Бедный добрый Корио пытался утешить ее, но в действительности его сочувствие чуть не довело ее до истерики. Ей необходимо выплакаться и погоревать, но не сейчас. Не здесь. Попозже, когда она найдет укромное место, где никто не увидит ее слез. Успокоившись, Кейлин глубоко вздохнула.
— Спасибо, все хорошо, — произнесла она, отодвигая руку Корио.
Все трое мужчин с уважением встретили ее спокойный, уверенный взгляд, и Эппилус сказал:
— Я вижу, ты все еще носишь буллу.
— Я не замужем, — ответила Кейлин.
— Внутри твоей буллы есть маленький кусочек оленьего рога и капелька янтаря, в которой застыл крошечный цветочек, — проговорил Эппилус. — Разве я не прав, Кейлин?
— Откуда вы знаете, что лежит в моем амулете? — спросила она с удивлением. — Я полагала, что только я и моя мама знали об этом. Даже бабушка не знает, что в моей булле. Она священна.
— Да, но не для твоих ложных римских богов, — ответил он. — Рог оленя посвящен Цернунносу, нашему богу охоты. Янтарь — это частичка Дану, матери-Земли, соприкоснувшейся с Лагом, богом солнца; цветочек означает плодородие, это Маха, которая является одновременно богиней жизни и смерти. — Он улыбнулся ей. — Братья твоей матери послали тебе эту защиту еще до твоего рождения. Я верю, амулет уберег тебя, и поэтому ты смогла добраться до нас.
— Я об этом не знала, — тихо сказала Кейлин. — Моя мама немного рассказывала о своей жизни до брака с моим отцом. Я думаю, единственное, что она могла сделать, чтобы не причинять боль тем, от кого она ушла и кого очень любила, так это совсем не общаться с ними.
Эппилус улыбнулся:
— Ты все правильно поняла, Кейлин. Такая мудрость смолоду восхищает. Я рад принять тебя в семью твоей матери. Полагаю, наш отец не сделал этого. Он никогда не мог простить Каине брак с Гаем Друзасом, и эта гордыня дорого обошлась ему. Он очень любил твою мать, ты знаешь. Она была его радостью.
— Почему он ненавидит римлян и все, что касается их культуры? Некоторые римляне прожили на этих землях много лет. Семья моего отца смешалась с британцами так давно, что в нас почти не осталось ничего римского. Только наш родоначальник был настоящим римлянином. Его сыновья женились на девушках из племени добунни, как и мой отец.
— Нашим отцом, — объяснил Люготорикс, — владеет прошлое. Британское прошлое. Прошлая слава добунни. Прошлое, которое начало блекнуть и меняться с приходом римлян несколько веков назад. Наша история, Кейлин Друзас, передается из уст в уста, и Берикос может пересказывать ее, как бард. Сира, близкая к нему по возрасту, помнит Берикоса еще юным мальчиком. Он всегда изучал историю нашего народа, его обычаи. Берикос знал, что когда-нибудь будет править нами, и тайно страстно желал восстановить былую славу добунни. Когда ушли легионы, Сира говорит, он плакал от радости, но с той поры мало что изменилось в Британии.
Однако он видел упадок городов, построенных римлянами, и форм управления, оставленных ими здесь. Вортигерн, который называет себя королем Британии, по сути, никогда не мог объединить племена. Сейчас он постарел и не имеет реальной власти над добунни и другими кельтами. Для Берикоса брак твоей матери с твоим отцом был величайшим предательством. Он собирался выдать ее за воина по имени Карвилиус. Наш отец надеялся, что Карвилиус поможет ему вернуть с годами все территории добунни, отнятые римлянами, но этому не суждено было сбыться. Каина полюбила Гая Друзаса, и мечта нашего отца рухнула.
— Я совсем ничего не знаю о народе моей матери. Мне надо многое узнать, чтобы понять, — медленно произнесла Кейлин. — Моя бабушка говорит, мы не можем вернуться домой. Она говорит, что мой кузен Квинт Друзас убьет меня, чтобы завладеть землями моего отца. Я должна стать добунни, дядюшки. Надеюсь, это возможно?
— Ты дочь Каины, — ответил Эппилус. — Ты уже добунни.
Глава 3
Деревня, где находилась Кейлин, была центром территории кельтов из племени добунни и представляла собой типичное для Британии укрепленное поселение на холме. В ней насчитывалось пятнадцать домов, обнесенных крепостными стенами. Дом ее деда был самый большой. Все дома, за исключением дома Берикоса, строились из дерева, со стенами из прутьев, обмазанными глиной, с крышей из соломы. Дом вождя был каменный, но также крытый соломой. На территории племени добунни существовало еще десять деревень, но в каждой из них было только по восемь домов. Дом деда показался Кейлин достаточно удобным, но он сильно отличался от виллы, где выросла девушка. На вилле полы были выложены из мрамора, иногда в виде мозаики. В доме ее деда пол тоже оказался каменным, но в других домах добунни — земляной. На вилле стены были покрыты штукатуркой, разрисованы и украшены. Стены из глины и прутьев у деда, конечно, некрасивы, но хорошо защищают от дождя и холода. А это самое главное назначение стен. На вилле отца она имела собственную маленькую спальню. В доме деда ей приходилось делить постель с Бренной. Их ложе находилось в нише и, по мнению Кейлин, было вполне уютным.
— Ты вовсе не избалована, — заметила Сира, когда Кейлин однажды днем чистила горох. — Я подумала, что, раз ты воспитывалась, окруженная рабами, ты мало знаешь и много требуешь.
— В далекие времена в Риме женщины, даже высшего сословия, были трудолюбивы и хорошо знали домашние дела. Они лично следили за домашним хозяйством. Хотя предки моего отца сотни лет прожили в Британии, эти традиции сохранились. Моя мать научила меня готовить, ткать и шить. Я буду хорошей женой. Сира.
Сира улыбнулась:
— Да, думаю, будешь. Но кто станет твоим мужем, Кейлин Друзас? Я удивляюсь, что ты еще не замужем.
