Страница:
Наутро она встала разбитая, с головной болью и глухой тоской в сердце. Пора было заканчивать переписывание дневников. Материала для статьи более, чем достаточно. О «короле Артуре» она писать ничего не будет. У Корнилина, скорее всего, начала развиваться скрытая форма шизофрении, вот он и вообразил, Бог знает, что. Раздвоение личности, – такое бывает. Это болезнь. Ей почему-то стало стыдно за покойного супруга, его больное воображение, – не хотелось, чтобы об этом узнали, начали обсуждать. Она попробует смягчить его мысли и видения, напишет, что имя, – Артур, – определяет судьбу, и что Корнилин всегда был «воином кисти», ее отважным и преданным рыцарем, и что его картины воздействуют сильнее, чем меч. Оружие поражает плоть, а искусство, творчество гения, – поражает душу, заставляя ее проникать в тайны бытия, гореть, любить и восхищаться.
Шли дни. Декабрь принес с собой серые тучи, низко плывущие над Сеной, сыплющие мокрый снег на ее медленные тусклые воды, на черепичные крыши маленького городка, в котором жила Нина. Прохожие оделись в береты, плащи и куртки. Плющ на стенах по утрам становился седым от измороси.
Жаннет суетилась, стараясь покормить гостью повкуснее, пекла бисквиты и грела красное вино. По вечерам она разжигала старинный очаг, и они с Ниной долго сидели у огня, слушая, как потрескивают поленья и где-то за холмами лают собаки, охраняющие стада. Хандра не проходила. Снова вызвали вежливого доктора, и он выписал новую порцию таблеток. Доктор остался на ужин и с аппетитом уписывал форель с овощами, на все лады расхваливая стряпню Жаннет, которая цвела от удовольствия. По такому случаю она выкурила две сигареты и усиленно уговаривала Нину последовать ее примеру. Доктор смеялся и не возражал. Он чувствовал себя влюбленным и счастливым, любуясь редкостной, удивительно теплой и мягкой красотой русской женщины.
Курили все втроем на деревянном балконе с резными перилами, опоясывающем второй этаж. Снежная пелена отрезала их от мира, дыша сыростью и холодом. Все вдруг погрузилось в плотную, настороженную тишину.
– Когда, наконец, откроется выставка месье Корнилина? – поинтересовался доктор, чтобы нарушить молчание.
– Скоро, – застенчиво улыбнулась Нина.
Жаннет захлопала в ладоши. Она сказала, что месье Дюшан обещал устроить грандиозный фуршет и пригласить всех, – ее, сотрудников журнала «Искусство», прессу и коллекционеров со всей Франции.
– В журнале выйдет статья мадам Корнилиной о ее муже! – торжественно сообщила Жаннет в заключение.
Нина вспомнила, что совсем забыла о родителях Сергея Горского, которые жили в Париже, и о нем самом. Как у нее могло вылететь это из головы? Может быть, Горский как раз вернулся во Францию! Надо будет обязательно узнать и пригласить их всех на вернисаж.
Как и предполагали, через неделю состоялось торжественное открытие выставки. Картины Корнилина вызывали жутковатый восторг, смешанный с желанием разгадать тайну, выраженную художником языком символов. Особенное внимание привлекло раннее полотно Артура, которое называлось «Алхимик». Прекрасный юноша, одетый по флорентийской моде эпохи Возрождения, раздувал огонь, чтобы приступить к опасным и сложным опытам. Мастерская алхимика, полутемная и мрачная, была полна старинных предметов непонятного назначения, колдовских приспособлений и всяких магических знаков.
Посетителей было много, но не так, как ожидалось. Впрочем, Нина была даже рада этому. Ее сильно утомляли шум и суета. Доктор навещал ее через день, и находил, что у нее развивается болезнь сердца. Он приглашал ее на прогулки, и они допоздна бродили по мокрым от растаявшего снега улочкам. Деревья стояли голые и черные, с веток шумно падали капли. Северный ветер гнал по небу тяжелые тучи.
В журнале «Искусство» вышла переведенная Патрисией на французский статья Нины о творчестве Артура Корнилина, вызвавшая сенсацию. Огромный тираж был распродан за пару дней. Редакция решилась напечатать дополнительную партию и не прогадала. Статья называлась «Сны Аполлона» и была полна удивительных рассказов о рождении картин, о замыслах художника, его мечтах и планах, которые прервала загадочная и трагическая смерть.
Над Сеной стоял белый туман. Елисейские поля, Дворец правосудия и здание Консьержери были покрыты снегом, который стремительно таял. С крыш текло, на мостовых было полно луж. Шпили Нотр-Дам терялись во мгле…
ГЛАВА 3
Шли дни. Декабрь принес с собой серые тучи, низко плывущие над Сеной, сыплющие мокрый снег на ее медленные тусклые воды, на черепичные крыши маленького городка, в котором жила Нина. Прохожие оделись в береты, плащи и куртки. Плющ на стенах по утрам становился седым от измороси.
Жаннет суетилась, стараясь покормить гостью повкуснее, пекла бисквиты и грела красное вино. По вечерам она разжигала старинный очаг, и они с Ниной долго сидели у огня, слушая, как потрескивают поленья и где-то за холмами лают собаки, охраняющие стада. Хандра не проходила. Снова вызвали вежливого доктора, и он выписал новую порцию таблеток. Доктор остался на ужин и с аппетитом уписывал форель с овощами, на все лады расхваливая стряпню Жаннет, которая цвела от удовольствия. По такому случаю она выкурила две сигареты и усиленно уговаривала Нину последовать ее примеру. Доктор смеялся и не возражал. Он чувствовал себя влюбленным и счастливым, любуясь редкостной, удивительно теплой и мягкой красотой русской женщины.
Курили все втроем на деревянном балконе с резными перилами, опоясывающем второй этаж. Снежная пелена отрезала их от мира, дыша сыростью и холодом. Все вдруг погрузилось в плотную, настороженную тишину.
– Когда, наконец, откроется выставка месье Корнилина? – поинтересовался доктор, чтобы нарушить молчание.
– Скоро, – застенчиво улыбнулась Нина.
Жаннет захлопала в ладоши. Она сказала, что месье Дюшан обещал устроить грандиозный фуршет и пригласить всех, – ее, сотрудников журнала «Искусство», прессу и коллекционеров со всей Франции.
