Страница:
– Никто не умеет управлять катером, – охладил ее Клим.
– Жаль, жаль, – сокрушалась бывшая балерина, вцепившись в перила и с величайшей осторожностью сползая по ступенькам вниз. – Вовочка, идем с нами, посмотрим на катер?
Проходя мимо супругов, Светлана поинтересовалась:
– Дозвонился?
– Не берет трубку.
– Очень темно! – пискнула Евдокия Даниловна. – Тут шею свернуть можно.
Из дома выбежал Мирон с ручным фонарем:
– Я Прометей! Несу вам огонь!
Не желая слушать нытье жены по поводу безумных трат отца и его непомерной жадности (ему еще представится такая возможность дома), Владимир последовал за всеми, Вера осталась на площадке, но вскоре скука и ее заставила спуститься.
На берегу женщины беспрестанно ахали, тогда как мужчины проявили к приобретению спокойный интерес, они курили, обсуждая технические характеристики. Мирон, поставив фонарь на причал, запрыгнул в катер и предложил:
– Есть среди вас камикадзе? Предлагаю завести мотор...
– Не дури, – прикрикнул на него старший брат. – Отец в ярость придет.
Вдруг Наденька произнесла загробным голосом:
– Что это?..
В свете единственного фонаря она выглядела довольно комично: ладони приложила к пышной груди, глаза вытаращила и приоткрыла рот, словно собиралась закричать, но крик отчего-то у нее не получился. Она будто увидела костер, на который ей предстояло взойти и погибнуть в пламени. Все посмотрели туда, куда уставилась Наденька и... обомлели.
В черной глубине, метрах в ста от них, по реке плыла женская фигура в белом полупрозрачном одеянии, которое от легкого ветерка трепетало. Точнее, фигура стояла, но в то же время плыла, но не в лодке, а неизвестно на чем. Создалось впечатление, будто женщина шла прямо по воде, что, разумеется, само по себе нелепо, невозможно, неосуществимо. И главное! По ней пробегали мелкие зелено-голубые искорки – жуть неописуемая!
Надо ли говорить, что у всех без исключения в первый момент и морозец пробежал по коже, и волосики зашевелились, и ненадолго речь отнялась? Но мужчины первые встрепенулись, переглянулись, Мирон, демонстрируя храбрость, крикнул:
– Эй, девушка, не хотите ли к нам?
Девушка, или неизвестно кто, повернула к ним корпус вместе с головой. Конечно, темно, особенностей не разглядишь, но светлое пятно на месте лица должно как-то обозначиться. А лица-то и не оказалось! У любительницы гулять по воде... черное-пречерное пятно вместо лица!
Никто не мог дать объяснения себе, каким образом совершает прогулки по воде безликая дама, оттого все находились в растерянности, граничащей с ужасом. В этой полнейшей непонятности совершенно чудовищное воздействие произвел вопль ужаса Наденьки. Она завизжала как полоумная, вскрикнули и две престарелых старушки, за ними молоденькие жены Мирона и Клима, да и мужчины разом вздрогнули, но от неожиданности. Гена кинулся к жене, прижать к себе ее не смог, имея по сравнению с Наденькой хрупкое тельце, однако обхватил руками, панически оглядываясь, словно ища помощи.
В это же время «бегущая по волнам» погасла, ее силуэт стал еле заметен на фоне черноты воды, а минуту спустя она скрылась за зарослями камыша. Наступила какая-то утомительная тишина, только камыш тихонько шуршал, встревоженный ветерком...
4
5
– Жаль, жаль, – сокрушалась бывшая балерина, вцепившись в перила и с величайшей осторожностью сползая по ступенькам вниз. – Вовочка, идем с нами, посмотрим на катер?
Проходя мимо супругов, Светлана поинтересовалась:
– Дозвонился?
– Не берет трубку.
– Очень темно! – пискнула Евдокия Даниловна. – Тут шею свернуть можно.
Из дома выбежал Мирон с ручным фонарем:
– Я Прометей! Несу вам огонь!
Не желая слушать нытье жены по поводу безумных трат отца и его непомерной жадности (ему еще представится такая возможность дома), Владимир последовал за всеми, Вера осталась на площадке, но вскоре скука и ее заставила спуститься.
На берегу женщины беспрестанно ахали, тогда как мужчины проявили к приобретению спокойный интерес, они курили, обсуждая технические характеристики. Мирон, поставив фонарь на причал, запрыгнул в катер и предложил:
– Есть среди вас камикадзе? Предлагаю завести мотор...
– Не дури, – прикрикнул на него старший брат. – Отец в ярость придет.
Вдруг Наденька произнесла загробным голосом:
– Что это?..
В свете единственного фонаря она выглядела довольно комично: ладони приложила к пышной груди, глаза вытаращила и приоткрыла рот, словно собиралась закричать, но крик отчего-то у нее не получился. Она будто увидела костер, на который ей предстояло взойти и погибнуть в пламени. Все посмотрели туда, куда уставилась Наденька и... обомлели.
В черной глубине, метрах в ста от них, по реке плыла женская фигура в белом полупрозрачном одеянии, которое от легкого ветерка трепетало. Точнее, фигура стояла, но в то же время плыла, но не в лодке, а неизвестно на чем. Создалось впечатление, будто женщина шла прямо по воде, что, разумеется, само по себе нелепо, невозможно, неосуществимо. И главное! По ней пробегали мелкие зелено-голубые искорки – жуть неописуемая!
Надо ли говорить, что у всех без исключения в первый момент и морозец пробежал по коже, и волосики зашевелились, и ненадолго речь отнялась? Но мужчины первые встрепенулись, переглянулись, Мирон, демонстрируя храбрость, крикнул:
– Эй, девушка, не хотите ли к нам?
Девушка, или неизвестно кто, повернула к ним корпус вместе с головой. Конечно, темно, особенностей не разглядишь, но светлое пятно на месте лица должно как-то обозначиться. А лица-то и не оказалось! У любительницы гулять по воде... черное-пречерное пятно вместо лица!
Никто не мог дать объяснения себе, каким образом совершает прогулки по воде безликая дама, оттого все находились в растерянности, граничащей с ужасом. В этой полнейшей непонятности совершенно чудовищное воздействие произвел вопль ужаса Наденьки. Она завизжала как полоумная, вскрикнули и две престарелых старушки, за ними молоденькие жены Мирона и Клима, да и мужчины разом вздрогнули, но от неожиданности. Гена кинулся к жене, прижать к себе ее не смог, имея по сравнению с Наденькой хрупкое тельце, однако обхватил руками, панически оглядываясь, словно ища помощи.
В это же время «бегущая по волнам» погасла, ее силуэт стал еле заметен на фоне черноты воды, а минуту спустя она скрылась за зарослями камыша. Наступила какая-то утомительная тишина, только камыш тихонько шуршал, встревоженный ветерком...