— Пока мне никто не нравится. Сира, — сказала Кейлин. — Мой отец попытался однажды найдет мне пару, но я не захотела. Я сама выберу мужа, когда придет время. А сейчас мне нужна свобода, чтобы ухаживать за бабушкой и зарабатывать на пропитание. Я еще многого не знаю.
Сира помолчала. На празднике Лага, после сбора урожая, будет большое собрание всех добунни. Может быть, там появится юноша, который понравится Кейлин. Ей уже пятнадцать — возраст, подходящий для замужества. Сира знала всех юношей своего племени, но не могла решить, кого из них выбрать.
Кейлин нужно выйти замуж через год. Больше Бренна не проживет. Хотя внешне она не пострадала от пожара на вилле, на ее легких, вероятно, это сказалось. Она уже никогда не восстановит свои силы. Малейшее движение давалось ей с большим напряжением. Большую часть времени она проводила сидя на лавке или дремала. Даже короткий переход был для нее пыткой, поэтому Корио носил ее с места на место, чтобы она могла как-то участвовать в жизни семьи. Если Кейлин не замечала, как чахнет ее бабушка, то Сира и Маеве видели это.
Ежедневная жизнь в деревне Берикоса была полна хлопот: обработка полей, уход за домашним скотом и многое другое. Земля принадлежала всему племени, но личная собственность на скот разделила соплеменников. Берикос имел большое стадо, поэтому семья не испытывала недостатка в молоке и мясе. Иногда излишки продавали. Берикос владел стадом овец, которые давали шерсть отличного качества. Каждый мужчина в его семье имел по крайней мере две лошади, а у Берикоса был целый табун. На подворье стоял нескончаемый гомон кур, гусей, уток. Берикос держал и свиней. Кельтская солонина была известна всему западному побережью, и добунни продавали ее. Берикос разводил также охотничьих собак, которыми особенно гордился.
Кейлин научилась работать в огороде Сиры. Это был труд, который ее семья обычно поручала рабам. Руки ее загрубели и потрескались через несколько дней работы, но Кейлин узнала от кузины Нуалы, младшей сестры Корио, что крем из топленого овечьего сала и травы может смягчить огрубевшую кожу. Нуала, четырнадцатилетняя девушка, брала Кейлин с собой пасти овец. Кейлин наслаждалась этими часами на свежем воздухе среди зеленых склонов холмов. Нуала рассказывала ей о семье добунни, и Кейлин тоже поведала Нуале о жизни своей семьи до той трагедии. Она стала первой настоящей подругой Кейлин. Эта добунни была добрее и веселее, чем римско-британские девочки, с которыми она росла. Она была повыше Кейлин, с длинными темными волосами и блестящими голубыми глазами.
Кейлин редко видела своего деда и почитала это за счастье. Он проводил ночи с молодой женой Бриджит в ее доме. Бриджит, однако, готовила плохо, что не устраивало старика, поэтому он ел в своем доме. Кейлин избегала Берикоса ради Бренны, но он не забыл ее.
— От нее мало проку, как от всех римских женщин? — спросил он Сиру однажды.
— Каина научила ее готовить, прясть и шить, — ответила Сира. — Она работает на совесть. Мясо, которое ты поглощаешь с таким удовольствием, приготовлено Кейлин.
— Гм… — буркнул старик.
— Она следит за моим огородом, Берикос. Мои кости такие же старые, как и твои. Мне тяжело полоть, мотыжить, пересаживать. Теперь Кейлин делает все это за меня. Она быстро всему обучается. Нуала берет ее с собой пасти овец. И еще Кейлин ухаживает за Бренной. Каина хорошо воспитала ее. Она славная девочка, и нам надо найти ей мужа. Бренна долго не проживет, и после ее смерти Кейлин почувствует одиночество.
— У нее есть мы! — резко оборвал Берикос.
— Этого недостаточно, — настаивала Сира.
— Хорошо, — сказал вождь добунни, — по крайней мере она зарабатывает себе на пропитание, если верить тебе. Сира.
— Я не из тех жен, кто врет тебе, Берикос, — сердито ответила Сира. — За ложью обращайся к своей катувеллонке.
— Почему ты не можешь поладить с Бриджит? — проворчал он.
— Потому что она не уважает ни меня, ни Маеве. Она пользуется твоим покровительством, Берикос, и ты ей потакаешь. Она обращается к самой темной стороне твоей души и поощряет то, что ты никогда бы не сделал до женитьбы на ней. Она порочна, капризна и недостойна быть женой вождя добунни. Но зачем только я трачу слова на тебя? Ты ничего не хочешь слушать. Я никогда не лгала тебе, Берикос. Кейлин хорошая девочка, — тихо закончила Сира.
В середине июня собрали урожай ранней пшеницы, полбы. В конце июля убрали позднюю пшеницу, ячмень, рожь и просо. Зерно, предназначенное для семян и торговли, засыпали в подземное каменное хранилище, которое закрыли, обмазав глиной. Зерно для ежедневного пользования хранилось в амбаре. Скошенное сено уложили для просушки.
Нуала и Кейлин собирали листья вайды, аккуратно укладывая их в камышовые корзинки. После обработки из листьев вайды получали изумительную голубую краску, которой славились кельты. Девушки выкапывали корни марены — из них готовилась превосходная красная краска. Смешав их, получали яркий пурпурный цвет, пользующийся большим спросом. Этими красителями обычно окрашивали одежду, которую ткали из льна и конопли.
Первый день августа был праздником великого кельтского бога солнца Лага. Он отмечался по всей Британии перемирием между враждующими племенами. После уборки урожая устраивался большой сбор добунни с играми, состязаниями, музыкой и пением баллад. Кейлин хорошо знала этот праздник. В Кориниуме в день Лага проводилась большая ярмарка.
Теперь она даже не думала, что когда-нибудь вновь увидит город. Вскоре после гибели ее семьи Эппилус и Люготорикс отправились в Кориниум узнать, что говорят о смерти Гая Друзаса и его семьи. Остановившись у самой большой таверны, они заговорили с хозяином о сгоревшей вилле, которую видели в нескольких милях от города.
— Кажется, недавно там был пожар, — небрежно сказал Эппилус.
— Кто-нибудь пострадал? — спросил Люготорикс.
