Страница:
Старшая дочь Надя с мужем Геннадием... Где она этого дохляка подцепила? Гибрид облезлого кота с выхухолью. На нее любо-дорого посмотреть: высокая, полная, сладкая. И рядом – это! Ни то ни се. Но она у него под пятой! Грызутся как собаки, только шепотом – папы боятся. Пока боятся.
Еще два сына от второй жены Клим и Мирон – погодки, красавцы, по всем статьям не в папу. Иногда Валерьяна Юрьевича посещают подлые мысли: а мои ли это сыновья? Да нет, его отпрыски, судя по напору и упрямству, которые не умеют направлять на мирные цели. А Валерьян Юрьевич умеет. Недавно женились на родных сестричках Миле и Маше, девочки тихие, скромные, но это пока. Войдут во вкус и тоже обнаглеют.
Влетел главный мародер – Екатерина Единственная. Что там русские царицы – Первая и Вторая! Им бы у его младшей доченьки поучиться, как всех строить по ранжиру. Чадушко решило, что она пуп земли, в свои девятнадцать, не заработав ни рубля, тратит каждый день суммы размером со среднюю пенсию. Это называется – мелкие расходы.
Последнее явление – жена. Протест Валерьяна Юрьевича начался с женитьбы, назло деткам женился и выбрал жену, как положено бизнесмену, – молодую дуру. Она-то, конечно, не дура, раз приклеилась к Валерьяну Юрьевичу, но разговаривать с ней не о чем, кости тискать нет желания, он бы развелся за милую душу, да кто же деток будет злить? Светлана уселась рядом с главой, небрежно, как и подобает хозяйке дома, сказала:
– Эта столовая требует особого интерьера, я присмотрела обеденный стол. Итальянский, полировка – супер, и недорого: шестнадцать тысяч евро.
Валерьян Юрьевич лишь посмотрел на нее без выражения. Девушка совсем рехнулась от свалившегося счастья – стол ей подай за... Он сосредоточенно размазывал масло по ломтю белого батона, а жена, по движениям его ножа и сжатым челюстям определила, что настроение мужа испорченно, посему внесла уточнение насчет суммы:
– Вместе со стульями шестнадцать тысяч. Но нам нужно два стола...
– Да это же совсем даром, – съехидничала Наденька. – Ты работать не пробовала? Не пробовала заработать на столик со стульчиками?
– Как и ты, – мягко отпарировала Светлана, натянув безобидную улыбку.
Входя в дом на правах жены, она была готова к подковыркам, желчи, злобе, хамству, а то и к открытой ненависти, как у Катьки. Но груз мачехи оказался непосильной ношей – деток слишком много, все они мечтают справить по папочке поминки и поделить его империю. Не стоит задаваться вопросом, что они мечтают сделать с мачехой. Так ведь и Света, изредка впадая в депрессивное состояние от концлагерной обстановки, подавляет жгучее желание перебить падчериц и пасынков из охотничьего ружья.
Остальная часть завтрака прошла в глубоком молчании, потому что глава семьи, стоило жене еще раз напомнить про итальянский стол, взял из горки на тарелке пяток вареных яиц (сколько поместилось в руку) и саданул ими об инкрустированный породистый пол. Яйца, сваренные всмятку, растеклись по паркету желто-белыми потеками. Глаза у всех за столом стали одинакового размера, а глава семьи абсолютно спокойно продолжил поедать завтрак, запивая его кофе. Семейство переглядывалось с недоумением, не понимая, что случилось с папенькой. Даже Катя уловила взрывоопасную атмосферу и, поскольку собралась клянчить у отца деньги, воздержалась от комментариев.
– Ну, вот, вот! Здесь он стоял.
Женщина климактерического возраста, но борющаяся с первыми признаками старости всеми возможными и невозможными способами, встала туда, где, по ее словам, появился призрак ее мужа, и потрясла руками, указывая на пол. Лицо ее пылало, подбородок трясся, в глазах дрожали искренние слезы.
– Из подпола возник? – осведомилась Лиля, обходя веранду.
– Я не знаю, откуда он возник, – трясло Гертруду Викторовну. – Не видела. Не помню. Сначала заметила его в цветнике. У меня там розы растут в рост человека. Смотрю – что-то не то. Присмотрелась – человек! Потом в окне появился. Я лежу, а он заглядывает...
– Лицо видели? – поинтересовался Алик.
– Лицо было... – задумчиво подтвердила она, припоминая. – Знаете... размытое такое... вроде бы человеческое, но черты стертые... даже объяснить не могу. А позавчера прямо на веранде... Я поужинала, пошла за чайником, вхожу... а тут свет погас, телевизор только работал. И вдруг он!!! В белом!!! Как раз здесь стоит, где я сейчас стою. Берется за край скатерти и... все на пол. Я пошевелиться не могу от страха, а он руки ко мне протягивает. Я пулей в дом, закрылась, позвонила подруге. Пока та не приехала, меня трясло.
От волнения Гертруда Викторовна теребила на груди шелковый халатик и кусала губы, тогда как бригада из трех человек, назвавших себя сталкерами, разбирала привезенные сумки. Гертруда Викторовна была рада, что среди них есть Лилия, а то неудобно взрослой женщине чертовщину плести, в которую даже она, пережившая весь этот кошмар, до конца не верит. Впрочем, и молодые люди, Алик с Маратом, произвели на нее благоприятное впечатление. Оба высокие и внешне хоть куда (особенно Алик, которому где-то под тридцать, Марат помоложе), оба серьезные, вдумчивые и не насмехаются над ней.
– Да, вот еще что! – вспомнила она. – Однажды я приехала, а в моей комнате, в комоде открыты ящики. Я закрываю их на замок, а где лежит ключ, знал только муж. Представьте: моя коробочка пуста, украшения лежат на комоде. И самое смешное – дом был закрыт. Я никогда не оставляю украшения, всегда прячу.
– Что-нибудь пропало? – осведомился Марат.
– В том-то и дело, что все цело. Просто валялось на комоде... разбросанное. Я почему-то подумала, это муж. Вор забрал бы все, не так ли?
– Да, это ваш муж проказничает, – сказала Лиля, чуточку похожая на очаровательную ведьмочку.
– Но он же пугает меня. Мы жили душа в душу...
– Он не думает, что пугает вас, – возразила Лиля. – Он хочет дать вам знать, что с ним все в порядке. Украшения муж дарил?
– Да, – всхлипнула Гертруда Викторовна. Видимо, пожалела покойного мужа. – Еще от мамы осталось немного. А когда Бобик умер... прободение язвы было... он основал перерабатывающее предприятие, мы коптим рыбу, солим, маринуем... когда он умер, я продолжила его дело. Прошу вас, избавьте меня от этого кошмара! Хоть это и муж, и прожили мы с ним почти тридцать лет, а мне страшно. Я и священника приглашала, и этого... изгоняющего духов...
