Страница:
Кому подходит этот сценарий жизни
Такая жизнь создана для представителей тех профессий, по которым можно работать дистанционно: программистов, журналистов, переводчиков, редакторов, пиарщиков, маркетологов и многих других. Удивительно, как мало задач требуют нашего ежедневного (или даже еженедельного!) присутствия в офисе. Думаю, вы это знаете по себе. Осталось внедрить простую мысль в сознание своих руководителей. Так, как это сделал Денис. Или так, как рекомендует Тимоти Феррисс в книге «Как работать 4 часа в неделю»: он предлагает приучать начальство к отсутствию на рабочем месте постепенно, для начала договорившись об удаленной работе на один день в неделю, а затем увеличивая этот срок. Идеальный вариант – продемонстрировать, что дистанционно вы работаете эффективнее, при этом в рабочее время доступны для обсуждения текущих вопросов. Также рекомендуется сократить время и на общение, например, с коллегами. Скажем, проверять электронную почту два раза (а то и один раз!) в день, а не каждые 15 минут – тогда, когда не хочется браться за большое задание. О «коммуникативных» нововведениях предупредите коллег в автоответе, дав телефон для экстренной связи.
Как правило, просто обращением к логике не обойтись. Вполне возможно, что один вид вашей спины в офисном пространстве успокаивает начальство и дает ему ощущения собственной значимости и контроля над ситуацией. Отнеситесь к тревоге, с которой начальство встретит ваше предложение дистанцироваться, с пониманием. В крайнем случае смело, но уважительно озвучьте переживания начальства, предложите решение проблемы и произнесите слова утешения.
На заметку будущему дауншифтеру. В определенный момент почти каждому отдыхающему дауншифтеру начинает хотеться самореализации или денег. Или того и другого сразу. Некоторые на этом этапе оставляют попытки сделаться счастливыми и возвращаются на работу в офис, другие ищут хорошие предложения по удаленной работе. В этих поисках им (и вам, возможно) помогают две теории.
Первая – теория шести рукопожатий, выдуманная американскими психологами Стэнли Милгрэмом и Джеффри Трэверсом. Согласно ей, любые два человека знакомы друг с другом через цепочку из пяти общих знакомых. Значит, вы уже «знаете» тех людей, которые вам нужны. Осталось найти тех ваших друзей, которые помогут с ними связаться.
Вторая теория – концепция силы слабых связей американского социолога Марка Грановеттера и теория объединителей, о которой рассказывает журналист Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент». Грановеттер в рамках своих исследований выяснил, что в поисках работы или при решении других социальных задач слабые связи гораздо полезнее и эффективнее «сильных», или близких. Тот, с кем вы редко общаетесь, скорее поможет вам найти заказчика или работодателя, чем близкий друг.
Объединители – это особый тип людей, которые умеют поддерживать отношения со многими (не дружить с двумя-тремя, не общаться с десятью-тридцатью, а поддерживать отношения с сотнями и тысячами). Благодаря существованию объединителей всем остальным не нужно тратить время на поддержание тысяч слабых связей, можно всего лишь общаться с этими чудесными людьми. Хотя бы с одним из них. Дорожите таким знакомым, пусть у него не всегда находится время, чтобы поговорить с вами по душам. К слову, рождение этой книги – начиная от моего знакомства с редактором и заканчивая поиском героев – целиком заслуга слабых связей и объединителей.
Как правило, просто обращением к логике не обойтись. Вполне возможно, что один вид вашей спины в офисном пространстве успокаивает начальство и дает ему ощущения собственной значимости и контроля над ситуацией. Отнеситесь к тревоге, с которой начальство встретит ваше предложение дистанцироваться, с пониманием. В крайнем случае смело, но уважительно озвучьте переживания начальства, предложите решение проблемы и произнесите слова утешения.
На заметку будущему дауншифтеру. В определенный момент почти каждому отдыхающему дауншифтеру начинает хотеться самореализации или денег. Или того и другого сразу. Некоторые на этом этапе оставляют попытки сделаться счастливыми и возвращаются на работу в офис, другие ищут хорошие предложения по удаленной работе. В этих поисках им (и вам, возможно) помогают две теории.
Первая – теория шести рукопожатий, выдуманная американскими психологами Стэнли Милгрэмом и Джеффри Трэверсом. Согласно ей, любые два человека знакомы друг с другом через цепочку из пяти общих знакомых. Значит, вы уже «знаете» тех людей, которые вам нужны. Осталось найти тех ваших друзей, которые помогут с ними связаться.
Вторая теория – концепция силы слабых связей американского социолога Марка Грановеттера и теория объединителей, о которой рассказывает журналист Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент». Грановеттер в рамках своих исследований выяснил, что в поисках работы или при решении других социальных задач слабые связи гораздо полезнее и эффективнее «сильных», или близких. Тот, с кем вы редко общаетесь, скорее поможет вам найти заказчика или работодателя, чем близкий друг.
Объединители – это особый тип людей, которые умеют поддерживать отношения со многими (не дружить с двумя-тремя, не общаться с десятью-тридцатью, а поддерживать отношения с сотнями и тысячами). Благодаря существованию объединителей всем остальным не нужно тратить время на поддержание тысяч слабых связей, можно всего лишь общаться с этими чудесными людьми. Хотя бы с одним из них. Дорожите таким знакомым, пусть у него не всегда находится время, чтобы поговорить с вами по душам. К слову, рождение этой книги – начиная от моего знакомства с редактором и заканчивая поиском героев – целиком заслуга слабых связей и объединителей.
