п., призванных продвигать на внутренний российский рынок уже готовые, сделанные за рубежом товары. Негативным последствием прямых иностранных инвестиций, особенно со стороны западных транснациональных корпораций, является то, что иностранные предприятия, имея в своем распоряжении огромные средства, создают мощную конкуренцию местным национальным компаниям и предприятиям, выдавливают их с внутреннего рынка принимающей страны и не дают им развиваться. Если же принимающая страна с целью привлечения иностранных инвестиций предоставляет иностранцам значительные льготы, то положение национальных предприятий, выпускающих подобную же продукцию, еще более ухудшается. Мнение, которое часто тиражируют российские либеральные экономисты, и согласно которому свободный допуск на внутренний российский рынок иностранных товаров или товаров, произведенных при помощи иностранных инвестиций, усилит конкуренцию на внутреннем рынке и тем самым подстегнет местного национального товаропроизводителя, заставит его повысить эффективность работы и качество товаров, глубоко ошибочно. Без мощной государственной поддержки национальные российские товаропроизводители в большинстве случаев не в состоянии конкурировать с западными фирмами и обречены в ходе такой конкуренции на банкротство. Следует также указать, что иностранный капитал, особенно крупные транснациональные корпорации, исходя из своих целей, могут оказывать мощное влияние на политическую обстановку в стране, подрывать ее государственность и насаждать космополитическую идеологию, противоречащую национальным интересам. Не оправданы и надежды на то, что иностранные инвестиции могут вывести принимающую страну в число передовых, технически развитых стран. Западные производители никогда не передадут менее развитым странам уникальные “высокие” технологии. Именно эти технологии составляют основу могущества Запада, и западные страны не намерены отказываться от монополии на их производство и своими же руками порождать конкурентов, передавая технические секреты другим странам, и тем более России, в отношении которой до сих пор еще действует ряд ограничений на продажу и передачу отдельных видов технологий так называемого двойного назначения. Что касается обычных технологий, которые в процессе иностранного инвестирования поступают в принимающие страны, то и здесь наблюдается тенденция западных корпораций держать процесс под контролем. Создавая предприятия в других странах, эти корпорации в большинстве случаев стремятся ограничить их функции лишь сборкой уже готовых комплектующих частей, производство которых осуществляется в самих западных странах. Ясно, что для таких сборочных предприятий совсем не обязательно наличие высококвалифицированных ученых, инженеров и техников. Ведь все проектные и конструкторские работы осуществляются в западных странах, и заводы, созданные на западные инвестиции, собирают уже готовые модели. Надежды на то, что наличие в России, на Украине, в восточноевропейских странах высококвалифицированной и гораздо более дешевой, чем в странах Запада, рабочей силы явится стимулом для иностранных производителей переводить производство в эти страны, не оправдались. Высококвалифицированные специалисты для тех производств, которые создаются при помощи западных инвестиций непосредственно в принимающих странах, не особенно-то и требуются. Зато наиболее способные и талантливые из них нужны на самом Западе, куда их сманивают работать, причем за зарплату вдвое-втрое ниже, чем зарплата у местных западных специалистов аналогичного уровня квалификации (так называемый процесс “утечки мозгов”). Структура прямых иностранных инвестиций в России, на Украине, в бывших социалистических странах Восточной Европы имеет сходные черты. Существенную долю составляют инвестиции во внутреннюю торговлю этих стран, иными словами, инвестиции, направленные на создание в них торговых фирм и предприятий для облегчения продвижения на их внутренние рынки уже готовых западных товаров. Этому способствует политика бывших стран социализма, которые полностью либерализовали свою внешнюю торговлю и по настоянию Запада и МВФ снизили уровень защищенности своих внутренних рынков, уменьшив таможенные тарифы и сократив или почти полностью устранив количественные и другие нетарифные барьеры во внешней торговле. Далее по своей весомости идут западные инвестиции в сферу услуг, в частности страховых и банковских, в пищевую, табачную и легкую промышленность, в электроэнергетику, в такие “грязные” с экологической точки зрения отрасли, как металлургия и химия, некоторые виды машиностроения. В России доминирующим объектом иностранного инвестирования является топливно-энергетический комплекс. Все это показывает, что ни по своей структуре, ни по своему производственному назначению иностранные инвестиции не способны вывести Россию на качественно новый уровень технологического постиндустриального развития, отвечающего требованиям нового столетия. Более того, западные инвестиции в российские предприятия нередко используются для приобретения по дешевке (а