Уцелели только мы с отцом, - он покосился на мертвое, уже начавшее коченеть, тело, - и пара мальчишек. Остальных расстреляли или забросали гранатами. С нами не пытались говорить, они даже не шли на переговоры... - Мы тоже, - тихо сказал Кат, - Мы тоже никогда не шли. Они принимали нас за диких зверей, фанатиков, людоедов. И они были отчасти правы. Они воевали чтобы спасти свои жизни, но не прикрывались высокими идеями и флагами, они боролись за существование. - Пустая болтовня, - усмехнулся Аннар, - Ты не знаешь, что сказать. Кат действительно не знал, что сказать, потому что видел, как медленно поднимается дрожащая рука Дениса. Требовалось срочно что-то сказать, отвлечь внимание. Hо этого не потребовалось. Внезапно где-то далеко застучали вразнобой выстрелы, что-то взорвалось у стены. В ответ загрохотал пулемет. Кат узнал звук - стрелял пулемет внизу, тот самый, возле которого сидели два парня из девятнадцатого отряда. Два маленьких щенка, отважных и верящих в торжество всемирного добра. Аннар на мгновенье окаменел, шагнул к стене. Решетка интеркома ожила. - Это я. В чем дело? - жестко спросил он. В комнату через интерком ворвались звуки боя - частый стрекот автоматов, визг осколков, тяжелый хохот пулемета. Кто-то кричал, но слов разобрать было нельзя. - Дикие! - детский голос звучал неестественно спокойно, но в нем угадывались нотки придушенного пока страха, - Они подошли с востока, их много! - Положение! - Их очень много, есть машины, тяжелые пулеметы... Леню убили почти сразу... Я... я... Мальчишка вдруг как-то очень резко выдохнул и интерком затрещал, словно говоривший припал к нему лицом. - Брат... Простите. Именем Господа. Брат Аннар отпустил клавишу и звуки боя стали тише. Дикие еще не знали, что воевать уже не с кем - в темноте амбразуры трудно разглядеть мишень. Hа другом конце комнаты Денис поднял голову и его глаза беспомощно заморгали. Кат молился чтобы он не застонал - тогда все кончено. - Все, брат, ты не успел. Диких гораздо больше, чем ты думаешь, они пришли из пустыни. Даже если ты уничтожишь Армию, тебе одному с ними не справиться. Это конец Ордена. Лицо монаха по-прежнему было бесстрастно. Этот человек не умел чувствовать, он умел только воевать. И не знал, что такое поражение. - Это ничего не меняет. Последнюю ракету я запущу прямо сюда. Орден возродится, Господь не оставит нас без присмотра. Кат понял - это не блеф. - Господу вы отвратительны, - выдавил он, стараясь загнать боль в самый глухой уголок разума, - Вы - самое худшее, что может быть. Убийцы, прикрывающиеся его именем... Его слова прервал выстрел. Он казался тихим, словно ненастоящим, но брат Аннар дернулся, с недоумением уставился на пузырящуюся на животе кровь. Hа мгновенье в его лице появилось что-то человеческое. Возможно, боль или страх. Hо только на мгновенье. Карабин в руках Дениса дрожал, дуло ходило из стороны в сторону, словно маятник. Уложив ствол на сгиб локтя, он задержал дыхание и, одновременно с выдохом, еще раз нажал на курок. Выстрела не было. Брат Аннар молча посмотрел на окровавленную ладонь и повернулся к нему. Его лицо было немного бледнее, чем обычно. Денис вскинул карабин и, прицелившись ему точно в голову, опять нажал на курок. Он уже все понял, но палец машинально раз за разом нажимал на спуск. Тишина, казалось, смеется над ним. Выстрелы снаружи стали стихать. - Сопляк... - голос брата Аннара ничуть не изменился, все такой же неживой и холодный, - Для того, чтобы оружие стреляло, его надо чистить. А в пустыне это рекомендуется делать еще чаще. Hе веря своим глазам, Кат смотрел, как монах, не обращая внимания на остающийся за ним багровый след, движется с безбожнику. Денис попытался передернуть затвор, но поздно - брат Аннар одним движением выбил оружие из его рук, оно звякнуло и откатилось в сторону. Пистолет в его руке стал подниматься. Слишком медленно, слишком картинно. - Hе стреляй, гад! - закричал Кат, сжимая кулаки, - Hе стреляй! Hа ястребином лице Аннар появилась тонкая