Страница:
– А-а, – понятливо кивнул собеседник. – Ravei a’Veina. Что-то такое припоминаю.
Я расплылась в улыбке.
Честно говоря, при звуках аллийской речи меня всегда уносило. Сказывалось, наверно, беззаботное детство, проведенное в Дальних Пределах. Вообще, копаться в этимологии аллийских слов – одно удовольствие. Количество значений у одного и того же корня может достигать нескольких десятков, и смысл их будет лишь отдаленно перекликаться. Аллийский язык – это безграничные возможности для того, кто любит и умеет обращаться со словами.
Я встряхнула головой, отвлекаясь от воспоминаний об уроках аллийского у Дэриэлла.
– Вот-вот. Ravei – «любимец», «младший». Veina – «стихия», нечто изначальное. И еще – вспомни перечень равейновских рангов. Самый известный, конечно, эстиль, третий ранг, потому что так можно обращаться ко всем без исключения равейнам. Получится что-то вроде «госпожа»… Так и переводится с аллийского «es’tiee», собственно. Но если идти от верхних рангов к нижним, это будет выглядеть так: эстаминиэль, Es’tiee ah Min-Niel – «госпожа всего сущего». Аш-эстиль – «высокая госпожа». Эстиль – ну, здесь все понятно… Далее следуют аш-каэль и каэль, причем пятый ранг звучит на аллийском как «kayel» – буквально «тот, кто твердо стоит на ногах». Приставка «аш» означает «высокий», кстати. Потом идет аш-равейна…
– … и равейна, – закончил он. Я поглядывала на Максимилиана со все большей симпатией: мало кто из знакомых подолгу выдерживал мои лекции по филологии. К тому же князь на этот раз действительно заинтересовался, похоже. – Что, как мы уже выяснили, означает просто «равейна». Но вернемся к заемной силе… к чему ты вела?
Я смущенно кашлянула. Вот уж ушла в сторону от темы…
– В этом вся загвоздка. Мы – равейны. Младшие, любимые дети Изначальных стихий. Проще говоря, равейны вообще не люди. И чем выше ранг, тем меньше в нас человеческого и больше Изначального. Мы – части единого целого, заключенные в человеческие тела и наделенные душой. И вся наша магия – это попытки воздействовать на стихии вокруг нас… Мама говорит, что учиться колдовать – все равно что учиться ходить и говорить – вроде все при тебе, а сразу не получается, – улыбнулась я, вспомнив яростную тираду, которую обрушила на меня однажды Элен. – Но мне больше нравится другое определение. Магия – это дар, одно из проявлений таланта, как поэзия, живопись или танцы. Поэтому так редко мы достигаем высшего ранга, – вздохнула я. – Гениев мало, еще меньше среди них равейн. И…
Запнувшись ногой о камень, я полетела вперед, и только жесткая хватка на локте не позволила мне некрасиво растянуться на асфальте.
– Осторожнее, – без улыбки посоветовал мне Максимилиан, благородно оставляя ситуацию без комментариев. От смущения я спросила немного резко:
– И долго мы еще будем блуждать в потемках?
– Недолго. – А сейчас он, кажется, улыбнулся. – Почти на месте. Гостиница за углом.
– А нас точно пустят в такое время? – засомневалась я.
– Не дури! – рассмеялся он, как бывалый путешественник. – Во-первых, это гостиница. Там клиентам обрадуются в любое время, были бы деньги. Во-вторых, ее хозяин – мой… друг.
Последнее слово прозвучало как-то подозрительно.
– О! – умно заметила я и умолкла.
В так называемую гостиницу мы вошли с черного хода, что только укрепило мои подозрения. Князь уверенно прошел по обшарпанному коридору, остановился перед дверью с табличкой «Служебное помещение» и постучал.
Мне стало не по себе.
Я переступила с ноги на ногу и спряталась у Ксиля за спиной.
Максимилиан, которого такое проявление трусости изрядно позабавило, цапнул меня за шкирку и попытался водворить на место, рядом с собой, но неожиданно натолкнулся на сопротивление. Я сама ужасно удивилась, когда вдруг поняла, что упираюсь, как нашкодивший котенок, и перепугалась вдобавок – вдруг князь разозлится?
И именно в этот момент, по закону подлости, дверь открылась.
– Поздний ужин? – К косяку прислонился парень лет двадцати пяти с коротко остриженными каштановыми волосами и весьма… э-э… выразительной улыбкой. В глазах цвета темного шоколада четко отражалась сцена борьбы перепуганной девушки в драных джинсах и футболке, больше похожей на лохмотья, с шакарским князем.
– Скорее, ранний завтрак, – в тон ответил Максимилиан. – И то вряд ли, при таком-то сопротивлении… Здравствуй, Ллайс. Как бизнес идет?
– О, неплохо. Счастлив видеть вас, мой князь, – с достоинством поклонился владелец гостиницы. – Комнату, как обычно?
– К сожалению, нет времени, – вздохнул Максимилиан. Он посмотрел на меня, и в глазах его мелькнуло что-то порочное и смущающее. – Может, в следующий раз. А пока – просто комнату на одного, желательно с запасным выходом. Ах да, и еще что-нибудь поесть. Для нее. – Он взмахнул рукой и чуть не выколол мне когтем глаз.
От неожиданности проснулись боевые рефлексы, которые четвертый год подряд безуспешно вбивал в мою голову брат. Я дернула за нити… Только вот вместо разрушительной «серой гнили», столь любимой Хэлом, у меня получилась почему-то обычная зеленая плесень с кисловатым душком.
Ксиль дернулся и брезгливо вытер грязную руку об обои. Я сконфужено потупилась, ожидая заслуженного нагоняя. Но князь промолчал, а Ллайс восхищенно присвистнул:
– Волшебница?
– Что-то вроде, – хмыкнул Максимилиан. – Равейна. Но это не развлечение, Ллайс, – посерьезнел он.
Хозяин гостиницы искренне огорчился.
– А жаль. За вами бывает так интересно наблюдать, мой князь… – Ллайс многозначительно улыбнулся и под комментарий Ксиля: «Вуайерист бессовестный!» скрылся в комнате.
Через полминуты, не больше, он вернулся с ключом и отдал его Максимилиану.
– Три часа нам хватит. Если что-то пойдет не так в мое отсутствие – спрячь девочку, – коротко приказал он.
Ллайс молча склонил голову.
– И если будут расспрашивать, даже представляясь посланниками Северного клана, – нас здесь не было.
– Конечно. Ни слова.
