На лестнице было довольно темно. Стремясь получше разглядеть девочку, женщина спустилась ступенькой ниже и села. Теперь они оказались с Люсиндой почти нос к носу, и женщина смотрела на нее так пристально, словно читала незнакомое слово в книге. Затем она улыбнулась.
– Ты прав, – ответила она мужу. – Ей можно вполне доверять. Только, – перевела она взгляд на Люсинду, – обещай, что будешь очень беречь нашу Тринкет. Она нам дороже всего на свете.
– Обещаю! – торжественно произнесла Люсинда.
А вскоре у нее появился еще один друг. Мисс Питерс поручила ей отдать ботинки сапожнику, чтобы тот поменял мысы. Люсинда уже катила обратно на своих роликах, когда стала свидетельницей возмутительной сцены.
На углу улицы стоял лоток с фруктами. Люсинда почти всегда притормаживала, чтобы полюбоваться блестящими яблоками, ровными пирамидами лимонов и апельсинов и отличными бананами. Однажды она не удержалась и, купив грушу, съела ее прямо возле лотка. Груша была на редкость крупной и сочной. Итальянец, которому принадлежал лоток, тоже показался ей очень славным. Кроме того, родители ее сейчас были в Италии, и Люсинда сочла, что ей просто необходимо завести дружбу с радушным лоточником. Покупку груши она сочла вполне хорошим предлогом, однако настоящее знакомство так и не завязалось. Хозяин лотка почти не говорил по-английски, а Люсинда не знала ни одного итальянского слова.
Сегодня у лотка стоял не хозяин, а мальчик. Маленький, щуплый, с густой шапкой вьющихся черных волос и горящим взглядом, он сразу произвел впечатление на Люсинду. Ей показалось, что глаза у него «прямо в точности, как у самого Микеланджело». О внешности последнего она судила по большому портрету, который украшал один из классов в школе мисс Брекетт.
Не успела Люсинда как следует приглядеться к юному продавцу фруктов, как мимо прошествовали вразвалку двое мальчишек. Люсинда заметила, что один из них был довольно толстый, у второго сильно выпирал подбородок и у обоих глаза как-то странно бегали. Внезапно мальчики с силой толкнули лоток, который стоял всего на одном колесе и двух ножках. От толчка он зашатался. Фрукты посыпались на землю. Схватив все, что смогли, мальчишки бросились наутек. На бегу они оборачивались и корчили рожи щуплому итальянцу.
Люсинда немедленно поспешила на помощь. Подобрав вместе с мальчиком уцелевшие фрукты, она помогла снова сложить их на лотке в пирамиды. Мальчик едва не плакал. Но он старался быть настоящим мужчиной и из последних сил сдерживал слезы. Люсинда заметила это. Она очень хорошо понимала, какие чувства можно испытывать, когда с тобой поступают подобным образом.
– Папа говорит, что я не должен позволять этим гадам красть фрукты, – хриплым от ярости голосом проговорил итальянец. – Но я ничего не могу с ними сделать. Их двое, и они сильнее меня. Пока я защищаю один край лотка, они бросаются на другой. Но ничего! – сжал он кулаки так, что они побелели. – Вот я вырасту, и они у меня узнают!
Люсинду вся эта история возмутила до глубины души.
– Ты хочешь сказать, что они уже не в первый раз обкрадывают твой лоток? – осведомилась она.
– Уже в третий, – внес полную ясность мальчик.
– Но это же подло! – топнула в сердцах Люсинда ногой. -Двое на одного, и еще тырить фрукты! Жаль, это произошло не на участке полицейского М'Гонегала. Уж он бы им задал! Они бы мигом слиняли отсюда.
Сейчас Люсинда говорила на отменном языке улиц. У нее был просто дар выбирать для каждого собеседника именно те слова, которые ему понятней и ближе.
Маленький лоточник улыбнулся Люсинде. Ему вдруг показалось, что сам ангел-хранитель послал ему сейчас эту девочку.
– Они гады и трусы! – воскликнул он. – При папе они даже близко сюда не суются. Они чуют: папа большой и сильный. Никому неохота, чтоб тебе врезали. А стоит мне одному у лотка остаться – они тут как тут.
Мальчик нравился Люсинде все больше и больше. Наконец она поняла, что такой друг ей просто необходим. Верная своим правилам, она тут же постаралась как можно больше рассказать о себе. Конечно, она не обошла и истории своего временного сиротства.
– Только не вздумай меня жалеть! – поспешила предупредить она. – Мне очень хорошо живется у сестер Питерс. А маме наверняка понравилось жить в Италии. И со здоровьем у нее там наладится. В общем, и я, и родители просто счастливы, что так получилось.
Затем представился мальчик. Оказалось, его зовут Тони, папу – Витторе, а фамилия их – Коппино. Когда Люсинда заторопилась домой. Тони вложил ей в руку большое яблоко.
– Теперь мы друзья, – торжественно произнес он. – Обязательно приходи еще.
Люсинда обещала. На следующий же день сразу после обеда в пансионе она собралась проведать нового друга. В блокноте на письменном столе появилась такая запись: «Пошла поглядеть, не случилось ли у моего друга Тони Коппино еще каких-нибудь неприятностей с фруктовьм лотком». Однако, доехав на роликах до Восьмой авеню, Люсинда с сожалением обнаружила за лотком не Тони, а Витторе. То же повторилось и назавтра. Зато по двум одинаковым записям в блокноте мисс Питерс и мисс Нетти узнали, что круг знакомств Люсинды стал еще шире.
Наконец наступила суббота. Тони с утра поручили лоток. А Люсинда отправилась к сапожнику получить ботинки. Конечно же, она не упустила случая повидать на обратном пути Тони. Едва поравнявшись с лотком, Люсинда поняла, что перед самым ее появлением здесь разразилась новая катастрофа. Апельсины, лимоны, яблоки, мандарины валялись в сточной канаве. Тони стоял рядом и в подробностях объяснял отцу, как был ограблен лоток. Они говорили по-итальянски, однако Люсинде сейчас перевода не требовалось. Она ведь сама в прошлый раз видела, как орудуют эти мальчишки.
По выразительным жестам Тони девочка поняла, что такого опустошительного набега лоток еще не переживал. Во-первых, толстяк привлек в свою шайку еще одного мальчика. Теперь нападающих было трое. Кроме того, они догадались захватить с собою пакеты и могли унести куда больше фруктов.