4
Едва ноги коснулись илистого дна, Марат, стуча зубами от холода и фыркая, сдвинул на лоб маску с трубкой, быстренько доставил плот к берегу. Подняв тунику до груди, Лиля спрыгнула, да попала в ил, вскрикнув:
– Ой! Блин, я наколола ноги...
– А я сейчас дуба дам от холода, – отстучал зубами Марат, затягивая в камыши плотик с шестом посередине, сооруженный, чтоб Лиля стояла на плоту устойчиво.
– Эй, вы! – послышался из темноты голос Алика. – Потише нельзя? Недалеко народу полно.
– Знаем, знаем! – Лиля выбралась на сухой берег и принялась хохотать, согнувшись в три погибели. – Ой, не могу... Если б ты видел их... Ха-ха-ха... Выход в свет получился супер! Ха-ха-ха-ха...
Марат, облаченный в черный костюм для плавания, высоко поднимал ноги в ластах, выходя из воды. Выбравшись на берег, он скинул ласты, забрал у Алика плед и закутался в него, дрожа, как в лихорадке.
– Держи чай с ромом, – протянул ему Алик термос. – Значит, тебя видели?
– Видели, видели! – надевая носки с кроссовками, заверила Лиля. – Целая толпа видела. Они офонарели. Визжали! Сто процентов даю: из этой кубышки клиенты к нам повалят пачками. Ну, теперь бегом к машине, заодно согреемся.
– Оденься, – сказал ей Алик. – И маску сними.
– Ни-ни! Вдруг нечаянный прохожий встретится, а тут я... – Лиля подняла руки и попугала сообщников: – У! У! У! И вся свечусь! Представляете?
– Это жестоко, – сказал Марат уже на бегу. В руках он держал ласты, одновременно придерживая плед на груди. – Человек разрыв сердца получит. И потом, Лилька, в этом районе живут богачи, они пешком не ходят, на колесах передвигаются.
– Тем более нечего их жалеть, потому что честных богачей не бывает.
Выскочили на проезжую дорогу, побежали рядком.
– По мне, так все наши фокусы – глупость и лишняя трата денег, – ворчал Алик. – Я б не поверил твоему «выходу в свет».
– Интересно, как, по-твоему, повысить степень сложности? – возразила Лиля, поднимая подол туники повыше. – Гертруда же купилась! Думаешь, те, кто сейчас был на берегу, менее суеверные? Да к гадалкам бегают товарищи с высшим образованием, менты, когда ловят преступников, тайком чиновники ходят. Между прочим, чиновники любят колдовством наводить порчу на коллег. Я знаю, что говорю, гадалкой проработала целый год, снимала сглаз и порчу, ворожила и колдовала. Но сумму, которую мы взяли у Гертруды за один раз, мне не удавалось заработать за несколько месяцев упорного труда в сфере черной магии. Да мы запросто можем составить конкуренцию Дэвиду Копперфильду, по сравнению с нами он отдыхает, но каков результат...
– В тюрягу мы с твоим результатом угодим, – вздохнул Алик.
– Покажи статью, которую нам присобачат.
– Мошенничество, – легко нашелся Марат. Бег его не согрел, он все стучал зубами, иногда делал круг вокруг Алика с Лилей, чтоб разогнать кровь в жилах.
– Ой, не смеши! – хохотнула она. – Как докажут, что мы мошенничаем, как? Если и поймают на представлении, то что нам приклеить? Мы развлекаемся, маскарад устраиваем и веселимся. А за колдовство и охоту на привидений в тюрьму не сажают, прецедента нет в судебной практике.
– Но деньги-то берем ни за что, – сказал Марат.
– Мы их воруем? – хихикнула Лиля. – Грабим? У нас идет честный отъем лишних денег у населения, нам сами дают и еще благодарят. Мы освобождаем людей от страхов, прежде всего сидящих внутри, у нас добрая миссия, а всякая работа должна оплачиваться.
Добежали до лесочка, где спрятали машину.
– Ты действительно колдунья, – признал Алик, дыша после бега шумно и глубоко. – Послушаю тебя и сдаюсь.
– Снимите с меня провода, я в них, как в паутине, – потребовала Лиля, сбросив тунику и оставшись почти голой (в одних трусиках), Алик начал помогать ей. – Завтра сделаем рейд на кладбище. Через него ходят из деревень к остановке и назад в деревню... Ой...
Марат отхлебывал чай из термоса, как вдруг...
Та-та-та-та-та! Та-та-та-та!
– Что это? – замерла Лиля.
– Похоже на автоматную очередь, – определил Алик.
И еще раз: та-та-та-та... та-та...
– Очень близко, – напрягся Марат, едва не поперхнувшийся от этих очередей. – Давайте отсюда быстрей дергать... Лилька, ты куда?
– Сбегаю посмотрю, – отозвалась она, юркнув в темноту.
– Дура! Вернись! – полушепотом бесновался Марат. – Голяком умчалась! Ее точно примут за привидение. Мы с этой чертовкой вляпаемся в дерьмо. Алик, не ходи! Она дура, но ты...
– Тоже дурак. – И Алик растаял в темноте.
– Психи! Идиоты! – ругался Марат, но, подумав, нехотя пошел за ними.
Обогнув высокий холм, Лиля увидела свет фар, стала пробираться осторожней, на всякий случай прячась за стволами деревьев. Очутившись в нескольких метрах от внедорожника, который съехал с дороги в кювет, она подкралась к кусту, то есть еще ближе, и высматривала, что здесь происходит.
Один парень с автоматом в руке стоял напротив джипа, его Лиля хорошо рассмотрела в свете фар, второй копался в авто, но вот и он спрыгнул с подножки, махнул первому, и оба побежали прочь.
Лиля – за ними, не взглянув в сторону распахнутой настежь дверцы. Честно говоря, она боялась увидеть внутри салона нечто похуже приведения. Буквально через несколько шагов Лиля вынуждена была присесть, а потом и отползти на четвереньках к кусту, этот кусок девственной природы человек не успел «облагородить» вырубкой, слава богу, растительности здесь полно, есть где спрятаться. Два парня с автоматами запрыгнули в легковушку, выехали на дорогу и – мотор надрывно взревел, колеса завизжали...
Лиля выпрямилась, глядя вслед легковушке.
Когда она вернулась к внедорожнику, там обнаружила Алика с Маратом, последний наехал на нее:
– Ты где была? Мы уж думали, тебя кокнули...
– Тихо, тихо, – подняла ладони Лиля. – Тут что-то произошло? Вы смотрели, в джипе есть люди?
– Есть, есть, – с каким-то странным подтекстом произнес Марат. – Ты лучше сама посмотри, это не рассказать!