Комната располагалась на четвертом этаже, в конце коридора. Она была такой неприметной, что сначала я приняла вход в нее за дверцу кладовки или шкафа. Обстановка тоже не поражала роскошью, мягко говоря. Из мебели – одна кровать – правда, широкая и накрытая пуховым одеялом. Узкое окно, заплетенное диким виноградом, плотные деревянные жалюзи, приоткрытая дверь в ванную. Над кроватью – маленькая лампа с сиреневым абажуром, единственное яркое пятно в комнате.
Князю быстро надоело ждать, пока я налюбуюсь, и он довольно невежливо затолкал меня внутрь. Бросил сумку на кровать, опустил жалюзи, включил свет. И только потом обернулся:
– А ты чего стоишь? Раздевайся.
Я поперхнулась. Хорошенькое заявление! Невольно попятившись, я опасливо поинтересовалась:
– А зачем?
Максимилиан медленно, текуче приблизился, лениво провел пальцем по обгоревшей ткани, задумчиво подцепил когтем сиротливо свисающий лоскуток, который раньше был частью моей замечательной футболки. Черной, застиранной, с гордой надписью «Зеленый мир». Моей любимой футболки, позаимствованной у Дэриэлла еще два года назад…
– По-твоему, это нормально? – Князь иронично приподнял бровь.
Я покраснела. Ну да, в такое даже пугало стыдно одеть, как сказала бы мама, но что он ожидал увидеть после неумелой телепортации и огненной волны в исполнении Феникс?
– И так сойдет! – горячо уверила князя я, прижимая руки к груди. Вдруг начнет футболку стягивать… кто их знает, этих шакаи-ар… Ллайс намекал на какие-то неприличности, которые время от времени происходили в этой комнате… – И вообще, у меня нет запасной одежды! Я… э-э… оставила дома весь свой гардероб.
– Сомневаюсь, чтобы у тебя там нашлась хоть одна нормальная вещь, – буркнул Максимилиан себе под нос, отворачиваясь.
– Что, простите? Я не расслышала… – обиженно переспросила я. Между прочим, все вещи у меня были достаточно дорогими – наша семья далеко не бедствовала. Даже эти джинсы, пусть и старые, до попадания в «огненную волну» выглядели очень даже неплохо.
– Ничего. Тебе послышалось. – Князь пошарил в сумке и выудил оттуда темно-синюю рубашку из ткани явно аллийского происхождения. – Вот, накинь пока. Я ее, правда, несколько раз надевал, но вроде чистая. Потом найду тебе что-нибудь получше. Иди, переодевайся. – Он развернул меня и легонько подтолкнул в сторону ванной комнаты. – В такой одежде, как у тебя сейчас, ходить не только неприлично, но и негигиенично.
Когда я пригляделась повнимательней, джинсы оказались настоящими лохмотьями. К своему стыду, я обнаружила немаленькую прореху на заднице… О футболке и говорить нечего. Ткань ощутимо попахивала горелым.
А одолженная рубашка оказалась приятной на ощупь и действительно свежей. Если бы не едва уловимый запах разогретой солнцем травы, исходивший от нее, и слегка смятый воротник, ни за что не подумала бы, что рубашку надевали.
Максимилиан, не дожидаясь, пока я хотя бы застегнусь, бесцеремонно распахнул дверь и окинул меня насмешливо-оценивающим взглядом.
– О, так гораздо лучше! Хм, посмотрим… Ты какой размер носишь?
– Сорок вто…четвертый. – Я уткнулась глазами в пол. Щеки полыхали. Было невыносимо стыдно за голые ноги в синяках и ссадинах, за копоть, за слишком короткую рубашку… Бездна! Он же эмпат, он что, не понимает? – Наверное. Не знаю. Не помню. У меня обычно вещи… свободного покроя.
– Боги, вот ведь мода – ходить в мешках. Кто сказал, что это красиво? – проворчал Ксиль. – А обувь?
– Тридцать шестой. Кажется.
– Хм… Ладно, с неопределенными размерами я разберусь, на глазомер никогда не жаловался… Стой-ка смирно.
Максимилиан неспешно обошел вокруг, время от времени измеряя что-то пальцами, прикидывая, подсчитывая. Я зажмурилась, вздрагивая от каждого прикосновения когтей. Уши горели огнем. Наконец князь то ли закончил свои измерения, то ли просто сжалился:
– Ну, все, не дергайся ты так, ничего я тебе не сделаю. И вообще уже ухожу. – Тонкие губы сложились в едва заметную улыбку. Нет, он определенно издевался! – Через пару часов вернусь. Советую пока в душ сходить и отдохнуть по возможности.
– Хорошо, так и сделаю, – покладисто согласилась я. Лишь бы он поскорее ушел. – Ну, я… то есть где мне взять шампунь? Если можно…
– Посмотри в сумке.
Максимилиан уже развернулся и пошел к двери, но тут мне в голову пришла дельная мысль, и я ухватила его за рукав. Ксиль так посмотрел в ответ, что от смущения у меня язык отнялся.
– Что-то еще? – вежливо поинтересовался князь, поглядывая сквозь ресницы, до невероятного густые и длинные. Как у моего брата в детстве – хоть спички на них выкладывай.
Я сглотнула и, собравшись с духом, начала:
– Не мне, а нам, если быть точнее… В общем, если в городе есть аллийская лавка… или просто алхимическая… И если есть время… Словом, ты не мог бы купить кое-какие ингредиенты?
– Зачем? – коротко спросил он.
– Ну… тогда я буду приносить пользу, – прозвучало это жалко. – Боец из меня никакой, как вы понимаете… То есть как ты понимаешь, конечно… Вместо боевых плетений у меня получается всякая плесень. А вот зелья, яды-противоядия я знаю неплохо. Ну, и амулет смогу какой-нибудь сделать, от иномирных тварей или на отвод глаз. Меня мама учила…
Шакаи-ар улыбнулся.
– Убедила. Что конкретно тебе понадобится?
– Ну-у… Шалфей, чемерица, луговник, волчья травка… – Я перечислила еще с десяток названий. – И еще ашемитовая крошка и ильсент. И, если можно, какую-нибудь посудину из термостекла…
– Все?
– Да. Только… – Я замялась. В долг я просить не любила, тем более у посторонних. Но вообще-то расширить мои возможности – в интересах князя. – Денег у меня с собой нет, кошелек в рюкзаке остался. Но все ингредиенты довольно дешевые, к тому же и тебе может что-нибудь пригодиться. А потом я верну, у меня карманные дома были… Так… ты поищешь?
– Да нет проблем. – Максимилиан интимно наклонился к моему лицу. – А что до денег… Какие долги? Введем натуральный обмен. С меня – мешок травок, с тебя – скажем, литр крови… Идет? – Я испуганно моргнула. – Ну, вот и решили.
И, прежде чем я запротестовала, он чмокнул меня в нос и вышел.