Когда Витторе с отчаянием махнул рукой и зашагал прочь, Люсинда ринулась следом на роликах. Она догнала его и медленно покатилась рядом. Прибегая к жестам и восклицаниям, она изо всех сил пыталась показать Витторе, что очень сочувствует и ему и сыну. К ее радости, итальянец все понял и ласково улыбнулся. Тогда Люсинда решила продолжить беседу. Вскоре у них с мистером Витторе выработался странный, но достаточно выразительный язык. Он состоял из жестов, восклицаний и небольшого количества коротких слов как итальянского, так и английского происхождения. Люсинде это очень понравилось.
Еще большее восхищение вызвала у нее квартира семейства Коппино. До этого Люсинда не знала людей, которые бы жили в подвале, да еще в таком замечательном! Там, где не было окон, Коппино хранили фрукты – в ящиках, бочках, а бананы просто свисали гроздьями с потолка. В светлой части подвала жило само семейство. Окна выходили на внутренний дворик. Сейчас дворик был залит солнечным светом, и Люсинде показалось, что он похож на комнату из какой-нибудь сказки.
Кухня служила жильцам столовой и гостиной одновременно. Окна ее выходили на тот же самый дворик. Там росла зелень на грядках, а рядом раскинулся небольшой цветник. Вся квартира Коппино благоухала потрясающей смесью из запаха яблок, чеснока, цитрусовых и сыра. Жадно вдыхая этот чарующий запах, Люсинда двигала носом совсем как заяц. Она все отчетливей убеждалась, что в таком замечательном месте вполне могут жить гоблины. Они ведь тоже любят пещеры, и запах тут вполне сказочный. «Интересно, – продолжала размышлять Люсинда, – если гоблины и правда тут живут. Тони их когда-нибудь видел?»
Потом она познакомилась с другими членами семьи Коппино. Мама Тони, миссис Коппино, была очень толстой. Она все время повторяла: «Грацие! Грацие!» – и тело ее колыхалось, как море в штиль.
А по полу елозила совсем маленькая девочка.
– Ой! – заметив ребенка, захлопала в ладоши Люсинда. -Настоящее бамбино!
Она впервые видела «живое итальянское бамбино»! Правда, однажды ее любимая кузина, которую тоже звали Люсиндой Уаймен, привезла ей из Италии открытки. На них были дети. Вспомнив об этом, Люсинда представила себе, как ее папа с мамой идут сейчас по какой-нибудь итальянской улице и видят множество «бамбин».
Не снимая роликов, Люсинда плюхнулась на пол рядом с ребенком.
– Как ее зовут? – потрепав девочку по щеке, осведомилась она.
Но миссис Коппино не поняла и лишь ласково улыбнулась в ответ. Тогда девочка, тыкая себя пальцем в грудь, сказала:
– Люсинда.
Потом простерла руку к ребенку и спросила:
– Имя? Как зовут?
Миссис Коппино наконец поняла. Она засмеялась еще громче прежнего.
– Девошка. Джемма, – отвечала она.
В это время Витторе подал Люсинде знак. Пора было возвращаться к лотку.
– Спросите ее, – взмолилась Люсинда, – пожалуйста, мистер Коппино. Можно мне прийти еще раз и повидаться с бамбиной?
Витторио тут же исполнил просьбу.
– Си! Си! Си! – трижды повторила в ответ миссис Коппино.
– Она сказать, – с трудом перевел на английский Витторе, – приходить можешь любое моменто.
На обратном пути к лотку итальянец совсем разговорился, и ему удалось объяснить Люсинде, что Тони – очень хороший мальчик, только вот никак не может справиться с этими хулиганами. Если так будет продолжаться дальше, скоро на их лоток нападет десять, а может, даже двадцать мальчишек. И главное, Витторе тоже ничего не может с этим поделать. Ему просто необходимо дважды в неделю отправляться на рынок за новой партией товара. Вот он и вынужден в эти дни оставлять Тони за лотком одного.
Люсинда слушала и серьезно кивала головой. Распрощавшись у лотка с Витторе и Тони, она медленно заскользила домой. Впервые роликовые коньки Люсинды катились так медленно. Хозяйке их сейчас было не до быстрой езды. Она думала, как помочь своим новым друзьям.
Однако ни в тот день, ни в последовавшее за ним воскресенье Люсинде ничего путного в голову не пришло. Лишь в понедельник утром она наконец поняла, что, пожалуй, все же сумеет справиться с этим.
Ей стоило огромных усилий сопроводить мисс Питерс до конца улицы. Когда же наконец настала пора расставаться, Люсинда пулей устремилась вперед.
– До свидания, мисс Питерс! – послышалось издали. -Мне тут пришла в голову одна мысль. Поглядим, что из этого выйдет.
И Люсинда растворилась вдали. План спасения семейства Коппино был достаточно сложен. Тут многое зависело как от скорости передвижения по городу, так и от сообразительности Люсинды. Даже в Брайант-парке она сегодня ни на секунду не замедлила темпа. Едва кивнув, она пронеслась мимо мистера М'Гонегала-полицейского. Так она неслась все дальше и дальше, пока не достигла кондитерского магазина на Пятой авеню. С владельцем, французом по имени Луи Шерри, Люсинда подружилась еще прошлым летом. С тех пор она множество раз пробовала тут сладости и знала, как они великолепны. Теперь оставалось только надеяться, что мистер Шерри на месте.
Едва переступив порог магазина, девочка облегченно вздохнула. Кондитер стоял за прилавком.
– Ну, как поживают твои папа и мама? – немедленно осведомился он.
– Их нету! – с торжествующим видом развела руками Люсинда. – Я теперь сирота! Конечно, это только на время!
Глядя на радостное лицо девочки, кондитер сразу понял: она явилась к нему не за сочувствием. Но тогда что же ей надо? Этот догадливый француз понимал, что ни один нормальный ребенок не станет проделывать без причины такой длинный путь перед уроками.
– Ну, ясно, – немного подумав, проговорил мистер Луи Шерри. – Насколько я помню, вам, мисс Уаймен, всегда очень нравились французские завитушки и шоколад с нугой. Если я дам по пакетику того и другого, дорога в школу покажется веселее? Я прав?
