Поистине красноречивый документ, поистине кабальный, откровенно хищнический договор! Семейство Вельзеров выжимало все соки из тех, кто нанимался к ним на службу. В этом скоро убедился не один только Федерман. Расчет, граничащий с грабежом, цинизм, переходящий в жестокость, посулы райской жизни, которые обернулись предательством,- все это испытали на себе не только индейцы, но и соотечественники Вельзеров - немецкие рудокопы.
Большая часть рудокопов была законтрактована Вельзерами в Силезии. Открытие залежей серебра в Силезии в конце XV в. вызвало прилив туда крестьян и ремесленников, но скоро рабочих рук стало слишком много. Вельзеры воспользовались безработицей и нищетой силезских горняков. Первый договор был подписан в июле 1528 г. 14 рудокопов обязались выехать в Санто-Доминго на "свой счет и риск" по морю или по суше. Им не обещали ни твердого заработка, ни иных гарантий, лишь выдали небольшую сумму на проезд до пункта назначения. Чуть позже к первой партии присоединились и другие добровольцы.
Продав свое имущество, люди отправились в далекий путь. Сначала они плыли по Эльбе до Гамбурга, затем добрались морем до Амстердама и к концу 1528 г. оказались в Севилье.
На севильских улицах только и было что разговору о богатствах заморских земель. Уповая на лучезарное будущее, рудокопы подписали дополнительное соглашение. Вельзеры гарантировали им питание в течение первых трех месяцев жизни в Америке, обещано было и твердое жалованье. С рудокопов взяли слово не работать ни на себя, ни на третьих лиц, а также не сообщать посторонним каких-либо сведений об Индиях без разрешения на то компании. "Если же через год кто-нибудь из рудокопов заболеет из-за климата или условий жизни,- елейно вещал текст соглашения,- тот будет немедленно за счет торгового дома перевезен в Европу".
В 1529 г. в Санто-Доминго собралось 80 немецких рудокопов. Однако то, что ждало их на венесуэльской земле, оказалось страшнее всех мук ада. Вельзеры не выполнили ни одного своего обещания. С первых же дней заболели почти все рудокопы, и ни один не получил ни еды, ни питья. Не нашлось ни одного человека, который взялся бы помочь им.
"С нами обращались как с собаками, а не как с христианами, запрещали, чтобы на- лечили и снабжали припасами".- "Да и залежей мы никаких не нашли, хоть и искали, ибо почвы здесь совсем иные, и, чтобы найти что-либо, надо родиться в Индиях".- "Жара была столь велика, что туземцы ходили обнаженными, без всякого стыда. После девяти утра ни один немец не мог появиться на солнце, не теряя при этом сознания. Земля вредна для здоровья, есть и пить на ней нечего, кроме гнилой воды, кореньев, да трав" - вот выдержки из жалоб тех немногих счастливцев, которым удалось возвратиться в Европу. Да и то только потому, что их пожалел капитан корабля: а между тем у него был строгий приказ Вельзеров - бросить несчастных на африканском берегу.
Федерман знал, на что шел, когда подписывал сей кабальный контракт. Но он надеялся на удачу и в 1534 г. отправился в Венесуэлу. У него были свои планы, свой ключ к успеху. Федерман полагал, что знает дорогу в Эльдорадо.
Первым ее обозначил Эрнандо Писарро, который вез золото Атауальпы в Испанию и остановился проездом на Антилах. На настойчивые вопросы, где находится "Дорадо", он отвечал, что искать его надо по прямой линии, если вести ее на юг между островами Эспаньола и Сан-Хуан, другими словами, где-то в Венесуэле. Эрнандо Писарро дал заведомо неправильный адрес, чтобы сбить с толку всех, кто рвался в Перу.
Однако его слова были приняты как должное именно потому, что задолго до появления старшего Писарро в Санто-Доминго там уже ходили слухи о золотой стране где-то в глубине карибского побережья. Виновником их был Амбросио Альфингер, который во время экспедиция на Магдалену услышал от местных индейцев об исключительно богатой стране Херира. Название это не было вымыслом. Херира - плоскогорье к северу от страны муисков, в нескольких переходах от реки Лебрихи, которой достиг Альфингер. Но к тому времени у него уже не было ни средств, ни проводников, чтобы продвинуться хотя бы на шаг дальше. На обратном пути Альфингер был убит индейцами. Сообщения о стране Херира вскоре приобрели таинственный смысл, так появился новый вариант "Дорадо".
Сама Венесуэла давала много пищи этим слухам. Истоки рек Меты и Гуавьяре зарождались на восточных склонах Кордильер, по другую сторону которых, по рассказам индейцев гуахибо, живших окрест, была богатая золотом страна. Так родилась версия о "Дорадо-Гуахибо". Федерман, которому отлично известны были все три версии Эльдорадо, пришел к выводу, что они исходят из одного источника, и он, кажется, знал, где его искать.
Коро, колония, которую немцы основали на восточном берегу озера Маракайбо, переживала лихие времена. Письмо, отправленное кабильдо (городским советом) в Севилью в начале 1535 г., рисует обстановку в городе в самых мрачных красках: "...в Коро насчитывается 140 колонистов, из которых две трети - тяжело больны, и все так бедны, что у многих нет даже рубашки, чтобы прикрыть наготу. Обладатель плаща из хлопка денно и нощно благодарит Господа за оказанную ему милость. Все жители - поголовные и безнадежные должники Вельзеров, а задолжали они и за лошадей, и за ткани, и за провиант. Чтобы уплатить все эти долги, нужно отыскать новое Перу!"
Вельзерам стало ясно, что Венесуэла оказалась отнюдь не земным раем. Это была узкая прибрежная полоса с невыносимым для европейцев климатом, бедными каменистыми почвами - на них ничего не родилось! Не было здесь обещанных легендами золотых рудников. Вдоль берега тянулись горы, а в горах таились воинственные племена индейцев, которые стояли на страже внутренних областей. Вот почему Вельзеры, нарушив все свои обещания, в одностороннем порядке прекратили всякое снабжение колонистов и солдат, прибывших в Венесуэлу. У тех оставался только один выход: пробиваться внутрь материка, чтобы не умереть голодной смертью на берегах Атлантики!
В конце 1535 г. Федерман вышел из Коро. Снаряжение, боевые припасы, инструменты, провиант и материалы, предназначенные для постройки крепости близ мыса Ла-Велы, были погружены на три корабля. Возведение крепости на западном берегу озера Маракайбо было одной из первостепенных задач экспедиции Федермана, ибо тем самым Вельзеры заявляли свои права на эту область. "Все были совершенно уверены, что эта экспедиция будет весьма удачным путешествием и что в январе 1536 г., в разгар лета, ее участники будут на берегах Магдалены" - так напишет впоследствии Николас Федерман. Судьба рассудила иначе.