В груди клокотал смех – истерика пополам с раздражением. Вот мерзавец, а? Я потопталась несколько минут на одном месте, потом махнула на князя с его причудами рукой, скинула кроссовки с полуотвалившейся подошвой и присела на краешек кровати.
В сумке под аккуратно сложенной одеждой, практически сверху, обнаружился обещанный пакет с принадлежностями для ванной. Надо же, а наш князь – чистюля-аккуратист. Или заранее обо мне позаботился?
В душе я провела не больше двадцати минут. Вышла, как назло, в тот же момент, когда Ллайс принес поднос с едой. Окинув меня заинтересованным взглядом, за который та же Феникс точно хорошенько подпалила бы кому-то шевелюру, он улыбнулся и покинул комнату.
Я присмотрелась к тарелкам. Рыба, какой-то салат и стакан воды. Эх, негусто… Но пахла рыба неплохо и еще не остыла, так что жаловаться особенно было не на что.
Присев на подоконник, я принялась за ужин, разглядывая светлеющее небо сквозь приподнятые жалюзи и жидкие плети «девичьего винограда». Потом составила тарелки на пол, притянула колени к подбородку. Влажные волосы черными кольцами рассыпались по рубашке. Капли воды оставляли на мягкой ткани темные следы. Насыщенная синева ночного неба выцветала, принимая неопределенно-серый оттенок. На улицах появлялись первые прохожие. Где-то за поворотом зашуршал метлой по асфальту дворник. Растворялись в призрачном свете солнца звезды, ветер перебирал на деревьях листья…
Мне было так хорошо и спокойно, что я не заметила, как заснула прямо на подоконнике.
Глава 4
Я расплылась в улыбке.
Честно говоря, при звуках аллийской речи меня всегда уносило. Сказывалось, наверно, беззаботное детство, проведенное в Дальних Пределах. Вообще, копаться в этимологии аллийских слов – одно удовольствие. Количество значений у одного и того же корня может достигать нескольких десятков, и смысл их будет лишь отдаленно перекликаться. Аллийский язык – это безграничные возможности для того, кто любит и умеет обращаться со словами.
Я встряхнула головой, отвлекаясь от воспоминаний об уроках аллийского у Дэриэлла.
– Вот-вот. Ravei – «любимец», «младший». Veina – «стихия», нечто изначальное. И еще – вспомни перечень равейновских рангов. Самый известный, конечно, эстиль, третий ранг, потому что так можно обращаться ко всем без исключения равейнам. Получится что-то вроде «госпожа»… Так и переводится с аллийского «es’tiee», собственно. Но если идти от верхних рангов к нижним, это будет выглядеть так: эстаминиэль, Es’tiee ah Min-Niel – «госпожа всего сущего». Аш-эстиль – «высокая госпожа». Эстиль – ну, здесь все понятно… Далее следуют аш-каэль и каэль, причем пятый ранг звучит на аллийском как «kayel» – буквально «тот, кто твердо стоит на ногах». Приставка «аш» означает «высокий», кстати. Потом идет аш-равейна…
– … и равейна, – закончил он. Я поглядывала на Максимилиана со все большей симпатией: мало кто из знакомых подолгу выдерживал мои лекции по филологии. К тому же князь на этот раз действительно заинтересовался, похоже. – Что, как мы уже выяснили, означает просто «равейна». Но вернемся к заемной силе… к чему ты вела?
Я смущенно кашлянула. Вот уж ушла в сторону от темы…
– В этом вся загвоздка. Мы – равейны. Младшие, любимые дети Изначальных стихий. Проще говоря, равейны вообще не люди. И чем выше ранг, тем меньше в нас человеческого и больше Изначального. Мы – части единого целого, заключенные в человеческие тела и наделенные душой. И вся наша магия – это попытки воздействовать на стихии вокруг нас… Мама говорит, что учиться колдовать – все равно что учиться ходить и говорить – вроде все при тебе, а сразу не получается, – улыбнулась я, вспомнив яростную тираду, которую обрушила на меня однажды Элен. – Но мне больше нравится другое определение. Магия – это дар, одно из проявлений таланта, как поэзия, живопись или танцы. Поэтому так редко мы достигаем высшего ранга, – вздохнула я. – Гениев мало, еще меньше среди них равейн. И…
Запнувшись ногой о камень, я полетела вперед, и только жесткая хватка на локте не позволила мне некрасиво растянуться на асфальте.
– Осторожнее, – без улыбки посоветовал мне Максимилиан, благородно оставляя ситуацию без комментариев. От смущения я спросила немного резко:
– И долго мы еще будем блуждать в потемках?
– Недолго. – А сейчас он, кажется, улыбнулся. – Почти на месте. Гостиница за углом.
– А нас точно пустят в такое время? – засомневалась я.
– Не дури! – рассмеялся он, как бывалый путешественник. – Во-первых, это гостиница. Там клиентам обрадуются в любое время, были бы деньги. Во-вторых, ее хозяин – мой… друг.
Последнее слово прозвучало как-то подозрительно.
– О! – умно заметила я и умолкла.
В так называемую гостиницу мы вошли с черного хода, что только укрепило мои подозрения. Князь уверенно прошел по обшарпанному коридору, остановился перед дверью с табличкой «Служебное помещение» и постучал.
Мне стало не по себе.
Я переступила с ноги на ногу и спряталась у Ксиля за спиной.
Максимилиан, которого такое проявление трусости изрядно позабавило, цапнул меня за шкирку и попытался водворить на место, рядом с собой, но неожиданно натолкнулся на сопротивление. Я сама ужасно удивилась, когда вдруг поняла, что упираюсь, как нашкодивший котенок, и перепугалась вдобавок – вдруг князь разозлится?
И именно в этот момент, по закону подлости, дверь открылась.
– Поздний ужин? – К косяку прислонился парень лет двадцати пяти с коротко остриженными каштановыми волосами и весьма… э-э… выразительной улыбкой. В глазах цвета темного шоколада четко отражалась сцена борьбы перепуганной девушки в драных джинсах и футболке, больше похожей на лохмотья, с шакарским князем.
– Скорее, ранний завтрак, – в тон ответил Максимилиан. – И то вряд ли, при таком-то сопротивлении… Здравствуй, Ллайс. Как бизнес идет?
– О, неплохо. Счастлив видеть вас, мой князь, – с достоинством поклонился владелец гостиницы. – Комнату, как обычно?
– К сожалению, нет времени, – вздохнул Максимилиан. Он посмотрел на меня, и в глазах его мелькнуло что-то порочное и смущающее. – Может, в следующий раз. А пока – просто комнату на одного, желательно с запасным выходом. Ах да, и еще что-нибудь поесть. Для нее. – Он взмахнул рукой и чуть не выколол мне когтем глаз.