– И как только вы догадались! – воскликнула девочка. -Только я прошу все это не для себя, – сочла она своим долгом добавить, – мне нужно дать взятку.
– Взятку? – изумился кондитер. – Кому и зачем?
– Мистеру М'Гонегалу, полицейскому, – спокойно отвечала Люсинда. – Я выяснила, что он сладкоежка, а значит, ему понравится.
– Ты разве не знаешь – полицейских нельзя подкупать? Законом запрещено.
Мистер Шерри, француз по национальности, родился в Вермонте, а теперь процветал в Нью-Йорке, становясь все более известным поставщиком сладостей в самые богатые и фешенебельные дома. Чтобы сделать карьеру, ему потребовалось немало самообладания. Однако сейчас хладнокровие изменило кондитеру, и, слушая Люсинду, он едва удерживался от смеха. Достав из-под прилавка пакет с вытисненной золотом надписью «Луи Шерри», он принялся накладывать туда нугу.
– Только вы не подумайте, мистер Шерри, – тем временем объясняла Люсинда, – тут нет ничего плохого.
И она подробно рассказала о неприятностях, которые просто преследуют семейство Коппино.
Луи Шерри внимательно слушал, и глаза его как-то странно поблескивали.
– Если что-нибудь сорвется, приходи еще, – сказал он.
В тот день Люсинда не поехала после уроков домой. Спускаясь со школьной лестницы, она едва не сбила Фергюсона, который подметал ступени. Фергюсон – чернокожий работник мисс Брекетт – пользовался среди учеников почти таким же почтением, как сама директриса. Но Люсинда сейчас была настолько взволнована, что не обратила на него никакого внимания.
Она спустилась на тротуар, быстро пристегнула к ботинкам ролики и помчалась разыскивать мистера М'Гонегала-полицейского. Он стоял на углу Сорок второй улицы.
– Мистер М'Гонегал! Мистер М'Гонегал! – громко окликнула Люсинда издалека.
Полицейский обернулся и пошел ей навстречу. Поравнявшись, Люсинда вручила ему пакетик с золотой надписью.
– От моего друга Луи Шерри! – торжественно объявила она.
– Луи Шерри твой друг? – удивился полицейский. – Прямо не верится.
– Да у меня много друзей, – просто ответила девочка. -Одному из них как раз пришлось очень трудно. У него большие неприятности, мистер М'Гонегал!
– Что-то серьезное? – участливо спросил полицейский.
– Плохи его дела, – скорбно покачала головой Люсинда. -Вы и представить себе не можете, как далеко все зашло.
На какое-то мгновение она задумалась. Затем, набрав побольше воздуха в легкие, выпалила:
– Мистер М'Гонегал! Я считаю, вы в силах ему помочь!
– Как полицейский или просто по-человечески? – на всякий случай уточнил тот.
– Пока не знаю, – скороговоркой продолжала Люсинда. -Вы лучше послушайте, а потом мы решим.
И она быстро ввела его в круг проблем семейства Коппино. Теперь он знал о них все, включая наличие «потрясающей итальянской бамбино».
– Вы случайно не знаете полицейского, который работает на их участке, а, мистер М'Гонегал? Это угол Восьмой авеню и Девятой улицы. Если бы вы его знали, вы бы могли сказать ему. Он быстро навел бы порядок.
– Постой, дай подумать, – тихо отвечал мистер М'Гонегал. – Ну да, конечно. Я знаю его. Там работает Джерри Хенлон.
– А человек он хороший? – с тревогой осведомилась девочка.
– Что надо, – успокоил мистер М'Гонегал.
– Тогда нельзя терять ни минуты! – закричала Люсинда. -Они и так от этих набегов теряют по доллару в день!
Полицейский М'Гонегал повел себя как лучшие полицейские Нью-Йорка в девяностые годы прошлого века.
– Обещаю вам, мисс Люсинда! – почтительно склонил он голову. – Джерри Хенлон узнает о происшествии не позднее сегодняшнего вечера. Уверен: мы сумеем договориться. Эти мальчишки обычно приходят после уроков? – решил уточнить он.
Люсинда кивнула.
– Джерри Хенлон у нас… такой полицейский, – выразительно проговорил мистер М'Гонегал. – Он им устроит.
На следующее утро полицейский уведомил Люсинду о результатах переговоров с Джерри Хенлоном. Тот согласился помочь. Возмездие было назначено на пятницу, на три часа дня. Тони необходимо в этот день стоять за лотком.
Едва дождавшись конца занятий, Люсинда понеслась к лотку. Когда она рассказала Тони, что произойдет в пятницу, тот побледнел и хрипло ответил:
– Можешь не волноваться, Люсинда. Я не подведу.
Потом Люсинда считала дни, и ей казалось, что пятница никогда не наступит. Приехав к лотку за час до назначенного срока, она с удивлением отметила, что Тони держится даже спокойнее, чем обычно. Лишь по поджатым губам можно было понять, что он все же волнуется.
Около трех к ним подошел молодой полицейский. Высокого роста, мускулистый, с квадратным подбородком, он сразу производил внушительное впечатление.
– Я – Джерри Хенлон, – представился он, – а вы, наверное, Люсинда и Тони? Так?
И полицейский так бурно пожал руку Люсинде, что та едва не свалилась на тротуар.
– Рад познакомиться с тобой, мисс! – засмеялся он. – Здорово ты придумала! Надо же, подкупить полицейского, чтобы он сделал то, что ему и без того полагается!
Люсинда немного смутилась, а Джерри Хенлон захохотал еще громче. Потом он поздоровался с Тони и приступил к делу:
– Ты, Тони, как ни в чем не бывало стоишь у лотка. А ты, Люсинда, делаешь вид, что просто катаешься тут на роликах. Как увидишь мальчишек, махни рукой. Это будет мне условным сигналом. Я буду вон там, – ткнул полицейский пальцем в сторону табачного магазина на противоположной стороне улицы. – Все ясно?
– Все! – хором ответили Люсинда и Тони.
Полицейский пересек проезжую часть и затаился в дверях магазина. Люсинда проехалась взад-вперед по улице, но ноги у нее от волнения так дрожали, что она предпочла остановиться. Вскоре занятия кончились. Школьники вышли на улицу. Люсинда пристально вглядывалась в лица. Сегодня ей никак нельзя упустить толстого мальчика. Если она его прозевает, все ее старания ни к чему не приведут. Не станет же Джерри Хенлон являться сюда каждый день к концу школьных занятий.