Поначалу Федерман направился было в предгорья Сьерры-Невады, чтобы проникнуть оттуда в таинственную страну Херира, о которой мечтал его предшественник Альфингер. Однако, извещенный о том, что из Санта-Марты двинулось на юг внушительное войско Кесады, он переменил решение. И поступил благоразумно. Ведь Кесада получил от губернатора Луго приказ во что бы то ни стало воспрепятствовать попыткам солдат Вельзеров вторгнуться на территорию губернаторства Санта-Марты.
Федерман повернул обратно в Коро, откуда в октябре 1537 г. вышел с отрядом из 300 пеших солдат и всадников. Теперь он избрал путь через восточные льяносы, которые омывали реки Мета и Гуавьяре. Это была дорога на "Дорадо-Гуахибо", она и должна была привести солдат в страну Херира. По правую руку от них громоздились Восточные Кордильеры. Этот путь был немного знаком Федерману по прежним экспедициям. Перешли реку Пауто (приток реки Меты), затем саму Мету и двинулись к истокам реки Папамене, то удаляясь от Кордильер, то приближаясь к ним вплотную. Федерман, как и многие его предшественники, заблуждался, полагая, что этот горный массив подобно Сьерра-Неваде под Санта-Мартой был окружен тропической сельвой и что его можно обойти с востока. А между тем горам не было видно конца.
За время этого тягостного пути Федерман стяжал себе славу одного из самых жестоких конкистадоров. Участники его экспедиции засыпали Совет Индий потоком жалоб. Вероятно, кое-что они и преувеличили: ведь Федерман был немцем, многие члены его отряда - испанцами, а испанцы, немцев не жаловали. Однако многие факты, упомянутые в этих документах, .достоверны. Вот они.
Два испанца из Санта-Марты, случайно попавшие в отряд Федермана, пожелали вернуться обратно, но были по приказу Федермана повешены. Солдат Дельгадо поплатился жизнью только за то, что забыл на привале свою шпагу. Федерман зажал его руку в стремени и пришпорил коня. Тело солдата тащилось по земле до тех пор, пока тот не испустил дух. Солдат Овьедо был наказан сотней ударов палкой, чтобы впредь не сходил с дороги.
Те, кто не мог идти, так и оставались лежать на тропе. Не раз, возвращаясь старыми путями, оставшиеся в живых видели, как тела их товарищей растаскивали птицы. Федерман спокойно говорил в таких случаях: "Что я могу поделать? Это война! Слабые умирают первыми!"
Над участниками экспедиции постоянно висела угроза голодной смерти. Многие утверждали, что по 40 дней питались травой, кореньями, тростником, улитками. Если же удавалось разжиться маисом, капитан половину брал себе, а остальное скармливал лошадям. Правда, впоследствии Федерман уверял, что в пути он кормил больных птичьим мясом, сам же довольствовался маисовыми зернами.
Лишь в феврале 1539 г. в истоках реки Гуавьяре Федерман впервые встретил индейцев, у которых в ушах были изящные золотые украшения. Оказалось, что они получают их от богатого народа, что живет по ту сторону Кордильер. Это была первая весть о муисках. Федерман решил подняться в горы. 40 дней понадобилось для этого, причем три недели пришлось идти по бесплодным верховьям реки Арьяри, а затем пересечь холодные ненаселенные плоскогорья - парамо Сумапаса. Много индейцев, испанцев и лошадей замерзло в пути. Память об этом походе сохранила карта этих мест. До сих пор одна из местных вершин в отрогах Кордильер носит имя Федермана.
Когда наконец измученные и обессиленные солдаты Федермана в начале марта 1539 г. вышли в долину Паска - а лежала она на южных рубежах страны муисков,- их постигло страшное разочарование. Со слов Ласаро Фонте, они узнали, что еще два года назад все прилегающие долины и горы захватили люди Кесады. Вскоре и сам генерал примчался на встречу с Федерманом. Подчеркнуто по-хозяйски пригласил он соперника пожаловать к нему в Боготу на отдых. Предстояло решить щекотливый вопрос: кому из них двоих принадлежит земля муисков. В конце концов решили обратиться в Совет Индий как к высшей инстанции по разбору спорных дел.
А пока суд да дело, 27 марта 1539 г. Федерман подписал соглашение с Кесадой: он передал всех своих людей под начало генерала, чтобы они во всем ему помогали. Со своей стороны Кесада дал ему золота на 4 тысячи песо и на такую же сумму изумрудов, а также выделил ему во владение индейцев селения Тинхаки. Вельзеры утверждали, будто Федерман получил 15 тысяч песо. Так или иначе, но богатств у Федермана не было при жизни, их не обнаружили и после его смерти. Впоследствии Кесада с похвалой отзывался о том стремлении к миру и выдержке, которые Федерман проявил в эти тревожные и напряженные дни.
Беспокойные времена наступили для генерала Кесады. Не успел он оправиться от потрясения, которое вызвал в его лагере неожиданно появившийся Федерман, как опять-таки с юга пришло новое известие: через Магдалену переправился неизвестный отряд испанцев и движется по направлению к Боготе.
Так кто же были эти очередные претенденты на богатые земли муисков? Откуда пришли эти незваные гости? Путь их начался далеко на юге, в легендарном Перу.
Сын лесника, торговца лесом из городка Белалькасар, что в Эстремадуре, Себастьян вовсе не мечтал о заморских подвигах. Если бы не осёл, безнадежно застрявший в трясине, и страх перед наказанием, он, верно, и не появился бы в Кадисе. А там на пристани стояли корабли, готовые уйти в Атлантику. Бурное плавание через океан молодой Себастьян предпочел бурному объяснению с хозяином погибшей скотины. Скрыв свою подлинную фамилию, назвавшись Себастьяном из Белалькасара, он сел на корабль и вскоре оказался в Новом Свете. Первое время он обретался в Панаме, потом в Никарагуа, где основал город Леон. В 1530 г. судьба свела его с Франсиско Писарро. Вместе с ним Себастьян Белалькасар добрался до перуанских владений. Кое-что ему досталось при разделе сокровищ страны инков. Но вот беда - награбленного оказалось мало, а желающих прибрать к рукам богатства этой необычной земли с каждым днем становилось все больше.