то и просто кражи) передовой российской технологии или же для уничтожения высокотехнологичного и рентабельного российского производства, которое может явиться потенциальным конкурентом на мировом рынке. В этом случае иностранная фирма покупает российское предприятие, а потом сознательно разоряет его, вывозит основные фонды, увольняет сотрудников и в конечном итоге закрывает. Что касается объема поступающих иностранных инвестиций, то не только российские правящие круги жалуются на их низкий уровень, но и бывшие социалистические страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) чувствуют себя обойденными. Подписав договоры об ассоциации с Европейским союзом, либерализовав свою экономику, эти страны рассчитывали на мощный приток инвестиций из стран — членов ЕС. Однако общий объем западных инвестиций в страны ЦВЕ оказался ниже ожидаемого. Статистика показывает, что более 70 процентов прямых иностранных инвестиций в мире — это инвестиции, которые фирмы одних развитых стран производят в других развитых странах. Иными словами, львиная доля мировых прямых инвестиций, причем наиболее высокотехнологичных по своей направленности, совершается в рамках развитых стран, в частности, в Западной Европе и Северной Америке. Таким образом технологическая мощь, наиболее передовые технологии концентрируются в четко огражденных границах стран “золотого миллиарда”. Далее по объему получаемых иностранных инвестиций идут соответственно страны Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, опережающие страны Восточной и Центральной Европы (включая Россию). Наименьший объем прямых иностранных инвестиций идет в Африку, Центральную Азию и на Ближний Восток. Естественно, в рамках регионов положение с иностранными инвестициями различается по странам. Уровень таких инвестиций зависит от того, какими природными ресурсами располагает страна, каковы размеры и платежеспособность ее внутреннего рынка, качество рабочей силы, уровень развития производственной базы и инфраструктуры, географическое положение, законодательство, регулирующее хозяйственную деятельность внешнее и внутреннее политическое и социально-экономическое положение и т. д. Однако чем объяснить тот факт, что западные инвестиции, и в частности инвестиции из членов ЕС в страны Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, в Китай превышают инвестиции в страны ЦВЕ? В конце концов, если не Россия, то по крайней мере страны Центральной Европы с точки зрения мягкости климата, географической близости к странам ЕС и предполагаемого в будущем вступления в эту организацию должны были бы пользоваться гораздо большим не в состоянии делать), то и тогда проникнуть на рынки развитых стран было бы чрезвычайно трудно, поскольку ни США, ни Япония, ни страны ЕС не спешат проводить либеральную торговую политику и используют целый набор нетарифных методов ограничения импорта. Таким образом, товарная перенасыщенность мировых рынков в определенной степени обусловливает недостаточную инвестиционную активность западных корпораций в России и странах ЦВЕ. А. Паршев утверждает, что Россия не может рассчитывать на широкомасштабные иностранные инвестиции прежде всего потому, что климатические и географические условия России (холодные и долгие зимы, огромные расстояния) приводят к более высоким производственным (и в частности, энергетическим) издержкам по сравнению с южными развивающимися остановимся на нем ниже. Но сначала, думается, следует ответить на некоторые явно недостаточно продуманные, поверхностные высказывания Паршева. Итак, Паршев пишет: “В нашей стране выше среднемировых (и не просто выше, а выше в несколько раз) затраты на здания, сооружения, на энергию и транспорт. Причины давно известны — климат и низкая плотность населения. Выше в нашей стране и издержки на “воспроизводство рабочей силы” — ведь это не только зарплата, но и содержание жилья и прочая социалка. Чтобы человек просто не замерз в своей квартире, за зиму у нас расходуется несколько тонн топлива, а в “новоиндустриальных странах” этих затрат нет” (“НС”, N3, 2000 г., с. 209). Если уж говорить о климате как факторе, влияющем на уровень иностранных инвестиций в России по сравнению с другими странами, то, очевидно, необходимо также изучить вопрос о том, какое влияние на решения иностранных инвесторов вкладывать или не вкладывать свой капитал в жаркие “новоиндустриальные страны” оказывают такие явления, как чрезвычайно высокие летние температуры (45 — 50 градусов, что требует длительных дневных перерывов в работе, дополнительных затрат на воздушные кондиционеры, охладительные установки, особые условия хранения материалов и т. п.), нехватка питьевой воды, высокая частота различных стихийных бедствий (землетрясения, наводнения, тайфуны, сезоны дождей), различные массовые инфекционные и другие заболевания, связанные именно с климатическими условиями тропических стран, и т. п. На этом фоне климатические и географические условия России могут показаться не такими уж и страшными, тем более что в России существует много различных климатических