Не успела Люсинда об этом подумать, как заметила толстяка. Он медленно двигался в сопровождении четырех дружков. И тут Люсинда внезапно подумала, что все пятеро могут сегодня просто пройти мимо. Тогда Джерри Хенлон ничего не сможет им сделать. Однако, приглядевшись внимательней, Люсинда поняла, что они замышляют какую-то каверзу.
Она немного попятилась, чтобы полицейский наверняка видел ее, и продолжала следить за мальчишками. Те выстроились в цепочку, положили друг другу руки на плечи и разом прыгнули на лоток.
Люсинда изо всех сил замахала руками. Джерри Хенлон выпрыгнул из дверей магазина и укрылся за большим деревянным индейцем у входа. В тот самый момент, когда мальчишки со скоростью артиллерийского снаряда ударили по лотку, Джерри Хенлон покинул укрытие.
Лоток опрокинулся. Улицу заполонил разноцветный поток фруктов. Джерри Хенлон прыгнул в гущу мальчишек, и все разом смешалось в бесформенную пеструю массу. Мгновение спустя один из мальчишек распластался на мостовой, второй, опустившись на колени, молил о пощаде, еще двоих Джерри Хенлон цепко держал за уши, а на последнего налетела Люсинда. Разогнавшись на роликах, она выставила вперед голову и ринулась на злоумышленника. Тот предпочел не ждать, пока Люсинда собьет его, и покорно свалился сам. Девочка с победоносным видом оседлала противника. Устроившись поудобнее, она слушала короткую, но выразительную речь Джерри Хенлона. Тот обращался к юным похитителям фруктов. Сперва он наставлял их на путь истинный. Затем привел пару-другую примеров, из коих следовало, что жить согласно Закону куда безопаснее, чем становиться на стезю преступлений.
После этого Джерри Хенлон осведомился относительно фамилий и адресов мальчишек. Так как обе руки полицейского по-прежнему были заняты ушами двоих нарушителей, он обратился за помощью к Тони:
– Вытащи у меня из кармана блокнот и карандаш!
Когда мальчик исполнил просьбу, Джерри Хенлон еще раз заставил всех пятерых повторить адреса, фамилии, а также имена родителей. Тони самым тщательным образом занес данные в блокнот. Когда и эта часть процедуры была позади, полицейский, поочередно испепеляя взглядом преступников, самым решительным образом заявил:
– Только попробуйте еще раз стащить хоть самый завалящий фрукт. Не будь я инспектор Хенлон, если не упеку вас тогда под суд! А теперь вон отсюда!
Налетчики угрюмо побрели в разные стороны. Из толпы сверстников, которая собралась у лотка, вслед им неслись насмешки и обидные прозвища. Никогда еще толстяк и его подручные не переживали такого позора! Казалось, попади они под паровой каток, и то чувствовали бы себя лучше!
Когда неудачливые похитители фруктов скрылись из вида, мальчики и девочки из толпы помогли Тони, Люсинде и полицейскому собрать фрукты. Большая часть их пострадала настолько сильно, что для продажи уже не годилась. Но Люсинда и Тони в один голос сказали, что, по их мнению, «игра стоила свеч».
– Теперь не сунутся! – с уверенностью подтвердил полицейский.
– Это уж точно, – кивнула головой Люсинда и, повернувшись к Тони, гордо добавила: – Неплохо мы проучили гадкую жирную жабу, а?
В то самое время, как она говорила это, мисс Питерс, вернувшись домой гораздо раньше обычного, подошла к письменному столу. Блокнот был раскрыт. «Разбираюсь с лотком Тони, – читала учительница. – Там назревает кое-что интересное. Если все выйдет, как надо, ждите домой с флагом победы! Прямо потрясный сегодня день! Люсинда».
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЮСИНДЫ УАЙМЕН
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С МИСТЕРОМ УИЛЬЯМОМ ШЕКСПИРОМ
– Ты прав, – ответила она мужу. – Ей можно вполне доверять. Только, – перевела она взгляд на Люсинду, – обещай, что будешь очень беречь нашу Тринкет. Она нам дороже всего на свете.
– Обещаю! – торжественно произнесла Люсинда.
А вскоре у нее появился еще один друг. Мисс Питерс поручила ей отдать ботинки сапожнику, чтобы тот поменял мысы. Люсинда уже катила обратно на своих роликах, когда стала свидетельницей возмутительной сцены.
На углу улицы стоял лоток с фруктами. Люсинда почти всегда притормаживала, чтобы полюбоваться блестящими яблоками, ровными пирамидами лимонов и апельсинов и отличными бананами. Однажды она не удержалась и, купив грушу, съела ее прямо возле лотка. Груша была на редкость крупной и сочной. Итальянец, которому принадлежал лоток, тоже показался ей очень славным. Кроме того, родители ее сейчас были в Италии, и Люсинда сочла, что ей просто необходимо завести дружбу с радушным лоточником. Покупку груши она сочла вполне хорошим предлогом, однако настоящее знакомство так и не завязалось. Хозяин лотка почти не говорил по-английски, а Люсинда не знала ни одного итальянского слова.
Сегодня у лотка стоял не хозяин, а мальчик. Маленький, щуплый, с густой шапкой вьющихся черных волос и горящим взглядом, он сразу произвел впечатление на Люсинду. Ей показалось, что глаза у него «прямо в точности, как у самого Микеланджело». О внешности последнего она судила по большому портрету, который украшал один из классов в школе мисс Брекетт.
Не успела Люсинда как следует приглядеться к юному продавцу фруктов, как мимо прошествовали вразвалку двое мальчишек. Люсинда заметила, что один из них был довольно толстый, у второго сильно выпирал подбородок и у обоих глаза как-то странно бегали. Внезапно мальчики с силой толкнули лоток, который стоял всего на одном колесе и двух ножках. От толчка он зашатался. Фрукты посыпались на землю. Схватив все, что смогли, мальчишки бросились наутек. На бегу они оборачивались и корчили рожи щуплому итальянцу.