И не случайно взор беспокойного дона Себастьяна устремился к северным областям Перу. Здесь, на американской земле, самые необычайные слухи постоянно распаляли воображение завоевателей; то здесь, то там счастливцы открывали благодатные земли; жажда все новых обретений одолевала воинов конкисты. Вот почему Себастьян Белалькасар в качестве заместителя Писарро отправился на покорение северных племен, их столицы города Кито. Много индейских селений разорил он, много новых земель завоевал, однако все это принадлежало Франсиско Писарро, от имени которого он действовал. А между тем Белалькасар мечтал отделиться от Писарро. Именно в это время, летом 1535 г., и произошла знаменитая встреча в селении Льяктасинга с исхудавшим пленным индейцем. То, что поведал этот индеец, могло озадачить и самого бывалого конкистадора.
По словам пленного, его привела в Кито чрезвычайно важная миссия: грозный правитель страны Кундинамарки, что раскинулась к востоку от Анд, просил военной помощи у инки Атауальпы против своих врагов. "Ты опоздал, посланец. Великий инка мертв",- ответил Себастьян. "А далеко ль находится твоя земля?" - "Десять или двенадцать лун пути, о господин".
Когда индейца далее спросили, имеется ли в его стране желтый металл (ему показали при этом на золото), он с готовностью ответил, что его у них вдоволь. "А великий касик,- сказал он,- украшает себя сверкающими зелеными камнями и имеет обыкновение натираться золотым порошком и смывать его в водах озера". Эта весть прозвучала для всех как удар грома, как подарок самого провидения. Немедленно решили искать страну этого чудесного "позолоченного человека" - "эль омбре дорадо", или Эльдорадо.
По словам индейца, страна находилась за восточными склонами Анд. Но почему все же Белалькасар не повернул на восток сразу после Кито? Да потому, что, даже если ему и удалось бы найти страну чудесного "золотого касика", она опять-таки подпадала под начало Писарро. Ведь ему принадлежали 270 лиг Тихоокеанского побережья к северу и югу от Лимы и внутренние области.
Вот почему Белалькасар в декабре 1537 г. устремился от Кито на север. Отряд состоял из 300 человек; каждый шестой на коне. За отрядом следовал огромный караван носильщиков и внушительное стадо свиней. Одних носильщиков - а это были индейцы кечуа, силой уведенные Белалькасаром,- насчитывалось около 5 тысяч человек. Все это войско, растянувшись на добрых пол-лиги, направилось по горным перевалам к Западным Кордильерам, высокой цепи, что вытянулась вдоль Тихого океана. Испанцам открылись благодатные долины, плодородные и цветущие. На месте оживленных индейских селений Белалькасар заложил города Попаян, Кали, Ансерму и другие. И только после этого в июле 1538 г. он двинулся на восток. "Я,- писал он впоследствии,- отправился через снежные вершины, я шел через них восемь месяцев и постоянно на каждом переходе встречал на своем пути многочисленные селения, и еды там было вдоволь".
В начале 1539 г. отряд Белалькасара вышел к верховьям Великой реки Магдалены. С трудом он переправился на правый берег и прошел 80 лиг вниз по течению. Однако топкие чащобы (в свое время они основательно измотали солдат Кесады) заставили Белалькасара перейти реку и продолжать спуск по левому берегу. Впрочем, и здесь было не лучше. Так же как и в свое время Кесада, Белалькасар не предполагал, что вожделенное Эльдорадо лежит еще восточнее, за горной грядой, по правую руку от него. И кто знает, может быть, отряд Белалькасара так и дошел бы до самого устья Магдалены, как вдруг на противоположном берегу появились неизвестные всадники. Это был Эрнан Кесада, высланный на разведку. Нельзя сказать, чтобы Белалькасар был рад этой нежданной встрече. Он уже было принял решение вновь одолеть центральный массив и вернуться в плодородные долины реки Кауки. Там по крайней мере он был единственным хозяином. Анонимный историк утверждает, что Эрнан Кесада буквально умолял его "заглянуть" в Боготу. Дело в том, что в лагере Кесады истощились все запасы оружия, а у "перулерос" - испанцев, прибывших из Перу, было чем поживиться. Уступив настояниям, те поднялись в Восточные Кордильеры и вышли к столице муисков почти одновременно с Федерманом.
В истории завоевания Нового Света это было единственное в своем роде зрелище. У индейской Боготы на равнине раскинулись треугольником три лагеря, в каждом из них, как уверяют хронисты, было по 160 солдат, по одному капитану и одному монаху. Все эти три отряда конкистадоров начали свой путь соответственно с севера, северо-востока и юго-запада Южной Америки. Однако судьбе было угодно распорядиться так, чтобы они встретились в стране муисков.
Лагерь перуанцев утопал в довольстве и изобилии. Здесь ни в чем не нуждались. Одетых в бархат, шелк и атлас солдат Белалькасара обслуживала многочисленная индейская свита, огромное стадо свиней избавляло их от забот о провианте.
Люди Кесады были одеты скромнее. Давно превратились в прах их камзолы и куртки. Теперь испанцев было трудно отличить от муисков - ведь на солдатах красовались плащи, рубашки и шапки, изготовленные индейскими мастерицами.
Уныло выглядел немецкий лагерь. Солдаты Федермана с трудом приходили в себя после изнурительного похода. Покрытые шкурами диких зверей, изможденные и отощавшие, они отнюдь не украшали это сборище завоевателей.
Непредвиденная встреча трех вооруженных отрядов конкистадоров, каждый из которых защищал свои собственные интересы, была чревата самыми мрачными последствиями. Здесь к месту было бы вспомнить о судьбе братьев Писарро. Несмотря на то что страна инков была завоевана общими усилиями, раздоры и распри между конкистадорами, по временам затихавшие, вскоре вспыхнули с такой силой, что в 1537 г. вылились в ожесточенную распрю. Одиннадцать лет шли в Перу непрерывные усобицы. Сначала в мир иной отправился главный герой конкисты Перу Франсиско Писарро, за ним последовали три его брата и главные соперники Франсиско Писарро - Диего Альмагро и его сын, совсем еще юноша. При этом сложило голову множество "писарристов и альмагристов", соратников вождей-соперников. Нечто похожее могло произойти и в Новой Гранаде.
Для Кесады наступило время другой войны - войны без выстрелов, войны нервов, в которой побеждал самый выдержанный и хладнокровный.,
Все говорило о том, что взрыва не избежать. Федерман утверждал, что Новая Гранада принадлежит Вельзерам. Чтобы обосновать свое право на Новую Гранаду, Белалькасар заявил, что она и есть Эльдорадо, ради которого он покинул Перу.