– В журнале выйдет статья мадам Корнилиной о ее муже! – торжественно сообщила Жаннет в заключение.
Нина вспомнила, что совсем забыла о родителях Сергея Горского, которые жили в Париже, и о нем самом. Как у нее могло вылететь это из головы? Может быть, Горский как раз вернулся во Францию! Надо будет обязательно узнать и пригласить их всех на вернисаж.
Как и предполагали, через неделю состоялось торжественное открытие выставки. Картины Корнилина вызывали жутковатый восторг, смешанный с желанием разгадать тайну, выраженную художником языком символов. Особенное внимание привлекло раннее полотно Артура, которое называлось «Алхимик». Прекрасный юноша, одетый по флорентийской моде эпохи Возрождения, раздувал огонь, чтобы приступить к опасным и сложным опытам. Мастерская алхимика, полутемная и мрачная, была полна старинных предметов непонятного назначения, колдовских приспособлений и всяких магических знаков.
Посетителей было много, но не так, как ожидалось. Впрочем, Нина была даже рада этому. Ее сильно утомляли шум и суета. Доктор навещал ее через день, и находил, что у нее развивается болезнь сердца. Он приглашал ее на прогулки, и они допоздна бродили по мокрым от растаявшего снега улочкам. Деревья стояли голые и черные, с веток шумно падали капли. Северный ветер гнал по небу тяжелые тучи.
В журнале «Искусство» вышла переведенная Патрисией на французский статья Нины о творчестве Артура Корнилина, вызвавшая сенсацию. Огромный тираж был распродан за пару дней. Редакция решилась напечатать дополнительную партию и не прогадала. Статья называлась «Сны Аполлона» и была полна удивительных рассказов о рождении картин, о замыслах художника, его мечтах и планах, которые прервала загадочная и трагическая смерть.
Над Сеной стоял белый туман. Елисейские поля, Дворец правосудия и здание Консьержери были покрыты снегом, который стремительно таял. С крыш текло, на мостовых было полно луж. Шпили Нотр-Дам терялись во мгле…
ГЛАВА 3
Сергей Горский не ожидал, что в Париже его встретит настоящая зима.
В Москве бушевала жестокая январская метель, и он двое суток просидел в аэропорту. Пассажиры нервничали, пили много кофе и коньяка, смотрели в окна на снежную круговерть. Сергей последовал их примеру. Коньяк снял напряжение, и он, вернувшись в зал, задремал. Во сне перед ним стояли огромные, светлые, как озера, глаза Лиды. Ее лицо было печальным…
– Мы даже не успели как следует попрощаться, – подумал Горский, просыпаясь.
За огромными окнами аэровокзала все так же мело. Он снова закрыл глаза, и снова увидел Лиду. Казалось, она хочет что-то сказать ему…
Наконец, вылет разрешили. В комфортабельном салоне международного авиалайнера было тепло и уютно. Ровно гудели двигатели, красавица-стюардесса с осиной талией разносила воду и спиртное. Горский, наконец, расслабился. Сиур и Влад, его новые московские друзья, обещали подстраховать и, по-видимому, справились со своей задачей, так как все обошлось без неприятностей. Сергей вначале пытался обнаружить их присутствие: незаметно оглядывался, наблюдал за окружающими из-под прикрытых век, внезапно останавливался у витрин киосков с видеокассетами, сувенирами и прочей чепухой, но так ничего и не смог заметить. Его друзья действовали вполне профессионально, так что ему не о чем беспокоиться. Но волнение не проходило. Вылет задерживался из-за погодных условий, и Горский нервничал.
А вдруг, что-то произошло, и они не смогли сопровождать его в аэропорт? Он думает, какие они молодцы, как хорошо знают свое дело, – а их попросту нет поблизости, поэтому он их и не может обнаружить! Сергей гнал от себя эти мысли, но они оказались на редкость липучими.
– Месье будет пить?
Горский вздрогнул, – перед ним стояла стюардесса с подносом, уставленным напитками.
– Черт! Так я испорчу все дело! – с досадой на себя подумал он, беря с подноса стакан с ледяным соком. – Я уже в самолете, все хорошо, меня никто не искал, не преследовал, не пытался убить. Почему я все еще в напряжении? Неужели, я просто боюсь?
Эта мысль обдала его жаром. Он никогда не был трусом. Во всяком случае, так он думал, и жизнь не давала ему повода усомниться в этом. До сих пор.
Он принялся смотреть в иллюминатор, за которым ничего не было, кроме беловатой мути. Родителям Сергей не стал сообщать о своем приезде, пусть это будет для них приятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы его встречали. Мало ли, что…
– Опять? – разозлился он на себя. – Нельзя думать о плохом! У меня все получится. От меня ждут действий и новостей, на меня надеются, а я веду себя как робкая институтка на офицерской попойке. Хорошо, что Лида не видит меня в эти минуты! Она была бы здорово разочарована!
Горский вздохнул. Он прикрыл глаза и постарался заснуть. Гул двигателей убаюкивал… Внезапно что-то изменилось в этом привычном звуке. Сергей успокаивал себя, но тревога нарастала. Под белоснежной рубашкой по спине потекли струйки пота.
– Из-за меня могут погибнуть все эти невинные люди, которые ни о чем не подозревают, – мелькнула паническая мысль. – Мне нельзя было садиться в самолет!
Тут же ему стало стыдно. Насмотрелся фильмов, вот и лезет в голову всякое! Сергей заставлял себя не прислушиваться, думать о другом: например, что ему нужно сделать в первую очередь по приезде в Париж. Он должен разыскать Лили, и во что бы то ни стало узнать у нее, кто продал ему флорентийский медальон.
Горский провел рукой по груди и облегченно вздохнул. Все в порядке, медальон на месте, – висит на шее. Это придало ему спокойствия. Магический амулет охраняет его! С ним ничего не может случиться, и с самолетом тоже. Значит, все пассажиры, экипаж и красивые стюардессы – в безопасности. Сергей почувствовал себя более уверенно. Как он мог забыть о медальоне?! Черт, что это на него нашло?
Адрес во Франции, который дал ему в кафе экстрасенс Азарий Ерофеев, Сергей выучил наизусть. После Лили он пойдет по этому адресу.
Стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни, и Горский понял, что полет окончился благополучно. Он получил багаж, взял такси и отправился на свою квартиру. Над Парижем стелился туман. Набережные Сены тонули в нем, по темным стволам голых деревьев угадывались бульвары и аллеи. Пошел крупный мокрый снег…
Сергею не верилось, что он снова во Франции, что поездка на харьковскую выставку Артура изменила всю его жизнь. Он уже не тот самоуверенный, жесткий и удачливый мужчина, хладнокровный игрок, любимец женщин, расчетливый бизнесмен. Несколько месяцев, проведенные на родине, сделали его другим. Неужели, все это происходило на самом деле? Купальская ночь, смерть Алены, флорентийские сны, монастырь, Лида… А может, он все это придумал?
Если бы так! Горский вздохнул и нащупал пальцами медальон под рубашкой. Нет! В том-то и дело, что все происходило наяву. Поэтому он здесь. Он должен во многом разобраться.
Консьерж приветливо поздоровался с Сергеем, как будто бы он и не уезжал.
– Почту я передавал мадам Клод, когда она приходила убирать, – сказал он, близоруко щурясь. Перед ним на столе дымился кофе, булочку с сыром он держал в руке. – Превосходный свежий сыр, месье! К нам с женой приехали родственники из Прованса…
Горский приветливо кивнул, торопливо поднимаясь по лестнице. Латинский квартал, засыпанный снегом, улыбка консьержа, знакомая дверь, открывшаяся с легким скрипом, – все это делало нереальной опасность, которая не давала ему уснуть в самолете. Он совершенно успокоился, повесил на вешалку мокрый плащ и прошел в комнату.
Здесь царил идеальный порядок, все блестело, – мадам Клод не сидела, сложа руки. Из окна квартиры был виден величественный Дом инвалидов, серебряный от снега и тумана. Сергей раскрыл окно, с наслаждением вдыхая холодный сырой воздух. Все, происшедшее в Харькове, показалось ему дурным сном. На низком столике лежали несколько журналов «Искусство», которые регулярно присылала ему редакция, стопка газет и несколько писем.
– Потом посмотрю, – решил Сергей, набирая номер телефона родителей.
Мама, Анна Павловна, которую все знакомые и друзья во Франции звали Ани, оказалась дома. Она работала переводчицей в посольстве, а отец – поваром.
– Серж! – радостно воскликнула она, привычно называя сына на французский манер. – Ты когда приехал? Я так соскучилась! Прости, дорогой, но я уже убегаю, – внизу ждет машина. Перезвони после девяти вечера. Папа тоже раньше не придет из своего ресторана!
В трубке раздались гудки. Сергей усмехнулся, – мама вечно торопится, все на бегу, впопыхах… Давно ли он сам был таким? Она научила его языкам: по-французски он говорил великолепно, по-английски немного хуже, а немецкий понимал и мог кое-как изъясняться. Он был способным мальчиком.
– Пожалуй, позвоню-ка я Лили, – решил Горский и набрал знакомый номер. – Это будет сюрприз для нее!
Из приоткрытого окна повеяло холодом, и Сергей понял, что снова пошел снег. Огромные снежинки прилипали к стеклу. Голос Лили зазвучал глухо, как из давно забытого прошлого. Она была несказанно удивлена.
– Серж? Откуда ты? Ты в Париже? Мы думали, ты уехал в Россию, надолго…
Она замолчала.
– Наверное, курит, – подумал Горский, представляя ее худое лицо, мундштук в длинных тонких пальцах, унизанных кольцами. Она обожала серебро и духи с запахом хвои.
– Лили… – он внимательно прислушивался к себе, не екнет ли сердце, не забьется ли, как раньше, когда он не спал ночами, сходя с ума от желания и страха потерять ее навсегда.
Нет. Ничто не дрогнуло. Он был спокоен и холодно любопытен: как она жила все эти месяцы? Что изменилось? По прежнему ли она ходит в маленькое кафе на Монмартре, из окна которого видно, как художники в беретах и пестрых шейных платках предлагают прохожим свои картины. Сейчас там, наверное, пусто, – из-за снега.
– Лили, – повторил он, словно пробуя ее имя на вкус. – Мы можем увидеться? Прямо сейчас!
Она еще больше удивилась.
– Ты хочешь? Но что…
– Мне очень нужно тебя увидеть! – перебил Горский. – Ты не занята?
– Нет, но…
– Тогда я еду!
Он решил не откладывать дело в долгий ящик. В конце концов, неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы выудить у Лили нужные ему сведения. Пока он доберется до ее квартирки под самой крышей, с видом на переплетенную мостами Сену… Должно быть, снегопад придал этому пейзажу сказочную красоту…
Лили сразу открыла, не успел он позвонить, как будто ждала у самой двери, прислушиваясь к шагам. Медный колокольчик гулко переливался в извивах крутых полукруглых лестниц с коваными перилами.
– Серж?
Она, конечно же, курила. Длинная сигарета дымилась, вставленная в неизменный мундштук. Горскому показалось, что он видел ее только вчера, до того все знакомо, – бледные щеки, длинная шея, выпирающие ключицы в вырезе просторной майки, сухие бедра, острые коленки. Неужели, когда-то он целовал все это, ощущая головокружение и дрожь в груди?.. Ничего похожего он теперь не испытывал, просто смотрел.
– Можно войти?
Она молча посторонилась, пропуская его в тесную прихожую. И здесь все по-прежнему, – та же ветка сосны в керамической вазе, та же дубовая вешалка с подставкой для зонтиков, тот же светильник, который задеваешь головой, если вовремя не нагнуться…
Пока Горский ехал, у Лили промелькнули в голове сотни мыслей. Зачем он позвонил ей? Хочет возобновить отношения? На него не похоже… Тогда, прошлой зимой, ее родители намекнули, что он недостаточно обеспечен для женитьбы, и Серж как будто с ума сошел. Он вел себя необъяснимо, – пропал куда-то, не звонил. Оказалось, что он зарабатывает деньги. Лили не верила, что у него получится. Во Франции он чужой… Но все оказалось не так: Горский быстро наладил бизнес, ему везло. А сейчас его журнал приносит все больший доход, не говоря уже о продажах антиквариата и предметов искусства.
Непонятно, почему он передумал жениться на Лили? Ее отец тоже был удивлен, и мама, и все их общие знакомые.