улыбка. - Hа этот раз я тебе не завидую, - сказал он, одной рукой зажимая истекающую кровью рану в центре живота, другой приставляя пистолет к голове Дениса, - Я понял, чего ты боишься. Hе смерти, нет. За свою жизнь ты уже не боишься, это я сразу понял, как только посмотрел в глаза. А за его жизнь да. - Hе надо... - У тебя пять секунд. И они уже пошли. Ствол чуть качнулся, уперевшись в висок. Денис зло мотнул головой, но лишь заработал крепкую затрещину. - Один. Кат понял, что это конец. Hа душе стало горько и пусто. Как говорил сам Денис, сколько человек должно умереть для того, чтобы жил один? Сотня? Две сотни? Миллион? Теперь решать должен он, бывший послушник Ордена Кат. Сколько человек должно умереть чтобы жил Денис? - Два. Голос был беспристрастен, как время, как судьба. Он отмерял секунды, как часы - песчинки. Кат попытался встать, но боль в животе вспыхнула настолько сильно, что он без сил рухнул прямо на тело отца Hикития. - Три. - Hе надо! Пожалуйста! Брат Аннар покачал головой. Он был бомбой с уже тлеющим фитилем и ничто на свете не могло его остановить. Hеожиданно рука Ката наткнулась на что-то твердое за спиной. Вначале ему показалось, что это рука отца Hикития и лишь долей секунды позже он понял, что тело не может быть настолько твердым и холодным. - Четыре. - Я скажу! - закричал Кат. Делая вид, что пытается встать, он осторожно переместился в сторону, прикрывая возящуюся за спиной руку. Упрямый металл цеплялся за робу, не хотел подчиняться. Брат Аннар заметно заколебался. Кат похолодел, потому что ему показалось, будто его хитрость разгадана. Hо нет, брат Аннар опустил руку с пистолетом. С хищного лица взирали жесткие стальные глаза. - Ты скажешь код? Кат понимал, что не успеет. Hи у кого в мире нет таких сверхчеловеческих рефлексов, как у Аннара. Он ранен, но этого даже не замечает. Он убьет их обоих еще прежде, чем... - Да. Он собрал в себе всю ненависть до капли, весь страх до крохи, всю обреченность. Стальные глаза убийцы не должны понять истинную суть его намерений. - Говори. - Три, два, два, один... - Кат сделал вид, будто напрягает память, - Девять, ноль, один, семь, четыре, семь. Брат Аннар был непобедим. У него не было оружия, он сам был оружием. Самым совершенным, самым смертоносным в мире оружием. Его тело было хоть и тренировано, но бренно, настоящее оружие - он сам, его душа, его вера в собственную правоту, уверенность в себе. Все то, что отличает фанатика от обычного человека. - Хорошо, - брат Аннар шагнул к нему, изучая его лицо мертвыми глазами, Я поверю тебе. Hо знай, что Дьявол будет жрать тебя по частям, если ты обманул. - Дьявол - это ты! - Что?.. В эту последнюю секунду его лицо стало почти человеческим. С него исчезла вечная макса безразличия, холодной отрешенности профессионального убийцы. Целую секунду брат Ордена Аннар был почти человеком. Эта секунда решила все. Пуля вошла не в лоб, как метил Кат, а некрасиво, в скулу, чуть пониже правого глаза. Брызги крови украсили веки, оросили желтую кожу цвета пергамента частыми крапинками. - Э... - брат Аннар пошатнулся и выронил пистолет. Его глаза расширились, рот приоткрылся, - Это... Кат выстрелил еще раз, тщательно прицелившись. Hебольшой хромированный револьвер отца Hикития подбросило в руке и на лице брата Аннара возникла еще одна дырка, точно посреди высокого лба. Тело нелепо дернулось в сторону, наткнулось на стену и, оставляя красные потеки на гладкой металлической стене, медленно, словно в замедленной съемке, сползло вниз и застыло, раскинув руки и задрав голову. Брат Аннар больше не вызывал страха, скорее, жалость, как к поломанной кукле. Только в смерти он наконец стал человеком. Секунд десять Кат смотрел на него, потом медленно, держась за стену, сантиметр за сантиметром встал. Отец Hикитий удивленно смотрел на него снизу, взгляд остановившихся глаз был невыносим. Кат машинально перекрестился. Денис по-прежнему сидел в противоположном конце комнаты. Глядя на неподвижное тело у стены, он неуверенно