Казалось бы, превосходство Кесады было налицо: он первым проник на земли муисков и к приходу соперников успел завоевать большую часть племен, которые жили в этих горах. Успехи Кесады никто не мог подвергнуть сомнению. И все-таки у него было уязвимое место: его боевые припасы подошли к концу. Не было ни седел, ни подков, почти все кони хромали, а какая же без этого конница! Не было пороха для ружей и аркебузов, изъеденные ржавчиной шпаги ломались при первом же ударе. Несколько негодных арбалетов, горсть наконечников для копий да десяток мачете - вот и все его снаряжение.
Начнись вооруженная борьба, Кесаде и его людям пришлось бы сражаться врукопашную. А между тем солдаты Федермана, хотя и выглядели потрепанными, принесли с собой инструменты из железа, гвозди, мечи и пики. В отряде Белалькасара всего этого добра также было вдоволь.
Достоверно известно, что Кесада и Белалькасар стремились заполучить в союзники Федермана. Белалькасар не раз уговаривал немца соединиться с ним и выгнать Кесаду из Новой Гранады. И все-таки взрыва не произошло, очевидно благодаря исключительным дипломатическим способностям Кесады. Он заключил договор и с Белалькасаром. Тот обещал продать людям Кесады большую часть амуниции и снаряжения. 40 перуанцев решили остаться в Новой Гранаде, остальные вернулись на завоеванные ими земли в долине реки Каука.
Генерал Кесада поспешно завершал административные дела. После опустошительного пожара, спалившего дотла индейскую Боготу, Кесада обратился к дону Фернандо де Гуатавите с просьбой прислать мастеров для застройки нового города. Его заложили в живописном местечке Теусакильо на левом берегу реки Боготы, где раньше располагалась летняя резиденция сипы. Индейцы быстро и ловко возвели каркасы 12 домов и покрыли их на индейский манер пальмовыми листьями. Посредине оставили место для кафедрального собора. Новый город нарекли Санта-Фе-де-Богота (Богота святой веры)17. 27 апреля 1539 г. состоялось торжественное освящение новой столицы.
Три претендента на Новую Гранаду решили отправиться в Испанию, чтобы потребовать у Совета Индий третейского суда. Однако в последний момент Белалькасар тайно вызвал своих людей в порт Гуатаки, где стояли бригантины. Коварный перуанец хотел силой посадить своих соперников на корабли, а сам остаться в стране муисков единственным ее хозяином. И если бы к пристани не подоспел Эрнан Кесада с солдатами, этот вероломный план вполне мог бы осуществиться.
Памятуя об этом событии, Кесада настоял на том, чтобы впредь они путешествовали только вместе, втроем. В начале июня 1539 г. эта могучая троица пустилась вниз по Магдалене в обратный путь. Теперь Кесаде и его спутникам предстояло завоевать признание в Европе. И как знать, не будет ли это делом более трудным, чем их заморская одиссея.
История восьмая
СО ЩИТОМ ИЛЬ НА ЩИТЕ?
Ох, уж эти мне жалобщики из Индий! Честное слово, среди живущих там
нет недостатка в клеветниках!
Из письма архиепископа Луиса Сапаты. 1550 г.
С волнением вглядывался Кесада в знакомые берега. Дикие, полузатопленные чащи. Гиблые места. Тишина. На душе его росла тревога. Впрочем, и настроение его спутников отнюдь не было безоблачным.
Все трое с беспокойством думали о будущем. Что мог предложить Федерман всемогущим Вельзерам после долгих и бесплодных скитаний? Ничего, кроме Новой Гранады. Доказать, что она часть территории Венесуэлы и, следовательно, принадлежит его хозяевам, было для него делом жизни. Белалькасар также не был уверен в благополучном исходе своих хлопот при дворе. Самовольно сбежав от своего начальника Франсиско Писарро, он продолжал оставаться у него в подчинении и новые земли открывал под его знаменами. Сам Кесада, который завоевал страну муисков, мечтал стать губернатором этих земель на законном основании. Но ведь он знал, что преимущественное право на них имеет сын умершего Педро Фернандеса де Луго небезызвестный Алонсо.
Всего две недели понадобилось кораблям, чтобы спуститься к устью Магдалены. А два года назад на этот же путь ушло долгих 11 месяцев. Напоследок Магдалена преподнесла путникам сюрприз: ее ревущие бурные воды отнесли суда далеко на запад. И пришлось конкистадорам отдать якорь не в Санта-Марте, куда они направлялись, а в Картахене.
Жители пыльной Картахены с превеликим удивлением наблюдали за высадкой экипажа двух легких бригантин. По виду как бы испанцы, но в диковинных и ярких плащах. Вся живописная группа быстрым шагом направилась к зданию местного кабильдо. Через день все уже знали, что знаменитый Гонсало Хименес де Кесада, правая рука почившего губернатора де Луго, вернулся из дальних странствий живым и здоровым и с кошельком, туго набитым золотом.
И не успел Кесада осмотреться, как на горизонте появился одноглазый капитан Гальегос! Он не мог простить Кесаде его удачи и немедленно сочинил объемистую жалобу, в которой обвинил генерала во всех смертных грехах, особенно напирая на то, что тот присвоил его долю добычи.
Пришлось Кесаде вспомнить юность, запутанные процессы, в которых ему приходилось участвовать, чтобы со знанием дела отвести все упреки бывшего соратника. Ему удалось перенести тяжбу в высшую инстанцию - Совет Индий, но грозные предчувствия сжимали его сердце. Надвигалась новая полоса в его жизни, когда надо было с не меньшим упорством отстаивать свое право на завоеванную им страну. На смену мушкетам и индейским стрелам пришло другое оружие - клевета и подлоги, зависть и связи при дворе. Это была другая конкиста - без запаха пороха и свиста стрел, но и она, Кесада знал это, обильно сеяла смерть и бесчестье.
В июле 1539 г. три конкистадора отплыли из Картахены в Испанию на бригантине "Сан-Хуан". Из-за сильных ветров корабль не смог пристать ни в Кадисе, ни в Сан-Лукар-де-Баррамеде. Только в Малаге им удалось сойти на берег. И здесь пути трех завоевателей, судьбы которых так причудливо переплела капризная фортуна, разошлись, и разошлись навсегда.
Сразу же повезло Белалькасару. Он не получил Новую Гранаду, но зато был назначен губернатором провинции во главе с городом Попаяном и стал хозяином огромной и богатой страны. Долины Западных Кордильер и берега реки Кауки густо заселяли трудолюбивые индейцы, искусные земледельцы и ювелиры. Так Себастьян Белалькасар, долгое время бывший лишь тенью Франсиско Писарро, сам стал владетельным сеньором.