Хозяин таверны, любивший поболтать и не очень занятый в этот солнечный день, глубоко вздохнул и ответил:
— Это большая трагедия. Вилла принадлежала Гаю Друза-су Кориниуму. Его семья владела ею сотни лет, со времен императора Клавдия. Прекрасные люди. Несомненно, очень почтенная семья. Мне говорили, у него было трое детей. Два мальчика и девочка. И еще мать жены. Теперь все мертвы. Вилла загорелась на прошлом празднике костров, и вся семья погибла.
— Теперь земля продается? — осторожно осведомился Эппилус.
— Нет, — ответил хозяин таверны. — То, что оказалось бедой для Гая Друзаса Кориниума, стало удачей для его племянника Квинта Друзаса. Этот молодой человек приехал из Рима всего пару лет назад. Женился на дочери начальника магистрата в Кориниуме, богатой женщине с собственным правом на имущество. Теперь он наследует земли, принадлежавшие Гаю Друзасу Кориниуму. Знаете, как говорится, богатство идет к богатству, не так ли?
На обратном пути, когда они уже возвращались в свою деревню, Эппилус сказал:
— У меня есть желание как-нибудь подстеречь темной ночью этого Квинта Друзаса и перерезать его ненасытную глотку. Мало того, что они умертвили всю семью, ты знаешь, Бренна нам говорила, что они сделали с Кайной перед смертью.
— Убийство Квинта Друзаса не вернет нам сестру и ее семью, — ответил Люготорикс брату. — Сейчас мы должны подумать о Кейлин. Сира говорит, что Бренна долго не протянет. Мы должны найти мужа нашей красавице.
— Может быть, на празднике Лага, — задумчиво промолвил Эппилус, — когда соберутся все добунни. Есть кто-нибудь среди сыновей наших братьев, кто бы подошел девушке? Это должен быть человек с достатком. Что бы ни говорил отец, Кейлин нашей крови.
Группа незнакомых смуглых людей в цветных одеяниях, сидящая в трех закрытых повозках, прибыла в деревню Берикоса вечером накануне праздника Лага. Их радушно приняли и в связи с предстоящим событием пригласили остаться на торжества.
— Это цыгане, — сказала Нуала осведомленно. — Они хорошо разбираются в лошадях и, говорят, хорошо гадают.
Действительно, на следующий день, когда начались празднования, одна морщинистая старуха цыганка уселась под полосатым навесом и собралась предсказывать, как пойдут дела в торговле.
— О! — взволнованно воскликнула Нуала, — Пусть она предскажет нашу судьбу, Кейлин! Я хочу знать, будет ли у меня молодой красивый муж, который всегда ненасытно хотел бы меня. — В ответ на удивленный взгляд Кейлин Нуала озорно хихикнула. — Кельты говорят откровенно, — сказала она.
— Мне нечего подать старухе, — вздохнула Кейлин. — Если бы не твоя бабушка, у меня вообще ничего бы не было, кроме туники, в которой я пришла сюда. Впрочем, кое-какие драгоценности у меня остались: гранатовые сережки в ушах и золотая с эмалью брошь, которую я приколола на празднике костров. Ты можешь пойти, Нуала, и узнать свою судьбу. А я послушаю.
— Дай ей горшочек с бальзамом, который я научила тебя делать, — сказала Нуала. — Этого вполне достаточно, уверяю. Мы пойдем вместе, но я войду первой и дам ей эту булавку из бронзы с эмалью. Это очень щедрый подарок, но она мне больше не нравится.
Сестры приблизились к навесу. Старуха выглядела древним изваянием. Когда они вошли, она внимательно посмотрела на них своими черными глазами. «Она похожа на черепаху, греющуюся на скале ранней весной», — подумала Кейлин.
— Входите, входите, красавицы, — приветствовала их цыганка, посмеиваясь. — Хотите, чтобы старая Гранни предсказала вам судьбу? — Она улыбнулась им беззубой улыбкой.
Нуала протянула ей булавку, и старуха взяла ее, внимательно разглядывая и удовлетворенно кивая головой.
— Никто не умеет лучше вас, кельтов, работать с эмалью, — сказала она восхищенно. — Дай мне твою руку, девочка. Я посмотрю, какая жизнь уготовлена тебе. — Посмеиваясь, она взяла руку Нуалы и начала пристально всматриваться. — А-а-а-а-а! — сказала она и снова посмотрела:
— Да! Да!
— Что там? — воскликнула Нуала. — Что ты видишь, старая?
— Сильного, красивого мужчину, моя девочка, и не одного. Ты будешь женой дважды. У тебя будет много детей и внуков. Да! Ты проживешь долгую жизнь, детка, правда, не всегда легкую, но ты не будешь несчастной. — Цыганка отпустила руку Нуалы.
— Два мужа? — Нуала выглядела озадаченной, а затем рассмеялась:
— Ну что же, если недостаточно одного, я буду счастлива иметь другого! И много детей, говоришь? Ты уверена?
Старуха утвердительно кивнула.
— Ну что же, — сказала Нуала, — это хорошая судьба, и я довольна. Что может быть лучше для девушки, чем замужество и дети? — Она подтолкнула Кейлин вперед. — Теперь предскажи будущее моей кузине! Оно должно быть по крайней мере не хуже моего. Дай ей бальзам, Кейлин! — закончила Нуала нетерпеливо.
Кейлин протянула цыганке маленький каменный горшочек с бальзамом. Та взяла ладонь девушки и внимательно посмотрела на нее.
— Недавно ты избежала смерти, — начала предсказательница. — Тебе придется избегать ее не раз, девочка, в течение жизни. — Она посмотрела в лицо Кейлин, и девушка задрожала. Цыганка опять взглянула на ее руку. — Я вижу мужчину, и не одного. — Она покачала головой. — Золотую башню. Ой, как все перепуталось здесь! Я ничего не могу разобрать. — Она выпустила руку Кейлин. — Я не могу предсказать твое будущее, детка. Извини. Возьми назад свой бальзам.
— Нет, — ответила Кейлин. — Оставь его у себя, но скажи мне только одну вещь, старуха. Потеряю ли я вскоре любимого мной человека?