Как еще бывает. Туризм и эмиграция в одном флаконе
Миссия немцев в Париже – уберечь меня от тоски по родине.
Генрих Гейне
Офис Артема Ейскова не на пляже, а дома, в небольшой деревушке недалеко от Праги. Я не хочу вас расстраивать, но, скорее всего, в то время, когда вы бегаете по метро или стоите в пробке, он сидит в своем кресле в домашнем кабинете или гуляет по лесу. Он мог бы для полноты картины пить чешское пиво или есть умопомрачительное чешское жаркое с кнедликами, за которые можно продать если не душу, то какой-нибудь парный орган точно… Но Артем вообще не употребляет алкоголь и не ест мясо. Поэтому вы с полным правом можете утверждать, что он не пользуется всеми имеющимися возможностями и будет кусать локти, как только распробует «печено колено».
О погоде и политике
Причины переезда Артема Ейскова и его жены Светланы – политическо-климатические.
«С одной стороны, я плохо переношу долгую русскую зиму, – рассказывает Артем. – Минус 20–30°, да еще и несколько недель, а то и месяцев, никогда не нравились. С другой стороны, есть идеологические причины. Как говорили в свое время советские эмигранты, “эстетические противоречия с режимом”. Окончательное решение уехать мы приняли после парламентских выборов 2003 года. Хотя настроения в обществе были оптимистическими, я тогда работал в экономической журналистике, жена – в правительственном пуле, и мы видели, что закладываются основы для неправильной, на наш взгляд, политики и экономики. Иллюзий после этих выборов не осталось: было много грязи, ее молча проглотили. Звучит немного пафосно… Если проще говорить, то нам становилось неприятно тут жить и работать. И мы подумали: “А зачем?” Ведь мы можем жить на расстоянии от всего этого».
К выбору среды обитания журналисты подошли рационально. Из обязательных требований: климат – более мягкий, чем в России (условие Артема), но не жаркий (пожелание Светланы); близость к исторической родине (тут остались родные и близкие); не слишком высокая стоимость жизни (Артем относит себя к среднему классу по московским меркам); низкая преступность. Азия, Америка, Западная Европа и часть Восточной сразу выбыли. Будущие иммигранты съездили туристами в Чехию и обнаружили, что чувствуют себя там как дома. В отличие от Москвы.
«Несмотря на то, что мы жили в Москве (я переехал в столицу из глубокой провинции, жена – коренная москвичка), мы не любим быстрый темп, предпочитаем спокойствие и размеренность и скорее интроверты, чем экстраверты… – погружается в себя Артем. – Поэтому к чешской жизни, где никто никуда не спешит и никому ничего, по большому счету, не надо, привыкать не пришлось. Это дико нам понравилось!»
«С одной стороны, я плохо переношу долгую русскую зиму, – рассказывает Артем. – Минус 20–30°, да еще и несколько недель, а то и месяцев, никогда не нравились. С другой стороны, есть идеологические причины. Как говорили в свое время советские эмигранты, “эстетические противоречия с режимом”. Окончательное решение уехать мы приняли после парламентских выборов 2003 года. Хотя настроения в обществе были оптимистическими, я тогда работал в экономической журналистике, жена – в правительственном пуле, и мы видели, что закладываются основы для неправильной, на наш взгляд, политики и экономики. Иллюзий после этих выборов не осталось: было много грязи, ее молча проглотили. Звучит немного пафосно… Если проще говорить, то нам становилось неприятно тут жить и работать. И мы подумали: “А зачем?” Ведь мы можем жить на расстоянии от всего этого».
К выбору среды обитания журналисты подошли рационально. Из обязательных требований: климат – более мягкий, чем в России (условие Артема), но не жаркий (пожелание Светланы); близость к исторической родине (тут остались родные и близкие); не слишком высокая стоимость жизни (Артем относит себя к среднему классу по московским меркам); низкая преступность. Азия, Америка, Западная Европа и часть Восточной сразу выбыли. Будущие иммигранты съездили туристами в Чехию и обнаружили, что чувствуют себя там как дома. В отличие от Москвы.
«Несмотря на то, что мы жили в Москве (я переехал в столицу из глубокой провинции, жена – коренная москвичка), мы не любим быстрый темп, предпочитаем спокойствие и размеренность и скорее интроверты, чем экстраверты… – погружается в себя Артем. – Поэтому к чешской жизни, где никто никуда не спешит и никому ничего, по большому счету, не надо, привыкать не пришлось. Это дико нам понравилось!»
На даче в Ближнем Подпражье
Потратив год и семь тысяч евро (на организационные вопросы, билеты и аренду жилья на первое время), в 2006 г. московские журналисты получили долгосрочные бизнес-визы и начали жить в Праге. Адаптироваться к новым условиям, кроме темперамента, помогла четкая установка: «Мы не эмигрируем с целью забыть прошлое, язык, культуру, стать чехами или интегрироваться. Мы уезжаем как бы на дачу». Дача действительно находится в традиционных двух-трех часах езды от Москвы, правда, не на машине – на самолете.
Поначалу новоиспеченные пражане снимали маленькую квартиру, так называемую гарсонку (у нас подобные называют студиями) и внимательно считали деньги, тратя 20 000 крон (около €700) в месяц на двоих (с учетом аренды).