зон, в частности, на юге климат вполне умеренный по европейским меркам. Следует учитывать также тот бесспорный факт, что за последние годы наблюдается тенденция глобального потепления, захватившая и Россию, как следствие парникового эффекта от накопления в атмосфере углекислоты. Короче, геоклиматические условия — это лишь один из многочисленных и отнюдь не решающих факторов, определяющих уровень инвестиций в ту или иную страну. Так, например, Украина с ее более теплым климатом, чем Россия, и географической близостью к странам Центральной Европы за годы независимости получила лишь немногим более 3 миллиардов долларов прямых иностранных инвестиций, состав Германии, а Венгрия и Чехия входили в состав Австро-Венгрии и в цивилизационном смысле всегда тяготели к германской культуре. Именно поэтому Германия является инициатором первоочередного принятия этих стран в Европейский союз, хотя условия приема даже для этих стран не настолько благоприятны, как им бы хотелось. В случае вступления Польши, Венгрии и Чехии в ЕС на их сельское хозяйство, скорее всего, не будет распространяться система субсидирования из бюджета ЕС, их рабочей силе не предоставят права свободного перемещения в рамках ЕС, финансовая помощь по линии ЕС будет гораздо меньше той, которая предоставляется таким менее развитым странам Европы, как Португалия, Греция, Ирландия и Испания. “Старые” и более развитые члены ЕС отнюдь не намерены отдавать значительную часть своего национального дохода на подтягивание до своего уровня жаждущих влиться в ЕС неофитов из Восточной и Центральной Европы. Что же касается остальных претендентов на вступление в ЕС, то им придется еще долго ждать (за исключением разве что стран Прибалтики, которых могут принять из политических и военных соображений, в пику России). Непонятна попытка Паршева подменить понятие “заработная плата” понятием “воспроизводство рабочей силы”. Заработная плата в России, включая и самых высококвалифицированных работников, крайне низка по сравнению со странами Запада, и это безусловно может привлекать иностранных инвесторов. Но Паршев ссылается не на заработную плату, а на расходы, связанные с воспроизводством рабочей силы в России (то есть расходы на социальные нужды, содержание жилья, отопление и т. д.), которые, по его мнению, выше, чем в “жарких странах”, что делает этих последних более привлекательными для западных инвесторов. Однако каким образом уровень социальных расходов в России может задеть интересы иностранного инвестора, создавшего, например, завод в России? Он платит заработную плату своим работникам, несет расходы по функционированию производства, выплачивает налоги (причем на льготных условиях), но не несет никаких расходов, связанных с “социалкой”. Эти последние оплачиваются из отчислений из заработной платы самих трудящихся, из выплат из федерального и местного бюджета и таким образом не могут повлиять на прибыли иностранных инвесторов. Вызывают возражения и некоторые другие пассажи Паршева. “В мире что-то значили не миллионы квадратных километров тундры, а государственная мощь СССР, и с ее исчезновением мы выпали даже из первой десятки, Франция и Англия более значимы, чем мы, — пишет Паршев. — Во всех отношениях — и в науке, и в спорте, и в культуре особенно. И это касается и сырья — с нашими жалкими 40 млрд долларов сырьевого экспорта — мы никто. Поставляем мы нефть, не поставляем — никто в мировом масштабе этого не заметит… И вообще, сырьевыми регионами двадцать первого века станут тропические области Африки и Южной Америки” (“НС”, N 3, 2000 г., с. 248). Странно читать эти строки, полные необоснованного самоуничижения. Я, например, не считаю, что даже сейчас, после почти десяти лет разрушительных либеральных реформ, нанесших громадный ущерб российской экономике, науке, обороноспособности, системе образования и культуре, Франция и Англия “во всех отношениях более значимы, чем Россия”. Несмотря на все усилия прозападных либералов-разрушителей, Россия все еще занимает лидирующие позиции в космических исследованиях, в разработке целого вида новейших видов вооружения, во многих областях фундаментальной науки, в культуре, в частности в литературе, музыке, балете и т. д. Странно также, что Паршев не видит прямой связи между “миллионами сырьевых поставок. Странно, что Паршев отрицает столь очевидные истины. А. Паршев явно переоценивает возможности Африки и Латинской Америки, когда говорит, что их тропические регионы станут основными источниками сырья в XXI веке. Факты показывают, что данные регионы в настоящее время неуклонно движутся к экологической катастрофе. Быстро растущее население тропических африканских и латиноамериканских стран требует все большего увеличения производства продовольствия, вследствие чего в этих странах под пашню вырубаются тропические леса, джунгли, осушаются болота, распахиваются склоны гор. В результате нарушается экологическое равновесие, режим циркулирования рек и подземных вод, на огромных площадях развивается эрозия, идет ускоренный процесс превращения в безжизненную пустыню