От неожиданности проснулись боевые рефлексы, которые четвертый год подряд безуспешно вбивал в мою голову брат. Я дернула за нити… Только вот вместо разрушительной «серой гнили», столь любимой Хэлом, у меня получилась почему-то обычная зеленая плесень с кисловатым душком.
Ксиль дернулся и брезгливо вытер грязную руку об обои. Я сконфужено потупилась, ожидая заслуженного нагоняя. Но князь промолчал, а Ллайс восхищенно присвистнул:
– Волшебница?
– Что-то вроде, – хмыкнул Максимилиан. – Равейна. Но это не развлечение, Ллайс, – посерьезнел он.
Хозяин гостиницы искренне огорчился.
– А жаль. За вами бывает так интересно наблюдать, мой князь… – Ллайс многозначительно улыбнулся и под комментарий Ксиля: «Вуайерист бессовестный!» скрылся в комнате.
Через полминуты, не больше, он вернулся с ключом и отдал его Максимилиану.
– Три часа нам хватит. Если что-то пойдет не так в мое отсутствие – спрячь девочку, – коротко приказал он.
Ллайс молча склонил голову.
– И если будут расспрашивать, даже представляясь посланниками Северного клана, – нас здесь не было.
– Конечно. Ни слова.
Комната располагалась на четвертом этаже, в конце коридора. Она была такой неприметной, что сначала я приняла вход в нее за дверцу кладовки или шкафа. Обстановка тоже не поражала роскошью, мягко говоря. Из мебели – одна кровать – правда, широкая и накрытая пуховым одеялом. Узкое окно, заплетенное диким виноградом, плотные деревянные жалюзи, приоткрытая дверь в ванную. Над кроватью – маленькая лампа с сиреневым абажуром, единственное яркое пятно в комнате.
Князю быстро надоело ждать, пока я налюбуюсь, и он довольно невежливо затолкал меня внутрь. Бросил сумку на кровать, опустил жалюзи, включил свет. И только потом обернулся:
– А ты чего стоишь? Раздевайся.
Я поперхнулась. Хорошенькое заявление! Невольно попятившись, я опасливо поинтересовалась:
– А зачем?
Максимилиан медленно, текуче приблизился, лениво провел пальцем по обгоревшей ткани, задумчиво подцепил когтем сиротливо свисающий лоскуток, который раньше был частью моей замечательной футболки. Черной, застиранной, с гордой надписью «Зеленый мир». Моей любимой футболки, позаимствованной у Дэриэлла еще два года назад…
– По-твоему, это нормально? – Князь иронично приподнял бровь.
Я покраснела. Ну да, в такое даже пугало стыдно одеть, как сказала бы мама, но что он ожидал увидеть после неумелой телепортации и огненной волны в исполнении Феникс?
– И так сойдет! – горячо уверила князя я, прижимая руки к груди. Вдруг начнет футболку стягивать… кто их знает, этих шакаи-ар… Ллайс намекал на какие-то неприличности, которые время от времени происходили в этой комнате… – И вообще, у меня нет запасной одежды! Я… э-э… оставила дома весь свой гардероб.
– Сомневаюсь, чтобы у тебя там нашлась хоть одна нормальная вещь, – буркнул Максимилиан себе под нос, отворачиваясь.
– Что, простите? Я не расслышала… – обиженно переспросила я. Между прочим, все вещи у меня были достаточно дорогими – наша семья далеко не бедствовала. Даже эти джинсы, пусть и старые, до попадания в «огненную волну» выглядели очень даже неплохо.
– Ничего. Тебе послышалось. – Князь пошарил в сумке и выудил оттуда темно-синюю рубашку из ткани явно аллийского происхождения. – Вот, накинь пока. Я ее, правда, несколько раз надевал, но вроде чистая. Потом найду тебе что-нибудь получше. Иди, переодевайся. – Он развернул меня и легонько подтолкнул в сторону ванной комнаты. – В такой одежде, как у тебя сейчас, ходить не только неприлично, но и негигиенично.
Когда я пригляделась повнимательней, джинсы оказались настоящими лохмотьями. К своему стыду, я обнаружила немаленькую прореху на заднице… О футболке и говорить нечего. Ткань ощутимо попахивала горелым.
А одолженная рубашка оказалась приятной на ощупь и действительно свежей. Если бы не едва уловимый запах разогретой солнцем травы, исходивший от нее, и слегка смятый воротник, ни за что не подумала бы, что рубашку надевали.
Максимилиан, не дожидаясь, пока я хотя бы застегнусь, бесцеремонно распахнул дверь и окинул меня насмешливо-оценивающим взглядом.
– О, так гораздо лучше! Хм, посмотрим… Ты какой размер носишь?
– Сорок вто…четвертый. – Я уткнулась глазами в пол. Щеки полыхали. Было невыносимо стыдно за голые ноги в синяках и ссадинах, за копоть, за слишком короткую рубашку… Бездна! Он же эмпат, он что, не понимает? – Наверное. Не знаю. Не помню. У меня обычно вещи… свободного покроя.
– Боги, вот ведь мода – ходить в мешках. Кто сказал, что это красиво? – проворчал Ксиль. – А обувь?
– Тридцать шестой. Кажется.
– Хм… Ладно, с неопределенными размерами я разберусь, на глазомер никогда не жаловался… Стой-ка смирно.
Максимилиан неспешно обошел вокруг, время от времени измеряя что-то пальцами, прикидывая, подсчитывая. Я зажмурилась, вздрагивая от каждого прикосновения когтей. Уши горели огнем. Наконец князь то ли закончил свои измерения, то ли просто сжалился:
– Ну, все, не дергайся ты так, ничего я тебе не сделаю. И вообще уже ухожу. – Тонкие губы сложились в едва заметную улыбку. Нет, он определенно издевался! – Через пару часов вернусь. Советую пока в душ сходить и отдохнуть по возможности.
– Хорошо, так и сделаю, – покладисто согласилась я. Лишь бы он поскорее ушел. – Ну, я… то есть где мне взять шампунь? Если можно…
– Посмотри в сумке.
Максимилиан уже развернулся и пошел к двери, но тут мне в голову пришла дельная мысль, и я ухватила его за рукав. Ксиль так посмотрел в ответ, что от смущения у меня язык отнялся.
– Что-то еще? – вежливо поинтересовался князь, поглядывая сквозь ресницы, до невероятного густые и длинные. Как у моего брата в детстве – хоть спички на них выкладывай.
Я сглотнула и, собравшись с духом, начала:
– Не мне, а нам, если быть точнее… В общем, если в городе есть аллийская лавка… или просто алхимическая… И если есть время… Словом, ты не мог бы купить кое-какие ингредиенты?
– Зачем? – коротко спросил он.