Через полгода заработки вернулись на прежний уровень (Артем и Светлана сотрудничают с ведущими российскими деловыми СМИ, плюс Артем ведет свой собственный проект – сайт http//superinvestor.ru). Фрилансеры переехали в квартиру побольше. В надомной работе есть свои особенности: через некоторое время хочется иметь отдельный от коллег кабинет, даже (а иногда и особенно) если коллеги – члены твоей семьи. Еще через несколько лет экс-москвичи мигрировали в городок недалеко от столицы Чехии.
«Тогда ипотеку давали всем подряд – даже тем, кто заходил в банк по ошибке, – почти шутит Артем. – Мы без вопросов со стороны банка оформили кредит под 6,88 % годовых. Дом нашли немного раньше. Сначала думали о квартире в Праге, но почти случайно заехали в это место (в переводе с чешского “место” – “город”, хотя по российским меркам – деревня с четырьмя тысячами жителей)… Походили по тихим улицам, посмотрели на неторопливых местных жителей и почувствовали себя – опять же – как дома. Купили трехкомнатный каменный барачек (в переводе с чешского “барачек” – “одноэтажный дом”), построенный в конце XIX в., с небольшим двориком».
В будущем жители Ближнего Подпражья (так они сами называют это место) планируют достроить второй этаж и облагородить территорию – чтобы можно было приглашать на летние вакации гостей.
Поначалу новоиспеченные пражане снимали маленькую квартиру, так называемую гарсонку (у нас подобные называют студиями) и внимательно считали деньги, тратя 20 000 крон (около €700) в месяц на двоих (с учетом аренды).
Через полгода заработки вернулись на прежний уровень (Артем и Светлана сотрудничают с ведущими российскими деловыми СМИ, плюс Артем ведет свой собственный проект – сайт http//superinvestor.ru). Фрилансеры переехали в квартиру побольше. В надомной работе есть свои особенности: через некоторое время хочется иметь отдельный от коллег кабинет, даже (а иногда и особенно) если коллеги – члены твоей семьи. Еще через несколько лет экс-москвичи мигрировали в городок недалеко от столицы Чехии.
«Тогда ипотеку давали всем подряд – даже тем, кто заходил в банк по ошибке, – почти шутит Артем. – Мы без вопросов со стороны банка оформили кредит под 6,88 % годовых. Дом нашли немного раньше. Сначала думали о квартире в Праге, но почти случайно заехали в это место (в переводе с чешского “место” – “город”, хотя по российским меркам – деревня с четырьмя тысячами жителей)… Походили по тихим улицам, посмотрели на неторопливых местных жителей и почувствовали себя – опять же – как дома. Купили трехкомнатный каменный барачек (в переводе с чешского “барачек” – “одноэтажный дом”), построенный в конце XIX в., с небольшим двориком».
В будущем жители Ближнего Подпражья (так они сами называют это место) планируют достроить второй этаж и облагородить территорию – чтобы можно было приглашать на летние вакации гостей.
От перемены мест…
Охота к перемене мест помогла Артему оказаться вне игры: он сейчас не так зависит от ситуации в России, поэтому воспринимает ее не болезненно, а скорее отстраненно-иронично, и почти не зависит от ситуации в Чехии, наблюдая за политической и экономической суматохой с добродушной, чуть снисходительной улыбкой.
Если добавить к этому возможность работать и общаться с друзьями по сети, необходимость выходить из дома только в магазин и тот же Интернет, станет ясно, почему ни разочарований в новой стране, ни особых проблем у Артема и Светланы не возникло.
После переезда условия труда, по мнению Артема, принципиально не изменились: фрилансерам неважно, из какой точки мира работать. Условия жизни – улучшились: подходящий ритм жизни, хорошая экология, здоровая и недорогая еда, города Европы в почти шаговой доступности и… совершенно другое ощущение себя при решении вопросов с государством. «Приятно удивила чешская бюрократическая система, – рассказывает Ейсков о том, что он увидел, прорубив свое окно в Европу. – Система сложная, не всегда предсказуемая, но есть четкие алгоритмы, нет хождения по кругу, кроме того, она по большей части не коррумпированная». В качестве доказательства приводит «типичный пример»: знакомая парикмахерша получала разрешение местной власти на открытие маленького салона… Простой русской женщине, открывающей в Чехии свой крохотный бизнес, чиновники сказали очень странную вещь: мол, не можем прийти с предварительной проверкой сейчас, но, если у вас все хорошо, подпишем документы, а проконтролируем потом – и это все для того, чтобы вы могли начать работу сегодня. Когда парикмахерша в чувствах принесла инспектору коробку конфет – согласно древнему русскому обряду кормления духа бюрократии, – чиновница была в шоке.
«Не потому что одной коробки мало, а потому что ничего удивительного она не сделала и ничего за это не ждала. Задача чиновника, причем как он сам ее понимает в Чехии, – работать так, чтобы тебе, мелкому предпринимателю, было хорошо. В Чехии ты не мешаешь чиновнику жить. Если у тебя возникает какая-то проблема, это проблема его, а не твоя, – довольно улыбается Артем, а затем гораздо менее радостно проводит легкий сравнительный анализ того, как оформлял документы в чешской и русской налоговых. – В чешской налоговой за меня заполнили анкету, вежливо проясняя по ходу непонятные вопросы. В России же – буквально за пару недель до этого – в налоговой посмотрели на меня как на червяка и сквозь зубы отправили искать инструкции неизвестно где. Жуткий контраст!»