– Экзорциста? – подсказала сведущая в подобных делах Лиля.
– Может быть, – закивала она. – Только ничего не помогло.
– О, – протянула Лиля, – экзорцисты в основном шарлатаны, ведь заклинаниями духов не выгонишь. У нас научный подход к данной проблеме.
– Вы моя последняя надежда. Мне порекомендовала вашу фирму Евдокия Даниловна, ну, к которой кошка прилетала. А если не получится?
– Трудности в нашей работе встречаются, но, надеюсь, мы их преодолеем, – сказала Лиля. – Ваш случай хотя бы не смертельно опасный.
– А что, и такое бывает? – ужаснулась Гертруда Викторовна.
– Еще как! – подал голос Марат. – Встречаются и крайне агрессивные призраки.
Началось завораживающее таинство, заставившее клиентку примолкнуть. Алик поджег свечу и теперь обходил с нею дом, начав со второго этажа. Одновременно он глядел на компас во второй руке. Гертруда Викторовна следовала за ним. Пришли в гостиную, вдруг свеча погасла.
– Есть, – произнес Алик азартно, не отрывая горящих глаз от компаса. – Портал. Открыт и действует, хоть самому ныряй на ту сторону. Редко такой портал встречается.
– Неудивительно, – сказала Лиля. – Поселок построен на кладбище, что облегчает выход призракам. Я проверяла, тут кругом аномальные зоны.
– Продам дом, – приняла решение Гертруда Викторовна.
– Подойдите и взгляните, – пригласил ее жестом Алик.
– Это не опасно? – не решалась приблизиться она.
– Нет-нет, – слегка подтолкнул ее Марат. Все окружили Алика, стрелка на компасе вертелась между четырьмя частями света. – В этом месте вход в другое измерение, через которое ваш муж приходит к вам и возвращается обратно.
– Боже мой! – едва не упала в обморок Гертруда Викторовна. – Он что же, когда угодно может прийти? И днем?
– И днем, и вечером, и рано утром, – нагонял на нее страху Алик. – Но обычно призраки выбирают ночное время как самое спокойное для них. Им ведь тоже не нужна шумиха, их наказывают за прогулки по нашему измерению. Неси, Марат, фольгу и столбики.
Определив границы невидимой дыры в преисподнюю, Алик с Маратом установили столбики, натянули фольгу, огородив таинственный невидимый портал.
– Мы аппаратуру оставим у вас до вечера? – засобирался Алик. – Вечером придем ловить его.
– Ловить? Как это? Вы собираетесь задержать его в нашем измерении?
Последнюю фразу она почти выкрикнула, в голосе ее звучал ужас. Она явно желала оставить призрак мужа в той дыре, откуда он приходит.
– Нет-нет, мы только пуганем его, – улыбнулся Марат. – После этого он больше не будет приходить к вам. Сами увидите.
– Пожалуй, я тоже до вечера побуду у приятельницы, – не захотела рисковать Гертруда Викторовна. – Прошу вас, подождите меня, я переоденусь.
Лиля во дворике раскачивалась в гамаке среди ароматов цветника, Алик с Маратом смотрели в бинокль с пригорка на реку и поселение местных богачей.
Домовладение Гертруды Викторовны миниатюрное – дворик махонький, да и домик не потрясает размерами, он словно вырезан из дерева искусным умельцем. Но ухоженность, рациональное использование мизерного клочка земли и хороший вкус вызывали белую зависть. Конечно, обустройство требует немалых денег, только одни кусты в громоздких контейнерах и подвешенные корзины с цветочками – каприз весьма дорогой, не говоря о маленьком водоеме с фонтанчиком. А вид какой изумительный! Река. Заросли камыша. И кругом домишки в два, три, а то и в четыре этажа, огороженные простецкими заборчиками, диссонирующими с мини-дворцами. Наверное, денег не хватило на ограды из кованых кружев.
– Простите, Лилия, – спускаясь по ступенькам, обратила на себя внимание Гертруда Викторовна. Она облачилась в белые брюки и белые туфли на высоком каблуке, с ее плеч ниспадала до колен воздушная цветастая туника, женщина кончиками пальцев придерживала широкополую шляпу. – Моя подруга тоже страдает от... сущности с того света. Не могли бы вы заехать к ней?
– Давайте сначала решим вашу проблему.
– Да, да, вы же очень заняты, я слышала, – уважительно произнесла Гертруда Викторовна, идя к гаражу. – А какую сумму мне приготовить?
– Ваш случай третьей степени сложности, поэтому работа стоит три тысячи евро.
– А что, бывает сложность и выше? – Гертруда Викторовна явно была шокирована названной суммой.
– И пятой, и шестой, и даже восьмой, – закивала Лиля. – До четвертой мы повышаем стоимость наших услуг на тысячу евро, а с четвертой – на две.
– М! – повела бровью Гертруда Викторовна, понимая, как ей повезло со степенью сложности. – Спасибо, что подождали.
– Вас подвезти? – предложил Марат.
– Нет-нет, я на своей машине. До вечера.
3
Еще два сына от второй жены Клим и Мирон – погодки, красавцы, по всем статьям не в папу. Иногда Валерьяна Юрьевича посещают подлые мысли: а мои ли это сыновья? Да нет, его отпрыски, судя по напору и упрямству, которые не умеют направлять на мирные цели. А Валерьян Юрьевич умеет. Недавно женились на родных сестричках Миле и Маше, девочки тихие, скромные, но это пока. Войдут во вкус и тоже обнаглеют.
Влетел главный мародер – Екатерина Единственная. Что там русские царицы – Первая и Вторая! Им бы у его младшей доченьки поучиться, как всех строить по ранжиру. Чадушко решило, что она пуп земли, в свои девятнадцать, не заработав ни рубля, тратит каждый день суммы размером со среднюю пенсию. Это называется – мелкие расходы.
Последнее явление – жена. Протест Валерьяна Юрьевича начался с женитьбы, назло деткам женился и выбрал жену, как положено бизнесмену, – молодую дуру. Она-то, конечно, не дура, раз приклеилась к Валерьяну Юрьевичу, но разговаривать с ней не о чем, кости тискать нет желания, он бы развелся за милую душу, да кто же деток будет злить? Светлана уселась рядом с главой, небрежно, как и подобает хозяйке дома, сказала:
– Эта столовая требует особого интерьера, я присмотрела обеденный стол. Итальянский, полировка – супер, и недорого: шестнадцать тысяч евро.