– Это все гордость! – сказал тогда месье Тьери. – У русских в глубине души горит дикий огонь, они все немного одержимые.
Лили даже всплакнула несколько раз, когда поняла, что Серж больше не придет. Он был так красив, что на него оглядывались, а в постели ему не было равных. Божественный любовник! Это она смогла оценить только теперь, когда у нее появился Франсуа, который и по внешности, и по всем остальным качествам явно проигрывал Горскому.
Когда Серж сегодня позвонил, ей едва удалось выдворить Франсуа, чтобы тот ничего не заподозрил! Какой он, все-таки, противный, – длинноносый и назойливый, как осенняя муха. И она собирается за него замуж?! А что делать? Его отец неплохо обеспечен, и Франсуа без ума от Лили. Во всяком случае, на него не будут вешаться все подряд, как на Сержа. Женщины становились просто невменяемыми в его присутствии! Вряд ли он бы хранил ей верность, как супруг.
Этими мыслями Лили успокаивала себя. Но только до того момента, как Горский вошел в ее квартиру. Страсть, уже забытое желание, вспыхнули с такой силой, что она испугалась. Как она, оказывается, соскучилась по его ласкам!
В комнате у Лили стоял низкий широкий диван без спинки, на котором она любила по утрам сидеть в позе лотоса и медитировать. Собственно, это ее занятие и прервал месье Серж, когда позвонил. Она сама не ожидала, что так обрадуется.
Горский сел на некотором отдалении от нее, – не так, как раньше, когда он не мог сидеть, чтобы не обнимать Лили, не гладить ее коленки. Она старалась не показать своего разочарования. Так зачем он все-таки пришел? Что ему от нее нужно?
В комнате было прохладно и сумрачно. Слабый свет падал из чердачного окошка только в один угол. Пахло сигаретным дымом, индийскими специями и духами Лили. Сергей непроизвольно притронулся рукой к медальону, от которого исходило приятное тепло.
– Мне нужно твоя помощь, – мысленно обратился он то ли к амулету, то ли к Лиде, чей образ неотступно стоял перед ним. – Пусть Лили мне расскажет все, что ей известно!
Он вздохнул и опустил руку. Лили истолковала его жест по-своему.
– Тебе жарко? Может, открыть окно?
– Как живешь? – спросил он вместо ответа.
Она неопределенно повела тощими плечами, склонила голову на бок. Как ему когда-то нравился этот ее жест! Он не переставал сам себе удивляться. Что могло привлекать в такой жеманной, насквозь фальшивой и пустой женщине, как Лили? Сколько безумств он готов был совершить ради нее?! Дурак!
– Что тебе нужно? – спросила она раздраженно, словно поймала его мысли.
– Соскучился.
Она хотела ему поверить, но не смогла. Слишком хорошо она знала эту его кривую усмешку, настороженный холодный взгляд. Иногда он смягчался, но это бывало так редко…
– Приехал проверить, как идут дела, – ответил Горский. – И вот, заодно решил тебя навестить!
Это было гораздо больше похоже на правду. Лили вздохнула.
– Тебе везет! Деньги так и текут. Журнал процветает… да и продажи тоже.
– Кстати, – перебил ее Сергей. – Помнишь, ты помогла мне приобрести чудесную вещицу перед отъездом?
Лили смешно наморщила лоб, она не любила думать.
– Какую?
– Вот этот медальон!
Горский вытащил из-под рубашки флорентийскую подвеску и показал Лили.
– Ты что, хочешь меня отблагодарить? Или есть претензии?
– Ни то, ни другое, – улыбнулся Сергей. – Медальон прекрасен, но и цену я за него заплатил немалую, так что мы квиты.
– Тогда в чем дело? – насторожилась девушка.
– Ну… у меня появились деньги, как ты знаешь. Много денег.
Лили кивнула. Это было ей понятно. Серж необычайно практичен! Он хочет выгодно вложить свободные средства. А вложения в предметы старины, если они, к тому же, являются произведениями искусства, очень надежны. Всегда найдется богатый покупатель, готовый выложить кругленькую сумму за какую-нибудь шкатулку, принадлежавшую Медичи[17] или русской императрице Екатерине…
– Ты бы хотел еще что-то купить?
– Вот именно! – обрадовался Горский. – Ты удивительно догадлива, дорогая. Медальон оказался выше всяких похвал! Так что я хочу воспользоваться тем же источником. Надеюсь, ты не забыла, кто продал мне подвеску?
Лили недовольно скривилась. Она была не прочь заработать, но…обстоятельства несколько изменились. Та ее подруга, Мари, которая продала флорентийский медальон, пожелала остаться неизвестной. Посредником сделки была Лили, и Серж имел дело только с ней, не вступая в контакт с продавцом. Таковы были условия, и он на них согласился. Теперь Лили не обязана хранить тайну, потому что подруга внезапно исчезла. Просто уехала, и все. Никто не знал, куда.
– Так что? – настаивал Сергей. Он видел, что девушка в замешательстве, но не понимал причины. – У того человека есть еще что-то интересное для меня?
– Видишь ли… Он…то есть, она… хотела оставаться инкогнито. Но теперь это не имеет значения.
– Прекрасно! Можешь дать мне ее телефон, адрес?
Лили отрицательно покачала головой.
– Бога ради, почему? – воскликнул Сергей. – За деньгами дело не станет. Когда вещь мне нравится, я не торгуюсь!
– Не в том дело. Она… уехала.
– Куда? Надолго?
Лили подозрительно посмотрела на Горского. Он волнуется?! Явление небывалое! Впрочем, если речь идет о редких антикварных вещах, то понятно… Серж становится одержимым, как все поклонники искусства.
– Не знаю, – ответила она. – Ту девушку зовут Мари, мы вместе ходили в коллеж. А потом звонили друг другу иногда, ездили в гости на Рождество… Обычная дружба. Так что она и не должна ставить меня в известность, куда едет. Мало ли? У нее личная жизнь не сложилась. Вот и поехала разгонять тоску! Может, в круиз, а может… в провинцию, к родне.
– А где ее родня?
– Не знаю! – рассердилась Лили. – Я просто так сказала. Предположительно…
– Это Мари продала мне медальон? – уточнил Горский.