Едва она подошла к распахнутой дверце, как тут же и попятилась. М-да, это похуже всех приведений, вместе взятых. На передних сиденьях полулежали двое мужчин, лиц не было видно, их залила кровь.
– Насмотрелась? – ехидно спросил Марат. – Представляешь, если б тебя заметили? Лежала б ты сейчас в трусиках, с голыми сиськами и с пулями в кишках. А теперь деру!
Алик молча взял ее за руку и потянул назад. Добежали до машины, скоренько покидали в нее вещи, Лиля в салоне натянула свитер, взяла телефон.
– Куда звонить собралась? – отчего-то забеспокоился Марат.
– В милицию, – ответила она. – Сообщить про убийство.
– Рехнулась? – подпрыгнул он. – Здесь одна дорога, менты увидят, что мы едем от поселка, и загребут нас. Потом доказывай, что автомат не умеешь держать.
– Дурак, а вдруг в джипе есть живые? Мы съедем с дороги, я знаю место, подождем, пока они проедут... Алло, милиция? Только что двое неизвестных расстреляли джип...
– Нет-нет, они не мошенники, – с жаром убеждала Евдокия Даниловна. – Мошенники не отказались бы провести у меня сеанс... э... ликвидации аномального явления и содрать за услугу приличные деньги. А услуги у них очень дорогие, и я бы заплатила, лишь бы избавиться от кошмара. Значит, это честные люди. Я настоятельно советую вызвать их для обследования дома и местности. Гертруда, ты-то чего молчишь? Разве тебе не досаждало привидение мужа?
Уже больше часа все только и обсуждали, что «бегущую по волнам», которая потрясла каждого, тем не менее выявились и скептики, но достаточно убедительно объяснить явление на реке они не могли. Гертруда Викторовна замялась, потупила глазки, ей было неловко признаваться в таинстве, которое свершилось в ее доме, однако чего не сделаешь ради друзей.
– Если б я лично не столкнулась с... – не посмела сказать «привидением», – необъяснимыми явлениями, то, наверное, сейчас была бы на стороне не верящих в существование потусторонних сил. А они есть. Поверьте, это так страшно – не веришь, а глазами видишь. Кажется, что сходишь с ума...
– Да что же вы такое увидели, тетя Гертруда? – не выдержал Клим.
– Мужа, – ответила она. – Живого и в то же время неживого. Нелепо, да? Но я видела его, как вижу сейчас всех вас. Не знаю, как не умерла от страха...
– Уважаемые женщины, – страдальчески произнес Владимир, – это уже запредел. Кто-то решил пошутить, устроил нам спектакль, сознаюсь, леденящий душу спектакль, впечатляющий, но столько времени обсуждать цирк на воде я не в состоянии.
– А свечение? – привела веский аргумент Наденька. – Она же светилась... и без лица была!
– О господи! – взвыл Владимир. – Сейчас столько всякой муры на любом рынке продается, что каждый может соорудить оптический обман.
– Ну, знаешь, – с жаром зачастила Наденька, – для оптического обмана слишком жуткое зрелище, совсем не похожее на обман. Я слышала, где-то в этом месте лет сто назад, чтоб избежать позора, утопилась девица, забеременевшая от женатого барина. Говорят, ее видели несколько раз в воде и в камышах.
– Надюша, ты взрослая тетя, а несешь... – Владимир махнул рукой. – Давайте лучше примем по пятьдесят грамм и закусим? И фиг с ними, с привидениями, аномальными явлениями, утопленницами и прочей чертовщиной.
Его поддержал Геннадий, на что Вера фыркнула:
– Вам бы только водку жрать.
– Милая, водку пьют, а не жрут, – с удовольствием поддела ее Ангелина Даниловна.
И получила злобный взгляд в ответ. Ангелина Даниловна присоединилась к мужчинам. Только они пригубили рюмки, как зазвонил телефон. Светлана сняла трубку с аппарата:
– Да-да, это его дом... Милиция? А что случилось?..
По мере того как она слушала, ее лицо вытягивалось, затем ноги подкосились. Светлана присела на край стула, потом опустила трубку на колени. Все поняли, что новость нехорошая, оттого замерли в ожидании, не сводя с нее настороженных глаз.
– Света, что тебе сказали? – спросил Геннадий. – Почему звонили из милиции?
– У поселка час назад расстреляли джип Валерьяна. Милиция сейчас там...
– С отцом что? – подскочил Владимир, надел пиджак, лихорадочно и неизвестно зачем принялся шарить по карманам.
– Сказали, убиты все, кто был в джипе, – выдавила Светлана.
Некоторые женщины коротко вскрикнули, кто-то схватился за голову.
– Я еду туда. – Владимир зашагал к выходу.
– Я с тобой, – подлетел Клим.
За ними умчались Мирон и Геннадий. Когда женщины остались одни, Катя растерянно пробормотала:
– Папу... убили, да?
Никто ей не ответил, Катя всхлипнула раз, другой, потом разрыдалась, к ней подошла Ангелина Даниловна, обняла за плечи:
– Ну-ну, девочка моя, еще ничего не известно.
– Я знаю, кого мы видели на реке, – вымолвила Гертруда Викторовна, находясь в оцепенении.
– Кого? – заинтересовалась Евдокия Даниловна.
– Это была смерть.
Владимир чуть ли не на ходу выскочил из машины, ринулся в толпу милиционеров, но его остановили двое, расставив руки в стороны и не давая пройти:
– Туда нельзя.
– Это машина моего отца, – закричал он. – Я хочу увидеть его.
– Вашего отца только что увезли, не вашего тоже, – наступал на него высокий мент. – Нельзя, нельзя...
– Кто-нибудь жив? – рвался к джипу Владимир.
– Один дышал, крепкий оказался.
– Куда... Куда их увезли?
– В первую больницу и морг, – дал координаты мент.
Лиля въехала во двор частного дома, который их лихая бригада снимала полностью. Во-первых, дешевле, потому что на окраине, мало находится желающих снять конуру без удобств далеко от районов, где сосредоточены предприятия. Во-вторых, дом стоит на земле, окружен такими же подворьями, слинять в случае необходимости отсюда запросто – выскочил в окно и драпай со всех ног. Попробуй убеги из скворечника, не прыгать же с шестого или десятого этажа, если вдруг милиция прибежит по доносу. По большому счету, бояться нечего, действительно, за «нелегкую» борьбу с привидениями еще не сажали в тюрьму, наверно потому, что обманываться – личное право каждого гражданина, тут законом не заставишь не верить в чудеса. Да и кто способен доказать, что привидений и леших с домовыми не существует?