некогда богатейших тропических районов, происходят необратимые климатические изменения. Вообще же, быстрое увеличение численности населения мира (и особенно третьего мира), рост национального дохода и соответственно уровня потребления как в развитых, так и в новых индустриальных странах — все это приводит к дополнительному возрастанию спроса на различные виды ресурсов, к постепенному исчерпанию их традиционных источников. В таких условиях огромные и во многом еще нетронутые природные ресурсы России (и в том числе самые большие в мире запасы пресной воды) будут постепенно становиться (и уже становятся) магнитом, притягивающим иностранные инвестиции, в частности, со стороны западных транснациональных корпораций. Собственно говоря, все многолетние усилия Запада по ослаблению и развалу Советского Союза, все финансовые затраты, направленные на сохранение у власти в России и большинстве стран СНГ прозападных, коррумпированных, “демократических” режимов — все это имело целью не только устранить с мировой арены СССР как самого опасного для Запада военного соперника, но и закрепить навечно раздел нашей страны, завладеть ее колоссальными природными богатствами, основная часть которых сосредоточена, конечно же, в России. И в достижении этой цели Запад не отпугнут никакие русские морозы и расстояния. Производственные затраты, связанные с российскими климатическими и географическими особенностями, не помешают западным монополиям урвать свою прибыль от продажи российских ресурсов на мировом рынке. В конце концов, цены на этом рынке уже давно определяются не только в результате игры спроса и предложения, но и вследствие закулисного сговора ведущих транснациональных корпораций, равно как и прямого вмешательства правительств развитых капиталистических государств . время в покое, дав ей тем самым шанс “сосредоточиться” и самостоятельно решить свои проблемы. Но в том-то и дело, что в современных условиях Россия теряет свою геоклиматическую непривлекательность. Можно с высокой долей уверенности сказать, что в случае сохранения в России нынешнего прозападного либерального экономического курса и согласия с этим курсом большинства населения страны объем иностранных инвестиций в сырьевые отрасли (и особенно — в топливно-энергетический комплекс) в будущем будет только возрастать. Уже сейчас из более 12 млрд долларов прямых иностранных инвестиций, накопленных Россией на начало 1999 г., более двух третей было направлено в топливно-энергетический комплекс. Совершенно ясна сырьевая направленность иностранных инвестиций в Россию, завершения таких политико-экономических реформ, которые сделали бы необратимым процесс превращения России в подчиненную Западу сырьевую окраину, создали бы еще более комфортные условия для деятельности частного, и в том числе иностранного капитала. Среди таких условий следует указать на требование признать право на куплю-продажу земли, ликвидировать естественные монополии и приватизировать их по частям, расширить права иностранных банков в России, передать в частные руки целый ряд предприятий стратегического значения. Таким образом иностранные инвестиции не могут быть основой для экономического и научно-технического развития России, в лучшем случае, при условии строгого государственного контроля, они могут сыграть вспомогательную, ограниченную роль. Но откуда брать деньги на развитие страны? Выход один: мобилизовать все внутренние источники накопления и, в частности, остановить утечку капиталов из России, которая составляет, по некоторым подсчетам, не менее 40 млрд. долларов в год. А для этого необходимо пересмотреть итоги приватизации и национализировать важнейшие, дающие основные валютные доходы отрасли производства. Земля, как общенародное достояние, не может подлежать купле-продаже и должна находиться в общегосударственной собственности с правом долгосрочной аренды и передачи по наследству для тех, кто ее обрабатывает. Наконец, необходимо проводить политику строжайших валютных ограничений, вплоть до отказа от конвертируемости рубля и введения замкнутой национальной валюты. Эффективная рыночная экономика — это не обязательно исключительно приватизированная экономика, поскольку, как показывает опыт многих стран, государственные предприятия с успехом могут функционировать на рыночных принципах. На опыте России и других стран СНГ можно видеть, что приватизация очень часто приводит к ухудшению работы предприятий, снижению их эффективности, упрощению ассортимента выпускаемой продукции и нередко — к распродаже, проеданию основных фондов и к полной остановке производства. Путин и прочие “демократы” отвергают возможность пересмотра результатов приватизации и национализации бывшей государственной собственности. Аргументация при этом такая: были приняты законы, пусть и несовершенные, в соответствии с которыми и была проведена приватизация. Закон обратной силы не имеет, поэтому пересмотру могут подлежать лишь случаи приватизации, при которых был нарушен закон. Право частной собственности не должно быть нарушено. Но в данном случае речь