Люсинда немедленно поспешила на помощь. Подобрав вместе с мальчиком уцелевшие фрукты, она помогла снова сложить их на лотке в пирамиды. Мальчик едва не плакал. Но он старался быть настоящим мужчиной и из последних сил сдерживал слезы. Люсинда заметила это. Она очень хорошо понимала, какие чувства можно испытывать, когда с тобой поступают подобным образом.
– Папа говорит, что я не должен позволять этим гадам красть фрукты, – хриплым от ярости голосом проговорил итальянец. – Но я ничего не могу с ними сделать. Их двое, и они сильнее меня. Пока я защищаю один край лотка, они бросаются на другой. Но ничего! – сжал он кулаки так, что они побелели. – Вот я вырасту, и они у меня узнают!
Люсинду вся эта история возмутила до глубины души.
– Ты хочешь сказать, что они уже не в первый раз обкрадывают твой лоток? – осведомилась она.
– Уже в третий, – внес полную ясность мальчик.
– Но это же подло! – топнула в сердцах Люсинда ногой. -Двое на одного, и еще тырить фрукты! Жаль, это произошло не на участке полицейского М'Гонегала. Уж он бы им задал! Они бы мигом слиняли отсюда.
Сейчас Люсинда говорила на отменном языке улиц. У нее был просто дар выбирать для каждого собеседника именно те слова, которые ему понятней и ближе.
Маленький лоточник улыбнулся Люсинде. Ему вдруг показалось, что сам ангел-хранитель послал ему сейчас эту девочку.
– Они гады и трусы! – воскликнул он. – При папе они даже близко сюда не суются. Они чуют: папа большой и сильный. Никому неохота, чтоб тебе врезали. А стоит мне одному у лотка остаться – они тут как тут.
Мальчик нравился Люсинде все больше и больше. Наконец она поняла, что такой друг ей просто необходим. Верная своим правилам, она тут же постаралась как можно больше рассказать о себе. Конечно, она не обошла и истории своего временного сиротства.
– Только не вздумай меня жалеть! – поспешила предупредить она. – Мне очень хорошо живется у сестер Питерс. А маме наверняка понравилось жить в Италии. И со здоровьем у нее там наладится. В общем, и я, и родители просто счастливы, что так получилось.
Затем представился мальчик. Оказалось, его зовут Тони, папу – Витторе, а фамилия их – Коппино. Когда Люсинда заторопилась домой. Тони вложил ей в руку большое яблоко.
– Теперь мы друзья, – торжественно произнес он. – Обязательно приходи еще.
Люсинда обещала. На следующий же день сразу после обеда в пансионе она собралась проведать нового друга. В блокноте на письменном столе появилась такая запись: «Пошла поглядеть, не случилось ли у моего друга Тони Коппино еще каких-нибудь неприятностей с фруктовьм лотком». Однако, доехав на роликах до Восьмой авеню, Люсинда с сожалением обнаружила за лотком не Тони, а Витторе. То же повторилось и назавтра. Зато по двум одинаковым записям в блокноте мисс Питерс и мисс Нетти узнали, что круг знакомств Люсинды стал еще шире.
Наконец наступила суббота. Тони с утра поручили лоток. А Люсинда отправилась к сапожнику получить ботинки. Конечно же, она не упустила случая повидать на обратном пути Тони. Едва поравнявшись с лотком, Люсинда поняла, что перед самым ее появлением здесь разразилась новая катастрофа. Апельсины, лимоны, яблоки, мандарины валялись в сточной канаве. Тони стоял рядом и в подробностях объяснял отцу, как был ограблен лоток. Они говорили по-итальянски, однако Люсинде сейчас перевода не требовалось. Она ведь сама в прошлый раз видела, как орудуют эти мальчишки.
По выразительным жестам Тони девочка поняла, что такого опустошительного набега лоток еще не переживал. Во-первых, толстяк привлек в свою шайку еще одного мальчика. Теперь нападающих было трое. Кроме того, они догадались захватить с собою пакеты и могли унести куда больше фруктов.
Когда Витторе с отчаянием махнул рукой и зашагал прочь, Люсинда ринулась следом на роликах. Она догнала его и медленно покатилась рядом. Прибегая к жестам и восклицаниям, она изо всех сил пыталась показать Витторе, что очень сочувствует и ему и сыну. К ее радости, итальянец все понял и ласково улыбнулся. Тогда Люсинда решила продолжить беседу. Вскоре у них с мистером Витторе выработался странный, но достаточно выразительный язык. Он состоял из жестов, восклицаний и небольшого количества коротких слов как итальянского, так и английского происхождения. Люсинде это очень понравилось.
Еще большее восхищение вызвала у нее квартира семейства Коппино. До этого Люсинда не знала людей, которые бы жили в подвале, да еще в таком замечательном! Там, где не было окон, Коппино хранили фрукты – в ящиках, бочках, а бананы просто свисали гроздьями с потолка. В светлой части подвала жило само семейство. Окна выходили на внутренний дворик. Сейчас дворик был залит солнечным светом, и Люсинде показалось, что он похож на комнату из какой-нибудь сказки.
Кухня служила жильцам столовой и гостиной одновременно. Окна ее выходили на тот же самый дворик. Там росла зелень на грядках, а рядом раскинулся небольшой цветник. Вся квартира Коппино благоухала потрясающей смесью из запаха яблок, чеснока, цитрусовых и сыра. Жадно вдыхая этот чарующий запах, Люсинда двигала носом совсем как заяц. Она все отчетливей убеждалась, что в таком замечательном месте вполне могут жить гоблины. Они ведь тоже любят пещеры, и запах тут вполне сказочный. «Интересно, – продолжала размышлять Люсинда, – если гоблины и правда тут живут. Тони их когда-нибудь видел?»
Потом она познакомилась с другими членами семьи Коппино. Мама Тони, миссис Коппино, была очень толстой. Она все время повторяла: «Грацие! Грацие!» – и тело ее колыхалось, как море в штиль.
А по полу елозила совсем маленькая девочка.
– Ой! – заметив ребенка, захлопала в ладоши Люсинда. -Настоящее бамбино!
Она впервые видела «живое итальянское бамбино»! Правда, однажды ее любимая кузина, которую тоже звали Люсиндой Уаймен, привезла ей из Италии открытки. На них были дети. Вспомнив об этом, Люсинда представила себе, как ее папа с мамой идут сейчас по какой-нибудь итальянской улице и видят множество «бамбин».