Цыганка снова взяла руку Кейлин и ответила:
— Недавно ты потеряла нескольких человек, любимых тобой, детка. Да, твою связь с прошлой жизнью скоро оборвет смерть. Прости меня…
— Не извиняйся, — сказала Кейлин. — Ты только подтвердила то, что говорит мне мой внутренний голос. Пусть твои боги хранят тебя. — Она повернулась и вышла, Нуала последовала за ней.
— Это Бренна, да? — спросила Нуала. Кейлин кивнула.
— Я пытаюсь не показывать виду ради нее, — сказала она. — В моем присутствии все притворяются, что ничего не замечают, но все мы знаем, даже бабушка. Она была со мной всю мою жизнь. Она спасла меня от смерти и отвела в безопасное место. Я так хочу, чтобы она выздоровела и жила еще много лет, но это невозможно, Нуала. Она умирает постепенно, и при всей моей любви к ней я ничем не могу ей помочь.
Нуала успокаивающе обняла кузину за плечи и погладила ее.
— Смерть — это только переход между этой и следующей жизнью, Кейлин. Ты знаешь это. Тогда почему ты уже горюешь, хотя Бренна сделала только первый шаг?
— Я горюю, потому что не могу сделать даже этого шага, Нуала. Я остаюсь одна по эту сторону двери, в то время как моя семья находится по другую сторону. Я потеряла родителей и братьев!
Нуале нечем было утешить Кейлин, поэтому она промолчала. Она жила в семье и с трудом могла представить, что значит не иметь ее; едва вообразив такое, она готова была заплакать. Пытаясь отвлечься, она предложила:
— Пойдем посмотрим состязания в беге. Мой брат Корио бегает очень быстро. Юноши из других деревень безуспешно пытаются победить его.
— И не могут? — спросила Кейлин с легкой улыбкой. Любовь Нуалы к своему брату граничила с поклонением.
— Никто не может победить Корио, — гордо настаивала Нуала.
— Я могу! — послышался юный голос, и, повернувшись, кузины увидели красивого молодого человека с темными волосами, стянутыми сзади кожаным ремнем.
— Хвастливый Бодвок, — усмехнулась Нуала, — ты не смог превзойти моего брата на прошлом празднике Лага. Почему ты решил, что сможешь быть лучше его сейчас?
— Потому что в этом году я сильнее, чем в прошлом, — сказал Бодвок, — и когда я стану победителем в состязании, Нуала, в награду ты поцелуешь меня.
— Ни за что! — негодующе заявила она, покраснев, но Кейлин заметила, что ее возмущение на самом деле не такое искреннее, как Нуала хотела представить.
Бодвок обаятельно улыбнулся.
— Ну, посмотрим, — сказал он и отошел к другим юношам, готовящимся к забегу.
— Кто он? — спросила Кейлин.
— Это Бодвок. Его отец Карвилиус — глава одной из деревень нашего деда. Твоя мать должна была выйти замуж за Карвилиуса, но когда вместо него выбрала твоего отца, он женился на катувеллонке. Бодвок — последний из их детей.
— Ты нравишься Бодвоку, Нуала, — подзадорила Кейлин свою младшую кузину. Нуала хихикнула.
— Это верно, — согласилась она. И прибавила:
— Он красивый.
— И, я думаю, ужасно хочет тебя, — сказала Кейлин. — Он может стать твоим первым мужем.
— О, не говори никому о том, что цыганка предсказала мне двух мужей, — попросила Нуала. — Ни один мужчина не захочет иметь со мной дела, если будет думать, что это укоротит его жизнь. Тогда я умру старой девой.
— Не скажу, — пообещала Кейлин. — Однако пойдем посмотрим состязание и увидим, должна ли ты Бодвоку поцелуй.
Никто не верил, что кто-нибудь победит Корио, но, к всеобщему удивлению, на этот раз Бодвок финишировал на целую ногу впереди чемпиона. В кожаных сандалиях, с влажной от пота мускулистой грудью, он подошел широким шагом к удивленной Нуале.
— Ты должна мне поцелуй, Нуала с голубыми-голубыми глазами, — сказал он тихо, и широкая улыбка озарила его красивое лицо.
— Почему это я должна целовать мужчину, победившего моего любимого брата? — спросила она, затаив дыхание и чувствуя слабость в коленках. Он был так… так великолепен!
Бодвок не согласился с ней. Он подошел, прижал к себе Нуалу и наклонился, чтобы поцеловать ее. Нуала глубоко вздохнула и обмякла, почувствовав, как его губы прижались к ее губам. Она чуть не упала, когда он нежно освободил ее от своих объятий. Девушка выпрямилась. Ее обычно бледное лицо стало краснее, чем у всех наблюдавших за этой сценой бегунов, включая хохотавшего брата.
— Нуала? — произнесла Кейлин низким голосом. Голос кузины привел Нуалу в чувство. Отступив, она изо всей силы ударила Бодвока.
— Я не говорила, что разрешаю целовать меня, дурак! — крикнула она и убежала.
— Она любит меня! — воскликнул Бодвок и по вернулся к Корио:
— Скажи своему отцу, что я хочу взять в жены Нуалу! — выпалил он и поспешил вдогонку да убегающей девушкой.
Толпа разошлась. Кейлин посмотрела на Корио, — Она хочет быть с ним?
— Бодвок нравится Нуале уже несколько лет, а теперь не четырнадцать. Возраст вполне подходящий, чтобы стать женой. Они хорошая пара. Ему восемнадцать лет, и он крепкий парень. У них родятся красивые дети, Кейлин. Теперь нам надо найти мужа и для тебя, кузина. Не думаю, что ты можешь считать меня подходящим претендентом, верно? — Какое-то мгновение он с надеждой смотрел в ее глаза, и Кейлин ощутила, к своему удивлению, что ее кузен Корио испытывает к ней чувства, которые, если поощрить их, могут перерасти в любовь.
— О, Корио! — воскликнула она и взяла его за руку. — Я люблю тебя, но моя любовь — это любовь сестры к брату. Не думаю, что когда-нибудь она станет чем-то большим. — Кейлин обняла его. — В этот период моей жизни мне больше нужен друг, а не муж. Будь моим другом.