– Да, – кивнула Лили. – Только она хотела, чтобы ты этого не знал. Чтобы никто не знал. Она была странная… И муж у нее был странный.
– В каком смысле?
– Ну…я его видела только один раз, – она поежилась. – Взгляд у него тяжелый очень… Посмотрел, как пригвоздил к месту: в ногах дрожь, и сдвинуться не можешь, ни на шаг. Мари мне призналась, что она его боится.
– Зачем же она за него замуж выходила? – не выдержал Горский.
Ему вспомнилась Алена, их вечные скандалы, ругань, отчужденность и нежелание находиться вместе в одной квартире. Как получилось, что он на ней женился? Еще спрашивает про эту Мари?! Как будто сам не переживал ничего подобного!
– До брака он казался ей другим, – объяснила Лили. – Добрым и вполне милым человеком. А потом…
– Превратился в монстра, – горько пошутил Сергей.
– Прекрати, Серж! – обиделась девушка. – Ты же сам спрашиваешь!
– Прости, – спохватился он, испугавшись, что Лили больше ничего не расскажет.
Она могла так уходить в себя и не разговаривать неделями. Иногда это неплохо: когда женщина недостаточно умна, гораздо лучше, чтобы она молчала. Но в данный момент Горскому было нужно как раз обратное.
– Муж Мари был таким страшным, что она не выдержала и бросила его… Так?
– Не так! – возразила Лили. – Это он ее бросил. Пропал в один прекрасный день, и все! Как сквозь землю провалился!
– Пропал? И она не стала его искать?
– Искала… как ни странно, – задумчиво сказала девушка. – Ведь Мари жила в его доме. Там все было его… Она не знала, как поступить с имуществом. Заявила в полицию о пропаже супруга, но это ни к чему не привело. Они его искали, искали… только безрезультатно. Тогда Мари кое-что потихоньку начала продавать: ей понадобились деньги на жизнь.
– А почему она уехала? – поинтересовался Сергей. – Сама отправилась на поиски?
– Не думаю, – покачала головой Лили. – Наверное, она просто боялась жить одна в доме. Я как-то была у нее в гостях… один раз. Жуткий дом. Больше двух дней я в нем не выдержала. Темно, мрачно… какие-то узкие переходы…и стоит на отшибе. Это бывший старинный замок, каких полно, – полуразрушенный, заброшенный. Ален отремонтировал только часть, а вторая половина так и лежит в развалинах. Отвратительное место и гадкий дом! Бедная Мари! Удивляюсь, как это у нее хватило сил прожить там почти год?!
– Ален, это кто?
– Ее муж. Так его звали.
Лили резко встала и подошла к этажерке, которая едва не валилась от количества нагроможденных на нее вещей.
– Вот, смотри! – Она протянула Горскому фотографию в серой, под мрамор, рамочке. – Это Мари. Красивая, правда?
На фото две девушки в кимоно сидели в позе лотоса, лицом друг к другу. В одной Сергей сразу узнал Лили, а другая… Стройная, уверенная в себе блондинка с развитыми мышцами и юным, выразительным лицом. Такую испугать не просто.
– Что это вы делаете? – спросил он.
– Медитируем! – засмеялась Лили. – Когда ты меня бросил, я так страдала, – она притворно вздохнула. – Приходилось восстанавливать душевное равновесие таким изысканным способом, как йога. Мари тоже нуждалась в успокоении. Вот мы с ней и занялись медитацией… Это Франсуа нас сфотографировал.
Лили прикусила язык, но было поздно. Она поняла, что проговорилась.
– Франсуа? Кто это? Новый поклонник?
– Мой жених! – вызывающе сказала Лили.
Все равно, Сержа ей уже не видать, как своих ушей. Ничего не поделаешь! Эту игру она проиграла.
Горский хотел было продолжить расспросы, видя, что Лили нервничает, но… он увидел на фотографии нечто такое, что не сразу бросилось в глаза.
– Лили, – сказал он, – давай выпьем, за встречу!
Она, пораженная, уставилась на него. Вот так Серж! Где его ревность? Мстительность? Желание взять реванш? Она-то думала, что он устроит ей сцену, а он… Выпьем! Все-таки, он сильно изменился.
– Ладно, пойду принесу вина. Тебе со льдом?
– Да. И захвати сыр. У тебя есть?
В Москве бушевала жестокая январская метель, и он двое суток просидел в аэропорту. Пассажиры нервничали, пили много кофе и коньяка, смотрели в окна на снежную круговерть. Сергей последовал их примеру. Коньяк снял напряжение, и он, вернувшись в зал, задремал. Во сне перед ним стояли огромные, светлые, как озера, глаза Лиды. Ее лицо было печальным…
– Мы даже не успели как следует попрощаться, – подумал Горский, просыпаясь.
За огромными окнами аэровокзала все так же мело. Он снова закрыл глаза, и снова увидел Лиду. Казалось, она хочет что-то сказать ему…
Наконец, вылет разрешили. В комфортабельном салоне международного авиалайнера было тепло и уютно. Ровно гудели двигатели, красавица-стюардесса с осиной талией разносила воду и спиртное. Горский, наконец, расслабился. Сиур и Влад, его новые московские друзья, обещали подстраховать и, по-видимому, справились со своей задачей, так как все обошлось без неприятностей. Сергей вначале пытался обнаружить их присутствие: незаметно оглядывался, наблюдал за окружающими из-под прикрытых век, внезапно останавливался у витрин киосков с видеокассетами, сувенирами и прочей чепухой, но так ничего и не смог заметить. Его друзья действовали вполне профессионально, так что ему не о чем беспокоиться. Но волнение не проходило. Вылет задерживался из-за погодных условий, и Горский нервничал.
А вдруг, что-то произошло, и они не смогли сопровождать его в аэропорт? Он думает, какие они молодцы, как хорошо знают свое дело, – а их попросту нет поблизости, поэтому он их и не может обнаружить! Сергей гнал от себя эти мысли, но они оказались на редкость липучими.
– Месье будет пить?
Горский вздрогнул, – перед ним стояла стюардесса с подносом, уставленным напитками.
– Черт! Так я испорчу все дело! – с досадой на себя подумал он, беря с подноса стакан с ледяным соком. – Я уже в самолете, все хорошо, меня никто не искал, не преследовал, не пытался убить. Почему я все еще в напряжении? Неужели, я просто боюсь?