В народе бытует мнение: хочешь заполучить много денег – создай собственную партию или секту. Партия – дело сильно хлопотное, малым числом людей не обойдешься, охватить нужно по возможности все регионы, убедить в том, чего не будет никогда, опять же конкуренция мощная. Секта – обратная сторона партии, те же хлопоты, зомбирование, но рабы, как известно, восстают, да и запудрить мозги, чтоб тебе отдали движимость и недвижимость со счетом в банке – надо уметь. Помимо всего прочего от этих двух идей веяло скукой, а хотелось чего-то остренького, веселенького, не избитого. Лиля, очутившись без перспектив устроиться на приличную работу (идентичная ситуация была и у ребят), нашла незаполненную нишу – борьба с привидениями на научной основе. Да, вначале она поработала гадалкой и экстрасенсом, дурила народ, как могла, убедилась в дремучести мно-огих, и вот ей пришла идея получше. К тому же гадалок – как собак нерезаных, а чтобы прославиться и стать магиней (от слова «магия») высшего класса, к которой народ валит толпами, надо хотя бы из трех случаев два раза попадать в яблочко, чего у нее не получалось, пару раз клиенты даже порывались побить ее за обман. Ребята скинулись, продав самое ценное, и развернули деятельность.
Лиля, являясь генератором идеи, учла возможные неприятности и неожиданности, ведь приведений они ловко создают своими руками, мозгами и при помощи все тех же денег. Одна Гертруда чего стоила! Надо было сначала собрать картотеку состоятельных людей, способных вывалить кругленькую сумму, узнать, кто и с кем дружен. Слухи-то вещь в данном деле полезная, поможешь одному, тот расскажет приятелю. На сарафанное радио и рассчитывали охотники. Следовало выяснить всю подноготную будущих клиентов и только потом сделать выбор. Дальше: надо было выследить, когда дом Гертруды остается без хозяйки, подсмотреть, чем она занимается дома, сделать дубликат ключей, а это ювелирная работа, ибо ключики никто не предоставит, но есть замочные скважины, а умелые ручки могут сделать слепки и по ним воссоздать ключи, в конце концов, существуют отмычки. А компас с психованной стрелкой, шелест фольги, стоны и шипение – это все ловкость рук, которые вовремя и незаметно подключают аппаратуру.
И все сами – учились, расспрашивали жуликов, читали, пробовали. Затем испытали на предмет суеверия нескольких человек и получили первую прибыль, только после подготовительной работы запустили кошку к Евдокии Даниловне. Между прочим, личную и родную кошку Марата, после полета она сбежала от него, он очень страдал. А стоны... это чистая случайность, сыгравшая на руку. Чтобы показать свою честность, мол, зря мы денег не берем, аномальные явления они обнаруживали не во всех домах, как, например, у той же Евдокии Даниловны, и таким образом росли в глазах суеверной общественности. Тяжелая работа, надо сказать, сопряжена с постоянным риском, зато творческая – скучать не приходится.
Поставив старенькую машину во дворе под яблоней, Лиля глянула на темные окна и озадачилась:
– Где это Пашка?
– Инкубом работает, повышает степень сложности, – сказал Марат, выбираясь из машины. Он не согрелся, все еще дрожал, видимо теперь уже от впечатлений, полученных у джипа.
– Заработался Паша, но толку что-то маловато, – резюмировала Лиля.
– Я б тоже с превеликим удовольствием поработал инкубом, – идя к дому, повздыхал Марат.
– У тебя отсутствуют данные, – разбила его надежды Лиля.
Алик открыл дом, вошли. Вошли и упали, кто куда – на диван, стул, в облезлое кресло. Только сейчас троица осознала все происшедшее. От ужаса кровь стыла в жилах.
– Слушайте, – поднял голову Алик. – Вы до чего-нибудь дотрагивались?
– Я нет, – сказал Марат. – Я как увидел... Фу, до сих пор тошнит.
– И я ничего не трогала, – заверила Лиля. – Идемте хоть картошки пожарим, есть хочется.
– Как ты можешь есть? – буркнул под нос Марат. – Мне кусок в горло не полезет...
– Скажите, какие нежности! – фыркнула Лиля, идя к плите в смежную комнату. – И чего ты дрожишь, как кролик? Трупов не видел, что ли?
– Покойников видел, а трупы первый раз, – не обиделся Марат.
Поставив на стол кастрюлю с водой, Лиля с Аликом, устроившись на табуретках, принялись чистить картошку, Марат, кутаясь в верблюжье одеяло, залез с ногами на диван и задумался. Каждый заново переживал увиденное. И наступила тишина. Только время от времени раздавалось – бульк, бульк, это картошка падала в кастрюльку. Вдруг Лиля, как бы между прочим, не делая акцент ни на одном слове, произнесла:
– Я запомнила одного из убийц, носик у него... хм! Как клюв у птицы, загнутый книзу, он в профиль ко мне стоял, но и анфас я его видела. Второго... не уверена.
– И что? – поднял на нее глаза Алик.
– А еще запомнила номера джипа и легковой, на которой уехали убийцы.
– Не зря трясла сиськами, – подал с дивана голос Марат. – Убийцы теперь у нее в руках.
– Дались тебе мои сиськи! – кинула в его сторону она. – Завидки берут, да?
– Я мужчина, мне они ни к чему...
– Заткнитесь оба! – прикрикнул Алик, стукнув черенком ножа по столу, затем перевел суровый взгляд на подругу и угрожающе процедил: – Теперь забудь все, что видела и запомнила. Я тебя знаю, уже вынашиваешь какой-нибудь идиотский план?
– Нет-нет, я просто так... само запомнилось. Не виновата же я, что у меня память фотографическая...
– Забудь, я сказал! – рявкнул он. – Это тебе не народ дурить, это крутые парни, их не убедишь, что ты призрак. Они нас всех перестреляют, если узнают, что их видели.
Лиля промолчала, а план у нее на самом деле зарождался, еще не сформировался, поэтому о нем говорить было рано, да и бесполезно.
– Ой! Блин, я наколола ноги...
– А я сейчас дуба дам от холода, – отстучал зубами Марат, затягивая в камыши плотик с шестом посередине, сооруженный, чтоб Лиля стояла на плоту устойчиво.
– Эй, вы! – послышался из темноты голос Алика. – Потише нельзя? Недалеко народу полно.
– Знаем, знаем! – Лиля выбралась на сухой берег и принялась хохотать, согнувшись в три погибели. – Ой, не могу... Если б ты видел их... Ха-ха-ха... Выход в свет получился супер! Ха-ха-ха-ха...
Марат, облаченный в черный костюм для плавания, высоко поднимал ноги в ластах, выходя из воды. Выбравшись на берег, он скинул ласты, забрал у Алика плед и закутался в него, дрожа, как в лихорадке.