— Такой красивой девушки я никогда не видел, а она хочет стать только другом, — сказал Корио печально. — Я, наверное, прогневал богов, и поэтому они ниспослали мне такое несчастье.
— Ты самый милый брат, — рассмеялась Кейлин, — и я совсем не переживаю за тебя. Твоя дорога усеяна разбитыми сердцами!
В этот вечер Кейлин получила представление о предках добунни. Ее дед встал перед собранием всех добунни в своем зале и начал рассказывать историю кельтского племени. Рядом с ним играл молодой музыкант, мелодия, в зависимости от рассказа, звучала то нежно, то неистово. Сира и Маеве суетились в зале, следя за тем, чтобы гостям было удобно, а младшая жена Берикоса Бриджит гордо сидела на возвышении у всех на виду.
Прожив три месяца среди добунни, Кейлин редко видела Бриджит и никогда не разговаривала с ней. Бриджит была красива холодной красотой, у нее была безупречная мраморная кожа, серебристые глаза и черные-черные волосы. Она держалась в стороне, считая, что ей ничего не надо, кроме покровительства ее пожилого мужа.
— А когда он умрет, что с ней будет? — как-то спросила Сира.
— Она найдет другого старого дурака, — сухо ответила Маеве. — Ни один молодой мужчина не возьмет ее, ведь у нее нет сердца. А какой-нибудь старик может обмануться, решив, что ему будут завидовать, поскольку он обладает такой красивой молодой женой.
…Через несколько дней после праздника Лага собрали последний урожай. В садах сняли яблоки и груши. Поля вспахали и засеяли озимой пшеницей. Кенлин выкопала морковь, репу и лук для зимних заготовок.
— Капусту оставь. — посоветовала Сира. — Пока нет опасности сильных морозов, в огороде ей будет лучше. А чечевицу всю надо собрать, детка. Я хочу сама посушить ее и положить на хранение.
— Присмотри за Кейлин, когда меня не станет, — сказала Бренна Сире как-то днем. — Все, кого она любила, покинули ее. Она храбрая девочка, но я слышу, как она плачет по ночам, думая, что я сплю. Она очень страдает.
— А почему не Маеве? — спросила Сира. — Она ведь твоя сестра.
— Маеве все еще сходит с ума по Берикосу, — ответила Бренна, — и, кроме того, Кейлин все время проводите тобой, Сира. Она относится к Маеве с уважением, но доверяет и любит тебя. Обещан, что присмотришь за ней, моя дорогая старая подруга. Мое время уходит с каждым часом, но я не могу спокойно покинуть этот мир, пока не буду уверена, что у Кейлин есть хороший друг и защитник.
— Ты вовсе не избалована, — заметила Сира, когда Кейлин однажды днем чистила горох. — Я подумала, что, раз ты воспитывалась, окруженная рабами, ты мало знаешь и много требуешь.
— В далекие времена в Риме женщины, даже высшего сословия, были трудолюбивы и хорошо знали домашние дела. Они лично следили за домашним хозяйством. Хотя предки моего отца сотни лет прожили в Британии, эти традиции сохранились. Моя мать научила меня готовить, ткать и шить. Я буду хорошей женой. Сира.
Сира улыбнулась:
— Да, думаю, будешь. Но кто станет твоим мужем, Кейлин Друзас? Я удивляюсь, что ты еще не замужем.
— Пока мне никто не нравится. Сира, — сказала Кейлин. — Мой отец попытался однажды найдет мне пару, но я не захотела. Я сама выберу мужа, когда придет время. А сейчас мне нужна свобода, чтобы ухаживать за бабушкой и зарабатывать на пропитание. Я еще многого не знаю.
Сира помолчала. На празднике Лага, после сбора урожая, будет большое собрание всех добунни. Может быть, там появится юноша, который понравится Кейлин. Ей уже пятнадцать — возраст, подходящий для замужества. Сира знала всех юношей своего племени, но не могла решить, кого из них выбрать.
Кейлин нужно выйти замуж через год. Больше Бренна не проживет. Хотя внешне она не пострадала от пожара на вилле, на ее легких, вероятно, это сказалось. Она уже никогда не восстановит свои силы. Малейшее движение давалось ей с большим напряжением. Большую часть времени она проводила сидя на лавке или дремала. Даже короткий переход был для нее пыткой, поэтому Корио носил ее с места на место, чтобы она могла как-то участвовать в жизни семьи. Если Кейлин не замечала, как чахнет ее бабушка, то Сира и Маеве видели это.
Ежедневная жизнь в деревне Берикоса была полна хлопот: обработка полей, уход за домашним скотом и многое другое. Земля принадлежала всему племени, но личная собственность на скот разделила соплеменников. Берикос имел большое стадо, поэтому семья не испытывала недостатка в молоке и мясе. Иногда излишки продавали. Берикос владел стадом овец, которые давали шерсть отличного качества. Каждый мужчина в его семье имел по крайней мере две лошади, а у Берикоса был целый табун. На подворье стоял нескончаемый гомон кур, гусей, уток. Берикос держал и свиней. Кельтская солонина была известна всему западному побережью, и добунни продавали ее. Берикос разводил также охотничьих собак, которыми особенно гордился.
Кейлин научилась работать в огороде Сиры. Это был труд, который ее семья обычно поручала рабам. Руки ее загрубели и потрескались через несколько дней работы, но Кейлин узнала от кузины Нуалы, младшей сестры Корио, что крем из топленого овечьего сала и травы может смягчить огрубевшую кожу. Нуала, четырнадцатилетняя девушка, брала Кейлин с собой пасти овец. Кейлин наслаждалась этими часами на свежем воздухе среди зеленых склонов холмов. Нуала рассказывала ей о семье добунни, и Кейлин тоже поведала Нуале о жизни своей семьи до той трагедии. Она стала первой настоящей подругой Кейлин. Эта добунни была добрее и веселее, чем римско-британские девочки, с которыми она росла. Она была повыше Кейлин, с длинными темными волосами и блестящими голубыми глазами.