Эта мысль обдала его жаром. Он никогда не был трусом. Во всяком случае, так он думал, и жизнь не давала ему повода усомниться в этом. До сих пор.
Он принялся смотреть в иллюминатор, за которым ничего не было, кроме беловатой мути. Родителям Сергей не стал сообщать о своем приезде, пусть это будет для них приятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы его встречали. Мало ли, что…
– Опять? – разозлился он на себя. – Нельзя думать о плохом! У меня все получится. От меня ждут действий и новостей, на меня надеются, а я веду себя как робкая институтка на офицерской попойке. Хорошо, что Лида не видит меня в эти минуты! Она была бы здорово разочарована!
Горский вздохнул. Он прикрыл глаза и постарался заснуть. Гул двигателей убаюкивал… Внезапно что-то изменилось в этом привычном звуке. Сергей успокаивал себя, но тревога нарастала. Под белоснежной рубашкой по спине потекли струйки пота.
– Из-за меня могут погибнуть все эти невинные люди, которые ни о чем не подозревают, – мелькнула паническая мысль. – Мне нельзя было садиться в самолет!
Тут же ему стало стыдно. Насмотрелся фильмов, вот и лезет в голову всякое! Сергей заставлял себя не прислушиваться, думать о другом: например, что ему нужно сделать в первую очередь по приезде в Париж. Он должен разыскать Лили, и во что бы то ни стало узнать у нее, кто продал ему флорентийский медальон.
Горский провел рукой по груди и облегченно вздохнул. Все в порядке, медальон на месте, – висит на шее. Это придало ему спокойствия. Магический амулет охраняет его! С ним ничего не может случиться, и с самолетом тоже. Значит, все пассажиры, экипаж и красивые стюардессы – в безопасности. Сергей почувствовал себя более уверенно. Как он мог забыть о медальоне?! Черт, что это на него нашло?
Адрес во Франции, который дал ему в кафе экстрасенс Азарий Ерофеев, Сергей выучил наизусть. После Лили он пойдет по этому адресу.
Стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни, и Горский понял, что полет окончился благополучно. Он получил багаж, взял такси и отправился на свою квартиру. Над Парижем стелился туман. Набережные Сены тонули в нем, по темным стволам голых деревьев угадывались бульвары и аллеи. Пошел крупный мокрый снег…
Сергею не верилось, что он снова во Франции, что поездка на харьковскую выставку Артура изменила всю его жизнь. Он уже не тот самоуверенный, жесткий и удачливый мужчина, хладнокровный игрок, любимец женщин, расчетливый бизнесмен. Несколько месяцев, проведенные на родине, сделали его другим. Неужели, все это происходило на самом деле? Купальская ночь, смерть Алены, флорентийские сны, монастырь, Лида… А может, он все это придумал?
Если бы так! Горский вздохнул и нащупал пальцами медальон под рубашкой. Нет! В том-то и дело, что все происходило наяву. Поэтому он здесь. Он должен во многом разобраться.
Консьерж приветливо поздоровался с Сергеем, как будто бы он и не уезжал.
– Почту я передавал мадам Клод, когда она приходила убирать, – сказал он, близоруко щурясь. Перед ним на столе дымился кофе, булочку с сыром он держал в руке. – Превосходный свежий сыр, месье! К нам с женой приехали родственники из Прованса…
Горский приветливо кивнул, торопливо поднимаясь по лестнице. Латинский квартал, засыпанный снегом, улыбка консьержа, знакомая дверь, открывшаяся с легким скрипом, – все это делало нереальной опасность, которая не давала ему уснуть в самолете. Он совершенно успокоился, повесил на вешалку мокрый плащ и прошел в комнату.
Здесь царил идеальный порядок, все блестело, – мадам Клод не сидела, сложа руки. Из окна квартиры был виден величественный Дом инвалидов, серебряный от снега и тумана. Сергей раскрыл окно, с наслаждением вдыхая холодный сырой воздух. Все, происшедшее в Харькове, показалось ему дурным сном. На низком столике лежали несколько журналов «Искусство», которые регулярно присылала ему редакция, стопка газет и несколько писем.
– Потом посмотрю, – решил Сергей, набирая номер телефона родителей.
Мама, Анна Павловна, которую все знакомые и друзья во Франции звали Ани, оказалась дома. Она работала переводчицей в посольстве, а отец – поваром.
– Серж! – радостно воскликнула она, привычно называя сына на французский манер. – Ты когда приехал? Я так соскучилась! Прости, дорогой, но я уже убегаю, – внизу ждет машина. Перезвони после девяти вечера. Папа тоже раньше не придет из своего ресторана!
В трубке раздались гудки. Сергей усмехнулся, – мама вечно торопится, все на бегу, впопыхах… Давно ли он сам был таким? Она научила его языкам: по-французски он говорил великолепно, по-английски немного хуже, а немецкий понимал и мог кое-как изъясняться. Он был способным мальчиком.
– Пожалуй, позвоню-ка я Лили, – решил Горский и набрал знакомый номер. – Это будет сюрприз для нее!
Из приоткрытого окна повеяло холодом, и Сергей понял, что снова пошел снег. Огромные снежинки прилипали к стеклу. Голос Лили зазвучал глухо, как из давно забытого прошлого. Она была несказанно удивлена.
– Серж? Откуда ты? Ты в Париже? Мы думали, ты уехал в Россию, надолго…
Она замолчала.
– Наверное, курит, – подумал Горский, представляя ее худое лицо, мундштук в длинных тонких пальцах, унизанных кольцами. Она обожала серебро и духи с запахом хвои.
– Лили… – он внимательно прислушивался к себе, не екнет ли сердце, не забьется ли, как раньше, когда он не спал ночами, сходя с ума от желания и страха потерять ее навсегда.
Нет. Ничто не дрогнуло. Он был спокоен и холодно любопытен: как она жила все эти месяцы? Что изменилось? По прежнему ли она ходит в маленькое кафе на Монмартре, из окна которого видно, как художники в беретах и пестрых шейных платках предлагают прохожим свои картины. Сейчас там, наверное, пусто, – из-за снега.
– Лили, – повторил он, словно пробуя ее имя на вкус. – Мы можем увидеться? Прямо сейчас!
Она еще больше удивилась.