Если добавить к этому возможность работать и общаться с друзьями по сети, необходимость выходить из дома только в магазин и тот же Интернет, станет ясно, почему ни разочарований в новой стране, ни особых проблем у Артема и Светланы не возникло.
После переезда условия труда, по мнению Артема, принципиально не изменились: фрилансерам неважно, из какой точки мира работать. Условия жизни – улучшились: подходящий ритм жизни, хорошая экология, здоровая и недорогая еда, города Европы в почти шаговой доступности и… совершенно другое ощущение себя при решении вопросов с государством. «Приятно удивила чешская бюрократическая система, – рассказывает Ейсков о том, что он увидел, прорубив свое окно в Европу. – Система сложная, не всегда предсказуемая, но есть четкие алгоритмы, нет хождения по кругу, кроме того, она по большей части не коррумпированная». В качестве доказательства приводит «типичный пример»: знакомая парикмахерша получала разрешение местной власти на открытие маленького салона… Простой русской женщине, открывающей в Чехии свой крохотный бизнес, чиновники сказали очень странную вещь: мол, не можем прийти с предварительной проверкой сейчас, но, если у вас все хорошо, подпишем документы, а проконтролируем потом – и это все для того, чтобы вы могли начать работу сегодня. Когда парикмахерша в чувствах принесла инспектору коробку конфет – согласно древнему русскому обряду кормления духа бюрократии, – чиновница была в шоке.
«Не потому что одной коробки мало, а потому что ничего удивительного она не сделала и ничего за это не ждала. Задача чиновника, причем как он сам ее понимает в Чехии, – работать так, чтобы тебе, мелкому предпринимателю, было хорошо. В Чехии ты не мешаешь чиновнику жить. Если у тебя возникает какая-то проблема, это проблема его, а не твоя, – довольно улыбается Артем, а затем гораздо менее радостно проводит легкий сравнительный анализ того, как оформлял документы в чешской и русской налоговых. – В чешской налоговой за меня заполнили анкету, вежливо проясняя по ходу непонятные вопросы. В России же – буквально за пару недель до этого – в налоговой посмотрели на меня как на червяка и сквозь зубы отправили искать инструкции неизвестно где. Жуткий контраст!»
Что было? Что будет? Чем сердце успокоится?
Сейчас Артем и Светлана периодически приезжают с подпражской дачи в Москву, в том числе для того, чтобы поддерживать деловые связи (так как о существовании фрилансеров могут случайно и забыть, полезно попадаться на глаза редакторам и издателям). В обычные же дни супруги превращаются то ли в чехов, то ли в русских дворян: работают в среднем по три-четыре часа в сутки (хотя иногда «организуют» себе авралы с суточными сменами за компьютером), в остальное время общаются, читают, смотрят фильмы и путешествуют.
Артема и Светлану от гоашифтеров принципиально отличает то, что о будущем они задумываются и даже планируют его. Так, Ейсков намерен развивать свой сайт (пару лет назад http//superinvestor.ru начал приносить стабильный доход; сейчас на сайт заходят 1–1,5 тысячи посетителей в день, одно посещение приносит в среднем один рубль, но это, по оценкам Артема, не предел). А в дальнейшем – жить на инвестиции так, как и положено специалисту: «В своем завтрашнем дне я уверен, нужно подумать и о послезавтрашнем». На государство – российское или любое другое – он не рассчитывает и другим не рекомендует. Сейчас, по его мнению, происходит перестройка финансовой системы, так что, возможно, в будущем у нас сформируются совершенно иные представления о деньгах:
«То, что мы сейчас называем деньгами, не деньги, а средства расчета, которые нельзя хранить. Речь не только об инфляции. Инфляция – видимый результат тех экономических явлений, которые сейчас происходят подспудно. Напомню, тот экономический мир, в котором мы живем, фактически построен в семидесятые годы XX века, а до этого был другой финансовый мир, в котором имелись стабильные валюты, были золото и серебро, а бумажные деньги не считались деньгами. Сейчас нет твердых валют, а будет еще большая волатильность[8]. Поэтому говорить о пенсионном фонде или о запасах на будущее в виде денег или акций бессмысленно».
Артем видит два варианта: жить сегодняшним днем, тратя все, что заработано, или создавать базу, не зависящую от денег. Например, бизнес (какая разница, чем будут оплачиваться востребованные услуги или товары – долларами или патронами для автомата Калашникова, это, по сути, та же валюта). Другая модель «независимой базы» – реальный пенсионный фонд, то есть физически существующие запасы того, что человек планирует потреблять через двадцать-тридцать лет – еду, ткань, бензин. Новая версия испытанных идей наших бабушек – запасы – вполне возможно, будет реализована в виде частных фондов, обеспеченных на этот раз не золотом, а чем-то более энергоемким и/или калорийным: бензином, зерном, тканями.