Валерьян Юрьевич лишь посмотрел на нее без выражения. Девушка совсем рехнулась от свалившегося счастья – стол ей подай за... Он сосредоточенно размазывал масло по ломтю белого батона, а жена, по движениям его ножа и сжатым челюстям определила, что настроение мужа испорченно, посему внесла уточнение насчет суммы:
– Вместе со стульями шестнадцать тысяч. Но нам нужно два стола...
– Да это же совсем даром, – съехидничала Наденька. – Ты работать не пробовала? Не пробовала заработать на столик со стульчиками?
– Как и ты, – мягко отпарировала Светлана, натянув безобидную улыбку.
Входя в дом на правах жены, она была готова к подковыркам, желчи, злобе, хамству, а то и к открытой ненависти, как у Катьки. Но груз мачехи оказался непосильной ношей – деток слишком много, все они мечтают справить по папочке поминки и поделить его империю. Не стоит задаваться вопросом, что они мечтают сделать с мачехой. Так ведь и Света, изредка впадая в депрессивное состояние от концлагерной обстановки, подавляет жгучее желание перебить падчериц и пасынков из охотничьего ружья.
Остальная часть завтрака прошла в глубоком молчании, потому что глава семьи, стоило жене еще раз напомнить про итальянский стол, взял из горки на тарелке пяток вареных яиц (сколько поместилось в руку) и саданул ими об инкрустированный породистый пол. Яйца, сваренные всмятку, растеклись по паркету желто-белыми потеками. Глаза у всех за столом стали одинакового размера, а глава семьи абсолютно спокойно продолжил поедать завтрак, запивая его кофе. Семейство переглядывалось с недоумением, не понимая, что случилось с папенькой. Даже Катя уловила взрывоопасную атмосферу и, поскольку собралась клянчить у отца деньги, воздержалась от комментариев.
– Ну, вот, вот! Здесь он стоял.
Женщина климактерического возраста, но борющаяся с первыми признаками старости всеми возможными и невозможными способами, встала туда, где, по ее словам, появился призрак ее мужа, и потрясла руками, указывая на пол. Лицо ее пылало, подбородок трясся, в глазах дрожали искренние слезы.
– Из подпола возник? – осведомилась Лиля, обходя веранду.
– Я не знаю, откуда он возник, – трясло Гертруду Викторовну. – Не видела. Не помню. Сначала заметила его в цветнике. У меня там розы растут в рост человека. Смотрю – что-то не то. Присмотрелась – человек! Потом в окне появился. Я лежу, а он заглядывает...
– Лицо видели? – поинтересовался Алик.
– Лицо было... – задумчиво подтвердила она, припоминая. – Знаете... размытое такое... вроде бы человеческое, но черты стертые... даже объяснить не могу. А позавчера прямо на веранде... Я поужинала, пошла за чайником, вхожу... а тут свет погас, телевизор только работал. И вдруг он!!! В белом!!! Как раз здесь стоит, где я сейчас стою. Берется за край скатерти и... все на пол. Я пошевелиться не могу от страха, а он руки ко мне протягивает. Я пулей в дом, закрылась, позвонила подруге. Пока та не приехала, меня трясло.
От волнения Гертруда Викторовна теребила на груди шелковый халатик и кусала губы, тогда как бригада из трех человек, назвавших себя сталкерами, разбирала привезенные сумки. Гертруда Викторовна была рада, что среди них есть Лилия, а то неудобно взрослой женщине чертовщину плести, в которую даже она, пережившая весь этот кошмар, до конца не верит. Впрочем, и молодые люди, Алик с Маратом, произвели на нее благоприятное впечатление. Оба высокие и внешне хоть куда (особенно Алик, которому где-то под тридцать, Марат помоложе), оба серьезные, вдумчивые и не насмехаются над ней.
– Да, вот еще что! – вспомнила она. – Однажды я приехала, а в моей комнате, в комоде открыты ящики. Я закрываю их на замок, а где лежит ключ, знал только муж. Представьте: моя коробочка пуста, украшения лежат на комоде. И самое смешное – дом был закрыт. Я никогда не оставляю украшения, всегда прячу.
– Что-нибудь пропало? – осведомился Марат.
– В том-то и дело, что все цело. Просто валялось на комоде... разбросанное. Я почему-то подумала, это муж. Вор забрал бы все, не так ли?
– Да, это ваш муж проказничает, – сказала Лиля, чуточку похожая на очаровательную ведьмочку.
– Но он же пугает меня. Мы жили душа в душу...
– Он не думает, что пугает вас, – возразила Лиля. – Он хочет дать вам знать, что с ним все в порядке. Украшения муж дарил?
– Да, – всхлипнула Гертруда Викторовна. Видимо, пожалела покойного мужа. – Еще от мамы осталось немного. А когда Бобик умер... прободение язвы было... он основал перерабатывающее предприятие, мы коптим рыбу, солим, маринуем... когда он умер, я продолжила его дело. Прошу вас, избавьте меня от этого кошмара! Хоть это и муж, и прожили мы с ним почти тридцать лет, а мне страшно. Я и священника приглашала, и этого... изгоняющего духов...
– Экзорциста? – подсказала сведущая в подобных делах Лиля.
– Может быть, – закивала она. – Только ничего не помогло.
– О, – протянула Лиля, – экзорцисты в основном шарлатаны, ведь заклинаниями духов не выгонишь. У нас научный подход к данной проблеме.
– Вы моя последняя надежда. Мне порекомендовала вашу фирму Евдокия Даниловна, ну, к которой кошка прилетала. А если не получится?
– Трудности в нашей работе встречаются, но, надеюсь, мы их преодолеем, – сказала Лиля. – Ваш случай хотя бы не смертельно опасный.
– А что, и такое бывает? – ужаснулась Гертруда Викторовна.
– Еще как! – подал голос Марат. – Встречаются и крайне агрессивные призраки.
Началось завораживающее таинство, заставившее клиентку примолкнуть. Алик поджег свечу и теперь обходил с нею дом, начав со второго этажа. Одновременно он глядел на компас во второй руке. Гертруда Викторовна следовала за ним. Пришли в гостиную, вдруг свеча погасла.
– Есть, – произнес Алик азартно, не отрывая горящих глаз от компаса. – Портал. Открыт и действует, хоть самому ныряй на ту сторону. Редко такой портал встречается.
– Неудивительно, – сказала Лиля. – Поселок построен на кладбище, что облегчает выход призракам. Я проверяла, тут кругом аномальные зоны.
– Продам дом, – приняла решение Гертруда Викторовна.
– Подойдите и взгляните, – пригласил ее жестом Алик.
– Это не опасно? – не решалась приблизиться она.