– Ты хочешь? Но что…
– Мне очень нужно тебя увидеть! – перебил Горский. – Ты не занята?
– Нет, но…
– Тогда я еду!
Он решил не откладывать дело в долгий ящик. В конце концов, неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы выудить у Лили нужные ему сведения. Пока он доберется до ее квартирки под самой крышей, с видом на переплетенную мостами Сену… Должно быть, снегопад придал этому пейзажу сказочную красоту…
Лили сразу открыла, не успел он позвонить, как будто ждала у самой двери, прислушиваясь к шагам. Медный колокольчик гулко переливался в извивах крутых полукруглых лестниц с коваными перилами.
– Серж?
Она, конечно же, курила. Длинная сигарета дымилась, вставленная в неизменный мундштук. Горскому показалось, что он видел ее только вчера, до того все знакомо, – бледные щеки, длинная шея, выпирающие ключицы в вырезе просторной майки, сухие бедра, острые коленки. Неужели, когда-то он целовал все это, ощущая головокружение и дрожь в груди?.. Ничего похожего он теперь не испытывал, просто смотрел.
– Можно войти?
Она молча посторонилась, пропуская его в тесную прихожую. И здесь все по-прежнему, – та же ветка сосны в керамической вазе, та же дубовая вешалка с подставкой для зонтиков, тот же светильник, который задеваешь головой, если вовремя не нагнуться…
Пока Горский ехал, у Лили промелькнули в голове сотни мыслей. Зачем он позвонил ей? Хочет возобновить отношения? На него не похоже… Тогда, прошлой зимой, ее родители намекнули, что он недостаточно обеспечен для женитьбы, и Серж как будто с ума сошел. Он вел себя необъяснимо, – пропал куда-то, не звонил. Оказалось, что он зарабатывает деньги. Лили не верила, что у него получится. Во Франции он чужой… Но все оказалось не так: Горский быстро наладил бизнес, ему везло. А сейчас его журнал приносит все больший доход, не говоря уже о продажах антиквариата и предметов искусства.
Непонятно, почему он передумал жениться на Лили? Ее отец тоже был удивлен, и мама, и все их общие знакомые.
– Это все гордость! – сказал тогда месье Тьери. – У русских в глубине души горит дикий огонь, они все немного одержимые.
Лили даже всплакнула несколько раз, когда поняла, что Серж больше не придет. Он был так красив, что на него оглядывались, а в постели ему не было равных. Божественный любовник! Это она смогла оценить только теперь, когда у нее появился Франсуа, который и по внешности, и по всем остальным качествам явно проигрывал Горскому.
Когда Серж сегодня позвонил, ей едва удалось выдворить Франсуа, чтобы тот ничего не заподозрил! Какой он, все-таки, противный, – длинноносый и назойливый, как осенняя муха. И она собирается за него замуж?! А что делать? Его отец неплохо обеспечен, и Франсуа без ума от Лили. Во всяком случае, на него не будут вешаться все подряд, как на Сержа. Женщины становились просто невменяемыми в его присутствии! Вряд ли он бы хранил ей верность, как супруг.
Этими мыслями Лили успокаивала себя. Но только до того момента, как Горский вошел в ее квартиру. Страсть, уже забытое желание, вспыхнули с такой силой, что она испугалась. Как она, оказывается, соскучилась по его ласкам!
В комнате у Лили стоял низкий широкий диван без спинки, на котором она любила по утрам сидеть в позе лотоса и медитировать. Собственно, это ее занятие и прервал месье Серж, когда позвонил. Она сама не ожидала, что так обрадуется.
Горский сел на некотором отдалении от нее, – не так, как раньше, когда он не мог сидеть, чтобы не обнимать Лили, не гладить ее коленки. Она старалась не показать своего разочарования. Так зачем он все-таки пришел? Что ему от нее нужно?
В комнате было прохладно и сумрачно. Слабый свет падал из чердачного окошка только в один угол. Пахло сигаретным дымом, индийскими специями и духами Лили. Сергей непроизвольно притронулся рукой к медальону, от которого исходило приятное тепло.
– Мне нужно твоя помощь, – мысленно обратился он то ли к амулету, то ли к Лиде, чей образ неотступно стоял перед ним. – Пусть Лили мне расскажет все, что ей известно!
Он вздохнул и опустил руку. Лили истолковала его жест по-своему.
– Тебе жарко? Может, открыть окно?
– Как живешь? – спросил он вместо ответа.
Она неопределенно повела тощими плечами, склонила голову на бок. Как ему когда-то нравился этот ее жест! Он не переставал сам себе удивляться. Что могло привлекать в такой жеманной, насквозь фальшивой и пустой женщине, как Лили? Сколько безумств он готов был совершить ради нее?! Дурак!
– Что тебе нужно? – спросила она раздраженно, словно поймала его мысли.
– Соскучился.
Она хотела ему поверить, но не смогла. Слишком хорошо она знала эту его кривую усмешку, настороженный холодный взгляд. Иногда он смягчался, но это бывало так редко…
– Приехал проверить, как идут дела, – ответил Горский. – И вот, заодно решил тебя навестить!
Это было гораздо больше похоже на правду. Лили вздохнула.
– Тебе везет! Деньги так и текут. Журнал процветает… да и продажи тоже.
– Кстати, – перебил ее Сергей. – Помнишь, ты помогла мне приобрести чудесную вещицу перед отъездом?
Лили смешно наморщила лоб, она не любила думать.
– Какую?
– Вот этот медальон!
Горский вытащил из-под рубашки флорентийскую подвеску и показал Лили.
– Ты что, хочешь меня отблагодарить? Или есть претензии?
– Ни то, ни другое, – улыбнулся Сергей. – Медальон прекрасен, но и цену я за него заплатил немалую, так что мы квиты.
– Тогда в чем дело? – насторожилась девушка.
– Ну… у меня появились деньги, как ты знаешь. Много денег.
Лили кивнула. Это было ей понятно. Серж необычайно практичен! Он хочет выгодно вложить свободные средства. А вложения в предметы старины, если они, к тому же, являются произведениями искусства, очень надежны. Всегда найдется богатый покупатель, готовый выложить кругленькую сумму за какую-нибудь шкатулку, принадлежавшую Медичи[17] или русской императрице Екатерине…
– Ты бы хотел еще что-то купить?