Артема и Светлану от гоашифтеров принципиально отличает то, что о будущем они задумываются и даже планируют его. Так, Ейсков намерен развивать свой сайт (пару лет назад http//superinvestor.ru начал приносить стабильный доход; сейчас на сайт заходят 1–1,5 тысячи посетителей в день, одно посещение приносит в среднем один рубль, но это, по оценкам Артема, не предел). А в дальнейшем – жить на инвестиции так, как и положено специалисту: «В своем завтрашнем дне я уверен, нужно подумать и о послезавтрашнем». На государство – российское или любое другое – он не рассчитывает и другим не рекомендует. Сейчас, по его мнению, происходит перестройка финансовой системы, так что, возможно, в будущем у нас сформируются совершенно иные представления о деньгах:
«То, что мы сейчас называем деньгами, не деньги, а средства расчета, которые нельзя хранить. Речь не только об инфляции. Инфляция – видимый результат тех экономических явлений, которые сейчас происходят подспудно. Напомню, тот экономический мир, в котором мы живем, фактически построен в семидесятые годы XX века, а до этого был другой финансовый мир, в котором имелись стабильные валюты, были золото и серебро, а бумажные деньги не считались деньгами. Сейчас нет твердых валют, а будет еще большая волатильность[8]. Поэтому говорить о пенсионном фонде или о запасах на будущее в виде денег или акций бессмысленно».
Артем видит два варианта: жить сегодняшним днем, тратя все, что заработано, или создавать базу, не зависящую от денег. Например, бизнес (какая разница, чем будут оплачиваться востребованные услуги или товары – долларами или патронами для автомата Калашникова, это, по сути, та же валюта). Другая модель «независимой базы» – реальный пенсионный фонд, то есть физически существующие запасы того, что человек планирует потреблять через двадцать-тридцать лет – еду, ткань, бензин. Новая версия испытанных идей наших бабушек – запасы – вполне возможно, будет реализована в виде частных фондов, обеспеченных на этот раз не золотом, а чем-то более энергоемким и/или калорийным: бензином, зерном, тканями.
В тренде – проблемы
Неожиданно (или закономерно?) наш разговор о светлом будущем с «новыми деньгами» и фантастическими «натуральными» пенсионными фондами переходит на Россию.
«Я много критикую страну, но не охаиваю, не говорю, что это ад на Земле. Есть то, что объективно плохо: мороз минус двадцать и серое небо месяцами. Конечно, кому-то нравится снег и холод, кто-то привык страдать от февральско-мартовского депрессняка… Есть еще и всем знакомый “эффект Шереметьево”: когда возвращаешься из цивилизованной Европы и тебя шокирует наполнение понятия “родина”, – напоминает Артем. – После жизни в чешской деревне меня Москва поражает темпами и ценами. К счастью, доходы у меня московские, а не чешские, поэтому разница в ценах не приводит к тому, что я питаюсь булочками, найденными на улицах. Но в хорошем пражском ресторане можно объесться за 600 рублей на двоих. А здесь – встретиться за чашкой кофе».
Ейсков продолжает настойчиво говорить о проблемах и тенденциях (что иногда одно и то же). О том, что в мировой финансовый кризис если Россия и была разрекламированным островком стабильности, то только нефтяным. Что технологические катастрофы (СШГЭС и другие) он предсказывал еще десять лет назад, когда стало ясно, что срок службы зданий, построенных во времена строительного бума пятидесятых – восьмидесятых годов в Советском Союзе, подходит к концу, нового не строится, в ремонт старого не инвестируется достаточно. Что масштабы воровства превышают возможности фантазии… Что в Москве царит культ успеха, причем само это слово понимается специфически:
«Успех – значит, ты имеешь право плевать на нижестоящего; такая вертикаль отношений: верхний гадит на нижнего, тот – на еще более нижнего; чем меньше людей на тебя гадит и чем на большее их число имеешь возможность гадить ты, тем ты успешнее.
Меня часто обвиняют в наличии “комплекса уехавших” (когда иммигрант начинает ругать страну предыдущего пребывания), – поясняет Артем. – Но самое смешное, что есть и “комплекс оставшихся”, его можно сформулировать так: не смей вякать на нашу страну, мы сами будем ее ругать… Это не объяснить логикой, чистая психология: что-то типа “ах, вы отказались с нами страдать!” или “мы хорошо зарабатываем, но при этом живем в России и несем все риски, а вы, гады, мало того, что зарабатываете так же хорошо, но и избежали проблем; вместо этого у вас хорошие чиновники, дороги, цены…” Есть те, кто завидует. Есть те, кто считает сволочью».
Возможно, к этому месту вы начнете возмущаться, обвинять Артема или утверждать, что у него комплекс неофита. В защиту моего героя скажу две вещи.
Первое: его разговоры о Чехии – не бесконечные дифирамбы. Ейсков говорит о лени и медлительности чехов, недоволен тамошними железными дорогами, сетует на сложности визового режима.
Второе: в чем-то я его понимаю. Прекрасно помню свое горе (по-другому назвать не могу), когда мне, после того, как я побывала в солнечно-улыбчивом Таиланде (в первый раз за границей!), пришлось вернуться в суровую сибирскую (тогда жила не в Москве) реальность. Я вдруг поняла, насколько привыкла к плохому (говорю не только о погоде). Честно признаюсь, только крепкий коньяк и такая же дружба с дорогими сердцу людьми помогли в то время с этим смириться.
Одна из моих преподавательниц, психотерапевт с двадцатилетним стажем и дипломами российского (МГУ) и зарубежных вузов, однажды с грустью вспомнила сцену в аэропорту: бодрый самоуверенный европеец, столкнувшись с представителями российской власти, вдруг весь сгорбился, как-то сник и начал смотреть таким знакомым заискивающим взглядом. Вот он – экспресс-тренинг по выученной беспомощности[9], который многие из нас проходят регулярно.