– Нет-нет, – слегка подтолкнул ее Марат. Все окружили Алика, стрелка на компасе вертелась между четырьмя частями света. – В этом месте вход в другое измерение, через которое ваш муж приходит к вам и возвращается обратно.
– Боже мой! – едва не упала в обморок Гертруда Викторовна. – Он что же, когда угодно может прийти? И днем?
– И днем, и вечером, и рано утром, – нагонял на нее страху Алик. – Но обычно призраки выбирают ночное время как самое спокойное для них. Им ведь тоже не нужна шумиха, их наказывают за прогулки по нашему измерению. Неси, Марат, фольгу и столбики.
Определив границы невидимой дыры в преисподнюю, Алик с Маратом установили столбики, натянули фольгу, огородив таинственный невидимый портал.
– Мы аппаратуру оставим у вас до вечера? – засобирался Алик. – Вечером придем ловить его.
– Ловить? Как это? Вы собираетесь задержать его в нашем измерении?
Последнюю фразу она почти выкрикнула, в голосе ее звучал ужас. Она явно желала оставить призрак мужа в той дыре, откуда он приходит.
– Нет-нет, мы только пуганем его, – улыбнулся Марат. – После этого он больше не будет приходить к вам. Сами увидите.
– Пожалуй, я тоже до вечера побуду у приятельницы, – не захотела рисковать Гертруда Викторовна. – Прошу вас, подождите меня, я переоденусь.
Лиля во дворике раскачивалась в гамаке среди ароматов цветника, Алик с Маратом смотрели в бинокль с пригорка на реку и поселение местных богачей.
Домовладение Гертруды Викторовны миниатюрное – дворик махонький, да и домик не потрясает размерами, он словно вырезан из дерева искусным умельцем. Но ухоженность, рациональное использование мизерного клочка земли и хороший вкус вызывали белую зависть. Конечно, обустройство требует немалых денег, только одни кусты в громоздких контейнерах и подвешенные корзины с цветочками – каприз весьма дорогой, не говоря о маленьком водоеме с фонтанчиком. А вид какой изумительный! Река. Заросли камыша. И кругом домишки в два, три, а то и в четыре этажа, огороженные простецкими заборчиками, диссонирующими с мини-дворцами. Наверное, денег не хватило на ограды из кованых кружев.
– Простите, Лилия, – спускаясь по ступенькам, обратила на себя внимание Гертруда Викторовна. Она облачилась в белые брюки и белые туфли на высоком каблуке, с ее плеч ниспадала до колен воздушная цветастая туника, женщина кончиками пальцев придерживала широкополую шляпу. – Моя подруга тоже страдает от... сущности с того света. Не могли бы вы заехать к ней?
– Давайте сначала решим вашу проблему.
– Да, да, вы же очень заняты, я слышала, – уважительно произнесла Гертруда Викторовна, идя к гаражу. – А какую сумму мне приготовить?
– Ваш случай третьей степени сложности, поэтому работа стоит три тысячи евро.
– А что, бывает сложность и выше? – Гертруда Викторовна явно была шокирована названной суммой.
– И пятой, и шестой, и даже восьмой, – закивала Лиля. – До четвертой мы повышаем стоимость наших услуг на тысячу евро, а с четвертой – на две.
– М! – повела бровью Гертруда Викторовна, понимая, как ей повезло со степенью сложности. – Спасибо, что подождали.
– Вас подвезти? – предложил Марат.
– Нет-нет, я на своей машине. До вечера.
3
Валерьян Юрьевич позаботился о будущем досуге: нанял рабочих. Не сам, конечно, секретарь привез их в новый дом вместе с материалами, неделю ребята трудились, закончили в субботу. Для кого-то суббота выходной, но для многих это трудовой день, сулящий заработок, который не каждый упустит, так как другого может не быть очень долго. Мастера соорудили небольшой причал, завтра утром сюда пригонят катер, так сказать, с доставкой на дом. Только от этого жизнь не станет лучше, чище, светлей.
И снова семейный круг. Не круг, а петля на шее. И снова Валерьян Юрьевич наблюдал тоскливую картину – как собираются на ужин домочадцы. И задавался вопросом: зачем они все, не любя друг друга, настояли на том, чтобы купить один дом и жить вместе? Боятся, что он оставит наследство жене Светке? Ну, во-первых, Валерьян Юрьевич не собирается умирать, хотя не так давно мотор в груди сдал, что якобы и послужило поводом собраться «дружной» семьей под одной крышей. Но это временный сбой, ничего подобного больше с ним не случится до глубокой старости. Во-вторых, Светка шиш получит, если он дуба даст. Честно говоря, родным деткам тоже нет охоты оставлять наследство. Хорошо бы проучить их всех, чтоб хвосты поприжали и научились ценить блага, доставшиеся без усилий, а также уважать родителя.
– Лерик... – Так величает его Светлана, законная жена. – Лерик, ты думаешь об обстановке комнат в доме? Он же пустой.
– Люблю свободу, – лениво выговорил Валерьян Юрьевич, глядя на пустые тарелки перед собой.
– А гости приедут? – тоном возражения произнесла жена. – Им ведь даже сидеть не на чем. На завтра назначено новоселье.
Это она загнула – не на чем сидеть. И сидеть, и лежать есть на чем, просто им хочется новья. Хочется, чтоб друзья-подруги скрипели зубами от зависти, хочется быть первыми во всем, и совсем не хочется прилагать к этому ручки с мозгами.
– Пап, мне тоже нужна новая мебель, – сказала младшая агрессорша Катерина. – Мой гарнитур детский.
– А ты уже выросла? – без красок в голосе поинтересовался папа.
– Ты что, не видишь?
– Не вижу.
– И еще мне нужна машина.
– А самолет не нужен?
– Как я добираться в институт буду? – надрывно бросила Катя.
– Маршрутки и автобусы ходят.
Катя убежала, рыдая, словно у нее кто-то умер. Впрочем, умри папа, ей было б не до истерик, она высчитывала б свою долю, алчно клацая беленькими зубками. Валерьян Юрьевич украдкой пробежался взглядом по домочадцам... Ба! – они же все как один недовольны. Безусловно, причина недовольства в папе, который делает только первые шаги к выходу из рабства. Ну, кто сказал, что деток надо кормить до их пенсии? Конечно, образно говоря. А они когда начнут своих отпрысков откармливать? Надька замуж выходила, била себя в грудь и ревела, когда папа был против ее брака: «Это моя жизнь!» А потом началось: папа, оплати лечение Гены, мы не можем зачать; папа, возьми Гену на работу, мы бедствуем; папа... Короче, жизнь ее, а проблемы папины.