Не снимая роликов, Люсинда плюхнулась на пол рядом с ребенком.
– Как ее зовут? – потрепав девочку по щеке, осведомилась она.
Но миссис Коппино не поняла и лишь ласково улыбнулась в ответ. Тогда девочка, тыкая себя пальцем в грудь, сказала:
– Люсинда.
Потом простерла руку к ребенку и спросила:
– Имя? Как зовут?
Миссис Коппино наконец поняла. Она засмеялась еще громче прежнего.
– Девошка. Джемма, – отвечала она.
В это время Витторе подал Люсинде знак. Пора было возвращаться к лотку.
– Спросите ее, – взмолилась Люсинда, – пожалуйста, мистер Коппино. Можно мне прийти еще раз и повидаться с бамбиной?
Витторио тут же исполнил просьбу.
– Си! Си! Си! – трижды повторила в ответ миссис Коппино.
– Она сказать, – с трудом перевел на английский Витторе, – приходить можешь любое моменто.
На обратном пути к лотку итальянец совсем разговорился, и ему удалось объяснить Люсинде, что Тони – очень хороший мальчик, только вот никак не может справиться с этими хулиганами. Если так будет продолжаться дальше, скоро на их лоток нападет десять, а может, даже двадцать мальчишек. И главное, Витторе тоже ничего не может с этим поделать. Ему просто необходимо дважды в неделю отправляться на рынок за новой партией товара. Вот он и вынужден в эти дни оставлять Тони за лотком одного.
Люсинда слушала и серьезно кивала головой. Распрощавшись у лотка с Витторе и Тони, она медленно заскользила домой. Впервые роликовые коньки Люсинды катились так медленно. Хозяйке их сейчас было не до быстрой езды. Она думала, как помочь своим новым друзьям.
Однако ни в тот день, ни в последовавшее за ним воскресенье Люсинде ничего путного в голову не пришло. Лишь в понедельник утром она наконец поняла, что, пожалуй, все же сумеет справиться с этим.
Ей стоило огромных усилий сопроводить мисс Питерс до конца улицы. Когда же наконец настала пора расставаться, Люсинда пулей устремилась вперед.
– До свидания, мисс Питерс! – послышалось издали. -Мне тут пришла в голову одна мысль. Поглядим, что из этого выйдет.
И Люсинда растворилась вдали. План спасения семейства Коппино был достаточно сложен. Тут многое зависело как от скорости передвижения по городу, так и от сообразительности Люсинды. Даже в Брайант-парке она сегодня ни на секунду не замедлила темпа. Едва кивнув, она пронеслась мимо мистера М'Гонегала-полицейского. Так она неслась все дальше и дальше, пока не достигла кондитерского магазина на Пятой авеню. С владельцем, французом по имени Луи Шерри, Люсинда подружилась еще прошлым летом. С тех пор она множество раз пробовала тут сладости и знала, как они великолепны. Теперь оставалось только надеяться, что мистер Шерри на месте.
Едва переступив порог магазина, девочка облегченно вздохнула. Кондитер стоял за прилавком.
– Ну, как поживают твои папа и мама? – немедленно осведомился он.
– Их нету! – с торжествующим видом развела руками Люсинда. – Я теперь сирота! Конечно, это только на время!
Глядя на радостное лицо девочки, кондитер сразу понял: она явилась к нему не за сочувствием. Но тогда что же ей надо? Этот догадливый француз понимал, что ни один нормальный ребенок не станет проделывать без причины такой длинный путь перед уроками.
– Ну, ясно, – немного подумав, проговорил мистер Луи Шерри. – Насколько я помню, вам, мисс Уаймен, всегда очень нравились французские завитушки и шоколад с нугой. Если я дам по пакетику того и другого, дорога в школу покажется веселее? Я прав?
– И как только вы догадались! – воскликнула девочка. -Только я прошу все это не для себя, – сочла она своим долгом добавить, – мне нужно дать взятку.
– Взятку? – изумился кондитер. – Кому и зачем?
– Мистеру М'Гонегалу, полицейскому, – спокойно отвечала Люсинда. – Я выяснила, что он сладкоежка, а значит, ему понравится.
– Ты разве не знаешь – полицейских нельзя подкупать? Законом запрещено.
Мистер Шерри, француз по национальности, родился в Вермонте, а теперь процветал в Нью-Йорке, становясь все более известным поставщиком сладостей в самые богатые и фешенебельные дома. Чтобы сделать карьеру, ему потребовалось немало самообладания. Однако сейчас хладнокровие изменило кондитеру, и, слушая Люсинду, он едва удерживался от смеха. Достав из-под прилавка пакет с вытисненной золотом надписью «Луи Шерри», он принялся накладывать туда нугу.
– Только вы не подумайте, мистер Шерри, – тем временем объясняла Люсинда, – тут нет ничего плохого.
И она подробно рассказала о неприятностях, которые просто преследуют семейство Коппино.
Луи Шерри внимательно слушал, и глаза его как-то странно поблескивали.
– Если что-нибудь сорвется, приходи еще, – сказал он.
В тот день Люсинда не поехала после уроков домой. Спускаясь со школьной лестницы, она едва не сбила Фергюсона, который подметал ступени. Фергюсон – чернокожий работник мисс Брекетт – пользовался среди учеников почти таким же почтением, как сама директриса. Но Люсинда сейчас была настолько взволнована, что не обратила на него никакого внимания.
Она спустилась на тротуар, быстро пристегнула к ботинкам ролики и помчалась разыскивать мистера М'Гонегала-полицейского. Он стоял на углу Сорок второй улицы.
– Мистер М'Гонегал! Мистер М'Гонегал! – громко окликнула Люсинда издалека.
Полицейский обернулся и пошел ей навстречу. Поравнявшись, Люсинда вручила ему пакетик с золотой надписью.
– От моего друга Луи Шерри! – торжественно объявила она.
– Луи Шерри твой друг? – удивился полицейский. – Прямо не верится.
– Да у меня много друзей, – просто ответила девочка. -Одному из них как раз пришлось очень трудно. У него большие неприятности, мистер М'Гонегал!
– Что-то серьезное? – участливо спросил полицейский.