Добавлю еще одно понятие: терапия средой. Беседуя с некоторыми героями этой книги, я думала, что иногда только дистанцированность от некоторых особенностей нашей страны помогла им вернуть и сохранить чувство комфорта, безопасности и собственного достоинства. Конечно, хороший сервис и отношение доступны и в России, но нередко – по моим субъективным наблюдениям – только благодаря связям или за отдельную плату. И, безусловно, есть страны, в которых все хуже и «страньше». И, конечно, есть милые туристические страны, настоящую изнанку и начинку которых мы не видим и не знаем. Не об этом речь.
Арифметика свободы. Средняя зарплата в Чехии – 20 000–22 000 крон (1 крона = 1,6 руб., можете умножать на полтора для простоты расчетов). Семье из нескольких человек понадобится минимум 30 000–45 000 крон в месяц.
Аренда двухкомнатной квартиры в хорошем районе Праги или ипотечные платежи за трехкомнатный дом в ближнем Подпражье составят 15 000–20 000 крон с коммунальными расходами. На еду уйдет 7000–10 000 крон в месяц на двоих (это если почти ни в чем себе не отказывать), на дорогу – общественный транспорт в Чехии хоть и признан образцово-показательным в Европе, но далеко не дешев – еще пара тысяч. Интернет, сотовая связь – еще около тысячи. Медицинская страховка (сейчас иностранцы должны покупать полную) обойдется минимум в 5000 крон на человека в год.
Сверх того – одежда, путешествия и необходимые предметы роскоши.
«Я много критикую страну, но не охаиваю, не говорю, что это ад на Земле. Есть то, что объективно плохо: мороз минус двадцать и серое небо месяцами. Конечно, кому-то нравится снег и холод, кто-то привык страдать от февральско-мартовского депрессняка… Есть еще и всем знакомый “эффект Шереметьево”: когда возвращаешься из цивилизованной Европы и тебя шокирует наполнение понятия “родина”, – напоминает Артем. – После жизни в чешской деревне меня Москва поражает темпами и ценами. К счастью, доходы у меня московские, а не чешские, поэтому разница в ценах не приводит к тому, что я питаюсь булочками, найденными на улицах. Но в хорошем пражском ресторане можно объесться за 600 рублей на двоих. А здесь – встретиться за чашкой кофе».
Ейсков продолжает настойчиво говорить о проблемах и тенденциях (что иногда одно и то же). О том, что в мировой финансовый кризис если Россия и была разрекламированным островком стабильности, то только нефтяным. Что технологические катастрофы (СШГЭС и другие) он предсказывал еще десять лет назад, когда стало ясно, что срок службы зданий, построенных во времена строительного бума пятидесятых – восьмидесятых годов в Советском Союзе, подходит к концу, нового не строится, в ремонт старого не инвестируется достаточно. Что масштабы воровства превышают возможности фантазии… Что в Москве царит культ успеха, причем само это слово понимается специфически:
«Успех – значит, ты имеешь право плевать на нижестоящего; такая вертикаль отношений: верхний гадит на нижнего, тот – на еще более нижнего; чем меньше людей на тебя гадит и чем на большее их число имеешь возможность гадить ты, тем ты успешнее.
Меня часто обвиняют в наличии “комплекса уехавших” (когда иммигрант начинает ругать страну предыдущего пребывания), – поясняет Артем. – Но самое смешное, что есть и “комплекс оставшихся”, его можно сформулировать так: не смей вякать на нашу страну, мы сами будем ее ругать… Это не объяснить логикой, чистая психология: что-то типа “ах, вы отказались с нами страдать!” или “мы хорошо зарабатываем, но при этом живем в России и несем все риски, а вы, гады, мало того, что зарабатываете так же хорошо, но и избежали проблем; вместо этого у вас хорошие чиновники, дороги, цены…” Есть те, кто завидует. Есть те, кто считает сволочью».
Возможно, к этому месту вы начнете возмущаться, обвинять Артема или утверждать, что у него комплекс неофита. В защиту моего героя скажу две вещи.
Первое: его разговоры о Чехии – не бесконечные дифирамбы. Ейсков говорит о лени и медлительности чехов, недоволен тамошними железными дорогами, сетует на сложности визового режима.
Второе: в чем-то я его понимаю. Прекрасно помню свое горе (по-другому назвать не могу), когда мне, после того, как я побывала в солнечно-улыбчивом Таиланде (в первый раз за границей!), пришлось вернуться в суровую сибирскую (тогда жила не в Москве) реальность. Я вдруг поняла, насколько привыкла к плохому (говорю не только о погоде). Честно признаюсь, только крепкий коньяк и такая же дружба с дорогими сердцу людьми помогли в то время с этим смириться.
Одна из моих преподавательниц, психотерапевт с двадцатилетним стажем и дипломами российского (МГУ) и зарубежных вузов, однажды с грустью вспомнила сцену в аэропорту: бодрый самоуверенный европеец, столкнувшись с представителями российской власти, вдруг весь сгорбился, как-то сник и начал смотреть таким знакомым заискивающим взглядом. Вот он – экспресс-тренинг по выученной беспомощности[9], который многие из нас проходят регулярно.