– Значит, так, – весомо и спокойно сказал Валерьян Юрьевич, уложив кулаки на стол. – Прекратите строить из себя господ. Кому не нравится – зарабатывайте на новую мебель сами и ставьте, куда хотите. А мне старая сгодится. И вообще, отныне свои проблемы будете решать тоже сами, я вам не нянька.
Все разом заморгали – просто какой-то злобный аккомпанемент веками! Да ну их к лешему! Он не намерен тратить свои нервы и здоровье, а им еще покажет, в чьем кармане шоколадка тает.
– Теперь... – поднялся он, – всем по норам, завтра на работу.
– Завтра же воскресенье, – робко напомнил Гена.
– Начался сезон, – рявкнул тесть. – Выходные отменяются до поздней осени.
И оставил семейство мыть ему кости без него.
Гертруда Викторовна жалась к стене, обхватив щеки ладонями и выпучив глаза до невозможности. Если учесть, что в гостиной горела всего одна свеча, которую держала Лиля, а больше света не было, то можно лишь приблизительно представить, в каком состоянии пребывала хозяйка дома. Алик, налаживающий фонарь на штативе, говорил бесстрастно:
– Не переживайте, Гертруда Викторовна, вы не одна. Когда он покажется нам, не кричите, а то уйдет – жди его тогда сутками напролет.
– Он появится?!! – водила она безумными глазами по сторонам.
– Конечно. Мы постараемся до появления пугнуть его, иначе он начнет стонать – это будет действительно... мм... скажем так: неприятно.
– Вам не страшно? – шепотом спросила она. – Все-таки... призрак.
– Всякое бывает, – ответил Марат. – Когда попадаются агрессивные призраки, нам тоже достается на орехи, но такова наша работа.
– А вдруг он не оттуда появится, откуда вы ждете?
– Исключено, – сказал Алик. – Так, я готов. Тишина в студии. Лиля, свечу погаси.
Комната погрузилась в темноту, но свет падал в окна со двора, об освещении сталкеры позаботились заранее, ведь им необходимо видеть, что происходит в гостиной. Сидя на стуле у стены, Гертруда Викторовна зажала обеими ладонями рот и в этой изматывающей тишине боялась пошевелиться, даже дышать. А как назло: то нос зачесался, то в горле запершило, то воздуха перестало хватать. Гертруда Викторовна мужественно терпела неудобства, поглядывая на силуэты охотников за привидениями в разных концах комнаты. Долго же пришлось ждать, у нее онемело все тело, в глазах стало рябить, она не понимала, как сталкеры могут столько времени стоять, не двигаясь.
Вдруг раздалось нечто, похожее на жужжание, Алик предупредительно поднял руку вверх, задвигалась фольга на веревках, словно от ветерка, а Гертруда Викторовна едва в обморок не упала. Лиля шепнула:
– Идет.
Марат яростно замахал на нее руками, мол, замолчи, в этот миг вспыхнул яркий красный свет и погас, снова вспыхнул... Гертруда Викторовна зажмурилась, слыша жуткое шипение и голос Марата:
– Еще раз, Алик! Еще удар! Прибавь мощности!
Протяжный свист, шипение, стон и – тишина.
– Включите свет, – приказал Алик.
Все жмурились от электрического света, но Алик перелез за границу веревок с фольгой, постоял, глядя на компас, и улыбнулся:
– Гертруда Викторовна, подойдите. – Она несмело приблизилась, он показал ей компас. – Смотрите, стрелки в покое. Все, портал закрыт.
– Да? – У нее не было сил радоваться, ноги подкашивались. – Вход закрыли? А как вы закрыли?
– Когда он появился, мы ударили по нему инфракрасным излучением, для призраков это, как удар высоковольтным током. Вы слышали шипение, свист?
– Слышала.
– Это была его реакция. Вы бы полезли туда, где вас ударило током?
– Нет.
– И он больше не полезет.
– А он не может другое место найти?
– Не пустят его. Мы ведь били по порталу, а на той стороне, когда обнаруживают проход, закрывают его.
– Спасибо, – растрогалась Гертруда Викторовна. – Сегодня я переночую у подруги, а завтра приглашена на новоселье, на ночь там останусь, мне трудно под впечатлением...
– Да не бойтесь, все в порядке, – успокоил ее Марат.
– С вас три тысячи, – скромно напомнила Лиля.
Получив деньги и собрав скарб, охотники за привидениями запрыгнули в машину, Лиля тронулась по извилистой дороге.
– Мощно поработали, – прищелкнул пальцами Марат. – А к ее подружке когда поедем?
– Гертруда больше не упоминала о ней, – ответила Лиля, неплохо управляя автомобилем.
– Чего ж ты не напомнила? – изумился Марат. – Или у тебя от успехов голова закружилась?
– Дай бедной женщине опомниться от покойника, – огрызнулась Лиля. – А подруга сама к нам придет.
– Э, не гони, Лилек! – вступил Алик. – Кстати, куда ты едешь? Город в другой стороне.
– Завтра у нас выход в свет, хочу к местности присмотреться.
– Что ты надеешься в темноте разглядеть? – пожал плечами Марат. – Мы же изучили местность.
– Днем изучили, – возразила Лиля, съезжая на обочину. – А надо и ночью осмотреться, чтоб случайно не оступиться. Дальше идем пешком, прогуляемся.
Он привык спать мало, легко встал рано и отправился с удочками к причалу, где его уже ждал новый приятель. Странно, Валерьян Юрьевич никогда бы не подумал, что ему будет интересно проводить время с удочкой под болтовню Панасоника. Может, так произошло потому, что в этом бесхитростном мужичке имелось нечто давно вымершее, не встречающееся в современных людях, нечто из детства, когда было все просто и понятно. Точно, Панасоник понятен и прост, как портянка, оттого нет нужды при нем напрягаться, контролировать себя, вычислять, что он имеет в виду, говоря ту или иную фразу.
Валерьян Юрьевич сунул ему пакет, сам уселся на причал, не удержавшись от хвастовства:
– Сегодня катер притаранят. Новенький, навороченный.
– Ух ты! – обрадовался Панасоник, будто катер подарят ему. – Возьмешь с собой на рыбалку?
– Возьму, – пообещал Валерьян Юрьевич, закидывая удочку. – И на рыбалку, и просто так покатаемся.
Панасоник, выпив грамм сто коньяку, жевал бутерброд и давал ценные советы, как подсекать рыбу, если клюет.
Надо же, поймалась рыбка! Махонькая, величиной с ладонь, но приятно. Валерьян Юрьевич не смог себе позволить войти в азарт, поспешил свернуть удочки, договорившись с Панасоником встретиться завтра утром.