– Ну… тогда я буду приносить пользу, – прозвучало это жалко. – Боец из меня никакой, как вы понимаете… То есть как ты понимаешь, конечно… Вместо боевых плетений у меня получается всякая плесень. А вот зелья, яды-противоядия я знаю неплохо. Ну, и амулет смогу какой-нибудь сделать, от иномирных тварей или на отвод глаз. Меня мама учила…
Шакаи-ар улыбнулся.
– Убедила. Что конкретно тебе понадобится?
– Ну-у… Шалфей, чемерица, луговник, волчья травка… – Я перечислила еще с десяток названий. – И еще ашемитовая крошка и ильсент. И, если можно, какую-нибудь посудину из термостекла…
– Все?
– Да. Только… – Я замялась. В долг я просить не любила, тем более у посторонних. Но вообще-то расширить мои возможности – в интересах князя. – Денег у меня с собой нет, кошелек в рюкзаке остался. Но все ингредиенты довольно дешевые, к тому же и тебе может что-нибудь пригодиться. А потом я верну, у меня карманные дома были… Так… ты поищешь?
– Да нет проблем. – Максимилиан интимно наклонился к моему лицу. – А что до денег… Какие долги? Введем натуральный обмен. С меня – мешок травок, с тебя – скажем, литр крови… Идет? – Я испуганно моргнула. – Ну, вот и решили.
И, прежде чем я запротестовала, он чмокнул меня в нос и вышел.
В груди клокотал смех – истерика пополам с раздражением. Вот мерзавец, а? Я потопталась несколько минут на одном месте, потом махнула на князя с его причудами рукой, скинула кроссовки с полуотвалившейся подошвой и присела на краешек кровати.
В сумке под аккуратно сложенной одеждой, практически сверху, обнаружился обещанный пакет с принадлежностями для ванной. Надо же, а наш князь – чистюля-аккуратист. Или заранее обо мне позаботился?
В душе я провела не больше двадцати минут. Вышла, как назло, в тот же момент, когда Ллайс принес поднос с едой. Окинув меня заинтересованным взглядом, за который та же Феникс точно хорошенько подпалила бы кому-то шевелюру, он улыбнулся и покинул комнату.
Я присмотрелась к тарелкам. Рыба, какой-то салат и стакан воды. Эх, негусто… Но пахла рыба неплохо и еще не остыла, так что жаловаться особенно было не на что.
Присев на подоконник, я принялась за ужин, разглядывая светлеющее небо сквозь приподнятые жалюзи и жидкие плети «девичьего винограда». Потом составила тарелки на пол, притянула колени к подбородку. Влажные волосы черными кольцами рассыпались по рубашке. Капли воды оставляли на мягкой ткани темные следы. Насыщенная синева ночного неба выцветала, принимая неопределенно-серый оттенок. На улицах появлялись первые прохожие. Где-то за поворотом зашуршал метлой по асфальту дворник. Растворялись в призрачном свете солнца звезды, ветер перебирал на деревьях листья…
Мне было так хорошо и спокойно, что я не заметила, как заснула прямо на подоконнике.
Глава 4
…Это было похоже на комариный писк. Не то чтобы громко, но очень настойчиво. И еще – растекалось по сну, как масло по ковру, смутное чувство опасности…
Звук становился все громче. Назойливое насекомое нарезало круги, задевая то лицо, то руки. Я качнула головой, пытаясь отогнать мелкую пакость. Звон становился вибрирующим, въедливым, невыносимым… Я резко вскинула голову… и ударилась об стену затылком, мгновенно просыпаясь.
Максимилиан поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся. Странно было видеть этот контраст: вертикальные шакарские зрачки, делающие невыразительным взгляд, хищная заостренность черт… и такое человеческое чувство.
Стояла гнетущая тишина.
– Давно вернулся?
– Только что. А ты, смотрю, отдыхаешь?
– Пытаюсь. Если честно, без особого успеха. – Я украдкой зевнула, склонив голову к плечу, и поморщилась. Конечности затекли и ужасно ныли при попытках разогнуться. – Я пару раз в автобусе засыпала, когда с экскурсий возвращались… Но тогда так не болело. А сейчас чувствую себя отбивной какой-то…
Князь примостился на краю подоконника, опираясь на раму. Окинул внимательным взглядом мои избитые ноги, осторожно провел ладонью в миллиметре от кожи… От вида длинных, как у пианиста, пальцев, оканчивающихся бритвенно острыми когтями, пробирала жуть. Какой-то глубинный, неистребимый страх пополам с восхищением – как если сесть на перила балкона на шестнадцатом этаже спиной к пустоте.
«Он не желает мне зла», – сказала я себе, сглатывая. Плавное скольжение узкой ладони на волосок от моей кожи отнюдь не добавляло спокойствия. Ладно. В лаборатории Дэриэлла мне часто приходилось работать с опасными веществами. Тогда тоже было страшно разлить что-нибудь или надышаться парами, но я со временем научилась приглушать инстинкт самосохранения. Когда сильно боишься, делаешь слишком много ошибок.
Я резко выдохнула и до боли зажмурилась, отсчитывая про себя до десяти. В работе с летучими ядами это помогало – отсекало страх, включало сообразительность.
Вряд ли техника работы с шакаи-ар сильно отличается.
– Это все из-за меня? Столько синяков и ссадин… – произнес он слегка растерянно.
Почти прикосновение словно вытягивало боль из затекших мышц. Если отрешиться от личности князя, то это было бы… приятно.
Я прикусила губу.
– Не все, но большинство. – Мне хотелось одновременно и поджать ногу под себя, чтобы разорвать контакт, и осторожно прижать его ладонь своей, прямо к острым коленкам в неприятных лиловых пятнах гематом. – Я на мелкие травмы внимания не обращаю, поэтому вечно хожу «раскрашенная», как мама говорит.
Ладонь на мгновение легла на кожу, вызвав волну мурашек… и отдернулась, словно князь вдруг передумал касаться меня.
«Брезгует», – промелькнуло в голове иррационально-обиженное.
– Жаль, что я почти не разбираюсь в человеческой медицине. Вот калечить – другое дело. Могу предложить свои услуги. Высшее качество – и совершенно бесплатно, – усмехнулся он невесело. Я невольно напряглась, не сразу сообразив, что князь просто так странно шутит.
– Не переживай за мои коленки, – несмелая улыбка далась нелегко. – Сварю зелье, все мигом заживет. Алхимия – царица наук, как говорит Дэриэлл… Кстати, – я оживилась, – как обстоят дела с ингредиентами?
– Травы в сумках. – Он кивнул на пакеты и встрепенулся. – И одежда тоже. Хочешь примерить?
– Хочу. И… можно я себе рубашку оставлю? – неожиданно выпалила я и, сообразив, что сказала, залилась густой краской.