Добавлю еще одно понятие: терапия средой. Беседуя с некоторыми героями этой книги, я думала, что иногда только дистанцированность от некоторых особенностей нашей страны помогла им вернуть и сохранить чувство комфорта, безопасности и собственного достоинства. Конечно, хороший сервис и отношение доступны и в России, но нередко – по моим субъективным наблюдениям – только благодаря связям или за отдельную плату. И, безусловно, есть страны, в которых все хуже и «страньше». И, конечно, есть милые туристические страны, настоящую изнанку и начинку которых мы не видим и не знаем. Не об этом речь.
Арифметика свободы. Средняя зарплата в Чехии – 20 000–22 000 крон (1 крона = 1,6 руб., можете умножать на полтора для простоты расчетов). Семье из нескольких человек понадобится минимум 30 000–45 000 крон в месяц.
Аренда двухкомнатной квартиры в хорошем районе Праги или ипотечные платежи за трехкомнатный дом в ближнем Подпражье составят 15 000–20 000 крон с коммунальными расходами. На еду уйдет 7000–10 000 крон в месяц на двоих (это если почти ни в чем себе не отказывать), на дорогу – общественный транспорт в Чехии хоть и признан образцово-показательным в Европе, но далеко не дешев – еще пара тысяч. Интернет, сотовая связь – еще около тысячи. Медицинская страховка (сейчас иностранцы должны покупать полную) обойдется минимум в 5000 крон на человека в год.
Сверх того – одежда, путешествия и необходимые предметы роскоши.
СОВЕТЫ АРТЕМАЗаинтересовались? В справочнике дауншифтера в разделе «Эмиграция» вас ждут полезные ссылки.
Чехия понравится не всем. В Америке, Канаде, Австралии людям с активной жизненной позицией будет намного комфортнее. Чехия – провинциальное, сонное, ленивое и спокойное царство. «Когда ты приезжаешь туристом и смотришь на эти прекрасные дома, прекрасную погоду и прекрасную еду и говоришь: “Хочу здесь жить!” – подумай, что ничего больше ты тут не увидишь», – отечески наставляет Артем, намекая, что людям с культом успеха в стадии обострения придется в Чехии нелегко.
Чехия не иммиграционная страна, несмотря на то, что каждый десятый житель Праги говорит по-русски. Политика по отношению к эмигрантам становится с каждым годом жестче. Сейчас, чтобы получить долгосрочную бизнес-визу, желательно иметь реально работающее в Чехии предприятие, в котором заняты местные жители.
Своим в Чехии стать сложно. Местные жители ходят, например, в одну и ту же пивную… последние 250 лет. Если мечтаете «очешиться», не надейтесь, что это легко и быстро.
Русскоязычные тусовки во многих странах своеобразны. Часто русские – если знают иностранные языки – избегают общения с себе подобными. По мнению Артема, это объясняется и тем, что хотя существенная часть русскоязычной тусовки, например в Чехии, работает на обслуживание самой тусовки, при этом далеко не все действуют по китайскому принципу «лучшее – для своих». Многие поступают наоборот.
Нужно знать и уважать особенности менталитета, традиции, законы. Например, в Чехии, возможно, окажется трудно привыкнуть к тому, что срочно – это через две недели. Или к тому, что в торговле и услугах нет такого понятия, как обман, потому что взять больше с покупателя – совершенно честно. По этому поводу не надо ругаться – надо торговаться. А в первом случае – спокойно ждать. Не владеете этим навыком? Ищите страну с другим ритмом жизни.
Вместо вывода
Как найти выход из офиса
Верите ли вы в то, что, если будете долго работать, ваша компания или власть отплатит вам сполна? Или в то, что компания, на которую вы работаете, по-настоящему заинтересована в вашем комфорте и процветании? Или что когда выйдете на пенсию, вас не ждут неприятные сюрпризы от государства?
Если да, то заранее предупреждаю: нижеследующее может оскорбить ваши почти религиозные чувства.
Оба героя этой главы отказались от проверенных другими способов жизни. Проверенных, но, к сожалению, не гарантирующих в будущем ничего, кроме возможностей пожаловаться понимающим собеседникам на эгоизм работодателей, непредсказуемость ситуации в России и так далее.
Вряд ли Денис или Артем слушали откровения известного австралийского менеджера и писателя Найджела Марша насчет баланса жизни и работы (тот самый work-life balance), но поступают так, будто знают, о чем он говорит.
А говорит он, что, по сути, компании думают о том, как получить больше выгоды, больше часов работы, больше прибыли от сотрудников. И говорит он так о хороших, заботящихся о своих сотрудниках компаниях, а не о тех, о которых вы сейчас вспомнили (с серыми зарплатами и ненормированным рабочим днем без оплаты сверхурочных).
Именно поэтому такие «хорошие» компании организуют ужины на работе, детские сады, комнаты отдыха, спортзалы прямо в офисном здании, бесплатное такси в ночное время и, разумеется, соцпакеты с медицинской страховкой круглый год и по всему миру. Про соблюдение ТК не говорю. Добро делается не из любви к людям, а по расчету: чтобы сотрудников ничто не отвлекало от самого важного в их жизни – работы. Ощущение опеки, стабильности, сопричастности делам компании, поощрение чувства собственной важности дается не просто так. Всем этим, если хочешь, можно пользоваться, но понимая, что при этом пользуются и вами. По сути, одни ресурсы (деньги) меняются на другие (труд). Ни о каком благотворительном мероприятии в вашу честь или прибыльном способе стать счастливым речи не идет. В некотором смысле вы и компания конкурируете за обладание тем, что есть у вас, – временем, энергией, умом, способностями.