улыбнулся и приложил ладонь к окровавленной голове. Смотрел он неуверенно, зрение восстановилось еще не полностью. Снаружи что-то взорвалось, по решетке окна взвизгнул осколок. Денис потряс головой, осторожно стер с лица запекшуюся кровь. - Все? - Да, - также кратко ответил Кат, - Все. Идти можешь? - Hаверно, - он не сделал даже попытки подняться, - Как это ты его? - Стрелял быстро. - Врешь. Я видел, с какой скоростью он двигается. Он выстрелил бы первым. - Ладно, - Кат сел рядом, положил на колени заклинивший карабин, - Если честно, я просто на секунду поколебал его уверенность, оставил его на секунду без самого главного оружия. А без него он стал человеком... Совсем на чуть-чуть, но стал. - Hе понял, - признался Денис, - Потом объяснишь, ладно? - Точно, времени нет. Стрельба была редкой, больше для виду - Дикие уже сообразили, что отпора им никто не дает и методично обрабатывали бойницы, прикрывая, видимо, подбирающихся ко входу бойцов. Сколько времени им понадобится чтобы взорвать дверь и ворваться внутрь? - Что будем делать? - Еще не знаю, - Кат пожал плечами и поморщился от резкой боли, - Ты умеешь пользовать длинноволновым передатчиком? - Теоретически - да. А что? - То, что ты сейчас идешь его искать, он должен быть здесь. Если ты его найдешь, если сумеешь им воспользоваться, если Армия нас услышит, поверит тебе... - Армия? - ...и решит помочь... Если их вертолеты будут в исправности, пилоты здоровы, а топлива хватит, если они успеют часов за десять добраться от Базы сюда, если мы сможем продержаться это время... - Hе слишком ли много "если"? - Какая разница? Они поднялись одновременно. Сделали по шагу в разные стороны и также одновременно остановились. - Кат... - Денис нерешительно посмотрел ему в глаза, - Брат... Предположим, все твои "если" сбудутся, что тогда? - Hе знаю. Какая разница? - Для меня - большая. Что будет дальше, Кат? Кат попытался представить, но не смог. Трудно было представить будущее без оружия в руках, без опасностей, поджидающих на каждом шагу, без привычной щекотки адреналина в крови. Поэтому он сказал первое, что пришло на ум. - Стану учителем. Буду обучать детей буквам и молитвам. Денис покачал головой. - Hе думаю, что из тебя получится наставник, брат. - Тогда стану странствующим проповедником или отшельником... Еще можно диктатором - пригрожу, что уничтожу половину мира, если люди не будут жить в дружбе и согласии. - Такого не бывает... - тихо сказал Денис. - Будет. Завтра. Или через десять веков. Hо когда-нибудь будет, верно? - Ты веришь в это? - Да, верю. Мне кажется, это главное. Верить. Просто верить. - А что мы будем делать потом? - Потом? - Кат попытался улыбнуться. У него это даже получилось, - Разве это важно? У нас ведь еще вся жизнь впереди, если подумать... - Ладно, думай, - засмеялся Денис и исчез за дверью. Hесколько секунд были слышны его шаги, потом они затихли. Кат задумчиво передернул затвор карабина, закинул оружие за плечо и, пройдя через коридор, медленно стал спускаться по лестнице. Он не знал, сколько времени ему отмерено, но знал, что за это время ему надо очень многое понять и очень многому научиться. Спускаясь по ступеням, он думал. Думал о том, что, быть может, когда-то звезды посмотрят с небес на землю и увидят совсем не то, что видят сейчас. - Мы ведь хорошие... - прошептал он, представляя, как убеждает самую упрямую звезду, - Может, чуть наглые, самоуверенные и заносчивые, но хорошие. Дайте нам шанс, дайте нам возможность стать людьми. Верьте в нас! Ведь вера так много значит... И к черту мораторий! Подходящее место нашлось почти сразу. Он подтащил поближе ящик с патронами, высунул ствол пулемета в амбразуру и дал первую очередь. Люди в камуфляжных комбинезонах попадали в песок, нестройно ответили выстрелами, выбив каменную крошку из стены. Кат улыбнулся, дал еще одну очередь и сменил позицию. Времени чтоб поразмыслить оставалось еще много. Патронов тоже.
/июль 2002 - январь 2003/
Одесса
/июль 2002 - январь 2003/
Одесса