Кейлин редко видела своего деда и почитала это за счастье. Он проводил ночи с молодой женой Бриджит в ее доме. Бриджит, однако, готовила плохо, что не устраивало старика, поэтому он ел в своем доме. Кейлин избегала Берикоса ради Бренны, но он не забыл ее.
— От нее мало проку, как от всех римских женщин? — спросил он Сиру однажды.
— Каина научила ее готовить, прясть и шить, — ответила Сира. — Она работает на совесть. Мясо, которое ты поглощаешь с таким удовольствием, приготовлено Кейлин.
— Гм… — буркнул старик.
— Она следит за моим огородом, Берикос. Мои кости такие же старые, как и твои. Мне тяжело полоть, мотыжить, пересаживать. Теперь Кейлин делает все это за меня. Она быстро всему обучается. Нуала берет ее с собой пасти овец. И еще Кейлин ухаживает за Бренной. Каина хорошо воспитала ее. Она славная девочка, и нам надо найти ей мужа. Бренна долго не проживет, и после ее смерти Кейлин почувствует одиночество.
— У нее есть мы! — резко оборвал Берикос.
— Этого недостаточно, — настаивала Сира.
— Хорошо, — сказал вождь добунни, — по крайней мере она зарабатывает себе на пропитание, если верить тебе. Сира.
— Я не из тех жен, кто врет тебе, Берикос, — сердито ответила Сира. — За ложью обращайся к своей катувеллонке.
— Почему ты не можешь поладить с Бриджит? — проворчал он.
— Потому что она не уважает ни меня, ни Маеве. Она пользуется твоим покровительством, Берикос, и ты ей потакаешь. Она обращается к самой темной стороне твоей души и поощряет то, что ты никогда бы не сделал до женитьбы на ней. Она порочна, капризна и недостойна быть женой вождя добунни. Но зачем только я трачу слова на тебя? Ты ничего не хочешь слушать. Я никогда не лгала тебе, Берикос. Кейлин хорошая девочка, — тихо закончила Сира.
В середине июня собрали урожай ранней пшеницы, полбы. В конце июля убрали позднюю пшеницу, ячмень, рожь и просо. Зерно, предназначенное для семян и торговли, засыпали в подземное каменное хранилище, которое закрыли, обмазав глиной. Зерно для ежедневного пользования хранилось в амбаре. Скошенное сено уложили для просушки.
Нуала и Кейлин собирали листья вайды, аккуратно укладывая их в камышовые корзинки. После обработки из листьев вайды получали изумительную голубую краску, которой славились кельты. Девушки выкапывали корни марены — из них готовилась превосходная красная краска. Смешав их, получали яркий пурпурный цвет, пользующийся большим спросом. Этими красителями обычно окрашивали одежду, которую ткали из льна и конопли.
Первый день августа был праздником великого кельтского бога солнца Лага. Он отмечался по всей Британии перемирием между враждующими племенами. После уборки урожая устраивался большой сбор добунни с играми, состязаниями, музыкой и пением баллад. Кейлин хорошо знала этот праздник. В Кориниуме в день Лага проводилась большая ярмарка.
Теперь она даже не думала, что когда-нибудь вновь увидит город. Вскоре после гибели ее семьи Эппилус и Люготорикс отправились в Кориниум узнать, что говорят о смерти Гая Друзаса и его семьи. Остановившись у самой большой таверны, они заговорили с хозяином о сгоревшей вилле, которую видели в нескольких милях от города.
— Кажется, недавно там был пожар, — небрежно сказал Эппилус.
— Кто-нибудь пострадал? — спросил Люготорикс.
Хозяин таверны, любивший поболтать и не очень занятый в этот солнечный день, глубоко вздохнул и ответил:
— Это большая трагедия. Вилла принадлежала Гаю Друза-су Кориниуму. Его семья владела ею сотни лет, со времен императора Клавдия. Прекрасные люди. Несомненно, очень почтенная семья. Мне говорили, у него было трое детей. Два мальчика и девочка. И еще мать жены. Теперь все мертвы. Вилла загорелась на прошлом празднике костров, и вся семья погибла.
— Теперь земля продается? — осторожно осведомился Эппилус.
— Нет, — ответил хозяин таверны. — То, что оказалось бедой для Гая Друзаса Кориниума, стало удачей для его племянника Квинта Друзаса. Этот молодой человек приехал из Рима всего пару лет назад. Женился на дочери начальника магистрата в Кориниуме, богатой женщине с собственным правом на имущество. Теперь он наследует земли, принадлежавшие Гаю Друзасу Кориниуму. Знаете, как говорится, богатство идет к богатству, не так ли?
На обратном пути, когда они уже возвращались в свою деревню, Эппилус сказал:
— У меня есть желание как-нибудь подстеречь темной ночью этого Квинта Друзаса и перерезать его ненасытную глотку. Мало того, что они умертвили всю семью, ты знаешь, Бренна нам говорила, что они сделали с Кайной перед смертью.
— Убийство Квинта Друзаса не вернет нам сестру и ее семью, — ответил Люготорикс брату. — Сейчас мы должны подумать о Кейлин. Сира говорит, что Бренна долго не протянет. Мы должны найти мужа нашей красавице.
— Может быть, на празднике Лага, — задумчиво промолвил Эппилус, — когда соберутся все добунни. Есть кто-нибудь среди сыновей наших братьев, кто бы подошел девушке? Это должен быть человек с достатком. Что бы ни говорил отец, Кейлин нашей крови.
Группа незнакомых смуглых людей в цветных одеяниях, сидящая в трех закрытых повозках, прибыла в деревню Берикоса вечером накануне праздника Лага. Их радушно приняли и в связи с предстоящим событием пригласили остаться на торжества.
— Это цыгане, — сказала Нуала осведомленно. — Они хорошо разбираются в лошадях и, говорят, хорошо гадают.
Действительно, на следующий день, когда начались празднования, одна морщинистая старуха цыганка уселась под полосатым навесом и собралась предсказывать, как пойдут дела в торговле.
— О! — взволнованно воскликнула Нуала, — Пусть она предскажет нашу судьбу, Кейлин! Я хочу знать, будет ли у меня молодой красивый муж, который всегда ненасытно хотел бы меня. — В ответ на удивленный взгляд Кейлин Нуала озорно хихикнула. — Кельты говорят откровенно, — сказала она.