– Плохи его дела, – скорбно покачала головой Люсинда. -Вы и представить себе не можете, как далеко все зашло.
На какое-то мгновение она задумалась. Затем, набрав побольше воздуха в легкие, выпалила:
– Мистер М'Гонегал! Я считаю, вы в силах ему помочь!
– Как полицейский или просто по-человечески? – на всякий случай уточнил тот.
– Пока не знаю, – скороговоркой продолжала Люсинда. -Вы лучше послушайте, а потом мы решим.
И она быстро ввела его в круг проблем семейства Коппино. Теперь он знал о них все, включая наличие «потрясающей итальянской бамбино».
– Вы случайно не знаете полицейского, который работает на их участке, а, мистер М'Гонегал? Это угол Восьмой авеню и Девятой улицы. Если бы вы его знали, вы бы могли сказать ему. Он быстро навел бы порядок.
– Постой, дай подумать, – тихо отвечал мистер М'Гонегал. – Ну да, конечно. Я знаю его. Там работает Джерри Хенлон.
– А человек он хороший? – с тревогой осведомилась девочка.
– Что надо, – успокоил мистер М'Гонегал.
– Тогда нельзя терять ни минуты! – закричала Люсинда. -Они и так от этих набегов теряют по доллару в день!
Полицейский М'Гонегал повел себя как лучшие полицейские Нью-Йорка в девяностые годы прошлого века.
– Обещаю вам, мисс Люсинда! – почтительно склонил он голову. – Джерри Хенлон узнает о происшествии не позднее сегодняшнего вечера. Уверен: мы сумеем договориться. Эти мальчишки обычно приходят после уроков? – решил уточнить он.
Люсинда кивнула.
– Джерри Хенлон у нас… такой полицейский, – выразительно проговорил мистер М'Гонегал. – Он им устроит.
На следующее утро полицейский уведомил Люсинду о результатах переговоров с Джерри Хенлоном. Тот согласился помочь. Возмездие было назначено на пятницу, на три часа дня. Тони необходимо в этот день стоять за лотком.
Едва дождавшись конца занятий, Люсинда понеслась к лотку. Когда она рассказала Тони, что произойдет в пятницу, тот побледнел и хрипло ответил:
– Можешь не волноваться, Люсинда. Я не подведу.
Потом Люсинда считала дни, и ей казалось, что пятница никогда не наступит. Приехав к лотку за час до назначенного срока, она с удивлением отметила, что Тони держится даже спокойнее, чем обычно. Лишь по поджатым губам можно было понять, что он все же волнуется.
Около трех к ним подошел молодой полицейский. Высокого роста, мускулистый, с квадратным подбородком, он сразу производил внушительное впечатление.
– Я – Джерри Хенлон, – представился он, – а вы, наверное, Люсинда и Тони? Так?
И полицейский так бурно пожал руку Люсинде, что та едва не свалилась на тротуар.
– Рад познакомиться с тобой, мисс! – засмеялся он. – Здорово ты придумала! Надо же, подкупить полицейского, чтобы он сделал то, что ему и без того полагается!
Люсинда немного смутилась, а Джерри Хенлон захохотал еще громче. Потом он поздоровался с Тони и приступил к делу:
– Ты, Тони, как ни в чем не бывало стоишь у лотка. А ты, Люсинда, делаешь вид, что просто катаешься тут на роликах. Как увидишь мальчишек, махни рукой. Это будет мне условным сигналом. Я буду вон там, – ткнул полицейский пальцем в сторону табачного магазина на противоположной стороне улицы. – Все ясно?
– Все! – хором ответили Люсинда и Тони.
Полицейский пересек проезжую часть и затаился в дверях магазина. Люсинда проехалась взад-вперед по улице, но ноги у нее от волнения так дрожали, что она предпочла остановиться. Вскоре занятия кончились. Школьники вышли на улицу. Люсинда пристально вглядывалась в лица. Сегодня ей никак нельзя упустить толстого мальчика. Если она его прозевает, все ее старания ни к чему не приведут. Не станет же Джерри Хенлон являться сюда каждый день к концу школьных занятий.
Не успела Люсинда об этом подумать, как заметила толстяка. Он медленно двигался в сопровождении четырех дружков. И тут Люсинда внезапно подумала, что все пятеро могут сегодня просто пройти мимо. Тогда Джерри Хенлон ничего не сможет им сделать. Однако, приглядевшись внимательней, Люсинда поняла, что они замышляют какую-то каверзу.
Она немного попятилась, чтобы полицейский наверняка видел ее, и продолжала следить за мальчишками. Те выстроились в цепочку, положили друг другу руки на плечи и разом прыгнули на лоток.
Люсинда изо всех сил замахала руками. Джерри Хенлон выпрыгнул из дверей магазина и укрылся за большим деревянным индейцем у входа. В тот самый момент, когда мальчишки со скоростью артиллерийского снаряда ударили по лотку, Джерри Хенлон покинул укрытие.
Лоток опрокинулся. Улицу заполонил разноцветный поток фруктов. Джерри Хенлон прыгнул в гущу мальчишек, и все разом смешалось в бесформенную пеструю массу. Мгновение спустя один из мальчишек распластался на мостовой, второй, опустившись на колени, молил о пощаде, еще двоих Джерри Хенлон цепко держал за уши, а на последнего налетела Люсинда. Разогнавшись на роликах, она выставила вперед голову и ринулась на злоумышленника. Тот предпочел не ждать, пока Люсинда собьет его, и покорно свалился сам. Девочка с победоносным видом оседлала противника. Устроившись поудобнее, она слушала короткую, но выразительную речь Джерри Хенлона. Тот обращался к юным похитителям фруктов. Сперва он наставлял их на путь истинный. Затем привел пару-другую примеров, из коих следовало, что жить согласно Закону куда безопаснее, чем становиться на стезю преступлений.
После этого Джерри Хенлон осведомился относительно фамилий и адресов мальчишек. Так как обе руки полицейского по-прежнему были заняты ушами двоих нарушителей, он обратился за помощью к Тони:
– Вытащи у меня из кармана блокнот и карандаш!