Некоторые эксперты, критикуя капитализм и нынешнюю демократию, говорят о наемном рабстве в принципе. К примеру, известный лингвист Ноам Хомский считает, что демократической в современных демократических обществах в лучшем случае можно назвать только политическую систему. Экономическая же и ныне подразумевает диктат власть имущих и роль второстепенных средств производства для остальных.
Удобно думать, что работодатели отвечают за настоящее, а государство – еще и за будущее. На эти фантазии, к сожалению или к счастью, особо рассчитывать не приходится. Так что планируете вы сами свою карьеру, образование, свободное время или же легкомысленно перепоручаете кому-либо – в любом случае это ваша жизнь и ваша ответственность.
Но вернусь к решению задачи «Поиск баланса между работой и жизнью». Есть две экстремальных точки, которых достичь просто. Во-первых, можно вовсе перестать трудиться: Найджел Марш остроумно рассказывает, как легко он достиг work-life balance, когда год не работал. Во-вторых, можно забыть о жизни. Об этом варианте знает любой хронический трудоголик. Всем остальным представить масштабы помогут два японских термина (определенно, офисно-самурайских): кароси и инэмури (см. словарик ниже).
«Золотую середину» – гармонию в работе и жизни – найти сложно. Единых для всех ответов нет.
Ничуть не шокированы и даже жаждете продолжения банкета? Тогда вам в главу о геокоррекции.
Если да, то заранее предупреждаю: нижеследующее может оскорбить ваши почти религиозные чувства.
Оба героя этой главы отказались от проверенных другими способов жизни. Проверенных, но, к сожалению, не гарантирующих в будущем ничего, кроме возможностей пожаловаться понимающим собеседникам на эгоизм работодателей, непредсказуемость ситуации в России и так далее.
Вряд ли Денис или Артем слушали откровения известного австралийского менеджера и писателя Найджела Марша насчет баланса жизни и работы (тот самый work-life balance), но поступают так, будто знают, о чем он говорит.
А говорит он, что, по сути, компании думают о том, как получить больше выгоды, больше часов работы, больше прибыли от сотрудников. И говорит он так о хороших, заботящихся о своих сотрудниках компаниях, а не о тех, о которых вы сейчас вспомнили (с серыми зарплатами и ненормированным рабочим днем без оплаты сверхурочных).
Именно поэтому такие «хорошие» компании организуют ужины на работе, детские сады, комнаты отдыха, спортзалы прямо в офисном здании, бесплатное такси в ночное время и, разумеется, соцпакеты с медицинской страховкой круглый год и по всему миру. Про соблюдение ТК не говорю. Добро делается не из любви к людям, а по расчету: чтобы сотрудников ничто не отвлекало от самого важного в их жизни – работы. Ощущение опеки, стабильности, сопричастности делам компании, поощрение чувства собственной важности дается не просто так. Всем этим, если хочешь, можно пользоваться, но понимая, что при этом пользуются и вами. По сути, одни ресурсы (деньги) меняются на другие (труд). Ни о каком благотворительном мероприятии в вашу честь или прибыльном способе стать счастливым речи не идет. В некотором смысле вы и компания конкурируете за обладание тем, что есть у вас, – временем, энергией, умом, способностями.
Некоторые эксперты, критикуя капитализм и нынешнюю демократию, говорят о наемном рабстве в принципе. К примеру, известный лингвист Ноам Хомский считает, что демократической в современных демократических обществах в лучшем случае можно назвать только политическую систему. Экономическая же и ныне подразумевает диктат власть имущих и роль второстепенных средств производства для остальных.
Удобно думать, что работодатели отвечают за настоящее, а государство – еще и за будущее. На эти фантазии, к сожалению или к счастью, особо рассчитывать не приходится. Так что планируете вы сами свою карьеру, образование, свободное время или же легкомысленно перепоручаете кому-либо – в любом случае это ваша жизнь и ваша ответственность.
Но вернусь к решению задачи «Поиск баланса между работой и жизнью». Есть две экстремальных точки, которых достичь просто. Во-первых, можно вовсе перестать трудиться: Найджел Марш остроумно рассказывает, как легко он достиг work-life balance, когда год не работал. Во-вторых, можно забыть о жизни. Об этом варианте знает любой хронический трудоголик. Всем остальным представить масштабы помогут два японских термина (определенно, офисно-самурайских): кароси и инэмури (см. словарик ниже).
«Золотую середину» – гармонию в работе и жизни – найти сложно. Единых для всех ответов нет.
Ничуть не шокированы и даже жаждете продолжения банкета? Тогда вам в главу о геокоррекции.
НАСТОЛЬНЫЙ СЛОВАРИК ОФИС-САМУРАЯ
Кароси – неожиданная смерть на рабочем месте, вызванная переутомлением и стрессом. Массовое явление в некоторые эпохи в Японии, между прочим.
Инэмури – сон в транспорте и на работе, в том числе на совещаниях. Если верить Wikipedia и газетным заметкам, инэмури в сознании японцев положительно характеризует спящего, так как является показателем изнурительного труда и недосыпа.