Большая часть рудокопов была законтрактована Вельзерами в Силезии. Открытие залежей серебра в Силезии в конце XV в. вызвало прилив туда крестьян и ремесленников, но скоро рабочих рук стало слишком много. Вельзеры воспользовались безработицей и нищетой силезских горняков. Первый договор был подписан в июле 1528 г. 14 рудокопов обязались выехать в Санто-Доминго на "свой счет и риск" по морю или по суше. Им не обещали ни твердого заработка, ни иных гарантий, лишь выдали небольшую сумму на проезд до пункта назначения. Чуть позже к первой партии присоединились и другие добровольцы.
Продав свое имущество, люди отправились в далекий путь. Сначала они плыли по Эльбе до Гамбурга, затем добрались морем до Амстердама и к концу 1528 г. оказались в Севилье.
На севильских улицах только и было что разговору о богатствах заморских земель. Уповая на лучезарное будущее, рудокопы подписали дополнительное соглашение. Вельзеры гарантировали им питание в течение первых трех месяцев жизни в Америке, обещано было и твердое жалованье. С рудокопов взяли слово не работать ни на себя, ни на третьих лиц, а также не сообщать посторонним каких-либо сведений об Индиях без разрешения на то компании. "Если же через год кто-нибудь из рудокопов заболеет из-за климата или условий жизни,- елейно вещал текст соглашения,- тот будет немедленно за счет торгового дома перевезен в Европу".
В 1529 г. в Санто-Доминго собралось 80 немецких рудокопов. Однако то, что ждало их на венесуэльской земле, оказалось страшнее всех мук ада. Вельзеры не выполнили ни одного своего обещания. С первых же дней заболели почти все рудокопы, и ни один не получил ни еды, ни питья. Не нашлось ни одного человека, который взялся бы помочь им.
"С нами обращались как с собаками, а не как с христианами, запрещали, чтобы на- лечили и снабжали припасами".- "Да и залежей мы никаких не нашли, хоть и искали, ибо почвы здесь совсем иные, и, чтобы найти что-либо, надо родиться в Индиях".- "Жара была столь велика, что туземцы ходили обнаженными, без всякого стыда. После девяти утра ни один немец не мог появиться на солнце, не теряя при этом сознания. Земля вредна для здоровья, есть и пить на ней нечего, кроме гнилой воды, кореньев, да трав" - вот выдержки из жалоб тех немногих счастливцев, которым удалось возвратиться в Европу. Да и то только потому, что их пожалел капитан корабля: а между тем у него был строгий приказ Вельзеров - бросить несчастных на африканском берегу.
Федерман знал, на что шел, когда подписывал сей кабальный контракт. Но он надеялся на удачу и в 1534 г. отправился в Венесуэлу. У него были свои планы, свой ключ к успеху. Федерман полагал, что знает дорогу в Эльдорадо.
Первым ее обозначил Эрнандо Писарро, который вез золото Атауальпы в Испанию и остановился проездом на Антилах. На настойчивые вопросы, где находится "Дорадо", он отвечал, что искать его надо по прямой линии, если вести ее на юг между островами Эспаньола и Сан-Хуан, другими словами, где-то в Венесуэле. Эрнандо Писарро дал заведомо неправильный адрес, чтобы сбить с толку всех, кто рвался в Перу.
Однако его слова были приняты как должное именно потому, что задолго до появления старшего Писарро в Санто-Доминго там уже ходили слухи о золотой стране где-то в глубине карибского побережья. Виновником их был Амбросио Альфингер, который во время экспедиция на Магдалену услышал от местных индейцев об исключительно богатой стране Херира. Название это не было вымыслом. Херира - плоскогорье к северу от страны муисков, в нескольких переходах от реки Лебрихи, которой достиг Альфингер. Но к тому времени у него уже не было ни средств, ни проводников, чтобы продвинуться хотя бы на шаг дальше. На обратном пути Альфингер был убит индейцами. Сообщения о стране Херира вскоре приобрели таинственный смысл, так появился новый вариант "Дорадо".
Сама Венесуэла давала много пищи этим слухам. Истоки рек Меты и Гуавьяре зарождались на восточных склонах Кордильер, по другую сторону которых, по рассказам индейцев гуахибо, живших окрест, была богатая золотом страна. Так родилась версия о "Дорадо-Гуахибо". Федерман, которому отлично известны были все три версии Эльдорадо, пришел к выводу, что они исходят из одного источника, и он, кажется, знал, где его искать.
Коро, колония, которую немцы основали на восточном берегу озера Маракайбо, переживала лихие времена. Письмо, отправленное кабильдо (городским советом) в Севилью в начале 1535 г., рисует обстановку в городе в самых мрачных красках: "...в Коро насчитывается 140 колонистов, из которых две трети - тяжело больны, и все так бедны, что у многих нет даже рубашки, чтобы прикрыть наготу. Обладатель плаща из хлопка денно и нощно благодарит Господа за оказанную ему милость. Все жители - поголовные и безнадежные должники Вельзеров, а задолжали они и за лошадей, и за ткани, и за провиант. Чтобы уплатить все эти долги, нужно отыскать новое Перу!"
Вельзерам стало ясно, что Венесуэла оказалась отнюдь не земным раем. Это была узкая прибрежная полоса с невыносимым для европейцев климатом, бедными каменистыми почвами - на них ничего не родилось! Не было здесь обещанных легендами золотых рудников. Вдоль берега тянулись горы, а в горах таились воинственные племена индейцев, которые стояли на страже внутренних областей. Вот почему Вельзеры, нарушив все свои обещания, в одностороннем порядке прекратили всякое снабжение колонистов и солдат, прибывших в Венесуэлу. У тех оставался только один выход: пробиваться внутрь материка, чтобы не умереть голодной смертью на берегах Атлантики!
В конце 1535 г. Федерман вышел из Коро. Снаряжение, боевые припасы, инструменты, провиант и материалы, предназначенные для постройки крепости близ мыса Ла-Велы, были погружены на три корабля. Возведение крепости на западном берегу озера Маракайбо было одной из первостепенных задач экспедиции Федермана, ибо тем самым Вельзеры заявляли свои права на эту область. "Все были совершенно уверены, что эта экспедиция будет весьма удачным путешествием и что в январе 1536 г., в разгар лета, ее участники будут на берегах Магдалены" - так напишет впоследствии Николас Федерман. Судьба рассудила иначе.