– Держи чай с ромом, – протянул ему Алик термос. – Значит, тебя видели?
– Видели, видели! – надевая носки с кроссовками, заверила Лиля. – Целая толпа видела. Они офонарели. Визжали! Сто процентов даю: из этой кубышки клиенты к нам повалят пачками. Ну, теперь бегом к машине, заодно согреемся.
– Оденься, – сказал ей Алик. – И маску сними.
– Ни-ни! Вдруг нечаянный прохожий встретится, а тут я... – Лиля подняла руки и попугала сообщников: – У! У! У! И вся свечусь! Представляете?
– Это жестоко, – сказал Марат уже на бегу. В руках он держал ласты, одновременно придерживая плед на груди. – Человек разрыв сердца получит. И потом, Лилька, в этом районе живут богачи, они пешком не ходят, на колесах передвигаются.
– Тем более нечего их жалеть, потому что честных богачей не бывает.
Выскочили на проезжую дорогу, побежали рядком.
– По мне, так все наши фокусы – глупость и лишняя трата денег, – ворчал Алик. – Я б не поверил твоему «выходу в свет».
– Интересно, как, по-твоему, повысить степень сложности? – возразила Лиля, поднимая подол туники повыше. – Гертруда же купилась! Думаешь, те, кто сейчас был на берегу, менее суеверные? Да к гадалкам бегают товарищи с высшим образованием, менты, когда ловят преступников, тайком чиновники ходят. Между прочим, чиновники любят колдовством наводить порчу на коллег. Я знаю, что говорю, гадалкой проработала целый год, снимала сглаз и порчу, ворожила и колдовала. Но сумму, которую мы взяли у Гертруды за один раз, мне не удавалось заработать за несколько месяцев упорного труда в сфере черной магии. Да мы запросто можем составить конкуренцию Дэвиду Копперфильду, по сравнению с нами он отдыхает, но каков результат...
– В тюрягу мы с твоим результатом угодим, – вздохнул Алик.
– Покажи статью, которую нам присобачат.
– Мошенничество, – легко нашелся Марат. Бег его не согрел, он все стучал зубами, иногда делал круг вокруг Алика с Лилей, чтоб разогнать кровь в жилах.
– Ой, не смеши! – хохотнула она. – Как докажут, что мы мошенничаем, как? Если и поймают на представлении, то что нам приклеить? Мы развлекаемся, маскарад устраиваем и веселимся. А за колдовство и охоту на привидений в тюрьму не сажают, прецедента нет в судебной практике.
– Но деньги-то берем ни за что, – сказал Марат.
– Мы их воруем? – хихикнула Лиля. – Грабим? У нас идет честный отъем лишних денег у населения, нам сами дают и еще благодарят. Мы освобождаем людей от страхов, прежде всего сидящих внутри, у нас добрая миссия, а всякая работа должна оплачиваться.
Добежали до лесочка, где спрятали машину.
– Ты действительно колдунья, – признал Алик, дыша после бега шумно и глубоко. – Послушаю тебя и сдаюсь.
– Снимите с меня провода, я в них, как в паутине, – потребовала Лиля, сбросив тунику и оставшись почти голой (в одних трусиках), Алик начал помогать ей. – Завтра сделаем рейд на кладбище. Через него ходят из деревень к остановке и назад в деревню... Ой...
Марат отхлебывал чай из термоса, как вдруг...
Та-та-та-та-та! Та-та-та-та!
– Что это? – замерла Лиля.
– Похоже на автоматную очередь, – определил Алик.
И еще раз: та-та-та-та... та-та...
– Очень близко, – напрягся Марат, едва не поперхнувшийся от этих очередей. – Давайте отсюда быстрей дергать... Лилька, ты куда?
– Сбегаю посмотрю, – отозвалась она, юркнув в темноту.
– Дура! Вернись! – полушепотом бесновался Марат. – Голяком умчалась! Ее точно примут за привидение. Мы с этой чертовкой вляпаемся в дерьмо. Алик, не ходи! Она дура, но ты...
– Тоже дурак. – И Алик растаял в темноте.
– Психи! Идиоты! – ругался Марат, но, подумав, нехотя пошел за ними.
Обогнув высокий холм, Лиля увидела свет фар, стала пробираться осторожней, на всякий случай прячась за стволами деревьев. Очутившись в нескольких метрах от внедорожника, который съехал с дороги в кювет, она подкралась к кусту, то есть еще ближе, и высматривала, что здесь происходит.
Один парень с автоматом в руке стоял напротив джипа, его Лиля хорошо рассмотрела в свете фар, второй копался в авто, но вот и он спрыгнул с подножки, махнул первому, и оба побежали прочь.
Лиля – за ними, не взглянув в сторону распахнутой настежь дверцы. Честно говоря, она боялась увидеть внутри салона нечто похуже приведения. Буквально через несколько шагов Лиля вынуждена была присесть, а потом и отползти на четвереньках к кусту, этот кусок девственной природы человек не успел «облагородить» вырубкой, слава богу, растительности здесь полно, есть где спрятаться. Два парня с автоматами запрыгнули в легковушку, выехали на дорогу и – мотор надрывно взревел, колеса завизжали...
Лиля выпрямилась, глядя вслед легковушке.
Когда она вернулась к внедорожнику, там обнаружила Алика с Маратом, последний наехал на нее:
– Ты где была? Мы уж думали, тебя кокнули...
– Тихо, тихо, – подняла ладони Лиля. – Тут что-то произошло? Вы смотрели, в джипе есть люди?
– Есть, есть, – с каким-то странным подтекстом произнес Марат. – Ты лучше сама посмотри, это не рассказать!
Едва она подошла к распахнутой дверце, как тут же и попятилась. М-да, это похуже всех приведений, вместе взятых. На передних сиденьях полулежали двое мужчин, лиц не было видно, их залила кровь.
– Насмотрелась? – ехидно спросил Марат. – Представляешь, если б тебя заметили? Лежала б ты сейчас в трусиках, с голыми сиськами и с пулями в кишках. А теперь деру!
Алик молча взял ее за руку и потянул назад. Добежали до машины, скоренько покидали в нее вещи, Лиля в салоне натянула свитер, взяла телефон.
– Куда звонить собралась? – отчего-то забеспокоился Марат.
– В милицию, – ответила она. – Сообщить про убийство.
– Рехнулась? – подпрыгнул он. – Здесь одна дорога, менты увидят, что мы едем от поселка, и загребут нас. Потом доказывай, что автомат не умеешь держать.
– Дурак, а вдруг в джипе есть живые? Мы съедем с дороги, я знаю место, подождем, пока они проедут... Алло, милиция? Только что двое неизвестных расстреляли джип...