Когда мальчик исполнил просьбу, Джерри Хенлон еще раз заставил всех пятерых повторить адреса, фамилии, а также имена родителей. Тони самым тщательным образом занес данные в блокнот. Когда и эта часть процедуры была позади, полицейский, поочередно испепеляя взглядом преступников, самым решительным образом заявил:
– Только попробуйте еще раз стащить хоть самый завалящий фрукт. Не будь я инспектор Хенлон, если не упеку вас тогда под суд! А теперь вон отсюда!
Налетчики угрюмо побрели в разные стороны. Из толпы сверстников, которая собралась у лотка, вслед им неслись насмешки и обидные прозвища. Никогда еще толстяк и его подручные не переживали такого позора! Казалось, попади они под паровой каток, и то чувствовали бы себя лучше!
Когда неудачливые похитители фруктов скрылись из вида, мальчики и девочки из толпы помогли Тони, Люсинде и полицейскому собрать фрукты. Большая часть их пострадала настолько сильно, что для продажи уже не годилась. Но Люсинда и Тони в один голос сказали, что, по их мнению, «игра стоила свеч».
– Теперь не сунутся! – с уверенностью подтвердил полицейский.
– Это уж точно, – кивнула головой Люсинда и, повернувшись к Тони, гордо добавила: – Неплохо мы проучили гадкую жирную жабу, а?
В то самое время, как она говорила это, мисс Питерс, вернувшись домой гораздо раньше обычного, подошла к письменному столу. Блокнот был раскрыт. «Разбираюсь с лотком Тони, – читала учительница. – Там назревает кое-что интересное. Если все выйдет, как надо, ждите домой с флагом победы! Прямо потрясный сегодня день! Люсинда».
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЮСИНДЫ УАЙМЕН
14 сентября 189… года
Ох, и сложно же мне далась эта церковь! Я очень долго не могла решить, что будет лучше. Мама, когда мы прощались, сказала: «Обязательно ходи или в церковь, или в воскресную школу!» Ей хорошо сказать и уехать. А я с этим теперь осталась. Два года назад тетя Эмили вздумала вместо прежней церкви ходить в секту Суиденборга и маму тоже заставила. С тех пор мы не ходим в церковь к доктору Коллиеру (это наш приходский священник). Тетя Эмили говорила, что никто так не разбирается в рае и аде, как этот ее Суиденборг. Хорошо, что он теперь умер, иначе тетя Эмили его совсем истерзала бы. Вечно ей надо все знать.
И вот я думала, думала и наконец решила: «Люсинда! Оставайся в той церкви, где тебя окрестили!» А кто же меня крестил, если не доктор Коллиер? Вот я и вернулась в Церковь Мессии, и там и останусь, и пусть тетя Эмили хоть лопнет от злости. Так оно все и вышло. Тетка явилась в субботу и закатила скандал, что я должна ходить в воскресную школу от секты этого бывшего мистера Суиденборга. Потому что он умер, а секта и воскресная школа остались. Теперь тетя Эмили станет все время с этим ко мне приставать, пока родители не приедут. Но я ей подчиняться не собираюсь. Вообще-то поговорили мы вежливо. Но внутри у меня все кипело!
22 сентября 189… года
Ходила в церковь. Вернее сказать, скаталась туда на роликах. По-моему, в роликах нет никакого греха, а на своих двоих ходить очень скучно. Хорошо, что я решила вернуться в свой приход. Дьякон там просто отличный. Я сразу с ним познакомилась. Он сказал: «Отлично помню, как тебя тут крестили». Это очень мило с его стороны. Потому что вообще-то меня крестили не в церкви, а дома. Сама я, конечно, про это не помню, но мама рассказывала, что доктор Коллиер пожаловал к нам на воскресный обед, а во второй половине дня окрестил младенца, то есть меня, в присутствии родственников. Мама еще говорила, что я была в «свивальниках». Так в Библии называют пеленки. Звучит и правда гораздо красивее.
Я все-таки решила точно выяснить у своего друга дьякона, грешно или не грешно ездить в церковь на роликах. Он немного подумал и говорит:
– Если ты хоть раз заявишься сюда с роликами на плече да еще скажешь, что я тебе разрешил, плакала моя работа, Люсинда. Но если ты будешь приходить загодя и уходить после всей этой модной публики, я могу прятать твои ролики в ризнице.
Я дала честное слово, что буду приезжать раньше всех, а уезжать после того, как в церкви не останется никого из паствы. С тех пор я так и поступаю и езжу в церковь с большим удовольствием.
По-моему, дьякон меня поддержал потому, что в молодости сам любил путешествовать. Таким, как он, есть о чем вспомнить. В общем, мои ролики ему нравятся. Он говорит: «Когда целый час простоишь в крахмальном воротнике, кажется, что шея вытянулась, как у жирафа». Наверное, мне лучше все-таки не рассказывать мисс Питерс про то, что я езжу в церковь на роликах. Ведь это она велела мне надевать в церковь самые нарядные платья. Вдруг ей покажется, что ролики к этому не идут?
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С МИСТЕРОМ УИЛЬЯМОМ ШЕКСПИРОМ
Целых десять лет жизнь Люсинды была подчинена соображениям пользы. Каждый час из тех, что она не спала, отводился какому-нибудь делу. И все из-за тети Эмили! Она посвятила себя без остатка Системе, Обязанностям и Дисциплине. Мама Люсинды по мере сил такой жизни сопротивлялась, но все-таки кое-что из убеждений старшей сестры и ей перепало. Разумеется, семейство Уаймен никогда не смогло довести свою жизнь до того совершенства, в каком пребывали домашние тети Эмили. Но и самой малости тетиных принципов было вполне достаточно, чтобы отравить Люсинде существование.
Попав к сестрам Питерс, она ощутила подлинное блаженство. В их маленькой квартирке Система, Обязанности и Дисциплина словно истаяли. Теперь это были не грозные существа, а лишь призраки. Люсинда о них еще помнила, но не посвящала им жизни. Призраки возрождались лишь на один день в неделю. Каждую субботу к четырем часам Люсинде вменялось в обязанность идти к тете Эмили.
Попав к сестрам Питерс, она ощутила подлинное блаженство. В их маленькой квартирке Система, Обязанности и Дисциплина словно истаяли. Теперь это были не грозные существа, а лишь призраки. Люсинда о них еще помнила, но не посвящала им жизни. Призраки возрождались лишь на один день в неделю. Каждую субботу к четырем часам Люсинде вменялось в обязанность идти к тете Эмили.