Поначалу Федерман направился было в предгорья Сьерры-Невады, чтобы проникнуть оттуда в таинственную страну Херира, о которой мечтал его предшественник Альфингер. Однако, извещенный о том, что из Санта-Марты двинулось на юг внушительное войско Кесады, он переменил решение. И поступил благоразумно. Ведь Кесада получил от губернатора Луго приказ во что бы то ни стало воспрепятствовать попыткам солдат Вельзеров вторгнуться на территорию губернаторства Санта-Марты.
Федерман повернул обратно в Коро, откуда в октябре 1537 г. вышел с отрядом из 300 пеших солдат и всадников. Теперь он избрал путь через восточные льяносы, которые омывали реки Мета и Гуавьяре. Это была дорога на "Дорадо-Гуахибо", она и должна была привести солдат в страну Херира. По правую руку от них громоздились Восточные Кордильеры. Этот путь был немного знаком Федерману по прежним экспедициям. Перешли реку Пауто (приток реки Меты), затем саму Мету и двинулись к истокам реки Папамене, то удаляясь от Кордильер, то приближаясь к ним вплотную. Федерман, как и многие его предшественники, заблуждался, полагая, что этот горный массив подобно Сьерра-Неваде под Санта-Мартой был окружен тропической сельвой и что его можно обойти с востока. А между тем горам не было видно конца.
За время этого тягостного пути Федерман стяжал себе славу одного из самых жестоких конкистадоров. Участники его экспедиции засыпали Совет Индий потоком жалоб. Вероятно, кое-что они и преувеличили: ведь Федерман был немцем, многие члены его отряда - испанцами, а испанцы, немцев не жаловали. Однако многие факты, упомянутые в этих документах, .достоверны. Вот они.
Два испанца из Санта-Марты, случайно попавшие в отряд Федермана, пожелали вернуться обратно, но были по приказу Федермана повешены. Солдат Дельгадо поплатился жизнью только за то, что забыл на привале свою шпагу. Федерман зажал его руку в стремени и пришпорил коня. Тело солдата тащилось по земле до тех пор, пока тот не испустил дух. Солдат Овьедо был наказан сотней ударов палкой, чтобы впредь не сходил с дороги.
Те, кто не мог идти, так и оставались лежать на тропе. Не раз, возвращаясь старыми путями, оставшиеся в живых видели, как тела их товарищей растаскивали птицы. Федерман спокойно говорил в таких случаях: "Что я могу поделать? Это война! Слабые умирают первыми!"
Над участниками экспедиции постоянно висела угроза голодной смерти. Многие утверждали, что по 40 дней питались травой, кореньями, тростником, улитками. Если же удавалось разжиться маисом, капитан половину брал себе, а остальное скармливал лошадям. Правда, впоследствии Федерман уверял, что в пути он кормил больных птичьим мясом, сам же довольствовался маисовыми зернами.
Лишь в феврале 1539 г. в истоках реки Гуавьяре Федерман впервые встретил индейцев, у которых в ушах были изящные золотые украшения. Оказалось, что они получают их от богатого народа, что живет по ту сторону Кордильер. Это была первая весть о муисках. Федерман решил подняться в горы. 40 дней понадобилось для этого, причем три недели пришлось идти по бесплодным верховьям реки Арьяри, а затем пересечь холодные ненаселенные плоскогорья - парамо Сумапаса. Много индейцев, испанцев и лошадей замерзло в пути. Память об этом походе сохранила карта этих мест. До сих пор одна из местных вершин в отрогах Кордильер носит имя Федермана.
Когда наконец измученные и обессиленные солдаты Федермана в начале марта 1539 г. вышли в долину Паска - а лежала она на южных рубежах страны муисков,- их постигло страшное разочарование. Со слов Ласаро Фонте, они узнали, что еще два года назад все прилегающие долины и горы захватили люди Кесады. Вскоре и сам генерал примчался на встречу с Федерманом. Подчеркнуто по-хозяйски пригласил он соперника пожаловать к нему в Боготу на отдых. Предстояло решить щекотливый вопрос: кому из них двоих принадлежит земля муисков. В конце концов решили обратиться в Совет Индий как к высшей инстанции по разбору спорных дел.
А пока суд да дело, 27 марта 1539 г. Федерман подписал соглашение с Кесадой: он передал всех своих людей под начало генерала, чтобы они во всем ему помогали. Со своей стороны Кесада дал ему золота на 4 тысячи песо и на такую же сумму изумрудов, а также выделил ему во владение индейцев селения Тинхаки. Вельзеры утверждали, будто Федерман получил 15 тысяч песо. Так или иначе, но богатств у Федермана не было при жизни, их не обнаружили и после его смерти. Впоследствии Кесада с похвалой отзывался о том стремлении к миру и выдержке, которые Федерман проявил в эти тревожные и напряженные дни.
Беспокойные времена наступили для генерала Кесады. Не успел он оправиться от потрясения, которое вызвал в его лагере неожиданно появившийся Федерман, как опять-таки с юга пришло новое известие: через Магдалену переправился неизвестный отряд испанцев и движется по направлению к Боготе.
Так кто же были эти очередные претенденты на богатые земли муисков? Откуда пришли эти незваные гости? Путь их начался далеко на юге, в легендарном Перу.
Сын лесника, торговца лесом из городка Белалькасар, что в Эстремадуре, Себастьян вовсе не мечтал о заморских подвигах. Если бы не осёл, безнадежно застрявший в трясине, и страх перед наказанием, он, верно, и не появился бы в Кадисе. А там на пристани стояли корабли, готовые уйти в Атлантику. Бурное плавание через океан молодой Себастьян предпочел бурному объяснению с хозяином погибшей скотины. Скрыв свою подлинную фамилию, назвавшись Себастьяном из Белалькасара, он сел на корабль и вскоре оказался в Новом Свете. Первое время он обретался в Панаме, потом в Никарагуа, где основал город Леон. В 1530 г. судьба свела его с Франсиско Писарро. Вместе с ним Себастьян Белалькасар добрался до перуанских владений. Кое-что ему досталось при разделе сокровищ страны инков. Но вот беда - награбленного оказалось мало, а желающих прибрать к рукам богатства этой необычной земли с каждым днем становилось все больше.