Но мне всегда нравилась чужая одежда… Особенно такая, один раз ношенная – свежая, но с едва уловимым индивидуальным запахом, от которого появлялось ощущение сопричастности. Может, в силу привычки – Хелкар в детстве часто одалживал мне свои рубашки. Да и у Дэйра в гостях я нередко спала не в девчачьей ночнушке с кружевами, а в одной из его футболок.
Окажись на месте Ксиля Дэриэлл, он бы понял все без слов…
Но в отношении постороннего мужчины моя просьба прозвучала исключительно неприлично.
Максимилиан бросил на меня косой взгляд из-под длинных ресниц. Краешки бледных губ изогнулись в улыбке. Будь он девушкой, я бы сказала, что он… кокетничает?
Улыбка тут же превратилась в ухмылку.
Эмпаты, они такие. Мне достался еще не худший вариант, если рассудить…
– Ладно уж, забирай. – Князь хлопнул меня по плечу и отступил к кровати, на которой лежало несколько пакетов. – Будем считать, что это был элемент флирта с твоей стороны.
От возмущения я поперхнулась вдохом и полностью позабыла о страхе перед шакаи-ар.
– Прекратите! Вы… то есть ты прекрасно знаешь, что это не так! Я вовсе не хотела ничего такого, случайно вырвалось. Я правда ужасно сожалею, что…
– …выклянчила у меня любимую рубашку. Эй, не дуйся. – На его губах расцвела искренне веселая, невероятно заразительная улыбка. – Я рад, что ты начала ко мне привыкать. Так что не вздумай возвращать рубашку и тем более не делай из всего этого трагедии. Я и так собирался сделать тебе сегодня несколько подарков для налаживания отношений… – Максимилиан одним движением разорвал шуршащий полиэтиленовый пакет. – Весьма функциональная штука, между прочим. – И кинул мне небольшой рюкзак.
Я в растерянности провела ладонью по «подарку», безошибочно распознавая материал, из которого был сделан рюкзак. Тут не ошибешься, при всем желании – теплое на ощупь, очень гладкое, словно и не из отдельных ниточек сплетенное, и плотное полотно.
Боги… Никогда не держала в руках чего-то столь дорогого…
Аллийские ткани и вещи из них, знаете ли… А рюкзак еще и с солидной магической начинкой. С виду маленький, но влезет в него целый вагон, и весить при этом будет пару кило. Для путешествия – самое то.
– А… для чего это? – осторожно задала я вопрос. Прозвучало это глупо, но телепат понял все правильно.
– Для путешествия. У тебя ведь нет походной сумки, в которую можно сложить вещи – одежду, ингредиенты для зелий и прочее, – улыбнулся он ободряюще.
– О… но я не могу с ним ходить, – отвела я взгляд, стараясь поточнее высчитать стоимость «подарка». – Вдруг он… порвется? Нет, не порвется, это же аллийский шелк… А если потеряется? – Я в замешательстве мяла в кулаках лямки рюкзака. Бездна, если и вправду потеряю – никаких карманных денег не хватит, чтобы расплатиться.
– Найта, ты плохо слышишь? – Я поежилась, различив в голосе князя отчетливые нотки раздражения. Максимилиан сидел на кровати спиной ко мне, роясь в пакетах, но дорисовать в воображении выражение его лица, чуточку презрительное и насмешливое, мне труда не составило. – Я же сказал: это – подарок. И не вздумай отказываться. Если тебе удобнее – можешь считать, что таким глупым способом я пытаюсь купить твое расположение. А можешь немного задуматься и осознать наконец, что я просто освобождаю от множества проблем и себя. Будешь сама заботиться о своих вещах, мне некогда. Боги, как же это все утомительно… – пожаловался он в пространство.
Я виновато передернула плечами, забыв, что Максимилиан этого не видит.
Тем временем он потянулся и откинулся на спину. На мгновение замер, расслабленно вытянув руки по покрывалу, потом перевернулся на бок, подперев кулаком подбородок. Глаза были чуть сужены, зрачки то вытягивались веретеном, то расширялись черным провалом в ничто.
– Но…
– Никаких «но». Думаю, все возможные драки окажутся на моих плечах. И хорошо, если в бою на них не будет висеть ничего лишнего. Ни рюкзаки, ни сумки, ни малолетние равейны. Это, если непонятно, намек на то, чтобы во время сражений ты сидела тихо, как мышка, и не рвалась никуда с одной алхимией в арсенале.
– А будет много сражений? – машинально переспросила я, пытаясь осмыслить все, что наговорил этот невозможный князь. Кажется, путь к королевам нам предстоит не из легких.
– Будет, все будет… – пообещал Максимилиан и зажмурился, словно от удовольствия. – И еще, – вдруг встрепенулся он. – Это тоже для тебя. Новая одежда, как я и обещал.
Честно, я думала, что чудо-рюкзак исчерпал мой запас удивления на сегодня. Но то, что мне сейчас протягивал Максимилиан…
Дорожный костюм. Да. Если это слово можно применить к произведению искусства, которое мне предлагалось надеть. На первый взгляд – ничего особенного, но я-то довольно долго прожила в Дальних Пределах и знала, на что смотреть. Даже не на покрой – он был универсальным. На ткань.
Темно-синяя и довольно жесткая материя пошла на длиннополую куртку и брюки, нежная бело-голубая – на рубаху, но кое-что их объединяло. Сияние, словно проступающее изнутри, на фоне которого даже серебристая вышивка с традиционным лиственным орнаментом казалась излишеством. Дома в шкафу висело мамино платье из этой драгоценной аллийской ткани, и поэтому ее я признала сразу. Но никогда не думала, что мне придется надеть нечто подобное. Слишком дорого, слишком «напоказ» – были материалы более дешевые и не слишком уступающие в прочности.
Вещи из аллийских тканей почти всегда шились на заказ, к торжественному случаю. А если их дарили, то либо очень близким людям, либо тем, на кого хотели произвести впечатление.
У меня впечатлений было сейчас выше крыши.
Нельзя, нельзя такое брать! Но… так хочется! Когда еще я надену такой наряд? Может, и никогда в жизни.
– Нравится? – Князь наблюдал за мной с доброжелательным любопытством. Но по спине почему-то пробежали мурашки. Словно был в происходящем какой-то подтекст, которого я еще не понимала.
– Очень! Спасибо огромное.
Он улыбнулся, но когда заговорил, тон его был самым серьезным:
– Рад, что ты ответила искренне. Без всяких этих ужимок вроде «не могу принять такой дорогой подарок, как неприлично» и прочего. Такое жеманство раздражает, знаешь ли… Ладно. Переодевайся. Я отвернусь, – добавил князь, опережая мою просьбу.