— Мне нечего подать старухе, — вздохнула Кейлин. — Если бы не твоя бабушка, у меня вообще ничего бы не было, кроме туники, в которой я пришла сюда. Впрочем, кое-какие драгоценности у меня остались: гранатовые сережки в ушах и золотая с эмалью брошь, которую я приколола на празднике костров. Ты можешь пойти, Нуала, и узнать свою судьбу. А я послушаю.
— Дай ей горшочек с бальзамом, который я научила тебя делать, — сказала Нуала. — Этого вполне достаточно, уверяю. Мы пойдем вместе, но я войду первой и дам ей эту булавку из бронзы с эмалью. Это очень щедрый подарок, но она мне больше не нравится.
Сестры приблизились к навесу. Старуха выглядела древним изваянием. Когда они вошли, она внимательно посмотрела на них своими черными глазами. «Она похожа на черепаху, греющуюся на скале ранней весной», — подумала Кейлин.
— Входите, входите, красавицы, — приветствовала их цыганка, посмеиваясь. — Хотите, чтобы старая Гранни предсказала вам судьбу? — Она улыбнулась им беззубой улыбкой.
Нуала протянула ей булавку, и старуха взяла ее, внимательно разглядывая и удовлетворенно кивая головой.
— Никто не умеет лучше вас, кельтов, работать с эмалью, — сказала она восхищенно. — Дай мне твою руку, девочка. Я посмотрю, какая жизнь уготовлена тебе. — Посмеиваясь, она взяла руку Нуалы и начала пристально всматриваться. — А-а-а-а-а! — сказала она и снова посмотрела:
— Да! Да!
— Что там? — воскликнула Нуала. — Что ты видишь, старая?
— Сильного, красивого мужчину, моя девочка, и не одного. Ты будешь женой дважды. У тебя будет много детей и внуков. Да! Ты проживешь долгую жизнь, детка, правда, не всегда легкую, но ты не будешь несчастной. — Цыганка отпустила руку Нуалы.
— Два мужа? — Нуала выглядела озадаченной, а затем рассмеялась:
— Ну что же, если недостаточно одного, я буду счастлива иметь другого! И много детей, говоришь? Ты уверена?
Старуха утвердительно кивнула.
— Ну что же, — сказала Нуала, — это хорошая судьба, и я довольна. Что может быть лучше для девушки, чем замужество и дети? — Она подтолкнула Кейлин вперед. — Теперь предскажи будущее моей кузине! Оно должно быть по крайней мере не хуже моего. Дай ей бальзам, Кейлин! — закончила Нуала нетерпеливо.
Кейлин протянула цыганке маленький каменный горшочек с бальзамом. Та взяла ладонь девушки и внимательно посмотрела на нее.
— Недавно ты избежала смерти, — начала предсказательница. — Тебе придется избегать ее не раз, девочка, в течение жизни. — Она посмотрела в лицо Кейлин, и девушка задрожала. Цыганка опять взглянула на ее руку. — Я вижу мужчину, и не одного. — Она покачала головой. — Золотую башню. Ой, как все перепуталось здесь! Я ничего не могу разобрать. — Она выпустила руку Кейлин. — Я не могу предсказать твое будущее, детка. Извини. Возьми назад свой бальзам.
— Нет, — ответила Кейлин. — Оставь его у себя, но скажи мне только одну вещь, старуха. Потеряю ли я вскоре любимого мной человека?
Цыганка снова взяла руку Кейлин и ответила:
— Недавно ты потеряла нескольких человек, любимых тобой, детка. Да, твою связь с прошлой жизнью скоро оборвет смерть. Прости меня…
— Не извиняйся, — сказала Кейлин. — Ты только подтвердила то, что говорит мне мой внутренний голос. Пусть твои боги хранят тебя. — Она повернулась и вышла, Нуала последовала за ней.
— Это Бренна, да? — спросила Нуала. Кейлин кивнула.
— Я пытаюсь не показывать виду ради нее, — сказала она. — В моем присутствии все притворяются, что ничего не замечают, но все мы знаем, даже бабушка. Она была со мной всю мою жизнь. Она спасла меня от смерти и отвела в безопасное место. Я так хочу, чтобы она выздоровела и жила еще много лет, но это невозможно, Нуала. Она умирает постепенно, и при всей моей любви к ней я ничем не могу ей помочь.
Нуала успокаивающе обняла кузину за плечи и погладила ее.
— Смерть — это только переход между этой и следующей жизнью, Кейлин. Ты знаешь это. Тогда почему ты уже горюешь, хотя Бренна сделала только первый шаг?
— Я горюю, потому что не могу сделать даже этого шага, Нуала. Я остаюсь одна по эту сторону двери, в то время как моя семья находится по другую сторону. Я потеряла родителей и братьев!
Нуале нечем было утешить Кейлин, поэтому она промолчала. Она жила в семье и с трудом могла представить, что значит не иметь ее; едва вообразив такое, она готова была заплакать. Пытаясь отвлечься, она предложила:
— Пойдем посмотрим состязания в беге. Мой брат Корио бегает очень быстро. Юноши из других деревень безуспешно пытаются победить его.
— И не могут? — спросила Кейлин с легкой улыбкой. Любовь Нуалы к своему брату граничила с поклонением.
— Никто не может победить Корио, — гордо настаивала Нуала.
— Я могу! — послышался юный голос, и, повернувшись, кузины увидели красивого молодого человека с темными волосами, стянутыми сзади кожаным ремнем.
— Хвастливый Бодвок, — усмехнулась Нуала, — ты не смог превзойти моего брата на прошлом празднике Лага. Почему ты решил, что сможешь быть лучше его сейчас?
— Потому что в этом году я сильнее, чем в прошлом, — сказал Бодвок, — и когда я стану победителем в состязании, Нуала, в награду ты поцелуешь меня.
— Ни за что! — негодующе заявила она, покраснев, но Кейлин заметила, что ее возмущение на самом деле не такое искреннее, как Нуала хотела представить.
Бодвок обаятельно улыбнулся.