И не случайно взор беспокойного дона Себастьяна устремился к северным областям Перу. Здесь, на американской земле, самые необычайные слухи постоянно распаляли воображение завоевателей; то здесь, то там счастливцы открывали благодатные земли; жажда все новых обретений одолевала воинов конкисты. Вот почему Себастьян Белалькасар в качестве заместителя Писарро отправился на покорение северных племен, их столицы города Кито. Много индейских селений разорил он, много новых земель завоевал, однако все это принадлежало Франсиско Писарро, от имени которого он действовал. А между тем Белалькасар мечтал отделиться от Писарро. Именно в это время, летом 1535 г., и произошла знаменитая встреча в селении Льяктасинга с исхудавшим пленным индейцем. То, что поведал этот индеец, могло озадачить и самого бывалого конкистадора.
По словам пленного, его привела в Кито чрезвычайно важная миссия: грозный правитель страны Кундинамарки, что раскинулась к востоку от Анд, просил военной помощи у инки Атауальпы против своих врагов. "Ты опоздал, посланец. Великий инка мертв",- ответил Себастьян. "А далеко ль находится твоя земля?" - "Десять или двенадцать лун пути, о господин".
Когда индейца далее спросили, имеется ли в его стране желтый металл (ему показали при этом на золото), он с готовностью ответил, что его у них вдоволь. "А великий касик,- сказал он,- украшает себя сверкающими зелеными камнями и имеет обыкновение натираться золотым порошком и смывать его в водах озера". Эта весть прозвучала для всех как удар грома, как подарок самого провидения. Немедленно решили искать страну этого чудесного "позолоченного человека" - "эль омбре дорадо", или Эльдорадо.
По словам индейца, страна находилась за восточными склонами Анд. Но почему все же Белалькасар не повернул на восток сразу после Кито? Да потому, что, даже если ему и удалось бы найти страну чудесного "золотого касика", она опять-таки подпадала под начало Писарро. Ведь ему принадлежали 270 лиг Тихоокеанского побережья к северу и югу от Лимы и внутренние области.
Вот почему Белалькасар в декабре 1537 г. устремился от Кито на север. Отряд состоял из 300 человек; каждый шестой на коне. За отрядом следовал огромный караван носильщиков и внушительное стадо свиней. Одних носильщиков - а это были индейцы кечуа, силой уведенные Белалькасаром,- насчитывалось около 5 тысяч человек. Все это войско, растянувшись на добрых пол-лиги, направилось по горным перевалам к Западным Кордильерам, высокой цепи, что вытянулась вдоль Тихого океана. Испанцам открылись благодатные долины, плодородные и цветущие. На месте оживленных индейских селений Белалькасар заложил города Попаян, Кали, Ансерму и другие. И только после этого в июле 1538 г. он двинулся на восток. "Я,- писал он впоследствии,- отправился через снежные вершины, я шел через них восемь месяцев и постоянно на каждом переходе встречал на своем пути многочисленные селения, и еды там было вдоволь".
В начале 1539 г. отряд Белалькасара вышел к верховьям Великой реки Магдалены. С трудом он переправился на правый берег и прошел 80 лиг вниз по течению. Однако топкие чащобы (в свое время они основательно измотали солдат Кесады) заставили Белалькасара перейти реку и продолжать спуск по левому берегу. Впрочем, и здесь было не лучше. Так же как и в свое время Кесада, Белалькасар не предполагал, что вожделенное Эльдорадо лежит еще восточнее, за горной грядой, по правую руку от него. И кто знает, может быть, отряд Белалькасара так и дошел бы до самого устья Магдалены, как вдруг на противоположном берегу появились неизвестные всадники. Это был Эрнан Кесада, высланный на разведку. Нельзя сказать, чтобы Белалькасар был рад этой нежданной встрече. Он уже было принял решение вновь одолеть центральный массив и вернуться в плодородные долины реки Кауки. Там по крайней мере он был единственным хозяином. Анонимный историк утверждает, что Эрнан Кесада буквально умолял его "заглянуть" в Боготу. Дело в том, что в лагере Кесады истощились все запасы оружия, а у "перулерос" - испанцев, прибывших из Перу, было чем поживиться. Уступив настояниям, те поднялись в Восточные Кордильеры и вышли к столице муисков почти одновременно с Федерманом.
В истории завоевания Нового Света это было единственное в своем роде зрелище. У индейской Боготы на равнине раскинулись треугольником три лагеря, в каждом из них, как уверяют хронисты, было по 160 солдат, по одному капитану и одному монаху. Все эти три отряда конкистадоров начали свой путь соответственно с севера, северо-востока и юго-запада Южной Америки. Однако судьбе было угодно распорядиться так, чтобы они встретились в стране муисков.
Лагерь перуанцев утопал в довольстве и изобилии. Здесь ни в чем не нуждались. Одетых в бархат, шелк и атлас солдат Белалькасара обслуживала многочисленная индейская свита, огромное стадо свиней избавляло их от забот о провианте.
Люди Кесады были одеты скромнее. Давно превратились в прах их камзолы и куртки. Теперь испанцев было трудно отличить от муисков - ведь на солдатах красовались плащи, рубашки и шапки, изготовленные индейскими мастерицами.
Уныло выглядел немецкий лагерь. Солдаты Федермана с трудом приходили в себя после изнурительного похода. Покрытые шкурами диких зверей, изможденные и отощавшие, они отнюдь не украшали это сборище завоевателей.
Непредвиденная встреча трех вооруженных отрядов конкистадоров, каждый из которых защищал свои собственные интересы, была чревата самыми мрачными последствиями. Здесь к месту было бы вспомнить о судьбе братьев Писарро. Несмотря на то что страна инков была завоевана общими усилиями, раздоры и распри между конкистадорами, по временам затихавшие, вскоре вспыхнули с такой силой, что в 1537 г. вылились в ожесточенную распрю. Одиннадцать лет шли в Перу непрерывные усобицы. Сначала в мир иной отправился главный герой конкисты Перу Франсиско Писарро, за ним последовали три его брата и главные соперники Франсиско Писарро - Диего Альмагро и его сын, совсем еще юноша. При этом сложило голову множество "писарристов и альмагристов", соратников вождей-соперников. Нечто похожее могло произойти и в Новой Гранаде.
Для Кесады наступило время другой войны - войны без выстрелов, войны нервов, в которой побеждал самый выдержанный и хладнокровный.,
Все говорило о том, что взрыва не избежать. Федерман утверждал, что Новая Гранада принадлежит Вельзерам. Чтобы обосновать свое право на Новую Гранаду, Белалькасар заявил, что она и есть Эльдорадо, ради которого он покинул Перу.