С трудом справившись с пуговицами, я расстегнула старую рубашку, кинула ее на кровать и протянула руку к льдисто-голубому шелку. Да… Вот что значит аллийская одежда – не только красиво, но и функционально. Никаких тебе отлетающих пуговиц и заедающих молний – надежная шнуровка и капелька магии.
Когда я оказалась у зеркала, в голове у меня осталась всего одна мысль – вот бы в этом заявиться в школу. Пусть все завидуют.
– Синий тебе идет, – вкрадчиво протянул Максимилиан, обнимая меня и притягивая к своей груди. Щеки словно жаром обдало, хотя отражение мое продолжало оставаться бледным – под стать князю. Сейчас мы с ним вообще напоминали брата с сестрой – черноволосые, белокожие… Даже глаза чем-то были похожи. Только мои – светло-зеленые, с застывшим в них настороженным выражением, а его – темно-синие, довольные, с блеском собственника. – Очень. Замарашка превращается в принцессу, да? – Я смутилась и, вывернувшись из объятий, шагнула вперед. Он удержал меня за плечо. – Остался один штрих…
И раньше, чем я успела что-либо сделать, мелькнули когти, и волосы, мои чудесные волосы – единственное, чем я по-настоящему гордилась! – укоротились в три раза: теперь концы плясали на уровне лопаток.
– Придурок! – выпалила я в порыве праведного гнева и почти сразу же сообразила, что и кому говорю. По спине словно скользнула холодная змейка страха. Мы с князем не ровесники и не друзья, даже если он пытается сделать вид, что так оно и есть. – Простите. – Я опустила глаза, пытаясь не расплакаться. Еще не хватало…
Звук становился все громче. Назойливое насекомое нарезало круги, задевая то лицо, то руки. Я качнула головой, пытаясь отогнать мелкую пакость. Звон становился вибрирующим, въедливым, невыносимым… Я резко вскинула голову… и ударилась об стену затылком, мгновенно просыпаясь.
Максимилиан поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся. Странно было видеть этот контраст: вертикальные шакарские зрачки, делающие невыразительным взгляд, хищная заостренность черт… и такое человеческое чувство.
Стояла гнетущая тишина.
– Давно вернулся?
– Только что. А ты, смотрю, отдыхаешь?
– Пытаюсь. Если честно, без особого успеха. – Я украдкой зевнула, склонив голову к плечу, и поморщилась. Конечности затекли и ужасно ныли при попытках разогнуться. – Я пару раз в автобусе засыпала, когда с экскурсий возвращались… Но тогда так не болело. А сейчас чувствую себя отбивной какой-то…
Князь примостился на краю подоконника, опираясь на раму. Окинул внимательным взглядом мои избитые ноги, осторожно провел ладонью в миллиметре от кожи… От вида длинных, как у пианиста, пальцев, оканчивающихся бритвенно острыми когтями, пробирала жуть. Какой-то глубинный, неистребимый страх пополам с восхищением – как если сесть на перила балкона на шестнадцатом этаже спиной к пустоте.
«Он не желает мне зла», – сказала я себе, сглатывая. Плавное скольжение узкой ладони на волосок от моей кожи отнюдь не добавляло спокойствия. Ладно. В лаборатории Дэриэлла мне часто приходилось работать с опасными веществами. Тогда тоже было страшно разлить что-нибудь или надышаться парами, но я со временем научилась приглушать инстинкт самосохранения. Когда сильно боишься, делаешь слишком много ошибок.
Я резко выдохнула и до боли зажмурилась, отсчитывая про себя до десяти. В работе с летучими ядами это помогало – отсекало страх, включало сообразительность.
Вряд ли техника работы с шакаи-ар сильно отличается.
– Это все из-за меня? Столько синяков и ссадин… – произнес он слегка растерянно.
Почти прикосновение словно вытягивало боль из затекших мышц. Если отрешиться от личности князя, то это было бы… приятно.
Я прикусила губу.
– Не все, но большинство. – Мне хотелось одновременно и поджать ногу под себя, чтобы разорвать контакт, и осторожно прижать его ладонь своей, прямо к острым коленкам в неприятных лиловых пятнах гематом. – Я на мелкие травмы внимания не обращаю, поэтому вечно хожу «раскрашенная», как мама говорит.
Ладонь на мгновение легла на кожу, вызвав волну мурашек… и отдернулась, словно князь вдруг передумал касаться меня.
«Брезгует», – промелькнуло в голове иррационально-обиженное.
– Жаль, что я почти не разбираюсь в человеческой медицине. Вот калечить – другое дело. Могу предложить свои услуги. Высшее качество – и совершенно бесплатно, – усмехнулся он невесело. Я невольно напряглась, не сразу сообразив, что князь просто так странно шутит.
– Не переживай за мои коленки, – несмелая улыбка далась нелегко. – Сварю зелье, все мигом заживет. Алхимия – царица наук, как говорит Дэриэлл… Кстати, – я оживилась, – как обстоят дела с ингредиентами?
– Травы в сумках. – Он кивнул на пакеты и встрепенулся. – И одежда тоже. Хочешь примерить?
– Хочу. И… можно я себе рубашку оставлю? – неожиданно выпалила я и, сообразив, что сказала, залилась густой краской.
Но мне всегда нравилась чужая одежда… Особенно такая, один раз ношенная – свежая, но с едва уловимым индивидуальным запахом, от которого появлялось ощущение сопричастности. Может, в силу привычки – Хелкар в детстве часто одалживал мне свои рубашки. Да и у Дэйра в гостях я нередко спала не в девчачьей ночнушке с кружевами, а в одной из его футболок.
Окажись на месте Ксиля Дэриэлл, он бы понял все без слов…
Но в отношении постороннего мужчины моя просьба прозвучала исключительно неприлично.
Максимилиан бросил на меня косой взгляд из-под длинных ресниц. Краешки бледных губ изогнулись в улыбке. Будь он девушкой, я бы сказала, что он… кокетничает?
Улыбка тут же превратилась в ухмылку.
Эмпаты, они такие. Мне достался еще не худший вариант, если рассудить…
– Ладно уж, забирай. – Князь хлопнул меня по плечу и отступил к кровати, на которой лежало несколько пакетов. – Будем считать, что это был элемент флирта с твоей стороны.
От возмущения я поперхнулась вдохом и полностью позабыла о страхе перед шакаи-ар.
– Прекратите! Вы… то есть ты прекрасно знаешь, что это не так! Я вовсе не хотела ничего такого, случайно вырвалось. Я правда ужасно сожалею, что…
– …выклянчила у меня любимую рубашку. Эй, не дуйся. – На его губах расцвела искренне веселая, невероятно заразительная улыбка. – Я рад, что ты начала ко мне привыкать. Так что не вздумай возвращать рубашку и тем более не делай из всего этого трагедии. Я и так собирался сделать тебе сегодня несколько подарков для налаживания отношений… – Максимилиан одним движением разорвал шуршащий полиэтиленовый пакет. – Весьма функциональная штука, между прочим. – И кинул мне небольшой рюкзак.