– Ты куды? – удивился тот. – Сегодня ж выходной у всех.
– У меня самая работа началась, к тому же вечером гостей набежит целый полк, надо все успеть. До завтра. Забери пакет, там еда и коньяк.
– Мировой ты мужик, – остался доволен Панасоник.
Валерьян Юрьевич засолил единственную рыбку и до завтрака, выпив только кофе, сел в джип да рванул на работу в приподнятом настроении. А ведь правду говорят: для счастья человеку не столь уж много надо.
Сегодня новоселье для узкого круга, так сказать, для своих, большой прием планируется позже. Гостей встречала на правах хозяйки Светлана, поглядывая на часы и незаметно дуя губы. Как всегда, муженек запаздывал – никакого уважения к людям, иногда ей хотелось заорать во всю мощь: развод, катись к чертовой матери! Но покатится-то она, кстати, ни с чем покатится, а привыкла к достатку, свободному распорядку, привыкла ничего не делать. Это такой кайф – ничего не делать! Его Светочка ни за что не потеряет, потому не дает повода «любимому» мужу вытолкать ее взашей, хотя он наверняка повод ищет. Не дождется! Муж состоит исключительно из недостатков, но есть у него и достоинство, одно-единственное, однако ценное: порядочность, из-за которой он порядком страдает. Какой еще дурак будет тащить на себе свору наглых детишек с дармоедами родственниками и лентяйкой женой? Вот и пусть страдает, мешать она ему не собирается, Светлана все вытерпит с улыбкой на устах.
– Отец не приехал? – подошел к ней старший сын.
– Нет, как видишь, – повернулась к нему Светлана, облокотившись о перила. Из всего семейства она более чем лояльно относилась к Владимиру.
– То-то я смотрю, ты все глаза проглядела, – поддел он ее со смешком.
– Отсюда вид отличный, правда, уже стемнело, но все равно успокаивает. Дом всем показали?
– А как же, экскурсия закончилась, пора и выпить.
– Начнем без главы семейства? – Не торопясь, оба двинули в дом. – Куда запропастился ваш папуля? Звоню ему, а Лерик не берет трубку. Кстати, он купил катер, знаешь?
– Катька показывала. Дорогая причуда, миллиона полтора отвалил за игрушку (Светлана присвистнула), главное – зачем ему катер?
– Думаю, он сам не знает. А мне купил не автомобиль, рухлядь, которая постоянно глохнет!
– Скажи за это спасибо. Последнее время он как с цепи сорвался, на всех волком смотрит, хамит, так что делай выводы, дорогуша.
– Ты тоже делай, вон твоя на нас волком смотрит, как Лерик, – парировала Светлана. Войдя в дом, она прилепила к лицу светскую улыбку. – Валерьян задерживается, ждать его не будем. Прошу за стол.
– Ой, правда, я так проголодалась... – сказала Евдокия Даниловна, поспешив занять самое выгодное место, чтоб достать все яства.
– Дом восхитительный, – следовала за ней бывшая балерина. – А в мое время о таком доме даже мечтать не смели, все прозябали в каморках.
– Должна заметить, Ангелина Даниловна, – подала голос жена Владимира Вера, жутко ядовитая особа, – и сейчас большинство живет в каморках, а то и в сараях.
– Но сейчас хотя бы есть возможность разбогатеть, – возразила балерина.
– Тем, кто уже богат, – съязвила та.
– Вовочка, мне, пожалуйста, водочки, – решила не спорить с Верой Ангелина Даниловна, зная, что Вовочкина очковая змея терпеть не может ее и сестру, она платила ей тем же, но не так открыто.
Несмотря ни на что, вечер заладился, тема была одна: дом и как его обустроить. Хозяйке пришлось выслушать массу советов, словно она до этого жила в яранге на бескрайних просторах тундры и не понимает разницы между комодом и канапе. Пробовали и молоденькие жены Клима с Мироном предложить свое решение по обустройству дома, но им Света с Надей мягко дали понять, что советы их глупенькие. В паузах Светлана переглядывалась с Владимиром и недоуменно пожимала плечами. Кажется, кроме них, больше никто не тревожился, что Валерьян Юрьевич отсутствует, впрочем, при нем люди чувствовали себя скованно. После очередного переглядывания Владимир встал из-за стола и, доставая сотовый телефон, оповестил всех:
– Я на перекур.
За ним увязалась Вера, шипя вполголоса:
– Твой папочка надумал добить завистников? Знаешь, это уже неприлично – выставляться миллиардером, когда многим однокомнатной квартиры не купить.
– Ты вступила в компартию, радеешь о народе? – спросил Владимир, слушая звуки в телефонной трубке. – Лично я уговаривал отца купить дом, это неплохое капиталовложение.
– Нормальные люди вкладывают в то, что потом несложно продать, а кто купит в нашей дыре этот форпост?
– Собираешься продавать? – хмыкнул он, набирая номер заново. – Отец еще жив, делить пока нечего.
– Я вообще говорю... – стушевалась Вера. – Родным внукам путевки в Баден-Баден не купил, чтоб поправить здоровье...
Дошипеть ей не удалось, из дома с шумом вывалила толпа, по восторгам Ангелины Даниловны стало понятно, куда они направились:
– Всю жизнь мечтала о яхте, но и катер сгодится. Это так прекрасно – прогуляться ночью по реке...
И снова семейный круг. Не круг, а петля на шее. И снова Валерьян Юрьевич наблюдал тоскливую картину – как собираются на ужин домочадцы. И задавался вопросом: зачем они все, не любя друг друга, настояли на том, чтобы купить один дом и жить вместе? Боятся, что он оставит наследство жене Светке? Ну, во-первых, Валерьян Юрьевич не собирается умирать, хотя не так давно мотор в груди сдал, что якобы и послужило поводом собраться «дружной» семьей под одной крышей. Но это временный сбой, ничего подобного больше с ним не случится до глубокой старости. Во-вторых, Светка шиш получит, если он дуба даст. Честно говоря, родным деткам тоже нет охоты оставлять наследство. Хорошо бы проучить их всех, чтоб хвосты поприжали и научились ценить блага, доставшиеся без усилий, а также уважать родителя.
– Лерик... – Так величает его Светлана, законная жена. – Лерик, ты думаешь об обстановке комнат в доме? Он же пустой.
– Люблю свободу, – лениво выговорил Валерьян Юрьевич, глядя на пустые тарелки перед собой.
– А гости приедут? – тоном возражения произнесла жена. – Им ведь даже сидеть не на чем. На завтра назначено новоселье.