Казалось бы, превосходство Кесады было налицо: он первым проник на земли муисков и к приходу соперников успел завоевать большую часть племен, которые жили в этих горах. Успехи Кесады никто не мог подвергнуть сомнению. И все-таки у него было уязвимое место: его боевые припасы подошли к концу. Не было ни седел, ни подков, почти все кони хромали, а какая же без этого конница! Не было пороха для ружей и аркебузов, изъеденные ржавчиной шпаги ломались при первом же ударе. Несколько негодных арбалетов, горсть наконечников для копий да десяток мачете - вот и все его снаряжение.
Начнись вооруженная борьба, Кесаде и его людям пришлось бы сражаться врукопашную. А между тем солдаты Федермана, хотя и выглядели потрепанными, принесли с собой инструменты из железа, гвозди, мечи и пики. В отряде Белалькасара всего этого добра также было вдоволь.
Достоверно известно, что Кесада и Белалькасар стремились заполучить в союзники Федермана. Белалькасар не раз уговаривал немца соединиться с ним и выгнать Кесаду из Новой Гранады. И все-таки взрыва не произошло, очевидно благодаря исключительным дипломатическим способностям Кесады. Он заключил договор и с Белалькасаром. Тот обещал продать людям Кесады большую часть амуниции и снаряжения. 40 перуанцев решили остаться в Новой Гранаде, остальные вернулись на завоеванные ими земли в долине реки Каука.
Генерал Кесада поспешно завершал административные дела. После опустошительного пожара, спалившего дотла индейскую Боготу, Кесада обратился к дону Фернандо де Гуатавите с просьбой прислать мастеров для застройки нового города. Его заложили в живописном местечке Теусакильо на левом берегу реки Боготы, где раньше располагалась летняя резиденция сипы. Индейцы быстро и ловко возвели каркасы 12 домов и покрыли их на индейский манер пальмовыми листьями. Посредине оставили место для кафедрального собора. Новый город нарекли Санта-Фе-де-Богота (Богота святой веры)17. 27 апреля 1539 г. состоялось торжественное освящение новой столицы.
Три претендента на Новую Гранаду решили отправиться в Испанию, чтобы потребовать у Совета Индий третейского суда. Однако в последний момент Белалькасар тайно вызвал своих людей в порт Гуатаки, где стояли бригантины. Коварный перуанец хотел силой посадить своих соперников на корабли, а сам остаться в стране муисков единственным ее хозяином. И если бы к пристани не подоспел Эрнан Кесада с солдатами, этот вероломный план вполне мог бы осуществиться.
Памятуя об этом событии, Кесада настоял на том, чтобы впредь они путешествовали только вместе, втроем. В начале июня 1539 г. эта могучая троица пустилась вниз по Магдалене в обратный путь. Теперь Кесаде и его спутникам предстояло завоевать признание в Европе. И как знать, не будет ли это делом более трудным, чем их заморская одиссея.
История восьмая
СО ЩИТОМ ИЛЬ НА ЩИТЕ?
Ох, уж эти мне жалобщики из Индий! Честное слово, среди живущих там
нет недостатка в клеветниках!
Из письма архиепископа Луиса Сапаты. 1550 г.
С волнением вглядывался Кесада в знакомые берега. Дикие, полузатопленные чащи. Гиблые места. Тишина. На душе его росла тревога. Впрочем, и настроение его спутников отнюдь не было безоблачным.
Все трое с беспокойством думали о будущем. Что мог предложить Федерман всемогущим Вельзерам после долгих и бесплодных скитаний? Ничего, кроме Новой Гранады. Доказать, что она часть территории Венесуэлы и, следовательно, принадлежит его хозяевам, было для него делом жизни. Белалькасар также не был уверен в благополучном исходе своих хлопот при дворе. Самовольно сбежав от своего начальника Франсиско Писарро, он продолжал оставаться у него в подчинении и новые земли открывал под его знаменами. Сам Кесада, который завоевал страну муисков, мечтал стать губернатором этих земель на законном основании. Но ведь он знал, что преимущественное право на них имеет сын умершего Педро Фернандеса де Луго небезызвестный Алонсо.
Всего две недели понадобилось кораблям, чтобы спуститься к устью Магдалены. А два года назад на этот же путь ушло долгих 11 месяцев. Напоследок Магдалена преподнесла путникам сюрприз: ее ревущие бурные воды отнесли суда далеко на запад. И пришлось конкистадорам отдать якорь не в Санта-Марте, куда они направлялись, а в Картахене.
Жители пыльной Картахены с превеликим удивлением наблюдали за высадкой экипажа двух легких бригантин. По виду как бы испанцы, но в диковинных и ярких плащах. Вся живописная группа быстрым шагом направилась к зданию местного кабильдо. Через день все уже знали, что знаменитый Гонсало Хименес де Кесада, правая рука почившего губернатора де Луго, вернулся из дальних странствий живым и здоровым и с кошельком, туго набитым золотом.
И не успел Кесада осмотреться, как на горизонте появился одноглазый капитан Гальегос! Он не мог простить Кесаде его удачи и немедленно сочинил объемистую жалобу, в которой обвинил генерала во всех смертных грехах, особенно напирая на то, что тот присвоил его долю добычи.
Пришлось Кесаде вспомнить юность, запутанные процессы, в которых ему приходилось участвовать, чтобы со знанием дела отвести все упреки бывшего соратника. Ему удалось перенести тяжбу в высшую инстанцию - Совет Индий, но грозные предчувствия сжимали его сердце. Надвигалась новая полоса в его жизни, когда надо было с не меньшим упорством отстаивать свое право на завоеванную им страну. На смену мушкетам и индейским стрелам пришло другое оружие - клевета и подлоги, зависть и связи при дворе. Это была другая конкиста - без запаха пороха и свиста стрел, но и она, Кесада знал это, обильно сеяла смерть и бесчестье.
В июле 1539 г. три конкистадора отплыли из Картахены в Испанию на бригантине "Сан-Хуан". Из-за сильных ветров корабль не смог пристать ни в Кадисе, ни в Сан-Лукар-де-Баррамеде. Только в Малаге им удалось сойти на берег. И здесь пути трех завоевателей, судьбы которых так причудливо переплела капризная фортуна, разошлись, и разошлись навсегда.
Сразу же повезло Белалькасару. Он не получил Новую Гранаду, но зато был назначен губернатором провинции во главе с городом Попаяном и стал хозяином огромной и богатой страны. Долины Западных Кордильер и берега реки Кауки густо заселяли трудолюбивые индейцы, искусные земледельцы и ювелиры. Так Себастьян Белалькасар, долгое время бывший лишь тенью Франсиско Писарро, сам стал владетельным сеньором.