Я в растерянности провела ладонью по «подарку», безошибочно распознавая материал, из которого был сделан рюкзак. Тут не ошибешься, при всем желании – теплое на ощупь, очень гладкое, словно и не из отдельных ниточек сплетенное, и плотное полотно.
Боги… Никогда не держала в руках чего-то столь дорогого…
Аллийские ткани и вещи из них, знаете ли… А рюкзак еще и с солидной магической начинкой. С виду маленький, но влезет в него целый вагон, и весить при этом будет пару кило. Для путешествия – самое то.
– А… для чего это? – осторожно задала я вопрос. Прозвучало это глупо, но телепат понял все правильно.
– Для путешествия. У тебя ведь нет походной сумки, в которую можно сложить вещи – одежду, ингредиенты для зелий и прочее, – улыбнулся он ободряюще.
– О… но я не могу с ним ходить, – отвела я взгляд, стараясь поточнее высчитать стоимость «подарка». – Вдруг он… порвется? Нет, не порвется, это же аллийский шелк… А если потеряется? – Я в замешательстве мяла в кулаках лямки рюкзака. Бездна, если и вправду потеряю – никаких карманных денег не хватит, чтобы расплатиться.
– Найта, ты плохо слышишь? – Я поежилась, различив в голосе князя отчетливые нотки раздражения. Максимилиан сидел на кровати спиной ко мне, роясь в пакетах, но дорисовать в воображении выражение его лица, чуточку презрительное и насмешливое, мне труда не составило. – Я же сказал: это – подарок. И не вздумай отказываться. Если тебе удобнее – можешь считать, что таким глупым способом я пытаюсь купить твое расположение. А можешь немного задуматься и осознать наконец, что я просто освобождаю от множества проблем и себя. Будешь сама заботиться о своих вещах, мне некогда. Боги, как же это все утомительно… – пожаловался он в пространство.
Я виновато передернула плечами, забыв, что Максимилиан этого не видит.
Тем временем он потянулся и откинулся на спину. На мгновение замер, расслабленно вытянув руки по покрывалу, потом перевернулся на бок, подперев кулаком подбородок. Глаза были чуть сужены, зрачки то вытягивались веретеном, то расширялись черным провалом в ничто.
– Но…
– Никаких «но». Думаю, все возможные драки окажутся на моих плечах. И хорошо, если в бою на них не будет висеть ничего лишнего. Ни рюкзаки, ни сумки, ни малолетние равейны. Это, если непонятно, намек на то, чтобы во время сражений ты сидела тихо, как мышка, и не рвалась никуда с одной алхимией в арсенале.
– А будет много сражений? – машинально переспросила я, пытаясь осмыслить все, что наговорил этот невозможный князь. Кажется, путь к королевам нам предстоит не из легких.
– Будет, все будет… – пообещал Максимилиан и зажмурился, словно от удовольствия. – И еще, – вдруг встрепенулся он. – Это тоже для тебя. Новая одежда, как я и обещал.
Честно, я думала, что чудо-рюкзак исчерпал мой запас удивления на сегодня. Но то, что мне сейчас протягивал Максимилиан…
Дорожный костюм. Да. Если это слово можно применить к произведению искусства, которое мне предлагалось надеть. На первый взгляд – ничего особенного, но я-то довольно долго прожила в Дальних Пределах и знала, на что смотреть. Даже не на покрой – он был универсальным. На ткань.
Темно-синяя и довольно жесткая материя пошла на длиннополую куртку и брюки, нежная бело-голубая – на рубаху, но кое-что их объединяло. Сияние, словно проступающее изнутри, на фоне которого даже серебристая вышивка с традиционным лиственным орнаментом казалась излишеством. Дома в шкафу висело мамино платье из этой драгоценной аллийской ткани, и поэтому ее я признала сразу. Но никогда не думала, что мне придется надеть нечто подобное. Слишком дорого, слишком «напоказ» – были материалы более дешевые и не слишком уступающие в прочности.
Вещи из аллийских тканей почти всегда шились на заказ, к торжественному случаю. А если их дарили, то либо очень близким людям, либо тем, на кого хотели произвести впечатление.
У меня впечатлений было сейчас выше крыши.
Нельзя, нельзя такое брать! Но… так хочется! Когда еще я надену такой наряд? Может, и никогда в жизни.
– Нравится? – Князь наблюдал за мной с доброжелательным любопытством. Но по спине почему-то пробежали мурашки. Словно был в происходящем какой-то подтекст, которого я еще не понимала.
– Очень! Спасибо огромное.
Он улыбнулся, но когда заговорил, тон его был самым серьезным:
– Рад, что ты ответила искренне. Без всяких этих ужимок вроде «не могу принять такой дорогой подарок, как неприлично» и прочего. Такое жеманство раздражает, знаешь ли… Ладно. Переодевайся. Я отвернусь, – добавил князь, опережая мою просьбу.
С трудом справившись с пуговицами, я расстегнула старую рубашку, кинула ее на кровать и протянула руку к льдисто-голубому шелку. Да… Вот что значит аллийская одежда – не только красиво, но и функционально. Никаких тебе отлетающих пуговиц и заедающих молний – надежная шнуровка и капелька магии.
Когда я оказалась у зеркала, в голове у меня осталась всего одна мысль – вот бы в этом заявиться в школу. Пусть все завидуют.
– Синий тебе идет, – вкрадчиво протянул Максимилиан, обнимая меня и притягивая к своей груди. Щеки словно жаром обдало, хотя отражение мое продолжало оставаться бледным – под стать князю. Сейчас мы с ним вообще напоминали брата с сестрой – черноволосые, белокожие… Даже глаза чем-то были похожи. Только мои – светло-зеленые, с застывшим в них настороженным выражением, а его – темно-синие, довольные, с блеском собственника. – Очень. Замарашка превращается в принцессу, да? – Я смутилась и, вывернувшись из объятий, шагнула вперед. Он удержал меня за плечо. – Остался один штрих…
И раньше, чем я успела что-либо сделать, мелькнули когти, и волосы, мои чудесные волосы – единственное, чем я по-настоящему гордилась! – укоротились в три раза: теперь концы плясали на уровне лопаток.
– Придурок! – выпалила я в порыве праведного гнева и почти сразу же сообразила, что и кому говорю. По спине словно скользнула холодная змейка страха. Мы с князем не ровесники и не друзья, даже если он пытается сделать вид, что так оно и есть. – Простите. – Я опустила глаза, пытаясь не расплакаться. Еще не хватало…