– Нет-нет, они не мошенники, – с жаром убеждала Евдокия Даниловна. – Мошенники не отказались бы провести у меня сеанс... э... ликвидации аномального явления и содрать за услугу приличные деньги. А услуги у них очень дорогие, и я бы заплатила, лишь бы избавиться от кошмара. Значит, это честные люди. Я настоятельно советую вызвать их для обследования дома и местности. Гертруда, ты-то чего молчишь? Разве тебе не досаждало привидение мужа?
Уже больше часа все только и обсуждали, что «бегущую по волнам», которая потрясла каждого, тем не менее выявились и скептики, но достаточно убедительно объяснить явление на реке они не могли. Гертруда Викторовна замялась, потупила глазки, ей было неловко признаваться в таинстве, которое свершилось в ее доме, однако чего не сделаешь ради друзей.
– Если б я лично не столкнулась с... – не посмела сказать «привидением», – необъяснимыми явлениями, то, наверное, сейчас была бы на стороне не верящих в существование потусторонних сил. А они есть. Поверьте, это так страшно – не веришь, а глазами видишь. Кажется, что сходишь с ума...
– Да что же вы такое увидели, тетя Гертруда? – не выдержал Клим.
– Мужа, – ответила она. – Живого и в то же время неживого. Нелепо, да? Но я видела его, как вижу сейчас всех вас. Не знаю, как не умерла от страха...
– Уважаемые женщины, – страдальчески произнес Владимир, – это уже запредел. Кто-то решил пошутить, устроил нам спектакль, сознаюсь, леденящий душу спектакль, впечатляющий, но столько времени обсуждать цирк на воде я не в состоянии.
– А свечение? – привела веский аргумент Наденька. – Она же светилась... и без лица была!
– О господи! – взвыл Владимир. – Сейчас столько всякой муры на любом рынке продается, что каждый может соорудить оптический обман.
– Ну, знаешь, – с жаром зачастила Наденька, – для оптического обмана слишком жуткое зрелище, совсем не похожее на обман. Я слышала, где-то в этом месте лет сто назад, чтоб избежать позора, утопилась девица, забеременевшая от женатого барина. Говорят, ее видели несколько раз в воде и в камышах.
– Надюша, ты взрослая тетя, а несешь... – Владимир махнул рукой. – Давайте лучше примем по пятьдесят грамм и закусим? И фиг с ними, с привидениями, аномальными явлениями, утопленницами и прочей чертовщиной.
Его поддержал Геннадий, на что Вера фыркнула:
– Вам бы только водку жрать.
– Милая, водку пьют, а не жрут, – с удовольствием поддела ее Ангелина Даниловна.
И получила злобный взгляд в ответ. Ангелина Даниловна присоединилась к мужчинам. Только они пригубили рюмки, как зазвонил телефон. Светлана сняла трубку с аппарата:
– Да-да, это его дом... Милиция? А что случилось?..
По мере того как она слушала, ее лицо вытягивалось, затем ноги подкосились. Светлана присела на край стула, потом опустила трубку на колени. Все поняли, что новость нехорошая, оттого замерли в ожидании, не сводя с нее настороженных глаз.
– Света, что тебе сказали? – спросил Геннадий. – Почему звонили из милиции?
– У поселка час назад расстреляли джип Валерьяна. Милиция сейчас там...
– С отцом что? – подскочил Владимир, надел пиджак, лихорадочно и неизвестно зачем принялся шарить по карманам.
– Сказали, убиты все, кто был в джипе, – выдавила Светлана.
Некоторые женщины коротко вскрикнули, кто-то схватился за голову.
– Я еду туда. – Владимир зашагал к выходу.
– Я с тобой, – подлетел Клим.
За ними умчались Мирон и Геннадий. Когда женщины остались одни, Катя растерянно пробормотала:
– Папу... убили, да?
Никто ей не ответил, Катя всхлипнула раз, другой, потом разрыдалась, к ней подошла Ангелина Даниловна, обняла за плечи:
– Ну-ну, девочка моя, еще ничего не известно.
– Я знаю, кого мы видели на реке, – вымолвила Гертруда Викторовна, находясь в оцепенении.
– Кого? – заинтересовалась Евдокия Даниловна.
– Это была смерть.
Владимир чуть ли не на ходу выскочил из машины, ринулся в толпу милиционеров, но его остановили двое, расставив руки в стороны и не давая пройти:
– Туда нельзя.
– Это машина моего отца, – закричал он. – Я хочу увидеть его.
– Вашего отца только что увезли, не вашего тоже, – наступал на него высокий мент. – Нельзя, нельзя...
– Кто-нибудь жив? – рвался к джипу Владимир.
– Один дышал, крепкий оказался.
– Куда... Куда их увезли?
– В первую больницу и морг, – дал координаты мент.
Лиля въехала во двор частного дома, который их лихая бригада снимала полностью. Во-первых, дешевле, потому что на окраине, мало находится желающих снять конуру без удобств далеко от районов, где сосредоточены предприятия. Во-вторых, дом стоит на земле, окружен такими же подворьями, слинять в случае необходимости отсюда запросто – выскочил в окно и драпай со всех ног. Попробуй убеги из скворечника, не прыгать же с шестого или десятого этажа, если вдруг милиция прибежит по доносу. По большому счету, бояться нечего, действительно, за «нелегкую» борьбу с привидениями еще не сажали в тюрьму, наверно потому, что обманываться – личное право каждого гражданина, тут законом не заставишь не верить в чудеса. Да и кто способен доказать, что привидений и леших с домовыми не существует?
В народе бытует мнение: хочешь заполучить много денег – создай собственную партию или секту. Партия – дело сильно хлопотное, малым числом людей не обойдешься, охватить нужно по возможности все регионы, убедить в том, чего не будет никогда, опять же конкуренция мощная. Секта – обратная сторона партии, те же хлопоты, зомбирование, но рабы, как известно, восстают, да и запудрить мозги, чтоб тебе отдали движимость и недвижимость со счетом в банке – надо уметь. Помимо всего прочего от этих двух идей веяло скукой, а хотелось чего-то остренького, веселенького, не избитого. Лиля, очутившись без перспектив устроиться на приличную работу (идентичная ситуация была и у ребят), нашла незаполненную нишу – борьба с привидениями на научной основе. Да, вначале она поработала гадалкой и экстрасенсом, дурила народ, как могла, убедилась в дремучести мно-огих, и вот ей пришла идея получше. К тому же гадалок – как собак нерезаных, а чтобы прославиться и стать магиней (от слова «магия») высшего класса, к которой народ валит толпами, надо хотя бы из трех случаев два раза попадать в яблочко, чего у нее не получалось, пару раз клиенты даже порывались побить ее за обман. Ребята скинулись, продав самое ценное, и развернули деятельность.