– Вот именно! – обрадовался Горский. – Ты удивительно догадлива, дорогая. Медальон оказался выше всяких похвал! Так что я хочу воспользоваться тем же источником. Надеюсь, ты не забыла, кто продал мне подвеску?
Лили недовольно скривилась. Она была не прочь заработать, но…обстоятельства несколько изменились. Та ее подруга, Мари, которая продала флорентийский медальон, пожелала остаться неизвестной. Посредником сделки была Лили, и Серж имел дело только с ней, не вступая в контакт с продавцом. Таковы были условия, и он на них согласился. Теперь Лили не обязана хранить тайну, потому что подруга внезапно исчезла. Просто уехала, и все. Никто не знал, куда.
– Так что? – настаивал Сергей. Он видел, что девушка в замешательстве, но не понимал причины. – У того человека есть еще что-то интересное для меня?
– Видишь ли… Он…то есть, она… хотела оставаться инкогнито. Но теперь это не имеет значения.
– Прекрасно! Можешь дать мне ее телефон, адрес?
Лили отрицательно покачала головой.
– Бога ради, почему? – воскликнул Сергей. – За деньгами дело не станет. Когда вещь мне нравится, я не торгуюсь!
– Не в том дело. Она… уехала.
– Куда? Надолго?
Лили подозрительно посмотрела на Горского. Он волнуется?! Явление небывалое! Впрочем, если речь идет о редких антикварных вещах, то понятно… Серж становится одержимым, как все поклонники искусства.
– Не знаю, – ответила она. – Ту девушку зовут Мари, мы вместе ходили в коллеж. А потом звонили друг другу иногда, ездили в гости на Рождество… Обычная дружба. Так что она и не должна ставить меня в известность, куда едет. Мало ли? У нее личная жизнь не сложилась. Вот и поехала разгонять тоску! Может, в круиз, а может… в провинцию, к родне.
– А где ее родня?
– Не знаю! – рассердилась Лили. – Я просто так сказала. Предположительно…
– Это Мари продала мне медальон? – уточнил Горский.
– Да, – кивнула Лили. – Только она хотела, чтобы ты этого не знал. Чтобы никто не знал. Она была странная… И муж у нее был странный.
– В каком смысле?
– Ну…я его видела только один раз, – она поежилась. – Взгляд у него тяжелый очень… Посмотрел, как пригвоздил к месту: в ногах дрожь, и сдвинуться не можешь, ни на шаг. Мари мне призналась, что она его боится.
– Зачем же она за него замуж выходила? – не выдержал Горский.
Ему вспомнилась Алена, их вечные скандалы, ругань, отчужденность и нежелание находиться вместе в одной квартире. Как получилось, что он на ней женился? Еще спрашивает про эту Мари?! Как будто сам не переживал ничего подобного!
– До брака он казался ей другим, – объяснила Лили. – Добрым и вполне милым человеком. А потом…
– Превратился в монстра, – горько пошутил Сергей.
– Прекрати, Серж! – обиделась девушка. – Ты же сам спрашиваешь!
– Прости, – спохватился он, испугавшись, что Лили больше ничего не расскажет.
Она могла так уходить в себя и не разговаривать неделями. Иногда это неплохо: когда женщина недостаточно умна, гораздо лучше, чтобы она молчала. Но в данный момент Горскому было нужно как раз обратное.
– Муж Мари был таким страшным, что она не выдержала и бросила его… Так?
– Не так! – возразила Лили. – Это он ее бросил. Пропал в один прекрасный день, и все! Как сквозь землю провалился!
– Пропал? И она не стала его искать?
– Искала… как ни странно, – задумчиво сказала девушка. – Ведь Мари жила в его доме. Там все было его… Она не знала, как поступить с имуществом. Заявила в полицию о пропаже супруга, но это ни к чему не привело. Они его искали, искали… только безрезультатно. Тогда Мари кое-что потихоньку начала продавать: ей понадобились деньги на жизнь.
– А почему она уехала? – поинтересовался Сергей. – Сама отправилась на поиски?
– Не думаю, – покачала головой Лили. – Наверное, она просто боялась жить одна в доме. Я как-то была у нее в гостях… один раз. Жуткий дом. Больше двух дней я в нем не выдержала. Темно, мрачно… какие-то узкие переходы…и стоит на отшибе. Это бывший старинный замок, каких полно, – полуразрушенный, заброшенный. Ален отремонтировал только часть, а вторая половина так и лежит в развалинах. Отвратительное место и гадкий дом! Бедная Мари! Удивляюсь, как это у нее хватило сил прожить там почти год?!
– Ален, это кто?
– Ее муж. Так его звали.
Лили резко встала и подошла к этажерке, которая едва не валилась от количества нагроможденных на нее вещей.
– Вот, смотри! – Она протянула Горскому фотографию в серой, под мрамор, рамочке. – Это Мари. Красивая, правда?
На фото две девушки в кимоно сидели в позе лотоса, лицом друг к другу. В одной Сергей сразу узнал Лили, а другая… Стройная, уверенная в себе блондинка с развитыми мышцами и юным, выразительным лицом. Такую испугать не просто.
– Что это вы делаете? – спросил он.
– Медитируем! – засмеялась Лили. – Когда ты меня бросил, я так страдала, – она притворно вздохнула. – Приходилось восстанавливать душевное равновесие таким изысканным способом, как йога. Мари тоже нуждалась в успокоении. Вот мы с ней и занялись медитацией… Это Франсуа нас сфотографировал.
Лили прикусила язык, но было поздно. Она поняла, что проговорилась.
– Франсуа? Кто это? Новый поклонник?
– Мой жених! – вызывающе сказала Лили.
Все равно, Сержа ей уже не видать, как своих ушей. Ничего не поделаешь! Эту игру она проиграла.
Горский хотел было продолжить расспросы, видя, что Лили нервничает, но… он увидел на фотографии нечто такое, что не сразу бросилось в глаза.
– Лили, – сказал он, – давай выпьем, за встречу!
Она, пораженная, уставилась на него. Вот так Серж! Где его ревность? Мстительность? Желание взять реванш? Она-то думала, что он устроит ей сцену, а он… Выпьем! Все-таки, он сильно изменился.
– Ладно, пойду принесу вина. Тебе со льдом?
– Да. И захвати сыр. У тебя есть?