Это она загнула – не на чем сидеть. И сидеть, и лежать есть на чем, просто им хочется новья. Хочется, чтоб друзья-подруги скрипели зубами от зависти, хочется быть первыми во всем, и совсем не хочется прилагать к этому ручки с мозгами.
– Пап, мне тоже нужна новая мебель, – сказала младшая агрессорша Катерина. – Мой гарнитур детский.
– А ты уже выросла? – без красок в голосе поинтересовался папа.
– Ты что, не видишь?
– Не вижу.
– И еще мне нужна машина.
– А самолет не нужен?
– Как я добираться в институт буду? – надрывно бросила Катя.
– Маршрутки и автобусы ходят.
Катя убежала, рыдая, словно у нее кто-то умер. Впрочем, умри папа, ей было б не до истерик, она высчитывала б свою долю, алчно клацая беленькими зубками. Валерьян Юрьевич украдкой пробежался взглядом по домочадцам... Ба! – они же все как один недовольны. Безусловно, причина недовольства в папе, который делает только первые шаги к выходу из рабства. Ну, кто сказал, что деток надо кормить до их пенсии? Конечно, образно говоря. А они когда начнут своих отпрысков откармливать? Надька замуж выходила, била себя в грудь и ревела, когда папа был против ее брака: «Это моя жизнь!» А потом началось: папа, оплати лечение Гены, мы не можем зачать; папа, возьми Гену на работу, мы бедствуем; папа... Короче, жизнь ее, а проблемы папины.
– Значит, так, – весомо и спокойно сказал Валерьян Юрьевич, уложив кулаки на стол. – Прекратите строить из себя господ. Кому не нравится – зарабатывайте на новую мебель сами и ставьте, куда хотите. А мне старая сгодится. И вообще, отныне свои проблемы будете решать тоже сами, я вам не нянька.
Все разом заморгали – просто какой-то злобный аккомпанемент веками! Да ну их к лешему! Он не намерен тратить свои нервы и здоровье, а им еще покажет, в чьем кармане шоколадка тает.
– Теперь... – поднялся он, – всем по норам, завтра на работу.
– Завтра же воскресенье, – робко напомнил Гена.
– Начался сезон, – рявкнул тесть. – Выходные отменяются до поздней осени.
И оставил семейство мыть ему кости без него.
Гертруда Викторовна жалась к стене, обхватив щеки ладонями и выпучив глаза до невозможности. Если учесть, что в гостиной горела всего одна свеча, которую держала Лиля, а больше света не было, то можно лишь приблизительно представить, в каком состоянии пребывала хозяйка дома. Алик, налаживающий фонарь на штативе, говорил бесстрастно:
– Не переживайте, Гертруда Викторовна, вы не одна. Когда он покажется нам, не кричите, а то уйдет – жди его тогда сутками напролет.
– Он появится?!! – водила она безумными глазами по сторонам.
– Конечно. Мы постараемся до появления пугнуть его, иначе он начнет стонать – это будет действительно... мм... скажем так: неприятно.
– Вам не страшно? – шепотом спросила она. – Все-таки... призрак.
– Всякое бывает, – ответил Марат. – Когда попадаются агрессивные призраки, нам тоже достается на орехи, но такова наша работа.
– А вдруг он не оттуда появится, откуда вы ждете?
– Исключено, – сказал Алик. – Так, я готов. Тишина в студии. Лиля, свечу погаси.
Комната погрузилась в темноту, но свет падал в окна со двора, об освещении сталкеры позаботились заранее, ведь им необходимо видеть, что происходит в гостиной. Сидя на стуле у стены, Гертруда Викторовна зажала обеими ладонями рот и в этой изматывающей тишине боялась пошевелиться, даже дышать. А как назло: то нос зачесался, то в горле запершило, то воздуха перестало хватать. Гертруда Викторовна мужественно терпела неудобства, поглядывая на силуэты охотников за привидениями в разных концах комнаты. Долго же пришлось ждать, у нее онемело все тело, в глазах стало рябить, она не понимала, как сталкеры могут столько времени стоять, не двигаясь.
Вдруг раздалось нечто, похожее на жужжание, Алик предупредительно поднял руку вверх, задвигалась фольга на веревках, словно от ветерка, а Гертруда Викторовна едва в обморок не упала. Лиля шепнула:
– Идет.
Марат яростно замахал на нее руками, мол, замолчи, в этот миг вспыхнул яркий красный свет и погас, снова вспыхнул... Гертруда Викторовна зажмурилась, слыша жуткое шипение и голос Марата:
– Еще раз, Алик! Еще удар! Прибавь мощности!
Протяжный свист, шипение, стон и – тишина.
– Включите свет, – приказал Алик.
Все жмурились от электрического света, но Алик перелез за границу веревок с фольгой, постоял, глядя на компас, и улыбнулся:
– Гертруда Викторовна, подойдите. – Она несмело приблизилась, он показал ей компас. – Смотрите, стрелки в покое. Все, портал закрыт.
– Да? – У нее не было сил радоваться, ноги подкашивались. – Вход закрыли? А как вы закрыли?
– Когда он появился, мы ударили по нему инфракрасным излучением, для призраков это, как удар высоковольтным током. Вы слышали шипение, свист?
– Слышала.
– Это была его реакция. Вы бы полезли туда, где вас ударило током?
– Нет.
– И он больше не полезет.
– А он не может другое место найти?
– Не пустят его. Мы ведь били по порталу, а на той стороне, когда обнаруживают проход, закрывают его.
– Спасибо, – растрогалась Гертруда Викторовна. – Сегодня я переночую у подруги, а завтра приглашена на новоселье, на ночь там останусь, мне трудно под впечатлением...
– Да не бойтесь, все в порядке, – успокоил ее Марат.
– С вас три тысячи, – скромно напомнила Лиля.
Получив деньги и собрав скарб, охотники за привидениями запрыгнули в машину, Лиля тронулась по извилистой дороге.
– Мощно поработали, – прищелкнул пальцами Марат. – А к ее подружке когда поедем?
– Гертруда больше не упоминала о ней, – ответила Лиля, неплохо управляя автомобилем.
– Чего ж ты не напомнила? – изумился Марат. – Или у тебя от успехов голова закружилась?
– Дай бедной женщине опомниться от покойника, – огрызнулась Лиля. – А подруга сама к нам придет.
– Э, не гони, Лилек! – вступил Алик. – Кстати, куда ты едешь? Город в другой стороне.
– Завтра у нас выход в свет, хочу к местности присмотреться.
– Что ты надеешься в темноте разглядеть? – пожал плечами Марат. – Мы же изучили местность.
– Днем изучили, – возразила Лиля, съезжая на обочину. – А надо и ночью осмотреться, чтоб случайно не оступиться. Дальше идем пешком, прогуляемся.