Лиля, являясь генератором идеи, учла возможные неприятности и неожиданности, ведь приведений они ловко создают своими руками, мозгами и при помощи все тех же денег. Одна Гертруда чего стоила! Надо было сначала собрать картотеку состоятельных людей, способных вывалить кругленькую сумму, узнать, кто и с кем дружен. Слухи-то вещь в данном деле полезная, поможешь одному, тот расскажет приятелю. На сарафанное радио и рассчитывали охотники. Следовало выяснить всю подноготную будущих клиентов и только потом сделать выбор. Дальше: надо было выследить, когда дом Гертруды остается без хозяйки, подсмотреть, чем она занимается дома, сделать дубликат ключей, а это ювелирная работа, ибо ключики никто не предоставит, но есть замочные скважины, а умелые ручки могут сделать слепки и по ним воссоздать ключи, в конце концов, существуют отмычки. А компас с психованной стрелкой, шелест фольги, стоны и шипение – это все ловкость рук, которые вовремя и незаметно подключают аппаратуру.
И все сами – учились, расспрашивали жуликов, читали, пробовали. Затем испытали на предмет суеверия нескольких человек и получили первую прибыль, только после подготовительной работы запустили кошку к Евдокии Даниловне. Между прочим, личную и родную кошку Марата, после полета она сбежала от него, он очень страдал. А стоны... это чистая случайность, сыгравшая на руку. Чтобы показать свою честность, мол, зря мы денег не берем, аномальные явления они обнаруживали не во всех домах, как, например, у той же Евдокии Даниловны, и таким образом росли в глазах суеверной общественности. Тяжелая работа, надо сказать, сопряжена с постоянным риском, зато творческая – скучать не приходится.
Поставив старенькую машину во дворе под яблоней, Лиля глянула на темные окна и озадачилась:
– Где это Пашка?
– Инкубом работает, повышает степень сложности, – сказал Марат, выбираясь из машины. Он не согрелся, все еще дрожал, видимо теперь уже от впечатлений, полученных у джипа.
– Заработался Паша, но толку что-то маловато, – резюмировала Лиля.
– Я б тоже с превеликим удовольствием поработал инкубом, – идя к дому, повздыхал Марат.
– У тебя отсутствуют данные, – разбила его надежды Лиля.
Алик открыл дом, вошли. Вошли и упали, кто куда – на диван, стул, в облезлое кресло. Только сейчас троица осознала все происшедшее. От ужаса кровь стыла в жилах.
– Слушайте, – поднял голову Алик. – Вы до чего-нибудь дотрагивались?
– Я нет, – сказал Марат. – Я как увидел... Фу, до сих пор тошнит.
– И я ничего не трогала, – заверила Лиля. – Идемте хоть картошки пожарим, есть хочется.
– Как ты можешь есть? – буркнул под нос Марат. – Мне кусок в горло не полезет...
– Скажите, какие нежности! – фыркнула Лиля, идя к плите в смежную комнату. – И чего ты дрожишь, как кролик? Трупов не видел, что ли?
– Покойников видел, а трупы первый раз, – не обиделся Марат.
Поставив на стол кастрюлю с водой, Лиля с Аликом, устроившись на табуретках, принялись чистить картошку, Марат, кутаясь в верблюжье одеяло, залез с ногами на диван и задумался. Каждый заново переживал увиденное. И наступила тишина. Только время от времени раздавалось – бульк, бульк, это картошка падала в кастрюльку. Вдруг Лиля, как бы между прочим, не делая акцент ни на одном слове, произнесла:
– Я запомнила одного из убийц, носик у него... хм! Как клюв у птицы, загнутый книзу, он в профиль ко мне стоял, но и анфас я его видела. Второго... не уверена.
– И что? – поднял на нее глаза Алик.
– А еще запомнила номера джипа и легковой, на которой уехали убийцы.
– Не зря трясла сиськами, – подал с дивана голос Марат. – Убийцы теперь у нее в руках.
– Дались тебе мои сиськи! – кинула в его сторону она. – Завидки берут, да?
– Я мужчина, мне они ни к чему...
– Заткнитесь оба! – прикрикнул Алик, стукнув черенком ножа по столу, затем перевел суровый взгляд на подругу и угрожающе процедил: – Теперь забудь все, что видела и запомнила. Я тебя знаю, уже вынашиваешь какой-нибудь идиотский план?
– Нет-нет, я просто так... само запомнилось. Не виновата же я, что у меня память фотографическая...
– Забудь, я сказал! – рявкнул он. – Это тебе не народ дурить, это крутые парни, их не убедишь, что ты призрак. Они нас всех перестреляют, если узнают, что их видели.
Лиля промолчала, а план у нее на самом деле зарождался, еще не сформировался, поэтому о нем говорить было рано, да и бесполезно.
5
Тяжелое время – ожидание, хотя ждать нечего, все ясно. От этой ясности на душе кошки скребли, особенно трудно было гостям, которые не знали, что говорить, да и уместно ли это делать. Безусловно, родственникам еще предстоит пережить удар со всеми отягчающими последствиями, но гости, ощущая свою беспомощность и бесполезность, потерялись. Они чувствовали себя лишними, это при том, что в данном положении родным Лерика необходима была моральная поддержка, но как ее оказать – никто не знал. Пришли на праздник, а нежданно попали на похороны.
Бывшая балерина украдкой прикладывалась к рюмке, потом дышала в кулак, ведь неудобно взять что-то со стола и закусить, когда все сидят понурые. Конечно, и пить одной неловко, но проклятый стресс требовал успокоительного средства. Впрочем, на Ангелину Даниловну не обращали внимания. Однако когда она в очередной раз налила в рюмку водочки, Евдокия Даниловна тихонько сделала ей замечание:
– Геля, ты ведешь себя, как пьяница. Прекрати сейчас же!
– Дусик, у меня нервы трещат по швам...
– У всех нервы, – прошипела сестра.
– Оставьте Ангелину Даниловну в покое. – К ним подошла Светлана, налила себе в рюмку водки и предложила всем: – Давайте выпьем за упокой души Валерьяна.
Женщины подтянулись к столу, налили, подняли рюмки, скорбно вздохнули по очереди... И тут как гром среди ясного неба:
– Подождите, без меня не пейте.
Поминающие новопреставленного раба Божьего обернулись на голос и застыли, по-дурацки вытаращив глаза, словно им в рот попало по таракану. Внезапно Наденька с Гертрудой Викторовной непроизвольно хором взвизгнули, заставив всех содрогнуться.
– Папа?! – вымолвила Катя, не рискнувшая броситься отцу на шею. Все замерли, будто не он вошел, а его тень, и девушка тоже не двинулась.
– Вот так явление! – ахнула Вера.