— Ну, посмотрим, — сказал он и отошел к другим юношам, готовящимся к забегу.
— Кто он? — спросила Кейлин.
— Это Бодвок. Его отец Карвилиус — глава одной из деревень нашего деда. Твоя мать должна была выйти замуж за Карвилиуса, но когда вместо него выбрала твоего отца, он женился на катувеллонке. Бодвок — последний из их детей.
— Ты нравишься Бодвоку, Нуала, — подзадорила Кейлин свою младшую кузину. Нуала хихикнула.
— Это верно, — согласилась она. И прибавила:
— Он красивый.
— И, я думаю, ужасно хочет тебя, — сказала Кейлин. — Он может стать твоим первым мужем.
— О, не говори никому о том, что цыганка предсказала мне двух мужей, — попросила Нуала. — Ни один мужчина не захочет иметь со мной дела, если будет думать, что это укоротит его жизнь. Тогда я умру старой девой.
— Не скажу, — пообещала Кейлин. — Однако пойдем посмотрим состязание и увидим, должна ли ты Бодвоку поцелуй.
Никто не верил, что кто-нибудь победит Корио, но, к всеобщему удивлению, на этот раз Бодвок финишировал на целую ногу впереди чемпиона. В кожаных сандалиях, с влажной от пота мускулистой грудью, он подошел широким шагом к удивленной Нуале.
— Ты должна мне поцелуй, Нуала с голубыми-голубыми глазами, — сказал он тихо, и широкая улыбка озарила его красивое лицо.
— Почему это я должна целовать мужчину, победившего моего любимого брата? — спросила она, затаив дыхание и чувствуя слабость в коленках. Он был так… так великолепен!
Бодвок не согласился с ней. Он подошел, прижал к себе Нуалу и наклонился, чтобы поцеловать ее. Нуала глубоко вздохнула и обмякла, почувствовав, как его губы прижались к ее губам. Она чуть не упала, когда он нежно освободил ее от своих объятий. Девушка выпрямилась. Ее обычно бледное лицо стало краснее, чем у всех наблюдавших за этой сценой бегунов, включая хохотавшего брата.
— Нуала? — произнесла Кейлин низким голосом. Голос кузины привел Нуалу в чувство. Отступив, она изо всей силы ударила Бодвока.
— Я не говорила, что разрешаю целовать меня, дурак! — крикнула она и убежала.
— Она любит меня! — воскликнул Бодвок и по вернулся к Корио:
— Скажи своему отцу, что я хочу взять в жены Нуалу! — выпалил он и поспешил вдогонку да убегающей девушкой.
Толпа разошлась. Кейлин посмотрела на Корио, — Она хочет быть с ним?
— Бодвок нравится Нуале уже несколько лет, а теперь не четырнадцать. Возраст вполне подходящий, чтобы стать женой. Они хорошая пара. Ему восемнадцать лет, и он крепкий парень. У них родятся красивые дети, Кейлин. Теперь нам надо найти мужа и для тебя, кузина. Не думаю, что ты можешь считать меня подходящим претендентом, верно? — Какое-то мгновение он с надеждой смотрел в ее глаза, и Кейлин ощутила, к своему удивлению, что ее кузен Корио испытывает к ней чувства, которые, если поощрить их, могут перерасти в любовь.
— О, Корио! — воскликнула она и взяла его за руку. — Я люблю тебя, но моя любовь — это любовь сестры к брату. Не думаю, что когда-нибудь она станет чем-то большим. — Кейлин обняла его. — В этот период моей жизни мне больше нужен друг, а не муж. Будь моим другом.
— Такой красивой девушки я никогда не видел, а она хочет стать только другом, — сказал Корио печально. — Я, наверное, прогневал богов, и поэтому они ниспослали мне такое несчастье.
— Ты самый милый брат, — рассмеялась Кейлин, — и я совсем не переживаю за тебя. Твоя дорога усеяна разбитыми сердцами!
В этот вечер Кейлин получила представление о предках добунни. Ее дед встал перед собранием всех добунни в своем зале и начал рассказывать историю кельтского племени. Рядом с ним играл молодой музыкант, мелодия, в зависимости от рассказа, звучала то нежно, то неистово. Сира и Маеве суетились в зале, следя за тем, чтобы гостям было удобно, а младшая жена Берикоса Бриджит гордо сидела на возвышении у всех на виду.
Прожив три месяца среди добунни, Кейлин редко видела Бриджит и никогда не разговаривала с ней. Бриджит была красива холодной красотой, у нее была безупречная мраморная кожа, серебристые глаза и черные-черные волосы. Она держалась в стороне, считая, что ей ничего не надо, кроме покровительства ее пожилого мужа.
— А когда он умрет, что с ней будет? — как-то спросила Сира.
— Она найдет другого старого дурака, — сухо ответила Маеве. — Ни один молодой мужчина не возьмет ее, ведь у нее нет сердца. А какой-нибудь старик может обмануться, решив, что ему будут завидовать, поскольку он обладает такой красивой молодой женой.
…Через несколько дней после праздника Лага собрали последний урожай. В садах сняли яблоки и груши. Поля вспахали и засеяли озимой пшеницей. Кенлин выкопала морковь, репу и лук для зимних заготовок.
— Капусту оставь. — посоветовала Сира. — Пока нет опасности сильных морозов, в огороде ей будет лучше. А чечевицу всю надо собрать, детка. Я хочу сама посушить ее и положить на хранение.
— Присмотри за Кейлин, когда меня не станет, — сказала Бренна Сире как-то днем. — Все, кого она любила, покинули ее. Она храбрая девочка, но я слышу, как она плачет по ночам, думая, что я сплю. Она очень страдает.
— А почему не Маеве? — спросила Сира. — Она ведь твоя сестра.
— Маеве все еще сходит с ума по Берикосу, — ответила Бренна, — и, кроме того, Кейлин все время проводите тобой, Сира. Она относится к Маеве с уважением, но доверяет и любит тебя. Обещан, что присмотришь за ней, моя дорогая старая подруга. Мое время уходит с каждым часом, но я не могу спокойно покинуть этот мир, пока не буду уверена, что у Кейлин есть хороший друг и защитник.