Он привык спать мало, легко встал рано и отправился с удочками к причалу, где его уже ждал новый приятель. Странно, Валерьян Юрьевич никогда бы не подумал, что ему будет интересно проводить время с удочкой под болтовню Панасоника. Может, так произошло потому, что в этом бесхитростном мужичке имелось нечто давно вымершее, не встречающееся в современных людях, нечто из детства, когда было все просто и понятно. Точно, Панасоник понятен и прост, как портянка, оттого нет нужды при нем напрягаться, контролировать себя, вычислять, что он имеет в виду, говоря ту или иную фразу.
Валерьян Юрьевич сунул ему пакет, сам уселся на причал, не удержавшись от хвастовства:
– Сегодня катер притаранят. Новенький, навороченный.
– Ух ты! – обрадовался Панасоник, будто катер подарят ему. – Возьмешь с собой на рыбалку?
– Возьму, – пообещал Валерьян Юрьевич, закидывая удочку. – И на рыбалку, и просто так покатаемся.
Панасоник, выпив грамм сто коньяку, жевал бутерброд и давал ценные советы, как подсекать рыбу, если клюет.
Надо же, поймалась рыбка! Махонькая, величиной с ладонь, но приятно. Валерьян Юрьевич не смог себе позволить войти в азарт, поспешил свернуть удочки, договорившись с Панасоником встретиться завтра утром.
– Ты куды? – удивился тот. – Сегодня ж выходной у всех.
– У меня самая работа началась, к тому же вечером гостей набежит целый полк, надо все успеть. До завтра. Забери пакет, там еда и коньяк.
– Мировой ты мужик, – остался доволен Панасоник.
Валерьян Юрьевич засолил единственную рыбку и до завтрака, выпив только кофе, сел в джип да рванул на работу в приподнятом настроении. А ведь правду говорят: для счастья человеку не столь уж много надо.
Сегодня новоселье для узкого круга, так сказать, для своих, большой прием планируется позже. Гостей встречала на правах хозяйки Светлана, поглядывая на часы и незаметно дуя губы. Как всегда, муженек запаздывал – никакого уважения к людям, иногда ей хотелось заорать во всю мощь: развод, катись к чертовой матери! Но покатится-то она, кстати, ни с чем покатится, а привыкла к достатку, свободному распорядку, привыкла ничего не делать. Это такой кайф – ничего не делать! Его Светочка ни за что не потеряет, потому не дает повода «любимому» мужу вытолкать ее взашей, хотя он наверняка повод ищет. Не дождется! Муж состоит исключительно из недостатков, но есть у него и достоинство, одно-единственное, однако ценное: порядочность, из-за которой он порядком страдает. Какой еще дурак будет тащить на себе свору наглых детишек с дармоедами родственниками и лентяйкой женой? Вот и пусть страдает, мешать она ему не собирается, Светлана все вытерпит с улыбкой на устах.
– Отец не приехал? – подошел к ней старший сын.
– Нет, как видишь, – повернулась к нему Светлана, облокотившись о перила. Из всего семейства она более чем лояльно относилась к Владимиру.
– То-то я смотрю, ты все глаза проглядела, – поддел он ее со смешком.
– Отсюда вид отличный, правда, уже стемнело, но все равно успокаивает. Дом всем показали?
– А как же, экскурсия закончилась, пора и выпить.
– Начнем без главы семейства? – Не торопясь, оба двинули в дом. – Куда запропастился ваш папуля? Звоню ему, а Лерик не берет трубку. Кстати, он купил катер, знаешь?
– Катька показывала. Дорогая причуда, миллиона полтора отвалил за игрушку (Светлана присвистнула), главное – зачем ему катер?
– Думаю, он сам не знает. А мне купил не автомобиль, рухлядь, которая постоянно глохнет!
– Скажи за это спасибо. Последнее время он как с цепи сорвался, на всех волком смотрит, хамит, так что делай выводы, дорогуша.
– Ты тоже делай, вон твоя на нас волком смотрит, как Лерик, – парировала Светлана. Войдя в дом, она прилепила к лицу светскую улыбку. – Валерьян задерживается, ждать его не будем. Прошу за стол.
– Ой, правда, я так проголодалась... – сказала Евдокия Даниловна, поспешив занять самое выгодное место, чтоб достать все яства.
– Дом восхитительный, – следовала за ней бывшая балерина. – А в мое время о таком доме даже мечтать не смели, все прозябали в каморках.
– Должна заметить, Ангелина Даниловна, – подала голос жена Владимира Вера, жутко ядовитая особа, – и сейчас большинство живет в каморках, а то и в сараях.
– Но сейчас хотя бы есть возможность разбогатеть, – возразила балерина.
– Тем, кто уже богат, – съязвила та.
– Вовочка, мне, пожалуйста, водочки, – решила не спорить с Верой Ангелина Даниловна, зная, что Вовочкина очковая змея терпеть не может ее и сестру, она платила ей тем же, но не так открыто.
Несмотря ни на что, вечер заладился, тема была одна: дом и как его обустроить. Хозяйке пришлось выслушать массу советов, словно она до этого жила в яранге на бескрайних просторах тундры и не понимает разницы между комодом и канапе. Пробовали и молоденькие жены Клима с Мироном предложить свое решение по обустройству дома, но им Света с Надей мягко дали понять, что советы их глупенькие. В паузах Светлана переглядывалась с Владимиром и недоуменно пожимала плечами. Кажется, кроме них, больше никто не тревожился, что Валерьян Юрьевич отсутствует, впрочем, при нем люди чувствовали себя скованно. После очередного переглядывания Владимир встал из-за стола и, доставая сотовый телефон, оповестил всех:
– Я на перекур.
За ним увязалась Вера, шипя вполголоса:
– Твой папочка надумал добить завистников? Знаешь, это уже неприлично – выставляться миллиардером, когда многим однокомнатной квартиры не купить.
– Ты вступила в компартию, радеешь о народе? – спросил Владимир, слушая звуки в телефонной трубке. – Лично я уговаривал отца купить дом, это неплохое капиталовложение.
– Нормальные люди вкладывают в то, что потом несложно продать, а кто купит в нашей дыре этот форпост?
– Собираешься продавать? – хмыкнул он, набирая номер заново. – Отец еще жив, делить пока нечего.
– Я вообще говорю... – стушевалась Вера. – Родным внукам путевки в Баден-Баден не купил, чтоб поправить здоровье...
Дошипеть ей не удалось, из дома с шумом вывалила толпа, по восторгам Ангелины Даниловны стало понятно, куда они направились:
– Всю жизнь мечтала о яхте, но и катер сгодится. Это так прекрасно – прогуляться ночью по реке...