– Вы охренели или перепились? – разозлился Валерьян Юрьевич. Никогда он не отличался интеллигентностью и тактом, случалось, гостям тоже выдавал по порции грубости, правда, на него не обижались, потому что привыкли. – Чего орете, как укушенные бешеной собакой?
Вид у него был – не описать. Штанины закатаны до колен, ноги в грязи, рубашка с одного бока вылезла, на плече болтались туфли, связанные шнурками. Пилигрим, елки-палки, к тому же, кажется, живой, раз хамит. Он прошел к столу, не сбросив туфель с плеча, упал на стул, придвинул тарелку с мясом, начал остервенело заглатывать еду, налив и выпив коньяку. Присутствующие стояли с поднятыми рюмками, не спуская с Валерьяна Юрьевича потрясенных глаз, будто это не он ел и пил, а случайно забредший прокаженный.
– Чего стоите столбами? – спросил он, наливая вторую рюмку. – Мужики где?
– Лерик... – выдавила с трудом его жена. – Лерик, нам сообщили, что тебя... тебя расстреляли.
– Да? – закусывая коньяк свежим огурцом и бутербродом с красной икрой, хмыкнул Валерьян Юрьевич, воспринявший слова жены как глупую шутку. – У какой же стенки меня расстреляли? И за какое преступление?
– Не знаю... Так сообщили. Мужчины поехали на место...
– Кто сообщил? Он представился?
– Да. Из милиции звонили.
– Значит, вам на уши навешали лапши, или, как говорится, развели.
Валерьян Юрьевич продолжал кушать, видно, здорово проголодался, Светлана первая присела на стул, за ней постепенно опускались на сиденья, будто заторможенные, остальные женщины.
– А почему ты так поздно? – поинтересовалась жена, еще не веря, что муж жив. – Где ты был?
– В джипе тормозная система навернулась, – ответил он. – Наливайте, наливайте... А, у вас налито? Тогда пейте. Ну, я попросил ребят посмотреть, они обещали починить.
Он протянул рюмку, мол, давайте чокнемся, все машинально чокнулись и смотрели, как он пьет.
– А ты? – учинила допрос Светлана. – Что ты делал?
– Такси взял.
– Но почему не приехал раньше?
– Сломалась тачка. Я ждал-ждал, когда водитель устранит поломку, потом расплатился и пошел пешком. Хотел напрямки, да заблудился, влез в какое-то болото... Устал.
– Но почему не позвонил и не отвечал на наши звонки? Я звонила тебе, Володя тоже...
– Трубку в кабинете забыл.
– Лерик... – Светлана все же решилась осторожно преподнести неприятную новость мужу, в которую он не поверил с первого раза. – Около поселка стоит твой джип, мужчины поехали туда...
Бывшая балерина украдкой прикладывалась к рюмке, потом дышала в кулак, ведь неудобно взять что-то со стола и закусить, когда все сидят понурые. Конечно, и пить одной неловко, но проклятый стресс требовал успокоительного средства. Впрочем, на Ангелину Даниловну не обращали внимания. Однако когда она в очередной раз налила в рюмку водочки, Евдокия Даниловна тихонько сделала ей замечание:
– Геля, ты ведешь себя, как пьяница. Прекрати сейчас же!
– Дусик, у меня нервы трещат по швам...
– У всех нервы, – прошипела сестра.
– Оставьте Ангелину Даниловну в покое. – К ним подошла Светлана, налила себе в рюмку водки и предложила всем: – Давайте выпьем за упокой души Валерьяна.
Женщины подтянулись к столу, налили, подняли рюмки, скорбно вздохнули по очереди... И тут как гром среди ясного неба:
– Подождите, без меня не пейте.
Поминающие новопреставленного раба Божьего обернулись на голос и застыли, по-дурацки вытаращив глаза, словно им в рот попало по таракану. Внезапно Наденька с Гертрудой Викторовной непроизвольно хором взвизгнули, заставив всех содрогнуться.
– Папа?! – вымолвила Катя, не рискнувшая броситься отцу на шею. Все замерли, будто не он вошел, а его тень, и девушка тоже не двинулась.
– Вот так явление! – ахнула Вера.
– Вы охренели или перепились? – разозлился Валерьян Юрьевич. Никогда он не отличался интеллигентностью и тактом, случалось, гостям тоже выдавал по порции грубости, правда, на него не обижались, потому что привыкли. – Чего орете, как укушенные бешеной собакой?
Вид у него был – не описать. Штанины закатаны до колен, ноги в грязи, рубашка с одного бока вылезла, на плече болтались туфли, связанные шнурками. Пилигрим, елки-палки, к тому же, кажется, живой, раз хамит. Он прошел к столу, не сбросив туфель с плеча, упал на стул, придвинул тарелку с мясом, начал остервенело заглатывать еду, налив и выпив коньяку. Присутствующие стояли с поднятыми рюмками, не спуская с Валерьяна Юрьевича потрясенных глаз, будто это не он ел и пил, а случайно забредший прокаженный.
– Чего стоите столбами? – спросил он, наливая вторую рюмку. – Мужики где?
– Лерик... – выдавила с трудом его жена. – Лерик, нам сообщили, что тебя... тебя расстреляли.
– Да? – закусывая коньяк свежим огурцом и бутербродом с красной икрой, хмыкнул Валерьян Юрьевич, воспринявший слова жены как глупую шутку. – У какой же стенки меня расстреляли? И за какое преступление?
– Не знаю... Так сообщили. Мужчины поехали на место...
– Кто сообщил? Он представился?
– Да. Из милиции звонили.
– Значит, вам на уши навешали лапши, или, как говорится, развели.
Валерьян Юрьевич продолжал кушать, видно, здорово проголодался, Светлана первая присела на стул, за ней постепенно опускались на сиденья, будто заторможенные, остальные женщины.
– А почему ты так поздно? – поинтересовалась жена, еще не веря, что муж жив. – Где ты был?
– В джипе тормозная система навернулась, – ответил он. – Наливайте, наливайте... А, у вас налито? Тогда пейте. Ну, я попросил ребят посмотреть, они обещали починить.
Он протянул рюмку, мол, давайте чокнемся, все машинально чокнулись и смотрели, как он пьет.
– А ты? – учинила допрос Светлана. – Что ты делал?
– Такси взял.
– Но почему не приехал раньше?
– Сломалась тачка. Я ждал-ждал, когда водитель устранит поломку, потом расплатился и пошел пешком. Хотел напрямки, да заблудился, влез в какое-то болото... Устал.
– Но почему не позвонил и не отвечал на наши звонки? Я звонила тебе, Володя тоже...
– Трубку в кабинете забыл.
– Лерик... – Светлана все же решилась осторожно преподнести неприятную новость мужу, в которую он не поверил с первого раза. – Около поселка стоит твой джип, мужчины поехали туда...