идет не о частной собственности, а о собственности, украденной у государства. Закон, который позволил небольшой кучке проходимцев присвоить естественные ресурсы страны, ее производственные фонды, созданные трудом всего народа и принадлежащие государству, не может считаться нормальным правовым актом. Это — воровской закон, подлежащий отмене. Вообще смешно (хотя и совершенно понятно — кому охота лишаться жирных кусков присвоенной собственности) это стремление блюсти (выборочно) закон у представителей режима, который в свое время самочинно отменил все советские законы, декларировавшие общенародную собственность на средства производства и природные ресурсы страны, не остановился перед расстрелом Верховного Совета РСФСР, фальсификацией результатов выборов президента и Госдумы, закрывает глаза на мошеннические “проделки” нуворишей-олигархов. В советский период в условиях государственной собственности на все средства производства и государственной монополии на внешнюю торговлю природные богатства страны, экспортируемые за границу, приносили государству огромные валютные доходы, которые являлись основой для закупки за рубежом оборудования, продовольствия и потребительских товаров. Несмотря на существование в СССР привилегированных номенклатурных слоев, все же их уровни потребления не идут ни в какое сравнение с доходами нынешних российских нуворишей (составляющих не более 2 процентов населения России), купающихся в баснословной роскоши в условиях нищеты большинства народа. Валютные поступления от экспорта в Советском Союзе в массе своей работали на рост экономического потенциала страны. В современной России все источники валютных доходов (добыча нефти, газа, других природных ресурсов, производство черных и цветных металлов, алюминия, целлюлозы, многие другие рентабельные предприятия) в результате приватизации оказались в собственности относительно небольшой прослойки частных лиц, которые переводят большую часть валютных доходов на счета в зарубежных банках, скупают акции и недвижимость за границей, растрачивают огромные валютные средства на свое личное потребление. Стремясь урвать как можно больше на цели собственного обогащения (пока это еще возможно), приватизаторы не производят даже необходимых амортизационных отчислений для поддержания производства на прежнем уровне, не говоря уже о его развитии, техническом переоснащении, создании новых производственных фондов, открытии новых сырьевых месторождений. В одной из передач ОРТ (программа “Время” от 5 июля 2000 г.) рассказывалось о том, как отдыхают российские нувориши на курортах острова Сардиния. Стоимость пребывания в люксовых номерах отелей составляет там шесть тысяч долларов в сутки, и как объяснила с милой улыбкой телеведущая, “наши соотечественники” снимают именно эти номера. Шесть тысяч долларов в сутки только за проживание, а ведь есть еще расходы на питание, увеселения и т. п. В той же передаче ОРТ говорилось об эпидемии менингита в Приморском крае, особенно среди детей. Причина: некачественная питьевая вода, поскольку водопроводные трубы прогнили, проржавели, а на их ремонт нет денег. Трагическая гибель подлодки “Курск” высветила всю гнилость, неэффективность и подлость нынешнего политического и социально-экономического режима в России. Миллионы людей узнали о том, что в результате недостаточного финансирования военно-морской флот России был лишен необходимых для спасательных работ специальных подводных лодок и батискафов (проданных или списанных на металлолом), что в стране больше не готовятся водолазы-глубоководники, что прекращено производство специальных глубоководных скафандров и другого оборудования. На экранах телевизоров были показаны ужасающие бытовые условия, в которых живут моряки Северного флота: разрушающиеся дома, в которых зимой люди стынут от холода. Мы узнали, что зарплата командира атомной подлодки составляет около 200 долларов в месяц (а младших офицеров еще меньше). Иными словами, командиру подлодки необходимо трудиться 2,5 года для того, чтобы заработать 6000 долларов, которые российский нувориш тратит за одни сутки проживания в фешенебельной гостинице на средиземноморском курорте. Суммы, полученные семьями подводников (по 720 тысяч рублей за каждого погибшего), — это всего лишь четырехдневный постой нувориша в отеле. Семьям подводников хоть что-то дали, — поскольку гибель “Курска” получила широкий резонанс во всем мире, режим был вынужден заплатить компенсацию. Но сколько получают семьи гибнущих в Чечне военнослужащих и милиционеров (погибает, по официальным данным, не менее 60-80 человек в месяц и еще втрое больше получают ранения)? И получают ли что-нибудь вообще? По крайней мере, в одной из телепередач рассказывалось о невыплате властями жалованья воинам-контрактникам. В “демократической” России с ее колоссальными природными богатствами ни на что нет денег: ни на зарплату трудящимся за честный труд, ни на оборону, ни на образование, ни на здравоохранение и прочие социальные нужды, ни на сохранение и развитие производственного и научного потенциала.